— Этот жест — замри, этот — активация стелс-режима, этот — я скрываюсь, — объяснял я на первом из двух привалов систему жестов. Направление на врага, количество, движение, необходимость прямого нападения или из засады. — Нас уже должны были заметить, Йом, будь бдителен и внимателен как никогда, держись не дальше трех метров от меня. И главное — ничего и никого не бойся. Дашь слабину, и лес проглотит труса.
— Постараюсь, Леон. Мне уже не так страшно.
— Храбрись на деле, не на словах. Побежали.
Нам везло. Ни одной стычки с мягнами, фамильярам хватало на обезвреживание пути, однако, чую, следующие дни мне придется воспользоваться своими вампирскими способностями, как и Йоми магией. Очень много стало попадаться признаков троп, натоптанных кошачьим народом. Радует, что люфс смог объяснить Капру задачу, и теперь одна из его частичек постоянно находилась в его руке, под щитом делясь энергией переработанных энгетиков, которую Йом смог направить прямиком в мышцы.
— До вечера пробуй сам кидаться комками силы, без поддержки фамильяра. Лес становится агрессивнее.
— Вижу. Леон, давай я впереди побегу?
— Таран из тебя никакой.
— Научусь, — шевеля ушами.
— Нет, Йом, прикрывай тылы, а выбирать путь все же предоставь мне.
— Ты командир.
— И вновь нет, просто воспринимаю окружающее дальше и лучше тебя, реагирую быстрее.
— Понял...
— Ничего ты не понял, — с улыбкой щелкая его по кончику уха и срываясь на бег после второго перерыва. Давно не видел его возмущенным.
К разнообразию растений добавился тис. Сам он не поддавался никаким изменениям, зато служил пристанищем куче лижеб и зренцев, настоящий рассадник ползучих гадов. Куразы стали разнообразнее, их цветы облюбовали полчища пируагр, разлетающихся в разные стороны. Йоми даже наловчился одним комком очищать сразу и куст, и бабочек. А мои ноги все чаще щекотали чечрэну, повылазившие из-под земли. С муравами тоже пришлось иметь дело, ритм бега нарушался из-за частого подпрыгивания или наоборот слишком длинных тройных или пятерных прыжков.
Бывшая гигантская елонишца, давно уже не могущая свободно передвигаться, ныне очищенная, стала нашим ночлегом. Йом выдержал и массаж, не превратившийся в колыбельную.
— Леон. Я знаю, что осталось не озвученным, — сидя на стульчике, как и я, первым нарушая долгую паузу после массажа.
— Ну раз начал, продолжай, интересно послушать твои соображения, — не поднимая головы.
Йом слез со стула и устроился так, чтобы видеть мои глаза. Костер не был большим, ему ничего не мешало сесть достаточно близко и не обжечься.
— Спасая, ты изменил меня очень сильно. И Капру зачем-то потом тоже. Я не виню, наоборот, благодарен! Ты сам чародей, и во мне пробудил кровь предков, я читал, знаю признаки, и смог их определить в нас обоих. Леон, я прав?
— Частично. Я не знаю, почему Капру до сих пор тебе ничего не сказал, Йом. Это ваши с ним заморочки. С меня была только косвенная помощь ради того, чтобы ты переключился с меня на него, но, как видишь, из этого ничего не вышло. И, Йом, э... нет. Это ты должен узнать от него самого. Но помни, нам с тобой это не грозит, не тот уровень. Не смотри так, я не знаю, во что все выльется, не провидец, не хочу. На счет чародея ты абсолютно прав. С маленьким дополнением. Ты — чародей Жизни, будущий. Сейчас — заклинатель, недообученный. Пока ты еще не заметил, но вскоре ощутишь выход из под контроля своих инфэо, твои желания могут начать самопроизвольно выполняться. Твои тонкие тела еще на стадии формирования, есть шанс направить развитие.
— Ясно... А что ты выбрал?
— Не гонись за примерами.
— Тогда посоветуй...
