Ласурские хорьки

До границы с Ласурией оставалось каких-то девять дней пути, когда Вителья Таркан ан Денец ощутила безотчётную тревогу. Стоя у засиженного мухами зеркала в тесной комнатушке на втором этаже единственной в этом богами забытом городишке таверны, она разглядывала своё тонкое лицо, брови вразлёт и зелёные, немного раскосые, "рысьи", как говаривала её мать, Софина Доли ан Денец, глаза, но взгляд стремился к шее, охваченной широким Ожерельем признания, больше похожим на ошейник для собак. Из тех, что одевают волкодавам асурха, огромным, песочной шкуры псам, свободно разгуливающим по его дворцу. За пять лет учёбы в Королевском Магическом университете им. Драгодруга Синих гор мастера, единственного и бессменного архимагистра Драгобужья, да что там, единственного гнома за всю историю Тикрейского материка, ставшего архимагистром, Вителья, или, как называла её мама, Вита-Витенька, не нашла способа снять ожерелье без вреда для собственных здоровья и жизни.

Перед её глазами снова встали залитые солнцем улицы Крей-Тон, столицы Крей-Лималля, по которым красавицы-жены проносили в закрытых паланкинах своих обожаемых мужей. Тонкие полотнища одежд почти не скрывали изгибы их соблазнительных тел и уж тем более открывали глазам зевак зачарованные Ожерелья признания — простые или украшенные чеканкой и драгоценными камнями, вязью слов поэтов, любимых господином, изображениями лучших жеребцов в его стойле или дойных коров, дающих наибольшее количество молока. Бесконечные вереницы женщин, покорно потупивших глаза, снились Вите в первые годы университетской жизни каждую ночь, заставляя просыпаться с криком ужаса. Потому что в их череде всегда находилось пустое место — для самой Вительи Таркан, наречённой Третьей женой-на-Ложе Первого советника асурха по политическим вопросам Самсана Данира ан Третока. Ан Треток был немолод, но полон сил и ярости к жизни, той самой, что заставляет слуг падать ниц, врагов — бежать, а друзей — трепетать даже в приятных разговорах о женщинах и охоте. Этот необъятных размеров вечно потеющий толстяк однажды появился в доме родителей Виты по приглашению отца — владельца двух сталеплавильных цехов и горнодобывающих шахт на границе Крей-Лималля и Драгобужья. А затем неприятный гость зачастил. И в один из визитов преподнёс госпоже Софине Дали ожерелье для дочери... Отказать Первому советнику — то же самое, что отказать самому асурху. Родители были вынуждены согласиться на брак, хотя Вита, которой о ту пору исполнилось пятнадцать, встретила жениха с откровенной враждебностью. Представить себя в его постели ей казалось омерзительнейшим из омерзительного, а носить рабский ошейник — унижением, сродни публичной порке. К слову сказать, мать Виты такого украшения не носила — брак её, в девичестве Софины Рю Кароль, ласурской графини, и Таркана Арина ан Денеца заключался по любви, коей полнился и до сих пор. Посовещавшись, родители сообщили уважаемому жениху, что желают ввести в его дом не просто красивую, но и образованную жену, и спешно отправили дочь учиться в соседнюю страну, в университет, считавшийся на материке одним из лучших, определив ей опекуном друга отца, Тукотрина Серой скалы мастера. Ан Треток, посмеиваясь, согласился с условием, что перед отъездом сам наденет на невесту ожерелье и активирует заклятье. Ведь жена-волшебница только подчеркнёт его высокий статус среди придворных, но и о своенравии девчонки, похожей на дикую лань, забывать не стоит. А ждать Самсан умел. Ждать и вожделеть, представляя, как через пять лет на его ложе возляжет не угловатый, полный прелести, подросток с острыми грудями и коленками, а расцветшая молодая женщина, чей сок ещё не испит, а бутыль не откупорена. И тогда он, Самсан Данир, приникнув к источнику, будет пить из него долго и жадно... до тех пор, пока она ему не надоест и не придёт время брать четвертую жену.

Страшась участи Третьей жены, Вита не торопила университетские годы. От отца ей достался ум, от матери — красота, усидчивость и немалые способности к магии. Целительство давалось ей просто, она с лёгкостью определяла местонахождение Источников Силы и, заимствуя их энергию, делилась ей с немощными и больными города Грапатука, в котором располагался университет: уже с первого курса Вителья подрабатывала Младшим целителем в городских больницах и приютах. Однако душа жаждала большего — стать тем, кому никто не посмеет угрожать, никто не решится обидеть — боевым магом. И однажды она решилась. Записалась на аудиенцию к ректору и упросила его разрешить ей посещать параллельный курс.

В то время как подруги-однокурсницы вовсю крутили романы со студентами и посещали разнообразные мероприятия, которых в весёлом городе Грапатуке было полно, Вителья зубрила теорию, занималась дополнительно со старшекурсниками и младшими магистрами факультета Боевой магии, допоздна засиживалась в библиотеках или тренировалась на учебной арене, до измождения бросая курс от курса становящиеся все более опасными заклинания.

Полученные знания, а главное, умения, действительно давали ей уверенность в себе. Хрупкая невысокая Вита не боялась ходить поздними вечерами по улицам города — поджечь подошвы сапог хулиганам, скастовать на них ведро горячей картошки или натравить пчелиный рой казалось гораздо более лёгким делом, нежели смириться с тем, что скоро ей придётся стать Третьей женой — подумать только! — Первого советника. И чем ближе был выпуск, тем молчаливее и мрачнее становилась Вителья. Но в последнюю неделю перед экзаменами она получила письмо от матери, которое изменило все.

"Моя девочка, — писала Софина Доли ан Денец, — мне невыносимо думать, что ты станешь женой против своей воли! Отправляя тебя в университет, мы с отцом надеялись на потерю интереса к тебе Первого советника. Мы думали, что за пять лет он обязательно найдёт себе кого-нибудь на замену, ибо ложе важного вельможи не терпит пустоты. Однако ты оставила след в его сердце! Недавно он навестил нас и напомнил о данном обязательстве — выдать тебя замуж, едва ты вернёшься с учёбы. Твои успехи в целительстве только порадовали его.

Витенька, отец не знает об этом письме. Он — гражданин своей страны, сын своего народа, и нельзя винить его за это! Он поступит так, как велит ему долг — отдаст тебя Ан Третоку! Твои братья не станут препятствовать ему в этом.

Я же... Я, возможно, делаю чудовищную ошибку, предоставляя тебе выбор: вернуться домой или бежать в Ласурию. Мне остаётся лишь надеется на твою интуицию, что должна подсказать правильный путь, и на милость Пресветлой, веру в которую я до сих пор тайно ношу в сердце, несмотря на пройденный обряд Пантеона.

К этому письму я прилагаю другое — к моему старшему брату, графу Жаку Рю Кароль, с просьбой предоставить тебе убежище и позволить жить так, как просит твоё сердце. А моё обливается кровью от мысли, что я могу больше никогда не увидеть тебя... Но пусть это никак не повлияет на твой выбор, Витенька! Когда-то я выбрала Таркана и с тех пор не жалею об утраченных возможностях. Однако это был мой выбор, а твоего тебя лишили законы страны, в которой ты родилась. Я перевела сумму денег на твой университетский счёт и другую, гораздо более крупную, на счёт, открытый через подставное лицо в Королевском Банке Вишенрога. Жак, с которым мы не теряли связи все эти годы, поможет тебе обустроиться на первых порах. Если ты выберешь стезю мага, тебе было бы хорошо поступить адептом в один из Ласурских орденов, дабы оттачивать свои навыки и заниматься научной работой...

По прочтении сожги это письмо. Не буду объяснять тебе, зачем это нужно. И помни — ты — моя единственная дочь, моя плоть и кровь, и я люблю тебя и буду любить даже, если мы больше не свидимся. Твое счастье — важнее моих слез по тебе, Витенька! Но я буду надеяться, что, если ты решишь бежать, все-таки найдёшь возможность послать мне весточку.

Целую тебя нежно, моё солнышко с рысьими глазами! Люблю тебя".

В письме Вита увидела собственные чаяния так ясно, будто написала его сама себе. Со свойственным юности легкомыслием она отринула невозможность встречаться с матерью в будущем и, словно в омут, нырнула в представившуюся авантюру. Как одна из лучших учениц курса Вителья с лёгкостью добилась разрешения сдавать выпускные экзамены на пару недель раньше, чем остальные, ссылаясь на вести из дома, в том числе касающиеся приготовлений к будущей свадьбе. А затем отбыла из университета в направлении, неизвестном её подругам, уверенным, что она уехала домой.

Она и на самом деле проехала несколько переходов в сторону Крей-Лималля то с одним торговым караваном, то с другим, петляя между ними, как путавший следы заяц. Для деловитого Драгобужья, в котором располагалось больше трети всех горнодобывающих и сталелитейных производств материка, магичка, направляющаяся куда-то по своим делам, не была чем-то из ряда вон выходящим. А затем Вита исчезла. Пользуясь заклинанием невидимости, сменила караван и вернулась с ним до одного из перекрёстков, откуда вёл тракт в Ласурию. Дороги она избегала, стараясь двигаться параллельно ей, но на некотором отдалении. Боялась не столько волков, сколько уснуть и не успеть разогнать их каким-нибудь заклинанием школы Огня, потому ночевала на деревьях. Ловкости ей, росшей с тремя старшими братьями, было не занимать. Пропитание покупала в попадающихся на пути деревеньках и охотилась сама — стрелять Виту из лука учил отец, которого сам асурх не гнушался взять с собой пострелять озёрных птиц. Неудобство доставляла лишь... грязь. Простейшие бытовые заклинания позволяли избавляться от пыли на одежде и сапогах, но как образованной девушке справиться с желанием понежиться в тёплой ванне, вымыть голову и умаслить волосы ароматными благовониями, наконец, надеть действительно чистую одежду? На тридцатый день пути Вителья сдалась. Остановилась в первом попавшемся городке, в котором оказалась общественная мыльня, сняла в трактире номер подешевле, но зато шиканула в бане, выкупив на несколько часов отдельный кабинет. Нынче утром она разглядывала в зеркале себя, чистую, розовую со сна, с блестящими вымытыми волосами, распущенными по плечам соболиной волной и... беспокоилась непонятно о чём. Одно ей было понятно — нужно собираться, прикупить припасов в дорогу и поскорее убираться отсюда.

Тяжело вздохнув, она достала из заплечной сумки свежую рубаху с длинными рукавами и высоким воротом на шнуровке. Надела, тщательно затянув шнурок и скрывая Ожерелье на шее. Привычным жестом скастовала заклинание чистоты на брюки, короткую куртку и сапоги. Оделась.

Выстиранные с вечера предметы туалета, развешанные на спинке стула и крае стола, были ещё влажными. Поморщившись, Вита подсушила их облегчённой версией заклинания, известного как "Буря в пустыне", аккуратно сложила и убрала в вещевой мешок.

Гвоздик, с рассвета царапавший сердце и не дававший спать, неожиданно превратился в осиновый кол. Чувство опасности стало таким явным, что вдоль позвоночника побежали мурашки. Была бы Вителья кошкой — зашипела бы и изогнулась, приготовившись к атаке.

Подхватив мешок, она бросилась к двери, распахнула ее и... впечаталась лицом в чью-то внушительную грудь. Её откинуло в комнату, но на ногах она удержалась и машинально вытянув правую руку, вызвала на пальцы танцующий файерболл.

Через порог по очереди бесшумно зашли пятеро мужчин. В комнате сразу стало тесно, будто она вся была заставлена мебелью, как кладовка. Один из вошедших — высокий беловолосый оборотень — метнулся к окну, осторожно выглянул. Окно выходило на более низкий скат крыши над хозяйским хлевом, располагавшимся на заднем дворе.

— Эй, красавица, — улыбнулся другой — молодой светловолосый парень с яркими карими глазами, — если бы я знал, что ты тут живёшь, зашёл бы скоротать вечерок!

— Помолчи, Фарки, — проворчал его спутник-гном и, скинув капюшон, скрывающий лицо, вежливо поклонился Вите. Из-за его плеча выглянул другой гном и сразу же спрятался. — Просим нас простить, госпожа волшебница, за причинённое беспокойство, но ваше окно очень удачно ведёт наружу!

Прислушиваясь к звукам снизу: топоту подкованных сапог, грубым окрикам, Вита лихорадочно соображала. Облавы стражи на придорожные трактиры были делом не редким, вот только ей никак нельзя было попасться — магичка, путешествующая в одиночестве, может послать в Проклятую трясину любого, кто заинтересуется её личностью, кроме официально облечённого властью. Например, офицера стражи. Оглядываясь, она встретилась глазами с четвертым, до сих пор молчащим, незнакомцем. И сразу поняла, что вот его-то и надо считать первым! Он был высок, широкоплеч и смугл, как креец. Но, несмотря на тёмные, почти черные глаза, густые, короткостриженые черные волосы, топорщащиеся ёжиком, на жителя Крей-Лималля походил только загаром. На мгновение Вита утонула в его глазах, следивших за ней, как за неведомой зверушкой, от которой не знаешь, чего ожидать — укуса или ласки. И хоть он ещё не произнёс и слова, она почувствовала — стоит позвать на помощь или ещё каким-то образом обнаружить их перед стражей — черноволосый вожак убьёт её так быстро, что файерболл просто не успеет оторваться от кончиков пальцев.

И Вита пошла ва-банк. Одновременно запустила файерболл в окно, заставив оборотня прянуть в сторону, и бросилась к оконной створке. Одним рывком распахнула её, выпрыгнула на скат крыши.

— За ней! — приказал вожак.

Мужчины последовали за Витой, которая, легко пробежав по скату, спрыгнула в стог сена и скатилась с него, как с горки. И все бы ничего, но вылезающий последним второй гном, который был еще коряжистее и ниже первого, зацепился носком сапога за подоконник и с грохотом рухнул на крышу. На лестнице тут же зазвучал стук каблуков. Спустя мгновение стражники ввалились в комнату и сообща полезли в окно, в связи с чем безнадёжно застряли, запертые друг другом.

— Топор, борода Руфуса, мечи топор! — крикнул один из них.

— Каменна твоя голова! — отвечал второй. — Что я тебе, осётр, метать?

Но топорик на коротком топорище, — такими были вооружены все гномьи стражи — метнул.

Оглянувшаяся Вита увидела, как, медленно и красиво вращаясь, топор направляется в спину последнему гному из пятёрки. Лишь потом она поняла, что секунды в тот момент растянулись патокой, а она увидела то, чего быть не могло — как мягко, словно раскалённый нож в масло, входит синеватое лезвие между лопаток отчаянно улепётывавшего коротышки. Короткий Витин вздох вылился в мерцающий щит, прикрывший гномью спину. Топор, изрядно звякнув, отскочил в сторону, упал на край крыши, побалансировал и полетел вниз. Спустя мгновение одна из гуляющих во дворе куриц приказала долго жить.

— Дайте мне пройти, каменноголовые! — орал, между тем, густой, судя по всему — офицерский — баритон. — Если вы упустите этих хорьков — не видать вам квартальной премии!

Застрявшие оживлённо задёргались в стороны, ещё больше запутываясь в конечностях и топорных древках.

Дальнейшего развития ситуации Вита разглядеть не успела, потому что кто-то грубо закинул её на плечо и понёсся прочь огромными прыжками. "Хорошо, что я не успела позавтракать!" — философски подумала она.

Спустя час безумного бега, во время которого Вита по очереди пыталась справиться с чувством тошноты, стуком челюстей друг об друга и спасением собственного языка, головной болью и наваливающейся от мерного галопа дремотой, держащий её вдруг остановился. Оказавшись на ногах, Вителья тихо охнула и села прямо на мягкую, усеянную сосновыми иглами, землю. Скинувший девушку оборотень присел на корточки, заглядывая в лицо. Ухмыляясь, сукин кот, от уха до уха, поинтересовался:

— Эй, волшебница, жива чай?

Особой заботы в его голосе не наблюдалось, лишь вежливость, которую вряд ли можно было назвать общепринятой.

Вита очумело потрясла головой, а когда земля и окружающий лес перестали танцевать ригодон, обнаружила стоящих вкруг всех пятерых.

— Здесь наши пути расходятся, — сказал, внимательно глядя на неё, черноволосый, о котором она уже собралась было думать, как о немом. — Ты спасла Виньо, мы помогли тебе. Больше никто никому ничего не должен!

Означенный Виньо низко поклонился. Он был совсем молоденьким гномом, потому что борода из-под капюшона не торчала, в отличие от толстой, в руку, рыжей косы, перекинутой через плечо.

— Ну, это ты так считаешь, Ягорай, — проворчал первый гном, тот самый, что говорил про окно. — А я перед вами, госпожа волшебница, в долгу! И о том не забуду! Жаль, я сейчас не в том положении, чтобы расплатиться сполна. Но ежели Руфусу будет угодно свести нас — вы увидите сколь далеко простирается благодарность Йожевижа, Синих гор мастера!

И он церемонно поклонился.

Вита, хоть и сидела до сих на земле, умудрилась поклониться в ответ, не теряя достоинства.

— Погнали, — поднялся с корточек беловолосый оборотень. — Судя по тому, что я слышал — патруль искал именно нас, а значит, они прикинули, в каком направлении мы будем двигаться и теперь перероют все придорожные заведения на наш счёт.

Черноволосый вожак бросил на Виту короткий взгляд и ей показалось, что она разобрала в нём нотки сомнения. А затем, кивнув ей коротко, как давней, но неинтересной знакомой, он развернулся и легко побежал прочь, словно и не было почти часовой гонки по ракам и буеракам лесополосы Драгобужья. Остальные пристроились сзади и вскоре только разбросанные сосновые иглы на земле напоминали об их присутствии.

Вита, наконец, позволила себе выдохнуть. Наверное, она хорошо держалась, раз они не догадались, как она испугалась, когда со всех сторон её обступили пятеро здоровенных, хорошо вооружённых мужиков — хрупкую девушку, в лесу, так далеко от жилья. Здесь кричи — не кричи, кастуй — не кастуй, не услышит никто, кроме дятлов, соек и поползней, пересвистывающихся в верхушках деревьев! Поднявшись, Вителья отряхнула одежду и огляделась. Она понятия не имела, в нужную ли сторону её 'донесли' или она отдалилась от маршрута? Следовало вернуться к Ласурскому тракту, памятуя о сказанном черноволосым: теперь стражники будут шерстить все придорожные заведения. Ладно хоть, удалось помыться впервые за тридцать дней! Интересно, чем эти пятеро так не угодили местной администрации? Они не были похожи на сбежавших из страшного Гнилого лабиринта — общетикрейской каторги, куда ссылали преступников со всего материка за приемлемую плату Драгобужскому королю, называемую Тюремной податью. Ни довольно сытым видом, ни аурой — не несущей печати обречённости, которая надолго появлялась у тех, кто хоть раз спускался по каменной лестнице в тысячу пятьсот пятьдесят шесть ступеней, ведущих в шахты.

Другу отца, господину Тукотрину, в молодости довелось поработать там мастером-изыскателем. Он получил опыт и денег заработал для того, чтобы открыть своё дело — но вот на ауре его так и остались следы уныния и тоски, хотя обретался он в Лабиринте в качестве вольнонаёмного, а не — слава Руфусу и Торусу! — осуждённого. Вита иногда навещала его по выходным, и он рассказывал ей эпизоды из своей бурной событиями жизни. Поскольку Вителья была девушкой домашней, и мира особенно не видела, она со свойственной её матушке благоразумностью полагала, что стоит узнать о нём побольше. Хотя бы из рассказов других.

На всякий случай убравшись с того места, где её оставили, Вита разыскала среди деревьев одно: с густой кроной и гладким стволом, не поросшим мхом и лишайниками. Такие лесные исполины, будто перешагнувшие время, болезни и жучков-короедов, росли на пересечении линий Силы, пронизывающих миры навроде нитей искусного шитья на простом полотне. В местах схождения сразу нескольких линий находились Источники — мощные потоки магической энергии, используя которые маги могли совершать свои чудеса.

Она прижалась к нему лицом, животом и грудью, обняла, как хотела бы обнять любимого, которого Боги, кажется, вовсе не собирались ей давать! Из тёмного телесного нутра поднималось нечто обжигающее, застящее зрение — желание, предтеча подключения к линии Силы, которую Вита пыталась использовать, чтобы определить своё местонахождение. Она могла быть топографической идиоткой, но карта линий запечатлелась в её сознании с того момента, как проявился магический Дар, а именно с шести лет.

Как Вителья и предполагала, она отклонилась с маршрута, правда, не сильно. Итак, ей нужно следовать правее, и к вечеру она вернётся в пределы Ласурского тракта. Однако торопиться не станет — сделав крюк, обойдёт тот участок дороги, где ещё могут оставаться разыскивающие 'хорьков' стражники.

Благодарно огладив дерево ладонями, Вита с сожалением оттолкнулась от него и быстро пошла прочь. Энергия плескалась в ней под завязку — сил хватит как раз до заката, а к тракту она будет возвращаться уже завтра.

Где-то в середине пути Вита вспомнила, что из припасов у нее осталась чёрствая краюха и фляга воды. Она собиралась утром купить продуктов у трактирщика: вяленого мяса, что не портится в пути, сухарей, сухофруктов и цукатов, и баблио — знаменитых гномьих печенек с грибами, сладких, сытных и не крошащихся, но пятёрка визитёров нарушила планы.

Она остановилась, прислушиваясь. Справа журчал ручеёк. Пройдя вдоль него около часа, Вита вышла к болотцу, в которое он впадал. Поросший камышом, рогозом и осокой водоём кишел живностью — ближе к той стороне плавала пара лебедей, вдоль берега прохаживались цапли, выглядывали особо голосистых лягушек — боролись за лесную тишину. Несколько уток ныряли на глубину, питаясь водорослями. Хлопнув в ладоши, Вита вызвала переполох в водном царстве и подбила двух самых жирных из них, со смачным звуком шмякнувшихся в самую грязь. Пришлось подтаскивать их, используя заклинание переноса и отчищать от ошмётков глины тем же способом, что и одежду. По окончании процедуры лежащие перед Витой на траве тушки приобрели вид, словно с натюрморта истинного мастера — яркая, ещё не утратившая блеска, зелень головных перьев вкупе с коричневым оттенком селезней смотрелась очень живописно!

Привязав уток к лямке мешка, Вита направилась обратно — вверх по течению ручья, ища место для ночлега. Ей нужна была низинка, чтобы разжечь костёр и зажарить уток, и чистая вода рядом. Костер пришлось разложить под берегом, на отмели. Но запалить его она не успела. То же чувство, что и утром, дало понять — не стоит разжигать. Не желая шуметь, Вита скинула лишнее, оставила только лук, перебралась на другой берег ручья и углубилась в лес. Опасностью были не волки, нечто другое. Вскоре она увидела мелькнувший в сумерках бежевый косулий бок и вздохнула с облегчением — охотились не за самой Витой, а всего лишь за дичью. Она сплела заклинание Взора, позволявшее видеть скрытые предметы на несколько десятков метров вокруг и, действительно, увидела за одним из деревьев притаившегося охотника. Тот, будто почувствовал, что за ним следят, по-звериному повёл головой, оглянулся. Вита отпрянула — он посмотрел прямо на неё, хотя видеть не мог — черноволосый вожак пятёрки, названный Ягораем.

Косуля тоже остановилась, прядая ушами и принюхиваясь. Взор окутал её мерцанием, и внутри телесного контура загорелась синяя звёздочка, маленькая, но уже яркая, неподвижная, но живая! Дрогнула тетива, спуская стрелу. Вита машинально накрыла животное щитом, откинувшим смерть. Косуля совершила невероятный прыжок в сторону и исчезла под лесным пологом, уже полнящимся тьмой.

Бесшумно отступив назад, Вителья развернулась и... обнаружила стоящего за спиной Ягорая. От испуга она едва не подскочила, однако взяла себя в руки, добавив высокомерия во взгляд — обычное выражение, свойственное опытной магичке, каковой Вита, конечно, не была.

— Пресвятые тапочки! — сказал черноволосый. — Какого демона ты решила испортить мне охоту? Или ты следишь за нами?

— Не слежу, конечно! — возмутилась она. — Это вы все время перебегаете мне дорогу! Сначала из-за вас я лишилась завтрака, а теперь...

— Мы из-за тебя ужина! — довершил Ягорай.

— Прости, — Вита серьёзно посмотрела на него, — она ждала потомство...

— Ты о ком? — поднял брови черноволосый.

— О косуле!

— Ах, вот в чём дело... — он задумчиво оглядел собеседницу, в черных глазах впервые мелькнуло что-то человеческое. — Похоже, и ты, и мы обречены на голодную смерть!

Если в его словах и была ирония, Вита её не уловила.

— Я успела поохотиться, — не без хвастовства заявила она, — подстрелила двух уток! Могу поделиться.

— Делись, — без улыбки кивнул черноволосый.

Вита поморщилась и пошла к своей стоянке. Ну, вот как разговаривать с таким человеком? Это то же самое, что разговаривать с... с камнем на дороге! Не укажете ли, достопочтенный булыжник, куда мне поворотить стопы: направо — к верной гибели, прямо — к призрачному счастью или налево — к нежданной любви?

Уток на стоянке не оказалось. Остальные вещи лежали непотревоженными. Вита растерянно посмотрела на спутника.

— Улетели, — холодно констатировал тот.

Вителья отвернулась, роясь в вещах и делая вид, что проверяет — всё ли на месте? На глазах закипели злые слёзы — она решилась на побег, покидает Родину, возможно, навсегда, мужественно сносит тяготы пути и может охотиться! Но какой-то неприятный тип одним словом — даже без оттенка насмешки! — перечеркнул её достижения, и вот она чувствует себя одинокой заблудившейся дурочкой.

— Ты направляешься в Ласурию, я не ошибаюсь?

Вита украдкой смахнула слезы и повернулась. Пожала плечами — она не так глупа, чтобы отвечать.

— Будем считать, ты сказала да, — констатировал Ягорай. — Наши дороги, похоже, совпадают. Присоединишься к нам?

— В качестве кого? — насторожилась Вителья.

Магия, подстёгнутая чувством опасности, загудела в кончиках пальцев, заставляя их задрожать.

— Пришлось оставить нашего мага в Топовицах оправляться от тяжёлой лихорадки, — пояснил черноволосый. — Пускай ты молода — ничего лучше мы не найдём! Составь нам компанию до границы — всего-то несколько дней пути.

Городок Топовицы был совсем недалеко отсюда. Вита обошла его по дуге, не заходя — она старалась не появляться в местах скопления стражи, кроме того, там вполне могли ошиваться соглядатаи Первого советника.

После случившегося в трактире спрашивать у черноволосого, какой дорогой они собираются добираться до границы и как — пересечь её, было глупо. Вита и сама задумывалась о том, как не попасться на глаза пограничным патрулям, а эта компания, похоже, пересекала границу не раз!

— У меня два условия, — сказала она, наконец. — Вы тайно переводите меня через границу и... не смеете приставать! И в Ласурии мы расстаёмся вполне довольные друг другом!

— Если я к тебе пристану, — неожиданно блеснул глазами собеседник, — наше удовольствие будет не только обоюдным, но и сильным!

— Что-о-о? — вскинулась Вита.

Ягорай улыбнулся. Улыбка казалась слабым солнечным лучом, пробившим суровую толщину туч.

— Шучу, — пояснил он. — Спасибо, что не стала торговаться!

— Пожалуйста! — буркнула она и принялась собирать вещи.

Всего-то взять вещмешок и лук.

Черноволосый отобрал у неё мешок, закинул на плечо и пошёл прочь. Она едва успела его догнать, пока он не скрылся в густом кустарнике.

Идя за ним, Вита с ненавистью сверлила взглядом широкую спину, обтянутую чёрной кожей куртки. Ни одна ветка не смела шелохнуться, когда он проходил мимо, а Вита уже устала отводить их руками, чтобы не лезли в глаза, не цепляли волосы и рукава!

Он привёл её к поросшим мхом утёсам, трогательно склонившим головы на плечи друг другу. В образованной ими расщелине бездымно горел небольшой костерок, над огнём на распорках висел котелок, из которого аппетитно пахло пшеничной кашей.

Витин желудок жалобно мяукнул. Ягорай оглянулся и, кинув мешок в кучу других, скомандовал:

— Виньо, принимай ещё одного голодающего!

Молодой гном, сидевший на корточках у костра, вскочил, и Вителья, наконец, смогла разглядеть его лицо: безволосое, свежее, симпатичное, хоть и простоватое, с носом-картошкой, пухлыми губами и длиннющими рыжими ресницами. Кашевар молча поклонился Вите, преданно уставившись на неё глазами цвета совершенно весенней небесной голубизны. Волшебница поклонилась в ответ — гномы уважали церемонии едва ли не больше эльфов, которых в мире осталось так мало, что они считались почти мифическими существами.

— Ох, каменные ядры, как хорошо, что Яго вас приветил, госпожа волшебница, — раздалось из-за её спины. — И нам польза, и вам — спокойствие в пути!

Вителья обернулась, узнавая голос старшего гнома — Йожевижа, Синих гор мастера. Его она отчего-то была искренне рада видеть, хотя, как и других, совсем не знала.

— Зови меня просто Зоей, почтенный мастер, — поклонилась она.

Называть настоящее имя в сложившейся ситуации было бы верхом неосторожности!

— Тогда и ты зови меня просто Йожем, — ответил тот на поклон. — Присаживайся, каша готова. Я вот принёс лесной земляники... Тельцем мала, но пахуча, как ароматная смола!

Он высыпал из широких, на ковши похожих ладоней ягоды в котелок — как были, вместе со стебельками и листочками. Духовитый аромат пополз по полянке, и на этот раз Витин желудок изобразил скулёж потерявшегося щенка.

Молодой Виньо прыснул в косу, но засмущался. Сильно покраснев, положил в походную деревянную мису каши и с поклоном протянул Вите. Вителья кашу приняла. С поклоном. И подумала, что за время путешествия в компании гномов, она научится кланяться по поводу и без повода.

Яго, наблюдающий за ними, как филин за игрищами мышей на полуночном снегу, вдруг насторожился, развернулся всем корпусом, положа руку на короткий меч, притороченный к поясу.

На поляну одним прыжком выпрыгнул огромный снежный барс, несущий в пасти зайца и... двух уток!

Он брезгливо выплюнул их рядом с Йожевижем, улёгся и принялся вылизывать морду и лапы.

— Да ты вор! — возмутилась Вита, догадываясь, что видит беловолосого Дикрая в его звериной ипостаси. — Как тебе не стыдно?

Зверь смешно наморщил нос, выдув утиное пёрышко, а потом посмотрел на Вителью, выразительно вывалил до земли ярко-розовый язык и 'пополоскал' им в воздухе.

Вита прищурилась. Отмахнулась от соблазнительного запаха каши в мисе, сосредоточилась и... метнула скромную молнию прямо под нос оборотню. Утки вспыхнули и мгновенно потухли. Но жжённым пером завоняло с такой силой, что Дикрай, подскочив на всех четырёх лапах, стрелой унёсся прочь.

— Самоопыление, хусним! — задумчиво произнёс Йож.

— Самоопаление, — укоризненно поправил его черноволосый, подобрал тушки и передал гному. — Сегодня пируем! А где Фарки?

Гном кинул обоих уток Виньо — ощипывать, а сам вытащил из-за голенища сапога нож и, принявшись за зайца, пояснил:

— За сухостоем пошёл, скоро вернётся...

Однако сначала вернулся оборотень в человеческом обличье. Осторожно вышел на поляну — Вита диву далась, как такая туша может двигаться настолько бесшумно, — принюхался, чихнул и уже уверенно подошёл к костру. Утки зажаривались на самодельных вертелах, а заяц томился в котле, кашу из которого давно съели.

