А был ли Кеноби?

То, что осталось от роскошной яхты, было объято пламенем, а на тармаковом покрытии перед кораблём лежало семь неподвижных фигур. И одна из них — в бело-чёрных одеждах.

Рольф был реалистом. Он прекрасно знал подноготную любого сражения, он видел, как умирают, и, глядя сейчас на небольшую фигурку в испачканной кровью и копотью чёрно-белой одежде, капитан абсолютно точно знал, что произошло.

Раны были смертельны.

Всё могло бы быть по-иному. Но не в этот раз...

В этот раз не было Корде — двойника королевы. Не было капитана Тайфо, что мог отличиться в никогда не происходившей битве за Набу, и что мог бы спасти Амидалу ещё до покушения.

В этот раз было лишь мёртвое тело. Тело бывшей королевы Набу. Тело Падме Амидалы Наберрие.

Оби-Ван едва успел перекатиться в сторону, держа включённый меч перед собой, готовясь вновь применять славящийся своей обороной Соресу. А'Шарад напротив него замер с двумя мечами наперевес, вспоминая движения Джар'Кай. В рыцаря вперился зловещий взгляд окуляров тускенской маски. Кеноби осторожно прокрутил меч в руке, словно бы приглашая ученика сделать первый шаг.

Хетт осторожно зашагал по кругу тренировочного зала, выискивая оптимальную для атаки позицию. Оби-Ван же пытался сохранять дистанцию, также стараясь найти оптимальную позицию — не для нападения, но для обороны.

Эмоции под полным контролем... Мозг полностью сконцентрирован на сражении... Сердце билось быстро, но в пределах заданного темпа.

Учитель и ученик сходятся в бою. Хаотично перемещаясь то в одну, то в другую сторону, джедаи на самом деле следовали своей, годами отрабатывавшейся, тактике боя. Смерть сейчас невероятно близка с одной стороны и ужасно далека — с другой. Это ощущение будоражит умы и младшего, и старшего джедаев... Ощущение близости к Великой Силе.

А'Шарад резко и неожиданно вырывается вперёд, взмахивая двумя клинками почти одновременно, стараясь перерубить Оби-Вана надвое. Но один меч мастера легко блокирует два меча падавана — впрочем, ученик и не ожидал иного от своего наставника. Оба зелёных клинка увязли в блоке, и даже мощные, мускулистые руки Хетта не способны проломить безупречный в своей простоте и эффективности блок. Оби-Ван ловко уходит в сторону, заставляя своего ученика последовать вслед за собой — в ином случае, Хетт бы открылся с фланга, позволяя нанести удар — единственный, и смертоносный.

Ещё несколько минут танца со смертью и наступает момент, когда удар должен нанести один из них. Либо А'Шарад наловчится, и всё-таки сможет достать своего мастера одним из клинков... либо Кеноби опередит его и сам нанесёт окончательный удар.

Оби-Ван крепко держит меч в руках... Но вдруг что-то происходит. Боль разливается по телу и сердцу. Напитанные Силой внутренние органы едва ли не разрывается от нагрузки и Кеноби быстро меняется в лице. Он едва успевает хрипло выдохнуть из себя остатки воздуха. Меч выпадает из руки, звонко ударившись о пол из стилкрета.

А'Шарад, с трудом остановивший удар в нескольких сантиметрах от шеи учителя, испуганно застывает прямо перед Кеноби. Такого лица... Такой смеси из страха, боли, осознания и едва контролируемого гнева он у него ещё не видел.

Оби-Ван схватился рукой за робу, в районе сердца, отчаянно сминая жалобно скрипящую ткань у себя в пальцах.

— Учитель? — Хетт обеспокоенно смотрит на мастера, стараясь понять причины столь сильной боли, чьи отголоски способен ощутить даже он сам.

— Х... Хетт, — только и смог выдавить из себя Оби-Ван, стараясь отдышаться. Расширенные глаза его обратились к падавану. — Тренировка закончена. Мне нужно к Совету. Срочно.

