Сказ о космических ушельцах

Поликарпович С.И. 1998

Произведение — чистая фантастика с элементами альтернативной истории. Сформировалось из очень старых споров с друзьями на темы уфологии, Смысла Жизни, внутренних пружин Мироздания. При обсуждении вопросов ксенологии, в свете появившихся тогда решений "Формулы Дрейка" (дававших порядок 10 000 инокультур в галактике "Млечный путь"), при обсуждении вопросов о решении конфликтов в таком сообществе стала очевидна, с одной стороны, неспособность такого сообщества к аморфной самоорганизации, а с другой — видимое (для нас) отсутствие централизованного управления Галактикой некой жёсткой организацией. Для утрясания некоторых логических связей высшего порядка был введён активный логический оператор "Космофлот". Рассмотрение возможной деятельности его "изнутри" дано в повествовательной форме. Звания, названия, и даже часть понятий — условно подобраны для простоты изложения и понимания. "На самом деле — всё не так, как в реальности!".

Это — не столько художественное произведение, а попытка анализа. Потому все герои условны, они образы для простоты изложения. Поднятые вопросы избыточно масштабны, а талант автора мал. Изложение "от первого лица" определило стилистику "военного рапорта".

Тут урезанная и недописанная версия, скорее скелет книги в процессе написания. Адаптировано под АИ, с удалением избыточной философии. Продолжение будет.

Выкладывалась на http://test.amahrov.ru/forum/viewtopic.php?p=418762&sid=479bf752dccde68b92286659a7dd0f8b , но там не сошлись с модераторами.

Сказ о космических ушельцах

Всегда, когда кто-то веселится и отдыхает,

кто-то должен работать и стоять на страже...

Лейтенант!— голос Коммодора был спокойно сух, и почти невыразителен — Ваш крейсер "Т-8" уходит к Бетельгейзе через полчаса. Мобилизация. Вас включили в экипаж. Исполняйте. Удачи!

Все мы покойники в краткосрочном отпуске, даже бессмертные язычники. Вот и в этот раз мне придется испытать свое бессмертие на самом требовательном оселке.

И крейсер. Нет, Крейсер! "Т-8", легендарная "Красная Звезда", переживший "Великую Битву" старый добрый легкий разведчик, километр с хвостиком в длину, древний туннельный звездолет, флагман сектора. Такой без толку не ходит.

Начиналось все скромно— в детстве меня угораздило попасть в Школу Космофлота. После 12 апреля 1961 года Главком Космофлота указом повелел считать Землю космокультурой, и земляне-добровольцы теперь могли вполне легально создавать свои подразделения. По старой— доброй привычке на эти свежесформированные малочисленные группы тут же свалили всю ответственность за галактику Млечный Путь. Космофлот огромен, но в бесконечности Вселенной даже он всегда был исчезающе малой величиной. Он напоминал кусок масла который размазывают по очень большому ломтю хлеба— на кончике ножа горка смотрится солидно, но после размазывания превращался в тончайшую пленку почти неразличимую взглядом. К тому же так получилось, что галактика Млечный путь давно была далекими задворками мироздания. Надежды, неоднократно возлагаемые на Землю, многократно были обмануты. Людям Земли уже очень давно, и совершенно фатально не везло.

То катаклизмы, то религиозное безумие вечно отбрасывали Человечество назад, почти в пещеры. Это не значит, что Земля не была представлена в Космофлоте— отнюдь! Выходцев с маленькой бело-голубой планетки желтого карлика, с периферии малоизвестной галактики, в Космофлоте знали давно и хорошо. Уже миллионы лет немногие выбившиеся с материнской планеты одиночки— мечтатели, своим непреклонным намереньем преодолевающие несуразные обстоятельства и земное тяготение, пополняли ряды командиров, исследователей и оперативных сотрудников растворенного в Беспредельности Космофлота. Но это были именно одиночки. Одно из Правил Космофлота гласило: "Только культура, самостоятельно доросшая до выхода в Космос, может претендовать на роль подразделения Космофлота!".

И когда, наконец, Свершилось, тончайшей паутине Вселенской бюрократии потребовалось немного времени для учета этого факта.

Вот так я и попал на ласковую планету Любава, где на берегу Срединного океана, в море вполне земной зелени белели корпуса обычной Начальной Школы.

Планету построили совсем недавно, специально для этого, так было заведено. Строившие ее планетоконструкторы отнеслись к делу с присущим им юмором— планета сильно напоминала Рай в самом утонченно— изящном его варианте.

Я вырос в крепкой семье, братья и сестры всегда мне помогали. По развитию всегда был в первых рядах моих сверстников.

Все дети мечтают о том, кем они будут, когда вырастут. Мое поколение имело много хороших образцов для подражания. Передо мной лежал широчайший выбор— от рабочего (что было тоже престижно и поощрялось официальной идеологией) до любого политического поста в советской иерархии. Но я что-то не помню сверстников мечтающих о должности Генсека КПСС— слишком это была маловразумительная должность, а престарелый (правда, в начале семидесятых— еще не совсем) Брежнев не производил впечатление счастливого человека. Корпеть, просиживая штаны, над бумагами многие десятилетия для того, чтобы целоваться на холодном ветру аэродрома с совершенно незнакомыми мужиками — это удовольствие меня не привлекало.

И вот тогда мне пришла в голову блестящая мысль— стать космонавтом. Немногочисленные космонавты тогда были кастой избранных, про них говорили не очень много, но всегда в превосходной степени. Я стал интересоваться исследованиями космоса, но тут меня ждало некоторое разочарование— я узнал, что не всегда советские космонавты самые лучшие. Американцы высадились на Луне, а советские покорители космоса на такое пока готовы не были. В нашей детской компании этот факт обсуждался до хрипоты и драки.

После очередной такой драки отец решил со мной поговорить. Когда он узнал о причине конфликта, то рассмеялся, и объяснил мне причины отставания, поведал об имеющих место в США сомнениях относительно возможности инсценировки в съемочных павильонах Голливуда высадки на Луну, рассказал много интересного о программах исследования космоса, о проблемах, планах, конфликтах. Потом он просто дал мне две книги из нашей большой домашней библиотеки, в которых рассказывалось об истории освоения космоса, притом начинали с Лукиана Самосского и изобретении китайцами пороховой ракеты.

Читал я тогда, в пять лет от роду, очень медленно. Но возможность веским аргументом склонить в свою пользу чашу весов в детском споре дала мне силы и настойчивость. В результате я начал поглощать приносимые мне книги со все возрастающей скоростью. Постепенно от детских книг я перешел к научно-популярным, а там появились и специальные. В большинстве этих книг текст был перегружен какими-то странными группами неизвестных мне знаков, и отец объяснял мне тайны высшей математики в предельно возможном упрощении.

Когда мне исполнилось шесть лет, космос уже прочно владел моими мыслями. Мне казалось, что это хорошая профессия для моего будущего— как раз когда я подрасту должно начаться освоение планет Солнечной системы, и это должно идти как-то почти так, как это описывалось в зачитанных до дыр фантастических книгах из нашей городской библиотеки.

Но... В этих книгах не наблюдалось однообразия. Каждый автор представлял себе будущее по-своему, даты одних и тех же событий в разных книгах разнились, А физические условия на одной и той же планете в разных книгах было разным. В одной книге (и снятом по ее мотивам фильме) среди тропических лесов Венеры космонавты встречали прекрасных женщин, в другой там кипела магмой ужасная Урановая Голконда. Про Марс единообразия мнений так же не наблюдалось— от прекрасной Аэлиты, до мертвых песков замерзшего мира.

-Где истина?— спросил я у папы. Отец разразился длинной лекцией об основных принципах науки, о повторяемости экспериментов, фактах как мериле истины. Он попытался объяснить мне основы научного мировоззрения. Я понял его слова, но не понял всей глубины лежащего за ними смысла. Мне хотелось попасть в сказку.

А еще больше мне хотелось быть космонавтом— носить удобный серебристый скафандр, открывать неведомые планеты, строить базы на мертвых мирах, искать останки забытых цивилизаций, пропавших в небытии миллионы лет назад. Это была современная сказка, и у меня загорались глаза при виде новых потрепанных томиков фантастики принесенных кем-либо из знакомых.

Отец все замечал. Я рос парнишкой сильным и умным, иногда про меня говорили модное словечко "вундеркинд". И потому летом в шестилетнем возрасте встал вопрос о моей отправке в школу. Мама была против— по ее мнению в таком нежном возрасте идти в городскую школу, значило получить большой шок. Я слышал ночью их разговор в большой гостиной.

А на утро жизнь моя изменилась. Отец спросил, хочу ли я быть космонавтом. Я ответил утвердительно. Тогда он сказал, что можно поехать к тете Клаве на Алтай, у них есть школа с космическим уклоном. Туда берут с шести лет. И если я не боюсь, то можно попробовать туда поступить. Я не боялся, на том и порешили. Дату отъезда назначили через три дня. Все эти дни я ходил раздуваясь от гордости, и всем своим друзьям детства втолковывал о своей поездке на далекий Алтай к тете Клаве, которую я видел нечасто, только когда она приезжала к нам погостить.

Дни пролетели быстро, и вот я вышел из дома в сопровождении братьев и сестер с рюкзачком вещей и небольшим чемоданом.

Подъехал дядя Гена на старенькой, но еще очень крепкой "Волге ГАЗ-21", и мы отправились. Как было сказано всем— в аэропорт.

Машина бодро бежала по пригородному шоссе, протягивая под собой колесами асфальтовую ленту и наматывая километры на счетчик. На одной из развилок мы свернули на лесную дорогу, проехали немного по зеленому лесному массиву и снова выбрались на шоссе, но теперь оно было много шире и ровнее.

— Прямо удовольствие ехать по такой дороге— сказал дядя Гена— тут можно разогнаться.

— А ты где вышел?— спросил папа.

— Версты две, а там на месте...

-Удачно.

-Не первый раз, там зона перехода хорошо намечена, я там часто прохожу...

Мы въехали в какой-то населенный пункт, по сторонам из моря зелени то и дело выглядывали различные постройки. Только тут я обратил внимание на некую неправильность— здесь было заметно теплее, запах был совсем другим, а солнце светило много ярче. Но не успел я начать задавать вопросы как мы остановились у большого белого здания с полусферическим куполом, проглядывающем через заросли яркой растительности.

-Выходи— сказал папа— приехали!

Я выбрался. И тут меня поразил воздух — плотный медовый аромат незнакомых мне цветов настоянный в теплом воздухе почти валил с ног.

-Пошли поступать в Школу!

И мы пошли к голубовато-радужным прозрачным дверям по упругой дорожке.

За дверями мы вступили в большой зал, обставленный мягкими коричневато-зеленоватыми диванами вдоль стен и у окон, прошли в коридор направо. Уже в зале я заметил несколько детей и подростков куда-то целеустремленно спешащих, а здесь за поворотом в достаточно большой комнате было несколько ребят и девчонок моего возраста с родителями.

Папа сразу подошел к свободному столику у стены и перед ним распахнулся в глубину равномерным светом большой прямоугольник. Он положил руки на столик и стал что-то делать. Его спина выдавала напряжение, хотя тело было неподвижно. Вдоль стен было много таких столиков, и за многими сидели вот так же мужчины и женщины, а их дети собрались несколькими кучками. Я примкнул к ближайшей, и прислушался к разговору. Один мальчик спорил с двумя девочками. Как я понял, мальчик был тут уже несколько дней, а девочки только что прибыли, но имели какие-то свои представления о происходящем. Спор крутился вокруг вопроса— куда здесь можно пойти, и что тут интересного? Все трое сыпали какими-то названиями, что-то с чем-то сравнивали, но для меня в этих словах смысла не было. Впрочем, для остальных ребят из нашего кружка тоже. Но меня зацепило в их споре слово "Океан", и я влез в разговор с расспросами.

Выяснилось что до берега метров триста, и пока родители оформляют документы можно сбегать искупаться. Многие из нас море видели только иногда, а кто-то не видел вовсе. Получив разрешение родителей отойти на полчаса, мы бегом бросились к новой цели.

Вихрем промчавшись через тихую прихожую наша шумная ватага выскочила в жаркий и плотный воздух улицы, и бегом бросилась вправо, по аллее обсаженной яркой тропической зеленью, навстречу чуть ощутимому, но такому манящему запаху знакомому каким-то самым дальним и глубоким закуткам генетической памяти. Все мы живые, а жизнь вышла из моря... Мы бежали по горячей улице, и прохладное "солнечное" покрытие у нас под ногами приятно пружинило. Величественные и воздушные постройки по сторонам создавали немыслимо легкое и приподнятое настроение. Постепенно здания остались позади а многочисленные дорожки петляли между огромных золотисто-медовых хвойных стволов, прозвучало название "Прибрежный парк"... Запах здесь был тоже новый— смолистый дух нагретого солнцем хвойного леса вплетал свою ноту в мощный мажор океанской соли, по сторонам дорожки земля была покрыта толстым слоем мягкой и ломкой опавшей хвои цвета старой соломы.

Но вот впереди за строем стволов начала мелькать блестящая на солнце лазурь спокойной водной поверхности,

а между деревьями слева и справа редкой цепочкой вдоль берега стояли легкие нарядные дома какого-то дачного вида.

Пробежав по тропинке недалеко от одного из таких домиков, мы выбежали на площадку с оградой, возвышавшуюся над пляжем. а Впереди, и от этого захватило дух, раскинулся безбрежный простор залитого солнечным светом океана. Из моей души вырвался крик восторга, не чуя под собой ног слетел по широкой лестнице в сопровождении всей нашей ватаги. Стопы сразу утонули в море рассыпчатого золотого горячего песка. Поднимая пыль мы ринулись к недалёкой уже воде наперегонки, вопя во все горло от ощущения простора и счастья.

У воды я скинул сандалии и, забежав в теплый прибой по колено, остановился, переводя дыхание, наслаждаясь моментом безмерного счастья. Надо мной было огромное голубое небо, яркий диск солнца царил в его безоблачной бездне, а море-океан ласково накатывался на мои босые ноги тёплой живой волной. Я задыхался от восторга.

И только чуть переведя дух я заметил, что мои товарищи уже разделись и входят в воду.

Оглядевшись, заметил на пляже кроме нас ещё довольно много людей. Несколько человек расположились группкой под навесом из разноцветно-серебристой ткани и о чем-то оживленно переговаривались, еще пара на парусных досках лихо бороздила волны. Правее в море выдавалась ажурная полоска пирса, около неё покачивалась пара яхт, ещё несколько парусов виднелось на горизонте.

Нетерпеливо-поспешно разделся и бросился в воду, где уже вовсю плескались мои новые товарищи.

* * *

Школа была интересной. Прежде всего — совершенно непривычно удобная архитектура и очень продуманы детали. А ещё запах — мне доводилось ходить в ближайшую городскую школу с братом и сёстрами. Там был какой-то тяжёлый и неприятный запах тоски и пыли. А тут было полное ощущение вольного ветра и запах разгоряченных на южном солнце весенних цветов перемежаемый наплывающими вздохами океана, приправленными смолой и эфиром парковой хвои. Это было приятно.

Классов тоже не наблюдалось. Мы как-то собрались в компании по 3-8 человек и нас опекали курсанты старших курсов— менторы. Каждую группу вел свой Учитель. В мою группу собрались помимо меня ещё двое девочек— Настя и Алёна, а так же и Валерка— тот самый заводила, с которым я познакомился в первый день. Позже добавились ребята, но первые несколько месяцев наша группа была маленькой.

Впрочем, в первый день обучения произошло событие, начисто выбившее меня из колеи. Мне, как и всем ребятам, выдали полный комплект формы. Не школьной, а парадной формы Космофлота. Ослепительно белой с серебром, синтезированный в полном соответствии с моими пропорциями. А в комплект формы входил маленький чёрный пистолет калибра 6 мм., нечто вроде АПМ, но безгильзовый. Учитель несколько часов натаскивал нас во владении оружием, стрельбе, чистке и смазке. Он говорил:

-Нельзя научиться быть взрослым не став ответственным, и нельзя обрести ответственность, не имея привычки. Всегда начинайте с себя, и отвечать надо, для начала, тоже за себя. Оружие выданное вам— типично земное, примитивное, маломощное и удобное только для представителей земной культуры. Его устройство соответствует земным представлениям об эргономике. Но... На нём удобно учиться. Оно вам знакомо. Понимаю, во многих земных субкультурах считают, что оружие детям не игрушка. И тут они не правы— надо учиться жить, а не играть в игрушки.

Почти ежегодно кто-то из курсантов погибает от неосторожного обращения с оружием, своим, или от такого обращения кого-то из курсантов. Многие получают ранения. Но это единственный способ научить вас осмотрительности и осторожности.

Процесс обучения был необычен по меркам Земли, но нам он сразу пришелся по душе. Основной массив данных нам запихивали прямо в мозг по ночам менторекордеры, а днём мы в процессе игр и методических симуляций перегоняли всё в отработанные навыки.

Но и это было не главное— главным предметом в Школе было Искусство Миропознания. Привычка подмечать тончайшие взаимосвязи между явлениями, правильно формулировать вопросы, видеть ничтожнейшие нелепости в собственной картине мира.

И ещё— вырабатывать трудоспособность. Постоянно, настойчиво, упорно. Учеба на самом деле происходила часов по 15 в сутки (местные сутки были близки к земным, разница составляла меньше минуты и почти не ощущалась), и всё это время процесс шёл на пределе выносливости. В то время как в знакомых мне земных школах учителя старались ограничить выход буйной детской энергии, здесь этого просто нельзя было себе представить. Уроки, как таковые, состояли из массы двигательной активности совмещенной с тяжелейшими умственными задачами И одно дело, если нужно решать какой-то отвлеченный математический пример в скучном классе среди десятков таких же скучных и однообразных, а совсем другое— когда поставлена обширная задача, и надо научиться махать топором не промахиваясь мимо деревяшки, и, желательно, не попадая по своей ноге, или руке соседа. И всё это для какой-то интересной цели. Наша группа начала со строительства парусно-вёсельной ладьи, и тут надо было находить все— основы гидродинамики и сопромата, принципы технологий различных эпох, история, литература, мифология и фольклор. Нам помогали менторы, и мы тоже помогали им. У них были другие задачи, и когда Ольга из группы наших старшекурсниц-менторов попросила меня помочь ей в расчете экологических циклов проектируемой их группой планеты, я взялся с радостью. Математики там на мою долю выпало немного, всю систему нелинейных компенсируемых взаимосвязей просчитать мы просто не взялись. Но масса эстетической работы была большой, и я мог часами сидеть включившись в визуализатор, сопрягая невозможное с реальностью, приводя свои буйные фантазии в соответствие со сложнейшими законами гармонии живого и неживого мира.

* * *

Одним светлым утром первого года обучения наши менторы перекинули нас на Космодром. В Школе я был ещё совсем зелёным новичком, и хотя успел сам или в компании с ровесниками со своего первого курса осмотреть большую часть учебного комплекса, но за его границей был редко. А тут пара менторов, настроив тоннель, мигом выкинули нас в огромный холл одного из зданий раскиданных по гигантской равнине учебного космопорта. Оттуда мы гурьбой высыпали на поле, набились в стоявший рядом со входом Т-лёт, и понеслись сквозь солнечный простор и привольный ветер. Мелькали стоящие на поле корабли разных видов, какие-то сооружения и установки. Менторы стараясь рассказать всё говорили захлёбываясь и на перебой, было видно, что это место вызывает у них бурю положительных чувств. После пары часов скитаний по возбуждающим интерес и фантазию малознакомым, а то и совершенно неизвестным местам, задохнувшись от бездны новых ощущений, мы подлетели к очередной площадке. Менторы с загадочным видом выбрались из аппарата и поманили нас за собой к очередной смотровой трибуне. С неё открывался ставший уже привычным за последний час вид — очередной корабль на старте. Только немного присмотревшись, я понял, что за маревом горячего воздуха стоит самая обычная ракета, такая же, как много виденная мною еще на Земле по телевизору привычная ракета "Союз". Увидеть её тут было как-то очень неожиданно. Наши недоумённые вопросы Людмила— старшая из менторов— пресекла резким жестом означавшим "Внимание!". Мы замерли. На большом голографическом индикаторе справа было всё— предстартовый отсчет, тип задания, вид кабины пилотов. Там было трое курсантов старших курсов, одетых в почти нормальные земные скафандры. Они были очень серьёзны.

Закончен отсчёт, ракета издала нарастающий гул, и под дрожь воздуха и земли оторвалась от стартового стола.

Даже тут, за много сотен метров, наши лица почувствовали жар её сопел. Чудовищный грохот навалился прижимая к земле, а ракета пошла в небо горделиво опираясь на косматый огненный хвост. Мы провожали её взглядом долго, щурясь от солнца и запрокидывая голову. В слепящем мареве ясного неба уменьшающаяся точка света сначала шла вверх, а потом отклонилась к восходу и всё дальше уходила куда-то в белёсую голубизну. Глаза слезились, и момент отделения боковушек я визуально уже не увидел, только по картинке на индикаторе, где был, в том числе, и вид с камеры на корпусе. Иначе этот момент прошёл бы мимо нашего внимания.

После грохота старта звуки как-то поблекли, а площадка показалась совершенно пустой. Мы неохотно поплелись за нашими менторам, ошалевшие и раздавленные только что виденным.

Как-то бестолково погрузились обратно в "блюдце" Т-лёта, Валера, второй ментор, поднял послушную машину, и, не закрывая её колпаком защитного поля, повёл куда-то к окраине космодрома над самой поверхностью. Горячий ветер наполненный упоительным ароматом раздолья ерошил волосы. Вскоре на горизонте стал ясно различим какой-то огромный объект, к которому лежал наш курс. Валера лихо посадил наш аппарат у самой закруглённой боковой грани этого... Больше всего это напоминало чуть закруглённый с торцов цилиндр свыше километра в длину и диаметром метров 200. По форме он почему— то вызвал ассоциации с батоном варёной колбасы. Цвет странный. Совершенно не блестящий, абсолютно белый, он вызывал ощущения зеркала своей какой-то неправильностью и нереальностью.

-Ну вот, Е-41, прошу любить и жаловать. Может, когда вы на нём пойдёте на практику...

Голос Валеры был мечтателен и отрешён от всего земного. Взгляд устремлён в никуда, будто сквозь этот гигантский корпус. Очарование момента разрушила Люда:

-Это вряд ли, этот крейсер в резерве уже давно, школьные на нём ещё ни разу не ходили.

-Естественно, школа недавно сформирована, кадров нет, а как говорил незабвенный Иосиф Виссарионович: "Кадры решают всё!". Вот как раз к их практике я стану капитаном...

-Размечтался, к их практике ты только свою закончишь, а этот старый заслуженный сундук ещё на модернизацию поставить не успеют. Так что летать на этом в ближайшее время никому из присутствующих не светит. Пошли.

И мы все оказались внутри. Ярко освещённое помещение, безвкусный и какой-то стерильный воздух.

-Как это!— я был удивлён.

-Просто— ответила Люда— туннельное шлюзование, Виталик спец, он лихо всех нас перебросил. В кораблях этого типа нет никаких отверстий, корпус состоит не из вещества, а из поля. Прочность немыслимая. Это древний несокрушимый корабль...

-Твоими бы устами...— тон Виталика был явно саркастический— в Великую Битву такие корабли гибли миллиардами. Мясорубка была...!!! Однако в чём-то ты права— этот корпус ничем из известного на Земле не пробить. Даже стомегатонная термоядерная бомба его не нагреет и не поцарапает. Пошли, покажем малькам корабль. Это, где мы сейчас находимся, один из узлов внешней связи. Можно назвать это чем-то вроде шлюзовой камеры, экипировочной, лаборатории и даже холла.

Помещение ни с одним из названых ассоциаций не вызывало. Небольшое, круглое, разбитое на секции по периметру. Ни входа, ни выхода. Потолок равномерно светился.

-Покажи им— сказала Людмила.

Потолок как будто растаял, вместо него был вид на равнину космопорта, на нас дохнуло знойным полуднем, и тут я понял, что стен будто нет, мы вроде как парим на высоте корабельного корпуса над грунтом.

-Отсюда видно всё, можно рассмотреть любой предмет на много парсек в любую сторону. Каждый может попробовать, все системы исправно действуют, и будут работать до скончания времён, а может, и Вселенной, а теоретически — и после этой неприятности. Можете попробовать, очень рекомендую. Управляется очень просто, эргономику мы недавно подогнали. Я, Володя и Джеймс, ну то негр с третьего "А" курса, она стала привычной, не запутаетесь. Попробуйте...

И я, выбрав свой сектор, попробовал...

Поход в горы был не первым, но тогда мне как раз исполнилось 10 лет, и он как-то врезался в память.

Мы всей группой прибились к группе менторов и их Учителю, сели в большой Т-лёт, и махнули на другой континент, в Хвойные горы. Эта гряда шла вдоль берега Дальнего океана, отличалась малонаселенностью и дикостью. Тоннельный перелёт занял долю секунды, и мы оказались на высоте нескольких сотен метров над горным распадком у входа в большое ущелье. Правее вверх по склону было удобное место для лагеря. Здесь от ветра с океана нас защищал сам Хвойный хребет. Вокруг нашей полянки стояли могучие секвойи метров по сто высотой. Воздух вкусный и пронзительно лёгкий, но первые несколько часов давала себя знать непривычность лёгких к высокогорью. Лагерь разбили быстро, ставить капитальные постройки не стали, а просто развернули несколько больших экспедиционных палаток...

* * *

Странность школы я понял после очередного возвращения с зимних каникул. Погостив дома и много пообщавшись со сверстниками, я вернулся, и тут только до меня дошло, что всё со мной произошедшее не сказка, и я действительно вне Земли, в том самом Великом Космосе, о котором пишут на Земле фантастические романы. Эта пронзительно— свежая мысль ударила мне в голову, когда я шёл на очередные занятия. Проходя мимо стоянки у корпуса 9А-3, окинул её привычным взглядом и увидел, что кто-то из курсантов или преподавателей вместо обычного Т-лёта прилетел на боевом истребителе. Даже этот факт не мог меня заинтересовать — любая техника была легкодоступна, я сам недавно несколько дней увлечённо наслаждался пилотированием такой же машины, оставляя её на ночь под окном своего спального корпуса. Однако моё внимание и привлёк этот аппарат— он оставался в минимальном боевом режиме, это было явным нарушением порядка. Я послал запрос и получил ответ — кто-то из малознакомых курсантов старших курсов только что был в жарком деле где-то далеко— далеко. Я не поленился и просмотрел в информатории кое-что связанное с этими событиями. Рядовая заварушка, очень далеко, тысячи мегапарсек. Незначительная тревога, на усиление подошли две сотни, ординарный конфликт "где-то там", с ничтожным результатом и без потерь с нашей стороны.

Парень (пилотом был именно парень, девчонки редко упускают из виду такие мелочи) не отойдя от боя, примчался на занятия, не переведя свой истребитель в "мирный" режим, и он чуть отсвечивал радужными, едва заметными бликами защитного поля, зависнув над гравийной площадкой у стены учебного корпуса.

Я попытался по телепатической связи обратиться к пилоту, но тот отмахнулся "Знаю!" чуть устало и раздражённо. Видимо, я не первый ему об этом говорил, и он уже утомился отмахиваться от доброхотов. Впрочем, в следующий раз он явно не станет делать таких мелких ошибок.

Идя дальше своей дорогой я вдруг представил себе мысли и поступки моих земных сверстников в этой ситуации, и улыбнулся— посмотреть на них было бы занятно, но затеваться не стоило. У каждого свой путь. Наверное, тогда я окончательно почувствовал себя частью Космофлота.

* * *

глава 3 Детские игрушки

Люди довольно быстро обрастают "любимыми местами". Трудно не обзавестись таковыми, когда тебе лет 10 от роду, у тебя почти бесконечные (на взгляд земного сверстника) возможности, а в твоём распоряжении целая планета. И даже не одна!

У меня с друзьями таким местечком стала одна дальняя окраина космодрома "Золотая степь" (иначе говоря— "учебная площадка П9А"). Там, на дальнем краю многокилометровой равнины, за залитой керамитом площадкой четвёртого перрона у одиннадцатикилометровой ВПП 270А находится объект на скучном языке отчётности именуемый "склад учебного имущества 14К22". Когда кто-то из знакомых, паря над теми местами на планере, рассмотрел что там такое, мы немедленно настроили окно внепространственного тоннеля, и пошли посмотреть на это диво. Склад— это такое скучное слово. А когда склад боевых космических истребителей— то это интересно. По-сути, это были поставленные параллельно многоэтажные сдвоенные стеллажи. Каждый аппарат лежал в своём боксе с закрываемым ставнями выходом в центральный проход, отделённый от соседей простенками. Над проходами дугой возвышалась прозрачная секционная открывающаяся крыша. Всё сооружение чем-то напоминало московский ГУМ, особенно эту похожесть подчёркивали пешеходные дорожки вдоль всех стеллажей. Но вот РАЗМЕР — просто потрясал! Это сооружение тянулось на километры!

Когда мы только попали сюда, то глаза сразу загорелись жарким огнём. Видимо, есть во всех нас что-то от древних охотников и собирателей. Нас никогда не оставит равнодушными волшебное слово МНОГО!

Сам по себе истребитель— довольно небольшой объект. Когда я в первый же день пребывания в школе увидел его, он совсем не произвёл впечатления. Двояковыпуклый диск метра два в диаметре. Цвет— любой. Он способен как хамелеон мимикрировать под любой цвет местности. Правда, есть у него более занятное свойство— свет, как и все остальные излучения, мог обтекать его поверхность, совершенно не нарушая своего течения в режиме "невидимка".

Внутри— тоже ничего особенного. Удобное кресло для полулежачего размещения пилота, в позе близкой к эмбриону. Можно было добиться прозрачности корпуса, хоть этим редко кто пользовался. Все сигналы было удобнее посылать прямо в мозг, избегая посредников (и замедлителей реакции) в виде органов чувств. Управление тоже было прямым, хотя можно было "вырастить" любые удобные рукояти управления. Конструкция примитивная, хотя и отточенная миллиардами лет эволюции до абсолютной надёжности. Приводное "колечко" из поляризованного торсионного поля по внешнему ободу обеспечивало всё— тягу, энергетику, защиту, управление. Из торсионных и гравитационных полей отформованы корпус и внутренние системы. Скорость, дальность, время действия— формально бесконечны, на деле проверять это было затруднительно. Точность внепространственной и трансхрональной навигации считалась почти абсолютной. Вооружение— более чем избыточное. От простейшего спаренного лучемёта кругового обстрела, с импульсной пиковой мощностью в йоттаватты, бластомёта способного сгенерировать активный "бласт" из перегретой сверхэнергетической плазмы, и "засунуть" его через подпространство в любую точку Мироздания вызвав там взрыв во многие тератонны тротилового эквивалента, до гораздо более изощрённых систем управления вероятностями, перемены физических констант в довольно больших масштабах. Но главное— Аналитик и Обзор. Плюс их третья ипостась— Автопилот. Задачи первого— предсказание будущего в любых вероятностях. Второго— понять Настоящее. А третий должен был помочь пилоту, разгрузив его от рутины управления и боя. Главное— навыки и мудрость этих устройств.

Как говорилось— "На борту четверо, не считая Удачи и Судьбы! Рок на борт не пущать!!! Не забыть прихватить Любовь, к себе, любимому, да непреклонное намеренье победить!".

На складе, помимо истребителей, было множество интересных вещей. Потому мы бродили среди этих диковинок, как по музею. А ещё— тут всё работало!

Постепенно пресытив наше любопытство мы стали приходить сюда как просто в Наше место. Поговорить, показать друг другу что-то интересное. В один из таких разговоров обсуждали недавние занятия по Труду. Это так называлось. Обычно, это была большая инженерная работа по анализу какого-то сложного технического сооружения проводимая при его постройке.

Недавно началось новое поветрие— Такеши Ямамото. Настоящий японец, и даже дальний родственник того адмирала, сделал натурную реплику линкора "Ямато"

Не он первый, не он последний. В ковше линкорной заводи "учебного порта 44", иначе говоря— "Лазоревой бухты", уже стояли десятки линкоров всех мастей, от точных реплик действительно построенных (и не только на Земле) кораблей, до воплощённых в металл самых смелых проектов. Просто всё в жизни идёт циклами, каждое поколение имеет свою моду. Когда Такеши защищал свой проект модернизации корабля в части надёжной ПВО, многие из нас, курсантов— младшекурсников, впервые в своей жизни вступили на палубу подобной громады. И хоть ходила шутка, остро пущенная кем-то из девчонок, что "у Такеши два комплекса— и оба лечатся БООЛЬШИМ кораблём..."

Линкор нас зацепил! Мою группу— точно. Так что сюда мы прибыли для вынашивания планов коварной мести!

Для начала— обсудили возможных конкурентов: "Тирпиц",

Кинг Джордж 5

"Нельсон",

"Советский Союз"

Линкор "Айова"

Потом вынесли на широкое обсуждение новую игру. Для начала— посмотреть, как поведут себя линкоры— современники в дуэльном бою.

Синтезировать "хоботом" линкор— что может быть проще. Нет всех чертежей— восстановим. Некоторые образцы кораблей для копирования нашли на Земле— какие-то в музеях, какие-то на дне.

На первом этапе— точные копии. Доработки минимальны, вместо команды— полный набор человекоподобных роботов и немного системной автоматики— так проще. После первой битвы— "Худ" против "Бисмарка", это стало очень популярным поветрием. Постепенно собрались команды любителей этого "спорта", и почти каждую неделю у мыса Авроры гремели жестокие баталии. Один на один, эскадра на эскадру. Грозные залпы сотрясали воздух, на неглубокое песчаное дно ложились изувеченные стальные туши, иногда просто разорванные взрывом котлов и боекомплекта груды исковерканного металлолома. Корабли поднимали, реконструировали и модернизировали. По обеим сторонам мыса выросли эллинги и доки.

Потом— снова в бой! Это захватывало, а главное— давало неоценимый опыт. Постепенно все мы поняли много такого, что не написано ни в каких книгах. Весь опыт войны на море— относителен. Он зиждется на преломлении реальности немногих известных фактов в призме системы представление немногих теоретиков. Зачастую, его просто очень дорого проверять. Многое некритично принимается на веру. Мы не были стеснены такими условностями. Благодаря чему смогли непредвзято рассмотреть все спорные вопросы. А главное— понять на своём жизненном опыте, до какой степени традиции и условности довлеют над людьми!

* * *

Глава 4

Молодость

По земным меркам мне было лет 14, когда в один из дней сравнительного затишья в учебе Алексей, старший из наших менторов, пригласил всю нашу группу, тогда состоявшую из восьми человек, немного пожить в "загородном особнячке". Дом этот принадлежал кому-то из оперативных сотрудников, который в это время находился на Земле с целью сбора информации по каким-то социологическим вопросам. Такая деятельность предполагает долгое и трудное "врастание" в сложный психологический образ, так что выходить из него не рекомендовалось. В результате дом пустовал. Кто-то из наших менторов выполнял просьбу присматривать за домом, и иногда устраивать там какое-то подобие нормальной жизни, чтобы домовой не заскучал в тишине, а бытовая автоматика ощущала свою нужность.

Мы решили совместить приятное с полезным, прокатиться на древнем магнитоплане. Если сесть на станции у школы, и потом через полчаса лихой езды вдоль побережья выйти на станции "Самшитовый лог" недалеко от ЦБТИ, то оттуда пешком по живописной тропе через перевал было километров семь.

Время было не позднее, часов пять вечера, так что мы отправились не медля. Кроме девчонок из нашей группы к нам прибилась Света, подружка наших лучших половин, как мы тогда шутили, со своей старшей подругой Олей.

Т-лет не взяли принципиально, Валера сказал, что там мы поймем почему, так что, собравши рюкзаки, мы скорым шагом вышли к станции, намерено игнорируя постоянно попадающийся нам свободный транспорт.

До станции дошли в хорошем темпе, невзирая на вечерний зной, несколько необычный для этого времени года. К указанному нами моменту на изящных ниточках магнитопроводов уже парил поджидающий нас округло-обтекаемый ящик малого вагона.

Загрузились моментально, контроллер движения давал зелёную улицу, и расчетное время в 27 минут, я еще едва успел запрыгнуть, как кто-то нажал "пуск". Вагончик мягко тронулся, энергично разгоняясь, взобрался на высокую эстакаду, вознесённую над основной массой растительности, и за огромными обзорными окнами назад пошли деревья пристанционного парка, блок синтеза вагонов, лесной массив у Большого озера.

Потом вагон разогнался километров до 500, и ближние объекты, видимые в боковые окна, перестали восприниматься связно, только через передний фонарь были хорошо видны все подробности пейзажа. Да ещё временами далеко слева за деревьями мелькал океан, какой— то умиротворенно-спокойный после недавней бури.

Об этой буре и шел разговор, ведь её непосредственные виновники сидели тут же. Хотя и не все. Света и Оля были на практике в центре управления погодой, когда они в рамках старой доброй традиции молодежного авантюризма, попытались завести в привычную климатическую модель изменения призванные угодить всем. В результате тонко просчитанной, но довольно рискованной посылки, все полетело в тартарары. Они внесли в данные модели тепловой конвекции несколько параметров, которые, каждый в отдельности, не выходили за пределы допусков, но в совокупности давали неопределенность. Вот она и сработала. Служба аварийного оповещения посрывала с кроватей дежурные расчеты, вплоть до четвертой степени готовности, в последние пять минут до того, как перенапряженный фас циклона, внезапно сдвинувшегося на несколько километров от расчетной траектории, обрушился на побережье. Там было несколько влюбленных пар, да две команды парусно-гребных судов какого-то архаичного типа, совершавших романтичный и жутко познавательный историко-реконструктивный морской переход.

Спасатели не сплоховали, вытащили даже всё имущество, но Дежурный по Школе был весьма недоволен и своё недовольство выражал громко и отчётливо.

Обсуждали это событие бурно, с долей здорового юмора и благих советов на будущее. За обсуждением дорога промелькнула незаметно, и только по ускорению торможения определился конец разговора.

Из вагона выпрыгнули на маленькую, почти игрушечную платформу среди скал и зелени. В сторону океана шла дорожка к ЦБТИ, ближайшие здания местами проглядывали из разномастной буйной зелени. Решили пройти через посёлок, чтобы выйдя на нижнюю дорогу, перевалить ближний увал, через Виноградную долину срезать путь у фазенды в латиноамериканском стиле, а там одолеть невысокий перевал до моста, и почти на месте.

Алексей шел впереди, вверх по склону длинного отрога. Склон пологий, заросший мягкой зелёной травой, немного неровный, плавно поднимался над равниной. Ближе к океану отрог из продольного переходил в систему складок идущих поперёк берега. Дойдя до верхней точки Алёшка окинул взглядом следующую долину— один из отрогов Эмпиреев до океана не доходил, и текущая вдоль следующего отрога река упираясь в изящную плотину образовывала огромное спокойное море воды отражающей синее небо и чуть фиолетовые предзакатные облака на нём. В это зеркало воды врезался малый отрог— как нос огромного корабля, но не вздымался над водой а переходил в берег плавным снижением исчезая в мелких волнах пресного водохранилища. Горы здесь были пологие, заросшие травой и тутовником, многие седловины пушились туевыми зарослями. Во всей величественной картине преобладали покой и ширь, от этого пела душа.

Алексей повернулся назад, и вовремя — над поросшей травой складкой склона появилась выцветшая до желтизны панамка , а под ней— покрасневшая от солнца и ходьбы по жаре белобрысая физиономия. За ней ещё одна, и ещё...

Скоро вся запыхавшаяся компания уже стояла, переводя дух посреди великолепного вида.

-Нам туда!— перст указующий нацелен на изящный пролёт мостика, перепрыгивающий через один из заливов водохранилища, уходящий через пологий распадок к Главному хребту. Идущая через Виноградную долину тёмная полоска солнечной дороги, перевалив через отрог, одним изящным росчерком проходила через мостик и пропадала в зелени обширного парка. В верхней части парка довлел над окружающим пейзажем огромный, но изящный комплекс разнообразных зданий объединённых в одно общее ощущением целесообразного изящества.

Мы спустились почти до воды, и, шурша ногами в высокой траве, двинулись к мосту. Вечернее солнце всё ещё припекало, нагретая земля терпко пахла жизнью и пылью— этими неизбежными конкурентами в борьбе за почву. Победа пыли создаёт пейзаж пустыни, а жизнь образует леса. Но тут, на переходе от степи к воде, запах был особый, в него вплеталась чуть заметная нота ветра с океана.

Перейдя мост, мы вошли в буйно расцвеченное цветами и их запахом великолепие парка. Создатель парка, несомненно, обладал талантом, по мере продвижения через его творение всё менялось волнами — освещённость, запах, вкус воздуха, цвет, температура. Великолепная гармония разнообразия ласкала наши чувства. Уставшие ноги сами шли бодрее.

Утомлённое солнце, уходя в океан, посылало пунцовые лучи, в их свете мы вышли к большому дому. Алеющая закатным пламенем полупрозрачная дверь неслышно ушла в сторону вежливо пропуская нас в прохладу большой прихожей обставленной удобно и красиво. Мы с удовольствием скинули рюкзаки с уставших плеч и перевели дух.

-Как будем размещаться?— спросила Света.

-Произвольно, тут много помещений, я заранее приказал автоматике всё привести в порядок.

-А как зовут местного домового— не унималась Светка— вдруг я его встречу, не быть же невежливой?

-Встретишь— спросишь! Только действительно, будь вежливее... Мало ли что.

* * *

Лучи утреннего солнца сначала расцветили мой сон, вырвав меня из какой-то бюрократической тягомотины где-то на небольшом астероиде. Мне снилось, будто я в условиях малой тяжести спорю с каким-то перестраховщиком, который считает, что наша команда слишком молода для столь рискованного полёта. Каждый раз, когда он это говорил, я топал ногой, и глупо взлетал в воздух, иногда вверх тормашками. Сон уже давно потерял связность и управляемость, в нём вместо воспоминаний о практике на группе планетоидов удалённой туманности, где мы искали следы инокультуры, возможно уничтоженной давним взрывом сверхновой, давно уже шёл мрачноватый процесс пережёвывания эмоций и неловких ситуаций. Когда во сне всё посветлело, я окинул отстранённым взглядом кабинет начальника местного сектора (очень хорошего учёного и бравого разведчика, смертельно раненого на реке Мышковка ещё в Великую Отечественную, и тогда же попавшего в Космофлот, но он был не то слишком молод, не то слишком стар, было ему лет 100, и мудрости веков он ещё не набрал, а его старый, большей частью земной опыт, местами только мешал ему) и открыл глаза навстречу солнцу. Рассветная стена спальни была мною отрегулирована на прозрачность ещё ночью, свежий воздух свободно проходил через огромный проём выше моего роста и почти во всю стену, который я сделал для себя, когда ночью выходил на балкон— террасу. Солнце прощавшееся вчера с нами уходя в океан одесную, теперь вставало из океана ошую, а моя спальня, являвшаяся по совместительству и хозяйской второй спальней, находилась где-то в верхней части огромной стрельчатой арки образовывавшей общий контур этого дома.

Кровать, это огромное лежбище, ограниченное с боков продольными валиками, и так напугавшая меня своими размерами вечером, теперь, когда я в ней лежал, выглядела не столь пугающе огромной. И очень уютной. Я потянулся, выгнувшись дугой на прохладном атласе, громогласно зевнул и поздоровался с солнышком. Хотя эту звезду звали совсем иначе, но, о великая инерция языка, большинство называло её солнышком, хотя и только в ситуациях, когда это слово можно было писать с маленькой буквы.

Несколько упражнений йоги позволили мне ощутить все закоулки своего тела и договориться с ними о переходе к активности. Гибко вскочив, я рванул в ванную комнату. К этой спальне примыкали две ванны, двери в них находились по бокам изголовья. В ванной на зеркале белела записка "Приятель, ты встал сегодня с правой ноги". С некоторым смущением я понял, что это шутка хозяина дома над самим собой, ведь дверь в эту комнату находилась правее изголовья. Было в этом что-то глубоко интимное, тут мне показалось, что я понял нечто важное из мира больших и сильных людей, но просто не могу это выразить в словах.

Умывшись, я вышел в холл на первом этаже. Там я застал очень скупо по-спортивному одетую и совершенно нерешительную Олечку. Она вскинула на меня свои лучезарные глаза и, потеплев взглядом, молвила:

-Вот тебя мне и нужно. Я уже полчаса тут торчу, выбирая, что делать— сходить искупаться сразу, или пробежать с утра вёрст пять по саду?

— Полагаю, выбор может быть только один — пробежимся по саду, осмотрим все, а там искупаемся в приглянувшемся месте!

-Замётано!— она употребила это расхожее в определённой молодёжной среде на Земле выражение с очень задорной интонацией, повернулась на пятках и призывно махнув хвостом пшеничных волос устремилась к выходу. Мне осталось только следовать за ней.

Неспешной трусцой мы бежали сквозь парк. Размеренно, молча, экономя дыхание, набирали в слежавшиеся за ночь лёгкие вкусный воздух и упивались им. Сейчас, на рассвете он пах совсем иначе. Вместо вчерашней душной и плотной массы тяжёлых закатных запахов была утренняя прохлада и свежесть. Запахи были утончённо-изящны и пьянили радостным предвкушением хорошего дня. Мы бежали по просыпающемуся саду, светом были залиты только верхушки деревьев, а дорожки скрывались в тенях. Часть больших дорожек имела "солнечное" покрытие, почти чёрное в это время, но многие небольшие боковые тропки были выложены смальтой с управляемой внутренней рефлекторикой. Бежать по ним было занятно, иногда было ощущения бега по радуге. Мы пробежали мимо каскада хрустальных бассейнов, текущая вода вращала маленькие серебряные музыкальные колёса, и нежный перезвон вплетал свою долю обаяния в шорох ещё сонных листьев.

Несколько неожиданно тропинка после красноствольной секвойной рощи вынырнула на склон,

ведущий к реке на стороне противоположной той, с которой мы вчера пришли. И вот тут мой инстинкт познания восторжествовал. Почти вдоль берега реки была проложена взлётно-посадочная полоса. В старинном стиле, из бетонных плит с неровными швами. И запах тут стоял какой-то непривычный. Тут тревожно пахло бензином и застарелой резиной. В склон вдоль полосы были врезаны высокие двери, и я потешил своё любопытство заглянув за ближайшую. Механизм открытия двери был в старинном земном стиле— электрический, он механически откатывал дверь на рельсе. А внутри показавшегося тёмным после света утренней зари ангара стояли самолёты. Старинные рыбообразные силуэты с распластанными крыльями и округлыми хвостами. Лобастые радиальные или заострённые рядные моторы. Тут была тематическая подборка времён Второй мировой— прямо передо мной стоял японский "Райден", сразу за ним Поликарпов И-185, Р-51 "Мустанг", какая-то ранняя модификация Мессера-109 стояла у стены напротив, за ним "Чайка", дальше глаз не сразу различил малознакомый силуэт "Шинден". И ещё многие— многие...Тут были собраны лёгкие истребители. Прикинув длину ряда ангаров, я осознал, что тут может быть собрана большая коллекция самолётов всех времён. Теперь я ещё лучше понял хозяина этого гостеприимного дома.

Олечка стояла у входа с нетерпеливым выражением лица, но вежливо давая мне насытить моё любопытство. Когда я встретился с ней глазами, мне стало немного стыдно за мой порыв. Но в её глазах я увидел женское понимание. Все мужчины всегда дети, и их привлекают игрушки. Переглянувшись мы повернули в сторону гор и побежали по широкой полосе догоняя свои тени.

Полоса была длинной, и только пробежав километра полтора, мы достигли её конца. Отсюда тропинка шла в горы, но мы свернули к воде, и пробежав по берегу речушки до небольшой заводи остановились переводя дух. Я сказал:

-Здесь...

И мы вышли к воде. Олечка непринуждённо, почти одним плавным движением скинула одежду и бросилась в воду. От естественной грации этих движений у меня как-то ёкнуло сердце и стало тепло на душе. Но, только раздевшись, я увидел свою эрекцию. Мне стало неловко и поскорее, пока она не обернулась, я ринулся в воду. Вода была прохладной, а течение заметным. Олечка уже плыла далеко, резкими сильными движениями выходя на середину заводи. Потом она перевернулась на спину и резкими гребками на спине пошла против течения. Из белёсого буруна воды иногда при взмахах рук проглядывали крепкие пунцовые соски её грудей. Смотреть на это была как-то очень приятно. Впервые я вдруг понял, что смотрю на девушку не как на товарища, а именно через призму тех глубинных и могучих инстинктов, что не дают прерваться роду людскому. Это открытие позволило мне переосмыслить эстетику ситуации. В ней было что-то глубокое и мощное.

Я неспешно выгребал кролем против течения, прохлада потока вымывала из тела остатки сонливости и неги, а заодно и томную усталость, скопившуюся в ногах за время пробежки. Я отдался этому ощущению и плыл против течения, почти не двигаясь относительно берега, погрузившись в свои мысли, лишь иногда мельком высматривая Олю где-то впереди.

Но скоро она развернулась и, разогнавшись по течению, очень скоро была рядом. Занятый своими мыслями я не сразу осознал это. Но вот она как шумная ракета пронеслась мимо меня к нашему пляжу, и я развернувшись поспешил за ней. Решив показать, что и я не лыком шит, я почти нагнал её к тому моменту, как она раскрасневшаяся опёрлась на дно и пошла, подгребая руками, к берегу. Тут и я зацепился коленом за мелкие камешки на дне, тоже встал и шумно побрёл в воде к берегу рядом с этой нимфой. Меня подмывало какое-то детское нетерпение игривого щенка, и я с фыркающим выдохом плеснул в её сторону водой. Она ответила, и вот мы, заливаясь громким смехом, вовсю плещемся на мелководье. Потом обдавать друг друга брызгами нам показалось мало, и началась борьба— кто кого утопит в мелкой и кристально чистой воде у берега. Борьба была шутошной и легкомысленной, потому меня очень удивило то, что она сделала потом. Посреди ребяческих кривляний она вдруг, прикусив губу, ожесточилась взглядом и боевым скользящим движением заломила мне руку за спину и завалила обездвижив. От неожиданности я растерялся. Смех кончился, повисла неловкая тишина...

Оля совладала с собой и моментально отпустила мою руку. Её глаза замкнулись, она виновато посмотрела на меня, опустила взгляд и молча пошла из воды. Я встал, посмотрел ей в спину, и как-то неуверенно пошёл на берег. Тишина разрасталась...

Дойдя до нашей одежды, она повернулась и напряжённо смотрела мне под ноги пока я подходил. В этом было какое-то непонятное напряжение. Оля виновато посмотрела на меня, опустила глаза, нерешительно вздохнула, а потом неуверенно-просящим тоном сказала, медленно поднимая глаза:

-Прости, ладно? Я нечаянно... Просто... Ну ты пойми, у меня как-то так сложилось, что не было мальчика, всё одни друзья и учёба. А тут мне тебя захотелось. Очень-очень, до затмения разума.

Она смотрела как-то очень ожидая, и как-то совершенно открыто надеясь, что я сделаю следующий шаг. Мне всегда было трудно и неловко в такой обстановке. И я, не зная, что в таких случаях надо сделать, вспомнил формулу из "Образа действия"— "если неизвестно что предпринять, но есть много возможностей, сделай шаг вперёд". И я шагнул, только поразился, как скрипнули под пяткой мелкие камешки. При моём шаге она вздёрнула голову и развела плечи, от этого её упругие груди качнулись и заострились. Взгляд посветлел. Её тело, залитое ровным утренним светом, всё серебрилось от мелких капель воды на коже. Наступила секунда тишины, и только тут я понял, что мы громко дышим в унисон. Она распахнула глаза и потянулась ко мне губами. Я неловко обнял её, и наши губы встретились. Её тело было чуть влажным, разгорячённым и очень податливым. Но тяжёлым и неловким. Целоваться я толком не умел, но постарался не нажимать, а легко касаться губами её губ. Ласка получилась чуть отстранённой, очень лёгкой и воздушной. Мы долго целуемся, лаская друг друга руками, молча, сосредоточено, будто свершаем какой-то ритуал тантрической встречи зари. Целуемся, потеряв счёт времени, всё более и более страстно, находя друг друга на ощупь и срывая дыхание. Настойчиво изобретаем всё новые оттенки нежности. Оба девственника, почти не знающие друг друга, но всё больше и больше привыкающие к нашей общности. Подсознательно понимаю, что пора переходить к следующей стадии, пытаюсь как-то уложить её. Но она отстраняется и говорит:

-Нет, ты ложись, а я сама...

Недоумённо ложусь на похрустывающие под спиной камешки и песок, а она не очень ловко пытается оседлать меня. Её возбуждение заметно не только по учащённому дыханию, но и по смазке на входе. Мы долго и неловко тыкаемся друг в друга, пока наконец не попадаем куда надо. Она вся сморщившись садится сверху, я ощущаю прорыв, и она медленно оседает, впуская меня всего в своё девичье лоно. Без единого стона! Плотно оседлав меня, она немного недоумённо смотрит и молча делает несколько неловких движений вверх— вниз. Я вижу там несколько капель её крови, обнимаю её за плечи и прижимаю к себе. Она благодарно трётся носом мне о щёку и молча замирает, слившись со мной воедино. Мы долго лежим так почти неподвижно, только моя правая рука медленно и невесомо гладит ей спину, обещая продолжение. И эту сцену нежности заливает светом... Не Солнце.

* * *

Игры в самолётики

Глава 5

Иногда детские мечты сбываются. Особенно, если жить в тех местах, где это— обыденность.

http://www.hranitels.ru/forum/photoplog/images/26/1_I16Oshkosh2003.jpg

Алексей Петрович, хозяин того гостеприимного дома с парком и аэродромом, вернулся из своей долгой командировки на Землю. Тогда его тёзка, бывший по совместительству нашим ментором, пригласил нас к нему в гости.

С домом мы были знакомы еще по тому разу, а вот его хозяин произвёл на нс совершенно неизгладимое впечатление.

Здесь, на Любаве, было не так много людей, но все они были Людьми с большой буквы. Петрович был личностью выдающейся даже по нашим меркам. В Космофлот он попал во времена Петра I, за прошедшие века облетел множество галактик, был прекрасным специалистом по процессам этно и кольтурогенеза.

Самолёты стали его страстью недавно, примерно со времён Первой мировой. Тогда он начал собирать свою коллекцию. Самое необычное в ней было— обилие подлинников. Как он сам говорил— "В больших войнах большой простор для коллекционера".

Среди множества машин мне неожиданно в душу запал И-16, строгий и утомительный в управлении, но невероятно вёрткий. После множества доработок мы с друзьями построили самолёт внешне очень похожий на привычный "ишак", но совершенно другой по аэродинамике, управляемости, с более совершенным "впрысковым" вариантом двигателя М-65. Сказочная машина! Я мог на ней без устали крутить пилотаж над секвойными лесами долины Голубой реки.

* * *

На Любаве было много вот таких неприметных мест. От сероватой матовости упругой "солнечной" дороги, возле красивого лога, густо заросшего какой-то хвойной растительностью с длинными мягкими широкими иголками голубовато-серебристого цвета, отходила узенькая дорожка, выложенная красноватыми зернистыми плитами сурового гранита. Если проехать по ней за холм, то глазам открывалось то сооружение, куда вела эта дорога совершенно нездешнего вида. Это была башня метров сорок в вышину и метров 25 в основании. Совершенно круглая и глухая на протяжении нижних десяти метров. Выше начинались узкие бойницеобразные щели— окна, по одному ряду на этаж, они шли до самого верха. Крыша была огорожена каменным кольцом с рядом нечастых вертикальных щелей— бойниц по окружности. Все окна имели заслонки-ставни из странного железоподобного чёрного металла. Это очень странный композит— алмосталь, представляющий собой в химическом отношении нечто отдалённо подобное стали-30, но в физическом плане бывший сплетением очень точно выверенной физически пространственной решётки из волокон сверхпрочного монокристаллического углерода и прекрасно организованной системы из напряжённых монокристаллов легированного никелем и молибденом железа. Талант неведомых материаловедов позволил не только совместить несовместимое, но и получить невозможные для немюонированных материалов показатели прочности и долговечности за счёт взаимного напряжения молекул. В остальном башня была в чём-то средневековой, если не считать соединения каменной кладки "в шип" и вставками, а так же немыслимой точности взаимной подгонки блоков. И это при внешней грубости сооружения. В подвале, судя по всему, находился примитивный очаг, от него вверх шла изящная, но простая система дымовых труб отапливавшая всё помещение и выходившая через куполообразную каменную крышу. По всей Любаве было разбросано несколько тысяч таких башен. Непритязательный юмор планетоинжинера, до начала планетоформирования участвовавшего в экспедиции на другой край Галактики, где и открыли давно покинутую обитателями загадочную планету.

Загадка была странной— на вполне ординарной кислородной планете земной группы нашли множество следов очень необычной неурбанистической, но явно техногенной инокультуры. Почти все жилища, найденные там, имели вид вот таких башен. Нашли и каменоломни, откуда неизвестным образом "вырубали" нужный для строительства камень. Иногда было возможно определить по структуре камня, откуда какой блок взят. Но и только. Как вырубали камень— загадка! Следов инструментов относимых к железному веку (а именно к этому условному периоду первоначально отнесли эту культуру) на камнях не обнаружили. Следов железноплавильных производств, урбанизации, культурных слоёв, следов воздействия на биосферу, в том числе и следов воздействия которые могли бы отразиться на генетическом уровне, не нашли.

Тогда возникла концепция "Дача"— идея о том, что планета была либо построена, либо освоена пришельцами, которые непродолжительное время обитали на ней. Но подробное изучение палеонтологии разрушило всю эту стройную доктрину. Во-первых, было установлено, что планета получила обычный для панспермии набор первичных жизненных форм очень давно, более 16 миллиардов лет назад. Эволюция тут, на далёкой окраине Галактики, протекала вполне обычно, хотя и очень "прямо". И очень быстро, по меркам эволюции, пришло время высокоорганизованного разума. Анализ немногочисленных костных остатков показал их чрезвычайную близость к Homo Sapiens, но произвести точную идентификацию по структуре ДНК было затруднительно, самым "свежим" скелетам было более 15 миллиардов лет! И этих скелетов было найдено очень мало, всего полдесятка на всю планету. И это при том, что исследователи просканировали ВСЮ планету насквозь. Было строгое ощущение, что немногочисленные эволюционные предки породили человека, а человек, уложив весь процесс нетехнического и технического прогресса в несколько немногочисленных поколений, тут же улетел с планеты, и лишь изредка возвращался на планету для строительства каких-то мемориальных каменных башен. И при этом были найдены только 5 скелетов древнейших людей— зачинателей технического прогресса. Все пятеро были мужчинами не старше 40 лет погибшими в результате обвала в четырёх шахтах на четырёх разных континентах. Такие шахты были найдены во множестве, что и дало первые модели технологии этой культуры. Им для извлечения конечного продукта из руды не нужны были горные разработки, печи и заводы. Было ощущение, что атомы элементов сами по их зову собирались в нужном месте, образуя нужную вещь, а пустота на их месте и локализовалась в обычную шахту— ствол метров от 30 до 450, и несколько горизонтальных туннелей, всё диаметром около 4 метров.

При этом— никаких следов торсионной или любой иной известной технологии. Просто у САМИХ атомов возникало странное желание в процессе броуновского движения, диффузных и ионообменных процессов переместиться куда-то и собраться во что-то. Во что именно— большая загадка. Из всех найденных изделий наиболее массовыми были амостальные детали башен, да ещё один меч, изготовленный по очень странной технологии и очень давно, возможно на заре этой культуры, он был найден у одного из засыпанных.

Судя по объему выемок породы и материалов, с планеты пропало несколько миллионов тонн материалов, в окружающем пространстве удалось найти лишь очень незначительные следы непродолжительных воздействий, и всё.

Другой шок ожидал исследователей, когда они стали исследовать звёздные системы предположительно схожие с тем комплексом благоприятных признаков, которым обладала планета-родина этой культуры. Ещё в трёх системах были найдены подобные башни. По ряду признаков и Солнечная система могла лежать на гипотетическом пути этих Неизвестных.

Повторяя путь предков

Глава 6

Это была одна из самых романтичных традиций — подняться в космос на ракете. Конечно до того мы были в космосе много раз— ещё в один из первых моих дней в школе, когда я с ватагой недавно знакомых мне ребят носился везде и всюду упиваясь невиданными прежде возможностями до визга и тихого удивления, мы пройдя через нуль— прокол вышли в приёмном шлюзе одной из лунных станций относящихся к школе. Вообще-то при постройке планеты для школы обычно копировалась исходная для данной культуры планета. И такая Земля-2, иногда именуемая Терра, была построена. Но и тут спешка наложила свой отпечаток— отлаживать биоциклы на такой плотно населённой планете, как Земля, было трудно. Просто скопировать "один в один" было невозможно— на Земле жило более четырёх миллиардов человек, огромные площади были засажены сельхозкультурами, масса территории была занята урбанистическим ландшафтом. Попытка скопировать всё это была уж совсем бессмысленной— скопировать трущобы и заброшенные шахты, огромные свалки отходов и промгиганты было просто, а что с этим делать?

А как восстанавливать экологическое равновесие не допустив "кризиса посткомпрессионизма", когда плотно сжатая пружина биологического и климатического дисбаланса могла распрямиться и наделать бед?

Для Любавы были сформированы очень необычные биоциклы— почти полностью исключены все животные формы. Это само по себе было почти невозможно— ведь остались высшие формы растений нуждающиеся в опылении насекомыми, были без особых изменений были взяты многие микробиологические формы... Но планетоконструкторам удалась эта шутка— построить зелёную планету со стабильной экосистемой где единственным относительно массовым видом высших животных был Человек, хотя и он был представлен всего несколькими тысячами единиц— курсанты Школы, их учителя и менторы, плюс несколько исследовательских и служебных организаций.

А вот естественный (хотя конечно искусственный) спутник, названный Селена, был скопирован один в один— со всеми своими артефактами, как древними, так и новыми.

В тот первый момент мы этого всего не знали. Нас просто захватила возможность побывать на Луне, хотя кто-то из ребят сразу обмолвился, что это не Луна, но очень на неё похожа.

Едва выскочив из перехода на станции "Точка 9", находящейся в центре видимого полушария этого спутника, мы ринулись к большому панорамному окну, за которым над залитой неестественно-ярким солнечным светом бурой и пыльной на вид равниной почти в зените висел бело-голубой диск планеты.

Ходить в условиях одной шестой тяготения было очень непривычно— при каждом резком движении можно было взлететь чуть не до потолка. Наша ватага с визгом кувыркалась в одном из спортзалов, а потом мы пошли в Зал Икара— огромное помещение вырубленное в тоще лунной коры, как я потом узнал, было придумано каким-то земным писателем— фантастом. Его идею использовали— почти километровый в диаметре зал имел форму чечевицы в сечении. Мягко пружинящий пол, мощный вентилятор создавал восходящий поток в центре.

И по всему залу летало на пристёгнутых к рукам разноцветных разнообразных крыльях десятка полтора людей. Ловко управляя полётом посредством пристёгнутых к щиколоткам упругих поверхностей они, то неспешно парили в восходящем по центру зала потоке, то кувыркались в воздухе.

Тогда мне истово захотелось летать вот так— на крыльях, как во сне или мечте. Позже я этому научился.

В тот первый раз была куча ощущений и без полётов. Меня поразила вода в бассейне— она была как будто иной, более липкой, могла висеть на ладони неожиданно большой долго набухающей каплей. Поразило ощущение бега в большом техническом коридоре— мы неслись в его сходящуюся почти в точку на конце даль с невыразимым ощущением восторга, наглотавшись кислорода и опьянённые радостью, с визгом и смехом счастья прыгая вперёд ощущая непривычно непропорциональное сопротивление воздуха.

Потом я был в ближнем космосе неоднократно. При тренировках в невесомости нас всех первое время смешили багровые лица и пунцовые уши друг друга, но очень скоро становилось не до смеха — удержать обед в желудке полностью удавалось немногим, тем более что рвотный рефлекс очень заразен. Но человек ко всему привыкает, особенно если начинать привыкать с детства. Ради навыка все мы часто и подолгу бывали на учебных орбитальных станциях. Сначала было очень трудно приучить себя спать в невесомости, а утром на грани сна и яви я до холодного пота испугался чьих-то рук висящих у моего лица. В момент моего испуга эти руки резко вздрогнули, я взвыл от страха, а потом пришлось справляться с последствиями "медвежьей болезни", благо в каюте было всё необходимое. Потом я прочитал статистику— такое бывало часто в моём возрасте.

Плохо закреплённые собственные руки в невесомости легко вылезали из спального кокона, и повисали в воздухе как наглядное напоминание о структуре остаточной физиологической напряжённости в конечностях.

Однако сны в невесомости были немыслимо яркие и глубокие, в них было гораздо больше, чем в обычных снах. Из них первое время было очень трудно перейти в СноВиденье— яркость и глубина картинки завораживали, вмешивать свою волю в калейдоскоп безмерно красивых миров казалось как-то неэстетично.

Первый переход в иную звёздную систему лично мне почти ничем не запомнился. Я осознавал, что действительно первым был мой переход с Земли на Любаву, который я выполнил с отцом и дядей Геной на старенькой "Волге" вместо космического корабля. Так буднично я познакомился с кажущейся многим землянам просто ненаучной сказкой практикой внепространственного перемещения (хотя в тот раз был применён способ "совмещения"). Потом я узнал ещё много неизвестных земной науке, а уж тем более земному обывателю, способов перемещаться в пространстве— времени— измерении. "Есть многое на свете, друг Горацио..."

Но теперь мне предстоит своеобразный ритуал посвящения в космонавты— подъём в космос так, как это делали люди Земли. В разных культурах выход в космос происходил по-разному. В некоторых теорию физического вакуума формировали из тех же посылов, что и забытую ныне на Земле теорию эфира, и в результате открывали внепространственные туннели почти вместе с электричеством, в других изучая гравитацию создавали антигравы, в третьих создавали теорию единого поля и двигатели на их базе. Вселенная бесконечна, и путей к одной цели в ней может быть беспредельное множество. Для некоторых культур возможность получения информации важнее возможности побывать где-то там. Известно, что многие йоги древней Земли могли выделять своё "тело сновидения" и отправлять его очень далеко и высоко. Может, этим объясняются неожиданно точные карты известные с древности, они были нарисованы по памяти в момент пробуждения, когда увидевшее всё "воочию" тело сновидения отдавало накопленные за полёт знания практикующему сновидцу?

Для многих культур в силу полевой формы жизни вопрос о гравитационном барьере просто не стоял. Путей в Космос безмерно много— мы просто живём в нём, это наш дом, и только по костной инерции мышления мы называем домом не Вселенную, и даже не родную планету, а что-то маленькое и переходящее.

Примерно с такими мыслями я иду к ракете. Инструкторы не стали доводить всё до абсурда, и в свой первый полёт мы поднимались не на примитивном гагаринском "Востоке", а на сильно доведённом и усовершенствованном варианте "Союза". Но именно в одиночку. Задача проста — подняться на ракете, выполнить ряд орбитальных маневров вручную, и сесть. В случае сложностей можно было пристыковаться к любой орбитальной станции. При нештатных ситуациях спасатели могли вытащить незадачливого курсанта в мгновение ока. Вроде всё, но почему-то это было именно Приключение— с большой буквы! Приобщение к чему-то словами невыразимому.

Все зачёты сданы, тренировки окончены, техника надёжна... С каким-то трепетом выхожу из точной копии гостиницы "Космонавт",

сажусь во вполне точную копию того, древнего и уже, наверное, пылящегося в музее автобуса. Моим дублёром идёт Вася, он стартует завтра, а сегодня обряженный в такой же как на мне лёгкий скафандр, внешне очень похожий на лёгкие скафандры, в которых летали экипажи "Союзов", но почти незаметно дополненный стандартным космофлотовским поясом. Это пояс выполняет и функцию скафандра— при необходимости он окутывает фигуру защитным полем, регенерирует воздух и поддерживает все иные физиологические функции. Он же может быть транспортом с неограниченной дальностью, как в обычном пространстве, так и вне его.

Благодаря этому обычный скафандр может восприниматься как маскарадный костюм, но воспринимается как элемент Ритуала— посвящения маленького человечка в Космонавты. Все мы карлики, стоящие на плечах титанов. А при ближайшем рассмотрении все наши Предки в чём-то подобны нам, просто они прошли свой Путь, а нам это только предстоит.

С такими мыслями выполняю ещё один ритуальный элемент— "на колесо", и только поражаюсь, как пахнет весенний воздух разнотравьем. На этом дальнем от Школы учебном космодроме, развёрнутом в бескрайней степи немного похожей на Казахстан своей беспредельной ширью и почти всегда ясным небом, климат немного более умеренный и мягкий, не такой засушливый. Но всё равно— я как-то понимаю что-то о тех людях, что уходили в опасную неизвестность бездонного неба с такой огромной и плоской Земли. Они делали её шаром в сознании людей.

Приехали. Из автобуса выхожу я один — дублер останется в нём и будет наблюдать всё до момента старта— зрелище завораживает своей непривычность. Все мы часто летали на многих типах летательных аппаратов, но вот такая похожая на древнего динозавра своей неуклюжей шумностью ракета действительно производит впечатление своей безумной и нецелесообразной расточительностью — столько энергии уходит на шум и световые эффекты, совсем бесполезно...

Я сам наблюдал это только вчера, будучи дублёром. Впрочем, смотреть на старты с учебного космодрома любят все курсанты, я в своё время посмотрел их, наверное, больше сотни. Но одно дело — смотреть на это как на отвлечённо красивое зрелище, а другое— осознавая, что завтра твой чред, и ты на торце этой огненной башни вознесёшься в Небо...

Докладываю руководителю полёта— сегодня это начальник методического отдела Школы— "К полёту готов!" и неловко отдаю честь по-земному. Тоже ритуал. Скафандр поскрипывает при этом, и очень стесняет движения. Крепкое рукопожатие. На поддерживающих фермах значки, много, сотни. После моего старта добавится ещё один, а после посадки я напишу на нём своё имя, дату, и что-то от себя. Но это потом.

Лифт в Небо— неуклюже поскрипывает, это такая шутка, кто-то решил что скрип должен быть для полноты впечатлений. Верхняя площадка. Ракета покрыта зыбким льдом намерзающим на кислородные баки. Она немного пахнет мороженым, но это помимо технических запахов металла, краски, топлива и масел. Забираюсь в корабль, звуки и запахи стартовой площадки становятся глуше. Ассистент старательно помогает мне закрепиться в ложементе, подключает многочисленные разъёмы. По плану вручную проверяю все системы корабля. От громоздкой неуклюжести этого патриарха космоса кружится голова, и хотя корабль синтезировали буквально на днях, как-то подсознательно чувствуется запах пыли веков.

Всё готово, протокол предстартовой готовности подходит к концу. Ещё раз докладываю РП по видеосвязи. После волны согласований и чтения молитвы протокола начинается предстартовый отсчёт:

-"Предварительная"— и по корпусу плывёт вибрация

-"Промежуточная"— и ракета дрожит как в предвкушении.

-"Главная"— корпус аж закачался, ходя ходуном в фермах.

-"Подъём"— жёстким толчком ракета порвала тарированные срезные болты и, встав на огненный хвост, пошла в небо. Через небольшой иллюминатор вижу, как провалился вниз горизонт, и бескрайнее небо объяло всё. На мониторах хорошо всё видно— и вид взлетающей ракеты с наземных камер, и вид строго вниз вдоль корпуса с камер на обшивке. В приборную панель врезано полдесятка разнокалиберных мониторов— три плоских твердотельных, на них отображается необходимая информация, два голографических, они удобны при манёврах в космосе. Еще два я по традиции развернул на багажных укупорках по бокам от меня — и теперь наслаждаюсь полным обзором.

Ракета мягко нырнула в тонкий слой едва заметной облачности, быстро пробила его. Ползти в Небо почти 9 минут, а тряска и рёв двигателей уже надоели. Наплывает перегрузка. Я покрутил взглядом камеру сферического обзора установленную на вершине САС— лепота! Планета неспешно проваливается вниз, в жарком мареве от начавшего раздуваться в стороны шара огня от двигателей, космодром уже совершенно не виден.

Траекторный отсчёт показал точку манёвра, и ракета, выйдя за плотные слои атмосферы, легла на курс орбитального разгона. Сброшены ступени, вот она— невесомость. Девять минут тряски и напряжения позади, обтекатель, утянутый САС, больше не ограничивает обзор, я в космосе! Ощущение непередаваемое, всё тело приятно отходит от тряски и напряжения старта. Орбита заданная. Докладываю РП и начинаю программу.

Незнайки на Луне

Глава 7

Луна — это целый мир, не только время и место, но, прежде всего, состояние души.

Совсем иной мир, не враждебный — просто очень равнодушный. И от того ещё более опасный, но привлекательный.

* * *

Заповедник гоблинов

На практику мы заступили как-то очень буднично — за школой числилось несколько крейсеров, из нас стажёров сформировали экипаж, усилили его прикомандированными штатными оперативными сотрудниками и офицерами, и после небольших учений мы вышли за Нептуном. Точка рандеву была выбрана обычной. Тут мы поприветствовали Е11, который прикрывал Солнечную систему по штатному расписанию, уточнили динамику последних событий, и через несколько минут наши лёгкие истребители уже вовсю носились по окраинам системы.

Я впервые видел Солнце с такой непривычной позиции— при практических занятиях в Школе и во время частых визитов домой я как-то привык видеть Солнце через земную атмосферу. Но тут оно было звездой, вполне привычной и обыкновенной. За время обучения мне доводилось видеть множество жёлтых карликов различных оттенков, и многие были почти совершенно точно подобны Солнцу.

И вот теперь наблюдая свою родную звезду через привычный блистер истребителя, я вдруг понял что-то такое, что выразить кратко нельзя. Оно было такое обыкновенное, наше Солнышко, но такое родное.

Задача была традиционной— прикрывать Землю от нашествия незваных гостей. Космофлот занимался этим очень давно, так что большинство известных культур вполне достоверно знали о наличии запретной зоны в этом секторе. Однако визиты случались. В великом космосе есть великое множество разных форм жизни, многие из них чрезвычайно агрессивны. Впрочем, это мало кого волнует, пока не создаёт трудностей. Наша Вселенная вообще населена хищниками, и это давно никого не удивляет. К тому же в Космофлоте хорошо известно, что время стабильного существования культуры чаще всего обратно пропорционально её степени агрессивности, хотя некий необходимый уровень агрессии должен быть всегда. Но очень часто тот или иной участок Мироздания потрясали яркие и скоротечные крайне агрессивные культуры. Они крайне изобретательно и настойчиво завоёвывали всё возможное жизненное пространство, с немыслимой жадностью поглощая ресурсы и истребляя все, что им казалось опасным сейчас или, по их мнению, могло составить конкуренцию в будущем.

Но результат обычно был один — очень скоро такая культура начинала делиться на лагеря, конкурировать и конфликтовать внутри себя. После череды войн такая культура либо меняла свою поведенческую доминанту и становилась добропорядочной и ординарной частью Большого Сообщества, либо выгорала в какой-нибудь заварушке до хладного пепла.

Земля относилась к "медленным" культурам. Такие культуры проходили длинный и тяжёлый путь совершенствования своей структуры ещё до выхода в космос, оттачивали своё внутреннее единство в долгом и кропотливом бытии на материнской планете, обретали внутреннюю гармонию и истребляли внутренние антисистемные элементы. А уж потом выходили в Космос как самостоятельные величины.

Космофлот по старой традиции поддерживал такие неспешные и основательные культуры— обычно они становились достойными и надёжными членами Сообщества. Кроме того, выходцы с Земли давно и хорошо зарекомендовали себя в Космофлоте, они же составили своеобразное лобби вполне успешно защищавшее интересы Человечества.

Но не всё так просто— по правилам Космофлота культура поражённая внутренним безумием тщательно изолировалась. Земля с её религиозным безумием и кошмаром олигархического правления никак не соответствовала высокому званию полноценной Космокультуры. Потому был объявлен карантин— земляне пока, за редким исключением, за пределы своей планетки не стремились, а всяких агрессоров извне останавливали патрули Космофлота. Так и родилось это понятие— "Заповедник гоблинов", немного оскорбительное, но крайне точно передающее суть. На Земле временами творился кошмар— но Космофлот не вмешивался справедливо полагая что каждая культура должна выработать иммунитет к своим болезням. Жалость и сюсюканье, так же как и торопливость в Космофлоте уже давно считались плохим тоном.

Вот потому крейсера Космофлота поддерживали тщательно организованную патрульную службу в Солнечной системе, и во время практики большинство курсантов проходило через месяцы патрулирования своих родных систем.

Прикосновение к детству

Глава 8

На старших курсах возвращение на Землю стало чем-то вроде хорошего тона. Я часто внезапно заходил домой, стараясь выбрать время, когда семья в сборе. Иногда было приятно поговорить с отцом— только в школе я узнал о его подвигах в десятке экспедиций и о его научных работах по резонансу ноосфер и теоретическому анализу трансмутации знаний при переходе от культуры к культуре.

Я часто не мог понять, почему он всё-таки вернулся на Землю, и ведёт такую обыкновенную для землянина жизнь. Как-то мы поговорили на эту тему, и он сказал мне:

-Мне хотелось поддержать своих близких. Да, я знаю, что они не могут в этой инкарнации принять Путь Космофлота чисто психологически. Тащить их к бессмертию и всемогуществу за уши мне не пристало. Но ты уже сейчас понимаешь, что жизнь на Земле обладает невероятным шармом— тут тепло и уютно, тебя окружает плотное психополе. И особенно приятно жить в СССР— тут в шестидесятые годы была редкостная обстановка благожелательности. Сейчас всё меняется, но это не меняет главного— вы, наши дети, выросли в этом поле. В беспредельности Ясуни есть много мест и времён, для своих детей лучше выбирать именно такие, плотно насыщенные спокойными эмоциями, там, где болтливые старушки сторожат всех детей во дворе, где общая благожелательность— норма.

Вот потому я вернулся к своей семье, я плакал на похоронах бабушек и дедушек, ездил к дальним родственникам в деревню, смотрел старые фотографии и копал огород. Пойми, нет особой разницы между копанием пяти соток деревенского огорода вручную и строительством планеты средствами планетоинженера. Я построил несколько планет, и построю ещё, но тут, в своей семье я черпаю ту тончайшую ауру уютности и доброты, которая делает мои планеты такими приятными для жизни. Планеты мы строим скорее для детей— пусть поиграют. Игрушка сделанная с душой всегда лучше поточно-штампованной.

Тогда же на одной из семейных посиделок я встретил Машу— мою детсадовскую любовь. Она была дочерью друзей семьи, подругой моих детских игр, с ней и её семьёй мы несколько раз оказывались на одном курорте и лепили куличике в морском прибое.

Она вытянулась, стала модно-нескладной. Длинная фигура была как-то трогательно хрупка, а голос как-то не соответствовал ничему— ни фигуре, не моим воспоминаниям.

Но это была Она— моя старая знакомая, с ней были связаны светлые и радостные воспоминания детства. Я всегда как-то понимал её с полуслова...

Мы встретились, несколько дней были почти неразлучны. Детское щенячье ощущение общности воспоминаний, общего радостного детства дало ту вкусную ауру единства и взаимопонимания. Она была другой, но осталась той же— кусочком детства и чего-то давно ушедшего, светлого, родного и тёплого. В нашей взаимной нежности не нашлось места страсти, мы проговорили несколько суток взахлёб, обнявшись, почти не отрываясь. Только мне было жутко неловко— я старательно, как на школьных занятиях по внедрению и разведке, твердил заученную легенду, стараясь сойти за обычного земного старшеклассника, в меру хвастливого, шумного и бестолкового, старательно имитировал комплексы и пробелы в познаниях, бахвалился и пустословил. Мне это удалось вполне, и только потом, несколько лет спустя, в маленькой каюте тяжёлого крейсера шедшего на совершенно безнадёжное задание чёрт знает в каких далях иной Метагалактики, я вспомнил этот момент, и аж взвыл от чувства глубокой неправильности содеянного. Врать друзьям нельзя! Но и долгу изменять нельзя. Это противоречие неразрешимо, и будь оно проклято!!!

* * *

Выпускной вечер проходил обыденно, если только можно применить это словосочетание к завершению самого памятного этапа жизни. Посовещавшись всем курсом чуть не двое суток, мы выработали некое общее мнение. Музыку должны были обеспечивать два молодых ансамбля с Земли и три наших группы. Выпускной бал предполагался чуть не на двое суток, так что играть нужно было много.

Со своими проблем не было, а вот как ввезти за тридевять мегапарсек ничего не подозревающих людей— это была проблема. Обычно каждый курс придумывал что-то своё. Прошлые курсы ухитрялись размещать заказы среди земных музыкантов якобы от имени всесильного КГБ или Министерства обороны. Чуть позже уже можно было имитировать вечеринки мафии или олигархов. Мы придумали несколько легенд для разных групп, получить деньги проблемой не являлась— земная агентура Космофлота, в большинстве своём, были такими же выпускниками нашей школы, они, зачастую, по своей легенде жили небольшой коммерцией, и в этом им сильно помогали наши штатные синтезаторы и внепространственные туннели. Мы часто работали с ними на практике и в процессе обучения.

Так что, разыскав три небольших ансамбля разных направлений, погрузили их на самолёты, и, погоняв по небу Земли и Любавы, выгрузили на учебном аэродроме. Вот тут был небольшой конфуз— курсанты школы на занятиях по проектированию часто строили различные летательные аппараты примерно соответствующие уровню развития земной авиации, но при этом старались найти пути к совершенству незамеченные земными конструкторами. Иногда их изделия, при всей их функциональности, имели весьма непривычный вид. И как назло, несколько курсантов средних курсов только что заканчивали испытания своих машин.

Надо было видеть отвисшие челюсти пары музыкантов из одного ансамбля, видимо немного разбиравшихся в авиации, когда автобус проезжал мимо этих высокофункциональных произведений курсантской фантазии, не стеснённой рамками привычного землянам облика. Нам сразу стало ясно, что мы прокололись.

Бал шёл своим чередом— музыка и танцы, обсуждение будущей жизни и воспоминания о годах учёбы. Неумолчный гомон многих голосов и щемящее чувство перемен. Напитки и яства, курсанты и учителя, выпускники и младшекурсники, родители и члены семей. Многие выпускники прошлых курсов по традиции приходили на бал— пообщаться с теми кого водили в первые походы ещё менторами, и с известной гордостью взглянуть на молодую поросль Космофлота. Есть какое-то ощущение— с каждым выпуском мы становимся сильнее.

* * *

Сигнал тревоги наложил свой жёсткий пульсирующий ритм на многоголосие и переливы музыки. Все напряглись, лица моментально скинули расслабленность. Гомон стих, через неуверенно льющуюся по инерции музыку прорезался сигнал "Тревога— общий сбор— наших бьют— быстрее!!!". По сторонам площадок выросли проёмы нуль-порталов— для тех кто без личных средств транспорта. Такого уровня тревоги не было несколько лет... Все ринулись одной волной. Краем глаза успеваю заметить что очень многие девушки прагматично используют вариант стандартного пояса как элемент одежды— это позволяет им перебрасываться в кабину своего ястребка или на боевой пост с места. А вот большинство парней оказались в растерянности.

Я попытался инициировать вставленную в ключицу универсальную систему, но моментально потерялся в потоке неотсортированных данных. Тогда я просто шагнул в ближайший портал, понимая, что центральный школьный Аналитик перебросит меня туда, где нужнее. При этом на краю сознания холодным мазком ужаса блеснуло воспоминание о теоретическом разборе возможности того, что противник посредством подстроенных ловушек во время тревоги может вывести из строя часть личного состава. Пару дней назад мы разбирали эту ситуацию применительно к выпускному балу.

В этот раз пронесло— я в знакомой кабине, а в голову хлынул поток данных об обстановке. Начался жестокий и совершенно неожиданный бой.

* * *

Восторг— иного слова не подобрать. Вот мои чувства, и они распирают меня. После выпуска мне довелось проходить практику за тридевять мегапарсек от привычной до замшелости галактики Млечный путь. И вот я попал на маневры подразделений сектора.

Тут то я и понял что значит— Величие и Мощь! Отрабатывалось одно из самых бесполезных упражнений — маневрирование строя в составе большой эскадры. Наша группа на легких истребителях, чем-то напоминающих летающие тарелки из примитивных фантастических фильмов Земли, шла во внешнем охранении строя. Даже с расстояния в сотни километров неправдоподобно четкий строй тяжелых кораблей включивших обшивку на полное отражение ослеплял немыслимой белизной. Так как маневрирование предполагало внешние помехи, была использована система двойной звезды. Яркий голубой гигант и блекло смотрящийся на его фоне желтый карлик составляли довольно странную пару, и в тот момент наша группа проходила между звездами и строем. Немыслимое зрелище захватило дух, и хотелось выть от восторга. Вася из девятой группы пустил залихватский вой-клич слышимый на всю эскадру, и как мы его понимали!

* * *

8.1.Древний корабль.

Это было так недавно. В один из учебных полётов на небольшой радиус, килопарсек шестьдесят, попался нам очень странный объект, прущий в нормальном пространстве на скорости 0.3С. Довольно большой, явно древний, совсем мёртвый корабль. "Звездолёты не умирают, они просто пролетают мимо цели" — это написано про него. Очень примитивный, термоядерный привод, давно разложившееся дейтериево— тритиевое топливо, совершенно невообразимый примитивизм оптронных систем. Экипаж, как и ожидалось, был антропоморфен. Они лежали в криокамерах анабиозной установки. Оживить их казалось почти невозможно— многие тысячелетия жёстких излучений разъедавших корпус корабля не пожалели его хрупкий груз.

* * *

На каком-то из младших курсов я взял в Информатории ментограмму немыслимой давности. Эта относилась ко временам Великой Битвы. Какой-то младший офицер с тяжелого крейсера почти распыленного в том сражении где-то в дальнем закутке уцелевшей Вселенной, оставил свою ментограмму с комментариями. Меня просто раздавило ощущение абсолютной потери.

Ментограмма начиналась с обращения Командора перед битвой. Его текст был хорошо известен, я много раз слышал эту запись частями, и даже пару раз просмотрел её целиком, но тут я понял, о чем думали, как понимали и как реагировали на эту речь участники событий. Эту смесь решимости победить, отчаянья от потери мира который был так привычен, и почти детскую обиду— почему они такие плохие, почему свои иллюзии они ставят выше общности?

Я увидел взглядом изнутри строя людей (хотя многие из них гуманоидами не являлись) одетых в ослепительно-белые парадные одежды тогдашней униформы то, как смотрелся этот монолитный строй высочайших профессионалов своего дела сплоченных абсолютной решимостью победить. И тогда же я решил, что если мне придет нужда встать пред ликом Смерти, я буду таким же.

А ментограмма в смазанных образах впечатлений повествовала о том, как сошлись затмевая беспредельность Вечности две немыслимых эскадры, как головной эшелон идолопоклонников исчез в первые же секунды схватки. Я уже тогда хорошо знал теорию космического боя, сильно усовершенствованную за это время, но меня поразило как относительную, по нашим меркам, слабость техники тогдашние экипажи уверенно покрывали собственной интуицией. Как болела у меня потом голова от немыслимого темпа смены ситуации, и я, утратив всякую связь с реальностью, просто раскрыв рот смотрел как немыслимо инертные громады тяжелых кораблей спорили в маневренности с легчайшими истребителями, как анализировали тончайшие веточки возможных вариантов будущего на грани интуиции и чуда соборным разумом экипажи. Манёвры в бездне N-мерного пространства, хищные объемы наполненных интеллектом и немыслимой Силой смертоносных снарядов, из-за действий которых каждый объем космоса после единичного столкновения становился необитаемым и смертельно опасным.

