Идентификация василиска

21

На казнь его вытащили с первыми лучами солнца. Куширо, несмотря на слепоту, оказался идеальным стражем. Он бдил, пресекая любое самое тихое движение Борна, а на попытку напасть, продемонстрировал, что даже слепой сможет с легкостью противостоять связанному пленнику.

Он не знал, что случилось с Кагеру и Обору, и это выедало ему внутренности. Джейсон не стал ничего спрашивать у Куширо, да и тот бы сказал, будь ему это приказано. Все, что Борн сейчас знал — они живы, иначе бы рядом с головой Хёмы упала бы и голова Кагеру. Удалось ли им бежать, или же они были захвачены? Как Ига нашли их лагерь? Джейсон мог поклясться, что даже самый лучший следопыт не смог бы найти их следов в опавшей листве. Но тем не менее, материальное подтверждение сделанной ими ошибки всю ночь пролежало напротив него.

Страхи, сомнения, боль — все это заставило его непроизвольно отстраниться от своего состояния, став бездушным наблюдателем происходящего. Борн расслабился, наслаждаясь свежим воздухом и утренней прохладой. Кажется он начал понимать этих японцев, пишущих перед смертью стихи. Близкая неотвратимость гибели и момент тишины, единения с природой. Из праха вышел и во прах вернешься. Впрочем, люди Ига не собирались резать его как барана — путы упали на землю, и Борн, кривясь от тысяч иголок разом вонзившихся в конечности, поднялся с колен, сбрасывая закрывавшую глаза ткань.

Широкий двор, высокий забор, ворота с башенками, покрытыми черепицей. На помосте перед ним разместилась группа богато одетых людей, бесстрасстно наблюдающих за происходящим. Преступники с которыми он делил камеру дожидались своей очереди в сторонке, под неусыпным присмотром группы самураев. Двух из стоящих рядом он знал: приведший его из камеры Куширо, и Якушиджи Тензен, который оказался живее всех живых. Что же, по крайней мере эта часть 'воспоминаний' была истинной — он действительно сражался с ним накануне, и почти победил, но в таких делах почти не считается.

Человек во главе делегации на помосте был довольно молод, хотя синяки под глазами говорили или о тяжелой работе, или о беспутной жизни и, судя по глубине поклона с которым Тензен обратился к нему, являлся очень важной шишкой:

— Господин Хаттори Ханзо Масанари, прошу засвидетельствовать бой между мной Якушиджи Тензеном из Цубагакуре, Куширо Чикумо из Цубагакуре с одной стороны и Генноске Кога из Манзидани с другой, — Вот оно. Даже если бы он и владел своей техникой, один из бойцов будет слепым, а второй — бессмертным. Тело после ночи в темнице затекло, а рана на руке пусть и не воспалилась, но тем не менее не давала полноценно пользоваться клинком. Больше преимущества люди Ига могли бы получить только если Генноске был бы связан по рукам и ногам.

Борн сжал челюсти — казнь не отменялась, только откладывалась до того момента, пока его руки не выпустят меч.

— Не сегодня, — прошептал он, — не сегодня.

Под ноги ему упал клинок, брошенный одним из свиты господина Хаттори. Борн поднял его и стряхнул ножны. Дрянная сталь, впрочем, хорошей на островах все равно не сыщешь.

— Приступим? — он улыбнулся, глядя как его противники расходятся: Куширо неуверенно как новорожденный теленок, а Тензен мягко подобно сытому коту.

— Стойте, стойте!!! — Появившийся как будто бы из стены господин был полной противоположностью господину Хаттори. Полный и разукрашенный как петух, он показался Борну психоделическим колобком из кислотной версии 'Алисы в стране Чудес'. — Прошу прощения, но необходимо сначала совершить правосудие, чтобы не отвлекать жителей от работ более необходимого!

Немая сцена продлилась недолго. Насколько Борн мог судить, такое поведение было из ряда вон выходящим, возмутительным, противоестественным для помешанных на уважении и ритуалах японцев, но разбираться в подоплеке не было ни возможности, ни желания. После короткой паузы Хаттори кивнул, и к воротам потащили двоих преступников.

