Глава 8
— У меня появилось хобби, — буркнула Гермиона вместо приветствия и упала в кресло.
— Не верю, — мрачно парировал Пол. — У тебя нет времени.
— А я не сказала, что у меня появилось время, — огрызнулась Гермиона. — Я говорила только о хобби.
— Как же называется твое хобби? — Пол, наконец, оторвался от монитора и посмотрел на нее.
— Метафизик-любитель, — ответила она со вздохом.
— Некруто, — разочаровано протянул Пол. — То ли дело я. Онтолог-профессионал.
Гермиона улыбнулась. Через силу. Но Пола это воодушевило, и он продолжил:
— Каждый день с девяти до восемнадцати согласно штатному расписанию я занимаюсь сотворением мира.
— Некруто, — с ноткой злорадства произнесла Гермиона. — Настоящие профессионалы справляются за семь дней.
— Всего за семь дней? А потом сидеть без работы? — Пол фыркнул.
— Нет, Пол. Наоборот — без конца клепать патчи типа "пророк", или там "апостол", а все остальное время тратить на сервисное обслуживание.
Оба рассмеялись.
— Что ж, сейчас я подхожу к этапу столь же ответственному, сколь приятному, — продолжал Пол. — Условно называемому "плодитесь и размножайтесь". Не желаете присоединиться, леди?
Гермиона не обратила внимания на двусмысленность и снова помрачнела. А чем она, по-вашему, занимается последние недели? Ну, кроме тетради С., разумеется. О, да, она, наконец, нашла способ вплести ее в расчеты, ввести в игру. И теперь ее строки разбегались по игровому миру тропками, вились узкими коридорами, прочерчивали широкие тракты, рассыпались островками, звучали в устах НПС-ов. Они пропитывали, пронизывали игровую реальность, проступали на ней, как невероятно изящная вышивка белым по белому, делая игровую реальность рельефной, осязаемой. Теплой...
— Я не совсем понимаю, Миона, — голос Пола вырвал ее из размышлений, — почему данные по Жилю де Рэ не совпадают с Синей Бородой. Это мой глюк или твой?
— Не совпадают, — отозвалась Гермиона. — И это не глюк. Пока не знаю, что с ними делать, но для демки и так сойдет. Образы будут развиваться — дай дожить.
— Значит, вводишь Синюю Бороду отдельным персонажем?
Гермиона помолчала. Она пока не была готова объяснять, потому что сама еще не решила окончательно, кто и как станет Синей Бородой. Они оказались разными — просто два разных человека. Не могла она поверить, чтобы магия, какой бы темной она не была, превратила красивого, сильного мужчину с тонким разумом и, видимо, пылким сердцем, в мрачного изувера. Как сквозь чистое, загорелое рыжебородое лицо могла проступить уродливая образина с землистой кожей, в обрамлении иссиня-черных неопрятных волос и синей бороды? Как? Мерлин... Элементарно! Точно так же, как, в зависимости от информационного ряда, сквозь одну и ту же комбинацию знаков проступают совершенно разные смыслы. Может, магия не напрасно так прочно связана с семантикой? Кстати, не своей ли ручкой в концепции сценария мисс разработчица изволила начертать нечто подобное?
— Думаю, Пол, Синяя Борода — это вообще не юнит, — задумчиво произнесла она. — Это маска. При определенном ходе развития сюжета определенный персонаж может стать или не стать Синей Бородой.
— Судьба Жиля де Рэ, а главное, его жен — в руках геймера?
Гермиона усмехнулась.
— Пожалуй, на его месте я предпочла бы руки Прелати. Он просто спровадит на тот свет почти без пересадок. А вот на что может хватить воображения геймера... Избави Мерлин!
