Сегодня это случилось! Она все-таки с ним поссорилась!
Прямо на выходе из магазина, опустошив тележку, девушка, ничтоже сумняшеся, попыталась сунуть пару здоровенных пакетов с покупками спутнику. На что получила очередную молчаливую демонстрацию высокомерного недоумения... и сложенные на груди руки.
Ну конечно! Как она могла забыть! Его Благородие ведь высшее существо! Ответом на ее мысли был легкий милостивый кивок.
Бросив пакеты под ноги она встала напротив в такую же позу и лихорадочно искала выход — оставить редкие продукты на такую сумму у нее рука не поднимется, хотя и очень хочется кинуть их прямо тут. Но и донести одна она их просто не сможет — там же килограмм пятнадцать!
Эльф чуть скривился, глядя на нее, щелкнул пальцами и, спокойно развернувшись, пошел к метро. Оля недоверчиво поразглядывала удаляющуюся спину и, вздохнув, взялась таки за пакеты, раздумывая, что-то из этого можно таки выкинуть? И тут ощутила — сумки стали раза в три легче. Но их объем-то никуда не делся! Удивляясь на свою покладистость, она поплелась за нелюдем, даже не пытаясь его нагнать и боясь зацепиться где-нибудь мешками.
Тяжко вздохнув, удивленно поняла, что таким забитым ее старенький холодильник не был вообще никогда... а еще два пакета с фруктами и хрупкой выпечкой... Грустно кинув в собственную сумку жвачку, пакетик жевательного же мармелада и пару шоколадок, — единственные мелочи, приобретенные для себя, она, раскопав среди пачек с печеньем маленький пакет, с содроганием опять вспомнила свою трехчасовую "лекцию гида".
Нелюдь гулял по магазину до закрытия, причем сперва пытался купить все, на что падал его заинтересованный взгляд. Никогда девушка не представляла себе, что ее может уходить по магазинам мужчина. И что ей придется грудью защищать те пять тысяч, что она сдуру взяла с собой. Они не пропустили ни одного отдела — ни с нижним бельем, ни с сувенирами, ни с техникой. И в каждом она отрабатывала свое здоровье просто таки безрассудно тратя его же, — дважды теряла голос, а этот гад как ни в чем небывало проводил рукой — и, пожалуйте, она снова может ему рассказывать!
Сейчас, добравшись наконец-то домой после поистине нечеловеческого шопинга, у нее осталось единственное желание — упасть и не двигаться. А кроме того малодушно хотелось заболеть и не идти завтра в институт, — ее до дрожи пугала перспектива допроса "красавиц нашего потока" о псевдо-родственнике.
Вытащив из последнего пакета шелковую тенниску, расправила ее, забрав из коридора великоватые плечики от своего осеннего пальто и хмыкнула, вспоминая "борьбу за честность" в магазине.
Пока она озвучивала назначения разных безделушек, он просто любопытничал, но когда дошли до магазинов мужской одежды, ему вдруг приспичило купить себе майку вместо той, с монстром, которую он все еще переодевал дома. И шерстяной свитер на молнии вместо курточки. Он долго крутил его в руках и решил, что сможет зачаровать как рубашку и наложить видимость пальто.
Оля только посмеялась — свитерочек был хорош, но стоил восемнадцать тысяч. Его возмущению отказом в покупке не было границ... А еще рядом вились продавщицы, довольно нагло оттирая непрезентабельную спутницу от явно богатого парня. Ну да, ну да — красив, ухожен, стоимость пальтишка небось тоже для них не загадка. Куда уж ей в своем пуховике и дутиках?
Он же отвел ее в уголок и задал странный вопрос:
— Я правильно понимаю, что им здесь ничего не принадлежит?
— Да, они только работают. Что ты еще задумал?
— Раз денег нет, я могу просто взять то, что мне нужно, спрятав под невидимостью. Был бы хозяин — я бы договорился с ним, обменял бы на какое-нибудь заклятье, например...
— Нос исправлял бы?
— Мог бы и нос.
— А как же общение с плебсом?
