— Обыскали всю школу, но никого постороннего не нашли. Куда делось ваше жаркое, так и осталось загадкой, хотя... запах хорошо чувствовался, вот по нему и искали. Но мяса так и не нашли, но в эргастулуме проштрафившихся гладиаторов...
— Ещё бы запах... специи и пряности, за них отдано не меньше десяти сестерциев, — недовольно хмыкнул сенатор, а потом поинтересовался, почему бывший центурион упомянул эргастулуме проштрафившихся, зная, что Авкт на мелочь внимания не обратит. И тот не разочаровал своего господина:
— Довольно стойкий запах, он привёл меня к эргастулуму проштрафившихся именно в тот момент, когда там зарычал какой-то зверь. Большой зверь, его рык был громкий, громкий и грозный, даже я испугался. Этот рёв было хорошо слышно в коридоре. Я приказал открыть дверь и проверить. Зверя там не было, но вот запах мяса чувствовался сильнее, чем в коридоре. Дверь в эргастулум плотная, и вряд ли этот запах из коридора...
— Короче, без подробностей, — прорычал (намного слабее, чем тот зверь — отметил Авкт) начавший терять терпение сенатор. Центурион продолжил:
— Мяса и зверя там не было, но дверь в одну из клеток была погнута так, что её с трудом открыли. Замок тоже был сломан, как сказала та рыжая, ну, не совсем рыжая, девчонка, которую мы привезли с северного берега Эвксинского моря, это было сделано одним ударом лапы.
Лика не могла не похвастаться, и когда Авкт спросил, как такое можно сделать, честно сказала — ударить лапой. На вопрос центуриона — видела ли девчонка эту лапу и того зверя, который это сделал, Лика ответила, что лапу видела, а вот зверя нет. Лика честно ответила, ведь она видела свою лапу, а вот кайтру нет, ведь себя целиком, в отличие от своих рук и ног или лап, можно только в зеркале увидеть. Рассказ центуриона заинтересовал сенатора, и он попросил его повторить, стараясь не упускать подробностей. Выслушав Авкта, Севк задумчиво сказал:
— Очень интересно, сначала пропадает мясо, да так, что никто и не увидел как это произошло, хотя на кухне довольно много людей, да и охрана снаружи... но всё же кто-то это мясо утащил. На кухне украденное не осталось, запах в коридорах об этом ясно говорит, что его, то есть мясо куда-то несли. Не в эргастулум же, зачем туда его тащить, к тому же там дверь, как ты говоришь, она была заперта, на засов, снаружи заперта. Но запах в эргастулуме сильнее, чем в коридоре, а потом появляется какой-то зверь рыкающий и ломает дверь камеры, а её не так уж и просто сломать. Неизвестный зверь ломает дверь и бесследно исчезает. То, что он там был, показывает сломанная дверь, как он туда попал, а потом куда делся из запертого помещения? Ведь наружная дверь была цела! Не через стену же прошёл, хотя... как-то он же там появился! Ломился этот зверь в одну из камер, в какую? Почему он выбрал именно её? Кто там был? — получив ответ на свой вопрос, сенатор снова проявил гнев: — Говоришь, Публий распорядился. А ему сделать так сказал кто-то из охранников? Выясни, кто и накажи обоих, примерно накажи. Нельзя прикрываться моим именем, такое надо сразу пресекать. А эта девочка... почему зверь, если это был зверь, похоже, что это не совсем зверь, выбрал именно ту камеру, где она сидела. Если этот не зверь, а всё говорит, что это вполне может быть так, появился в закрытом коридоре, то он может снова появиться и это может быть где угодно! Удвой охрану, да, ночевать я сегодня буду в караульном помещении. А про эту девочку постарайся узнать как можно больше, расспроси Фесу — не замечала ли она что-нибудь странное в поведении этой девчонки и не препятствуй её сближению с Селеной, пусть та тоже за ней понаблюдает и расспросит её о том, откуда она и кто, может, что интересное и узнаем.
