Днепровская купель

Выполняя приказ Гитлера о выжженной земле, немцы усиленно минировали многие здания, устанавливали минные заграждения, на которых подрывались мирные жители и в первую очередь дети. Не прояви советские войска быстроту, храбрость и отвагу, комендант Энквист превратил бы город в одно сплошное пепелище.

Зная, что подступы к хорошо Полтаве, генерал Манагаров отказался от лобового удара позиции противника и предпринял фланговый обход. Благодаря помощи партизан и подпольщиков Полтавы, 66-я стрелковая дивизия успешно форсировала Ворсклу на стыке немецких батальонов и обошла город с севера, тогда как 95-я стрелковая дивизия обошла город с юга.

Сделано это было столь быстро и успешно, что фашистский гарнизон Полтавы оказался под угрозой окружения и был в спешке оставить свои позиции. Умение проворно и быстро отступать оказались спасительным для тех соединений, что сумели выскользнуть из стремительно смыкающихся клещей окружения Красной Армии. Другим повезло меньше и они в течение суток отчаянно сопротивлялись, пока не были все уничтожены или пленены.

Паника среди оставлявших Полтаву немцев была такова, что они бежали по дорогам, не обращая ни на чины, ни на звания, лишь бы спастись. Когда легковая машина коменданта Энквиста застряла на дороге, никто не остановился, чтобы помочь гитлеровскому палачу спасти свою шкуру.

Адъютант Энквиста попытался остановить проезжавший мимо грузовик, что сидевший за рулем шофер даже не обратил на его требовательный жест никакого внимания. Хуже того, подбадриваемый громкими криками сидевших в кузове солдат, он направил машину прямо на стоявшего, на дороге офицера и сбил его крылом грузовика.

От полученных травм, адъютант скончался через час в придорожной канаве, совершенно не подозревая, что подобная смерть является для него благом. Так как вскоре после этого, на отступающую немецкую колонну нападут партизаны и идущего пешком коменданта захватят в плен. Его опознают, передадут в руки военного командования и 2 декабря 1943 года, комендант Энквист будет повешен на центральной площади Полтавы как военный преступник по приговору специального трибунала.

На эту публичную казнь специально пригласят иностранных корреспондентов, которые будут энергично щелкать вспышками своих фотоаппаратов весь этот процесс. Без всякого стеснения, они запечатлят как комендант стоял с понурой головой, когда ему зачитывали приговор суда. Как его под руки вели солдаты конвоя и по лицу Энквиста, было хорошо видно, как ему не хотелось умирать.

Особенно удачно получился снимок, когда гитлеровский палач стоял с петлей на шее в кузове грузовой машины, куда его водрузили советские солдаты. Сколько ужаса, жалости и отчаяние было в глазах у Энквиста, в тот момент, когда наступило справедливое возмездие за свои преступления.

Отдельно шел снимок с уже повешенным комендантом, который был в этот момент жалок и ничтожен. Некоторые иностранные корреспонденты хотели запечатлеть себя рядом с повешенным палачом. Традиция западной цивилизации запечатлеть себя возле чего-то значимого и знаменитого была неистребима, однако советские военные представители им этого не позволили. Одно дело делать снимки для отчета и гласности о справедливом суде и совершенно иное, сниматься для удовлетворения личных страстишек и амбиций.

Потом, когда через нейтральные страны фотографии казни из американских и британских газет попадут в Германию, доктор Геббельс получит возможность публично обвинить русских варваров в жестоком обращении с немецкими пленными. Однако все это будет потом, а пока немецкие войска покидали Восточную Украину.

Когда генерал Боль говорил об отсутствия у Красной Армии опыта по преследованию и окружению отступающего противника, он был совершенно прав. Как не старался Иван Степанович Конев окружить противника или первым выйти к днепровским переправам, у него, к сожалению, ничего не получилось. Бои за Полтаву задержали наступающий авангард советских войск и к средине сентября, генерал Макензен успел отвести соединения 8-й армии к Кременчугу.

Здесь их встретили уже наскоро возведенные оборонительные укрепления, на строительство которых немцы привлекли местное население.

Согласно требованию Гитлера, Кременчуг следовало удерживать в качестве плацдарма немецких войск на левом берегу Днепра. Оборона Кременчуга была поручена 11-у армейскому корпусу генерала Рауса, которого Манштейн считал одним из лучших генералов Вермахта.

— Он сумеет достойно огранить русский бриллиант — отпустил ядовитую реплику в адрес Конева фельдмаршал, но советский полководец сам огранил под орех господина Рауса. Преподнеся засевшим в Кременчуге немцам двойной сюрприз.

Первый сюрприз заключался в том, что в боях за Кременчуг, советские войска умело применили против обороны врага дивизионную артиллерию, что вызвало удивление у самого Манштейна. Лучший ум военный науки Германии, откровенно считал, что массово применять дивизионные гаубицы русские научатся не скоро, если вообще научатся.