Битва была действительно растянута по времени "в глубину", когда каждый экипаж победив в одном из вариантов будущего тут же выходил в параллельный поток времени чтобы убить уже поверженного противника и там, и сокрушить еще кого-то, но главное— спасти своих.

Меня почти раздавила черная волна отчаяния сдерживаемого там, по ту сторону ментозаписи, волей многократно лучшей чем моя... Ведь в том, Древнем и истинно могучем Космофлоте все были друзьями и даже родственниками. Причем по обе стороны линии раздела.

Страшно. Только сейчас я понял, почему в Космофлоте так ревностно ненавидят любую форму инфантильного идолопоклонства, и это понимании перевернуло мой мир.

На старших курсах Школы жить на её территории мне наскучило. В принципе при достаточном уровне развития техники расстояния роли уже не играют, но и строить себе домик где-то на другом континенте, а то и планете, было как-то неуютно. Как раз тогда мы сошлись с Олечкой, и она предложила свить гнёздышко в посёлке при Центре биотехнологических исследований, благо от него до Школы было всего ничего, а она тогда проходила там практику. В посёлке было несколько кварталов мансардированных двух-трёх этажных домов, большая часть которых пустовала. Мы быстро подобрали себе многокомнатную двухэтажную квартиру занимавшую угол одного из домов. В соседнем доме жил руководитель Олиной практики, ей было удобно. И до самого ЦБТИ было минут пять неспешного хода по великолепным тенистым аллеям посёлка. Меня же в посёлке поразили формованные из алмостали ограды и решетки, ограждавшие посёлок и декоративно разделявшие дворы. Они походили на кованые решётки в старинных московских или ялтинских двориках, и придавали какой-то странно— земной вид всему, это грело душу. Но больше всего поражал воздух пропитанный морем запахов экзотических хвойных растений, цветов, недалекого океана и чего-то ещё, озоново— свежего, лёгкого и ласкающего чувства. А Олечку умилил фонтанчик в центре нашего двора. Изумительно изящный, вытесанный из странно-тёплого на ощупь привозного из неведомого далёка камня, светлый и музыкально— игристый с маленькой жизнерадостной струёй. В чаше жила семейка золотых рыбок, её туда запустил кто-то из жителей. Рыбки были озорные, почти ручные, с ними можно было поиграть. Они тыкались в подставленные ладони и могли погоняться за пальцем.

В другом крыле нашего дома, выходящим в сторону почти не ощутимого за парком океана, жил Ярвел Авэлодхара, известный специалист по теории космокультурной экспансии. Тогда мы и подружились.

Жизнь была спокойной и размеренной, пока моя милая лучшая половинка не возжелала создать полноценную семью. Формальностей это не требовало, мы только подали рапорт на имя коммодора школы, который был утверждён автоматически. Среди своей возрастной группы я оказался первым создавшим семью, это как всегда вызвало волну подражаний и ещё несколько пар решили узаконить свои отношения.

Довольно скоро Олечка намекнула, что хочет завести детей, возражать против этого было бессмысленно, зачем же иначе создавать семью? Так что довольно скоро она мне сообщила, что беременна. Провели стандартные исследования плода не выявившие патологий и стали ждать. Малыш родился в положенный срок без осложнений. Олечка наотрез отказалась от внепространственного извлечения, так что мне пришлось пережить несколько волнующих минут, поддерживая её на родильном кресле. Мальчик весом 4600 с хорошим ростом— неплохо для первенца.

Вот так мы и стали не просто семейной парой, но Семьёй.

Пока моя супруга была занята на практике и всё её свободное время уходило на детей, я со своей стороны упорствовал в карьере оперативного сотрудника. Постепенно собралась моя команда, и школьное руководство включило нашу дружину в план исследований. Мы сначала ходили в короткие походы по обследованию уже зарегистрированных интересных участков, и не специализировались в чём-то одном, вырабатывая свой стиль и привычки. Так что, иногда с интервалом в день, мы могли копаться в пыли замёрзших и почти лишённых атмосферы древних планет, на которых жизнь была уничтожена миллионы лет назад, потом гоняться в глубоком космосе, на окраинах мироздания, за древними формами полевой, почти неразумной жизни. А потом разбирать завалы артефактов какой-то канувшей в небытие культуры миллиардлетней давности. Всё сразу, и ничего подробно— такой период бывает в жизни каждого оперативного сотрудника Космофлота. Он нужен именно в молодости— создаётся привычка к разнообразию.

* * *

Иметь дома ковры и детей одновременно — это жуткая головная боль! Ковры надо чистить, а дети всегда могут нанести пыли с улицы. Каждый выходит из этой неприятности по-своему... Мой выход показался мне интересным. Помимо постоянных усилий домашнего робота решил по-старинке выбивать ковры, но делать это на местной Луне. Ковёр развешивался на специальной раме, специально для этого сделанный кибер выбивал из него пыль выбивалкой, поток солнечной радиации убивал всех микроклещей в ворсе, а вакуум способствовал отгонке всех летучих соединений.

После чистки ковёр перебрасывал в паровую камеру высокого давления для восстановления влаги, затем на высокогорный ледник, там давал ему полежать в потоке талой воды. А затем вешал на балконе просушиться. Странный вояж вещи по астрономическим объектам, но зато, какой запах свежести!

В этот период я как-то получил мимолётное приглашение на вечеринку. Моя дражайшая половина изначально хотела там быть, но уже после моего прихода она сообщила, что задерживается на работе, может, будет позже.

Вечеринка проходила в общежитии шестого сектора. Кто-то когда-то пошутил, возведя это подобие многоквартирных домов Земли, но тут эта шутка пришлась к месту. Шумные и лёгкие на общение курсанты сделали из дома свою коммуну, шумное и беспокойное жильё для неунывающих студентов. Тут всегда были какие-то собрания и вечеринки, вечный праздник перемежался с напряжённой учёбой и работой.

* * *

Сашка, явно подражая Окуджаве, пел чрезмерно грассируя и всячески вставляя в оттенки интонации своё хорошее настроение, подыгрывая себе на великолепно сделанной на днях им самим гитаре:

"...Какое б новое сраженье

Не покачнуло шар земной...

Я всё одно паду на той,

На той единственной, Вселенской!

И мои други в гермошлемах

склонятся молча надо мной...".

Корабль второй месяц находился в патрулировании, всё уже давно стало обыденнее утренней зарядки. Крейсер прошёл какие-то неисчислимые расстояния, Бетельгейзе, к которой вышли корабли оперативной группы для сбора, давно уже стала тусклым воспоминанием. Маршрут был традиционным для дальнего патрулирования— немыслимо длинные прыжки, поверхностное обследование планет, сканирование ментополя, регистрация естественных процессов, поиск следов жизни. Как обычно искали и древние артефакты. За время патрулирования нашли очень редкий объект— повреждённый ещё в Великой битве лёгкий истребитель идолопоклонников, его вытащили из "чёрной дыры". Как обычно пилота там уже давно не было, оборудование разрушено. Но за миллиарды лет многому научились. По оставшимся следам удалось восстановить всё. Очень странным был расовый тип пилота— он был из модных тогда, но только недавно синтезированных "суперменов" имевших встроенное управление энергетикой тела на уровне физического вакуума. Эти существа были немыслимо совершенны, практически бессмертны и неуязвимы. Но это делало их психику чрезвычайно сложной и запутанной, а самоконтроль— относительно слабым. Они часто создавали немыслимо сложные и совершенно извращённые философские системы, и сами же становились их жертвами. По легенде, которая легендой не являлась, а скорее была некоторым упрощением реальности для простоты понимания, именно одно из таких существ и создало тот философско-мировоззренческий ужас, что привёл к Великой битве.

Из бортсистем истребителя скачали всю возможную информацию, что доставило понятную радость как имевшимся на борту адептам древней истории, так и сотрудникам соответствующих исследовательских подразделений при штабе сектора. На борт немедленно по туннелю прорвалось несколько маститых светил изучающих прошлое. По слухам ходившим в команде, чуть не половина этих светил была ветеранами Великой битвы, и, изучая прошлое немыслимой давности, просто гоняла свой замшелый склероз.

Впрочем, меня это волновало мало. По графику вахт я на лёгком истребителе в паре с кем-то из свободных пилотов (Ярвел Авэлодхара, мой привычный напарник, остался резидентом на Земле, погрузившись в свою любимую этико-социологическую канитель. Он полагал, что в условиях того кошмара, что творится на Земле, он сумеет уточнить взаимодействие разных психотипов с лабильной ноосферой. И на эту галиматью тратил серьёзную часть жизни, отказавшись даже от интересного рейда) выполнял исследовательские полеты, прощупывая сомнительные объекты чуть ли не руками. Всё было как обычно. Собрались в свободное время впятером в моей каюте, обсудили последние результаты исследований, и вот Сашка взялся блеснуть пением под свежую гитару.

Но ещё не успели Сашкины пальца коснуться струн для продолжения, как тревожный сигнал напряг расслабленные нервы, каюта исчезла, и я ощутил себя в привычной кабинке своего истребителя. Крейсер, судя по данным Обзора, выполнял дёрганую попытку изобразить маневр уклонения, все истребители уходили от него выполняя немыслимые пируэты в N-мерном пространстве-времени. Врага пока не наблюдалось.

Мой истребитель автоматически выполнял все необходимые маневры, я включил своё сознание в логику управления и, как следовало из теории, сложный интеллект автопилота при контакте с моим дал ту неопределённость, которая теоретически и делала космический бой той сложной и интересной задачей, что, как это следовало из Опыта поколений, требовала присутствия на борту человека.

Все эти замшелые теоретизирования давно были разбиты в пух и прах другими теоретиками, потом оправданы и подкреплены, и так бесконечно. Впрочем, абсолютным критерием истины всегда является Опыт, а так как большой войны давно не случалось, то и показать на практике превосходство той или иной точки зрения не представлялось возможным. И потому готовились как всегда ко всему, дабы не оказаться готовыми "к прошлой войне".

Автоматика вела машину сложным рельефом, периодически раздваивая — разтраивая её в ветках вероятностей, я привычно придерживал разыгравшееся воображение автопилота, и пытался понять что происходит. Пока шло классическое развёртывание, сравнительно неспешное и успешное. Фланги объёмного строя вышли на пару килопарсек в сторону и зацепили какую-то бледную звёздную россыпь. Картина была размеренной, и напряжённость начала спадать. Но вот левее, где внешнее охранение строя проходило через какую-то древнюю массу изрядно рассеянного осколочного вещества наметилось оживление. Потом события приняли почти драматический оборот— там был реальный противник. Индикация показала уничтожение трёх машин, Обзор указал вероятный тип противника— "автоматические боевые охранные системы. Вероятно эволюционировавшая охранная система древней базы".

Это становилось всё интереснее. Крейсер с немыслимым проворством переместился чуть ли не в центр мясорубки дабы сказать своё веское слово. Вообще-то истребитель и крейсер имели примерно одинаковую маневренность, вооружённость и запас хода. Просто на Крейсере можно было разместить большой экипаж, и до нескольких тысяч истребителей. Впрочем, мощность у него была хороша, но чаще всего не она является залогом победы. Его использовали как комфортную передвижную базу, хотя это было необходимо скорее психологически— расстояние в любом случае несущественно, и никто не запрещал после патрулирования отправиться на любую из базовых планет разбросанных по всей Вселенной. Но были Традиции, и у них были различные теоретические и практические обоснования.

Бой как всегда был скоротечен— противник уступал в гибкости логики, его боевые алгоритмы действительно были замшелы и тупы, как у древнего автомата. Но, надо отдать должное— мощность у них была замечательная. Завалить за первую терцию боя три фланговые машины— это нечто! Я вышел в зону боя из темпосдвига, перехватил атаку какой-то ошалевшей стаи угрюмых автоматов на ещё один наш истребитель, и только тут понял, что не всё так просто. Защита у противника была великолепна, а контрудар поставлен мастерски. Я только и успел развернуть группу ловушек, да зажечь какого-то их лидера, как мой ястребок оказался в моменте уничтожения. Покинул его не попрощавшись... Мне показалось, что на замену машины и возвращение в бой мне потребовалось всего несколько квантов времени. Но за это время аналитики уже выявили структуру логики противника, а в автомат маневров и защиты моей новой машины уже были внесены изменения. С этого момента бой пошёл веселее...

Через несколько секунд всё было кончено. Наш Аналитик разобрался в логистике их центральной системы и подавил её наведённой системной матрицей нерешаемых противоречий. После этого начался мародерский делёж трофеев.

Первоначальное предположение оказалось не совсем точным— эта древняя база идолопоклонников несколько раз меняла хозяев. Нагромождение систем было чудовищным, логика их— изощрённо-извращённой. Я вспомнил своего учителя по теории интеллекта, и послал ему запрос с предложением поучаствовать в разборе, получил согласие и скинул все имеющиеся данные. Остальные, судя по всему, поступали так же, и очень скоро охи и ахи довольных исследователей охватили, казалось, всю Бесконечность. Было там много интересных подробностей, но главное — была самобытная и малопонятная сложная ментальность. Так что на Крейсер я вернулся очень не скоро, и с одной мечтой— немного поспать, а потом— разобраться в найденном.

Попрощавшись в боксе со своим новым ястребком, я решил немного пройтись ногами. У двери каюты меня окликнула смутно знакомая моложавая женщина, по виду— типичная ведьма, глаза зелёные, большая медно-русая коса обёрнута вокруг головы, защитный пояс широкий, такие из моды вышли во времена незапамятные. Хотя кто знает, женская мода непредсказуема...

-Лада— представилась она нежным мелодичным голосом от которого у меня внутри вместо усталой пустоты зазвенела весенняя капель— хочу поблагодарить, вы меня сегодня избавили от затруднения. Точнее — спасли...

Она была одного со мной роста, очень гибкая и жилистая, но смогла взглянуть мне в глаза снизу вверх. Это меня добило. Сил у меня и без того было не густо, я почти сразу понял бесполезность сопротивления. От неё исходила матёрая Силища.

-Рад знакомству, пройдёмте— я указал на дверь своей каюты. Представляться в этой ситуации нужды не имелось, о повадках этих матёрых ведьм знал весь Космос. Несомненно, она уже хорошо знала всю мою подноготную.

Автоматика каюты за время моего отсутствия навела относительный порядок, только внутренний пульт в углу чуть энергичней, чем обычно светился простеньким рисунком зелёных огоньков. Я жестом показал "чувствуйте себя как дома", и она без заминки подошла к кухонному блоку, неуловимо быстро соорудило что-то бодрительно -прохладительное на двоих. Протянула мне стакан, и почти одновременно отхлебнула из своего, бросив на меня всё тот же вскинутый зовущий взгляд. Я понял, что отвертеться не удастся— она уже всё решила. Оставалось только, в соответствии с пословицей, расслабиться и постараться получить удовольствие. Я отхлебнул из стакана, подспудно отметил, что она выбрала стаканы с ободком— гравитационным осаждателем. Такие рефлексы были характерны для седой древности. Что-то неуловимое было в её повадках, что-то оттуда, из бездны времён. И меня осенило...

-А ты тут на корабле, потому что заинтересовалась нашей находкой в чёрной дыре?

-Да, это мой старый друг, мы с ним повздорили больше двадцати миллиардов лет назад. И тут вы нашли хоть какие-то его следы. Мне стало интересно.

— Гм... Повздорили? Это был идеологический спор?

— Да. Мы разошлись во взглядах, а потом разошлись по разные стороны конфликта. Это было так давно. Я тогда проходила практику пилотом истребителя на этой самой "Красной звезде". Давно это было. А тут как привет из Запредельного. Ваша находка. Разбередили душу...

Она уверено поставила свой бокал, шагнула ко мне, положила ладони на грудь и произнесла:

-Ты мне глянулся, не откажи старой ведьме...

Она, несомненно, талантлива, эта древняя опытная ведьма, не потерявшая за длинную— длинную жизнь высокого искусства быть простой. Усилием мысли приглушил свет и ладонями огладил её плечи. Она зябко поёжилась под моими руками, прильнула ко мне и моментально нашла резонанс с энергетикой моего тела. Она играла на нём, как опытный музыкант на хорошо знакомом инструменте, и владела им виртуозно. В неверном свете, шедшем от пульта в углу каюты, не включая теплового зрения, видел её сосредоточенное лицо, и одновременно, ощущал всё её тело и всю могучую душу как часть себя. Я порадовался своему сибаритству— обычно корабельные койки узки, и тратить время на их расширение не всегда удобно. Моя койка была достаточно просторна для наших страстных игр.

И только когда я окончательно утомился, она взяла верх. Оседлав меня, она задала свой ритм и смысл нашей игры, и всё понеслось вскачь и вдаль. Само собой у меня включилось восприятие биополей, и тут я понял, что для неё гуманоидная антропоморфная форма не является самой привычной. На уровне биополя у неё за спиной были распахнуты широкие драконьи крылья. Это было завораживающе красиво.

Когда всё кончилось, отдышавшись, я спросил, подчиняясь наитию:

-А сколько у тебя детей?

-Много, несколько миллиардов, но далеко не все живы— просто ответила она.

Я знал о том, что очень многие пережившие Великую битву дали обет многодетности, но одно дело знать это теоретически, и совсем другое понять это на личном уровне. Это понимание открыло для меня новую главу моей жизни.

Лада взглянула мне в душу и нежно прошептала:

-А ты хорош, я рожу от тебя мальчика. А потом, если не возражаешь, ещё пару девочек. У тебя сейчас пятеро детей?

-Да, четверо с Олечкой и один с Лиэллой.

-Знаю, кстати Лиэлла— это моя пра-пра-пра... И много ещё— внучка. От неё я о тебе всё и узнала.

-Когда?

-За пару минут до нашей встречи в коридоре. Мне понравился ваш с Лиэллой сын, и мне захотелось тоже. Кстати, Лиэлла просила замолвить за неё словечко, а то она всё не может тебя поймать. Ты обещал сделать ей ещё пару девочек.

Я почувствовал что краснею, и это видно даже в полутьме каюты. Лада чуть слышно и невероятно невесомо рассмеялась.

-Кажется, мне удалось тебя смутить. Ничего, молодость— это такой недостаток, который быстро проходит.

Она взъерошила мне волосы и поцеловала в нос.

-А теперь давай спать, скоро будет что-то ещё, у меня чутьё на события, что-то назревает. Скоро нам будет не до отдыха.

Тяжёлый удар. Неспешно взвыла тревога. Я выкарабкиваюсь из усталого сна. Тело как варёное— вчерашняя активность не прошла даром. Я бросаю взгляд на пульт в углу каюты и понимаю— суетиться поздно. Система регенерации латает дыры, но от Крейсера, судя по всему, опять остались лохмотья. Радует только пустующий раздел "людские потери". В хорошем темпе, но не спеша одеваюсь. Лада уже одета и работает с данными. Подхожу к двери в коридор, придаю прозрачность окошку— на нём красным цветом проступают цифры. В коридоре вакуум, внешние части корабля порублены почти до внутренней цитадели. Восстановление займёт несколько минут. Опасных для жизни излучений море, но ничего такого, с чем бы не справилась система регенерации. На меня накатывает злость, беру себе часть консоли информатория, и копаюсь в ворохе неотсортированных сведений, попутно создавая какое-то подобие типовой системы для остальных пользователей. Остальные поступают так же. Быстро выкристаллизовывается истина— крейсер напоролся на какой-то крайне изощренный вид мины стоящий здесь с совсем уж незапамятных времён и потому не вычленённой Контроллером Обзора. Уж очень она была похожа на естественное образование. Что-то уж очень много древностей для столь короткого интервала жизни, не к добру это!

В этот момент нас с Ладой вызвали к командиру крейсера.

В отсеке планирования не протолкнуться. На моих глазах новая группа прибывших представляется капитану. Кто-то очень знакомый, но со спины, да ещё и в суматохе не распознаваемый, представляется:

-Комэск 31, эскадрилья кадровая, полностью укомплектная.

Кто-то совсем незнакомый рекомендуется коэском 35, но его эскадрилья из резерва, два человека прибудут в течении минуты-двух.

Капитан— улыбка знакомая всей Земле, добрая и чуть усталая. Ему уже гораздо больше лет, чем на всемирно известных фотографиях, и выглядит он иначе. Лицо утратило юношескую пухлость и полковничью обрюзглость, годы в космосе огранили черты, придали глазам стальную цепкость, а заматеревшей фигуре— грацию силы. До своей "смерти" он был "Космонавтом N1" и просто Юрой. И сейчас если сказать "Гагарин", очень многие на Земле вспомнят нечто величественное и прекрасное. Но тогда ему просто не давали делать то, что он действительно любил, оставляя роль "свадебного генерала". Позорная история "лунного сговора" стала последней каплей. Когда его пригласили в Космофлот, он недолго колебался. Даже с женой его почти ничего не связывало, их внешне благополучный брак медленно умирал на глазах дочерей. Он вместе с Серёгиным решил инсценировать свою смерть, дабы жить. Жить тем, что он любил. Вот так он и стал капитаном флагмана сектора. Человек при жизни ставший легендой Земли после "смерти" стал легендой Галактики. Мы все его любим и боготворим.

Отчёт о повреждениях обширен, подробности изумляют. Мы встретили нечто действительно новое, и потому сфероконтроллер корабля, проверяющий триллионы вариантов будущего, иногда на часы вперёд, сплоховал. Патрули не понесли потерь и ничего не заметили, а вот по Крейсеру прошёл удар. Сразу после него что-то странное обрушилось на патрули— несколько машин уже пропали не подав сигнала. Только удачное предчувствие спасло нас— корабль как раз начал предупредительный маневр уклонения. Что пришло в голову капитану перед отдачей этого приказа— загадка. Но это озарение спасло нас, возможно, что всех.

* * *

Иногда надо вернуться в прошлое, чтобы найти там себя. Кто-то умный говорил: "Не стремитесь в прошлое— там уже никого нет!", как он был неправ при всей незыблемой аксиоматичности его слов. Всякий человек нелинеен, он живёт в прошлом и будущем, причём это прошлое и будущее многовариантны и переменны. Вот иногда, чтобы найти какую-то важную часть себя, надо найти того себя, которого ты потерял на каком-то повороте жизненного пути.

В тот раз, счастливо выбравшись из очередной мясорубки, я оставил, разросшийся до немыслимых размеров ком обязанностей и надежд без меня катиться под гору распутываясь, и пошёл искать старых друзей, да исполнять старые обязательства.

Олечка, встретив меня из похода, проревела у меня на груди битый час, но взглянув в мои тяжёлые от напряжения и отчаянья глаза, согласилась, что она тут помочь бессильна. Несколько дней я прожил у Лиэллы, отдыхая душой под зелёным небом налитым неистовым и прозрачным светом зелёной звезды, играя с сыном. Но и это было не то. Как всегда, пережив безнадёжность, очень остро понимал, как мало я ещё сделал в жизни, и как много долгов скопилось. Лиэлла чутьём истой женщины Космофлота поняла моё настроение. Для неё мужчины могли приходить и уходить так, как велит Судьба. Мужчины достаточно эфемерны и недолговечны, и слишком часто там, на задворках мироздания они уходили в Вечность безвозвратно.

Нечто неугомонное жило в моей душе, требуя выхода чего-то словами и мыслями невыразимого. Я отправился к отцу. Дом на полуразвалившейся и почти заброшенной алтайской биостанции, лес, горы, бездонное, но такое тёплое и близкое небо.

Отец вёл привычную для него жизнь, сменив период спокойного созерцания на бурную деятельность. Дети подросли и более не нуждались в присмотре, мама в очередной раз отправилась куда-то в большую экспедицию. Внешне их брак казался давно прошедшим, но только по тому, как потеплели глаза отца, когда разговор зашёл о маме, я понял, что всё ещё только начинается. У них период небольшого отдыха друг от друга, и карьерного роста.

Домик почти не финансируемой биостанции был действительным центром Земли. Тут пульс Планеты звучал отчётливо и откровенно. Папа всегда был специалистом по анализу воздействий на ноосферу, и сейчас он настойчиво выбирал из нестройного хора многоголосой земной жизни тончайшую нить доминантных событий. Просмотрев его намётки, я согласился с главным аналитиком сектора — у нас в руках была та тонкая ниточка, что могла свиться в верёвочную петлю на шее того закулисного кукловода, за которым мы гонялись в этом секторе давно. Кто-то очень ловкий и осторожный умело манипулируя тончайшими аспектами ноосферной лабильности настойчиво перекашивал ситуацию на Земле (как выяснилось— не на ней одной) в одному ему ясную сторону.

Впрочем, что-то в душе моей было не на месте, и чёрная тень Большой Войны, грозно висевшая на горизонте, не была тому виной. Тут что-то иное...И я отправился навестить старых друзей. Идя от одного старого знакомого к другому, не стремился получить максимум данных, достигнуть цели, найти что-то. Я просто шёл от вешки к вешке, ощущая шевеление своей интуиции.

Машу я нашёл в Париже. Как и многие красивые русские девушки, она оказалась в столице моды и шика. Её внутренняя Сила не дала ей уйти на дно— в бордели и притоны, она жила скромной жизнью одинокой работающей парижской деловой женщины. Крохотная квартирка в старом, но не очень престижном районе, офис крохотной парфюмерно-косметической фирмы, одной из многих работающих по субподрядам парфюмерных гигантов. Эта занималась импортом растительного сырья и полуфабрикатов из стран бывшего СССР и Восточной Европы. Жизнь в колее— в меру скучная и обыденная. Я встретил её в крохотном бистро под весенними платанами. Уже было достаточно тепло и светло, но в Париже все считали, что мартовское солнышко недостаточно ласковое, и за столиками на улице было очень мало посетителей. Район был предпочтительно заселён выходцами из Индии и Африки, среди смуглых расовых типов её обычная средне-русская красота смотрелась очень контрастно, но и как-то печально.

Моя засада была хорошо рассчитана— достаточно одного беглого взгляда в Планетарный Контроль, и можно вычислить любого жителя Земли. Я просто пришёл туда, где она бывает всегда, сел за её любимый столик и ждал. Она пришла цокая каблучками походкой завсегдатая, шафранная полупрозрачная юбка развевалась вокруг ног затянутых в зимние тёплые колготки, ворсистый джемпер и чёрные перчатки— сразу видно, что парижане считают летом не температуру больше +15, а июнь.

Интересно было наблюдать смену выражений её лица, пока она подходила. Равнодушный холодный взгляд красивой женщины, постоянно вынужденной отбивать наскоки "горячих южных парней", почувствовавших волю от железных оков шариатского закона, постепенно сменялся внимательным. Она не могла меня вспомнить сразу— мы не виделись лет 10. Но я специально одел немного потёртую, советского армейского образца коричневую кожаную лётную куртку. Такую же в нашем детстве носил дядя Владя. Это сразу выделило меня из толпы, сделало заметным и смутно узнаваемым. Она смотрела на эту куртку, потом на меня. В её глазах боролись недоверие, страх разочарования и надежда. Потом пришло узнавание. Я, копируя интонации Высоцкого, сказал:

-Ну, здравствуй, это я...

Она недоверчиво распахнула глаза и замерла в нерешительности. Что делать— бросаться на шею и целовать по-русски, заливаясь слезами радости, или следовать "политкорректной" европейской манере? Я грубовато поймал её руку, и притянул к себе, заграбастав в медвежьи объятия. Вот только тут она проснулась от своего благовоспитанного сна, став простой русской бабой и вспомнив свои русские корни. Под холодной бронёй парижской женщины билось всё то же истосковавшееся по своим сердце.

Мы моментально оказались в её квартирке, и полились расспросы, бесконечные "Ты помнишь?", вопросы о судьбе старых друзей и знакомых. Кто жив и умер, кто женился или вышел замуж, у кого дети и кто где живёт, чем занимается.

Она грустнела при рассказах об ушедших навсегда, старательно радовалась чьим-то успехам, но всё как-то скорее потому, что так было принято. В глазах её была грусть, а в душе пустота.

Когда всё было сказано, чай с коньяком и лимоном выпит, и мы успокоено сидели, глядя друг другу в душу посреди шума засыпающего большого города, она сказала, как бы цитируя какой-то полузабытый стих:

-Позови меня в даль светлую...

А в голосе её была такая надежда на чудо... Я протянул руку и сказал: "Пойдём...", открывая портал, сразу решив, где ей будет лучше работать. Лада постоянно жаловалась на нехватку в группе толкового управленца. Её сектор как раз был в запарке.

Маша с видимым изумлением шла за мной через "кляксы" нуль-порталов в секторе исторических исследований, но шаг не сбивался и глупые вопросы не звучали. Молодец, девчонка!!!

Ладу мы застали там, где и ожидалось— в её кабинете у загруженного работой по самые последние логические связи Аналитика. Две аспирантки присутствовали условно— их каналы связи были почти не задействованы. По всем признакам шла утряска новых сведений в какой-то модели событий— процесс увлекательный, но долгий. Я в своей манере прокашлялся.

— Явился, Сокол Сизокрылый— старая ведьма расцвела радушием— и кого привёл?

-Ладушка, ты жаловалась на нехватку людей. Хочу порекомендовать— человек совершенно свежий, ответственный и работящий, я её с детства знаю... Маша.

Лада сразу утратила ко мне интерес, и переключилась на мою спутницу.

-Так, Школы не кончала, шалопайствовать не приучена, а какова в деле— глянем...

И обернувшись ко мне:

-А ты иди, у нас работа, потом вечерком заходи, всё и обсудим...

Вечером было малое шумство у меня. Оля собрала несколько человек наших знакомых по школе, пригласила Лиэллу и Свету, полдесятка моих знакомых, столько же её сотрудников. Пришла и Лада. Посиделки выходили не столь тихие, дети привычно добавили шума. Неожиданно прибывший Ярвел забежал на огонёк, и как всегда, стал душой компании, заводилой. За что я его люблю— он всегда может спаять любую разношёрстную компанию в нечто монолитное.

Для Маши наши обыденности были в новинку. Она ещё не освоилась, была совершенно раздавлена и шокирована, не скрывая восхищалась всем, жадно впитывала новости и прошедшие события этого нового для неё мира, крутила головой и заводилась до изумления. И если вино и закуски были похожи на то, что ей доводилось видеть на Земле, то вот люди... Она с жадным вниманием вслушивалась в самые ординарные истории, широко распахнутыми глазами просто впитывала сопровождавшие рассказы видеофрагменты. С лёгкостью неофита впитывала ментограммы тех или иных событий.

Первый тост был за тех, кто ушёл, чтобы вернуться в наших детях. Она не поняла, и я объяснил ей, что в Космофлоте принято давать обет воплощения своим друзьям. Если кто-то гибнет, его друзья дают ему шанс вернуться в этот мир рождением. Маша совсем не понимала этот обычай, пока я не познакомил её со своим сыном Сергеем, который был воплощением моего друга, погибшего в той заварушке, когда наш крейсер подорвался на древней активной мине. Она не верила и не понимала переселения душ, но просмотрев сборник ментограмм, и в том числе ту где он пел:

Я все одно, паду на той

На той единственной Вселенской...

Она признала, что мой сын действительно в манерах и повадках— вылитый Сергей.

Душа бессмертна, тело можно распылить на кванты и глубже, но Душа чаще всего может вернуться, если человек при жизни был достаточно хорошо обучен. Дать ей воплотиться— именно для этого существуют друзья. Это и есть воплощение на практике девиза "Космофлот навсегда!".

Когда большая часть гостей покинули нас, влекомые своими делами, даже Лиэлла упорхнула, сославшись на текучку дел, но пообещав вскоре вернуться, мы с Олей привели дом в порядок, и я вышел в сад.

Маша сидела там с видом полной опустошённости. Я сел рядом. Она сказала, будто ни к кому не обращаясь:

-Если бы кто-то месяц назад сказал мне, что существуют такие места и такие люди, я сочла бы это жестокой сказкой. Тут все настоящие, но какие-то невозможные... Сила и Честь, Доброта и безжалостность... Эта ваша древняя война непонятно с кем, будто со всей Вселенной! А совсем иные взгляды на жизнь и смерть, жуть берёт...

-Это с непривычки— ответил я— трудно первые сто лет, потом понимания не прибавится, но сил на изумление уже не будет. Начнёшь принимать всё, как есть.

Но главное— это и твоя война. Она ведётся за тебя, и велась всегда, даже когда ты об этом не знала, даже когда тебя не было... И она не со Вселенной, а за неё, дорогую и любимую. Ясуни... Хоть иногда мне кажется...

-Я на Земле читала фантастику, там было много— звездолёты, иные миры, коварные инопланетяне, но тут всё настолько иное...

-Ты не права, ты просто поддалась на видимость, тут всё совсем иное... Вот, например, твой руководитель, Лада, сколько ей по-твоему лет?

-Не знаю, на вид не больше тридцати, иногда она выглядит сильно моложе, но я часто боюсь смотреть ей в глаза, это бывает страшно...

-У тебя хорошая чувствительность, ведьма из тебя получится. Ей действительно меньше тридцати, но миллиардов лет. Кстати, она большую часть этой жизни была драконом. Не совсем таким, как принято изображать в земном фольклоре, но самым настоящим. И умирала она очень много раз. Антропоморфную форму она приняла недавно, по её меркам, однако у неё большой опыт, она хорошо освоилась. В нашем секторе очень много таких, по меркам Мироздания люди существуют недавно, а Космофлот практически был всегда.

У Лады гораздо меньше человеческих черт, чем ты думаешь, у неё нет привычной для людей неловкости, страха, тщеславия, гордыни, уныния и высокомерия. Она очень хорошо чувствует партнёра и собеседника, и потому ведёт себя так, что общаться с ней легко именно в той степени, пока это удобно. Слишком хорошо— не совсем хорошо, она это знает.

Но очень многих черт, которые мы считаем человеческими, у неё нет и в помине. Над ней не довлеет воспитание, общественные ценности, социальные устои. За миллиарды лет насыщенной жизни начинаешь ценить простоту. К тому же она Женщина с большой буквы, во многих смыслах. Кое-что в наши представления не лезет вовсе. Детей у неё много миллиардов, очень многие из них уже погибли в древних войнах, иногда— под её командованием, оставшиеся несмотря ни на что сохраняют с ней связь. Многих она приводила в сей мир многократно. Семейные узы такой пробы понять, не побывав в этой шкуре, невозможно. Такое сочетание свободы и ответственности, взаимопомощи и уважения в земной культуре неизвестны.

8.2.Завязка боя

* * *

Вдали от звёзд и туманностей, в надёжно скрытом неизвестностью уголке мироздания давно не происходило ничего необычного. Внешний внимательный наблюдатель не смог бы определить ничего, однако одна из ничтожных точек вакуума уже стала иной. Зрачок "хобота" внепространственного туннеля определить практически невозможно, он не выдаёт себя ничем, ни один фотон не провалился в него, ничто не излучилось. Однако он был. На другом конце "хобота" туннеля, в ходовой рубке исследовательского крейсера операторы составили достаточное представление, в миг через туннель проскользнул громадный корпус и мы уже там...

Постепенно накопилось множество вопросов, к себе и миру меня окружающему. Было не так много людей, чьему мнению я доверял совершенно, а первым из них был, конечно, отец. Так что, в очередной раз запутавшись в себе и мире, я пришёл к нему со своими вопросами, как в детстве.

Внимательно меня выслушав папа сказал:

-Ты ещё молод и не заметил, что даже вопросы ты не сформулировал. Главная твоя проблема не в том, как решить проблему, а в том, как к ней относиться. Правильно поставленный вопрос в большинстве случаев несёт в себе ответ. Большая часть твоих жалоб скорее жалобы на духовный дискомфорт за свою неловкость в прошлом, за упущенные возможности, да такие ситуации, когда ты чувствовал себя неловко перед близкими. Это неприятно, но очень легко исправимо. Ещё в школе ты изучал теорию космического боя, там ты должен был отрабатывать ведение боя в параллельных вариантах Бытия, перемены прошлого и будущего, воздействие параллельного прошлого на разные виды возможного будущего. Так примени это на практике!

-А как это возможно..! Другие люди..!!!

-Это очень легко, параллельные миры можно использовать не только для обхода противника. Во многих из них существуют параллельные варианты очень близких к нашим миров. Вообще-то, пока ты был курсантом Школы, твоя Сила возрастала в, частности, за счёт объединения твоих сущностей во многих мирах. Ты это знаешь, но до сих пор не осознаёшь. А ты попробуй— обратись к своему непосредственному начальнику за разрешением, это обязательно. Он разрешит. А потом пробуй— выбирай мир и своего двойника в нём в соответствующих обстоятельствах, поставь ему свою матрицу сознания, объедини его и своё сознание и управляй бытием.

-А как это, я не понимаю, так много людей, у них есть свои судьбы и желания, всё так взаимосвязано... А я буду в этой мозаике выламывать куски?

— ВСЕЛЕННАЯ БЕСКОНЕЧНА!!! В ней уже есть всё, и всё остальное. Есть много путей и возможностей сделать то, о чём я говорю. Можно изменить один из параллельных миров и жить в нём, можно просто получать мысли своего двойника в изменённом мире, можно сместиться ТАМ в прошлое или будущее, причём они будут вероятностными, и постараться понять те тонкости, которые иным путём не понять.

-Не понимаю...

-Обратись к Ладе, пусть она расскажет, как тебя зацепила.

-!?Она!!? Но ведь...

Мысли не укладывались одна к другой, картина мира, только пять минут тому бывшая цельной с немногими шероховатостями, вдруг рухнула и рассыпалась в несвязные кусочки. Я телепатически позвал Ладу. Она была где-то далеко и очень занята, но отозвалась моментально. Сразу поняв из сумбура моих мыслей и эмоций мои вопросы, она в лоб ответила:

-А тебя я зацепила с третьего раза. Ты мне приглянулся в коридоре у отсека планирования, там распределяли задания на исследования, и мы столкнулись почти лоб в лоб. Но ты не обратил на меня внимания. Тогда я стала строить коварные женские планы. Но, в первом варианте я погибла как раз в той схватке, где ты потом, в другом варианте, меня спас. При следующей попытке ты на меня не обратил вообще никакого внимания, пройдя мимо как будто я — пустое место. И только с третьего раза мне удалось тебя зацепить.

Я мысленно взвыл от боли крушения картины мира — её острые края разодрали мне душу до крови.

Часть 2: "Засланец"

Глава 1. Внедрение

Коммодор смотрел на меня с усталым вниманием.

-Лейтенант, Вы так и не изволили разобраться в собственных эмоциях?

Что я мог ответить? Тогда он продолжил:

-Есть небольшой шанс использовать Ваш нынешний сумбур в душе с пользой для Дела! Как вы знаете, мы установили, что на Земле уже давно действует агентура противника. Давно — это действительно очень давно. Мы несколько раз выкашивали её видимые части, но она всегда прорастает вновь.

В условиях нарастания военной опасности и угрозы большого конфликта, умники из разведки решили заслать кого-то на большой срок для внедрения перед одним из ключевых событий, когда агентура противника проявила себя в полной мере.

Вам нужно разобраться в себе, для этого Вам нужно время. Нам нужен разведчик для глубокого внедрения. Время у Вас будет.

Задача — трансляцией внедриться в сознание нужного человека в удачное время. Умники нашли ребёнка 1918 года рождения обреченного на смерть от тифа в ближайшем будущем... Хорошая семья, подходящее окружение. Судьбу изменим. Задача— внедрение в СССР, высокая автономность пребывания. Никаких контактов с Космофлотом.

Сверхзадача— внесение серьёзных системных изменений в историческую последовательность, которое должно заставить агентов противника проявиться. Способ— вхождение в руководящие органы на среднем уровне ко Второй мировой, резкое изменение соотношения сил организационными методами. Наши наблюдатели будут независимо присматривать за интересующим нас "шевелением". Мы примерно представляем, на каком уровне и какие фигуры действуют. Нас интересует, кто и как им отдаёт приказы. Вопросы?

— Какой возраст тела перед наведением матрицы?

— На Ваше усмотрение. Советую года в 4, будет проще врастать.

— Когда начинаем?

— Как закончите сдавать тут дела, быстро утрясёте дела личные. Суток хватит?

— Вполне!

— Тогда готовьтесь, как сочтёте нужным — прибудете в разведотдел, к Горяеву. Удачи!

* * *

Быть ребёнком— очень тяжело. Это словами не передать. Начинаю понимать, зачем при реинкарнации блокируется память. Это очень неприятно— из тела сытого, заслуженного и даже уважаемого офицера Космофлота, попасть в тело вечно голодного несмышлёныша— младенца в разорённой гражданской войной стране.

Умники из штаба подобрали всё почти идеально — семья, дом, тихий уголок, происхождение и обстоятельства. Однако, от этого не легче.

Семьи почти не было — отец с матерью, из земских врачей, отправились чуть не по ленинскому призыву на тиф в Поволжье, да так там и сгинули. Поднимала меня тётка— фельдшер медпункта небольшого посёлка при некрупной станции Северной железной дороги.

— Слаавиик!!!— Зовёт меня тётка тихим летним вечером.

Уходить с огорода сейчас, когда в северном небе только начинают прорезаться первые звёзды, совсем не хочется. По звёздам я скучаю, это жесточайшая форма ностальгии. Но надо идти вечерять. На перегоне свистит вечерний поезд, с ним спорят ранние соловьи. Пахнет паровозным дымом, перегретым паром, пашней и полем... В этой жизни меня зовут Вячеслав Игнатьев. Четыре года от роду, и никакого авторитета. Худое тело в коротких штанишках, вечные ссадины и царапины на локтях и коленях.

На станции было небольшое депо, товарный двор и пассажирский перрон. К 1922-му году с Гражданской уже вернулось большинство выживших мужиков, жизнь в северном краю стала налаживаться.

Жили дружно, общинно, вместе радуясь и ломая беду. Было голодновато, немного опасно (банды в окрестностях шастали), но воспринималось это спокойно. Бандитов гоняли чекисты и ополченцы ЧОН, пахотные мужики, получив землю, в пару лет одолели голод. Поезда ходили, жизнь шла...

Поначалу было мне солоно. С непривычки управлять телом младенца было ой как неудобно. Недостаточно миелированные нервы были непривычно чувствительны, кожа тонкая и непрочная, силы в теле никакой, зато эмоции— через край! Совладать с этим вулканом неожиданных страстей удавалось не всегда, а поводов для недовольства— с избытком! Не хватало бездны таких привычных и полезных вещей, практически весь быт был неодолимо— непонятен и очень труден. Современные вещи в принципе не радовали, а уж недорогие домотканные ткани, очень прочные и ноские, но такие тяжёлые и грубые.... Даже дорогущие шёлковые вещи портились швами, корявыми резинками, уродским покроем. Если бы это было бедой одного толь-ко советского ширпотреба! Самые дорогие и модные вещи 'из Европы' удручали моё, привыкшее к удобным вещам Космофлота, сознание. Тело не знало другого, но тоже алкало удобства. А уж всё остальное... Когда утром не было волновых процедур— это как в походе. Когда любое дело — только ручками, а любые расстояния — ножками— то это раздражало. Тут я понял, как привык летать на всём, что летает. В космосе и атмосфере. А теперь — без этого чувствовал себя как в тюрьме. Недвижимостью.

На поезд по малолетству старались не пускать, а на телеге, без рессор и хорошей скорости — это тяжёлая пытка.

Я уж не знаю, была ли тётка в курсе всего... С неё станется. Что такое медик времён разрухи? Это знахарь, шаман и колдун за гранью искусства. Была ли она Ведьмой — вопрос сложный, хорошую ведьму раскусить нельзя, пока она сама не откроется. Так что, если она играла свою легенду— то играла очень хорошо. Мне дознаваться было не с руки. Но некоторые признаки говорили о многом. Прежде всего — она очень настойчиво помогала мне научиться СноВиденью— всякое утро начиналось с разговоров о снах— "Единорог не привиделся ли?", "На море— окияне побывал?", "Добро ли леталось в сне?", "Кто во сне летает, тот споро растёт!". Всякий сон живо обсуждался, давались советы, высказывались пожелания— то найти Солнышко Ясное, то рассмотреть свои руки, а то и посмотреть — ставила ли соседка на ночь квашню? Последнее проверялось немедленно — выйдя на двор можно было правду узнать по запаху свежеиспечённого хлеба. Так я немного привык ходить во снах по миру Яви. Тогда же решил провести первое заметное изменение потока событий. Для простоты— решил взять что-то крупное и заметное. Вспомнил, что соввласти достались в наследство от Императорского флота 4 корпуса недостроенных линейных крейсеров типа "Измаил": "Измаил" и "Кинбурн" на Балтийском заводе, а на Адмиралтейском — "Бородино" и "Наварин". Ожидаемым полным водоизмещением по 32 000 тонн. Они мирно ржавели у стенок и... Как раз летом 1922го года шли переговоры о продаже их на металлолом германской фирме "Альфред Кубац".

Потренировался в науке управления людьми. Оказалось, очень нетрудно возбудить алчность у деловых и богатых людей. Подтолкнул возникновение идеи о строительстве на основе этих корпусов больших и очень быстроходных танкеров. Как результат— за них возникла драка между кланами Рокфеллера, Нобеля и "Бритиш петролеум". Колоссальные корпуса стали центром чудовищной битвы эмоций и амбиций. Заодно "инвесторы" проявили интерес и к другим обломкам Императорского флота, например, изучался линкор "Император Александр III" как кандидат перестройки в сверхтанкер. Вокруг них крутились взятки, интриги, деньги, и ещё раз— деньги. Весьма неожиданно для всех, Сталин и Буденный очень успешно сыграли на противоречиях мелких исполнителей— посредников. Корабли поодиночке были сданы в аренду с правом последующего выкупа (!!!) разным потенциальным бенефициарам этого раздела. На очень хитрых условиях. Недостроенные, стоящие у стенки без части машин, совсем без вооружения— их боевая и коммерческая ценность была ниже нуля. Но пока шли интриги, торг и аферы, недостроенные корабли ЧЕТЫРЕ года приносили небольшой, но стабильный доход в казну, обеспечивали работой сотни рабочих заводов, занятых на их косметическом ремонте и подготовке к перестройке, работу оставшимся инженерам и техникам— они честно чертили чертежи грядущих переделок этих огромных кораблей для РАЗНЫХ заказчиков— конкурентов. Сначала— в танкеры. Потом— в самые разные суда, от перевозчика паровозов, закупаемых в Швеции (полный абсурд, но обсуждался), до огромных судоподъёмных катамаранов!

Постепенно, по мере становления нового общества, интерес к этим огромным корпусам проявили советские организации. Для экспорта нефти, зерна, внешних закупок и даже для сдачи во фрахт иноземцам — суда были нужны. А начиная с 1925-го года стали возникать разные экзотические проекты — от достройки их в виде линкоров, до перестройки в авианосцы!

В 1926-м году внешний интерес к этим коммерческим проектам пропал. Остался только извечный интерес британской имперской разведки к уничтожению потенциально сильных вражеских боевых кораблей чужими руками. Лучше всего— самих аборигенов!

Троцкий тут вовсю проявил себя "политической проституткой", но на его предложение быстро разобрать корабли на металл "для нужд народного хозяйства" очень удачно не нашлось денег (Мне тут вспомнился "бизнес" устроенный самостийными украинскими постсоветскими чинушами на уничтожении атомного авианосца "Ульяновск". Когда подписали относительно выгодный контракт на разделку его в металл, с продажей оного американской фирме. Но кто-то из составителей, получив маленькую взятку, внёс в текст неточность. И после того, как раздельщики прошли "точку невозврата", к этой закорючке придрались... Пришлось самостийщикам попрощаться с прибылью, дорезая корабль чуть не себе в убыток). А к самому Иудушке возникли нехорошие вопросики. Дело отложили, в тайной надежде на новы виток интереса "иностранных инвесторов" к этой "панаме". Троцкий вылетел из ЦК в том же 1927-м, но чуть раньше известной мне даты. А тут и подкрался Мировой Кризис 1929-го года. Корпуса остались ржаветь у стенки. Такой был первый опыт моего "волшебного" влияния на Мировую Историю. Он дал большой материал для анализа.

Быт двадцатых годов был очень труден, потому старался помочь тётке во всём, даже носил за ней медицинский чемоданчик на вызовы. Очень скоро завоевал любовь всех соседок, как "очень хороший мальчик". А что оставалось делать— смотреть как немолодая тетка, надрываясь, тащит на себе и дом, и работу? И это без мужа, сгинувшего на Империалистической где-то под Сморгонью? Приходилось изображать из себя доброго малого.

Жизнь тянулась и крутилась. Дом— двор— улица. Иногда— поездки куда-то. Мы жили в половине дома, другую занимал пристанционный медпункт. Обстановка и оборудование— бедноваты. Лекарства — почти все "народные", этакий матёрый "натюр-продукт".

Время шло, я рос. Ездил по окрестным и дальним деревням к родственникам, всевозможным дядьям— сватьям, несколько раз к дальним родственникам ездили на поезде— благо сотрудникам железной дороги был бесплатный проезд. Люди вокруг были полуголодные, измученные, но работящие и неунывающие. Ведь впереди проглянуло хорошее время, и люди тянулись к нему всеми силами.

Глава 2

Сказки северной деревни.

Тётка со мной чаще всего ездила в ближнюю деревню к дядьке Толе. Большое, зажиточное село, почти не разорённое войной и разрухой. Суровые и работящие северные мужики.

Каждый раз по приезде всё начиналось, как в русской сказке— "Ты гостя накорми, напои, в баньке попарь, да спать уложи". Хорошие там люди...

* * *

Ужасные, сакральные, массовые и общедоступные, любимые и ненавидимые, обыденные и полезные— такими эпитетами можно определить храмы Великих Божеств. Этим же канонам должны отвечать и Языческие Святилища. Но где они?

Где распространённые, хорошо известные в истории, любимые народом и ненавидимые служителями Врага Рода Человеческого Храмы? Те самые, где горит Священный Огонь, где творятся таинства Жизни и Смерти, где преображение Тела и Души происходит в соприкосновении с силами Огня, Воды, Воздуха и Жизни?

И вместе с тем, все Вы хорошо их знаете! Это БАНЯ! Обычная русская (и не только русская) баня, тихо притулившаяся на задворках почти каждого русского (и не только русского) дома, та самая, куда не вызывая подозрений довольно часто ходят все. Где огонь, вода, ветви берёзы, отвары из трав, веселящие напитки (квас), преображение тела и души. Где исполняются гимны (в Древней Греции— песни, исполняемые в обнажённом виде), где все равны в наготе и цели. В деревенской бане рождались, лечились, зачинали детей, обмывали покойников, мирились и прощали обиды. Баня— это и есть сакральный Центр Русской Жизни, и не даром даже русские христиане идя в баню снимали крестик— не стоит столь мелким поганить столь Высокое!

Баню ненавидели христианские иерархи, не даром одним из первых актов новых христианских властей в Римской империи было закрытие всех бань, средневековая европейская инквизиция усердно истребляла банщиков. Ни к чему хорошему это не привело, потому во времена Возрождения и Просвещения баня возродилась первой. Она спасала от вшей и клопов, уменьшала размах эпидемий. Это было очень важно для государства, и потому из многих запретных достижений древности баня была реабилитирована в первую очередь. И на смену отроду не мывшимся, заедаемым клопами и вшами, неграмотным, тупым и лживым рыцарям средневековых орденов пришли другие. Они прошли через баню, и она, отмыв им тело, чем-то затронула и отмыла душу. Очищенная и обнажённая душа трепетно потянулась к Свету и Правде. Это был конец безраздельному царству Церкви с её лживыми догматами, тупым следованием мёртвой обрядности, человеконенавистническими ценностями.

Церковь потрясли расколы и протесты, она перестала быть смёрзшейся грязной глыбой придавившей Человечество, из под её треснувшего фундамента проклюнулись ростки здравого смысла и Прогресса.

Такова Сила Чистоты и Ясности. Баня вернула их заблудшей части Человечества... Баня— это не столько очистка тела от наслоений отмёршей кожи, очистка кожных пор, массаж и восстановление кровообращения в периферийных капиллярах, не только контрастные тепловые процедуры (из парилки— в прорубь!), и не столько воскресно— предпраздничные мужские посиделки. Баня— это Священный Ритуал и Великое Таинство ПРЕОБРАЖЕНИЯ! Грязного в чистое, старого в новое. Граница и переход. Общедоступная Тайна. Недаром мистические переживания в парной бывают столь сильны, что люди приближаются к Просветлению сами того не ведая.

Просветляйтесь! И Лёгкого Вам Пара!

...Особенно любил ездить к дядьям на деревню летом — там на реке была восхитительная рыбалка. Ловили всё, вплоть до вкуснейших хариусов, на червя и овода, иногда на кашу. Рыбья мелочь шла на уху, всё относительно крупное прямо тут, в одной из многих рыбацких коптиленок, коптилось "про запас" с крестьянской основательностью.

Часто возвращался из подобных поездок с парой ароматно пахнущих мешков, угощая по пути всех уважаемых знакомых. Тётка ласково величала меня "добытчик", и рассказывала о моей хозяйственности всем товаркам. Впрочем, такая основательность была общепринятой. Времена были такие.

Изнутри увидел ранее советское общество. Народ жил спокойно, без надрыва. Лихие передряги царских времён, войны, революции, интервенция... На фоне этого НЭП был не худшим из зол. Правда, непманов недолюбливали...

Как раз к учебному году в 1925-м открыли новую школу. В стране продолжался демографический взрыв 1923 года, ради этого пришлось провести очень много необычных компаний— от "Долой стыд!", до движения воинствующих безбожников. Задача была очевидна— обеспечить секс-революцию и восстановления народонаселения, подорванного голодом, эпидемиями, эмиграцией и войной. Ради этого избавились от Церкви, с её закостеневшими и неадекватными догмами, перетрясли общественную мораль. Ведь в горниле войны исчезло почти целое поколение мужчин. Но в нашем классе учеников было мало.

Учился вполне легко, стараясь не щеголять излишней образованностью. Удавалось неожиданно просто— я даже не мог подумать, что критерии образованности могут столь разниться в пределах одного века! Так что моё "очень высшее" образование не давало мне почти ничего! Орфография, каллиграфия, даже программа математики— всё было настолько иначе по форме, что хорошее знание мной содержания почти ничем не помогало. Не "проколоться" было легко— немного молчаливости и сосредоточенное созерцание мира вокруг... Хотя, читать я "научился" ещё до школы.

Школа хороша была новыми друзьями, а также — изменением моего общественного статуса. Новые друзья появились не сразу, а вот новые обязанности— моментально.

В стране шли большие и сложные процессы. Их живо обсуждали в обществе. Невооружённым взглядом была видна идущая "информационная революция". Если ещё недавно быть безграмотным было почти нормой, то новое общество задало новый образ Человека. Ему старались соответствовать. Хоть в нашей школе на курсах Ликбеза было много люде среднего, а то и пожилого возраста, но с нами, первоклашками, они почти не пересекались, у них было вечернее обучение. А результаты этого были видны почти сразу. Занятно было видеть нескольких немолодых мужиков, вечерком по слогам читающих свежую газету, вывешенную на стенде у клуба. Даже те, кто читать пока не научился, немного хитрили и, ссылаясь на плохое зрение, просили вслух почитать газету. Всем вдруг стало интересно— "А что там, в Большом Мире?". Я честно читал, звонким голосом, и даже "с выражением". На это собирались степенные бородатые мужики с ближних окрестностей, слушали внимательно, а потом долго— долго обсуждали, постепенно всё больше уходя от смысла обсуждаемой статьи к злободневным местным новостям.

По мере наступления осени, с её непогодой, и приближения зимних холодов, подобные посиделки всё больше перемещались в поселковый клуб, открытый в здании церкви. Там каждая новая газета сначала вычитывалась вслух кем-то из добровольцев (не всегда целиком, только самое интересное), а потом долго и въедливо обсуждалась.

Первый класс, потом второй, третий, четвёртый. Страна бурлила новыми идеями и лозунгами, обсуждала индустриализацию и коллективизацию, давала ответ на ультиматум Чемберлена... Жизнь тоже шла, несколько раз с тёткой ездил в Ярославль, Рыбинск, и даже Ленинград. В поезде с дымящим, извергающим пар паровозом. После поездки все пассажиры были заметно подкопчены.

Каждая поездка была познавательна, позволяла увидеть страну. Не только как пейзаж за окном, но и оценить некую общую картину благосостояния. Нищета была заметной— деревянные домики под потемневшей тёсовой или соломенной крышей, крестьяне, живущие будто веке в XV, тощие коровёнки и лошадки, шикующие непманы с сальными лицами.

В городах было голодновато. Потому часто с "дядьками" из депо ездил в город продавать сельские товары. Деревенские колбаса, сыр, яйца, моя копчёная рыба— всё шло на "ура!". Обратно привозили выменянные или купленные промтовары— ткани, металл, галантерею и бакалею, скобяные товары и даже, иногда, керосин. Но чаще— лекарства, книги, а то и вещи с барахолки.

На этом фоне хорошо закончил начальную школу, и перешёл в среднюю. Тогда же вступил в пионеры.

Согласно своим коварным и далеко идущим планам увлёкся радиолюбительством. Благо, это было очень модно в среде молодёжи, но... Как, скажите на милость, увлекаться ЭТИМ в заштатном городишке? Начал с теории— в библиотеки неожиданно нашлась подшивка журнала "Радиолюбитель", вплоть до первого выпуска, вышедшего 15 августа 1924 года. Позже, в 1930 году, он был переименован в "Радиофронт". Узнал очень много нового. Неожиданно выяснил, что полупроводники разрабатывались в СССР ещё во времена Ленина. А кристаллический детектор, или самодельный диод, можно сделать самому из кристалла сульфида свинца или сульфида кадмия, в который упирается тонкая проволочка из металла, можно просто швейную иглу ткнуть. Положение проволочки на кристалле можно было менять, добиваясь наибольшей громкости звучания детекторного приёмника. Получался простейший диод Шоттки. Неожиданно узнал о "кристадине" — полупроводниковом транзисторе, который можно было сделать самому. Правда, долговечностью он не отличался.

Читал с интересом, как сложно закрученный детективный роман. Для начала собрал детекторный радиоприёмник, за деталями пришлось на тендере его паровоза с дядькой Афанасием ехать аж в Череповец. Приёмник работал, а вот сделать с что-то большее, не имея оборудования и навыка, было затруднительно. Но с кем начинать осваивать практику? Ответ нашёлся легко, достаточно было одного взгляда на крыши. Оказалось, что по "Закону о свободе эфира" и велению времени, в СССР развелось великое множество радиолюбителей. Наши местные последователи Попова выдавали себя с головой длиннющими шестами над крышами со сложной паутиной антенн. Живший в доме наверху соседней улицы товарищ Никифор (так его называли все в посёлке), Никифор Петрович Селин, оказался отцом моего одноклассника Петьки. С Петькой Никифырычем мы быстро, за лето, сошлись на почве разговоров о радио, после чего меня пригласили в святая святых.

Дом у товарища Никифора был старый, но прочный, на каменном фундаменте, четыре окна на улицу, с большим двором. Сам он работал на станции связистом, поддерживал в порядке столь нужную для организации движения проводную связь. На видном месте висел

портрет наркома НКПС с подписью:

"Рудзутак Ян Эрнестович"

Это было в духе времени. Сам товарищ Никифор был относительно молод, немного за 30, повоевал в Гражданскую (слушая его рассказы пришел в недоумение, он описывал систему РЭБ -радиоэлектронной борьбы. С глушением диапазонов связи противника помехами, пеленгацией его станций, радиоразведкой), демобилизовавшись, окончил курсы связистов и был послан в наш городок. Перевёз сюда семью, обзавёлся хозяйством. Человек был степенный, со "шкиперской" бородкой, солидно покуривавший маленькую трубку -носогейку.

Жена Пелагея Ивановна— типичной хозяйка, работящая, степенная как и муж, немногословная. Работала на станции в буфете. Петя был старшим ребёнком, две младшие дочки, тихие и спокойные, белоголовые, с пронзительно— голубыми глазами, даже в повадках напоминающие отца. Петька же был изрядный сорванец, шобутной и подвижный, неусидчивый. Вечно что-то затевающий, но редко когда это доводивший до конца.

На чердаке дома была оборудована радиостанция. Мощная, самодельная коротковолновая, с таинственным свечением в стеклянных колбах радиоламп, позволявшая держать связь со всем миром. На стене приколоты карточки подтверждений связи. Целая стена! Из Австралии, Индии, Боливии, Греции... Тут же монтажный стол, керосинокалильный паяльник, стеллажи с радиодеталями. Впечатляло.

Сам Никифор считал, что у Петьки "ветер в башке", был этим недоволен, но уже как-то смирился.

Я немедленно полез с расспросами, демонстрировал детскую "осведомлённость" и начитанность. Товарищ Никифор быстро разговорился, стал показывать рацию, объяснять методику связи, тонкости любительских "разговоров с эфиром". Оказалось очень увлекательно.

В ту же весну я вступил в пионеры. Вообще-то пионерия была "нашим ответом ихним скаутам". Очень многое было скопировано оттуда. А вот идеология создавалась вновь.

Как раз в это время стали сворачивать НЭП. Потому ближайший к станции нэпманский ресторанчик— вечную головную боль милиции, бывшее "Чайное заведение купца второй гильдии (далее— совсем неразборчиво)", как гласила сильно полинявшая и ржавая местами вывеска, закрыли в первую очередь. Было за что — его хозяин, Изя Саломянский, толстоватый и лысоватый вечно потеющий "деловой человек" с бегающими сальными глазками, вечно засаленным воротником и обшлагами поддёвки, щедро посыпанной перхотью, попался на банальной скупке краденого и торговле самогоном. За нарушение госмонополии, неуплату налогов, вкупе с антиобщественным поведением могли дать ему, как социально чуждому, очень много. Но он как-то отвертелся через апелляцию, получил десятку с запретом в дальнейшем на проживание в городах, и поехал в недалёкую Карелию на лесоповал.

А в пустующем помещении, по решению нашего поссовета, был открыт "Дом Коммунистического Интернационала Молодёжи", или запросто— "Дом КИМ".

Вся молодёжь городка с упоением стала разгребать завалы "Старого мира" и отряхать его прах, не только с ног. Часто и оглушительно чихая. Помещение привели в порядок, побелили прокопченные и прокуренные стены, выгнали жирных и наглых тараканов. В разных помещениях действовали разные молодёжные организации— от Комсомола и Пионерии, до "Клуба юных техников", где помимо авиа и судомодельных кружков, завелась фотолаборатория и наша "КИМовская" радиостанция.

Руководить ею на общественных началах стал товарищ Никифор.

С каким интересом мы, совсем ещё пацаны, паяли контакты, монтировали громоздкие ламповые схемы, гоняли "движки" реостатов и "подстроечников" в погоне за вечно ускользающей волной. Изучали морзянку, модуляцию, системы международных сигналов. Крайне неожиданно оказалось, что товарищ Никифор хорошо владеет английским и немецким языками. Правда, не разговорным, а только морзянкой и письменной речью. Вслед за ним мы тянулись к словарям и учебникам. Уже очень скоро наша радиостанция могла похвастаться сотнями карточек подтверждения радиосвязи на стене.

Радиодело было молодое, но уже всем было понятна его незаменимость. Однако до теории позволяющей видеть будущее было тогда далеко (впрочем, единой теории поля и теории электричества как-то не изволили создать и в ХХI веке, потратив все время и силы на бред Эйнштейна), многое держалось на эмпирическом опыте и усилиях энтузиастов. Потому за последующие годы 'увлечения' радиоделом мне удалось создать несколько занятных устройств и методик. Должно понимать, что подслеповатый прогресс часто проходит мимо очень простых и полезных изобретений, или они остаются малоизвестны, как 'коловратный двигатель Тверского' в истории паросиловых установок. Вот такие хитрости, маленькие, но полезные, гораздо важней великих потрясений. Три десятка схемотехнических приёмов, полдесятка методик отладки схем, и пара мелких изобретений при двух десятках статеек в соответствующей периодике— это не известность, а показатель толковости.

Вообще-то время было совсем не лёгкое, но люди проявляли самые лучшие свои стороны. Как-то раз на "старьёвке" в Рыбинске увидел ободранный остов сломанной школьной "молниевой машины" продаваемой какой-то "потраченной молью" старушкой из "бывших". Купил не задумываясь, хоть и было очень мало денег. Потом всем радиокружком чинили, а Никифор объяснял нам, как из подобной машины вырос радиоаппарат Попова. Отсутствующие провода заменили, сделали новые щётки, восстановили металлизацию стеклянных дисков. Давно не существующие приводные ремешки заменили на самодельные из бычьих жил. И аппарат ожил!! Мы подарили его в школьный кабинет физики, в котором он стал первым учебным физическим прибором!!!

В другой раз, после удачного торгового дня на рынке в Ленинграде возвращаясь с деньгами, увидел в лавке старьёвщика настоящий микроскоп! Немецкий, 200— кратный, довоенного производства "Карл Цейс". Немного потёртый, без нижнего зеркала, но работающий!!! Старый, как Мафусаил, еврей— старьёвщик, увидев мой интерес, сразу заломил несусветную цену. Как мы торговались! Все наши мужики, а это были самые ушлые мужики нашего городка, стаю собак съевшие на торге, пооткрывав рты слушали поток абсурдных доводов, и не менее бессмысленных контрдоводов, характеристик товара и оппонента. Зачастую, мы переходили к жестоким взаимным оскорблениям, а потом— к восхвалению собеседника. Каждый плёл свой узор паутины для соперника. Под конец я просто применил "ведьмину науку" нейролингвистического программирования. Через двадцать минут мы уходили оттуда, неся чёрный металлический чехол с микроскопом, и даже кусок довольно ясного зеркала. Обошлось, конечно, дорого, но даже заметно ниже той минимальной цены, на которую был согласен старьёвщик. Сила солому ломит!

Тётка была очень рада микроскопу, особенно после того, как мы в КЮТе посредством песка, жестяной банки и пионерского энтузиазма вырезали из осколка зеркала кругляшок на нижний рефлектор, и сделали металлическую "вилочку" для него. Микроскоп стал хорошим подспорьем в нашем медпункте, но пробыл недолго. Он оказался единственным на область, областное медицинское начальство очень быстро вытребовало его для лаборатории областной больницы.

Неспешно мужал и взрослел, наливаясь силой. А страна становилась вместе со мной. Прошёл "год великого перелома" с его паническими слухами о страшном голоде на Украине и в Поволжье. Наш поселковый "хохол"— дед Панас, крепкий колоритный мужик с вислыми усами, летом вечно щеголяющий в плетёном капелюхе, извечный возница тяжеловозной телеги запряжённой двумя невозмутимейшеми битюгами с пароходской пристани так объяснял голод на его малой Родине:

-Устроить голод на Украине— ще тильки панам трохи давалось. Уж больно земля родит. А этот голод— непрост! Вот смотри что свояк мне пишет из Донецка— в селе его родном почти все умершие страшно опухли! Да соседи, и даже отряды помощи, приезжая в деревни, постоянно находят в домах умерших зерно. И даже не мешками— тоннами! Мне столько на своей телеге не увезти, сколько было у свояка с дальних выселок в яме на огороде припасено. Однако ж, помер! Как пришли осматривать дом, так чего только не нашли. Свояк, как весной в колгосп усих зазывали, волов хворостиной на погреб загнал, да как те себе ноги поломали— вызвал колгоспного фершала, их прирезали из жалости. Он часть мяса в город на рынок свёз, в большом прибытке был. Остальное— прокоптил. И жил— не тужил. Да только все так сделали. Потому пахать не на чем стало. Немногие оставшиеся волы от небрежения, мол, колгоспное, и от переработки— померли. Вот и запахали мало. А трахтора, о коих так гутарили на сходах— возьми, да приди от самой Америки, с бооольшим опозданием, да всего три штуки на район. Вот и стали самые ушлые себе в мошну тайную запасать хлеб зелёный, с колгоспного поля ночью настриженный. Без просушки— провейки, да в яму. Уж как он там перепрел, в сырости дождливого лета— то и Богу неведомо!

Народ на пристани, слушая эти речи, сочувственно качал головой... Деда Панаса уважали, приехал он к нам в город после Гражданской, со своим другом Дмитричем, который сейчас был начальником пристани.

* * *

1934-й Ще не вмерла, Викраина!

Поездка к двоюродной тётке в Криворожье.

http://www.theserpentswall.com/_/images/p2-image1.jpg

Змиевы валы произвели совершенно неизгладимое впечатление. И принесли понимание — до какой степени люди могут быть слепы. Не увидеть стоящие открыто огромные артефакты — это надо быть очень верующим в дикость славян.

http://www.kurgan.kiev.ua/vala.html

* * *

От модели— к планеру! Фабзайцы.

23 января 1927 г. Официальная дата создания ОСОАВИАХИМа

Начало тридцатых, романтичное время. "Комсомолец— на самолёт!" это девиз всей советской молодёжи. "От модели— к планеру, с планера— на самолёт!" — его версия, висящая над входом в комнату авиамодельного кружка в нашем Доме КИМ.

Как раз тогда заканчивал семилетку, встал вопрос— как учиться дальше? Он решился удобно— при депо незадолго до того была создана "Школа Фабрично— заводского обучения". Поступил туда вместе с доброй половиной своего класса. Даже девушки стремились учиться там! Мода— великая вещь!

Одновременно в Доме КИМ обсуждался вопрос создания планерного клуба. Люди, человек 20 мальчишек и девчонок были, а вот всё остальное — с этим были наибольшие сложности— не хватало всего. Материалов, инструмента, опыта, один комсомольский задор!

Ещё в курсантские годы в Школе КФ довелось нашей молодой и задорной компании строить много чего. В этом числе были различные летательные аппараты. Как— то из интереса совсем вручную построили серию учебных планеров начального обучения, нечто вроде УТ-3. Но тогда было легко и удобно— помещение, материалы, инструменты и культура производства— всё было на высоте. А тут...

Для начала— какой тип планера строить. Используя "послезнание" выбрал знаменитый А-1, уникальный планер Антонова.

Планер А-1 (У-с4, т.е. "учебный, серии 4) являлся распространенным учебным планером. Помимо первоначального обучения, планер использовался для парения над склонами в потоках обтекания. Прототипом А-1 был планер "Стандарт-2" созданный О.К.Антоновым в 1930 г.

Даже достать чертежи — было затруднительно. Но удалось. Комсомольцы — они всегда друг за друга держатся. Нам прислали комплект фотокопий оригинальных чертежей, несколько чуть неряшливо исполненных "карандашных" копий на миллиметровке и ватмане, и методичку по обучению и производству полётов. Несмотря на это, чертежей нескольких узлов не оказалось, пришлось домысливать самим. Конструкцию немного изменили, ряд узлов удалось сделать проще. Позже даже послали описание их Антонову.

С материалами было очень плохо. И если достать просушенный лес в нашем лесном краю было можно, то вот авиационная фанера и металл... Несколько листов миллиметровой привезли на поезде аж из Ленинграда, остальные толщины подбирали, где как и кто могли. С помещением было нелегко, но решаемо. В Доме КИМ уплотнили другие секции, лонжероны и крылья собирали на длинном верстаке в большом коридоре. Тонкую проволоку на растяжки и управление достали в Ярославле, бронзовые ролики для управления точили в депо. Колесо сделали деревянным, а с дюралем было очень плохо. Авиаполотно заменили тонким ситцем и бязью. Обшивали наши замечательные КИМовские девушки. Даже неполный молочный бидон эмалита достали с такими сложностями и в последний момент, только через обком комсомола.

Весной вытащили на солнечный свет желтеющие лаком детали. Гулкие крылья, фюзеляж, оперение. Для сборки из ящиков и досок соорудили помост. Посмотреть на такое диво собрался люд со всей округи. Наши комсомолки вертелись вокруг планера, млея в море восторженного внимания.

После сборки встал вопрос: "Как летать будем?", не было у нас ни самолёта для буксировки, ни планерной лебёдки. И даже простого резинового 41-мм. амортизатора не было! А достать— не удалось. Никак!

Долго судили— рядили, пока не приняли мною предложенный план. Сначала планер использовали для балансировки на ветру, когда стоящий на колесе и передней пятке носом против ветра аппарат нужно было удержать от сваливания на крыло очень точно работая элеронами. Сила ветра невелика, и в случае избыточного крена могущества элеронов не хватало. На этот случай у крыла стоял кто-то из нас, он поднимал упавший в крен аппарат. После нескольких дней такого "цирка", когда злые языки в городке стали злословить— "Комсомольцы построили ерплан, который не летает, и летать не может, только падает на бок, и усё..." мы перешли к "рулёжкам" — таскали планер по полю вручную впрягшись в канат цугом из шести— восьми человек. Мероприятие задорное, немного опасное (пару раз споткнувшиеся "тягачи" попадали под планер, были синяки и ушибы). Через пару дней выяснилось, что держать баланс и курс сносно получается только у меня. Сказалась разница в опыте. Тогда решили, что первые испытательные полёты провести смогу только я.

Вот так и оказался я в кабине самодельного А-1 замершего на вершине Пореченского холма, вознесённой над пойменными лугами на добрую пару сотен метров.

Терпкий ветер с Заречья нежно перебирал пряди моей шевелюры, сердце щемило непривычно остро. Пусть я, как личность, уже налетал многие тысячи часов в космосе и атмосферах разных планет, но для ЭТОГО тела и ЭТОГО разума сей полёт был первым. Адреналин и гормоны клокотали, в паху было характерное яркое "поджимающее" ощущение. Ну, пора! Отмашка левой рукой, тогда как вспотевшая ладонь правой сжимает деревянную ручку управления. Наша комсомольская ватага, вперемешку парни и девчонки, разом натянули "усы" стартового каната. "Бурлаки на Волге", но бегом и с молодым задором, под уклон . Планер немного разогнавшись по вершине резво побежал по склону. Гулкий рокот несущегося по кочкам планера нарастал, в него всё сильнее вплетался свист набегающего потока в расчалках. Дробные удары колеса по кочкам всё реже, и вот он— отрыв! Две ватаги порскнувших в сторону комсомольцев далеко позади, планер лёг крыльями на тёплый майский воздух, и под нарастающий басовитый гул ПОЛЕТЕЛ. Земля провалилась, небо объяло всё, а набегающий поток завёл свою чудесную песню.

Первый полёт— недолгий, но такой памятный. По лугу у подошвы холма, с небольшим разворотом. Земля надвигается неспешно, с уверенной основательностью. Первое прикосновение— гулкое, тряское, с заметным ударом. Нет у меня привычки пилотирования этого "птеродактиля". Пробег, остановка, неспешное сваливании на крыло. Расцепляю самодельный замок привязных ремней, встаю, возвышаясь из хрупкой кабины. Пьянящий ветер поёт свою песню. Сзади набегают наши комсомольцы— они готовы реветь от восторга. Подбегают, окружают, их переполняет какое-то невыразимое счастье! Говорю за всех, потрясая в небо сжатым кулаком:

— Товарищи, мы это сделали!!!

Тут Дуся с каким-то вмиг посерьёзневшим выражением лица затянула:

-Вставай, проклятьем заклеймённый!

А все мы, одним духом подхватили:

-Весь мир голодных и рабов

Кипит наш разум возмущенный

На смертный бой вести готов

Вееесь мир насилья мы разрушим,

До основанья, а затем...

Мы свой, мы новый мир построим

Кто был ничем, тот станет всем!

А потом было Счастье! Мы начали летать. Постепенно, не торопясь, осторожно и настойчиво.

В областном ОСОАВИАХИМе нас сразу отметили, о нас написали в многотиражке, к нам "для обмена опытом" зачастили активисты из других районов. Даже помогли материалами для строящегося второго планера и прислали больше 100 м. новенького амортизатора.

Потом мы много и настойчиво учились летать, строили новые планеры... Мне даже несколько раз удавалось парить в потоках обтекания, изредка переходя в термики.

Пару раз приезжал ответственный от обкома Комсомола. Хвалил и ругал одновременно. Хвалил за то, что на голом почти месте создали летающую планерную школу, а ругал— сам он не знал за что, но нужно было больше подготовленных пилотов, организаций... А средств для этого было очень мало.

* * *

Глава 5

Эй, поп, хошь в лоб? (временный вид)

Как-то ранней весной к нам в городок заехал с лекцией видный член местного общества безбожников. Дело было модное и понятное, с наследием гнилого лживого прошлого надо было кончать. Ещё сразу после февральской революции, как только отменили в армии обязательное посещение богослужений, даже в действующей армии почти все перестали ходить на службы вовсе. И это на фронте, хоть "под огнём атеистов не бывает"! Верующих понять можно было— когда Церковь в первых рядах отреклась от Помазанника Божьего— от неё отвернулись монархисты. Всем остальным эти лживые мздоимцы, жирующие на церковную десятину, были глубоко неприятны. Потому атеизм в Советской России победил легко. Опубликование могучего пласта накопившейся антирелигиозной и антиклерикальной литературы создало советскому атеизму мощную идейную базу. Издававшаяся с 1922 года газета "Безбожник" Стала мощным центром кристаллизации атеистической идеологии. Но именно лёгкость этой победы, произошедшей на фоне могучих социальных и культурных преобразований, сыграла злую шутку. На эту хорошо проторенную Вольтером, Дидро, Ньютоном и Лео Тассилем стезю хлынули орды функционеров, вроде Е.М.Ярославского (М.И.Губельмана).

Послезнанием я знал, что как только власть в стране изменила идеологическую ориентацию, советский атеизм незаметно растворился в дебрях бюрократии. Последний номер "Безбожника" вышел в июле 1941 года. СВБ был официально распущен в 1947 году.

Союз воинствующих безбожников, мощная, трёхмиллионная организация, понес огромные потери в Великую Отечественную. Когда Советское руководство начало с 1942-го года сгубившее его заигрывание с религиозной шушерой, оно встало на путь в никуда приведший к закономерному краху СССР.

Но сейчас и тут был акт торжества атеизма воплоти. Мы собрались в поселковом клубе— бывшей церкви. Народу посмотреть на заезжего агитатора набилось много. Агитатор с высокой трибуны мерно кидался плавными речевыми конструкциями, ровными отточенными периодами выводя свою речь к неизбежному торжеству атеизма. Посыл обращения был понятен, аргументация обыкновенна.

Но когда лектор под шум рукоплесканий закончил свою речь обычным "через преодоление закостеневших пороков Старого Мира мы, коммунисты и весь Советский народ, придём к высотам Нового Общества"— из зала раздался могучий бас:

-А можно вопрос?

В первые ряды выдвинулся наш старый знакомый, отец Онуфрий, бывший настоятель этого храма, изгнанный отсюда в небольшую "рыбацкую" церквушку на лесистом обрыве над Пристанью. Поп был личностью колоритной, часто чуть навеселе, видимо, и сейчас тоже. Мы, местные комсомольцы, начитавшись атеистической литературы, часто с ним спорили. В спорах поп проявлял снисходительную покладистость, помимо духовного окормления невеликой своей паствы он неплохо работал в рыбацкой артели, и потому к нему вопросов не было. Ну, есть поп, и хрен с ним! А то, что к нему часто приезжали мутноватые "дядья— кумовья", так то его дело. Лектор окинул взглядом фигуру в долгополой хламиде, мысленно вздохнул протяжно и молвил:

-Можно!

-Вот ты человек городской, образованный — хитро начал поп — а вот скажи нам, тёмным людям, и почему это за тыщи лет люди, ежели от веры в Бога и отходили, то ненамного, и никакого счастья это им не давало?

Было видно, что поп давно готовился к такой битве, были у него и продуманные планы, и коварные замыслы. Лектор с маху угодил в эту ловушку.

— А потому, что правящие классы в целях угнетения пролетариата всячески оболванивали простой народ. Как правильно говорил товарищ Энгельс: "Религия есть опиум для народа!"— начал как по писанному барабанить лектор... Но поп был непрост. Он хорошо знал все доводы нынешних атеистов, ещё в семинарии ему преподавали тайны логики, схоластики и философии. Церковь, как институт, родилась в вековых спорах, и потому научилась давать словами любой ответ, сохраняя видимость своей правоты. Это для неё всегда было основой выживания.

Что тут началось! Спор, переходящий в свару, метание доводов и цитат, ссылки на авторитеты, попытки дискредитации собеседника. Отец Онуфрий явно хорошо подготовился, ему было нужно одержать победу здесь и сейчас, любой ценой. Глядя на сполохи переливов его ауры, я понял, что поп вознамерился принять схиму за казённый счёт в Соловецком монастыре, ныне именуемым СЛОН (Соловецкий лагерь особого назначения). Вот на что, значит, подбивали нашего попика заезжие "родственнички". Ну, и принял он "для вдохновения".

Спор был долгий, поп плотными силлогизмами забил всю аргументацию привыкшего к лёгким победам малограмотного лектора. Когда в ход пошли ударные поповские аргументы, вроде раввинов в предках Карла Маркса, его проживании за чужой счёт, и общей еврейской сути марксизма настроение собравшихся заколебалось на грани. Лектор лепетал потеряно— "Бога нет...", поп ревел зубром перед случкой. Стало ясно, что пора вмешаться. Выйдя вперёд молодым звонким резким голосом прорезал спор:

— Однажды отец Онуфрий обходя окрестности Онежского озера... — собравшиеся хохотнули, развеяв серьёзную атмосферу спора, а я продолжал с напором— обозвал евреем одного атеиста. А зря! КОму пОклОняется в свОей церкви Оный Отец Онуфрий?

Собравшиеся опять пошли смешками, уж больно близко к общеизвестным похабным стишкам подошло речение. Все собравшиеся хорошо помнили, как комсомольцы уже пару раз в подобном споре "переходили на личность" посредством этого стишка. Онуфрий не выдержал хамского такого перелома интонации, и выдал задумчиво:

-Охальники...

Все собравшиеся грохнули одной волной истового яркого смеха. Поднявшись на этой волне перехватил инициативу. Резко перешёл на поле противника.

-Поп, раз уж ты перешёл на охаивание Маркса, как еврея, то упомни, кому ты в алтаре кланяешься? А ну, назови его!

— Не поминай имя Божие всуе!— священник набычился.

— А каково его имя? Яхве, Иегова, Саваоф, Элои, Мамона или Сатана? В какого бога ты веруешь?

— Верую во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым. И во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единороднаго, Иже от Отца рожденнаго прежде всех век; Света от Света, Бога истинна от Бога истинна... — начал заучено читать поп, его пришлось перебить:

-Вот во единого бога ты веришь, а во единую Истину?

Онуфрий почуял знакомый поворот и заучено начал:

-Что есть истина?...

— Не говори, что Истина в вине..!

Народ хохотнул, страсть Онуфрия к возлияниям была известна

— Жизнь! — мой ответ не блистал новизной— Правда, Революция, Коммунизм!

— Ну, про коммунизм, это ты говоришь, чего не знаешь...

-А что сложного в Общности? Либо мы вместе, либо рознь...

Если мы вместе с Богом... — начал Онуфрий, я перебил его криком:

-Каким? Этим лживым дурилкой? Христос живым людям обещал, что он воскреснет, станет Царём над царями земными, и будет Царствие его, Иже от Отца рожденнаго прежде всех век; Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, несотворенна, единосущна Отцу, Имже вся быша. Нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы, и вочеловечшася. Распятаго же за ны при Понтийстем Пилате, и страдавша и погребенна. И воскресшаго в третий день по Писанием. И восшедшаго на небеса, и седяща одесную Отца. И паки грядущаго со славою судити живым и мертвым, Его же Царствию не будет конца! — нараспев продолжил я Символ Веры.

Это какому Царствию нет конца? Римской Империи, граждан которой он соблазнял? Нет той империи! А значит он Лжец и отец Лжи! Чей это титул? Да соблазнял он малых сих...

-Не богохульствуй— взвыл Онуфрий.

— Не ори белугой, криком в споре не поможешь! Лучше ответь мне, радетель за Русь многострадальную, да против жидов— марксистов, как ты третьего дня на сходе своём мракобесном говорил (было дело, сам лазил посмотреть в окошко заалтарного предела, что он там рек своим баранам), какой национальности твой обрезанный бог?

-Он выше мира суетного, потому не смей...

-А если иначе— был ли по твоим Писаниям Христос русским?

-Он Сын Божий, Царствие его не от мира сего!

-Как же, "не от мира сего"? Когда Он пришел не нарушить "закон или пророков", а исполнить (Мф 5,17). Это иудейский закон для иудеев в этом мире."

Или: "Я послан только к погибшим овцам дома Израилева." (Евангелие от Матфея, 15: 24 А чего же ты лезешь в этот мир собирать для него церковную десятину, да ещё и с русских?— народ вздохнул разом, этот ужас был всем памятен, когда люди через год мёрли с голоду, но десятину платили исправно. — У нас здесь что, еврейский скотомогильник?

-Люди сами добром несли...

-Да, на добро вы все падки, а пользы с вас, как с козла молока... Десятину собирали исправно, а где обещанные блага? Служитель Сатаны! Это имя означает просто "враг". Мне не интересно кого величали так древние иудеи, когда писали свои свитки, а вот сейчас так есть.

-Предки наши веками верили, и не тебе, сопливому несмышлёнышу... — поп немного потерялся, настроение людей на собрании было ему уже неподвластно.

— А кому? Кому, по здравому размышлению, ты со своей дурилкой сделал добро? Ещё Ломоносов говорил: "Ничто никуда не девается, и ежели где убавилось, то где-то прибавилось"! Вот тебе подобные, почитай, тыщу лет выжимали из людей русских не только десятину, но и силу душевную. А куда оно всё ушло? Вот христиане пару тысячелетий выжимают чуть не с полумира эти силы. А что в остатке? Миллионные состояния ротшильдов да рокфеллеров? Так они иудейского корня, как и те, кто писал эти книжки— дурилки. Наводит на размышления. Где Царствие Божие, всеблагое и всеобъемлющие? Грядёт? Когда, где, для кого!? А может и нет!!?

-Да ты, щенок— поп был вне себя от злости— люди тысячелетиями верили, и какие! Не тебе чета!!!

-Верили, али нет, да перестали! (тут я вспомнил объяснение старой ведьмы) Не всё в детстве жить, пора и взрослеть. Во глубине души каждого человека лежит детство. Все мы в детстве лежали ничего не понимая в люльке, а кто-то большой оттуда сверху, на фоне света, нам соску— титьку— погремушку и свежую пелёнку подавал. Все мы родом из детства. Там мы все росли, получая всё нам нужное от кого-то. Даром! Так в естестве заложено. В детстве создаются основы личности и мировоззрения. Закладываются картины мира. Младенец глуп, он ничего не понимает. Он не знает, почему ему плохо от голода или мокрой пелёнки. Вот он и кричит куда-то туда, сам не зная что. Родители лучше его знают— что да как! Отсюда молитвы.

Потом детство проходит, человек вырастает, но во глубине души эти образы остаются. Навсегда. Вот на них и паразитируют такие как ты. На самом глубоком в человеке— на детстве. В Писании сказано: "Будьте как дети!", но дети глупы, лживы, себялюбивы, неспособны сами себя содержать, и неспособны отличать добро от зла. Зачем это нужно? Да просто, на таких легко паразитировать, их легко грабить. Народная мудрость— "просто, как у ребёнка отнять". Вот потому тебе подобные и обещают манну небесную, а гребут под себя блага земные!

-Я трудом своим — взвыл поп — всё трудом своим, по воле Бога моего...

-Ну вот ты себе и личного бога придумал...

-Не тебе, щенок, судить...— ревел боевым рогом озверевший поп. Ответом ему был массовый смех схода.

Собравшийся с мыслями лектор мудро решил, что сейчас самый удобный момент закрыть собрание. А после он подошёл ко мне и попросил написать письмом статью в газету с изложением нашего с попом спора. Пообещал, и потом исполнил.