— Привет, Селена! — приветствовала Селену женщина её возраста, сидевшая за столом в центре широкого коридора, и продолжила: — Тебя выпустили? Тебя Марен пожалел или это что-то другое? Вторая женщина, немного моложе Селены, тоже сидевшая за этим столом, хмуро заметила:
— Вряд ли Марен её пожалел, уж очень он её не любит. Тут, скорее, другое, просто бои намечаются. Ты же, Гриппа, слышала, что патрон вернулся, вроде как новых кандидатов в гладиаторы привёз. Говорят, там какая-то непревзойденная воительница, которая знатно его охранников побила, а они все бывшие легионеры, уже на корабле она их отлупила. Вот думаю, что хочет наш добрый хозяин устроить бои.
— Наш Лициний слишком скуп, чтоб устраивать бои без зрителей, — ответила Гриппа и снова поинтересовалась у Селены: — Так в чём причина твоего скорого освобождения, мы тут думали, что ты в эргастулуме не меньше месяца проведёшь, а тут и недели не прошло.
Лика смотрела на этих женщин, одна из них — Диана была меньше и не такая мускулистая, как Гриппа, которая ни в чём не уступала Селене, скорее, превосходила. Стол, за которым они сидели, как и несколько других таких столов, стоял в коридоре, более широком, чем тот, где была камера Лики, хотя тут тоже было что-то вроде камер, но без решёток и по обе стороны этого коридора. Как поняла Лика, это помещение, куда её привела Селена, называлось людус. Вообще-то школа гладиаторов не была одним зданием, как вначале показалось Лике, это был целый комплекс строений, кое-где соединённый крытыми переходами и огороженный общим высоким забором. В центре этого комплекса была круглая арена, показывая которую, Селена сказала, что именно тут гладиаторы дерутся, но есть ещё несколько малых тренировочных арен.
— Ну, мы всего не знаем, может, он решил гостей пригласить и устроить показательные бои, — сделала предположение крупная женщина.
— Гриппа, ты же говоришь, что Лициний слишком скуп, чтоб выставить новых неподготовленных рабов против опытных гладиаторов. Думаю, что мы, я не говорю о себе, вы лучше меня, гораздо более умелые, чем привезённые нашим патроном, даже если они и опытные воины, — возразила ей Диана, а затем обратилась к Селене, — Селена, ты так и не сказала, почему тебя выпустили?
Ответить Селена не успела, появился ланиста в сопровождении раба, несшего большой котёл, закрытый крышкой. С ненавистью посмотрев на Лику, а потом на Селену, Публий сказал девочке:
— Приказано тебя накормить, но я бы вас не кормил, а сгноил бы в эргастулуме.
— Вот же гад, еду принёс, а ложки не дал. У меня-то тут ложка есть, а вот Лике, что? Руками есть? — с чувством произнесла Селена, когда ланиста ушёл. Посмотрев на удивлённых гладиаторш, добавила: — Крышку снимите, посмотрите, что принесли. Лика, ты будешь есть? Ложку я тебе свою дам.
— Ого! Каша-то наваристая, похоже, здесь и мясо есть! А хлеб свежий! — восхищённо произнесла Диана и спросила: — Отчего такая щедрость?
— Авкт Публию хвост накрутил. Тот по просьбе одного из охранников (а вы же знаете, они тут все кореша, в одном ведь легионе служили) её в эргастулум засунул, — ответила Селена, показав на Лику, до этого скромно прятавшуюся у неё за спиной. Потом снова спросила у девочки: — Лика, так ты будешь кушать? Я-то после твоего угощения есть не хочу.
— Мне тоже не хочется, — ответила Лика. Диана уже с полным ртом (ее, как и Гриппу, не пришлось долго упрашивать) удивлённо спросила:
— Чем же вас там таким кормили, что вы от такой каши отказываетесь?
— Насколько я помню, там постная каша и чёрствый хлеб, да и то их дают очень мало, — присоединилась к удивлению подруги Гриппа. Селена не стала отвечать, только развела руками. Когда каша и хлеб были съедены, Гриппа задала тот вопрос, на который так и не получила ответа:
— Селена, ты так и не сказала, какова причина, что тебя быстро выпустили, мало того, ещё и кормят так, будто ты не гладиатор, а кто-то из господ.