Вторым болезненным уколом было то, что, несмотря на отставание тылов, неизбежный минус любого наступления, советская артиллерия за все время своей работы не испытывала нехватки в тяжелых снарядах. Привычная картина, когда советские артиллеристы считали каждый свой снаряд, ушла в прошлое и ушла навсегда. Ведя огонь по позициям противника, дивизионная артиллерия работала ровно столько, сколько было нужно для подавления огневых точек противника и уничтожения его живой силы и техники.

Перемолов передний край вражеской обороны вдоль и поперек, генерал Конев бросил в атаку танковую дивизию полковника Панферова, которая прорвала оборону врага и к исходу первого дня наступления вышла к окраинам Кременчуга. Ровно день понадобилось бойцам Красной Армии, чтобы совместными действиями с танкистами и артиллеристами очисть город от неприятеля и полностью ликвидировать вражеский плацдарм на левом берегу Днепра.

Единственное в чем преуспели немцы — это в уничтожении переправ. Мосты через Днепр были взорваны, когда в городе ещё шли уличные бои. Взорваны качественно, сразу в двух местах, чтобы затруднить их восстановление на длительное время.

Одновременно с Полтавщиной, спешно покидали немцы и всю остальную Восточную Украину. Покинули Лозовую и Павлоград, Артемовск, Красноармейское и Днепродзержинск. Оставили Сталино, Пологи, Орехов и Осипенко и без длительной остановки двигались по направлению к Мелитополю. К спасительной линии Вотан и "Восточному валу".

И каждый раз Москва салютовала из артиллерийских орудий успехам советского оружия. Не на словах, а на деле показывая советскому народу и остальным людям планеты, что Красная армия прочно перехватила стратегическую инициативу у врага и начала изгнание фашистского зверя со своей земли.

Глава VII. Север. Смыкание флангов.

Прорыв немецкой обороны, в районе Рыльска столь блестяще осуществленный генералом Черняховским оказал судьбоносное действие на положение не только войск группы армий "Юг", но и осложнил положение группы армий "Центр". Находясь в полной уверенности, что свой главный удар Советы нанесут в районе Брянска или на крайний случай в районе Севска полностью спутал карты фельдмаршала Клюге и генерала Моделя.

Большая заслуга в этом была советской контрразведки, которая благодаря умелой игре, убедила немцев, что именно под Брянск идут эшелоны с танками, гвардейскими минометами и свежем армейским пополнением. Основываясь на этих ложных данных, генерал Вайс снял часть своих войск у Рыльска и перебросил на север.

Когда же стало ясно, что противник нанес свой главный удар в другом месте, было уже поздно. Как говорили в этих случаях немецкие генералы: — возник кризис.

Благодаря своевременному введению в прорыв 60-й армии генерала Чибисова, бороться с наступившим кризисом с помощью привычных контрударов в основание советского прорыва было уже поздно. Во-первых, ширина прорыва составляла 60 километров, и заткнуть просто так столь огромную дыру было очень сложно как с севера, так и с юга, а во-вторых, затыкать было нечем. Переброшенные на север войска были связаны боевыми действиями с другими соединениями Центрального и Брянского фронта, и единственный выход для фельдмаршала Клюге был отвод войск к Десне, чтобы там попытаться остановить наступление советских войск.

С большой неохотой отводили немцы свои войска от Севска, где они смогли остановить наступление 2-й танковой армии генерала Богданова и 65-й армии генерала Батова. Энергично атакуя их в лоб и во фланг, нанеся за один день двенадцать контратак и один мощный контрудар, генерал Вайса не позволил советским войскам продвинуться дальше второй оборонительной линии западнее Севска.

Именно эти успехи и позволили фельдмаршалу фон Клюге пообещать командованию группы "Юг" два армейских корпуса, но взлом советскими войсками южного фланга обороны группы армий "Центр" не позволил этого сделать.

Поначалу, Вайс предполагал, что, не имея танковых соединений, 60-я армия генерала Чибисова не сможет глубоко продвинуться в немецкую оборону. По расчетам генерала вот-вот должны были пойти проливные осенние дожди, и пехотные соединения противника замедлили свое продвижение на запад и Вайс смог бы перебросить к прорыву ранее снятые с южного фланга войска.

Однако к огромному удивлению командующего 9-й полевой армии Вермахта, соединения противника оказались моторизованные, и они с удивительной быстротой преодолели тот расстояние, на которое он рассчитывал строя свою оборонительную тактику. Уже к концу третьего дня наступления советские соединения вышли к окраинам города Глухова и устремились к Десне, не встречая сопротивления.

В этом положении находившиеся в районе Севска войска оказывались под угрозой окружения и скрепя сердцем, Вайс был вынужден отдать приказ к отступлению. Подтянув резервы в составе двух пехотных и одной танковой дивизии, он попытался остановить наступление 60-й армии генерала Чибисова, но все они вводились в спешке по частям и были легко разгромлены советскими войсками поодиночке в ходе движения на запад, к Днепру.

Эти разрозненные контратаки немцев, все же замедлили тем продвижения пехотных соединений Чибисова. Приняв от соседей контроль над Конотопом, войска 60-й армии смогли взять соседний Бахмач только на четвертый день своего наступления, чем вызвал раздражение у маршала Жукова.