— Могу или законсервировать изменения, давая шанс в будущем самостоятельно разобраться, или ускорить процесс, направляя по стезе чародея. А выбор за тобой. И вновь его надо сделать скорее, не сиюминутно, примерно год в запасе есть.
— Нет, я уже давно выбрал путь заклинателя, и сворачивать не намерен.
— Хорошо. Во время сна я поработаю над тобой. Но когда ты проснешься, меня рядом долго не будет.
— Почему?
— Ну-у-у... впереди много источников энгетиков, я должен понять, что это такое. И у тебя как раз будет время на Капру.
— А почему ты не можешь заклинать?
— Готовлю тело к большой нагрузке. Увидишь потом сам результат.
— Могу помочь?
— Обязательно, как тогда, в фонтане. Когда выйдем к реке.
— А куда мы направляемся?
— Ты хуже Ширшуая прям, почемучка ушастая, — мягко улыбаясь и поднимая взгляд на него, с маленькими бесятами в глазах, пляшущих в отблесках огня.
— Тоже задавала много вопросов. Я ее проклял, — его глаза округлились, и он зажал рот рукой, не давшей сорваться очередному вопросу. Просмеявшись, я пояснил:
— Будучи в плену у мягнов нашел замечательный объект исследования. Спокойнее. Тогда не знал о тебе, мне некуда было торопиться. Вот одна из мягночек и пыталась меня допросить, в итоге ее начальник поймал тебя и решил отыграться. Не волнуйся. Он наказан, не мной, но смертельно. А Ширшуая, несмотря на мой подарок ей и благосклонное отношение, с его же помощью напала на меня, за что и поплатилась.
— Ты полон сюрпризов...
— Это еще один момент, Йом. Не должна повториться ситуация с замалчиванием чего-либо. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь. Во имя любых целей, Йом. Помни, если мы доживем до полного восстановления связи, то узнаем абсолютно все друг о друге, ее потенциал даже мне до конца не ясен.
С каждым словом он сильнее нервничал, но глаз не отводил, став раковиной. И как так вообще можно изогнуться-то, кошмар.
— Леон, мне... трудно. Можно... обнять тебя? — заикаясь, вымолвил он.
— Ну попробуй... — отчего-то смутился я. Он мигом переполз за мою спину, встал на колени, и крепко-крепко обнял, отчасти копируя меня, будто боясь отпустить, потерять, не удержать. Прошло время, сердце и дыхание синхронизировались с моими.
— Леон, пожалуйста, выслушай полностью, хорошо?
— Что такое, Йом? — встревоженно.
— Я... Ты... — его дыхание, внезапно сбившееся, щекотало, горячий пот скоро начнет проникать в ложбинку... — Леон, как мне не замалчивать, когда ты не хочешь меня слушать? Тогда... тогда ты не дал мне извиниться, а потом... когда ты подарил мою заколку Оллаку, я... стал ощущать все твои чувства. И... и то, что ты пытался скрыть от самого себя... одиночество, Леон. Как у меня... Леон, я две ночи... н... абстрагировался... — он всхлипнул, его слезы только сейчас заметил. Его слова становились все путаней, а хватка соскальзывала, периодически восстанавливаемая. — Леон, было столько боли... и... и очень захотел... умер... ты пропал, совсем не чувствовал... и появился, а я... и я боюсь крови... люфов... и не смог ничего, понимаешь? Тебе понравилась брошь... стал делать только для тебя, Леон... А ты совсем-совсем пропал... для тебя... потом ты видел вместе со мной водопад... Леон, я... я никогда не видел... только чувства, не образы или мысли... Изучал книги по связи, он помогал... с Капру и зрением. Леон, я... я не узнаю о тебе, не бойся... а ты... ты просто воспринимаешь шире... Леон, я не хочу быть больше один... никогда больше... у меня была только мама... и вот теперь ты, — и он захныкал, порой сильно содрогаясь всем телом, почти обвиснув на мне.