Собравшаяся за решеткой толпа переговаривалась, но до Джейсона доносился только хаотичный шум людских голосов. Колобок понял руку, заставив смотрящих утихнуть, и начал зачитывать преступления стоящей перед ним парочки. Ветер относил его голос в сторону, не давая различить отдельные слова. Наконец он замолк, и одновременно словно избавившись от источника раздражения затих ветер.

— Лучше жить стоя, чем умереть на коленях! — афоризм выданный рыжим в ответ можно было отливать в бронзе, и Борн подписался бы под каждым словом. Над головами незадачливых преступников взлетели мечи, самураи, ставшие палачами, вопросительно уставились на колобка, ожидая команды. Пригибающие пленников к земле стражники отодвинулись, что оказалось для них фатальной ошибкой.

Рыжий словно взорвался. Это было быстрое бескомпромиссное избиение, и Борн не мог не отметить грацию и эффективность бойца. Вот одна катана с жалобным стоном ломается от удара деревянной сандалии, другая рыбкой вылетает из рук держащего ее самурая и втыкается в землю, а на ошеломленных стражников сыплется град ударов ногами, заставляя на секунду раздаться в стороны. Так и не освободившийся от пут на запястьев боец вырывается из окружения, отвлекая на себя внимание, пока второй осужденный пытается перерезать упавшим на землю клинком веревки.

Шиноби Ига не стали ждать: начавшаяся свалка послужила для них сигналом к началу боя. Борн ушел от удара меча, но не смог контратаковать: техника Куширо — ревущий как циркулярная пила смерч — снесла бы ему голову, останься Джейсон на месте. Отвод меча Тензена превратился в отступление — противники оказались на расстоянии, и Борн сдвинулся в сторону, так чтобы между ним и Тензеном оказался Куширо.

Слепой шиноби теперь оказался скорее помехой: будучи дезориентированным шумом начавшейся драки он не знал где находится его противник, не был способен направить свою технику и перекрывал вектор атаки Тензена. На секунду все трое замерли в неустойчивом равновесии, напряженные взгляды скрестились на Куширо. Тот неуверенно повернулся, выписывая петли клинком, и ощерив зубы нанес удар в воздух.

— Слева! — скомандовал ему Тензен, и Куширо, проведя дугу клинком, нацелился на Борна. Его лицо исказилось, прикрытое поднесенной ладонью, и еще один визжащий на пределе слышимости вихрь вылетел из его рта.

Борн пригнулся, пропуская над собой ставший бритвенно острым воздух, и чуть было не лишился головы под ударом Тензена. Он успел отвести удар в последнюю секунду, чувствуя как пронесшееся в миллиметрах от затылка лезвие обдало его воздушной волной.

Не поднимаясь он перетек вперед, подбивая колено Тензена, спиной чувствуя как в легких Куширо зарождается следующий вихрь . Противник Борна потерял равновесие, и клинок Джейсона с коротким хрустом погрузился в его тело. Глаза Тензена распахнулись, он хрипло втянул воздух не в силах издать и звука, на губах запузырилась кровь.

Приближающийся визг предупредил об опасности, и, выпустив меч из рук, Борн прикрылся телом смертельно раненого шиноби Ига. Вихрь вошел в спину Тензена, расплескав кровь, осколки кости и ошметки внутренностей. Сила удара бросила Джейсона на землю, вышибив из него воздух, затылок встретился с землей на мгновение скрыв окружающее в фиолетовой вспышке, и Борн почувствовал как сознание ускользает, проваливается в темную бездонную яму.

Он потряс головой, пытаясь оттолкнуть поглощающую его темную муть, он должен выжить, чтобы выжить он должен сражаться, он не может, не имеет права терять сознание сейчас. Тьма звала, манила тишиной и спокойствием, погружением в ничто, но он, стиснув зубы, отбросил ее от себя. Тело, начавшего приходить в себя Тензена, было неожиданно тяжелым, но Борн смог столкнуть его с себя. Ладонь сжала рукоять клинка — оружие господина Тензена было значительно лучше той поделки, что от своих щедрот вручил Ханзо Масанари.

