Сказ о космических ушельцах

Послезнанием я знал, что как только власть в стране изменила идеологическую ориентацию, советский атеизм незаметно растворился в дебрях бюрократии. Последний номер "Безбожника" вышел в июле 1941 года. СВБ был официально распущен в 1947 году.

Союз воинствующих безбожников, мощная, трёхмиллионная организация, понес огромные потери в Великую Отечественную. Когда Советское руководство начало с 1942-го года сгубившее его заигрывание с религиозной шушерой, оно встало на путь в никуда приведший к закономерному краху СССР.

Но сейчас и тут был акт торжества атеизма воплоти. Мы собрались в поселковом клубе— бывшей церкви. Народу посмотреть на заезжего агитатора набилось много. Агитатор с высокой трибуны мерно кидался плавными речевыми конструкциями, ровными отточенными периодами выводя свою речь к неизбежному торжеству атеизма. Посыл обращения был понятен, аргументация обыкновенна.

Но когда лектор под шум рукоплесканий закончил свою речь обычным "через преодоление закостеневших пороков Старого Мира мы, коммунисты и весь Советский народ, придём к высотам Нового Общества"— из зала раздался могучий бас:

-А можно вопрос?

В первые ряды выдвинулся наш старый знакомый, отец Онуфрий, бывший настоятель этого храма, изгнанный отсюда в небольшую "рыбацкую" церквушку на лесистом обрыве над Пристанью. Поп был личностью колоритной, часто чуть навеселе, видимо, и сейчас тоже. Мы, местные комсомольцы, начитавшись атеистической литературы, часто с ним спорили. В спорах поп проявлял снисходительную покладистость, помимо духовного окормления невеликой своей паствы он неплохо работал в рыбацкой артели, и потому к нему вопросов не было. Ну, есть поп, и хрен с ним! А то, что к нему часто приезжали мутноватые "дядья— кумовья", так то его дело. Лектор окинул взглядом фигуру в долгополой хламиде, мысленно вздохнул протяжно и молвил:

-Можно!

-Вот ты человек городской, образованный — хитро начал поп — а вот скажи нам, тёмным людям, и почему это за тыщи лет люди, ежели от веры в Бога и отходили, то ненамного, и никакого счастья это им не давало?

Было видно, что поп давно готовился к такой битве, были у него и продуманные планы, и коварные замыслы. Лектор с маху угодил в эту ловушку.

— А потому, что правящие классы в целях угнетения пролетариата всячески оболванивали простой народ. Как правильно говорил товарищ Энгельс: "Религия есть опиум для народа!"— начал как по писанному барабанить лектор... Но поп был непрост. Он хорошо знал все доводы нынешних атеистов, ещё в семинарии ему преподавали тайны логики, схоластики и философии. Церковь, как институт, родилась в вековых спорах, и потому научилась давать словами любой ответ, сохраняя видимость своей правоты. Это для неё всегда было основой выживания.

Что тут началось! Спор, переходящий в свару, метание доводов и цитат, ссылки на авторитеты, попытки дискредитации собеседника. Отец Онуфрий явно хорошо подготовился, ему было нужно одержать победу здесь и сейчас, любой ценой. Глядя на сполохи переливов его ауры, я понял, что поп вознамерился принять схиму за казённый счёт в Соловецком монастыре, ныне именуемым СЛОН (Соловецкий лагерь особого назначения). Вот на что, значит, подбивали нашего попика заезжие "родственнички". Ну, и принял он "для вдохновения".

Спор был долгий, поп плотными силлогизмами забил всю аргументацию привыкшего к лёгким победам малограмотного лектора. Когда в ход пошли ударные поповские аргументы, вроде раввинов в предках Карла Маркса, его проживании за чужой счёт, и общей еврейской сути марксизма настроение собравшихся заколебалось на грани. Лектор лепетал потеряно— "Бога нет...", поп ревел зубром перед случкой. Стало ясно, что пора вмешаться. Выйдя вперёд молодым звонким резким голосом прорезал спор:

— Однажды отец Онуфрий обходя окрестности Онежского озера... — собравшиеся хохотнули, развеяв серьёзную атмосферу спора, а я продолжал с напором— обозвал евреем одного атеиста. А зря! КОму пОклОняется в свОей церкви Оный Отец Онуфрий?