На самом деле, она прекрасно понимала, что разорвать образы Синей Бороды и Жиля де Рэ будет непросто. Особенно крепко заставили задуматься документы из архивов аврората, которые ей передал Гарри. Записи оказались весьма смутными и путанными. Но одно в них было выписано предельно четко: Жиль де Монморанси-Лаваль, барон де Рэ, был чистокровным магом. Лишенный родителей в раннем возрасте, он воспитывался дедом, который, по-видимому, любил внука сверх всякой меры и исповедовал педагогический либерализм. В результате, несмотря на ранее проявление волшебных способностей (что фиксировалось семейной хроникой), к изучению собственно магических наук Жиль приступил только по возвращении с войны. После смерти Жанны д'Арк. И проявил немалые таланты. Данных, впрочем, было мало. И это были в основном ссылки на документы, которыми Гермиона не располагала. То там, то сям в пергаментах упоминались какие-то "дополнительные материалы", которые могут быть предоставлены "по особому требованию", а дальше стоял значок, больше всего напоминавший зодиакальный символ созвездия Рыб. Что он мог означать? Повышенная секретность? Уничтожено за давностью? Передано в какой-нибудь другой архив — исторический, например?
Впрочем, для разработки убедительного игрового образа и этой информации хватало с лихвой. Судя по описаниям деяний барона, за довольно небольшой срок практики в темной магии он насовершал массу преступлений, из цветущего молодого мужчины превратился в сгорбленного бледного урода, потерял почти все родовое имущество, лишился семьи. Как бы между прочим отмечалось, что Жиль изобрел несколько новых заклятий, из которых два по сей день используют авроры, а еще три или четыре активно практикуют алхимики и колдомедики. Разумеется, им обучают без упоминания авторства — в связи с тем, что автор был лишен всех прав из-за преступлений, связанных с применением темной магии. Такая вот казуистика... К сожалению Гермионы, документы умалчивали, о каких именно заклятиях идет речь. Но у нее закрались подозрения, что, как алхимик, по крайней мере с одним-двумя она наверняка знакома. Скорее всего, имей она хотя бы небольшой намек, догадалась бы. Мерлин, что за глупость! Сколько лет прошло... Да и какая разница, кто и как изобрел заклятие, если оно может использоваться во благо?
А вот о Жанне д'Арк в документах не было почти ничего. Странно. Ведь ее судили и казнили как раз англичане. Так что британский аврорат по меньшей мере принимал участие в расследовании, а то и вовсе вел его от начала до конца. Не сохранили дела? Или загнали в какой-нибудь особо секретный архив? Скорее уж списали в утиль... Впрочем, это все в том случае, если она была ведьмой. Запись же на пергаменте, полученном из аврората, озаглавленная как "Решение выездного согласительного заседания в Руане" вгоняла Гермиону в ступор: казнена посредством аутодафе в связи с весьма вескими обвинениями в ведьмовстве. Так она ведьма? В таком случае, что за странная формулировка обвинения? Или она была маггла, которая пыталась выдавать себя за волшебницу? Тогда почему обвинения "веские"? Можно подумать, у инквизиторов списали. И что значит "согласительное заседание"? Кто с кем соглашался? Не персонаж, а загадка века. Пятнадцатого к тому же. Гермиона приняла самое простое решение, на какое была способна: еще раз подумать, стоит ли связываться с этим образом.
С самым большим интересом она разворачивала пергаменты, на которых значилось имя Франческо Прелати. В отличие от Жанны д'Арк и даже Жиля де Рэ со всей его чистокровностью и длиннющей вереницей магов-предков, этот человек, кажется, не только знал о существовании магического мира с его законами, закрытыми пространствами и прочим, но и чувствовал себя в нем достаточно уверенно. Значит, он тоже маг? Хоть об этом и нет никаких упоминаний. И если принять во внимание его настойчивое стремление угробить барона, практикующего Темные искусства — скорее всего, аврор. Но есть неувязочка, господа присяжные заседатели: опираясь на некоторые факты, можно смело утверждать, что темную магию Жиль де Рэ начал практиковать только после того, как в его жизни появился указанный отец Прелати. Да, он имел священнический сан. И напарника. Вернее, напарницу — некую Моффрэ, выдававшую себя за ведьму. Впрочем, почему "выдававшую"? Вполне возможно, что она и была ведьмой. Но зачем они его провоцировали? Если он маг, зачем ему уничтожать другого мага, да еще таким театральным способом? Зачем они раздули скандал на всю Францию и половину Европы в придачу? Скандал, который мог выказать магглам факт существования волшебного мира. В те времена, когда магглы в отношении магов были настроены весьма агрессивно. Кстати, ни в одном документе аврората нет и намека на то, что Прелати, как и Моффрэ, сами использовали темномагические заклятия. Да что там — вообще практиковали магию. О Прелати и маггловские источники говорят не иначе, как об авантюристе, лжеалхимике, водившем за нос доверчивого барона. Ха! Доверчивый чистокровный темный маг — несчастная жертва интриг. Расскажите об этом Гарри Поттеру...