— Вот и все, — пробормотал Борн. Вся эпопея с неудавшейся разведкой, ловушкой Ига, насилием и болью последних дней промелькнула перед его глазами. Ни ярости, ни ненависти, несмотря на то, что этот человек сделал с Кагеру не было. Просто препятствие на пути к свободе, которое необходимо устранить.

Убить бессмертного оказалось на удивление просто. Бритвенно-острое лезвие рассекло шею одним ударом, и, намотав длинные волосы Тензена на кулак, Борн устремился к стене.

Он не добежал буквально несколько шагов, и был уже готов взвиться в прыжке, когда самое прекрасное зрелище, которое Борн когда-либо видел в жизни приковало его к месту. Огненные бабочки, сплетаясь в восхитительном танце, кружили перед ним, заставляя взгляд отслеживать каждое воздушное па. Джейсон понимал, что находится в смертельной опасности, слышал как, повинуясь приказам какой-то визгливой женщины, к нему разворачивается Куширо, готовясь поразить его своим вихрем, но не мог ничего сделать. Танец захватил его, стал самым важным в его жизни, и Джейсон понимал, что если пропустит хоть одно движение, то навсегда пожалеет об этом.

Раздавшийся выстрел нарушил магию. Прекрасные радужные создания исчезли как будто их и не было, и наваждение пропало. Звук приближающегося вихря заставил Борна обернуться и краем глаза поймал силуэт девушки с развороченной грудью, оседающей на землю. 'Хотаруби,'— всплыло в голове имя: 'похоже на свое несчастье она пошла на поправку.'

Маленькое торнадо было в двух шагах, и Джейсон прекрасно помнил, что оно может сотворить с хрупкой плотью. Времени уклониться уже не оставалось, и в попытке отсрочить неизбежное он закрылся рукой, глядя на расползающееся облачко дыма на стене. 'Стреляли оттуда,' — пронеслось в голове бессмысленное наблюдение. В последней попытке выжить он изогнулся, уже чувствуя бритвенное дыхание воздуха на своей коже.

Душ из кровавой кашицы оказался для него неожиданностью. Борн сначала с недоумением посмотрел на спутанные окровавленные волосы, зажатые в кулаке, а потом рассмеялся безумным смехом.

От головы Тензена осталось немного — часть содержимого покрыла Джейсона с ног до головы, часть впитывалась в пыль на земле, какие то ошметки валялись под ногами и было очевидно, что потребуется божественное вмешательство, чтобы восстановить подобный ущерб.

Борн быстро огляделся: пара бывших пленников откровенно забавлялась с неуклюжими на их фоне самураями, собравшиеся на помосте переглядывались, не зная, должны ли они вступить в схватку и обуздать преступников, а слепой шиноби, осторожно ступая, направлялся к нему, готовя еще один удар техникой.

Под ноги Куширо упала граната, или что-то очень похожее. Небольшой керамический горшочек искрил фитилем, и Джейсон совершенно не собирался выяснять его содержимое. Кошкой взлетев на стену, он перекатился через гребень и побежал к тому месту, где в расползающемся пороховом дыму как ему показалось мелькнуло кимоно Кагеру.

За спиной ухнуло, зашлось воем перемежаемым частыми разрывами. Борн обернулся, и вылетевшие из покинутого им двора фейерверки окрасившие небо тысячами звезд, заставив его хихикнуть: 'Каждый день как праздник, каждый долбанный день'.

Cтреляла действительно Кагеру. Шатающаяся с безумным взглядом, она соскользнула со ската крыши, когда Борн подошел поближе.

— Ружье, — шепнула она на ему ухо, — Я не смогла забрать его.

— Это неважно, — ответил Джейсон, незаметно для окружающих подставляя плечо, — главное держись, надо выбираться.