— Потерплю. Не хочется нарушать законы даже по такой мелочи без повода.
— Ты его нарушишь, если своруешь что-то отсюда.
— Тут и так должны воровать, вынести-то не проблема.
— Тебе только так кажется. Тут видеонаблюдение, и еще, видишь железные стойки с цветной лампочкой наверху? А на каждой вещи есть вот такое, — она потеребила близлежащий свитер и показала пластиковый кружок. — Если не снять и не оплатить, рамка будет очень громко орать, никакая невидимость этого не скроет.
— Долго что ли снять? — и прямо в ее руках пластик отпал, выпустив с острия мягкую трикотажную шкурку. — Это не монстр на твоей футболке, который прямо в нити въелся!
— Нет, пожалуйста, — испугалась она за продавщиц. — Девушки и так мало получают, а стоимость украденного вычтут из их зарплаты.
— Да? В их мыслях ничего такого нет!
— Поверь мне. Сейчас они пускают слюни на тебя, но это так и есть! Ты можешь задать вопрос. Подожди, считай сейчас мысли, я задам. — И она обратилась к ближней девушке, показав свалившийся кружок магнита. Даже ей было видно, как та побледнела и моментально выхватила вещицу.
— Да, ты права. Хорошо. Жаль все же, что с хозяином нельзя поговорить...
— Вряд ли стоит с ним говорить, кто бы он ни был, — она сперва улыбнулась, представив, как к владельцу сети этих магазинов обращается обычный покупатель, чтобы нестандартным способом оплатить небольшую покупку... а потом у нее опять что-то сжалось внутри от беспокойства. Она прикинула, какая сила стоит за олигархами, и такую диковинку, как живой эльф, вряд ли отпустят просто так. Маг он или не маг, а мало ли какие на него снотворные и прочие яды действуют...
— Может, хоть вот эту рубашку купим? — ему глянулась нежно-сиреневого цвета шелковая тенниска с коротким рукавом и без пуговиц, которую в конце ноября уценили с шести до каких-то двух с половиной тысяч.
— Не знаю, у нас очень много денег идет на еду...
— Я тебе обещаю, что в ближайшее время что-нибудь придумаю с деньгами! — и скорчил такую страдальческую мину, всего-навсего заломив бровь, что она не выдержала.
— Хорошо, только не надо давить на жалость!
— Даже и не думал, — вернул он обычное выражение легкого презрения на лицо, — у нее материал подходящий, натуральный, хорошо заклятья держать будет.
— Так домашняя тоже натуральная.
— Я такое не ношу! Я уже видеть не могу эту страшную рожу! Ты и так достаточно поиздевалась над моим представлением о достойной одежде! И это-то подходит разве что спать!
— Все, все, уже выбиваю.
Оля улыбнулась. Как ни странно, вещь ей понравилась, и почему-то даже денег было не жалко. Не иначе, он опять что-то намухлевал, с чего бы ей так спокойно относиться к всем этим бешенным тратам?
Она вернулась к пакетам, выкладывая экзотические фрукты и внимательно изучая две "одобренные" коробки с яйцами — пройдя вдоль полок, он забраковал почти все предложенное. С молоком дело обстояло получше: отвратительным он назвал продукт от трех фирм, остальные — безжизненными, но терпимыми и около пяти — вполне приемлемыми. Правда среди этих пяти было и козье молоко и безумно дорогое, кажется верблюжье, — она даже смотреть не стала на бутылку.
Закрыв холодильник и довольно оглядев кухоньку, прихватила вешалку и, насупившись, отправилась в комнату, продолжать демонстративно молчать.
— Не пыхти! — бросил сидящий у компьютера нелюдь, — ты все равно не сможешь сопротивляться желанию ответить мне, если я задам прямой вопрос. Лучше смирись и успокойся.
