Ласурские хорьки

Вита поспешила переместить Взор. В поле зрения оказались Дикрай, принявший облик барса, и Яго. Разобщённый коллективным несчастьем патруль был аккуратно обезврежен. Смерть настигла несчастных в самом неприглядном виде, который только можно было себе представить!

Из Лихой послышалось мягкое: 'Кр-кр-кр' лесного ворона.

— Идите за мной, — Йож взял молот наизготовку. — И чтобы ни звука!

Вита строго посмотрела на лучащегося довольством Кипиша. Заметив её взгляд, негодник одними губами прокричал 'Йа-ху!' и затанцевал толстым пузцом.

Аромат утреннего холодка оказался нарушен странным, сладковатым запахом, которым начинала наполняться балка. Вита, догадывающаяся о его природе, морщила нос и помалкивала, чтобы не засмеяться в голос. Остальные настороженно и удивлённо вертели головами, но пока ни о чём не догадывались. Общее настроение выразил Дробуш, пробурчавший лаконично:

— Пахнет — фуй!

Один из шайлу выскочил наперерез, но вовсе не для перехвата лазутчиков. В данный момент он перехватывал спадающие штаны и спешил найти удобный кустик подальше от товарища. Судьба была жестока к нему — найдя молот Йожа, страждущий без движения опустился на землю, трогательно белея задницей.

— А что вообще происходит? — бросив на него изумлённый взгляд, шёпотом спросил у Виты Йожевиж.

Та глазами указала на Кипиша, а затем выразительно прижала одну ладонь к животу, а другой зажала нос.

Насторожённость в глазах мастера Синих гор сменилась восхищением.

— Хаос среди людей! — затрясся он в приступе беззвучного смеха. — Ну да, кишки — они как раз примерно посередине человеков находятся!

В балке раздавались тревожные тихие голоса под победоносный аккомпанемент урчания вражьих внутренностей и других звуков, для наименования которых Вителья не могла вспомнить ни одного приличного слова. Лагерь зашевелился, становясь муравейником, чьи муравьи спешили оккупировать окружающие кустики.

Несколько шайлу всё же заметили лазутчиков и попытались остановить. Однако в ходе атаки резко развернулись и с равной скоростью побежали обратно, держась за животы и призывая на помощь. Можно было больше не скрываться!

Йожевиж хохотал, утирая слёзы концом бороды, но не забывая вовремя помахивать молотом и следить за Виньо, отменно управлявшейся с луком. Яго и Дикрай шли чуть впереди, подобные двум ипостасям смерти — белой и черной. Вителья была более милосердна — оглушала нападающих короткими воздушными ударами, носящими название 'Кулак ветра' и одновременно следила за Взором, пущенным вкруговую. Взглянув на божка, она отметила, что тот подрос ещё на половину ладони. Дробуш непрестанно чихал, злился и внимательно смотрел под ноги — шансы наступить в гуано стремительно повышались.

В какой-то момент Ягорай кивнул оборотню, который тут же ушёл с маршрута и скрылся в зарослях.

Шайлу нападали волнами, но добежать до цели нападения удавалось немногим. Суровые воины, привыкшие отказывать себе в еде и пище в угоду погоне, не могли справиться с болезненными судорогами в собственных животах и их ещё более неприятными последствиями. Однако постепенно сформировалась группа человек в десять, то ли более крепких духом, то ли внутренностями. Высокий и худой предводитель оказался среди них. В прямом и переносном смысле оправившись, они начали преследование, когда Яго со спутниками находились уже на выходе из балки. Едва Вита сообщила о погоне, вожак приказал перейти на бег.

— Надо бы принять бой, а? — поинтересовался у него гном.

— Позже, — ответил тот, — отведём их подальше от основной группы. Кто знает, когда остальные начнут приходить в себя?

Когда миновали неглубокий ручей, полный мелких острых камешков, Йожевиж пояснил специально для волшебницы:

— Добро пожаловать в Ласурию, Зоя!

И она снова ощутила волшебное чувство свободы, как тогда, когда Ожерелья признания спало с шеи. На глазах показались слёзы — видела бы её в эту минуту мама!

