В голове Александра стоял сплошной гул, словно кто-то от души саданул по медному колоколу порождая оглушительный звон, который вот-вот разорвет череп. Саднило спину и живот.

Хлопнули двери стоящего рядом автомобиля, неизвестный наклонился над Александром. Во тьме он различал только белый овал лица, короткую стрижку и провал тонких губ.

— Жить хочешь? — спросил неизвестный. Голос его не походил на грубые голоса 'шкафов'. В отличие от них в нем чувствовалось сила привыкшего к беспрекословному повиновению человека и неплохое образование. Глаза смотрели холодно, словно принадлежали не человеку, а рептилии. Александр плюнул на землю кровь.

— Хочешь, я знаю, — казалось, что говоривший ехидно улыбнулся, но когда он продолжил, в голосе появились стальные нотки, — тогда запомни, чтобы тебя больше возле Ольги я не видел, иначе убьем!

Александр упорно молчал, с ветки на лоб упала капелька, поползла по скуле, щеке и пропала в земле.

Неизвестный выпрямился:

— Упрямый, — произнес вроде даже с одобрением, — Ладно я тебя предупредил. Все, пошли.

Хлопнула, открываясь, дверь автомобиля. Пострадавший 'шкаф' подбежал к Александру и с руганью от души пнул полубесчувственное тело.

— Я сказал поехали! — рявкнул начальник нападавших. Глухо бормоча нечто матерное под нос, 'шкаф' подчинился. Грохнула, дверь, загудел мотор, послышался звук отъезжающей машины.

Через пару минут Александр заворочился. Опираясь о бетонную, шершавую стену дома, поднялся на ноги. Кровь тяжело бухала в висках. Мучительно ныли ребра, отдаваясь тупой болью в голове. 'Наверное, поломали пару'. Замутило, он согнулся в приступе бурной рвоты. Наконец, полегчало. Вытерев губы тыльной стороной ладони, прислушался к окружающей ночи. Мертвая тишина, ночь, ветер прилег на крыше, перестав колыхать ветвями деревьев и кустов. На земле сверкали в лунном свете вырванные с корнем пуговицы.

Скрипнула, открываясь, дверь подъезда. На лестнице темно, хоть глаз выколи. Нога нащупала ступеньки, потихоньку, опираясь рукой о стенку, поднялся на второй этаж. Там стало немного посветлее, блеснул номер квартиры — тридцать шесть. Позвонил в дверь и облегченно выдохнул про себя — наконец то дома. Долго не открывали, пока наконец в дверном проеме показался сосед-летчик с зажженным фонариком в руке. Узкий и болезненно-яркий конус света вырвал из тьмы, закрывающегося ладонью Александра, его окровавленную физиономию и форму, всю в грязи. Глаза 'летуна' удивленно округлились, рот открылся, словно у выброшенного на берег карпа.

Александр повернул голову. Болели бока, фингал под глазом, но еще горячее боли был стыд. Его как мальчишку избили, порвали форму. Унизили...

— Это кто так тебя отметелил? — голос приятеля дрогнул.

— Убери свет, — глухо произнес Александр. Когда 'летун' поспешно опустил фонарик, он немного помедлил, потом с видимой неохотой в голосе, слабо махнув рукой в сторону подъезда:

— Там... какие-то уроды.

Приятель прищурился, взгляд стал острым и цепким, губы отвердели. Теперь перед Александром стоял не старый приятель, но боец, готовый на пощечину ответить беспощадным хуком.

— Пошли, — произнес решительным тоном и, осторожно подхватив Александра под руку, отвел в ванную и включил воду.

— Сможешь сам умыться?

— Да, — кивнул Александр, новый приступ боли взорвался в голове.

Через минуту дверь в подъезде громыхнула, Сергей, с пистолетом в одной руке и включенным фонариком в другой, выскочил из подъезда. В отличие от пехоты-матушки, 'летунов' еще на прошлой неделе вооружили личным оружием. Тишина, нарушаемая лишь воющим в ветвях ветром, прохладно, даже холодно. Доносится кошачье мяуканье — весна, коты призывают невест. В двух шагах ничего не видно, тьму рассеивают лишь маленький серп равнодушной луны. Ни следа нападавших, лишь кровавое пятно и следы рвоты сбоку от дверей. Пару минут Сергей настороженно оглядывался по сторонам, луч фонарика хаотично метался, на миг выхватывая из тьмы то фрагмент асфальта, то серый бетонный угол дома, то мечущиеся на ветру покрытые нежной, свежей листвой ветви берез.