— Не делай так больше, волшебница! — подходя, погрозил он Вите пальцем, как маленькой. — Иначе я за себя не ручаюсь!

Она поднялась. Вытянулась перед ним во весь небольшой рост, чуть на цыпочки не встала, стараясь казаться выше, и раздельно произнесла, глядя в бледно-голубые наглые глаза:

— Никогда. Не смей. Трогать. Мои вещи. Понятно тебе?

Троица у костра смотрела на них с интересом. Лицо Виньо выражало явное восхищение.

Дикрай смерил Виту взглядом — от макушки до носков сапог. Особо задержал взгляд на высокой груди, тонкой талии, округлых бёдрах, туго обтянутых походными брюками.

— И что. Ты. Мне. Сделаешь? — явно передразнивая, спросил он.

— 'Школа Огня — одна из самых древних и популярных магических школ боевого направления. Возникновение направления связывают с мистическими и сакральными страхами древних людей, культивированными ими в систему знаков и символов...' — пройдясь по поляне, процитировала Вита и пояснила благодарным слушателям у костра: — Это отрывок из вступительной статьи учебника для пятого курса высших магических образовательных учреждений, написанного одной из величайших волшебниц нашего времени, Ники Никорин, архимагистром Ласурии!

Дикрай фыркнул.

— 'Система заклинаний является ступенчатой, — продолжила Вита, заложив руки за спину и вновь принимаясь расхаживать, — причём степень воздействия на объект при повышении ступени изменяется в геометрической прогрессии. Приведём простейший пример — заклинание, известное под названием 'Молния'... Первую ступень я вам уже показала, на утках! — добавила она: — Ступень вторая...

Девушка остановилась и лёгким движением руки подожгла одинокий куст шиповника, росший на поляне.

— Как вы видите, пламя, порождённое заклинанием, охватывает большую площадь и гаснет не сразу!

Виньо неожиданно поднял кулак. Ну, прямо как мальчишка в школе!

— Можно спросить, — залившись румянцем, сказал он, — а сколько всего степеней воздействия у заклинания 'Молния'?

И поклонился.

Вита поклонилась в ответ и лаконично ответила:

— Пять.

— Ты собралась демонстрировать все? — заинтересовался Ягорай.

Дикрай почесал в затылке и сделал пару шагов назад.

— А надо? — кинув взгляд на оборотня и показав, что заметила его манёвр, уточнила Вита. — Я могу!

— Поднимай лапы, Рай, — загоготал Йожевиж, — ибо объектом последней ступени воздействия быть тебе, не иначе!

— Утки подгорают! — проворчал тот.

Виньо спешно повернул вертел.

Из леса вышел Фарки, практически невидимый под грудой сухостоя, которую он тащил.

— Куда столько? — изумился Йожевиж, поднимаясь, чтобы помочь ему. — Не на неделю лагерем встали!

— Заныкаем! — пояснил парень, скидывая ему пару вязок. — Мы же не первый раз здесь проходим — в следующий не придётся собирать!

Ягорай молча кивнул, одобряя идею.

Фарки остановился около Виты и шутливо поклонился, едва не клюнув носом в землю от тяжести дров:

— Прекрасная незнакомка, ты присоединилась к нам? Это к удаче!

Вита нерешительно улыбнулась в ответ.

— Похлёбка готова! — сообщил старший гном. — Кто голодный... — Он покосился на Дикрая, который жадно втягивал носом аромат бульона, и уточнил: — И кто опять голодный — пожалуйте к нашему очагу!

— А утки? — жалобно спросил оборотень.

— На завтра! — отрезал Яго. — Мы и так отстаём от графика, поэтому завтра придётся бежать. А поскольку, — нехорошо усмехнувшись, добавил он, — везти волшебницу тебе — нечего жрать от пуза!

— Она мне угрожала, а мне её везти? — преувеличенно оскорбился Дикрай и плюхнулся у костра, протягивая жадные руки к мисе с бульоном и куском варёной зайчатины.

— Ешьте и спать, — Ягорай поднялся, показывая, что разговор закончен. — Разбужу засветло!

И, бесшумно ступая, ушёл в лес.

— Не нравится мне его настроение, — заметил Йож, принимаясь за мясо. — Мается что-то...

— Не накаркай! — предупредил Фарки и похлопал ладонью рядом с собой, приглашая Виту сесть. — Садись со мной, я не позволю этому гадкому оборотню заглядываться на твой кусок!

Дикрай, рвущий белоснежными зубами мясо, смеялся одними глазами. Вита прекрасно понимала — захоти он её уничтожить — уничтожит рано или поздно, и никакая магия не поможет. От барса на деревьях не спрячешься, это не волк — достанет. Или лапой собьёт или за ногу стащит. И слова Фарки в этом свете звучали не более чем шутка. Единственный, кто во всей компании мог представлять угрозу беловолосому, был вожак.

— Так как тебя зовут, красавица? — спросил Фарки. — Или, что гораздо важнее, — как нам тебя называть?

Вита невольно напряглась. Фарки не просто задал вопрос. Он чётко определил ситуацию: мы не те, кем кажемся, и знаем про тебя то же! Но пока обе стороны были на равных, Вита не желала изменять статус кво.

— Называйте Зоей, — спокойно сказала она, делая вид, что очень занята, дуя на суп.

— Так что ты делаешь так далеко от родины, Зоя? — продолжил расспросы любопытный парень.

А вот теперь Вита отвлеклась от супа и холодно посмотрела на собеседника.

— Это уже не твоё дело, Фарки! — проворчал Йож. — Она же не спрашивает нас, с чего мы так улепётывали от стражи с того постоялого двора?

— И почему собираетесь тайно пересекать границу? — добавила Вителья. — Мне это знать ни к чему!

Подтекст ответа: пока вы не лезете в мои тайны, я не лезу в ваши!

— Уже и спросить нельзя? — обаятельно улыбнулся Фарки. — Ладно, ладно. Как говорят картёжники — каждый при своих!

— Яго идёт, — бросил Йож и поднялся. Вылил остатки бульона в пасть, протянул мису Виньо. — Давайте костёр гасить и спать ложиться. Чую, часа в три нас поднимет! Его любимое время!

— Помочь? — спросила Вита молодого гнома, собравшего миски стопкой и собравшегося пойти к ручью их вымыть.

Виньо испуганно замотал головой.

— Давай половину, — засмеялась волшебница, отнимая у него ложки, которые он удерживал одним пальцем, поскольку остальными держал миски, — и прекрати меня бояться — я не кусаюсь!

Рыжий в ответ низко поклонился и засеменил к деревьям, где журчал ручей. Вита пошла за ним, всерьёз раздумывая, надо было поклониться ему в спину или все-таки нет?

Вдвоём споро вымыли посуду мелким песочком и проточной водой. Когда вернулись, Йожевиж упаковывал уток и собирал сумки с тем, чтобы утром лишь подхватить их и отправляться в дорогу. Фарки и Дикрай уже трогательно сопели рядом: первый — с головой завернувшись в плащ, второй — вольготно развалившись на земле. Вита невольно залюбовалась скульптурным лицом оборотня, с которого сон стер постоянную насмешку и какую-то резкость, присущую тем, кто ходит по лезвию ножа. Спохватилась, достала из вещмешка плащ, расстелила в стороне, привалив скрученный под изголовье край к камню. Спать не хотелось, да и не стоило, наверное, засыпать, когда рядом дрыхнут такие головорезы?

— Тебя никто не тронет! — раздался негромкий голос. Ягорай присел рядом, опершись спиной о камень. — Я прослежу. Поспи, завтра будет тяжёлый день.

— Где мы окажемся вечером?

— У реки Панцирной. Это её первая петля, до границы нам придётся миновать ещё две. У тебя есть карта?

Вита кивнула, достала из притороченного к поясу футляра карту — дорогую, тщательно нарисованную, датированную текущим годом. Понимая, что ей понадобиться хоть как-то ориентироваться в дороге, не считая линий Силы, на карту денег она не жалела.

Ягорай присвистнул.

— Ничего себе! Какая детализация — даже деревья нарисованы! Ты любишь ходить в походы?

И опять она не поняла — всерьёз он спрашивает или насмехается? Потому коротко ответила:

— Не люблю! Покажи, где мы сейчас?

— Вот...

Яго ткнул пальцем на изображение змеи, чья голова 'застряла' в Синих горах, тело обвило Драгобужье, а хвост был откинут в Крей-Лималль, где и погружался в море.

— Это — Панцирная. Знаешь, почему она так называется?

— Здесь проходил ледник в незапамятные времена, — не задумываясь, ответила Вителья. История Древних времён была одним из её любимых 'не магических' предметов в университете. — Вес льда продавливал мягкий камень русла, но постепенно ледник таял, а река намывала новые минералы поверх старых, поэтому дно реки кажется сложенным из чешуй, подобных драконьим.

— Молодец! — слегка улыбнулся брюнет, и волшебница почувствовала себя так, словно сдала зачёт. — Вот здесь — первая переправа. Через нижнюю часть второго кольца змеи. А здесь — вторая, через верхнюю. Завтра мы должны миновать обе.

— Придётся плыть?

Она поёжилась, представив себе, как на рассвете они заходят в дышащую туманом прохладную воду под стрёкот неугомонных Драгобужских лягушек.

— У нас там спрятаны лодки, — пояснил Яго.

— Понятно.

Яго замолчал, но уходить не спешил. Вита, которой казалось неудобным укладываться под взглядом его непостижимых черных глаз, делала вид, что внимательно разглядывает карту. И вдруг обратила внимание на красные крестики, нарисованные у переправ через Панцирную и другие реки, оборудованные мостами. Ничего подобного не было у Ласурского тракта, вдоль которого она собиралась следовать во время своего путешествия.

— Что это? — удивлённо воскликнула она, указывая на первый попавшийся крестик.

Ягорай внимательно посмотрел на неё и без улыбки ответил:

— Тролли.

— Ка... какие тролли? — заикаясь, переспросила Вителья. — Они же вымерли ещё в предыдущую эпоху?

— Ни ядра они не вымерли! — подал голос Йожевиж из-за боковины камня. — Ушли оттуда, где людей много, и всё. В Ласурии, скажем, или в Крее их не встретишь. Но у нас, в Драгобужье, людские поселения только вдоль крупных трактов, а так-то дичь неписаная, что в предгорьях, что в горах, где крупное производство не ведётся. Живёхоньки, твари! Здоровёхоньки! — он усмехнулся, словно вспомнил что-то весёлое и добавил: — Ещё как здоровёхоньки!

— Какой ужас! — искренне сказала Вита. — Я теперь не усну!

— Волшебница боится троллей? — уголком рта улыбнулся Ягорай.

— Ну... — неуверенно ответила она, — ...я же их видела только на картинках!

— Вот и не бойся! — назидательно заявил Йож и добавил в бороду. — Успеешь ещё! Спи давай!

— Спи... — тихо повторил черноволосый.

Нотки его голоса отчего-то напомнили Вите отцовские. Таркан всегда приходил к детям, когда бывал дома, а не в разъездах, целовал их в макушки, а у Виты задерживался — садился на стул рядом, брал её маленькую ладошку в свои — большие и тёплые. Рассказывал о каком-нибудь месте, в котором довелось побывать, о занимательном встреченном человеке или увиденной на улице сценке. А потом добавлял спокойным и уверенным голосом: 'Спите, коршуны и ласточка! Спите!'

Вита улеглась на бок, отвернувшись от Яго. Сказанное им единственное слово всколыхнуло в душе целую бурю эмоций. Она бы всё отдала, чтобы сейчас оказаться дома, услышать в лабиринте покоев мамин голос и смех, увидеть добродушную улыбку отца, унюхать запах айвового варенья из кухни, где повариха Солья пекла запеканки на ужин и щедро поливала уже готовые сладким лакомством... И братья бы, пихая друг друга, заглядывали в окна кухни, пытаясь стянуть еду и поужинать прямо в саду — под персиковыми деревьями, над которыми вились пчелы с умиротворяющим жужжанием.

Накатило...

Слёзы защипали глаза, а в горле стоял ком и не давал вздохнуть. Отпустить его — и зарыдать на глазах у всех этих незаконопослушных граждан? Никогда!

Вита сжала зубы, умоляя саму себя не плакать, не плакать, не плакать...

И лишь спустя некоторое время поняла, что Ягорая рядом нет.

Она повернулась на спину и зло стёрла влагу с щёк, уставившись в небо — тёмное, усыпанное яркими Драгобужскими звёздами. Здесь, в предгорьях, они были особенно красивы и крупны — эти мерцающие слова Богов, как называл их отец.

— Ты плачешь что ли? — неожиданно раздалось поблизости тихое. Фарки присел рядом, заглянул ей в лицо. — Эй, ты чего?

— Да так! — сердито ответила Вита.

— По жениху скучаешь? — улыбнулся парень.

— По какому жениху? — вскинулась она. Глаза тут же высохли, от страха, не иначе!

— Откуда я знаю, по какому? — удивился тот. — Ты — девушка видная, наверняка зазноба в сердце живёт? Только никак не пойму, бежишь тогда от чего?

— Нет у меня никакой зазнобы, что ты плетёшь? — зашипела Вита разъярённой кошкой. — И вообще, чего ты пристал ко мне с расспросами?

— Нравишься ты мне! — улыбнулся Фарки. — Вот как увидел тебя, так и влюбился по самые уши! Веришь? А что... — он неожиданно наклонился к ней, навалившись плечом, и зашептал горячечно, касаясь её уха губами: — Я одинок, ты одинока, ночь, алмазная россыпь звёзд на небе. Почему бы нам не...

Его рука легла на её бедро и поползла вверх, забираясь под полу куртки.

Вита оцепенела. От подруг была наслышана о том, что происходит между мужчиной и женщиной, но блюла себя для любимого, как того хотели Боги. Вот только жених оказался нелюбым!

Фарки вдруг вздёрнуло в воздух. Задыхаясь, он вцепился в воротник камзола, сдавившей горло — Яго, держащий его за шкирку, встряхнул парня, как мокрую тряпку, и выпустил. Тот упал на траву, вскинулся, словно хотел броситься:

— Ты что? Совсем?

— Уймись! — коротко приказал вожак. — И не лезь к ней!

— А тебе какое дело? — огрызнулся Фарки.

— Никакого, — пожал плечами Ягорай.

И столько равнодушия прозвучало в его голосе, что парень сразу же успокоился. Поднялся, отряхиваясь, пробурчал:

— Ладно, понял...

И ушёл за утёс, скрывшись из поля зрения.

— Ты в порядке? — спросил черноволосый.

Она высокомерно кивнула. Холод в его словах задел, но не дочери Таркана Арина ан Денеца показывать свои чувства! Боги, стать бы птицей и лететь в небе, не ощущая ни боли, ни разочарований, лишь поющую свободу в груди!

Ягорай развернулся и снова ушёл. Из-за валуна вдруг выскользнул снежный барс, страшновато блеснул зелёными огоньками глаз в темноте. Вита затаила дыхание. Барс улёгся у неё в ногах, зевнул, демонстрируя красоту челюстей, положил морду на лапы и... закрыл глаза. Жар его тела ощущался даже через подошвы сапог. И то ли от тепла, а то ли от усталости, дарованной этим насыщенным событиями днём, веки у Вительи стали слипаться. Через несколько минут она спала, вздрагивая во сне, сжимая пальцы, будто искала кого-то и никак не находила.

* * *

Они бежали часа три, не сбавляя темпа, когда Ягорай вдруг остановился и поднял ладонь. Вита, ехавшая верхом на Дикрае, с радостью спрыгнула на землю, разминая ноги. Её счастье, что отец учил с ранних лет держаться в седле по-мужски! Выдержать галоп барса по пересечённой местности сидя по-женски казалось задачей невыполнимой.

— Что? — тихо спросил Йож.

— Эй, до переправы немного осталось, чего встали? — подходя, поинтересовался Фарки.

После произошедшего ночью, он вёл себя с Витой также, как и с другими.

— Рай, проверь лодки, — не оборачиваясь, сказал Яго. — Только очень осторожно, ты понял?

Барс обогнул его и скрылся в кустах.

— Отдохните, — приказал вожак. Сел, где стоял, скрестив ноги и будто в изваяние превратился.

— Выпей! — Йожевиж протянул Вите флягу с водой.

Она поклонилась, прежде чем её принять.

— Вы очень красиво кланяетесь! — вдруг прошептал Виньо и спрятался за Йожа. И уже оттуда добавил: — При дворе Его Величества Крамполтота Первого были бы рады такой изящной гостье!

— Ты бывал при дворе, Виньо? — удивилась Вита. Отдавая флягу Йожу заметила, как помрачнел гном, повёл могучими плечами, словно одежда стала ему тесна.

— Ох, прости, Виньо! — тут же извинилась она, догадываясь о причине дурного настроения его старшего товарища. — Это не моё дело! Но таких красивых комплиментов мне ещё никто не делал!

— Правда? — рыжий застенчиво выглянул из-за плеча облегчённо улыбнувшегося Йожевижа.

— Правда! — кивнула Вита.

Из кустов бесшумно вышел Дикрай в человеческом обличье. Яго, будто пружиной подброшенный, вскочил на ноги.

— Старые кости, ты опять прав! — прорычал оборотень — его клыки ещё торчали изо рта, а уши на глазах принимали обычный размер. — Там засада. У первой переправы человек двадцать, у второй тоже есть. Но я не могу определить по запаху — сколько их!

— Стражники? — уточнил Ягорай. Засаде, он, кажется, вовсе не удивился. — Для погранцов вроде бы рано?

— Не стража, нет! Вооружены и одеты по-разному. Больше похожи на наёмников!

— Вот те хусним! — подошёл к ним Йожевиж. — Похоже, нас сдали вместе с маршрутом. Так, Яго?

— Получается так! — вместо него ответил Дикрай.

— Но мы ходим здесь не в первый раз! — воскликнул Фарки. — И всё было нормально! Неужели кто-то расколол Томиса?

Остальные переглянулись.

— Цена товара — цена вопроса! — проворчал Йож. — Наверняка это кто-то из конкурентов: или...

— Ш-ш-ш! — Яго взглядом указал на Виту, которая всеми силами пыталась показать, что не слушает.

— И как двинемся? — уточнил Фарки. — Какие варианты?

— До переправы на западе далеко идти, — покачал головой старший гном. — Панцирная славится буйным нравом — если бы её было так просто переплыть!

— Зоя, — вдруг сказал Ягорай, — дай мне свою карту.

Вита с готовностью протянула футляр.

— Вот, — развернув пергамент, вожак ткнул пальцем в один из мостов в восточном направлении. — Дорога не торная, но тролля под мостом нет. Карта новая, с последними данными.

— Небось, мост разрушен, вот и не торная! — хмыкнул Фарки.

— Другого пути у нас нет, — кивнул Йож. — Если мост и вправду разрушен — пойдём дальше, к Восточному Стражу.

— И опоздаем на пару недель, — Фарки недовольно скривился. — А каждый день просрочки денег стоит!

— Жизнь тоже кое-чего стоит, — покачал головой Йожевиж и, подобрав мешок с земли, закинул на плечи. — Руфус и Торус, чего ждём? Погнали!

К реке вышли, когда близился рассвет вторых суток. Этой ночью Яго не позволил встать лагерем, желая оказаться как можно дальше от засад.

Мост, едва видимый сквозь густой туман, поднимавшейся от воды, на первый взгляд казался неповреждённым.

— Я гляну на него, как солнце встанет? — предложил Йожевиж вожаку. — А пока, может, поспим?

— Только костра не разводите! — кивнул Ягорай, и они с Дикраем разошлись в разные стороны от стоянки, чтобы проверить лес.

Йож поделил одну утку на троих, однако, когда обернулся, чтобы пригласить спутников к 'столу', Вита и Виньо, измученные дорогой, уже спали, трогательно прижавшись друг к другу спинами и накрывшись широким походным плащом волшебницы.

— Вот и славно! — обрадовался Фарки, садясь на землю и потирая ладони: — Нам больше достанется!

— Даже не думай! — пригрозил гном, выдавая ему одну из частей невинно убиенной птицы.

Ягорай выскользнул из таящихся под лесным пологом сумерек.

— Ты, давай, поспи! Я посторожу! — заявил ему Йож, и тон его указывал, что возражений он не примет. — И так вторую ночь на ногах уже! Мы-то хоть поспали!

В тумане над рекой чудились пугающие тени. Панцирная шумела, будто сердилась на тех, кто собирался завтра потревожить её покой.

* * *

Вита проснулась через пару часов от простого человеческого желания сбегать 'в кустики'. Осмотрелась, заприметила у берега Йожевижа, умывающегося холодной водой, чтобы прогнать сон, тихонько выскользнула из-под плаща и нырнула в заросли осоки, обильно росшей вдоль берегов. Слава богам, остальные продолжали спать. Ещё не хватало, чтобы за ней увязался кто-то вроде Фарки с его уязвлённым её отказом мужским самолюбием.

Идя вдоль берега, Вита грустно раздумывала над тем, что красота, доставшаяся от матери, пока не принесла ей ничего, кроме неприятностей. Как вдруг осока кончилась, и девушка оказалась на каменистом склоне, ведущим к мосту. Ледник, о котором она так уверенно рассказывала Ягораю, здесь, видимо, выкидывал особо длинный 'язык', полный прихваченных в горах камней и осколков скал, потому что склон был весь усыпан огромными валунами, среди которых вилась бледная тень прежней дороги, нынче заросшая подорожником и ковылём.

Туман постепенно рассеивался. Высокий берег открывал прекрасную возможность полюбоваться рекой, поблёскивающей в лучах восходящего солнца золотыми искорками, будто чешуйками, разглядеть ту сторону. Вита присела на один из валунов, стоящих огромным каменным креслом, обращённым к реке. Распустила шнуровку ворота, морщась, потёрла кожу под Ожерельем. Первое время у неё было страшное раздражение от этого куска металла, которое проходило постепенно, возобновляясь лишь, когда становилось очень жарко. А нынче летнее солнце припекало, да и скачки на барсах особой свежести кожи не способствовали.

— Плати! — вдруг сказал кто-то над её ухом.

Голос был медленный и скрипучий, однако обладал глубиной, присущей лишь существам с большим объёмом грудной клетки.

Вита взвизгнула и попыталась вскочить, но не тут-то было — каменная 'лоза' обвила ноги, не давая пошевелиться. Девушка с опаской подняла голову на источник звука и взвизгнула повторно: над ней нависала, ухмыляясь, грубая, в морщинах и трещинах морда. Глаза яркого янтарного цвета, живо горящие из-под тяжёлых бровей, напоминающих коньки крыши, оглядывали Виту с каким-то двусмысленным интересом.

— Ты пришла... — констатировал камень с глазами. — Села... Смотришь... Мост! — неожиданно докончил он и слегка потряс Витины ноги, отчего девушку замотало по 'сиденью' из стороны в сторону.

— Пр-е-е-е-кра-а-а-ти-и! — стуча зубами и пытаясь не прикусить язык, потребовала она. Сосредоточилась, наколдовала водяную каплю размером с собачью голову и пульнула ею прямо в глаз существа.

Камень гукнул, моргнул и перестал трясти Виту, вздёрнув её в воздух вниз головой и держа у своего лица. Внутри гранитовой щели рта она разглядела плоские менгиры зубов — толстых, крепких и кривоватых. И, наконец, сообразила, кого видит перед собой!

— Я — Вителья Таркан ан Денец, волшебница, требую уважения к себе, тролль под мостом! — закричала она прежде, чем сообразила, что делает. — Назови своё имя!

— У? — удивился тот. — Сказала истину! У?

— Отвечай! — потребовала Вита, у которой он неудобного положения начинала побаливать голова. — Истина на истину — таков закон!

Тролль задумался.

Вита, действительно, любила древнюю историю. Старый мир был жесток и прямолинеен, но ей казался правдивее и красивее нынешнего. Существа, жившие в те времена, таящиеся под пологом длинных зим и полярных ночей, вызывали у неё жгучий интерес, заставляя в свободное от учёбы время читать не рыцарские романы и сказания о похождениях неунывающих менестрелей, а книги по мифологии, морфологии и коммуникации с различными видами тварей из прошлого. Правда, окажись Вита в том времени и даже имей магический опыт лет на сто старше нынешнего, она всё равно не прожила бы и часа. Но существовало несколько непреложных правил, нарушить которые твари из прошлого не могли, и самым главным из них было правило Истины. На правду следовало отвечать правдой, на истинное имя — называть своё. Кушать же того, кто знает твоё истинное имя, считалось неприличным.

— Отвечай! — отчаянно прошептала девушка, чувствуя, что теряет сознание от прилива крови к голове.

И в ту же секунду больно треснулась о землю всем телом.

— Дробуш Вырвиглот, — неохотно признался тролль.

Повёл туловом, выдирая себя из земли, с кряхтением поднялся, вызвав осыпь мелких острых камней, присыпавших Виту сверху. Видимо, он так давно не шевелился, что врос в склон. И по этой же причине не попал на карту маленьким красным крестиком у реки!

— Иду... под мост! — сообщил он. И добавил, почесав в затылке каменной дланью: — Плати!

— Стой, стой, стой! — девушка с трудом поднялась на ноги.

В её голове пели неустановленные птички.

— За что я должна платить?

— Мост! — пояснил Дробуш, величественным жестом указывая на реку. Подмышкой у него росли вьюнки, цветущие трогательными голубыми патефончиками. — Ты пойдёшь? Плати!

— Ах, вот оно что!

Вита сердито отряхивалась и вытаскивала из волос, из-за шиворота и из отворотов куртки каменную крошку.

— И что ты хочешь за возможность перейти на ту сторону?

Увидев, что закон Истины сработал, она успокоилась и даже разозлилась на неуклюжее существо, умудрившееся её одновременно и ушибить, и испачкать!

— Беру золотом по курсу Центральной Драгобужской биржи! — без запинки произнёс тролль, заставив Виту подавиться воздухом от негодования.

— Каким золотом? — она даже ногой топнула. — Где ты видишь у меня золото?

— Ошейник! У! — обрадованно сообщил Дробуш и ткнул её в шею пальцем так, что она опять упала.

— Пресвятые тапочки! — девушка припомнила любое мамино восклицание и на всякий случай осталась сидеть.

— Красивая золотушка! — заметил тролль, устраиваясь напротив. В его глазах плясало веселье, такое заразительное, что Вита совсем перестала бояться: — Поторгуемся?

— Нельзя торговаться за то, что снять невозможно! — грустно сказала волшебница. — Ожерелье заколдовано.

— Дык... Вижу! — сообщил Дробуш. — Но хочу золотушку!

— И что будем делать? — пригорюнилась Вита.

— Голову оторвать? Тогда снимем! — обрадовался Вырвиглот.

— Не выйдет, — покачала головой она, — потому что уговор не состоится! Как я по мосту пройду с оторванной головой?

— Беда! — заметил тролль.

— Беда, — согласилась Вита и грустно добавила: — Веришь, Дробуш, я бы тебе эту золотушку сама бы отдала! Только не могу снять!

— Имя сказала? — восхитился тот. — Повтори!

— Дробуш, — ласково повторила девушка. — Дро-о-обушек!

— У-у-у! — жалобно подвыл тролль. — Красиво поёшь! Может, съесть тебя?

— Уговор! — строго напомнила Вителья.

— Уговор! — на этот раз пригорюнился Дробуш. — Дай потрогать?

— Чего? — не поняла Вита.

— Золотушку. Надо трогать — тогда понять, как снять!

Конечно, у девушки мелькнуло подозрение, что тролль может обмануть. Но с другой стороны, она и так в его власти. Давай трогать, не давай — одно движение длинной длани, и ей снова висеть головой вниз перед его пастью... а может быть даже — над ней!

Вита посильнее растянула шнуровку и свернула воротник, обнажая горло. И попросила, на всякий случай, прощаясь с жизнью:

— Дробушек, ты только аккуратнее. Я — очень хрупкая!

— Эх! — горестно вздохнул тролль и полез толстыми пальцами себе в рот. Нащупал там что-то, повернул и выпустил из-за щеки... кривой клык размером с хороший кинжал — жёлтый и острый.

— Фефли снифу — отфашь? Фофовор? — поинтересовался тролль у девушки, а она не ко времени вспомнила, как звучит его фамилия и отчаянно крикнула:

— Если отдам, пропустишь меня и моих спутников по мосту! Договор!

Дробуш навис, подставив одну руку ей под спину, давая опереться. Коснулся пальцем другой её ладони — подтверждая сделку. А затем низко наклонился и... зацепил клыком край ошейника.

От ужаса Вита закрыла глаза и перестала дышать. Впрочем, совсем скоро ей пришлось сделать вдох, и она напряглась, заранее опасаясь зловония. Однако от тролля не пахло неприятным — лишь камнем, нагретым на солнце, да немного влажной землёй и зеленью — как в университетской оранжерее. Он тихо скрипел зубами, перетирая металл, иногда принимаясь шипеть как Крейская кобра, которой наступили на капюшон. Со стороны, наверное, казалось, что тролль склонился над бездыханным телом, пытаясь понять, с какого конца начать его поедать.

— Эй, ты! — раздался холодный голос. — А ну-ка, отпусти её!

— Она уже мертва! — воскликнул второй. Вита узнала Фарки. — А нам надо уносить ноги!

Дробуш дёрнулся, золото издало жалобное треньканье и... Вителья ощутила себя свободной. Тролль разогнулся, спрятав за щекой клык и половинки ошейника.

— Завалим тварь! — проворчал Йожевиж, которого Вита увидела первым, едва открыла глаза. Гном поигрывал боевым молотом, перекидывая его с руки на руку. — Отомстим за волшебницу!

— Стойте! — закричала она, машинально затянула ворот и выскочила перед Вырвиглотом, ещё пошатываясь от пережитых потрясений, но стараясь крепко стоять на ногах. — Стойте! У нас договор! Он пустит нас через мост!

Не веря себе, она ощупывала руками шею через ткань рубашки — проклятого Ожерелья больше не было! Кожа дышала, но ещё сильнее дышала душа, ощущая себя птицей, парящей в полуденном небе!

— Яфык опшёк! — пожаловался тролль. — Оно шклось!

Яго подошёл ближе и потребовал:

— Зоя, подойди ко мне!

— Дай мне слово, что вы не нападёте на него! — ответила она. — У нас договор!

— А что ты ему отдала взамен? — съязвил Фарки. — Поцелуй?

— Не твоё дело! — в один голос сказали Вита и Йож.

Последний расслабленно закинул молот на плечо.

— Уговор — это хорошо, это по-дедовски! — заявил он. — Так мы можем идти?

Вита машинально поискала глазами рыжего гнома и увидела его, стоящим на верхушке одного из соседних камней с луком в руках. Даже отсюда было видно, с каким восхищением Виньо смотрит на волшебницу! Она собралась было махнуть ему, чтобы слезал, как вдруг из осоки выскочил барс, с лап до ушей покрытый кровью. Он и не обратил внимания на тролля, развернулся к зарослям, припадая к земле и скалясь.

— Они нас нашли! — закричал Ягорай, тут же оборачиваясь и вставая рядом со зверем. — Йож, забирай всех и уводи на ту сторону!

— Ну, вот ещё! — заворчал гном, подходя к ним ближе и помахивая молотом. — А эти так и будут нам на пятки наступать?

Яго бросил взгляд на оборотня.

— Их слишком много, иначе Дикрай справился бы один!

— Нас тоже немало! — звонко сказала Вителья. Волшебное ощущение свободы от ненавистного обязательства вскипятило её кровь до самого высокого градуса. Сейчас казалось возможным всё!