Народ расходился из клуба степенно. В толпе на выходе оказался рядом с Надеждой, недавно замужней молодухой с соседней улицы. Муж её, Макар Кузьмич, этой весной на лесосплаве, приняв "для сугрева", упал промеж плотов, вызвал всякие пересуды. Отметался положенное в горячке, повезло, что выжил. А то так и стал бы она вдовицей, прожив в замужестве с Покрова до мая. Макар как встал, то сразу опять стал немного "принимать", при этом, видимо, молодую жену свою оставляя без должного внимания. Вот тут я стал замечать её зовущий взгляд. Нельзя отказывать женщинам в такой малости. Чуть подмигнув глазом, нежно огладил по руке. Тайный сговор состоялся, немудрящий, деревенский полюбовный, в искони известных скрытных знаках. Всего через час она пришла на сеновал, скрыв лицо тёмным платком. Слова тут лишние— всё говорят тиски объятий, сочная сладость поцелуев, ласковое метание ладоней по спине, горячий выдох на нежную кожу шеи от уха до ключицы. Милуемся страстно, срывая дыхание, да выводя шорохом сена извечную песню страсти. Потом— резко ставлю её "на четыре костИ", вздёргиваю подол ей на голову. От неожиданности она напрягается извечно— женским образом. Ласково оглаживаю белеющие в темноте округлости ягодиц, целую спину, дожимаю ладонями с боков прогибая её в стройной талии. Плавным движением распускаю пояс, сдвигаю вниз портки. Соитие— это так обычно. Тут для меня важно тренировать это, ещё неискусное в любовных усладах тело. А то оно норовит взбрыкнуть. Учусь управлять всем необходимым, что очень трудно— слишком я привык к обученной искусности своего старого тела. Это всё пытается сделать на инстинктах— быстро, шумно, как попало. Пока пытался всё понять, отследить, перехватить управление — эякуляция. Быстрая, обильная, заливающая всё её лоно горячим напором молодого семени. Эх! Думая нехорошие думы о своей снова объявившейся неумелости нежно ласкаю томящееся в моих объятьях женское тело. Ладонями оглаживаю спину, подкручиваю соски осторожными движениями чутких пальцев. Ей эта ласка непривычна, но очень приятна. Бабы тут неприхотливы, привыкли к тому, что даже самые справные мужики "абают" быстро, жёстко, да потом, отвалившись к стене, громко храпят. Этакое упрощение нравов. А поговорить? Это уже фантастика.

Потом долго и плодотворно встречались.

* * *

В 1935-м году стало необходимо снова "подёргать тигра за усы", пощупать за мягкое акул капитализма. В условиях ускоренного сближения Англии с Гитлером, когда был подписан "морской договор", разрешивший возрождающейся Германии иметь флот в 35% английского, мне снова удалось провести утончённо— хитрую интригу. Как раз в это время французы провели разоружение стоящего в Бизерте старого русского линкора "Император Александр III".

Вооружение и часть машин французы растащили по разным углам, пытаясь усилить оборону метрополии. А ржавый корпус продали на металлолом. Как раз в это время был некоторый процесс сближения части французского руководства с СССР на фоне озабоченности французами усилением Германии. Потребовались незначительные усилия, главным образом — подтолкнуть нерадивых наших морских начальников и вешторговцев. Встало всё недорого. Огромный остов разграбленного корабля прибыл в Севастополь на буксире в сентябре 1935-го года.

Операция была нужна мне с одной целью— посмотреть, кто и как будет этому противодействовать. Пришлось проявить свирепость, подстроив несколько несчастных случаев или доведя до самоубийства несколько человек, как в СССР, так и за границей.

Впрочем, это было почти бесполезно — просто к уже ржавеющим на Балтике четырём корпусам добавился пятый, но на Черном море. В руководстве флота шли бесполезные споры и рождались маниловские планы. То достройки линейных крейсеров по почти первоначальному проекту, то опять перестройки их в авианосцы. Споры жаркие, но бесполезные— влияние "Владычицы морей" (а вернее— её правящей олигархии) на внутренние процессы в СССР было велико. Мне стоило очень больших трудов организационно отбивать яростные наскоки "беззаветных борцов за интересы спонсоров" на эти объекты. Однако, свою главную цель эти труды достигли— к 1937-му году реальные проводники интересов своих заморских хозяев не только вскрылись, но и стали очевидны.

* * *

Аэроклуб— это дорога.

Мне везло на хороших людей! — из мемуаров счастливого человека

Комсомольский набор. Поселили в казармах. Разбили на группы сообразно навыкам по предварительному собеседованию. Командирами групп назначили активистов. Мне достался второй лётный отряд.

Нужно было за зиму и весну полностью выучить теорию, сдать зачёты по матчасти, освоить практически самолётовождение.

Работа была строго в ритме времени— аврал "давай— давай". Руководство аэроклуба близко к сердцу восприняло слова Сталина сказанные в 1930-м году: "Мы отстали от передовых стран на 50 — 100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут. — И.В. Сталин. (НОВАЯ ОБСТАНОВКА — НОВЫЕ ЗАДАЧИ ХОЗЯЙСТВЕННОГО СТРОИТЕЛЬСТВА)." — такой лозунг висел над трибуной в ангаре при проведении первого торжественного собрания.

Учебные классы были бедноваты, но задора и желания учиться— через край. Руководство аэроклуба подобралось из очень знающих и горячее болеющих за своё дело людей.

Наш курс был набран из активистов "первичек" Осоавиахима. Мы сами себя обозвали "ударниками", на комсомольском собрании пообещали "большевистские" успехи в учёбе... Вот тут то всё и началось. Задор был, а нужной подготовки— и рядом не было. Пришлось мне, как и всем выделившимся лидерам, постоянно вести занятия по самообразованию. Комсомольцы учились задорно.

Зачёты по теории сдали все, хоть для этого мне пришлось много практиковаться в НЛП, загоняя в девственные мозги структуру представлений об аэродинамике, сопромате, устройству самолёта и мотора.

Начальство это отметило, мне сразу предложили стать в аэроклубе преподавателем. Отбрыкивался руками и ногами.

Полёты начались по расписанию.

Наш инструктор, молодой, круглолицый, с яркими голубыми глазами на очень добром лице, пытается голосом нагнать на нас страху:

-Ну, приветствую молодую поросль авиации Страны Советов! — когда учебная эскадрилья выстроилась на стоянке у самолёта.

-Я есть ваш инструктор, "царь, бог и старший небесный начальник" Алексей Вениаминович Петелин. Многих уже научил летать, и вас научу, дело не хитрое. Можно и медведя научить, но вот кому от того польза? Ну, да вы не медведи! "Тёрку" вы все сдали, зачёты есть. Посмотрим, каковы все в небе. Кто первый? Он смотрит в список

-Курсант Игнатьев...

Выхожу из строя, забираюсь в кабину. Натягиваю чуть маловатый шлем, подключаю трубу переговорного устройства к патрубку наушника.

Инструктор, прогремев ботинками по фанерной дорожке центроплана, заглянул ко мне в кабину.

-Готов? За ручку не хватайся без команды, ежели "травить" будешь, то потом весь самолёт отмоешь! И смотри у меня, без глупостей!— голос добрый, с напускной строгостью.

Потом он немного покопался устраиваясь в своей кабине. Скомандовал технику:

-К запуску!

Тот ответил:

— "Контакт!"

-Есть контакт!

Винт провернут, самолёт от этого чуть качнулся на рессорах, немного шипит воздух в цилиндрах, гудит ветерок обтекающий неподвижные пока крылья. Вся конструкция очень гулкая.

-От винта!

Технарь порскнул в сторону, ответив:

-Есть от винта!

Инструктор покрутил магнето, двигатель чихнул, винт дёрнулся, потом ещё чих, ещё... Резкие хлопки неравномерных выхлопов сопровождаются мельканием винта впереди и раскачиванием всего самолёта. Потом отдельные неравномерные выхлопы сливаются в ритмичную песню мотора, инструктор даёт газ, "прожигает" свечи, снова чуть уменьшает газ. У меня в кабине "ходят" РУДы. Видно, что приемистость у этого чуда советского авиапрома— пятицилиндрового звездообразного двигателя "М-11"— не очень.

Двигатель разогрет, инструктор делает широкий жест, технарь вытаскивает верёвкой колодки из под колёс. Рулим на исполнительный. Амортизация тоже "не очень", хотя большие и толстенькие колёса вполне справляются с неровностями аэродрома. Пустотелый фюзеляж гремит и резонирует почти на инфразвуке.

Выкатываемся на взлёт, РП нам даёт отмашку флажками. Рёв двигателя становится почти оглушительным. Это с непривычки, потом перестану его замечать. А сейчас самолёт трясясь и гулко гудя продирается на границе двух сред через своё несовершенство.

Разбег неожиданно короткий, несколько ударов об кочки, и земля "ухает" вниз, а небо обнимает всё. Сразу стало гораздо тише, будто в уши ваты напихали. У-2 с видимой неторопливостью "завис" между редкими белыми облаками и медленно уходящей вниз землёй.

Сразу оглядываюсь в поисках приметных ориентиров. Нужно заприметить курс для посадки. Ага, вот излучина реки, посёлок слева, холм далеко по курсу. Аэродром уже за спиной, ветер несильный.

Инструктор плавно заваливает машину в пологий разворот, мы идём по коробочке. Усиленно верчу головой, постоянно ловя внимательный взгляд инструктора в зеркальце, закреплённом на стойках центроплана. Вижу, как он подносит ко рту раструб переговорки и спрашивает:

-Голова не кружится?

-Нет!

Он покачал крыльями

Улыбаюсь в ответ. Он говорит:

-Осторожно держись за ручку

Прихватываюсь за резиновую ухватистую ручку на РУС. Нежно, не "зажимая" управление. Инструктор покачивает управление, чуть играет педалями. Потом, с некоторым сомнением в голосе, спрашивает:

-Это ты планерист?

-Да!

— Ну-ка, держи ручку, веди прямо!

Управление в моих руках становится чуть свободней. Старательно веду прямо, лишь чуть покачивая машину, приноравливаюсь к управлению. Идём ровно, мотор поёт свою песню. Инструктор командует:

— Осторожно в правый крен, потом назад.

Покачиваю машину.

— Теперь то же влево.

Снова так же, но с чуть большей амплитудой.

-Блинчиком лево 15!

Пытаюсь выполнить. Вроде, по курсу не ошибся.

— Обратно на курс!

"Змейкой" возвращаюсь на маршрут "коробочки".

— Набери 50 метров!

Мягко беру "на себя", чуть сдвигаю вперёд РУД (и вижу, как удивлённо округляются глаза инструктора за лётными очками) присматриваю за стрелкой на альтиметре. Набрав 50 м. выравниваю машину и сдвигаю на место РУД. Инструктор одобрительно кивает.

— А выйти к "четвёртому" сможешь?

— Какой ориентир "третьего"?

— Траверс грунтовки слева.

— Попробую, только высоту подскажите.

Идём ещё полминуты, потом чуть прибираю РУД, чуть опускаю нос, осторожно "заваливаю" машину вправо. Ловлю глазами грунтовку, жду траверса, когда она становится линией, поперечной нашему полёту. Поворот плавным виражом. Вроде бы, хорошо получилось. Говорю:

— Что дальше?

— Полого снижайся до команды к четвёртому, дай влево 10.

Выполняю.

— А сесть сумеешь?

— Могу попробовать!

— Экий ты шустрый. Потом. Руки на хуй! (это не мат, а стандартная лётная команда, по ней надо снять руки— ноги с органов управления). Резво исполняю. Инструктор чуть подёргал управление проверяя, как я его освободил, потом командует:

-Можешь держаться, но нежно, не зажимая. Смотри за посадкой.

Машина опустила нос и устремилась к выложенному в торце полосы из полотнищ стартовому "Т". Смотрю по переднему крылу и расчалкам на горизонт запоминая тангаж на посадке. Касание, снова громыхание пустотелого фюзеляжа. Короткий пробег, заруливаем к короткому строю нашей лётной группы. В наушнике команда:

-Хорошо, вылезай, следующий! — говорит инструктор не глуша двигатель. Впрочем, особой нужды в этом нет, на холостом ходу прогретый М-11 не ревёт, а стрекочет. Иногда его любовно называют "швейная машинка".

Выпутываюсь из привязных ремней, отсоединяю трубку "матюгальника" от уха шлема. Вылезаю на крыло, спрыгиваю на землю. И только тут ощущаю, что ноги подрагивают, а земля немного шатается. Ого! Тело немного испугалось.

Помогаю надеть шлем Андрею, он сегодня летит второй. Объясняю, как до конца натянуть трубу "переговорки" на раструб. Подсаживаю на крыло. Он неловко лезет в кабину, и начинает там путаться в "сбруе" привязных ремней. Наверное, звук двигателя его немного дезориентирует. Нагло влезаю на крыло, помогаю ему устроиться в кабину, застегнуть сбрую и присоединить трубу к наушнику. Уходя ловлю немного обалдевший взгляд инструктора. Спрыгиваю с крыла и отбегаю. У-2 взрёвывает двигателем, и укатывается на исполнительный. Меня обступают ребята из нашей группы.

-Ну, как там?— за всех задаёт вопрос Света.

— Нормально!— отвечаю чуть небрежно, и тут же, без перехода, начинаю объяснять в подробностях и лицах, как и что. Как гулко отзывается фюзеляж, как трясёт, какие ориентиры на взлёте, а какие на разворотах.

Техник сидит чуть в отдалении на чехлах, около бочки с бензином и всяких стартовых принадлежностей. Привычно приглядывает за самолётом в воздухе, немного за нами. Спокойно щурится от солнца и ветерка. К четвёртому развороту как раз подходит самолёт второго лётного отряда. Курсанты из него собрались кучкой метрах в ста от нас, у них своя точка.

К обеду пол плану отлетали все. Инструктор устало вылез из машины, подошёл к нам.

-Значит так— начал он разбор— все молодцы! Только ты— жест в сторону Светки— не "зажимай" ручку, да и не жмись как голая перед мужиками (все немного усмехнулись)! Вообще, никто не "травит", подушка на седушке сухая, значит— летать будете!

А кто был первым? — вопрошает инструктор подозрительно глядя на меня.

-Курсант Игнатьев!— я почти козыряю.

— Ты на чём до того летал?

— А-1, самодельный, в планерном клубе.

— Налёт!?

— 52 полёта, шесть парящих, пара часов.

— А на самолёте?

— Не довелось! — казуистически честно соврал я. Ведь действительно, в ЭТОЙ жизни не довелось.

— Хм! А РУД дёргаешь, как заправский воздушный хулиган!

— Я осторожненько!

* * *

Обед съеден, машина заправлена посредством ведра, воронки и курсантской силы.

Полёты шли своим чередом, после обеда слетал повторно. Тут инструктор коротко объяснил взлётную премудрость, дал пару наставлений, пообещал приглядывать.

Наука взлёта— из простых. Выдерживай курс, вовремя подними хвост, по звуку определи момент "когда крылья лягут на воздух", а потом— ручку на себя, и главное— не передрать! Сначала научись хвост держать, и винт не сломай!

Инструкторский голос в трубе "переговорки" дал "добро" на пробежки. Даю газ, двигатель заворчал, набирая обороты. Машина стронулась, потряхивая всем телом на ухабах пошла по полосе. Всё чаще перестук колёс, всё больше в треске планёра гула набегающего потока. Ручку чуть от себя— хвост неуверенно заколебался, а потом нос резво пошёл вниз, и небо в пространстве между крыльев всё больше уступало место полю аэродрома. Ручку на себя— нос опять вверх. От себя— вниз. Машина трясётся и раскачивается, гудит и трещит. Двигатель поплёвывает выхлопом с маленькими капельками масла на козырёк кабины. Вот, вроде я приноровился бежать с поднятым хвостом, но инструктор прибирает РУД, хвост падает. Полоса кончилась.

-Рули назад!

Всё повторяется, только машина чуть привычней, но ветер— попутный. Хвост держу чуть уверенней. А ведь ещё недавно в аэроклубах для рулёжки использовали старенькие Авро -504К (У-1) с ободранным перкалем на крыльях. Тут этого нет, вот оно, великое наше "Давай— давай"! Как бы не гробануться...

— На взлёт, смотри как, руки на управлении! — взлетаем, и снова по коробочке, только тут мне ручку "отдали" сразу после отрыва. В полёте несколько простых заданий, машину дали подвести почти к земле. Сажал инструктор, но неожиданно приказал мне рулить по полосе на скорости.

После рулёжек я опять на краю полосы объясняю оставшимся на земле курсантам новые ощущения. Особой зависти к моим успехам нет— все понимают, что от каждого — по способности, а платят всем оклад. Кто везёт— на того и грузят!

Довольно скоро инструктор весь полёт проводил положив руки на борта кабины, только давая советы по "трубе".

Естественно, что самостоятельно вылетел первым в наборе. Ещё через пару недель мне предложили побыть инструктором— общественником. К окончанию аэроклуба получил самый большой налёт и настойчивое предложение остаться в аэроклубе инструктором.

Вместо этого пошёл в обком комсомола — была очень интересная возможность.

За то же время сумел, управляя во сне сознанием нужных людей, добиться начала работ по перестройке на верфях в Николаеве корпуса старого линкора "Александр III" в авианосец, протолкнуть в сознание нескольких ключевых специалистов — кораблестроителей ряд мыслей по новой технологии крупноблочного судостроения, добиться в одном из судостроительных постановлений Правительства требования по скорейшему внедрению электросварки, подтолкнуть десятки нужных работ в нужных областях.

Так же сумел угробить работы по переделки линкора "Фрунзе" в линейный крейсер, подтолкнув строительство береговых батарей, но протолкнув работы по его перестройке в авианосец. Впрочем, работы поначалу шли очень медленно и неуверенно.

Ускоренное обучение. МАИ— заочно.

После аэроклуба по комсомольскому набору был направлен в авиационное училище лётчиков. Медицинскую и мандатные комиссии проходил в Ярославле, по новой "экспериментальной" системе распределения. Экзамены проходили все одним потоком, потом "купцы" отбирали приглянувшихся им абитуриентов.

Я сразу подал заявление не только в лётное училище, но и в МАИ, на авиастроительный факультет.

После успешной сдачи экзаменов и прохождения комиссий меня пригласили на собеседование. Было предложено поступать на курсы ускоренной подготовки лётчиков— истребителей. "Купцов" можно было понять— Осоавиахим регулярно отчитывался, что подготовлено достаточное число лётчиков— резервистов. Однако, проверить качество этой подготовки было затруднительно. К тому же, как по ускоренной программе получить из парнишки— резервиста боевого лётчика с минимальным расходом времени и средств?

Вот на этот вопрос и должны были ответить всевозможные курсы ускоренного обучения. Их мало было создать— надо было отобрать туда головастую молодежь, которая не только выучится сама, но и поможет создать систему подготовки. Как я понял, подобные ускоренные курсы создавались постоянно, результат всегда был хуже ожидаемого. Страна росла, и многое приходилось создавать методом проб и ошибок.

Эти курсы были собраны из отучившихся студентов ВУЗов, студентов— заочников, различных активистов ОСОАВИАХИМа...

Мне предложили поменять обучение в МАИ с очной на заочной форму.

"Ускоренье— важный фактор! Только выдержит ли реактор?" — эта мыслишка крутилась в моей голове.

Благо, кто-то разумный решил не перегибать палку, загоняя "хлипких штудентов" на строгий И-16. Наш ускоренный курс изучал один из наиболее простых в пилотировании самолётов того времени — "Чайку".

Параллельно с лётным обучением заочно "грыз гранит науки". Эпистолярный любовный роман с московской альма-матер молодых авиационных кадров Страны Советов отнимал бездну времени и сил, но давал самое главное— связи.

* * *

____________________

Проект авианосца 71а на базе легкого крейсера

В феврале 1938 года Главный штаб ВМФ утвердил требования к будущему советскому авианосцу для действия в открытом море и у берегов противника с разведывательными, бомбардировочными и противовоздушными целями. Он должен был нести 45 истребителей и легких бомбардировщиков, восемь 130-мм орудий и восемь спаренных зенитных автоматов. По этим ТТХ ЦНИИ-45 подготовило проект малого авианосца 71а. http://shrrr.gorod.tomsk.ru/index-1245951520.php

Основным "палубным" истребителем должен был стать корабельный вариант И-153. С металлическим каркасом складного крыла и усиленной механизацией, при закрылках, предкрылках, гаке. С трёхлопастным винтом, а в перспективе ожидалось резкое повышение лётных данных после установки мотора М-65 НВ.

Временным торпедоносцем на период обучения мог стать Р-5Т

с механизацией крыла по типу Р-5РК

В перспективе ожидался самолёт близкий к Суордфиш под мотор М-62, нечто вроде крыла от Ан-2 с центропланом— "чайка" и узким фюзеляжем.

На ДальФронт!

После выпуска "экспериментального курса подготовки лётчиков— истребителей" в мае 1938 года по распределению попал в авиацию ДВФ вместе с двумя товарищами по учёбе. Попрощался со всеми остальными, а особенно нежно— со "спортсменкой, комсомолкой и просто красавицей (с)"...

Сдал письменно последние "хвосты" по заочному.

Уже через двое суток поезд нёс нас на восток. Под мерный перестук колёс за окном неспешно плыл безумно красивый средне— русский пейзаж.

Долгие дни в поезде— только тут начинаешь понимать, как велика она, Россия— матушка! Огромные расстояния, негусто населённая придорожная полоса. На станциях— немудрёный торг пирожками, картошкой, соленьями. В вагон— ресторане такая же немудрёная еда, и неспешные разговоры. Нас, молодых младших командиров ВВС, наглядно уважали. Авиация считалась элитой, и по праву! С нами говорили обо всём, весьма неожиданно пытались получить совета, иногда в совершено житейских вещах. Приходилось вежливо уклоняться.

В купе к нам долго никого не подселяли, до самого Омска. Там подсел простоватый на вид хозяйственник, спокойный и неторопливый. Он оказался почти идеальным собеседником, много рассказав нам о быте Сибири и Дальнего Востока. Начинал он ещё при Президенте ДВР Абраме Моисеевиче КРАСНОЩЁК. http://www.supernovum.ru/forum/read.php?2,317578

Напряжение на границе с Японской Маньчжурией ни для кого секретом не было, поговорили о прошлой войне с Японией, о конфликтах, просто о жизни.

Когда он высаживался в Новосибирске, то крепко пожав всем нам руки, весомо промолвил:

— Я верю в Вас, ребята!

На перроне его встречала жена, он, стоя на низкой платформе, познакомил нас, чуть не до пояса высовывающихся из окна, с ней. Всё было как-то трогательно. В глазах их читалось уважение и пожелание удачи. Все чувствовали, что война не за горами.

В части прияли нас радушно. На вокзале ждал вполне представительный ГАЗ-А,

за рулём замполит со знаками различия аж полкового комиссара. Он жизнерадостно поприветствовал нас, мельком глянул в предписания, помог погрузить нехитрый багаж. Обратился ко мне:

— Игнатьев, ты там в училище был политинформатором?

-Было дело...

— Ну, раз так, обустраивайся, да побыстрее впрягайся в общественную жизнь. Ты только— только был в Столице...

-Да мы там проездом были из училища!

— Ничего. Ведь были?! Значит, расскажешь нам, что там нового в общественной и политической жизни. А то мы тут на ДАЛЬНЕМ Востоке, вдали от Москвы, немного одичали...

В голосе его звучал беззлобный юмор. Видно было, что ему охота сразу, не отлагая в долгий ящик, глянуть, что за новые люди к ним в часть прибыли. Пришлось коротко уверить его в своём совершеннейшем желании надеть на шею это ярмо общественной нагрузки.

Домчались "с ветерком", хоть булыжное "шоссе" очень быстро перешло в грунтовку.

Часть находилась в стадии преобразования, переходили с бригадной структуры на полковую. Как обычно— был лёгкий бардак. Но нас сразу повели к начштабу, поставили на довольствие и временно определили в казарму. Потом отвели представиться к командиру.

Немолодой, седоватый, но крепкий, он вежливо побеседовал с нами, вдумчиво причитал аттестации. С любопытством осмотрел мой "красный" диплом, потом спросил:

-Товарищ лейтенант, вы САМИ (это он выделил интонацией) захотели служить в ДВФ?

— Да! — задорно ответил в тон.

-Почему?

— У вас тут очень "горячая" граница.

Командир усмехнулся чему-то своему. Видимо, ему не впервой было наблюдать азартных молодых лейтенантов, ещё не усвоивших незыблемого армейского: "Подальше от начальства, поближе к кухне...". Потом он ещё раз пробежался взглядом по моей аттестации, и произнёс:

— У вас тут указано, что вы классный радист.

-Занимаюсь этим со школьных времён, радиолюбитель со стажем. В нашем "Доме КИМ" была лучшая в области радиостанция.

-Это хорошо. Тогда попробуете наладить эти сундуки. А то есть в комплекте к двум машинам, но ни один не работает. Лётчиков, которые согласны были бы с ними летать — нет.

Уже на следующий день нас распределили по эскадрильям.

Выделенный мне И-15 московского завода был совсем новым. Он стоял почти у самого ангара (французы так называют сарай, они тут правы!) техчасти. Чуть сбоку выстроился короткий ряд ещё из четырёх его собратьев. Неспешно копошащиеся внутри ангара и возле длинного ряда деревянных ящиков транспортных самолётных контейнеров местные технари считали своё дело сделанным.

Получать машины нас привели наши комэски. По вполне понятным причинам молодое пополнение разбросали по разным эскадрильям. Вообще-то в реформируемой бригаде ожидался большой наплыв молодёжи, но они ещё где-то ехали.

Мой комэска, перекинувшись парой слов с военинженером второго ранга (начальником техчасти) и сверив номер с документом, указал мне на новенький И-15 бис, стоящий чуть наособицу:

— А это твой, владей!

В самой интонации была подковырка. Не обращая внимание на насмешливые взгляды, сразу отстранился от суетного, и начал заведённый обход машины, по ходу комментируя глазеющим на это техникам найденные недочёты:

— На втулке винта неподтянута контровка, на капоте недожат шомпол, герметизации нет вовсе, тут криво установлена прокладка, обтекатели шасси хлябают, расчалки второй пары недотянуты, тендер на тяге элерона— отрегулировать, АНО болтается, винт на зализе недотянут ...

Резво запрыгнул в кабину, и аж спиной почувствовал, как напряглись, втягивая голову в плечи, погрустневшие технари.

-Ого, управление болтается, на рукоятях перезарядки пулемётов винтики не подтянуты, приборная доска навешена как дверь в амбар— без амортизирующих колец, винты недотянуты... А радиостанция— вообще закреплена только на два передних замка, в задних даже винтов нет, винт левой педали незаконтрен...

Ещё долго— долго лазил по машине. За это время подошли другие комэски со своими подопечными — моими бывшими сокурсниками. Народ как в цирке смотрел на мои перемещения по самолёту. А когда я дошёл до ножевых пластин на оперении и деловито доложил: "Внешний осмотр закончен, теперь надо произвести внутренний!"... Командиры не выдержали, грохнули молодецким смехом и стали охлопывать по плечам старшего инженера техчасти:

-Уел тебя, салага, и всех твоих технарей, без соли и лука, уел!!!

Мой командир был чуть спокойнее:

-А молодняк нынче пошёл зубастый!

Военинженер смотрел грустными глазами незаслуженно обиженной собаки.

Свою машину вылизывал в техчасти ещё два дня. Особенно тяжело давалась отладка геометрии бипланных коробок вкупе с натяжением расчалок. Вроде бы мотор и планер были в норме, но карбюратор явно нуждался в регулировке.

Особым горем оказалась радиостанция. Маломощный громоздкий "сундук" даже при наземном питании фонил и шумел страшно. Дальность передачи была откровенно смешной. Местные техники считали это нормой, воспринимали с неистребимым фатализмом. Пришлось по наитию, "методом ненаучного тыка", согласовывать контур и антенну. Но это были цветочки. Ягодки начались, когда запустили двигатель. При очередной наземной гонке включил радиостанцию, и был сражён наповал. В наушниках поселился злой, дикий и очень нехороший зверь.

Металлизация вкупе с экранировкой была, но на бумаге. На деле — руки бы поотрывать тому "врагу народа", что сотворил ЭТО!

Пришлось несколько раз переделывать всё, прежде чем результат стал хоть чуть напоминать нечто работоспособное.

* * *

Вводные полёты начались почти сразу, в первый же лётный день после оформления всех формальностей. Не дожидаясь доводки "наших" новых машин технику пилотирования у всех новичков проверяли на старенькой "Чайке" с характерным центропланом и двигателем М-25, такой же продукции первых серий, как имевшиеся в училище.

К полёту подошёл ответственно, проведя его собрано. Взлет, точно соблюдая курс (боковичок почти отсутствовал), коробочку в районе аэродрома со строгим выдерживанием скорости, курса и ориентиров. Точный заход, посадка "на три точки". Точное руление. Наблюдали за этим почти все свободные лётчики полка. Заглушив мотор, сразу по лицам понял — всё нормально.

Вылез, доложил командиру. Он похвалил:

-Виден сразу "красный диплом". Надеюсь, остальные не хуже!

Остальные не подвели, только Федя немного переволновался, и дал небольшого "козла" на посадке.

С того дня начались полёты на групповую слётанности и боевое применение. Чувствовалось, что авиация ДальФронта к войне готовиться, но вот достаточно ли? Проверка было не за горами.

При проверочных полётах на пилотаж немного шиканул, показал "квадратные" петли, бочку с четырьмя фиксациями, "кувырок через голову". Народ оценил.

Проверку парного пилотажа и пилотажа в составе тройки выдержал очень прилично, даже заслужил похвалу от зам. по технике пилотирования.

За оставшееся время удалось пройти несколько вводных занятий в воздухе по тактике воздушного боя.

* * *

Замполит не отстал, они добротно спелись с комсоргом. Общественная жизнь в части кипела, хотя, на мой свежий взгляд, это время можно было потратить с большей пользой на боевую подготовку. Но "со своим Уставом в чужой полк не лезь". Так что одним из летних вечеров, после открытого комсомольского собрания, комсорг предложил мне, как недавно приехавшему из Центра, сделать краткий обзор политической ситуации.

В среде собравшихся одобрительно загудели — всем было не столь интересно, как будет привычно кидаться лозунгами молодой активист, сколь занятно посмотреть на нового человека в каком— никаком, а деле.

Под одобрительные пожелания влез в кузов аэродромного стартёра, заменявшего "высокую трибуну", опёрся на станину привода... Выждал несколько секунд успокоения собрания, потом ещё немного тишины для сосредоточения внимания... А когда напряжение внимания готово было разрядиться недоумением начал:

-Товарищи, мы все тут военные, наше дело, вроде, "стрелять да помирать, а в кого да как— то Начальство ведает"! Но, как говаривал Суворов, "Всяк солдат должен знать свой маневр".

Все знают, что идёт новая война. Станет ли она новой Мировой бойней— пока не ведомо. Теория марксизма говорит, что должна. Но в чём причина войны? Все мы помним войну Империалистическую, она возникла из желания Германии заполучить новые колонии. А зачем они им, эти колонии?

Дело в том, что система капитализма неспособна жить без притока относительно ДАРОВЫХ внешних ресурсов. Эта система всегда работала только так. Изначально она выросла в недрах феодализма, а потом "ребёнок съел мать", и вот уже феодальный король в Англии "царствует, но не правит", Карлу оттяпали голову древним топором на плахе, а Людовику— на прогрессивной гильотине. Капитализм пытался безжалостно эксплуатировать ресурсы своих стран, и ужасы английского "огораживания", когда "овцы съели людей", выбросили из Англии огромную волну беженцев— колонистов в колонии, а оставшиеся перемёрли наполовину. Причём, они были до такой степени озлоблены на всех, что, например, в САСШ они почти под корень вырезали местное индейское население (экий христианский гуманизм!), а потом, с ростом самосознания, в Войне за независимость отделились от своей Родины, чем до сих пор гордятся. Только вот неприятность— то, из-за чего они со своей родины бежали, они прихватили с собой. Так что неприятности в САСШ ещё будут, а мы знаем почему.

Примерно то же творилось тогда во всех странах, где бубонной чумой расцветал капитализм. Именно это заприметили два немецких мыслителя— Маркс и Энгельс, это они отразили в своих трудах. Но почему в Германии этот кризис был таким явным? А дело в том, что Германия возникла в результате феодально— фашистской агрессии западноевропейских христиан на земли полабских славян— язычников. К началу капиталистического переворота в Западной Европе феодалы— оккупанты в Восточной Европе ещё не успели упрочить свою власть, а вырезать значительную часть населения да порушить экономику — успели... Потому Польша и Германия оказались в худших условиях, и кризис перераспределения у них был более явным.

Но этот кризис был виден всем. Большинство не стали копаться в причинах кризиса, а взялись его преодолевать самым простым путём— перекладыванием с больной головы на здоровую (среди собравшихся прокатился смешок). Если Капитализм нуждается во внешних ресурсах — берутся колонии! А население этих колоний оплачивает вожделенную ПРИБЫЛЬ капиталистам.

Население метрополий должно поставить солдат, оружие и корабли для вывоза богатств из колоний.

Вот так и были созданы современные колониальные империи. В Английской, например, сейчас живёт каждый четвёртый человек в мире. У английской королевы сейчас полмиллиарда подданных. Правда, большой любви к Англии и королеве многие не испытывают. Это тоже кризис, но мы не о нём. Капиталисты успешно переложили работу пол получению своих сверхприбылей на рабов в колониях, и колониальных солдат их стерегущих. За эти колонии временами идут войны. Мир изменился, классический марксизм начал давать неточности. Потому товарищ Сталин и призывает относиться к марксизму творчески.

Ведь есть простой колониальный грабёж, а есть систематический. Когда английские солдаты в Индии набивали ранцы бриллиантами выковырянными из стен древних храмов— это был простой. А вот когда англичане часть раджей заставили работать на себя, сделав их колониальной администрацией, через это стали набивать трюмы своих кораблей чаем, шелком и прочими колониальными товарами— грабёж стал систематическим. Систематический очень выгоден. Он позволяет капиталистам делиться частью прибыли со своим народом, делая его подельником. Потому все так и стремятся стать колониальными империями. Даже Польша, Германия, Италия...

А что для этого нужно? Нужно всем скопом собраться, отринуть внутренние противоречия, соединиться в пучок, и влезть на шею народам колоний. Такой пучкизм зовётся "фашизм". Вот именно фашистизацию современного мира мы видим.

У этой идиллии есть одна неприятность. Конечно, воровать— это гораздо прибыльнее, чем работать. На этом основан колониальный империализм. Но есть ещё более прибыльное дело— печатать деньги!

Вот во времена нашей Екатерины Великой в Англии собралась группа умников, она создала "Бэнк оф ингланд". Они печатают деньги, и "дают их попользоваться" всей Великобритании. За малую толику выгоды для себя (50% обязательного резервирования, иначе говоря, банковский мультипликатор "один к двум"). Прекрасный гешефт, очень прибыльный.

Правда, 18 июня 1815года, во время битвы при Ватерлоо, один хитрый немецкий иудейчик Ротшильд, немного схитрив с новостями с фронта, вызвал панику на бирже... При этом скупил этот банк почти даром. Так что потом Англией властвует он, а не королева.

С тех пор на смену производственному и колониальному капитализму идёт финансовый. Война за независимость САСШ во многом определялась вопросом "А кто для Северной Америки деньги печатать будет?", да и колонизация Российской Империи, которую так нагло проводил Николашка Гольдштейн, более известный под именем Николая II "Кровавого", имела ту же подоплёку. Только вот был спор, кто тут будут — немцы, французы, англичане..? Кстати, Керенский работал, по слухам, на англичан, а Колчак прямо служил в британском флоте. А самому Николашке даже сбежать в Англию к кузену, работавшему там королём— не дали. Нечего ему горностай в эмиграции тереть, да деньги, уже положенные в английские банки, на себя тратить. Нет человека— нет проблемы. Ничего личного— просто бизнес! (смех в собрании)

В США полная "приватизация" печатного станка произошла в 1913 году, когда была создана Федеральная Резервная Система. Это система сговора частных банкиров отнявших у государства финансовую форму власти. Банкиры смогли многократно увеличить свою норму прибыли введя банковский мультипликатор девять к одному!

С тех пор внутри капитализма идёт тихая гражданская война. С одной стороны— "обычные" капиталисты, торговые посредники и угнетатели пролетариата. С другой колониалисты— имперцы вкупе с фашистами. Недаром Гитлер в своём труде "Майн кампф" утверждал, что главным его союзником будет Британская Империя. Но увы — там власть за это время захватили банкиры— финкапы, оставив лордов как декорацию. Так что Гитлера и Муссолини уже обманули, но ещё могут использовать "в тёмную" в своих целях.

А третья сторона— финансовые капиталисты. Самым недавним актом их войны за власть над Миром стал "финкризис 1929 года". Как раз этот кризис, переведённый в стагнацию, и позволяет им сейчас взять за горло "обычных" капиталистов, вроде Форда.

Эти, обычные, ещё борются за выживание. Например, Форда спасли мы, когда заказали ему завод в Нижнем. Но это уже агония. У банкиров все рычаги власти. К тому же банкиры давно научились загребать жар чужими руками. Вон, как они руками русских, немцев, японцев и прочих наёмников подавили боксёрское восстание в Китае в самом конце XIX века. Сейчас продолжают, Маньчжурия под боком, да и планы колониального передела СССР Чемберлен озвучил в 1927 году. Японцы не прочь поучаствовать.

Есть и ещё один аспект — деньги есть воплощённое Доверие. Ведь сами по себе деньги — это металл, бумага, или запись на счёте. И если обманут, то бумагой сыт не будешь, золотом не обогреешься, а запись в чековый книжке крышу над головой в холода не заменит.

На Доверии, или, точнее, Вере, основана Религия. Так что и она является конкурентомили подельником. Это в условиях слома привычного миропорядка ещё один повод к войне.

— А что делать нам?— спросил замполит за всех.

— То же, что и делаем. Строить свою Страну. Готовиться к войне.

— Товарищи, поблагодарим Вячеслава за интересную политинформацию. Вот видите, какие занятные мысли о текущем моменте есть. Москва— это великое дело...!

Раздались жидкие аплодисменты, и народ стал расходиться. Уже стемнело, было прохладно. Замполит подошёл ко мне

-Игнатьев, а ты складно говоришь. Не мог бы ты в нашу газету вот всё это написать?

— Сделаю.

Одним из самых коварных ходов стало письмо, написанное совместно с бригадным зампотехом "На деревню дедушке" Николай Николаевичу. Поликарпову.

Подробно описали все процедуры по доводке радиоустаноки. Неожиданно выяснилось, что у зампотеха, как и у всего бригадного начальства, нет адреса КБ Поликарпова. Даже адрес серийного завода особист выдал с большим нежеланием. Обойти смогли очень просто— у меня были знакомые в деканате МАИ, которые могли передать письмо в КБ. Но такая оторванность КБ от строевых частей очень озадачивала. А вся позиция НКАП в этом вопросе представлялась сомнительной. Это наталкивало на размышления о подготовке к войне нашей авиации вообще. Эх, что будет?

Вечером одного из лётных дней начала июля, лёжа на своей койке в казарме, вспоминал, а что я помню про Хасан?

ХАСАН

(РеИ) Истребители с аэродрома Камень-Рыболов 69-я (истребительная на И-15 и И-16)

Японцы, по данным нашей разведки, имели на ближайшем аэродроме Хуньчунь до 70 самолетов, в основном истребителей. 31 июля Рычагов перелетел в город Ворошилов и принял на себя командование силами авиации в Приморье. Его заместителем стал комдив Сорокин, командующий ВВС 1-й армии. В тот же день Рычагов приказал сбивать все японские самолеты, нарушающие границу. Силы— 15 истребителей И-15 40-го иап (Августовка)

Япония. Сосредоточив свои усилия на экспансии в раздираемый хаосом гражданской войны Китай, она быстро добилась ощутимых успехов. В сентябре 1931 года началась агрессия Японии в Маньчжурии, а уже 1 марта следующего года там было провозглашено марионеточное государство Маньчжоу-Го. объявив 27 марта 1933 года о выходе своей страны из Лиги наций

Летом 1929 года во время советско-китайского конфликта в районе Китайско-Восточной железной дороги для защиты дальневосточных рубежей нашей страны была сформирована Особая Краснознамённая Дальневосточная армия (ОКДВА). 17 мая 1935 года на её базе был создан Дальневосточный военный округ, однако уже 2 июня он был преобразован обратно в армию, с сохранением за ней функций военного округа. Наконец, 28 июня 1938 года, в связи с обострением советско-японских отношений, на базе ОКДВА был создан Дальневосточный фронт. Командующий -с самого начала им был "легендарный герой гражданской войны" В.К.Блюхер. Первый кавалер орденов Красного Знамени и Красной Звезды, Маршал Советского Союза, Василий Константинович по праву считался среди советских военачальников специалистом по Дальнему Востоку. В 1921-1922 годах он был военным министром и главкомом Народно-революционной армии Дальневосточной республики. В 1924-1927 годах, вплоть до разрыва советско-китайских отношений — главным военным советником в этой стране. Наконец, именно под его командованием в 1929 году части Красной Армии победили китайские войска в столкновении на КВЖД.

Опыта войны против современной армии командующий не имел. Кроме того, к 1938 году это был уже далеко не тот лихой полководец, как прежде. Чувствуя себя фактическим правителем обширного края, Блюхер постепенно привык к спокойной и вольготной жизни вдали от московского начальства. Герой гражданской войны пристрастился к обильным возлияниям в компании подхалимов и прихлебателей. В 1932 году он женился в третий раз на 17-летней Глафире Безверховой (самому Блюхеру к тому моменту было уже 42 года)

За девять лет своего командования Блюхер так и не удосужился соорудить автомобильную дорогу вдоль Транссибирской магистрали, в случае серьёзной войны достаточно было японским диверсантам взорвать пару мостов или тоннелей, чтобы полностью дезорганизовать снабжение советских войск. Впоследствии новый командующий Дальневосточным фронтом генерал И.Р.Апанасенко построит такую дорогу всего за полгода.

Вверенные попечению Блюхера войска постепенно деградировали. Вместо боевой подготовки красноармейцев постоянно отвлекали на разнообразные хозяйственные работы. Когда в мае 1938 года, в преддверии возможного конфликта с японцами, из Москвы категорически потребовали вернуть к 1 июля всех откомандированных бойцов в свои части, это сделано не было. Танкисты не знали своих машин, авиация ОКДВА также отличалась низкой боеспособностью.

Между тем, в Москву из года в год шли бодрые рапорты об успехах, росте боевой и политической подготовки воинов-дальневосточников. В таком же духе был выдержан и многочасовой доклад Блюхера, сделанный им на заседании Главного военного совета 28-31 мая 1938 года.

Утром 13 июня 1938 года к японцам перебежал начальник управления НКВД по Дальневосточному краю комиссар госбезопасности 3-го ранга Генрих Люшков. Выслуживаясь перед новыми хозяевами, он подробно рассказал о дислокации советских войск, о кодах, применявшихся в военных сообщениях, передал прихваченные с собой шифры радиосвязи, списки и оперативные документы.

Два дня спустя японский поверенный в делах в СССР Ниси, явившись в наркомат иностранных дел, официально потребовал вывода советских пограничников с высот в районе озера Хасан и передачи указанной территории японцам. 20 июля японский посол в Москве М.Сигэмицу повторил притязания своего правительства. При этом он заявил, что если условия Японии не будут выполнены, она применит силу.

Советское руководство прекрасно сознавало, что на подобные требования может быть лишь один адекватный ответ. 22 июля нарком обороны К.Е.Ворошилов отдал директиву о приведении Дальневосточного фронта в боевую готовность. Однако подобный оборот событий отнюдь не вызвал энтузиазма у Блюхера, поведение которого в сложившейся ситуации больше всего напоминало поведение общественника Бунши из фильма "Иван Васильевич меняет профессию",

готового сдать Кемску волость шведам, лишь бы те оставили его в покое.

Блюхер занялся "мирным урегулированием" конфликта. 24 июля, втайне от своего собственного штаба, а также от находившихся в Хабаровске зам. наркома внутренних дел Фриновского и зам. наркома обороны Мехлиса он отправил комиссию на высоту Заозерная. В результате "расследования", произведённого без привлечения начальника местного пограничного участка, комиссия установила, что в возникновении конфликта виновны наши пограничники, якобы нарушившие границу на 3 метра.

Блюхер отправил телеграмму наркому обороны, в которой потребовал немедленного ареста начальника погранучастка и других "виновных в провоцировании конфликта". Однако эта "мирная инициатива" не встретила понимания в Москве, откуда последовало строгое указание прекратить возню с комиссиями и выполнять решения Советского правительства об организации отпора японцам.

Блюхер был так уверен в своей неприкасаемости, что не обратил внимание на "Московские процессы 1937-го года.

Рано утром 29 июля две японские роты перешли государственную границу, атаковав наш пограничный пост на высоте Безымянная, обороняемый 11 пограничниками. В ходе ожесточённого боя им удалось овладеть высотой, однако подошедший резерв пограничников и стрелковая рота выбили японцев обратно.

Два дня спустя последовала новая попытка. В 3 часа утра 31 июля японцы открыли артиллерийский огонь и силами двух пехотных полков перешли в наступление на высоты Заозёрная и Безымянная, которые и были ими заняты после четырёхчасового боя. Произошло это в основном из-за того, что не было принято действенных мер для поддержки пограничников НКВД полевыми войсками РККА, которые в этот момент находились в 30-40 км от района боёв.

Блюхер фактически саботировал организацию вооружённого отпора вторгшимся агрессорам. Дело дошло до того, что 1 августа, при разговоре по прямому проводу Сталин задал ему риторический вопрос: "Скажите, товарищ Блюхер, честно, — есть ли у вас желание по-настоящему воевать с японцами? Если нет у вас такого желания, скажите прямо, как подобает коммунисту, а если есть желание, — я бы считал, что вам следовало бы выехать на место немедля".

Блюхер упорно отказывался использовать против японцев авиацию под предлогом опасения нанести урон мирному корейскому населению сопредельной полосы. При этом, несмотря на наличие нормально работающей телеграфной связи, Блюхер в течение трёх суток уклонялся от разговора по прямому проводу с наркомом Ворошиловым.

2-3 августа была предпринята попытка взять обратно захваченные высоты, которая закончилась неудачей. Наконец, 6 августа, подтянув дополнительные силы, советские войска перешли в решительное наступление и к 9 августа очистили нашу территорию от японцев. На следующий день японское правительство предложило начать переговоры, и 11 августа боевые действия между советскими и японскими войсками были прекращены.

После завершения боевых действий Блюхер был вызван в Москву. Там 31 августа 1938 года, под председательством Ворошилова, состоялось заседание Главного военного совета РККА в составе членов военного совета Сталина, Щаденко, Буденного, Шапошникова, Кулика, Локтионова, Блюхера и Павлова, с участием Председателя СНК СССР Молотова и зам. наркома внутренних дел Фриновского, рассмотревшее вопрос о событиях в районе озера Хасан и действиях командующего Дальневосточным фронтом. В результате Блюхер был снят с должности, арестован и 9 ноября 1938 года расстрелян (по другой версии, он умер во время следствия).

После этого было принято решение не сосредотачивать командование советскими войсками на Дальнем Востоке в одних руках. На месте Дальневосточного фронта были созданы две отдельные армии, непосредственно подчинённые наркому обороны, а также Забайкальский военный округ.

Ох, что будет!

Оповещение войск было поставлено слабо. Зачастую по комсомольской линии мне, как свеженазначенному политинформатору, удавалось узнать гораздо больше, нежели по чисто военным каналам связи командованию части.

О побеге Люшкова узнал только 18-го числа. Сразу было ощущение дежавю. Как так, добился таких больших отличий в серьёзных вещах, а тут такая мелкая фигура бежит к японцам всего на день раньше?! А раньше ли? Тут вопрос погрешности регистрации исторического события. Даже теоретически такая идентичность была маловероятна. Пару дней внимательно изучал этот парадокс, удалось на уровне ноосферы нащупать едва заметные контуры внешней матрицы. Оооочень любопытно! Попытался осторожно изучать этот объект. Скоро стало ясно— это примерно то, что мы искали. Но сама матрица была мелкой деталью какой-то очень сложной головоломки. Очевидно чуждой человеческой ноосфере, изощрённо— искусственной.

Конфликт начался как по расписанию. 22-го июля пришёл приказ Ворошилова. Но личный состав узнал о нём только из слухов. Замполит получил этот приказ по партийной линии как политсообщение только 24 числа. Непосредственно из штаба Блюхера ничего путного не приходило.

Нельзя сказать, что авиация бездействовала. Наши машины поэскадрильно и отдельными звеньями ходили на патрулирование. Но был строжайший приказ— "Границы не пересекать, огня не открывать, самодеятельности не проявлять!", следили строго.

Маршруты патрулирования были проложены по нашей территории, с использованием характерных, хорошо заметных ориентиров, подальше от границы. Складывалось ощущение, что в штабе их согласовывают с японцами, дабы не подвергать опасности японские авиаразведчики.

Но вот, наконец, наша тройка в небе.Командир и его старый ведомый — люди уже не молодые, командир застал ещё гражданскую, а всё в старших лётчиках ходит. Кадровый состав полка— старые служаки, немолодые, основательные, с большим налётом и хорошим опытом мирной службы. Они умеют избегать аварий, писать отчёты, служить 'как положено'. Боевого задора давно нет, опыт мирной службы давлеет. Вводить молодняк умеют, отношение покровительственное, но с оттенком превосходства Мне, как самому молодому, достался "могильный угол" звена. Маршрут— от аэродрома до озера Хасан, проход над озером, потом патрулирование по треугольнику. После боя 29 июля командование авиации ДальФронта получило большой "втык" из Москвы, это возбудило их активность. Вместо мертвенного спокойствия началось бестолковое шевеление.

Время для вылета подгадывал специально. Ещё позавчера в СноВиденьи пошарил по японским штабам, посмотрел графики разведывательных полётов. В нужном мне месте в это время должны быть японский флотский дальний фоторазведчик, там же у озера проходит маршрут полёта армейского "дальнего" экипажа. Кто там будет— можно глянуть на месте.

Вот что мне нравится в японцах— это нерушимое "единство" их армии с флотом. Зачастую мне кажется, что их самолёты в Китае иногда несут потери во взаимном мордобое. Даже в Токио доходило до уличных боёв между армейцами и морпехами. Бооооольшая "любовь" на уровне командования проскальзывает неприязнью между военнослужащими одной страны, но в разной форме. Вот такая отрыжка феодальных отношений.

В нужном районе при проходе нашим звеном облачной "завесы" в дымке отрываюсь от звена, ложусь на курс 210. Пять минут полёта над облаками, и обострившимся чутьём ощущаю несколько единиц чужого биополя где-то в воздухе, немного ниже меня. Пробиваю облачность в направлении ближайшего "светлячка", и почти вываливаюсь на сверху— сзади на тупорылый моноплан с неубираемым шасси в "штанах" обтекателей. Кто это— армейский Ки-27 из 59-го сентая,

или флотский палубник А5М2b "модель 2-2" (А5М2-Оцу) ранней серии с заводов в Нагое или авиаарсенала флота в Омуре (с фонарём)— уже некогда разбирать, расстояние меньше ста метров и быстро сокращается. Выношу точку упреждения чуть выше "лобастого" капота, немного дожимаю с ноги курс. Жму гашетку— четыре ПВ-1, надёжные машинки Надашкевича, переделка для нужд авиации старого— доброго "Максима", поют свою песню. Счетверённая трасса входит в капот, рвёт дюраль красноватыми яркими вспышками искр. Упирается в кабину, выбивая клочья пластика, металла и мяса. Биополе пилота резко сжалось— это конец. Отворачиваю от обречённой машины в сторону наибольшей группы. Сразу бросается в глаза большой двухмоторный самолёт.

Матёрый сюрреализм, что это за зверь в расписном камуфляже? Итальяшка из 12-го отряда с аэродрома Чушудзу, или флотский "тип 96"? Оперение характерное.

Разбираться некогда, если истребители сообразят, мне быстро придёт конец. Что флотские, что армейцы. Если это не Ки-10, они меня съедят! Пользуясь их замешательством, нагло выхожу в атаку в ракурсе "три четверти". Первым делом— убрать стрелков. Пучок трасс входит в фюзеляж за центропланом, там, где под блистерами должны сидеть проспавшие свою жизнь стрелки. Светлячки биополя сжимаются один за другим. Машина качнулась— досталось пилоту. Переношу огонь на левый мотор, убойный поток свинца крушит дюраль капота и тонкий металл баков. Вспыхнуло бензиновое пламя. Стреляю с предельно малой дистанции, почти все пули входят в мотогондолу. Отворачиваю, когда расстояние становится просто опасным.

Угроза сзади— резко скольжением выхожу из прицела подкравшегося япошки. Глубокий вираж, переходящий в косую петлю. Сколько их тут? Как минимум двое осталось. Доворот на второго, первый пытается опять подстрелить меня издалека. Пилоты они заправские, а вот опыта воздушных боёв маловато. Трассы проходят выше и в стороне. Второй выходит из под атаки, маневренность у него чудовищная, становится немного страшно. Выполняю кульбит, не имеющий названия, нечто вроде первого па "Абракадабры" в приближённом исполнении. Первый проскакивает у меня под носом. Но в прицел не влезает— хитрый он.

Тогда иду наперерез второму. Теоретически, маневр расхождения с противником "из-под носа" совершенно безопасен. Пилот не может видеть "вперёд-вниз" из-за мотора, японец на это рассчитывает. Но я вижу его не глазами, а ощущаю свечение ауры. Подерись с моё в россыпях астероидов— нужда научит! В удачный момент жму гашетку. Чувствую, что хвостики лент вот-вот войдут в приёмники пулемётов. Гашетка имеет непозволительную задержку и свободный ход, потому весь доверился интуиции. Она не подвела— самурайский ерплан влез всей "мордой" в толстую счетверённую трассу, аж клочья полетели. Душа пилота распрощалась с изорванной в клочья бренной плотью.

Опять как град по жестяной крыше— это оставшийся последним несостоявшийся кандидат в асы опять "перчит" меня с запредельной дистанции. Совмещать мушку с целью его научили, и даже учитывать упреждение, а вот такое русское слово "рассеивание" ему стоит подучить. Стрелять с его двух стволов на такую дистанцию— это очень уповать на ветреную мадам Фортуну.

Скольжением удерживаю основной поток трассы как можно дальше от нежного перкаля своего ястребка и жду. Мотор ревёт уже давно на самом полном, сейчас будет гореть масло. Пора! Резкий переворот через крыло, скольжением вправо. Ручка взята на себя до упора, перегрузка оттягивает кровь от головы, жёсткой мула-бандхой удерживаю давление. Я ушёл "под нос" охреневшему от такой резвости японцу, он рефлекторно ляжет в вираж в попытке увидеть меня под собой, но я уже спрятался у него под хвостом.

Мой враг был хорошо обучен, это был не первый его боевой вылет. Ему уже доводилось забирать жизни утончёно— изысканных в манерах китайских пилотов. Там они были "цвет нации", отпрыски благороднейших и состоятельнейших семей, воспитанные на романтике рыцарских романов о "благородных" воздушных дуэлях Первой мировой.

Китайцы ценили свою жизнь, их голова была набита всевозможным романтическим хламом пополам с непомерным чувством собственной значимости. У меня этого не было, я тут на работе. Есть такая работа— Родину защищать! А для этого надо чистить родное небо от всякого летающего в нём супостата. Это почти работа ассенизатора.

Вставший в вираж японец под углом 3/4 удачно входил в угол упреждения. Огонь! Пулемёты коротко стрекотнули, снова наполнив кабину тревожным запахом сгоревшего пороха, ревущий поток унёс его сразу. Распластанный контур японца добротно собрал в себя значительную часть плотно летящего русского свинца. Перебегающие яркие вспышки высекаемых из дюраля искр подсказали мне, что надежды мои не тщетны.

Ну всё, дело сделано. Гоняться за этой сволочью не буду, пусть несёт домой свои полные штаны. Сразу убираю газ и оглядываюсь. На крыльях несколько пробоин, лохматится выбитый перкаль, в кабине чувствуется посторонний сквознячок. Хуже всего— та полоска масла, что явно показалась из-под капота. Внизу есть подходящая площадка у дороги. Озеро на горизонте— это Хасан, сторона точно наша. По дороге неспешно плюхает родимая "махра" в походной колонне. Вот впереди колонны есть поле, там на дорогу тихонечко сяду.

Отключаю контакт зажигания, рокот мотора больше не давит на уши. Планирую на выбранную площадку "змейкой" уничтожая избыток скорости, с болью в сердце глядя на растущие из-под капота потёки масла. Притираю машину к прямому участку дороги, ветер чуть боковой, но терпимо. Сажаю аккуратно, на кочках трясёт зверски, в конце пробега чуть доворачиваю на обочину дороги. Вот и всё, машина покоится на грунте. Хочется закрыть глаза и уснуть прямо в кабине, пережитое нервное перенапряжение даёт о себе знать. Но нельзя. Надо посмотреть— что там под капотом, а то как прольётся масло или горючка на горячие выхлопные патрубки — и гореть мне синим пламенем.

Поспешно выкарабкиваюсь за борт кабины. Первый же осмотр показывает— течёт драгоценное масло. Достаю все запасы ремматериалов, в их числе и двухлитровая корейская жестянка, где сложены рулон перкаля, гвоздики, трубки, лист резины, проволока и бездна таких нужных вещей. Славлю всех богов за запасливость моего старшего техника, он начинал ещё в гражданскую, когда отказы да вынужденные посадки были скорее нормой. Потому в "бомбоотсеке" под пилотским креслом лежат настоящие сокровища.

Вскрытие капота являет миру немного поцарапанный в паре мест пулями мотор, щербины на рубашке охлаждения не в счёт. А вот размещённый за мотором маслобак явно пробит. Дырочку от пули немедленно затыкаю конической резиновой пробкой. Входное отверстие сверху— сбоку, из него масло уже не течёт, но сталось меньше полбака. Затыкаю. Передний топливный бак тоже пробит, но в верхней части, там топлива давно нет. Славлю свою суррогатную систему НГ в виде трубчатой спирали хитро выведенной из выхлопного коллектора. Выхлоп охлаждается потоком перед поступлением в дренаж, потому в надтопливном пространстве явная нехватка кислорода. Иначе— гореть бы мне сегодня синим пламенем! Не помогла бы кустарно выполненная противопожарная перегородка из жести с асбестовым полотном. Заделываю и ту пробоину, надо бы протектор смастерить, а то и до беды так недалеко.

Озирая окрестности отмечаю три радующие сердце столба чёрно— копотного дыма отчётливо видимые за лесом и сопками на севере и северо— востоке. Троих успокоил в первом же бою! Это дело. Однако тело иного мнения, меня всего трясёт, лоб покрыт холодной испариной, в ушах гудит. Тяжело это торжество духа досталось моей нежной тушке.

Отмечаю, что от медленно выползающей из-за сопок серо— пыльной пехотной колонны отделились несколько всадников. До колонны пара километров, очень странно. Если это полк РККА на марше, то здесь давно должна быть его головная походная застава, или хоть дозор. Бардак в армии, однако!!

Продолжаю осмотр повреждений. Машине заметно досталось. Перкаль на левом крыле в паре мест висит жизнерадостными полосочками, на оперении та же картина. В правом борту фюзеляжа несколько скромных дырочек. Скорее всего, бронеспинка сегодня спасла мне жизнь.

Наконец-то всадники приблизились. Судя по всему— пехотные командиры. Старший из них, с одной шпалой в петлицах, лихо бросает ладонь к козырьку и представляется:

-Комбат Петренко. Товарищ лётчик, мы всё видели. Здорово вы их. Помощь нужна?

Только тут соображаю, что испарина, холод и дрожание организма связаны с саднящей болью в правом боку. С деланным спокойствием сую руку под комбинезон, потом рассматриваю красные разводы на пальцах. Вдумчиво смотрю на комбата, потом вопрошаю:

— А медик у вас есть?

Как можно осторожнее сажусь на колесо. Теперь понимаю, почему так качается земля под ногами.

Медик у них был толковый. Перетянул длинную "царапину" на боку плотным жгутом.

Солдаты помогли мне достать из загашника небольшую жестянку из-под кофе с эмалитом, клубок дратвы с кривой иглой, авиаполотном заделать несколько пробоин.

Взял у подоспевшего начштаба донесение с описанием моего боя, попросил послать к сбитым машинам разведку, срубить шильдики с планера и моторов, осмотреть тела пилотов, а если удастся— и сами обломки перевезти в руки наших специалистов.

Немного поговорили "за жизнь". Часть шла в район сопки Заозёрная на усиление. Пожелал им удачи, попросил провернуть винт. Мотор завёлся сразу. Осторожно взлетел, примерно посмотрел, где горят мои сегодняшние визави, чиркнул места на планшетке. Тихонечко полетел на свой аэродром.

Явление блудного сына произвело впечатление. Меня все уже списали, время по топливу давно вышло. У полосы нервно метался сам комбриг, матерно распекая подчинённых. Нагло подрулил прямо к КП, но сил вылезти не было. Кряхтя и матерясь, вылез с общей помощью всей первой эскадрильи. Медики были не старте, так что докладывал о результатах вылета уже лёжа на носилках... Командир смотрел недоверчиво, даже бумага с печатью не вывела его из состояния тяжёлого недоумения, он ещё не знал, ему радоваться, или готовиться к выволочке от начальства.

* * *

До 11 августа, даты окончания конфликта, пролежал в госпитале. Там же мне объявили о представлении к награждению орденом Боевого Красного Знамени.

Врачи всегда не любят посетителей, на это у них есть страшилки вроде "септический", "бациллоноситель". Однако, вынуждены учитывать разные аспекты— от психологического состояния пациента, до государственных интересов. Потому вслед за сослуживцами, несколько дней толпившимися вечерами в палате, бригадным начальством алчущим отчётов, появился и этот гость— армейский особист. Сравнительно молодой, внимательный и вежливый, чуть рыжеватый, с чуть заметными конопушками на круглом лице, с тремя кубиками в петлицах. Работа у него такая— задавать вопросы.

-Товарищ Игнатьев, опишите ещё раз весь полёт и боестолкновение.

-Уже много раз описывал, письменно и устно, командованию и сослуживцам, есть рапорт в штабе.

— А вы ещё раз, со всеми подробностями.

— Ну ладно. Взлетели с минимальным интервалом, собрались на "петле сбора", строем "клин" пошли по маршруту. При повороте на второй контрольной точке попали в небольшую полосу дымки. В такой момент положено держать увеличенные интервалы. Отошёл чуть в сторону. После выхода из зоны ограниченной видимости не нашёл своё звено. Стал метаться по окрестностям думая, что они тоже меня ищут. Не встретив их решил следовать к не следующей контрольной точке, а "срезать угол" и выйти сразу к Хасану.

-А радиостанция— спросил особист глянув в свои бумаги— тут в аттестации сказано, что вы классный радист?

— Радиостанция у меня на машине работала, но она была единственной не только в звене, но и во всей бригаде!

-Ого! — особист был явно заинтригован— Это как?

В бригаде есть ещё только один истребитель с радиооборудованием, но нет для него пилота— радиста. Потому он стоит как резервная машина в техчасти. Наземный комплект на КП есть, но он сегодня тоже не работает. Начштаба не утвердил рабочую частоту, порядок связи, позывные и коды.

Кроме того— радист у нас только что из учебки, станцию ещё не отладил. А дальность связи по документам меньше дальности маршрута. Потому— решили не городить огород.

-Понятно— особист что-то писал в тетрадке— а теперь опишите боестолкновение.

При подходе в расчётную точку попал в облачность. Стал пробивать её снижаясь. При этом вышел рядом с какими-то самолётами. Первоначально— обрадовался, подумал, что так удачно вышел на своё звено. Но когда рассмотрел, что это монопланы с неубираемым шасси в обтекателях и с японскими кругами на крыльях— сразу решил атаковать. Пока рассматривал, что это за зверь, приблизился непозволительно близко, меньше 100м. Чуть поправил курс, взял упреждение, открыл огонь. Японец сразу стал рассыпаться в воздухе, от него полетели какие-то клочья, будто листовки разбрасывал. Он быстро вспыхнул и кувырнулся вниз. Тут заметил справа ещё группу машин, очень близко. Выбрал ближайшую ко мне— это оказался двухмоторный большой самолёт. Сначала расстрелял стрелков— они проспали. Потом левый мотор. Загорелся легко. Видимо, баки не протектированные. Я так и не смог опознать тип машины, хоть сразу видно, что не наша. Похожа на СБ, только моторы радиальные, кили разнесённые. А обломки не земле нашли?

-Да, но ещё не привезли. Не беспокойтесь, самолёт точно не наш. Разведка доложила, что все три упавшие машины найдены. На них японские опознавательные знаки. Заводские таблички с одной из них сумели срубить, сейчас они в разведке на расшифровке.

Да, и вот вопрос— особист порылся в бумажках— в отчёте техчасти сказано, что в баках почти не осталось топлива. Но, как мне кажется, должен оставаться большой запас, даже со всеми поворотами маршрут был чуть больше половины дальности полёта?

— Дальность бывает разная. Скоростная, высотная, наибольшая, с аэронавигационным запасом. Главное— в отчёте не сказано про маленькую дырочку от японской пули в баке? Стоит принять во внимание, что во время боя двигатель работает в режиме максимальной мощности. Минут пятнадцать боя— и бак сухой, даже без дырок.

-А сколько бой длился?

-Не знаю. Просто не знаю, вечность..! Когда меня двое оставшихся истребителей стали гонять— я с жизнью попрощался. Как отбился— ума не приложу. Чудом!

А как вы оцениваете ваш истребитель в сравнении с японскими?

Вооружение очень солидное, счетверенная трасса с небольшого расстояния "потрошит" даже бомбардировщик. Хотя, пушка не помешает. Горизонтальная маневренность ещё ничего, а вот вертикальная— японцы от меня как от стоящего уходили. Тяговооружённость И-15 меньше, чем у этих японцев. Что понятно— они цельнометаллические монопланы. Явно— из новейших японских машин. И-16 с ними должен биться хорошо, он быстрее.

-А если обобщить?

— Мне страшно повезло. Одному сцепиться с четвёркой, да потом выжить и прилететь на свой аэродром с победами— кто бы рассказал, не поверю!

А в следующий раз вы как поступите?

Точно так же. Атакую и собью, сколько получится... Работа у меня такая.

Особист посмотрел глазами восторженного мальчишки. А ведь он был старше меня годами и кубарями.

* * *

Отбытие Блюхера в Москву прошло для всех нас незаметно. Последовавший его расстрел даже разговоров почти не вызвал. За это время "солдатский телеграф" донёс подробности бардака в сражении. Блюхера никто не оправдывал...

В начале сентября, после выписки из госпиталя, меня пригласили в штаб на награждение орденом. После церемонии был большой банкет для всех награждённых. Там представительный корпусной комиссар спросил:

— Хотели бы вы оказать интернациональную помощь китайскому народу и защищать китайские города от налётов японской авиации? -Да!

* * *

Указом Президиума Верховного Совета СССР "Об увековечении памяти героев Хасана" от 5 июня 1939 года был учрежден Значок "Участнику Хасанских боев". Постановлением Совета Народных Комисаров СССР N 1173 было утверждено Положение о знаке (значке) и его описание.

Китайская командировка

Поезд мерно стучал колёсами по стыкам рельс. В вагонах заметно пахло табачным дымом и перегретым паром от паровоза. За окном проплывал сибирский пейзаж ранней осени. Паровозный дым от сильного ветра слался вдоль путей. В стуке колёс угадывался лейтмотив "тоска— тоска". Вагоны мерно раскачивались, поскрипывая сопряжениями. Лёжа на верхней полке ощущал себя немного младенцем в люльке— всё то же покачивание и заунывно— монотонная песня.

Мой попутчик так же лежал на верхней полке, и так же отрешёно смотрел в окно. У него глаза человека, который медленно входит в студёную воду. Мы сейчас едем ещё по Родине, но скоро её покинем. Мы военные, нам должно Родину защищать. Иногда— очень далеко от её границ. Только тут понял психологическое состояние всякого русского выезжающего сейчас за границу впервые. Велика Россия— целый континент, 12 часовых поясов. Обильна и самодостаточна. Нам чужой земли клочка не надо. Вот такая у нас Родина. Это ощущается где-то внутри с гордостью.

Но иногда— Надо. Всё. И берег турецкий, и Африка, и помыть сапоги в самом далёком океане. Потому что времена меняются, а мы меняемся вместе с ними (Tempora mutantur et nos mutamur in illis). И тот, кому выпала эта судьба едет туда, во враждебную неизвестность, в предчувствии ностальгии. Нам это предстоит— другие страны и другие люди, чужая война. Но не сразу, сначала обучение.

По прибытии в место назначения в Забайкалье разместились как обычно— в казарме. Давно уже привык к неброскому, простому уюту этого обиталища военных людей. Здесь казарма была авиационная, уютная и просторная, на краю большого аэродрома. На поле по двум разным сторонам рядами стояли красавцы. Ряд новейших ДБ-3 поблескивал гладким дюралем, а ряд могучих старичков ТБ-3 давил видимой мощью своих размеров.

Здесь, в этом военном городке проходят подготовку советские летчики-добровольцы, которые должны помочь китайцам заставить японцев отвернуться от границ СССР.

На следующий день в обычном учебном классе пожилой лектор со "шпалой" в петлице говорил хорошо поставленным голосом:

— Япония давно готовилась как плацдарм мирового империализма в Азии. Её вооружённые силы пестовались империалистами Англии как проводники колониальной политики. До 1923 года между Англией и Японией действовал военно-политический союз. Японцы воевали на стороне Антанты сначала против Германии, а потом они душили нашу Советскую республику. После китайской революции 1912 года Китай впал в очередную гражданскую войну. Этим воспользовались колониальные хищники. Была успешная попытка очередного интернационального колониального раздела Китая. В самом Китае возникли множественные сепаратисты. Часть из них пыталась даже воевать с СССР на КВЖД в 1929-м году в интересах Англии. Но в 1931 году Япония оккупировала Маньчжурию, а прикрываясь как ширмой слабовольным императором Пу И, претендует на весь Китай. Китайские националисты, объединённые в Гоминдан, во времена Сунь Ятсена сблизились с СССР, но потом возникли разногласия. С 1937 года началась новая агрессия Японии в Китай, на этом фоне Чан Кайши попросил у СССР помощи.

В японской армии, выделенной для боевых действий в Китае, по данным нашей разведки и китайского генштаба, 12 дивизий, насчитывавших в разное время 240-300 тысяч солдат и офицеров, около 700 самолётов, порядка 450 танков и бронемашин, более 1,5 тысяч артиллерийских орудий. Оперативный резерв составляют части Квантунской армии и до 7 дивизий, размещённых в метрополии. Кроме того, имеется до 150 тысяч манчжурских и монгольских наёмников, служащих под началом японских офицеров. Для поддержки с моря действий сухопутных войск выделены значительные силы военно-морского флота. Японские войска хорошо обучены и оснащены.

— Китайская республика

К началу конфликта в Китае имелось порядка миллиона девятисот тысяч солдат и офицеров, от 500 до 600 боевых самолётов, из них 305 истребителей, но боеспособными можно считать не более половины, порядка 70 танков, большей частью— английских лёгких, в том числе амфибий "Карден— Ллойд", 1000 артиллерийских орудий, большей частью устаревших, боеприпасов не хватает.

При этом непосредственно главнокомандующему НРА Чан Кайши подчиняется только 300 тысяч, а всего под контролем нанкинского правительства примерно 1 миллион человек, остальные же войска представлены силами местных милитаристов, преследующих собственные интересы. Дополнительно, борьбу против японцев поддерживают коммунисты, имеющие в северо-западном Китае партизанскую армию численностью приблизительно в 150 тысяч человек. Гоминьдан составил из 45 тысяч этих партизан 8-ю армию под командованием Чжу Дэ. Китайская авиация имеет на вооружении много устаревших самолётов с малоопытными китайскими или наёмными иностранными экипажами. Обученные резервы отсутствуют. Боевой дух китайских лётчиков слаб.

Истребительная авиация была представлена американскими "Кертиссами" (на вооружении стоят бипланы "Хок-II" и "Хок-III"), "Боингами" (в 1933 году китайцы закупили партию монопланов "Боинг-281", больше известных как Р-26), а также итальянскими Fiat CR.32. Эта техника не уступала японским бипланам Nakajima А2M1 и A4M1, применявшимся в начале войны. Армейские Ki.10, даже последних модификаций, также не были образцом современной техники. Однако невысокая квалификация китайских летчиков привела к тому, что в первых же боях китайская авиация понесла большие потери. В этом году ожидается партия английских "Глостер— Гладиаторов", но они только немного восполнят потери. Некоторое время китайцам удавалось наносить врагу урон путем сбивания неприкрытых истребителями бомбардировщиков, но сейчас японское командование лишило их этого удовольствия, обеспечивая эскорт.

Уже с октября 1937 г., до официального соглашения, Советский Союз начал передавать Китаю вооружение, в том числе и самолеты. Одновременно с отправкой самолетов по просьбе Чан Кайши Советский Союз начал отправку летчиков-добровольцев. В 1937 году на помощь была послана одна эскадрилья И-16 (31 самолет и 101 человек летного и технического персонала). К концу ноября добралось 23 самолета. Уж очень далеко, и приходится добираться через дикие сопки, пустыни, горы.

Первые поставки техники в кредит (официальные) начались с 1 марта 1938 года. К 10 июня по первому контракту было доставлено, помимо всего остального, 94 И-16 (тип 5 и тип 10), а также 8 УТИ-4.

Китайская промышленность не подготовлена к ведению большой войны. Это является результатом порочного наследия монархии. Коррупция в Китае традиционна. Вопиющим, сравнительно недавним примером можно считать израсходование в конце девятнадцатого века одной китайской императрицей всех денег выделенных на флот на создание для себя закрытого "сада удовольствий". Огромный красивый сад был разбит, прекрасно оформлен. Эта дамочка смогла там погулять. Японцы в это время купили в Англии броненосцы, обучили экипажи. В скоротечной войне китайцы были разгромлены. За порочную склонность к праздности и удовольствиям одной сучки многие тысячи простых китайцев заплатили жизнью, а миллионы остальных сейчас платят горем и страданием под японской оккупацией или бомбами.

В мае — июне 1938 японцы перегруппировались, сосредоточив более 200 тысяч солдат и офицеров и около 400 танков против 400 тысяч плохо вооружённых китайцев, практически лишённых боевой техники, и продолжили наступление, в результате чего был взят Сюйчжоу (20 мая) и Кайфэн (6 июня). В этих боях японцы применяли химическое и бактериологическое оружие.

* * *

В настоящий момент японцы почти полностью отрезали Китай от остального мира захватив или заблокировав все порты. Для китайцев осталась только одна надёжная линия поставок.

Синьцзянский тракт, проходит от советско-китайской границы через Синьцзян и провинцию Ганьсу. Почти полная утрата Китаем возможностей постоянных сношений с внешним миром отвели провинции Синьцзян первостепенное значение как одной из важнейших сухопутных связей страны с СССР и Европой. Поэтому в 1937 году китайское правительство обратилось к СССР с просьбой оказать помощь в создании автомобильной трассы Сары-Озек — Урумчи — Ланьчжоу для доставки в Китай из СССР оружия, самолетов, боеприпасов и т. д. Советское правительство ответило согласием.

ВВС Китая сохранили сейчас около 100 самолетов. Япония обладает почти десятикратным превосходством в авиации. Одна из самых крупных японских авиабаз располагалась на Тайване, близ Тайбэя. К началу 1938 года в Китай прибыла партия новых бомбардировщиков СБ. Главный военный советник по ВВС комбриг П. В. Рычагов и военно-воздушный атташе СССР П. Ф. Жигарев разработали смелую операцию. В ней должны были принять участие 12 бомбардировщиков СБ. Налет состоялся 23 февраля этого 1938 года. Цель была успешно поражена, все бомбардировщики вернулись на базу. В Китае поддержка со стороны СССР вызвала всеобщее воодушевление. Боевой успех советских летчиков приветствовали даже офицеры-белоэмигранты, воевавшие в китайской армии. Давайте вам об этом расскажет непосредственный участник событий.

Со стула в углу поднялся краском с несколькими орденами, в том числе, с какой-то разлапистой звездой явно не нашего ордена. Он вышел к доске, прокашлялся, и начал тоном лектора повторяющего хорошо заученный текст:

-К февралю текущего 1938 года японская авиация понесла серьёзные потери в боях с нашими летчиками. Японское командование лихорадочно искало способ восстановить присутствие своих ВВС в Китае. В середине февраля в режиме строгой секретности на авиабазу Тайбэй на Тайване начали прибывать десятки контейнеров с японскими, итальянскими и немецкими самолетами, запчастями и материалами из США, а также горючее. Поскольку захваченный японцами Тайвань находился далеко от линии фронта, они рассчитывали в спокойной обстановке закончить формирование своих новых авиачастей. Но, благодаря отличной работе китайской разведки, об этом стало известно нашему командованию. Общее руководство военными операциями советских летчиков в Китае осуществлял герой боев в Испании Павел Васильевич Рычагов при содействии военно-воздушного атташе СССР в Китае Павла Федоровича Жигарева. От китайского командования с ними работал полковник Чжан, который и передал агентурную информацию: каждый день на Тайвань прибывают всё новые и новые контейнеры с боевыми самолётами.

Это была соблазнительная цель. Но авиабазу хорошо охраняли, и подобраться к ней незаметно казалось практически невозможным. К тому же, Тайвань находился далеко, требовался семичасовой полёт, вернуться без дозаправки было невозможно, и, чтобы ударить по Тайбэю, нужно было идти над морем на бомбардировщиках, не имеющих возможности приводнения. Наилучшей машиной для этой операции мог бы стать дальний бомбардировщик ДБ-3, но перебрасывать их было уже некогда.

22 февраля 1938 года на аэродром в Наньчане была переведена группа средних бомбардировщиков СБ под командованием Полынина. СБ — блестяще зарекомендовавший себя в Испании скоростной бомбардировщик. Поздно вечером перед летным составом группы была поставлена боевая задача — удар по авиабазе Тайбэй. Было предписано пройти кратчайшим маршрутом, через горы, на наиболее выгодной для расхода горючего высоте — 4500-5500 м. На обратном пути предполагалось совершить посадку на аэродроме Фучжоу для дозаправки. Это была сложнейшая задача без права на ошибку. Учитывая неопределенный статус наших добровольцев— интернационалистов, лётному составу предстояло идти на смертельный риск. Не было никаких сомнений, что каждый советский летчик, попавший в японский плен, будет немедленно казнен. Напряжение было столь велико, что один из командиров звеньев пошел на самострел и был отстранен от вылета. Но остальные выдержали.

Ранним утром 23 февраля группа Полынина поднялась в воздух. По плану, первой должна была идти наньчанская группа, но она после взлёта долго не могла собраться и лечь на курс — искали ведущего. На самолётах не было раций, и организация построения в воздухе была весьма сложной задачей. Полынин принял решение вести свои 24 экипажа на цель самостоятельно, не тратя времени на общие сборы.

На высоте в 5500-5600 м перешли в горизонтальный полет, экипажи стали испытывать кислородное голодание. Но продержались до Тайваня. Вся восточная сторона острова с юга на север была закрыта сплошным покровом низких облаков. Ведущий, умело используя этот неожиданный фактор, сделал маневр и зашёл на цель с севера по краю облачности. С небольшим снижением на малом газу, чтобы уменьшить шумность и раньше времени не обнаружить себя, группа Полынина атаковала авиабазу Тайбэй.

СБ шли с понижением эшелона к концу строя, и замыкающие довершали бомбовый удар пулемётным огнем. Цель была поражена — огромные столбы дыма поднимались от горящих на лётном поле авиабазы японских самолетов. Рядом с аэродромом было уничтожено множество контейнеров с еще не собранными машинами.

Группа Полынина после дозаправки в Фучжоу успешно села на аэродром в Ханькоу. Потерь не оказалось. Ни один японский истребитель не поднялся в воздух, а зенитная артиллерия начала работать слишком поздно — настолько внезапно был нанесен удар.

Потери японцев составили 40 самолетов, не считая находившихся в контейнерах в разобранном виде. Был уничтожен трехлетний (!) запас горючего. Что стоит в Китае авиационное топливо, сложно себе представить. Достаточно сказать, что для своей авиации китайцы доставляют бензин из Индокитая на руках в двадцатилитровых канистрах, покупая его у французов или американцев.

На весь мир было объявлено о победе китайской авиации. Этот удар потряс Японию. Начальник авиабазы Тайбэй был отдан под суд, губернатор Тайваня — отправлен в отставку, комендант аэродрома сделал себе харакири. Японское руководство было вынуждено переосмыслить всю стратегию китайской кампании с учетом появившейся возможности китайской авиации наносить дальние удары. В конечном счете, это на полгода отсрочило и вторжение японских войск на советскую территорию (Хасан).

Вот, вкратце, и всё. Какие будут вопросы?

Кто-то стал расспрашивать о взаимодействии с китайскими лётчиками, потом разговор перешёл на условия базирования, текущие задачи.

Наши учителя отмечали заметно возрастающую активность японцев, плохую организацию китайцев, низкий боевой дух европейских и американских наёмников.

Занятия были напряжёнными, география Китая, силы Японии, типы и очертания самолётов всех сторон. Китайский язык давался факультативом, однако посещая его, сразу понял безнадёжность учёбы. В Китае не было единого языка! Мандаринский диалект имел узкую специализацию, местные диалекты никак е совпадали. Только иероглифы одинаковы.

Неожиданно оказалось, что курсов радиосвязи вообще нет. Большинство пилотов считали рации ненужной обузой. После моей горячей речи в защиту радиосвязи в истребительном бою мне поручили вести этот факультатив (инициатива наказуема исполнением). Взялся, хотя материальная база была слабой, а особого желания пилотов возить тяжёлые, шумящие в наушники да вечно отказывающие сундуки не ощущалось. Потихоньку собрал группу "радистов", провёл несколько занятий. Побывавшие в Китае считали это бесполезным— во влажном климате радиостанции постоянно отказывались работать.

Нас кратко ознакомили со внутриполитической обстановкой Китая. Лектор кратко рассказал историю Китайской революции, описал расклад сил. Всех нас немного удивило, что пост Министра авиации занимает жена Чан Кайши. Показали нам парадные фото. Политподготовка была на высоте.

Чан Кайши родился 31 октября 1887 года в китайской глубинке, расположенной недалеко от портового города Нинбо. Согласно записям в книге семейной летописи он принадлежал роду, берущему начало от потомков Чжоу Гуна — известного в истории Китая правителя, которым, по преданиям, восхищался сам Конфуций.

Настоящие имя и фамилия генералиссимуса — Цзян Чжунчжэн (официальное, торжественное имя; он предпочитал, чтобы его называли именно так) или Цзян Цзеши (повседневное, обиходное)

Гоминьдан был создан Сунь Ятсеном в 1894 году, более чем за четверть века до образования коммунистической партии Китая. Кредо партии выражалось в ее названии: Го — это государство и страна, Минь — нация и народ, Дан — партия (правда, эти слова имели широкое толкование, например "дан" — это, скорее, "путь", и "уровень достижения")

В июле 1937 г. Япония начала Вторую мировую войну в Азии, развернув наступление в Северо-восточном Китае. В августе японцы высадили десант под Шанхаем, но из-за сильного сопротивления войск Гоминьдана смогли взять город при помощи флота только через два месяца. В декабре 1937 г. японцы, наступавшие из Шанхая, захватили гоминьдановскую столицу Нанкин. В ожесточенных боях за нее китайская армия потеряла почти все свои танки и самолеты, большую часть артиллерии военно-морского флота. Чан Кайши перенес столицу западнее, в город Ханьчжоу.

Чан Кайши и Сун Мейлин (1897 Шанхай)обвенчались в декабре 1927 года в христианском храме в Шанхае (к этому времени Чан Кайши успел уже трижды побывать в браке и развестись) Сун Мэйлин получила образование в США и свободно владеет английским языком

http://www.epochtimes.ru/content/view/1157/17/

Перед отправкой все проходили отдельное индивидуальное собеседование. Ведший его молодой человек с комсомольским задором обратился ко мне с совершенно неожиданной просьбой:

— Вячеслав, можно вас, как комсомольского активиста и хорошо разбирающегося в политике советского человека попросить об одном деле?

-Да.

-Там, в Китае, вы, возможно, встретитесь с кем-то из китайского руководства. Сын от первого брака Чан Кайши Цзян Цзинго в возрасте 15 лет был отправлен на учебу в Москву, где жил под именем Николая Елизарова. Когда в 1927г. Чан Кайши начал борьбу с коммунистами, Цзян Цзинго осудил отца публично за предательство революции. Цзян остался в СССР, работал на Уралмаше. Вернулся на родину в 1937 году. В Китай Цзян Цзинго приехал с женой — Фаиной Вахревой, с которой он вместе работал на заводе. В родной деревне Цзяня супруги сыграли свадьбу по китайским

обычаям, и Фаина получила китайское имя Цзян Фанлян. Могли бы вы, при возможной встрече передать ей привет от тёти Клавы, она знает (мой собеседник посмотрел многозначительно). Тётка скучает, просит ей хоть письмо написать. Вот, посмотрите на фото, это Фаина.

Если будут вопросы, обращайтесь к Василию Сергеевичу, из аппарата советников, он вас встретит.

* * *

Несмотря на конфликт на Хасане и подготовку к загранкомандировке продолжаю следить за своими проектами. Очень удачно нашёл небольшую группу молодых техников— гидравликов, они очень удачно смогли выдать "на гора" ряд проектов новых ТНВД для дизелей. Роторные и коловратные насосы с аккумуляторным впрыском, новым типом форсунки— всё это позволяло сократить потребление топлива, а главное— делать дизельные ТНВД гораздо дешевле на простом оборудовании. Этими работами заинтересовал ленинградских дизелистов.

Нефтеразведчикам подкинул немного сведений по нефти в Татарии (месторождение "Ромашка"), Тюмени и Казахстане. Уже в летнем геологоразведочном сезоне 1939 года были получены надёжные сведенья о возможной нефтеносности этих районов, и в них начались пробные бурения. Помимо того, протолкнул работы по поднятию октанового числа бензинов за счёт раздельной переработки нефти с центра, и с периферии линзы. Хорошо пошли новые "ароматические" добавки.

Собрал из студентов несколько групп. Аэродинамики привнесли свежую струю в работу ЦАГИ, в Ленинграде группа прочнистов удачно выдвинула основные положения дислокационной теории прочности.

Ашинский химический завод — АХЗ всегда был малозаметен, но тут на нём удалось собрать группу, которая, взяв за основу работу Семенова Н. Н. "Цепные реакции" 1934 года, смогли создать практическую технологию управляемой каталитической полимеризации высокомолекулярных соединений. Это позволило в перспективе резко увеличить выпуск искусственного каучука

Удалось протолкнуть в план строительство Алтайского тракторного завода под Барнаулом. Непосредственно в Барнауле начали строить дизелестроительный завод, и завод топливной аппаратуры.

В Московском институте стали собрал группу студентов и преподавателей вокруг идеи непрерывного розлив— раската. Протолкнув в подсознание группы распределённые схемы установки с очень высоким КПД, удалось очень быстро получить надёжно действующий лабораторный образец. Строить первый промышленный образец УНРС решили на новом Нижнетагильском металлургическом.