А'Шарад напряжённо кивнул, и выключил клинок. Смотря вслед уходящему учителю, выходец с планеты-пустыни понимал — случилось что-то серьёзное. Что-то, что заставило учителя едва ли не уйти в Силу... Что-то, что заставило мастера выпустить клинок из рук... Что-то, что заставило Оби-Вана впервые назвать А'Шарада по фамилии.

...сенатор Амидала мертва. Палпатин имел более чем удовлетворённый вид, любуясь на закат, сидя в своём кресле. Он ощутил её смерть в момент взрыва. Потому как лично следил за этим.

Несколько лет хитрых политических интриг и игр не прошли зря. Его план приходит в исполнение. А лишние фигуры закономерно, согласно планам тёмного лорда Ситхов, выбывают из игры.

Провал блокады Набу был весьма досаден, как факт. Но проворный политик Палпатин и Дарт Сидиус всё же смог повернуть ситуацию в свою пользу. И всё же достиг всего, что планировал. Теперь можно и нужно было приступать к следующей части его плана.

Временами, дарту Сидиусу было даже забавно наблюдать как те, кто наименее всего хотел бы быть участником его хитрой интриги, в итоге играют чуть ли не решающую роль в становлении его очередного триумфа. Единственное, что удивило, а затем начало беспокоить Палпатина — слишком уж "громко" умерла Амидала. Не в том плане, что поднялаясь шумиха в ГолоНете (хоть и без этого также не обошлось) — но в плане реакции Силы на смерть, казалось бы, не слишком значимой фигуры. Но, так или иначе, для Сидиуса это не было поводом вносить коррективы в свой план.

Ведь все фигуры уже расставлены. А это значит только одно — игра начинается.

Нельзя сказать, что здание Сената — самое высокое на Корусанте.

Достаточно невысокий купол не возносится к облакам, на его крыше не отражается свет уже зашедшего за горизонт солнца. И, всё-таки, каким-то невероятным образом дом правительства не позволяет окружающим его небоскрёбам доминировать над собой. Даже высотные здания, в которых расположены апартаменты сенаторов, их многочисленных помощников и не менее многочисленного обслуживающего персонала, выглядели менее значительно. Среди стандартных прямых углов и серого феррокрита голубоватый купол Сената радовал глаз и казался произведением искусства.

Тот, кому доводилось попасть внутрь, только укреплялся в этом мнении. Интерьер поражал воображение: центральный сферический зал — громадное число летающих платформ, расположенных рядами. Сейчас большая часть их пустовала, поскольку за последние два стандартных года сепаратисты успешно откололи от Республики достаточно много миров. Уже несколько тысяч систем объявили себя независимыми.

В центре бушующего Сената на единственной неподвижной платформе с выражением крайней озабоченности на лице восседал и наблюдал за общим гамом верховный канцлер Кос Палпатин. Издалека он казался болезненно-хрупким, но чем ближе к нему приближался гипотетический наблюдатель, тем отчётливее становилось ощущение огромной силы духа, присущей этому седовласому человеку.

— Они боятся, господин канцлер, — обронил вполголоса советник, склоняясь к самому уху Палпатина. — Многие слышали новости о демонстрациях и даже о проявлении насилия у стен самого сената. Сепаратисты...

Палпатин коротким жестом попросил излишне нервного помощника успокоиться.

— Они причиняют ненужные хлопоты, — с сожалением вздохнул канцлер. — Похоже, что новая глава сепаратистского движения весьма преуспела в своём деле, железной рукой наведя там порядок...

Помощник засуетился, что-то залепетал в ответ, но Палпатин с тихой улыбкой приложил палец к губам, призывая к молчанию. Некоторое время канцлер провёл, наблюдая, как его заместитель чагрианин — Мас Амедда — безуспешно утихомиривает орущих сенаторов.

— Тишина! — раздался громогласный голос Амедды. — Тишина в зале!