Она повернулась к троллю:

— Дробушек, миленький, сюда идут люди, которые захотят перейти мост следом за нами!

— У? — заинтересовался тролль.

— Но они не платили! — блестя глазами, как дикая кошка, пояснила Вита. — Плохие люди!

Тролль почесал в затылке. Нащупав большой валун, метнул его в осоку. Следом за глухим стуком и отчаянным вскриком раздался многоголосый вопль. Из зарослей выскочило два десятка разномастно одетых людей.

Кипящая кровь, радость, отчаяние и страх привели Вителью в странное состояние. Волшебница будто отстранилась от происходящего, взглянув на всё со стороны. Вот Дикрай, хлеща себя хвостом по бокам, вновь бросается в заросли, становясь стремительной теневой смертью. Вот Ягорай, двигаясь как-то лениво и даже скупо, кладёт первую тройку нападающих и чуть отступает назад, чтобы освободить место для манёвра. Йожевиж машет молотом с такой быстротой, что движение размазывается по воздуху, и гном кажется окружённым широкой сверкающей полосой. А вот там, в третьем ряду нападающих, двое прицеливаются из луков прямо в стоящего на камне Виньо.

Адская смесь эмоций для магии оказалась творческой. Спустя мгновение рыжего гнома накрыла сфера щита, похожего на облачный зонтик, а луки обоих налётчиков вспыхнули прямо у них в руках, обжигая ладони и пальцы. Первые ступени 'Молнии' удавались Вите особенно хорошо!

Точным ударом она запалила одного из нападающих, пытающегося обойти Йожа сзади, и тот с воплями убежал в заросли, где тут же упал, попав под тяжёлую лапу барса. Но всё же, их было слишком, слишком много! А должно было стать ещё больше! Вита, запустившая Взор, увидела второй отряд, в это мгновение достигающий границ леса. Всё верно — Дикрай, вернувшись с разведки, говорил о засадах на двух переправах.

— Весело! — сообщил ей Дробуш, продолжая швырять камни. — Много мяса!

Вителья задумчиво посмотрела на него, потом на мост, проход по которому был оплачен. Туман давно рассеялся, и теперь она прекрасно видела полуразрушенные опоры. Интересно, сколько лет назад дорога перестала быть торной — сто, двести?

— Яго! — закричала она. — Надо отступать — на подходе второй отряд!

Он лишь повёл головой в её сторону, показывая, что услышал. Этого было достаточно, чтобы Йож, уложив последнюю нападавшую на него пятёрку одним взмахом молота, развернулся и побежал к реке.

— Мост! — обрадовался тролль, порысив следом за гномом.

— Виньо! — махнула рукой Вита.

И встретилась взглядом с предводителем нападающих — высоким, одетым в чёрную, не стесняющую движений одежду немолодым мужчиной. Тот поднял над головой руку со скрещёнными пальцами, а затем указал ею на Виту. Она похолодела. Транг — знак охотников, использовали шайлу. Так называли племена Крейских пустынников, не чуравшихся разбоем и охотой на людей за приличное вознаграждение. Значит, погоня шла не за Яго и его людьми, а за ней — за Витой!

Рыжий гном ловко спустился вниз и тоже засеменил к мосту. Ягорай и оборотень отступали последними. Вита считала про себя шаги, копя силу в руках, и когда они переступили невидимую границу, выпустила её 'Бурей в пустыне' четвертой категории, сметая мелкие и средние камни, пригибая к земле осоку и шайлу. Тех, кто пригнуться не захотел, заставила это сделать каменная дробь, метящая в лицо.

Сняв с Виньо, добравшегося до реки, щит, Вита переместила его на себя, прикрывая спину, и бросилась прочь. Выигранная ударом стихии пауза позволила всем перейти через мост и столпиться в дальнем его конце. Только Дробуш встал посередине полотна, уперев руки в боки. Пробегая мимо, Вита пнула его под колено.

— У-у! Драться? — изумился тролль и погнался за ней.

Панцирная внизу шумела и прыгала диким зверем, однако лишь облизывала опоры, но до человечков дотянуться не могла.

У конца мостового полотна волшебница резко затормозила и развернулась. Увернулась от пронёсшегося мимо с грацией боевой колесницы тролля и скастовала на самую хлипкую из опор слабенькое заклинание пустоты, носящее название 'Чёрная дыра'. Заклинание было из тех, что студентам давались плохо, а большинству вообще не давались! Это магистры с пафосом и без труда развеивали материальные предметы в прах, и на Витином месте любой из них просто удалил бы мост, как ненужную запятую в диктанте. А Вите удалось, затратив все силы, лишь развеять пару камней в основании опоры. Впрочем, этого оказалось достаточно — опора обрушилась, мост крякнул и проломился посередине, доставшись радостно взревевшей воде.

Шайлу на той стороне кричали проклятия и потрясали кулаками, а на этой Ягорай успел подхватить потерявшую сознание волшебницу, перекинуть её через плечо и покинуть берег, вместе со спутниками скрывшись в лесных зарослях.

* * *

Вита пришла в себя от двух вещей — от голоса Йожевижа и от ощущения того, что голова лежит на чем-то мягком и тёплом.

— Какова фора? — спросил гном у Ягорая, стоящего на границе света и тени и напряжённо вглядывающегося в темноту.

— День-два, — за него ответил Дикрай, — если они решат вернуться к предыдущим переправам.

— Хусним! — проворчал Йож. — Тогда едим и двигаем дальше? Виньо, как там Зоя?

Вита открыла глаза и обнаружила, что укутана в несколько плащей и лежит головой на коленях рыжего. Магическое перенапряжение прежде всего забирало из тела тепло, затем начинали сбоить внутренние органы, а после — истекать жизненная сила, капля за каплей. Когда она посмотрела на Виньо, на лице рыжего засияла такая неприкрытая радость, что волшебница улыбнулась в ответ.

— Я в порядке, — сказала она, садясь и встряхивая головой, чтобы прогнать искры, мельтешившие перед глазами — последние признаки слабости.

— Отлично, — не оборачиваясь, заметил Яго. — Меняем маршрут!

— Что? — изумился Фарки. — Мы и так запаздываем!

Вожак развернулся. Его лицо ничего не выражало, а глаза были полны черноты, будто сквозь них смотрел с изнанки мироздания другой мир, мир вечной ночи. На мгновение Вите показалось, что Ягорай не человек, а какое-то древнее божество из тех, кому поклонялись в Крее до воцарения Пантеона.

— Нас могут ждать и там... — только и сказал он, и посмотрел на Виту.

У неё сжалось сердце от недоброго предчувствия. Как и тогда, когда она впервые встретилась с ним в тесной комнатке таверны и подумала, что он может убить её мгновенно — и никакая магия не поможет!

— Ты что-то чувствуешь? — сдал назад Фарки. — Тогда другое дело!

Яго пожал плечами и принялся затаптывать костёр.

— Ручей недалеко, — подал голос оборотень. — Пойдём по воде, чтобы скрыть следы.

— В каком направлении? — уточнил Йожевиж.

— На юго-восток.

— Там же граница! — воскликнул Фарки. — Какого Аркаеша нам нужно в Крей-Лималль?

Вита поспешила скрыть испуг во взгляде — достав карту, расстелила на коленях, разглядывая тонкую синюю ниточку, вьющуюся между предгорий и уходящую за границы Драгобужья — на скалистое, полное осыпей, трещин в земле и горячих источников плато, принадлежащее её родине.

— Там нет сторожевых постов, их цепь начинается дальше на юг, — проворчал Йож в бороду, — а кроме того, спустя восемь дневных переходов мы выйдем к границе Ласурии, правда, совсем не там, где собирались.

— Яго, к чему такие сложности? — кареглазый смотрел на него с укором. — Давай просто двигаться быстрее — мы обгоним преследователей, окажемся на месте вовремя и не затянем передачу товара! А потом просто разбежимся в разные стороны до следующего раза!

— Выступаем, — вместо ответа приказал Яго. — Рай, идёшь впереди. Следом гномы и Фарки. Мы с волшебницей последними.

Дикрай тут же поднялся и скрылся под лесным пологом. Спустя несколько минут за ним ушли гномы и Фарки, лицо которого выражало смесь растерянности, раздражения и досады.

Вита не торопилась. Убрала карту в футляр на поясе. Подтянула сапоги. Мысленно нарисовала схему щита. Воздух вокруг уже начал густеть — если вожак решит напасть на неё, она успеет, по крайней мере, защитить себя и выиграть время!

— Почему шайлу охотятся за тобой? — повернувшись к ней, спросил Ягорай.

Он выглядел расслабленно и, кажется, нападать не собирался. Хотя, с таким головорезом ни в чём нельзя было быть уверенной!

Вителья обречённо посмотрела в темноту. Вместо ответа спросила:

— Откуда тебе известен дранг?

— Мой отец долгое время жил в Крее. Я там вырос, — спокойно пояснил Ягорай.

— Тогда обычаи тебе знакомы, — Вита горько усмехнулась и схватилась за горло, будто Ожерелье все ещё душило её.

Кажется, этот жест сказал Яго больше нежелания волшебницы отвечать.

— Кто он? — уточнил он. — Твой жених?

— Самсан Данир ан Треток, — прошептала она имя, навсегда впитавшееся в память, и отчаянно посмотрела на вожака: — Позволь мне уйти? Они гонятся за мной, а не за вами!

— Тебе сейчас крупно повезло, Зоя, — неожиданно по-волчьи усмехнулся Яго. — Ты только что осталась жива!

Отчаяние в её взгляде сменилось недоумением.

— Теперь я верю, что не ты слила наш маршрут, — пояснил он, — а поначалу сомневался. Однако погоня не отстаёт, что заставляется задуматься над тем, откуда они знают о направлении нашего движения?

— Думаешь, — с ужасом спросила Вита, — кто-то из спутников тайно оставляет им знаки?

Ягорай повёл тяжёлыми плечами. Многозначительно так повёл... и вдруг резко развернулся, выхватывая меч.

Жалобно треща кустами, на поляну вывалился... Дробуш Вырвиглот. Увидев волшебницу, радостно закрутил головой и осклабился:

— Нашёл! Йуф!

— Ты зачем шёл за мной? — растерялась она. — Возвращайся к реке, там, наверняка, полно ничейных мостов!

— Слома-а-ался! — назидательно погрозил кулаком тролль. — Ты сломала! — обвинил он, ткнув в Виту пальцем. Потом ткнул в себя и пояснил: — Дробуш — свободен от моста! Сво-о-бо-о-де-е-е-н!

И пустился в какой-то дикий пляс, ногами выворачивая комья земли. От его ликующего крика с деревьев поднялось вороньё, кружась чёрной тучей над лесом.

Яго сказал несколько слов, которые Вита предпочла бы не слышать! Она с изумлением разглядывала танцующего тролля но, как это было ни странно, понимала его ликование. Не она ли совсем недавно ощутила себя птицей, вытащенной из силка и расправившей крылья навстречу бесконечному небу?

Покосившись на черноволосого, она увидела, что он следит за ней с непонятным выражением лица. Заметив, что его интерес обнаружен, Яго указал глазами на тролля и одними губами спросил:

— Что будем делать?

И оттого, что он сказал это 'будем' во множественном числе, Вителья поняла — ей не придётся решать проблемы в одиночку! Раз он принял её под свою опеку, раз начал доверять — уже не бросит!

— Да, Дробушек, ты свободен! — ласково заговорила Вителья. — Можешь идти, куда захочешь! Весь мир у твоих ног! И может быть, где-нибудь тебе понравится так, что ты решишь там остаться!

Тролль резко остановился.

— Мне понравилось! — кивнул он. — Я иду! С тобой! Это весело!

— О, Боги! — простонала Вита. — Со мной тебе нельзя! Тебя убьют, ты же видел, как эти люди нападали на нас?

— Этот гнус? — обиделся Вырвиглот. — Зачем их бояться? Надо ку-у-ушать!

— А если ты когда-нибудь захочешь скушать меня и моих друзей? — поинтересовалась Вита.

Дробуш посерьёзнел. Протянул руку ладонью вверх, чем заставил Яго напрячься.

— Истина — за истину! — сказал он. — Свобода — за свободу! Вас не ем! Уговор?

Вителья нерешительно посмотрела на Ягорая. Тот только головой покачал.

— И что же мне с тобой делать, горе моё каменное? — вздохнула она и шлёпнула по его ладони, отбив свою: — Уговор!

Развернулась к Ягораю.

— Мы можем уйти с ним вдвоём...

По лицу того пробежала лёгкая улыбка, неуловимо меняя его.

— Поздно, — сказал он, — ты уже меня заинтриговала! И как мы будем путешествовать с такой громадиной?

Вита прикинула на глаз размер Дробуша и свои магические силы. Здесь, в природном лесу, деревьев Силы было много, а значит, поддерживать чары ей будет не сложно. Но в городе... Хотя, о каком городе она думает? Ей бы сначала до границы добраться!

— Будем решать проблемы по мере их поступления! — решительно сказала Вита. — Дробуш, ты можешь постоять спокойно и не двигаться? Мне придётся тебя зачаровать, чтобы люди не узнали, что ты тролль!

— Я — тролль! — возмутился тролль. — И горжусь этим!

— И это правильно! — неожиданно вмешался Ягорай. — Только все встреченные нами люди будут пытаться тебя убить. А заодно и нас! От этого, знаешь ли, устаёшь!

— Или ты идёшь со мной в иллюзорном облике, или никак! — топнула ногой Вителья.

— У-у-у! — жалобно подвыл Дробуш. — В лягушу превратишь? Оне с бородавками!

— Почему в лягушу? — изумилась волшебница. — В человека.

Яго издал странный звук, будто тихонько хрюкнул, и отошёл к границе полянки.

— Стой смирно! — ещё раз приказала Вита.

Дробуш обиженно засопел, но вытянулся и опустил руки по швам.

Волшебница закрыла глаза и попыталась придумать Вырвиглоту соответствующий образ. Неожиданно вспомнился один из подчинённых отца — невысокий мужичок с хитровато-кривоватой улыбкой, с виду простак, а на деле один из лучших управляющих завода.

Она ткала чары тщательно, словно экзамен сдавала. Во все времена студенты традиционно обожали Иллюзорную магию. С точки зрения плетения заклинаний та — на бытовом уровне — не была слишком сложной, с точки зрения использования в обыденной жизни — давала неоценимые преимущества. И в женское (мужское) общежитие позволяла проникнуть под чужой личиной, и экзамен сдать за товарища, и много ещё чего интересного сделать. Потому занятия почти никто не прогуливал, зачёты и экзамены сдавали с энтузиазмом, а практиковали — везде, по поводу и даже без повода, что, естественно, сказывалось на уровне мастерства.

Спустя полчаса невысокий мужичок, одетый, как драгобужский мастеровой, с лицом простым и незапоминающимся, с хитрым прищуром небольших глаз и лёгкой небритостью оглядывал себя с изумлением, щупал полы куртки, добротный кожаный пояс, на котором висел кожаный же кошель с бахромой.

— Ну как? — волнуясь, спросила Вита Дробуша. — Нравится тебе?

— Тряпки! — покивал тот. — Мягко!

— Нам пора, — позвал Ягорай. — Идём быстро и тихо, тролль, понятно тебе?

Мужичок гулко стукнул себя кулаком в грудь и жутко оскалился. Под человечьим лицом на миг проступила нечеловечья морда.

— Дробуш! — рявкнул он. — Вырвиглот!

— Давай просто Дробуш? — предложила Вита, погладив его по плечу. — Дро-о-обушек?

— У-у! — согласно подвыл тот и поспешил к Ягораю.

Спутников нагнали не скоро — те ушли далеко за время, что Вита наводила чары. А когда нашли, те встретили их изумлением на лицах и обнажённым оружием.

— Это ещё кто? — вопросил Фарки. — Откуда взялся?

— Пойдёт с нами, — бросил Яго, не останавливаясь. — Его зовут Дробуш!

Гномы переглянулись с подозрением, но не сказали ни слова. А Дикрай, круживший вокруг в облике барса, принюхался, чихнул, посмотрел на новенького с изумлением и беззвучно захохотав открытой пастью, скользнул под лесной полог.

Вита передёрнула плечами — вид хохочущего зверя напугал её донельзя.

Шли до ночи, ночь и половину следующего дня. Измождённую волшебницу часть пути вёз на себе Дикрай. Ей даже удалось поспать, упав лицом между его лопатками и обняв руками за мягкие бока.

Где-то в середине пути Дробуш исчез, чем вызвал переполох среди остальных, а затем появился, легко неся на плечах кабанью тушу. Брови обоих гномов поползли вверх, когда он свалил вепря к их ногам и пояснил:

— Кушать надо! Полезно!

— Пожалуйста, Дробуш, — неожиданно вежливо сказал Ягорай, — если собираешься охотиться — говори нам, что уходишь.

— Зачем такое? — насторожился тот.

— Мы же беспокоились! — пояснила Вита. — А вдруг с тобой что-нибудь случилось?

Тролль не ответил. В глазах его блеснуло нечто, чего волшебница никак не ожидала увидеть в глазах подобной твари.

— Заботиться! — пробормотал он, подхватил тушу на плечи и повернулся к Яго:

— Будет так! Куда идти?

Лишь вечером, когда вышли из леса, поднялись на каменистое плато и оказались в местности, полной пологих пока гор и острых, как лезвия мечей, скал, Яго разрешил остановиться на отдых. Развели костёр под прикрытием нависающего камня, разделали тушу. От запаха жареного мяса желудки скручивало с таким звуком, что слышно, было, наверное, и на той стороне перевала. Ответом голодным звукам был далёкий волчий вой.

Вита, уснувшая там же, где Дикрай спустил её на землю, резко проснулась. Чего-чего, а волков она в пути навидалась!

Мясо шипело соком и доходило.

— Ещё немного, и можно резать! — довольно заявил Йожевиж, натачивая охотничий нож, извлечённый им из голенища сапога.

— Ку-у-ушать! — потёр ладони Дробуш.

— Слушай, чудак, — подсел к нему Фарки, — а ты откуда, вообще, взялся?

— Бежал! — сообщил тролль.

— Лаконично! — заметил Йож. — Фарки, отстань от него. Твоё любопытство тебя когда-нибудь погубит!

Парень посмотрел на гнома с укоризной, поднялся и исчез за краем плато.

Вита протёрла глаза и перешла к костру. Молча села рядом с троллем.

— Выспалась? — поинтересовался Йож. — А я вот на пустое брюхо ни в шахту не усну! Буду ворочаться и бурчать, как голодный тролль!

Виньо хихикнул.

— У? — заинтересовался Вырвиглот.

— Где мы? — зевнув, спросила волшебница. Ни разу она не выспалась, но запах мяса и мёртвого поднял бы из могилы!

— В Крее. Миновали границу, пока ты спала.

Остатки сна с Виты спали мгновенно. Ей даже показалось, она слышит хрустальный звон их осколков.

Крей-Лималль! Она оказалась в стране, от которой стремилась держаться подальше!

— Ты чего побледнела-то? — изумился Йожевиж. — Видать, всё же не выспалась!

Виньо робко протянул ей кружку с отваром из ягод, который он помешивал в котле.

— Благодарю, — поклонилась Вита. И вдруг призналась, сама от себя не ожидая: — После окончания университета я должна была вернуться в Крей-Лималль и выйти замуж. Но... я не захотела!

Йож, переворачивающий тушу, на мгновение замер.

— Убить? — предложил тролль.

— Нельзя, — вздохнула волшебница. — Просто хотела, чтобы вы знали — мне не стоило сюда возвращаться!

Виньо судорожно вздохнул. Вита увидела, как гном бросил на старшего товарища короткий взгляд. Непонятный такой взгляд, то ли испуганный, то ли отчаянный...

— Хусним... — проворчал Йожевиж и поклонился: — Благодарю за откровенность, Зоя, обещаю, мы с Виньо никому не скажем!

— Спасибо! — поклонилась в ответ Вита. — А где Яго и Дикрай?

— Ушли поискать нам маршрут на завтра.

— Мне кажется, или Яго никогда не спит? — задала волшебница давно мучавший вопрос. — Я как ни проснусь — он на ногах! Или в разведку уходит, или в дозоре стоит. Он, вообще, человек?

— Человек, не сомневайся! — усмехнулся Йож. — Правда чутьё на неприятности у него похлеще, чем даже у Дикрая! Мы с Виньо с ними уже три года ходим, Фарки — год. И за это время ни разу не было, чтобы его предчувствие подвело. Мы поначалу не верили, ругались даже с ним, когда он вдруг с безопасного пути уводил в какие-то буераки. А потом понимали — опять он прав оказался! А сон... ну, часа три-четыре ему хватает. Это тебе не Рай — тому бы все сутки напролёт дрыхнуть, как и любому кошаку!

— Я тебе дам — кошаку! — раздалось из темноты и в круг света вышли оборотень и Яго. — Где моё мясо?

— Вот-вот, — шёпотом, впрочем, прекрасно всем слышным, добавил гном, — и жрать!

После сытного ужина сон сморил почти всех. Даже Дробуш, улёгшийся прямо на земле, вскоре засопел с таким звуком, с каким ветер гонял клочья тумана по ущелью.

Не уснула лишь Вита, которую потряхивало от нервного напряжения, да Яго. Последний забрался на камень, нависающий над костром, уселся там, свесив ноги и, задрав голову, разглядывал небосвод.

— Эй, — тихонько позвал он волшебницу, — иди сюда!

Вителья поднялась к нему. Села рядом.

— Шайлу не должны нас здесь найти, — успокаивающе сказал вожак. — Мы тщательно запутали следы. Если их не собьёт с толку развороченная поляна, значит, запутает очевидная логика — мы никак не могли пойти в Крей-Лималль. Нам тут просто нечего делать!

— А где вам есть что делать? — уточнила Вита.

— Заказчик ждёт нас в Ласурии, — Ягорай полез в потайной карман куртки и вытащил небольшой замшевый мешочек. Развязал тесёмки. Высыпал на ладонь... звёзды.

Вита даже на небо посмотрела — не стало ли их там меньше?

Разноцветные искорки задорно переливались на его широкой ладони. Первое впечатление прошло — Вита, больше пяти лет прожившая в Драгобужье, прекрасно знала, как выглядят радужные алмазы, право на добычу и продажу которых принадлежало государственной монополии. Их контрабанда каралась смертной казнью — король Крамполтот Первый не желал выпускать из рук денежный поток, текущий в страну в обмен на камни, которых не добывали больше нигде в мире.

— Мы потеряем где-то треть обещанной суммы из-за задержки в пути, — пояснил Яго и высыпал алмазы обратно. — Эй, я не в упрёк тебе это говорю! — добавил он, разглядев её помрачневшее выражение лица. — В конце концов, путешествуя с нами, ты тоже рискуешь!

Вита подумала, что с самого начала догадывалась о незаконности их действий, но ни тогда, ни сейчас это её не остановило бы. И ещё о том, что совместный бой по одну сторону фронта заставляет людей доверять друг другу похлеще, чем все клятвы!

— Неизвестно, что хуже, — криво усмехнулась она, — быть казнённой за контрабанду радужников или выйти замуж за того, от одной мысли о котором бросает в дрожь.

— А что твои родители? — Яго смотрел с интересом. — Они поддержали эту идею, зная, что жених противен тебе?

— Нет, — грустно покачала головой Вита, — они отправили меня на пять лет в университет, надеясь, что он передумает. Отказать ему они не смеют!

— А он, похоже, не передумал? — уточнил Ягорай и вдруг добавил: — А ты молодец! Не испугалась изменить судьбе, предназначенной Богами!

— Спасибо! — благодарно кивнула Вита.

Она смотрела вниз — костёр уже подёрнулся пеплом, но ещё освещал края камня, на котором они сидели, отчего те казались окрашенными охрой.

— Ты лучше вверх посмотри! — тихо сказал черноволосый. — Там нет подлости, горя, нет отчаяния и грусти... Там только свет, тьма и красота...

Волшебница изумлённо посмотрела, но не на небо, а на него — этого мрачного, немногословного чужака, от которого она совсем не ожидала понимания красоты мира. В призрачном свете звёзд его лицо казалось тоньше и моложе. Жёсткое выражение исчезло, черты разгладились. Такой Ягорай мог бы ходить с ней на лекции и нести её сумку, уговаривать прогулять занятия и с жаром рассказывать какую-нибудь историю, заставляющую смеяться до слёз. Такой — был близок и понятен, и в эту минуту она осознала, что он тоже отчего-то идёт наперекор судьбе, но пока — пока! — дорога слишком тяжела и одинока для него!

Он резко повернул голову, ощутив её взгляд.

Едва движущийся купол неба...

Падающие звезды...

Темнота сонной земли, молчаливые скалы до горизонта...

— Почему стражники называли вас хорьками? — внезапно севшим голосом спросила Вита, потому что поняла — молчи она и дальше, произойдёт нечто, что изменит её жизнь навсегда.

— Этим словом в Драгобужье называют контрабандистов. — шёпотом ответил Ягорай. — Ты так и не посмотрела на звёзды своими рысьими глазами, Зоя!

Вита отпрянула.

— Как ты сказал?

Он наклонился к ней.

— Нет, — одними губами произнесла Вита, — про глаза...

Ягорай осторожно, будто боялся разбить драгоценность, обнял ладонями её лицо, поднял к себе.

— У тебя рысьи глаза, — прошептал он. — Как у дикой лесной кошки с севера Ласурии!

Звёздный купол сорвался с оси и закружил вокруг. Вита утонула в непостижимом взгляде Яго, утонула так же, как тонули в нём отблески небесных светил. Она ясно ощутила давление на затылок — неведомая сила тянула её к черноволосому, принуждая коснуться губами губ. Но он сделал это первым. Его губы оказались жадными и нетерпеливыми. Он целовал Виту, не давая дышать, стонать или шептать его имя.

Вителья целовалась однажды с парнем из университета, и всё — опыт не показался ей ни достойным, ни полным удовольствия. Как послушная Крейская дочь, как добродетельная Крейская девушка она хранила свою девственность драгоценностью, предназначенной для одного. 'Первый мужчина для волшебницы важнее первого учителя магии! — объясняла ей мать. — Ибо он тот, кто увеличит твою силу стократ, заставив воссиять негасимой звездой, или наоборот — отнимет, надолго присыпав песком пустыни. Мужчин в жизни женщины может быть несколько. Но только первый станет для звезды — небосклоном!'Совсем задохнувшись от переполнивших эмоций, от странного жара, затопившего тело и даже ставшего в некоторых местах болезненным, Вителья уперлась ладонями в грудь Яго, безмолвно моля о пощаде. Однако он... неожиданно грубо опрокинул её спиной на камень.

Совсем задохнувшись от переполнивших эмоций, от странного жара, затопившего тело и даже ставшего в некоторых местах болезненным, Вителья уперлась ладонями в грудь Яго, безмолвно моля о пощаде. Однако он... неожиданно грубо опрокинул её спиной на камень. Она дёрнулась, пытаясь вырваться, и заметила мелькнувшую над ней стремительную полосу. Где-то позади звякнул наконечник стрелы. В ту же секунду Ягорай сдёрнул волшебницу с камня и задвинул за него, а сам — молчаливый как смерть — бросился на фигуры, выскакивающие снизу на плато словно демоны из Проклятого болота. Дикрай, уже перекинувшийся в барса, скользнул к нему, потрясая округу рёвом. Виньо, протирая глаза, метнулся к Вите под прикрытие камня, выхватил лук, наложил стрелу и выстрелил.

Попал гном или нет, волшебница не заметила. Она успела накрыть щитом Йожевижа, который ещё не пришёл в себя от тяжёлого сна, и потому соображал медленнее остальных. Одновременно швырнула пару слабеньких молний во врагов, отвлекая их от Яго, двигавшегося по обыкновению скупо. Казалось, черноволосому жаль тратить на них движения меча. Однако те, кто попадали под их траекторию, падали и больше не вставали.

Вита покрутила головой, ища Фарки, и увидела, как он отбивается сразу от двоих нападающих. Не оборачиваясь, парень крикнул:

— Их слишком много!

И действительно, судя по всему, две группы, вначале устроившие засады у переправ через Панцирную, сейчас объединились.

— Виньо, — сказала Вита, — поищи нам пути к отступлению! А я тебя заменю!

Отобрав у гнома лук, она принялась стрелять, с глубоким удовлетворением замечая, как стрелы поражают в цель. Каждый упавший отдалял на шаг приближение к ней ненавистного жениха!

Фарки вскрикнул и упал. Один из нападавших ногой столкнул его с плато вниз.

Заревевший, как медведь-шатун, Йожевиж пронёсся мимо камня, за которым пряталась Вита, и обрушился на шайлу подобно молоту Торуса.

— Ва-а-агх! — раздался неожиданный рёв.

Это Дробуш проснулся от того, что гном проскакал по нему, наступив тяжёлым сапожищем на руку.

— Враги, Дробушек! — закричала Вита. — Плохие люди!

— Будить? — возмутился тролль, поднимаясь и сразу же оказываясь утыканным стрелами, как подушечка для иголок. — Занозы сажать?

Он деловито подошёл к воинам, окружившим Ягорая, примерился и одному из них дал пинка, а другому — подзатыльник. Оба поднялись в воздух, трубя будто лебеди, спугнутые с гнездовья, и обрушились с плато вниз.

— Спасибо, Дробуш! — делая пируэт в танце со своими противниками, вежливо сказал ему вожак.

— Спать не дают! — возмутился тролль, пиная ещё парочку.

— Зоя, Зоя, — запыхавшийся Виньо дёргал за рукав сосредоточившуюся на Молниях волшебницу. — За той скалой горный поток. Уходит под землю! Это наш шанс — они не станут нас преследовать там!

— Да мы там сами утонем! — воскликнула волшебница. Плавала она не очень.

— Нет, здесь карстовые породы вокруг, а значит, внутри будут лакуны с воздухом!

Вителья лихорадочно огляделась. Похоже, шансов у них действительно не было. Всё новые шайлу вылезали на плато, размахивая оружием.

— Собирай вещи, — приказала она, — и жди за скалой. Стой, я накрою тебя щитом!

Под прикрытием щита Виньо метнулся к костру, собирая вещмешки, торопясь нарезать и прихватить с собой побольше ломтей мяса.

— Дробуш! Яго! — закричала Вита. — Отступайте за скалу!

— Но Фарки? — ответил Йожевиж, дыша, как паровой молот в кузне.

— Он мёртв! Ты же видел!

Сила уже плясала на кончиках её пальцев. Угли костра зашевелились, поднялись из-под одеяла пепла и вдруг, вспыхнув, загудели столбом злого белого пламени.

— Уходите! — ещё раз крикнула волшебница.

Развела руки, подчиняя себе силу огня, питая её собственной магией, заставляя разрастись в огненную стену. А потом оттолкнула стену от себя и бросилась прочь.

Пламя с гудением поползло к краю плато, отрезая противника.

Остальные сгрудились на высоком берегу горного потока — одного из диких сыновей Панцирной, критически поглядывая вниз.

Мимо них, отчаянно топая, пронёсся Йожевиж и обрушился в реку, взметнув кучу брызг. Сердце Виты кольнуло дурным предчувствием. Увидев, как прыгнул за старшим товарищем Виньо, она зажмурилась и сиганула следом, уже в полёте ощутив, что пальцы сжаты крепкой ладонью Ягорая. Последним в реку упал Дробуш, издав звук, подобный пушечному выстрелу — чары на тяжести объекта зачарования, к сожалению, никак не сказывались.

Волшебницу накрыла паника от холода воды, брызг, метивших заполнить ноздри, нехватки воздуха. Поток швырял её от стенки русла к стенке, но к счастью, на пути не попадалось торчащих из дна камней или скал. А затем наступила темнота и последнее, что Вителья ощутила, прежде чем отключиться — силу руки, не выпускающей её ни на мгновение.