Шайлу настигали — то ли стремились побыстрее разделаться с жертвами, чтобы, наконец, расслабиться под кустиками, то ли догадывались — в чём, точнее, в ком причина неприятного недомогания.

— А куда мы бежим? — заинтересовался Кипиш. Отцепил с одной из цепочек маленькую пилочку и принялся в полёте полировать ногти. — Кто-нибудь знает?

— Нет времени посмотреть карту, — ответил ему Яго.

Вита, которая уже начала задыхаться от быстрого бега, с негодованием заметила, что голос у черноволосого даже не сбился!

— Я не помню этих мест... — заметил Йожевиж. — В тот раз мы правее шли?

— Похоже на то, — кивнул Яго. — Вон, просвет между деревьями. Давайте туда — примем бой на открытой местности!

Позади уже слышались азартно-мучительные вопли разъярённых шайлу.

— Красиво поют! — заметил Дробуш, до этого момента молча топающий рядом с волшебницей.

Они выскочили из леса на открытое пространство и оказались... на широком тракте, прямо посередине армейского обоза из четырёх телег. В голове обоза гарцевал на прекрасных лошадях смешанный отряд гвардейцев в мундирах разных цветов.

Обе группы замешкались. Затем гвардейцы пришпорили лошадей и в мгновенье ока окружили 'хорьков'. Один из офицеров — высокий, статный, темноволосый окинул их внимательным взглядом. Наклонился ниже, на мгновение задержавшись на лице Яго. Вита, сама не зная, почему, отметила безмолвный диалог — оба смотрели друг на друга так, будто виделись не впервые.

И в этот момент из леса выскочили преследователи. Разгорячённые собственным состоянием и погоней, кипятившей кровь получше любого кровавого зрелища, шайлу не оценили ситуации, с ходу врубившись в ряды ринувшихся наперерез ласурцев.

Офицер резко распрямился. Вита увидела, как из кармана его мундира вывалилось в придорожную пыль нечто круглое и блестящее, какая-то безделушка — то ли портсигар, то ли шкатулка. Дробуш, стоявший ближе всех к его лошади, не заметив, наступил прямо на неё...

Повинуясь жесту темноволосого, гвардейцы вплотную занялись шайлу, будто забыв о тех, кто оказался за их спинами.

— Зоя... — позвал её Яго. — Зоя, быстро!

Она оглянулась. Ягорай взлетел в седло одной из запасных обозных лошадей, приведённых Виньо, едва суматоха началась. Гномы сидели на второй, а тролль уже улепётывал в сторону от границы со скоростью породистого скакуна и грацией бегемота. Спустя мгновение маленькая группа вновь оказалась под сводами леса, оставляя за спиной шум приграничной потасовки.

* * *

Лошадей и тролля, если можно так выразиться, гнали до самого вечера — по звериным тропам, через поваленные стволы деревьев и буераки настоящей Ласурской чащобы. Когда, наконец, спешились у небольшого озерца, Вителья с любопытством огляделась. Местный лес сильно отличался от полных зелени и золота Крейских рощ. Деревья здесь казались выше и массивнее, кроны — гуще, а иглы многочисленных сосен — длиннее и толще. После солнечного дня в воздухе стоял смоляной запах, а от воды, кое-где прихваченной льдом, не пахло тиной.

— Займитесь лошадьми и ужином, — приказал Ягорай.

— А ты куда? — она коротко взглянула и отвела глаза, удивляясь самой себе. Ранее боялась вздохнуть рядом с этим головорезом, а нынче, когда он уходил, места себе не находила!

Йожевиж, наконец-то сгрузившийся с лошади, остановился рядом, разминая короткие ноги и прислушиваясь к разговору.

Яго помолчал, явно раздумывая, стоил ли говорить.

— Рай должен был прихватить Фарки, — поморщившись, всё-таки признался он.

Синих гор мастер потемнел лицом, пробурчав что-то дурное под нос. А Вита подумала, что черноволосый всегда умудряется уместить в короткую фразу столько смыслов, что дальше и спрашивать не хочется.

— Думаю, теперь мы можем отдохнуть, — сменил тему вожак. — Готовьте ужин и ложитесь спать. Завтра встанем, как проснёмся. А через два дня уже будем на хуторе Михо.

