| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Сперва изобразив на лице напряжённую мыслительную деятельность, Кабаков затем решительно махнул рукой:
— Забирай!
Не, он не дурак — просто слабо информированный.
Уральские Изумрудные копи, это не один какой-то единый крупный рудник, находящий в одном месте. Это множество небольших шахт и неглубоких карьеров на огромной территории, многие из которых уже давно заброшены и затоплены.
Как уже рассказывал, при «ОПТБ-007» мной была создана служба, которая выискивает среди студентов самых способных ребятишек и трудоустраивает их на практику — которая по существующим законам, должна быть равной часам — проведённым в учебных аудиториях ВУЗов для изучения теории. Не будем обсуждать явный идиотизм такого порядка, скажу лишь, что для меня и моей промышленной корпорации — это оказалось очень полезным. Я мог через эту производственную практику выбирать лучших молодых специалистов, проверять их в деле и, затем устроить у себя большинство из них…
При обоюдном желании, конечно.
Так вот, несколько групп студентов-практикантов из геологических факультетов страны, все эти шахты и карьерчики хорошенько облазили-обследовали и привезли в Ульяновск весьма интересные образцы. Кроме нескольких видов минералов содержащих бериллий и крупных кристаллов рутила (той же, уже хорошо известной нам двуокиси титана), в отвалах Изумрудного прииска имелись литий, тантал, ниобий, рубидий, цезий, и даже самородный висмут.
Не надо говорить о важности таких редких и редкоземельных элементов, да? Или всё же надо?
Хорошо!
Литий, точнее его сульфат — это малогабаритные элементы питания и не только…
Тантал и ниобий — жаропрочные, коррозионностойкие стальные сплавы, высококачественные конденсаторы и постоянные магниты для электротехники, специальные стёкла…
Рубидий и цезий — качественная оптика, электронные лампы, фотоэлементы, катализаторы для химической промышленности…
Висмут — нержавеющие и специальные, так называемые «автоматные14» стали, термоэлектрические прибор, катализаторы для химической промышленности — в частности для крекинга нефти и, так далее.
Кроме того, в кварцевых же жилах ныне затопленного Артёмовского рудника, было обнаружено значительное количество такого минерала как «молебденит» — про который будет разговор отдельный и как-нибудь в другой раз.
Сразу должен признать, что содержание вышеперечисленных элементов в «некондиционных рудах» — довольно низко, по сравнению с другими месторождениями. Поэтому в начале 21-го века, когда на просторы постсоветского пространства пришёл рынок, большинство шахт и карьеров уральских Изумрудных копий было закрыто.
Например, в известном мне Ермаковском месторождении, расположено в 160 километрах к востоку от города Улан-Уде — содержание бериллия доходит до одного процента, что совершенно уникально.
Так даже это месторождение после 1991 года оказалось нерентабельным и, было заброшенно не выработав и половины разведанных запасов — дешевле было этот металл купить на мировом рынке!
Известны мне и другие, более богатые месторождения редкозёмов на Кольском полуострове, в Сибири и даже на территории Китая — ныне переживающего «Эпоху перемен», да такую бурную — что не приведи Маркс!
Однако, чтоб их начать разрабатывать, ещё надо разведать с точною хотя бы до сотен метров — чтобы начать копать шахту или карьер… Затем, подвести туда коммуникации, построить жильё для рабочих и специалистов, школы и магазины…
Проблем при этом возникнет — мама, не горюй!
А здесь уже всё почти готовое: знай только рагребай завалы отвалов — ищи минералы. В самом худшем случае, требуется лишь осушить шахту или открытый карьер — как в случае с молебденитом из Александровского рудника и возобновить добычу изумрудов для Кабакова.
Да и цена редкозёмов, добыча которых в мире ещё не приняла характер массовый — ныне изрядно кусается, даже для такого крутого перца, как я.
Так что для начала начнёт там, а потом посмотрим!
* * *
После моего более-менее подробного рассказа о своих планах по добыче и использованию редкозёмов на Изумрудных копях, Профессор Ипатьев заметно оживившись и даже энергично жестикулируя, что за ним не замечалось ранее:
— А ведь в этом случае я могу Вам хорошенько помочь, Серафим Фёдорович!
— И чем же именно, Владимир Николаевич?
— Во время моей последней поездки в Германию перед самым прошлым праздником Рождества, доктор Каро познакомил меня с одним молодым немцем по имени Михаэль… Немецкая его фамилия слишком длинная и я её не запомнил, хотя где-то у меня завалялась его визитная карточка.
— Этот, по виду энергичный и увлекающийся различными возможностями человек, во время войны сумел разбогатеть наладив извлечение из отбросов различных руд, дорогие и необходимые для военного снаряжения металлы, как то — вольфрам, молибден и прочие. Нужда немецкой промышленности в этих металлах была тогда очень велика и, потому, а также — благодаря умелой организации дела и приглашению опытных металлургов — ему удалось из бедного предпринимателя стать весьма богатым человеком, владельцем нескольких предприятий.