* * *

Из воды показалась макушка, затем глаза, а затем Дробуш Вырвиглот, отплёвываясь и ворча, вылез из подземного потока в освещённую магическими светляками пещеру.

— Дробушек! — воскликнула только что пришедшая в себя Вита, бросаясь к нему. — Где ты был так долго?

— Беспокоились? — уточнил тролль, отряхиваясь как собака.

— Беспокоились! — кивнул Ягорай.

— Шёл! — пояснил Вырвиглот. — Заблудился!

— Как это — шёл? — растерялась волшебница. И вдруг сообразила — тролль под мостом слишком много весил, чтобы мог держаться на воде.

— Зоя!

Что-то в голосе Виньо заставило Вителью резко развернуться и поспешить к нему. Гном сидел на корточках рядом с полулежащим Йожевижем. Пола куртки того была откинута и на груди расползалось красное пятно. Быстро расползалось.

— Боги! — ахнула Вита, упала рядом с гномом на колени, попыталась осторожно перевернуть его.

В мгновение ока оказавшийся рядом Ягорай помог.

Из-под правой лопатки Йожа торчало обломанное древко стрелы.

Вита с Яго переглянулись, а затем оба занялись делом. Слаженно, не разговаривая, будто занимались этим всю жизнь бок о бок. Черноволосый, достав нож, начал резать гномью куртку. Вита, закрыв глаза, искала линии Силы, откуда можно было бы взять энергию. Как назло, каменная утроба земли в этом месте была мертва. Йожевижу повезло лишь в одном — попадание в холодную воду сузило сосуды, на время приостановив кровотечение.

От движения гном пришёл в себя. Попытался заговорить, но лишь обрызгал губы и бороду кровяной пеной.

— Лёгкое пробито, — заметил Яго так спокойно, будто говорил о каком-то чужаке. И взглянул на Виту: — Справишься?

Его отстранённость вмиг прекратила панику, в которую она начала впадать, перебирая в мыслях целительские схемы. Чего она волнуется, в самом деле? Бывали в практике случаи и потяжелее! Здесь, по крайней мере, всё понятно — освободить рану от древка, бросить силы на восстановление лёгочной ткани и сращивание сосудов. Если их не хватит на остальное — сшить рану шёлком, благо сумка с медицинскими инструментами лежит в вещмешке, дожидаясь своего часа. Она, Вителья Таркан ан Денец, дипломированный целитель, а не какая-то там деревенская знахарка!

Кивнув Ягораю, Вита повернулась к Виньо.

— Достань из моего мешка кожаный свёрток, разверни и положи рядом со мной. У тебя есть бинты?

Гном кивнул, подтащил свой мешок, вытащил оттуда чистую, но мокрую рубаху, трясущимися руками протянул волшебнице. У него тряслись не только руки, но и губы. Дрожали так, что Виньо не мог вымолвить ни слова.

Мгновенно высушив рубаху, Вита вернула её и приказала:

— Рви на полосы шириной в твою ладонь — надо будет туго перетянуть ему грудную клетку!

Яго уже избавил гнома от одежды и уложил на бок. Придержал его за плечи, дождался, когда волшебница кивнёт, подтверждая, что готова к операции. Заглянул в лицо Йожевижу.

— Ну что, старый друг, готов потерпеть?

Тот едва заметно кивнул и закрыл глаза. Его лицо было бледно и покрыто испариной — кровопотеря и болевой шок делали своё дело.

Черноволосый крепко взялся за древко и дёрнул. Кровь запузырилась в ране, запрыгала фонтанчиком. Алая, лёгочная, красивая.

Светляки спустились из-под потолка и зависли над операционным полем.

Вита оставила один, потушив остальные. Ей свет был не нужен, а вот силы поберечь следовало!

— Хорошие инструменты, — буднично похвалил Ягорай. — Имей в виду, если что — я смогу его заштопать!

Вита посмотрела на него с удивлением, переходящим в благодарность. Черноволосый вожак думал на шаг вперёд и давал понять: ей не следует беспокоиться о ране, если, отдав все силы на заживление основного, она потеряет сознание и не сможет закончить операцию!

А затем волшебница прикрыла веки и отринула от себя все сущее, оставшись один на один с Йожевижем, чей силуэт мерцал в темноте, подобный контуру созвездия, быстро блекнувшими звёздами. Его бы надо согреть — болевой шок и кровопотеря забирают тепло из тела не меньше, чем потеря магии, но это потом! А сейчас она направит Силу вглубь раны...

Гном дёрнулся и застонал — глухо, страшно. В затем наступившей тишине было отчётливо слышно, как стучат зубы Виньо.

— Подержать? — неожиданно предложил подошедший и наблюдающий за процедурой тролль. — Бьётся!

Йожа, действительно, начинала бить крупная дрожь.

Яго молча подвинулся, давая Дробушу прихватить его за плечи. Сам же держал голову, чтобы гном не ударялся ей о камни.

Вителья мысленно проникла в лёгочную ткань с кучей порванных альвеол, словно губка сочащихся сукровицей. Заживить их все без подключения к линии Силы было невозможно, но выгнать воздух из полости лёгких, стянуть отверстие и затромбировать рану — вполне. На общем объёме дыхания это не должно было сказаться — жили же, не страдая, люди с залеченной чахоткой! А затем она принялась за сосуды, и вот эти мелкие скользкие гады вымотали её донельзя. Они пытались уйти глубже в ткани, они не желали ровно срастаться, и они кровили, кровили, кровили... Ей казалось, гном потерял уже одну треть крови, а у неё самой почти не осталось сил, чтобы добавить жизни в его похолодевшее тело.

И вдруг её рук, накрывших рану, коснулись шершавые ладони, которые не могли принадлежать Яго. Вита с изумлением распахнула глаза и увидела рядом Виньо. На лице молодого гнома застыло выражение страшнейшего напряжения, однако дающего плоды: медленно и неохотно перетекала в руки волшебницы дикая, неприручённая магия. Виньо оказался Спящим — магом, Сила которого пробудившись однажды и не найдя выхода, уснула вновь.

Пробуждение Силы сопровождалось определёнными обрядами очищения сознания и тела, различными инициациями, непрестанным наблюдением старших товарищей за пробудившимся магом. В случае Виты рядом была её мать — профессиональная целительница. В случае Виньо рядом, видимо, не оказалось никого, кто мог бы позволить его дару развиваться. И сейчас гном 'ломал' собственную волю, пробуждая когда-то утерянные способности.

Вителья благодарно коснулась Виньо плечом, надеясь, что он поймёт нехитрый знак. И вновь ушла в глубину разума, направляя неожиданную помощь на заживление раны, ускорение кроветворения, повышение температуры тела Йожевижа. Магия Виньо воспринималась волшебницей не просто глотком свежего воздуха на глубине. Любая мана обладала индивидуальным 'ароматом'. Аромат волшебства Виньо казался Вителье ужасно знакомым, но она, вспоминая всех встреченных магов, никак не могла сообразить, на кого из них он похож!

Когда Йож задышал ровнее, измученные и ослабевшие Вита и Виньо одновременно повалились рядом с ним на камни и мгновенно уснули.

— Разбудить? — поинтересовался у Яго тролль.

Тот покачал головой.

— Не надо! Рану я сам заштопаю. Нам нужно тепло! В сумке у Йожа есть немного угля, в моей — зажигательная жидкость, трут и огниво. Надеюсь, трут не вымок. Сможешь развести костёр?

— Огневушка красивая! — мечтательно сообщил Дробуш и отправился на поиски сумок. — И мясо на ней вкуснее, чем сырое!

Ягорай только головой покачал. Сумку волшебницы он положил себе на колени и теперь выискивал иглу, достаточно крепкую, чтобы продырявить толстую кожу гнома, и шёлковую нить для шва.

Вырвиглот собрал нехитрый костерок, плеснул на угли вонючей жидкости, заставившей его расчихаться. Огнивом не воспользовался — чиркнул указательными пальцами друг о друга, высекая искру. Скоро маленькое пламя плясало на камнях, гоняя тени под потолком пещеры, а Дробуш, разложивший вокруг него вещи для просушки, время от времени переворачивал их ладонью, будто блинчики лопаткой на сковородке.

— А где кошак? — вдруг спросил он.

— Рай ушёл верхами, — пояснил Яго, не оглядываясь — последний магический светлячок давал слишком мало света, и ему приходилось сильно напрягать глаза, чтобы шов получился не только крепким, но и более-менее ровным. — Будет убивать их по одному и ждать нас на поверхности. Нос подскажет ему — выбрались мы или нет!

— Всех надо убивать! — недовольно проворчал тролль. — Плохие люди!

— Плохие, — покладисто согласился черноволосый. Перекусил нить, полил на рану из приготовленной заранее бутыли с креплёным вином. — Дробуш, помоги мне! Приподними Йожа, чтобы я мог забинтовать ему грудь.

Вдвоём перетащили к костру всех троих и, наконец, смогли присесть сами, погреть озябшие ладони у пламени.

— Если тебе нужно поспать — спи! — предложил Яго. — Здесь безопасно!

— Ску-у-ушно! — подвыл тролль. — Как под мостом сидеть! Пойду, поищу?

— Что поищешь? — удивился вожак. Поднялся, найдя котелок, зачерпнул воды из подземной реки, поставил на угли.

— Дорогу! — Дробуш тоже встал, потянулся с хрустом — звук был древним, таким, словно друг об друга тёрлись смещающиеся тектонические плиты.

Подойдя к воде, тролль прыгнул в поток и тут же ушёл на дно.

— Пресвятые тапочки! — пробормотал Ягорай.

И посмотрел на волшебницу. Личико той заострилось, а бледность, покрывшая его, могла бы поспорить с бледностью Йожевижа. Подтянув Виту, Яго уложил её головой себе на колени. И... бережно погладил по щеке.

* * *

— Значит, подземный коридор расходится на пять потоков, но до перекрёстка нам нужно пересечь три отрезка без воздуха — всё верно? — Ягорай взглянул на Дробуша, присевшего у ярко горевшего бездымным пламенем костра.

Пришедшая в себя волшебница, как ни была истощена, добавляла по каплям магию в костерок, понимая, что им всем, кроме, пожалуй, тролля, нужно тепло.

Йожевиж спал крепким целительным сном и просыпался лишь дважды — попить воды. Виньо не отходил от него ни на шаг, сидел рядом, держал за руку, украдкой вытирал слёзы, думая, что его никто не видит. Поглядывая на него, Вита не в первый раз ломала голову, кем приходится молодому гному старый. Отцом? Так они совсем не похожи друг на друга. Дядей, братом? Опекуном? Учителем?

Когда она с трудом пришла в себя, Ягорай помог ей сесть и дал выпить горячего ягодного отвара с мёдом. Слава Богам, это вернуло силы! Не в полной мере, но вернуло. Первое, что сделала Вителья после поддержания огня, серьёзно поговорила с Виньо:

— Сколько лет тебе исполнилось, когда Дар проснулся?

— Девять.

— Пробуждение было одиночное, или последовали и другие?

— Их было несколько...

— Почему ты никому не рассказал об этом?

— Им не было дела до меня!

Рыжий гном смущался и заикался от волнения, но отвечал волшебнице, честно глядя в глаза. Черноволосый внимательно слушал, однако не вмешивался.

— Нельзя игнорировать такие вещи, Виньо! — строго говорила Вителья. — Рано или поздно Сила могла бы проявиться без твоей воли и нанести вред тебе или кому-нибудь ещё! У тебя несомненный целительский дар! Тебе надо учиться!

— Я знаю! — воскликнул в ответ гном и бросил печальный взгляд на Йожевижа. — Мы копили деньги на мою учёбу в Вишенрогской Высшей Целительской школе!

— Вот как? — смягчилась Вита. — Тогда обещай мне одну вещь, хорошо?

Виньо посмотрел на неё исподлобья.

— Ты не станешь пытаться лечить мастера Йожевижа самостоятельно, делиться с ним собственной силой! Больше, чем мы с тобой отдали — отдавать опасно!

— Но почему? — прошептал гном. — Я же могу! Ты же видела, Зоя, я могу!

Вителья положила руки ему на плечи и хорошенько встряхнула.

— Ты сейчас как тот лесоруб, что впервые взял в руки топор, понимаешь? И палец можешь случайно оттяпать и ногу!

Виньо упрямо покачал головой.

— Ради здоровья мастера Йожа поклянись мне! — потребовала Вита, а Яго вдруг негромко добавил:

— Давай, Виньо, клянись.

— Чем клясться? — набычился тот.

— Его здоровьем и клянись, — Яго улыбнулся, встретив одобрительный взгляд волшебницы, — давай, мы ждём!

И у Виты вдруг стало так тепло на сердце, словно часть пламени из костра переместилась туда и вспыхнула негасимым и ярким пламенем. Оказывается, 'Мы' звучало куда лучше, чем 'Я'!

Виньо всё-таки поклялся. И теперь сидел рядом с Йожем и держал его за руку, кидая мрачные взгляды на парочку, молчащую у костра. До тех пор, пока из подземной реки не вылез тролль с новостями...

— Теперь надо понять, на сколько минут придётся задерживать дыхание, — продолжил допрос Яго. — Ты умеешь считать, Дробуш? — Он показал троллю один палец: — Это один... это два...

Тролль сунул ему под нос увесистый кулак и констатировал:

— Пять!

— Умница! — похвалила Вита и показала два кулачка, которые по сравнению с его показались грецкими орехами, а не кулаками. — А так сколько?

— У-у! — обиделся тот и надолго задумался.

— Да что мы в самом деле, — проворчал Ягорай и встав, принялся расстёгивать куртку, скидывать сапоги и рубашку — снова мочить одежду не хотелось, хотя рано или поздно пришлось бы!

— Ты куда? — отчего-то испугалась Вителья.

— Сплаваю сам, заодно и посчитаю!

Он повернулся к ней, блеснул глазами:

— Ты за старшую, Зоя!

Она жадно разглядывала его в неверном свете пламени. Смуглая кожа блестела, гладкие рельефы мышц потрясали, их хотелось обводить пальцами, пробовать крепость — на плечах, на груди, на животе... И оттого, что всё это великолепие чуть было не попало к ней в руки, Вителье стало жарко, душно и... сидеть как-то неудобно.

Ягорай шагнул к кромке камня и бесшумно ушёл в воду.

— Пять и ещё пять! — торжествующе взревел тролль так, что Йожевиж вздрогнул во сне. — Пять и ещё пять!

И сунул Вите под нос оба кулака, вынуждая её отшатнуться. Фыркнув на тролля, как рассвирепевшая кошка, Вителья встала и ушла к гномам. Опустилась рядом с Йожем на колени, положила руку ему на лоб, затем на шею. Жара не было, пульс находился в границах нормы. Пожалуй, ещё несколько часов сна — и повязки можно будет снимать.

— Ох, каменные ядры, — заворчал гном, просыпаясь и пытаясь повернуться, — ох, я, кажется, отлежал полупопия!

Вдвоём с Виньо помогли мастеру Синих гор приподняться и сесть, опираясь спиной о сложенные плащи. Гном щурился на свет и смешно моргал, делаясь похожим на сову-сплюшку.

— А что было-то, а, други? — поинтересовался он. — Ничего не помню, только как в воду падал! И вроде под лопатку что-то кольнуло!

— Кольнуло его! Кольнуло!.. — вдруг дрожащим голосом произнёс Виньо и разрыдался.

Вителья с изумлением смотрела, как рыжий размазывает крупные слёзы по щекам, шмыгает носом, как прячет лицо в ладонях, стесняясь собственной слабости. Как Йож ласково отводит его пальцы и гладит по голове ещё неловкой рукой... И неожиданно поняла, что странного было в аромате магии Виньо! Он напомнил ей собственный!

— И давно вы скрываете это? — поинтересовалась она, садясь поудобнее.

Йожевиж взглянул на неё коротко, словно кинжалом под дых ударил. Виньо тут же затих.

— Истина на истину! — подал голос от костра Дробуш. — Она про противного рассказала!

— И то правда, — вздохнул Йож. — Позволь представить тебе, Зоя, и тебе, Дробуш, мою подругу — Виньовинью Виньогретскую, дочь Цехового старшины Виньогрета, Синих гор мастера!

Волшебница быстро прикинула статус рыжей гномеллы. Цеховые старшины в иерархии гномов шли вторыми после самого короля! Принцесса — не принцесса, но не ниже герцогини по меркам Ласурии! Так вот откуда познания о придворных привычках! Почему Виньо скрывалась под личиной молодого мастерового гнома тоже не было для неё, прожившей в Драгобужье долгое время, загадкой. Подгорные жители, даже те, кто давно выбрался наружу и держал мастерские, цеха и производства в разных уголках мира, не приветствовали участие женщин в общественной жизни. Для них существовала женская половина дома, женские занятия, женские развлечения. Даже запасы гномы делали сами, и ни один самый уважаемый Мастер или Старшина не кичился пройтись по лавкам, в том числе дамского белья и приятных мелочей, чтобы купить супруге и дочерям необходимое. Исключение составляли гномеллы-воины и гномеллы-маги. Но эти, как правило, замуж не выходили, предпочитая оставаться свободными от обязательств другому гному до самой смерти.

— Как же вы познакомились? — осмыслив ситуацию, искренне изумилась Вита. — Где встретились?

— Я — хороший ювелир, — вздохнул Йож, — точнее, был им... Отец Виньо заказал мне для дочери головной убор, украшенный колтами из самоцветных камней, а она умудрилась в них так волосы запутать, когда примеряла, что оставалось или налысо брить или скальп снимать вместе с убором! Пришлось им вызвать меня...

— А дальше? — с горящими глазами спросила Вителья. Как и всякая девушка она обожала слушать истории о чужой любви.

— А дальше... — гном чуть изменил положение, чтобы видеть зардевшуюся рассветной зарей Виньовинью, — я на неё посмотрел... и пропал! Вот как есть пропал, с потрохами, бородой и инструментами!

Гномелла ответила ему взглядом таким горячим, что волшебнице было странно, как Йожевиж ещё не вспыхнул синим пламенем!

— Я немолод, Зоя, — продолжал гном, не отрывая взгляда от возлюбленной, — и с бешенством сердца всяко бы справился. Кто я? И кто — она? Да её отец, узнай о моём чувстве к ней, меня бы выпер не только из Синих гор, но и из Драгобужья! Только не в этом дело! Что бы я дал ей? Обычный дом против старшинского чертога? Ворчание пожившего гнома против удали молодого, что рано или поздно стал бы ей мужем? Пришёл я к себе, разложил инструменты, набил трубочку и сел у окна. Смотрю на улицу — а вижу голубые глазищи, и смотрят они мне прямо в душу...

— А дальше? — прошептала Вита, поёживаясь от сладкого ужаса.

— Ночью она сама ко мне пришла, — мечтательно улыбнулся Йожевиж, а Виньо прижала его ладонь к губам, держа обеими руками. — Промучились мы с ней так-то несколько недель... Когда жить друг без друга невыносимо, воздуха не хватает, что ли? А потом решили сбежать. Наши женщины на мужчин смахивают, особливо когда сильно обрастают, но и молодых сложно отличить, если одёжка правильная подобрана. Вот в таком образе и бегаем до сих пор!

— Но вы ещё не женаты? — уточнила Вита. — Или просто пояса не носите, чтобы внимания не привлекать?

Гномы не дарили друг другу кольца, обмениваясь поясами верности, которые будущий супруг выковывал сам, а будущая супруга украшала затейливым плетением из разноцветных шнуров.

Йожевиж Синих гор мастер вдруг покраснел и отвернулся.

— Не хочет он меня замуж брать, — впервые с начала разговора тихо подала голос Виньовинья, — покуда не осядет где-нибудь и не заведёт собственное дело. Говорит: 'Такой, как ты, муж-бродяга не нужен!' А я сама знаю, — звонко довершила она, сердито глядя на Йожа, — что мне нужно!

— Подерётесь? — обрадовался Дробуш.

— Ну не могу я! — простонал Йож, не поворачиваясь. — Дедами завещано жену в дом приводить... а не к костру!

Вителья смахнула невольные слезы и неожиданно обняла обоих.

— А я за вас рада! — сказала она. — Просто сама не знаю, как рада! Всё у вас будет хорошо! Ты, мастер Йож, откроешь в Вишенроге ювелирную мастерскую, а ты, Виньо, будешь учиться там в Целительской школе, а после немощным помогать! Столица Ласурии — город свободных, но честных нравов — мне мама рассказывала! Там на ваш брак никто косо не посмотрит!

— Правда? — спросила гномелла, с надеждой глядя на Виту.

— Правда!

Волшебница отвернула воротник куртки и показала ей серебряный четырёхлистник клевера, украшенный зелёной эмалью.

— Этот талисман мне подарила мама, когда я отправлялась в Драгобужский университет. Она сказала, что он поможет сдавать все экзамены и зачёты на отлично. И знаешь что, так и было!

— Хоу! — восхищённо прошептала Виньо. — Вот здорово!

— Можно мне посмотреть? — заинтересовался Йожевиж, прекращая сердиться и смущаться одновременно.

Кинул короткий взгляд на брошь, ухмыльнулся в бороду, откинулся на плащи.

— Я бы съел что-нибудь! — сообщил он в потолок пещеры.

Девушки радостно захлопотали вокруг него. Небогатое меню — подмокшая кабанятина, сухари, которые удалось спасти, ибо были упакованы в деревянный ящик, и ягодный отвар с мёдом — сделало своё дело. Наевшись, Йожевиж снова уснул, но сон стал спокоен, дыхание — ровнее, а цвет лица уже и не отличался от здорового.

Из воды вылез Яго — без всплеска, без звука, подтянулся на каменной кромке, сел, свесив ноги.

— Йож пришёл в себя! — воскликнула Виньовинья, делясь с ним своей радостью.

— И мы знаем, что она — девочка! — тут же сдал её Дробуш.

— Меня так долго не было? — пробормотал Ягорай, встал и принялся одеваться. — Зоя, как скоро Йож сможет нормально двигаться?

— Если сейчас вечер — к утру! — улыбнулась ему Вита. На душе было легко и радостно — прикосновение к чужому, пусть и непростому счастью, давало ощущение правильности пути и, — впервые! — судьбы верной, как пёс!

Яго на мгновение застыл — увидел её улыбающуюся так заразительно и... ослепительно.

— Тебе кто-нибудь говорил, что ты красивая? — буднично спросил он и сел у костра.

Виньо прыснула в косу, улеглась под здоровую руку Йожевижа, свернулась уютным клубочком и мгновенно уснула.

— Так что там, под водой? — не зная, что ответить на поставленный вопрос, спросила Вителья. — Мы проплывём?

— Только один участок может представлять опасность, остальные безвоздушные — короткие, даже ты справишься!

— Даже я?! — оскорбилась Вита.

— Я заметил, — спокойно улыбнулся черноволосый, — что плаваешь ты не очень!

— Зато кастую неплохо! — вздёрнула нос волшебница, забрала свой плащ и пошла укладываться у дальней стены, не замечая, что вожак, следя за ней, тщательно скрывает улыбку.

Костерок съёжился и залез под остатки углей, будто замёрз. Яго задумчиво разглядывал слабое пламя. Если предатель находится среди них — а в это ему просто не хотелось верить, но он, к сожалению своему, был реалистом! — значит, преследователи нагонят их очень быстро после выхода на поверхность. Не сразу, потому что никто из них не знает, в одном или в нескольких местах подземная река выбирается наружу! Он надеялся на сообразительность Дикрая. Надеялся, что оборотень, даже учуяв их запах в воздухе, не поспешит навстречу, а затаится, выслеживая того, кто оставлял шайлу тайные знаки на протяжении пути. Не будь этого — они не настигли бы их так скоро у моста! Самого оборотня Ягорай и не думал подозревать — не в их привычках было подличать, вот в бою горло порвать, это да!

Он окинул взглядом спящих гномов и сердито ворочающуюся у стены волшебницу. Нет, не может быть! Йожа он знает тысячу лет! Виньовинья скорее даст отрубить себе все конечности, чем предаст возлюбленного! Ну не тролль же, в самом деле! Тем более, что с ним они познакомились только у моста, а погоня началась раньше! Фарки? Но парень погиб у него на глазах...

Были две странности, которые никак не совпадали друг с другом: охота на хорьков стражников и погоня за волшебницей шайлу. Как человек, прекрасно знающий Крей-Лималль, Яго, едва услышав имя жениха Виты понял, что девушке крупно не повезло. Первый советник асурха был не из тех, кто отказывается от запавшего в душу, а волшебница, к несчастью, относилась к той категории женщин, которые 'западают' если не навсегда, то надолго. Зою хотелось одновременно и оберегать, и злить, её улыбка заводила так же, как и сердитый блеск глаз... Там, на камне, на Яго накатило предчувствие, которыми была полна его жизнь, но тайну которых он не разгадал до сих пор. Они просто появлялись в голове — мысли о том и о сём, вспыхивали, как свеча в тёмной комнате, позволяя ему в юности избегать жестоких наказаний отца, в более старшем возрасте, на войне, раз за разом обманывать смерть, спасая от неё сослуживцев и друзей. Предчувствия и нынче не покидали его, благодаря им он уводил своих людей с маршрутов погранцов или стражи, избегал встреч, а значит стычек, с такими же группами контрабандистов, тут и там звериными тропами пересекавших границу.

Предчувствие опасности, предчувствие, заставившее его повалить девушку навзничь и тем самым уберечь от стрелы, появилось позже. А вначале... Вначале свет рысьих глаз запалил для него небо. И с тех самых пор ему всё время хотелось находится рядом с волшебницей, касаться её, не выпускать из рук. Он уже знал, что рано или поздно искра, проскочившая между ними в ту ночь, вспыхнет гудящим пламенем. Единственное, чего он не мог предсказать — к чему это приведёт обоих!

* * *

На спине мастера Йожевижа, густо поросшей волосом, красовался ярко-розовый шрам, стянутый нитью. Выдёргивать шёлк Вита не стала — просто развеяла, чтобы не бередить рану, благо нить была не длинной и много магических сил для избавления от себя не требовала. Между тем, энергия волшебницы так и не восстановилась, отчего она ощущала себя опустошённой, никудышной и, как следствие, раздражительной. Без причины нашипела на Ягорая, который наложил Йожу не идеально ровные стежки, споткнулась о ногу Дробуша и высказала тому всё о не к месту брошенных конечностях, прочитала строгую отповедь о здоровом образе жизни Йожу, который попросил выпить чего-нибудь, крепостью отличающегося от ягодного отвара. Раздражение не перекидывалось лишь на Виньо, то ли начала сказываться женская солидарность, то ли рыжая гномелла правильно себя вела, то есть, её не было слышно и почти не было видно, т.к. она пряталась за спиной возлюбленного.

Пока Вителья колдовала над гномом, Ягорай собирал и упаковывал вещи, с сожалением думая о том, что их потом опять придётся раскладывать, сушить... если обстоятельства позволят. Когда слушать волшебницу ему надоело — а она к тому времени закончила с Йожем — он просто взял её за шкирку и кинул в поток, как кутёнка. А затем, нацепив на себя три вещмешка — её, свой и Йожа, прыгнул следом. Остальные разобрали остаток вещей и яблоками попадали в воду.

Вителья шипеть перестала — вода заливала рот и иногда нос, но жгла Яго взглядом с такой ненавистью, что ему вдруг стало весело и легко, когда он представил, как использует этот темперамент в своих целях.

Первые три безвоздушных отрезка подземного русла прошли без труда. Волшебница, наконец, позволившая вожаку взять себя за руку и сделать ведомой, храбро зажмуривалась и миновала их с закрытыми глазами. Последний участок перед перекрёстком, в котором русло расходилось на пять коридоров, был самым длинным.

— Слушай меня внимательно, — сказал ей Ягорай, — если поймёшь, что воздуха не хватает, не впадай в панику. Просто дёрни меня за руку!

— И что ты сделаешь? — испуганно-насмешливо спросила она. — Высосешь воду из русла?

— Поделюсь им с тобой! — сказал Яго и отвернулся, чтобы плыть дальше.

Вителье стало бы стыдно... если бы не было так страшно! В другое время она воспользовалась бы заклинанием 'Рыбьи жабры' или 'Воздушный колокол', но для этого требовалась Сила, а волшебница была сейчас пуста, как выпитая бутыль вина. Ещё остались аромат и несколько капель, но на полноценный глоток их бы не хватило! Хватило лишь на Светляков, в воде отмечающих их местонахождение для остальных членов группы.

И всё-таки она упустила момент, когда воздух в лёгких кончился. Забилась, как рыба об лёд. Яго резко развернулся в воде, обхватил её и прижал к себе — словно стальным прутом обвязал. Приник губами к её губам, с силой раздвинул их языком и втолкнул немного воздуха. Крепость его рук помогла Вите прийти в себя. Лишь на мгновение она подалась к нему — как к берегу после долгого плавания, как к солнцу — после полярной ночи, но он успел заметить движение. С трудом оторвавшись от неё, потащил дальше.

Дробуш Вырвиглот, который первым достиг перекрёстка, уже стоял на дне, широко расставив ноги, и без труда держал на ладонях обоих гномов, поднимая их над водой. Под ложной личиной иногда проступали черты тролля — энергии Виты не хватало на поддержание образа. Хорошо, что гномам сейчас было не до разглядывания его лица, оба пытались отдышаться!

— Подохнем мы здесь! — проворчал Йожевиж, когда над водой появились головы Ягорая и Вительи. — К Торусу и Руфусу подохнем!

— Предлагаешь плыть назад? — поинтересовался вожак, отпуская руку спутницы — вода здесь доходила ей до шеи.

Выглядела волшебница так, будто вернулась в того света.

Мастер Йож пробормотал нечто такое, от чего щёки Виньо вспыхнули рубиновым.

— Ну? — обратился Яго к Дробушу. — Ты говорил, нам в один из этих коридоров, а там и до выхода на поверхность недалеко. В какой?

Тролль, уронив Виньовинью, оглушительно почесал в затылке. И сокрушённо признался:

— Забыл!

— Пресвятые тапочки, Дробуш! — возмутился черноволосый. — Вспоминай быстрее, иначе мы тут околеем!

Вода, действительно, не теплом отличалась.

Тролль сердито постучал пяткой по дну. Подумал и постучал ещё — видимо, ему так легче вспоминалось.

Лицо Ягорая вдруг потемнело. Ни говоря ни слова, он схватил Виту и притянул к себе.

Раздался скрежет, словно льдина налезала на льдину. Пол подземной пещеры дрогнул и провалился под грохот осыпающихся камней и гул воды, с радостью устремившейся по новому пути.

Эхо от визга волшебницы ещё долго не затихало под каменными сводами...

* * *

Ягорай в последний раз встряхнул Вителью и поставил на ноги. Она, наконец, замолчала, но вовсе не от его внушения, а просто от того, что осипла. Перепуганные магические Светляки сгрудились над её головой, придавая хозяйке цвет лица свежевыловленной утопленницы.

— Сейчас ты получишь от нас на орехи, поганый тролль! — раздался из-за спины черноволосого рык. Следом другой, молодой и звонкий голос торопливо добавил:

— Не ешь его, прошу! Он жёсткий! Меня возьми!

— Виньо, что ты несёшь, я его сам уложу и упакую в лучшем виде!

— Ва-а-агх?

Услышав последнюю реплику, Ягорай вздохнул и развернулся. За ним стоял Дробуш, с которого чары спали окончательно и бесповоротно. Оба гнома, размахивая один своим молотом, а другой — охотничьим ножом, который троллю пригодился бы как раз в качестве зубочистки, наскакивали на него, как блохи на не желающего их подсаживать пса. Нарушитель спокойствия почёсывал себя подмышкой и укоризненно качал головой, стоя на куче камней из обрушившегося дна верхней пещеры.