Подавленность охватывала все сильнее, неуверенность в своих решениях, очередное макание мордой в лужу собственного эгоизма. Йом с чудовищной легкостью, в который уже раз, вдребезги разбил мою иллюзию совершенства и непогрешимости. Обидно, неприятно, симптоматично.
— Прости... Не давай мне зарываться, Йом. Откапываться так больно... Для нас обоих.
Минуты сыпались сверху, пластырем ложась на раны, анестезией накрывая оголенные нервы. Стакан с сильной успокаивающей настойкой, перемешанной с живой водой, не доверил его рукам, лично влив все до капли. Люфс потерял много влаги, ощущал сухость во рту, поэтому, несмотря на легкую дрожь, пил жадно. Реакция последовала незамедлительно. Через полчаса со счастливой улыбкой он уже спал на груди в кольце моих рук.
— Ты полон сюрпризов... — прошептал я его макушке, возвращая фразу.
А дальше я погрузился в раздумья, пока еще не знаю, как выполнить обещанное. Отбрасывал варианты один за другим в поисках золотой середины. Практичность итогового результата смущала, выглядя при этом много пригляднее на фоне облака отброшенных планов.
Надуть, подобно шарику, его систему, и дать проколоться в области нашей связи. Да, он станет определять мое месторасположение. Да, мне достанется роль утилизатора его излишков. Да, придется доработать функции маршрутизации брандмауэра. Да, обязательна тонкая настройка его управляющей системы, возможная только в бессознательном состоянии, предпочтительнее во сне.
В разные стороны убежало две мои части, уводя за собой слишком близко подобравшихся преследователей. Противно до тошноты, а деваться некуда, другой источник недоступен. Вот и пригодятся твои знания, сэр Мраугау. Две заставы, охраняющие склады собранных энгетиков. Пусть мягны поломают хвосты над задачкой.
Мощная нагрузка продавит даже те изменения, что еще на стадии проекта. Прокол создаст еще одно русло, нужное для слива избытков, а настройка удержит уровень энергии ниже порогового значения, не позволяя организму хозяйничать, воспринимая мимолетные желания нетренированного разума за позывы к действию. Самое трудное — это отказаться от дармовых наркотиков, на действие которых не выработан иммунитет.
Все было готово, кроме адресата люфсовой энергии. Бредовые идеи по выращиванию астральных камней отбросил сразу — нет условий, слишком заметно, высок риск. Передача фамильярам закончится их гибелью от переедания. Колебался между автоматическим созданием и заполнением кристаллических аккумуляторов и синтезом библиотеки из снятых матриц. Победили книги! Он не обучен, вот и пусть его же энергия тратится на такие желанные знания, начиная со второго курса, и рекомендуемая ими дополнительная литература. Вплоть до окончания второго этапа образовательного этапа, через пятилетку после первого. Потом удавшиеся матрицы для шифрованных книг с учительских полок и стендов. Воссоздание займет десятилетие, но библиотека второстепенна, важней сам Йомиэль.
Если люфс будет последователен и основателен, резких изменений не будет. Если будет брать выше потребной планки, то практика опередит знания, возникнет острая необходимость придумывать насос для откачки, снижая оперативность в экстренных случаях.
Во избежание проблем с мягнами и ради получения астрального опыта, тщательно спланировал алгоритм своих шагов перед перемещением основной деятельности в другой слой бытия.
Здесь я и Аня были в единственном экземпляре, так сказать. По пути пришлось сожрать много несговорчивых и подозрительных ради соблюдения секретности, пенку я уже знал, куда направлять. В библиотеку.
Комплекс исследовательских мероприятий со стопроцентным результатом показал поразительные итоги. Мерзостные матки энгетиков, заградительным облаком распыленные по астралу, не только имели отношение к искажающему разделительному пологу, но и являлись мутированным продуктом, следствием заражения астральных полуживых кристаллов еще на стадии зарождения. В астрале выше и ниже тоже были уродства, но к ним было страшно подбираться, мягны не добрались до них, отравляющих и искажающих вокруг себя сам астрал. Благо они давно находились в равновесии с окружающей средой, расширения не наблюдалось.