Бледно-синее лицо чагрианина лоснилось, и от натуги приобрело бирюзовый оттенок. Кожистый капюшон вокруг головы нервно подёргивался, роговые выросты постукивали по широкой груди. Амедда нервно переминался на месте, и верхняя пара рогов, торчащая над его головой почти на полметра вращалась, словно антенны, собирающие информацию. Собственно, так оно и было на самом деле — просто очень не многие знали об этом прелюбопытнейшем факте.

Зато, многие поговаривали, что после убийства Валорума чагрианин оставит пост... Но, как это водится в политической среде, они ошиблись. Какими уж речами Кос Палпатин уговорил чагрианина остаться, эти двое сохранили между собой. Но факт, так или иначе, остаётся фактом — Мас Амедда был фигурой в Сенате весьма уважаемой, и можно сказать, был вторым лицом после верховного канцлера.

— Сенаторы, прошу вашего внимания! — вновь раздался голос вице-спикера. — Нам есть что обсудить! На повестке дня много важных проблем. Но сначала нам нужно решить вопрос создания армии! По этому вопросу мы и будем сегодня голосовать! Остальные дела придётся отложить...

Ответом ему был новый взрыв возмущённых воплей сенаторов. Лишь когда сам верховный канцлер поднялся со своего места, шум пошёл на убыль. Когда же Кос Палпатин взошёл на трибуну и обвёл взглядом собравшихся, воцарилась мёртвая тишина. Мас Амедда вытер капли пота со лба и с облегчением вздохнул, сев на своё место.

Канцлер же... не спешил со словами. Сначала он возложил ладони на поручень кафедры; голова его была опущена, а плечи заметно поникли. Поскольку всем стало интересно, чем вызвана столь явная печаль, в зале стало даже тише, чем могло бы быть.

— Мои достопочтенные коллеги, — начал канцлер, медленно и тщательно выговаривая слова. — Этот удар я воспринимаю особенно тяжело, — продолжил канцлер. — Перед тем как баллотироваться на свой нынешний пост, я служил Амидале, пока она была королевой нашей планеты. Она была выдающимся лидером, всегда сражаясь за справедливость, не только здесь, в нашем благородном собрании, но и у себя дома, на Набу. Настолько она была любима нашим народом, что могла бы пожизненно оставаться королевой, — Палпатин горько вздохнул и позволил себе беспомощно улыбнуться, словно не верил, что Наберрие могла на самом деле так поступить. — Но сенатор верила в служение обществу. Она искренне верила в демократию. Её смерть — огромная потеря для Республики, и для всех нас. Мы все будем оплакивать её, бесстрашного борца за свободу, — канцлер горестно понурился и снова вздохнул, — И нашего дорогого друга.

Снова раздались голоса, но по большей части сенаторы благочинно молчали, присоединившись (хотя бы для видимости) к скорби канцлера.

Но даже в столь важный для Республики день печальные новости не могли помешать ходу дела. Палпатин без удивления наблюдал, как представитель Маластара вывел свою платформу вперёд, к центру своеобразной арены. Крупная голова сенатора медленно поворачивалась из стороны в сторону, все три посаженных на длинные стебельки глаза, казалось, никак не могли прийти к согласию и смотреть куда-то определённо. Торчащие в разные стороны уши подрагивали от возбуждения.

— И скольким ещё сенаторам придётся погибнуть, чтобы окончилась гражданская война?! — возопил представитель Маластара.

Так и есть — Аск Аак высказался первым.

'Наверное, меня бы постигло разочарование, — мысленно усмехнулся Палпатин, — если бы этого не произошло...'

— Мы должны обуздать повстанцев, нам нужна армия!

Столь смелое и уверенное заявление тут же вызвало бурю. Кричали как в поддержку, так и в опровержение. Платформы одна за другой срывались с места, и вскоре вокруг центральной кафедры витал целый рой из них.

Удивительно, как обошлось без жертв. Синеволосому существу с лицом, похожим на комок жёваной бумаги, удалось обогнать своих коллег на финише.