Селена, улыбаясь, указала на скромно сидящую возле неё девочку:
— Вот причина, я уже говорила, что её в эргастулум Публий засунул. А Авкт ему приказал немедленно освободить и накормить, Лика не захотела без меня уходить, вот меня тоже освободили.
— Если Авкт так на Публия наехал, то это неспроста. Всё-таки они стараются не ссориться, хоть и недолюбливают друг друга, я слышала — какая-то давняя история ещё со времён их бытности в легионе. Думаю, Авкт не стал бы так наезжать на Публия, если бы не чувствовал за спиной поддержки. А что это может быть за поддержка? Только распоряжение относительно этой девочки нашего патрона. А вот с чего бы это Севку так о ней заботится? — недоуменно рассуждала Гриппа, затем спросила: — Кто же ты, девочка, такая?
Диану это тоже заинтересовало, и Селена попыталась ответить:
— Там, в эргастулуме, Лика показала такое... не буду об этом рассказывать, но меня это очень впечатлило. Думаю, что это не всё, на что она способна. Если захочет, то сама расскажет или покажет, могу только добавить, что тот охранник (а может, и не один), который якобы передал приказ патрона, заимел на Лику большой зуб.
— С чего бы это? — удивилась Гриппа, Лика, пожав плечами, пояснила:
— А они там, на корабле, у меня мясо забрать хотели, а я возразила. Ну, поваляла их немного, но не била же. Какие-то они жадные, злые и обидчивые, надо было их всё-таки побить.
— Кто ты же такая? — удивлённо спросила Гриппа, недоверчиво глядя на Лику, уж очень не верилось, что эта девушка, скорее, девочка, худая и невысокая, выглядевшая лет на четырнадцать, могла валять, а уж тем более побить охранников сенатора. Лика, снова пожав плечами, ответила:
— Я Лика! Не больше, но и не меньше, вот!
— Завтра посмотрим, — только и нашлась, что ответить Гриппа, Диана промолчала.
На следующий день, ранним утром, обитателей людуса подняли и после, нельзя сказать, что сытного завтрака развели по тренировочным аренам. Ёжащаяся от утренней прохлады Лика, ничего из одежды ей так и не дали (похоже, это была такая мелкая месть ланисты), шла вместе с Селеной, Гриппой и Дианой. Спала Лика в клетушке Селены, там был ещё один топчан, но на нём ничего не было, поэтому Лика перебралась к Селене и всю ночь к ней прижималась, впрочем, та и не возражала. Они прошли мимо большой арены, где разминались несколько групп гладиаторов, потом мимо двух малых, привлекая к себе внимание там находящихся, хотя одежды на Лике не было, но это её не смущало, тем более что уже поднявшееся солнце начало хорошо прогревать воздух.
На одной из таких малых тренировочных арен (они отличалась от большой не только размерами, но ещё и тем, что здесь были разные деревянные и металлические конструкции, как решила Лика — тренажёры), к одному такому тренажёру подвели Лику, подвели по команде злорадно улыбающегося ланисты. Увидев этот тренажёр, Гриппа озабоченно выдохнула:
— Молотилка!
— Смотри-ка, Публий лично решил тобой заняться, — тихо произнесла Селена, Лика только пожала плечами. Она заметила, что не только ланиста был здесь, на единственной трибуне сидел сенатор со своим верным охранником или помощником. Лику подвели к невысокому помосту, в центре которого был установлен толстый деревянный столб, от этого столба в две стороны отходили бруски потоньше. Два нижних бруска были на уровне колена взрослого мужчины, а два верхних на уровне груди. Эта конструкция была ограждена сеткой, назначение которой Лика поняла позже. Продолжая злорадно улыбаться, ланиста, обращаясь к Лике, произнёс:
— Говорят, что ты очень быстрая, вот и посмотрим насколько.