— Козлы, — с чувством произнес молодой человек, закрывая дверь подъезда.

* * *

В комнате постепенно светлело. Иван Савелович выплыл из мутных пучин сна, глаза открылись и близоруко моргнули. Взгляд упал на пустующую половину дивана, где до ранения спала его голубушка, лицо болезненно сморщилось. Ноющая болью вновь полоснула по сердцу. После ранения жены время словно повернуло вспять, в юность. Законная супруга вновь стало для Иван Савеловича не чертовой бабой, а голубушкой. Операция прошла благополучно и, слава богу, и она выздоравливала. Вчера вечером он приезжал к ней в железнодорожную больницу. Увидится в реанимацию не пустили, но удалось переговорил со строгой, но, сразу видно, знающей дело заведующей хирургическим отделением. Врач обещала, что все с женой будет хорошо. А еще его хвалила, дескать, он молодец, что быстро доставил жену в больницу.

'Цок, цок, цок' — заклацали по полу когти домашнего любимца: дворняги по кличке: Жук. Собака подошла к дивану, хвостик бешено завилял. Не забудь! Меня нужно вывести на прогулку!

Старик поднялся с возмущенно скрипнувшего дивана. Наклонившись, потрепал по холке пса, шершавый язык лизнул руку.

Тяжелая штора отлетела в сторону. Над горизонтом поднималось солнце, лучи ласково коснулись лица. Мир просыпался. На листьях деревьев и траве бесценными алмазами мерцала роса, высокое, безоблачное небо обещает погожий денек. Настроение как-то само собой улучшилось. Вдалеке, на таком расстоянии, что немалый воздушный аппарат казался не больше мухи, беззвучно нарезал круги мотодельтаплан. Уже неделю как с аэродрома ежедневно взлетала на патрулирование границ парочка сверхлегких аппаратов. Время от времени они вылетали для разведки сопредельной территории, подолгу кружась над ближайшими стоянками туземцев и удобными для подхода кочевых орд к городу местами.

Час полета современного вертолета стоил дорого, да и запчастей для ремонта вместе с авиационным топливом на складах не так много, как хотелось, так что было очевидно: как не экономь моторесурсы, но в лучшем случае через пару лет город останется без авиации двадцать первого века. Выход нашли почти сразу. Мотодельтаплан — далеко не космический корабль 'Буран'. Летающую самоделку несложно изготовить даже в обыкновенном гараже, было бы из чего и были бы преданные малой авиации энтузиасты. Уже через неделю после Переноса первый мотодельтаплан, сердцем его послужил низкооборотный четырехтактный двигатель с воздушным охлаждением от мотоцикла 'Урал', протарахтел в городском небе. В формирующийся отряд малой авиации пошли молодые летчики из вертолетного отряда, не желающие через пару лет расставаться с небом. А окрыленный успехом коллектив самодельщиков принялся строить более серьезные аппараты. Благо в технической библиотеке вертолетного отряда нашлись чертежи 'старых' самолетов, авиационные справочники и учебные пособия, а в городе — автомобильные двигатели мощностью от 100 квт и выше и дюраль для основных силовых элементов. В планах были самолеты, а точнее гидросамолеты, с двумя двигателями, способные летать долго и надежно, не нуждаться во взлетной полосе и нести серьезную бомбовую нагрузку.

Иван Савелович поднялся, из полуоткрытой форточки пахнуло утренней свежестью и цветущей сиренью, он начал торопливо одеваться. 'Наконец долгожданная весна, а не мокрое и холодное недоразумение. Быстренько выведу собаку и на рыбалку. Сейчас самый клев!'