Собравшиеся опять пошли смешками, уж больно близко к общеизвестным похабным стишкам подошло речение. Все собравшиеся хорошо помнили, как комсомольцы уже пару раз в подобном споре "переходили на личность" посредством этого стишка. Онуфрий не выдержал хамского такого перелома интонации, и выдал задумчиво:

-Охальники...

Все собравшиеся грохнули одной волной истового яркого смеха. Поднявшись на этой волне перехватил инициативу. Резко перешёл на поле противника.

-Поп, раз уж ты перешёл на охаивание Маркса, как еврея, то упомни, кому ты в алтаре кланяешься? А ну, назови его!

— Не поминай имя Божие всуе!— священник набычился.

— А каково его имя? Яхве, Иегова, Саваоф, Элои, Мамона или Сатана? В какого бога ты веруешь?

— Верую во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым. И во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единороднаго, Иже от Отца рожденнаго прежде всех век; Света от Света, Бога истинна от Бога истинна... — начал заучено читать поп, его пришлось перебить:

-Вот во единого бога ты веришь, а во единую Истину?

Онуфрий почуял знакомый поворот и заучено начал:

-Что есть истина?...

— Не говори, что Истина в вине..!

Народ хохотнул, страсть Онуфрия к возлияниям была известна

— Жизнь! — мой ответ не блистал новизной— Правда, Революция, Коммунизм!

— Ну, про коммунизм, это ты говоришь, чего не знаешь...

-А что сложного в Общности? Либо мы вместе, либо рознь...

Если мы вместе с Богом... — начал Онуфрий, я перебил его криком:

-Каким? Этим лживым дурилкой? Христос живым людям обещал, что он воскреснет, станет Царём над царями земными, и будет Царствие его, Иже от Отца рожденнаго прежде всех век; Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, несотворенна, единосущна Отцу, Имже вся быша. Нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы, и вочеловечшася. Распятаго же за ны при Понтийстем Пилате, и страдавша и погребенна. И воскресшаго в третий день по Писанием. И восшедшаго на небеса, и седяща одесную Отца. И паки грядущаго со славою судити живым и мертвым, Его же Царствию не будет конца! — нараспев продолжил я Символ Веры.

Это какому Царствию нет конца? Римской Империи, граждан которой он соблазнял? Нет той империи! А значит он Лжец и отец Лжи! Чей это титул? Да соблазнял он малых сих...

-Не богохульствуй— взвыл Онуфрий.

— Не ори белугой, криком в споре не поможешь! Лучше ответь мне, радетель за Русь многострадальную, да против жидов— марксистов, как ты третьего дня на сходе своём мракобесном говорил (было дело, сам лазил посмотреть в окошко заалтарного предела, что он там рек своим баранам), какой национальности твой обрезанный бог?

-Он выше мира суетного, потому не смей...

-А если иначе— был ли по твоим Писаниям Христос русским?

-Он Сын Божий, Царствие его не от мира сего!

-Как же, "не от мира сего"? Когда Он пришел не нарушить "закон или пророков", а исполнить (Мф 5,17). Это иудейский закон для иудеев в этом мире."

Или: "Я послан только к погибшим овцам дома Израилева." (Евангелие от Матфея, 15: 24 А чего же ты лезешь в этот мир собирать для него церковную десятину, да ещё и с русских?— народ вздохнул разом, этот ужас был всем памятен, когда люди через год мёрли с голоду, но десятину платили исправно. — У нас здесь что, еврейский скотомогильник?

-Люди сами добром несли...

-Да, на добро вы все падки, а пользы с вас, как с козла молока... Десятину собирали исправно, а где обещанные блага? Служитель Сатаны! Это имя означает просто "враг". Мне не интересно кого величали так древние иудеи, когда писали свои свитки, а вот сейчас так есть.