Совместная работа инженеров Кулебякинского броневого завода с П. Капицей по адиабатическим турбинам для производства кислорода необходимого в производстве стали была включена в план.

На Чёрном море шёл процесс перестройки корпуса старого ЛК "Александр III" в авианосец. Мощностей не хватало, потому перестройка шла только летом, когда док и производственные мощности освобождались от перестройки линкора "Парижская коммуна".

На Балтике так же перестраивали корпус ЛК "Фрунзе" в авианосец. Корпуса линейных крейсеров типа "Измаил" ждали очереди. Линкор "Марат" поставили на модернизацию по типу "Парижской коммуны" — с наделкой булей, усилением бронепалубы. Академик Крылов предложил новый тип гидродинамики корпуса— с носовым бульбом оснащённым поперечным подруливающим устройством и уточнением контура кормы дополнительным понтоном. В план модернизации включили раздел универсализации противоминного калибра с переходом на новые статридцатимиллиметровки в двухорудийных башнях по типу новых лидеров.

По радиоэлектронной промышленности— изменили тип миниатюрных радиоламп. Вместо неудачного, принятого в РеИ, применили миниатюрные стержневые лампы

http://www.runaolirt.info/?p=316

Для нужд кораблестроения Киевский институт электросварки, существующий с 1934 года, создал сварочный полуавтомат по сварке толстых листов проволокой под флюсом.

На пару лет раньше во сне объяснил Микулину идею "турбореактора" — турбосилового агрегата позволяющего "выжимать" из выхлопа ПД дополнительную мощность до 20%.

И пр.

* * *

За время нашей подготовки положение в Китае обострилось. Грядущий отвод с фронта наиболее боеспособных китайских частей укомплектованных советскими лётчиками подрывал дух китайских ВВС. В конце сентября немного неожиданно китайское руководство обратилось в Москву с убедительнейшей просьбой сделать пребывание советских пилотов непрерывным. В связи с намеченным на ноябрь отводом ранее воевавших там советских авиачастей жена Чан Кайши, исполнявшая роль министра авиации, очень попросила о скорейшей присылке пополнения. Ворошилов и Сталин дали согласие.

Ближайшей группой подготовленных добровольцев оказалась наша. Приказ готовиться к переброске застал меня в самом праздничном настроении. За это время провернул одну восхитительную по наглости авантюру.

Широко известен факт увлечения руководства СССР танками американского инженера Джона Уо?лтера Кри?сти. Такие танки, помимо неплохой подвески с большим динамическим ходом катка, имели возможность передвигаться без гусениц по дорогам с твёрдым покрытием. Для двадцатых годов это было откровением— гусеничные ленты того времени выходили из строя через 100-200 км. хода по шоссе. А танки Первой мировой не могли пройти и 50 км. Оперативная подвижность танковых соединений была слабой. Колёсно— гусеничные танки Кристи показали выход из этого тупика. За этот путь уцепились шведы, чехословаки, поляки, англичане. В СССР создавались разные танки этого типа. Помимо производимых в Харькове лёгких БТ-2;5;7 и целой гаммы опытных машин, вроде ПТ-1, строившихся в разных местах, на ленинградском Кировском заводе, где в то время разворачивался выпуск Т-28, были построены опытные танки Т-29-4 и Т-29-5, колёсно— гусеничный аналог довольно удачного среднего танка Т-28.

Ввиду большого количества недостатков Т-29 в своем имеющемся виде военных не удовлетворял. Согласно постановлению ГКО при СНК СССР N 14сс от 25 мая 1937 года, завод должен был переработать проект танка и разработать новый образец, с утолщенными бронелистами из цементированной брони, установленными наклонно.

Эта машина, обозначенная как Т-29-Ц, была разработана под руководством Н. В. Цейца в рекордные сроки и уже 4 июля представлена на рассмотрение ГКО. Проект сильно отличался от эталонного Т-29. Была удлинена ходовая часть, получившая 5 пар опорных катков (из них три ведущих и две управляемых) вместо 4-х у эталонного Т-29. Машина весом 30 тонн защищалась 30-мм броней и была вооружена 76,2-мм пушкой Л-10, пятью пулеметами ДТ и двумя пулеметами ДК. Вооружение размещалось в трех башнях. Экипаж составлял шесть человек.

Т-29-Ц получил одобрение военных, и к 1 июля 1938 года планировалось изготовить опытный образец, но осенью 1937 года все работы в этом направлении были свернуты, а Кировский завод продолжил выпускать танки Т-28 в прежнем объеме. Вероятно, такое решение было связано с арестом Н. В. Цейца в сентябре 1937 года. Так было в моём старом варианте истории. Тут взялся за перемены. АБТУ выдало задание на доводку этой машины группе молодых инженеров разместившейся на нижнетагильской "Вагонке".

В Нижнем Тагиле родилось множество чудес техники. Здесь замечательные механики-самоучки Черепановы построили первые в России паровоз и первую железную дорогу, слесарь Артамон Кузнецов изобрел велосипед, а мастер И.Макаров, задолго до Мартена и Бессемера, нашел способ плавления стали. Тагильская высокосортная медь, железо марки "старый соболь", считались когда-то самыми желанными товарами для иностранных купцов. 8 мая 1931 года можно считать датой возрождения этого завода. К концу тридцатых тут был один из уральских промцентров. Формально завод считался дублёром Харьковского паровозостроительного. Но харьковчане сейчас, задолго до войны, не горели желанием ехать из своего города цветущих каштанов в сибирскую глухомань. Более морозоустойчивые ленинградцы взялись за неподъёмное дело— создание на вагоностроительном заводе нового танка под непрерывно меняющиеся условия военных. В последней редакции это был Т-29Д, защищённый наклонной 40-45мм. бронёй, с дизелем В-2, цельносварным бронекорпусом, вооружением из новой длинноствольной пушки Л-11, до пяти пулемётов, включая зенитный, устройством подводного вождения танка и противохимической защитой.

Прежде всего— было понятно, что Т-29 в старом виде вышел предельным, практически исключающим модернизацию громоздким танком. В старом варианте харьковчане пошли простым путём при создании среднего танка — выбросили пару малых башен, оставив архаичную компоновку. Тут молодому КБ так не позволили сделать военные заказчики. Собрал "на левой стороне" спящих молодых конструкторов, вынул их сознание из тисков обыденности, а в совершенно фантастическом мире, ярком и эфемерном, как крылья бабочки, все обычные технические рефлексы казались такими далёкими.

За пару ночей пробежали годы технических заблуждений. Из проекта танка выкинули громоздкую свечную подвеску Кристи, заменив на торсионные валы. Это освободило внутреннее пространство ранее занятое шахтами свечных элементов. Двигатель удалось развернуть поперёк, как на старом— добром Т-18,

высокооборотная планетарная трансмиссия, предложенная Шамшуриным, вышла длинной и узкой. Ведь обороты возросли, а нагрузки соответственно уменьшились. Её сблокировали с картером двигателя. Как результат весь моторно— трансмиссионный моноблок разместился в прежнем моторном отделении. С торца двигателя сняли турбину— вентилятор, вместо него поместили компактный маховик. Это позволило опустить двигатель между торсионов на 350мм., а мотораму сделать низкой, лёгкой и простой. В систему охлаждения встроили эжективный короб позволивший использовать энергию выхлопа на охлаждение двигателя, но заменивший глушитель. Вентилятор приводили от КПП через кулачковую проскальзывающую муфту. Топливные баки разместили в корме. Общая длинна танка сократилась почти на полметра, высота МТО на 350мм, перекомпоновкой агрегатов снизили высоту бортов. Тонны экономии веса позволили безболезненно усилить броню и вооружение. Правда, прототип строили из неброневой стали, а дизеля для него не выделили. Потому использовали старый М-17, прошедший ремонт, ограничено годный.

* * *

Но вот, наконец, схема переброски утверждена. Группу добровольцев посадят в звено дооборудованных ДБ-3. Перебросят в Ланьчжоу. Резервный аэродром Хами. Мы пытались протестовать, требуя лететь сразу на боевых машинах с лидером, но командование заверило, что истребители перегонят по Синьцзянскому маршруту опытные лётчики— перегонщики, мы их получим уже на месте.

Как посадить в скоростной небольшой самолёт, имеющий мидель фюзеляжа всего 1.5кв. м., хоть шесть— семь человек здоровых мужиков в громоздком лётном снаряжении? Одного запихнули в кабину стрелка— радиста, а остальных — в бомбоотсек. Последнее решение— самое неудачное. В ПАРМе поспешно смастерили деревянные приспособления для установки в бомболюк. Дополнили кислородной системой с использованием больших баллонов от ацетиленовой сварки. Машины нам выделили старые, ещё с моторами М-85. Жарко, с переходом на личности обсуждался вопрос участия в перелёте "новой" машины, которая ожидалась с завода в Комсомольске-на-Амуре. Дело было в следующем:

В первом квартале 1938 г. к производству ДБ-3 присоединился еще один завод— N126 в Комсомольске-на-Амуре. Постановление Совета Труда и Обороны по этому поводу появилось еще в мае 1936 г., когда ЦКБ-30 только испытывался. Но только в марте 1938 г. военной приемке предъявили первый самолет. Приняли его условно: в машине было немало дефектов, и комплектация оборудованием и вооружением не отличались особой полнотой. Более того, выяснилось, что УВВС не имеет договора с заводом, а стало быть, и средств на оплату построенных им машин. Тем не менее, предприятие в Комсомольске по планам наркомата продолжало собирать ДБ-3. К маю их накопилось уже восемь — все с недоделками. Лишь в июне первые четыре машины наконец-то прорвались через военных приемщиков.

Лететь на них через пустыни Монголии в объятый войной Китай не хотелось. Наконец, полный состав машин и экипажей для перелёта был утверждён. Всех добровольцев разбили на группы, прикрепили к машинам. В последние сутки поспешно заканчивали доработки. По моему настоянию часть щелей в бомболюке заклеили авиаполотном. Кислородную систему смонтировали "на живую нитку", связь с экипажем— только через стрелка, отопления кабин никакого. Попытался поговорить с инженером на эту тему. Но в техзадании на ДБ-3 были костюмы с электроподогревом. Промышленность их так и не освоила толком, не хватает даже на экипажи бомбардировщиков. Нам их не дали. Обсудили отвод тепла от маслорадиаторов, но на машинах с М-85 они кольцевые на двигателе. От отчаянья предложил схему удлиненных теплообменников от Ил-14. К ней не нашлось материалов, хотя сама схема вызвала благожелательный интерес, особенно экипажей, намаявшихся с жутким холодом на высоте. В конце концов, просто взяли в военторге "простыню" "подшивы", порвали её на огромные полотенца носовых платков. Летать в холод в промёрзшей кислородной маске без этого было удовольствием ниже среднего— полная маска замёрзших соплей!

Наконец, сборы закончены, полное снаряжение получено, охая и с прибаутками "бочком— ползком" занимаем "места— люкс"!

Бомбардировщики взлетают неспешно, натужно гудя моторами. В резонирующем фюзеляже всё дрожит. Мне достался самолёт одной из первых серий, ещё не прошедший модернизацию. Нет даже окошка для обзора лётчиком бомболюка. Мы набились в это вместилище бомб как сельди в бочку. Очень мешает центральная нервюра фюзеляжа, на которой размещены замки подвески бомб.

Полёт долгий, монотонный. Самолёт дрожит сложной перемежающейся вибрацией. Очень чувствуется статическая неустойчивость. Каково же пилотам— машина весь полёт "висит на штурвале" не давая единственному пилоту ни секунды отдыха.

В тёмном бомбоотсеке нельзя поговорить— всё заглушает рёв двигателей. По той же причине нельзя спать, и даже думать. Холодно, темно и тряско. Плотный запах высокооктанового бензина, металла, выхлопа, масла изоляции. И мочи. Его не вывести ничем. Постоянные мерные раскачивания машины убаюкивают, всё остальное не даёт спать. Сознание проваливается в какой-то транс непонятного оцепенения. По мере набора высоты всё тяжелее дышать. Кислород поступает из баллона напрямую, без подогрева и увлажнения. Сразу после редуктора. Он неимоверно холодный, совсем сухой. Дышать им становится очень тяжело.

Мороз обволакивает предательски мягко. Затёкшие ноги уже перестали болеть, от них остались только фантомные боли. Даже мысль "мы летим на юг!" уже не греет. Мой овчинный зимний комбинезон, вместе с поддетыми под него тёплыми слоями промёрз, как пустыни Антарктики. От неподвижности начинается подобие бреда. Кажется, что если стукнуть по унту, он отзовётся звуком серебряного колокольчика. Временами расталкиваю товарищей "Не спи— замёрзнешь!", сказать это нельзя, а когда сознание уже уходит в тёплый сон, а сосед начинает тормошить— жуткое чувство обиды.

Во сне мне мерещится, что в носок центроплана возле фюзеляжа, прямо под "лобиком", ужом переполз маслорадиатор, свернулся уютным цилиндриком, а горячий воздух после него вольготно заполняет весь фюзеляж, создавая в нём тропическую жару. Я купаюсь в этом жаре, он немного обжигает, как отчаянный холод, но мне приятно! Самоуспокоено готов провалиться в тёплый сон без пробуждения, но тут в очередной раз волна толчков в спину, идущая из кабины стрелка, выбрасывает меня из жары полуденной Сахары моего сна в ревущий мороз бомболюка.

От отчаянья начинаю вспоминать все возможные отопительные системы. Как много человечество придумало в своей погоне за теплом?! Но кто мешал Ильюшину применить хоть что-то из этого разнообразия на этой машине?

В горячечном бреду от холода, высоты и кислородного голодания мой мозг находит огромный заговор Врагов Рода Человеческого клином сошедшийся на идее меня заморозить в этом бомбоотсеке!! Мир, огромный до беспредельности, сжался в последнюю каплю тепла в моём истерзанном организме. "Надо!" — великое слово!! Надо жить, дышать, долететь до этой войны.

В очередном бредовом сне мы все, но летим не на этом самолёте, а на не существующем пока Ил-14. Лёгкая белая парадная форма, удобнейшие кресла, тёплый, уютный салон. Стюардесса с нежной улыбкой на немыслимо красивом лице изящнейшей походкой идёт по красной ковровой дорожке устилающей проход. Перед ней— сервировочный столик с кофейником. Чашка в моих руках, изящная и тонкая, как розовые лепестки, наполненная благоухающим напитком. Кофе, такой, как я любил в той жизни. Брал его в небольшом магазине на улице Пушкина зелёного подмосковного городка Жуковский, не ленясь прибыть туда с иного конца Вселенной. Годах в семидесятых жестокого ХХ века. Кофе редкий, арабский. Из тех, что пьют только шейхи. Его кто-то из внешторговцев удачно "махнул" на старые танки чуть ли не по весу. Как же смешно выглядела дамочка из "совковой образованщины", которая брезгливо морщила крупнопористый мясистый нос, обнюхивая свежайшие зелёные зерна. Она что-то там вещала, что в Свободной Америке даже свиньи такое жрать не будут. А потом она взяла яркую жестянку быстрорастворимого импортного кофе какой-то европейской марки. Дура! В Европе не растёт кофе!!!

Я тогда брал именно этот, зелёный в зёрнах. Жарил его на старой медной сковородке, предварительно "раскислив" её чесноком, до характерного чуть слышного потрескивания темнеющих зёрен, молол в надёжнейшей советской кофемолке, варил в серебряной джезве с резной деревянной ручкой. Именно этот кофе в этом сне. Черный как ночь, горячий как огонь, сладкий как любовь! А запах! Это мечта всех Поэтов и Богов Вселенной!

Самолёт резко просел в воздушной яме, вырвав меня из объятий пленительного сна. Мы снижаемся.

Посадка запомнилась немилосердной болтанкой на кругу, костедробительной тряской на пробеге. Потом, охая и матерясь от перетекающей "мурашками" огненной боли в отмороженном теле мы все поочерёдно неуклюже вылезаем через верхнюю стрелковую турель на жухлую траву каменисто— песчаного аэродрома. Прибыли! Земля дрожит и раскачивается под ногами, замороженный организм отзывается невнятной болью на любые движения. Но главная мысль— быстрее отлить! Замерзающее тело собирает всю кровь во внутренних органах, в том числе— почках. Оные усиливают свою выводящую работу, так что весь последний час значительная часть мыслей собиралась на напряжённом клапане мочевого пузыря.

Вслед за стрелком ныряю под фюзеляж, отбегаю за стойку шасси. Скрюченными от мороза опухшими на высоте пальцами ищу в тёплом клапане комбинезона сморщенный до неразличимости "вывод", преодолевая все неудобства тяну его наружу. С трудом открываю рефлекторно сжатый сфинктер мочевого пузыря. Накатывает одно из самых острых радостных чувств. Это не передать словами. Там боль и радость, чувство беспредельного облегчения. Всё это в журчании.

Постепенно выхожу из глубины внутреннего мира, оглядываюсь. Все мы, пассажиры и экипаж, стоим под крылом одной стройной шеренгой, как на параде.

Только тут начинаю слышать шелест ветра, песню какого-то китайского жаворонка в небе, ощущать такие вкусные запахи южной степи. Мы в Ланьчжоу! Остальные ДБ-3 нашей группы заруливаюь на стоянку бодро порыкивая моторами.

Прилетели, мягко сели

Высылайте запчастя:

Шасси, дутик, винт с мотором

Фюзеляж и плоскостя...

Эту песенку мурлычет штурман. Переглядываемся, идём обратно. На ту строну машины, выгружаем свои немудрящие пожитки из её промёрзшего чрева. Подъехал ГАЗ-А аэродромной команды, нас встречает руководитель базы полковник Владимир Михайлович Акимов.

— Здравствуйте, товарищи. Приветствую Вас в сражающемся Китае! Грузитесь, и поехали в столовую, уже заждались.

Словно подтверждая его слова, тройка И-15 начинает запускать и прогревать моторы. Выруливает на взлёт по пыльному полю, обыденно взлетает. Тут рядом война.

В столовой нас встретил "старший штурман" (так для китайцев у нас называли комиссара), тепло поприветствовал, пригласил трапезничать с дороги. Кормили вкусно. Было там тепло, светло, по осени почти не было мух, просто рай какой-то. Все три ДБ-3 успешно выполнили несвойственную им роль транспортников успешно сев на высокогорном аэродроме. Группа добровольцев, пережив непростой перелет, наслаждалась простыми радостями лётной столовой. Местная специфика была, блюда на основе риса и местных овощей с рыбой. Доводить всё до абсурда и есть их палочками никто не стал. Все вместе, добровольцы и экипажи доставивших их и бомбардировщиков, заняли целый угол в столовой, усердно работая вилками и ложками. За едой говорили мало, с любопытством осматривая китайскую архитектуру этого лёгкого павильона.

Где-то на лётном поле иногда ревели прогреваемые моторы, на кухне шумно гремели посудой и перекликались китайские повара, мы же сосредоточено, без лишнего шума, насыщали истерзанные холодом и усталостью тела первыми дарами китайской земли.

Ланьчжоу — город в среднем течении Хуанхэ..

Аэродром расположен в горах на высоте 1900 м над уровнем моря,

Прямо в столовой мы встретились с нашим новым командованием. Я попал в "группу маневренных истребителей" под командованием Константина Коккинаки. В штабе группы он кратко ввёл нас в местные дела:

С захватом Шанхая японские войска двинулись вверх по реке Янцзы к Нанкину. 20 Ноября 1937 года началось третье и последнее японское "воздушное наступление" на временную столицу Китая. Хотя китайские войска на земле дрались слабо, прикрытие с воздуха столицы и города Наньчан резко усилили наши эскадрильи, прибывшие в Нанкин как раз вовремя, чтобы укрепить изрядно потрепанную противовоздушную оборону. Во время этих боев, продолжавшихся и после взятия Нанкина примерно до 22 декабря, японские морские истребители из групп переведенных на сушу с авианосцев постоянно сопровождали бомбардировщики Мицубиси. Наши И-15 и И-16, поспешно вступившие в бой над Нанкином и Наньчаном, сумели, в некоторой степени, достичь местного превосходства в воздухе.

Советские истребители, получившие в Китае новые прозвища (И-16 — "ласточка", И-15 — "чиж"') сражались в одном строю с американскими "ястребами" ("Хоуками"), своими основными соперниками в Испании, итальянскими "Фиат" CR.32, английскими "Гладиаторами" и французскими "Девуатинами" D.510. В Наньчане объединенной советско-китайской истребительной авиагруппой из 30 машин некоторое время командовал Дун Миндэ.

Японское командование полагало, что после падения Нанкина Центральное правительство Китая рухнет и сопротивление разобьется на отдельные очаги. Но Чаи Кайши перевел свою столицу западнее, в Ханькоу.

По данным разведки В 1935 -1937 гг. японские ВВС получили, соответственно, 952, 1181 и 1511 боевых самолетов. С 1937 г. авиапромышленность Японии засекретилась и, скорее всего, резко увеличила выпуск современных боевых самолетов. На 1 мая 1938 г., по неполным данным, китайская авиация сбила и уничтожила на аэродромах 625 японских самолетов, потопила 4 и повредила 21 японский военный корабль, нанесла другие потери в живой силе и технике, уничтожила ряд важных военных объектов.

Отсюда, с авиабазы Ланьджоу, два воздушных пути, — сказал присутствовавший Акимов. — Один, через Сиань и Хонькоу, ведет в центральные районы Китая, другой, через горы, — в 8-ю Национально-революционную армию Чжу Дэ. Командующий авиацией генерал Чжоу Чжичжоу и переводчик Ван Си координируют нашу работу.

Тут мне вспомнилась давно, ещё в той жизни, прочитанная статья:

"Трагедия Китая заключалась в том, что политическое и военное руководство страны находилось в руках людей, которые свои эгоистические интересы ставили выше национальных. В армии процветали взяточничество, казнокрадство, бюрократизм, продажность, прямая измена.

Командующего китайской авиацией генерала Чжоу Чжичжоу совсем не беспокоило ее плачевное состояние. Он всячески покровительствовал жуликам и проходимцам, наживавшимся на закупках заведомо негодных самолетов, так как имел от того немалую выгоду. Взятки он брал без зазрения совести. Об этом узнал через китайцев наш авиационный советник П.Ф. Жигарев. Он-то и настоял перед китайским командованием о снятии Чжоу Чжичжоу с занимаемого поста, но было это только в 41-м.

Ответственность за состояние китайской авиации ложилась также на Кун Сянси, который долгое время контролировал закупки самолетов за границей. Находясь в дружбе с главой итальянской военно-воздушной миссии, он принимал от итальянских фирм заведомо негодные самолеты. Когда обнаружились эти злоупотребления. Кун Сянси был отстранен, однако изменить положение в авиации китайское правительство уже не могло".

* * *

Устроились в домиках на аэродроме. Было очень непривычно страдать от жары поздней осенью. Непривычная архитектура, бумага вместо стёкол в окнах, необычная мебель— всё кричало, что мы далеко от дома. Да ещё от пыльных ветров на зубах всегда поскрипывал песок.

На следующее утро переоделись в штатское и, получив китайские документы в виде просторного "платка" из шёлка с изображением эмблемы гоминьдана с подписью испещрённого иероглифами и заверенного огромной, явно отдающей средневековьем, красной прямоугольной печатью, вышли в город. Ланьчжоу поразил. Город большой, заметно пыльный, зажатый горами и бурной жёлтой рекой. Это административный центр провинции Ганьсу. Непрерывно снующие по средневекового вида улочкам толпы китайцев, стайки грязных и скудно одетых детей. На "прогулку" мы вышли в сопровождении нашего представителя, двух техников, которым нужно было что-то в городе, и трёх полицейских в чёрной форме, с тяжёлыми маузерами в деревянных кобурах. Но главным их оружием были бамбуковые палки. Нас сразу на входе в город окружила стайка детворы, но полицейские, помахивая палками и крича что-то пронзительно— резкое неожиданно высокими голосами, держали их на расстоянии.

Дома в городе невысокие, двух— трёхэтажные, почти у всех первые этажи заняты лавочками, мастерскими или ресторанчиками. Улицы узковаты и местами откровенно грязны. Запахи самые разные, часто очень резкие. Китайцы шумно разговаривают, торгуются, зазывают прохожих в лавочки. За нами следовала целая процессия рикш, желающих прокатить белых людей за весьма символическую плату. Нам же ездить на человеке было как-то противно. Так и шли процессией через бурление непонятной и незнакомой жизни.

Когда проходили через очередную площадь, там как раз начиналось оживление. На деревянной повозке привезли забитым в деревянные колодки какого-то почти голого худого человека с традиционной для Китая тощей косичкой на бритой голове. На спине его был большой лист бумаги с размашистыми иероглифическими письменами. Кто-то из техников сказал обыденно:

-О, опять шпиона поймали!

Толпа зашумела, на возвышение выбрался толстенький чиновник в форменной шапке— гуань и дорогом халате, надувая щёки и оттопыривая верхнюю губу украшенную редкими усиками, что-то визгливо кричал поверх толпы. Закончив, он махнул палачу, тот резво взобрался на повозку, взмахнул каким-то затейливым и непропорционально большим тесаком. Голова шпиона упала, кровь из шей выбило коротким фонтаном.

Народ почти сразу стал расходиться, возвращаясь к своим делам. За всем этим стояла неизбывная привычность такого действа.

-И часто здесь такое?— спросил я у сопровождающего.

-Когда как, иногда ежедневно.

-Это что, шпиономания, или действительно?

-Это война — кратко ответил сопровождающий. Мы пошли дальше, а техник рассказал, как в прошлом году поймали китайского техника одного американского самолёта за подачей сигналов японским бомбардировщикам. Так его просто привязали вывернутыми руками к вершине столба, выпустили кишки. Так оставили. Восток— дело тонкое!

В конце улицы оказалась неширокая набережная. Хуанхэ равнодушно катила свои мутные от лёсса обильные воды мимо этого скопища людских страстей. Вокруг города почти кругом стояли горы, свысока взирая на кипение людского муравейника. Древняя Великая Стена чуть обветшало высилась на кручах.

Прогулка оказалась познавательной, но утомительной. Жара и духота, пыль, немного перемежаемая резкими порывами прохладного ветра с гор. Шум и непривычные запахи, постоянное ощущение чуждости— всё утомляло. Однако, сами китайцы были очень приветливы, видно было, что русских с аэродрома здесь любят.

Обедать зашли в хороший ресторан. Как сказал провожатый — наши добровольцы здесь частые гости. Это сразу чувствовалось, уже по столовым приборам и поведению официантов. Нам выдали столовые ножи, вилки и ложки! Для Китая— это почти невероятно. На всякий случай на столе были и традиционные китайские столовые палочки, мы с интересом рассматривали их, а потом — людей за соседними столиками ловко ими пользующихся.

Посуда— настоящий китайский фарфор, неплохого качества. Блюда нам подобрали без излишней экзотики. Но всё равно— вкус у некоторых был неожиданный. За обедом почти не говорили — нас предупредили, что в городе полно шпионов, а не аэродромных тем для разговоров у нас не было.

После обеда возвращались другой дорогой, осматривая очередные достопримечательности — огромный базар, утопающие в зелени садов дома богатеев и исторические места, но они уже не отложились в голове— слишком всё забивало бурление огромного людского моря, шумного, суетного и малопонятного. Очень с непривычки утомляло высокогорье, непривычные запахи и жара. И тут же я понял, что в Китае— очень много китайцев. Правда, из почти 400 млн. населения нынешнего Китая китайцы были не все. Как-то Ганс— Христиан Андерсен сказал: "В Китае все китайцы, и даже император...". Эх, как неправ он был! А ещё классик. Но что взять со сказочника? В Китае живут корейцы, вьетнамцы, монголы, уйгуры, тибетцы, японцы, да много кто ещё! Во времена Андерсена даже императором был маньчжур. Последний из той династии— император Пу И — холопствует японцам сейчас в Манчжоу-Го.

После прогулки нам, наконец, показали наши самолёты. Здесь, в Ляньчжоу, самолеты, прибывшие из СССР автотранспортом, собирали и облётывали. Работал целый завод, он же выполнял ремонт машин побывавших в боях. Ангаров было мало, шло перманентное строительство. Вдоль окраины аэродрома громоздились горы ящиков из-под самолётов, моторов, бомб, боеприпасов и имущества. Рачительные китайцы сколачивали из них разные постройки. Дерево и материалы были тут дефицитом. Всё это за тысячи километров везли из Алма-Аты через горы, пески, пустыни и перевалы на грузовиках.

Самолёты собирали с запасом, не только для нас, но и для пополнения двух действующих наших авиагрупп, а так же для передачи китайцам— на этом же поле размещались две китайские лётные школы. В сентябре 1938 г. Потрепанный в боях китайский 21-й чунгтай отвели в Ланчжоу. где пере вооружили истребителями И-152, "ишачков" не хватало

До начала войны с японцами в Китае было около 300 или 400 летчиков. Большинство — сыновья богатеев. От боевых действий они уклонялись. Серьёзно против японцев сражалось всего семь китайских летчиков. Это были храбрые бойцы, относившиеся к советским товарищам с большим уважением. Когда началась война, китайцы поспешно набрали в авиацию относительно здоровых и образованных выходцев из средних классов. Они были очень настойчивы в обучении, внимательны, исполнительны. Невысокую общую подготовку они с лихвой возмещали трудолюбием. Их обучали наши инструкторы, так что можно было надеяться, что толк будет.

После небольшого обсуждения с командованием и техниками выбрал себе И-152 (китайцы их называли "чижами") московского первого завода, опять таки— с радиостанцией. В то время, когда с других самолётов для облегчения даже аккумуляторы снимали, таскать с собой такую тяжесть было опасно. Но командование в очередной раз хотело что-то проверить, раз уж удалось заполучить "опытного" радиста. Не стал возражать, мне самому было понятно, что укладыванием полотняных стрел управлять истребителями невозможно...

И-15, бывший до того в обычной нашей заводской окраске, перекрасили. На машину нанесли китайские цвета, окончательная отладка планера и радиостанции, будучи привычнее, заняли меньше времени, чем в предыдущий раз. По привычке усилил противопожарную перегородку, сделал систему нейтрального газа в баках. Хотел сделать протектор — не нашлось материалов. Бедность Китая очень чувствовалась. Гораздо хуже обстояло дело с наземной составляющей связи. То, что никто из лётчиков не желает таскать в бой тяжёлый ненадёжный "гроб" радиостанции было легко понять. А вот суеверия наземных командиров вызывали горькую усмешку. Все боялись, что японцы засекут наши работающие радиостанции. Дальнейшее каждый живописал в меру своей фантазии — от получения из радиосообщений секретных сведений противником, до наведения на КП вражеских бомбардировщиков. Пришлось долго и многократно объяснять, как действует радиостанция, какой радиус уверенного приёма, что такое рабочие частоты, позывные, как действует кодирование. Изображая полусумасшедшего фаната радио преследовал одну цель — в нужные инстанции должен был попасть мой пространный отчёт об использовании радиосвязи в бою вместе с подробными описаниями преимуществ, которые она давала. Наземный комплект радиооборудования с трудом нашли среди ящиков на складе. Обрадовал усиленный ремнабор, оказавшийся в ящике с рацией.

Свежеокрашенный едва просохший самолёт загнали в тир, где отстреляли синхронизаторы. После незначительной отладки всё оружие стало действовать без заминок.

С аэродромной китайской братией было легко найти общий язык:

Фэйцзичан — аэродром

Чифань — еда

Тимбо — тревога

Мэйю — нет

Пухо — нехорошо.

Хао, хэнь хао! — Хорошо, очень хорошо!

Дун — понимаю

Ханжа — крепкая рисовая водка

Литишэ — штаб, офицерский клуб, офис

Ещё полсотни наиболее ходовых выражений и жестов — можно считать, что мы друг друга понимаем. Все китайцы знали несколько русских слов, часто почти любая фраза, обращённая ко мне, кончалась вопросительным "хО-ла-сО?" с поднятием большого пальца.

Взлетать с пыльного щебнистого аэродрома оказалось трудно. Очень нежелательно было попасть в облако пыли от ранее взлетевшего самолёта — она набивалась в мотор засоряя масло и способствуя износу. Сходу предложил пылефильтр из многослойной сетки с управляемой из кабины заслонкой — на взлёте нагнетатель должен был "сосать" через фильтр, в полёте можно было открыть. Подходящей сетки не нашлось, пришлось выкручиваться тем, что было.

Мотор отрегулировал на чуть больший наддув, и сдвинул соответственно ограничитель оборотов, так же изменив регулировки карбюратора, двигатель заметно прибавил резвости, а по условиям высокогорья обеднил смесь. Потому взлетел легко. Круг над аэродромом— всё в порядке. Поднимаюсь чуть выше— лепота! Могучие горы обступили долину, рыжевато— жёлтая осенняя Хуанхе катит свои воды сквозь горы и город. На берегу высится огромный памятник усердию и трудолюбию китайского народа — Великая Китайская Стена.

.

Осенью 38-го поспел один старый "посев" ещё времён радиокружка дома КИМ— заложенная в сознание двух групп идея полупроводниковой электроники. Отход от купроксной идеологии 20-х годов дал результат. Московская создавала диоды и триоды на германиевой основе, ленинградская— на кремнии. После отработки технологии начался полупромышленный выпуск пробных партий.

Начинку ампул АЖ-2КС (ампулы жестяные), так называемый "русский напалм" — сгущенный керосин КС — разработал в 1938 г. А.П. Ионов в одном из столичных НИИ при содействии химиков В.В. Земскова, Л.Ф. Шевелкина и А.В. Ясницкой. В 1939 г. он завершил разработку технологии промышленного производства порошкообразного загустителя ОП-2. Зажигательная смесь приобрела свойства мгновенно самовоспламеняющейся на воздухе.

http://nnm.ru/blogs/smprofi/ampulomet_zabytoe_oruzhie_vov/ Само по себе создание такого оружия произвело достаточно сильный резонанс в военных кругах, особенно аукнулось в Японии. После полётов ТБ-3 с советско— китайскими экипажами над Японией в конце 1937 года японским военным стало ясно, что вместо миллионов листовок на бумажно— деревянные японские города могут упасть тысячи тонн бомб и зажигательных шариков.

Осторожность к северному соседу начала входить в сознание обалдевших от лёгких побед японских вояк.

Маленьким альтернированием стало создание жестяных несферических ЗАБ нескольких типов. Технологически такая бомба представляла собой цилиндрический корпус с прикатанным к нему хвостовым конусом, всё из "чёрной жести". Сферическая носовая часть штамповалась из чуть более дорогой "белой жести". Оперение кольцевое на четырёхпёрой опоре. Заливная горловина сзади, в неё же вставлялся донный взрыватель с небольшой цилиндрической тротиловой шашкой. Покрытие— краской или лаком. ЗАБы выпускались всех форматов мелких бомб, начиная с 2.5 килограммовых.

Помимо этого натолкнул одного флотского химика на работы, написанные в1864 году военным инженер-генералом М. М. Боресковым по кумулятивному эффекту. К осени 1938 года была предложена идея малой "крышебойной" кумулятивной авиабомбы для снаряжения кассет мелких бомб.

При создании "палубного" И-153 Поликарпов принял во внимание немного другие требования флота. Потому машина получила не только полный комплект закрылков и предкрылков, цельнометаллическую конструкцию, но и трапециевидные элеронные части консолей с новыми законцовками. Это сократило площадь крыла до 20кв.м. , снизило индуктивное сопротивление, увеличило максимальную скорость. На М-62 поставили трёхлопастный ВИШ. По вооружению машина оказалась близка к уже знакомой мне по другому потоку истории, по скорости и маневренности превзошла значительно. После коротких испытаний в самом конце 1938-го года машина была принята на вооружение флота под обозначением "палубный истребитель И-153К обр. 1938 года". Сухопутный вариант получил упрощённое оборудование и цельнодеревянное крыло.

От Алма-Аты, вдоль Синьдзянского тракта на советской стороне началось строительство одноколейной железной дороги, она должна была дойти до китайской границы в районе озера Эби-Нур.

* * *

Довольно быстро наша авиагруппа облетала машины. Нас стали привлекать к дежурству на аэродроме, хоть тут имелась собственная группа И-16. В одно из таких дежурств даже безуспешно вылетал на перехват японского высотного разведчика.. Аэродром был невелик, построен на месте старого кладбища и расширялся очень медленно. Автомашин или землеройной техники не было, все делалось вручную, землю переносили корзинами, которые подвешивались на коромысло. Со стороны рабочие казались выносливыми муравьями. Одевались плохо, ходили в тапочках, сшитых из материи, питались скудно, но не роптали. Удивительно трудолюбивый народ! Но до какой же степени он развратил своим трудолюбием свою элиту!!!

Осенью 1938 г. для японской авиации обстановка была довольно благоприятной. В сентябре начали отвод с фронта в тыл действовавших в Китае советских авиачастей вымотанных до израсходования моторесурса. Их ждала смена летного и технического состава, регламентные работы и ремонт авиатехники. Процесс должен был завершиться в ноябре. Китайцы, понесшие большие потери, тоже резко свернули свою активность. Господство японцев в воздухе на фронте и в ближних тылах стало подавляющим. Потому китайское руководство попросило срочно перевести в систему ПВО Трёхградья Ханькоу, крупнейшего промышленного и транспортного центра, хоть пару эскадрилий.

Единственной боеспособной группой оказалась наша. Перед отлётом товарищи устроили нам прощальный ужин. Были хорошие слова, тосты за одоление неприятеля, пожелания успехов. Улетающие в Союз щедро делились боевым опытом, рассказывали занятные истории. Смех вызвал рассказ о том, как прибывшим первыми нашим лётчикам заботливые китайцы иждивением генерала Мао создали "все условия" — в первую очередь открыв специальный бордель "только для бравых русских лётчиков". Дело это поручили опытной бандерше, она расстаралась, набрав свеженьких девочек. Когда наши летуны об этом узнали— долго ржали. Благо, что потом бордель разогнали, сделав там общагу техсостава. Вот такие эксцессы капитализма с феодальной мордой.

Наши музыканты, из экипажа одного связного СБ, неплохо играли любимые всеми родные песни, аккомпанируя на баяне, балалайке и гитаре.

Когда вечер перевалил за середину, всё главное было сказано, много горячей и холодной рисовой водки выпито, на меня что-то накатило. Взял гитару, немного перебрал струны, прилаживаясь к инструменту, начал песню из далёкого мира:

Я хотел бы ветром быть и над землей лететь

К солнцу в снегах.

Я хотел бы в небе спать и сны о нем смотреть,

Сны в облаках.

Hо, ты сказала мне:" Это мечты,

И ничего в них нет..."

Вот и все, что сказала мне ты.

Пpипев.:

А я хочу как ветер петь,

И над землей лететь,

Hо так высока и так близка

Дорога в облака.

Может быть ты будешь ждать, а может быть и нет ,

Дело твое.

Если вдруг позвать меня захочешь в вышине,

Крикни в окно.

Эй, где ты, ветер мой, эй, где же ты?

И я вернусь домой,

Даже с самой большой высоты...

Пp.:

А я хочу как ветер петь,

И над землей лететь,

Hо так высока и так близка

Дорога в облака!

Песня всех цапнула за живое. Кто-то даже прослезился. Попросили ещё. Пришлось слегка переделать ещё одну:

Поздний час, половина первого,

Семь тысяч над землёй,

Гул винтов, обрывки сна.

За бортом облаками белыми

Лежит пейзаж ночной,

А над ним летит Луна.

Тайное движенье

В небе без конца,

В звёздах отражение

Твоего лица...

Ты далеко от меня,

За пеленой дpyгого дня,

Hо даже время мне

Не в силах помешать

Пройти небесный океан

И, разогнав крылом туман,

Сойдя с ночных небес,

Скорей тебя обнять.

За бортом полночь всё уверенней,

Спит автопилот,

Там, внизу, наверно, дождь.

Ночь длинна, но курс проложен верный,

Сквозь тёмный небосвод

В те места, где ты живёшь.

Тайное движенье

В небе без конца,

Вижу отраженье

Твоего лица...

Ты далеко от меня,

За пеленой дpyгого дня,

Hо даже вечность мне

Не сможет помешать

Перелететь океан

И, разогнав крылом туман,

Придя с ночных небес,

Тепло тебя обнять...

* * *

На рассвете взлетели за лидером СБ. Полная девятка строем троек. Собрались на кругу над аэродромом, чуть качнули крыльями на прощание. Ланьчжоу, чужой, суровый город, мы сроднились с тобой! Мы вернёмся, если на то будет воля Небесных Богов— все. С победами.

Запомнилась посадка для дозаправки на аэродроме Саньян . Чуть не гробанулся, когда колесо попало в плохо утрамбованную землю свежезасыпанной воронки от бомбы. После посадки в Ханькоу зачехлили самолеты и отправились в клуб, где нам предстояло прожить не один день. Пару дней мы приводили в порядок материальную часть, изучали район боевых вылетов. На китайских картах, (других не было), все надписи были сделаны на китайском языке, понять их мы, конечно, не могли, оставалось только догадываться и ориентироваться по изгибам рек. Карту пришлось "поднимать" дописывая по-русски названия. Кроме того, наносили все известные аэродромы, новые дороги, перемены рельефа после разлива в результате подрыва дамб.

Город состоит из трёх частей — Учан, Ханькоу и Ханьян, которые вместе именуются "Три города Уханя". Эти три части стоят напротив друг друга по разным берегам рек Янцзы и Ханьшуй, они в это время ещё не связаны мостами через огромную, километра полтора шириной, полноводную реку. Центр города находится на равнине, в то время как его южная часть холмиста.

Город окружён озёрами и болотами, образованными частично из остатков старого русла реки Янцзы, выезд через зону озёр осуществляется по дамбам

Здание, где мы разместились, находилось на берегу Янцзы. На набережной выстроились консульства различных государств, которые мы распознавали по флагам.

В нашей гостинице был кинозал, через день там показывали советские и иностранные фильмы. На втором этаже нам отвели большую комнату для отдыха. К потолку были подвешены вентиляторы, над каждой кроватью — марлевый полог от насекомых. В столовой официантами работали китайцы. Пищу готовили русскую, и сервировка стола была для нас тоже привычной. В этом клубе до нас жили наши добровольцы— бомбардировщики Т. Т. Хрюкина. А теперь этот город почти прифронтовой. Здесь традиционно сильно было русское присутствие. В результате Второй Опиумной войны Ханькоу был открыт для международной торговли. В городе были созданы иностранные концессии — британская, французская, германская, японская и русская. В 1873 г. С.В. Литвинов перевёл сюда свою фабрику кирпичного чая, где она выросла в крупнейшего в мире производителя кирпичного чая. В 1874 г. за ним последовали фирма Молчанова и Печатнова, помню у тётки в "горке" были красивые жестяные коробочки из-под местного чая с картинками города. Вот такое пересечение с детством. Нашлась тут православная церковь. < dd> Через город проходит железная дорога, но моста через реку нет— вагоны перевозят на паромах. Иногда целый день уходит на погрузку— найтовку— переправу, разгрузку. Очень многое при этом делается вручную.

Воздушных тревоги пока редки, противник накапливал силы.

В городе война не особенно чувствовалась. Глядя на жителей, иногда трудно было поверить, что военные действия в Китае идут больше года. Торговцы регулярно получали товары из Сянгана и других южных городов. В городе живут русские белоэмигранты, которые занимали целые улицы. Многие из них вели торговые дела.

В центре города, по левому берегу реки, расположены богатые кварталы, на окраинах в крайней нищете живёт беднота. По улице ходить было невозможно. Моментально нас окружала толпа оборванных ребятишек, которые просили денег, приговаривая: "Папы нет, мамы нет, кушать нечего". От нищих не было отбоя. Пытались обратиться к полицейскому, он развёл руками.

Военные условия требовали постоянной бдительности. Кое-кто из торговцев, к которым мы обращались за покупками, видимо, были вражескими агентами. Решили игнорировать богатство местных магазинов, быстро купив всё необходимое в одной лавочке. Потом случайно заглянул в лавку напротив— там на глаза попались джинсы. Настоящие, американские, толстые, синие, с заклёпками. Взял не глядя, первые же подошедшие по фигуре. Тут они считались рабочими штанами горняков, стоили недорого. Мода до них ещё не добралась, это были добротные прочные штаны. В самый раз возиться с самолётом.

— Сражение при Ухани

Япония стремилась к захвату Уханя — промышленного, экономического, административного центра.

Жить стали по-походному, на аэродроме. Так было удобнее, особенно учитывая крайне слабую китайскую систему ВНОС. О РЛС тут ещё и не мечтали, первые образцы ещё дорабатывались в Москве и Ленинграде. Потому с утра дежурили под навесами у капониров для истребителей. Сигналы с КДП подавались флагами. Единственная на всю округу "радиолиния" — это рация у меня, и приёмник у ведомого. Радиооборудование для "вышки"— ещё где-то едет.

На второй день к городу вдоль реки подошли девять лёгких японских бомбардировщиков, это была их ошибка— с дальней пристани китайцы позвонили нам по телефону.. Взлетели по тревоге двумя тройками, оставив одно звено для дежурства на аэродроме. Каково же было наше удивление, когда мы приблизились к целям. Это была девятка поплавковых бипланов напоминающих Каваниси E7K — прямоугольные в плане крылья с полукруглыми законцовками, длинный фюзеляж и поплавки, радиальный мотор. Истребителей прикрытия рядом не оказалось. Это просто подарок! Комэск качнул крыльями, мы сорвались в атаку. По радио приказал первому ведомому бить левого крайнего, сам выбрал головного в третьем звене. Командирское звено обрушилось на лидера японцев. Первый же заход шестёрки от солнца — три горящих японца, включая лидера, дымными метеорами ухнули в плавни, остальные сбросили бомбы в реку и сомкнулись, отворачивая на форсаже. Второй заход — ещё два бомбера горят, но второй ведомый первого звена— Алексей— вышел из боя прошитый очередью японского стрелка, со снижением потянул на базу, мотор явно давал перебои. Третий заход— опять стреляю с ближнего расстояния. Все мои товарищи уже на таком сближении отворачивают, а я только открываю огонь, заходя опять из "мёртвой" зоны. Попал, от японца полетели ошмётки, стрелок точно убит. Проскакиваю снизу вверх почти за крылом чуть не столкнувшись, мимо проходит трасса с соседнего по строю вражеского бомбера. Первое звено завалило "своего", он штопорит за реку. Вражеский строй распался. Делаю ещё заход на крайнего, от его хвоста только что отвалил кто-то из наших, снова сзади— снизу, огонь с самой малой дистанции. Жалко, что нет счётчика выстрелов, но уже чувствую, что боеприпасов мало. Самолёт противника хорошо разгоревшись падает штопоря. Замечаю у себя на плоскости несколько пулевых дырочек. Разворот, подъём немного вверх, снова атака. Мои товарищи меня не поддерживают. Ничего, огонь в упор, попал, он горит! Но патронные ящики пусты... С сожалением оглядываю алчным оком пару удирающих самураев.

На аэродром пришли поодиночке. Алексея на лётном поле не было, на земле по пути его машину мы не заметили. После боя едва нахожу в себе силы вылезти из кабины. Монотонная тряска, рёв и завывание мотора, попадающий в кабину на эволюциях выхлоп — всё утомляет. Перегрузки и нервное напряжение боя— выматывают. Влажная духота— просто убивает. И это тут осень! Нервы, сжатые в бою пружиной, после боя медленно отходят, оставляя в душе ощущение сосущей пустоты и облегчения. Жив!

К самолёту подбегают наши и китайские техники. Нашёл в себе силы обойти машину. Дырок много, штук десять. Ничего серьёзного. Прошу у старшего техника подготовить машину через час. В ответ— недоумённый взгляд. Здесь ещё все в плену милых добрых заблуждений мирного времени. Вылет в день— это ОГРОМНОЕ напряжение! Так записано в документах. Пять— шесть вылетов в день— это из раздела ненаучной фантастики. Считается, что уже во втором вылете лётчик потеряет осмотрительность от переутомления. Десять вылетов за ночь— не смешите! Это немыслимо!!! Даже на У-2. А уж если был воздушный бой... Тут лётчика надо в санаторий, и долго ублажать. Вот в таких представлениях тут живут люди. Они в это ВЕРЯТ! А вера— страшная сила. Если под гипнозом прикоснуться к руке человека тупым концом карандаша, предварительно уверив его, что это сигарета— будет настоящий ожог! Ничего, я-то поработал лётчиком— инструктором в аэроклубе, знаю, что десять вылетов в день— это мало. Даже с курсантами, каждый из которых может меня угробить не хуже японца. В авиации самое сложное: взлёт— посадка, и воздушный бой... Но страшнее этого— паникующий в истерике юнец в размере бычка во второй кабине. Плавали— знаем.

От вышки КДП идёт командир.

— Алексей не вернулся, ты его там, на земле, не видел?

-Нет, и дымного столба не было.

-Плохо дело!

-Ничего, на биплане не пропадёт (это такая расхожая шутка). Сидит где-то на вынужденной, подогретую водку кушает с местными, прибудет в паланкине (такие случаи уже были, пока не с нами)...

— Твоими бы устами...— говорит командир— сильно тебя побили? — он вопросительно взмахнул рукой в сторону моего "чижа", вкруг коего суетились техники.

Ничего, сейчас десяток дырочек заклеят... И надо бы слетать.

-Куда?

— Поискать базу этих сегодняшних затейников. Вниз по реке. Недалеко. Если их сейчас прищучить, то будет много легче всем.

-Эк ты развоевался! Голову не вскружило в круговерти?

— Мысль пришла. Почему они послали поплавковых? А это самый надёжный путь— по реке. Тут сейчас идёт "Сражение при Ухани", эпическая битва, по местным масштабам. Чан Кайши бросил сюда все силы, японцы не отстают. Значит, линия подвоза одна— Янцзы. Гораздо проще подогнать авиаматку по реке вплотную к фронту, с реки же летать, нежели строить аэродромы в местной грязи и восстанавливать "железку". Сегодняшняя девятка— это, скорее всего, разведка боем. А значит— тихонечко, прямо через час, взлетаем шестёркой...

— А кого оставить на прикрытие аэродрома?

— Вон китайская четвёртая авиагруппа, пусть сами себя и прикрывают!

http://www.airwiki.org/history/aces/ace2ww/pilot/foto/chin01.jpg

Гладиатор 1, пилот — Артур Чин, Ханькоу, 1938 г.

— Наивный ты!— командир, похоже, задумался...

— Словом, подвешиваем по паре "соток" на внешние, идём вдоль реки на небольшой высоте внимательно осматривая берега. Если авиаматка замаскирована у берега, то искать надо не её, а след от неровности прибрежного течения. Его хорошо видно в илистой воде. Как раз в полдень, по бликам.

— А отдохнуть?

— Нам что, часа не хватит? Зато нас там не ждут. Или водку кушать? Так на такой "отдых" никакого здоровья не хватит.

— Не кипятись, пошли чаю выпьем.

— О, это святое! А что к чаю?

— Найдётся всё, мы сегодня в героях.

За разговором подошли к небольшому бамбуковому домику, почти верандочке, где мы обычно коротали время у КДП, тут уже кипел китайский самовар. Была только наша пятёрка, третье звено дежурило у самолётов. Место Алексея неприятно пустовало. Со стоном занял свое, очень удобное плетёное кресло, скинув походя американскую кожаную куртку, в которой привык тут летать.

Молча пьём горячий чай. Вкусный, местный, очень свежий. Хороший вкус, изумительно чистый цвет в белейшей фарфоровой чашке. А запах!!! Какая-то выпечка, нечто вроде печенья. Не гадательного. Гадать сегодня не надо.

Обсудили вылет. Разогнали японцев хорошо, любо— дорого посмотреть. Составили отчёт, поделили сбитых. На моё звено записали двоих. Тоже хлеб. Помолчали, переводя дух после ещё чашечки хорошего чая. Напряжение прошедшего боя совсем отпустило. Жарко светило солнце, ветерок нежно ласкал кожу, надрывались местные цикады, какие-то птички пели в вышине. Лепота!

Командир посмотрел на меня вопросительно

— Изложи свою идею?

— Всё просто, поднимаемся сейчас, подвесив пару соток под внешние замки каждый. Идём по южным плавням, линия соприкосновения недалеко. Постов у японцев там быть не должно. Кроме того, есть подозрения, что авиаматка флотская, а японские армейцы флоту не совсем товарищи.

Мои товарищи улыбнулись, все считали, что это у меня "пунктик"— никто не мог поверить в то, что у японцев может быть такой изъян. Командир внимательно оглядел всех.

-Кто летит?

Я ответил, осмотрев своих:

— Моё звено, и добровольцы.

Добровольцами, естественно, хотели быть все. Командир сбегал к коменданту аэродрома утрясти вылет, а мы пошли по самолётам, руководить подвеской бомб и заправкой.

Сразу выяснилось— русских "соток" не подвезли. Были только какие-то английские авиабомбы, килограмм под 80. Замки доработаны, с горем пополам подходят к нашим держателям. У машин оживление, китайские кули длинной вереницей несут топливо. Доставленные на руках из французского Индокитая двадцатилитровые жестянки подносят попарно на коромыслах к машинам, тяжёлым трёхгранником в паре углов дырявят крышку. Бензин на жаре воняет так, что режет глаза.

В разгар подвески и заправки бегом прискакал командир.

— Вылет будет. Комендант очень допытывался— куда и зачем. Я посмотрел на телефоны у него на столе, и решил не говорить. Он очень обиделся. Но попросил привезти данные о линии фронта. Опять китайское командование потеряло пару дивизий.

Взлетали четвёркой, у командира не запустился побитый пулями мотор. По резервному плану перестроились в строй вертикально эшелонированных пар. Маршрут отработан. Три больших ориентира, четыре курса. Там— как получится. В расчётное время вышли к реке, она блестела на полуденном солнце как зеркало. Переменная облачность три балла, нижняя кромка около тысячи. Жизнь— прекрасна! А тут война...

Пары разделились, каждая осматривает свой берег. Усиленно крутим головами— не хватало нам ещё попасться в прицел охреневшим от безнаказанности японцам. С тех пор, как наши истребители отошли на переформирование японцы почувствовали себя в местном небе королями.

Авиаматка должна быть где-то тут, вот берег заросший деревьями, хорошие глубины под ним. Но никакого движения. Где же она? Только потом осознал, что видел какую-то неправильность на воде у того берега. Встаю в вираж, вторая пара явно недоумённо меняет курс. А вот и он, искомый объект. Глазами его не различить, я неосознанно отреагировал на кучку светлячков перенапряжённой ауры. Сначала подумал, что там, в прибрежных кустах, засела кучка неизвестных. Но нет. Это очень известные, точнее— искомые, или искомое. Корабль, конечно, замаскирован хорошо, но его можно различить под грудой зелени, если сильно приглядеться. Переплетённые зелёными веточками фермы кранов для выноса на воду гидропланов выдают эту посудину с головой. С кормы по мне ударил пулемёт— теперь никаких сомнений. Чуть доворот со снижением. Очень важно не давить ручку слишком "от себя" — карбюратор на моторе поплавковый, от отрицательной перегрузки он моментально "глушит" мотор. Капот наползает на цель. Сброс! Ухожу с разворотом на берег— пусть стрелкам деревья застят обзор. Взгляд назад— вправо, там видно, что выше крон деревьев встал парный столб взрыва, вверх летят какие-то клочья и листы. Похоже, попал... Вижу, как остальные с разных направлений захода сбрасывают бомбы. Бардак, но противник может потом написать, что подвергся хорошо спланированному "звёздному налёту". Выскакиваю на реку, картина радует глаз— у корабля разворочена корма, у борта опадают два белопенных столба, на полубаке что-то очень хорошо полыхает, аж встаёт грибообразное облако огня. Вероятно— топливные цистерны. Замешкавшийся на вираже четвёртый у меня на глазах сбрасывает бомбы. Они могли бы перелететь через корабль, но одна натыкается на трубу, другая— на ферму крана. Красочные взрывы сметают с корабля остатки маскировки вместе с бегущими по палубе пожарными расчетами и зенитными командами. Волна осколков метлой прошлась по палубе, зенитный огонь угас. А теперь— бегом отсюда. Полный газ, уходим вдоль реки. А потом— по сложной кривой, не пересекаясь с нашим старым курсом— на базу.

Унести ноги нам удалось.

На подходе к аэродрому увидели столбы дыма и отходящие на высоте японские бомбардировщики. Спрятавшись на фоне земли у болот, покружили, ожидая ухода непрошеных гостей. Потом, набрав немного высоты, подошли к зоне аэродрома. На полосе зияли воронки, что-то горело у дальней стоянки. Оглядывая поле, внезапно почувствовал угрозу сверху. Крикнув в рацию "Нас атакуют" встал в плотный вираж. Остальные за мной. Хищная тень вырвалась стреляя из солнечной короны. Трасса прошла мимо, атаковавший заметно просев на выходе стал уходить на юг. Выбрав на вираже упреждение даю со всех стволов вдогон. Очередь проходит недалеко от удирающего японца. Охотник, однако. Остался в зоне аэродрома оценивать повреждения? Или нас ждал? Хорошо, что мы не на глиссаде, тогда бы он "снял" кого-то из нас легко. Садимся, виляя между воронок.

На земле заметны разрушения, один из бамбуковых домиков, где лётчики отдыхали на аэродроме, полностью уничтожен бомбой.

Командир встретил нас радостно. Вернулись все. Нашим словам о разбомбленном корабле поверил с оглядкой. Бывший при нашем докладе китайский полковник очень возбудился, когда ему перевели про разбомбленную авиаматку, и убежал куда-то. Рысью!

Машины осмотрели. У меня пробоин не оказалось, у второго ведомого две. У Сашки из первого звена— аж три. Все в перкале. Пошли в наш домик у КДП, осколки японских бомб похозяйничали и тут. У моего любимого плетёного кресла отбита ножка, столик треснул, наш фарфоровый чайный сервиз ополовинен. Самовар упал и помялся. Если ещё что-то случилось с Алексеем— у нас сегодня чёрный день. Впрочем, почти уверен, что ещё не отлита та пуля, что доберётся до нашего Алёшки! А япошкам отмстим, жестоко и тщательно. Сейчас надо написать отчёты за боевой вылет.

Через пару часов прибежал снова рысью давешний полковник, стал что-то горячо говорить. Переводчик, подбежав с опозданием, издали затараторил:

-Подтвердилось. Сбиты гидропланы с авианосца, того самого, о котором сообщила вчера наша разведка. А потом он сам потоплен. Главнокомандующий Чан Кайши выражает вам безмерную благодарность!

Сказано это было не так, но речь обоих китайцев была столь замысловато— витиевата, что передать её со всеми нюансами невозможно. В ней проскальзывали намёки на большие вознаграждения, какую-то особую благодарность. Обычная хвалебная восточная речь. На нормального советского человека она нагоняет жуткую тоску.

Дальше всё смешалось, к нам процессией шли и шли все, кто был на аэродроме. Каждый старался хоть как-то прикоснуться к чужой удаче. Восточные поздравления — это очень тяжёлое испытание для человека выросшего в иной культуре.

Мы немного ошалели от такого. Одно дело— самому бомбить, и совсем другое ощущение, когда вот так все вокруг расписывают твою обычную работу как эпический подвиг.

Даже техники наших машин купались в лучах славы. Позже мы узнали, что бензин, масло и пара разовых фильтров с борта наших машин "ушли" как ценные сувениры. Вообще-то у нас установились дружеские отношения с китайскими авиатехниками. Они были исполнительны, ответственны, оказывали нам искреннее почтение и часто говорили: "Американец доллар брал много, а летал очень мало. Русский летчик доллар не берет, а летает так много!". Потому их малый "гешефт" на нашей удаче раздражения не вызвал — ни одной ценной детали с машин не пропало.

Что касается денег — то тут мы сменили нашу политику. Если добровольцы первой волны от выплат за сбитые гордо отказывались (что позволило некоторым китайским чиновникам изрядно нажиться на "разделе" этих выплат со сговорчивыми американскими лётчиками, многие из которых после этого привезли из Китая солидные счета не только в сбитых, но и в долларах, ни разу не поучаствовав в настоящем бою). Теперь мы сбитых брали на себя. Это немного добавило нам мороки с подтверждением, зато позволило через аппарат советников довольно часто распределять солидные суммы по китайским детским приютам и учебным заведениям. Пропаганда, однако!

Перед выездом в город решили провести объединённое партийно— комсомольское собрание. Все лётчики плюс половина техников собрались в дальнем домике, внешнюю охрану обеспечивала пара беспартийных техников. Китайцы традиционно интересовались подобными сборищами, для них наша политическая система была мистической тайной.

На собрании в порядке самокритики быстро обругали друг друга за малую успешность вылета на перехват бомбардировщиков. Я просто чуть не по матушке прошёлся по нашим летунам: далеко стреляем. Меня обругали за угрозу столкновения с вражескими бомбардировщиками, напомнили действующие Наставления. Поговорили как коммунисты— без обиняков. Мне удалось убедить в необходимости стрельбы с малых дистанций— решили попробовать. К техникам претензий не было— они героически содержали матчасть в идеальном состоянии, только китайские боги знают, чего это им стоило. "Слив конденсата" — как обозвал это событие с сувенирами Михалыч— почти не обсуждался. Кратко зачитали несколько сообщений из пришедших с Родины газет. На фоне плохих вестей из Испании походя обругали фашистов, командир напомнил о бдительности. Мне напомнили о моих обязанностях комсорга.

Кратко обсудили, что и как будем говорить посторонним на приёме.

Поехали в Ханькоу на небольшой прием, который давал военный атташе М. И. Дратвин.

На присланном за нами автомобиле "Форд-8" мы промчались по великолепному шоссе, которое рассекало территорию большого парка. Ханькоу буквально утопает в зелени. На зеркальной глади водоемов обширными плантациями росли лотосы. Их огромные розово-сиреневые цветы сочно вырисовывались на фоне зеленоватой воды. Многие уже отцвели и осыпались, но остались плоды, и в них созревали вкусные орешки.

Едем через центральную часть города. Начал моросить теплый дождичек. Все улицы забиты разномастным транспортом и толпами людей. Рикши, разбрызгивая жидкую грязь босыми ногами в засученных оборванных коротких штанах, с обветренными, изможденными лицами, с засаленой тряпкой на шее (вытирать пот), в излохмаченных долгой ноской конусообразных соломенных шляпах, а во время сильных ливневых дождей — в накидках из тростника, носились в броуновском движении. Через центр подъехали к международному сеттльменту. Этот район огорожен колючей проволокой. При въезде и выезде установлены раздвижные рогатки, около которых важно расхаживали наёмные иностранцы— полицейские, рослые индийцы и китайцы из дальних провинций. На эту территорию китайцы не входили без специального пропуска.

Мы проехали по широкой улице, вдоль линии пышных парков и садов. За высокими ажурными решетками и оградами просматривались великолепные виллы, особняки и клубы.

Прибыли рано, начальство было где-то в городе. Решили потратить деньги и время на короткий поход по окрестным лавочкам в китайских кварталах, а то в центре мы стали бывать редко. Едва выйдя за рогатки "закрытого квартала" окунулись в ликующую толпу.

Город бурлил лучистой истовой радостью. О нашем сегодняшнем успехе уже написали все газеты. По улицам ходили толпами радостные китайцы с карнавальными драконами, и какими — то флагами, где-то рвались праздничные петарды. Всем вокруг казалось, что уж после ТАКОГО успеха китайские войска упрутся, перемогут неприятеля, да погонят его... Может, и до моря. Людям свойственна надежда на чудо, им проще не замечать очевидного, чем отречься от абсурдной веры в то, что кто-то сделает всю работу за тебя. А ты при этом сможешь хорошо устроиться. Есть такая порода людей— Жизнь Измеряющие Достатком. Не Долгом или Творчеством, не Честью, ни Любовью, а именно достатком, деньгами, добычей. Урвать у других, с детской непосредственностью, а потом мечтать о всеобщей любви и поклонении Тебе— состоятельному, алчному и жадному. Это пережиток детства— именно тогда люди живут так. Они ещё не способны к творчеству. Они потребляют, чтобы вырасти. А потом надо меняться, да не у всех это получается. Наивное детское "хочу", "дай" в устах взрослых дядек и тётек звучит совсем дико, но звучит постоянно. Есть у всех обществ своеобразный маразм— когда их элита впадает в детство, а потом утягивает с собой весь народ. Всякое общество нуждается в УПРАВЛЕНИИ. Для этого отбирают самых достойных. Только самые достойные люди смертны, а на их место приходят их дети. На которых так часто отдыхает Природа. Элита часто создаёт замкнутые сообщества, которые стремятся отделиться от общества. Тогда народ и страна для них чужды. Антикоммунизм. Перикл плачет, Платон ворочается в гробу с дурными мыслями о недостойных потомках.

Сейчас Китай переживает этот момент. Не в первый, и, боюсь, не в последний раз в своей долгой жизни. Для многих в китайской элите Китай сейчас— это место, где можно быстро украсть денег, а потом сбежать. Манящий образ роскошной виллы в тихой и безопасной Швейцарии, или Калифорнии, безбедной и бездумной жизни рантье — кружит голову наивным идиотам из нынешней китайской элиты. Ради этого они готовы на всё. Потому Китай, имея многократный численный перевес, трудолюбивый талантливый народ, хороший климат — обречен на поражение.

В моём прошлом из этой пропасти их вытащил не Мао, а Сталин. Благодарность? Портретики на демонстрациях...

Вспомнилось, как осенью 1941 г., когда Советский Союз переживал очень тяжелый период, враг подходил к Москве, а Квантунская армия была приведена в полную боевую готовность для нападения на Советский Союз, Мао Цзэдун, вместо того чтобы сковать военными действиями в Северном Китае японские войска и тем самым помочь нашей стране, распространял утверждения о неизбежности поражения Советского Союза. Тогда же Мао Цзэдун навязал своей партии националистическую кампанию "чжэнфэн" — "движение за упорядочение стиля работы". Фактически под этой маской проводилась политика, подрывавшая, прежде всего, единый фронт борьбы китайского народа против Японии и направленная па установление маоцзэдуновской диктатуры как в партии, так и в войсках. Лучшим свидетельством тому служит выступление самого Мао Цзэдуна в ноябре 1941 г. в партийной школе в Яньане. Мао так распределил свои силы:

"10% — на борьбу с японцами, 20% — на борьбу с гоминьданом и 70% — на рост своих сил".

В соответствии с этой установкой войска КПК во второй половине 1941 г. не вели активных боевых действий против японцев. Когда гитлеровцы подходили к Москве, Мао Цзэдун высказался за отвод Красной Армии на восток, за Урал, за ведение против фашистов партизанской войны по примеру китайцев, за ожидание наступления англо-американских войск на западе. Наивный? Маоисты утверждали, что защита Китая является главной задачей всего человечества. Газета "Цзефан жибао" в октябре 1941 г. писала, что:

"...Китайской нации принадлежит главная роль в руководстве угнетенными нациями мира".

Вот эту "главную роль" помню потом — когда Китай стал главным кредитором США. С 1981 года вся мощь китайской экономики, созданной во многом трудом и кровью советских людей, пошла на обеспечение "Рейгономики" — одной из самых жутких финафер истории. Страшная штука— жизнь. А долгая, нетрудная жизнь поколений элиты лелеющей свою инфантильность— горше нет горя для народа, такое допустившего.

С такими мыслями бреду в праздничной толпе. Это очень опасно, но мне надо пройтись. Мой спутник меня бережет. Уж очень черно на душе. Мрачные вести из Европы, вполне ожидаемые, но от того не легче. Раздел Чехословакии отследил, нашёл затейников. Оказалось, что главным идеологом была женщина, жена одного известного банкира. Интересно, а как это всё связано с моим заданием? Надо думать, а хочется жечь и резать всех подозрительных, тщательно и жестоко. В такие моменты что-то древнее шевелится где-то там, глубже разума и кармы. На одной из узких улочек совершенно не думая захожу в маленькую лавку ювелира. Их вообще недолюбливаю, есть за что, здесь меня что-то тянет. Равнодушно смотрю в блёклые глаза старого торговца. Уже вечер, он хотел закрывать. Устало начинает расхваливать свой товар, ему без разницы, кто тут будет. Японцы или европейцы— лишь бы платили. Усталым взглядом обвожу витрины. Золото, серебро, камни. Мёртвые побрякушки, а сколько горячих человеческих жизней они унесли? Это не лавка, а кладбище.

Продавец иначе понимает моё равнодушие, в потугах понять мои слабости начинает хвастать антиквариатом. Разговор идёт на жуткой смеси старопекинского, английского и русского. Вдруг он открывает очередную шкатулку, я вижу его! Это маленькое, почти детского размера дамское колечко. Серебряное, явно старое. С маленьким розовым гранатом отшлифованным по-старинке, сферически. Отличил его по рунной надписи. Правда, незнающий, надпись никогда не увидит в завитках "растительного орнамента". А читать на этом языке здесь не должен никто. Беру его в руку. Это оно. С некоторым трудом надеваю на мизинец, прилаживаюсь. С трудом, как давно заржавевший механизм, кольцо оживает. Нет никаких сомнений— это очень старый артефакт. Он не относится к Земле. Лезу в глубины его памяти— как жаром обдало, камень вспыхнул мягким внутренним светом. Над рукой встаёт объёмное гало, а в нём прелестная фигурка девушки. Миловидной, очень красивой неброской внутренней красотой. В парадной, белой с серебром, форме Космофлота.

Китаец обалдело умолкает. Осторожно лезу в память этой штуки. Ёёёёёё! Как давно это было.

Есть такая привычка у людей— не полагаться на собственную память. Вредная, прилипчивая. Потому я в старом теле носил в ключице крошечный цилиндрик. При желании он мог очень многое, но работал через мои органы чувств. Это же колечко принадлежит девушке. Девушкам свойственна практичность.

Серебряная оболочка скрывает схему из мюонированной поликерамики. Камешек— там бездонная память, объектив... Очень практичная штучка. Древность её не портит. Она старше Потопа. Местного. Не самого последнего по времени, а предыдущего. Правда, нынешние мозгляки да умники, подвизавшиеся за государственный счёт ублажать собственное любопытство, витийствуют, мол, Потопа не было. Эк плохо у них с логикой! Ледниковый период был, да не один. При каждом сухопутные ледники вбирают в себя огромные массы воды. Откуда же она берётся? Из океанов, вестимо. Закон сохранения вещества сформулировал древнегреческий философ Эмпедокл (V век до н. э.), и не он первый. Уровень воды в океане падает, атмосферная циркуляция меняется. Вот идут дожди в Сахаре, промывая канавки на Сфинксе. На месте Северного моря— огромные степи, карту побережья Средиземного моря не опознает ни один современный нам штурман. Так на всей земле. Наползающие льды забивают проливы. Потом ледник тает, уровень Атлантики и Черноморско— Каспийского бассейна растёт. Каспий через Узбой заливает Арал. Потом что-то резко меняется— через трещины Босфора и Гибралтара вода заливает низины Средиземья, а потом там плещет Средиземноморье. Цветущие прибрежные города уходят под сотни метров воды. Любят люди селиться у моря, временами там живёт до Ў Человечества. Вот вам и Сказание о Гильгамеше. Сказочки о Ное появились тысячелетиями позже.

Вот тогда и попала на суетную планетку Земля одна девушка. Судя по всему, спасатели КФ искали её долго и упорно, но на пару миллионов килопарсек в сторону. Было почему. Как она тут оказалась? Нет ответа. Камень умеет хранить тайны, а скорее всего— хорошо забывать. Копаюсь в его памяти. Вот выпускной, совсем не в нашей Школе, тогда Любавы ещё в проекте не было. Или была? Надо будет глянуть. Вот её друзья, походы и встречи. Давно это было! Никого знакомых. Потом, без перехода— уже тут. Бесприютная странница, затем— принцесса амазонок, любовь, милые карапузы. Они же— но постарше. Политика, войны, дружба и ненависть. Интриги и Честь! Жизнь и смерть. Так всё обыденно. Жизнь человеческая. Почему у неё не было никаких средств связи? Внимательно изучаю колечко. Ведь можно же было в него втиснуть любой приёмо— передатчик трансгалактической дальности? А нет его! Очень странно. Значит, было у неё что-то другое. Может, задание? Ещё один засланец? Кто знает! Надо бы как-то достучаться до Лады. Впрочем— сейчас совсем нельзя. Отложим на потом. Странное чувство огромной горечи и потери заливает душу. Кто она мне, эта девушка, что могла оказаться моей далёкой прародительницей? Так... А что же со мной? Себя пожалел? Ностальгия?

Выныриваю из мыслей, смотрю на торговца. Он, в страхе забившись в проход к задним помещениям, опасливо поблескивает глазками на меня. Ловлю его на взгляд, хлыстом воли из левого зрачка в его правый. Ну и сознание— хлам, пыль, тараканы разбегаются. Хватаюсь за чакру Агния, она едва мерцает, обрушиваю в её вращение жестокий шактипат. Сразу над его седой макушкой расцветает увядшая некогда Сахастрара. Растапливаю лёд Вишуджи, потом Сила жизни льётся вниз вместе с Нисходящим потоком, по Ида Нади в краснеющую Муладхару! Эй, не вздумай обделаться. Сейчас змея Кундалини ползёт вверх по позвоночному столбу, вот она в голове— загибаю её себе в правый глаз через его левый зрачок. Всё, он пойман. Быстро "потрошу" его, эк он распелся, русский вспомнил, лопочет очень шустро.

Выложил всё... Колечко ему поставили гробокопатели из Синьцзяна, с ним в комплекте шли вот эти находки.

Осматриваю их— обычные побрякушки. Ставлю ему доминанту: чуть что— всё сообщать мне. Выхожу из его ауры, бросаю на прилавок десять долларов— в три раза больше, чем он заплатил тем "Потрошителям могил".

За дверью меня терпеливо ждёт сопровождающий сотрудник аппарата советников, из тех, кого в печальнопамятные времена дерьмократов обзовут "кроваво— сталинскими опричниками". Спокойный молчаливый дядька, надёжный как спрятанный у него под полой револьвер "наган". Из тех "цепных псов Империи", что лишнего не скажут, мимо вражьей головы не промажут, да спят вполглаза. С таким можно бродить даже по задворкам этого города. Меня трясёт от яростной, чистой, возвышенно— духовной ненависти к ювелирам. Сколько подобных артефактов, внимательных и беспристрастных свидетелей интереснейших событий, они перевели на дамские побрякушки? Ведь при огранке теряется, прежде всего, указатель, размещённый близко к поверхности. Идея гранить драгоценные камни явно закинута кем-то очень злобным и коварным, кто нагло лишает Человечество его Прошлого.

По ликующим улицам идём на приём. У меня сегодня не самый худший день, ещё крупинка Памяти спасена.

На приёме собрались военные представители из Франции, США, англичане высокомерно проигнорировали, немцы тоже. Итальянский капитан канлодки— стационара о чём— то шумно говорил на испанском с кем-то военным в форме Бразилии или Аргентины. Обсуждали свежие новости из Европы— оккупация немцами и поляками разных частей Чехословакии.

Больше всего изумляются полякам. В то время, как англо— французы выкручиванием рук отдирали от Чехословакии сочные ломти для Гитлера, поляки, с проворностью гиены, нагло, без малейших международных санкций, оттяпали Моравскую Остраву, приличных размеров чисто словацкий промышленный район. Этот абсолютный крах законности никто не замечает. Для многих собравшихся европейцев начало прямых захватов в старушке Европе проходит незамечено!

Француз важно вещает о необходимости Accords de Munich ради умиротворении в Европе, итальянец шумно из своего угла хвалит Accordi di Monaco, для всех 29 сентября 1938 года не дата начала неизбежной мировой бойни, а так... Политический шажок ко всеобщему миру. Вспомнились слова Чемберлена: "Я привёз мир для нынешнего поколения". Короткое у него поколение, меньше года.

А ведь сейчас польские танки грохочут по улицам Тешина. Мордатые польские солдаты, в "рогатых" немецких стальных шлемах (подарках от щедрот победителей в Великой войне) вальяжно ногами сшибают символы чехословацкой государственности. Версальский миропорядок рухнул. Каркас морали, удерживавший несправедливый для многих, но привычный мир, рушится на наших глазах.

Слепота людей поражает. То, что СССР заявил о своей приверженности союзническим обязательствам и начал ограниченную мобилизацию — даже не обсуждается. Блокада поляками переброски в Чехословакию советской авиации воспринимается как должное. Сумасшествие! Европейские "великие державы" считают то, что есть — само собой разумеющимся. Защищать статус-кво — не надо. Азартное рвачество вкупе с психологией завзятого посетителя казино, который ради эфемерной возможности выигрыша тратит своё время, нервы и деньги. Вот так азартно проигрывают империи. Идиоты забыли, что в казино выигрывает только хозяин казино. О том, кто он такой, они спросить стесняются. Или хуже того — считают хозяевами себя, без всяких на то оснований. Сколько королей уже на этом погорело, теперь настаёт очередь этих "слуг народа".

Что самое печальное— мало кто из них даже помыслил о настоящей подоплёке нынешних соглашений. А ведь Секретные Протоколы Мюнхенского Сговора

http://www.hayka.progtech.ru/forum/viewtopic.php?t=64758&start=0

крайне показательны. Германии заплатили за будущую агрессию в СССР. Поляки надеются урвать кусок, но их надежды глупы.

Затеявшие эту игру сами не понимают, чем она стала. Англичане захотели окончательно решить "русский вопрос" чужими руками. Американские воротилы решили разгромить весь Старый Свет, заполучив колонии и метрополии. В Гитлера вложили полтора миллиарда долларов. Англо-французы попытались перекрыть ставку отдав Гитлеру Рейнлянд, Саар, Австрию и Чехословакию, присовокупив Румынию. Следующая ставка— Польша и Прибалтика.

Разговоры в общем кругу. Атташе попросил нас не болтать, формально мы тут как бы "международные" добровольцы неопределённого происхождения. Вельд— политик вкупе с интригами.

Какой-то французский прощелыга — репортёр упорно допытывался, в каком я звании, как меня угнетала кроваво— большевистская тирания, да сколько мне платят за вылеты. Вежливо рассказал ему, как французские пилоты, подрядившись воевать за Гоминдан, всеми правдами и неправдами оставались на земле, нетрудно получая солидные оклады от китайцев, в то время как на китайские города сыпались японские бомбы снаряжённые английским тротилом. Он возмутился. Мне всегда казалось, что французская развязность— это такая плохо скрытая форма гнусного хамства. Его слова горячи, английский неплох. Я хорошо понимаю, что он хочет сказать— жизнь французского лётчика много дороже миллионов жизней грязных китайцев.

Тогда я прямо, в лоб, спрашиваю его:

— А жизнь французского лётчика дороже жизни французского пейзанина?

— Что вы хотите сказать?

— Тут уместно вспомнить, что "Единожды солгав..."— если кто-то взялся защищать Китай, а думает только о кошельке... То взявшись защищать родную Францию— будет ли он думать иначе?

Тут напарываюсь на взрыв негодования. Высокомерные сентенции, сплетение гонора и чванности. "Французы всегда доблестно воевали, и не вам, лапотным большевикам, нас судить..! Вы, большевики, предали святое дело Антанты, немецкие шпионы...". Его понесло. На моё короткое напоминание о том, как Пруссаки громили их в 1870-м, следует короткая отповедь о коварстве кого-то, и воле Бога. Идёт ссылка на опыт Великой Войны, когда на Марне и под Верденом... Вежливо напоминаю ему, что "Чудо на Марне" обеспечено не парижскими такси, а кровью русских армий Самсонова и Ронненкампфа в Восточной Пруссии. Француз об этом даже не слышал. Он точно знает, что русские остались должны Франции за оружие и боеприпасы в ту войну, а о том, в чьих интересах та война велась— ему знать не интересно. Мол, России были обещаны Проливы! На мой риторический вопрос, кто и что мешало англо— французам отдать их России чуть раньше, в 1878 году, когда русские войска у них стояли— опять гонор сумбурных слов. На диво пустой тип. Рядом "греет уши" какой-то репортёр янки, уж слишком он внимателен. Закругляю спор, надоело всё это словоблудие. Как раз к столу зовут.

После ужина заезжие гости разъехались, а в своём кругу, свободном от иностранцев, можно было поговорить с вновь прибывшими из Союза. Их обступили летчики и техники. Посыпались вопросы о Родине, Москве, о событиях в Испании, правда, неприятно задели слова: "В Испании дела— табак!". Многих интересовали новости самолетостроения, авиационного вооружения. Хорошо поговорили. Особенно затронули душу слова В, И. Ленина: "Стихия войны — есть опасность. На войне нет ни одной минуты, когда бы ты не был окружен опасностями" процитированные замполитом. Ничто не меняется в мире. Всё как всегда— война и мир, любовь и смерть— всё в вечном круге Мирозданья.

* * *

В следующий полдень, после утреннего вылета на патрулирование в зоне над коммуникациями (боя не было), пришла радостная весть— нашёлся Лёшка, он сел в рисовые чеки с заглохшим мотором не так далеко от нас. Вторая новость вызвала раздумья— по данным разведки японцы решили провести серию ночных налётов на железнодорожный узел, заводы и аэродромы Трёхградья. Вообще-то японцы часто бомбят ночами... Нас настоятельно попросили патрулировать ночью над городом. Будто это так легко сделать.

Техники сказали "Сделаем!", значит, пламегасители будут на выхлопных патрубках вовремя. Старт решили разбить по трём горящим цинкам из-под патронов с промасленной ветошью и отработанным маслом. Благо, что этого добра— навалом. Летать ночью могут пока двое — я да командир.

К вечеру на аэродром в военном китайском грузовике прибыл Лёшка, живой, с незначительными синяками да обычной широкой ухмылкой. Рассказал, как выйдя из боя, потянул в сторону аэродрома. Внезапно двигатель встал, внизу— обычная для Китая равнина— вся в рисовых чеках. При посадке машина утонула колёсами в рисовом болоте, перевернулась на спину. Алексей отделался лёгким испугом. Работавшие в полях крестьяне попрятались, проходившие по недалёкой дороге китайские солдаты подбежали довольно быстро. Лёшка показал приколотый на лацкане пиджака свой шёлковый "паспорт", его сразу на радостях попробовали вынести к дороге на руках. Он едва отбился, потом битый час солдаты и крестьяне снимали с самолёта аккумулятор, глушили дренаж.

Далее, артельно, под чутким оком Алексея, сделали волокуши, волами вытащили машину с поля, поставили на колёса, выставили охрану.

Наши техники притащили многострадальный истребитель на аэродром уже ночью, с отстыкованными крыльями, закинув хвост в кузов грузовика,.

Для ночного старта подготовили запасной вариант посадки с прожектором, который из кузова грузовика должен было уложить луч света на землю против ветра. Сигнал— включённые АНО. Для аварийной посадки можно было на глиссаде сделать небольшую "змейку" и выпустить вперёд— вбок осветительную ракету из сигнального пистолета. Наземная радиоаппаратура ещё где-то ехала. Решили пренебречь.

Разделили возможные направления подхода бомбардировщиков на две зоны. Одна— моя, вторая— командира. Решили, что два оставшихся пилота в сумерках выполнят по одному короткому ознакомительному полёту.

В Китае очень много китайцев, в богатых окрестностях Уханя много телефонов. О подлёте японцев нам сообщили в 23.15. Взлетаем парой с небольшими интервалами. Точно выхожу в свой квадрат. Облачность небольшая, ущербная луна освещает землю достаточно. Над рекой, как всегда, плотные облака. Перед вылетом китайский комендант аэродрома очень строго приказал нам пройти над городом и огнём пулемётов заставить несознательных в хутунах (бедняцкие кварталы, очень тесные и перенаселённые. Туда даже днём боится заходить полиция) окраин заставить нарушителей светомаскировки потушить огонь. С воздуха видно, что это не нужно. На окраинах почти всё чернее ночи, а вот в центре города, около очень хорошо различимой в лунном свете Янцзы, горят электрическими огнями выложенные на крышах иностранных посольств и предприятий флаги. Американский на огромной крыше переливается неоном, не хуже рекламы на Бродвее. Какая уж тут светомаскировка! С неба видно, как тёмная скорбная огромная толпа простонародья набивается к полицейским кордонам у богатых кварталов. Все знают, что японцы их бомбить не будут.

Набираю три тысячи, просто так. Благо, есть просветы в облачности. Бомбардировщики ещё далеко, чуть ощутимые светлячки ауры их экипажа сразу выделяются на фоне всех остальных. Настрой охотника сильно отличается от настроя дичи. Идут десятка полтора машин. Сволочи, у меня же на них всех патронов не хватит, а то бы утром китайцы замучались их хоронить!

Спускаюсь к облакам, ночью на высоте прохладно, особенно в открытой кабине. Будто из парной бани вышел на снег в январе. Бодрящее ощущение.

Японцы всё ближе. Охота зрячего на слепых— невеликий подвиг, хотя убить могут легко. Достаточно одной удачной очереди бортстрелка на свет вспышек моих пулемётов— и прощай... Аккуратно вывожу машину на удобный рубеж для атаки. Выбираю цель. Конечно, это головной. Там должен быть командир и флаг— штурман эскадры. Для смены Истории не обязательно убивать президентов, можно убить влиятельного полковника— этого может оказаться достаточно. На среднем газу, когда из пламегасителей не выбивает синеватые язычки огня, со снижением реализую своё превосходство в скорости над тяжелогружёным бомбовозом. Иду, маскируясь на фоне тёмной стороны неба, и в тени от облака. Расстояние сокращается, вот уже метров 50. Огонь! "Бис" чуть качнулся отдачей четырёх пулемётов, плотный счетверённый сноп смертоносного свинца прошёл от блистеров стрелков до штурманской кабины. Живых в этом гробу теперь нет, на японских самолётах не в чести бронезащита экипажа. Видимо, машина хорошо оттриммирована, она продолжает ровный полёт куда-то на северо-запад. Пусть её... Кто следующий? Вон, слева километрах в двух идёт новый кандидат в покойники. По сложной кривой выхожу в атаку. "Медленно, на цыпочках, крадётся слон в посудную лавку". Уравниваю скорость. Огонь! Стрелков убил, в носу кто-то жив. Добавляю в мотогондолу. Разгорается огонь, с земли на свет заполошно стреляет китайская зенитка, потом ещё одна. Снаряды рвутся недалеко от меня, быстро ретируюсь. Всё, патронные ящики пусты. Теперь надо сесть. Китайские прожектора во всей округе истерически ищут что-то в небе. Не хватало ещё попасть в этот луч — ослепнув легко можно сорваться в штопор.

Теперь, хорошо бы не убиться на посадке в темноте на не очень ровную полосу.

День пошёл относительно спокойно, только дважды взлетали ребята из третьего звена. Китайская 4-я группа потеряла одного. Наши СБ ходили бомбить баржи на реке, в воздушном бою потеряли машину и экипаж.

Вечером решили пойти на ночной перехват втроём — командир, я, мой ведомый. Возникла идея попытаться использовать для наведения радиосвязь, наконец-то добрался до нас наземный комплект радиооборудования со связистами. Полдня мучились отладкой оборудования. Всё это время вокруг с интересом бродили все праздные китайские начальники, задавая вопросы и рассматривая диковинку.

Взлетели при сообщениях о подходе японцев, в сумерках втроём, с увеличенными интервалами, опробовали связь и разошлись по квадратам. Опять лунный свет, над Янцзы стоят плотные кучевые облака, в стороне от реки много прогалов. Жду врага над рекой, маскируясь в нижней кромке облачности. Засаду сделали из расчёта, что японцы как всегда курс проложат по ориентирам. А значит— я первый, ведомый на подхвате, командир над предместьями.

Наземный оператор несколько раз повторяет кодовое слово "Лу" — японцы идут вдоль реки.

Вражеские бомбардировщики подошли, как ожидалось. Поняли ли японцы неслучайность гибели своего командира вчера? Что придумали?