С удочкой в одной руке и ведром в другой, Иван Савелович толкнул ногой дверь подъезда, протиснулся боком на улицу и зажмурился от лучей едва приподнявшегося над пятиэтажками солнца, зеленая трава пестрела на газонах. Дон-дон-дон-дон! — сорвавшись с колокольни, хрустальный звон залил город, пронесся над коробками пятиэтажек и затих над речными просторами. Звонили к заутрене. Птички щебечут, стараются. Вздохнул всей грудью — а славное утро! Грустных мыслей как не бывало — все будет хорошо, доктора вылечат голубушку и заживет он с ней лучше прежнего. На деревянной скамейке у подъезда в расслабленной, даже несколько вальяжной позе расположился сосед из квартиры напротив — энергичный пузан в спортивных штанах и линялой майке на пару лет постарше: Юрий Александрович. В тонких, линялых губах дымилась сигарета. Человек он был основательный: квартира, машина, гараж и садовый участок с времянкой, словом, все как положено. Особенно он гордился тем, что полжизни проработал сварщиком высшего — шестого разряда на моторном заводе, где он славился качеством шва и веселым нравом. Работал бы и дальше, но подвело здоровье. После инсульта он вышел по болезни на пенсию. С тех пор речь окончательно так и не восстановилась и при разговоре он заикался, особенно сильно, когда волновался. Впрочем, это не мешало ему, словно проклятому, пахать в саду и вести активную жизнь.

— О! мой друг. П-привет С-савелыч! — расплылся в улыбке сосед, подвигал пальцами, словно разминая их и протянул черную от въевшейся смазки, обветренную и жесткую, как деревяшка, руку, — И еще с пустым ведром! Не хорошо. Этна... неприятность будет!

— Сейчас пустое, вернусь полное будет, на рыбалку иду, — пожимая руку и улыбаясь в ответ, произнес Иван Савелович.

— З-значит, — оживился сосед, — правда, что рыба прет со страшной силой?

— Говорят... вот, хочу ушицы жене привести. Так что приходи на ужин — угощу!

— О! — потер ладони сосед, — это дело! У м-меня еще и б-бутылочка самогоночки есть. В-взять? — произнес, слегка наклоняясь к собеседнику.

Иван Савелович задумчиво почесал затылок, потом пожал плечами:

— А давай! Выпьем за здоровье супруги, чтобы врачи ее быстрее на ноги поставили!

— Покурим? — спросил Юрий Александрович, доставая пачку и засовывая сигарету в рот, но свои не предложил.

Хотя курил Иван Савелович редко, но от вида аппетитно пускающего дым соседа во рту появилась тягучая слюна и отчаянно захотелось курнуть. В кармане еще полпачки осталось до конца недели, так почему не покурить?

— А давай!

Аккуратно обтер скамейку от росы вытащенным из кармана платком, пристроился рядом. Раскурил сигарету от поднесенной соседом спиртовой зажигалки.

— Сам то, чего куришь? Тебе же нельзя!

— З-закуришь тут, — невесело хохотнул сосед, — когда знамя части спи... Хоть т-ты не начинай! А то моя к-как увидит курево, ну сущая змея. Так и ш-шипит. Ну вык-курю я единственную сигарету в день и чего? Одна осталась радость — выпить да пок-курить. И той, сволочи, л-лишают! По карточкам — пачка р-раз в неделю, — он с досадою махнул рукой, — Ч-честное слово, знал бы, что такие времена наступят, накупил бы запасец.

Он задумался, аккуратно пуская ароматные струйки сигаретного дыма в небо, и добавил мечтательно:

— К-короче, еще и п-пару мешков муки прикупил бы. И тебе не помешало бы... Уж я редко говорю, да метко. Мое слово, верное! Да г-где сейчас их возьмешь?

— А что, неужели мешок муки, который ты до Переноса купил, кончился? Ты же вроде тогда еще мешок соли притащил? — Иван Савелович слегка усмехнулся.

— А толку? Надолго ли хватит? — загорячился сосед, жестикулируя двумя руками и заикаясь больше обычного, — з-зато еще почти п-полный мешок с-соли остался! М-мы с женой так соль любим, — коротко хохотнул, вспоминая, как однажды жена ответила на вопрос, зачем купила целый мешок соли. Он поднял на собеседника выцветшие глаза, угадывая, какое впечатление произвел рассказ.