-Предки наши веками верили, и не тебе, сопливому несмышлёнышу... — поп немного потерялся, настроение людей на собрании было ему уже неподвластно.

— А кому? Кому, по здравому размышлению, ты со своей дурилкой сделал добро? Ещё Ломоносов говорил: "Ничто никуда не девается, и ежели где убавилось, то где-то прибавилось"! Вот тебе подобные, почитай, тыщу лет выжимали из людей русских не только десятину, но и силу душевную. А куда оно всё ушло? Вот христиане пару тысячелетий выжимают чуть не с полумира эти силы. А что в остатке? Миллионные состояния ротшильдов да рокфеллеров? Так они иудейского корня, как и те, кто писал эти книжки— дурилки. Наводит на размышления. Где Царствие Божие, всеблагое и всеобъемлющие? Грядёт? Когда, где, для кого!? А может и нет!!?

-Да ты, щенок— поп был вне себя от злости— люди тысячелетиями верили, и какие! Не тебе чета!!!

-Верили, али нет, да перестали! (тут я вспомнил объяснение старой ведьмы) Не всё в детстве жить, пора и взрослеть. Во глубине души каждого человека лежит детство. Все мы в детстве лежали ничего не понимая в люльке, а кто-то большой оттуда сверху, на фоне света, нам соску— титьку— погремушку и свежую пелёнку подавал. Все мы родом из детства. Там мы все росли, получая всё нам нужное от кого-то. Даром! Так в естестве заложено. В детстве создаются основы личности и мировоззрения. Закладываются картины мира. Младенец глуп, он ничего не понимает. Он не знает, почему ему плохо от голода или мокрой пелёнки. Вот он и кричит куда-то туда, сам не зная что. Родители лучше его знают— что да как! Отсюда молитвы.

Потом детство проходит, человек вырастает, но во глубине души эти образы остаются. Навсегда. Вот на них и паразитируют такие как ты. На самом глубоком в человеке— на детстве. В Писании сказано: "Будьте как дети!", но дети глупы, лживы, себялюбивы, неспособны сами себя содержать, и неспособны отличать добро от зла. Зачем это нужно? Да просто, на таких легко паразитировать, их легко грабить. Народная мудрость— "просто, как у ребёнка отнять". Вот потому тебе подобные и обещают манну небесную, а гребут под себя блага земные!

-Я трудом своим — взвыл поп — всё трудом своим, по воле Бога моего...

-Ну вот ты себе и личного бога придумал...

-Не тебе, щенок, судить...— ревел боевым рогом озверевший поп. Ответом ему был массовый смех схода.

Собравшийся с мыслями лектор мудро решил, что сейчас самый удобный момент закрыть собрание. А после он подошёл ко мне и попросил написать письмом статью в газету с изложением нашего с попом спора. Пообещал, и потом исполнил.

Народ расходился из клуба степенно. В толпе на выходе оказался рядом с Надеждой, недавно замужней молодухой с соседней улицы. Муж её, Макар Кузьмич, этой весной на лесосплаве, приняв "для сугрева", упал промеж плотов, вызвал всякие пересуды. Отметался положенное в горячке, повезло, что выжил. А то так и стал бы она вдовицей, прожив в замужестве с Покрова до мая. Макар как встал, то сразу опять стал немного "принимать", при этом, видимо, молодую жену свою оставляя без должного внимания. Вот тут я стал замечать её зовущий взгляд. Нельзя отказывать женщинам в такой малости. Чуть подмигнув глазом, нежно огладил по руке. Тайный сговор состоялся, немудрящий, деревенский полюбовный, в искони известных скрытных знаках. Всего через час она пришла на сеновал, скрыв лицо тёмным платком. Слова тут лишние— всё говорят тиски объятий, сочная сладость поцелуев, ласковое метание ладоней по спине, горячий выдох на нежную кожу шеи от уха до ключицы. Милуемся страстно, срывая дыхание, да выводя шорохом сена извечную песню страсти. Потом— резко ставлю её "на четыре костИ", вздёргиваю подол ей на голову. От неожиданности она напрягается извечно— женским образом. Ласково оглаживаю белеющие в темноте округлости ягодиц, целую спину, дожимаю ладонями с боков прогибая её в стройной талии. Плавным движением распускаю пояс, сдвигаю вниз портки. Соитие— это так обычно. Тут для меня важно тренировать это, ещё неискусное в любовных усладах тело. А то оно норовит взбрыкнуть. Учусь управлять всем необходимым, что очень трудно— слишком я привык к обученной искусности своего старого тела. Это всё пытается сделать на инстинктах— быстро, шумно, как попало. Пока пытался всё понять, отследить, перехватить управление — эякуляция. Быстрая, обильная, заливающая всё её лоно горячим напором молодого семени. Эх! Думая нехорошие думы о своей снова объявившейся неумелости нежно ласкаю томящееся в моих объятьях женское тело. Ладонями оглаживаю спину, подкручиваю соски осторожными движениями чутких пальцев. Ей эта ласка непривычна, но очень приятна. Бабы тут неприхотливы, привыкли к тому, что даже самые справные мужики "абают" быстро, жёстко, да потом, отвалившись к стене, громко храпят. Этакое упрощение нравов. А поговорить? Это уже фантастика.