Червь сомнения меня точит:
— Вы уверенны, что он согласится поехать из цивилизованной Европы — не просто в дикую России, а к тому же в почти в Сибирь?
— Ну а почему бы и нет? Война закончилась, спрос на эти металлы в промышленности упал и, на рынке в свободной продаже в большом количестве появилось ранее стратегическое сырьё. Добывать их из отбросов стало невыгодным. Михаэль разорился, его специалисты оказались без работы, а оборудование распродается по цене простого металлического лома…
У меня ёкнуло на сердце: неужель и правда — на ловца и зверь бежит?
Не, так сказочно легко не бывает!
Как бы опровергая мои сомнения, профессор:
— …Он не просто так со мной познакомился через доктора Никодема Каро, а с целью подыскать ему вакансию в России.
— И что Вы ответили?
— Обещать не стал, но сказал, что попробую. Правда, из-за последних событий — всё как из головы вылетело.
С учащённым дыханием и пульсом, чуть ли не беря профессора за лацканы его европейского пиджака:
— Номер сотового, быстро!
Увидев недоумённо выпученные глаза, спохватился и быстро поправился:
— У Вас остались координаты этого «Михаэля»?
— Что? Ах, да… Его визитная карточка, я же сказал. Там адрес и номер телефона, по которому ему можно позвонить.
В Музее В.И. Ленина, в котором мы находились, имелся телефон — по которому можно было позвонить и за границу. Все же это вдова Вождя, имеющая многочисленные знакомства среди европейской интеллигенции, не забываем!
Соскакиваю и хватая его за рукав:
— Быстро звонить!
Тот, с силой вырвавшись:
— Вы с ума сошли, молодой человек! Два часа ночи.
Прихожу в себя и приложив руку к сердцу:
— Ах, да… Прошу простить меня, Владимир Николаевич. Если бы Вы знали, как заеб… Как задолб… Как я устал всё в одиночку тащить…
С насмешливым любопытством на меня глядя:
— Вполне Вас понимаю, Серафим Фёдорович! Сам неоднократно и почти что по такому же поводу, точно такое же чувствовал.
* * *
Однако, пора закругляться: больше чем мне удалось — мне с него не вытянуть. Будем считать, что миссия выполнена на пятьдесят процентов и разойдёмся, как в тумане корабли.
Всё же надо попробовать ещё раз на последок:
— Владимир Николаевич… Вы назвали мне, я надеюсь — достойных людей, но всё же руководителей отдельных филиалов корпорации «Россхимпром».
Руками делаю вид, что пытаюсь объять необъятное:
— А кто, по вашему мнению, может возглавить всё это целиком?
Тот, после довольно продолжительной паузы:
— Разве что Смилга.
— «Смилга»?! Да, это же — большевик-революционер?!
Сказать по правде, больше я ничего про эту личность не знал.
К моему удивлению, профессор горячо принялся его защищать и выдал целую речь:
— Ну и что? Среди большевиков тоже всякие попадаются! Ивар Тенисович — человек с хорошим образованием, отлично владеет речью и в своих действиях отличался решительностью и настойчивостью. Ему было тогда около 31-32 года, цветущего здоровья и с симпатичными чертами лица. Хотя Смилга безусловно является убежденным коммунистом, на меня он произвёл симпатичное впечатление своей прямотой и отсутствием боязни высказывать свои убеждения, хотя бы они шли в разрез с мнениями его товарищей по партии. Он, безусловно является сторонником НЭПа, предлагает отмену государственной монополии на внешнюю торговлю, поддерживает план соединения промышленности и торговли в один комиссариат…
Перебив, я:
— Всё это хорошо. Но какой будет из него хозяйственник?
— …Я считал тогда и сейчас считаю, что он выше всех остальных членов Президиума и что собственно ему надо было бы руководить ВСНХ СССР!
— Главой правительства?!
Вот это номер!
А я то как раз в очередной раз искал человека на должность Председателя Совнаркома Нижегородского края…
Это — очень удачно я сегодня «зашёл», даже если не удастся уговорить самого Ипатьева взяться за нашу химическую промышленность.
— Совершенно верно! В заседаниях Президиума я никогда не слыхал от него каких-либо нелепых предложений и, если иногда — не зная всех деталей дела, он делал возражения, то его всегда можно было убедить и склонить на свою сторону разумными доводами. Я не раз это испытывал на себе, в особенности в вопросе о возрождении коксобензоловой промышленности.
— Ну, хорошо… А чем уважаемый… Эээ…
— Ивар Тенисович. Он латыш по национальности и до войны занимал должность учителя в одном из учебных заведений Латвии, преподавая, насколько я помню, историю и русскую словесность.
— И чем ваш латыш занимается в данный момент? Согласится ли он переехать в Растяпино?