Пораженный астал в какой-то момент сублимирует, сложная физика среды позволяет ему забрать нужный для перехода объем энергии. Образовавшийся астральный вакуум заполняется новым веществом, а энергетическое море схлопывает рожденный пузырь, под воздействием частичек превращаясь в сложное аморфное образование. Астральные сущности, находящиеся поблизости в тот момент, затягиваются в структуру, рождая уродство, вечно агонизирующее, отравляющее своими эманациями окружающее. Мягны научились их оттягивать в тварный мир, множа энгетиков.
Как именно происходит заражение, вычислить не удалось. Зато ясно одно: мягны не в состоянии сами порождать маток, но способны их двигать и взаимодействовать с ними. Судя по всему, полог существует с незапамятных времен, а знания утрачены.
Более глубокие эксперименты сорвала группа мягнов, остановившаяся внизу, точно под фокусом зрения. Мое восприятие тварного мира привязано к астральной точке, даря способность ориентации в обоих слоях, поэтому засек вовремя, став готовиться.
Вылетевшая из матки струя темноты заставила проявить чудеса прыткости и ловкости, зонтичной сетью раскрываясь рядом со мной, одиноко копошащимся якобы с чужой собственностью. Настроенье стремительно поскакало вверх. Ну что, не ждали? А мы припёрлися! Ревизии дан старт!
Внизу выплясывали шаманы, показывая чудеса ритмичности с синхронностью действий. Игра в кошки-мышки всухую выигрывалась мышкой, юрко мечущейся между насылаемыми жутиками. Мышкина подружка методично обнималась со зваными гостями, каждому делая безотказное предложение стать закуской.
Кто ходит в гости по утрам,
Тот поступает мудро.
Секреты все расскажет нам,
И угодит к нам в брюхо.
Уже началось утро. Настроение плевало на ситуацию, абсолютно независимо от нее повышаясь. Актеры выдохлись давно, а конферансье не объявляет все антракт. Ревизии конец!
Пора валить из зрительного зала,
Спуская занавес за сценой аморала.
Диверсия Мяргрф неоспорима,
Поступь войны необорима.
И даже творимое безобразие не вызвало внутреннего отторжения и неприятия.
Лесными тропами топталися коты,
Лесными тропами энгетиков таща.
Лесными тропами играли бубенцы,
Лесными тропами судьбу зовя.
Лесными тропами на лес косили зенки,
Лесными тропами топорщили усы,
Лесными тропами, в свои сопя носы,
Лесными тропами дань памяти — венки.
Обогащенный данными, под благовидным предлогом выместивший досаду и злость на самого себя и гребаных мягнов, через астрал возвращался обратно к Йоми. По пути липучкой прицепилась мысль, требуя зримого подтверждения принятия Йомиэля как моего спутника, осуждая баловство словесами без подтверждения делом. Совесть успокоилась, дорвавшись до компаса, способности ощущать направление и дальность до повязанного. Начнем с малого, оба, одновременно.
Йом был не на месте, уйдя со стоянки много севернее, без забора на мое восточное направление, откуда сейчас возвращался после рейда. По мере моего приближения, он замедлился, а потом и вовсе остановился.
Водяная стрела Дарб триби встревожила. Следы погони стопроцентно стали заметны. А как же стелс-режим?! Ой... Прячется броня ведь, а рюкзак-то одевается сверху! Не забирал, уходя... Йейль, забыл вставить модуль!
Тут и там встречались трупы мягнов-солдат, работа Капру. Впереди показалась огромная сосна, спиной к которой прижался Йомиэль, отстреливающийся сразу четырмя за раз. В паре с фамиляром, они одолели одного темно-зеленого, еще двое безрезультатно жгли броню. Оставшиеся полтора десятка солдат метали камни, стреляли из луков, небольшая полянка позволяла. А четверо совершали обход, надеясь зайти со спины и скрутить в сети.