С востока наплывает три девятки! Это они взялись за дело серьёзно! Выбираю головного, подхожу в облаках. Короткая атака, видно как светлячки ауры меркнут один за другим. Убит пилот, машина валится на крыло и, раскручивая винты, идёт к земле. Даже через рёв моего мотора слышен высокий надсадный вой насилуемых набегающим потоком вражеских винтов. Взрыв на земле, и посреди прямоугольника водного зеркала рисового поля встаёт костёр. Отблески огня отражаются в воде, что-то это мне напомнило? Экран телевизора в тёмной комнате видимый через окно ночью? М-да, ну и ассоциации. А кто у нас следующий?

Вдруг вижу немного в стороне трассы пулемётных очередей в небе. Это напуганные японцы ставят "огневую завесу". Зря. Их курс идёт почти на меня, выхожу наперерез. Атака в передней полусфере могла бы стать напрасной тратой боеприпасов. Но повезло— очередь пропорола фюзеляж, и зацепила мотор. Тот выбросил тоненький хвост огня. Развернуться не успеваю, потому командую идущему невдалеке ведомому:

-Юнь 3, NW targ

Он выходит в атаку на огонёк, и стреляет издалека. Паля со всех стволов, сближается с разгорающимся японцем, проскакивает мимо, встаёт в вираж, и снова идет в атаку, непрерывно стреляя. Вежливо советую ему экономить боеприпасы. Куда-то в нашу сторону тянутся трассы с проходящего японца из другой тройки. Отворачиваю в тень облака, срезаю угол, вываливаюсь на него неожиданно, стреляю в упор злыми, короткими очередями. Всё как всегда. Сначала— безопасность, убрать стрелков. Потом в пилотскую кабину. Вдруг самолёт шустро "вспухает" вверх выходя из очереди. Как это он? Ну и скороподъёмность. Гоняться за ним неудобно. Внизу, на земле, среди болот у изгиба старицы, изрядно напугав меня неожиданностью, взблескивают разрывы бомб. Видимо, это "облегчился" вспухший японец. Осматриваю небо, вон идёт следующее "кетте". В атаку на пересекающемся курсе — на догон у меня скорость маловата. Открываю огонь, японец добротно собирает в силуэт поток свинца, но тут мои пулемёты замолкают, патроны опять кончились. Вражеские стрелки лупят в тёмную ночь как в копеечку, в то место где, по их мнению, я был. Зову ведомого добить подранка, но он уходит на аэродром. Говорю ему всё, что о нём думаю. Идём к городу позади основного потока бомбардировщиков. Над пригородами командир увидел кого-то из японцев и стреляет по нему, видны светлячки трасс. Дистанция великовата, ничего не понять.

Подождав, когда японцы, отбомбившись, лягут на обратный курс, заходим на тёмный аэродром, дав ракетами условный сигнал "свои".

После посадки спрашиваю ведомого:

-Что ты не добил японца, когда я тебе приказал?

-Патроны кончились!

-И когда ты стрелять научишься..? Пошли в тир.

Стрельба с нагана на 50 метров по бутылке для не слишком натренированного человека — почти напрасная трата боеприпасов. Зато очень наглядно. Стрелять с "танцующего" в неспокойном воздухе истребителя ещё труднее, а особенно тяжело попасть, находясь в возмущённом "спутном следе" самолёта. Лучше всего стрелять, находясь чуть сбоку, правильно вынося упреждение прицела.

Днём поспать не дали— звучит сирена, синий флаг, красный, паника. Группа СБ уходит на запасной аэродром выходя из-под удара.

Машины заправлены, успеваем взлететь девяткой. К аэродрому подходит целая толпа разномастных японцев— одномоторные штурмовики с торчащими в "штанах" стойками, похожие на них истребители, двухмоторные бомбардировщики. В два эшелона, целая стая. Китайцы с нашего аэродрома успели поднять пару "Гладиаторов". Одинокий "Ишак" взлетает со стоянки у реммастерских. Живём! Зенитчики с земли дружно ставят огневую завесу.

Всё остальное слилось в кошмар. Не задавался целью кого-то сбить. Тут надо не дать сбить себя, потом согнать ворога с хвоста товарища, гонять бомберов, и только потом— кого-то сбивать.

Патроны кончились очень быстро, пришлось на безоружном самолёте имитировать заходы в атаку, или даже делать вид, будто угрожаю тараном. Бардак!

Через полчаса сел. Из кабины вылезал, как из парной бани — мокрый, на мягких ногах и с абсолютным умиротворением. На поле кто-то чадно догорал, за границей аэродрома стоял большой столб чёрного дыма. Линия воронок прошла чуть в стороне от мастерских размещенных под трибунами ипподрома, рядом с основным аэродромом. Эх! В техчасти что-то жизнерадостно разгоралось.

Наши техники, вроде, все тут. Живы. Сразу взялись латать машины. Стоянки заметно побиты, вдоль полосы воронки, их уже заделывают все, кто может. Пару дыр в полосе заделали почти сразу, в небе ещё шел бой. Китайцы — самоотверженный народ. А над городом стоят дымные столбы. Там всё плохо.

В наш домик набились все девять. Сидим, печально пьём чай. Чашек не хватает, мне досталась помятая жестяная кружка. На китайских стоянках стоны и плач— сегодня не их день. Аэродром мы отстояли, но цена этого высока. Все наши машины в мелкую дырочку, Лёшка на посадке опять перевернулся— у него оказалось пробито колесо, а взрывом по полосе раскидало крупную щебёнку. Теперь ремонт надолго. Нехорошо холодеет на душе, как вспомню три свинцово— синюшных пятна от пуль на бронеспинке. В третьем звене один "чиж" потерян, Васька прыгнул удачно, вон, сидит с фарфоровой чашечкой жасминового чая в дрожащей руке. Сам — белее фарфора. Нога перевязана, но жив. Все выжили чудом. Если такое ещё повторится — хана!

Только что позвонили из аппарата советников. Надо ехать в Ханькоу с командиром — ночные вылеты на сегодня отменены. Есть какое-то новое задание, а все машины нуждаются в ремонте...

К домику подъехал шикарнейший "Паккард" — огромный, как автобус, блестящий лаком и хромом. Такой должен возить кинозвёзд по Бродвею, на избитом бомбами аэродроме он совершенно неуместен. За рулём негр — водитель, вальяжный как лорд, рядом сидит давешний американский журналист, на крыле машины американский флажок, а в шикарном открытом салоне разместился знакомый "дядька" из охраны миссии. Эклектика, однако! "Дядька" машет нам рукой. Подходим. Оказывается, свободных машин у нашей миссии сейчас не осталось, тут, кстати, помогли транспортом соседи — американцы. Репортёр крутит головой — ему всё интересно. Войну он видит впервые, а запах сгоревшего тротила очень тревожит его. Видно, как янки раздувает ноздри

Едем окольными путями — японцы повредили мостик на самой удобной дороге. На всякий случай снимаю с предохранителя пистолет в самодельной подмышечной кобуре, мне её ещё по приезде построил китайский сапожник по моим рисункам.

Проезжаем бедные кварталы у местного патронного заводика, видно, что их ожесточённо бомбили. Огонь, крики, толпа женщин. Пыль, плачь и вопли. Из руин выносят трупы, неровными рядами выкладывают вдоль дороги. Старики, женщины, очень много детских тел. Раненых рикшами везут в госпиталь. Репортёр всё это увлечённо снимает на шикарный фотоаппарат, чтобы американские домохозяйки, взглянув на мутноватые газетные фото, могли сказать: "Слава Богу, это не у нас!". По пути в сеттльмент насмотрелись на подобные сюжеты— японцы густо бомбили несколько бедных районов. Некий аналог Герники, или месть за своих, сбитых ночью? Сеттльмент, естественно, не тронут, он сияет мокрым от недавнего лёгкого дождичка асфальтом, уютно шелестит зеленью садов. Сюда почти не доносятся запахи гари, тут неощутимо горе окраин. Чистенькие дети иностранцев и богатеев мило играют на ухоженных газончиках перед комфортабельными домами. Им дела нет до трупов каких-то там грязных кули, что рядами лежат сейчас вдоль окраинных улиц.

В особняке атташе все носятся бегом. Японцы опять наступают. Советник по авиации сразу вводит нас в курс дела:

-Ещё сентябре 1938 г. японское командование предприняло наступление на Ухань. Наступление планировалось осуществить с трех направлений: с юга — через Наньчан, в центре — вдоль Янцзы и с севера — вдоль железной дороги Чжэнчжоу — Ханькоу.

Наши бомбовые удары авиации по японским военно-транспортным судам сдерживали продвижение противника вдоль Янцзы. Понеся значительные потери на центральном и южном фронтах, японцы перебросили значительные силы на северный участок, где во второй половине сентября 1938 г. им удалось захватить пункт Лошань в 45 км. севернее Уханя. Китайское командование, готовя контрудар, сосредоточило свои войска на этом участке и решило привлечь авиацию для подавления артиллерии и войск противника, расположенных на северной и северо-западной окраинах Лошаня. Для отработки планов и организации взаимодействия с наземными войсками на передний край линии фронта были высланы представители авиационных частей. Здесь сосредоточены группы СБ. Им нужно прямо сейчас, после обеда, вылететь на Лошань. Передовые наблюдатели уже на месте. Необходимо собрать не менее шести истребителей вашей группы для немедленного удара. Понимаю, сегодня был бой, ночью и днём. Но надо.

Наш командир говорит веско:

-Собрать шестёрку тяжело. Машины повреждены в утреннем бою, состояние лётчиков тоже не очень. Третий вылет в сутки по действующим Наставлениям невозможен.

Советник переходит на просящий тон:

-Всё понимаю, но надо.

— Всё зависит от техников, если они из восьми севших после боя машин восстановят до боеспособного состояния шесть, то будет шестёрка. Я поведу! Один самолёт уже второй раз перевернулся, там теперь долгий ремонт.

* * *

2 октября 1938 г. после отработки всех вопросов по совместным действиям, как с наземными войсками, так и с бомберами, которые нам сопровождать, мы поднялись с аэродрома, в заранее установленной зоне произошла встреча с бомбардировщиками, и мы взяли курс к цели. Шли двумя шестёрками, наша и "соседи", бомберы радовали монолитным строем. Хорошая машина СБ, в своём классе это действительно один из лучших представителей. Конечно, быстро стареет, новые модификации с М-103 лишь ненадолго продлят его жизнь, но здесь и сейчас он совершенно уместен. Идти в строю за лидером— одно удовольствие. Можно рассмотреть пейзаж внизу. Всхолмленная равнина временами сменяется небольшими горами, реки, озёра, и много— много полей. Почти все склоны засажены фруктовыми деревьями, много мандариновых рощ. Остальные склоны террасированы, везде что-то растёт. Много дамб, насыпей дорог, искусственных прудов. Благодатная земля обильно политая крестьянским потом. Сейчас её не менее обильно поливают кровью.

На цель вышли точно, растрёпанная низкая облачность не сбила нас с курса, истребители не потеряли прикрываемых бомбардировщиков. Сохраняя построение вышли к Лошаню. Бомберы легли на боевой курс, открыли створки бомболюков, и вниз пошли серии бомб. Лагеря японцев окутались дымом взрывов. Японских истребителей нет в небе! Зениток тоже не видно. Командир, качнув крыльями, пошёл со снижением на колонны японской пехоты и обозов густо запрудившие дороги. Прочесать большую колонну плотной счетверённой очередью— это коса смерти. Истребители рассыпались, гоняясь за наземными целями. Многие, вопреки приказу, стреляли до последнего патрона. У меня на примете была особая цель— есть тут один японский генерал. Не все люди влияют на Историю лично. Многие— опосредованно через состояние или настроение своего клана. Сегодня Судьба немилостива к одному такому. Его машина стоит на высокой дамбе, он размахивает катаной, взывая к боевому духу своих солдат. Зря это он. Очередь сломала его, как тряпичную куклу. Ничего личного— просто у меня такая работа.

В результате бомбардировки и штурмовых атак колонне японских войск и их обозам на окраине Лошаня был нанесен серьезный урон.

Репортёр— янки, нагловатый до развязности, одетый по последней бостонской моде, напоминающий скорее преуспевшего гангстера, благополучно избегшего пули из "томпсон-гана", или пристального внимания "мальчиков Гувера", прорвался к нам на аэродром сразу после вылета. Командир поручил мне поговорить с ним, как политически подкованному, и знающему английский. К тому же— репортёр назвал моё имя.

Сразу объяснил репортёру, что такое "военная тайна" и почему не стоит со мной говорить о политике. Но журналюга сразу взял быка за рога:

— Mr. LySiTsin (именно так звучал мой "боевой псевдоним", когда перед поездкой сюда нам порекомендовали взять другие фамилии (так было принято— бомберы вон себе взяли "птичьи" псевдонимы), я сразу вспомнил старые анекдоты, потому в моём китайском "шёлковом паспорте" после стандартного "иностранный доброволец" красивыми иероглифами было выписано

'Ли' (是否) — царского рода. 'Си' (乙) — высокое служение. 'Цинь' (秦) — древнее императорское титулование.

На многих китайских офицеров это производило неизгладимое впечатление) давайте начистоту, раз уж нас никто не слышит. Вы — монархист?

Этакое начало, как пыльным мешком в тёмной подворотне, пришибло меня сразу.

— А с чего вы это взяли?

— Я слушал ваши радиопереговоры во время ваших ночных полётов на перехват (тут мне очень захотелось придушить китайского полковника, скорее всего он узнал и разболтал наши рабочие частоты). Там вы часто повторяли "Yob tvoy mat!". Все сведущие люди в Северо— Американских Соединённых Штатах точно знают, что это боевой клич пехоты русской императорской армии времён русско — японской войны, означающий "Умрём за Царя!".

— Вы уверенны в этом? — я готов рассмеяться.

— Да, есть некоторые разночтения и трактовки, мой знакомый, известный профессор — славист из "Бостон— университи" считает, что титул "mat" происходит от "Matushka — imperatritsa", что было официальным титулом Екатерины Великой. Скажите, вы действительно состоите в подпольной русской организации офицеров— монархистов ставящей целью реставрацию династии Романовых? Может быть, вы знаете, где скрывается принцесс Анастаси, и считаете её истинной претенденткой на Престол? Слово джентльмена, я никому не скажу...

Ну, да, думаю, не скажешь, просто напишешь в своей газетёнке... Для поднятия тиража. И захожу с иного фланга:

— А почему вы считаете, что Екатерина Вторая была Романова? Она же Ангальт-Цербстская, а была замужем за Питером Гольдштейном?

— Wow! Это интересно! Династический спор? Вы хотите сказать, что она была замужем за родственником известного американского финансиста? Имела мало прав на престол? А есть другие претенденты?

— В России христианских времён правили три миропомазанные династические фамилии — Рюрики (Соколовы), Годуновы, Романовы.

Корреспондент несказанно удивился:

— Я не знал! А что произошло?

— Всё как обычно, всякая династия христианского времени может царствовать при исполнении трёх Соборных условий, заповеданных Мономаху— исполнении Престольной Клятвы Благоденствия, легитимности Правления от имени Иисуса Христа— Царя над царями Земными. Есть третье условие, но о нём не будем.

— А что с первым?

— Как зовут главного правителя США?

— Президент Франклин Делано Рузвельт

— А почему не Иисус Христос, Царь Земли и Неба?

У борзописца глаза вылезли, как у рака.

— Это невозможно, немыслимо, я честный католик, это всё ваши большевистские шутки!!!

— Почему невозможно? У вас очень маленький выбор— либо Христос Самый главный, Царь над царями Земными, либо он лжец и отец лжи...

Внезапно янки успокоился:

— Это вы повернули..! А кто, по вашему мнению, легитимный правитель России? Кто из наследников последнего царя или иных лиц?

— Последним русским царём был Алексей Алексеевич, соправитель Петра Первого, с наследниками у него плохо. Начиная с Петра I были Императоры, потому что Россия стала Империей. Последний император отрёкся в пользу брата, а тот — учредительного собрания. Собрание не справилось с работой, и его заменил Верховный Совет, современная форма Народного Собора, только он перестал быть "одноразовым", теперь это постоянно действующий легитимный орган по надзору за правителями Руси.

-Не знал. А кто там главный? Сталин?

— Нет, Сталин Генеральный секретарь самой уважаемой политической партии в Совете. Президентом там Михаил Иванович Калинин.

— У вас же там только одна партия— большевики? Какие ещё другие? Не такие уважаемые?

— В Совете широко представлены беспартийные— люди произвольных взглядов. Не допускаются только буржуазные.

-Но это и значит — никакие, кроме большевиков!

— Почему вы считает, что все не буржуи — не люди?

Репортёр немного задумался. Видимо, он действительно умный человек. Было видно, как с глубоким внутренним борением он решил уйти от скользкой темы к поиску сенсаций:

— А, теперь понятно, кто у вас Президент, но кто Царица? Я так понял— что она есть, и это большая тайна!? Это жена Калинина?

— Екатерина Йогановна (Ивановна) Лорберг — Калинина? href="http://www.pseudology.org/Bolsheviki_lenintsy/LorbergEI.htm">http://www.pseudology.org/Bolsheviki_lenintsy/LorbergEI.htm

Не смешите.

— Есть кто-то иной? Другая династия?

— Поймите, то, что вы слышали— древняя формула, времён матриархата. В переводе— "я тебя старше". Этой формуле тысяч шестьдесят лет! Какая уж тут династия?

— Тогда, это магия?

— Называйте как хотите!— говорю с раздражением, он это почувствовал, и решил сменить тему.

— Тогда расскажите о вашей боевой работе...

Рассказ был долгий, очень осторожный, в мягких тонах. Всё равно было понятно, что корреспондент переврёт всё, потому придерживался простых фактов и незамысловатого восхваления стойкости простого китайского солдата.

В ту ночь спал плохо. Как-то неожиданно зацепили мне душу трупы совершенно незнакомых стариков, женщин и детей, виденные сегодня на улицах города. И вот странность — когда эти дети были живы, то их приставания и попрошайничество на улицах раздражали. Грязная неустроенность окраинных кварталов всегда навивала на меня тоску. В сутолоке большого города толпы людей всегда вызывают равнодушное отторжение. А вот те же люди, но уже мёртвые, убитые бомбами, совершенно бесполезные жертвы малоизвестной миру локальной войны — уже совсем иное. Вспомнились слова одного мудрого человека — "Если бы в войнах всегда погибали их истинные организаторы— войн бы не было!". Проверим?

В СноВиденьи найти нужных людей очень сложно — нужно иметь хороший навык, недюжинное упорство, просто везение. Но усердие и труд — всё перетрут. Через час, действуя по принципу прапорщика СА "Разберусь— кто виноват, и накажу кого попало!" нашёл для начала пару добропорядочных банкирских семей. Одна в США, другая в Англии. Я давно подозревал, что через них идёт "управляющее финансирование" японской агрессии в Китае. Так это, или нет— проверю. А сейчас есть очень удобное обстоятельство— в одной семье есть китайский повар, в другой— мексиканский садовник. Сделаю матрицу, им приснятся очень правильные сны. Правда, они сейчас на другой стороне Земли, но может же человек задремать в сиесту?

Утром было не до всяких сложностей — опять боевые вылеты. Снова сопровождали бомбовозы на Лошань. Опять в небе ни одного японского истребителя, с земли не тявкнула ни одна зенитка. Опять бомбы находили богатую поживу в плотных порядках японской пехоты, опять горели склады, перемешивались с землёй батареи, пули рвали тела людей и обозных лошадей. Война — это просто тяжёлая работа, связанная с немного большим риском для жизни. С чувством глубокого удовлетворения уходили домой, оставляя позади колонны дыма над горящими японскими тылами.

Ночью проверил исполнение задания моими "добровольцами". Конечно, изначально было понятно, что уничтожение нескольких человек в паре из трёхсот больших семей нынешних мировых гегемонов (называть "правителями" этих шизофреничных кривителей, не имеющих представления о Прави — совсем неуместно) не даст почти ничего, но мне было нужно разворошить этот муравейник, дабы понять — кто там самый инициативный и авторитетный?

Сделано всё было— просто загляденье! Особенно порадовал китайский повар. Он добротно подготовился, подкормив отравой охрану, а снотворным — прочую домовую челядь. Прошёл в хозяйскую спальню, тихонько оглушил хозяина, связал его жену. Тщательно допросил их. Потом вколол большим кухонным шприцом для заполнения пирожных им обоим в печень длинной тонкой стальной иглой специально проклятую свиную кровь. Проделал несколько неэстетичных разделочных операций, и придушил всё ещё живые окровавленные обрубки, некогда считавшиеся людьми, тонкой шёлковой удавкой. Делал он всё это с вежливой улыбкой на бесстрастном лице, так что утончённо— изнеженная и высокомерная до перманентного запора сучка, вертевшая своим богатым мужем как хотела, от одной этой улыбки густо обделалась ещё до начала экзекуции. Мексиканец был проще, а нужное дело сделал так же совершенно. Оба исполнителя сумели выкрасть из домов нужные мне документы, прихватить из хозяйских сейфов и шкатулок все ценности, и скрылись, не оставив лишних следов.

На полицейских особенно пронзительное впечатление произвели детские головы, ровненько выложенные на газетке с репортажем о массовой гибели гражданского населения в Китае. Изобретательный повар опускал хозяйских малолетних детишек в новейшую большую электрическую мясорубку (гордость американской бытовой техники) вперёд ножками, очень медленно.

За две последовавшие потом недели целая толпа идиотиков, считавших себя "хозяевами жизни", покинула сей суетный мир разнообразными способами. Несколько человек погибли в несчастных случаях (например — сломав шею скатившись по шикарной главной лестнице своего фешенебельного особняка во время многолюдного приёма), кто постарше и послабей здоровьем— от инфарктов, инсультов после получения неприятных вестей, другие остались живы, но перешли в растительно— овощное состояние разными способами. Мне как всегда, были интересны внешние управляющие каналы. Некоторые удалось вскрыть. Занятная это штука — Экспериментальная История.

* * *

За это время созрели несколько ранее заложенных семян. Ещё с самого начала работы засланцем считал верными слова Сталина: "Кадры решают всё!", потому "на левой стороне", где истинная личность человека обнажена и прозрачна, тщательно отбирал подходящих людей— изобретательных, ответственных, работящих, с хорошим воображением и пространственным мышлением. Тщательно подбирал им окружение, мировоззренческие импринты, поле для деятельности. К осени 38-го, на фоне "чисток" и социальных подвижек первая часть этих кадров очень пригодилась.

дизель КоДжу

color="Black">http://www.os1.ru/article/history/2009_08_A_2010_08_23-12_27_14/

в январе 1938 г. на строящемся Уфимском моторном заводе выпустили первую партию дизелей "НАТИ-Коджу".

Двигатель "НАТИ-Коджу" получает название МД-23. В августе-сентябре перед постановкой в серийное производство проходят государственные испытания двух образцов двигателей НАТИ МД-23. К тому времени Н.И. Бобров, Н.К. Гончаров, А.В. Дорминдонтов под общим руководством Н.Р. Брилинга довели мощность дизеля до 133 л.с. при 1800 мин-1. Тут было принято новое решение — раз УМЗ уходит в авиацию, строить дизелестроительный завод в Ярославле. Там уже имеется небольшое моторное производство, выпускавшее опытные дизели, а главное— люди знакомые с дизелестроением. Неудобную топливную аппаратуру "Бош" заменили новой аккумуляторной отечественной разработки. Технологию снова доработали для снижения трудозатрат, ввели предстартовый подогрев. Первое время двигатели выпускались штучно, а корпуса моторостроительного строились ударными темпами. Только в конце 39-го года уже доведённый дизель начал осваиваться на новом производстве. Из плана 20 шт. для ЯГ-10Д в год...

В это же время в Ленинграде осваивается дизель В-3 (тип 744), близкой размерности, но представляющий собой "обрезку" одного блока дизеля В-2 до четырёх цилиндров. Степень форсирования зависела от серии. 120л/с для ремоторизации парка Т-26 и тягачей. 150 л/с для новых танков. Ожидалось форсирование до 180 л/с. В нашей РеИ все эти работы саботировались Лихачёвым, с целью протолкнуть свой дизельный двигатель ЗиС Д-7 мощностью 97,5 л.с. Но очень поздно вышедший на испытания осенью 1940 -го этот маломощный двигатель показал себя плохо, а его производство на ЗиСе так и не смогли освоить. Опытные образцы ставили на БА-11

Столь же заметным успехом окончилась доводка до ума идеи оружейника Федорова о промежуточном боеприпасе. Удалось резко изменить отношение к нему Ворошилова очень простой мерой — статистической оценкой попаданий среднего бойца РККА в мишень на дальности

более 300 м. Добавив к этому несколько выкладок экономии веса и материалов, попавших на подготовленную почву в нужной последовательности, удалось быстро переделать фёдоровский 6.5х40

под более современный сандарт 7.62х39 и протолкнуть его на вооружение как "7.62 промежуточный боеприпас для нужд кавалерии" (Последнее дополнение злые языки приписывали "коннику" Будённому), что совершенно не означало победу и признание— военные очень не любят разнотипность боеприпасов, а мощные станковые и ручные пулемёты под мощный патрон господствовали в умах военных теоретиков.

* * *

.

Успешными были налеты и в последующие дни — 4 и 5 октября. Это очень радовало, но было понятно, что такая лёгкость не продлится долго. Потому приложил все силы к увеличению числа вылетов не только нашей группы, но и бомберов. Потому уже 4-го сделали 2 полных вылета, а 5-го даже умудрились 3 раза доставить большие неприятности противнику. Это сверхнапряжение сил (по местным меркам) неожиданно заметно сказалось даже на китайских наземных войсках укрепив их дух. Для нас вылеты в чистом от вражеских машин небе, при отсутствии зенитного противодействия, на незначительное расстояние в 45 км трудности не составляли.

Вечером, после второго вылета 4-го нас опять пригласили на большой приём. Тащиться куда-то на пьянку, после пары боевых вылетов — откровенно не хотелось. Но в высших сферах чанкайшистской администрации укоренилась потребность по любому поводу устраивать помпезные банкеты с обилием блюд из китайской кухни. Однажды П. Ф. Жигарев даже заявил в Авиационном комитете: "Мы приехали воевать, а не банкетничать". Но эта традиция не нарушалась. Вот и теперь был объявлен банкет "в честь советских добровольцев, разгромивших скопление войск и техники противника под Лошанью". Причём, вопреки обыкновению, он проводился не в литише, а в одном из правительственных особняков, чуть ли не в резиденции самого Чан Кайши. После возвращения из вылета погрузились в автобус, отправились в литише. Сразу выяснилось, что для приведения себя в порядок стоит заехать в магазин. Остановились в "русском квартале" — тут хоть приказчики в магазинах были понятливыми, к тому же нас немного недолюбливали. Потому обслуживали с прохладной вежливостью, которая была много лучше шумной назойливости китайцев. А главное— уж очень сильно отличаются привычки в одежде и быту у нас и китайцев. С белоэмигрантами было проще. Мы тут бывали.

Часто у магазинов встречали нас русские юноши, по вине родителей вынужденные на чужбине влачить жалкое существование. Они были одеты в заплатанную, но чистую и отутюженную одежду, на ногах — растоптанные, но начищенные до блеска башмаки. С "достоинством" они подходили к нам и стыдливо просили: "Братец, дай, пожалуйста, на хлеб". По-человечески жалко было смотреть на этих молодых людей.

Сейчас мы зашли в один из многих магазинов русского квартала. К нам сразу бросились приказчики, среди которых выделялся высокий, стройный мужчина лет 50. Он стоял немного в стороне от нас, когда обрюзгший хозяин крикнул: "Что стоите? Надо работать, князь!" А князь, сверкнув на хозяина злобными глазами, вполголоса выругался. Потом, явно обращаясь к нам, процедил сквозь зубы: "Был князь, а теперь холуй". И, смягчившись, спросил: "Чем могу быть полезен?". В этом же магазине, в другом конце прилавка, стояли две русские девушки-близнецы лет по 17. Они были абсолютно одинаковы, различить их было невозможно. Когда мы входили в магазин, одна из них тихо сказала сестре: "Русские волонтеры". Мы подошли к ним, познакомились. Они рассказали, что родители привезли их сюда совсем маленькими, и Родину они не помнят.

— А хотели бы вернуться?

— Конечно! Мы только и думаем о России.

Когда спросили, где они учатся, с тоской ответили, что нигде не учатся, так как русских школ здесь нет. Читать и писать научили подружки, а теперь сами учат маленьких по букварю. Вот так расплачивались дети за грехи родителей.

Кроме них была тут ещё одна приметная личность...

Обитали в центральных кварталах Ханькоу и другие русские женщины, имевшие совсем иное занятие. Одна из них была вызывающе красивая блондинка лет 30. Русые волосы всегда были изящно уложены на гордо посаженной голове. Одевалась в светлые платья, плотно облегавшие точеную фигуру. Она появлялась, неожиданно, наблюдая из-за выступов зданий или через витрины магазинов.

— Молодой человек, разрешите сигарету.

Долго прикуривала, ощупывая добровольца томным взглядом голубых глаз.

— Чем вы заняты вечером?

Нам-то было известно, ради чего расточались эти "чары". Вежливо отвергали "невинные" предложения. Да вот опять пересеклись пути — дорожки, она была тут, либо за покупками, либо поговорить. Такие магазины были чем-то вроде своеобразных русских клубов. Наша шумная компания внесла заметную струю оживления в это сонное царство.

Пока я выбирал всякие мелочи, склонившись над прилавком, одна из близняшек спросила:

— Скажите, а воевать в небе страшно?

— А вам в постель ложиться не страшно? — ответил я риторически. Она поняла совсем не так, резко покраснела, и мне пришлось разъяснить — Большинство людей в мирное время умирает в своей постели. Иногда это очень больно и долго.

— А что, в небе умирать не больно?

— Когда как, лётчики редко умирают в небе, обычно смерть наступает после соприкосновения с землёй. Хотя, можно словить пулю на высоте, и уже мёртвым падать.

Её взгляд провалился в себя, видимо, она пыталась понять, как это— умереть за облаками и падать вниз уже мёртвым, ничего не чувствуя. Потом она переспросила:

— Неужели вы ничего не боитесь?

Я ответил, немного подумав и решив её приободрить:

— Иногда я очень боюсь ходить тут по улицам ночью. Много воров.

Она улыбнулась, почувствовав меру обыденной опасности жизни. Ей каждый вечер приходилось после закрытия магазина ходить по этим улицам.

* * *

На банкете были китайские певцы и музыканты, которые даже пытались играть что-то из русской музыки, хотя и без особого успеха. Было подозрительно много китайских девушек. Правда, красавицы были в большой обиде за наше сдержанное отношение к ним.

Богатые столы, шикарный фарфор, пошлая роскошь оформления— видно было, что китайский высший свет не бедствует. Война была рядом, город иногда бомбили, но уверенность в том, что японцы будут играть по правилам, позволяла китайскому руководству делать такое, что в голове не укладывалось. Азиатская, почти средневековая обыденная жестокость на фронтах, и старомодная манерность "войны с реверансами", как в конце XIX века.

Приём вела Сун Мэйлин. Чан Кайши вышел к гостям только в начале, а потом, сославшись на занятость, исчез. Впечатление он на меня произвёл плохое. Было в нём что-то от актёришки и фигляра. Мне он живо напомнил Алексашку Керенского. Одного взгляда на его ауру было достаточно, чтобы понять — он несамостоятельная личность, подкаблучник и позёр.

Личность мадам Сун Мэйлин была гораздо интересней. Сильная, властная, с жёсткой целеустремлённой энергетикой, очевидной внутренней неравновестностью. Незаурядная личность! Одна из причин её нервозности и нервных срывов (тщательно скрываемых) — постылость семейной жизни. Муж её совсем забросил. Что в таком сочетании характеров часто бывает. Надо её "выпотрошить" — она должна много знать.

Ловлю её взгляд, осторожно, одним резким ударом шакти трогаю одновременно Муладхару и Анахату. Прану нужно поберечь, потому осторожно вливаю по капле немного Силы, и оставляю ощущение сладкой жажды. Её сразу зацепило. Теперь можно поговорить.

Разговор на родном для неё английском, в суете большого приёма обычный, в вежливом переливании из пустого в порожнее. Она неожиданно вспомнила о своей должности министра авиации, общение приобретает деловой привкус. Постепенно подходим к обсуждению нашей "великой тактической новинки" — повышению интенсивности использования авиации. Объясняю ей простейшую мысль — одним и тем же числом самолётов увеличив число самолётовылетов в день можно обеспечить большее присутствие авиации в небе. Сегодня мы сделали два самолётовылета, тем самым как бы удвоив относительную численность ВВС. Она немного удивлена...

— А почему все так не делают?

— В Великую Войну все так делали, но с тех пор изменились самолёты, стали быстрее и высотнее. Летать на них стало тяжелее, потому считалось, что делать больше одного вылета в день— опасно. К тому же быстрее изнашивается ресурс. Наши техники сумели так наладить эксплуатацию машин, что ресурс мотора М-100 на бомбардировщике СБ сейчас поднят со 100 часов до 150, потому мы можем позволить краткосрочно увеличить частоту вылетов, благо, до цели близко.

В больших сражениях Великой Войны пилоты жили иногда всего несколько боевых вылетов, погибали далеко не выработав ресурс своих машин. Смертность у пилотов тогда не отличалась от смертности в пехоте. Но тогда на их подготовку можно было потратить 17 часов налёта на дешевом самолётике с двигателем 30-50 л.с. Сейчас один ВИШ (винт изменяемого шага — новинка авиастроения того периода) для современного бомбардировщика стоит дороже, чем весь тогдашний самолётик с мотором. Современные моторы по 800— 1000 л.с. сами стоят дорого, потребляют дорогой высокооктановый бензин. Подготовка боевого пилота требует более 100 часов налёта на учебной машине, потом столько же на боевой, а это практически ресурс двигателя, а для СБ— двух. Добавим ресурс планера, расход пневматиков, цену наземного обслуживания машин и содержания аэродромов. Современный опытный пилот стоит дороже, чем его вес в золоте. Потому пилотов стараются беречь.

Мадам министр оторопело хлопала глазами. Она что, этого не знала, или дурочкой притворяется? Судя по переливам ауры — знала, но просто не пускала в сознание такие мысли. Только тут до её сознания дошло, каких ДОРОГИХ людей она принимает. Кстати, тут, на этой войне, уже полегло с две сотни наших добровольцев. Это значит, что в китайскую землю безвозвратно зарыто с пару десятков тонн настоящего русского золота.

Прагматичная, откованная в меркантильной Америке, отполированная престижным колледжем для девушек Wellesley College, который окончила в 1917 году по специальностям "английская литература" и "философия", запутанная тайным влиянием иезуитов в ассоциации молодых христианских женщин (YWCA), она тут осознала, что очень многое в мире не понимает. Помог ей закрепить новую линию взаимосвязей в сознании, и откланялся. Пусть дозревает.

Приём — это всегда некоторый сумбур. Музыканты шумят, гости бродят, разговоры разбиваются на очаги. Наша группа лётчиков, ради которой был дан приём, сидела за столом тихо и несуетно предавалась простым радостям умеренного чревоугодия. Комиссар всех предупредил что блюда китайской кухни не всегда подходят для наших желудков. Мы старались проявить умеренность в выборе блюд, отбирая то, что выглядело проще, и было знакомо. Нам утром в бой. Напиваться перед завтрашним большим делом никому не хотелось.

Посреди шумного приёма незаметной серой мышкой ко мне проскользнула одна из местных красавиц. С обычной восточной непроницаемой "улыбкой вежливости" попросила меня следовать за ней "для очень важного конфиденциального разговора"...

Загибая раком мадам министра, и почти диктаторшу, думал философски— "Видали мы лилипутов и покрупнее, имели мы старушек и постарше". При этом вспоминая Ладу. В сравнении с ней мадам Сунь (ну, прям призыв!) Мэйлин — просто малолетка. Китайский шёлковый традиционный халат-платье задирался не хуже, чем обычная юбка фигуристой комсомолки, а розовые, в американском стиле, шёлковые трусики соскользнули с неё сами. Истомленная мужским невниманием немолодая женщина моментально сдалась напору, хотя, какое там "сдалась" — запах воды и парфюма говорит, что она хотела коварно завлечь молодого жеребчика в свои объятия. Видимо, нашу советскую сдержанность она воспринимала как одну из форм высокомерия. Но у меня совсем иные планы. Как только добрался до её просвета в ауре, жёстко вышиб "точку сборки" в положение совершенной правдивости. А вот теперь можно и поговорить.

Мадам говорила долго и подробно. От услышанного у меня временами волосы дыбом вставали по всему телу! Ну, и горазды они тут на чужбинку!!!

Она детально рассказала, зачем им тут нужны русские добровольцы. Вообще-то многие власть предержащие крупных стран играют в своеобразный покер. Люди, мир, война, золото, правда — всё это ставки в этой игре. Причём— мелкие! Игра так и зовётся— "Большая Игра". Основоположниками игры считаются англичане. Почему— вполне понятно. Они первыми среди европейских народов получили совершенно опоганенную элиту из норманнских оккупантов. Для которой английский народ был безмолвным быдлом, а иудейские ростовщики— просто одним из инструментов угнетения этого быдла. Впрочем, кто там инструмент— дело отдельное. Безответственность породила безделье, а оно— пристрастие к азартным играм. Так родилась эта нынешняя игра. Другое дело — до какого уровня невменяемости может дойти элита. Китайское руководство играло сейчас по-крупному. По их мнению именно русские должны были встрять в японо— китайскую войну, выжечь бомбами с тяжёлых бомбардировщиков Японию, залить её ипритом, на своей территории перемолоть японские войска, а потом — как благодарность, китайцы хотели оттяпать советский Дальний Восток у ослабевшего СССР, маленький приз в этой игре. Причём не для китайцев, а в интересах транснациональных корпораций, которые тогда в ДВР сделали бы "банановую республику" без бананов. Их агентом влияния был Блюхер, и ещё есть ряд "английских агентов" в Москве.

Другое дело— чего добивалась сама мадам Чан Кайши. А у неё очень большие планы. Её ставили и направляли из близких к ФРС финансовых кругов США, поддерживали некоторые течения ватиканских ортодоксов (было произнесено название "Конгрегация защиты Веры" — ещё только охамевших сволочей из "Святой Инквизиции" мне не хватало!), были политические контакты в Великобритании, как раз в кругах, ратующих за перенос видимого центра власти из Сити на Уолл-Стрит. Это я удачно зашёл! Правильно сегодня сказал "дядьке", что возможна хорошая охота. Надо только пораньше уйти, написать правильный отчёт и поспать. А то в 9.00 первый вылет моей группы.

Перед уходом трудолюбиво ублажил красотку— она сказала много полезного. Мне это тоже нужно— давно без женщины, а это не самый здоровый образ жизни. Хоть и говорят, что "война— самая страстная из любовниц", но не люблю я её. Напоследок объяснил Сунь, что после нашего контрнаступления под Лошанью японцы будут искать точку приложения своих сил исходя из возможностей снабжения. От железной дороги для них сейчас толку мало — сопротивлении велико, а Япония никогда не славилась величием своих железнодорожных войск. По реке под нашими бомбами — у них сейчас плохо получается. Значит, они просто обязаны будут захватывать новые порты на морском берегу. Высадка под Кантом — почти неизбежна, других удобных мест просто не осталось. При выдвижении в район боя китайской пехотной дивизии по грунтовой дороге для преодоления двадцати вёрст требуются сутки. Японская пехотная дивизия морем это же расстояние преодолеет всего за час. В результате у японцев, как и на море, есть возможность бить китайцев по частям, выставляя против одной нашей дивизии пять-десять своих.

На аэродром утром приехал по-королевски, на шикарном лимузине с шофёром. Особист и политрук, увидев это, сильно обалдели. Ещё больше они округлили глаза, услышав, чем мы там с мадам занимались. Конечно, ставить их в известность о моих следственных действиях — себе дороже. А вот рассказать кое-что полезное, не скрывая, что спал с местной "первой леди" — может оказаться полезным. Хорошо, что я не женат. А то мораль в советском обществе строга: "Сегодня ты жене изменишь, а завтра Родину продашь!".

5-го числа был один из лучших дней— нам удалось сделать 3 вылета группой за день, в первых двух вылетах даже подвесили под крыльями мелкие бомбы, удачно применив их по японским обозам. Вечером собрались всей группой. Усталые, но довольные. Немного обсудили сегодняшний успех, и пошли спать. Было явственное чувство эйфории. Только сверлила мысль— на войне такая лёгкость— не к добру.

* * *

6 октября во время очередного налета мы были встречены японскими истребителями, которые атаковали нас, но меткий огонь бортового оружия и густая облачность помогли нам избежать потерь. Но наши активные действия на некоторое время были перенесены на другие участки фронта.

* * *

Саботаж в Китае популярен. Японским бомбардировщикам цели подсвечивали ракетами и пожарами, в масло наших машин подсыпали песок, а в бензин сахар. А от отравленного кислорода, который поставляла одна частная фирма, погибло несколько экипажей бомбардировщиков. Когда это вскрылось — начались проверки. После проверки станция была взята генералом Ваном под контроль и с той поры выдавала кондиционный кислород. А "кислородчикам", по слухам, отрубили головы.

Но всем было понятно — в Китае идёт гражданская война, она рвёт сердце народа.

* * *

"Начальнику Управления кораблестроения РККФ инженеру-флагману 3 ранга т. Горшкову. Настоящим доношу, что 15 июля 1938 г. на заводе имени С. Орджоникидзе заложен л/к "Советский Союз". Уполномоченный УК военинженер 1 ранга Кудзи". В 1938 г. на двух других предприятиях заложены еще три линкора: "Советская Украина" (С-352) в Николаеве, "Советская Россия" (С-101) и "Советская Белоруссия" (С-102) в Молотовске."

Линкоры заложили по совсем иному проекту. Вместо сложной "итальянской" противоторпедной защиты применили улучшенный вариант американской. Гидродинамика корпуса совсем новая, почти идеальная. Винты оптимизированы под учёт турбуленции. Корпус собирается из крупных модулей на клёпке и сварке. В конструкции с моей подачи учли весь опыт, полученный у мыса Авроры. Дело было в том, что в грядущей войне линкор мог оказаться совсем бесполезным, даже самый идеальный. Но в текущих политических играх мощный и сбалансированный океанский флот (даже тень его возможности) должен весомо давить на "маринистичное" сознание военных теоретиков. Учитывая успешное течение советской программы перестройки старых линейных кораблей в авианосцы, для представителей "новых" флотоводческих школ развитых морских держав СССР автоматически приобретал "прогрессивный" статус. А это, само по себе, давало новые политические шансы. Мне этот поворот позволил выявить и уничтожить очередной клан агентов влияния. Развелось их — как собак нерезаных! Однако, главный бой впереди.

* * *

Здесь стало ясно, что главный центр сопротивления советской власти — в Москве. Репрессии 1937-38 гг. выявил и уничтожил только один фланг сплоченной фаланги алчущих быстрого и нетрудного богатства. Тех, кто лезли в Революцию с единственной целью — занять место аристократии не у кормила власти, а у кормушки при власти.

На этом фоне занятна история Серго Орджоникидзе. По словам Хрущёва и присных он был убит Сталиным. Верить этим — себе дороже. Как на самом деле погиб идеолог индустриализации? Орджоникидзе Григорий (Серго) Константинович (1886, с. Гореша Кутаисской губ. - 1937, Москва) — сов. гос. и парт. деятель. Род. в обедневшей дворянской семье. Образование получил в двухклассном училище и фельдшерской школе в Тифлисе, которую окончил в 1905. Учеником вступил в социал-демократический кружок и в 1903 стал членом большевистской фракции РСДРП. Работая фельдшером в Зап. Грузии, вел рев. работу. Неоднократно подвергался арестам. В февр. 1909 сослан в Енисейскую губернию, в авг. бежал в Баку. По решению Бакинского комитета РСДРП осенью 1909 был направлен в Персию для участия в Иранской рев. 1905 - 1911. Поддерживал постоянную связь с большевистской группой в Париже, получая оттуда парт. литературу. В 1911 занимался в парт. школе под Парижем (Лонжюмо), организованной В.И. Лениным. Летом 1911 вернулся в Россию в качестве уполномоченного Росс. организационной комиссии по созыву VI парт. конференции. В янв. 1912 на VI Всероссийской. (Пражской) конференции Оржоникидзе был избран в ЦК и Рус. бюро ЦК РСДРП. Вместе с И. В. Сталиным вернулся в Петербург и был арестован в апреле 1912. Приговорен к 3 годам каторги, которую отбывала Шлиссельбургской крепости. В 1915 сослан в Сибирь, затем в Якутск на вечное поселение. После Февральской революци 1917 являлся членом ревкома, исполкома и участвовал в установлении новой власти. В июне 1917 вернулся в Петроград, войдя в Петроградский комитет РСДРП(б) и в исполком Петросовета. Был делегатом VI съезда партии. Принимал активное участие в Октябрьской революции 1917, являясь членом ВРК. Находился среди руководства войск, направленных против А.Ф. Керенского и П.Н.Краснова. В дек. 1917 был назначен Чрезвычайным комиссаром Украины, юга России и Сев. Кавказа. Во время гражданской войны находился на военной, парт. и гос. работе. Был одним из активных участников установления Сов. власти в Армении и Грузии. В 1922 - 1926 возглавлял Закавказский крайком партии, был первым секретарем Северокавказского крайкома ВКП(б). В Тифлисе пустил в ход кулаки, использовав этот "аргумент" в споре об автономизации, обвинив своих противников в "национал-уклонизме", за что был подвергнут жесткой критике Лениным. В 1930 стал председателем ВСНХ СССР, затем наркомом тяжелой промышленности, являясь членом Политбюро ЦК ВКП(б). Убежденный сторонник Сталина. Умер от огнестрельного ранения 18 февраля.1937 Официально было объявлено, что Оржоникидзе скончался от паралича сердца, фальсифицированное врачебное заключение написал Григорий Наумович Каминский — Гофман

http://www.hrono.ru/biograf/bio_k/kaminski_gn.php

— (по легенде Гофман на июньском Пленуме ЦК (1937) обратился к И.В. Сталину со словами, что "НКВД продолжает арестовывать честных людей", на что Сталин ответил: "Они враги народа, а вы птица того же полета". 25.6.1937 арестован. 8.2.1938, приговорен Военной коллегией Верховного суда СССР к расстрелу.), это же заключение подписано начальником Лечанупра Кремля И. Ходоровским, доктором Л. Левиным и дежурным врачом С. Мецом.

По версии хрущёвцев Орджоникидзе — самоубийца. Занятно, что бывший нарком НКВД Енох Гиршенович Иегуда — (Генрих Григорьевич Ягода) — 27 января 1937 уволен в запас, 29 января 1937 отстранён от должности Наркома связи и отправлен в кадровый резерв, а потом расстрелян.

Сейчас в Москве шерсть летит клочьями, клан Кагановичей рвётся к власти.

— Народные комиссары тяжёлой промышленности СССР

Орджоникидзе, Григорий Константинович

5 января 1932

18 февраля 1937

Межлаук, Валерий Иванович

25 февраля 1937

22 августа 1937

Каганович, Лазарь Моисеевич

22 августа 1937

24 января 1939

29 июля 1938 Вале?рий Ива?нович Межла?ук расстрелян.

В НКВД тоже бардак— Ежов, являясь партийным чиновником, совершенно завалил оперативную работу. Несмотря на несколько тактических успехов, уровень избирательности в репрессиях низок.

В прошлом варианте 19 ноября 1938 года в Политбюро обсуждался донос на Ежова поданный начальником управления НКВД по Ивановской области В. П. Журавлёвым (который вскоре перемещён на пост начальника УНКВД по Москве и Московской области), 23 ноября Ежов написал в Политбюро и лично Сталину прошение об отставке.

Его преемником стал Л. П. Берия, отличившийся при чистках 1937-1938 в Грузии и Закавказье, а придя в НКВД, провёл ещё с конца сентября 1938 года широкомасштабные аресты в НКВД, прокуратуре и судах людей Ежова.

Жена Ежова— Суламифь Соломоновна Файгенберг (Хаютина по первому мужу, Гладун по второму) 1926-27 годах в Лондоне вместе с мужем Гладун, работавшим вторым секретарём полпредства СССР в Великобритании. После работала машинисткой в советском торгпредстве в Берлине, откуда вернулась в Москву в конце 1928 года. Некоторое время работала в газете "Гудок", "Крестьянской газете", по май 1938 года работала редактором журнала "СССР на стройке".

Так что следователям не нужно было высасывать из пальца каналы вербовки и пути получения разведданных, способы информтеррора. Жена успела отравиться, прежде чем ребята Берии добрались до неё. Она много знала. Прискорбно, но для меня не страшно — уже давно все её связи отследили соответствующие системы.

М-да, на Родине творился ужас неопределённости. За власть боролись десятки кланов и внешних сил. Даже при всех возможностях отследить в этом управляемом хаосе кукловодов было трудно.

* * *

6-го октября лёгкая жизнь кончилась — над целью нас встретил шквал зенитного огня и десятки истребителей.

Бой моментально стал сумбурным и неуправляемым. Противник получил местное тактическое превосходство в воздухе, это сразу дало о себе знать. Мы как могли, защищали строй бомбардировщиков, им удалось с одного захода отбомбиться по основным целям и отвернуть на свою территорию отбиваясь из всех стволов. Примерно над линией фронта завязалась воздушная карусель. По радио попытался вызвать подмогу, неудачно. Всё остальное слилось в один безвременный и бессюжетный кошмар. Нас атакуют, мы атакуем, уход, отворот, доворот, плотные виражи, трассы со всех сторон. Японцы гнали нас почти до аэродрома, патроны у меня быстро кончились. Мой "Бис" заглох над плавнями уже на нашей территории, километрах в десяти от полосы. Как раз в это время у японцев стало кончаться топливо или боеприпасы, они отстали, что позволило мне "плюхнуться" в плавни у большого холма сравнительно безопасно.

Сразу после посадки набежали китайские солдаты, увидев гоминдановские бело— синие звёзды они были, как мне показалось, немного разочарованы. Ведь за взятие в плен японского лётчика, и даже его труп, полагалась премия. Как мог, объяснил офицеру, что надо сделать, и пообещал прислать машину с аэродрома

Вставший "на нос" при посадке истребитель волами вытащили на сухое место. При помощи солдат снял некоторые наиболее ценные приборы, загрузив их в присланный за мной паланкин, договорился, что китайцы вытащат машину волами к большой дороге, и в оговоренном месте замаскируют её в мандариновой роще. Взвалил парашют на спину, и пошёл, временами матерясь. С точки зрения китайцев это было невозможным поведением. Но ехать в паланкине считал ниже своего достоинства советского человека, хоть и было мне плохо после боя и всех переживаний.

До аэродрома мог бы добираться сутки, если бы не рейсовый автобус, который ходил по маршруту даже так недалеко от фронта. За несколько часов путешествия насмотрелся всякого. Раненых, лежащих на земле в придорожных "госпиталях", по грязным бинтам которых ползали огромные мухи, а запах в этих "лечебных учреждениях" валил с ног. Оборванных кули, несущих на своих плечах коромысла со стратегическими грузами для фронта. Редкие грузовики (многие— советского производства), на которых к фронту везли снабжение, а оттуда— груды обвязанных набухшими кровью и гноем бинтами раненых, и над этими машинами стоял безмолвный стон. Тощих буйволов, запряжённых в ветхие повозки на которых туда же, к фронту, везли груды мешков с рисом, корнеплоды и какие-то корзины с чем-то. Маршевые пополнения молодых испуганных солдатиков грязных от дорожной пыли, смешно торчащих тощими шеями из воротников униформы, их офицеры на рикшах, вальяжно стеками погоняющие своих "скакунов". Дорога, то пыльная от жары, то мокрая и грязная, после мимолётного дождика. Вереницы ходячих раненых, вяло хромающих в тыл, в грязных бинтах, с самодельными костылями, иногда пара легкораненых даже тащила носилки с кем-то там лежащим.

Переполненный старый лейландовский автобус проплывал мимо всего этого океана горя и боли, равнодушно поскрипывая кузовом и завывая изношенным мотором. Война всегда неприглядна, а тут, вблизи, с запахами и стонами, особо.

До аэродрома добрался в сумерках уже пешком, вызвав неподдельную радость товарищей. Новости плохи — был сбит Егор из третьего звена, он пока никак не дал о себе знать.

Был слух, что наступление на Лошань провалилось. Хуже того— новых машин на подмену не было, ремонтники не справлялись даже с заделкой повреждений после сегодняшнего боя. Вяло обсудили вылет, обговорили планы на завтра. И разошлись спать. Настроение сильно упало.

Наутро отправился на ипподром. Не на бега, или делать ставки в тотализаторе, а в реммастерские, которые скрывались под трибунами. После разговора с нашим главным инженером узнал, что свободных ремонтопригодных И-15 нет. После долгих обсуждений пришли к выводу, что можно за неделю собрать один И-16 из разрозненных остатков разных машин.

* * *

Постановление "О строительстве Уральского алюминиевого завода и Красногорской ТЭЦ"

Новый тип маслосъёмных колец

Поагрегатная отработка двигателя

На аэродроме, после ухода бомбардировщиков, стало как-то пусто и неуютно. Фронт приближался, настроение мирного населения было всё хуже. По реке через город сплошным потоком шли всевозможные судёнышки, это кормящийся с реки народ спешил уйти от войны. Если раньше казалось, что полгорода живёт на реке, то теперь у набережных заметно поубавилось лодок.

На ремзаводе тоже чувствовался упадок духа, хотя работа шла в каком-то холерическом ритме. Наши "безлошадные" техники трудились не покладая рук, стремясь восстановить хоть что-то до лётно— пригодного состояния.

Тот И-16, который с горя взялись восстанавливать для меня, на деле был сборищем частей от нескольких разбитых и разбомбленных самолётов. Фюзеляж от "тип 10" совершившего неудачную посадку на брюхо. По хвостовой части, через всю толщу "скорлупы" шла знатная трещина, обнажая деревянную суть конструкции, центроплан немного деформирован, консоли от двух разных машин, обе вызывали некоторое сомнение в прочности лонжеронов. Оперение залатанное. Вооружение— три ШКАС, центральный установлен при ремонте. Бронеспинка— заводская, радио ставить не имеет смысла. Зашивка консоли крыла дюралем произведена нами при ремонте по верхней поверхности до элеронов. Использованы полосы американского дюраля толщин примерно 0.5, 0.8 и чуть больше одного миллиметра толщины на разных участках. Отбортовка внутрь стыков создаёт дополнительную жёсткость. Каждая консоль потяжелела почти на 10 кг. Фюзеляж после ремонта тоже не полегчал, ремонтный винт нельзя назвать идеальным. Мотор М-25В почти новый, только с парой осколочных щербин на оребрении цилиндров. Обшивка нижней поверхности плоскостей — обычная обтяжка полотном.

Китайские ремонтники работали как стахановцы. В этом нам очень помогло одно странное наше изобретение — Наградные письма домой. Дело в том, что в Китае очень сильны семейные ценности. Китайцы очень чтут Предков, помнят их поимённо, хранят дома семейные хроники за пару тысячелетий, и очень любят всевозможные реликвии. Нечто вроде наших "Почётных грамот" для них — не просто награда, а некий артефакт, мистически поднимающий честь всей семьи. Пользу из этого мы стали извлекать сразу после прибытия нашей группы в Китай. Ещё в Ланьчжоу мы несколько раз поощряли отличившихся китайских солдат и техников на аэродроме подобным образом, а тут, в Ухани, дополнили подобный способ поощрения наградными фотографиями — у знамени, у самолёта, с оружием в составе подразделения. Письма писали, естественно, иероглифами, согласовывая текст с китайским руководством. В городе у каллиграфа перепечатывали их на специальный шёлк посредством местного аналога печатной машинки. Сама эта "машинка"— зрелище не для слабонервных. Помещение напоминающее невероятно тесную типографию, в ней наборные кассы, имеющие около двадцати тысяч ячеек. Кроме основного печатника там работает три— четыре мальчика— подмастерья. Они из печаток с нужными иероглифами набирают столбцы, устанавливают их в специальную машину и отпечатывают оттиск на шёлке. Всё это в шуме, суете и вечном аврале. Старик— каллиграф в углу дописывает некоторые редкие иероглифы вручную, другой старик, ветхий и седой как лунь, украшает текст согласованными рисунками мифических существ и ритуального оружия. Стоили такие письма недёшево, но морально— психологический результат от них очень ощущался.

Отношение к русским добровольцам у простых китайских солдат и до того было какое-то восторженное. Так смотрят на волшебников из детских сказок. Для забитого, часто неграмотного, полуголодного китайского солдата мы были как свет в окошке. Для простых китайцев было трудно поверить, что может быть офицер, который не ворует солдатский рис, который воюет за Китай, а не за деньги, который не бьёт солдат палкой, самосовершенствуется в военном деле, отдаёт осмысленные приказы, думает о том, как солдат сможет их исполнить. Офицер, который не проводит ночь в публичном доме за пьянкой, а пытается планировать боевые действия с наименьшими потерями. Кто не разворовывает солдатское жалование. Не продаёт военные тайны японцам...

Китай с конца XIX века вёл одну за другой неудачные войны, народ устал от них, разуверился в любой форме власти. А тут для них был лучик надежды. Есть народы и общественный строй, где всё иначе. В Китае многие знали философию Конфуция, где краеугольным камнем было учение о "Достойном человеке". За века беспросветного управленческого бардака китайцы стали считать, что конфуцианство — невозможная сказка. А тут пришли люди, которые пели: "Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!"... И делали.

Когда через день привезли, наконец, мой "чиж", стало понятно, что скоро ему не летать. Забитый илом двигатель, смятый винт, поломанное нижнее левое крыло, дырки от пуль, смятые при перевозке рули на оперении. Досталось машине.

На ремонт назначили старшего техника из безлошадных. С запчастями плохо, подвоз почти прекратился. Хорошо хоть исполнительные китайцы часто привозят упавшие где-то самолёты. Обычно их привозили на маленьких баржах по реке, на буксире за невообразимо ветхими катерами. Почти на руках дотаскивали до ремзавода. На территории ипподрома грудами лежали битые самолёты— наши и японские. В этих грудах рваного дюраля, дерева и стали копались все свободные рабочие. Из двух— трёх битых в хлам машин иногда умудрялись собрать что-то боеспособное.

В городе упаднические настроения, люди бегут на запад, от войны и неустроенности. На дорогах вереницы повозок, пешие беженцы с немудрёной поклажей на тачках или наплечном коромысле.

Когда на аэродромную проходную с запиской ко мне прибежал "бой" из города, то даже не понял, чего ждать от встречи со знакомым по недавним событиям ювелиром. Он установленным образом обращался с предложением о встрече. Может, нашёл что-то новое?

Дойдя до лавки ювелира увидел картину— бродячий даос скромно сидел на циновке во внутреннем помещении. Был он стар, обычная для Китая реденькая бородёнка украшала его морщинистое лицо. Въевшаяся пыль дорог не делала его одежду видимо грязной, подавляющим ощущением от первого же взгляда на этого старца была Мудрость.

Ювелир многословно и суетно поздоровался со мной и попытался как-то оправдаться. Даос остановил его движением руки. Повисла тишина. Я беззастенчиво разглядывал эту редкую птицу. Бродячий "Учитель Мудрости", не один из многих притворяющихся таковыми, а настоящий. По его ауре можно было составлять описание "Совершенного человека". Этот старец пережил невообразимые битвы с собственными недостатками, слабостью, ленью, мелкими человеческими страстишками и большими заблуждениями. Острый, ясный ум, непреклонная воля — таких людей я тут, в Китае, еще не встречал. Интересно, о чём будет разговор?

Как и следовало ожидать, общение началось с осторожно— вежливого прощупывания. Впрочем, ряд навыков работы с праной выдавали его с головой, он, конечно, владел техниками "Пути" (наследие "единички" за прошедшие 38 веков расползлось по миру), но открытая настежь Сахастрара выдавала его принадлежность к "четвёрке", только в том ЭК так смело работали с Бесконечностью.

Вежливо поздоровался:

-Хай Ясса!

Получил положенный ответ. А потом пошёл долгий вдумчивый разговор. Его "скрытый язык" очень архаичен, произношение— не сразу поймёшь. Но сколько же я сам на нём не говорил?

От нашего разговора был неожиданный толк— помимо сложных философских материй обсудили дела насущные. Наши военные усилия часто были тщетны от убогости нашей разведки. А даосы обладали огромной и разветвлённой сетью сбора и распространения сведений. Выйти на неё, а тем более, получить в своё распоряжение— эта цель стоила усилий...

* * *

Военная академия механизации и моторизации РККА — очень интересное заведение. Сама постановка вопроса— научное планирование механизации армии, в такой полуаграрной стране, каковой, несомненно, был СССР начала тридцатых — говорит о многом.

Правда, разрушительное наследие "великого вооружателя" Тухачевского, очень сказывается. Но есть и тут замечательные люди.

Есть вещи очевидные, неоспоримые. Потому, когда в той ещё жизни слышал о "гениальном провидце" Тухачевском, был у меня только один вопрос — а что он сделал гениального? Придумал "универсальные" пушки, равно малопригодные для всех нужд, тяжёлые, ненадёжные и дорогие? Закрыл миномётное КБ? Разогнал КБ Петропавловского и выдвинул Кручевского? Или провалил программу перевооружения танковых частей? Это ведь элементарный вопрос. Во Франции примерно в то время, когда в СССР провалили программу создания Т-19, был создан аналогичный танк D1 (фр. Char de bataille D1) Бронирование 30 мм. Серийно выпускался в 1932-1935

D1B — основная производственная модификация, с 47-мм пушкой SA34, увеличенным бронированием и более мощным двигателем. Машина считалась неудачной, заказали 100 экземпляров.

в 1935-36 гг. приняты на вооружение:

1)http://ru.wikipedia.org/wiki/R35

Лёгкий танк сопровождения R 35 (фр. Char lИger d'accompagnement R35) французский пехотный танк 1930-х годов. Разработан в 1934-1935 годах для замены устаревшего FT-17 в роли танка сопровождения пехоты. За время серийного выпуска в 1935-1940 годах выпущено 1630 единиц.

Машина удалась, хорошая противоснарядная броня и подвижность, французы широко поставляли её на экспорт, немцы тоже её оценили и приняли на вооружение. Она воевала до конца войны, хотя два человека экипажа уже считалось недостаточно.

2)Гочкисс H35 французский лёгкий танк поддержки кавалерийских соединений (пехотный танк). Создан

фирмой "Гочкисс" в 1934 году и был предельно унифицирован с танком R 35, отличаясь от последнего в основном лишь двигательной установкой и подвеской. В ходе серийного производства, с 1935 года и до капитуляции Франции в 1940 году, было выпущено около 1000 танков этого типа в нескольких модификациях.

3) Лёгкий танк сопровождения FCM 36 французский танк. Разработан в 1934 году для сопровождения пехоты. В массовое производство танк не пошёл, было выпущено всего 100 единиц в 1936 году.

Пожалуй, самым удачным французским танком оказался средний SOMUA S-35, но это другая категория

Англичане создали

Пехотный Mk I, "Матильда" британский средний пехотный танк . Чаще всего называется "Матильда I", чтобы отличить от более распространённого танка Mk II "Матильда II", обычно именуемого без цифрового индекса. "Матильда I" была разработана в 1935-1936 годах фирмой "Виккерс" и предназначалась для поддержки пехоты. За время серийного производства, с 1937 по 1940 год, изготовлено 139 экземпляров.

В 1936 создаётся пехотный танк "Валентайн".

Все эти машины имели противоснарядную броню 40-65 мм. , что делало их устойчивыми на поле боя. Даже чехословацкий LT vz.35 созданный в том же 35-м году имел лоб корпуса в 25 мм., впоследствии доведённый до 50 мм.

Таким образом зарубежные конструкторы признали роль противотанковой артиллерии, появившейся ещё в конце Первой мировой, все ориентировались на немецкую 37-мм пушка обр. 18. В СССР принята на вооружение 37-мм противотанковая пушка образца 1930 года "1-К", с бронепробиваемостью 30 мм. имевшую немецкий аналог.

Почему же в СССР "гений" Тухачевский ратовал за тонкобронные английские Виккерсы? И почему разработка танка "126СП" при нём почти не шла?

http://bdsa.ru/images/stories/ttd/tank/t_50_3.jpg

А может, не он? А кто? В 1931 г. Он назначен начальником вооружений РККА, именно тогда был странный конкурс, когда при сравнительных испытаниях "Виккерса Е" с опытным Т-20 победил Т-20, а на вооружение приняли "англичанку".

Затем зам. Председателя Реввоенсовета СССР, зам. наркома по военным и морским делам (с 15.03.1934 — наркома обороны). В феврале 1933 г. награждён орденом Ленина, в ноябре 1935 г. Тухачевскому присвоено высшее воинское звание — Маршал Советского Союза, а в апреле 1936 г. он назначен 1-м заместителем наркома обороны. Ратовал за производство ста тысяч танков в год (примерно столько произвели за войну), массовую замену всей артиллерии динамореактивными (безоткатными пушками) и пр..

.

12 апреля 1937 года во вскрытой чекистами японской дипломатической почте военный атташе Японии в Польше отчитывается об установлении связи с Тухачевским. Понимающему достаточно.

Однако, несмотря на устранение Тухачевского, дело перевооружение стоит на месте. Заводы гонят в устрашающих количествах совершенно устаревший Т-26, который, по словам полковника Мостового "был проклятьем советских танкистов, танк выпускали в огромных количествах, несмотря на тонкую броню и слабый двигатель". Даже обзорная (иначе говоря— командирская) башенка, бывшая на Т-18, исчезла с советских танков "иноземной" генерации— БТ и Т-26.

Потому пущен "пробный шар" — проект "Танк 030". Делали его курсанты ВАММ под идеологию дешёвого современного лёгкого танка. За основу взят корпус, аналогичный спроектированному позже Малоштановым корпусу для Т-60 Простой сварной корпус с рубкой мехвода смещенной к борту и классической компоновкой. Дизель В-3 (четырёхцилиндровая обрезка одноблочного мотора В-6 на базе В-2) первоначально в 120, а после форсирования 150 л/с, с форсуночным коробом предстартового подогрева установлен как на Т-18 — сзади поперечно, в составе моторно— трансмиссионного моноблока. В системе охлаждения применён эжективный короб. КПП планетарная высокооборотная, планетарные механизмы поворота, ведущие звёздочки в корме. Подвеска первоначально типа Т-26, потом торсионная, четыре опорных катка на борт на первом варианте, в серии будет пять, башня аналогична башне от Т-80 обр. 43,

http://armor.kiev.ua/Tanks/WWII/T80/t80.php

вооружение 45 мм. пушка 20К обр. 32-36, бронирование: лоб корпуса и башня 30 мм. (эта толщина проката имеется в наличии, потом предполагается добронирование до 45 мм.) с рациональными углами наклона, борта противоосколочные 20 — 30мм., большей частью вертикальные. Гусеница мелкозвенчатая, предложен даже резино— металлический шарнир. Обзорности из танка уделили особое внимание, помимо командирской башенки и хорошего обзора из рубки мехвода, башнёр получил три смотровых прибора Гунляха.

Цель проекта— посмотреть кто и как будет его тормозить. Вот тут — просто праздник! Вылезли все — зальцманы, гинзбурги, халепские, и сам Микоэл Каганович... И не только они, сколько же ревнителей бесполезности? А точнее — вредителей.

Двухтактный дизель 4/8

В запасниках Академии в Монино жил— был один артефакт.

В августе 1879 года в Петербурге на заседании кружка первых русских энтузиастов воздухоплавания капитан, инженер и изобретатель Огнеслав Стефанович Костович (венгерский серб по происхождению, дворянин, переселился в Россию после русско-турецкой войны) продемонстрировал чертежи изобретенного им дирижабля жесткой системы и 80-сильного двигателя к нему. Это был проект бензинового карбюраторного восьмицилиндрового двигателя внутреннего сгорания с водяным охлаждением http://radio73.livejournal.com/95396.html

Его "изюминкой" стало наличие в каждом цилиндре двух поршней, работающих навстречу друг другу. Это позволяет для двигателя иметь высокую приемистость и удельную мощность, характерную для "короткоходных" моторов, вкупе с хорошей экономичностью длинноходных малооборотных газовых машин. Тема нашла продолжение в 1915 году в двигателе АМБС. Нужный энтузиаст архивных поисков нашёл исторические материалы, потом они попали к задорным студентам — двигателистам, и вот готов проект модного двухтактного дизеля с совершенно новой схемой. Правда, вместо громоздкой рычажной системы установлена пара синхровалов, новая топливная аппаратура отличается технологичностью. Четырёхцилиндровый восьмипоршневой дизель 10 литрового рабочего объёма размерностью 15/18 мощностью 150 л.с., охлаждение воздушное. Заявленное назначение — ремоторизация парка Т-26. Очень занятная штука. И своевременная— немецкая фирма ЮМО уже сделала на аналогичном принципе свой авиадизели ЮМО-205 установленные на бомбардировщике Ju 86. Однако еще раньше в ЦИАМ-е испытывался Jumo 4 — непосредственный предшественник Jumo 205: "Закупленный и испытанный в ЦИАМе 2-тактный авиадизель ЮМО-4 фирмы "Юнкерс" подтвердил огромные трудности, связанные с доработкой и освоением в производстве такого типа двигателя"

Чрезвычайно сложная и богатая шестерёнками конструкция этого продукта сумрачного тевтонского гения могла угробить всё дело. Замена оравы шестерёнок на пару синхровалов при удачной компоновке и простой топливной аппаратуре позволили сделать вполне надёжный мотор. Только вот найти завод для его производства не удалось — в СССР было плохо со свободными мощностями.

Конкурс на создание автоматического карабина под "промежуточный" патрон выиграл карабин Симонова. Конструктор только в этом году проигравший конкурс на самозарядную винтовку сумел учесть уроки своей АВС-36. Простая и дешёвая машинка вобрала в себя всё лучшее от надёжнейшего "Саксаула"..

http://world.guns.ru/rifle/rfl01-r.htm

Турбины Люльки

В начале 30-х годов группа инженеров Военно-воздушной академии имени

Н.Е.Жуковского под руководством профессора В.В.Уварова работала над

газотурбинные двигатели. В это время несколькими конструкторскими группами

в Москве, Ленинграде и Харькове было поручено спроектировать паровые

авиационные турбины для больших самолетов, разрабатываемых А.Н.Туполевым.

Попытка применить в авиации паровые турбины вызвалась тем, что возможное

использование пара в качестве рабочего тела и его дешевизна на первый

взгляд сулили легкость, экономичность и простоту. В Харьковском авиационном

институте (ХАИ) проектировалась авиационная паровая турбина, а также

конденсатор для охлаждения и преобразования в воду пара, отработанная

самолетной установкой. Однако если проектирование турбины осуществлялось

более или менее успешно, то с преобразователем пара в воду дела обстояли

иначе. Большое лобовое сопротивление радиатора этой установки сводило на

нет экономические преимущества всей установки перед авиационными дизельными

установками. Объем конденсатора получался чрезмерно большим.

в дальнейшем

пришлось отказаться в схеме силовой установки от пара и перейти к чисто

газотурбинному двигателю. Это произошло в 1937 году.

В 1937 году в Харьковском авиационном институте A.M. Люлька с небольшой группой инженеров разрабатывает проект турбореактивного двигателя ХАИ-2, а затем и проект двигателя РД-1. В 1938 году работы по ТРД были сконцентрированы в Ленинграде в СКБ-1 на Кировском заводе, куда из Харькова переехал A.M. Люлька с группой единомышленников инженеров-разработчиков проекта: Козловым, Тарасовым, Бутырским и Лозино-Лозинским. http://www.avia.ru/photo/saturn/page2.shtml http://im4-tub.yandex.net/i?id=106667255-12

В 38 спроектирован двухконтурный ТРД Люльки.

Совсем новым стало создание КБ по ТРД с центробежным компрессором, с этой целью через коммунистов организовал утечку по работам Уиттла

Проектирование двухосного многоцелевого армейского вездехода ГАЗ-63 началось еще в апреле 1938 года.

В марте 1939 года и декабре 1940 года было изготовлено два опытных двухтонных грузовика ГАЗ-63. Одновременно к производству готовились полноприводные машины ГАЗ-62 (первый с таким названием, отличавшийся от ГАЗ-63 колесной базой) и их трехосные модификации колесной формулы 6x6 — ГАЗ-33 (первый с таким названием) и ГАЗ-34. Все машины имели шариковые шарниры равных угловых скоростей типа "Рцеппа", раздаточную коробку со встроенным демультипликатором, новый шестицилиндровый двигатель ГАЗ-11 в модификациях мощностью 85 и 76 л. с. http://heavytruck.narod.ru/Gaz/Ind.files/01.jpg

http://legion.wplus.net/guide/army/tr/gaz63.shtml

Был предложен безкапотный вариант компоновки, велась доработка мотора с антидетонационной камерой сгорания.

ПАЗ ЗИС— 151 и БАВ

Куйбышевский дублёр ЯАЗа ЯГ-7

КАМАЗ

Ростислав Алексеев— подводные крылья

Нов автозаводы— Ульяновск (ЗИС-32Ф), Наб. челны, Миасс (строительство на базе авиабомбового завода N316), Жигули, Ижевск, Кутаиси— сбор. Газ-М . На ГАЗе Виталий Андреевич Грачёв ГАЗ-64, ЗИС-15 + БТР-152, , ГАЗ — 63 под видом ГАЗ-51 + БТР-40,

ЗИС-22 — после первых же неприятностей на полигоне с проскальзыванием пневматиков по резинотканевым гусеницам группа курсантов ВАММ под общим руководством Бориса Георгиевича Вершинина предложила изготовить тележки с механическим зацеплением. Осенью 1938г. тележки были изготовлены на московском заводе N37. Гусеничная лента— металлическая, мелкозвенчатая, с резинометаллическими шарнирами и возможностью установки на выбор, шпор или асфальтоходных башмаков. На втором варианте использовали блокируемый дифференциал в комплекте с бортовыми фрикционами, что заметно повысило маневренность, но показало недостаточную прочность конструкции и мощность двигателя. При сравнительных испытаниях поздней осенью ЗИС-22 с серийным ЗИС-5 оснащённым этими тележками подтвердился правильный подход слушателей академии. Но! Иногда для дискредитации той или иной идеи нужно сделать идеально совершенное воплощение этой идеи в жизнь. Если в прошлом варианте ЗИС-42 появился только во время войны,

а его эксплуатация была проанализирована только в военное время, то тут нужно было "протолкнуть" эволюцию системы представлений автомобилестроителей. Как результат очень большой работы в сознании ряда советских руководителей — конкурс осени 1938 года, на котором ЗИС-5ВАММ конкурировал с НАТИ К-2 (полноприводным) и новым "меланжем" ЗИС-63П (ЗИС-36) — трёхосным автомобилем на базе ЗИС-6 с передним приводным мостом от ЗИС-32, оснащённым ШРУС "бендикс-вейс", новым двигателем ЗИС-120 укомплектованным опытным карбюратором "ниспадающего потока" и силуминовой головкой блока с антидетонационной камерой сгорания.

На базе К-2 сделали ЗИС-32 http://denisovets.narod.ru/zil/zilprototips/ZIS32.jpg

ЗиС-63П можно считать аналогом ЗиС— 151 http://denisovets.narod.ru/zil/zilpages/zis151.html

http://denisovets.narod.ru/zil/zilprototips/ZIS151-1.jpg

По сост. На 1 мая 1945г. В РККА было 664.5тыс. авто, из них 58.1% отечественных, 32.8— ленд-лиз,. 9.1% (примерно 60.5 тыс) — трофейные. К началу войны в СССР было порядка 805 тыс. автомобилий, потери составили 420 тыс, по лендлизу поставили ок. 400 тыс, ЗИС-5В произвели 98 тыс. (РеИ)

Бывало, два-три дня идет дождь, после которого знакомый и облетанный район становится неузнаваемым. На месте огородов и рисовых участков разлиты озера. Привычного рельефа местности как не бывало. И если в это время откажет мотор или кончится горючее, то произвести благополучную посадку очень мало шансов

Привет, Starik. Ваш последний визит: Сегодня 13:55:07.

" В ВИХРЕ ВРЕМЕН " Информация

— Информация

На этом форуме Вы в черном списке (забанены администратором или модератором Cobra). Время действия Вашего бана истекает вчера. Забанивший Вас администратор или модератор оставил следующее сообщение:

за рекламу нацистских сайтов — вечный бан

6 окт 2010 этому иудо-наци не понравилась ссылка на сайт ревизионистов http://www.demushkin.com/revisio/

В октябре 1938 года завод представил чертежи и макеты двух разработанных согласно решению комиссии АБТУ вариантов: колесно-гусеничного А-20 и гусеничного А-20Г, которые были рассмотрены Главным военным советом РККА 9 и 10 декабря 1938 года. Рассмотрение их Комитетом обороны СССР в свою очередь состоялось 27 февраля 1939 года. Оба проекта были утверждены, а заводу предложили изготовить и испытать опытные образцы танков А-20 и А-32 (такой индекс к тому времени получил А-20Г). Имеющийся на испытаниях Т-29Д сочли совершенно устаревшим и не отвечающим современным требованиям. Комиссия подтвердить свои слова фактами не смогла, требование уничтожить опытный образец вызвало внимание со стороны НКВД к нескольким влиятельным лоббистам.

* * *

Работы по восстановлению И-16 продвигались хорошо, за неделю удалось практически из хлама собрать истребитель. http://i16fighter.narod.ru/constr/m25.jpg

Но ведь надо ещё на нём научиться летать!

УТИ-4 был у китайцев, но получить его оказалось невозможно. Пришлось, используя бардак в управлении и всеобщую безответственность, выполнять тренировочные рулёжки под видом обкатки и регулировки мотора и шасси.

На аэродроме и в городе всё больше упаднических настроений. Предложенную мной эвакуацию неисправной техники с аэродрома выполняют "спустя рукава", китайцами овладела нехорошая апатия. В городе примерно то же, в "международном сеттльменте" либо бегство, либо попытки выслужиться перед грядущими хозяевами. Зайдя как-то в знакомый русский магазин застал там спор— "Что делать, куды бечь?". Присутствовали несколько купцов и поп из местного храма.

Ко мне немедленно пристали с расспросами. Честно сообщил, что город падёт в ближайшее время. В общем хоре растерянных и испуганных голосов диссонансом прошло замечание попа:

-А чего вы хотели, если безбожники защищают город, то Господь не хранит его!

Прозвучало это дико, так что счёл нужным возразить:

— Не знаю, когда это ваш господь хоть что-то путное сделал, али был кому-то, кроме его богоизбраных, благодарен.

— Неисповедимы пути Господни...— затянул поп. Пришлось перебить:

А вам я бы посоветовал молчать. Ведь в прошлую войну русских с японцами всё время везение и удача была не на стороне православного воинства... Хоть сто миллионов русских молились, но молитвы двадцати миллионов японцев лучше доходили до нужных ушей. Видимо, путь там короче!

— Ибо грешны они были... — начал поп.

— Мы, коммунисты, японцев при Хасане побили, несмотря ни на что, и ещё побьем. Безо всяких господей ваших. Или господь ваш русских ненавидит, а жидов — банкиров ту войну разжигавших любит!? — закончил я за него.

Ох, как он взвыл! Дальнейшая перебранка, на мой взгляд, для ушей присутствующих молодых девушек была не предназначена. Но пришлось. Поп верещал о предательстве большевиками России за японские и немецкие деньги, пришлось ему напомнить, как церковь отреклась от царя в феврале 17-го, и приветствовала проанглийский переворотчиков Керенского. Поп верещал об убийстве жидами— большевиками русского духа, пришлось ему посоветовать припомнить национальность всех апостолов, и попросить назвать среди них русских. А так же предложить обратиться к престолу Царя над царями Земными И. Христа с предложением прекратить эту войну. Поп взъярился, хамел матерно, грозил всеми карами египетскими, и обещал, что объединённое Божьим промыслом крестное воинство ещё придёт на Русь, и освободит от большевистской заразы. Мне тут же вспомнился "крестный ход" от Бреста к Москве, который в пошлом варианте истории устроили верные А. Гитлеру христиане всей Европы. Вспомнились сытые и тупые морды вот таких вот паразитов на народном горе жирующих, что радовались этому приходу всемирной саранчи. Неужели и тут будет так? Ненависть! Мои глаза смотрят на попика, как на клопа под сапогом. Он это чувствует и замолкает. Все думают, что я его сейчас пристрелю или забью ногами, в неожиданном прозрении все присутствующие уже считают это неизбежным. Но вместо этого я читаю по памяти то, что этим знать не стоит:

КОММУНИСТЫ, ВПЕРЕД!

Есть в военном приказе

Такие слова,

На которые только в тяжелом бою

(Да и то не всегда)

Получает права

Командир, подымающий роту свою.

Я давно понимаю

Военный устав

И под выкладкой полной

Не горблюсь давно.

Но, страницы устава до дыр залистав,

Этих слов

До сих пор

Не нашел

Все равно.

Год двадцатый,

Коней одичавших галоп.

Перекоп.

Эшелоны. Тифозная мгла.

Интервентская пуля, летящая в лоб,-

И не встать под огнем у шестого кола.

Полк

Шинели

На проволоку побросал,-

Но стучит над шинельным сукном пулемет.

И тогда

еле слышно

сказал

комиссар:

— Коммунисты, вперед! Коммунисты, вперед!

Летним утром

Граната упала в траву,

Возле Львова

Застава во рву залегла.

"Мессершмитты" плеснули бензин

в синеву,-

И не встать под огнем у шестого кола.

Жгли мосты

На дорогах от Бреста к Москве.

Шли солдаты,

От беженцев взгляд отводя.

И на башнях,

Закопанных в пашни "KB",

Высыхали тяжелые капли дождя.

И без кожуха

Из сталинградских квартир

Бил "максим",

И Родимцев ощупывал лед.

Вот тогда

еле слышно

сказал

командир:

— Коммунисты, вперед! Коммунисты, вперед!

Мы сорвали штандарты

Фашистских держав,

Целовали гвардейских дивизий шелка

И, древко

Узловатыми пальцами сжав,

Возле Ленина

В Мае

Прошли у древка...

Под февральскими тучами

Ветер и снег,

Но железом нестынущим пахнет земля.

Приближается день.

Продолжается век.

Индевеют штыки в караулах Кремля...

Повсеместно,

Где скрещены трассы свинца,

Где труда бескорыстного — невпроворот,

Сквозь века,

на века,

навсегда,

до конца:

— Коммунисты, вперед! Коммунисты, вперед!

No Александр Петрович Межиров

Лучше бы я его ударил, забил ногами, разбрызгивая холодеющую кровь по чистеньким прилавкам магазина. Этим бы я сразил тут присутствующих меньше. Даже князь стоял с открытым ртом и обалдевшим взглядом.

* * *

По делам зашёл к Сунь Мэйлин, было много неотложных вопросов, но встреча очень быстро завершилась в её постели. Ненасытная увядающая женщина, уставшая от одиночества, потерявшая веру в себя и окружающих... На жарком шелке огромного ложа ласкаю её истомившееся в небрежении одиночества тело. Её глаза закрыты, шум города не проникает сквозь сад и окна, но видно, что она хочет уйти от этой суеты, от войны и постылого существования. Совсем не так она представляла себе свою жизнь владычицы Китая. Одичалый галоп времени в крови и предательстве вымотает душу кому угодно. Она выговаривается, и сколько горечи в её словах... И какая-то детская обида, непонимание... Почему?— вот её вопрос. Почему её предают генералы. богатеи..? Поправляю — не её, а Китай... Ей как-то всё равно. Она не может понять, в её картину мира это не вписывается. У неё истерика, и она изливает душу. Временами — очень познавательно.

Заодно — решил вопрос с Фаиной Вахревой, удалось организовать невинный повод для встречи и передачи письма "от тётки".

Удавить клан Ландау, или в 31-м?

Пенициллин

21-ю годовщину Великой Октябрьской социалистической революции мы праздновали на аэродроме близ Чжицзяна в пров. Хунань. Аэродром создавался наспех, не был даже как следует укатан; в любой дождь он выходил из строя. Наше перебазирование было вынужденным — после взятия Уханя японцы подвергали непрерывным бомбардировкам аэродром в Хэнъяне, где мы дислоцировались до этого. Налеты на Хэнъян осуществлялись под прикрытием японских истребителей, которые базировались теперь на уханьском аэродроме.

...Чэнду — столица пров. Сычуань. Это одноэтажный город с множеством магазинов, лавчонок, харчевен. Центр его довольно чист, окраины бедны и грязны. Здесь имелся университет. Иностранных сеттльментов в городе не было. В одном из кинотеатров в то время демонстрировался кинофильм "Мы из Кронштадта", Успех картины был исключительный, так как она отвечала патриотическому настрою китайского народа. Фильм всегда шел при переполненном зале и сопровождался бурными аплодисментами публики.

в 20-х числах октября 1938 г. по вызову Г. И. Тхора Слюсарев прибыл на аэродром Ханькоу на самолете СБ. Здесь авиация уже не базировалась, фронт проходил в 10-15 км от города, только несколько самолетов находилось в ремонтных мастерских. Со мною был летчик П. Вовна и штурман Рубашкин. Они должны были отогнать отремонтированный самолет СБ на нашу базу в Хэньян. Получив задание на очередные вылеты, мы отравились на аэродром. Как только подъехали к стоянке, был объявлен сигнал воздушной тревоги. Мы запустили моторы и стали взлетать, а в это время японцы уже начали сбрасывать бомбы на аэродром. Чтобы избежать атаки их истребителей и взрывов бомб, мы, не набирая высоты, на расстоянии 3-5 м от земли, отошли от Ханькоу и взяли курс на базу. Когда мы по тревоге вылетели из Ханькоу, к нам пристроился на самолете И-16 летчик Е. Орлов, который также выходил из-под удара. До оз. Дунтинху погода была сносная, но у р. Сянцзян появилась низкая облачность, переходящая в сплошной туман.

К декабрю 1938 г. наши отношения с высшим китайским командованием стали ухудшаться.

Мы заметили, что китайский обслуживающий персонал сменился, в столовой появились другие повара и официанты. Питание ухудшилось. На наши вопросы мы часто не получали ответа. Нам было порекомендовано пореже выходить из общежития, особенно вечером. В городе разрешалось появляться только по три-пять человек.

...В первой половине февраля 1939 г. новая группа китайских курсантов (примерно 120 человек) выстроилась в парадном строю по случаю выпуска и присвоения воинских званий. Присутствовал представитель Авиационного комитета, а также советник по авиации Г. И. Тхор. По окончании церемониала китайские начальники приветствовали Григория Илларионовича и, судя по всему, выражали удовлетворение в связи с выпуском авиаспециалистов, которым предстояло работать на самолетах СБ.

Часто во время налетов японская агентура на земле обозначала цели, поджигая какой-нибудь жилой дом вблизи объекта или разводя костры и сигнализируя батарейными ручными фонарями. Так было во время налета в ночь с 8 на 9 октября 1938 г. на хэнъянский аэродром, где мы базировались. При под ходе японских бомбардировщиков диверсанты подожгли склад войскового обмундирования. Поджог был произведен во время боевой тревоги, когда солдаты и население ушли в горы (в то 'время в Китае не было бомбоубежищ). Склад находился вблизи аэродрома и был удобным ориентиром для бомбардировщиков. Пожар длился с 23 до 3 часов ночи, так что все три группы японских бомбардировщиков успели прицельно отбомбиться.