— Боги, — сипло сказала Вита и от этого нехарактерного голоса Ягораю стало жарко... везде. — Виньо, Йож, прекратите!

Гномы, конечно, не услышали.

— Упакую, как породу очищенную! — рычал Йож. — Виньо, не путайся под ногами!

— Я тебя не брошу! — кричала в ответ гномелла и сверкала глазищами почище самых синих сапфиров. — Пусть давит обоих! Жаль только, ты на мне так и не женился! Теперь придётся тебя разыскивать невесть сколько времени в чертогах Руфуса и Торуса!

— Ой, не начинай! — взвился Йож, чуть было не попав молотом самому себе по ноге. — Я тебе уже тыщу раз всё объяснял!

— Тебе мастерская дороже семьи! — вдруг всхлипнула Виньовинья и залилась слезами, опуская руки и забывая об обороне.

— Ну хватит! — пробормотал Ягорай и, одним прыжком вскочив на кучу камней рядом с троллем, рявкнул: — Замолчали! Все!

Когда изумлённый Йожевиж опустил молот, Виньо протёрла глаза, а Вита, взобравшись на камни, встала с другой стороны от тролля, Яго сделал приглашающий жест:

— Мастер Йожевиж, Виньо, познакомьтесь с нашим спутником — Дробушем...

— ...Вырвиглотом! — подсказал тот.

Яго отмахнулся от него локтем.

— Вырвиглотом! Троллем без моста!

— Без моста! — радостно осклабился тролль.

От его улыбки гномы дружно прянули назад, попадав друг на друга.

— Мне пришлось наложить чары, — шёпотом пояснила волшебница, — чтобы вы не нервничали рядом с таким спутником!

— Это каким таким? — с подозрением поинтересовался 'спутник'.

— Красивым! — в один голос ответили Яго и Вита.

Йож, наконец, смог подняться и поставить рядом с собой гномеллу.

— Дробуш, значит, — проворчал он, потирая поясницу, — Вырвиглот... А я — Йожевиж, Синих гор мастер! — и поклонился с кряхтением.

— Виньовинья Виньогретская, дочь Цехового старшины Виньогрета, Синих гор мастера! — выкрикнула гномелла, уцепившись за рукоять молота Йожа, будто та придавала ей храбрости. И поклонилась.

Тролль оглядел их, будто примеривался, с кого начать трапезу. Однако вместо этого вежливо склонил голову, принимая знакомство.

— Отлично! — Ягорай сбежал с камней. — А теперь давайте разбираться, что произошло и где мы сейчас!

— И землеройке понятно! — Йожевиж, задрав голову, посмотрел на скрывающуюся в темноте шахту, ведущую вверх. — Вот оттуда мы сверзнулись сюда.

Сверху падал поток воды, бил в пол чуть правее кучи камней, на которой стоял тролль, но не заливал круглую подземную залу, стекая в многочисленные трещины в полу.

— А что это за порода? — вдруг спросил Йож и широким шагом направился к одной из стен. — Зоя, можно мне твои огоньки?

Светляки метнулись к нему. По мере их приближения к стене, она обретала объём и глубину, прозрачность, не раз размываемую сколами и трещинами. Один из огней, опередив гнома, подлетел вплотную. И осветил огромный застывший оранжевый круг с чёрно-золотой серединкой.

Йож остановился, как вкопанный.

— Вы думаете о том же, о чём и я? — севшим голосом спросил он.

Подкравшаяся сзади мелкими шажками Виньо на всякий случай сунула возлюбленному в руки молот, брошенный им у кучи камней.

Вита за гномами не следила. Закрыв глаза, ловила странную энергию, которой зал был полон под завязку. Что-то очень древнее и, кажется, запретное! Что-то не совсем магическое, но очень мощное... Что?!

— Глазик! — заинтересовался Дробуш, спустился с кучи и подошёл к гномам.

Те посмотрели на него с опаской, но отойти не спешили.

— А чей это глазик? — прошептала Виньо.

Тролль, не задумываясь, ткнул в глазик пальцем. Несмотря на последовавший за этим действием общий вздох ужаса, ничего не последовало. Глазик был давно и безнадёжно неподвижен.

Йож бочком приблизился к стене, нашарил на поясе геологический молоточек и тюкнул им, пытаясь отколоть кусочек породы. Когда это ему не удалось, он пошёл вкруг залы. Светляки летели за ним, выхватывая заточённые в каменном плене конечности, крылья, глазки и зубки, один вид которых заставлял Виньо подпрыгивать от ужаса и прибавлять шагу, не отставая от старшего товарища.

Между тем, Вителью окутала неизвестная энергия, как толстый плед, сквозь который не проникали звуки и свет. Вместо них вокруг свились в светящийся кокон странные образы — существа, имён которых она не ведала, но которые не казались ей чужими, сцены боя, целью и призом которого была... Крейская земля. Те, в прозрачном плену, и Вита, урождённая крейка, были одной крови, древней яркой крови, одной связи — прочной неразрывной связи, что могла дать только принадлежность к единому миру. Энергия оказалась для Виты живительной, в один миг наполнив её под завязку, заставив Силу загудеть в кончиках пальцев, а воздух вокруг заискриться.

Даже Яго отступил на шаг назад, когда она, тряхнув головой, будто прогоняя остатки сна, открыла глаза, светящиеся в полумраке пещеры, как у дикого зверя. Светляков под потолком прибавилось. Стены залы, кажется, впитывали свет, потому что начинали гореть призрачным сиянием, так похожим на крылья полярного. Оно уходило дальше, перемигивалось само с собой, давая перспективу, освещая глубины гигантской подземной... гробницы.

— Не мясо! — констатировал Дробуш, возвращаясь к Яго и Вите. — Непонятно кто!

— Это боги, — прошептала волшебница и не сдержала вздоха, понимая, какой грандиозной тайны коснулась, — старые боги Крея, уничтоженные Пантеоном в незапамятные времена.

— Что-то мне не по себе, — поморщился Ягорай. — Давайте думать, как выбраться отсюда?

— Давайте! — обрадовался Дробуш и со всего маха сел на какой-то круглый и плоский камень. Обдумывание дальнейших действий тролль с удовольствием оставлял людям и гномам, давая себе возможность отдохнуть.

— Отсюда нет выхода! — подал голос Йожевиж, стоящий рядом с водопадом. — Только обратно наверх.

— Полезем? — уточнил Дробуш, ёрзая на камне, словно что-то мешало ему сидеть.

Гном ответить не успел. Потом что под сводами пещеры, в окружении застывших навсегда всевышних существ раздался отчаянный вопль:

— Слезь с меня сейчас же, каменная попа!

— Фуй! — подскочил тролль, потирая означенное место. — Колется!

По поверхности камня сердито заметалась искорка, разбивая слова эхом под сводами пещеры:

— Какого эпоса вы пришли сюда, нижайшие существа, и привели с собой этот кусок глины? Какого эпоса этот кусок угля выбрал именно мою могилу, и какого эпоса он умудрился на меня сесть!

— Боги! — прошептала Вита.

— Не сметь называть здесь убийц и предателей! — возопила искра, превращаясь в небольшое пламя, поднимаясь с камня и зависая перед лицом волшебницы. — Не сметь произносить здесь запретное слово!

Вителья, вытаращив глаза, разглядывала микроскопического человечка, кутавшегося в свечение, как в манто. У него были смешные короткие ножки, толстенькое тельце, украшенное многочисленными цепочками и амулетами, две пары длинных рук, покрытых татуировками, которые Вита, из-за малости размера разглядеть не могла. Но больше всего волшебницу поразила голова существа. Волосы из неё росли только сверху, напоминая пучок травы, а вот лиц было несколько. Они сменяли друг друга с непостижимой быстротой, и Вита не успевала понять, с кем должна говорить — с бородатым, свирепого вида мужчиной, с черноволосой красоткой, с морщинистой высокомерной старухой, с ребёнком годовалого возраста, с кошачьей мордой или с... серпом Луны!

— Ты чего уставилась! — удивился человечек, когда Вита несколько раз открыла и закрыла рот, пытаясь начать разговор, но не зная, как обращаться к незнакомцу.

— А ты чего колешься? — подлез к волшебнице тролль и погрозил огневастому кулаком. — Какая я тебе глина? Какой уголь? Ослеп от темноты? Гранит я! Как есть гранит!

— Да хоть чернозём, — отмахнулся от него тот, — смотреть надо, когда на чужую могилу садишься! Мало ли, кто в ней может быть похоронен? — Он широко зевнул кошачьей мордой, показывая острые клычки. — Твоё счастье, что я не голоден, каменюка, а не то лишил бы тебя седалища!

— Ваагх!.. — возмутился Дробуш, но Вита упёрлась в него обеими руками что есть сил, стремясь удержать от решительных действий.

— Прости, почтеннейший, что мы нарушили твой покой, — раздался рядом голос Яго, спокойный, рассудительный и крайне вежливый. — Наш друг не хотел потревожить твоего упокоения, он просто немного устал падать сверху и присел отдохнуть, не ожидая, что там окажешься ты!

— Сверху? — заинтересовалась черноволосая красотка и кокетливо улыбнулась Ягораю. — Так вы пришли сверху! И что там?

— Осень, — пожал плечами вожак. — Деревья покрыты густой листвой, яркой, как пятна краски, небо держит птиц целыми стаями, провожая на юг и не давая опуститься на землю... Рыбы в реках в этом году полно, а яблок в садах созрело ещё больше! Светит солнце...

— Солнце? — изумилась старуха. — Ты сказал солнце, сын не моей земли? Неужели оно победило тьму?

— И давно! — кивнул Ягорай. — Так давно, что мы, люди, уже и забыли, когда это произошло.

— Люди... — пробормотал здоровяк и скривился так, будто зубы жали ему челюсти. — Не припомню таких!

Огонь свернулся, вновь становясь искоркой. А та, отлетев на камень, опустилась в его центр и затихла.

— Кто это такой? — возмутился, подходя к ним Йожевиж. — Что ещё за напасть?

— Вы не поняли? — тихо уточнил Яго. — Даю подсказку: он сказал — могила. Это ключевое слово.

— Бо... Пресвятые тапочки! — ахнула Вителья прорезавшимся голосом. — Ты думаешь, он — один из тех, кого здесь похоронили? Но он же жив?

— Жив я, жив! — откликнулось с камня. — Хотя, оно, конечно, ни к чему!

— Может быть, ты сообщишь нам своё имя, уважаемый? — обратился к нему Ягорай. — Нам было бы приятно знать, как обращаться к тебе правильно!

Вителья внутренне восхитилась его умением вести диалог. Она-то поначалу его и немым считала, и хамом неотёсанным... А он, вон какие речи заворачивает! Такой и самого Самсана Данира ан Третока переговорил бы, не будь тот вовсе помянут!

Искорка в мгновение ока оказалась рядом с ними.

— Вам, и правда, интересно? — уточнило существо.

— Конечно! — в один голос сказали Яго и Вита.

— Ещё бы! — воскликнул Йож.

— Ой! — пискнула Виньовинья.

— Бе... — Дробуш, морщась, потёр зад.

— Кипиш — моё высочайшее имя! — торжественно сообщил незнакомец и раздулся от гордости, сияя рябым полумесяцем лица. — Слыхали обо мне?

Вита и Яго тревожно переглянулись. И землеройке было ясно, что ни разу они не слыхали о многоликом существе с таким именем!

— Слыхали, как же! — вдруг сказал Йожевиж Синих гор мастер. — Когда всё идёт не так, как запланировано, ну там, горн ломается, в печах температура падает или друза раскалывается не по золотой линии, такой кипиш обычно поднимается, что шахта не горюй!

— Кипиш на языке троллей это... — добавил Дробуш, одной рукой почёсывая затылок, а другой — повторно, каменную попу, — беспорядок? Нет... Суета? Не то!

— Кавардак? — подсказал Йож.

Тролль отрицательно рыкнул.

— Бедлам? — смущаясь, спросила Виньо.

Тролль зарычал.

— Путаница? — на всякий случай отходя в сторону и уводя Виту с собой, уточнил Ягорай.

Тролль взвыл и застучал по полу пяткой. Оранжевые глаза под бровями-коньками крыши горели мрачным светом.

— Сумятица? — заинтересовался Кипиш, едва не влетев Дробушу в ноздрю.

— Хаос! — взревел тот, для верности стукнув обоими кулаками по полу пещеры. — Хаос — вот!

— Красивое слово! — заметила красотка и двумя руками из четырёх похлопала себя по румяным щёчкам. — Мне нравится!

— Почтенный Кипиш, — странным голосом сказал Ягорай, и его тон заставил Вителью насторожиться, — можем ли мы ещё немного побыть в твоей пещере — поесть и поспать? А после недолгого отдыха мы подумаем о том, как нам подняться наверх и больше не беспокоить тебя нашим обществом?

— А пр-р-ро солнце р-раскажешь? — промурлыкала кошачья морда.

— Расскажу после отдыха! — пообещал Яго. — А сейчас мы, с твоего позволения, устроимся во-о-он в том, дальнем, углу! И прости нас ещё раз за вторжение! Поверь, это была глупая случайность!

— Поверь, случайности — глупость! — назидательно подняла четыре указательных пальца старуха и величественно кивнула месяцем. — Отдыхайте!

Ягорай отвёл всех в дальний угол пещеры, за выступ стены. Здесь даже шум водопада был менее слышен.

— Я ничо не понял! — заявил Йожевиж, усаживаясь у стены и развязывая вещмешок. — Кроме того, что мы ночуем на кладбище!

— На кладбище старых богов, — Яго присел перед ним на корточки. — Умерщвлённые Богами Крейского Пантеона, они лежали здесь с незапамятных времён. Отчего один из них выжил, я не знаю. Кипиш — древний бог Хаоса. И именно его повезло разбудить Дробушу своей... эм.. своим основанием!

— О как! — с гордостью поддакнул тролль, усаживаясь напротив.

— Так этот чудик — бог? — изумился Йож. — Каменные ядра! Только этого нам не хватало после тролля!

— Убью! — уточнил Вырвиглот.

Йожевиж показал ему кулак.

— И что нам теперь делать? — подала голос Виньо. — От него всего можно ожидать, правда? Столько лет в одиночестве провести, это же разум потерять совсем?

— Бородатая мама моя... — проворчал Синих гор мастер. — Свихнувшийся древний бог!

Вителья, присевшая рядом с Виньо, слушала их перепалку и думала о том, что может сделать с ними божество, ранее лишённое возможности демонстрировать могущество кому бы то ни было? И что можно предложить божеству, лишь бы оно вовсе не стало это демонстрировать!

— А давайте-ка спать! — предложил вдруг Ягорай. — На свежую голову думается лучше!

— В мокрой одежде не усну! — категорично заявил гном. — Я не устрица!

Вита тихонько улыбнулась, представив Йожа выглядывающим из щели раковины, и выпустила соответствующее заклинание. Одежда её и спутников изошла мгновенным паром и... высохла.

— Ух ты! — восхитилась Виньовинья.

— Костерок бы, — проворчал Йожевиж. — Мясо погреть, да отвару навести!

— Будет исполнено! — улыбнулась Вита.

Она так устала от темноты, холода и переживаний, что затолкала суматошные мысли в дальний уголок сознания и решила просто наслаждаться минутами покоя.

Светляки зависли над их головами, очерчивая границы своеобразного бивуака, от магического пламени тянуло самым настоящим теплом. Виньо и Йож повытаскивали посуду, занялись разогревом остатков мяса, приготовлением отвара.

Но покоя не получилось.

— А что это? — искорка завертелась в пустом котелке, разглядывая стенки и тыча в них рогом полумесяца. — А это для чего? — она поддела распорки и задёргала кошачьими ушами. — А зачем вам огонь?

— Мясо разогреть, уважаемый Кипиш, — с поклоном ответила Виньо, когда оказалось, что остальные просто проглотили языки.

— А зачем?

— Так вкуснее.

— Сырое вкуснее!

— Люди и гномы сырое не едят! Подвергают пищу термической обработке на огне или в кипятке!

— Какие сложности! И как вы выжили до сих пор?

Пришедший в себя Йожевиж усмехнулся:

— Повезло!

— А это?.. А зачем?.. А почему?..

Спустя полчаса Вителья поняла, что сходит с ума. Любопытный божок излазил все вещи, потрогал все предметы одежды, перепробовал всю еду, что у них была, больше всего восхитившись мёдом. А затем как ни в чём не бывало улёгся троллю на плечо и, кажется, задремал.

— И чо теперь? — поинтересовался Дробуш, косясь на подозрительного седока. — Чо мне с ним делать?

— Съешь его... — сердито проворчал гном, которого любопытство Кипиша достало так же сильно, как и остальных.

— Не буду есть такое! — возмутился тролль. — Несварение от него случится! Несварение у тролля — это беда!

— Действительно, — пробормотал Ягорай.

Судя по всему, он спать не собирался, сидел рядом с Витой, прижавшись затылком к холодному камню стены.

После еды и кружек с горячим отваром в пещере наступила, наконец, блаженная тишина. Даже Дробуш расслабился, прикрыл янтарные глаза тяжёлыми веками и скоро засопел, дыша, как кузнечные мехи.

— Зоя, спишь? — шёпотом поинтересовался Яго.

Она молча качнула головой. Энергия могильника переполняла её, не давая как следует расслабиться.

— Думаю, с таким не сталкивался никто из живущих ныне, — продолжал черноволосый. — Следовательно, как действовать в подобных случаях, неизвестно!

— Я даже не могу предположить, насколько долго они тут лежат? — так же тихо ответила Вита. — Если верить нашим сакральным текстам и Толилле — главному из них, когда царила Вечная ночь, Пантеон уже существовал...

— А никто не задавался вопросом, почему началась Вечная ночь? — пропищал голос.

Волшебница обнаружила Кипиша сидящим у себя на колене.

— Поясни, — попросил Яго.

— Я лучше покажу, — младенец, беззвучно разевая розовый ротик, замахал ручками.

Над пламенем костра возник прозрачный шар, подобный стеклянным игрушкам с микроскопическими дворцами и деревеньками внутри, что продают на ярмарках. Только внутри шара был целый мир. Прекрасный, волшебный мир, полный ярких красок, чистого неба, густых лесов и прозрачных вод. Этим миром правили древние существа, создавшие его из чернил Вселенной, после прозванные богами. Они жили в нём бок о бок с драконами, полными силы и мудрости, эльфами, величественными, добрыми и прекрасными, как драгоценные статуи, и разумными животными, которым незачем было обращаться в кого-то другого. Но однажды среди создателей вспыхнула ссора. Впервые было произнесено слово 'моё', и границы расчертили единый мир, разбив его вдребезги. Однако спорщикам этого показалось мало. В бесконечных битвах они забыли о том, что сами создали, а когда опомнились, было поздно — испуганный мир укрылся одеялом Вечной ночи, драконы оказались на грани истребления, эльфы, те, которым удалось выжить, закрылись в Хрустальных дворцах Лималля, зато появились новые твари — гигантские ящеры, жрущие всё, что попадалось на пути, нечисть и умертвия, неупокоённые души. Разумные животные, которых убийственная энергия и ненависть богов друг к другу превратила в чудовищ — оборотней, приобрели возможность менять облик и... неутолимую жажду крови.

Объединив силы, оставшиеся в живых создатели попытались исправить ситуацию, сотворив вначале гномов, защищённых от страшного мира наверху каменными сводами своих чертогов, а затем... людей. Они поддержали последних в войнах с оборотнями, жажда крови которых постепенно сходила на нет. И однажды Вечная ночь ушла в рассвет, оставив за собой мир белый и ровный, как новая простыня.

Задержав ослепительное видение на секунду дольше, шар схлопнулся и изошёл дымком...

Вита услышала, как судорожно выдохнул Яго и, нащупав его руку, сжала. От увиденного ей было не то что не по себе, ей было страшно, словно она только что побывала там на самом деле. Вкусила сладость идеального мира, а затем оказалась под чёрным лесным пологом, полным неведомых огоньков, звуков... смерти!

— Они лежат здесь — погибшие в бойне, — тихо сказал Кипиш, и по лицу красавицы потекли слезинки, подобные брильянтовым искоркам. — И их гораздо больше, чем живых!

— Но как удалось выжить тебе? — отвечая на пожатие Виты, спросил Яго.

Божок пожал плечами.

— Не знаю. Должно быть, это шутка мироздания! По правде сказать, я спал, а сон — это маленькая смерть, не так ли? Но потом на меня сел этот кусок мрамора и больно стукнул попой по... всему! Я так разозлился... что проснулся!

— И что ты будешь делать теперь, когда проснулся? — уточнила Вителья. Тепло и сила пальцев Яго придавала ей уверенности в себе. — Чем мы можем помочь тебе?

Кипиш застыл, лишь лица менялись с такой скоростью, что их невозможно было разглядеть. Наконец, появился полумесяц. Дёрнул рябой щекой, переспросил:

— Вы мне — что?

Ягорай покосился на Вителью. Ему бы злиться на девчонку, болтает невесть что, но он почему-то доверял ей. До сих пор волшебница знала, что делает. И как показала практика, это знание не раз спасло им всем жизнь!

— Чем мы можем помочь тебе? — переспросила Вита.

— Люди... — проскрипела старуха. — Так ведь вы называетесь? Странные вы существа! Я могу уничтожить тебя одной силой мысли, а ты предлагаешь мне помощь! Хотя нет, — кот обречённо почесал за ухом, — не могу! У меня больше нет силы, лишь призрачные способности, смешные мне самомяууу! Так что думайте лучше, как помочь себе, а обо мняу не беспокойтесь!

Стартовав с колена Виты, божок вернулся на свой камень.

— Он прав, — заметил Яго, поднимаясь, но не выпуская руки волшебницы. — Пойдём, глянем на шахту? Сможешь осветить её?

— Конечно, — кивнула Вита. — Здесь явный переизбыток энергии. У меня, кажется, волосы уже искрятся!

— У тебя и глаза светятся, как у оборотня, — усмехнулся черноволосый. И добавил, помолчав: — Я рад, что Рай не слышал эту историю!

— Я тоже, — тихо ответила Вита. — Думаю, ему и не нужно её знать.

У водопада волшебница вытащила пальцы из ладони Яго и ощутила чувство, похожее на сожаление. Но для создания огненного фонтана требовалось обе руки. Столп магического пламени поднимался всё выше, высвечивая безнадёжную черноту шахты, через которую они летели вниз.

— Странно, что мы не разбились при падении! — заметила Вителья, провожая его взглядом.

— Ты от страха ничего не помнишь! Также, впрочем, как и гномы! — рассмеялся Ягорай. — Нас всех спас Дробуш. Просто переловил в воздухе, не позволив достичь земли, и принял удар на себя.

— Но он же мог разбиться? — с ужасом посмотрела на него Вита и поймала себя на том, что представить путешествие без Дробуша Вырвиглота уже не может.

Яго пожал плечами.

— Он сгруппировался. Упал правильно. Молодец!

Волшебница потрясённо посмотрела на него.

— Ты впервые кого-то похвалил на моей памяти!

— Я впервые похвалил тролля, — уточнил вожак. — Так за дело!

Вителья поднялась на цыпочки и дотронулась губами до его заросшей щеки. Аромат его кожи коснулся её ноздрей, заставляя их затрепетать. От Яго пахло дымом костра, мужским потом, запах которого не вызвал в ней неприятия, наоборот, он был таким живым, тёплым, телесным, что на миг перед её глазами пронеслись картины, вовсе не свойственные добропорядочной Крейской девушке.

— А зачем ты его облизываешь? — подлетел поближе неугомонный божок. — А?

Вита услышала явственный вздох разочарования Яго.

— Не облизываю — целую! — она развернулась к Кипишу. — Это знак симпатии и благодарности!

Искорка неожиданно тюкнулась ей в щеку и отскочила.

— Вот так? — уточнил свирепый воин, поигрывая желваками на мужественных обросших щеках.

— А ты зачем её целуешь? — с подозрением поинтересовался Ягорай.

— Это — знак симпатии и благодарности! — подняла указательные пальцы старуха.

— Надо выбираться, — пробормотал Яго, — иначе я сойду с ума!

Неожиданная мысль пришла волшебнице в голову.

— Кипиш, — сказала она, — ты, случайно, не знаешь, как нам выбраться на поверхность?

— Отсюда не было выхода, — пожал плечами кот, — покуда вы не обвалили потолок.

— Значит, надо лезть наверх? — уточнил Ягорай и сам же себе ответил. — Мы не сможем! Стены шахты почти гладкие, а 'кошек' у гномов нет. А были бы, Дробуш не смог бы ими воспользоваться из-за веса.

— Мы здесь замурованы? — дрогнувшим голосом уточнила Вита и снова вцепилась в его руку — так ей было надёжнее.

Огненный фонтан угас. Пещера показалась тёмной и страшной. Светляки разбежались, будто перепуганные овцы, и высвечивали то коготь, то сустав, больше похожий на механизм, то вообще нечто невообразимое. За прозрачной стеной, в которой заблудилось сияние, притаилась тенями угроза. Казалось, творцы прошлого сейчас стряхнут с костей многовековую сонливость, дружно встанут и навсегда погребут в своей же могиле небольшую смешанную компанию, состоящую из людей, гномов и тролля!

— Кипиш, — вдруг спросил Яго, и что-то в его голосе заставило Вителью насторожиться, — а почему твоё божественное могущество не действует? Ты жив и здоров, и — как я вижу — даже полон сил, что с ним не так?

— Ай! — махнула рукой красавица и томно вздохнула. — Могущество любого бога стоит на краеугольном камне веры. А в меня больше никто не верит!

— Как это не верит? — изумилась волшебница. — Я в тебя верю!

— А я верю тому, что видят мои глаза, а значит, тоже в тебя верю! — улыбнулся Ягорай. — Помнишь, я обещал рассказать о солнце? Если ты поможешь нам выбраться отсюда — сможешь увидеть его сам!

Божок задумчиво закружил в воздухе, выписывая восьмёрки. А затем остановился, как вкопанный.

— А вы и правда в меня верите! — задумчиво сказал он. — Точнее, вы очень хотите, чтобы я вам помог, а от желания до веры всего один малюсенький шажок! А вы не могли бы мне принести кого-нибудь в жертву? Ну, самого никчёмного из вашей компании! Тогда мои силы возросли бы стократ!

Ягорай поперхнулся ответом.

— Нет у нас в компании никчёмных! — твёрдо сказала Вита. — И все нам дороги!

— Жаль! — вздохнула красавица, а свирепый воин, выдвинув вперёд челюсть, неожиданно застенчиво попросил: — Ну тогда хотя бы помолитесь мне, что ли?

— О, великое божество, о многомудрый Кипиш, о свет наших очей и песня наших ушей, — скрывая улыбку, заговорил Яго, — мы просим тебя помочь нам выбраться на поверхность и увидеть солнце! Небесное светило, полное тепла и сияния, что даёт жизнь деревьям и всем живущим, чьи лучи нежны и теплы, как ладони любимой...

Вита посмотрела на него с восторгом, затем сложила руки у груди в молитвенном жесте и умоляюще сказала:

— Пожалуйста, Кипиш, мы так устали от холода и темноты подземного мира! Верни нас наверх! Ну, пожалуйста, миленький!

— О-о-о! — божок закружился вокруг оси с невозможной скоростью и вдруг раздулся, становясь размерами с ладонь Яго. — Работает! Это работает! Здорово! Будите сотоварищей, будем улеветировать отсюда!

— Будем что? — напрягся Ягорай.

— Улетать! — одними губами подсказала Вителья.

И оба нервозно переглянулись.

В две минуты разбудили спящих, собрали вещи и сгрудились под отверстием шахты. Сонные гномы ругались, почём свет стоит, потирали глаза и немилосердно зевали один — прикрывая рот молотом, другая — ладошкой. Тролль по-совиному смотрел вокруг, хлопал веками с явным звуком падения черепицы, и не понимал, зачем его растолкали сообща!

— Встаньте в круг, — приказывал божок, ежеминутно меняя лица, — возьмитесь за руки! О-о-о! Я это ощущаю! О-о-о, какое наслаждение!

С едва уловимым жужжанием он закружился в центре круга, образованного Яго и его спутниками. И начал медленно поднимать руки, одну пару за другой, словно собирался дирижировать оркестром.

Вита, которую с одной стороны держал за руку Ягорай, а с другой — Дробуш, неожиданно ощутила, что подошвы сапог оторвались от земли.

— У-у-у? — занервничал первым тролль.

— Мама... — прошептал Йож, а Виньовинья просто побледнела до зелени.

— Спокойнее! — широко улыбнулся Ягорай — в его лице не было ни капли страха, лишь небольшое усилие, словно он решал непростую задачу. — Это наш единственный шанс подняться наверх! Если вы этого действительно хотите, думайте о Кипише, как о нашем спасителе!

— Йя-ху! — затанцевала, позвякивая цепочками на пузе, черноволосая красотка. — Они начали думать, я это слышу! О-о-о! Как это заводит!

Скорость подъёма резко увеличилась.

— Кипиш, притормози, — попросил Яго, когда лица всех его спутников, кроме тролля, стали одного цвета с лицом Виньо. — Давай насладимся моментом!

Вита, несмотря на накатившую дурноту, всё же попыталась дать ему пинка.

— Тише, девочка, тише, — прошептал он, увернувшись и крепче сжав её руку, — я же для вас стараюсь!

Они поднялись уже до середины шахты. Испуганные Светляки, потерявшие хозяйку, толпой рванули следом, едва не подпалив обувь левитирующих.

— Кыш, буйные! — рявкнул на них Йож, когда два запутались в его бороде, пытаясь прорваться наверх.

— Там был коридор, где русло расходилось на пять рукавов, — Яго смотрел на Кипиша, но Вителье казалось, он следит неотступно за всеми, как наседка за цыплятами. — Нам нужно в один из них.

— Зачем? — удивился кот. — Так пройдём! Сразу!

— То есть как это — сразу? — задёргался Синих гор мастер. — Там же породы над головой немеряно!

— Зачем мерять? — удивилась старуха. — Все давно измерено до нас!

— Но...

Скорость подъёма вновь увеличилась.

— Кипиш! — предупреждающе воскликнул Ягорай. — Ки...

'Потолок' приблизился резко, будто кто-то накрывал крышкой суп, в котором варились овощи-гномы, овощи-люди и приправы в виде тролля и бога.

Вита попыталась завизжать, однако голос опять сел. Она успела увидеть, как Виньо прижимается к Йожу, а он пытается обнять её, не выпуская её же руки, как Дробуш обречённо закрывает глаза, а Яго качает головой, словно отец, которому рассказали про проделки непоседы-сынка. А затем наступила темнота — густая, как патока, пахнущая холодом и влагой. От ужаса мысли из Витиной головы испарились, и темнота стала густеть, а затем и твердеть, не давая пошевелиться.

— Думайте обо мне! — закричал божок. — Думайте или мы останемся здесь навсегда!

Волшебница зажмурилась и изо всех сил начала думать о боге, который был настолько велик, что помог попавшим в беду путешественникам...

Спустя несколько неприятных мгновений грудную клетку, ранее будто клещами сжатую, отпустило, и в лёгкие хлынул восхитительный свежий воздух, полный запахов палой листвы, земли, разогретой полуденным солнцем. Она открыла глаза. Вокруг простирался лесистый горный склон, поросший невысокими ёлками и короткой, жёсткой, уже пожелтевшей травой. Тут и там журчали ручьи, говорливо, торопливо — спешили рассказать друг другу местные сплетни.

Вырвавшиеся из подземного плена спутники дружно повалились на траву, как матросы, после долгого морского путешествия обрётшие земную твердь.