— Хитрец Рокоссовский подсунул нам вместо Черняховского этого недотепу Чибисова, которого нужно только и делать, что постоянно подгонять! — кипятился Представитель Ставки, позабыв, что ещё совсем недавно недотепой у него был Черняховский. — Оказался на столь важном участке наступления, а толку никакого не рыба, ни мясо. Менять его надо, пока он нам наступление не загробил!

— Зря вы так, Георгий Константинович, — заступался за генерала Ватутин, — мне не в чем упрекнуть генерала Чибисова. Он очень ответственный человек, строго выполняющий приказа штаба фронта. Его войска прикрытия в районе Глухова оттягивают на себя немецкие войска от Севска и успешно перемалывают их.

— Наступать надо, а не топтаться на месте когда перед тобой никого нет, — не соглашался с командующим Жуков, — снимать его надо.

— Со своими пехотными соединениями Чибисов сделал все, что мог и выше головы прыгнуть не сможет. Единственное, что может ускорить темп его продвижения — это ввод в полосу его прорыва танков генерала Богданова, но вы с самого начала были категорически против их переброски — тотчас напомнил маршалу Ватутин, но тот только отмахнулся рукой.

— Да, был против переброски танков Богданова, потому что тогда была не совсем ясная обстановка, а сейчас их перебрасывать на юг нельзя, потому что потеряем время. Немцы не сегодня, завтра начнут отводить войска к Десне и нам никак нельзя упустить этот момент.

— Тогда какие претензии к генералу Чибисову, товарищ маршал? — недоумевал Ватутин.

— Наступает медленно — отрезал Жуков.

Предположение маршала о том, что немцы начнут отвод войск полностью подтвердились. Уже ночью противник начал перебрасывать свои соединения на запад от Севска, а когда это обнаружилось, вслед им устремились танкисты генерала Богданова. Во время штурма Севска, танковые корпуса 2-й танковой армии понесли потери, но это не помешало им успешно теснить врага к Десне.

Отсутствие у генерала Вайса танков не позволяло ему нанести сильный контрудар по войскам генерала Батова, которые на плечах отступающего противника подошли к Десне, форсировали её и после суток ожесточенных боев освободили от врага Новгород-Северский, важный стратегический узел. После падения этого важного рубежа фашистской обороны в полосе 2-й полевой армии наступил кризис.

Командующий армией генерал Вайс, очень надеялся, что его сосед генерал Модель поможет ему справиться с возникшей проблемой, но тот ответил решительным отказом.

— Против нас в районе Брянска русские готовят наступление силами шести полевых армий. У них в резерве находится три танковых корпуса. В этой ситуации я не могу передать вам ни одной дивизии, ни одного полка. Обратитесь за помощью к командующему 4-й полевой армии генералу Зальмуту, возможно он сумеет вам помочь. На его участке фронта, пока тихо.

— Благодарю вас, генерал, но вы гораздо ближе к нам генерала Зальмута и кризис, возникший на моем южном фланге, незамедлительно скажется на положении и ваших войск — холодно ответил Вайс.

— Вам может помочь только фельдмаршал Клюге. В его распоряжении, есть одна танковая дивизия обещанная им Манштейну. Если вы проявите находчивость и убедительную аргументацию, уверен Клюге отдаст её вам — посоветовал Модель.

— Хорошо, я именно так и поступлю, как вы советуете — согласился Вайс, но пока генералы вели переговоры, обстановка ухудшилась. Введенный в зону прорыв Чибисова 61-я армия генерала Белова внесла свежую струю в общую картину наступления. Форсировав Десну в районе городка Сосница, 61-я армия, не встречая организованного сопротивления, вышла к Чернигову. Бывший стольный град Древней Руси был хорошо укреплен фашистами, и взять его с наскока не получилась.

Три дня 76-я стрелковая дивизия перемалывала вражескую оборону вместе с засевшими в городе гитлеровскими фанатиками. Руководимые полковником Эбертом, даже оказавшись в окружении, они оказывали яростное сопротивление советским воинам. Часть домов приходилось брать штурмом, и тут свою роль сыграла полевая артиллерия. Быстро передвигаясь по безжалостно перепаханным войной улицам города, легендарные сорокапятки сказали свое решающее слово в подавлении огневых точек противника. Один за другим умолкали пулеметы или очаги сопротивления противника, мешавшие продвижению советской пехоты, уничтоженные прямой артиллерийской наводкой, маленьких и юрких орудий, которые бойцы перекатывали руками от одного дома к другому.

Причиной столь упорного сопротивления был приказ Гитлера удержать держать Чернигов любой ценой. Вера немецких солдат в своего фюрера можно смело сказать была фанатичной, и потому, они с ожесточением дрались так, как если бы Чернигов был немецким городом. Даже оказавшись в окружении, немцы упорно верили в то, что им непременно помогут, что помощь подойдет, и они выполнят приказ своего любимого фюрера.