Кроме того, китайские прожекторные части обычно слишком рано включали прожекторы, обозначая площадь аэродрома. Но несмотря на шпионаж и все недостатки в организации ПВО, противник особых успехов не достиг. Аэродром все время функционировал, хотя японцы бомбили его три ночи подряд (8-11 октября).

Было повреждено шесть самолетов СБ, из них через день было отремонтировано три самолета, через два дня введены в строй остальные; один самолет-истребитель был сбит в воздушном бою (летчик погиб), был сожжен на земле один наш самолет, разрушено 10 домов на окраине города, убито около 60 человек мирного населения.

В общей сложности на протяжении этих трех ночей в налетах участвовало 69 японских двухмоторных бомбардировщиков, было сброшено до 50 т бомб. Китайцы сбили четыре бомбардировщика, погибло 27 человек летного состава, один японский летчик был взят в плен. Качество бомбометания у японцев было очень низкое. Все зависело от ведущего. Самостоятельное прицеливание каждого экипажа не практиковалось. 60-70% всех бомб было сброшено с недолетом. Процент осколочных бомб был невелик, а фугасные поражали цель лишь при прямом по падании.

. В его кабинете присутствовал главный советник по вопросам использования советских летчиков-добровольцев в Китае Павел Васильевич Рычагов, который руководил всей их деятельностью. Это был крепыш, невысокого роста, богатырского телосложения, со смелыми, немного навыкате глазами. Слава о нем пошла с тех времен, когда он сражался с фашистами в Испании. Этому человеку посвятил не один свой очерк журналист Михаил Кольцов. В декабре 1937 г. его избрали депутатом Верховного Совета СССР" П.В. Рычагов одним из первых попросился воевать в Китай.

Здесь же находились военный комиссар А.Г. Рытов и П.Ф. Жигарев.

очередной группе советских летчиков-добровольцев, возглавляемых Т. Т. Хрюкиным

Несмотря на все предупреждения 22 октября 1938 японский морской десант, доставленный на 12 транспортных судах под прикрытием 1 крейсера, 1 эсминца, 2 канонерок и 3 тральщиков высадился по обе стороны пролива Хумэнь и взял штурмом китайские форты, охранявшие проход к Кантону. В тот же день китайские части 12-й армии без боя оставили город. В город вошли японские войска 21-й армии, захватившие склады с оружием, боеприпасами, снаряжением и продовольствием.

С интересом посмотрел, как это было сделано— китайский генералитет через "международные" банки получил небольшие взятки, и обещания дать больше после дальнейшего сотрудничества. На дураках воду возят, им как всегда большей части взятки не видать, потребуют ещё услуг. А "коготок увяз всей птичке пропасть!" — по такой схеме транснациональные корпорации поддерживали японскую агрессию. Китайские генералы и политики, чьими руками загребали жар, выглядели на этом фоне сущими идиотами. Стало ясно— без правильно поставленной пропаганды лживости "запада", и без тщательных, безжалостных казней дурачков, которые на эту западную приманку попались, элиты всего мира будут по-прежнему предавать свои народы, большинство даже не за "стеклянные бусы и огненную воду", а за лживые обещания их дать. Печальная история Николашки Гольдштейна— Кровавого, которого не спас даже родной кузен (работавший в Англии королём) мало кем осознаётся как обычная манера поведения этих нынешних "финансовых хозяев мира". По этой же схеме "Запад" обзавёлся почти всеми своими колониями. "Запад" вырос на антикоммунизме. На отколе элит от народов и превращения их в оккупационную администрацию, за века эта технология достигла совершенства.

Правда, заранее к Кантону были переброшены наши бомбардировщики, они, противодействуя десанту, отметились в этот раз потоплением японского крейсера "Идзумо", чем немного "смазали" японский успех. Старый крейсер, получив несколько бомб, взорвался на ходу — видимо сдетонировали боеприпасы в носовой башне ГК.

Это показало, с одной стороны, уязвимость кораблей от авиации, но с другой — было воспринято как признак совершенной устарелости кораблей "цусимской" эры.

Цусимский недобиток "Идзумо" с 1932. — флагман флота, действующего в Китае.

Только чудом патриотизма рядовых китайцев (и советской помощи) за первый период войны японская армия, несмотря на частные успехи, не смогла достигнуть главной стратегической цели — уничтожения китайской армии. Вместе с тем растянутость фронта, оторванность войск от баз снабжение и возрастающее китайское партизанское движение ухудшали положение японцев.

Чем ближе была дата 25 октября, тем явственнее чувствовалось в Трёхградье поражение. Китайские войска дрались в пригородах, из города шло повальное бегство всех и вся — гражданских, армейских тыловиков, крестьян из окрестных деревень. Даже авиаремонтники с завода всё чаще не ремонтировали машины, а грузили их на баржи, идущие вверх по реке.

В этих условиях на аэродроме было как-то пусто и неуютно. Несмотря на это остатки нашей авиагруппы вылетали на перехват. 23-го впервые поднял свой И-16 на облёт. А уже вечером того дня взлетели на прикрытие города всеми наличными силами — мой "ишак", да пара "чижей". Японцы подошли несколькими группами, и пока несколько шустрых флотских крутились вокруг нас над аэродромом, остальные бомбили баржи на реке. Умудрился провести несколько заходов в атаку. Даже из трёх пулемётов при стрельбе со сверхмалых дистанций статическая неустойчивость "ишака" давала о себе знать малым процентом попаданий. Один японец дал небольшой дымный след и ушёл в сторону, остальные разорвали дистанцию, и на том бой завершился.

...На следующий день наша группа перелетела в Ичан.

Осень, японцы овладели Ханькоу (25 октября) в ходе длительных, изнурительных боёв. Чан Кайши решил оставить трёхградье Ухань и перенёс свою столицу. Правительство Китая эвакуировалось в Чунцин — туда, где в горных теснинах пробивает путь к океану могучая Янцзы.

Так, 20 февраля 1939 г. японцы произвели налет на крупную авиационную базу Северного Китая Ланьчжоу на р. Хуанхэ. В 11 часов 30 минут посты наблюдения сообщили, что обнаружена группа японских бомбардировщиков: 30 самолетов в 180— 200 км южнее базы.

В 12 часов была объявлена боевая тревога. Тактический замысел японцев состоял в том, чтобы заставить китайские истребители раньше времени подняться в воздух. Не доходя до цели 60-70 км, японцы выписывали круг за кругом, рассчитывая, что китайские истребители преждевременно израсходуют горючее и вынуждены будут пойти на посадку (эти маневры на первых порах им удавались). Но китайское командование по нашему совету не поднимало в воздух истребители, а продолжало вести наблюдение за действиями противника, получая данные от постов наблюдения каждые три-пять минут.

В 13 часов 10 минут взлетела первая группа истребителей в составе 8 самолетов, через пять минут — еще 11 самолетов, за тем взлетели еще две группы. Всего в воздух было поднято 40 истребителей,

Через равные промежутки времени японские бомбардировщики тремя группами появились над Ланьчжоу. Все они были встречены и атакованы истребителями. В результате тактически первых действий в этом бою было сбито 9 японских бомбардировщиков, погибло 63 члена экипажей. С нашей стороны потерь не было. Был ранен один советский летчик, но и тот совершил посадку благополучно. Самолеты противника не дошли до авиационной базы и сбросили бомбы на город, разрушив несколько жилых домов.

23 февраля 1939 г, японцы повторили налет на Ланьчжоу. На город шла мощная авиагруппа в составе 57 двухмоторных бомбардировщиков. До китайского аэродрома добрались только 20 самолетов, остальные вернулись обратно и бомбометание про извели по запасным целям. Своевременно обнаружив бомбардировщиков, наши истребители атаковали их еще на подходе, было сбито шесть самолетов. Истребители не стали преследовать остальных и вернулись к обороняемому объекту, рассчитывая, что должны подойти еще другие группы. Но японцы, не доходя до цели, повернули обратно.

Если бы у нас была надежная связь земли с воздухом и имелась бы специально выделенная группа истребителей преследования, число сбитых самолетов противника было бы значительно большим. После длительного преследования противника истребительной авиации вовсе не обязательно возвращаться на свой аэродром, произвести посадку можно было бы на ближайших площадках. А для этого летчикам-истребителям было необходимо хорошо знать район боевых действий в радиусе 250-300 км и смело преследовать одиночные бомбардировщики на полный радиус действия своих самолетов.

В налетах на Ланьчжоу и в воздушных боях в районе города японские летчики не отличались большой стойкостью; наоборот, они проявляли трусость, их нервы не выдерживали. Так, 12 февраля 1939 г. из 30 японских бомбардировщиков, которые были обнаружены истребителями на подходе к аэродрому, 18 не пошли на цель, а вернулись обратно, обогнув аэродром 10-15 км южнее. Во время следующего налета (23 февраля) группа японских бомбардировщиков в составе 12 скоростных самолетов типа "Савойя", имевшая задачу охранять впереди идущую менее быстроходную группу, при первых же атаках наших истребителей бросила ее, нарушив огневое взаимодействие, и на большой скорости ушла на юг.

Переучивание китайцев на И-16 происходило в Ланьчжоу, а на И-15 — в Сиане и Сян-фане (провинция Хубэй)

китайцы, несмотря на тяжелое положение на фронтах (в первой декаде ноября пал Шанхай, 13 декабря — Нанкин, 27 декабря — Ханьчжоу), с переучиванием не торопились. Официально обучение китайских летчиков на учебно-тренировочных самолетах началось в Ланьчжоу только 3 декабря 1937 г. Спустя три месяца там подготовили 73 китайских летчика. Помимо этого, в ряде китайских городов (Чэнду, Суйнин, Ляншань, Лаохэкоу и др.) открылись летные и авиаци-онно-технические школы, где советские авиаспециалисты непосредственно участвовали в подготовке национальных летных кадров до 1942 г

в японско-китайской войне национальные авиачасти на И-16 и И-15 начали принимать участие в боях только с февраля — марта 1938 г.

Вторую партию И-15 (или И-15бис) доставили и включили в боевой состав китайских ВВС в апреле 1938 г. Всего к весне 1938 г. в Китай поступило 94 И-16, 122 И-15, 8 УТИ-4, 5 УТ-1, а также 62 СБ, 6 ТБ-3 и 40 боекомплектов.

во время эвакуации китайских войск из Нанкина летчик Жукотский из-за неисправности мотора на И-16 не смог взлететь с группой. Механик Никольский ремонтировал мотор до самого последнего момента. Уже на глазах у приближавшихся к аэродрому японских солдат он запустил отремонтированный мотор, снял аккумулятор, и сам втиснулся вместо него. Вдвоем они перелетели в Наньчан на ближайший к нему аэродром Аньцин.

весной 1938 г. вместе с И-16 тип 10 (два крыльевых + два синхронных пулемета ШКАС) в Китай стали поступать дополнительные пулеметы для перевооружения И-16 тип 5. К 14 июня 1938 г. отправили 100 ШКАСов для установки их на 60 И-16. Одновременно доставили до 2 млн. патронов.

с октября 1937 г. по сентябрь 1938 г. Китай получил из Советского Союза 885 самолетов Старые "друзья", Италия и Германия, в военной помощи Чан-Кай-Ши отказали.

в Ханькоу, куда бежало из Нанкина правительство Китая.

В ноябре эскадрилья принимала участие в жестких воздушных боях над Ченгду.

И-16 Центральной авиационной академией. В июле 1938 г. академию вместе с самолетами передислоцировали в Куньминь.

Ланьчжоу расположен на высоте 1900 м над уровнем моря. Подлетая к нему, мы обратили внимание на два заметных ориентира: р. Хуанхэ, широчайшую водную магистраль, по которой плавало множество джонок, и Великую китайскую стену{22}, Стена, изгибаясь словно огромная змея, пропадала где-то в сизой дымке гор

Константин КОККИНАКИС августа 1938 г. по март 1940 в спецкомандировке в Китае, участвовал в боевых действиях с японскими войсками. Заместитель командира, командир истребительной авиагруппы, затем военный советник по истребительной авиации. Выполнил 166 боевых вылетов на истребителе И-153, в воздушных боях сбил лично 3 и в группе 4 самолёта противника. В одном из воздушных боёв был сбит сам, выпрыгнул на парашюте.

Мы были в штатском, на ремне под пиджаком висел пистолет, а на лацкане был приколот кусочек шелка с китайскими иероглифами, гласящими, что местной администрации и населению надлежит оказывать содействие летчику-добровольцу.

* * *

25 ноября 1938 года Л. П. Берия назначен наркомом внутренних дел СССР. — реИ

При правильном подходе к делу у нужных людей в нужный момент должны возникнуть нужные мысли.

Вечером 14-го декабря на Ближней даче Сталина хозяин дачи принимал двух дорогих гостей— Чкалова и Берию. После неспешного ужина Вождь приступил к главному разговору:

— Товарищ Чкалов, вы, конечно, понимаете, что сейчас невероятно тяжёлое время. Мы потерпели ряд сокрушительных внешнеполитических поражений. Благодаря позиции Англии и Франции фактически задушена Испанская республика

http://upload.wikimedia.org/wikipedia/ru/9/99/Caida_del_soldado_en_Cerro_Muriano.jpg , по их же вине растоптана Чехословацкая республика. В Китае японские войска наступают, моральный дух китайцев упал. Империалистические хищники всего мира изготовились рвать друг другу глотки в новом переделе мира. Но для всех них костью в горле стоим мы — первое в мире государство трудящихся.

Значит, они постараются перед большой дракой за передел мира между собой удавить нас! Сделают они это по опыту Испании — четырьмя внешними колоннами, и пятой, внутренней. Четыре внешних уже известны— Германия, Италия, Польша, Япония. Это будут главные шакалы. Пятая колонна нами немного выбита, но, судя по последним событиям, не совсем.

Важнейшим, на сегодняшний день, направлением надо считать устранение "пятой колонны". Сделать это очень трудно, после безответственного бюрократизма Ежова народ стал меньше доверять НКВД. В Советском государстве доверие советского народа своим органам— важнейшая вещь! Если мы сейчас не восстановим это доверие, у нас нет ни малейших шансов на победу!

Товарищ Чкалов, вы как народный герой и Депутат Верховного совета, просто честный советский человек, должны понимать — это дело надо сделать!

-Но, Товарищ Сталин — горячо начал Чкалов— руководство наркоматом в такой ответственный момент для меня, авиатора — невозможная задача! Нет у меня опыта руководства людьми, а тем более — такой сложной организацией! Я уже весной говорил это вам, когда отказался от должности наркома транспорта.

http://spbdnevnik.ru/image/article/21560.jpg

http://www.warlib.ru/articles/000138/chkalov_2.jpg

-Я боюсь завалить всё дело!

-Настоящие большевики ничего не боятся!— заявил Сталин подчёркивая свои слова короткими взмахами руки с зажатой в них трубкой — Ни дела, ни ответственности. Они всегда опираются на товарищей. Мы вам поможем, товарищ Чкалов, вот товарищ Берия, опытный, проверенный чекист, будет вашим первым заместителем. Вдвоём вы осилите этот воз, вы должны это сделать!

И ещё одно, товарищи, очень прошу вас быть предельно осторожными, не совершать никаких ошибок, которыми могут воспользоваться наши враги!

-Но я должен довести И-180 до серии. Это очень важно! — горячился Чкалов.

— Что важно, а что не очень — это решает Правительство! — веско заявил Сталин — и вы, теперь уже как член Правительства, должны понимать это!

— Но я должен хоть поднять И-180 в первый полёт! Это очень важно...

— Если важно, то сделайте это, но очень осторожно и ответственно!

На следующий день был назначен первый полёт И-180

В ночь на 15 декабря резко похолодало: температуря снизилась до -25' С.

Поликарпов и Томашевич полетный лист не утвердили. Не завизировал его и военпред завода N 156. В графе "Подпись ответственного лица, выпускающего самолет" не расписался никто. Как следует из этого документа, задание обеспечивало безопасную посадку даже в случае остановки двигателя: "... вылет без уборки шасси, с ограничением скоростей, согласно указаний Главного конструктора завода тов. Поликарпова Н.Н. По маршруту ЦА.* На высоте 600 м. Продолжительность 10-15 мин..." Подписал задание ведущий инженер Н. Лазарев.

Перед вылетом на аэродром позвонил Наркомоборонпрома Микоэл Каганович, вызвал к аппарату Чкалова и с истерическими нотками в голосе потребовал первый испытательный полёт провести с показом машины над ближней дачей Сталина. Чкалов вежливо послал его очень далеко, и всё пешком.

Так или иначе, в 12 часов 58 минут Чкалов выполнил взлет на И-180. Первый круг он сделал над аэродромом,

* * *

(но на второй пошел с большим удалением, на высоте примерно 2000 м, что было явным нарушением полетного задания, и издали стал планировать на ВПП. Но глиссада оказалась круче, чем предполагал летчик. Нужно было "подтянуть", и при даче газа мотор остановился. Когда до полосы оставалось немногим более 500 метров, стало ясно, что посадки среди различных построек не избежать. Уклониться от столкновения с крышей барака Чкалову удалось, но по курсу возникла опора ЛЭП. И-180 врезался в нее центропланом, пилота выбросило из кабины, он упал на землю и, ударившись о металлическую балку, разбил голову. Упади он хоть чуточку дальше... Через 2 часа Валерий Павлович скончался в Боткинской больнице. — так было в РеИ), на второй круг не пошёл. Посадка произошла успешно, несмотря на замёрзший и остановившийся на последнем участке глиссады двигатель.

Пока техники проверяли мотор, Чкалов позвонил Сталину прямо с аэродрома, доложив об успешном полёте и остановке мотора на посадке, а так же о требовании М. Кагановича пролететь над "ближней дачей"...

* * *

В декабре 1938 г. японская авиация начала налеты на Чунцин, временную столицу Китая, где тогда располагалось правительство генералиссимуса Чан Кайши. Задействовали три полка, два на BR.20 и один на новых Ki.21. Первый налет состоялся 26 декабря. Японцы действовали небольшими группами, до 10 самолетов, под прикрытием истребителей Ki.27. Результат этой атаки спорен. С одной стороны, японцам не удалось вызвать больших разрушений, поскольку низкая облачность затрудняла прицеливание, с другой — они не понесли потерь, поскольку истребители не смогли взлететь, а устаревшие зенитные орудия китайцев не могли достать цели на требуемой высоте. Еще три налета примерно с такими же результатами осуществили в январе 1939-го.

Гораздо опаснее китайских летчиков и зенитчиков оказалась интенсивная эксплуатация. Из-за нехватки запчастей количество боеспособных машин быстро сокращалось. В начале 1939 г. в строю всех трех полков насчитывалось всего 39 исправных самолетов.

С 12 января японские бомбардировщики начали серию налетов на Ланьчжоу, где заканчивалась так называемая "южная" трасса из СССР. По ней из Алма-Аты перебрасывали самолеты, перевозили людей, запчасти, боеприпасы. В Ланчжоу располагались ремонтная база и учебный центр. Прикрытие города с воздуха осуществлял Особый отряд, а позднее еще 17-я эскадрилья китайцев на И-16 и И-15бис и группа Ф.Ф. Жеребченко из 10 И-16. Подобные группы, не подчинявшиеся китайскому командованию, располагались во всех узловых пунктах трассы.

По целям в Ланчжоу и его окрестностях работали все те же три японских бомбардировочных полка. Они летали с аэродрома Юньчэн в провинции Шаньси, на пределе радиуса действия BR.20. Летали без прикрытия — истребителям дальности уже не хватало. В первом налете участвовали машины из всех трех полков. Китайские и советские истребители перехватили бомбардировщики еще на подходе и нанесли им существенные потери.

12 февраля советско-китайские летчики обнаружили приближавшуюся к Ланчжоу группу из примерно 30 японских самолетов. Завидев идущие им навстречу истребители, 18 бомбардировщиков еще в 10-15 км от цели повернули назад.

20 февраля в налете участвовали 20 японских машин, летевших тремя группами. Их встретили 29 истребителей. По советским данным, противник потерял девять бомбардировщиков. Потери группы Жеребченко составили в тот день всего одного раненого пилота. Японцы не смогли прорваться к аэродрому и сбросили бомбы на город.

23 февраля Ланьчжоу атаковали 12 самолетов. Опять на подходе их перехватили истребители. К аэродрому смогла выйти только небольшая группа, остальные отбомбились по запасным целям. Потери китайской стороны в ходе этих налетов остаются неизвестными, но группа Жеребченко в общем счете потеряла, как минимум, трех пилотов.

Интересно, что в советских документах количество участвовавших в налетах самолетов постоянно завышается, в среднем в полтора раза, иногда превосходя весь имевшийся у японцев парк боеспособных машин.

Японские источники довольно низко оценивают боевые качества "типа I". Отмечается слабое оборонительное вооружение и повышенная пожароопасность, связанная с применением полотняной обтяжки. Противник также подтверждает большие потери в налетах на Ланчжоу.

Ни одного BR.20 в более-менее приличном состоянии китайцам захватить не удалось. Но кое-какие обломки им в руки попали. Их осматривали и наши летчики. Во всяком случае, с одной сбитой машины демонтировали бомбодержатель и переправили его в Москву, где его изучали в НИИ ВВС и НИПАВ.

Китайцы сделали несколько попыток уничтожить японские бомбардировщики на аэродроме. 5 января четыре штурмовика "Валти" V-11GB сбросили почти сотню мелких бомб на стоянки вражеских самолетов. Пилоты объявили об уничтожении "свыше десяти" машин. 11 марта над Юнчэном появились 15 СБ, но летное поле оказалось пустым — японцы вовремя улетели из-под удара.

После неудачной серии налетов на Ланчжоу потрепанный 12-й полк отвели в Манчжурию. Но отдыха не получилось — в мае на маньчжуро-монгольской границе начался вооруженный конфликт, превратившийся вскоре в небольшую войну у реки Халхин-гол. В ней с обеих сторон участвовала авиация. Поначалу японцам благоприятствовала удача. Им противостояли слабо подготовленные советские авиачасти, дислоцированные в Монголии.

12-й полк перебросили к границе вместе с 60-м, летавшим на KL21. 27 июня по дюжине BR.20 и KL21 впервые пересекли реку и сбросили бомбы на позиции советско-монгольских войск. Единственной потерей стал один Ki.21, совершивший вынужденную посадку из-за поломки двигателя. Наиболее активный период боевой работы для японских "итальянцев" пришелся на 3-10 июля, когда они поддерживали войска на передовой.

Но вскоре из Советского Союза перебросили опытный летный состав, частично уже прошедший школу боев в Испании и Китае, а также новую технику — истребители И-16 последних модификаций и новые И-153. К этому времени BR.20 у японцев осталось уже немного. Возможно, этим и объясняется то, что в советских рапортах о воздушных боях они не упоминаются.

После разгрома окруженной японской группировки в сентябре 1939 г. "тип I" сняли с вооружения. 12-й и 98-й полки с конца года начали переходить на Ки.21.

В Чунцыне летали мало, город был очередной временной столицей, аэродром был посредственный, снабжение и обеспечение не очень радовали. Зимняя погода была далека от идеала. Летали мало, и как-то неохотно. Наблюдалась апатия и упадок духа. Японцы забравшись в глубь Китая тоже как-то притихли. Война в очередной раз замерла в каком-то равновесии. Но у китайцев не хватило ресурсов и силы воли для толчка на перелом войны.

Я несколько раз встречался с Сунь Мэйлин, пытаясь через неё повлиять на события. Она соглашалась, и даже что-то пыталась сделать, но без огонька. Ей эти встречи были нужны для души и тела, уж очень сильна стала неуверенность в завтрашнем дне. А все её усилия как в песок уходили в инертность китайского высшего командования.

В нескольких вылетах на перехват в составе нашей группы мне удалось подбить несколько японцев, но лазить по заснеженным ущельям в поисках возможно где-то там упавших японских самолётов ради подтверждения чьей-то победы китайцам было лень, да я и не настаивал.

Все мои хитроумные планы, сложные замыслы, попытки как надо влиять на военно— политическую обстановку через первую леди наталкивались на сложившееся разделение властей. Китае было достаточно собственных интриганов, имевших отлаженные каналы влияния не только на Мэйлин, но и на всю цепочку исполнителей. Потому их замыслы исполнялись, зачастую принося китайскому народу беды и горе. Но зато сами эти персоны и кланы хорошо наживались на войне. От собственного бессилия иногда хотелось выть. Даже самые энергичные меры воздействия, с истреблением целых кланов— не помогали. Вместо уничтоженной общины появлялась новая— с точно такими же интересами и образом действия. Наглядно показывая: "Рыба гниёт с головы", и как е не чисть— это уже мёртвая голова. А отрубить этот оголовок у меня не имелось инструментов. Здесь и сейчас это была задача не моего уровня.

К середине 1939 г. Китаю удалось восстановить свои военные силы, доведя армию до 3 миллионов человек. В сражении при Таэйрчжуане китайцы понесли поражение. После захвата японцами города Ханьчжоу, генералиссимус Чан Кайши еще раз перенес столицу на запад в Чунцин.

в Китае совершил свой знаменитый подвиг. Руководимая им группа из 12 бомбардировщиков, как считается, потопила японский авианосец "Ямато-мару". 22 февраля1939 за эту операцию Т. Т. Хрюкин был удостоен звания Героя Советского Союза

Какую же позицию в этот период занимали Мао Цзэдун и его окружение?

флагман флота 2-го ранга Николай Кузнецов, назначенный в апреле 1939 года наркомом ВМФ. Благодаря его стараниям в планах третьей пятилетки 1938-1942 годов значилась закладка двух авианосцев, по одному для Северного и Тихоокеанского флотов. Однако уже в январе 1940 года план ВМФ сократили наполовину, и авианосцев в нем не оказалось. Сталин питал необъяснимую страсть к огромным линрам, и ему мало кто осмеливался возражать. Но Кузнецов не унимался — по его указанию в ЦКБ-17 под рукоководством В.В. Ашика продолжалась разработка авианосцев. Работа велась по двум направлениям: большой авианосец с двухъярусным ангаром на 62 самолета (проект 72) и малый, с одноярусным на 32 самолета (проект 71). Палубный истребитель планировалось заменить корабельной модификацией известного истребителя Яковлева Як-9К, ОКБ Туполева должно было разработать корабельные торпедоносцы ПТ-М71. Основным способом взлета самолетов с авианосцев был свободный разбег по полетной палубе, использование катапульт предусматривалось лишь при максимальной взлетной массе и неблагоприятных метеоусловиях.

Халхин-Гол

(Как было)

(РеИ)Выступ монгольской территории в районе реки Халхин-Гол и озера Буир-Нур. Вопреки официальным картам, фиксирующим линию границы между МНР и Маньчжоу-Го восточнее Халхин-Гола, японские власти настаивали на установлении границы по этой реке.

Со стороны Маньчжурии туда подходили две железные дороги. Одна из них — бывшая КВЖД — проходила в 125 километрах от Халхин-Гола. Ещё ближе — в 50-60 километрах — находилась станция Хандогай новой железной дороги, идущей от Солуни на Ганьчжур

Дело в том, что сооружаемая японцами железная дорога Солунь — Ганьчжур должна была проходить около самой маньчжуро-монгольской границы, местами на удалении всего в два-три километра. В случае войны она могла подвергаться прицельному огню с господствующих песчаных высот на монгольской территории. Сдвинув границу к Халхин-Голу, японское командование ликвидировало бы эту угрозу. http://www.specnaz.ru/article/?550

Утром 11 мая 1939 года около 200 японцев атаковали монгольский пограничный дозор, находившийся на высоте Номон-Хан-Бурд-Обо. Под натиском превосходящих сил пограничники вынуждены были отойти к Халхин-Голу. Однако вскоре подоспели подразделения монгольской армии, после чего японский отряд с большими потерями был отброшен на маньчжурскую территорию.

В бой вступили советские части. Утром 17 мая по приказу командира 57-го корпуса комдива Н.В.Фекленко к Халхин-Голу выступила оперативная группа в составе стрелково-пулемётного батальона, сапёрной роты 11-й танковой бригады и батареи 76-мм орудий на механической тяге. Одновременно туда же направилась 6-я монгольская кавалерийская дивизия в составе двух малочисленных полков. Перейдя через Халхин-Гол, советско-монгольские войска 22 мая атаковали японцев и к концу дня вышли к государственной границе. Группу возглавлял командир 64-го пехотного полка полковник Ямагато.

Тем временем комдив Фекленко явно не справлялся со своими обязанностями в военной обстановке. Проявляя нерешительность, командир 57-го корпуса пассивно ожидал указаний из Москвы. 5 июня в штаб корпуса в Тамцаг-Булаке прибыла комиссия во главе с комдивом Г.К.Жуковым. Оценив обстановку, будущий маршал предложил следующий план действий: "Прочно удерживать плацдарм на правом берегу Халхин-Гола и одновременно подготовить контрудар из глубины". Замысел был одобрен наркомом обороны К.Е.Ворошиловым, который обещал прислать необходимые подкрепления. На следующий день Жуков был назначен командиром 57-го корпуса.

Первый воздушный бой произошёл 22 мая: 5 наших истребителей против 5 японских — один советский самолёт сбит, у японцев потерь нет. Следующий бой 27 мая: мы потеряли 3 самолёта, у японцев потерь нет. 28 мая с утра было потеряно 3 самолёта. Два часа спустя, прикрывая переправу, 9 истребителей И-16 сошлись в бою с 18 японскими — 6 наших самолётов сбито, ещё один сожжён на земле после вынужденной посадки.

И опять у японцев не было потерь. При этом самураи отличились безудержным хвастовством — согласно японским данным, в этом бою якобы был сбит 51 советский самолёт.

Чтобы переломить ситуацию в воздухе, 29 мая из Москвы на Халхин-Гол была отправлена группа лётчиков, имевших опыт боевых действий в Испании и Китае, включавшая 17 Героев Советского Союза. Прибывшие на место асы были сразу же распределены по авиационным подразделениям, где занялись обучением личного состава. При этом в течение трёх недель советские лётчики не вели боевых действий, лишь изредка совершая разведывательные полёты. Наконец, завершив подготовку, наша авиация приступила к решительной борьбе за господство в воздухе. 22 июня 105 советских самолётов (56 И-16 и 49 И-15) почти одновременно в трёх местах завязали бой со 120 японскими истребителями. Сразу же сказались результаты проделанной работы — потеряв 14 самолётов, мы сбили 31 японский ( в результате боя 22 июня был сбит и взят в плен известный японский лётчик-ас Такэо Фукуда, прославившийся во время войны в Китае)). 24 июня в двух воздушных боях наши истребители сбили 16 японцев, потеряв всего два И-15. 26 июня было сбито 10 японских истребителей и 3 советских.

Видя, что инициатива от них ускользает, японцы попытались покончить с нашей авиацией одним ударом, атаковав ранним утром 27 июня советские аэродромы. Однако лётчики 22-го истребительного авиаполка успели взлететь и принять бой, в ходе которого было сбито 2 бомбардировщика, 3 истребителя и разведчик, при этом полк потерял 3 самолёта. Значительно хуже обстояло дело в 70-м истребительном полку. Противник застал его врасплох, так как диверсантам удалось перерезать телефонные провода от постов наблюдения. В результате, не понеся потерь, японцы сбили 14 советских машин, а ещё 2 сожгли на земле. 27 июня стало последним успехом японской авиации в ходе конфликта. В последующих боях победа неизменно доставалась советским лётчикам. японский ас Хиромиши Синохара 27 июня якобы сбил 11 советских самолётов истребитель Ки-27 (или как его принято называть у нас, И-97), на котором летал Синохара, был вооружён лишь двумя пулемётами винтовочного калибра

К началу июля в районе Халхин-Гола была сосредоточена вся 23-я пехотная дивизия в составе трёх пехотных и кавалерийского полков, два полка 7-й пехотной дивизии, 3-й и 4-й танковые полки, три баргутских полка Хинганской кавалерийской дивизии. Кроме штатной артиллерии пехотных дивизий были подтянуты 1-й отдельный и 7-й тяжёлый артиллерийские полки, до двух дивизионов зенитной артиллерии и несколько противотанковых батарей. Действия наземных войск прикрывала 2-я авиационная дивизия. К 1 июля в районе реки Халхин-Гол японцы сосредоточили около 38000 солдат и офицеров, 158 станковых пулеметов, 186 лёгких и тяжёлых орудий, 124 противотанковых орудия, 135 танков и 10 бронемашин. Общая численность советско-монгольских войск, занимавших оборону у реки Халхин-Гол, составляла к тому времени 12541 человек, 139 пулемётов, 86 лёгких и тяжёлых орудий, 23 противотанковых орудия, 186 танков и 266 бронемашин.

В 21 час 2 июля японцы начали артиллерийскую подготовку. Затем в атаку пошли танки и пехота 7-й дивизии. Им удалось потеснить наши войска, однако этот успех достался японцам дорогой ценой — значительная часть японских танков была подбита. Качество японской бронетехники и выучка танкистов оказались никудышными. После короткого боя 60 японских лёгких танков с 26 бронеавтомобилями 7-й бригады часть вражеских машин была разбита, а остальные в беспорядке отступили.

Тем временем около 2 часов ночи 3 июля ударная группа генерал-майора Кобаяси вышла к реке и начала переправляться через Халхин-Гол. Вначале она шла на лодках, плотах, вплавь, затем японские саперы навели понтонный мост в районе горы Баин-Цаган. Переправившимся японцам сравнительно легко удалось отбросить малочисленные дозоры 15-го полка 6-й монгольской кавалерийской дивизии. К 10 часам утра основные силы Кобаяси были на западном берегу реки Халхин-Гол.

На рассвете старший советник монгольской Народно-революционной армии полковник И.М.Афонин, следовавший в 6-ю кавдивизию МНРА, обнаружил, что Баин-Цаган занята японскими войсками

В 10:45 3 июля 11-я танковая бригада получила приказ атаковать противника

Последние бои ещё продолжались 29 и 30 августа на участке севернее реки Хайластын-Гол. К утру 31 августа территория Монгольской Народной Республики была полностью очищена от японских войск. Однако это ещё не было полным окончанием пограничного конфликта (фактически необъявленной войны Японии против СССР и союзной ему Монголии). Так 4 и 8 сентября японские войска предприняли новые попытки проникновения на территорию Монголии, однако они сильными контрударами были отброшены за линию государственной границы. Продолжались и воздушные бои, которые прекратились только с заключением официального перемирия. Через своего посла в Москве Сигэнори Того японское правительство обратилось к правительству СССР с просьбой о прекращении военных действий на монгольско-маньчжурской границе.

15 сентября 1939 года было подписано соглашение между Советским Союзом, МНР и Японией о прекращении военных действий в районе реки Халхин-Гол, которое вступило в силу на следующий день.

* * *

В середине мая 1939 года наша группа в Китае ждала отправки домой. Сидели на авиабазе подводя итоги. Мне за всю "командировку" записали двух сбитых, семь в группе. Остальные признали недостоверными. И то хлеб.

Но пришли тревожные вести о начале боёв в районе Номангана. Японские радиостанции хвастливо заверяли о полном господстве сынов Ямато над северными гайдзинами в воздухе, о ежедневно сбиваемых десятках советских самолётов. Своеобразным подтверждением этих заявлений было выражение лица командира авиабазы в Ланджоу, где наша группа дожидалась самолёта для отправки на родину.

Комиссар был не менее мрачен. По его словам наши виачасти в Монголии не показали выучки, и действительно несут потери. Хоть и значительно меньше, чем заявляют японцы, но всё равно болезненные.

Услышав об этом вся группа лётчиков ожидающих отправки заявила о желании драться. Для нас хвалёные самураи — не диковинка. Видали мы их, часто— в гробу. Это не фигура речи, несколько раз к нам на аэродром вместе с останками сбитых японских машин привозили трупы японских лётчиков. По принятым в это время обычаям, хоронили мы их торжественно, приглашая прессу.

Через несколько дней комиссар сообщил нам, что Москва одобрила наше желание, а на следующий день мы уже кутались в тулупы в трясущемся чреве ТБ-3 везущего нас в Монголиюв обход возможных участков действия японских истребителей. Свободных истребителей нам не нашлось, а наши машины совершенно выработали ресурс.

Технику нам обещали перегнать непосредственно в Монголию из Союза. После короткого прощания с китайскими товарищами и остающимися тут нашими специалистами наша группа лётчиков погрузилась в транспортный ТБ-3, который после длинного и монотонного перелёта сел на полевой аэродром где-то в пыльной бескрайней степи. Тут, на севере МНР, на крупной тыловой авиабазе мы получили свои новые самолёты.

Я попал в группу "скоростных истребителей" на И-16, нас включили в состав полка только что переброшенного из под Читы. Состояние полка было аховым. Несколько опытных пилотов ранее убыли в Китай оказывать интернациональную помощь, пара была на учёбе. Сидящий в глухомани полк имел плохую выучку, да к тому же, от долгой скуки в полку была повальная форма развлечения— писать доносы. Старшие, младшие, технари и БАО— все отметились. НКВД разбиралось с этим очень неизбирательно, к тому же куча интендантов и деятелей БАО, из той национальности, что составляла на Рабфаках 20-х до 90% состава, оказавшись в таком 'медвежьем углу' совсем оторвалась от последних пут совести воруя всё что можно, и списывая своё воровство на невинных. Начальство полка не смогло проявить воли и партийной дисциплины, убоялось осадить зарвавшийся кагал. Начавшее разбираться в хищениях ГСМ и ценных предметов авиационного вещевого и имущественного снабжения НКВД просто утонуло в массе взаимных обвинений, откровенной клеветы и доносов, потому в полку почти не осталось старших командиров. Вот это скопище неопытных людей и разномастной техники "усилили" нашей "группой товарищей имеющих боевой опыт"... Для меня грядущая война была только тут третьей, потому относился к ней с известным фатализмом. Тем более, что меня прямо на месте приказом по армейской группе произвели в старшие лейтенанты. Порученную мне эскадрилью можно определить как "бывает и хуже". Техника— "ишаки" тип 6 и тип 10, оказалась довольно старой, но почти все машины были после модернизации, большинство — четырёхпулемётные аппараты "тип 10" с посадочными щитками и мотором М-25В. Учитывая, что японцы должны были применить новейшие машины— не самое желанное оснащение. А уж летчики... Молодняк, моложе меня, все без боевого опыта и со скромным налётом. Конечно, боевой дух был на высоте, все были готовы умереть за Родину, но каких же сил мне стоило объяснить этим горячащимся пацанам, что их Долг — убивать и набирать опыт этого дела. А умирать должны враги. Молодые лётчики очень туго понимали, что своей Родине они ещё пригодятся, в том числе — и девушек любить. Страстно, плотски и плодотворно. На этом месте "накачки" молодые пацаны покраснели и сконфузились, будто я им невесть какую пошлость сказал. Ну ничего — пусть дозревают...

Сама война для меня началась после переброски на прифронтовой аэродром. Вечером прилетели, а утро началось бодро— с налёта японцев. Правда, перерезанные японскими диверсантами провода от поста ВНОС им не помогли— как раз ночью занимался СноВиденьем шаря в японских штабах. Потому на рассвете выгнал своих подчинённых пинками из палаток к машинам, где устроил внеочередные тренировки, дабы служба мёдом не казалась!

Молодняк, мысленно матерясь на такого "опытного и строгого" командира, который выспаться не дал, разбудил технарей на нашей стоянке, спустя рукава произвёл расчехление техники, да приготовился покемарить в чехлах, пока комэск в штаб сбегает.

Я как зашёл в штаб (такую же палатку, но возле корявой вышки КДП), так сразу увидел сонное недоумение в глазах телефониста— он ленивым голосом вызывал кого-то. Дежурный по штабу, смутно знакомый капитан (встречались на какой-то конференции), беззлобно сообщил мне, что связисты опять мышей не ловят, связи с половиной постов ВНОС нет с полуночи. Его это не насторожило вообще! И даже мои круглые глаза сопровождаемые пророчеством "Ну, всё, ща нас бомбить — убивать будут, в Китае такое насмотрелся..." его не убедили. А когда я, убегая, через плечо, кинул ему: "Пойду своих поднимать, а ты объяви тревогу, да подними дежурное звено...", он, недоумевая и негодуя, кричал мне в след что-то о недопустимости горячки и взлёта без приказа...

Набрав высоту увидел, что японцы уже ложились на боевой курс. Молодняк мой благополучно отстал в наборе высоты, и потому помощи от него не ожидалось. Удачно выйдя с тёмной стороны неба в пологом пикировании мне удалось завалить левого ведомого в первом бомбардировочном звене и обстрелять головной бомбардировщик. Тот не очень прицельно вывалил бомбы с небольшим недолётом. В наступившей затем свалке боя было не до личных побед, мой молодняк попёр на врага пытаясь взять его нахрапом, японские истребители, видя массовую атаку на бомбардировщики, прекратили штурмовку самолётов yf cnjzyrf[ и поднялись на нашу высоту в попытке отогнать нашу эскадрилью (поднять удалось шесть машин) от бомберов. Это позволило dpktntnm дежурному звену, но пока оно пыталось набрать высоту, его атаковала пара японцев и затянула в бой на виражах, где наши "ишаки", не имея возможность набрать скорость, им уступали.

Молодняк, выполнив одну смешную атаку на бомбардировщики с безрезультатной стрельбой на большом расстоянии, так же неуклюже стал крутиться на виражах с японцами. Более легкие и маневренные И-97 тут имели заметное преимущество. Единственная польза от всей этой кутерьмы — японцы не смогли прицельно отбомбиться, но воздушный бой грозил превратиться в наш разгром. Внутренний по виражу запоздало поднятого дежурного звена выходе из-под атаки сорвался в штопор, и грохнулся за второй стоянкой. Мой молодняк потерял в виражах своё преимущество в скорости и бестолково метался, забыв все мои наставления, рассыпав строй и не видя рисунок боя. Я плёл кружева стараясь расстроить все японские атаки, изредка стреляя, а больше имитируя угрозы. Японские бомберы легли на курс отхода, бой оттягивался от аэродрома, и была надежда, что полк сумеет поднять вдогон третью эскадрилью.

Вот в это время у меня кончились боеприпасы, и почти одновременно — у японцев иссяк задор. Небо внезапно очистилось, все выжившие наши машины собрались на петле сбора над "ориентиром девять", туда же подошла четвёрка сумевших подняться машин. Бесцельно покружившись, потихоньку потянулись на посадку.

Комполка был в тяжких раздумьях: с одной стороны — отбились малой кровью, с другой — бардак и самоуправство. Впрочем, в нашем полку потерь не наблюдалось, повреждённый в бою "ишак" на посадке прочертил круг концом консоли на пробеге, у него оказался пробит левый пневматик. Несколько дырочек в разных машинах — не в счёт. Разбившийся И-16 из дежурного звена принадлежал "соседям" — стоявшему ещё до нас на том же аэродроме "родственному" 70-му ИАП. Но тут на своей шкуре понял — инициатива наказуема. Сидел бы не высовываясь — даже потеря десятка машин с пилотами никого бы не удивила — "Война всё спишет!". А как начнёшь геройствовать, так у начальства выбор: наказать за самоуправство, или поощрить за инициативу. Да вот оно ломает голову, сердешное... Совершенно нельзя предсказать результат.

В этот раз обошлось. Без потерь в моей эскадрилье, наград и взысканий для меня. Оставалось радоваться исконной мудрости: "Жив — и это хорошо!"

Июль начался с нескольких бестолковых вылетов к зоне боёв, где редкие, но жестокие схватки с многочисленными японцами проходили тяжело. Молодняк перестал так бестолково метаться и переть нахрапом, у него наступила "задумчивая" фаза осмысления крох собственного боевого опыта вкупе с попытками внимательного анализа чужого. Последнему очень способствовали иногда случающиеся похороны тех, кому удачи и опыта не хватило. Всё свободное время они слушали рассказы о боях, пытались что-то анализировать, но пока ещё до полного понимания им было далеко.

Пока мне удавалось уберегать эту стайку цыплят от бестолковых потерь, но чувствовалось, что наш запас везения вот-вот покажет дно.

А вот воздушные бои были всё жарче. В воздухе крутились уже сотни машин разных типов — наших и японцев. Бои идут над узким участком у реки, временами плотность самолётов там поражает воображение. Над полем боя можно было видеть занятные картины — штурмует японские окопы тройка И-15, на них выполняет щегольской заход "с переворотом" пара японских Ки-96, на них уже заходят наши И-16. Несколько секунд пулемётного треска, невезучие огненной кометой падают в пески, а оставшиеся машины либо разбегаются насилуя моторы, либо сцепляются в скоротечной свалке, из которой временами кто-то вываливается с дымным хвостом.

Несмотря на жаркие бои потери в полку были умеренные. Но число боеспособных машин с каждым днём сокращалось. Частые полёты с пыльных степных аэродромов, плохие пылефильтры, недостаток свежего моторного масла, не всегда хороший бензин... А главное— боевая эксплуатация. Это когда надо пикировать почти до земли, а потом лезть на потолок — и всё на полном газу. Не следя за тепловым режимом мотора — не до этого... Работающие в запредельных режимах моторы пожирали свой ресурс невероятно быстро. А запасные части подвозить в дальний и пустынный район Монголии приходилось на грузовиках, по разбитым и пыльным просёлкам. У японцев со снабжением было лучше — пара веток железной дороги под боком. На всё это накладывался обычный на каждой войне управленческий бардак... Потому к началу августа полк превратился в сводную авиагруппу с десятком боеспособных самолётов.

Мне, как опытному пилоту, после нерадостного заключения полкового инженера о небоеспособности моей машины, удалось отнять "ишачок" у молодого пилота. Но этой машины хватило всего на несколько дней. В каждом вылете, когда была встреча с противником, бой моментально превращался в неорганизованную свалку всех на всех. Мой большой опыт боёв позволял сравнительно легко избегать повреждений, но добиваться побед было тяжело. Не имея возможности управлять боем по радио, приходилось как наседке над цыплятами носиться сбивая с хвостов своего молодняка нагло лезущих самураев. Стрельба с больших расстояний в неудобных ракурсах не могла быть достаточно успешной, но отгонять наглых япошек помогала. Сам же молодняк летал и стрелял из рук вон плохо. И все попытки объяснять, учить и натаскивать пропадали втуне — увидев японцев молодые пилоты рвались вперёд, атаковали бездумно, стреляли издалека очень скверно, все тактические задумки забывали сразу. Главное правило: "Бей— беги", забывали в первой же атаке, когда вместо атаки из слепых зон с огнём с малых расстояний, с последующим уходом на высоту для новой атаки, одуревший от адреналина в крови молодняк бестолково атаковал первых же увиденных японцев под совершенно идиотскими ракурсами, стрелял издали на сближении "до железки", когда стволы ШКАСов становились рябыми и сизыми от перекала. Видимо, они что-то кричали в своих кабинах, идя в эти бестолковые атаки — иногда удавалось рассмотреть открытый в оре рот этакого "небесного воина"... А потом, с пустыми патронными ящиками, они бестолково крутились в "собачьих свалках" судорожно дёргая ручки перезарядки пустого оружия... Это было бы смешно, если бы мне не было так страшно... Молодняк забывал всё, и вместо выхода из боя на скорости со снижением на свою территорию они бесполезно крутились в виражах с более маневренными японцами.

После боя на своём аэродроме шли суетные разговоры пока молчаливые от усталости техники латали машины. Молодые не могли нарисовать схему боя, не помнили, сколько было японцев, как они маневрировали, показать проекцию боя на карте, и потому называли абсолютно сказочные цифры вражеских потерь. Совершенно не видели обстановки, и потому каждый мелькнувший в прицеле самолёт они стремились обстрелять, никак не учитывая упреждение и снос. Обильная бестолковая стрельба вела к порче оружия, а вот с настоящими победами было плохо. Они искренне считали, что если самолёт был виден в прицел, они по нему стреляли — значит точно сбили!!! Подобные рапорты писались после каждого боя. То, что огонь с большой дальности при неучёте упреждения для врага безопасен — это им в голову не приходило. После каждого боя проводил беседы, объяснял на пальцах, заставлял всё вспомнить и описать... Но меня считали педантом или занудой, мою науку — обычной заумью. Осознать, что только так можно научиться побеждать — это не сразу всем дано.

Молодняк вываливался из боя россыпью, приходили на аэродром по наитию, плутали страшно. После большинства боёв приходилось на безоружном У-2 метаться по степи в поисках севших с сухими баками заблужденцев. Садиться около него, выяснять, что и как, помогать с мелким ремонтом, вывозить при ранении, наводить на такие машины техников на автомобилях.

Постепенно из такого экспромта выходила поисково— спасательная служба (ПСС). После боёв осталось много "безлошадных" пилотов, на тыловой авиабазе в первые же дни ужесточения боёв кончился запас резервных машин. Пару имевшихся там У-2 наш полк "реквизировал" сразу (кто успел — тот и съел!), потому с поиском пилотов было неплохо, и даже пару раз удавалось вытаскивать сбитых наших пилотов с японской стороны. Только один из них был из нашего полка, а другой оказался "соседом". Но болтаться в зоне ожесточённых воздушных боёв на безоружном У-2 не самое приятное дело.

К началу августа наш полк почти "весь вышел". Потери в пилотах были невелики, а вот боеспособной матчасти практически не осталось. В ПАРМе стояли полтора десятка машин, но запчасти к ним "обещали быть" в неопределённом будущем.

Командование это знало, и потому к обеду очередного пыльного дня командир собрал полковой комначсостав в штабной палатке, где объявил, что полк переформируется. Несколько боеспособных машин с пилотами идут на усиление "соседей", часть полка отправляется в тыл за машинами, а наиболее опытные пилоты по списку (он потряс бумажкой) немедленно едут в штаб, начальство что-то придумало...

Военному человеку собраться — только сидор на плечи закинуть, предварительно запихнув в него немудрёный походный скарб: мыльно-рыльные принадлежности, смену белья, скудные пожитки, да невеликий сухпай, выданный в полковой столовой. Пожав всем остающимся руки мы все, менее десятка, из них— почти все "китайцы", кто пришёл в этот полк на усиление пару месяцев тому назад, залезли в кузов старого пропылённого тентованного ЗИС-3, на коем утопая в удушливой степной пыли поехали в военную неизвестность по жаре...

К штабу авиагруппы подъехали в глубоких сумерках, коротко разместились в большой обвалованной палатке, и без задних мыслей легли спать. На рассвете началась обычная бестолковая суета, и пришлось полдня бегать, выискивая, кому это мы понадобились?

Только в обед нам удалось найти ответственного майора, который коротко спросил:

-Вы все умеете летать на И-15?

Получив общий утвердительный ответ повёл нас в одну из штабных палаток, где за обшарпанным сборным столом сидел утомлённый жарой и мухами старшина совершенно канонического писарского вида — в сатиновых нарукавниках, с несмываемыми чернильными пятнами на пальцах, и даже во взгляде читалось строгое "Не положено!". Но неожиданно все наши бюрократические сложности были решены с некоторым шиком, бумаги и печати так и летали. Уже через полчаса все наши документы были оформлены, и мы толпились вокруг давешнего майора. Он нам объяснил, что нас набрали в группу для войсковых испытаний новейшего истребителя И-153, как людей имеющих не только боевой опыт, но и опыт полёта на И-15 вместе с навыками уборки шасси на И-16.

Снова грузовик, пыльная степь, разбитая костедрбительная дорога, обрыдлая пыль, скрипящая на зубах... До места назначения добрались в сумерках, пропылённые и измотанные донельзя. Сил хватило только принять душ (тощая струйка мутной тепловатой воды из сооружения с бочками наверху) и добраться до походной койки в очередной палатке.

Утром познакомились с новой частью. Личный состав — причудливая смесь из московских лётчиков, часть испытатели, а часть с боевым опытом. Пара знакомых по Китаю. Техника, пока она на стоянке под чехлами, напоминала ранние И-15. Контур "чаечного" центроплана вызвал в памяти немного щемящие воспоминания о курсантских временах, когда на почти таких машинах можно было "вокруг хвоста обернуться", а вот более поздние "И-15бис" в этом плане были много хуже. Но по мере извлечения из-под чехлов становилось ясно, что это совсем другая машина.

Мне этот аппарат был знаком "условно"— в его конструкции прижились некоторые из транслируемых по моим планам нововведений. Правило площадей, улучшенные законцовки, внутренняя аэродинамика капота, оптимизация соотношения "устойчивость— управляемость", лучшие плечи и моменты рулей, их лучшая компенсация. По сравнению со знакомой мне в той жизни "Чайкой" эта была много большим шагом вперёд. Мотор М-62 тут имел автомат высотного корректора и опережения зажигания, что должно было сильно облегчить управление, но трёхлопастный винт автомата "шаг-газ" пока не получил. И подобных мелочей в этой машине было много, от фибровых протектированных топливных баков до неплохо отлаженных на заводе радиостанций.

Наиболее характерной особенностью стала трапециевидная элеронная часть консоли крыла с автоматическими предкрылками. Это позволило при уменьшенной площади крыла сохранить маневренность. А поворотно— щелевые закрылки на верхнем и нижнем крыле прямо говорили всем понимающим о "палубном" происхождении этой птицы.

На изучение машины дали всего несколько дней. Заводские лётчики и инженеры подробно объясняли нам, как и что в новой машине. С некоторым недоумением заметил, что на машине нет системы нейтрального газа в топливных баках. Это было тем более странно, что схему этой несложной системы я отправил на завод ещё год назад. И по всем моим прикидкам она тут должна была быть. Разговор "один на один" со старшим заводским инженером группы ничего не прояснил. Судя по его реакции система НГ уже была на испытаниях, и даже моё имя было ему знакомо (он вполне натурально удивился, и переспросил "Так это вы?"), но вот в серии она не получилась.

Теоретическая подготовка шла немного неровно, кто-то сразу сдавал зачёты и приступал к лётной части, кто-то нет. Несколько "московских" лётчиков сдавших зачёты ранее уже вовсю летали. Даже на глаз по их полётам было видно, что машина получилась. Резкий уверенный пилотаж, хорошая скороподъёмность, простая посадка.

Долго ли, коротко, но настал и мой черёд поднимать И-153. Полёт меня порадовал: большой диапазон скоростей, удобная и очень простая посадка, хорошая устойчивость в воздухе — и всё это после норовистого "ишака"! Скорость тоже была выдающейся для биплана, в горизонтальном полёте машина легко достигала 460 км/час — почти столько же развивал моноплан И-16! Тут явно сказалась лучшая аэродинамика и более мощный мотор с удачно подобранным винтом. Виражила машина отменно, превосходя в этом даже И-152, выполняя вираж за 10 секунд. Одной из особенностей машины считалась устойчивость к штопору. Если верить испытателям, то загнать машину в штопор удалось только после несимметричного заклинивания предкрылков, а удерживать в штопоре приходилось рулями. Впрочем, была некоторая неясность относительно перевёрнутого плоского штопора.

Вооружение — четыре ШКАС. Ходили смутные слухи о возможности установки крупнокалиберных пулеметов и даже пушек, но сейчас и такое оружие было достаточным.

Переформирование было недолгим, с середины августа нас бросили в самое пекло. Бои не оставили особого следа в памяти: взлёт, маршрут, выискивание противника, иногда что-то удавалось услышать по рации, но чаще — на глаз. Кто первый увидел, чья высота, кто удачно атаковал — тот и навязывает бой. Мой опыт и способности позволял мне стать неформальным лидером, после нескольких удачных боёв возник авторитет. Раз за разом в боях оттачивались приёмы и тактика, потому к моменту замирения наша группа могла гордиться очень хорошим соотношением потерь и побед. Впрочем, основная работа была сделана нашей героической пехотой, в этом никто не сомневался. Авиация могла только обеспечивать её защиту с воздуха, разведку да небольшую (на фоне артиллерии) огневую поддержку.

Постоянные вылеты, жара и пыль — выматывали до полного безразличия. Ощутил себя автоматом — подъём до рассвета, краткое командирское совещание, довольно бестолковое тыканье в карту начштаба, обсуждение произошедшего за ночь, и уточнение вчерашней статистики по данным разведки, доклад зампотеха на сегодня, крайне условный "развод".

Завтрак со своими непроснувшимися подчинёнными. В скудном предутреннем свете молодые лица серы — не то от усталости и пыли, не то от недосыпа. Еда в горло не лезет, только хорошо вливается компот из сухофруктов. Разговоров почти нет, голоса дремотно — равнодушны.

После завтрака — утряска подразделений. За ночь технари сделали всё что можно, но не все машины боеготовы, не всегда пилоты здоровы. Всё решается на месте в рабочем порядке — кто с кем и куда.

Техники уже прогревают моторы, снуют оружейники, пылят по полю стартёры и заправщики. Цели распределены, по сигналу с КДП — взлёт. Иногда цель известна заранее, редко бывает наведение по радио, чаще на постах ВНОС выкладывают полотняные стрелы.

При встречах с японцами обычная хитрость — идти си выпущенным шасси. Тогда самураи считают нас И-15, охотно сближаются в попытках навязать бой на коротких атаках, а то и на виражах. Обычно мы все вместе убираем шасси, и пользуясь заметным преимуществом в скороподъёмности и энерговооружённости начинаем преследование. Японцы, видя такую перемену, стремятся выскочить из боя. Удаётся не всегда и не всем.

По мере развития боёв становится видно— мы ломим, гнутся гады...

Несмотря на это подспудно накапливается усталость, вечером волнами набегает чёрная меланхолия и безразличие. В таком состоянии летать нельзя, но приходится. Идёт война на истощение. Это не может продлиться долго, чувствуется, что японцы выдыхаются, потому очень важно не допустить глупой ошибки от усталости. Примерно с такими мыслями летали все, до самого последнего дня сжав зубы и собрав волю в кулак...

http://www.airforce.ru/history/khalkin-gol/

В сентябре, после подписания перемирия, вместе с группой военных ехал в поезде в Москву. На награждение.

В поезде все отсыпались, были вялыми как варёные раки. Даже в вагоне— ресторане наша компания отличалась молчаливостью.

—

— 12.7-мм синхронный авиационный пулемет БС

Разработка пулемета БС (Березина синхронный) началась М. Е. Березиным в 1937 году, а в 1939-м он был принят на вооружение и запущен в серийное производство. БС устанавливался на И-16 тип 29 в дополнение к двум ШКАСам в фюзеляже. Достоинства пулемета — удачная компоновка, простота в сборке и эксплуатации, высокий темп стрельбы. Главным недостатком была малая живучесть отдельных деталей и трудность перезаряжания в воздухе. Через некоторое время Березин разработал новую модель, УБ (универсальный Березина), который пошел в серию в 1941 году. http://i16fighter.narod.ru/constr/constr.htm

Немного позже на базе БС начали разрабатывать пушку Б-20 в нескольких вариантах

В мае 1939 г. И.В.Сталин решил лично разобраться в вопросах создания новых самолетов и собрал в Кремле внушительное совещание с участием руководства ВВС, авиапромыш-ленности и конструкторов. Итогом стала выдача заданий на проектирование истребителей целому ряду конструкторских коллективов.

Финская

С бала — на войну! Наша группа лётчиков, награждённых за Китай и ХалхЫнгол, после небольшого совещания в штабе ВВС согласилась усилить ЛенВО ввиду напряжённости с Финляндией. Шаг был правильный, опыт Хасана и Халхин-Гола говорил, что средняя подготовка строевого лётчика ВВС РККА не блещет. И потому в строевые части направляли группы пилотов имеющих боевой опыт. Мне перед самой отправкой присвоили внеочередное звание "капитан", назначили в полк перевооружавшийся в Москве на И-153 поступающие прямо с авиазавода ?1.

* * *

Война развивалась неспешно, но сразу, как только встретились финские укрепления, войска испытали тактический недостаток огневой мощи.

Нужные люди создали нечто вроде "фауст— кляйн": кусок стальной трубы, деревянный шток со свёрнутыми стабилизаторами из упругого стального листа, БЧ в виде корпуса 50мм. миномётной мины без оперения и сверловки газовыводов. Она целиком привинчивалась к деревянному штоку создавая фугасную БЧ. Динамореактивный выстрел относительно точно метал её (в первой модели) на 60-100 м., при попытках доработок для увеличения дальности сильно падала точность. Привычного саботажа внедрения ведомством Ванникова удалось избежать просто — "изделие" за сутки слепили из подручных материалов в артмастерских ЛенВО, отстреляли на полигоне, в таком виде выпускали на ленинградских заводах под видом "дальнобойной гранаты" для инженерно— штурмовых подразделений, потом отчёт отправили в ГАУ, а оружие отправили в войска на испытания. Против часто встречавшихся деревоземляных огневых точек "ручная артиллерия" действовала неплохо, отзывы с передовой были хвалебные, хотя с оговоркой — нарастить дальность.

* * *

В то же время вспомнили опыт АТ-1. П.Н.Сячинтова в своё время не оставил на съедение начальнику КБ С.А.Гинзбургу, ушлому гешефтмахеру не удалось свалить все свои прегрешения на конструктора. Но десяток опытных самоходок, к тому же половина которых была 'временно' вооружена пушками КТ-28, погоды в штурме финских ДОТов не сделали. Заэкранированные перед самой отправкой на фронт 30мм. листами ижорской брони 'лбы' самоходок держали снаряды 40 мм. противотанковых 'бофорсов' на средних дальностях боя, борта местами прикрытые дополнительными бронеэкранами или навеской траков гусениц тоже не всегда пробивались. Пушки Л-11 обладали достаточной мощностью, но всё это не скрадывало 'сырой' и примитивной тактики применения, плохого обзора, недостаточной выучки экипажей, а главное — недостаточной выучки войск. Самоходки пытались применять как танки, а оторвавшиеся от пехоты машины сравнительно легко уничтожались финскими гранатомётчиками. Впрочем, отзывы из войск были неплохи, на заводах Ленинграда наладили переделку Т-26 'потерявших' башню в самоходы, БРЭМ и санитарные эвакуаторы. Не прошли втуне опыты по созданию БТР на этой базе, пол десятка машин дошли до фронта, и поучаствовали в боях. Несколько тактических удач создали новой реинкарнации устаревшего танка добрую славу.

Мотор И-153 привычно рокотал, под крыльями обычно проплывал синеватый с высоты заснеженный пейзаж. Сполох разрыва зенитного снаряда рядом справа прервал судорожный поиск этого неуловимого финна. Осколки зло стегнули по машине. Ощущение кипятка в правом боку показало, что пора отсюда уходить, нас тут не любят. Полёт звеном в окрестностях Выборга придётся прервать. Срочно нужно вернуться на наш аэродром, а то и кровью можно истечь.

* * *

Гул моторов бомбардировщика, уже привыкшего к роли транспортника, легко проникал в нутро бомбоотсека. Было холодно и не скучно. Машина с группой раненых лётчиков шла в Москву.

После госпиталя— награждение.

* * *

Антон Губенко разбился при разработке новой фигуры высшего пилотажа. ЗапОВО ВВС?

2 марта 1940-го.

Наконец-то смог отпроситься из госпиталя. Пребывание в этом прославленном заведении не вызывало никакой радости. Сумел объяснить ещё не забывшему свои студенческие годы доктору, что даже у боевого лётчика "хвост" бывает не только сзади, но и впереди, особенно, когда его надо сдавать.

Особых критических "хвостов" в МАИ за мной не числилось, однако, доктору лучше считать, что тут дело жизни и смерти.

Москва утопала в снегах. С удовольствием прокатился на забавном маленьком старом автобусе, уютно поскрипывавшем деревянным кузовом,

потом на метро, от станции снова на общественном транспорте. Эх, сколько же я тут не был? С прошлой жизни?

В институте встретили как родного. Точнее — как блудного сына. На кафедре сразу собрались все свободные сотрудники и большая толпа студентов. Всем было интересно, как там— на войне?

Начал подробно, в лицах повествовать о своих приключениях и злоключениях на четырёх разных войнах. Ордена на груди, рука на черной повязке— всё это придавало словам вес. Разговор начатый в коридоре быстро переместился в свободную аудиторию. Живописал не только сами события войны, но и нравы, обычаи и достопримечательности тех мест, где бывал. Собравшиеся слушали с живейшим интересом, закидывали вопросами. Чувствовалось, что равнодушных тут нет.

После того поговорил с нужными людьми. Представил, как плод долгих раздумий, свой проект истребителя.

Институтские "светила", в целом, благосклонно отнеслись к идее собрать в одной машине все наиболее передовые и смелые достижения нашей аэродинамики— новый ламинарный профиль, "правило площадей", оптимальную компоновку крыла, новые законцовки. Задача полуторного сокращения лобового сопротивления оказалась вполне решаемой. А если к ней прибавить новый винт, разрабатывавшийся в Ступино, который за счёт профилировки комлевой части, отогнутых сложных законцовок и нового набора профилей лопасти имел на 12% больший КПД, то оценочная скорость около 600 км/ч при моторе М-87А показалась заниженной.

После этого одобрения было легко приступить ко второй части плана. Через профессуру договорился о встрече с Николаем Николаевичем Поликарповым.

На следующий день входил в проходную авиазавода. Благодаря более счастливой судьбе Чкалова работа Поликарпова не пресекалась наркомом авиапрома так явно, у "короля истребителей" было больше возможностей для разработки новых машин. Правда, внедрение в серию И-180 тормозилось не менее нагло, чем в известном мне варианте истории.

Встретились как старые друзья. Наша переписка шла второй год, и друг — друга немного уже знали, хоть и заочно. Для него я был талантливый студент— заочник из каких-то дальних гарнизонов, летающий на его машинах, временами дающий ценные практические советы. Тут мы поговорили вживую, к тому же я пришёл не с пустыми руками. К обсуждению проекта немедленно были привлечены несколько инженеров. После нескольких часов жарких споров стало ясно — машина возможна, возражение вызвало только само обилие новшеств одновременно вводимое в одной разработке. Общее мнение выразил кто-то из аэродинамиков:

-На бумаге всё хорошо, но если что-то пойдёт не так, то очень трудно будет понять— что именно!

В конце концов, пришли к общему мнению, что машина интересна, для её постройки можно было бы использовать имеющийся задел по "нулевой" серии И-180

Теперь было самое важное — включить машину в план. Это осложнялось и тем, что основной поток "молодых" КБ уже сложился, новые машины были "на выходе", многие начинали летать. С 11 января 1940 года Яковлев стал заместителем наркома авиационной промышленности Микоэла Кагановича по новой технике. Ранее принятые решения по внедрению в серию И-180 откровенно саботировались.

Выделенный для серийного производства завод N 21 не спешил с выполнением государственного заказа, направив все силы на постройку устаревших И-16 и разработку собственного истребителя И-21 (в серию не пошел).

Постройка войсковой серии идет исключительно медленно, все ранее данные сроки сорваны..., директор завода N 21 почти всех конструкторов с И-180 перевел на И-21 (из письма Н.Н.Поликарпова и М.К. Янгеля) в НКАП от 14 января 1940 г.)

Правда, "здесь" с этим саботажем стал разбираться знающий человек— новый нарком НКВД В. П.Чкалов. Это резко изменило обстановку, но внедрение тормозилось отсутствием надёжного серийного М-88

* * *

На следующий день было награждение в Кремле. Огромный зал, сияние тысяч огней, сотни приглашённых.

* * *

Разговор со Сталиным после награждения получился сам собой. Сталин с живым интересом вникал в особенности боевого применения нашей авиации, а тут на награждении, собрался цвет боевых лётчиков Страны Советов. Когда он подошёл к нашему кругу, шло живейшее обсуждение дополнительных возможностей самолёта с непосредственным впрыском на двигателе при бое с машиной оснащённой обычным карбюраторным мотором. Как раз к его подходу завёл всех собравшихся в круг авиаторов обсуждением нескольких маневров. Собравшиеся шумно обсуждали, махали руками, изображая фигуры пилотажа. При подходе Сталина все примолкли, тогда я постарался втянуть его в разговор на своей стороне, увлечённо показав ему на пальцах преимущество впрыскового двигателя над карбюраторным. Сталин с интересом выслушал, поинтересовался, а сообщал ли я эти сведенья в наркомат? Когда вывалил на него даты и подробности писем, он спросил, что уже сделано. На мои объяснения, что, по мнению Наркома авиапрома, на моторостроительных заводах не хватает оборудования, он задумался. Подловил его на этом состоянии, и сообщил, что по результатам боевого применения авиации есть проект нового истребителя. Он заинтересовался, через двадцать минут разговор продолжился в отдельном кабинете. Сталин внимательно выслушал все доводы, просмотрел тетрадь с аванпроектом, утвердительно кивнул, услышав о положительной реакции на проект профессуры МАИ и самого Поликарпова. Благожелательно выслушал большую лекцию о достижениях современной аэродинамики и перестраховщиках конструкторах, мои рассуждения об устойчивости и управляемости машин с этим типом аэродинамики, длинную лекцию по возможным боевым и производственным преимуществам этой машины. Предложил написать на его имя записку, и передать через секретариат. Я передал ему немедленно ту, что уже лежала в моём кармане, пообещав назавтра представив всё в развёрнутом виде... На том расстались.

Над второй запиской корпел всю ночь, утром отнёс её в секретариат, после чего прибежал в КБ Поликарпова. Здесь опять состоялся заинтересованный разговор, Николай Николаевич уже доработал проект модернизации СПБ

под новую технологию крупнопанельной сборки с разъемом крыла и стабилизатора в плоскости хорд, а фюзеляжа— в плоскости симметрии. Новая технология для СПБ обещала большую экономию трудозатрат. Со своей стороны настоял на обязательной установке воздушно— теплового антиобледенителя с выхлопным теплообменником рубашечного типа аналогичным применённому позже на Ил-14, кабины близкой к Пе-2. Благо, всё это уже предлагалось, и проработки имелись, а необходимость антиобледенителя после Зимней войны оспаривать уже не решались.

В это же время закончили обсчёт лётных характеристик при использовании всех аэродинамических новшеств. Скорость получалась около 600 кмч, и сама по себе эта цифра вызвала сомнение у группы аэродинамического расчёта. Уж очень это напоминало самообман. Но все цифры подтверждались трубными экспериментами.

В это время на летавших СПБ назревал моторный кризис— поставляемые с завода опытные М-105 имели столько дефектов, что лётные испытания становились крайне опасны. В процессе разгоревшегося обсуждения высказал простейшую мысль—

Доводка М-105 с суфлированием и маслоотводом в бачок пеногаситель

Мотористы попытались от неё отмахнуться, но мне показалось, что стоит из принципа вывести их из состояния небрежного отрицания. Ссылаясь на свой небольшой опыт общения с техниками самолётов СБ в Китае и их опыт доводки моторов для работы при высоких температурах, завёл обсуждение в конструктивное русло, и всего полчаса спустя спор перешёл из фазы "Это взгляд дилетанта" в более жизнеутверждающую "В этом что-то есть". Покопавшись в схеме двигателя (правда, это был чертёж М-103) мы нашли, как это можно сделать "малой кровью".

Антиобледенитель

Ступинские винты

30ХГСНА— рояль

ДБ-3ФМ— предпроект

Доработка ИЛ-2 по компоновке, аэродинамике

19 января 1940 года Даладье приказал генералу Гамелену и адмиралу Дарлану разработать план уничтожения русских нефтепромыслов, изучить вопрос о "стимулировании восстания исламского населения Кавказа" и о привлечении эмигрантских организаций для развёртывания подрывной работы в Закавказье. 22 февраля Гамелен представил французскому правительству план воздушного нападения на Баку и Батуми для уничтожения находящихся там нефтеперерабатывающих и других промышленных объектов. Не исключалось участие и сухопутных сил в операциях, которые должны были "основательно парализовать советскую экономику, включая сельское хозяйство".

числу наиболее уязвимых советских объектов доклад относил нефтеперерабатывающие заводы в районах Баку, Грозного и Батуми. "По имеющимся оценкам, уничтожение основных нефтеперерабатывающих заводов может быть достигнуто путём непрерывных операций в течение нескольких недель силами не менее чем трёх бомбардировочных эскадрилий... Три эскадрильи самолётов ?Бленхейм МК-IV? могут быть предоставлены из сил метрополии, и, если все подготовительные работы будут осуществлены сразу, они к концу апреля будут готовы к действию с баз в Северном Ираке или Сирии". Для действий на Чёрном море, указывалось в докладе, "союзным морским силам потребуются линейные корабли, крейсера, эсминцы, подводные лодки и, возможно, один авианосец", а также различные мелкие суда. "Военно-морские силы в Чёрном море, — говорилось далее, — могли бы сорвать снабжение русских нефтью путём блокады морских портов Батуми и Туапсе... Рейды авианосцев в Чёрное море для бомбардировок нефтеперерабатывающих предприятий, складов горючего и портовых сооружений в Батуми и Туапсе в значительной мере дополнят основные воздушные удары по району Кавказа".

Строительство истребителя

Выделенные производственные мощности можно было бы назвать ничтожными, но это ничего не меняло, нужда — источник многих добродетелей, а трудолюбие — первейшая из них. На прототип поставили (по согласованию с наркоматом) неразъёмное цельнодеревянное крыло, деревянный монокок фюзеляжа сделанный по типу И-180 с использованием его оснастки. Машина была несколько меньше и легче более позднего Ла-5, это сразу решило несколько проблем... А вот аэродинамика... Первые же продувки в ЦАГИ модели заставили недоверчиво перешептываться даже многое повидавших матёрых зубров. "Цэ-икс" полученный в продувках выглядел настолько обнадёживающе, что машину заказали даже во "временном" цельнодеревянном исполнении — только бы быстрее проверить новую аэродинамику в полёте.

Отличий от И-180 было достаточно, так что, несмотря на то, что использовались некоторые наработки, и даже детали фюзеляжа и оперения от И-180 тип 3, машина была совсем иной. "Правило площадей" избавило от зализов, закрылки на крыле потребовали убрать оперение из возмущённого потока на основание киля, новые свободнонесущие стойки шасси со звенниками вместо шлиц-шарниров выглядели щеголевато. А фонарь кругового обзора с большим прозрачным гаргротом заставлял всех видевших его пилотов в изумлении крутить головой. Посидеть в кабине новой машины хотели многие, но почти все с большим недоверием относились к посадке пилота "полулёжа". И хотя все соглашались, что кабина удобна, все приборы хорошо видны, органы управления "под руками", а обзор очень хороший, но вот необычная посадка настораживала. Мои объяснения, что такая "поза эмбриона" помогает легче переносить перегрузки, совершенно не убеждали. Один из пилотов даже грубовато сравнил такую посадку с гинекологическим креслом.

Главные неприятности были с мотором. Новые М-88 ещё не выпускались серийно, а надёжность опытных образцов вызывала только тихие матюки у многое видавшего аэродромного люда. Старые М-87А большой любовью тоже не пользовались, их считали капризными и тугодумными, к тому же их привычка глохнуть без предупреждения при резкой перемене газа явно перешла по наследству от их французских прародителей... Кроме того, запорожские моторы считались бомбардировочными, потому штатных синхронизаторов не имели. Ходили смутные слухи о новых пермских моторах, но пока это были благие пожелания из КБ подтверждённые только красивыми рисунками.

Постройка машины шла споро, этому способствовало моё деятельное участие в процессе, обширное использование НЛП ко всем, кто хоть как-то был причастен, и регулярные визиты в цех заинтересованных профессоров из МАИ. Но самое сильное впечатление на весь завод произвёл визит Валерия Павловича Чкалова. Легендарный пилот, депутат и живая легенда, ныне шеф грозного НКВД, уже прославившийся пересмотром дел невиннорепрессированных, называемой в народе "чисткой ежёвского дерьма" появился в цеху апрельским утром в сопровождении самого Поликарпова. Заводское начальство, предупреждённое заранее, выбежало встречать блестящий "Паккард" из совнаркомовского гаража. Я тоже был предупреждён, потому под немного потёртую мою любимую, привезнную из Китая лётную кожанку, одел китель со всеми орденами, включая весь китайский разлапистый набор.

Чкалов жадно набросился на новую машину. Обошёл вокруг, пощупал полированный лобик крыла, нежно, как грудь девушки, огладил сложноотогнутую законцовку крыла с нижним дефлектором, долженствующую избыть индуктивное сопротивление, трепетными пальцами прошёлся от элерона до корня крыла по щели закрылка, переспросил суть "правила площадей" и какую часть интерференции мы думаем убрать этаким манером. Потом одобрительно примерился к выдвижному стремени, приговаривая "Удобная штука, надо было ещё для "ишака" такое придумать!"— несколько раз выдвигал и отпускал его, глядя как пружина скрывает подножку в фюзеляже, расспросил о том, как стремя фиксируется во время перегрузок. Потом взлетел в кабину и завозился примериваясь к креслу.

— А тут ничего! — сказал он осматривая приборы и переплёт фонаря— Я думал будет хуже. Говорили, что сидишь как баба у гинеколога. А кресло удобное... И обзор знатный. Фонарь не заклинит если чего?

— Не должен. Мы над ним как только не измывались. Очень простая и надёжная конструкция (не буду же я уточнять, что в ней было всё лучшее от фонаря Як-3 и "Спитфайра").

— Управление удобное, а это (Чкалов сжал рычаг, похожий на ручной тормоз на РУС) и есть тот самый БУПС?

— Да, боевое управление подъёмной силой посредством выпуска закрылков в нещелевом режиме на 15 градусов. Должно сильно сжать радиус виража на средних скоростях.

— Занятная идея. Это тебе в Китае в голову пришло?

— Нет, уже на ХалхЫн-Голе (именно так, выделяя "Ы" именовали ту войну ветераны), там я "крутился" на И-16 тип 10, и на новом И-153, почувствовал разницу...

— А стояночный угол не великоват? Обзор вперёд тут как бы не хуже, чем на "ишаке"?

— Такой же, вперёд даже чуть лучше, землю под крылом хорошо видно. А в серии обзор хотим увеличить. Есть идея бковых окошек, как на старых бипланах, и даже нижнего. Но это пока планы, есть проект фюзеляжа из сварной хромансилевой трубчатой фермы, примерно как на И-153, но поумнее. И обтянуть фанерной "скорлупой".

— Это надо обдумать— Чкалов в явной задумчивости огладил козырёк фонаря и гнездо под рефлекторный прицел — а как дело с вооружением?

— На этом прототипе ожидается мотор без синхронизатора, потому четыре пулемёта вне диска винта— два ШКАС и пара БС в крыле. Установочные гнёзда есть, но БС до августа даже не обещают. Для начала поставим ШКАСы, по паре в консоль. На вторую лётную машину (я махнул рукой на стоящий рядом в ложементах желтеющий свежевыклееным шпоном фюзеляж N3) хотелось бы поставить пушки Б-20, это перестволенный пулемёт БС, ведь гильзы у 12.7 патрона совпадают с пушечными для ШВАК. Березин взялся за эту идею, хотя у него пока дел невпроворот с серией БС и новым турельным БТ...

— А топливные баки?

— В проекте были мягкие резинотканевые протекторы с системой нейтрального газа двух зон. В выхлопной коллектор вставляется под углом 15 градусов к потоку трубка 20 мм. диаметром со скосом, от неё выхлопной газ поступает в каталитический дожигатель, потом в охладитель, где водяной пар конденсируется и сливается за борт. Оставшаяся едва тёплая азотно— углекислотная смесь поступает не только в надтопливое пространство внутри бака, но и в объём крыла где расположен бак. Сам бак мягкий, из 3 мм. резинокорда, слоя 5.5 мм губки "аназот" и потом ещё слой резинокорда. Подобный мягкий бурдюк не боится прострела пулями калибра 13 мм, в нём нет металлических стенок, которые образуют выгнутые края, не дающие протектору затягивать пробоину. И ремонт много проще, чем у фибровых баков "ишака". По предварительным данным испытаний пулестойкость и пожароустойчивость много лучше, чем у фибро— кожано— резиновых баков нынешнего типа от И-16.

Пилот тоже хорошо прикрыт бронечашкой сиденья и бронеспинкой с отогнутыми вперёд боковинами. Предусмотрены бронещитки на левый подлокотник до РУДов и под маслорадиаторами. Правда, всё это проект. В реальности бронедетали ещё е поступили, а с протектированными баками совсем плохо — протектор пока делают кустарно в лаборатории, и он весь уходит на испытания. Видимо, на эти две машины придётся ставить обычные баки, сварные из АМЦ. Их уже заказали.

-Добре— сказал Чкалов — в график выпуска уложитесь? — Пока укладываемся— заверил Поликарпов— но моторы так и не поступили, а комплектующие недопоставлены по 37 позициям, об этом позавчера направлено письмо в наркомат. Чкалов посмотрел куда-то в пространство многозначительно и грозно. Во взгляде почувствовался холодный металл обличённого властью Наркома НКВД, и проговорил с расстановкой: — Разберёмся!

Первый образец планера ушёл на статиспытания в лабораторию МАИ, где и был благополучно разломан, показав необходимый запас прочности. А вот со вторым была история, почти как у Шекспира. Обещанный М-88 так и не дали, новый М-87А с завода так и не выделили. С огромным трудом удалось "выбить" М-87А из резерва ВВС, ремонтный после небольшой поломки нагнетателя, "почти новый"... Винт нового типа из Ступино не только не пришёл, на него завод даже не принял заказ. Пришлось брать старый "двухпозиционный" бомбардировочный винт, с которым расчётная скорость была "едва за 500 с попутным ветром". Ни радиооборудование, ни новые маслорадиаторы (заказы на всё были размещены вовремя) даже не обещали. А потому втуне пропали мои мучения с радиопрозрачными гаргротом фюзеляжа и передними кромками оперения, натяжкой там антенны, гнездо под рацию пустовало.

Пару старых круглых маслорадиаторов легко разместили в центроплане, они были заметно меньше проектных. Броня пилота и маслорадиаторов указанная в проекте ещё не поступила, но при таком моторе и винте ставить её смысла не имело, нарушилась бы центровка. Пневмоцилидр уборки хвостового колеса тоже где-то "пропал" в дебрях заводской бюрократии, от отчаянья даже начал по вечерам "мудрить" с ручной уборкой.

Конечно, не обошлось без саботажников. Одного такого вычислил, и безжалостно "засунул" под трамвай психокодированием, он оказался настоящим антисоветчиком с убеждениями. Думаю, что таких было немало, просто не все попались на глаза. Но и обычного разгильдяйства хватало.

Несмотря на все накладки машины были всё ближе к законченному виду. Правда, летать из них могла только N2, для N3 даже не обещали в ближайшее время мотор и множество иных "мелочей". Потому приходилось с ещё большим тщанием "вылизывать" ту единственную машину, лётными испытаниями которой всё должно было решиться. Очень помогло то, что И-180 формально ставился в серию, и для его серии на заводе N21 были уже заказаны (и оплачены ВВС) многие мелочи, от приборов до пневматиков. Изрядно побегав по кабинетам, подняв все свои связи, нажав на "боевое братство", удалось таки к первому дню лета закончить строительство. Через Поликарпова и по рекомендации Чкалова получили хорошего лётчика— испытателя

* * *

С 9 по 13 марта военные представители Англии и Франции вели в Анкаре переговоры с офицерами генерального штаба Турции, пытаясь склонить их к мысли о необходимости участия Турции в антисоветской войне.

12 марта 1940 года, выступая на заседании военного кабинета Англии, начальник штаба ВВС, главный маршал авиации Ньюуолл выразил надежду, что в течение полутора-трёх месяцев советские нефтепромыслы будут выведены из строя полностью. Он проинформировал военный кабинет, что в Египет направлены современные дальние бомбардировщики, которые можно будет использовать для укомплектования эскадрилий, предназначенных для нанесения воздушных ударов по Кавказу.

20 марта в Алеппо на северо-западе Сирии встретились представители командования английских и французских ВВС, чтобы согласовать конкретные планы воздушного нападения на СССР. Французская сторона брала на себя нанесение ударов по Черноморскому побережью Кавказа, а английская — по районам Баку и Грозного. Планировалось также с помощью военно-воздушных и морских сил уничтожить советские портовые сооружения в восточной части Чёрного моря.

Одновременно с согласованием планов боевых действий против СССР английское военное руководство решило провести воздушную разведку советских объектов на Кавказе. Организация её поручается Интеллидженс сервис — главной разведывательной службе Англии. В целях маскировки разведывательных акций решено использовать двухмоторный самолёт гражданской авиации "Локхид-12А" с большим радиусом действия. На нём установили фотоаппаратуру высокой разрешающей способности и в конце марта перебросили на английскую военно-воздушную базу в Хаббания (на территории Ирака), примерно в 80 км западнее Багдада. Здесь его опознавательные знаки были заменены на советские.

30 марта на рассвете тщательно подготовленный "Локхид-12А" под командованием одного из самых опытных специалистов воздушной разведки Х. Макфейла стартовал для выполнения задания. Он пролетел над территорией северо-западной части Ирана, в районе иранского города Решт вышел на Каспийское море и через час полёта над морем из облаков появился в районе Баку, где стояла солнечная погода. На высоте около 7 тыс. м самолёт совершил шесть кругов над Апшеронским полуостровом. Аэрофотосъёмка делалась не только с помощью стационарных, но и ручных аппаратов с длиннофокусными объективами. К вечеру после 10-часового полёта самолёт возвратился на базу Хаббания.

Через шесть дней, 5 апреля, состоялся второй разведывательный полёт "Локхид-12А". На этот раз его целью было Черноморское побережье Кавказа (район Поти-Батуми). Полученные в результате двух полётов аэрофотоснимки сразу же отправили по воздуху в Лондон.

На основе данных, полученных в результате воздушной разведки, были уточнены задачи союзных ВВС в ходе военных действий на Кавказе. Для уничтожения наметили 122 советские цели, главным образом нефтеперерабатывающие предприятия и склады горючего. Из них: в районе Баку — 67, Грозного — 43, Поти-Батуми — 12. Для нанесения воздушных ударов решили привлечь 9 бомбардировочных эскадрилий: 2 французские эскадрильи самолётов "Фарман 221", 4 французские эскадрильи "Глен Мартин", 3 английские эскадрильи "Веллингтон" (всего 117 бомбардировщиков). При этом французские самолёты должны были действовать с базы в районе южнее Джизре (на стыке границ Сирии, Турции и Ирака), английские — из района Мосула (Северный Ирак). На выполнение задачи планировалось от 10 до 45 дней, но две трети намеченных целей англо-французское командование рассчитывало уничтожить в течение шести первых дней войны с Советским Союзом. Западные стратеги подсчитали даже возможные потери союзной авиации в ходе налётов на СССР: не более 20 процентов за всю операцию.

20 марта 1940 года вместо Даладье пост премьер-министра Франции занял Поль Рейно, который не уставал требовать, чтобы англичане более решительно претворяли в жизнь план нападения на СССР. 17 апреля, рассмотрев отчёт Вейгана о ходе подготовки к бомбардировке Кавказа, французское правительство под нажимом Рейно приняло решение: напасть на СССР в конце июня-начале июля 1940 года!

Благодаря этой кутерьме с политикой спокойно работать не удавалось, числясь временно откомандированным из ВВС пилотом, был апрельским приказом приписан к резерву ПВО СКВО. В любой момент мог поступить приказ о переброске. Конечно, охота на неповоротливые тяжёлые четырёхмоторные бомберы "Фарман" 222

в ночном небе на лёгком И-153, не представлялась чем-то принципиально более трудным, чем уже знакомая по Китаю охота на японские бомбардировщики, но сам факт неуверенности терзал нервы. А как это всё невовремя!

Да и дальнейшая война вместе с немцами против англо-французов не представлялась чем-то немыслимым. Две сотни советских подлодок с баз в Норвегии и Дании вполне могли поставить Британию на колени. Если уж это почти удалось семи десяткам маленьких и почти безоружных (из-за неудачных торпед) немецких, даже без такой поддержки.