'Завтра встанем, как проснёмся!' — передразнила его про себя волшебница. А кое-кто спать вообще не будет! Запустить, что ли, следом за ним Взор, чтобы не переживать в его отсутствие? Идея!

Когда Яго ушёл, Вита сплела и выпустила заклинание.

— Охочусь я! — заявил тролль и со скрипом потёр ладони, будто они были из старого дерева, а не из камня. — Много мяса — сердцу радость!

— У тебя есть сердце, каменюка? — тут же пристал к нему Кипиш. — А почки? А печень? А этот... как его... гипофиз?

— Сам ты пипофиз! — обиделся тролль и сбежал от полоумного божка в лес.

— Виньо, поищи корешков и грибов каких, — сказал Йож, — горсть пшена осталась, сварим хоть супу! После этакой гонки желудок внутри тела катается, как солнце по небосклону! Надо бы его утяжелить!

Гномелла улыбнулась, прихватила лук и тоже ушла в лес. Кипиш рванул за ней, бросив через плечо:

— И я охочусь!

Гном посмотрел на Вителью:

— Как делимся, госпожа волшебница? Кто-то должен лошадьми заняться, а кто-то — кострищем.

— Давай я распрягу лошадей и повожу их, — предложила та, догадываясь, что невысокий гном длинноногих животных побаивается.

— Вот и славно! — обрадовался Йожевиж.

О Фарки не сказали ни слова. Предатель знал слишком много, а значит, его судьба была решена.

Вита распрягла коней, обтёрла мокрые шкуры пучком травы и поводила лошадок вокруг озерца, давая остынуть. И лишь потом подвела к воде — напиться, а после, стреножив, пустила пастись на берегу. Ополоснула лицо и руки. Вот бы искупаться, пусть вода уже холодна, да слишком много лишних глаз! Вспомнив о чистоте, окинула себя критическим взором. Да уж, свинуша так свинуша — так сказала бы кухарка Солья. Интересно, как будет выглядеть лицо графа Жака, если она заявится к нему в таком виде? Пожалуй, прежде надо будет остановиться в какой-нибудь гостинице, привести себя в порядок и купить новую одежду!

Волшебница чуть было не унеслась мыслями в светлое Вишенрогское будущее, но вовремя спохватилась. Мечтай о благосклонности судьбы, покуда путь не завершён, но не рассчитывай на неё!

Присев на берегу неподалёку от лошадок, Вита сосредоточилась на Взоре. Заклинание догнало Яго в лесной чаще, по которой он бежал, словно легконогий эльф, а не человек. Рассказывала ей матушка об эльфах когда-то — встречалась с ними во время поездки в Лималль, бывший тогда самостоятельным государством. Об их странной, завораживающей, но чуждой красоте. О тягучих песнях, похожих на кошачье мяуканье, о знаменитой Дорсишвельской библиотеке, полной мудрости всех рас, собираемой и тщательно хранимой эльфами аж с тёмных времён, об их магии, корни которой уходили в эпоху, ныне не вспоминаемую никем из живущих.

Перед Взором мелькнула отведённая Яго ветка, и Вита увидела сидящего как статуэтка барса, перед которым на земле, скрестив ноги, расположился Фарки. Увидев Яго, он вскинулся навстречу, но Дикрай, утробно рыкнув, обнажил клыки. Парень обречённо сел обратно.

Яго остановился перед ним. Он не сказал ни слова, ни единая гримаса не тронула его лица — ни отвращения, ни пренебрежения, ни ярости, однако Фарки, побледнев, потянул ворот, словно тот его душил.

— Карты, — тяжело дыша, заговорил он, — это всё проклятые карты! Я задолжал крупную сумму, хотел отдать после возвращения из Ласурии, но бонзы не захотели ждать.

Барс лениво зевнул, однако глаза горели злым жёлтым блеском и в них не было ни лени, ни расслабленности.