Потом долго и плодотворно встречались.

* * *

В 1935-м году стало необходимо снова "подёргать тигра за усы", пощупать за мягкое акул капитализма. В условиях ускоренного сближения Англии с Гитлером, когда был подписан "морской договор", разрешивший возрождающейся Германии иметь флот в 35% английского, мне снова удалось провести утончённо— хитрую интригу. Как раз в это время французы провели разоружение стоящего в Бизерте старого русского линкора "Император Александр III".

Вооружение и часть машин французы растащили по разным углам, пытаясь усилить оборону метрополии. А ржавый корпус продали на металлолом. Как раз в это время был некоторый процесс сближения части французского руководства с СССР на фоне озабоченности французами усилением Германии. Потребовались незначительные усилия, главным образом — подтолкнуть нерадивых наших морских начальников и вешторговцев. Встало всё недорого. Огромный остов разграбленного корабля прибыл в Севастополь на буксире в сентябре 1935-го года.

Операция была нужна мне с одной целью— посмотреть, кто и как будет этому противодействовать. Пришлось проявить свирепость, подстроив несколько несчастных случаев или доведя до самоубийства несколько человек, как в СССР, так и за границей.

Впрочем, это было почти бесполезно — просто к уже ржавеющим на Балтике четырём корпусам добавился пятый, но на Черном море. В руководстве флота шли бесполезные споры и рождались маниловские планы. То достройки линейных крейсеров по почти первоначальному проекту, то опять перестройки их в авианосцы. Споры жаркие, но бесполезные— влияние "Владычицы морей" (а вернее— её правящей олигархии) на внутренние процессы в СССР было велико. Мне стоило очень больших трудов организационно отбивать яростные наскоки "беззаветных борцов за интересы спонсоров" на эти объекты. Однако, свою главную цель эти труды достигли— к 1937-му году реальные проводники интересов своих заморских хозяев не только вскрылись, но и стали очевидны.

* * *

Аэроклуб— это дорога.

Мне везло на хороших людей! — из мемуаров счастливого человека

Комсомольский набор. Поселили в казармах. Разбили на группы сообразно навыкам по предварительному собеседованию. Командирами групп назначили активистов. Мне достался второй лётный отряд.

Нужно было за зиму и весну полностью выучить теорию, сдать зачёты по матчасти, освоить практически самолётовождение.

Работа была строго в ритме времени— аврал "давай— давай". Руководство аэроклуба близко к сердцу восприняло слова Сталина сказанные в 1930-м году: "Мы отстали от передовых стран на 50 — 100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут. — И.В. Сталин. (НОВАЯ ОБСТАНОВКА — НОВЫЕ ЗАДАЧИ ХОЗЯЙСТВЕННОГО СТРОИТЕЛЬСТВА)." — такой лозунг висел над трибуной в ангаре при проведении первого торжественного собрания.