— У меня, кажется, развилась боязнь подземелий! — отдуваясь, пожаловался Йожевиж и смачно поцеловал ошалевшую Виньовинью в губы. — Будем в Вишенроге — куплю хибару и женюсь на тебе! Обещаю! Мастерская подождёт!

— Ура-а! — шёпотом закричала Вителья, и бросилась обнимать обоих.

Гномелла смотрела на возлюбленного сияющим взглядом, рядом с которым мерк солнечный свет!

— Люблю камни, — глубокомысленно заметил тролль, — но не до такой степени!

Лишь двое не разделяли общей радости — Ягорай, напряжённый, как струна, поворачивающийся во все стороны, прислушивающийся, приглядывающийся, даже, кажется, принюхивающийся, и воскреснувший бог Хаоса. Последний метался по воздуху, ежесекундно меняя высоту, пытаясь оглядеть, ощупать и попробовать на зуб всё и сразу, включая облака и солнечные лучи!

Оторвавшись от гномов, Вителья огляделась. Вокруг не было никаких пещер, не слышалось шума подземных вод, не поднимались над землёй испарения. Зато было ощутимо холоднее, а под камнями и в расщелинах кое-где уже лежал снег. Видимо, Кипиш вытащил спутников на другой стороне перевала. Отсюда шёл долгий, становящийся всё более лесистым спуск к границе с Ласурией.

— Уходим! — произнёс Яго. — Слишком открытая местность! Встанем лагерем ниже, под деревьями, подождём...

— Чего? — спросила волшебница.

— Дикрай должен нас разыскать.

Деловито похватали вещи. Но едва тронулись в путь, как их нагнал испуганный кошачий визг.

— Мря-я-яу! Вы куда?

— Ну, — не останавливаясь, пожал плечами Яго, — у нас дела! А ты можешь наслаждаться новым для тебя миром!

— Я не могу наслаждаться без поклонения! — возмутилась красавица, пристраиваясь в воздухе рядом с ним. — И потом, кто мне объяснит, что происходит?

— А что происходит? — заинтересовался Йожевиж.

— Ну как же! — возопил младенец. — Вот это что за дерево, уау? Я такого не помню!

— Это ёлка, — ответил Дробуш. — В просторечии — колючая лапа! Вечнозелёная, то есть иголки зимой не теряет! Пахнет... — он повёл толстым носом и зажмурился от удовольствия: — ...хорошо пахнет!

Божок опустился троллю на плечо, подпёр щёчку ладонью и затих, слушая.

— А вон там, в траве, видишь? — продолжил экскурсию тот. — Репей! Цепляется к тем, кто шерстью порос! Давай на тебя прицепим?

— У меня нет шерсти! — взвизгнула красотка.

— Гы... У тебя хохолок, — ухмыльнулся тролль. — Как у птички!

— Кто такой птичка? — поинтересовался месяц.

— Птичка — это такой зверь крылатый, клюющий и какающий на голову!..

Вита, которая поначалу прислушивалась к диалогу, вдруг вспомнила об обязанностях мага и запустила Взор подальше в лес. И сама удивилась тому, насколько легко далось ей плетение заклинания. Пребывание в пещере-могильнике что-то изменило в её магии, добавив к ней, через кровное родство с погибшими богами, некий постоянный элемент. Однако пока волшебница затруднялась сказать, к чему это может привести.

Лес вокруг был чист — ни следа шайлу или других чужаков, имеющих обыкновение шляться по лесу на пути тайно идущих.

— Здесь никого нет, — Вита настороженно повернулась к Яго. — Даже сторожевых постов! Это нормально?

Тот покачал головой.

— Я рассчитывал, что они будут ошиваться поблизости, пытаясь предугадать, где мы выберемся на поверхность. Так что, или я ошибаюсь — и это очень плохо, или мы поднялись слишком далеко от места, предполагаемого ими!

— Ты не ошибаешься! — волшебница смотрела на него испытующе. — Ты же никогда не ошибаешься, правда?

Черноволосый пожал плечами.

— Не знаю, Зоя. Я называю это предчувствием, и оно появляется у меня с самого раннего детства. Не всегда в минуты опасности, просто... моя жизнь в последние годы наполнена именно такими минутами!

— Почему, Яго? Ты бежишь от спокойного существования?

Он покосился на неё и промолчал. Вителья решила было, что он уже не ответит, но он вдруг заговорил:

— Наверное, бегу, ты права. Никогда не представлял себя сидящим в каком-нибудь кабинете или праздно проводящим время в собственном поместье в компании таких же друзей-лоботрясов! Вот так — под открытым небом, у костра, в бою — я ощущаю себя свободным. Живым!

Волшебница кивнула в ответ. Кажется, она начинала понимать...

Да, ей до слёз хотелось вернуться под родительское крыло, но... перед глазами вставали стены, окружающие дом. Мир внутри них казался маленькой Вите огромным, однако тот, что раскидывался за ними, был не в пример огромнее! И сейчас он лежал у её ног, стелился хвойным покрывалом на ложе травы, распускал крылья неба над головой, дарил тысячи ароматов и звуков, знакомил с людьми, кажется, ставшими ей близкими...

Сильные пальцы Ягорая нащупали её ладонь и сжали. Так они шли — держась за руки, как дети или как влюблённые, и волшебнице прикосновения черноволосого вожака не были неприятны. Всё было зыбко, неопределённо: окончание пути, Витино собственное будущее, — но в этих минутах под чистым небом, среди кривоватых Крейских ёлочек, царило лишь единственно верное, чему она не смогла бы найти наименования. Возможно, это и называлось жизнью?

Когда лес вокруг стал походить на лес, а не на вырубки, Яго объявил передых.

— Нам бы мяса! — Йожевиж посмотрел на него. — Ведь даже сухарей не осталось, только пшена немного!

— Пойду! — обрадовался тролль и, аккуратно сняв божка с плеча, пересадил его на ближайшую ветку.

Тот попытался обиженно заверещать, но Ягорай прижал палец к губам, пояснив:

— Уважаемый бог, мы ходим тихо и говорим тихо, поскольку за нами охотятся. И если нас убьют — некому станет тебе молиться!

— Я хочу пойти на охоту! — снизил децибелы понятливый Кипиш в облике старухи. — В моё время тоже охотились!

— Ты мне всё мясо распугаешь! — пробурчал Вырвиглот. — Сиди здесь!

— Дробушек, ты только осторожнее! — попросила Вителья.

Тот стукнул себя в грудь кулаком и скрылся в зарослях. Черноволосый собрался идти следом.

— Я пройдусь, — пояснил он на вопросительный взгляд волшебницы. — Прикину, как дальше идти, чтобы быстрее попасть к границе. — И одними губами добавил: — Не спускай глаз с бога!

Когда он ушёл, Вита села, привалившись спиной к древесному стволу, и прикрыла веки, наслаждаясь прохладой и свежестью воздуха, шелестом листвы, птичьим пересвистом и журчанием ручья невдалеке. Оказывается, так мало нужно, чтобы ощутить себя по-настоящему счастливой!

Рука невольно коснулась шеи под воротником. Интересно, куда Дробуш дел ожерелье? Неужели так и носит за щекой?

Кто-то постучал её по коленке.

— А почему мы не пируем? — раздался требовательный голосок.

Волшебница вздохнула и открыла глаза.

— А нечем пировать! — в тон Кипишу ответил Синих гор мастер. — Всё съелось!

— Меня просите! — напыжился тот и важно покачал рогом полумесяца. — И будет вам дадено!

— Нам бы чего-нибудь вкусненького! — застенчиво попросила Виньо.

Йож хмыкнул и принялся перебирать вещи и остатки припасов, выкидывая те, что испортились в воде. Вита думала об ожерелье и о том, как без него хорошо!

Спустя пару минут на земле перед гномеллой появилась из ниоткуда вытянутая посудина с дырками, больше напоминающая стеклянную дудку. В ней лежало нечто длинное, ярко-алого цвета, выставившее когтистые лапки в отверстия. Лапки слабо шевелились.

Виньо сглотнула и попятилась назад. Вителья, резко поднявшись, на всякий случай носком сапога отодвинула странную вещь от неё подальше и уточнила, строго глядя на виновника происшедшего:

— Это что такое?

— Это гланурный пипон! — охотно пояснил тот. — Вку-у-усный пока свежий! Потом начинает попахивать! Ешьте на здоровье!

— Ты, почтенный бог, нам своё меню, будь добр, не предлагай! — Йожевиж, взглянув на пипона, передёрнул могучими плечами. — Ты нам что-нибудь попроще — яблочко там или булочку!

— Йаплочко? — явно растерялся тот. — Булошка?

— Беда! — вспомнив тролля, пробормотала Вителья. — Отдохни, почтенный Кипиш! Когда мы начнём пировать — ты обязательно поучаствуешь!

Божок повздыхал, убрал гланурного пипона в небытие, и улёгся на Витин плащ кверху пузом.

Вырвиглот вернулся довольно быстро, неся двух подбитых камнями зайцев.

— Нету дичи, — коротко пояснил он, отдавая добычу гномам, — распугали, что ли?

Волшебница насторожилась. Кто мог распугать дичь? Шайлу? Значит, они были здесь и ушли! Но куда?

Кипиш тут же прицепился к длине и форме ушей неизвестных ему животных, утверждая, что они должны быть слепыми и с такими локаторами ориентироваться только на звуки. Тролль возразил. Они заспорили, и Вителья облегчённо подумала, что за бога можно больше не волноваться — он не только под присмотром Вырвиглота, но и сильно занят отстаиванием своей позиции!

Зайцев ждала разная судьба — один изошёл соком на костре, другого сварили в котле, желая получить жиденький, но полезный бульон, который Виньо приправила оставшимся пшеном, а Йож — пахучими лесными травками.

Между тем день клонился к закату. Вита потихоньку начинала нервничать. Она поела вместе со всеми и принялась маяться, расхаживая между деревьями и иногда запуская Взор в окружающий лес.

— Ну что ты мельтешишь, Зоя, — не выдержал, наконец, Йож. — Вернётся твой Яго, ничего с ним не сделается! Если не приходит, значит, есть причина!

— Почему — мой? — вспыхнула Вита. — Он общий!

И, сердито поддев носком сапога еловую шишку, скрылась в зарослях.

Гномы переглянулись, понимающе улыбнувшись.

С наступлением темноты костёр затоптали. Неугомонного бога тролль уложил в одну ладонь, сверху прикрыв другой, и наказал спать без задних ног. К удивлению всех, Кипиш послушался беспрекословно. Его умиротворяющее сопение совсем не вязалось с темнотой под лесными кронами, едва разбавляемой светом звёзд.

Ягорай появился бесшумно, как лесной дух. Ни единая ветка не хрустнула под его шагами, ни единый лист не шелохнулся. Ночь будто выткала его из себя самой — чёрный силуэт на фоне зарослей.

— У нас проблема, — негромко сказал он и устало сел рядом с Витой, подавшейся ему навстречу.

Виньо с поклоном протянула мису с супом и ложку.

Йожевиж устроился напротив, свёл лохматые брови к переносице.

— Говори!

— Рай нашёл меня... Лихая балка перекрыта.

— Хусним... — пробормотал Йож.

— Кем? — тихо спросила волшебница, уже догадываясь.

— Теми, кто нас преследует.

— Что будем делать? — Синих гор мастер сдаваться и горевать, судя по всему, не собирался. — Опять менять маршрут?

Ягорай поморщился.

— Мы и так потеряли кучу времени! Надо идти к Лихой...

— А что там? — спросила у него Вита. — В этой балке?

— Удобное место для перехода границы с Ласурией, — ответил за Яго гном, — с обеих сторон непроходимые скалы. Погранцы не любят растрясать жир по каменюкам, поэтому штатные патрули предпочитают ходить севернее — там ровно и лесисто, а в Лихой бывают нечастыми рейдами. Что ж... Значит, будем прорываться!

— Это не самое плохое, — покачал головой Яго. — С ними Фарки...

Виньо прикрыла ладошками рот, сдерживая вскрик.

— Они взяли его в плен? — изумился Йож. — Но мы видели...

— Они не брали его в плен, — устало перебил вожак.

Последовала пауза. Каждый обдумывал сказанное.

— Это он?.. — наконец, подала голос Вителья. — Фарки сказал им, куда мы направляемся? Он наводил их на наш след? Но зачем? Почему?

Йожевиж тяжело вздохнул.

— Видел я, как он трясётся при любом упоминании грошей, — сказал он, — но не думал, что парень даст слабину!

— Убить? — уточнил Дробуш.

Ягорай посмотрел на него... и не ответил.

— А сколько там человек? — спросил Синих гор мастер. — Мы, вроде, завалили немало!

— Около тридцати.

— Это ж ерунда! — гном поднял молот и взмахнул им крест-накрест. — Раз-два — и в отвал!

— Не так это и мало, — пробормотал Яго задумчиво и добавил. — Нам нужен элемент неожиданности! Нам нужен...

И он посмотрел на ладони тролля, между которыми струилось мягкое сияние спящего бога.

— Точно! — широко улыбнулся Йожевиж. — Как это я сам не додумался! Наведём у них кипиш и пройдём тихонько!

— Мря-я-у-у! — раздался знакомый голос. — Кто зовёт меня? Куда идём? Когда выступаем? Какое направление?

— Зовут тебя твои почитатели, уважаемый Кипиш, — невольно улыбнулся вожак, — а идём мы к Ласурской границе, где ждут желающие нас убить. Выступаем на рассвете. От тебя хотим маленького, — а может, и не очень! — хаоса среди этих людей! Справишься?

Божок выпутался из пальцев тролля и перелетел к Яго на колено.

— А в каком месте среди людей нужен хаос? — деловито поинтересовался он.

— На твоё усмотрение, почтенный, — хохотнул Синих гор мастер. — Но хаос нужен такой, чтобы они родную маму забыли!

Красотка томно посмотрела на него и неожиданно кровожадно улыбнулась.

* * *

Яго поднял спутников до рассвета. Вита предусмотрительно навела чары на тролля, после чего вожак повёл группу к границе. Поспать удалось часа два, не больше.

Под лесным пологом ещё царили сумерки, когда они подошли к Лихой балке, вход в которую знаменовали две отвесные скалы, напоминающие тролльи зубы, чьи основания густо поросли кустарником, листья с которого уже облетели.

Из зарослей выскользнул Дикрай, сверкая белоснежной улыбкой — он был искренне рад видеть всех и не скрывал этого. Отдельный испытующий взгляд достался новому члену команды. Кипиш в ответ 'надел' кошачью голову и вопросительно муркнул.

— Сахарные кости! — восхитился блондин, разглядывая чёрную наглую морду с шикарными белыми вибриссами. — Научишь меня одной башкой оборачиваться? Девушки будут в восторге!

Он лукаво посмотрел на Виту. Та возвела глаза к небесам — оборотень был неисправим!

— Они отдыхают, предусмотрительно выставив патрули, — принялся тихо рассказывать Рай черноволосому, а волшебница, выпустившая Взор в направлении шайлу, видела подтверждение его слов в собственном сознании. — В патрулях по два-три человека, размещены на небольшом расстоянии друг от друга. Основной лагерь ближе к выходу из лощины, по левую руку. Сидящие в засадах бдят — могу сказать точно, но остальные расслабились. Ждать добычу — это вам не по следу идти! И как ты собираешься провести группу?

— Кипиш! Твой час настал! — позвал Яго.

Божок тут же материализовался у него на плече и хихикнул вредной старушенцией:

— Это будет особенный час! Но мне нужна ваша вера!

Дикрай неотрывно следил за ним. Вита догадывалась, что при встрече вожак рассказал оборотню обо всём, произошедшем в его отсутствие. Поэтому интерес блондина к новому спутнику был более чем оправдан.

— Помолимся! — уголком рта усмехнулся Ягорай.

Вита, позабыв о Взоре, принялась про себя усиленно восхвалять неугомонного бога, желать ему успешной реализации планов, однако мысли неожиданно усвистели дальше Лихой балки и границы Ласурии — в славный город Вишенрог. Как бы ни складывался путь, волшебница была ближе к его окончанию, чем к началу. Что ждало её там? Да, встреча с дядей, которого она видела пару раз, когда тот посещал Крей-Лималль по своим делам. Возможно, дальнейшая учёба или адаптура в Ордене... Но увидит ли она когда-нибудь тех, с кем судьба сейчас спаяла её крепко-накрепко? Тех, кто пусть ненадолго, но заменил ей семью? Она вспомнила силу и напор губ Яго, и подумала, что это ей понравилось куда больше долгих и слюнявых поцелуев однокурсника! Отчаянно захотелось поучиться у черноволосого и силе, и страсти, только... было немного страшно!

— Вот оно! — свистящим шёпотом произнёс Кипиш. — Я полон гениальности, а моя энергия сравняет горы с землёй!

— Ой, не надо! — испугалась Виньо.

Божок снисходительно качнул на неё рогом полумесяца и, гнусно хихикая, потёр ладошки.

Волшебница вспомнила про Взор, потерянно висящий где-то в Лихой, вернулась к нему и разглядела один из патрулей, упомянутых Дикраем. Двое воинов затаилось за поваленным сосновым стволом, изображая молодую поросль. Надо признать, что ветками с листвой они укрылись умело, и если бы не красноватое свечение, которым Взор окрашивал теплокровных, Вителья ни за что бы их не разглядела! Однако прошло немного времени, и конспирация была резко нарушена животами, громко и неприлично заурчавшими сразу у обоих шайлу. Те стыдливо переглянулись и... совершенно не по-шпионски ломанулись в разные стороны, истерично дёргая пряжки ремней.

Вита поспешила переместить Взор. В поле зрения оказались Дикрай, принявший облик барса, и Яго. Разобщённый коллективным несчастьем патруль был аккуратно обезврежен. Смерть настигла несчастных в самом неприглядном виде, который только можно было себе представить!

Из Лихой послышалось мягкое: 'Кр-кр-кр' лесного ворона.

— Идите за мной, — Йож взял молот наизготовку. — И чтобы ни звука!

Вита строго посмотрела на лучащегося довольством Кипиша. Заметив её взгляд, негодник одними губами прокричал 'Йа-ху!' и затанцевал толстым пузцом.

Аромат утреннего холодка оказался нарушен странным, сладковатым запахом, которым начинала наполняться балка. Вита, догадывающаяся о его природе, морщила нос и помалкивала, чтобы не засмеяться в голос. Остальные настороженно и удивлённо вертели головами, но пока ни о чём не догадывались. Общее настроение выразил Дробуш, пробурчавший лаконично:

— Пахнет — фуй!

Один из шайлу выскочил наперерез, но вовсе не для перехвата лазутчиков. В данный момент он перехватывал спадающие штаны и спешил найти удобный кустик подальше от товарища. Судьба была жестока к нему — найдя молот Йожа, страждущий без движения опустился на землю, трогательно белея задницей.

— А что вообще происходит? — бросив на него изумлённый взгляд, шёпотом спросил у Виты Йожевиж.

Та глазами указала на Кипиша, а затем выразительно прижала одну ладонь к животу, а другой зажала нос.

Насторожённость в глазах мастера Синих гор сменилась восхищением.

— Хаос среди людей! — затрясся он в приступе беззвучного смеха. — Ну да, кишки — они как раз примерно посередине человеков находятся!

В балке раздавались тревожные тихие голоса под победоносный аккомпанемент урчания вражьих внутренностей и других звуков, для наименования которых Вителья не могла вспомнить ни одного приличного слова. Лагерь зашевелился, становясь муравейником, чьи муравьи спешили оккупировать окружающие кустики.

Несколько шайлу всё же заметили лазутчиков и попытались остановить. Однако в ходе атаки резко развернулись и с равной скоростью побежали обратно, держась за животы и призывая на помощь. Можно было больше не скрываться!

Йожевиж хохотал, утирая слёзы концом бороды, но не забывая вовремя помахивать молотом и следить за Виньо, отменно управлявшейся с луком. Яго и Дикрай шли чуть впереди, подобные двум ипостасям смерти — белой и черной. Вителья была более милосердна — оглушала нападающих короткими воздушными ударами, носящими название 'Кулак ветра' и одновременно следила за Взором, пущенным вкруговую. Взглянув на божка, она отметила, что тот подрос ещё на половину ладони. Дробуш непрестанно чихал, злился и внимательно смотрел под ноги — шансы наступить в гуано стремительно повышались.

В какой-то момент Ягорай кивнул оборотню, который тут же ушёл с маршрута и скрылся в зарослях.

Шайлу нападали волнами, но добежать до цели нападения удавалось немногим. Суровые воины, привыкшие отказывать себе в еде и пище в угоду погоне, не могли справиться с болезненными судорогами в собственных животах и их ещё более неприятными последствиями. Однако постепенно сформировалась группа человек в десять, то ли более крепких духом, то ли внутренностями. Высокий и худой предводитель оказался среди них. В прямом и переносном смысле оправившись, они начали преследование, когда Яго со спутниками находились уже на выходе из балки. Едва Вита сообщила о погоне, вожак приказал перейти на бег.

— Надо бы принять бой, а? — поинтересовался у него гном.

— Позже, — ответил тот, — отведём их подальше от основной группы. Кто знает, когда остальные начнут приходить в себя?

Когда миновали неглубокий ручей, полный мелких острых камешков, Йожевиж пояснил специально для волшебницы:

— Добро пожаловать в Ласурию, Зоя!

И она снова ощутила волшебное чувство свободы, как тогда, когда Ожерелья признания спало с шеи. На глазах показались слёзы — видела бы её в эту минуту мама!

Шайлу настигали — то ли стремились побыстрее разделаться с жертвами, чтобы, наконец, расслабиться под кустиками, то ли догадывались — в чём, точнее, в ком причина неприятного недомогания.

— А куда мы бежим? — заинтересовался Кипиш. Отцепил с одной из цепочек маленькую пилочку и принялся в полёте полировать ногти. — Кто-нибудь знает?

— Нет времени посмотреть карту, — ответил ему Яго.

Вита, которая уже начала задыхаться от быстрого бега, с негодованием заметила, что голос у черноволосого даже не сбился!

— Я не помню этих мест... — заметил Йожевиж. — В тот раз мы правее шли?

— Похоже на то, — кивнул Яго. — Вон, просвет между деревьями. Давайте туда — примем бой на открытой местности!

Позади уже слышались азартно-мучительные вопли разъярённых шайлу.

— Красиво поют! — заметил Дробуш, до этого момента молча топающий рядом с волшебницей.

Они выскочили из леса на открытое пространство и оказались... на широком тракте, прямо посередине армейского обоза из четырёх телег. В голове обоза гарцевал на прекрасных лошадях смешанный отряд гвардейцев в мундирах разных цветов.

Обе группы замешкались. Затем гвардейцы пришпорили лошадей и в мгновенье ока окружили 'хорьков'. Один из офицеров — высокий, статный, темноволосый окинул их внимательным взглядом. Наклонился ниже, на мгновение задержавшись на лице Яго. Вита, сама не зная, почему, отметила безмолвный диалог — оба смотрели друг на друга так, будто виделись не впервые.

И в этот момент из леса выскочили преследователи. Разгорячённые собственным состоянием и погоней, кипятившей кровь получше любого кровавого зрелища, шайлу не оценили ситуации, с ходу врубившись в ряды ринувшихся наперерез ласурцев.

Офицер резко распрямился. Вита увидела, как из кармана его мундира вывалилось в придорожную пыль нечто круглое и блестящее, какая-то безделушка — то ли портсигар, то ли шкатулка. Дробуш, стоявший ближе всех к его лошади, не заметив, наступил прямо на неё...

Повинуясь жесту темноволосого, гвардейцы вплотную занялись шайлу, будто забыв о тех, кто оказался за их спинами.

— Зоя... — позвал её Яго. — Зоя, быстро!

Она оглянулась. Ягорай взлетел в седло одной из запасных обозных лошадей, приведённых Виньо, едва суматоха началась. Гномы сидели на второй, а тролль уже улепётывал в сторону от границы со скоростью породистого скакуна и грацией бегемота. Спустя мгновение маленькая группа вновь оказалась под сводами леса, оставляя за спиной шум приграничной потасовки.

* * *

Лошадей и тролля, если можно так выразиться, гнали до самого вечера — по звериным тропам, через поваленные стволы деревьев и буераки настоящей Ласурской чащобы. Когда, наконец, спешились у небольшого озерца, Вителья с любопытством огляделась. Местный лес сильно отличался от полных зелени и золота Крейских рощ. Деревья здесь казались выше и массивнее, кроны — гуще, а иглы многочисленных сосен — длиннее и толще. После солнечного дня в воздухе стоял смоляной запах, а от воды, кое-где прихваченной льдом, не пахло тиной.

— Займитесь лошадьми и ужином, — приказал Ягорай.

— А ты куда? — она коротко взглянула и отвела глаза, удивляясь самой себе. Ранее боялась вздохнуть рядом с этим головорезом, а нынче, когда он уходил, места себе не находила!

Йожевиж, наконец-то сгрузившийся с лошади, остановился рядом, разминая короткие ноги и прислушиваясь к разговору.

Яго помолчал, явно раздумывая, стоил ли говорить.

— Рай должен был прихватить Фарки, — поморщившись, всё-таки признался он.

Синих гор мастер потемнел лицом, пробурчав что-то дурное под нос. А Вита подумала, что черноволосый всегда умудряется уместить в короткую фразу столько смыслов, что дальше и спрашивать не хочется.

— Думаю, теперь мы можем отдохнуть, — сменил тему вожак. — Готовьте ужин и ложитесь спать. Завтра встанем, как проснёмся. А через два дня уже будем на хуторе Михо.

'Завтра встанем, как проснёмся!' — передразнила его про себя волшебница. А кое-кто спать вообще не будет! Запустить, что ли, следом за ним Взор, чтобы не переживать в его отсутствие? Идея!

Когда Яго ушёл, Вита сплела и выпустила заклинание.

— Охочусь я! — заявил тролль и со скрипом потёр ладони, будто они были из старого дерева, а не из камня. — Много мяса — сердцу радость!

— У тебя есть сердце, каменюка? — тут же пристал к нему Кипиш. — А почки? А печень? А этот... как его... гипофиз?

— Сам ты пипофиз! — обиделся тролль и сбежал от полоумного божка в лес.

— Виньо, поищи корешков и грибов каких, — сказал Йож, — горсть пшена осталась, сварим хоть супу! После этакой гонки желудок внутри тела катается, как солнце по небосклону! Надо бы его утяжелить!

Гномелла улыбнулась, прихватила лук и тоже ушла в лес. Кипиш рванул за ней, бросив через плечо:

— И я охочусь!

Гном посмотрел на Вителью:

— Как делимся, госпожа волшебница? Кто-то должен лошадьми заняться, а кто-то — кострищем.

— Давай я распрягу лошадей и повожу их, — предложила та, догадываясь, что невысокий гном длинноногих животных побаивается.

— Вот и славно! — обрадовался Йожевиж.

О Фарки не сказали ни слова. Предатель знал слишком много, а значит, его судьба была решена.

Вита распрягла коней, обтёрла мокрые шкуры пучком травы и поводила лошадок вокруг озерца, давая остынуть. И лишь потом подвела к воде — напиться, а после, стреножив, пустила пастись на берегу. Ополоснула лицо и руки. Вот бы искупаться, пусть вода уже холодна, да слишком много лишних глаз! Вспомнив о чистоте, окинула себя критическим взором. Да уж, свинуша так свинуша — так сказала бы кухарка Солья. Интересно, как будет выглядеть лицо графа Жака, если она заявится к нему в таком виде? Пожалуй, прежде надо будет остановиться в какой-нибудь гостинице, привести себя в порядок и купить новую одежду!

Волшебница чуть было не унеслась мыслями в светлое Вишенрогское будущее, но вовремя спохватилась. Мечтай о благосклонности судьбы, покуда путь не завершён, но не рассчитывай на неё!

Присев на берегу неподалёку от лошадок, Вита сосредоточилась на Взоре. Заклинание догнало Яго в лесной чаще, по которой он бежал, словно легконогий эльф, а не человек. Рассказывала ей матушка об эльфах когда-то — встречалась с ними во время поездки в Лималль, бывший тогда самостоятельным государством. Об их странной, завораживающей, но чуждой красоте. О тягучих песнях, похожих на кошачье мяуканье, о знаменитой Дорсишвельской библиотеке, полной мудрости всех рас, собираемой и тщательно хранимой эльфами аж с тёмных времён, об их магии, корни которой уходили в эпоху, ныне не вспоминаемую никем из живущих.

Перед Взором мелькнула отведённая Яго ветка, и Вита увидела сидящего как статуэтка барса, перед которым на земле, скрестив ноги, расположился Фарки. Увидев Яго, он вскинулся навстречу, но Дикрай, утробно рыкнув, обнажил клыки. Парень обречённо сел обратно.

Яго остановился перед ним. Он не сказал ни слова, ни единая гримаса не тронула его лица — ни отвращения, ни пренебрежения, ни ярости, однако Фарки, побледнев, потянул ворот, словно тот его душил.

— Карты, — тяжело дыша, заговорил он, — это всё проклятые карты! Я задолжал крупную сумму, хотел отдать после возвращения из Ласурии, но бонзы не захотели ждать.

Барс лениво зевнул, однако глаза горели злым жёлтым блеском и в них не было ни лени, ни расслабленности.

— Вы же меня убьёте, да? — помолчав, спросил парень. И сам себе кивнул: — Конечно, убьёте! От оборотня не сбежишь, от тебя, Яго, не скроешься! Ладно... — он сел ровнее. — В Топовицах я встретил Кривого Коса, главаря хорьков, с которыми мы подрались в прошлом году, помните? Он ведь лишился глаза в той драке из-за тебя, Яго... И с тех пор мечтает отомстить. Кос заплатил мне сумму, позволившую отсрочить выплату долга, а я сообщил ему, в каких придорожных заведениях мы собрались останавливаться в этот раз... Должно быть, он потом стукнул об этом стражникам!

— Томис жив? — уточнил Ягорай.

Фарки невесело усмехнулся:

— Думаю, нет... Он ведь тоже участвовал в той драке.

— Продолжай.

— Получив деньги от Коса, я передал их бонзам, и они предложили мне продать информацию о девушке, если я встречу её по дороге. По их сведениям она бежала из Грапатука в том же направлении, что и мы — к границе. Ну, а дальше вы знаете... Я думал, от смерти убегаю, а вишь как оказалось... Карты... все проклятые карты! Я же и с вами ходить начал из-за куша хорошего!

— Слишком большая цена за глупый грех, — одними губами усмехнулся Ягорай и потащил из ножен меч.

Даже понимая всю тяжесть содеянного Фарки, волшебница его пожалела.

Она отозвала Взор и, стараясь не думать о том, что происходит сейчас на полянке, вернулась к Йожу, который уже запалил костёр и поставил кипятиться воду в котелке.

— Ты заметил, — сказала она, — что встреченные нами на тракте воины будто закрыли на нас глаза? Почему?

Гном молчал. Долго доставал мешочек с пшеном, долго развязывал ремешок.

— Яго... умеет как-то договариваться, — наконец, ответил он. — Не знаю, как ему это удаётся — взятками тут и не пахнет. Да ты сама видела!

Вита прокрутила в голове увиденное. Могла бы предположить, что у вожака есть сильный амулет для отвода глаз — вот и не обращают на них внимания погранцы. Но только тогда она должна была бы его ощущать, амулет этот! А магии в черноволосом не было — в отличие от жёсткой воли, силы и острого ума.

Перед глазами мелькнул меч. По широкой дуге опустился на беззащитную шею виновного...

Волшебница поёжилась и поспешила заговорить о чём-нибудь приятном.

— Йож, расскажи мне, как у гномов играют свадьбы? Я пять лет прожила в Грапатуке — и ни разу не видела!