В общем, Гермиона сама не заметила, как отложила в долгий ящик не до конца понятных ей героев Столетней войны, и все силы бросила на разработку образа Прелати. И поняла, накладывая первые расчеты на игровую вселенную, что этот персонаж никак не вписывается в рамки образа обычного, нет, даже не слишком обычного, аврора. Он не укладывался даже в рамки какого-нибудь светломагического клуба — вроде Ордена Феникса. Это интриговало. Почти как тетрадь С. И рисунки на очаге в доме Снейпа. Кстати...
— Пол, — она подняла голову от расчетов. — Ты что-нибудь смыслишь в криптографии?
— А что?
— У меня есть шифровка.
— Это ты думаешь, что шифровка, — Пол фыркнул. — А Штирлицу точно известно, что это кои-8. Или, еще лучше, юникод. Знаешь, сколько я таких шифровок видел? А создаются они так: одаренная секретарша открывает файл и, не глядя, давит на "принт". Потом так же, не глядя, забирает распечатку с принтера и относит на подпись шефу. Тот, в свою очередь, подмахивает, а сам не в бумаги смотрит — ни Боже мой! — он смотрит на ее коленки, скажем, или там в вырез — зависит о того, в чем именно состоит одаренность секретарши. После чего все пакуется в папку или в конверт и отправляется по инстанциям.
— Боюсь, Пол, я не так одарена, как описанная тобой секретарша...
— Это точно. С тобой и безо всяких документов в два счета косоглазие заработаешь, — Пол изобразил тяжелый вздох. — Поэтому-то тебя в секретарши и не берут, Миона.
Гермиона терпеливо переждала эту тираду и продолжила:
— Я готова поручиться, что это не кои и не юникод. Там, откуда я ее принесла, и принтера-то никакого нет.
— О святой Кевин Митник! — Пол завел глаза горе. — На этой планете еще остались такие оазисы?
— Замок Синей Бороды, Пол.
— Решила ввести в игру головоломку? — он протянул руку и сцапал листок с копиями рисунков. — Думаешь, стоит раздувать квест? Хотя, это твоя сильная сторона...
Он небрежно бросил листок поверх прочих бумаг.
— Ты посмотришь рисунки или нет? — строго спросила Гермиона.
— При чем тут я — пускай дизигнеры смотрят, — Пол попытался снова уткнуться в монитор.
Но не тут-то было. Гермиона уперлась руками в стол и наклонилась чуть не к самому его лицу.
— Это, возможно, шифр. При чем тут дизигнеры?
Пол вздохнул.
— Немедленно отойди на четыре с половиной шага, женщина, — буркнул он. — Или ты решила проверить, правду ли я сказал о косоглазии?
— Неправду, — отрезала Гермиона. — Ты обоими глазами пялишься мне в вырез. Хотя должен был хотя бы одним глянуть в бумаги. А ну как и правда кои-8?
Пол вздохнул и сосредоточился на листочке.
— Что это за народное творчество?
— Рисунки на изразцах.
— Оставь. Подумаю, — он снова отложил листок. — Криптоанализ не поможет. Ты даже не знаешь, что это за язык. А может, метаязык.