* * *

9 мая 1940 года Гитлер напал на Бенелюкс и Францию. Англичане начали новый раунд борьбы "за французское наследство". Через пару недель французам уже предложили план урегулирования: "Вы отдаёте Англии все колонии, мы остановим Гитлера ("Органическое слияние"). Во Франции разлад, всё потеряло устойчивость. Решительные действия немногих, вроде Де Голля, картины не сделали. Впрочем, внимательный пригляд за развитием бардака в Прекрасной Франции показал, что бардак этот прекрасно организован. Транснациональные банки и корпорации выступили на стороне Германии. Поражение "старых" континентальных метрополий было нужно островной олигархии. Потому в ход шло всё — вплоть до призывов раввинов к своим "ягнятам" саботировать связь, снабжение и обеспечение армий Бенелюкса и Франции. Чудовищный по цинизму и размаху саботаж был так очевиден... Видимо, для сокрытия подобных вещей и потребовались мифы о "сговоре диктаторов", "идентичности сталинизма с гитлеризмом". Восхитительнейшие образчики наглой лжи.

В мае 40 на складах в Бельгии перекупить урановую руду, или потопить в Атлантике?

* * *

Лето, аэродром.

Первый полёт новой машины получился не сразу. За первый день пробежек и руления вскрылось много мелочей, от дефекта тормозов на левом колесе до неработающего стопора дутика. Для первых рулёжек и подлётов уборка шасси не планировались, и кран выпуска законтрили в положении "выпущено". После газовок, руления и опробования тормозов список орех едва уместился на листе акта. Вечером с технарями загнали машину в ангар, и копались в ней почти до утра, к большому неудовольствию коменданта аэродрома. Закончив дела часть технарей пошла по домам, а остальные со мной во главе решили, что домой ехать уже поздно, рассвет уже ожидался. Спать разместились в разных углах ангара, на чехлах и прочей аэродромной рухляди.

К девяти утра, когда начали подходить остальные участники испытаний, успел не только выспаться (разбудил меня бодрящий утренний холодок и липкий аэродромный туман), но и умыться— побриться. Наступал замечательный день, сегодня будет ясно, переживут ли мои благие идеи столкновение с реальностью, или "теоретиков надо душить!". Слишком многие мои задумки относительно этой жизни оказались излишне оптимистичны, и потому даже крах столь хорошо себя показавшего в ином мире набора нововведений я уже не считал нелепостью.

Пришедший пилот быстро утвердил план испытательных полётов на сегодня у главного инженера завода, мы ещё раз проверили машину, выкатили её из ангара. На всякий случай, памятуя, какое непростое время сейчас, старался не подпускать к машине посторонних. Надёжные технари были того же мнения.

Заправили машину всеми жидкостями и газами, проверили работу узлов и агрегатов, ещё раз пересчитали все снятые струбцины и заглушки. Всё в порядке! По телефону получили разрешение на запуск и прогрев двигателя, пилот занял своё место, недолго возился пристёгиваясь. Подвигал сдвижную часть фонаря — просто так, сегодня закрывать её не предполагалось, но стопор открытого положения проверить надо. Потом начался обычный ритуал: "... К запуску! ...Контакт! От винта!" Зашипел воздух, винт неуверенно провернулся, послышались хлопки вспышек, самолёт чуть закачался на амортизации шасси. Мотор зачастил вспышками, потом принялся, и стал ровно набирать обороты. Пилот погонял его на разных режимах, послушал как он ревёт почти на взлётном, сбросил до холостого, проверил приемистость, прожёг свечи и выключил.

После близкого рёва двигателя звуки вернулись не сразу. Но постепенно из звенящей тишины стали выплывать трели аэродромного жаворонка, свист ветра, какие-то громыхания и матюки за ангарами. Технари полезли осматривать машину, не разболталось ли чего, не потекло ли где?

Через полчаса по телефону позвонил на "вышку" запрашивая разрешение на скоростные пробежки и подлёт...

Вечером сидел за столом оформляя отчёты, с истрёпанными нервами, но счастливый. Машина без накладок выполнила всю сегодняшнюю программу, мнение лётчика-испытателя было хорошим. Аппарат легко взлетал, хорошо слушался рулей, на посадке не козлил, на пробеге держал направление. При выравнивании никаких особенностей не отмечалось, обзор достаточный, разбег и пробег небольшие... Так что осталось всего ничего— начать и кончить, да желательно уложиться в три недели. Не подвела бы погода.

Черноморский дебют

Годы задержек и проволочек не прошли даром, и потому первый в СССР авианосец был условно допущен к испытаниям только летом 1940 года. Корпус старого линкора "Александр III", наскоро переделанный в авианосец, ещё не получил большую часть необходимого оборудования, но острая нужда в сухом доке для ЛК "Парижская коммуна" привела к тому, что часть работ на авианосце перенесли на осень, а часть решили выполнять в процессе достройки на плаву.

Корабль так и не получил большую часть вооружения, часть котлов была загружена, но ещё не сдана в работу, отсутствовала большая часть спецоборудования, на корабле постоянно торчали заводские бригады...

Это не помешало использовать новообретённую лётную палубу для отработки посадки и конвейерного взлёта лёгких самолётов. В корабельной авиагруппе пока числилось только 16 И-153К "нулевой" серии, вот на них учились пилоты будущей палубной группировки ВМФ. Давно заказаный "временный" торпедоносец "слепили" в Таганроге ещё весной. Ничего выдающегося в этом биплане не нашлось, насквозь консервативный проект, аналог английского "Суордфиш" — складная бипланная коробка, чем-то напоминающая Ан-2, но с "чаечным" центропланом, худой длинный трёхместный фюзеляж из трубчатой стальной фермы с единым длинным фонарём, неубираемые стойки шасси с обтекателями, мотор М-62ИР. Более "прогрессивный" палубный вариант Су-2 Сухой делал без излишней спешки, сухопутный вариант был предпочтителен и более востребован заказчиком.

Тем же летом по одному, с недоделками, стали вступать в строй долгожданные балтийские авианосцы.

* * *

К августу 1940 года ощущал себя у разбитого корыта. Истребитель получился с точки зрения аэродинамики, но мотор М-88 оказался крайне ненадёжен, штатных синхронизаторов для оружия не имел, а Запорожский завод не справляясь с производством моторов для ДБ-3 не горел желанием снабжать ещё истребители, а потому даже создать истребитель из неплохой машины не удавалось. И это не говоря о явном саботаже в промышленности. Дождаться октября 1940 года, когда появится М-82, было можно, но тогда шанс на серию исчезал — все заводы будут заняты, а резервов промышленность не имеет. Поликарпов будет занят серией пикирующего бомбардировщика СПБ-2М, а в производстве истребителей будет перекос. Эпопея с созданием авианосцев выявила английскую резидентуру, что радовало. А вот уверенности, что выявила всю — далеко не было.

Несмотря на все усилия, организационные методы оказались малорезультативны. Хотя очень многие необходимые технические проекты появились вовремя, их внедрение в серию, после убийства Кирова и Орджоникидзе, сильно замедлилось. Клан Сталина был малочисленным, слишком занят борьбой с троцкистами, и сил на промышленность и армию у него явно не хватало. Потому необходимые политические перемены тоже буксовали. Война надвигалась, а готовность к ней не ожидалась. Политический фон так же был неблагоприятен. Финансово— религиозная "партия войны", составляющая основу плутократии "Запада", с наглой самоуверенностью продолжала Большую Игру.

Тяжкие думы о волшебной палочке

В какой-то момент подумалось— а зачем оно всё? Раз уж всё так не складывается— давай творить чудеса! Ну, мы живём во времена веры в науку и технику, потому чудеса обличим в мантию "просто новой техники"! Так, что нам нужно? Помнить, что у любой частицы есть три базовых показателя:

1)масса,

2)заряд

3)спин

Массе, грубо говоря, соответствует гравитационное поле,

заряду, так же грубо— электромагнитное,

а спину... То самое, не существующие для нынешних "гениев" торсионное поле. Оно же "связующее", но это им пока неведомо. А почему не существующее? Всё просто— по воле некоторых "мудрецов" свершилось закрытие Теории Эфира, этого краеугольного камня торсионики. Вот и мучаются строя теоретические системы с очень непонятными посылами. А ведь так просто понять— если есть Физический вакуум, или Эфир, то Земля относительно его движется. Что бы там не намерили Мэйкельсон и Морли. Они бы ещё попробовали по своей методике скорость звука измерять, вышел бы очень близкий "предел всех скоростей". Не смешно! Не понять очень простой парадокс волновых процессов, лежащий под носом и совсем очевидный..?

Нужно помнить, что раз мы имеем дело с чем-то связанным с Эфиром, то Земля относительно его движется. Минимальная скорость больше 300 км/сек, и любой результат эксперимента по построению системы из торсионных полей "улетит" с этой скоростью. Куда? На этот вопрос отвечает астрология... Тьфу!!!! Астрономия. Вот если взять два генератора, интерференцию их полей вести в обмотке якоря будущего реактора— будет толк. Действующий полевой реактор будет наводить в обмотке электрический ток, а наведённое этим током ЭМполе будет удерживать невещественное, но материальное тело полевого реактора внутри обмотки. Можно сделать торсионный синтезатор... Но получится ли очень сложная структура использующая прямую выкачку из физического вакуума? А мордочка не треснет?

Ежели быть проще — не потянутся ли к тебе неприятности? Торсионные синтезаторы напрямую преобразуют энергию физического вакуума в нужные формы материи. Но ежели немного ошибиться— будет безобразная форма очень большого взрыва! Брахмастра, будь она неладна... Это нам не нужно. Пока.

Тогда попробуем торсионно— рекомбинативный реактор, он использует менее глубокий пласт энергетики. Пытаюсь припомнить теорию. Для устойчивости нужно иметь внутри системы некоторую массу вещества, чётное количество фокусов системы. И якорь.

Как делаем? Надо намотать из трансформаторной проволоки 0.15 радиально— сведённую обмотку простейшего генератора торсионного поля, который будет получать искомое поле простой трансформацией электрического и магнитного полей. Генераторов нужно больше двух... Хотя. Можно использовать пару генераторов и закреплённый якорь. В качестве такового можно использовать любое кольцо (немедленно вспомнились всевозможные сказочные волшебные кольца). Хотя, лучше не использовать дамские украшения, а взять колечко побольше. Прикинем... Если взять имеющиеся в лаборатории на кафедре радиоэлектроники МАИ мультичастотные генераторы, то там умеренные частоты, немногие килогерцы, редко — мегагерцы... Значит, получится излучатель в 30-50 см. Обмотка якоря должна быть порядка полуметра, внутри неё резонансом создаём простейшую многофокусную систему из торсионного поля, "нижний" фокус выведем вбок. Та-ак, а на что его настроим? Ну, мы, вроде, авиация, значит на чистый алюминий. "Хобот" у нас сразу не выйдет, да и управлять им тоже трудно. Тогда сделаем простую установку по прямому восстановлению высокочистого алюминия из глинозёма. Выйдет бочка, можно корпус использовать хоть деревянный. Сверху, по гравитационному потоку, засыпаем сырьё. С точки зрения энергетики торсионная сепарация доминантна относительно всех химических реакций, потому система сама настроится. На выходе получим совершенно чистый алюминий в виде прутка. Монокристалл? Нет, аморфный, вероятностные процессы никто не отменял. А какие у него свойства? Это зависит от состояния. Прикинем... У него будет повышенная валентная активность сразу после рекомбинации. Если подобрать "температуру" выходного фокуса гореть в воздухе вроде не должен, диффузно свариваться— ему там, на выходе, будет не с чем. Значит, можно сделать. Потом из этого алюминия на обычных заводах делать дюраль. И далее— по технологическому циклу. Затраты— копеечные. Есть один хитрый приём, системы могут размножаться делением. Бочек полно на любом складе, пару десятков метров трансформаторного провода и балластное сопротивление на якорь достать легко. Значит, создаём некий трест.

Если не просто пообещать Совнаркому "Золотые горы", а выдать "на горА" мегатонны алюминия, и вслед за ним— всех остальных цветных металлов, то должность уровня наркома можно занять легко. А потом?

У сдвоенного реактора есть особенность. Если в один из фокусов поместить любой объект, то при определённых условиях, на "диагональном" фокусе можно получить довольно точную "атомарную" копию объекта. Диффузную свариваемость можно обойти. Либо подобрать "температуру" выходного фокуса, либо все поверхности покрывать плёнкой в пару молекул чего-нибудь... Стекло, фторопласт, смазочное масло— по обстоятельствам. Таким способом можно производить очень сложные технические системы — станки, моторы, оборудование. Если склероз не изменяет, то выходное "зеркало" при небольшом душевном напряжении можно довести до шести метров — железнодорожный тоннель! А из него выкатывать готовые вагоны с готовым ценным грузом...

Размечтался! При нынешнем состоянии кибернетики (науки об управлении сложными системами, слово "губернатор" — оттуда же) пульт для управления такой версией "Рога изобилия" будет занимать пару залов, а гениальных операторов потребуется полсотни. Будем проще— разобьем производство на небольшие секции, количество "зеркал" увеличим, а окончательную сборку, для начала, сделаем обычной, руками рабочих. Всё равно, производительность труда вырастет в сотни раз, а цена упадёт в тысячи! Даже с обмоток можно будет снимать вполне приличные количества электроэнергии. А вместо шахт и скважин для добычи сырья потом можно будет поставить примитивно управляемый "хобот", оставляющий за собой структурированные и отделанные бетоном армированным стекловолокном (бросовые в данном случае материалы) тоннели. На выходе получать готовые крупноблочные "подсборки" или готовые агрегаты. Стране нужно полмиллиона автомобилей. Новые ЗИС-36 и 123, или полноприводные ГАЗ, комплектующие для расширения производства старых моделей, дефицитные высококачественные агрегаты для всех видов промышленности. Нефть и нефтепродукты — в любых количествах, резинотехнические изделия... Ведь возможная длина "хобота", без потери управляемости и пропускной способности, больше 100 км. А битумные пески и сланцы есть почти везде, только бедноваты и глубоко. Нефть Поволжья, Сибири и Средней Азии разведана, даже газ можно ресинтезировать в высокооктановый бензин. САСШ со своим "моральным эмбарго" могут поискать алмазы у себя в анусе.

Даже продовольствие при данной технологии можно получать— сахара, простые белки, аналог растительного масла, муки, яичный порошок. Со взрывчаткой сложнее— отрегулировать систему так, чтобы не было избыточной диффузии я не смогу, нужно иметь очень хорошую автоматику и динамическую устойчивость всей системы (на этом этапе— совсем ненаучная фантастика), а без этого взрывчатка начнёт гореть в момент синтеза. Но если дать высококачественное сырьё на старые, и построить новые химзаводы— трудности преодолимы. В прошлой версии, даже потеряв больше половины промышленности, импортировали только половину порохов.

Радостно представляю всё новые и новые сложности военного времени, и вижу лёгкие пути их решения. Ура..?

Тут вспомнились мне пески одного мёртвого мира, где я копал на школьной практике следы давно канувшей в Вечность великой Культуры. Потом — жуткие джунгли другого, стиравшие щупальцами коней и скрывавшие кронами из синюшной зелени циклопические развалины другой. Радиоактивный такыр третьей, пыль на орбите вокруг такой уютной звёздочки в четвёртом месте. Там была ещё одна. Полукилометровый панцирь мутноватого льда, скрывавший ещё одну катастрофу. А ещё, ещё, ещё... Как много их было, молодых, буйных культур, получивших в свои руки этот шикарный источник благосостояния. А как мало культур переживают этот "подарочек"... Даже Земля живёт не первый цикл, стоит ли опять топтаться по этим же граблям?

Всё просто— Человечество должно изжить свои слабости. Люди не отошли от ужаса рабовладения, когда создаёт один, а потребляет другой. Потребляющий при этом создателя не уважает. Сейчас люди ещё не поняли радости творчества, работы, постоянного напряжения, единства в достижении Высокой Цели. В Культуре Человечества есть намётки нужных приёмов воспитания, которые позволяли бы провести ребёнка по крутой спирали психофизического развития, и получить из него Человека с большой буквы. Есть намётки, как должно выглядеть Общество Людей, есть представление, что делать с нелюдями. Есть некоторые намётки идей, как создать Культуру пригодную для жизни в беспредельной Вселенной. Свести всё это воедино, отточить парой десятков поколений, вычленить огрехи — из Человечества выйдет прекрасная, гармоничная Космокультура. А пока— нет. Если возможностей слишком много и сразу— то все хорошие задатки будут смыты гнусной волной потреблятства, и детской, злобной чванности, глупости, а Человечество свалится в штопор неразрешимых противоречий. Как оно из него выйдет— это сложный вопрос. Загонять его туда не стоит. Ведь до сих пор не созданы надёжные инструменты власти общества над своей элитой. Опоганенная элита сейчас обязана держаться за социум, ибо без него она не способна поддерживать свой высокий уровень потребления. А что будет, если вместо огромных и сложных заводов с квалифицированными инженерами и рабочими, то же производство смогут выполнять немногочисленные "волшебники"? Элита сочтёт, что можно избавиться от опасного быдла, и тут же (по историческим меркам) наступит "Конец Истории". Потому что жизнь гораздо сложнее тех примитивных схем, которые легко овладевают незрелыми умами.

* * *

Развилка?

* * *

Когда сложные мысли совсем одолели мою простую голову, привычно воззвал к Ладе.

Старая ведьма, имевшая статут местной богини, с привычным ворчанием отозвалась:

-Ну, здравствуй, Сокол сизокрылый..! — это я оказался в мире Прави

-Ладушка, с каких это пор меня вот так с ходу приравнивают к Гору?

-Скорее, к Вишну, хоть это почти одно и то же... Но раз ты занимаешься этой работой, значит этот статут тебе положен. А хочешь — к Живе (Шиве)?

-Час от часу не легче, вообще-то мне ваши духовные игры всегда были немного непонятны.

-Это тебя не избавляет от участия в них. Вопрос, который ты обращаешь ко мне — твой внутренний. Вот у тебя возник спор с самим собой о целях и средствах. И ты запутался в двух берёзах.

— Согласен, я на перепутье...

А нет никаких затруднений. Какая у тебя цель?

-Сообразно заданию — изменить мир...

Ведьма мягко перебила:

-Нет, тебе надо выявить силы влияющие на этот мир, а потом повлиять на эти силы. Правильно задай вопрос — получишь половину ответа...

— С точки зрения этой цели пытаюсь понять полезность применения торсионных технологий. Дело это тут новое...

Ведьма неприкрыто— таинственно улыбнулась, так что я сразу почувствовал подвох. Что-то слепилось у меня в голове в догадку, и оформился вопрос:

— Или уже было..?

-Всё уже было, а так же есть. Вспомни теорию волшебства...

-Ну да, биополе содержит торсионную составляющую, фактически, это полевое образование. Большая часть Души... color="Black">http://i4.imageban.ru/out/2010/10/08/8b2f5bf33bba3173b30598bbc78aec1c.jpg

-

Но это же означает, что Человек, без всяких инструментов, имеет доступ к самому глубинному пласту Силы Мироздания. При некотором умении обращаться с такой силой можно сделать что угодно. Вспомни школьный курс по выживанию в совершенно неблагоприятных внешних условиях... Создание базового уровня технологий в неблагоприятных внешних условиях... Потому Человечество и имеет такой сложный зигзаг своей истории.

— Есть некая подоплёка?

— На школьной практике второго года ты умудрился поймать одну очень древнюю форму полевой жизни...

Я немедленно вспомнил... Славная была охота! Редкий трофей, хотя поймал его совершенно, на мой взгляд, случайно. Ведьма поняла что я вспомнил, и продолжила:

— В этом мире нет ничего случайного. Ифрит 2Б — не самый лёгкий улов. А теперь вспомни, как такие возникают?

Я напряг память. "2Б" — это эманация разумной жизни. Что-то крутилось в голове, но не мог собрать. Лада помогла:

-Это форма абстрактной идеи впитавшей в себя духовные силы миллиардов хорошо натренированных адептов, обретшая собственную жизнь и развитие. Второй порядок производной. Такие никогда не оставят произведшую их Культуру, потому как только подпиткой от неё они получают жизненную силу. Твой "улов" высосал до дна породившую его культуру, потом ещё около десятка. Активный ментальный паразит, с глубокими духовными корнями. Не очень разумный, но хитрый.

Боюсь, что на Земле проявилось нечто похожее, но более утончённое.

— "Полный симбиот"?

— Возможно. Потому была возможность — разделить поток в твоей нынешней реальности. И завести оба на тебя.

— А как если меня выявят и выпотрошат?

Лада так, как только она одна умела, невесомо рассмеялась.

-Ужель ты подумал, что тебя не выявили?

Тут она показала два "замороженных" в ловушке ментальных объекта, по всем признакам — типичные мелкие "ленточники".

-Это я только что с тебя сняла. На тебе висели под задним сводом ауры, очень хорошо повешены. Мы даже выявили кем... Теперь вскроем одну из линий их нападения. Думаю, что создание двух потоков с большой разницей — не повредит. Охота на охотника — не самое глупое занятие.

Кстати, подумай об уровне привычности, который сильно ограничивает поле выбора. Вспомни глупую шутку : "Даже если вас съели — у вас есть два выхода...". А ведь она свойственна земной культуре в силу малой духовности. Есть виды, у которых Сила Духа выши пут плоти. И молодая особь такого вида специально может дать себя съесть большому хищнику, а потом Силой Духа преобразовать массу его плоти в нужную ей форму своего тела...

Мне вспомнилось, что Лада много жизней была драконом. А у них это побочный способ роста в самых безвыходных обстоятельствах. Что-то отдалённо похожее есть у какой-то болезни, она поражает крысу, сводит её с ума, а потом "подставляет" крысу любому хищнику, тот её съедает, после чего болезнь процветает в его теле. У драконов всё иначе, но сама идея схожа.

— Ладушка, брезгую я этими нелюдями, теми, которые паразитируют на Человечестве. Заставить их переродиться— на это и твоих сил не хватит! Из глистов бабочек не выводится! Проще их в мясорубку, или перестрелять. А созданные ими организации, только тем и хороши, что собираются в них самые негодяи...

— Хорошо, что это ты понял...

— Это понял давно, но, ближе к делу, вот как внедрять пакет необходимых для войны новшеств? Мы с Горяевым собрали более ста тысяч пунктов, а внедрить удалось менее 10%! А организаций — саботажников выявилось несколько сотнен. Не только троцкисты и англоманы, тут этих грызунов — тысячи видов! Только успевай классифицировать! Толстовцы, луддиты, русофобы и западники, евроцентристы и германофилы, фашисты и масоны...

— Добро пожаловать в Реальность!

— Если начать зачистку — кладбища переполнятся...

— Ты их семьи не забывай тоже, а то "яблочко от яблони..."

— Ну, Ладушка, и ты сегодня Бхайрави ("Зловещая") ?

— Это такая форма моей доброты.

— А сколько нужно трупов?

— Вторая Мировая в Европе унесла около пятидесяти миллионов. На остальных театрах ты знаешь сколько. Постарайся не выходить за эту цифру. Просто вместо невинных жертв будут негодяи, им ещё надо прошлую войну припомнить. А карма — она не лечится. Даже такие негодяи иногда необходимы, но кто мешает их употребить иначе? Собрать вокруг них весь шлак, гной, и к ногтю...

— А как дела у Космофлота?

— По твоим данным мы нашли несколько внеземных связей. Непосредственные исполнители тебе знакомы — "жабы"...

Меня аж передёрнуло. Этих знали все— очень мелкопакостная и неприятная культура. Земноводными они давно не были, скорее ящерами, а вот их поведение всегда было неконтактным и высокомерным. Чем-то они напоминали одноимённых героев рассказа Булычева "Спонсоры".

Лада неожиданно загадочно улыбнулась:

— С тобой хочет поговорить Горяев. Не бойся, мой канал связи никто не сможет прослушать...

Горяев появился в нашем разговоре на гране сна и яви

— Будь здрав!

— Рад видеть. Но я, кажется, провалил задание (я не играл в раскаянье, но мне действительно так казалось в тот момент).

— Не совсем так. Часть задания ты выполнил, ловлей на живца мы нашли несколько внешних каналов, а главное — смогли выделить в структуре земной ноосферы "болезнетворный организм" ментального вируса— паразита.

— А как же "жабы"?

— Это уже прошлое. Помнишь присказку: "Разберусь кто виноват, и накажу кого попало!". Получилось как-то так... Как только мы нашли виновных, сразу выполнили "зачистку". Сорок планет, десятки миллиардов особей.

— Да, гуманизм иногда имеет сложные формы...

— Такова жизнь. А вот вирус оказался очень коварным, он хорошо "врос" в ноосферу, но мы его определили, теперь будем лечить. А тебе привет от твоего папы — он по твоим данным сумел найти зацепки.

— Ну, а мне что делать?

— Как обычно — начать и кончить. Все крупные сложности мы осилили, тебе осталось в этом твоём потоке истории выиграть войну, обеспечить трансформацию человеческой культуры в нечто жизнеспособное, а люди получат нормальный доступ в космос. Наработки сбросим тебе по обычным каналам, на тебе — внедрение...

— Тебе легко говорить. А тут, будто всё заколдовано. В плохую сторону всё валится легко, а вот в нужную не идёт. Когда мы только планировали эту операцию, какие прекрасные у нас были планы!!

— Это у тебя первая операция -молвил Горяев бесцветным голосом, и только тут я понял, как он устал— ты ещё не привык, но так происходит чаще всего. План живёт только до столкновения с реальностью. А потом — импровизация! Сейчас нам повезло, есть выход из тупика. Это редкостное счастье...

В разговор встряла Лада:

— Ваш план изначально был плох. Он был построен на предположении, что все люди разумны. А это не так. Они "потенциально разумны". Многие из людей— "политические животные". На этом недостатке существующей земной культуры построено множество несчастий Человечества. Ведь Человек— только звучит гордо! А на деле— он достаточно условно разумен. Если взять настоящих, а не киплинговских "маугли", то они, не получив должного воспитания так людьми и не становятся. Человек состоит из "машины" и "набора программ", причём именно программное обеспечение и делает его настоящим Человеком. А ставится оно только в обществе, по принципу "Делай как я!!!". "Бытие определяет сознание", "террор среды", "диктат общества" — это всё об одном. Человек вне общества не живёт. А вот понять — "что он за зверь такой?" нам необходимо. В этой части Космофлота очень много людей. И пока всё почти идеально, отбор тщателен, воспитание работает, люди находятся в общественном поле КФ, а обстановка не слишком жестокая — всё хорошо. Но почему тогда Человечество так часто и глубоко влипает в неприятности? Можно ли на людей положиться? Вопросы не праздны.

Этим и предстоит тебе заняться. Создать такую версию Человечества, которая не будет иметь склонности к саморазрушению через предательство себя. А для этого — все средства хороши. И в любом случае мы имеем возможность сравнить разные ветви Человечества из разных исторических потоков. Так что настало время чудес...

* * *

Жаркий сентябрь...

Сотворить чудо — что может быть легче? Особенно, когда умеешь. Но вот протолкнуть И-183 в серию обычным путём не сумел. Причины есть, а повода сдаваться — нет. Специалисты между собой машину обсуждали уважительно, но, скорее, как технический курьёз — летает хорошо, но истребителем не будет, а уж в серию точно не пойдёт. Об этом говорили совершенно определённо, а Яковлев даже с долей цинизма: "Машины с радиальным мотором устарели принципиально!" — но при этом свою позицию не аргументировал фактами. Был один довод: Ме-109 у немцев! ФВ-190 пока был неизвестен.

Конечно, можно "183-й" переделать под М-105, и получить нечто превосходящее по аэродинамике и компоновке Як-3 обр. 44, но это успеется. По всем прикидкам нужен именно истребитель с привычным для наземного персонала радиальным мотором, пусть и нового типа. Стало понятно, что заходить надо с другой стороны.

В электротехнической лаборатории МАИ интерференцией торсионного излучения простейших самодельных Т-генераторов удалось создать несколько грубую, но работающую Т-систему, которая извлекала алюминий из потока любого алюмосодержащего сырья. Устройство действительно получилось простым до примитивности — "бочка" с боковым отростком и аскетичным пультом управления на боку корпуса. Внешний вид обманчив, а то, что торсионные поля не видны, скрывало изрядную сложность системы от непосвящённых. Даже двое знакомых студентов — электронщиков, помогавшие мне "на общественных началах", совершенно не верили в то, что долгим подбором резонанса с пары блинов— излучателей внутри обмотки создаётся нечто. Незначительные колебания нескольких стрелок им ничего не говорили. Теории, на основе которой создаются подобные системы, здесь и сейчас не было, а шанс на её появление в ближайший век был ничтожно мал. Вот и приходилось "колдовать" с умно— растерянным видом, строго методом "научного тыка".

Когда в десятый раз за день, уже поздно вечером, поменяв настройки засыпав пыль и опилки из мастерских, на стекле бокового вывода системы получили вспышку моментально сгорающего потока "холодной" алюмосодержащей плазмы, стало ясно — мы на верном пути! К утру, когда мы получили кружок тонкой алюминиевой фольги, я был удивлён не меньше моих помощников — уж очень аморфной и трудноуправляемой получилась система. Подобрать настройки для неё за неделю — это везение!!

Последующее было не легче, но интереснее. Пыль из мастерских быстро кончилась, но "по знакомству" удалось получить пару бочек этого хлама с шефствующего авиазавода. Выходящий из системы пруток подвергли всем возможным анализам. Химики алюминий похвалили — очень чистый. А вот прочнисты обескуражили — металл получился невероятно мягкий, почти как пластилин. К тому же очень склонный загораться при малейшем контакте с открытым пламенем.

Однако в литейных мастерских за несколько плавок признали, что причина— излишняя чистота. А уж загрязнить металл присадками всегда можно. Дюраль получался хорошим.

С некоторой беготнёй через знакомых студентов-геологов удалось добыть почти полтонны неочищенного глинозёма. Реактор "переварил" его за минуту с максимально возможным КПД, так что химики не нашли алюминий в составе отходов после реактора. Почти центнер алюминиевого прутка пошёл на опыты материаловедам, для них алюминий такой чистоты был диковинкой. Попробовали ещё несколько вариантов, в том числе концентрат и дюралевый лом вкупе с литейным шлаком. Результат тот же. Алунит и нефелин пошли без сложностей. Победа!

Теперь — как это внедрить? Было два пути — простой и правильный.

Простой — это отнести все материалы в Государственный центральный научно-исследовательский институт цветных металлов "Цгинцветмет" Наркомата цветмет, а уж они, за пару лет склок и неверия (вероятно) убедятся, что система работает. Но потом... Нет никакой гарантии, что кто-то там не отправит все материалы родственникам в Германию или США, а заключение напишет такое, что несколько лет придётся отбрёхиваться в камере... Впрочем, времена Иегуды в НКВД прошли, но корешки остались. Так что, скорей всего, просто прирежут в тёмной подворотне, и концы в воду. Уж очень это революционная новинка, и она слишком многих затронет, особенно на "западе".

Значит — поступить придётся нагло. Чему быть — того не миновать. Где-то у меня записан телефон..?

На следующий день ближе к вечеру пешком и с портфелем шел привычной уже дорогой в Кремль. В приёмной был в строго оговоренное время. Поскрёбышев, сероватый от усталости, посмотрел на меня довольно безразлично. Хоть и был я тут не в первый раз, но ещё не стал "своим". Во взгляде секретаря, где-то очень глубоко, под слоем хлопот и усталости, даже мелькало узнаваемое: "ходют тут всякие...".

Меньше часа ожидания — из кабинета вышли три совершенно мне незнакомых мужика, по виду — ответработники среднего звена. Поскрёбышев кивнул мне:

— Уложитесь в полчаса...

Кабинет тот самый, за столом — сам. Сосредоточено чиркает в каком-то документе.

— Здравствуйте, товарищ Игнатьев...

Надо же, запомнил и узнал...

— Здравствуйте, товарищ Сталин. Я тут не как авиаконструктор (мы оба, и я, и Сталин, при этих словах чуть улыбнулись в унисон), а по вопросу новой технологии добычи алюминия разработанной в лабораториях МАИ (при этих словах выкладываю на стол из портфеля материалы и образцы). Технология принципиально новая, почти не требующая электроэнергии...

А вот тут Сталин глянул своими тигриными глазами. Хищно, и с затаённым недоверчивым торжеством...

Объяснять пришлось больше часа.

На следующий день демонстрировал работу установки паре неразговорчивых, но очень внимательных порученцев. Сырьё они привезли с собой в бочках. Судя по маркировке — это были какие-то минеральные образцы, взятые со складов геолого-разведывательных экспедиций, на паре бочек была даже монгольская маркировка.

Точный вес сырья был указан на таре, бокситы из бочек выскребали совочками и ложками, до дна, взвешивали на напольных весах, а потом вываливали в реатор. С шипением выбивающиеся из реактора газы втягивались лабораторной вытяжкой, вышедший алюминий взвешивался на точных весах, твердые отходы тоже. В образцах были бокситы, содержащие примерно 20-60% глинозема Al2O3,

Встречались обогащённые глинозёмы, имелись явные промышленные отходы. Целая ГАЗовская "полуторка" разных бочек, оперативно они всё это достали...

Реактор "ел" всё. К обеду привезённые образцы кончились, "результаты" были взвешены, упакованы, записи сверены и заверены. Порученцы уехали ни минуты сверх необходимого не задержавшись.

Вечером позвонил Поскрёбышев. Сообщил, что за мной выехала машина.

В этот раз в приёмной ждать не пришлось. Сопровождающий почти бегом довёл меня от машины до двери кабинета.

Сталин в задумчивости стоял у стола, на котором рядком лежали прутки реакторного алюминия. Его рука непроизвольно, с какой-то нежностью иногда оглаживала их блестящие бока. Было видно, что прутки мяли, даже на ближнем были следы, поразительно похожие на те, что остаются от "пробы на зуб"...

— Товарищ Игнатьев, а вы знаете, что ученые — физики заверили меня, что это невозможно?

— Догадываюсь, что они так и сказали.

— И кто тут неправ?

— Все, включая вас, товарищ Сталин...

— ?

— Надо знать природу людей, прежде чем с ними советоваться. Есть учёные, а есть чиновники от науки. Чиновники боятся всего нового. С точки зрения классической физики очень много невозможного, они даже не могут объяснить, как вода из крана течёт... "Теория, мой друг, мертва, а древо жизни вечно зеленеет". Все модели начинают врать, как только вязкость жидкости приближается к глицерину. Что такое сверхтекучесть гелия, или сверхпроводимость — никто не знает. Но сами эти явления существуют. То, что мы не понимаем, как вода течёт — не повод отказываться от водопровода...

Сталин улыбнулся в усы.

— А как вы пришли к этому открытию?

— Из учебника физики. У частицы есть три базовых свойства: масса, заряд и спин (грубо — момент вращения частицы). Массе, грубо, соответствует гравитация, заряду — электромагнетизм. А вот спином пока мало занимаются.

В 1921 году опыт Штерна — Герлаха подтвердил наличие у атомов спина и факт пространственного квантования направления их магнитных моментов.

В 1924 году, ещё до точной формулировки квантовой механики, Вольфганг Паули вводит новую, двухкомпонентную внутреннюю степень свободы для описания валентного электрона в щелочных металлах. В 1927 году он же модифицирует недавно открытое уравнение Шрёдингера для учёта спиновой переменной. Модифицированное таким образом уравнение носит сейчас название уравнение Паули. При таком описании у электрона появляется новая спиновая часть волновой функции, которая описывается спинором — "вектором" в абстрактном (то есть не связанном прямо с обычным) двумерном спиновом пространстве.

В 1928 году Поль Дирак строит релятивистскую теорию спина и вводит уже четырёхкомпонентную величину — биспинор.

Так что был только вопрос технологического применения. Гравитацию используют для флотационной сепарации, электромагнетизм при электролизе. А вот спином просто не занимаются. Мы с ребятами попытались— у нас вышло.

Если грубо, то в силу антисимметрии тензора Леви-Чивиты, 4-вектор спина всегда ортогонален к 4-скорости U?. В системе отсчёта, в которой суммарный импульс системы равен нулю, пространственные компоненты спина совпадают с вектором момента импульса, а временная компонента равна нулю. Проще говоря, торсионные процессы "главнее" химических, а время у них очень мало.

— Скажите, а что нужно для внедрения в промышленных масштабах?

— Провести промышленный эксперимент. Мы пока не знаем, как поведёт себя реактор при потоке сырья в тонны в минуту. 100 кг. он "переваривает" за несколько секунд. Обеспечить больший поток в лабораторных условиях не удалось.

— И что вам нужно?

— Поток сырья. Можно на заводе в Волхове брать отходы, можно поставить реактор на Бокситогорский глиноземный завод, или на любой, где есть возможность подвезти сырьё и вывезти алюминий. Кроме бокситов, большие месторождения которых находятся на Урале и в Башкирии, богатым источником алюминия является нефелин, добываемый на Кольском полуострове. Много алюминия находится и в месторождениях Сибири. Торсионный реактор потребляет очень мало электричества, и потому он предпочтителен для новых, неосвоенных районов.

— Тогда, сколько времени вам нужно, чтобы выехать на завод, и что нужно из оборудования?

— Реактор можно перевозить, он самоподдерживающийся, а мне собраться — подпоясаться...

На следующий день транспортный самолет уносил нашу троицу изобретателей в сторону Ленинграда. Через три дня стало понятно, что реактор имеет достаточно большую пропускную способность.

Вечером следующего дня уже докладывал в том же кабинете:

— Опытную установку оставили работать там, на заводе. Работает хорошо. Загружаем в реактор как отходы, так и глинозём. Всё, что есть. Пропускная способность меня самого удивила. Выход расчётный, почти 100% алюминия содержавшегося в шихте. В отходах спектроскопией алюминий едва различим. Производится до нескольких тонн в сутки, вчера наладили хороший ритм подачи, и сразу выдали более 30 тонн алюминия за сутки. Это не предел, реактор устойчив. Установку можно сделать несколько большей, этим сейчас и займёмся в лаборатории.

— А сколько вы сможете производить в сутки?

— Мы там на заводе поговорили. Нам подсказали, что есть избыток производства руды, но не справляются заводы и транспорт. Если всё сойдётся, то установкой реакторов в районе рудных залежей можно будет увеличить производство алюминия процентов на 20, уже в текущем году.

Сталин молча посмотрел на меня, задумчиво улыбнулся:

— Это хорошо... Но скажите, а по этой технологии можно получать только алюминий?

— Теоретически — любой чистый элемент. Нужно только подобрать его резонансные частоты.

Через несколько дней опять в гуле транспортного самолёта, уносящего нас с грузом оборудования на Урал, почувствовал себя щепкой в водовороте. В кармане лежало предписание и распоряжение СНК о создании треста "Спеццветмет".

Здесь стоит уточнить, что некое подобие абсолютной власти Сталин получил только в мае 1941 года. До того его "власть" держалась на лично его высокой работоспособности, хорошем кругозоре и кадровой политике. Именно Сталин мог по своим партийным или национальным каналам подобрать людей, которые брались вытянуть то или иное дело. Это сложилось ещё до Революции, когда партия резко делилась на две части: теоретиков— эмигрантов, порхавших по заграницам (и часто получавших "пенсион" от разных спецслужб), и "низовых" практиков, которые и вели всю "чёрную" работу в России. Вот тогда Сталин и возглавил этот "почвенный" клан, где не столь ценился талант блестящего оратора, сколь важна была способность выполнить поручение. Сталин отличался уже тогда звериным чутьём на людей, что было очень ценным в подпольной работе. И потому если он на поспешно собранном из присутствующих в Москве членов СНК небольшом совещании говорил: "Есть мнение, поручить товарищу Игнатьеву наладить производство цветных металлов по новому методу...", то занятые текучкой до перманентной усталости

Молотов Вячеслав Михайлович — председатель СНК СССР

Вознесенский Николай Алексеевич

Булганин Николай Александрович

Вышинский Андрей Януарьевич

Ворошилов Климент Ефремович

с видимым облегчением и без лишних вопросов поднимали руки "за!", а в их глазах читалась привычная радость: "Ну вот, Коба нашёл ещё кого-то, кого можно впрячь в этот воз, авось он справится...". Потом секретарём оформлялся протокол совещания СНК (столько-то присутствовали, столько отсутствовали, решение...). Новый выдвиженец получал бумагу с печатью, небольшой счёт в госбанке, пистолет (у меня был свой, "наградной" маленький маузер привезённый из Китая, потому от "нагана" отказался ), круглую печать новой конторы делали наутро, штат набирался из кадрового резерва (главбух, начальник аппарата, секретарь), а остальных надо было искать самому. Помещение под главную контору (с телефоном и почтовым адресом) выделили в каком-то ведомственном архиве, и вот почти вся бюрократия...

За сентябрь удалось наладить "почкование" систем через "инверсию зеркала подобия". Помимо того, наладили установку на уже работающие реакторы дополнительных "отводов" на основные цветные металлы. Медь, олово, свинец, цинк и прочие — для электротехники. Золото, серебро и платина — их брали сразу в Гохран, где повышали качество продукции аффинажных заводов. Легирующие присадки для металлургии, редкоземельные для производства радиоламп и химиков. Жалко было только, что высокочистый кремний бюрократов от радиоэлектроники не интересовал, впрочем, и на него нашлись потребители в химии и металлургии.

До конца сентября удалось наладить достаточно глубокую переработку сырья. Высокочистые металлы потребовали некоторых уточнений технологии, но для производства сплавов годились. Выходящие из "отростков" реакторов толстые прутки простейшим автоматом прерывания нарезались при производстве.

Пожалуй, самой трудной частью стало легендирование этих материалов. Сообщать "вероятным друзьям" о существовании новой технологии не стоило. Заменить круглое сечение выхода на трапецию удалось достаточно легко, придать выходному продукту форму слитка было гораздо труднее. А ещё хуже было с поверхностью и точностью размера. Благо, давно известный приём "шагреневая кожа" (когда сложная интерференция неравномерных микроволн на поверхности создает видимость низкокачественной поверхности заданного типа) позволил замаскировать продукцию. С размерами и массой было сложнее, но создать "генератор псевдослучайных искажений" оказалось несложно. Только всё это отнимало время и силы.

Ещё хуже обстояло дело с сырьём. В стране не оказалось избытка добываемых руд, не имелось свободного транспорта и трудовых ресурсов. "Рог изобилия" трудно было насытить. Куда ни кинь — всюду клин! Правда, возникла идея использования вторсырья— от канализационных стоков до твёрдых бытовых отходов. Впервые она опробовалась на Бокситогорском глиноземном заводе, когда в реактор завели поток жидких заводских отходов. Чуть позже помимо металлов смогли извлекать жидкие топливные углеводороды в соотношении когда ресинтез не нарушал внутреннее равновесие системы. Для повышения выхода последних в один из реакторов завели сначала заводскую, а после и городскую канализацию.

Использование "хобота" оказалось не такой уж лёгкой вещью. Для начала — хобот не так то и просто отклонить, он довольно сложен с точки зрения управления. И только большой опыт работы с такими системами, вкупе с хорошим теоретическим багажом позволили мне к октябрю создать первичную версию "хобота" — он мог только делать штольни и скважины, но гораздо быстрей обычных буровых технологий (что было очень хорошо, в стране ощущалась большая нехватка буровой техники). Реактор вместе с подготовленным к установке оголовком скважины монтировался на одном грузовике ЗИС-5. Бригада проходчиков довольно быстро научилась сдавать скважины в эксплуатацию за сутки— двое. Это позволило дать нефть с месторождения "Ромашка" и в районе Тюмени. А так же открыть "охоту" на нефть Восточной Сибири и Казахстана. По этой же технологии можно было строить транспортные туннели, стволы добывающих шахт, и даже метрополитен, для этих работ была организована новая бюрократическая единица —

Трест Особых Работ (ТОР)

Реакторный ресинтез обеспечил высокий выход самого ценного высокооктанового бензина и смазочных масел. А помимо них — дал полимеры.

В октябре удалось наладить производство проката цветных металлов, включая дюраль, хотя и немного, но "лиха беда — начало!". Большой спрос на медную проволоку, лист и трубы удовлетворить в полном объёме сразу было невозможно, но постепенные шаги в правильном направлении понемногу разжимали тиски дефицита. К концу октября удалось наладить заметные поставки искусственного каучука и полимерных волокон.

Одним из важных свойств Т-систем всегда считалась репликация. Если в одном фокусе системы есть некий объект (или его образ), то при определённых условиях система стремится повторить этот объект на противолежащем фокусе. Нужно только обеспечить достаточный поток вещества с нужной пропорцией элементов, или избыток всего, тогда система сама настраивалась. Выполнять синтез ядер в системах этого уровня устойчивости не стоило.

В октябре были первые удачные опыты, а в ноябре уже начались крупномасштабные поставки синтезированных в реакторах кованых поршней для ДВС, шатунов, клапанных пар, зубчатых колёс для силовых передач и прочих необходимых промышленности запчастей и комплектующих. Помимо того производилось много инструмента— резцы, свёрла, метчики и пр.

Всё это происходило в рамках нового объединения — "Управления Восточной промышленности" (УВП), которое взяло на себя снабжение всеми этими продуктами сборочных производств от имени неких "заводов— дублёров построенных в восточных областях страны". Самое интересное, что эти заводы действительно строились, и для них даже было подобрано более 1500 площадок за Волгой и Уралом, которые были приписаны стратегически важным для обороны предприятиям.

Постепенно хотелось от поставок сырья, запчастей и комплектующих переходить к чему то более значимому, но высокая диффузная активность в момент синтеза сводила на нет все усилия. На очередном обсуждении у Сталина этот вопрос заглох, после предъявления небольшого (около дюйма в диаметре) шарикоподшипника, который выглядел идеально, но был так сварен диффузией, что провернуть его не удалось ничем.

Казавшееся огромным поле возможностей оказалось насыщено минами, ловушками, и прочими неприятностями. Все их можно было обойти, но время...

Хорошо, что было точно известно что делать, и были заранее подобраны люди, Лада сумела собрать многие тысячи талантливых, молодых (иногда — не совсем) изобретателей, рационализаторов и просто любителей. Многим из них были "импринтированы" нужные идеи. Теперь осталась "гонка со временем" и попытка догнать давно ушедший вчерашний день. То, что хотелось неспешно сделать за предвоенную пятилетку, теперь придётся делать за неполный год. А это невозможно, невзирая ни на какие чудеса. Одно хорошо — вскрыта и убрана система саботажа, одно это стоит тысяч танков.

Постепенно дело шло, операторы подбирали режимы синтеза изделий, выполняли их "идеализацию"— доведение в необходимых местах зеркала металла поверхности изделий до высоких квалитетов, приданию парам в подшипниках идеально круглой формы и нужной твёрдости, устранение внутренних дефектов структуры материала, улучшение развесовки. Синтез без лишней диффузии удалось выполнить не только подбором "температуры" процесса синтеза, но и, в большей степени, благодаря введению фторопластовых и масляных смазок, "размеднению" поверхностей.

Первым крупным реакторным проектом в машиностроительной области решено было сделать производство грузовиков ЗИС-5. Почему их, вроде бы совершенно заурядная и примитивная машина? Так это и нужно! Машина была собрана из всего 4,5 тыс. деталей на десяти типоразмерах резьбы, количество видов деталей было многократно меньше. Так что первый большой производственный проект возник не просто так— сама специфика неотлаженного и несколько примитивного реакторного производства опиралась на идею массовости, но простоты. Изначально детали производили россыпью, с более чем двухста реакторных зеркал, с последующей "отвёрточной" сборкой. Но постепенно сами операторы освоили быстрое переключение между партиями деталей, и столь стеснявшее производство обилие перевозимых комплектующих стало сокращаться. Широко привлекали к окончательной сборке машин близлежащие ремонтные и кузовные производства, местные МТС. Те детали, реакторное производство которых было невозможно (в первую очередь— деревянные детали кузова и картонно— дерматиновую отделку кабины) легко удалось заказать у местной древообделочной, лёгкой или кустарной промышленности, с бартерной оплатой автомобилями, ГСМ и запчастями. Постепенно в УВП образовалось более сотни "автозаводов", а простые расчёты показывали, что даже для простого обеспечения собственных потребностей УВП в перевозках может потребоваться до ста тысяч разных автомобилей (самосвалов, автоцистерн, стройтехники, спецтранспорта и автобусов), ведь железнодорожный транспорт не имел (при существующем управлении) заметных резервов резкого увеличения грузоперевозок. Впрочем, после преодоления сложностей с диффузным свариванием наметилось укрупнение реакторных агрегатов, что резко сокращало трудоёмкость и потребность в перевозках. Но всё было внове, работа шла "на ощупь"...

Помимо того на ГАЗе имелся вполне отработанный новый двигатель ГАЗ-11 на который был большой спрос (в том числе для производства танков Т-40) и автомобиль ГАЗ-61, вполне доведённый уникальный вездеход, с уже наметившимся спросом, но стеснённый нехваткой двигателей.

Фактически производство двигателей ГАЗ-11 вкупе с мостами и КПП для малых серий ГАЗ-61 стали вторым крупным проектом в автопроме. В рамках этого же начинания прорабатывался Грачёвым "простой" ГАЗ-64, изначально меланж из серийных 61-х мостов (без зауживания под салон ПС-84), обновлённого двигателя М1 с силуминовой головкой блока и новой КС, меньшей чем у ГАЗ-61 длинны. На его базе создали БА-64 с несущим корпусом

ГАЗ-62 ака ГАЗ-51

Третьим грозил стать комплекс производства двигателей ЗИС-120 в Ульяновске под ЗИС-36 и ЗИС-123 при налаживание полного цикла сборки ЗИС-32 в Миассе. Примерно для того же планировалось построить заводы в Набережных Челнах, Энгельсе, Иркутске.

Впрочем, самой большой головной болью собирался стать дизель В-2, амбициозные планы производства которого вот уже почти десять лет лихорадили советское двигателестроение. Разудалая попытка заказать в УВП 10 000 (десять тысяч!) таких моторов в пяти разных модификациях последовала сразу после того, как выяснилось, что новая структура может что-то такое производить... Когда на очередной планёрке едва начавшей действовать нашей малочисленной конторы секретарь (поджав губы и с болью в глазах) прочитал эту изукрашенную печатями и подписями бредятину, нам всем стало ясно, что дело плохо. А ведь ещё где-то там рыскали заказы на дизеля В-3 и В-6 из того же семейства, новые автомобильные и тракторные дизеля... Основным местом сборки В-2 из реакторной россыпи должен был стать цех тракторных двигателей на СТЗ, а под В-6 достраивали завод в Барнауле (в том числе подземные цеха в штольнях остающихся после добычи стройматериалов "хоботом"). Вот на том совещании мы и обсуждали, где взять людей и хоть какую-то оснастку для этих производств.

С самого начала стремились всё делать как можно проще: на близлежащие рудные залежи (обычно, довольно бедные "неперспективные", их было довольно много даже в обжитых местах, многие были известны с дореволюционных времён, такие с лёгким сердцем нам отдавали почти без согласований) ставили добывающий реактор с "хоботом", посредством которого ставили первую накопительную камеру нормального объёма в несколько сотен тонн. К ней стыковали "удлинитель" — насосную форму реактора, которая выполняла подземный канал длинной до нескольких десятков километров. А возле удобного населённого пункта, обычно со станцией железной дороги, ставили непосредственно оконечный реактор с камерами репликации, выходными "зеркалами" и сборочный завод. Для завода требовалась масса оснастки — транспортёры, сборочные стенды, подъёмные краны, освещение, отопление, стройматериалы и пр. Купить всё это на стороне в нужных количествах было невозможно, потому приходилось большую часть делать самим, отвлекая и без то скудные наши ресурсы. Производства старались размещать за Волгой, но не всегда помогало. Никопольский марганец, никель Петсамо, алюминий, медь и много чего ещё, вплоть до нефти в районе Львова... Повышение добычи всего этого за счёт периферийных полей взвалили на нашу молодую контору не слушая возражений, столь силён был дефицит. Количество действующих реакторов росло взрывообразно, размещались они везде, от заполярного Норильска до песков Средней Азии, а вот выход конечной продукции был пока скромным, сказывалась абсолютная неготовность управляющих реакторами Т-операторов... Но даже эти скромные показатели вызывали трудности иного плана...

"СССР страна континентальная, на большей части климат резкоконтиентальный. Дорожная сеть местами развита слабо" — эта цитата из атласа может стать приговором для любого нового дела, если оно требует обширных перевозок больших объёмов. А наше дело было именно таким. Речной транспорт по осени можно было не учитывать. Автомобильный для наших объёмов подходит мало. Железная дорога уже загружена перевозками, а "Гвардия Кагановича" не горит желанием перевыполнять План на 300%! Пришлось торговаться на уровне местных органов ЖД и обдумывать, прежде всего, логистику с широким применением автотранспорта. Конечно, какие-то наши заказы в план перевозок включили, но темпы роста нашего производства не совпадали с возможностями МПС. Одним из козырей в торге стал "паровозный уголь".

Когда впервые была показана возможность "хоботом" извлекать большие объёмы из-под земли, мне сразу показалось, что речь пойдёт о нефти. Но тут меня подвело послезнание. Главным показателем энергетического могущества страны сейчас считался уголь. О некоторой "устарелости" такого показателя уже начинали говорить, но в Европе ведущие экономисты пока твёрдо считали, что уголь главнее нефти. И цифры статистики были на их стороне. Даже в США, мировом лидере нефтедобычи и автопрома, доля перевозок "на угольных" паровозах и пароходах была много выше перевозок на автомобилях. Железные дороги уже разменяли свой вековой юбилей и оплели весь Старый и Новый Свет, а тепловозы всё ещё казались дорогостоящей игрушкой немного повышающей комфорт элитных пассажирских перевозок на небольшие расстояния.

И потому пришлось отправить в Донбасс половину выпуска первых курсов Т-операторов. Там имелись многочисленные шахты с хорошо развитой сетью железнодорожных путей для вывоза угля, на которых разработка одной из сторон пласта была затруднена при существующих технологиях. Либо пласты были крутопадаюшие или мелкие, либо загазованность чрезмерной, или что ещё, чаще всего— низкое качество или высокозольность угля.

Молодые операторы почти без моей помощи в неделю решили не только вопрос извлечения "на горА", но и очистки угля от примесей. Из части примесей позже получался качественный цемент, крайне востребованный в самом шахтостроительстве. Силикатные примеси можно было превращать в силикатный кирпич (спрос был почти ажиотажный), а ведь была даже мысль превращать их в стекловолокно и армировать им бетонные конструкции для подкрепления сводов штреков. Железо, которое в угле было в заметных количествах, пытались превратить в конструкционный стальной прокат. Получалась и жидкая фракция— ресинтезные ГСМ. А вот сам уголь очищенный от примесей и ставший чуть более пористым автоматически попадал в категорию "кардиф" — малозольный и высококалорийный сорт. Но вот он требовал особой сертификации, которая включала переоценку шахт и мороку с геологами. Хуже всего, если уголь мог перейти в категорию "коксующийся" — этот вообще становился стратегическим сырьём.

Потому на местном уровне произошёл небольшой сговор с железнодорожниками— мы вам уголь, почти не уступающий коксу (ну, и кое-что сверх того появлялось), а вы нам— надёжное выполнение новых "повышенных" планов, а то и сверхплановые перевозки. Протолкнуть это через самого Лазаря Моисеевича не удалось бы и всему составу Политбюро. Утопить такое дело в болоте согласований, экспертиз и утверждений он мог легко. И не просто мог— делал. Потому приходилось договариваться на местном уровне. Это же позволяло не оглашать наличие нового куста технологий.

Следующий крупный проект был начат без особой огласки по моей инициативе из вполне "шкурных" соображений, но имел богатую предысторию...

Авиационный звездообразный мотор М-81 был построен и 28 июня 1940 г. на заводе N19 успешно прошел 100-часовые стендовые госиспытания. Нарком авиапромышленности А.И. Шахурин в письме Ворошилову и Молотову указывал: "Мотор М-81 предназначен для установки на самолеты: "Ш" (штурмовик конструктора Кочеригина) и ББ-1 (ближний бомбардировщик конструктора Сухого), И-185 (истребитель конструктора Поликарпова)". Впрочем, на И-185 этот мотор предполагался лишь как временная силовая установка до отработки более мощного мотора.

Постановление правительства "О производстве моторов М-62 и М-81" от 23 октября 1940 года гласило, что наиболее важным в данный момент, и безусловно первоочередным, является мотор М-81 по сравнению с М-71, в связи с чем директору и главному конструктору завода N19 необходимо принять все меры к его отработке и запуску в серийное производство, выпустив в ноябре не менее 10 и в декабре не менее 30 моторов.

Однако не прошло и месяца, как всё переменилось. В это время была утверждена программа выпуска новых самолетов заводами НКАП на 1941 год, в которой не было ни одного боевого самолета (не считая Ли-2 с М-62ИР) с моторами завода N19

Во второй половине 1939 года А.Д. Швецов начал разработку 14-цилиндрового мотора М-82, отличавшегося от М-81 уменьшенным до 155 мм ходом поршня, что позволило сократить габаритный диаметр до 1260 мм. М-82 имел более напряженные удельные параметры, но уменьшение хода поршня при увеличении числа оборотов с 2200 (М-63 и М-71) и 2300 (М-81) до 2400 об/мин позволило даже несколько снизить среднюю скорость поршня, что давало возможность в дальнейшем форсировать двигатель. Пока же его расчетная взлетная мощность составляла 1700 л.с.

В октябре мотор стоял на стенде проходя 50 часовые испытания. Его слабым местом был карбюратор, но к тому времени уже намечалось массовое реакторное производство аппаратуры НВ для танковых дизелей. На тот момент производство всё ещё шло "россыпью" деталей с последующей ручной сборкой, а "укрупнение" технологических агрегатов только намечалось. Из "реакторных" деталей в самом конце октября завод N19 понемногу собирался закупать в УВП клапанные пары, редукторы, аппаратуру НВ для М-62 и перспективного М-65, турбокомпрессоры, инструмент, а так же обсуждался вопрос заказа нормалей. Во время этого обсуждения возникла возможность моего визита на завод, упускать её было глупо.

Личный визит от имени УВП быстро прошёл стадию начальных согласований номенклатуры и сроков поставок, потом отправились по цехам, и тут Швецов с законной гордостью показал мне ревущий на стенде опытный двигатель М-82.

Мотор был явно сыроват, и сильно коптил при смене режимов, что, впрочем, было обычной "детской болезнью" моторов, а скорее — новых карбюраторов. Моментально "сцепившись языками" с Арка?дием Дми?триевичем, деловито обсудили новый мотор ведущим конструктором которого был И.П. Эвич. Диаметр мотора составлял всего 1260 мм при массе 870 кг. Этот образец был ещё далёк от будущего знаменитого мотора. Наличный карбюратор мог только вызвать недоумение, система смазки явно не соответствовала нагрузке, а мощность на стенде ещё только "плавала" в районе 1300 л.с. , но у меня в Москве сиротливо ждали мотора два экземпляра прототипа нового истребителя, а тут целый завод уже в декабре мог лишиться большей части заказов в связи со снятием с серии старых истребителей Поликарпова.

Авиапромышленность не так велика, как кажется. Потому все друг о друге хоть что-то, да слышали. Швецов несомненно слышал (хоть и краем уха), что некий студент пытался весной превратить третий вариант поликарповского И-180 (установка на эту машину предыдущего М-81 обсуждалась) в некий летающий стенд для отработки новой аэродинамики. А вот сопоставить некоего абстрактного "штудента" и видимого перед собой заслуженного лётчика (вся грудь в орденах), и в том же лице представителя крупного производственного объединения новых заводов на Востоке (о создании которого уже несколько лет идут смутные, но исполненные надежд разговоры) ему удалось не сразу...

Не легко, но мы договорились. Обсудили необходимые доработки маслосистемы, мельком затронули модную новинку— антидетонационные камеры сгорания. Согласились, что аппаратура непосредственного впрыска нужна, и надо её разрабатывать, не дожидаясь тугодумов из ЦИАМа... Обсудили возможность улучшения охлаждения двигателя установкой вентилятора обдува вращающегося в обратную относительно винта сторону с большей скоростью. Проговорили уже в кабинете директора до позднего вечера, оформили предварительные документы, а на утро ПС-84, ревя сделанными на этом заводе М-62ИР, нёс меня в Москву. Начиналось самое интересное.

Одной из примитивных, но полезных хитростей стало "спрямление" психики при работе с реактором. Эффект некоторого "упрощения" мышления при нахождении в одном из боковых лепестков определённым образом настроенного реактора мне был известен давно, его использовали при отборе Т-операторов, потом операторов учили как правильно защищаться от этой неприятности. Объясняется это просто— мышление в значительной мере торсионный процесс. При определённом воздействии можно добиться самых простых реакций— правдивости, некоторого расположения к собеседнику, а при правильных условиях — приступа немотивированной весёлости или страха.

Совещание в Кремле.

После подачи из НКВД в начале октября Сталину тщательно подобранного материала о явном развале Авиапрома Кагановичем, всех заинтересованных в разборе этого вопроса пригласили на совещание СНК по оборонным вопросам. Присутствовали Сталин, Молотов, Ворошилов, Будённый, Мехлис, оба Кагановича, Барух Ванников, Берия с Чкаловым, несколько авиаконструкторов и специалистов. Меня пригласили как свеженазначенного ответственного работника по вопросам авиации и промышленности в секретариате ЦК, но место было не за столом, а у стены на стуле, хотя и близко к месту Сталина. Фактически, удачно сидел за спиной Кагановичей.

Совещание началось с нудного разбора, когда вслед за перечислением "провальных" мест в работе Микоэла началась склока. Микоэл, в лучших традициях "Катехизиса еврея в СССР", начал системно разваливать обсуждение, заводя его в дебри несущественных подробностей, сваливая всё на смежников и обстоятельства

В какой-то момент, после очередной порции разоблачения Берией лжи кагановичей, мне пришлось вмешаться — точным шакти ударом вышиб обоим подозреваемым "точку сборки" в положение "покаяние". Дальнейшее все слушали разинув рот.

* * *

М. Каганович — в расход

Чкалова на должность Наркомавиапрома, Берия начальник НКВД

Мелкая должность в секретариате

Очень неопределённая форма, и только от меня зависит наполнить её содержанием. Длинное название— "Ответственный по вопросам перспектив перевооружения ВВС и мобилизационной готовности промышленности", на деле— мальчик на посылках с опытом боевого применения авиации и н фоне наметившихся производственных успехов УВП. Вспомнилось сталинское: "Мы не знаем, кому верить"... Верить мне не обязательно, проверить можно. Поле действия — всё, что связано с техникой и вооружением.

Начал с авиации— стали жёстко разбираться с авиапромышленностью и конструкторами. Тут началось пеняние директоров и руководителей разных рангов друг на друга, пошли загадочные заявления про телефонные звонки М. Кагановича, в которых он, якобы, отдавал те или иные немыслимые приказания.

Спихнул всё это в комиссию НКВД начавшую работать в наркомате.

Взялся за Яковлева— при первом же контрольном сведении документов выяснилась масса подлогов, когда максимальную высоту полёта опытного И-26 определяли на недостаточно прочной и совсем неукомплектованной для облегчения машине, скороподъёмность "рисовали" вырезая из барограммы "площадки" для охлаждения воды и масла, или когда скрывали критические дефекты охлаждения мотора.

Пришлось довольно скоро Яковлева, вместе с большой массой нелицеприятных материалов, отправить к ребятам Берии на собеседование, а его КБ фактически взвалить на себя.

Пока Яковлев проходил перевоспитание, Як-1Б вкупе с близким по конструкции УТИ Як-7, Р-22, Як-6 "Дугласёнок" — вот список оставленных работ. Помимо того— меланж из доработанного фюзеляжа Як-1Б и крыла от И-183, как паллиатив и довольно точный аналог Як-3. За месяц удалось несколько реорганизовать работу КБ, сильно сократив фронт новых работ, а там вернулся присмиревший Яковлев. Должности замнаркома он лишился, хорошая головомойка с "реакторным спрямлением" (в НКВД оценили новомодный аналог "сыворотки правдивости" и учились с ним работать) избавила его от иллюзий, потому хотелось надеются, что хоть свой, заметно сузившийся участок работы он вытянет. Хорош тот солдат, что побыл генералом, а призрак мрачного лубянского подвала благотворно сказывается на работе.

В тяжёлой промышленности поразила жестокая бессистемность, оставшаяся в виде тяжёлого наследия от Кагановичей. Каждый завод старался всё возможное произвести сам, потому что к смежникам доверие пропало вовсе. Если на заводе, например, не было зуборезного оборудования, то он не мог производить танки, потому что заказать на стороне специальные КПП было невозможно. Заказывать на судостроительных предприятиях подбашенные погоны для танков — немыслимо, это же другой наркомат! Заказать там же крупные отливки— чудовищная морока. Пришлось жёстко и целеустремлённо этот бардак изводить. Для этого пришлось посадить на разговор к ребятам Берии десятки представителей "кагановических кадров".

Наращивание реакторного производства пошло легче после того как заранее отобранные Ладой ребята хоть немного поняли, с чем они имеют дело. Уже в ноябре исчезла необходимость в мелочной опеке, посыпались как из мешка рацпредложения пополам с изобретениями. Нашлись заранее "заложенные" изобретатели с необходимыми разработками. Наступил момент своеобразного равновесия, когда вал затруднений благополучно преодолён, и кажется, что уже оседлал волну.

Двигатели М-82 пошли в малую серию, пока ещё без впрыска, но с улучшением охлаждения и смазки. Воспользовавшись служебным положением первую пару кондиционных моторов "выбил" для своих многострадальных "183-их". Собственно, КБ при МАИ продолжало работать всё это время, потому появившееся по результатам испытаний новое цельнометаллическое крыло с одним разъёмом в плоскости симметрии, новое цельнометаллическое оперение, сварная пространственная ферма фюзеляжа и ряд агрегатов уже были готовы к реакторному производству, их делали как пробники для испытания новых технологий. Завод под сборку нашёлся под Москвой, он строился для нужд гидроавиации, но по оснащению хромал на обе ноги, от того на него не особенно зарились. Тут сразу решили отрабатывать конвейерную сборку— об этом методе мечтали давно, но непривычность пугала.

Поставленные на опытные машины М-82А первой серии вполне оправдали самые мрачные ожидания— неполадки пошли косяком. Радужные надежды, что благодаря однородности высококачественной реакторной продукции детские болезни мотора будут не столь вопиющи, разделила судьбу всех благих иллюзий. Положительная сторона реакторного производства была только одна— массовость и повторяемость. Можно было сделать больше моторов для испытаний, и не ломать голову, выясняя, отказ является производственным дефектом, или конструкционным. С развёрнутых вокруг Перми реакторных зеркал на завод шли комплектующие и крупные подсборки, из них собирали моторы, гоняли на стендах, вносили измнения, и снова гоняли. Буквально с конструкторских схем, почти "на глазок" вносили изменения, и снова гоняли. Форсировали по оборотам и наддуву до предела возможного, и опять гоняли до поломок. Иначе выявить слабые места невозможно.

http://img15.nnm.ru/c/8/6/d/1/f23326a7da041f741f023c240f5.jpg

На очередном вызове в Кремль к Сталну после моего доклада выходил из кабинета последним. Классическая фраза с интонациями Броневого— Мюллера из известного фильма "А вас, товарищ Игнатьев, попрошу остаться..." отразилась на моём лице идиотской ухмылкой. Пока я возвращался к столу, Сталин открыл одну из папок. Подойдя с удивлением узнал в кипе газетных вырезок мои статьи в различной местной прессе, вплоть до стенгазет... Их оказалось много. Вот к чему ведёт активная общественная жизнь... Ещё более меня поразил тон, каким Сталин сказал, повторив, видимо, не в первый раз свои слова:

— Товарищ Игнатьев, вы понимаете, что без теории нам смерть?

— Боюсь, нам грозит смерть с любой теорией.

— Уточните эту мысль...

Подумалось мне: "Вот она, мечта засланца — попаданца, сейчас буду учить самого Сталина уму— разуму... А подумалось так с долей горькой иронии. Чему тут учить, когда сам ещё не разобрался..?"

-Всё просто, это вопрос подготовки кадров, есть два вида общества — производительное и потребительское. Производительное возникло первым, как наилучшая форма самоорганизации людей в жёстких внешних условиях. Но после того как жёсткость преодолевается, условия благоприятствуют тому, что элита прекращает отождествлять себя с породившим её обществом, бросает управлять им (вести его к правильным целям), а начинает рассматривать общество как свой "кормящий ландшафт". Но все организмы всегда стремились к предельной независимости от окружающей среды!

А элита — к свободе от общества. Напомню: Большинство современных т.н. "либералов" делают вид, что не знают одной подробности — либерализм возник как общественное мировоззрение в ответ на глубочайший кризис средневекового христианского общества. Тот кризис вырос из присвоенного церковью права прощать, и сделанного на этом "бизнесе" индульгенций. А так же из утверждения церкви, что высшая Мудрость доступна только ей. Любое антиобщественное поведение богатого человека могло быть прощено в глазах Бога (а значит — общества и закона) либо после покаяния, либо после покупки индульгенции.

Отголоском этих событий в русской литературе были слова одного из героев Достоевского: "...Если Бога нет, то всё дозволено...", но главный ужас был в том, что Достоевский побоялся написать: "Бог есть, и всё дозволено...".

Как протест на этот кризис возникли несколько философских посылок проявившихся в Великую французскую революцию: "Все люди свободны и равны от рождения...", "Все равны перед Законом", "Вера— личное дело каждого, но она не должна противоречить Общественным интересам", "Народ— Верховный Суверен" и "Мудрость и знание доступны человеческому пониманию, они поверяются опытом (экспериментом)". Носители этого нового для позднего христианского средневековья мировоззрения постепенно смогли сформулировать целое политическое течение, главной идеей которого было желание улучшить общество ОСВОБОДИВ его от наслоения ненужных, но очень затратных социнститутов. К ним сразу были отнесены церковь, аристократия, ростовщичество, неработоспособные части госаппарата и сам монарх.

Все XVIII-XIX века либералы призывали, помимо этого, к прозрачности госаппарата, сокращению разницы доходов между богатыми и бедными, доступности образования и здравоохранения, развитию науки.

"Золотым веком либерализма" можно назвать современность, кажется, цель так близка... Но появились фашисты (боевой отряд империализма), и выяснилось, что не все люди — братья, а на планете Земля живут, как минимум, два вида людей.

Дело в том, что есть люди социальные, и асоциальные. Причём, как совершенно понятно, последние не могут быть самостоятельным видом — вне общества люди жить и размножаться не могут. Но, иногда, такие асоциальные элементы создают сообщества, противопоставленные всему остальному Человечеству. Т.о. есть люди, которые, получив от общества в детстве и отрочестве необходимые им для взросления и становления блага, возвращать их обществу для новых поколений не желают, а, напротив, требуют для себя всё новых и новых благ, прикрывая это словоблудием.

Обычно общество состоит как бы из концентрических кругов — во внешнем мужчины, работники и воины, в среднем женщины — матери ведущий большой труд по домашнему и связанному с ним хозяйству, и подростки. А внутри этого круга малые дети и немощные старики. Первые готовятся взять на себя общественные работы, вторые уже не могут работать интенсивно, и потому находятся, в той или иной степени, на иждивении общества. Но в этом же тёплом мирке "внутреннего круга" находятся ещё несколько категорий, и в их числе — мозг общества. Раньше это был Совет старейшин...

Все мы родом из детства. Дети в первую очередь осваивают правила и законы этого "внутреннего круга", потом выходят в средний "семейный", и только потом, по необходимости, выходят в самый тяжёлый и опасный "внешний круг".

Материальные же блага добываются и перерабатываются, в большей степени, в двух внешних кругах, внутренний больше потребляет, чем производит. Таков Закон общества.

Но из любых правил есть исключения. Подобно тому, как в человеческом теле помимо сотен видов необходимых организму взаимосвязанных клеток есть множество иных — от нужной микрофлоры кишечника, до болезнетворных бактерий. И есть раковые клетки. С опасными формами борется иммунитет.

Подобно раковым клеткам в организме, которые возникли за счёт перерождения части клеток самого организма, отказавшихся от своей функции и ставших паразитическими, в человеческом обществе есть люди, которые, получив от общества большие вложения, настолько привыкли "получать", что добывание этих "получек" сделали своей профессией. Они объявили себя свободными от ответственности перед обществом, и, словоблудно, самоназвались "либералами", услышав в этом слове возможность оправдать свою "свободу". Вот этих мы и назовём "ЛИБЕРАСТЫ" (либер— растленные), дабы отличить от либералов настоящих. По образу жизни либерасты близки к маргинальным сообществам, но, в отличие от них, они не признают свою преступную сущность, считая свой образ жизни естественным и достойным. Они как бы замерли в детстве, и не хотят из него выходить. Впрочем, потребности у них далеко не детские, удовлетворить их своим творческим трудом они не могут, потому желают собраться в фашин — пучок, и влезть на шею покорённым народам. Но сделать это сами они боятся, ввиду собственной малочисленности. Потому создают теории о "богоизбранных" или "высших народах" в составе которых им удобней быть процветающими паразитами. Они понимают, что удовлетворить собственные безмерные амбиции управляя народом они не могут, амбиции огромны, а управленческие таланты скромны. Самый простой путь — ограбление кого-то.

Им близки те, кто эксплуатирует засевший с раннего детства в подсознании каждого человека образ "Заботливого большого" (именно так, не очень разделяя взрослых, воспринимают их дети). Это иерархи и служители всевозможных церквей, построившие своё паразитическое благополучие на обещании помощи от Отца небесного.

В "Толковом словаре живого великорусского языка" Владимир Иванович Даль собрал три толкования слова "жид" применительно к людям: Это народное название еврея, это презрительная кличка еврея и, наконец, это безотносительно к национальности название корыстного человека, обогащающегося за счет вымогательства, недоплаты, чрезмерных процентов.

(В.И. Даль. Толковый словарь живого великорусского языка. С.-Пб., М., Издательство Вольфа, 1880).

Можно несколько расширить толкование, и перевести его на современный язык: "Антиобщественный элемент, живущий паразитически, и считающий свой образ жизни достойным". Вот этот элемент "свободный от долга перед обществом" и есть ЛИБЕРАСТ.

Современные русские либерасты являются прямой противоположностью либералам, они стремятся помимо себя водрузить на шею общества ещё и институты своей защиты и восхваления. Церковь и антиобщественные СМИ (в демократическом государстве СМИ обеспечивают право граждан, являющихся правителями, на получение полной, достоверной и своевременной информации, являясь четвёртой, информационной, и, отчасти, шестой, концептуальной формой власти. Свобода принадлежит человеку, а не институту власти. Институт несёт ответственность) в купе с либерастами из образованщины— "индульгенции" (в отличие от интеллигентов, которые занимаются миропознанием индульгенты оправдывают (индульгируют) своё бездействие и предательство) они мечтают поработить СССР, а как проявление шизофрении— истребить советский народ, прежде всего русских. Шиза в том, что уничтожить, по их мнению, необходимо, а на ком они будут паразитировать— им не важно— "китайцев с неграми нагоним!"... А уж "цивилизованные немцы" для них — икона.

Почему они такие стали? Ведь чаще всего, некто, получив образование — просто нормальный человек. Студент ли, инженер, рабочий, учёный, пенсионер, военный ли — простой человек, с профессией, жизнью, друзьями, увлечениями. А интеллигент — это не человек, это довольно гнилое, мертворожденное порождение нашего общества. Ложный ориентир, ошибка общественной эволюции. Интеллигент — это не профессиональный признак, как иногда принято считать — хотя связь между интеллигентностью и принадлежностью в умственному труду есть. Это не характеристика ума и знаний — среди интеллигентов попадаются весьма и весьма бестолковые люди, равно как и вполне умные — а среди демонстративно не относящих себя к интеллигентам можно встретить умнейших людей.

Интеллигенция — это замкнутое сообщество, салон, неформальное объединение со своими обычаями, традициями, кумирами, законами, правилами поведения, идеалами и мнением. Каста.

Многие общества в процессе своего культурного развития породили подражательный ориентир, собирательный образ человека, под который прилично подстраивать своё поведение и который отвечает наиболее принятым в обществе ценностям. Ведь в процессе развития человеку важно знать, в правильную сторону ли он развивается. Вначале его учат родители, учителя... А потом, когда человек остаётся без няньки? Ведь самообучение тоже предполагает развитие и постоянное приспособление к окружающему миру.

Именно для облегчения этой задачи и предназначен подражательный ориентир — если человек видит, что он соответствует этому образу, значит, он развивается в верном направлении, к тому же общество благосклонно относится к такому члену. Так вот, например, англичане таким подражательным ориентиром сделали образ джентльмена. Горячие испанцы — мачо.

У русских язычников такими ориентирами были Боги (однокоренное слово — "бугор", возвышенный)— Предки много полезного сделавшие для Рода.

В Российской империи времён печально памятного "серебряного века" родилось бестолковое существо под названием "интеллигент". Надо сказать, что в большинстве своём российское общество отвергло данный образ, о чём свидетельствует обилие обидных эпитетов вроде "гнилая интеллигенция", "интеллигенция в штанах", "очкарики", "говно нации", "образованщина" — однако среди определённых слоёв российского общества данный образ прижился, окреп и зажил своей жизнью.

Более того, прочно захватил позиции в сообществе людей умственного труда, установил гегемонию над средой, генерирующей идеи развития — и подчинил себе эти идеи. А это уже не шуточки — фактически развитие российского общества во многом оказалось подчинённым данному подражательному ориентиру. Хвост виляет собакой, человек становится рабом образа. Если образ хорош — то всё в порядке, ничего страшного. Но если образ несёт в себе пороки? Тогда возникает опасность для общества, оно может заболеть, заплутать. Именно так и получилось с интеллигенцией.

Ведь интеллигенция — это своеобразный салон, клуб. Туда надо быть принятым, для чего следует воспитать в себе определённые качества, интеллигентность — и войти в общение с этим салоном. Взамен ты получишь коллективный разум этого салона. Тебе будут подсказывать модные идеи, модные книги, тебе предоставят культурные ориентиры, ты поднимешься на определённую социальную ступень. Интеллигенция — это именно коллективный разум. И несмотря на то, что звучит это солидно, здесь скрыто несколько очень опасных для общества ловушек.

Во-первых, коллективный разум хорош для того человека, кто подтягивается к уровню такого разума, для юноши. Но он плох для выработки новых идей. Это связано с тем, что привыкшие к такому методу познания мира теряют инициативу. Вам никогда не приходилось ходить куда-то компанией? Бывает, что все идут, а потом вдруг обнаруживается что идут-то совсем не туда, куда собирались — каждый понадеялся на соседа, на коллективный разум. Вот такая опасность имеется.

Недаром многие светлые головы в нашей истории с негодованием отвергали свою принадлежность к интеллигенции — для них это было бесплодное болото. Те же, кто стремился в интеллигенцию, надеялись через принадлежность к данной касте срезать дорожку в своём процессе обучения. Надеялись там найти сокровенное знание и обрести это знание не путём кропотливого изучения разных источников, но путём одной лишь принадлежности к касте избранных и прочтением какой-либо сокровенной книги по данному вопросу, которую ему там рекомендуют — именно потому интеллигенция постоянно насыщена различными модными элитарными теориями, принадлежность к которым возвышает их адепта над окружающей толпой. Вроде того что "нам всё врут, история наша на самом деле страшна и ужасна, Сталин расстрелял десятки миллионов человек, а Пётр Первый на самом деле был дегенератом и уродом". Уж про Ивана грозного и говорить нечего— МЯСНИК!

Во-вторых, интеллигенция несёт в себе ещё один перекос. Он заключается в пропаганде главенства интеллекта и умственного знания. Это неправильно. Нельзя ставить умственное знание над практическим, а ум над всеми остальными функциями человека. Вот джентльмен. Это гармонически развитая личность, он и с людьми вежлив, и спортом занимается, и с женщинами любезничает, и книги читает, и к военной службе часто причастен. Интеллигент же — это главным образом книгочей. Он закомплексован, неразвит физически — ему не до этого, он посвятил себя книгам, и рад бы ущипнуть соседку или набить морду негодяю — но слишком уж затянули книги, необходимых навыков не успел приобрести, в детстве было интереснее почитать про мушкетёров и помечтать на эту тему, чем в спортзал сходить. Вот потому интеллигенция такая бессильно-мученическая, негармоничная. Нельзя таким людям доверять рулить обществом

В-третьих, интеллигенция несёт ещё одну беду — условность, театральность жизни. Интеллигенция привыкла жить книжным знанием и доходит это до того, что они уходят из реального мира в мир книжный, подобно тому как подростки иногда проваливаются в мир игр.

интеллигент стремится не к истине, а к целостной картине мира, сложенной из прочитанных книг.

Вдумайтесь — не к истине, а к целостной картине мира. И чем более полную картину мира человек имеет в голове, тем более он склонен отрицать факты, вступающие в противоречие с этой выстраданной моделью. "Тем хуже для фактов", как говорится. Так уж работает мозг — но беда интеллигента в том, что модель его мира построена не на настоящих, а на виртуальных фактах из книг, и подчинён его мир не реальным законам, а законам литературы, где висящее в первом акте ружьё к третьему обязано выстрелить. И привычка жить в мире книг столь сильна, что зачастую он даже не отличает реальных событий от художественной литературы. Или ещё хуже — от кино

А ещё интеллигенты заправляют в СМИ. Вернее, интеллигенты там просто собраны — а заправляют там люди, умело использующие ограниченность и слабости интеллигенции — подобно охотникам, управляющим собаками.

"Они не говорят нам Праааавду", — вопит интеллигент, видящий расхождение между жизнью и прочитанным, но не желающий понять, что это не потому, что ему врут и ограничивают свободу слова, а потому что жизнь сложнее слов, из которых составлены книги. И вот закономерный итог — интеллигенция с негодованием отвергает не устраивающее их "официальное" знание и бросается в сектантство и эзотерику, как религиозную, так и философско-историческую. И начинают гулять мифы один глупее и страшнее другого, имеющие силу только оттого что они являются альтернативой ненавистному "официозу".

В-четвёртых, интеллигенция априори полагает себя высшей кастой. Технари считают себя кузнецами прогресса, гуманитарии полагают себя кузнецами человеческой культуры. Притом всех остальных — управленцев, военных, и уж тем более рабочих полагают людьми второго сорта, по определению глупее их. Поразительная спесь — и это несмотря на то, что среди тех же военных чрезвычайно высок процент очень грамотных инженеров, исследователей, психологов, врачей, а управление требует серьёзной подготовки, гораздо более серьезной, чем пять лет лекций в университете. Но нет — военные по определению не входят в высшую касту, не соответствуют образу умных людей. Рылом не вышли. "Говорить с ними скучно", они отстали от жизни, и не понимают утончённых изысков театра.

Вот она, пятая болячка интеллигенции. Они считают, что жизнь следует обустроить (притом чтобы они как кузнецы прогресса оказались по справедливости у вершины пирамиды.) Не понять, как жизнь устроена и улучшить понятое — но найти некую Правду, жизнь не по лжи, которая сама всё должна устроить. Желательно книжную, на уровне труда какого-нибудь философа. Собственно, это свойство интеллигенции происходит из стремления быть причастными к обществу избранных, которым движется любой вступающий в касту интеллигентов — соответственно, найди такое общество или такую правду и всё, твои проблемы решены. Не правда ли, смахивает на язычество и поклонение божкам — вот в наше время, например, Западу и всевозможным Правам Человека?

Любой человек имеет в своей жизни мотивы для поступков и ориентиры для их оценки. Как правило, это практичность и опыт. Мы выбираем работу, где больше платят или где нам интереснее. Мы выбираем край, где провели лучшие годы жизни, который обжили и обустроили и для которого растим детей — или честно выбираем чужой край, где много колбасы и автомобилей. И оцениваем нашу жизнь и наш выбор согласно своим представлениям о добре и зле, о справедливости и о своих интересах и интересах окружающих. Прагматично оцениваем.

Интеллигенция же склонна оценивать жизнь иначе — с точки зрения какой-то высокой морали, а также оглядываясь на признание окружающих. Не с точки зрения личных интересов или интересов общественных, а с точки зрения абстрактных абсолютов, вроде пресловутой слезинки ребёнка или желания жить так, чтобы тобой и твоей страной восхищались и приводили в пример.

Если интеллигент живёт в стране, которую другие цивилизованные страны не одобряют, то интеллигент становится несчастным, его тонко чувствующей натуре становится стыдно за свою Родину, он чувствует что живёт зря, не по правде — значит, такую жизнь надо ломать и делать так чтобы восхищать окружающих и вызывать их одобрение, особенно тех, перед кем он комплексует. Для этого надо учитывать их мнение, рвать со страшным прошлым — притом быть в этом деле святее римского папы. Не потому ли среди интеллигенции так сильно прозападничество вкупе с ненавистью к нашему прошлому и нашим обычаям?

Не потому ли интеллигенция в последние сто лет как свора дружно кидается на наше прошлое, истерически кляня "византийское, монгольское и большевистское наследие"? Всё дело в оценке. Хочешь нравиться окружающим — будешь плясать под их дудку. А если ты служишь себе и своей земле, тебе важнее твои дела чем слова каких-то лордов и кавалеров. Нам, простым нормальным русским людям, надо оценивать прошлое с той точки зрения, что оно дало нам и нашим потомкам. И тогда мы легко принимаем дела наших предков

Нормальный человек всегда любит тех, кто делает ему добро, предков и товарищей. Да просто любит и уважает предков — интеллигент же может их ненавидеть и стыдиться, если их ненавидят дорогие для его самооценки люди, вроде западных интеллектуалов или мнимых товарищей по касте.

Разница между нормальным человекам и интеллигентом в том, что нормальный человек открыт для перемен и использует для получения информации о мире не только книги или фильмы, но и свой опыт, чувства, опыт других людей и, наконец, ум для анализа информации. Если нормальный человек обнаруживает, что картина мира в его голове расходится с реальностью, то он корректирует свою картину мира. Интеллигент же "живет внутри своей головы" и пользуется только "рекомендованными кастой источниками" — он начинает отрицать реальность, потому что на самом деле панически боится ее.

В сущности, можно ещё много говорить о том, что интеллигенция — неудачный проект нашего общества, мутант, волей судьбы не умерший в начале жизни и влачащий жалкое существование на беду всем, но притом имеющий ложный образ интеллектуальной элиты общества. Можно вспомнить, как появилась интеллигенция из мещан-разночинцев, как формировалась, сколько бед натворила в нашей истории, раскачивая наладившее было спокойную жизнь общество то революционными, то контрреволюционными идеями, всякий раз не понимая, чем это чревато. Пусть нас не вводит в заблуждение, что большинство интеллигентов — люди умственного труда (или, скажем так, труда нефизического). В вопросах вне своей профессиональной сферы интеллигенция демонстрирует поразительную дремучесть и неспособность вести общество — более того, в силу негармоничного собственного развития интеллигенция просто опасна в роли гегемона. И хотелось бы, чтобы это мутант поскорее сгинул бы в истории — а вместо него нужен новый ориентир, гармоничный и живой.

История в ХХ веке уже родила такой ориентир в лице советского человека — строителя, учёного, защитника, покорителя, товарища. Да хоть какого — если кому-то не по душе коммунистический эталон гармоничной личности, предложите свой — главное, чтобы им не был перекошенный выдуманной жизнью истеричный неудачник.

В СССР воспитали прекрасных технарей — но вот беда, их знание гуманитарных наук оказалось столь провальным, что это опасно. А гуманитарии взяты от "старого мира" почти без ревизии. На эту ревизию нет сил и времени. Но начнём с названия "интеллигент".