Гном усмехнулся.

— Конечно, не видела! Свадьбу играют три дня — и все три дня под землёй.

— Как это? — удивилась Вителья.

— Ну, если жених с невестой живут в подгорье — там всё ясно. А для тех, кто давно вышел на поверхность во всех городах существуют специальные подвальные брачные чертоги. В Вишенроге есть три. Там же наших немало работает, особенно в гильдиях механиков и ювелиров!

— Целых три? — скрывая улыбку, поинтересовалась Вита. — Ты узнавал, что ли уже?

Йож неожиданно густо покраснел и не ответил.

Из леса вернулись Виньо и птичкой щебечущий Кипиш. Гномелла принесла грибы и клубни дикого картофеля, а божок гордо продемонстрировал фазана, 'сбитого в полёте собственным драгоценным туловом' — как он изволил выразиться.

Йожевиж резко повеселел. Что ни говори, а бульон на мясе, да с картошкой становится полноценным супом, а не скромной похлёбкой, в которой дыма от костра больше, чем смысла!

Спустя час явились Яго и оборотень. О Фарки больше никто не вспомнил, будто и не было на земле кареглазого парнишки с обаятельными ямочками на щеках. Вита приняла это как данность — стаи существуют по своим правилам, жестоким, но... справедливым. И как ни странно, обиды на парня не держала. Смерть Фарки освободила его от дурных наклонностей, а волшебницу — от сожалений по его поводу.

Однако разговоров у костра почти не было. Измученные долгой и опасной дорогой 'хорьки', включая божка, уснули сразу после ужина. Все, кроме Ягорая и Вительи. Первый, как всегда, взял на себя дежурство до рассветного часа, а вторая мечтала искупаться невзирая на ночной холод. И потому злилась, и смущалась одновременно, не зная, как сказать об этом черноволосому.

— Что-то не так? — проницательно спросил он, когда Вита в тридцатый раз вздохнула.

— Я хочу помыться, — измученная собственным стыдом, выпалила она неожиданно для себя, и покраснела. — Но не желаю, чтобы ты смотрел!

Яго широко улыбнулся.

— Ты меня расстроила, Зоя! Я всю дорогу мечтал увидеть тебя без одежды, а ты несколькими словами уничтожила мой интерес на корню! И как мне теперь жить?

Волшебница слушала его со все большим изумлением и негодованием. Уже собралась было вскочить, сжав кулаки, и сказать черноволосому хаму всё, что о нём думает. О нём — и его интересе! Но Яго снова опередил.

— Вон там, между камышами чистый вход в воду, — сказал он, продолжая улыбаться. — Даю слово, я не буду подглядывать... как бы ни хотел!

— Там, на камне, ты тоже не хотел меня целовать... сначала! — сердито заявила Вителья.

— Ну прости! — развёл руками Ягорай. — Не получилось!

Фыркнув, волшебница ушла к озеру. Ну вот как с ним вообще разговаривать? А может быть, с ним не надо разговаривать, а надо целоваться? Молча?

Ей стало душно и в некоторых местах щекотно. Ежеминутно оглядываясь на костёр с застывшим рядом с ним к ней спиной изваянием, она быстро избавилась от одежды и вошла в воду. И только тогда сообразила, что забыла в вещмешке баночку с мыльным корнем для мытья волос. Ладно, обойдётся и без него!

Чуть подогревая себя магией, она плескалась до состояния 'зуб на зуб не попадает', то есть очень недолго. Яго слово держал. Ни разу не обернулся, лишь шевелился иногда, подбрасывая в костёр веток. Вителье даже обидно стало — ну хоть бы головой повёл на шум воды!

Прополоскав волосы, она вышла на берег и... застыла над кучкой одежды, трясясь от холода.

Вон он, сидит у костра — сильный, смелый мужчина, настоящий воин, который через мгновение может стать её первым! Пусть их дороги скоро разойдутся, и она никогда больше не встретит черноволосого вожака, эта ночь может принадлежать им двоим, а воспоминания после неё останутся в памяти на всю жизнь и согреют душу!..

Холод стал невыносимым. Спохватившись, она спешно принялась одеваться. Как опознать — минутная слабость владела тобой или веление судьбы? Увы, никак...

— Ложись спать, — сказал Яго, когда она подошла, отжимая волосы. И нечто такое почудилось ей в его голосе, что она внимательно посмотрела ему в лицо.

Но выражение было обычным — сумрачное и чуть отстранённое, словно он находился не здесь, а дальше, на маршруте. В чёрных глазах плясали отсветы пламени, делая их выражение жутковатым и колдовским. Не было магии в Ягорае, было другое — не менее сильное, но Вителья не могла понять тайную комнату его души. Как отражения в зеркалах, понимание ускользало от неё, оставляя в недоумении.

Она высушила заклинанием волосы и устроилась рядом с Виньо, заснувшей, положив голову на грудь Йожевижу. Тот накрыл её затылок широкой ручищей и не убирал, даже шевелясь во сне. Взглянув на них, Вита подумала, как хорошо, что гномелле по крайней мере среди своих больше не надо таиться! Прикосновения — оболочка любви, а гномы были лишены её, касаясь друг друга лишь взглядами!

С мыслями о природе любви волшебница и уснула. Мгновенно и сладко. Она не слышала, как поднялся Яго, подойдя, присел перед ней на корточки. Не ощутила его ладонь на своей щеке.

— Спи, моя девочка, — прошептал он, разглядывая её с улыбкой, освещавшей мрачное лицо подобно свету свечи, — ты моя наречённая... просто пока не знаешь этого!

* * *

Два дня прошли без происшествий. Дикрай надолго уходил в лес, возвращаясь назад по маршруту, но погони не было. Похоже, шайлу не смогли преодолеть заслон Ласурской гвардии.

То ли от осознания того, что большая часть опасного пути позади, то ли от чудесной осенней прохлады, так не похожей на Крейскую иссушающую жару в любое время года, на душе у Виты царили спокойствие и благодать. Оглядываясь назад, она ловила себя на том, что впервые счастлива с тех пор, как узнала о высокой чести стать Третьей-Женой-на-Ложе Первого советника асурха. Жизнь свелась к размеренной ходьбе, к открывающимся за каждым поворотом тропинки живописным видам леса или перелесков, к птичьему пению, к осторожному перестуку оленьих копыт совсем рядом. Места здесь были дикие, поляны, не изуродованные пахотой — богаты травами и ягодами. И рядом с волшебницей шли, иногда молча, иногда подшучивая друг над другом или смешно переругиваясь, те, кто стали ей дороги за время пути. Понимая, что жизнь вскоре разведёт их, Вителья наслаждалась каждым мгновением и... чувствовала себя на своём месте. Впереди маячила адептура в одном из известных Орденов, дядюшкин дом и новые связи, знакомые, которые также могли стать дорогими, близкими. Возможно, очень близкими! Но отсюда всё это представлялось не более чем раздражающей временной суетой. А непреходящее было вокруг: голубая холстина неба, кем-то неумело размалёванная белыми облаками, лесной разноцветный шёлк и наборные пояски ручейков, узорчатые листья осенних крон.

— Завтра к полудню придём к фермеру Михо и будет ночевать, как короли! И отужинаем знатно — и хлебами, и сыром, и творогом, и молоком! — рассказывал ей Йожевиж. — Мы всегда у него останавливаемся, когда ходим в Драгобужье и оттуда. Мужик с семьёй живёт на отшибе, язык держит за зубами, зато накормит, напоит и в баньке попарит от души — за наши гроши! — он хохотнул.

А Вита подумала, что не променяла бы вечерние посиделки у тихо поющего костра, уютно потрескивающего дровами, ни на какие хоромы. Лишь бы все они были рядом — Йож, мудрый и надёжный, как скала, верный и трогательный Дробушек, отчаянная и сердечная Виньовинья, сменившая, как и сама волшебница, покой размеренной жизни на свободную судьбу, хитроумный, любопытствующий по любому поводу божок и... Ягорай. С того вечера у озера они не сказали друг другу ни слова, и он ни разу не взял её за руку, однако Вителья постоянно ощущала его рядом, даже когда он уходил охотиться. Рядом — или где-то в сердце? Надо же, бежала от жениха, надеясь стать сильной и независимой, как то подобает серьёзной волшебнице, а нашла сердечные привязанности, которые, наверняка, рвать будет больно!

Солнце стояло высоко, когда 'хорьки' перевалили очередной холм и остановились на вершине, разглядывая одинокий хутор, огороженный частоколом. За небольшой рощей рядом с ним, в которой, судя по тучным кронам деревьев, был водоём, раскинулось трёхполье.

— Дымом не пахнет, странно! — потянув носом, заметил Дикрай.

— Ветер от нас, — пожал плечами Йож. — Хотя, да, дымка над трубой не видно!

Вита посмотрела на Ягорая и едва не отшатнулась — вожак был бледен до белизны, а глаза стали совершенно чёрными, будто зрачки полностью перекрыли радужку. Сморгнув, он огляделся и заметил, как она испугана. Неожиданно обняв её, притянул к себе и хрипло сказал:

— Нам не стоит идти вниз!

Йожевиж резко обернулся.

— Что ты видел?

— Мёртвых!.. — глухо ответил тот и поморщился, словно от сильной боли. — Давно так не накатывало...

— Ты хочешь сказать, что Михо и его семья...

— Среди живых их нет...

— Но кто?.. — начал было оборотень, и в эту минуту ветер переменился.

Дикрай низко зарычал — уже не человеческим, но ещё не животным рыком. И метнулся вниз, на ходу меняя обличье.

— Рай, не смей! — крикнул Яго. — Вернись!

Оборотень его не слушал — огромными прыжками мчался по склону.

Черноволосый и Йож, переглянувшись, бросились за ним. Яго вновь не выпускал руки Виты.

— А что происходит? — заинтересовался Кипиш, взлетая с плеча тролля, на котором до этого сладко спал. — А кого это умертвили в том чудесном домике? Ой, какая неприятность!

— Ты-то откуда знаешь, что умертвили? — рявкнул на него гном.

— Да вижу я, — пристраиваясь рядом, охотно пояснил божок. — Какой-то крупный хищник порвал, я бы сказал, на части. Но, что характерно, не сожрал! Хоронить придётся в общей могиле, потому что кто — где...

Вита обратила внимание на позеленевшую Виньо и метнула в словоохотливого божка короткую молнию.

— Ой! — вскричал тот, когда огонёк клюнул его в попу. — Зачем это?

— Говори о мёртвых с уважением! — сердито воскликнула Вителья. — И о живых не забывай! — она глазами указала на перепуганную гномеллу.

— А! О! Э! — вскричал Кипиш. — Желание паствы — для бога веление сердца!

— Болтун! — проворчал тролль.

Он с шумом принюхивался, морщил лицо и двигал челюстями. Судя по всему, унюханное ему не нравилось.

Внизу Дикрай скользнул внутрь частокола. Волшебница затаила дыхание. Спустя пару минут раздался рёв — не яростный, а горестный, но оттого не менее страшный.

Ягорай выпустил Витину руку и потащил из ножен меч.

— Зоя, вы с Виньо держитесь позади! Кипиш, будь добр, помолчи!

— Да понял уже, — проворчал тот, потирая поджаренный зад.

За воротами, одна из створок которых была сорвана и висела на петле, царил полный разгром. Валялись трупы домашней скотины, изодранной так, что непонятно было лошадь перед тобой или корова, перевёрнутая телега белела по борту странными глубокими царапинами и сколами. Сквозь раскрытые настежь двери дома и выбитые окна слышались хаотичное передвижение Дикрая внутри и короткие взрыкивания.

— Дробуш, охраняй их, — Яго кивнул на девушек, — а мы с Йожем зайдём.

Они шагнули на порог и пропали надолго. Рык прекратился, но сменивший его голос Дикрая Вителье сильно не понравился. К сожалению, слов было не разобрать.

Памятуя о своих обязанностях 'штатного' мага, волшебница запустила Взор — сначала вокруг фермы, а затем в дом. Глазам предстала развороченная мебель, щедро политая красным, хаотично разбросанные части тел.

На крыльцо вышел Яго. Он уже взял себя в руки, словно страшные картины помогли ему в этом, и выглядел как обычно.

— Надо их похоронить и убираться отсюда, — буднично сказал он. — В роще должно быть семейное кладбище, Дробуш, посмотри.

Тролль беспрекословно развернулся и потопал к деревьям.

— Что там произошло? — Виньовинья тревожно смотрела на вожака.

Яго посторонился, давай пройти Дикраю. В глазах того застыли боль и ужас. Оборотень, шатаясь, вышел за ворота, сел на землю и закрыл лицо руками.

— Их убил оборотень, — очень тихо ответил черноволосый.

Гномелла, ахнув, закрыла рот ладонями.

— Всё равно не понимаю, — прогудел, выходя, Синих гор мастер, — к чему такая жестокость? Он же их размазал...

— Тш-ш! — черноволосый кивнул на неподвижно сидящего Дикрая. — Не будем гадать, Йож, давай лучше делом займёмся!

— Хусним, — проворчал тот и плюнул на землю. — Видел смерти, но такую!..

Вернулся тролль. Семейное кладбище, действительно, оказалось в рощице, рядом с озерцом, в котором воду уже сковал ледок, и аккуратным алтарём Пресветлой Индари, украшенным засохшими цветами и осенними листьями. Пока Дробуш и Виньо копали яму в ещё не промёрзшей земле, Яго и Йож складывали останки в найденное на чердаке старое, но целое одеяло и относили в рощу. Затем их опустили в могилу.

Тихо подошёл Дикрай. Встал рядом с Яго. В лице оборотня застыло какое-то болезненное недоумение, исказившее черты так, что Вителья старалась на него не смотреть.

Даже Кипиш молчал. Кружил вокруг, будто гигантский шмель, нервно брякал цепочками. Лишь когда могилу засыпали, а землю разровняли, божок не выдержал гнетущей тишины и сообщил:

— Не люблю порядок!

— Это ты к чему? — напрягся Йожевиж.

— Смерть — это порядок: неумолимый, неукоснительный, строгий! — пояснил Кипиш. — А жизнь — хаос: дикий, непредсказуемый. Я — за жизнь!

— Все — за жизнь, — невесело хмыкнул Синих гор мастер, — покуда не помрут. Надо бы тут пожечь всё, Яго, — он повернулся к вожаку, — и трупы скотины тоже.

Тот кивнул, покосился на осиротевший алтарь и пошёл к дому. Остальные потянулись за ним. Лишь Дикрай остался стоять у могилы.

Вита, вначале заторопившаяся за Яго, вернулась. Положила ладонь на плечо оборотню, тихо спросила:

— Разве в их смерти есть твоя вина?

Щека Дикрая дёрнулась. Тепло хрупкой человеческой руки вливало в оборотня жизнь, вытягивая из ночного кошмара, в который он попал под полуденным солнцем.

— Мы... — он запнулся, — и люди... Это сложно! Мы столько воевали друг с другом, что, в конце концов, стали родными. Да, люди и до сих пор страшатся нас и, как следствие, убивают! Но я никогда не видел, чтобы оборотень терял голову от страха перед людьми!.. — он резко дёрнул головой. — Нет, даже дикие звери так не поступают с мёртвыми! Я не понимаю!..

— Пойдём, — волшебница взяла его за руку, как её саму брал Яго — уверенно и крепко. — Надо помочь нашим!

И увела могучего блондина за собой, словно потерявшегося ребёнка. Лишь подойдя к ограде, заметила остальных, столпившихся в проёме ворот, но так и не зашедших внутрь.

— Что там? — невысокая волшебница встала на цыпочки, пытаясь разглядеть то, на что все смотрели.

Непонятно смотрели. Молча.

— Да что там такое? — рассердилась Вителья и умудрилась пролезть между троллем и Ягораем.

У крыльца стоял, покачиваясь словно пьяный, странный зверь, размерами не уступавший Дикраю в ипостаси барса. Тело у него было приземистое, будто собранное из частей, принадлежащих разным животным: туловище — барсуку, ноги — медведю, хвост — лису, а морда чем-то напоминала кошачью. Маленькие глазки медленно ворочались в глазницах, безо всякого выражения наблюдая за столпившимися в воротах. Коричнево-чёрный окрас разбавляла на спине и плечах широкая полоса более светлого, почти жёлтого меха.

Виту подняли в воздух и аккуратно переставили за Дробуша, но в последний момент она успела увидеть, как зверь широко зевнул, показывая мощные зубы и... роняя на землю с губ клочья густой пены.

— Клан Бурых Отшельников, — изменившимся голосом сказал Дикрай, занявший место волшебницы в первом ряду.

— А попроще? — пискнул Кипиш.

Вид странного зверя, кажется, напугал его.

— Росомахи...

Названный смешно тявкнул и неторопливо порысил к зрителям.

Дикрай повернул к Яго совершенно белое лицо.

— Уводи остальных!

— А ты?

— Я попробую его завалить.

Яго неторопливо потащил меч из ножен.

— Ты не справишься. Он же бешеный, взгляни на пену! Вот и объяснение неоправданной жестокости! Йож, Дробуш — берите зверя в кольцо. Виньо — стреляй, куда получится. Зоя — делай, что можешь.

— А мне? А я? — обиделся Кипиш.

— А ты молись за нас! — криво улыбнулся Дикрай.

Спустя мгновение с земли поднялся белый барс, передёрнул холкой, оскалился и издал такой рык, что Виньо, испуганно отступив, споткнулась и упала.

Зверь снова тявкнул. При беге он смешно косолапил и вообще производил впечатление медлительного и неуклюжего. Однако судя по реакции Дикрая, доверять ему не следовало.

— Не дай ему себя укусить, парень! — крикнул в спину блондину Йож.

Они с Дробушем двинулись в разные стороны, пытаясь взять росомаху в кольцо. Под прикрытием тролля Виньо проскользнула к дому. Дробуш подкинул её на крышу, где она села, аккуратно положив рядом колчан со стрелами. Все происходило так буднично, чётко и тихо, что Вита диву давалась. Создавалось впечатление, что её спутники каждый день встречались с больными бешенством оборотнями из каких-то непроизносимых кланов. Бурые Отшельники — Боги! — она никогда даже не слышала о таких!

Волшебница попыталась ещё больше замедлить зверя, сплетя 'Путину' — заклинание, сковывающее движение, но тот продолжал двигаться, как ни в чём не бывало. И даже ускорился, грудь на грудь сойдясь с Дикраем. Барс извернулся, схватил его за холку и отшвырнул, не давая лениво разинутой пасти касаться себя. Отшельник спокойно поднялся, постоял, удивлённо оглядываясь и зевая. И снова с тупым упрямством бросился на собрата. Первая из попавших стрел Виньо не заставила его быстрее переставлять лапы. Всё с тем же неумолимым напором он не дал барсу в этот раз сшибить себя, а по-медвежьи обхватив лапами, повалил на землю. Оскаленная чёрная морда нависла в опасной близости от белого горла. Вита метнула молнию, однако заклинание стекло со шкуры зверя, не причинив вреда. Похоже, на больных бешенством оборотней магия не действовала!

Поставив лапы на грудь барсу, Отшельник задумался о чём-то, продолжая покачиваться. И в этот момент его сшибла на землю дубина, в которую Дробуш превратил отодранную от телеги оглоблю.

— Держитесь подальше! — негромко предупредил Ягорай. — Он может быть молниеносным!

— Этот малахольный? Молниеносным? — ухмыльнулся Йож. — Молот Руфуса, не поверю, пока...

Договорить гном не успел. С неожиданным проворством зверь метнулся к Яго, странно клацая зубами.

Вожак успел развернуться, в последний момент уйдя с его траектории. Дикрай бросился на Отшельника сзади, пытаясь прижать к земле, но тот вывернулся...

Дальнейшее в глазах Виты смешалось в разноцветный клубок, в котором преобладали два цвета — чёрное и белое. Она успевала увидеть лишь отдельные фрагменты. Вот Йож, бросившийся на помощь Раю и Яго, отлетает камнем, выпущенным из рогатки, валится под телегу и там затихает, вот Виньовинья, полностью опустошившая колчан, сползает с крыши по столбику на крылечке, подбегает к нему, хватает за куртку, пытается вытащить за забор. Кипиш, до сей поры маявшийся над воротами, с яростным 'Йа-ху!' кидается в самую гущу схватки, неожиданно вспыхивает синим пламенем, чем пугает зверя, чьи зубы оказались в опасной близости от Яго. Дробуш стоит рядом с поднятой дубиной, но клубок двигается слишком быстро, так, что движения размазываются в воздухе, и тролль не может ударить, боясь попасть по Дикраю или вожаку. И, наконец, два мифических чудовища — белое и чёрное, встав на дыбы, впиваются друг в друга зубами...

Сдавленный крик Виньо ознаменовал падение обоих тел. Ягорай, вонзивший меч в затылок Отшельнику, попытался оттянуть его тяжёлое тело от барса, чья шкура перестала быть белой. Рай, приглушённо рыча, дёрнул головой и вырвал противнику горло. Тот умер молча, всё так же поводя маленькими глазками и пуская пену... всё так же вцепившись противнику чуть выше плеча.

Подскочивший тролль с трудом поднял мертвеца и оттащил подальше. Раздался характерный хруст ломаемых костей — на всякий случай предусмотрительный Дробуш оторвал оборотню голову и отшвырнул в сторону.

Вита и Виньо, не сговариваясь, бросились к барсу. Повернули тяжёлое тулово при помощи Яго, осмотрели. Рана была одна — последняя, та, что на плече. В других местах не хватало шерсти, но и только.

Волшебница лихорадочно вспоминала всё, что знала о таком страшном заболевании, как бешенство. Инкубационный период мог длиться от нескольких дней до нескольких месяцев. С момента появления первых симптомов болезнь переходила в категорию смертельных — ни лекарства, ни магия уже не помогали. Судя по поведению Отшельника, тот находился в предпоследней стадии, и именно этим объяснялась чрезвычайная жестокость его поведения.

— Виньо, мне нужна вода, много чистой воды, — быстро заговорила она. — Посмотри на кухне или в сенях, там должна быть кадка!

Они с гномеллой бросились в разные стороны. Виньо — в дом, Вита — к тому месту, где бросили вещмешки. Дрожащими руками отыскала баночку с мыльным корнем. Слюна росомахи попала в рану Дикрая, однако промыв её с мылом большим количеством воды можно было свести до минимума попадание яда в кровь. А дальше всё — на милость Богов!

Приковылял Йожевиж, тряся головой, коей сильно приложился к тележному колесу. Не спрашивая, перехватил у Виньо кадку с водой, помог донести.

В принесённом гномеллой ковшике волшебница развела корень до густой пены, вылила на рану, смыла большим количеством воды.

Заглянула барсу в глаза. Ей очень не нравилось его дыхание — частое, неглубокое. Конечно, это можно было списать на усталость от битвы, но интуиция подсказывала обратное.

Ягорай присел рядом на корточки. Вожак ничего не спрашивал, однако она слышала его мысли так же ясно, как собственные.

— Нам нужно перенести Рая в дом, — волшебница посмотрела на него. — Идти он не сможет!

— Да ладно! — Синих гор мастер наклонился над барсом и похлопал его между ушами. — Рана поверхностная, заживёт как на собаке! Да, Рай?

Тот попытался встать, но повреждённая лапа его не послушалась, и он снова повалился на землю.

— Зоя, — Йожевиж растерянно смотрел на неё, — Зоя, что не так?

— Не знаю, — покачала головой она. — Если его состояние — реакция на попадание яда в кровь, то она слишком быстрая. Я бы сказала — мгновенная. У людей такого не бывает, а заболевания оборотней, насколько я знаю, никто не изучал. Возможно, подобное течение болезни для них — в порядке вещей? Рай, — позвала она, — мне нужно поговорить с тобой!

Однако оборотень не слышал. Он впал в прострацию, вытянувшись и подёргивая лапами.

— Несите его в дом! — севшим голосом приказала Вита. — Быстро!

Барса втащили в светлицу и уложили на пол у окна. Волшебница опустилась рядом, прощупала отчаянно частящий пульс на могучей шее зверя.

— Чем тебе помочь? — спросил Яго.

'Просто будь рядом' — хотела ответить Вителья, и... промолчала.

Она закрыла глаза и наложила руки на рану. Медленно, но неуклонно яд росомахи растекался по сосудам Дикрая, приводя к параличу мышц. С таким не сталкивалась ни сама волшебница, ни её преподаватели в университете, ни коллеги-целители в больницах и приютах славного города Грапатука. Как остановить болезнь, захватывающую всё новые территории? Как спасти барса, подарившего однажды Вите спокойный сон под звёздным небом?

Дикрая дёрнула судорога, его пасть открылась, и язык вывалился изо рта...

Едва яд достигнет грудных мышц — оборотень задохнётся! 'Думай, Вита-Витенька! — мысленно услышала Вителья голос матери. — Думай, моё солнышко!'

Ах, если бы можно было сделать, чтобы яда в крови Рая не стало!

Она широко открыла глаза. Проблема использования студентами заклинания 'Чёрная дыра' заключалась не в сложности, — в конце концов, его можно было вызубрить, — а в правильном распределении маны, которой не хватало на финальный аккорд плетения, что приводило к обморокам заклинателей-неудачников и к более чем странным результатам волшебства. Однако сейчас, благодаря образовавшейся в пещере связи с усопшими богами, Вита была полна энергии. Стоило попробовать развеять яд в крови оборотня, но вначале нужно было остановить его!

— Кипиш, — Вита разыскала глазами бога, и тот тут же соскочил на пол рядом с ней с плеча тролля, на котором сидел, — ты мог бы остановить время для Рая? Хотя бы ненадолго?

Божок подумал, наклоняя голову к плечу как птичка. Впрочем, птичку он уже перерос, после боя с Бурым Отшельником раздувшись до размеров откормленного ворона.

— Смогу! — твёрдо сказал он, наконец. — Только мне нужна...

— Давай! — хрипло перебил Йожевиж. — Давай, божище, мы верим в тебя!

— И в тебя, Зоя, — негромко добавил Яго, но Вита услышала.

Тихонько улыбнулась, вдруг вспомнив вкус его губ, и... забыла обо всём и обо всех, ловя и сплетая светящиеся нити заклинания. Сила внутри неё шевельнулась огромной змеёй, подняла голову, властно забрала волшебницу в свои кольца. Чужая энергия слишком долго копилась безвыходно, а нынче, найдя проводника среди живых, стремилась излиться в новый мир.

— Обратный отсчёт, — сообщил Кипиш.

Воздух вокруг барса застыл, поблёскивая морозными узорами на стекле.

Вителья не торопилась выпускать заклинание даже несмотря на ограниченное время, точнее его отсутствие, подаренное божком Дикраю. Она вновь и вновь проверяла узлы и узоры 'Чёрной дыры', не желая стать настоящей причиной гибели барса. Лишь когда уверенность в успехе достигла всех мыслимых пределов, волшебница стаей сверкающих рыбок выпустила плетение. Миновав ясно видимый в темноте небытия контур кошачьего тела, оно влилось в сосуды, проходя по ним и уничтожая ядовитое серебро. Сосредоточение Виты, управляющей процессом, достигло предела.

— Время вышло! — воскликнул божок.

Переваливаясь на коротких ножках, обошёл девушку, чтобы взглянуть ей в лицо. И, кажется, опешил. Кожа волшебницы светилась, волосы, приподнявшись, шевелились, будто живые змеи, а глаза лишились радужек, заполнившись странной муаровой чернотой, в которой взблёскивали искры чужих миров.

Дикрай вновь задышал, но уже ровно и глубоко. Рана на его плече почти затянулась и на глазах зарастала смешным плюшевым мехом. Спустя мгновение оборотень широко зевнул, перевернулся кверху брюхом и накрыл морду лапами в сладком сне.

— Фу-у! — с облегчением выдохнули зрители.

— Рано радуетесь... — неприятным голосом сообщила старуха.

Яго перешагнул через барса, чтобы оказаться напротив Вительи. Виньо, подойдя, похлопала её по плечу. Но та ни на что не реагировала. Страшные чёрные глаза смотрели в пустоту, лицо было бледным и каким-то застывшим, будто не для оборотня, а для неё Кипиш остановил время. Навсегда.

— Что с ней? — испугался Йож. — Что с Зоей?

Месяц печально качнул рогом.

— Она оказалась слишком восприимчива к магии моих собратьев, там, в пещере. Не знаю, что тому причиной — её предки или природная склонность. Среди волшебников подобное случается. В моё время из неё вышла бы прекрасная Верховная жрица!

Красавица замолчала, схватившись за щёки и качая головой — разглядывала Виту.

— Кипиш... — нехорошим голосом сказал Яго.

— Девочка использовала Древнюю силу для лечения Дикрая, — спохватился кот, — но она слишком молода и неопытна...

— Ва-агх! — рыкнул тролль.

— И теперь Сила ведёт её за собой, держит, как в клетке, не позволяя вернуться в реальный мир, — грустно довершил свирепый воин и поиграл желваками на мужественных щеках.

— Зоя умрёт? — спросила Виньовинья и разрыдалась, уткнувшись в грудь Йожу.

— Она будет истончаться, развеиваться, пока не превратится в призрака...

Потерявший терпение Дробуш шагнул вперёд и с размаха треснул божка кулаком по макушке, впечатав в пол.

— Много болтовни! — прорычал он. — Спасай!

— Ты, тупоумнутый, что себе позволяешь? — вернув выкатившиеся глаза в глазницы заверещал божок. — Думаешь, если пирит, так я с тобой не справлюсь?

— Гранит я, уясни! — угрожающе приблизив к нему морду, прошипел тролль. — Гранит!

— Кипиш... — негромко произнёс Яго, и в комнате наступила тишина.

От тона его голоса даже Дробуш выпрямился, встав по стойке смирно, гномелла перестала плакать, а названный, выбравшись из продавленного пола, задумчиво погрыз одну из своих цепочек и возвестил:

— Ей надо напомнить о том, что она ещё жива!

— И как это сделать? — деловито уточнил Йожевиж. — Была бы она мужиком, я бы врезал молотом по кумполу — приводит в себя похлеще гномьего самогона!

— Магия? — всхлипывая, спросила Виньо и с готовностью протянула ладошки.

— Клин клином не по-мяу-может! — покачал кошачьей головой божок.

— Убить? — предложил тролль и сам же себе ответил: — Не поможет! Беда! Надо наоборот!

Черноволосая красотка, охнув, подлетела и смачно поцеловала его в нос.

— Дробушек, это гениально! — заверещала она, в восторге виясь вокруг и напоминая бешеную пчелу. — Йа-ху, это так романтично!

— И это я тупоумнутый? — возмутился тролль.

— А ведь он прав! — подал голос Йож. — Ядры каменны, ты прав, Дробуш! Это должно сработать!

Он в сердцах стукнул молотом об пол и... все дружно посмотрели на Ягорая.

Тот ответил недоумённым взглядом.

— Чего? Что вы все уставились?

— Не понимает, — вздохнул Синих гор мастер.

— Молод ещё! — ухмыльнулся Дробуш.

— Слушай, внучок! — старуха подлетела к вожаку и горячо зашептала ему на ухо нечто такое, отчего на смуглых щеках черноволосого выступил угрожающий румянец.

Ягорай впервые казался растерянным.

— Вот прямо так? — переспросил он. — Сразу?

— Да! — покивал младенец. — И не медли!

— Наверху чисто, — спрятавшись за Йожа, вдруг сказала Виньовинья, и, выглянув, добавила: — И кровать там есть!

— Пресвятые тапочки! — пробормотал Яго, хватаясь за голову.

— Ты лучше Зою хватай и наверх тащи, — сердито поторопил Йожевиж. — Нам никак нельзя её потерять! Наша она... своя!