Они затерялись в броуновском движении людей бегущих прочь от неразберихи, или же спешащих увидеть происшествие. Борн поразился как много людей вмещал в себя такой маленький городок, казалось людской реке не будет конца. Он, прикрывая Кагеру, раздвигал толпу, стремясь как можно вырваться из этой ловушки.

— Что произошло? — спросил он, когда суматоха центральной улицы осталась позади.

— Проклятый сокол Ига, они нашли нас изза чертовой птицы! — Борн посмотрел в глаза Кагеру, глубокие тени, морщины, закушенная до крови губа: минувшая ночь тяжело далась ей, — он вывел на нас охотников, видимо сокола послали вернуться к хозяйке, вот он и нашел Обору. А вместе с нею и нас!

— Обору? Где она?

Губы Кагеру исказились в злой гримасе. Она попыталась сказать что-то едкое, но сдержала себя, спокойно ответив:

— Сдалась.

22

Кому принадлежало святилище, спрятанное на берегу ледяной горной реки, можно было и не спрашивать. Сам храм — легковесный сарай из потемневшего от времени бамбука — содержал в себе только обросшую патиной статую печально смотревшего перед собой Будды и был полностью лишен какой либо примечательности. Интересное располагалось в ямах, укрытое в влагонепроницаемых мешках, в ветвях деревьев, даже под камнями усеивающим русло реки — шиноби Кога были весьма изобретательны в деле устройства тайников.

Борн, раздетый по пояс занимался земляными работами, стараясь чтобы результаты его труда, не бросались в глаза: около каждой ямки была подстелена ткань, на которую отсыпался грунт, пороховые шнуры закладывались в специально прокопанные бороздки, собранные в окресностях листья были готовы разместиться в художественном беспорядке, чтобы скрыть все следы.

Он остановился, вытер выступивший пот и посмотрел на Кагеру сидящую на веранде храма. Девушка, задумчиво положив голову на подтянутое к груди колено, наблюдала за его усилиями.

— Зачем нам это? — спросила наконец куноичи, — разве тебе есть дело до того, кто из наследников Токугава станет во главе. Пусть передерутся как голодные псы, пусть сражаются и строят козни — каждая их интрига обернется звоном монет в закормах скрытых деревень.

Было видно, что место повлияло на Кагеру — окружающие горы, шум реки, разбивающейся о тысячи камней, простота и спокойствие храма настроили ее на философский лад и придали речи высокий стиль.

— Ты удивишься. Что сделал Иэясу Токугава? — спросил Борн.

— Отменил перемирие и приказал десяти лучшим шиноби от каждой деревни сразиться друг с другом, защищая честь его наследников, — удивленно ответила Кагеру.

— Немного не так, он показал, что обладает властью. Возможностью убить безнаказанно, даже не действием, а словом. Теперь никто не оспорит его решения о наследнике, оно будет скреплено самой сильной печатью — безнаказанным убийством девятнадцати человек, добровольно принявших смерть. Это ... как черная магия: кровь, нарушение запрета на уничтожение себе подобных дает силу. И если мы ... испортим бегством этот ритуал, лишим мага его силы, то он похоронит неудачу под еще большей горой трупов.

Глаза Кагеру расширились, девушка вздохнула, понимая:

— Cкрытые деревни.

— Не сомневаюсь, что войска уже выдвинулись туда. Если что-то пойдет не так... Поэтому я не виню Обору — она сделала в итоге то, что должно. Я сделал огромную ошибку, когда увел ее с собой.

— Но она ее исправила, — Кагеру улыбнулась, — об этом я не подумала. Надеюсь, что они увидят только, то что должны увидеть. В Манзидани не осталось никого, о ком бы я жалела, или кого бы ждала, но все равно ... Ни один шиноби не сравнится в жестокости с господином Иэясу.

— Поэтому он и властитель империи.

Внутри Борна что-то шевельнулось, страх, предчувствие схватки, и он с новой силой принялся за работу, еще раз прокручивая в голове вчерашний рассказ Кагеру.