Иван Савелович хмыкнул слегка насмешливо и посмотрел на часы, стрелки замерли на пяти тридцати утра.

— А ты что так рано проснулся? — спросил он.

— А! — отмахнулся сосед, — т-ты знаешь, что дома не курю, а к утру уши опухли и не спалось, вот и в-вышел на улицу. А н-начальнички сигареты и не думают экономить, — закончил с неожиданной злостью, — карточки лишь для быдла! Это т-тебе повезло, получил карточки и на себя, и д-двойной паек на жену.

Сосед любит пошутить, но такие шутки пахнут слишком плохо. Иван Савелович молча и пристально посмотрел в глаза собеседнику, а тот, сообразив, что сболтнул лишнее, крякнул. Слегка дрогнул лицом и состроил такую гримасу, что сердиться на него было решительно невозможно.

— Ну ты же знаешь, что я д-дурак? У меня д-даже справка есть. И-извини, — произнес виноватым тоном, коротко и невесело хохотнул, ладонь прикоснулась к локтю собеседника.

Несмотря на заикание, после выхода на пенсию он неплохо освоил интернет и вовсю пользовался довольно сложными дизайнерскими программами, так что дураком его назвать было нельзя. Вот бестактно-наглым — безусловно.

— Ладно! — досадливо махнул рукой Иван Савелович. — Проехали!

Откуда-то издали послышался нарастающий рев мотора, из-за угла дома выскочила блестящая коробка внедорожника 'Range Rover', с ревом проскочила мимо подъезда, резанув взгляд отсутствием ставшей уже привычной нашлепки газогенератора. За тонированным окном мелькнуло безразличное лицо хозяина жизни.

— С-ссмотри, мать его! — задохнулся от возмущения сосед, вздымая кулаки к небу. — Ни для кого солярки нет, а для некоторых находится! Мать его поперек жопы ети. Вот почему м-моя машина должна стоять в гараже, потому что э-эк-кономим, а эти рассекают по городу? З-знаешь, чья это машина?

— Нет, — провожая внимательным взглядом автомобиль, покачал головой Иван Савелович, затем посмотрел на собеседника, на лице которого полыхала смесь недоумения и озлобленности.

— Романова! — словно выплюнул фамилию собеседник, матерно выругался сквозь зубы, заговорил веско и зло, — король жизни, мать его, а еще м-миллионер и депутат, магазин Россия, — он махнул рукой в сторону центра города, — его и еще куча магазинов. Это т-только у нас плохо, а у него всегда все прекрасно!

Иван Савелович досадливо поморщился и запоздало подумал, что зря остановился покурить с соседом, пунктик у того по отношению к начальству был конкретный.

— Ну а что ты предлагаешь? — произнес, неторопливо затягиваясь и стараясь, чтобы не обломился длинный столбик пепла. Он добился своего, пепел не упал, — Может, сбежать к кочевникам?

— Да н-нет, — сосед слегка изменился в лице, пятерня почесала небритую щеку, — Я чо, дурак? К-короче с ж-женой смотрели по телеку про наших, попавших к ним в рабство, д-да не приведи господь.

— Тогда куда, на Русь?

Сосед отрицательно замотал головой. Пару дней тому назад весь вечер по телевизору показывали историков. Они рассказывали о жизни на Руси в эпоху Петра 1. Картина вырисовывалась далеко не радостная. Попаданцы одеты в необычные одежды, на русском семнадцатого века не говорят, привычных для той эпохи документов, оружия и денег нет, православных молитв не знают. Значит примут даже не за бродяг или беглых холопов, а за заграничных шпионов или колдунов. Сожгут посланцев диавола или схватят и станут пытать, пока не признаются в чем угодно. Средневековье только что закончилось, ничего не поделаешь, темен народ.... Зато порадовали рассказы о геологии родного края. Урал богат неоткрытыми еще в семнадцатом веке месторождениями, одна Магнитка даст городу высококачественной железной руды в избытке, есть цветные и полиметаллические — всем богаты родные места, даже алмазы и драгоценные металлы лежат в уральской земле.