— Скорее, метаязык.
— Почему?
— Нутром чую.
— Операция "нутром чую" не может быть алгоритмизирована, Миона. И уж тем более не может быть ключом для криптоанализа.
— Нужен ключ?
— Ю нид э еллоу ки ту оупен зис дор, — противным голосом пропел Пол.
Гермиона раздраженно хмыкнула. Она не понимала детской любви к древним шутерам. А уж цитировать их...
— Посмотри сюда, — она ткнула в обведенный кружком рисунок. — Вот это лежало отдельно. Возможно, в этом символе скрыт ключ.
— О, это уже кое-что, — кисло произнес Пол. — Попробую найти в комьюнити криптоаналитика, который согласиться работать с детскими каракулями. Возможно, удастся придумать хорошую головоломку.
— Пока я хочу просто это расшифровать.
— А что, нумерология не канает? И алхимия тоже? Впрочем, что с нее взять — со лженауки...
Гермиона, склонив к плечу голову, с минуту наблюдала за Полом — он снова уткнулся в экран и сделал вид, что ее вообще нет в каморке, а может, и на всем белом свете. Настроение у него было ниже уровня городской канализации. Работа, которую он как раз заканчивал, казалась ему страшилищем. Его тошнило от того, что он видел на экране. И это было прекрасно. Это означало, что результат этой работы превзойдет все ожидания начальства и клиентов. А сам он, месяца через два, после пятой бутылки пива будет смотреть на дело рук своих сквозь слезы умиления и бормотать, что это его бест, и больше никогда в жизни ему такого шедевра не сделать.
Но сейчас общение с Полом следовало свести к минимуму — ради них обоих и, главное, ради дела. Поэтому Гермиона выскользнула из каморки, прошла в конец коридора, вышла через запасной выход на лестничную клетку, где никогда не было ни души, и аппарировала домой.
Было несколько интригующих вопросов, которые она хотела прояснить как можно скорее. В первую очередь ее тревожил Гарри. За последние две недели она перелопатила все, что смогла найти о магической сигнализации. Судя по данным таймера, сигнализация срабатывала, когда Пол заходил в локацию. Это Гермиона могла понять, хоть поверить было трудно. Впрочем, простая проверка сделала невероятное очевидным. Однажды Пол зашел в локацию и едва не захлебнулся от возмущения, обнаружив кого-то в закрытой от пользователя игре. Он не сразу поверил, что "кулхацкером хреновым" оказалась Гермиона, которая как раз в этот момент находилась в доме Снейпа. О том, как ей пришлось изворачиваться, чтобы объяснить происходящее коллеге, лучше было не вспоминать — сама себе в этот момент она напоминала ужа на сковородке.
Самым интересным, впрочем, было даже не это. Интереснее была обмолвка Гарри, с которым она осторожно обсудила ситуацию со смешением реальностей: сигнал о вторжении получал он лично, вся сигнализация замыкалась на нем, а не на соответствующем отделе аврората. Раскопав все министерские инструкции на эту тему, Гермиона убедилась, что к подобной практике прибегали очень редко и только в самых исключительных случаях. Скажем, когда речь шла об охране свидетеля, агента или семьи, находящейся под угрозой. Делалось это с целью обеспечить максимальную секретность. Как правило, такая сигнализация дублировала Хранителя секрета на тот случай, если его захватят или убьют. Ее могли относительно спокойно использовать люди, связанные с домом — члены семьи или просто добрые друзья. Если сигнализацию замыкали на чужом человеке, его нужно было провести через особый ритуал, который бы "сроднил" его с местом. Ритуал, хоть Гермиона смогла найти только довольно общее его описание, наверняка не принадлежал светлой магии. Кроме того, последствия подобной связи могли оказаться весьма пагубными. Каждый вызов сам по себе не наносил существенного урона, но нагрузка имела кумулятивный эффект — в какой-то момент она давала о себе знать, почти мгновенно приводя к магическому и нервному истощению.