Она засопела с удвоенной силой — терпеть не могла, когда ей предлагали "успокоиться"! Схватила с полки первую попавшуюся книжку и убежала на кухню. И только там глянула на обложку... с эльфом! Да чтоб их всех! Раздосадовано вернув обратно книжку, взяла учебник и тетради — лучше повторит что-то на завтра. Как же этот ушастый действует на нее! — она вдруг успокоилась и смешливо фыркнула, — положительно! Вряд ли без него ее руки потянулись бы сейчас к учебнику, — села бы за ноутбук бездельничать или читать бы завалилась на диван.
Глава 3. Человеческий мир
Как бы ни ругалась Оля накануне со своим гостем, а наутро отпускала его "в свободное плаванье" с тяжелым сердцем. Вскочив ни свет ни заря она во что бы то ни стало вознамерилась выйти из дома пораньше, собираясь проводить его до Арбатской и показать расположение улицы. В душе трепыхалось беспокойство, разум подкидывал кучу теоретических бедствий, способных приключиться с одиноко гуляющим нелюдем, а практичность в который раз жалела об отсутствии денег. И вот, ежась на недружественном утреннем ветру, порошащим волосы мелкой ледяной крупкой и норовящем то сыпануть ее за шиворот, то кинуть в глаза, девушка никак не могла развернуться и оставить эльфа одного.
— Купить бы тебе телефон, чтобы я не волновалась! — расстроенно теребила она кисточки строгого серого шарфа, — единственного предмета ее гардероба, который он соблаговолил надеть.
— Потом купим, если нужно будет! — легкомысленно отмахнулся от нее он, отбирая бахрому и разглаживая ее поверх иллюзорного пальто. — Я помню твой номер, ребенок! Эти устройства есть практически у всех, если мне нужно будет, я позвоню!
— Это если тебе нужно будет! А я тоже волнуюсь! И вдруг я опаздывать буду! — вздохнула, оглядывая его напоследок, и пробурчала под нос, — и кто тут еще ребенок!
— Иди уже, если не собираешься со мной гулять! Станцию, где встречаемся, я запомнил, буду отслеживать тебя по маячку и узнаю, когда ты спустишься в метро.
— Удобно, — оценила она, — везет тебе! Хотя был бы у тебя мобильный, я бы тоже могла тебя отслеживать по карте!
— Да? — нехорошо сощурился он, — так у вас тотальный контроль? Плохо, но тогда тем более незачем мне его покупать, лишний раз следить тут.
— Не, кому мы нужны, контролировать нас!
— Как сказать, возможность контроля — большой соблазн. Ты сильно за меня волнуешься? — уточнил он, в очередной раз перехватывая ее пальцы около несчастного шарфа.
— То есть? Сильно... — зависла она, прислушиваясь к себе, — а, ты имеешь в виду, ощущаю ли заклинание?
— Да. Оно точнее выявляет опасность, даже когда ты ее не осознаешь. Так что?
— Нет, не работает, это мне воображения не хватает представить, как ты "не будешь обращать на себя внимания"... а то ведь и красивый, и богатая одежда, и иностранец же явно...
— Отводом глаз, конечно. Иди, ты же торопилась, — он независимо развернулся и пошагал, будто потек к подземному переходу.
— Ага, — махнула она рукой ему в спину и, заставив себя отвернуться, нырнула в двери метро.
И все же ей было как-то неспокойно, будто собственного ребенка первый раз отпустила одного в школу. Полночи проломав голову, ничего умнее, как предложить гостю прогуляться по Арбату, она не придумала. "В конце концов, улица пешеходная, магазинчиков много, чтобы зайти погреться, если замерзнет. Да и не стыдно, все ж таки парадная улица, лицо города, можно сказать", — утешала она себя и все равно волновалась — как он там будет один, не обидит ли кто. "Ладно, обидеть такого сложно, билет на метро у него есть, деньги какие-то — тоже, главное, чтобы не потерялся" — буквально молилась про себя девушка: "А то ишь, маячок у него. А что я волнуюсь, это ему, конечно, не важно!"
...
Первым, на что наткнулся взгляд вылетевшей через полчаса из метро девушки, оказалась знакомая худощавая фигура одногруппника Леньки, ездившего из пригорода на какой-то слишком ранней электричке и стабильно приходящего первым. В толпящемся на переходе народе он невольно привлекал внимание и заставил ее задуматься. "Так, стоп!" — догнала ее умная мысль о том, что появиться так рано — значит познать силу женского любопытства во всей его красе и, главное, разнообразии.