— Он оставался в Президиуме ВСНХ всего лишь два года и, не поладив там с Рыковым вынужден был уйти в отставку. Насколько мне известно, в данный момент он свободен.
Улыбнувшись, профессор продолжил:
— А насчёт того, согласится ли он — я ничуть не сомневаюсь! Вы, Серафим Фёдорович, любого уговорить способны.
Раздосадовано махнув рукой:
— Видно не любого — раз Вас не уговорил.
Затем, чуть ли не нараспев:
— «Химический институт высоких давлений имени Смилги»… Ну, а что? По-моему звучит!
Подмигнув профессору:
— По крайней мере — не хуже, чем «Имени Ипатьева», согласитесь!
Тот, скрипнув зубами:
— Вам никто не говорил, что Вы — чудовище?
Я затаил дыхание… Опаньки… Кажись…
КЛЮНУЛО!!!
Сделав морду кирпичом:
— Да, кажный день по сто раз, а чё?
Ипатьев спросил глядя прямо в глаза:
— Крупную химическую корпорацию, говорите, хотите создать?
Я своих глаз не отвёл:
— Да, хочу! А раз я хочу — она будет создана, пусть даже договариваться придётся не с Вами — а с самим Дьяволом.
— Такую, как «И. Г. Фарбениндустри» или «Bayerishe Stickstoff Werke»?
— На меньшее не согласен.
Глядя куда-то в сторону, тот:
— Как-то раз Лев Троцкий, расспросил меня о состоянии химической промышленности за границей и после моего подробнейшего доклада, задал вопрос: «Сколько же нам надо времени, чтобы создать такое?». «Не менее 25 лет, — был мой ответ, — и то, если мы будем систематически изучать этот вопрос и упорно трудиться над его решением».
— Тогда, он мне ничего не ответил… Но через некоторое время после этой беседы, будучи на митинге текстильщиков — где между прочим, говорил о необходимости развить химическую промышленность в Союзе, Троцкий заявил буквально следующее: «Здесь я, не согласен с мнением профессора Ипатьева, который только что вернулся из-за границы и который заявил мне, что надо 25 лет, чтобы дойти в развитии красочного дела до того состояния, какого достигла в настоящее время Германия. Но я думаю, если пролетариат захочет — мы будем её иметь через пять лет».
Предельно язвительно:
— Судя по раздавшимся после этих слов аплодисментам, пролетариат «этого» хотел! Но прошло уже почти пять лет, а «воз» химической промышленности — даже красочной и, ныне там.
Я пристально посмотрел на него: в той, в «реальной истории», Владимир Николаевич оставит сей говённый мир в 1952-м году — прожив от сего времени, когда мы с ним беседуем — ещё двадцать шесть лет…
— У Вас будет это время, Владимир Николаевич!
Долго мы с ним играли в «гляделки» и, наконец он отвёл взор со словами:
— Не знаю почему, но я Вам верю, Серафим Павлович.
Протягиваю руку, и:
— Так, что? Посёлок Растяпино будет называться «город Ипатьевск»?
Берёт мою ладонь в свою и, пожав её, задерживает:
— А вот этого категорически не хотелось бы! Ассоциации нехорошие навеивает, знаете ли, после того как в подвале Ипатьевского дома — расстреляли Государя Императора и его семью.
У меня всегда в запасе имеется запасной вариант:
— Тогда «Менделеевск». Как Вам?
Тот, перекрестившись:
— Повезло Дмитрию Ивановичу не дожил до смутных времён, не стоял перед выбором — остаться или навеки покинуть Россию, а потому при любой власти — будет гордостью России — ныне, присно и во веки веков… Пусть будет «Менделеевск», но только после первых значительных результатов вашего…
Подняв палец, строго поправляю:
— Нашего!
Кивает согласно:
— …Нашего «Россхимпрома».
Notes
[
←1
]
В половине апреля 1915 года произошел сильный взрыв на Охтенском заводе взрывчатых веществ, который сопровождался громадным числом жертв (около 180-200 человек) и полным разрушением всего тротилового завода.
[
←2
]
ВОЕННО-ПРОМЫШЛЕННЫЕ КОМИТЕТЫ (ВПК) — организации российских предпринимателей, созданные в 1915 году с целью мобилизации промышленности для военных нужд. Решение о создании военно-промышленных комитетов было принято в мае 1915 года на Девятом Всероссийском съезде представителей торговли и промышленности для объединения промышленников, снабжавших армию боеприпасами и военным снаряжением, мобилизации промышленности на военные нужды и продолжения военных действий, политического давления на правительство.
[
←3
]
Гучков Александр Иванович, 1862-1936, действительный статский советник, член Государственной думы и Государственного совета, председатель Третьей Государственной думы, руководитель партии октябристов, активный масон, возглавлял Военную масонскую ложу, в 1915 -1917 председатель Центрального военно-промышленного комитета. готовил заговор против Царя. Во Временном правительстве занимал пост военного и морского министра. С 1920-х гг. в эмиграции.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