— Вы же меня убьёте, да? — помолчав, спросил парень. И сам себе кивнул: — Конечно, убьёте! От оборотня не сбежишь, от тебя, Яго, не скроешься! Ладно... — он сел ровнее. — В Топовицах я встретил Кривого Коса, главаря хорьков, с которыми мы подрались в прошлом году, помните? Он ведь лишился глаза в той драке из-за тебя, Яго... И с тех пор мечтает отомстить. Кос заплатил мне сумму, позволившую отсрочить выплату долга, а я сообщил ему, в каких придорожных заведениях мы собрались останавливаться в этот раз... Должно быть, он потом стукнул об этом стражникам!

— Томис жив? — уточнил Ягорай.

Фарки невесело усмехнулся:

— Думаю, нет... Он ведь тоже участвовал в той драке.

— Продолжай.

— Получив деньги от Коса, я передал их бонзам, и они предложили мне продать информацию о девушке, если я встречу её по дороге. По их сведениям она бежала из Грапатука в том же направлении, что и мы — к границе. Ну, а дальше вы знаете... Я думал, от смерти убегаю, а вишь как оказалось... Карты... все проклятые карты! Я же и с вами ходить начал из-за куша хорошего!

— Слишком большая цена за глупый грех, — одними губами усмехнулся Ягорай и потащил из ножен меч.

Даже понимая всю тяжесть содеянного Фарки, волшебница его пожалела.

Она отозвала Взор и, стараясь не думать о том, что происходит сейчас на полянке, вернулась к Йожу, который уже запалил костёр и поставил кипятиться воду в котелке.

— Ты заметил, — сказала она, — что встреченные нами на тракте воины будто закрыли на нас глаза? Почему?

Гном молчал. Долго доставал мешочек с пшеном, долго развязывал ремешок.

— Яго... умеет как-то договариваться, — наконец, ответил он. — Не знаю, как ему это удаётся — взятками тут и не пахнет. Да ты сама видела!

Вита прокрутила в голове увиденное. Могла бы предположить, что у вожака есть сильный амулет для отвода глаз — вот и не обращают на них внимания погранцы. Но только тогда она должна была бы его ощущать, амулет этот! А магии в черноволосом не было — в отличие от жёсткой воли, силы и острого ума.

Перед глазами мелькнул меч. По широкой дуге опустился на беззащитную шею виновного...

Волшебница поёжилась и поспешила заговорить о чём-нибудь приятном.

— Йож, расскажи мне, как у гномов играют свадьбы? Я пять лет прожила в Грапатуке — и ни разу не видела!

Гном усмехнулся.

— Конечно, не видела! Свадьбу играют три дня — и все три дня под землёй.

— Как это? — удивилась Вителья.

— Ну, если жених с невестой живут в подгорье — там всё ясно. А для тех, кто давно вышел на поверхность во всех городах существуют специальные подвальные брачные чертоги. В Вишенроге есть три. Там же наших немало работает, особенно в гильдиях механиков и ювелиров!

— Целых три? — скрывая улыбку, поинтересовалась Вита. — Ты узнавал, что ли уже?

Йож неожиданно густо покраснел и не ответил.

Из леса вернулись Виньо и птичкой щебечущий Кипиш. Гномелла принесла грибы и клубни дикого картофеля, а божок гордо продемонстрировал фазана, 'сбитого в полёте собственным драгоценным туловом' — как он изволил выразиться.

Йожевиж резко повеселел. Что ни говори, а бульон на мясе, да с картошкой становится полноценным супом, а не скромной похлёбкой, в которой дыма от костра больше, чем смысла!

Спустя час явились Яго и оборотень. О Фарки больше никто не вспомнил, будто и не было на земле кареглазого парнишки с обаятельными ямочками на щеках. Вита приняла это как данность — стаи существуют по своим правилам, жестоким, но... справедливым. И как ни странно, обиды на парня не держала. Смерть Фарки освободила его от дурных наклонностей, а волшебницу — от сожалений по его поводу.

Однако разговоров у костра почти не было. Измученные долгой и опасной дорогой 'хорьки', включая божка, уснули сразу после ужина. Все, кроме Ягорая и Вительи. Первый, как всегда, взял на себя дежурство до рассветного часа, а вторая мечтала искупаться невзирая на ночной холод. И потому злилась, и смущалась одновременно, не зная, как сказать об этом черноволосому.