Устройся она даже в самом дальнем углу, — непременно кто-то подсядет и все три часа ей придется рассказывать сказки, вряд ли эти "суккубы" согласятся потерпеть до перемены. А еще и преподша злопамятная, так светиться на ее занятиях совсем не хотелось... "Надо где-то заныкаться, прийти перед самым началом и забраться подальше" — определилась она. Девушка невольно замедлила шаг — заходить по дороге было решительно некуда. На полчасика в "Шоколадницу" не в удовольствие и дорого, да и наверняка еще потом с нелюдем придется где-то тратиться, а деньги и так улетали в трубу с космической скоростью. "Ну... можно зайти в аптеку... хоть платочки купить или... леденцы какие" — вялый шаг сменился на бодрый, а озабоченный взгляд — на целеустремленный и оптимистичный, она уже перебирала варианты леденцов, старательно прячась за этой суетой от мыслей "что же ей все-таки врать об эльфе".
Сверившись с часами на мобильнике и запихнув в карман сумки остатки лакричных леденцов, девушка бегом пересекла последнюю зебру и уже взбежала по ступенькам альма-матер, когда ее остановил окрик в спину:
— Эй, ты! Тихомирова, кажется? — в развязном прокуренном голосе вопроса не было. Девушка медленно обернулась, прекрасно представляя, что увидит, и внутренне сжимаясь, будто готовилась к удару.
— Кивни, что ли, ради разнообразия. А, впрочем, ладно. Что с вас, забитых дурищ взять, — к ней размашистой "модельной" походкой уверенно подходила "Эльвира — повелительница тьмы" во плоти. У Оли мелькнула мысль, что эта яркая девушка, не признающая полутонов и именуемая по ведомости Наташей, может вполне оказаться не человеком. Уж слишком резким выглядел контраст черной гривы волос, подведенных глаз и кожаного траурного же цвета костюма с ярко-красными губами, ногтями и сапогами на невероятном каблуке.
— Как же с вами общаться-то, убогими, а? Если вы все время в ступоре, — она хамски приподняла ее лицо под подбородок одним пальцем и демонстративно пощелкала когтями перед глазами. Костяной звук проскребся в уши, Оля неприязненно дернула головой, соскальзывая с царапнувшего кожу ногтя и, слегка отступая к двери, спросила:
— Что? Я тороплюсь, — идея, зачем она могла понадобиться ни разу ранее не обращавшей на нее внимания Эве, у нее была всего одна и никак не радостная.
— Ну коне-е-ечно-о-о-о, теперь мы такие гордые и все из себя занятые! Короче, деточка. Чтобы на вечеринке у Маринки вашей твой родственничек был с тобой. Посмотреть хочу. Понятно?
— Понятно. Только он свободный э-э-э... человек, захочет — придет.
— Пусть захочет. Уж постарайся. Поверь, тебе же будет лучше. Тем более, что он согласился. Не хорошо таким нежным девочкам и мальчикам изменять, — пошловато подмигнула она, — своему слову. Буду ждать. Лучше не пытайся дергаться, — и подтолкнула ее пальцем в грудь.
Судорожно шагнув назад и едва не упав, Оля развернулась, через силу выпрямила спину и вошла в холл. Правда, глянув на часы, тут же отодвинула всякие мысли о субботе подальше — она почти опоздала! Вбежав в аудиторию за полминуты до лекции и обнаружив преподавателя на месте, она прижалась к стенке и, просканировав оживившуюся группу, с облегченным выдохом увидела машущего ей Лешку, сидящего с краю "мужского камчатского коллектива".
Пискнув на всякий случай "извините" в сторону учительского стола, она все так же по стеночке просочилась к подвинувшемуся парню, пустившего ее притулиться в угол.
— Привет, трусишка! Боишься? — смешливо сощурился спаситель, — а еще звезда сезона!