— Почему джедаи бездействуют? Почему они не предотвратили убийство? — пожелал знать Дарсана, сенатор от системы Гли-Ансельм. — Становится ясно, что они не в силах больше защищать нас!

В корму его платформы чуть было не врезалась другая. На мгновение показалось, что аварии не избежать, но обошлось.

— Республике нужно больше гарантов безопасности, — прогудел занимающий вторую платформу тви'лекк, потрясая массивными толстыми лекку. — И немедленно! Пока дело не дошло до войны!

Двойной подбородок синекожего представителя Рилота тоже колыхался в такт. Маленькая привлекательная спутница Орна — Фрие Таа, только куталась в лёгкие ткани, заменявшие тви'лекке одежду и испуганно оглядывалась по сторонам.

— Должен ли я напоминать сенатору с Маластара, что переговоры с сепаратистами ещё не закончились? — полюбопытствовал канцлер. — Наша цель — мир. Не война.

— И вы говорите такое, в то время как ваш близкий друг убит именно теми, с кем вы ведёте переговоры?! — вновь возмутился Аак, презрительно кривя оранжевое лицо.

Гвалт постепенно подходил к апогею. Те, у кого были руки, чтобы сжать их в кулаки, гневно потрясали ими в воздухе. Прочие размахивали более экзотическими конечностями. Центром разгулявшегося в Сенате циклона по-прежнему оставался верховный канцлер, который обезоруживающе улыбался представителю Маластара.

— Разве не вы только что назвали Амидалу своим другом? — во всю мощь своих лёгких вопил маластарец. — Разве не вы говорили о её важности для республики, канцлер?!

Палпатин продолжал молча смотреть на него, но улыбка медленного сходила с его уст, а в душе всё более подымала свою голову злость, что подпитывалась гневом немолодого политика.

К кафедре вновь устремился Амедда, который, очевидно, решил, что канцлер должен оставаться выше пустой перебранки, поскольку именно ему выпадала нелёгкая и сомнительная честь быть голосом разума в этом бедламе.

— К порядку! — трубно взревел чагрианин. — К ПОРЯДКУ!!!

Его голос потонул в общем крике. Но он не продолжался долго — Палпатин, слегка усилив свой голос Силой, громогласно возвестил сенат:

— Ввиду серьёзности положения, и в связи с событиями последних дней, я откладываю рассмотрение проекта закона о создании армии до следующего планового заседания сената, — видя, что все шокировано замолчали, Палпатин решил 'добить' присутствующих сенаторов. — Несмотря ни на что, в убийстве сенатора Амидалы слишком много тёмных пятен, и их нужно... Осветить. Расследование этого вопроса я, на правах Верховного канцлера, поручу джедаям. Данное же заседание объявляю закрытым.

На следующий день верховный канцлер Палпатин принимал ранних гостей — посетители были из тех, кому не отказывают, даже если они поднимут тебя посреди ночи. Канцлер сидел за рабочим столом у себя в кабинете, посетители стояли напротив него. Два стража, одетых в кроваво-алые плащи, равнодушно замерли возле входа. Глухие шлемы скрывали их лица, руки уверенно держали оружие, красиво вылепленные могучие тела казались скульптурами, не нарушающими гармонию уютной и со вкусом обставленной комнаты.

— ...я боюсь голосования, — простодушно признался Палпатин, позволив себе лёгкую улыбку.

— Но оно неизбежно, канцлер, и вы это понимаете как никто иной, — отозвался чернокожий джедай в тёмном плаще магистра, проводя широкой ладонью по обритой наголо голове.

— Из-за него развалится Республика, — покачал головой канцлер. — Никогда ещё не видел, чтобы сенаторы были так взволнованы...

— Не так уж часто создают армии, — раздался чуть приглушённый из-за маски голос кел-дора, магистра Пло Куна. — Всё же, почти тысяча лет прошла с Руусанской реформации...