Лику подвели к столбу, и по команде ланисты раб начал крутить ручку какого-то механизма, столб с брусками начал вращаться. Лике, чтоб не попасть под удар этих палок, пришлось то подпрыгивать, то пригибаться, а сетка не давала уйти от удара в сторону. Лика прыгала и пригибалась, а столб вертелся всё быстрее и быстрее. Уже взмокшего раба сменили два других, а Лика всё прыгала и прыгала, не высказывая признаков усталости. Этот тренажёр, так напугавший её подруг, не шёл ни в какое сравнение с теми, на которых её тренировали у "Смотрящих из тени". Там тоже такие были, только вот палок там было больше и располагались они на трёх уровнях, а не на двух, как здесь, да и двигались они намного быстрее, да и эти палки были не деревянные, а железные с острыми кромками. Там, чтоб избежать удара, надо было не просто прыгать и пригибаться, там надо было как бы проскальзывать между этими брусками. Лика решила себя проверить — а сможет ли она и тут так, здесь-то было всего два бруска, да и ипостась менять не нужно как там. Лика закричала рабам, вращающим рукоять:
— Что вы как сонные мухи, а ну быстрее давайте! А то я тут у вас засну!
Палки пошли быстрее, и Лика не пригнулась, а прыгнула головой вперёд, поднырнула под высокую палку, оттолкнувшись от помоста, перекувырнулась через нижнюю палку. Так продолжалось, пока оба раба, служившие приводом этому механизму, не упали без сил. Лика, кожа которой была сухой, в отличие от рабов мокрых от пота, насмешливо посмотрела на ланисту и произнесла:
— Как, уже всё? Я даже согреться не успела.
Лика была довольна, конечно, это не то, что ей приходилось испытывать дома, там было намного сложнее и тяжелее, там приходилось задействовать все свои способности, всю силу, да и раны требовалось быстро залечивать, чтоб они не мешали двигаться с прежней скоростью. Сейчас той силы не было, но девочка убедилась, что не утратила выносливости и своей прежней скорости, да силы хоть и немного, но вполне достаточно осталось. Это испытание молотилкой, так напугавшее Гриппу, Лика прошла играючи. Лика насмешливо посмотрела на лежащих обессиливших рабов, на ланисту, стоявшего с открытым ртом и выпученными глазами, и только тогда обратила внимание на тишину вокруг. Она огляделась и спросила:
— Что? Что случилось? Чего вы так испугались?
— Так как ты, никто не может, а ты... даже не запыхалась, кто ты? — хрипло спросила Селена. Лика, хитро прищурившись, ответила:
— Почему не запыхалась, запыхалась, просто вы этого не заметили, а кто я? Я же уже говорила — я Лика! Разве этого недостаточно?
С трибуны, закрытой шторой, никем не замеченные (так им казалось) за происходящим наблюдали Лициний Севк и Авкт. Когда уставшего раба сменили сразу двое, Авкт забеспокоился:
— Её покалечат, Публий перестарался!
— Посмотрим, мне кажется, этого не произойдёт, ты видишь, она даже не вспотела, а раб, крутивший колесо, лежит без сил. Пусть ещё попрыгает, хочется увидеть — где её предел, — ответил сенатор, глядя на вновь запрыгавшую Лику. Когда же Лика начала кувыркаться, Севк восхищённо произнёс: — Ты посмотри на неё! Человек такого не может! Хотя... что мы знаем о северных варварах? Вполне возможно, что их к чему-то подобному с детства готовят, тренируют, поят какими-то травами, кормят особой едой. Недаром же она столько ест, и в основном мясо. Ну вот, что я говорил. Ну, ты только послушай её — согреться не успела!
— Да, я тоже обратил внимание — сколько она ест, всё удивлялся, как в неё столько влазит. А то, что она может быстро двигаться, в этом я раньше убедился, — со вздохом сказал Авкт и добавил: — Не удивлюсь, что она не только драться умеет, а и серьёзно сражаться может на равных с любым противником. Говорила же, что её убивать учили.
— Ну что ж, сейчас и проверим, хорошо ли она умеет сражаться. Позови Фистула, пусть испытает на что эта девочка способна, что она умеет.