Этот термин, пущенный в оборот забытым ныне писателем ХIХ в. П.Д.Боборыкиным, столь широко применялся за последние 100 лет, что дать ему какое-либо четкое определение в России, довольно затруднительно. Философы и литераторы начала века, авторы "Вех", называли интеллигенцию "орденом", "сектой" и т.п. в нём содержится нечто иное и большее, чем '"слой" или "социальная группа". Это не просто группа образованных людей, но некая общность, видящая смысл своего существования в том, чтобы нести плоды образованности... в народ и уподобляющая эту задачу священной (по меньшей мере, культурно-исторической) миссии... Реальное историческое существование русской интеллигенции ограничено примерно рамками 60-х годов XIX века — 20-х годов XX века.

Интеллигенция (лат. intelligentia, intellegentia — понимание, познавательная сила, знание, от intelligens, intellegens — умный, понимающий, знающий, мыслящий) — социальная группа лиц, профессионально занимающихся умственным — преимущественно сложным и творческим — трудом, развитием и распространением образования и культуры и отличающихся высотой духовно-нравственных устремлений, обостренным чувством долга и чести. В другом значении просто лица умственного труда.

Уточню, что либерасты и индульгенты— это две стороны одной медали, имя ей — чванливые лентяи решившие, что лучше имитировать умственный труд, чем пачкать руки работой. Здесь напомню, что гений— это 90% труда, 5% образования 5% таланта. Но самое главное— это направленность действия. Если оно направлено на благо общества, то это гений, а если во вред — негодяй. И ещё важнее вопрос — "какого общества?"

Надо меняться, надо очень точно сделать выводы из нынешних бед. Отбросить "слезинки ребёнка" и прочий сор. Найти то, что нас усиливает, и очистить его от того, что нас ослабляет. Сейчас важное время— "работа над ошибками". Мы строим новое общество, хотя скорее достраиваем начатое Периклом, Софоклом и Платоном, а это большой долгий труд. Важно на будущее знать, где уместен либерализм, а где жёсткий отбор.

Советская власть совершила тяжёлую ошибку— она отдала интеллигенции доверенный ей народом контроль за четвёртой (информационной) и шестой (концептуальной) формой власти. Если верить Ведам, то форм власти 9(!!!), а мы сейчас кое-как знаем шесть, и законодательно отрегулировали только три! Есть над чем работать. А отдавать власть под крики о свободе слова или совести? Кому? Вот сейчас поговаривают, о сближении с Церковью. Опять власть отдавать этим записным лжецам? Пусть тогда предъявят Царствие Божие, да вернут церковную десятину за тысячу лет.

-Бытие определяет сознание.

-Все мы родом из детства.

Вот такие исходные мысли к размышлению. Но люди в детстве живут в определённых жизненных условиях. Они определены необходимостью вырасти, и развиться. Для этого нужны еда, питьё, жильё, окружение, и пример для подражания.

А потом человек вырастает, и ему надо резко менять привычное поведение. Стать из потребителя материальных и духовных благ их производителем.

Естественно, не все успешно проходят этот перелом психики. Кто-то застревает в детстве, и продолжает жить за счёт окружающих. ... Или мечтой об этом. О последних, маргиналах, разговор не ведём. Поговорим о вечных детях. Они есть всегда, любая культура производит их с завидным постоянством. Чем совершеннее социальная структура, чем больше её запас прочности— тем более выспренный тип "жида" она создаёт. Не все они отражены в истории. Но от многих великих культур сохранились и имена (а то и действующие образцы) поразивших её паразитов.

От Др. Египта— иудеи

От. Вавилонии— Халдеи (калту)

По словам Ефремова "Трагедия Индии началась, когда дети Браминов возомнили себя Браминами". Именно эти детки сдали Индию англичанам.

От Римской империи— христиане

На грани Арранской и Византийской империй — мульсумы

На очень важном участке Великого Шёлкового Пути, в Хазарском каганате— евреи.

От Европы Возрождения — современная банковская система...

Примеров масса, список можно продолжить беспредельно. Тогда вопрос — кто останется от Советского Проекта? ЛИБЕРАСТЫ?

Что есть интеллигенция, если провести ее идентификацию. Для этого недостаточно знания о наличии у ее представителей разума, образования, нравственности, впечатлительности и т. д. и т. п., а следует рассмотреть их отношение к общественному производству средств к жизни. Тут-то и обнаруживается (исходя из понимания интеллигенции как совокупности людей, занятых максимально умственным — минимально физическим трудом), что представители интеллигенции имеют косвенное отношение к общественному производству средств к жизни.

Дальнейшие рассуждения в этом направлении приводят к тому, что помимо интеллигенции косвенное отношение к общественному производству средств к жизни имеют также представители эксплуататорских классов. Учитывая, что эксплуататорский класс преимущественно, если не сказать целиком, формируется из среды интеллигенции, можно и должно сделать вывод об интеллигенции как носителе эксплуататорского класса. Интеллигенция — это не прослойка общества, как думают отечественные ученые— обществоведы и как принято считать в так называемом цивилизованном обществе, а основа класса, косвенно занятого в общественном производстве средств к жизни. Вот почему она не препятствовала капиталисту (буржуазии) строить капиталистическое (буржуазное) государство, феодалу — феодальное государство, рабовладельцу — рабовладельческое государство, ибо и капиталист, и феодал, и рабовладелец являются представителями одного с интеллигенцией класса, отвечают общим требованиям и выражают общие с ней интересы: брать от общества как можно больше, а отдавать — как можно меньше. Вовсе не случайно интеллигенция, например в царской России, получала заработную плату в среднем в 20 раз больше, чем рабочий. Если же брать крайности, то это разница доходила до 4000 и более раз.

Потому-то в октябре 1917 года отечественная интеллигенция преимущественно не поддержала социалистические (коммунистические) преобразования в стране, более того, всячески противодействовала им, что они, указанные преобразования, не отвечали ее интересам и потребностям. В то время как простой российский народ влачил жалкое существование, российская интеллигенция изо дня в день ковала кадры российских эксплуататоров, стояла на страже их интересов и потребностей как своих собственных, поскольку они (интересы и потребности эксплуататоров) совпадали с ее интересами и потребностями. Иначе и быть не могло, ибо эксплуататоры есть своего рода передовой отряд интеллигенции. Вот почему когда российские рабочие и крестьяне в октябре 1917 года принялись изгонять из страны эксплуататоров, значительная часть российской интеллигенции выступила на стороне последних.

Трудность строительства социализма (коммунизма) в России во многом обусловлено тем, что российский пролетариат, уничтожив отечественных феодалов и нарождающуюся буржуазию, т. е. явных эксплуататоров, не сумел разглядеть, распознать в интеллигенции (и её одной из форм— бюрократии) своего классового врага.

Утверждение "интеллигенция не занимает особого места в системе общественного производства" лишено всяких оснований. Интеллигенция занимает особое место в системе общественного производства, ибо, по определению самих же авторов указанного произведения, интеллигенция — это социальная группа, состоящая из людей, занимающихся интеллектуальным трудом. Следовательно, интеллигенция — это социальная группа, состоящая из людей, занимающихся в общественном производстве интеллектуальным (в соответствии с ранее установленным нами, читатель, правильнее будет сказать максимально умственным — минимально физическим) трудом. Говорить после этого, что интеллигенция не занимает особого места в системе общественного производства, значит по меньшей мере противоречить самим себе, а по большей — говорить глупости.

Насчет того, что интеллигенция не имеет самостоятельного отношения к средствам производства, сегодня, в новых исторических условиях, полагаю, нет надобности глубокого анализа для доказательства обратного — если почему-либо рухнет Советская власть, здесь в одночасье появятся частные собственники, которыми в 99,9% станут представители интеллигенции и бюрократии. Не станет советской власти — интеллигенция выступит в роли частных собственников и эксплуататоров. Не имей интеллигенция самостоятельного отношения к средствам производства, подобное было бы невозможно.

Таким образом, утверждения о том, что интеллигенция есть прослойка общества; что интеллигенция не занимает особого места в системе общественного производства; что интеллигенция не играет самостоятельной роли в историческом процессе — глубоко ошибочны. Куда больше подходит для интеллигенции определение классов, данное Лениным. "Классы, — писал он, — это такие группы людей, из которых одна может себе присваивать труд другой благодаря различию их места в определенном укладе общественного хозяйства"

Следует особо отметить тот исторический факт, что там и тогда, где в результате смены общественно-экономической формации власть в обществе переходила от одного эксплуататорского класса к другому эксплуататорскому классу, интеллигенция активно поддерживала данное преобразование. В противном случае, т. е. там и тогда, где в результате смены общественно-экономической формации власть в обществе переходила от эксплуататорского класса к эксплуатируемому классу, интеллигенция активно сопротивлялась данному преобразованию. За примерами далеко ходить не надо. Для тех, кому деятельность интеллигенции в период строительства социализма (коммунизма) в России неприемлема в качестве доказательства интеллигенции как основы формирования и развития эксплуататоров, можно указать на деятельность интеллигенции в период царской России, скажем, при подавлении крестьянских восстаний, вспыхнувших под руководством Емельяна Пугачева и Степана Разина, или при расстреле рабочего шествия, мирно двигавшегося к Зимнему дворцу 9 января 1905 года. В последнем случае, рабочие шли к царю, неся хоругви, иконы, кресты и большой белый флаг, на котором было написано "Солдаты, не стреляйте в народ", обнажив головы, с пением церковных песен для подачи петиции царю с просьбой об улучшении их правового и экономического положения. В ответ на это они были расстреляны из винтовок и пулеметов и изрублены саблями по приказу царя и его окружения. Тогда было убито свыше 1 тыс. и ранено более 2 тыс. ни в чем не повинных рабочих. А вождь их, Гапон был типичным интеллигентом.

Основоположники марксизма уже в первом совместном произведении "Святое семейство" говорили о том, что "пролетариат может и должен сам себя освободить"3iii. Впоследствии они неизменно приходили к выводу о правильности данного положения. Разумеется, они не отрицали участия других слоев общества в освобождении пролетариата на стороне последнего. Особую роль при этом они отводили крестьянству. Что касается интеллигенции, то они не видели в ней сколь-нибудь значимого союзника пролетариата. Более того, они полагали, что от интеллигенции будет больше вреда делу освобождения пролетариата, чем пользы. "Я не могу понять, — писал Энгельс О. Бенигку 21 августа 1890 года, — как можете Вы говорить о невежестве масс в Германии после блестящего доказательства политической зрелости, которое наши рабочие дали в победоносной борьбе против закона о социалистах. Мнимо ученое чванство наших так называемых образованных представляется мне гораздо более серьезным препятствием. Конечно, нам не хватает еще техников, агрономов, инженеров, химиков, архитекторов и т. д., но на худой конец мы можем купить их для себя так же, как это делают капиталисты, а если несколько предателей — которые наверняка окажутся в этом обществе — будут наказаны как следует в назидание другим, то они поймут, что в их же интересах не обкрадывать нас больше. Но за исключением этих специалистов, к которым я отношу также и школьных учителей, мы прекрасно можем обойтись без остальных "образованных", и, к примеру, нынешний сильный наплыв в партию литераторов и студентов сопряжен со всяческим вредом, если только не держать этих господ в должных рамках"4iv.

В очередной раз Энгельс высказался по этому поводу в письме к А. Бебелю от 24-26 октября 1891 года. "Для того чтобы овладеть средствами производства и пустить их в ход, — писал Энгельс, — нам нужны технически подготовленные люди, и притом в большом количестве. Их у нас нет; до последнего времени мы были даже рады тому, что по большей части избавлены от так называемой образованной публики. Теперь — другое дело. В настоящее время мы достаточно сильны, чтобы быть в состоянии принять и переварить любое количество образованного мусора, и я предвижу, что в ближайшие 8-10 лет к нам придет достаточное количество молодых специалистов в области техники и медицины, юристов и учителей, чтобы с помощью партийных товарищей организовать управление фабриками и крупными имениями в интересах нации. Тогда, следовательно, взятие нами власти будет совершено естественным образом и произойдет относительно гладко. Но если в результате войны мы придем к власти раньше, чем будем подготовлены к этому, то технические специалисты окажутся нашими принципиальными противниками и будут обманывать и предавать нас везде, где только могут; нам придется прибегать к устрашению их, и все-таки они будут нас надувать"5v.

Практика строительства первого в мире социалистического государства в целом — за вычетом того, что победивший пролетариат может купить себе интеллигенцию так же, как это делают капиталисты, — убедительно подтвердила правоту Энгельса относительно сказанного им о взаимоотношениях пролетариата с интеллигенцией. Пролетариат России в результате революции пришел к власти раньше, чем был подготовлен к этому в части принятия и переваривания образованного мусора. В итоге интеллигенция, доставшаяся ему в наследство от буржуазии, оказалась его принципиальным противником. Попытки молодой советской власти купить интеллигенцию так же, как это делают капиталисты, не принесли желаемого результата. Большинство врачей, учителей, техников и пр. саботировали работу на местах, упорно не желали помогать пролетариату строить в стране социализм (коммунизм). Другая часть интеллигенции, которую удалось-таки купить пролетариату высокими заработками, ценою напряжения до последней степени всех сил рабочих и крестьян, в массе своей вела подрывную работу против советской власти. В 1928 году по одному только "шахтинскому делу" было разоблачено около трехсот буржуазных интеллигентов, занимавшихся вредительством в Донбассе. В 1930-1931 годах было раскрыто еще три крупных контрреволюционных организации буржуазной интеллигенции: "Промпартия" занималась вредительством советской власти в промышленности, "Трудовая крестьянская партия" — в Наркомземе, "Союзное бюро РСДРП" — в Госплане, ВСНХ, Госбанке, Центрсоюзе.

В чем трудность привлечения интеллигенции пролетариатом на свою сторону, к эффективному участию в строительстве социализма (коммунизма)? В природе интеллигенции. Какова природа интеллигенции, в чем ее сущность? Для получения правильного ответа в качестве критерия принадлежности того или иного человека к интеллигенции необходимо рассмотреть различие не в его роде занятий, образовании, нравственности и т. д., а различие его места в существующем укладе общественного хозяйства, т. е. его отношение к общественному производству средств к жизни. Тут-то и обнаруживается (исходя из понимания интеллигенции как совокупности людей, занятых максимально умственным и минимально физическим трудом), что представители интеллигенции имеют косвенное отношение к общественному производству средств к жизни. Дальнейшие рассуждения в этом направлении приводят к тому, что помимо интеллигенции косвенное отношение к общественному производству средств к жизни имеют также представители эксплуататорских классов. Учитывая, что эксплуататорский класс преимущественно, если не сказать целиком, формируется из среды интеллигенции, можно и должно сделать вывод о интеллигенции как носителе эксплуататорского класса.

В итоге общество делится на два класса: класс косвенно занятый в общественном производстве средств к жизни и класс непосредственно занятый в общественном производстве средств к жизни. Отсюда ясно, почему интеллигенция не сопротивлялась ни преобразованию первобытного общества в азиатское общество, ни преобразованию азиатского общества в рабовладельческое общество, ни преобразованию рабовладельческого общества в феодальное общество, ни преобразованию феодального общества в капиталистическое общество. Напротив, во всех этих преобразованиях она принимала, можно сказать, непосредственное участие — в смысле, играла положительную роль, приветствовала их. И только в преобразовании досоциалистического общества в общество социалистическое (коммунистическое) интеллигенция играет отрицательную роль. Она охотно продавалась и капиталисту, и феодалу и т. д., а пролетариату — не хочет. Объяснение этому кроется в принадлежности интеллигенции к классу косвенно занятого в общественном производстве средств к жизни.

История свидетельствует, что ни особая нравственная впечатлительность, ни особая ранимость, ни особая отзывчивость на общие социальные проблемы, ни образованность, ни разумность и т. д. и т. п. зачастую нигде и никогда не мешали интеллигенции закрывать глаза на кричащую несправедливость и неравноправие, в правовом и экономическом отношении имеющиеся между ней, с одной стороны, и трудовым народом, т. е. людьми, занятыми минимально умственным — максимально физическим трудом, с другой стороны. Указанные выше качества интеллигенции, как правило, не мешали ей сытно есть и мягко спать за счет трудового народа.

Есть БАЗОВЫЕ (основные) инстинкты, и БАЗОВЫЕ НАВЫКИ. Они составляют основу человеческой личности и поведения.

В современной системе воспитания БАЗОВЫМ НАВЫКОМ является ПАРАЗИТИРОВАНИЕ НА ОБЩЕСТВЕ!

Всё время активного формирования личности, ясли — детсад — школа — институт, человек современного общества практически не занимается общественно — полезным ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫМ трудом. Он только потребляет. Продукты, услуги, безопасность, знания. Это потребление становится настолько привычным, что воспринимается как норма!!!

Потому в зрелом возрасте современным людям приходится себя переламывать, переходя к общественно-полезному производительному труду. Это тяжело, не всем это удаётся!

Как побеждает "Запад"?

Этот вопрос— камень преткновения во многих спорах между "патриотами" и "либералами". Многим кажется, что неуклонная череда "побед западной цивилизации"— признак того, что дело её правое, и победа всегда будет за ней. Есть такой популярный в узких кругах либеральной элиты миф. А ведь всё проще, и стоит открыть глаза— ответ на виду.

За тысячелетия существования РАЗНЫХ паразитических культур их представители давно осознали, что то общество, на котором они паразитируют, прекрасно обойдётся без них. В любом жизнеспособном обществе есть иммунитет. И хотя паразиты используя мимикрию усиленно испускают сигнал "Я — СВОЙ!", это работает до определённого предела. И как только иммунитету будет команда "фас"— от паразитических и маргинальных сообществ, вроде некоторых жреческих кланов древности, ростовщиков и менял Средневековья, или современной неоколониальной и банковской системы, останутся только трупы их адептов раскачиваемые ветром на виселице.

Естественно, что у их апологетов иное мнение, и они отработали методу выживания.

Основным "думающим" слоем общества является элита. И если цели элиты будут соответствовать целям паразитов, а не общества, то паразиты автоматически попадут в элиту, и это даст им достаток и безопасность. Ведь никто не даст команду "фас" на "своих".

Таким же способом, подменяя цели элиты, "Запад" вел сначала колониальную, а теперь — неоколониальную экспансию.

Отработаны технологии откола элиты от общества, её "прикармливания" и превращения из национальной элиты в часть колониальной администрации.

Самое смешное — что в последние лет 100 это делается под разговоры о "Демократии", хотя ещё в Древней Элладе Перикл, Софокл, Платон прекрасно осознавали, что демократия невозможна без единства элиты и народа. Они назвали этот необходимый атрибут Демократии "Коммунизмом".

Смех тут грустный — современный "Запад" нагло идеологически противопоставив демократию коммунизму показал свою суть. На самом "Западе" демократия невозможна технически, так как правящие там финансово— политические кланы имеют цели противоположные реальным нуждам народов тех стран, где "правят" (точнее сказать — кривят). И уж тем более они не смогут "насадить демократию" где-то ещё.

Именно потому "Запад" и создал технологии откола элит от их базовых этносов, под предлогом вхождения в какое-то "Международное сообщество".

Этот процесс мы наблюдаем. А он не так безобиден.

Создаваемая система органически неустойчива, т.к. она ориентирована не на реальные интересы общества и его элиты, а на некие "внешние" интересы "мирового сообщества". А ведь его не существует! Есть три сотни семей паразитов неспособных обеспечить устойчивость и жизнеспособность даже тех базовых обществ, которые составляют "метрополию", а уж что-то, по большому счёту, хорошее сделать на окраине системы — это у них в голове не умещается. Потому такая система может продержаться только до исчерпания ресурсов содержавшихся в ранее созданных вне системы неоколониализма обществах.

К сожалению, такие ресурсы конечны.

Но у системы неоколониализма есть одно хорошее следствие— глобализация. Мир приобретает некое единство. И если мы сейчас сумеем создать новую работоспособную глобальную элиту как глобальноэтническую доминанту, то все жертвы глобализации могут быть не напрасны. Правда, большая часть нынешней "мировой элиты" показала свою полную непригодность, и является "шлаком Истории" достойным виселицы.

Есть вещи СИСТЕМНО НЕОБХОДИМЫЕ

Но в разных системах необходимые вещи различны. Для систем ориентированных на чистоган рано или поздно производится приватизация наиболее прибыльных вещей — налогов, монополий, денег, лжи и обмана. Это очень плохо для общества, но очень прибыльно, и потому находятся желающие это сделать. Всегда! Интересы общества и "прибыль" слишком разные вещи. Цикл развития общества прост: Вызов среды — его преодоление — инерция, в которой элита из главной организующей силы общества становится главным паразитом — опоганивание элиты, при котором элита становится главным вызовом обществу (на фоне сохранения обычных природных вызовов, что резко увеличивает нагрузку на общество)— обскурация, когда общество, лишенное нормального управления неспособно бороться с внутренней и внешней напастью — и развилка— либо общество способно избавиться от неработоспособной элиты, создать новую, работоспособную, и преодолеть внешние и внутренние трудности, а потом жить дальше, либо элита убьет общество (а в хрониках напишет "пришли варвары", или "все русские спились", или "совершили они многие грехи, да переполнилась чаша терпения божия"...).

Правда, есть способ отложить решение трудностей — переложить их на других. Это колониализм или неоколониализм. Элита не может наладить внутреннюю жизнь, нужный технический прогресс, торговлю и пр. Но она может создать картинку, привлекательную для других элит, и те элиты будут грабить свои народы в интересах той, первой, элиты, и они вместе создадут некое подобие процветания в стране — метрополии.

Но цена этого огромна. Классовый конфликт нарастает вовне, уровень напряжения огромен. Обычно это приводит к глубоким системным сломам, когда вместо краха мелкой элитной группы (сотни семей) в мясорубку истории влезают целые наднациональные общности.

Например — Римская империя не только погубила весь Античный мир, но и выносила в своём гное матерого ментального паразита ИХМ, избавление от которого идёт тяжело, и результат не совсем гарантирован.

Аналогичный крах Империализма, начатый Первой мировой (которая была начата близкими родственниками английской королевы Виктории) корёжил мир несколько десятилетий.

Сейчас мы переживаем ещё более сложный кризис — когда наиболее отсталые социально — политические системы "условного Запада" собираются уничтожить наиболее передовую соц-экономическую систему СССР (в частности — по схеме "опоганивания элиты" и превращения её в "пятую колонну"), но не смогли придумать альтернативы, потому что фашизм есть последний приступ солидаризма в атомизируемом обществе. А значит — кризис остался, и даже разросся.

Идейных путей его решения "Запад" предложить не может — все они за пределами его "зоны допустимости". А значит — кризис может дозреть до полного слома формации. Но это не будет слом "одной из" конкурирующих структур, а слом единственной. И после кризиса центра кристаллизации не останется. И Человечество имеет шанс скатиться в новое Средневековье.

чем образованнее — тем глупее

Современная система образования создавалась церковью и для своих интересов. Потому главный её критерий— ВНУШАЕМОСТЬ. Церковь органически не принимает людей с нерелигиозным сознанием, потому вышедшая из нынешней системы образования "образованщина" не может похвастаться критическим мышлением и способностью широко мыслить. Это её вернейшие исходные признаки, потому не стоит на них злиться — так это построено. Изменить это нужно, но никто пока не знает как...

Весь дальнейший разговор свёлся к попытке Сталина взвалить на меня ещё идеологический участок работы Мехлиса. Вот от этого "счастья" отбивался изо всех сил. Впрочем, у меня были люди на эту работу, после моей пламенной речи Сталин согласился посмотреть "молодых активистов".

* * *

"МАЛЬТИЙСКИ ЛЕВ"

Ещё 18 марта 1940 года дуче встречается с Гитлером на перевале Бреннер Опять знакомая дата, ощущал себя пленником "Матрицы".

К осени 1940 года стало очевидно, что разумения у наиболее активной части "мировой элиты" не больше, чем у моли. Она неслась к пропасти мировой бойни закусив удила. И дело здесь в том, что ошибки и преступления ради прибыли совершали одни, а страдали от них миллионы других. Оставлять это оказалось выше моих сил, потому началась "пляска смерти". Несколько сотен семей финансистов, столько же крупных политиков, чуть больше кланов собранных по религиозным, торговым, идеологическим мотивам... Свалить всё на молодых фашистов удалось легко — несколько надписей на стенах, предпочтительное уничтожение евреев, широкое привлечение к "эксам" небольших групп фашиствующей молодёжи. В Швеции, Швейцарии, Великобритании, США иудо-наци почувствовали угрозу со стороны иных элитных групп, а потому сцепились с ними как бульдоги под ковром. И вот уже всё заколебалось. Первым явным поворотом "генеральной исторической линии" стала высадка итало — германских войск на Мальту произведённая в некотором соответствии с http://militera.lib.ru/research/macksey/01.html

Макси Кеннет Macksey Kenneth "Упущенные возможности Гитлера"

в октябре 1940 года

Сам по себе, в военном отношении, удар был прост — комбинированный десант итало-германских парашютистов и планерных частей, с последовавшей высадкой большого морского десанта "москитных сил" (использовались даже итальянские портовые катера). А с точки зрения геополитики Мальта была самым слабым позвонком в шее коммуникаций, соединявших Англию с самыми богатыми её колониями.

Перерубание Средиземноморского пути сделало бессмысленными все попытки удержания Гибралтара, Тобрука, Александрии. Это резко разбудило аппетиты японцев и американцев, жёстко обострив и без того непростые англо— американские отношения.

Интермедия

Немного фантазии с юмором — Юдин нашёл машину времени, поехал в 1939-й год, и показал Гитлеру решение Европарламента об идентичности гитлеризма и сталинизма. Фюрер внял. В Ось включили Москву. После итальянский флот + немецкие авиадесантники взяли Мальту, Роммель— Африку осенью 1940-го года, Палестину с Суэцем, нефтеносные районы Ближнего Востока, потом Британские острова. Британия объявила себя доминионом III рейха.

Гитлер договорился с Мексикой, разместил там 5 млн. армию. И вот как-то на воскресном рассвете эта армия вторглась в США. Конфедераты в Техасе сыграют роль Павлова, а коварные Британцы оттянут на охрану от них канадской границы 40 дивизий. Японцы сыграют роль иранцев. Где-то во Флориде будет аналог Одессы, а Сан-Диего примем похожим на Ленинград.

Это исходные данные. А теперь Юдин покажет нам, с цифрами и картами, как американцы будут перевозить свою промышленность на Аляску, как погонят фон Бока, уже видящего в бинокль Капитолий, от стен Вашингтона. Опишет окружение Паулюса под Чикаго, воздушные бои над Детройтом, аналогом Горького. И расскажет как нехорошо репрессировать невинных техасских мексиканцев помогавших Гитлеру.

Цель Юдина — показать, что США лучше СССР. Так что США под мудрым руководством великого Рузвельта не только должны взять Мехико, но и создать Б-29, атомную бомбу, иметь высокий уровень жизни (если будет сделана поправка на климат— это будет прекрасно!).

Юдин объяснит нам ненужность штурмовиков в этом раскладе, вопреки [www.airwar.ru], покажет нам, как мудрые янки будут одним Р-40 сбивать штафели Ме-109, как 40 боеспособных на декабрь 41-го года Б-17 (без кормовых стрелковых точек) сметут с лика Земли Мехико и все тыловые базы агрессоров.

Как мужественные американские лётчики, невзирая на плотный огонь Эрликонов ,на своих "вибраторах"

идут в атаку, скажет, какие у них будут потери. Учтёт потерю нефти Техаса и Луизианы, и объяснит, чем будут американцы заправлять свои машины? Сколько из них без бензина подавят немецкие танки на аэродромах?

http://edgeways.ru.mastertest.ru/forum/read.php?2,334798,335004#msg-335004

_________________

Неплохой вариант развития истории, но тут остался боковым.

Гитлер не горел желанием плыть в далёкую Мексику со всей армией, его больше прельщали просторы "дикой России" и лавры военачальника, превзошедшего Наполеона! Уже осенью стало понятно, что давление на Англию идёт в рамках политического торга, никто не сомневался, что коварные британцы легко всё пообещают. И только такой наивный идеалист, как Адольф Алоизыч, мог питать и лелеять иллюзии об английском джентльменстве. Впрочем, был другой полюс мира — США. Они всё решительней отходили от "Доктрины Монро", там к власти приходили те, кто считал колонии Старого Света своей законной добычей. Если англичане играли мелко — они хотели отнять колонии Франции (план "Органического слияния") и Бенилюкса, то американцы мечтали одним движениям прибрать к рукам это вкупе со всей Британской империей, заодно сменив устаревший империализм на неоколониализм. "Если джентльмен проигрывает — он меняет правила игры", только дурак может играть с джентльменом в его игры на его поле. Для Уолл-Стрита Гитлер был инструментом.

До августа 41-го и "пункта 4 Атлантической хартии" рисунок политического торга был сложнее. Сговор Гитлера с сионистами о Палестине тут произошёл несколько раньше, сразу Муссолини стал покладистым, что спасло от британского плена тысячи итальянских солдат. Роммель высадился в Африке в октябре. У него оказалась надёжная линия снабжения и на 4 дивизии больше.

* * *

История кумулятивного оружия тут сложилась иначе, достаточно было вовремя поднять из архивного небытия работы Борескова, Петропавловского, Рябушинского, да приложить к ним некоторые оргусилия. Одноразовые "активные гранаты", хорошо проявившие себя как инженерное оружие при штурме "линии Маннергейма", быстро получили кумулятивную БЧ. К ноябрю 1940 года на полигонах уже вовсю отрабатывали десятки новых видов вооружения— от "прыгающих" противоднищевых мин с штыревым взрывателем, неплохих аналогов бортобойных ЛМГ

до ручных гранатомётов. От продолжения работ Петропавловского

до неплохого аналога РПГ-2

Не забыли штатное вооружение РККА, ружейный гранатомет Дьяконова получил противотанковые гранаты ВКГ-40.

Требовалось так же надежное и предельно простое противотанковое средство, которым можно было бы усиливать ПТО пехотных подразделений уровня рота-взвод-отделение. Простым сочли шомпольную винтовочную гранату, аналогичную ВПГС-41 http://army.armor.kiev.ua/hist/vpgs-41.shtml , но с нормальной фокусировкой струи много лучшей БЧ. Первые же модели получили коническую выемку, что довело бронепробиваемость до 60мм, отработка продолжалась уже в серии.

Кумулятивный эффект достаточно быстро стал предметом последовательности экспериментов, после чего подобрать форму выемки и материал облицовки вкупе с фокусным расстоянием стало делом техники.

В КБ Ильюшина бардак поразил. ДБ — 4 доводился "спустя рукава" Первый полет самолета ДБ-4 состоялся 15 октября 1940 г. в конце ноября 1940 г полетел второй экземпляр. Однако уже после первых полетов второго опытного самолета летные испытания ДБ-4 прекратили, так и не выявив полностью его летно-технических данных. Основными и более важными в то время направлениями деятельности немногочисленного коллектива ОКБ С. В. Ильюшина были работы по доводке и обеспечению серийного производства самолетов Ил-2 и ДБ-3Ф, а также по проектированию бронированного штурмовика ЦКБ-60. Но и ДБ-3Ф доводился, главным образом, на энтузиазме завода.

Пришлось взять переделку и доводку машины под плотный надзор. Технология изготовления, аэродинамика, удачные особенности компоновки послевоенного Ил-14 пришлись впору. Даже центровка — и та на ДБ-3 была крайне неудачной, а плечи и моменты рулей удручали. Принципиально решилось всё относительно просто — задний лонжерон крыла сдвинули почти на метр назад, увеличив площадь центроплана и объём бомбоотсека. Моторы немного вынесли вперёд, а консоли получили -3 град. обратной стреловидности. Увеличили площадь всех рулевых поверхностей, введя более полную весовую и аэродинамическую компенсацию. Технология сборки из крупных панелей была столь же непривычна заводу, как и плазово — шаблонный метод, но требовала меньших трудозатрат. В конструкции крыла применили толстые несущие панели, разгрузившие стальные тавровые полки лонжеронов. Изначально производство ориентировали на конвейер и широко применили реакторные комплектующие. Моторы М-89 завод-дублёр в Омске (после суровой накачки) довел по площади оребрения цилиндров, применили впрыск и новый нагнетатель, антидетонационную камеру сгорания — сразу повысилась устойчивость работы, мощность первой модели обозначили в 1350 лс, шли работы по форсированию. Постоянно растущее качество реакторных комплектующих вкупе с технологической отработкой самих двигателей начинало радовать. Винты с повышенным КПД поставлял завод в Ступино или его омский реакторный дублёр. Воздушно — тепловой антиобледенитель по типу Ил-14 обеспечил не только защиту передних кромок крыла и оперения, но, что было хорошо воспринято экипажами, любую, вплоть до "тропической", температуру в кабинах. Управление ею поручили второму стрелку, который получил звание "борттехник".

Электротермической антиобледенитель винтов и стёкол был так же оценен высоко. Мягкий резино-тканевый протектор топливных баков, вкупе с системой НГ двух зон, улучшили живучесть. На то же работало улучшение бронирования рабочих мест экипажа. Первый прототип полетел в ноябре, строили его уже на серийном заводе широко применяя реакторные комплектующие. В полётах экипажи отметили хорошую устойчивость и управляемость, простоту пилотирования, полное нежелание входить в штопор.

Вооружение изменили сильно — на привычных местах ШКАСы заменили на УБ, а сами ШКАС переместили — один— два в корень центроплана стреляющий вперёд (управлял пилот), второй в хвостовой обтекатель, за тросовый спуск могли дёрнуть все стрелки и даже пилот. В хвосте разместили ДАГ — 10, дутик сделали убираемым.

Скорость выросла до 500 км/ч, дальность на 15%. Первые серии машин пошли в войска уже в начале 1941 года, как с новыми М-89, так и со старыми двигателями М-88, масштабный выпуск М-89, полностью закрывший потребности, наладили только в марте 41-го.

ИЛ-2М, на основе Ил-10М создавать было не так уж легко. Даже послевоенным "илам" были свойственны очевидные идеологические огрехи. Потому просто взять Ил-10М, и внедрить в 1940-м году было нельзя. Пришлось начинать с бронекорпуса. На основе дислокационной теории разработали сплав АБ-2С. Бронекорпус штамповался и варился из сырой брони, а потом в сборе с технологическими элементами закаливался целиком в специальных печах. Это позволило заметно сократить затраты на производство.

Увеличенный центроплан, удачная аэродинамика (без огрех с неудачным профилем крыла, свойственных Ил-10), вооружение из 23мм. пушек ВЯ или 37 мм. авиапушек АП-37 (ствол от Ш-37. но совершенно новая автоматика на отводе газов из ствола и двусторонней подачей ленты. Это позволило пилоту выбирать тип боеприпаса в зависимости от типа цели. Дульный тормоз снизил отдачу до терпимого уровня). Оборонительное вооружение — БТ, машина немного напоминала Ил-10М по компоновке, тоже оснащалась щелевым закрылком, оперение вынесено из спутной струи подъёмом на 75 мм. вверх

Главное компоновочное отличие — продув радиатора с выходом охлаждающего воздуха в щель закрылка и "жабры" на верхней стороне центроплана, в зоне низкого давления. Внесли в проект новый перископический бомбовый прицел. 11 октября 1940 года вышло постановление предписывающее передать на войсковые испытании Ил-2 в одноместном и двухместном вариантах. КБ Ильюшина не могло представить двухместной машины с удовлетворительными ТТХ. Потому Ильюшин согласился на выделение темы на серийный завод N381 и его дублёр в Куйбышеве.

Модернизация ТБ-7 тем же способом, что и ДБ-3, носилась в воздухе. Машина — ровесник СБ, начатая проектированием в 1934 году, к 1940-му году уже давно устарела. Попытка "протолкнуть" её в серию "как есть", предпринятая М. Кагановичем, иначе как диверсией быть не могла. Тихоходная, неживучая, нетехнологичная машина со слабым оборонительным вооружением, грудой идеологических огрех в компоновке, непомерно дорогая, неремонтопригодная... Не говоря уже о недостаточной усталостной прочности лонжеронов центроплана.

Говорить об этом можно долго. Не зря предлагали спроектировать машину снова. Однако, вариант доводки ДБ-3 был применим и тут.

В крыле применили несущие толстотенные панели, фланцевые соединения и разбитие на технологические отсеки по оси плоскостей хорд крыла и плоскости симметрии фюзеляжа с открытой клёпкой. Центроплан увеличили "расставив" лонжероны, тем увеличили бомбоотсек. Топливные баки мягкие протектированные с системой НГ двух зон, аэродинамика ламинарная. Кабину переделали по типу ПС-84, но с нормальным доступом в переднюю штурманскую кабину, приведя к общему виду Ту-16. Моторы различные, от М-35А, до дизелей Тулупова, но с индивидуальными радиаторами. Самый многообещающий вариант М-82НВ с турбокомпрессорами. Воздушно — тепловой антиобледенитель по типу Ил-14 повысил удобство и надёжность полётов. Вместо уязвимых одиночных колёс большого диаметра на основных стойках применили тележки, по типу Ту-16.

Вооружение пулемётами БТ и пушками ШВАК (позже Б-20Т). Технология производства — конвейер.

Конвейер И-183 после доводки в Перми М-82А (ноябрь 1940 года) получился не сразу. Склонность Яковлева к проталкиванию своих машин с использованием своего служебного положения легко могла стоить ВВС РККА большой крови. Директивно— приказной стиль работы наркомата, сложившийся в последние годы, был неизмеримо далёк от оптимума управления. Заводы лихорадило, новые планы и новые машины впихивались на них без учёта наличных мощностей, оборудования, возможностей смежников и потребностей ВВС. Первое время работа напоминала поход на цыганский рынок— шумно, бестолково и никакого удовольствия. Пришлось перераспределять задания и мощности, сокращать многие новые работы. Новый М-82НВ в начале 1941-го. Доводка АМ-37, дизеля — как ни хотелось, "лишних" проектов в авиадвигателестроении было не так уж и много.

В авиапроектировании их оказалось больше, одна позорная история Сильванского чего стоила... Но даже после "сокращения" всех откровенно неработоспособных прожектов набрать специалистов для резкого ускорения важных работ было трудно, а ведь были нужны ещё десантные планеры и специальные самолёты для ВТА, молодое КБ Вахмистрова с этим плохо справлялось.

МиГ-3 с ламинарной аэродинамикой двигателем АМ-37НВ тоже получился не сразу. Однако пересмотр набора требований ВВС (в том числе— по дальности) и ужесточение требований к аэродинамике, живучести, машина достигла 670 кмч при двух пушках Б-20.

Когда в октябре было начато широкое реакторное производство броневого проката в виде высокоточного кроя, немедленно возник огромный спрос. Кроме танкостроителей сразу заявили о себе корабелы. У них сложилось отчаянное положение с исполнением программы Большого океанского флота. Начиная середины тридцатых громоздились амбициозные планы, кипели страсти, писались доносы, творились подлости. В среде моряков и кораблестроителей активно работала самая мощная и наглая разведка — английская. Она крайне успешно проводила саботаж и диверсии, организовывала незаконные и довольно массовые репрессии, распускала панические слухи и вбрасывала компромат. Только недавно при моём большом содействии удалось вычленить и нейтрализовать несколько глубоко засевших сетей резидентур, которые проявились в противодействии программе создания авианосного флота.

Но в маринистическом сознании специалистов того времени царили линкоры. Именно по планам их строительства были англофилами нанесены самые сильные удары. От того в СССР линкоры даже не планировалось строить до 1936 года. Зато вокруг планов закладки "новых капитальных кораблей" кипели отнюдь не театральные страсти. в начале 1938 года заявка НКВМФ включала 15 линкоров, вводимых в строй к концу 1945.

Даже "чистки" не открыли прямой дороги этим проектам. А когда закладка состоялось, пришлось постоянно держать руку на пульсе, саботаж шёл безмерный. Чего только стоила история с поставкой на верфи в Молотовск для "Советской Белоруссии" некачественных материалов, что могло уничтожить этот линкор.

Нехватка стали, проката изделий грозили оттянуть ввод в строй новых кораблей на вторую половину сроковых. Вот эту неподъёмную неприятность и свалили на УВП

В соответствии с постановлением от 19 октября 1940 г был перезаключен договор на поставку главных турбин, остававшихся самым уязвимым местом всего процесса постройки. Образцы для реакторного дублирования были летом 1940-го доставлены из Швейцарии в крупнейший в мире крытый эллинг завода N 402 в Молотовске, возведенный специально для постройки линейных кораблей. Наиболее продвигались работы по корпусу, бронированию и главной артиллерии — первое 406-мм орудие успешно прошло испытания на полигоне в 1940 г. В октябре был заключён договор о его тиражировании с УВП (помимо имеющихся заказов промышленности, военные хотели прикрыть бронебашенными установками этого типа главные ВМБ, и иметь несколько десятков таких же орудий на железнодорожных транспортёрах для береговой обороны). С котлами тоже было худо— завод с трудом изготовил один опытный треугольный котёл, было предложено репликацию вести с него, попутно внося изменения. Складывалось впечатление, что в руководстве страны всерьёз сочли новую технологию "волшебной палочкой— выручалочкой".

Уже к осени в наркомате ВМФ убедились, что плановые сроки готовности практически недостижимы, а сама программа нуждается в сокращении (стоимость одного корабля по оценкам 1939 г. достигала 1100 млн. руб.). отменили закладку очередных крупных кораблей, постройку "Советской Белоруссии" передали в УВП, а работы на "Советской России" тоже ускорили разместив на реакторах заказы. Лихорадочные работы продвигались гораздо быстрей благодаря широкому использованию сварки, крупноблочной сборки, иным новинкам. Построить линкор "хоботом" за пару дней, как это бывало в курсантские годы у мыса Авроры, не позволяло состояние местной кибернетики, и примитивная структура реакторов. Потому ЛК "Советская Белоруссия" стал опытным стендом, на котором Т-операторы учились строить такие сложные объекты. Ускорить строительство можно было хитростью — на обычных заводах строили разные крупные блоки, потом копировали их ректорами, матрицы перевозили на все остальные, выполняя согласование "по месту". Корпус корабля как бы собирался на разных заводах, резко увеличивая темп строительства.

Как мне помнилось, при постройке серии ЛК "Советский союз" в памятной мне истории неодолима была нехватка проката— броневого и корпусного. Здесь это можно было преодолеть.

http://milday.ru/ussr/ussr-navy/ussr-battleship-and-battle-cruiser/548-linkor-tipa-sovetskiy-soyuz-stalinskiy-molot-morey.html

Нехватка стали в судостроении была определяющим фактором, и крупные реакторные поставки металла и агрегатов могли помочь, хотя учитывая, что срок начала войны определялся не руководством СССР, выиграть эту гонку было невозможно.

В 1939-1940 годах строительство линкоров и тяжелых крейсеров отставало от планов из-за задержек с поставками металла, а также вследствие его частичной недоброкачественности. Кроме того, по указанию НКСП корпусная сталь направлялась прежде всего на заложенные в 1939 году легкие крейсера проекта 68, во вторую — на головной линкор "Советский Союз", в третью — на первый серийный "Советская Украина" и только потом на тяжелые крейсера.

http://www.e-reading.org.ua/chapter.php/1002749/7/Vasilev_A._-_Superlinkory_Stalina._Sovetskiy_Soyuz_Kronshtadt_Stalingrad.html

Потому даже самая удачная работа УВП не могла дать к войне боеспособный флот. Работа в этом направлении была заделом на будущее. Самой главной задачей в УВП считали строительство лёгких сил. Наиболее амбициозным проектом УВП стала идеология крупноблочного строительства эсминцев. Она внесла существенные коррективы в планы строительства в СССР военных кораблей класса "эскадренный миноносец". 30 планировавшихся к постройке кораблей этого класса "проекта 30" в силу различных причин закладывались с опозданием, в настоящий момент было заложено только 10 единиц. Были своевременно выявлены серьёзные недостатки эсминцев этих проектов, такие как недостаточная прочность корпусов из хрупкой маломарганцовистой стали, низкая мореходность и отсутствие запасов по нагрузке для обеспечения модернизации боевых и технических средств (в частности для размещении средств радиолокации и замены неуниверсальной артиллерии на универсальную, и усиление огневой мощи за счёт спаренных 37-мм артавтоматов В-11 ). 8 марта 1940 года Народным комиссаром ВМФ было утверждено ТТЗ на новый эскадренные миноносцы проекта 30-А, в ГЭУ которых использовалась схема и параметры пара, заимствованные у эсминцев США (специально для этого один комплект ГЭУ был получен непосредственно из США). Вот под корабль со всеми нововведениями организовали новое объединение в составе УВП. На сравнительно большой серии сравнительно небольших и технологичных кораблей нужно было обкатать организационные приёмы.

Корпус и надстройку разбили на крупные производственные единицы с широким применением автоматной сварки, сборка из них шла на стапеле по ускоренной схеме. Уже к весне 1941-го года весь цикл работ, от закладки, до спуска на воду и перехода к достройке на плаву, занимал всего месяц.

По той же схеме начали строить коммерческие суда в 15-20 тысяч тонн водоизмещения.

После реакторного "спрямления" обоих Кагановичей, они потянули за собой длинную цепочку. Можно сказать, что "дело космополитов" разразилось на десятилетие раньше. Возникло новое понимание нацизма, доходящее до равенства "Иудонаци = наци". В свете открывшихся фактов пришлось почистить ГлавПУР и Госплан.

ФРС на кол?

Реакторный уран и радий передать Курчатову. Опыты с высокочистым графитом, "кирпичный" опыт с постройкой реактора, "сдвиг равновесия" за счёт совмещения атомного и торсионного реактора.

Танки Т-34М, лёгкий Т-30, дизель В-3 Сравнительные в Кубинке

Еще в 1940 году был отмечен и такой существенный недостаток танкаТ-34, как неудачное размещение приборов наблюдения и их низкое качество. Так, например, смотровой прибор кругового обзора устанавливался справа, сзади от командира танка, в крышке башенного люка. Ограниченный сектор обзора, полная невозможность наблюдения в остальном секторе, а также неудобное положение головы при наблюдении делали смотровой прибор совершенно непригодным к работе. Неудобно располагались и приборы наблюдения в бортах башни. В бою все это приводило к потере зрительной связи между машинами и несвоевременному обнаружению противника.

Важное и неоспоримое достоинство Т-34 — применение мощного и экономичного дизельного двигателя. Но он в танке работал в крайне перенапряженном режиме, в частности из-за системы воздухоподачи и воздухоочистки. Крайне неудачная конструкция воздухоочистителя способствовала быстрому выходу двигателя из строя. Так, например, во время испытаний тридцатьчетверки в США в 1942 году это произошло после 343 км пробега. В мотор набилось слишком много грязи и пыли, что привело к аварии. В результате поршни и цилиндры разрушились до такой степени, что их невозможно было отремонтировать!

Самой большой проблемой Т-34 долгое время оставалась коробка передач с так называемыми надвижными шестернями. Осуществить переключение передач в движении с ее помощью было нелегким делом. Мешала этому процессу и не слишком удачная конструкция главного фрикциона, который почти никогда не выключался полностью. При невыключенном же главном фрикционе "воткнуть" нужную передачу удавалось только очень опытным механикам-водителям.

Многотопливный дизель с акк.впрыском Барнаульского завода— туда отправили оборудование закупленное для Харьковского 75-го, и часть перекупленного в вишистской Франции.

Поздней осенью 40-го, свалив Павлова уличённого в фальсификации мобплана, удалось изменить схему заказовна БТТ.

Прототип из нижнетагильской "вагонки" на фоне катастрофических результатов сравнительных испытаний Т-34 с Pz-III осенью 1940 года вызвал наибольший интерес. Самые большие споры разгорелись вокруг перекомпоновки моторно-трансмиссионного отделения, то есть из-за идеи размещения двигателя поперек корпуса машины. Все предыдущие средние танки, как отечественного производства, так и иностранные, компоновались с продольным расположением двигателя. Конструкторы двигателей утверждали: нельзя быстроходный V-образный 12-цилиндровый дизель с рабочим объемом цилиндров почти в 40 л ставить поперек направления движения машины — могут быть неприятности вроде обрыва шатунов прицепной группы. Компоновщики танков утверждали: уменьшение объема моторно-трансмиссионного отделения ради увеличения объема боевого отделения — ненужная затея, смещение башни назад может привести к уменьшению отрицательного угла склонения пушки. Сказывалась приверженность традициям. При конструировании корпуса танка отказались от надгусеничных ниш и перешли к корпусу прямоугольной в поперечном сечении формы. Корпус танка представлял собой жесткую коробку, сваренную из броневых листов: лобовых, бортовых, кормовых, днища и крыши.

Носовая часть состояла из двух наклонных броневых листов, сваренных между собой и приваренных к днищу, крыше и бортам корпуса. Вырезов ослабляющих верхн. лобовой лист не имелось, отверстие для стрельбы из курсового пулемета, смотровая щель механика-водителя— упразднялись. Пулемёт— модифицированный Горюновым ДС-39 размещался в коробе на надгусеничной полке, ожидалось гидроуправление спаренное с гидростабилизатором орудия в вертикальной плоскости. Снаружи к верхнему лобовому листу приварены два крюка с пружинными защелками для буксировки танка, скобы для защитной доски, скоба для укладки троса и кронштейны фар, крепёж запасных траков.

Борта корпуса представляли собой вертикальные броневые листы, соединенные сваркой с носовым и кормовым листами, с днищем и крышей. Снаружи к бортам с обеих сторон приварены кронштейны опор балансиров для торсионной подвески, упоры с амортизаторами, ограничивающими вертикальный ход опорных катков, пальцеотбойные кулаки. В носовой части борта в вырезы вварены кронштейны кривошипов ленивцев, а в кормовой части — картеры бортовых передач.

В носовой части левого бортового листа у верхней кромки сделан прямоугольный вырез для призменного перископа механика-водителя. Вдоль бортов танка над гусеницами приварены крылья с грязевыми щитками. Передние грязевые щитки откидываются для доступа к направляющим колесам.

Корма корпуса выполнена из верхнего откидного листа, кормового листа и нижнего штампованного листа. Верхний откидной лист опирается на борта корпуса и крепится к бонкам балки крыши пятью болтами. Кормовой и нижний штампованный листы вварены в борта корпуса и в днище. Снаружи к кормовому листу приварены два крюка с защелками для буксировки танка. В нижнем штампованном листе кормы имеется два лючка, закрытых крышками на двух болтах, для доступа к оттяжным пружинам тормозных лент.

Днище танка состоит из трех листов, соединенных встык сварными швами, и приварено к бортам танка. Для увеличения жесткости днище имеет в поперечном сечении корытообразную форму и дополняется продольными и поперечными вы-штамковками. В днище сделаны десять вырезов для вварки опор балансиров опорных катков и торсионных валов. Кроме того, в днище находятся три люка, закрываемые броневыми крышками, и семь отверстий. Люки предназначены для аварийной высадки экипажа, для доступа к двигателю и к тягам главного фрикциона. Отверстия, закрываемые пробками на резьбе, предназначены для слива топлива из баков (два отверстия), для слива масла (из гитары, масляных баков, коробки передач — три отверстия). Отверстие, закрываемое пробкой изнутри танка, — для слива воды из отделения управления. Отверстие с вваренной в днище трубкой — для слива воды из системы охлаждения двигателя.

Крыша корпуса состоит из трех основных частей: подбашенного листа, крыши над мотором, крыши над трансмиссией, одновременно являющейся коробом эжективной системы охлаждения. В подбашенном листе имеются: справа — люк для заправки передних топливных баков; слева — люк механика-водителя с вращающейся на шариковой опоре крышкой; сзади — вырез под погон башни. Крыша над мотором представляет собой съемный броневой лист, который крепится девятью болтами к поперечной балке моторной перегородки и к угольникам, приваренным к бортам корпуса. В крыше имеется три прямоугольных люка, закрываемых крышками. Крышки откидываются на петлях, а в закрытом положении удерживаются задрайками. Люки обеспечивают доступ: левый (по ходу танка) — к топливному фильтру и передней части двигателя; средний — к топливному насосу и трубопроводам высокого давления; правый — к воздухоочистителям. С правой стороны крыши находится люк для заправки топливом средних баков. Вдоль задней кромки листа крыши приварен угольник с двумя проушинами для крепления водяного радиатора и с двумя опорами торсиона крыши над трансмиссией.

Конструкция корпуса Т-34М имела очень много преимуществ по сравнению с танком Т-34. Корпус танка стал короче на 300 мм и по высоте меньше на 350 мм. Уменьшение габаритов корпуса и отказ от надгусеничных ниш позволил снизить вес корпуса, значительно увеличив толщину лобовых деталей корпуса. Так лобовые детали корпуса имели толщины до 75мм (на 30 мм больше, чем на знаменитом Т-34), такой же, как на КВ, но установленный с большим наклоном. Можно было поставить более толстый лист, но сортамент броневого проката отечественной промышленности был маловат. Слабым местом предыдущих советских танков являлось размещение люка механика-водителя и шаровой установки курсового пулемета в лобовой броне. Это ослабленные зоны бронирования и очень часто танк поражался именно через них. На танке Т-34М лобовой, наклонный лист был монолитным и не имел смотровой щели для водителя, вместо них на прототипе выполнялась незначительная рубка мехвода с верхним овальным люком. Сверху люка, на передней кромке рубки, ставились трофеи "Польского похода" — смотровые приборы Гунляха реакторного производства. Люк механика-водителя перемещен в крышу корпуса и был практически непоражаем настильным огнем.

Корпус башни литой в кокиль, беззаманный, борта и корма овальной обтекаемой формы, имеющей значительно развитую, по отношению к танку Т-34, кормовую нишу. Крыша башни выполнена из двух сваренных листов, приваренных к корпусу башни. Передний лист расположен с небольшим скосом вперёд (обеспечивая склонение орудия), а задний слегка наклонно назад. В лобовой части башни проделан вырез, который закрывается снаружи бронированной маской; в маске сделано три отверстия: для пушки, пулемета и телескопического прицела. Для снятия и установки башни к корпусу приварены четыре рыма. Снаружи к бортам корпуса приварены поручни для танкового десанта и ящики ЗИП. На кормовом листе приварены скобы для укладки брезента и крепления запасных траков. Для стрельбы из личного оружия, согласно требованиям АБТУ, по обеим сторонам башни имеется по одному отверстию, закрываемому броневой заглушкой.

В крышу башни вварена цилиндрической формы командирская наблюдательная башенка. Впереди наблюдательной башенки в крыше башни сделано отверстие с броневым оградительным кольцом для вывода антенны радиостанции, справа от башенки — люк для выхода и входа экипажа, закрываемый крышкой. Два отверстия в передней части переднего листа крыши башни служат для установки перископических приборов наблюдения командира орудия и заряжающего. Сзади переднего листа крыши башни, между люком и башенкой, укреплена обечайка с приваренным к ней броневым колпаком вентиляционного люка. Внутри башни, в передней части, вварены два кронштейна для установки пушки. К нижней цилиндрической части приварено опорное кольцо для крепления верхнего погона башни. В отличие от танка Т-34, для опоры башни был использован шариковый, радиально-упорный подшипник, то есть башня не имела захватов для ограничения смещения башни по горизонтали. По опыту испытания танков Т-34 было установлено, что целесообразно передать функции радиста командиру танка, так как передача распоряжений через стрелка-радиста не всегда позволяла командиру оперативно реагировать на команды старших начальников, особенно в бою. Поэтому у стрелка-радиста остались только обязанности стрелка. Но успешность огня из курсового пулемета была низкой из-за плохого обзора и большой раскачки танка. Поэтому было принято решение переместить стрелка-радиста из корпуса в башню, сделав его заряжающим и передав ему зенитный пулемёт на башне. В связи с этим была пересмотрена компоновка отделения управления.

Отделение управления, как и на танке Т-34-85, расположено в левой носовой части корпуса танка. В нем размещены: сиденье механика-водителя, слева — рукоятка ручного привода к топливному насосу, рычаг левого бортового фрикциона, щиток с манометром масла и тахометром, спидометр и бортовой смотровой прибор. Впереди сиденья размещены: педаль главного фрикциона, педаль

ножного привода к топливному насосу, педаль горного тормоза, передний смотровой прибор, две лампочки габаритной сигнализации, магазины для пулемета и часть ЗИП. Справа от сиденья

размещены: курсовой пулемет, рычаг правого бортового фрикциона с кнопкой электроспуска курсового пулемета, кулиса коробки передач и ящик для инструмента. Правая носовая часть корпуса танка отделена от левой продольной перегородкой. Слева от перегородки расположены: редукционный кран воздухопуска, тумблер электроспуска пулемета, щиток с кнопкой стартера, щиток с манометром масла гитары и аэротермометрами для воды и масла, щиток электроприборов, выключатель "массы", аппарат ТПУ и стеллаж аккумуляторных батарей с блоком защиты аккумуляторов. За продольной перегородкой установлены: два топливных бака с общим щупом замера топлива, боеукладка для снарядов, два баллона со сжатым воздухом и реле пуска стартера. В крыше корпуса отделения управления находится люк механика-водителя со смотровым прибором Гунляха и щиток с плафоном аварийного света.

Люк механика-водителя предназначался не только для входа и выхода, но и для наблюдения за местностью, механик-водитель ведет наблюдение через перископ. Этот режим наблюдения использовался на маршах при закрытом люке механика-водителя, тем самым обеспечивался угол обзора по горизонтали в 116 градусов и имелся дополнительный угол обзора слева через боковой призменный прибор с углом обзора по горизонтали в 54 градуса и мертвым пространством в 7 м. Второе положение — люк закрыт, МК-4 расположен справа по ходу танка, механик водитель ведет наблюдение через смотровую щель. Этот режим использовался для наблюдения за полем боя "по-боевому". Тем самым обеспечивался угол обзора по курсу танка в 37 градусов, дополнительный угол обзора слева через боковой призменный прибор с углом обзора по горизонтали в 54 градуса и справа — через призменный прибор МК-4, который при повороте башни на правый борт давал угол обзора до 180 градусов. Третье положение — люк открыт, МК-4 расположен сзади, сиденье механика-водителя приподнято и механик-водитель ведет наблюдение непосредственно через открытый люк. Этот режим наблюдения использовался на маршах при открытом люке. Таким образом, обзор механика-водителя был намного улучшен, по сравнению с танком Т-34, и адекватен обзору из современных танков.

Третьей особенностью является удачное расположение аккумуляторных батарей. Тот, кто не занимался на "тридцатьчетверке" заменой аккумуляторов, которые были размещены в нишах моторно-трансмиссионного отделения по обе стороны двигателя, не сможет оценить это удобство Т-34М. Ведь на Т-34 в тесноте и в темноте установить, закрепить и соединить клеммы четырех деревянных ящиков весом до 60 кг каждый без непечатных выражений было невозможно. На новой машине они были расположены за перегородкой справа от механика-водителя, тем самым обеспечивался хороший доступ со стороны боевого отделения.

На танке Т-34М также обновлена компоновка боевого отделения. Главное изменение коснулось устранения "подпольной" боеукладки боеприпасов в ящиках на полу боевого отделения — на танке Т-34 было крайне неудобно брать снаряды, натыкаясь на стреляные гильзы. Поэтому основные изменения коснулись размещения боеприпасов. Артиллерийские выстрелы находятся в специальных укладках в корпусе и башне танка: в башне на правом борту — 2; в нише башни — 16; на правом борту корпуса — 5; на левом борту корпуса — 5; в правой носовой части корпуса (там, где раньше на Т-34 сидел стрелок) — 50. В остальном компоновка боевого отделения была сохранена как и на танке Т-34. В боевом отделении размещены: 76-мм пушка, спаренный с ней пулемет ДТМ, прицельные и смотровые приборы, подъемный механизм пушки, поворотный механизм башни, мотор поворота башни, радиостанция, ТПУ, вентилятор боевого отделения, плафоны освещения башни, щиток с предохранителями электрооборудования, два огнетушителя, часть ЗИП и три сиденья для экипажа. Сиденье заряжающего — справа от пушки; сиденье командира орудия — слева от пушки; сиденье командира танка — за сиденьем командира орудия.

Наиболее революционные решения были внедрены в компоновку моторно-трансмиссионного отделения. Главное здесь: двигатель размещен не вдоль продольной оси танка, а поперек; в трансмиссии танка применили новый агрегат — гитару, передающую усилие от двигателя к коробке передач, расположенной параллельно двигателю. Поворот двигателя помог решить многие задачи. Значительное уменьшение длины моторно-трансмиссионного отделения позволило сместить башню назад, тем самым улучшить центровку машины. Избавление от конической пары в коробке передач позволило выполнить ее более компактной, улучшить управление бортовыми фрикционами и тормозами.

перпендикулярно продольной оси танка, на подмоторной раме установлен двигатель сопряжённый с высокооборотной планетарной КПП.

.

У правого борта корпуса танка установлена гитара. На специальном

кронштейне корпуса гитары — стартер. Справа от стартера смонтированы два воздухоочистителя с с инжекционным отсосом пыли. За двигателем размещены коробка переменных передач с главным фрикционом и приводом к вентилятору системы охлаждения двигателя, и бортовые ПМП. Над коробкой переменных передач шарнирно подвешен водяной радиатор с эжекционным коробом охлаждения, под ним установлен вентилятор системы охлаждения двигателя, привод которого смонтирован на картере коробки передач. Масляный бак с краном-редуктором и масляный радиатор системы смазки двигателя расположены в левом заднем углу корпуса танка. Тяги приводов управления коробки передач, главного и бортовых фрикционов размещены по левому борту танка.

Однако закон сохранения справедлив повсеместно — пришлось изменять конструкцию существующих агрегатов. В первую очередь это коснулось танкового дизеля. Необходимо было перекомпоновать навесные агрегаты двигателя и адаптировать его под новые системы обеспечения. Это было связано с уменьшением высоты корпуса машины на 300 мм, двигатель В-2-34 в такой корпус не помещался.

Различают 12 конструктивных отличий нового двигателя В-44 (такой индекс он приобрел) от В-2-34:

— нижний картер уширен и имеет продольные ребра для повышения жесткости и лучшего охлаждения масла;

— водяной насос вынесен на правую стенку нижнего картера, вместо двух всасывающих патрубков для приема воды изготовлен один увеличенного диаметра;

— все три секции масляного насоса расположены в одной плоскости внутри нижнего картера, производительность насоса увеличена;

— переработана конструкция приводов масляного и водяного насосов в связи с изменением их месторасположения;

— высота двигателя уменьшена до 921 мм благодаря изменению месторасположения водяного и масляного насосов;

— топливный насос высокого давления НК-1 оборудован всережимным регулятором РНК-4 с корректором подачи топлива;

— муфта привода топливного насоса высокого давления выполнена в виде жесткой втулки со шлицами;

— топливоподкачивающая помпа смещена вверх и повернута на 90 градусов вместе с деталями, сопряженными с ней;

— привод тахометра расположен с левой стороны нижнего картера, выше топливоподкачивающей помпы;

— дренажная трубка масляной системы подводится с правой стороны нижнего картера и соединяется с картером посредством штуцера;

— всасывающая трубка масляной системы соединяется с масляным насосом со стороны передачи;

— откачивающая трубка масляной системы соединяется с масляным насосом со стороны носка двигателя.

Вместе с тем, поворот двигателя несколько усложнил трансмиссию введением дополнительного редуктора — гитары и привода вентилятора.

Гитара — это промежуточный агрегат, связывающий двигатель с коробкой переменных передач через главный фрикцион и обеспечивающий поворот передающих усилий на 180 градусов. Гитара установлена в моторно-трансмиссионном отделении танка вдоль правого борта на кронштейнах, приваренных к днищу корпуса, что дало возможность скомпоновать коробку передач параллельно двигателю.

Конструктивно гитара состоит из картера, ведущего вала, промежуточной шестерни, ведомого вала и масляного насоса с приводом. Ведущий вал гитары соединен с маховиком двигателя зубчатой муфтой. Ведущая шестерня, сидящая на шлицах этого вала, через промежуточную шестерню передает вращение ведомой шестерне, сидящей на шлицах ведомого вала. Ведомый вал, соединенный с ведущим фланцем главного фрикциона, приводит во вращение ведущие детали главного фрикциона.

Гитара имеет принудительную систему смазки с собственным шестеренчатым насосом, эта система включена в систему смазки двигателя. Характерной особенностью гитары является то, что она представляет собой шестеренчатый повышающий редуктор с передаточным отношением 0,695, это позволило за счет уменьшения передаваемых усилий в трансмиссии несколько уменьшить габариты коробки передач.

Достаточно сложной получилась и конструкция привода вентилятора системы охлаждения. Он состоит из передаточного механизма привода, привода, фрикциона и лопаточного колеса вентилятора. Передаточный механизм смонтирован в коробке переменных передач, а привод вентилятора — на картере коробки передач. При работе двигателя вращение коленчатого вала передается через гитару и соединительную муфту главного фрикциона зубчатому ведущему фланцу главного фрикциона, который соединен с валиком передаточного механизма привода, расположенным внутри ведущего вала коробки передач. От валика передаточного механизма привода вращение передается ведущей шестерне, вращающейся на подшипниках хвостовика ведущего вала коробки передач, и затем промежуточной шестерне. Промежуточная шестерня передаточного механизма привода передает вращение через цилиндрическую шестерню поперечному валу и через коническую пару — продольному валу коробки привода вентилятора. Продольный вал через соединительный валик привода вращает ведущую ступицу фрикциона вентилятора вместе с ведущим диском трения. Ведущий диск трения постоянно прижат к ступице вентилятора нажимным диском (под действием пружин); благодаря силе трения, возникающей между ними, ведущий диск передает вращение ступице вентилятора и вентилятору. Фрикцион вентилятора предохраняет детали привода и вентилятор от поломок при резком изменении числа оборотов двигателя.

Столь сложная конструкция привода вентилятора оправдана тем, что вентилятор должен вращаться независимо от того, включен или выключен главный фрикцион или передача в коробке переменных передач.

Претерпели конструктивные изменения и воздухоочистители системы питания двигателя. Для очистки воздуха, поступающего в цилиндры двигателя, на танке установлено два очистителя типа

"мультициклон". Они размещены в моторном отделении у правого борта корпуса над гитарой. Доступ к воздухоочистителям — через люк крыши над двигателем.

Разряженный в цилиндрах двигателя воздух проходит через всасывающие коллекторы к входным отверстиям воздухоочистителя. Образующееся свободное пространство быстро заполняется наружным воздухом, который, войдя в очиститель, одновременно совершает круговые движения и опускается по спиральным направляющим. У обреза коротких трубок воздух с большой скоростью изменяет направление движения. При этом тяжелые и легкие частицы пыли по инерции опускаются вниз и попадают в бункер. Затем воздух проходит через кассету с промасленной канителью, где дополнительно очищается от пыли. Характерной конструктивной особенностью воздухоочистителей Т-34М является то, что увеличен объем бункеров для сбора пыли и кассеты расположены вертикально, отсос пыли эжективный.

Необходимо отметить еще несколько положительных компоновочных решений, которые были внедрены на новом танке:

— шарнирная подвеска водяного радиатора над коробкой переменных передач, он поднимался и поворачивался вместе с броневой крышей трансмиссии, открывая хороший доступ как к двигателю, так и ко всем агрегатам трансмиссии;

— ходовая часть танка получила торсионную подвеску, которая обеспечила лучшую плавность хода по неровностям по сравнению с танком Т-34. Однако гусеницы для новой машины были с РМШ и возможностью установки шпор или резиновых асфальтоходных башмаков. Но механизм натяжения их был значительно улучшен. У танка Т-34 для натяжения гусеницы необходимо отвернуть две гайки кривошипа направляющего колеса, находящиеся внутри корпуса танка, и ударами кувалды поставить кривошип на новое место.

Общий вид — как у Т-55, но меньшие размеры и масса в 24т. при 76 мм. орудии скомпонованном по типу ЗИС-С-53 и более простой форме литой башни.

Павлова и Мерецкова посадить за мобплан, Ванникова — за снаряды. Кулика разжаловать. Ландау — повесить для острастки?

Серия Т-30 на ленинградском, московском N37, Кировском (Вятка), Омском заводах, Т-34М на ХПЗ, СТЗ и Нижнетагильском

Т-26 обр.39 на модернизацию, перефорсированный двигатель В-26 страдающий отрывом клапанов дефорсировать, используя в учебных подразделениях на старых танках, сами машины доработать— экранирование, подвеска и гусеницы по типу S-IIA, катки от Т-28, новая длинноствольная 45мм. пушка обр.40 с эжектором, резкое улучшение обзорности, дизель В-3. Остальные — переделать в БРЭМ, ИСУ по типу АТ-1 с пушкой С-1 на базе Ф-34М, ЗСУ с 37 мм. 61К, гаубичные САУ, иж. маш. Танки этого типа собирались в бригадах пехотных танков, не передавались в мехкорпуса.

По БТ-2 так же, Т-26 обр. 31-32, Т-37 списать в учебные, Т-27 в арттягачи. БТ-5 переделать в БРЭМ заменив двигатель на дизель В-2Т, старые БТ-7 переделать в САУ, ЗСУ. Оставшиеся БТ-7 дизелизировать, заэкранировать, доработать обзор и связь. Т-35 списать в учебные, Т-28 модернизировать с перекомпоновкой МТО по типу Т-34М, укоротив танк на 60см, ходовую "обрезать" на одну тележку, новые гусеницы, улучшение обзора. Около 100 разукомплектованных корпусов выработавших ресурс машин пошли на создание БРЭМ и САУ.

Штаты МК по 550 танков при достаточном обеспечении вспомогательной техникой, в состав ввести обученные танкодесантные подразделения.

ТБ-11 как четырёхмоторный вариант ДВБ-102

Летающее крыло под 4 М-122, обозначение ТБ-13?

ТРД Ал-1

ПуВРД Челомея у Поликарпова

Перехватчик Дельта— 1, 2

подкалиберные боеприпасы

Гитлер— на Мальту окт. 1940

Роммель в Африке, Тобрук в ноябре. Потом Каир— Александрия— Хайфа. Поддержка Хаганы, взятие Иерусалима, поддержка вишистов в Ливане, прорыв через Сирию, битва при озёрах, взятие Басры, выход к границам Турции, "окончательное решение"

Безумный водоворот бюрократии и железа, заказы от промышленности, мелькающие в глазах цифры. С каждым днём казалось, что проблем только больше, а уверенности в том, что всё это любовно взлелеянное и отлаженное железо не будет просто передано врагам очередной бандой легковерных дурачков — никакой. И зачем тогда строить и модернизировать тысячи танков, если генералы могут легко сдать их врагу, который на них въедет в Москву? Вот строили чехи для обороны от немцев неплохие танки Lt-38, а в Варшаву и Париж на них въехали немцы. Стессель, вон, сдал Порт-Артур в 1905г. за обещание заплатить (денег не получил даже по суду)... И если бы он один такой был. Как сделать мудро?

Пришлось опять обратиться к Ладе. Старая ведьма поняла моё смятение с полувзгляда.

— Давай я расскажу тебе одну совершенно правдивую историю— молвила она: "Жила была одна мудрая женщина. Был у неё прекрасный муж, умный сын, вокруг были хорошие добрейшие люди. Они построили прекрасный мир вокруг себя, и жили счастливо. А потом эта женщина уехала далеко, так было нужно. А когда вернулась— немного осерчала. Муж её, Жива, был мёртв, сын с учениками убили его, и стали олигархами.

Тогда она сняла с сына шкуру (заживо), накинула себе на плечи, отрубила его ближникам руки и головы, да пошла "Причинять Добро" самым действенным способом. Сталью, огнём и Силой. Её изображают многорукой, а значит с ней были её последователи. Не все достойные люди согласились с убийством Живы, точнее — Рода.

Род нелегко убить до конца, хотя многие пытались, и даже сделали это своим национальным видом спорта. Иногда большая чистка от таких— жизненная необходимость."

— Ладушка, ты предлагаешь Большой еврейский погром?

— Зачем? Можно и маленький, главное— тщательный. И не допускай имитаций, каковую устроил Гилер под девизом "Хрустальная ночь" (Kristallnacht Поводом к началу еврейских погромов послужило убийство 7 ноября 1938 в Париже 17-летним польским евреем Гершелем Грюншпаном советника германского посольства Эрнста фон Рата. ). Ведь главное— не устроить шоу с битьём стёкол, или погром с битьём морд, а уничтожить организации. Вспомни школьный курс элитоведенья! Очевидно, что любая организация побьет толпу в три хода:

—

1) Выделит в толпе заводил

2) подкупит, запугает, убьёт или опорочит их

3) Поставит на их место своих заводил, после чего использует энергию толпы в своих целях.

Главным признаком антикоммунистического общества является наличие в стране антиобщественных организаций на фоне отсутствия организаций, защищающих интересы народа. В СССР сейчас эти признаки наблюдаются— есть такие явно антисоветские организации, как иудо— нацистский кагал, синагога (она не всегда часть кагала), РПЦ и Мечеть (которые зачастую, скорее, часть Синагоги), прочие "иудо— христианские" церкви. Есть большое количество "нехристианских", но вполне церквей. От буддистов до шаманистов. Большинство из них сейчас выражают не интересы народов, а обслуживают интересы элит.

Элита стремится быть как можно более независимой от общества, но потреблять как можно больше нужных ей продуктов общественного труда. Вместо правления она стремится свести свою заботу об обществе к нулю, а для этого придумывает обманки, в виде Бога, Исторического закона, "Невидимой руки Рынка" и пр...

А вот организации защищающей интересы базового этноса нет. Советская власть такой организацией не может являться по характеру своей интернационалистической идеологии. А значит — она оторвана от народа, и может быть легко уничтожена любой организацией.

Существующая партийная элита легко может стать антисоветской и русофобской после грядущей войны. Ведь "Великие нации не возвращаются из великих походов", а механизм этого прост— пока наиболее деятельные патриоты геройствуют на фронте, проходимцы чинодральствуют в тылу. Вернувшиеся с победой, изрядно поредевшие израненные патриоты оттесняются от власти уговорами "не нарушать спокойствие, не доводить до гражданской войны". Это всегда действует, ведь настоящие законы общественного развития действуют подспудно и без оглядок на идеологию. Управление — всегда тяжкий труд, а власть бывает легка и прибыльна. Потому в Правители редко стремятся, а за власть дерутся.

Через одно— два поколения опоганенная элита вынуждена начать истребление того этноса, которому она стала чуждой. А всё потому, что интересы общества противоположны её устремлениям, "работать на быдло" она считает ниже своего достоинства. Вспомни, что современные огромные колониальные империи возникли на антикоммунизме. Все общества всегда прирастают общностью, а умирают в элитарности. Умирают разно, могут подобно африканским царькам, продать за бусы и "огненную воду" всех наиболее ответственных и законопослушных членов своих обществ. Устойчивый многолетний отбор на антиобщественность потом аукнется веками гражданской войны.

Могут, подобно индийским князькам, продать свой народ за некие почти духовные обещания "вступления в мировое сообщество достойных", или подобно китайским чиновникам — за банальные взятки. Но есть другая причина предательства— усталость.

На Руси после Усобицы было построено вполне устойчивое общество со "служивой элитой" на основе традиций "Государева тягла и службы". Дворяне, в которых постепенно эта элита преобразовалась, считались не "солью земли", а таким же служивым сословием, просто их служба заключалась (по большей части) в военном деле— полготовка к войне, организация и ведение боевых действий, использование результатов военных побед. Это накладывало определённый отпечаток военной дисциплины на всё сословие. И это работало! Но только до тех пор, пока дворянство не устало от службы, да не возжаждало "свободы". Сначала — привилегий и повышенного уровня жизни на службе (проявилось при Петре I), потом свободы от службы с сохранением привилегий (по лучшим европейским образцам!). Манифест о вольности дворянства ("О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству"), закон, расширивший сословные права и привилегии русских дворян. Издан 18 февраля 1762 императором Петром III (Карл Петер Ульрих Гольштейн-Готторпский). Все дворяне освобождались от обязательной гражданской и военной службы; состоявшие на государственной службе могли выходить в отставку. Они могли беспрепятственно выезжать за границу, но по требованию правительства возвращаться в Россию. Во время войн должны были служить в армии. М. о в. д. предоставил помещикам больше возможностей для занятий своим хозяйством. М. о в. д. укреплял социальную опору абсолютизма в России, но резко разделял общество. То, что дворяне могли не служить оскорбило другие "служивые" сословия . Главные такие общности — крестьянство и казачество— попытались отстоять свои интересы. Началась Крестьянская война 1773-1775 годов (Пугачёвщина, Пугачёвское восстание, Пугачёвский бунт, занятно, что имя "настоящего царя Петра Фёдоровича" использовалось восставшими для демонстрации своей готовности соблюдать ранее действующий общественный договор, если власть согласиться к нему вернуться) . После подавления "холопских волнений" основные положения ведущие к преобразованию дворянства из защитников в поганую оккупационную администрацию были подтверждены правительством в Жалованной грамоте дворянству 1785г..

Жалованная грамота дворянству 1785г. , "Грамота на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства", свод дворянских привилегий, оформленный законодательным актом Екатерины II от 21 апреля. Правда, тогда раскол получился неглубоким, страна смогла пережить Наполеоновское нашествие, но сам факт такого "своевременного" раскола показателен.

Потом была 'Белая контрреволюция' Павла I, порождение страха аристократии перед гильотиной или '... русским бунтом, бессмысленным и беспощадным'. Непродолжительное просветление в умах, небольшой просвет в смутном мороке обуянного инфантильной религиозностью и аристократическим потреблядством элитарного сознания, сопровождавшимся укреплением монархии. Впрочем, кончилось оно 'апоплексическим ударом табакеркой в висок', и воцарением 'Властителя слабого, но лукавого' — элита уж очень хотела 'хорошо пожить'. Проведённые Павлом I реформы позволили стране вступить в Наполеоновские войны (которые были формой утилизации пассионарного подъёма европейских трудовых масс в интересах финансовой криптократии, именно на них выросли банкирские банды, вроде дома Ротшильдов) в относительном порядке и с приличной артиллерией.

Но после победы в Отечественной войне 1812 кризис никуда не делся— элита хотела праздного благоденствия, а народ — ослабления налогов и качественного управления. Конфликт интересов неразрешимый, а потому монарху нужно было выбрать сторону. Александр I лукавил как мог, ему очень не хотелось на гильотину, которую на дворцовой площади могли бы поставить "европейские цивилизаторы" с революционным душком, и очень не хотелось 'табакеркой в висок' от посконных аристократов. Он юлил, как мог. 2 апреля 1801 года восстановил действие Жалованной грамоты дворянству, отменённой Павлом, и далее пытался играть в либерализм, влезал в европейские дрязги в интересах всех, кроме России... Кончилось это сожжением Москвы, огромными жертвами Отечественной войны, и отсутствием благих плодов победы для русского народа. Конфликт разрастался, расхлёбывать его пришлось другим. Несмотря на ужесточение цензуры в 1804 году ропот нарастал, аристократия хотела революции в свою пользу (подобная незадолго до того погубила Польшу, но осознание этого было доступно не всем). Император скрываясь от 'призрака табакерки' пытался менять места жизни, путешествовал по России и Европе. Умер 19 ноября (1 декабря) 1825 года в Таганроге в доме градоначальника Папкова в возрасте 47 лет. Александр Пушкин написал эпитафию: 'Всю жизнь свою провёл в дороге, простыл и умер в Таганроге'.

Но борьба элиты за своё эгоистичное счастье, глупость и лень продолжалась, настал день 14 (26) декабря 1825г., когда дворянство в очередной раз попыталось 'героически' взять себе ещё маленько власти и благ, не беря труда и ответственности. (из вики): 'Таким образом, мятежники были убеждены, что если солдатам честно рассказать о целях восстания, то их никто не поддержит. Трубецкой был уверен, что полки на полки не пойдут, что в России не может возгореться междоусобие и что сам государь не захочет кровопролития и согласится отказаться от самодержавной власти.'.'Гвардейский век', начавшись с дворянского сговора при корчившимся в агонии Петре I, закончился разгоном картечью очередного дворянского заговора на Сенатской площади. Сто лет — это срок. Но 'Гвардейский век' был малой частью поступи Великой Белой Революции, и никакие потуги Николая Палкина загнать почуявших безнаказанность паразитов на службу себе и государству, уже не могли повлиять на главное— когда Боги хотят покарать элиту, они лишают её коллективного разума!

Положения от 19 февраля 1861 г можно считать началом окончательного этапа "Белой революции". Под предлогом "освобождение крепостных по этапам" на деле скорее освободили дворян от организаторской и экономической деятельности на благо Родины. Урегулирование взаимоотношений крестьян с помещиками было поручено особым мировым посредникам, которые назначались из числа местных помещиков-дворян. Контроль за их деятельностью осуществляли особые учреждения, состоявшие из тех же мировых посредников и губернских чиновников. Дворяне получили больше власти, но практически избавились от ответственности. Административно-судебная власть помещиков над крестьянами была формально отменена в конце 1861 г. К тому времени были образованы волости, объединявшие соседние деревни и села с количеством мужского населения от 300 до 2000 человек, и были осуществлены выборы крестьянами сельской администрации и суда (старост — в отдельных селениях и старшин, а также других должностных лиц и судей — в волости). Благодаря огромному "мировому опыту" "демократических игр" эти "народные" органы легко исполняли только заказы кукловодов.

При реформе от общинных земель помещикам отходили многие земли— леса, луга, ловли. В 1861 году они же умудрились изъять более 18% лучших пахотных земель. За предоставленные им усадьбы и наделы временнообязанные крестьяне оброчных имений должны были вносить помещику сумму, равную среднему оброку, взимавшемуся в данной местности перед отменой крепостного права. Крестьян фактически заставляли платить за уменьшенный надел прежний оброк. К тому же размер такого оброка, возмещавшего помещикам доход и от внеземледельческих промыслов крестьян, никак не соответствовал качеству надельной земли. Проще говоря— крестьян "освободили" от их собственности, но обременили выплатами, вплоть до 30-х годов ХХ века. Элита России "даже мыслившая по-французски" ринулась проматывать столь легко доставшиеся ей доходы на курорты в Ницце и Баден-Бадене, рьяно поддерживая экономику "вероятных друзей" и не заботясь о России. Начинался "серебряный век", с его модой на кокаин, меланхолию, гонор и фрондёрство. Кончился он продажей Порт-Артура за "бумажку" в 1905-м, лихой сдачей всей страны транснациональному капиталу в феврале 1917-го.

Как видим, для того, чтобы быть паразитом евреем быть не обязательно. А вот если ты хочешь что-то масштабное сделать, страну надо лечить от паразитов, особенно тех, что мнят себя "мозгом нации" своих мозгов не имея.

Кстати, Сталин и его присные совершили гнуснейшее преступление не методично применив классовый подход при послереволюционный чистке. Неубедительность наказания обесценивает всю работу правосудия. И надо помнить, что проводя чистку надо работать на будущее, должно не оценивать некие уже совершённые преступления, а и возможные грядущие жертвы, не упуская случая оценить упущенные выгоды.

-Лада, ты удивительно "добрая" женщина... Аж страшно.

* * *

На одном из совещаний обсуждение зашло в тупик, перешло на повышенные тона, а потом и на личности. Пришлось объяснить, что людей безгрешных нет. В пример к слову пришлось упомянуть курение— мол, какой пример подают некоторые руководители нашей молодёжи?

Сталин усмехнулся в усы, и демонстративно выбил набиваемую трубку, положил её на стол. Больше его никто не видел курящим. Воля у человека железная.

http://www.great-country.ru/images/articles/st_7.jpg

В декабре 1940 года на очередном отчёте по работе УВП у Сталина обсуждались вопросы Восточного промышленного района. Доклад был неформальный, с самого начала Сталин, прекрасно осознав революционность новой технологии, не стремился расширять круг посвящённых. Мотивы Сталина были вполне понятны— у него не имелось доверия к существующему бюрократическому аппарату. На фоне идущих процессов по делу о "космополитах" и "пятой колонне" вскрылась пронизанность существующей партноменклатуры иудонацистами. А последние оказались хорошо связаны с немцами и англичанами. Сталин отлично понимал, что бюрократы легко предадут, во все исторические "эпохи перемен" они делали это с неимоверной лёгкостью. И потому легко воспринял следующее объяснение необходимости держать новые технологии в глубочайшей тайне:

— Значительная часть высших чиновников, подсознательно или сознательно понимает, что на "Западе" создана наиболее безответственная система власти. Такая система — их мечта, и потому, как только они получат в руки "волшебную палочку" новых технологий, то сразу, вперёд собственного визга и выпрыгивая из штанов, помчатся "вступать в мировое сообщество ездящих на "Роллс-ройсах" и жрущих омаров", ведь они с детской непосредственностью уверенны в своей богоизбранности (даже не будучи евреями), а потому найдут как себе проиндульгировать предательство, найдут слова о "высших ценностях Цивилизации, недопустимости сокрытия от Человечества такого чуда...". Более того, даже если мы сейчас победим в грядущей войне, то угроза подобного, а возможно и более масштабного предательства, только возрастёт. Ведь сейчас на всех наших чиновниках стоит клеймо "коммунист", а после Победы в мировом общественном сознании статус коммунистов возрастёт, они станут вполне "добропорядочными". Технологии подкупа элиты, лежащие в основе "Запада" станут только изощрённей, поле возможностей возрастёт. Инфантильные либерасты (а в глубине души все люди таковы) с восторгом увидят в новом уровне технологий шанс хорошо пожить, и отдохнуть. Делить и отнимать они умеют хорошо, занятие это увлекательное. А значит — предаваться этому они будут истово, не глядя ни на что.

Тут вспомнилась "Утомлённая фея"

"...вопрос об эволюции Власти. О том, что эволюция биосферы существует, знают все. Но все ли представляют, куда направлен основной вектор этой эволюции? А он направлен на обеспечение максимальной независимости живого организма от окружающей его среды. Например, теплая кровь существенно расширяет диапазон температур, при которых животное может нормально функционировать. Более развитая центральная нервная система позволяет существенно снизить энергозатраты на поиск пищи и обеспечить организму большую безопасность. А куда направлен основной вектор эволюции Власти? Отвечаю. Он направлен на обеспечение максимальной независимости власти от народа. Посмотрите сами. Племенной вождь — у всех на виду и очень уязвим. Любой недовольный результатами очередной неудачной охоты соплеменник может прервать его властные полномочия простым ударом дубиной по голове. Добраться до царя — уже значительно труднее. Его власть защищена силовыми структурами и прикрыта авторитетом действующей религии. Но как подсказывает исторический опыт, эта защита не абсолютна. Достаточно много корон слетело с их обладателей — часто вместе с головами. Все дело в том, что Власть царей и диктаторов была персонифицирована, а, следовательно, и уязвима. Позднее действующая Власть учла эти нюансы и поднялась на новый этап своего эволюционного развития. В так называемом "демократическом" обществе — истинные властители находились в тени, дергая за ниточки, а все проблемы и неприятности легко могли списывать на марионеток. Власть стала не персонифицированной, а, следовательно, и малоуязвимой. Не за горами был и следующий этап этой эволюции. Невооруженным глазом было видно, что само существование народов становится Власти в тягость. От людей одни проблемы! Приходится расходовать на них ресурсы, а они бузят, что-то там требуют. Зачем все это? Какой смысл иметь виллу у теплого моря, когда волны выбрасывают на берег мазутные комки и пластиковую тару, а воздух загрязнен промышленными выбросами? Решение очевидно. Необходимо существенно сократить население планеты, а оставшихся поставить под прямой контроль. Чисто информационное зомбирование населения не обеспечит нужный эффект? Нет проблем! Современная наука может предоставить Власти новые возможности: генетически запрограммированная покорность, вживленные кибернетические системы, психотропные препараты и тому подобное. Ясно, что подобное развитие событий быстро приведет к исчезновению человека как биологического вида. Но Власти плевать, она всегда жила только сегодняшним днем.

Часть 3

"Война за мир"

Весь и сразу

—