Вожак решительно развернулся и подхватил волшебницу на руки. Она обвисла, словно кукла, лишь страшные глаза светились непостижимой жизнью.

— А мы займёмся обедом! — заявил гном, потирая ладони. — Кошак придёт в себя — наверняка захочет жрать! Да и прибраться надо во дворе. А то валяется там... всякое! Дробуш...

Дальнейшего Яго уже не слышал, так как поднимался по узкой лестнице наверх, в маленькую комнатушку, заставленную старой мебелью, какими-то мешками и сундуками. Здесь действительно стояла старая, но крепкая кровать, накрытая мешковиной. Удерживая Виту одной рукой, Яго другой сдёрнул мешки, под которыми обнаружился застеленный домотканым покрывалом матрас. Он осторожно уложил волшебницу и остановился в растерянности.

Затем сел на край кровати.

Затем прилёг рядом, рассматривая осунувшееся личико, тени от длиннющих ресниц, манящий изгиб полных губ. Такую возжелал бы и сам асурх!..

Глядя в лицо волшебницы, Яго гадал, как долго Первый советник Самсан Данир ан Треток держал бы её в качестве любимой жены? И затруднялся с ответом. Она была маленькой и хрупкой — не воительницей, а драгоценной статуэткой, которую хотелось не выпускать из рук, нежить и защищать. Однако, появившись среди 'хорьков', Зоя бок о бок с ними переносила тяготы пути и не жаловалась, не боялась ввязываться в драки, спасала их жизни, в конце концов. В этой явно домашней девочке чувствовалось не только стремление к свободе, но воля поступать так, как подсказывает совесть, даже если это шло вразрез с общепринятыми правилами — как случилось с Дробушем Вырвиглотом. Себе Яго мог признаться — в этом она была сильнее его, с детства жёстко приучаемого отцом действовать в рамках протокола.

Он с трёх до десяти лет прожил в Крее с семьёй. Потому прекрасно помнил залитые беспощадным солнцем белые улицы Крей-Тон и бесконечные вереницы женщин в соблазнительных одеждах, несущие паланкины мужей. Даже любимые жены не освобождались от этой обязанности. Любимые — самые красивые, изящные, в богато украшенных Ожерельях признания — выставлялись напоказ как скаковые лошади перед скачками, водимые кругами по ипподрому. 'Дикая страна с дурацкими обычаями, — говорил отец за закрытыми дверями их дома в посольском квартале, — стереть бы её с лица земли, чтобы не позорила само понятие человека!' Но на людях граф Атрон рю Воронн, второй посол Ласурии в Крей-Лималле, источал любезность, сыпал крейскими шутками, в том числе и касающимися женщин. Он знал страну, как свои пять пальцев, поскольку был потомственным дипломатом, в совершенстве владел присущими диалекту двойственностью смыслов и игрой слов, и при этом ненавидел всех крейцев вместе и каждого в отдельности. Когда началась война, Редьярд Третий отослал неукротимого Атрона в Гаракен, хотя тот просился на фронт. Однако на войну отправился его сын. И лишь после её окончания король вернул старшего рю Воронна, в глазах крейцев не запятнанного участием в боевых действиях против них, в Крей-Тон в должности уже первого посла Ласурии.

Мама была терпимее, мудрее. 'Не нам осуждать то, что уже существует, Яго, — грустно улыбалась она. — Они — такие же люди, как и мы. Будь мы крейцами — ласурские обычаи и свободы казались бы нам дикими! Вот только это не повод для уничтожения...'. Она говорила так только, когда отец не слышал. Атрон не раз поднимал на неё руку и за меньшее своеволие. Мальчиком Яго часто думал, что отец манерой поведения и семейным деспотизмом напоминает так ненавидимых им крейцев, но страшился бросить это ему в лицо. Даже в последнюю ссору, когда Ягорай, отказавшись пойти по его стопам и стать дипломатом, окончательно ушёл из дома, он не посмел сказать ничего подобного. Только тронул пальцами щёку, распухшую от пощёчины, поцеловал заплаканную мать и покинул поместье, забрав любимого вороного и именное оружие, вручённое ему лично Редьярдом Третьим за участие в войне. На первое время его приютил боевой друг — оборотень Лихай Торхаш Красное Лихо, затем удалось снять жильё, а после подвернулось несколько дел, за которые заказчик платил так хорошо, что Яго сумел купить небольшой дом в квартале Белокостных, прямо на берегу реки. С матерью они изредка общались в городе, с отцом виделись при дворе, не говоря друг другу ни слова, а затем тот и вовсе отбыл в Крей-Тон по приказу короля.

Глядя на Виту, Ягорай думал о том, какими странными путями уводит Пресветлая детей из домов родителей. В его детстве почти не было ласки, а то, что Зоя воспитана в любви и неге она понял сразу, едва увидел её. Родители явно берегли дочь, как своё сокровище, бесконечно нежили и баловали. А он помнил лишь поцелуи матери — украдкой, ободряющее пожатие её руки. Отец считал нежности чем-то неприличным. Родись у него дочь — и её клал бы спать без одеяла с настежь открытыми каждую ночь окнами, лупил вожжами и заставлял зубрить семантические конструкции всех языков Тикрея. Но и Яго, и Зоя покинули родной кров ради дороги, в которой надеялись найти что-то для себя...

Он улыбнулся, встал и потащил с Витиной ноги сапожок. Затем второй. Чего бы ни искала она — он нашёл её! Да, это не всё, что ему нужно... Научиться бы жить без горьких воспоминаний о детстве, изжить бы в себе страх перед отцом, страх, который он — неустрашимый Яго, одинокий волк Яго — как звали его на войне, испытывает и до сих пор!

Не всё, но много! Не потерять бы...

Очень осторожно он освободил девушку от куртки, начал расстёгивать высокий воротник рубашки. Ожерелья признания под ним не было, и это сильно удивило. Он не слышал о случаях, когда невесте удавалось избавиться от унизительного дара. Снять ожерелье мог любой маг соответствующего уровня, но только в присутствии жениха, вручившего подарок!

Под полами рубашки не оказалось белья. Небольшие смуглые груди с сосками-вишенками бесстыдно смотрели вверх. Между ними лежал мешочек с кусочками ароматной смолы, носимый Зоей на ремешке на шее. Наклонившись, Яго бережно коснулся губами её кожи, провёл носом по ложбинке между грудями. Задержался, согревая дыханием полосу более светлой — от постоянного ношения ожерелья — кожи. Большим пальцем нежно обвёл контур губ и приник к ним, как изнывший от жажды — к источнику. Там, в пещере, она впервые сама поцеловала его в щеку, и травяной запах её волос коснулся его ноздрей... Яго был готов сгрести Зою в объятия и целовать так, как целовал на камне, когда пришло понимание: она — та, что будет нужна ему всегда!..

Но любопытствующий божок всё испортил!

Губы волшебницы были теплы, но неподвижны. Яго отстранился, жадно заглядывая в глаза, полные нечеловеческой черноты. Что она видела в своём полёте в неведомое, чьи песни слушала, чьим словам внимала? И были ли там песни и слова, или только непостижимая бездна, в которую она уходила всё дальше и дальше?..

Резко выдохнув, Ягорай сел. Нет, он не мог взять её такую — бездвижную, лишённую воли неведомой чужой энергией! Как вдруг его пальцев коснулись её... Девушка с силой сжала его руку, как сжимала в дороге, когда ей было страшно или тревожно. Признавая его старшинство, первенство и опыт. Признавая право заботиться о ней. Цепляясь за сильные пальцы сейчас, она искала дорогу домой. Дорогу к нему...

Позабыв обо всём, Яго укутал её в объятия и снова начал целовать — в лоб, в щёки, в уголки глаз, дуя на её ресницы и щекоча своими её точёные ноздри, пробуя на вкус губы, шею, плечи... Освободившись от одежды и освободив Зою от её остатков, он спускался ниже. Волшебница старалась не выпускать его руки. По её телу иногда пробегала дрожь, и Яго радовался отзыву, пусть не такому страстному, как ему бы хотелось! Наконец, её тело стало отзываться на прикосновения его ладоней, само ластясь к ним, прижимаясь, приникая. Она будто плавилась в его руках. Яго плавился не меньше — от того, что владеет ею, как инструментом знаменитого мастера, срывая со струн-губ тихую музыку стонов.

Там, на камне, Ягорай уже знал, что будет у неё первым. Но преграда, которую он ощутил перед тем, как преодолеть, изумила и обрадовала, словно он о ней и не догадывался! Зоя стала для него глотком чистой, никем не замутнённой воды, и это чувство было восхитительным и трепетным, оно удерживало его от порывов страсти, от резких движений, хотя внутри всё кипело, стремясь к разрядке. Кажется, она не почувствовала боли, когда он вошёл. Губ волшебницы коснулась лёгкая улыбка, сменившаяся капризной гримасой ожидания — его девочка хотела сильных ощущений, и неважно, что, подсознательно стремясь к ним, она не рвалась к удовольствию, а лишь к путеводным вехам, указывающим путь обратно — из холодного бесчувственного небытия в мир, полный тепла, любви, прикосновений. И когда её тело, поющее его страстью, выгнулось дугой, а сквозь губы прорвался стон, более животный, чем остальные, чернота в глазах стала истаивать, как туман над рекой, гонимый полуденным солнцем...

Едва всё закончилось, Яго повернул Зою к себе спиной, обнял обеими руками, укрывая собственным телом от сквозняков, гуляющих по чердаку. Уткнувшись ей в затылок, вдыхая тот самый, травяной, какой-то диковатый и пьянящий аромат, он шептал еле слышно: 'Позже ты познаешь сладость единения, моя девочка с рысьими глазами! А сейчас прости мне то удовольствие, что получил я, пытаясь тебя спасти, прости, что не смотрела в мои глаза, когда я любил тебя, не шептала моё имя, как я выдыхал твоё!.. Прости'.

Зоя в его руках свернувшаяся клубочком, как котёнок, спала спокойно, дышала глубоко, и веки, наконец, прикрыли её глаза, принявшие обычный человеческий цвет.

Как ни хотелось Яго лежать так до скончания времён, он должен был покинуть девушку, что и сделал, отринув мысли о будущем. Одевшись, спустился вниз, и не было желания смотреть в глаза спутникам, которые суетились в горнице, приведённой в божеский вид. В натопленной печи уже стояло в большом 'семейном' горшке жаркое, распространяя дивный аромат, в сенях, судя по звукам, тролль продолжал разделывать чью-то тушу, а неугомонный божок читал ему лекцию по анатомии млекопитающих. Барс всё ещё спал под окном, на этот раз на боку, отдохновенно откинув мохнатые лапы. Его чёрный кожаный нос время от времени подёргивался, реагируя на запахи пищи.

Не говоря ни слова, Виньо с поклоном подала Ягораю кадку с тёплой водой и чистые полосы ткани, когда-то бывшие простынёй. В лице гномеллы он не заметил ни робости, ни смущения. Случившуюся на чердаке любовь по необходимости она — как, впрочем, и остальные — приняла как данность.

Поднявшись, он аккуратно обтёр волшебницу и не без сожаления одел. После чего поднял на руки и спустился вниз.

— Спит? — деловито поинтересовался тут же материализовавшийся рядом Кипиш и, положив маленькие ладошки ей на веки, замер, будто прислушиваясь к чему-то. Затем покивал довольно: — Спит! Всё позади!

И тут же метнулся обратно в сени, вопя: 'Не режь огузок, я тебе покажу, как правильно!'

— Уберите его от меня! — взмолился тролль. — Или я у него огузок найду и отрежу... неправильно!

Кипиш пулей вылетел обратно.

— Варвар! Вандал! Дикий невоспитанный лабрадорит!

— Гранит я! — судя по голосу, Дробуш ухмылялся во всю пасть. — Уясни, тупоумнутый!

Улыбаясь, Яго положил волшебницу головой на тёплый бок оборотня и накрыл своим плащом. Дикрай недовольно пошевелился, обеими лапами заграбастал хрупкую фигурку и блаженно заурчал, уткнувшись мордой в её волосы.

— Засранец! — ему на ухо прошептал вожак, уложил девушку поудобнее и пошёл разбираться с насущными проблемами, ощущая сладкую опустошённость в чреслах.

* * *

У городских стен было гораздо теплее, чем в лесу. И хотя по утренней траве изморозь уже писала каллиграфическим почерком долгие послания зиме, солнце ещё дарило тепло, ясно ощущаемое как раз к полудню.

Не заходя в столицу, 'хорьки' остановились на постоялом дворе у Ворот Искусных Мастеров, куда широкой рекой вливался Центральный Драгобужский тракт. Последние три дня пути прошли спокойно. Путешественникам не мешали ни враги, ни погода, ни пересечённая местность. Кажется, для этого маршрута судьба, наконец, отсчитала все неприятности...

Проснувшись в доме фермера Михо, в объятиях довольно ухмыляющегося барса, Вителья Таркан ан Денец не помнила ничего из того, что происходило на пыльном чердаке. Последним воспоминанием было ощущение течения сквозь тела мощного ленивого потока, часть которого выжигала болезнь из оборотня, а часть бесследно рассеивалась во Вселенной.

Узнав о провале памяти у волшебницы, Яго испытал двоякие чувства. С одной стороны — сильнейшее облегчение при мысли о том, что ему не придётся объясняться с ней по поводу случившегося. С другой — сожаление и тоску, причин которых он сам не понимал и оттого злился на себя. Наверное, стоило рассказать ей о том, в какой опасности она находилась, и кто, и главное, каким образом спас её. Но как начать этот разговор никто не имел понятия, и по молчаливому согласию, поддержанному даже Кипишем, произошедшее так и осталось для Виты тайной. Да, волшебницу удивили болезненные ощущения внизу живота и слабые выделения, но она отнесла их к обычным женским неприятностям, цикл которых сбился из-за явного магического перенапряжения при лечении оборотня. Оно, перенапряжение, было налицо. Слава Богам, в последние дни похода, ей не пришлось использовать магию больше, чем на поддержание образа Дробуша. Между тем, пора было подумать о судьбе случайных — или неслучайных, как знать! — попутчиков: тролля и древнего высшего существа. И это была одна из причин, по которой Яго не повёл спутников сразу в Вишенрог, задержавшись на пару дней на постоялом дворе. Пока Вита и Виньо с огромным удовольствием пользовали купальню, а Дробуш и Кипиш тихо сидели в отведённых им комнатах, Ягорай, оборотень и гном посетили заказчика, и передали товар, получив сумму за услуги, которая оказалась бы ещё больше, если бы не задержка в пути. Но, тем не менее, радужники были доставлены в целости и сохранности, поэтому сумма получилась весьма приличной.

Вернувшись на постоялый двор, Йожевиж громогласно объявил о решении устроить праздничный ужин.

— Давненько я не пивал пива! — заявил он, пообщавшись с хозяином, который обещал доставить блюда и напитки прямо в их 'апартаменты'. — Давненько не едал мягкого хлебушка, густо намазанного сливочным маслом и с огромным куском ветчины сверху! Каменные ядры, нынче готов переесть, не заботясь о длине пояса!

Вителья искренне радовалась приподнятому настроению Синих гор мастера, однако замечала в поведении некую нервозность. Тот то и дело лазил в карман камзола и будто нащупывал там что-то, слишком маленькое для его толстых пальцев.

Когда стол был накрыт и первый глоток пива за здоровье всех присутствующих сделан, Яго поднял руку, призывая к тишине.

— Дорога была долгой и непростой, — улыбнулся он, и волшебница невольно улыбнулась в ответ, — но я рад, что все вы были со мной! Мы с Йожем и Раем посовещались, и решили выплатить долю каждому. Зоя, ты честно выполняла обязанности походного мага, и среди нас нет никого, включая меня, кому ты не спасла бы жизнь. Дробуш Вырвиглот и божественный Кипиш — мы многим обязаны вам, свободой и жизнью в том числе.

Названные изумлённо переглянулись.

Яго вытащил из дорожной сумки, стоящей у него под стулом, шесть одинаковых кошелей и положил перед каждым. Кошели оказались тяжелы.

Кипиш тут же вывалил содержимое на пустую тарелку и принялся пробовать на зуб.

Тролль с опаской потыкав пальцем мешочек, протянул его Вите:

— Тебе!

— Не возьму! — возмутилась та. — Ты честно заработал!

— Свобода бесценна! — лаконично пояснил тролль. — Её мне дала ты.

— Это не чистое золото, а какой-то сплав, фи! — заявил божок и, ссыпав монеты в кошель, вернул его Ягораю. — Да и зачем мне это? Вера — то, без чего жить нельзя, а не деньги!

Дикрай захохотал беззвучно, а Вита вспомнила, как в начале пути её подобным образом напугал хохочущий зверь.

— Зоя, возьми долю Дробуша, — приказал вожак, — поскольку он волен поступать с ней, как угодно. А что делать с деньгами Кипиша, мы решим позже!

Вителья прицепила к поясу оба кошеля: свой и тролля. Кажется, она придумала, как потратить так неожиданно доставшиеся ей средства!

— Минуту внимания, други, — заговорил Йожевиж, поднимаясь. — Ну, во-первых, хочу заметить, что такой дорожки у нас с Яго не случалось за три года ни разу! Многое было, однако нынче приключений я вкусил сполна! Не скажу, — он хохотнул, — что мне не понравилось! Я завёл знакомство с замечательными, э-э-э, существами. С тобой, госпожа волшебница, — Йож низко поклонился, — с тобой, почтенный Дробуш, — снова поклон, — и с тобой, многомудрый Кипиш! — ещё один поклон. — Хотел бы я, — естественно, отдохнув как то подобает уважающему себя гному! — вновь вернуться на лесную дорогу в вашей компании! Но, тут уж как пожелают Руфус и Торус! Ну и Ягорай, разумеется!

Яго поклонился с совершенно серьёзным видом.

— Во-вторых... э... а... — гном запнулся и покраснел.

— Давай, Йож, скажи это! — ткнул его локтем в бок Дикрай.

— Ну же... — мягко добавил черноволосый.

— Я... уже давно люблю одну девушку, — потупил глаза Синих гор мастер, — а она отвечает мне взаимностью.

Он сунул руку в карман куртки, вытащил на свет... довольно ржавый ключ и повернулся к сидевшей рядом Виньо.

— Виньовинья Виньогретская, дочь Цехового старшины Виньогрета Синих гор мастера, согласишься ли ты войти в мой дом хозяйкою! — сказал гном, алея почище царского рубина. — Конечно, — спохватился он, — не дом там вовсе, а старая хибара, и мебели в ней нет, и крыша те...

Виньо, не дав ему договорить, одной рукой схватила ключ, а другой — за бороду -наречённого, притянула к себе и впилась ему в губы страстным поцелуем.

— Хоу! — вскричал Дикрай.

Ему вторили смех и аплодисменты остальных.

— В общем, вас всех приглашаю на свадьбу! — нацеловавшись вдоволь, договорил Йож, сменивший цвет с рубинового на свекольный. — И отказа не приму! Правда, когда будет свадьба я... — он посмотрел на подругу, лучащуюся счастьем, как рыжее солнце, и поправился: — ...мы пока не знаем!

— Пировать будем! — констатировал Кипиш. — Пипона доставать?

— Кого? — спросили в один голос Яго и Дикрай.

— Не надо! — дружно воскликнули гномы и Вита.

Тролль, крякнув, потянул к себе блюдо с цельным поросёночком, держащим в зубах пучок петрушки.

— Дробуш, хватит жрать! — блондин, отняв у него блюдо, отставил подальше. — Я тоже хочу сказать кое-что!

Он поднялся и вдруг утратил присущий ему лукаво-самодовольный вид, став совершенно серьёзным.

— Мы — древняя раса, пережившая Вечную ночь, — заговорил оборотень, тщательно подбирая слова, — и в этом мире найдётся немногое из того, что может нас уничтожить. Одно из них — болезнь, от которой меня исцелила Зоя. По легенде боги наслали бешенство на оборотней, желая использовать нас в войне против друг друга...

Вита и Яго коротко переглянулись.

— Но, пытаясь обезопасить самих себя, они сделали болезнь неизлечимой. Употребив силу и ярость моих невменяемых собратьев в своих целях, просто забывали о них, погибающих в мучениях...

Дикрай обошёл стол, остановившись рядом с Витой. Та торопливо встала навстречу. Оборотень неожиданно куснул себя за внутреннюю сторону запястья. Алая кровь тут же окрасила кожу.

— Ты спасла меня от забвения, волшебница, — пояснил он, — излечив неизлечимое! Ума не приложу, как тебе это удалось, но отныне — я твой должник и, если ты согласишься — кровник!

Вителья растерялась: чего угодно ожидала от вредного блондина, только не этого! Она глазами встретилась с глазами Яго. Тот едва заметно кивнул, подбадривая. Более не сомневаясь, Вита схватила нож со стола и полоснула им по запястью.

Дикрай соединил руки ранами друг к другу. Его движения были бережными и нежными.

— Зоя, — произнёс он, — сестра моя...

С мгновение волшебница раздумывала, а потом сказала громко, и совсем не пожалела о том:

— Меня зовут Вителья Таркан ан Денец... Вита!

Оборотень спокойно поправился:

— Вита — сестра! Дикрай Денеш Охотник Мглы — брат!

— Брат... — повторила она и улыбнулась, будто получила на день рождения подарок, о каком можно было только мечтать!

— Дробушек — брат! — вдруг обиженно прогудел тролль.

Дикрай поднял на Виту смеющийся взгляд.

— Иди сюда, — ласково позвала волшебница, а когда тролль подошёл, вымазала своей кровью его тяжёлую ручищу: — Дробушек, брат!

— Хусним! — весело добавил Дикрай и повторил её действия. — Дробуш Вырвиглот, тролль — брат Дикрая Денеша Охотника Мглы!

— Ы-ы-ы! — разулыбался тот, заставив отшатнуться новоиспечённых родственников.

— В конце концов, мы пируем или нет? — возмутился Кипиш.

Вита вернулась за стол. Сердце в груди пело весенней птичкой, хоть и царила в Вишенроге самая настоящая осень. Не ожидала она, с головой бросаясь в авантюру с побегом, что не только окажется свободной от унизительного обычая, но и обретёт по-настоящему близких друзей и даже, кажется, семью!

Отпировали знатно! Йожевиж Синих гор мастер исполнил старинные баллады 'Во глубине железных руд' и 'Жизнь — за Цехового старшину!' Как оказалось, тролль знал несколько куплетов и подпевал с мрачным энтузиазмом, сломав в процессе все столовые приборы. Между тем, Кипиш придумал, как изучать мир без опасности для божественной персоны.

— Я буду невидим, как воздух! — заявил он.

Ему, конечно, никто не поверил, поскольку божка, раздувшегося до размеров больного ожирением кота, все прекрасно видели. Но когда пришедший по зову Ягорая служка принялся менять испорченные ложки и вилки, Кипиш, подлетев, дёрнул пацана за ухо. Тот испуганно заозирался. Не найдя виновника, бросил столовые приборы, как сломанные, так и целые, и поспешил ретироваться.

— Одной проблемой меньше! — проворчал изрядно захмелевший Йож, подразумевая божью конспирацию.

— Стихи! — вдруг объявил Дробуш и принялся азартно размахивать недоеденным поросём, декламируя:

— Птичка села на ветку!

Дура!

Не птичка она —

Банальная кура!

Не взлететь в небеса

Убогой!

Ногами шагать —

Дорогой!

Наступлю не спеша —

Нет дуры!

Лети прочь,

Душа куры!

Йож в восторге застучал кулаками по столу. Гномелла молча вытирала мокрые глаза — судьба героини-мечтательницы тронула её донельзя.

Вителья пила пива не в пример меньше сотоварищей. Во-первых, волшебница не очень любила алкоголь, а во-вторых, периодически вспоминала о том, что она — порядочная Крейская девушка. Однако обильный ужин и сопутствующее возлияние постепенно накладывали на комнату печать тишины и духоты. Гномы, обнявшись, уснули, где сидели. Тролль перебрался подремать на пол и во сне загадочно водил пальцем по ножке стола — видимо, сочинял стихи. Кипиш вяло выкладывал из костей сооружение, напоминавшее языческий храм, и щедро украшал его зеленью.

Встав из-за стола, Вита выглянула в окно. Несмотря на то, что солнце почти зашло, над крепостными стенами, хорошо видимыми с этой стороны постоялого двора, было светло — то сияли фонари с городских улиц, знаменитая башня Ласурского архимагистра и здания университетов. Волшебница распахнула окно, впуская свежий воздух и жадно вдыхая запахи, показавшиеся ей восхитительными и в эту минуту особенно яркими: палой листвы, дыма, конского навоза, свежеиспечённого хлеба. Ей тотчас же захотелось на улицу — остудить горящее от выпивки лицо, шагнуть, наконец, в ворота, олицетворяющие для неё новую жизнь, собственную свободную судьбу.

— Куда ты? — поинтересовался Ягорай, когда она стянула со спинки стула куртку, привычно скастовала на одежду и сапоги заклинание чистоты, и собрала ранее распущенные волосы в высокий хвост.

— Хочу прогуляться, — пояснила девушка.

Дикрай тут же встал со своего места, шутливо предложил ей руку:

— Позволь проводить тебя, сестрёнка?

Яго сердито отметил про себя, как эффектно смотрится эта пара: хрупкая смуглая брюнетка рядом со здоровенным фигуристым блондином, и тоже поднялся. Прихватил перевязь с мечом, стоящую в углу.

— А куда вы? — оживился Кипиш.

— Гулять! — пояснила Вита.

— Я с вами!

Божок нашарил на столе недоеденное Йожем яйцо, зачем-то сунул внутрь храма из костей, после чего подскочил и завис над стулом.

— Куда идём?

— Куда захочет прекрасная госпожа! — одними глазами улыбнулся Ягорай, а Вита неожиданно ощутила себя смущённой таким простым комплиментом. — И помни, Кипиш, ты — воздух!

— За уши никого не дёргай, — посоветовал Дикрай, — во избежание, так сказать...

— А кто побежит? — во сне поинтересовался Йож.

Ему дружно не ответили и покинули помещение.

— Мне рассказывали, что ворота в Вишенрог давно не закрывают на ночь — это так? — спросила Вителья, пока шли до городских стен.

— После войны перестали, — уточнил Яго. — Вишенрог — не только столица Ласурии, но и перевалочный пункт для купцов с нашего материка на соседний. Обозы следуют в порт круглосуточно.

— Однако пошлина за въезд в город ночью выше дневной! — ухмыльнулся Дикрай.

— Разумно! — покивал кошачьей головой Кипиш и укоризненно ответил на настороженный взгляд черноволосого: — Меняу не только не видно посторонним, но и не слышно!

Через ворота прошли без заминок. Со стеснённым сердцем Вителья ступила на мостовую брусчатку. Много лет назад здесь могла проходить мама, и теперь время возвращает на родину частичку её крови, её надежд и стремлений. Божок, возбуждённый новыми впечатлениями, уже успел слетать до конца улицы, облить кого-то из фонтана на площади, залезть через открытые окна в пару домов и задать очумевшему Дикраю кучу вопросов по современной архитектуре и фортификации. А Вита всё молчала, не смея поверить в действительность. Побег из Грапатука, дорога в Вишенрог, погоня шайлу казались сном, местами смешным, местами страшным.

Почувствовав тёплые пальцы Яго на своих, она взглянула на него с благодарностью. За прошедшие три дня он ни разу не брал её за руку, и сейчас Вита поняла, как скучала по этому ощущению. И ужасно льстило, что черноволосый не стесняется идти с ней за руку на глазах толпы.

Идя между Раем и Яго, держа одного под руку, другого за руку, Вителья Таркан ан Денец вспоминала девочку, около месяца назад разглядывающую себя в тусклом зеркале придорожного трактира. Всего несколько дней — но она ощущает себя другим человеком, и встречные оглядываются на нее не просто с интересом, а с интересом и уважением, ведь она — боевой маг, чью квалификацию подтверждает не только университетский свиток, спрятанный в её вещах, но и участие в настоящих, пусть даже не совсем законных, стычках и боях!

Гуляки миновали Квартал Мастеровых и оказались в Квартале Белокостных. Здесь заметно пахло стылой водой — за пару улиц протекала река, разделяющая город на две части. Дома были не только добротными, но и красивыми, многие сохранили черты старинной родовой архитектуры, большинство хвасталось разнообразными, постоянно подновляемыми гербами. Указывая на них, Ягорай принялся перечислять:

— Рю Фессели — крупные сельскохозяйственные угодья, большое поместье на юге страны, а вот дом скромный. Они редко бывают в столице, пожалуй, только на праздновании Дня Рождения Его Величества и ежегодном Большом Благотворительном бале в память Её Величества. Рю Мирон — морская торговля и, поговаривают, контрабанда. Огромное состояние, пятеро сыновей-обормотов, которые спешат его просадить в азартных играх и потратить на многочисленных любовниц. Все пятеро — в свите принца Колея. Вон тот шикарный особняк, роскошью затмевающий даже Дворянскую палату, которую мы видим слева, поместье герцога Трояна Рю Вилль, старого друга Его Величества, ректора Морского университета, а также самого легендарного среди пиратов Нового времени. Неугомонный по натуре герцог пробует себя в ресторанном деле, скачках и всегда участвует в Ежегодной Королевской Регате. Первые места не берёт. Поговаривают, проигрывает специально, давая возможность новичкам проявить себя, а сам просто получает удовольствие от процесса. Поместье Рю Кароль — граф Жак, известный виноградарь, поставщик вин ко двору Его Величества, удачно женат на представительнице провинциального старинного дворянского рода, имеет двух сыновей...

Рю Кароль?!

Занятая своими мыслями Вита резко остановилась. Подняла на Яго недоумевающие глаза.

— Повтори, пожалуйста, кто, ты сказал, живёт в этом доме?

— Граф Жак Рю Кароль...

Вителья кинула взгляд на широкие ступени, полукругом ведущие к двустворчатым дверям, украшенным коваными виноградными лозами.

Дом её матери! Дом дяди и, возможно, дом самой Виты! Наконец-то она здесь! Стоит только протянуть руку и постучать, как она увидит графа Жака! Интересно, узнает ли он её?..

Разумные мысли вылетели из головы, осталось лишь горячее желание шагнуть через порог родового гнезда. Вихрем взлетев по ступеням, она стукнула молоточком в створку. Появившийся в дверях молодой представительный дворецкий окинул девушку испытующим взглядом и, кажется, остался недоволен.

— Чем я могу помочь, госпожа? — тем не менее, вежливо поинтересовался он.

— Я бы хотела увидеть графа рю Кароль...

— По какому вопросу?

— У меня сообщение для него от его сестры, Софины Доли ан Денец.

Последовала новая череда окидывающих взглядов. Не укрылись от них и двое ожидающих на улице мужчин самого подозрительного вида.

— Чего он таращится? — поинтересовался подлетевший Кипиш и дунул дворецкому в нос.

Тот непротокольно чихнул.

— Его Светлости, к сожалению, нет дома. Если у вас есть письмо — я могу передать ему, когда он вернётся.

— А где он? — не отступала Вита. Идея отдать письмо и верительные грамоты для банка в чужие руки ей не понравилась.

— Граф с семьёй отдыхают в своём поместье в Санрози, на побережье. Это в паре недель пути отсюда.

— Ох!.. — расстроилась Вителья.

— А когда он вернётся? — толкнул её под руку рогом полумесяца божок и снова дунул дворецкому, но на этот раз в ухо.

— Когда граф вернётся? — послушно повторила девушка.

Собеседник схватился за ухо и ответил сквозь стиснутые зубы:

— К свадьбе Его Высочества принца Колея и принцессы Ориданы Гаракенской должен поспеть.

— Свадьба? А когда свадьба? — изумился Кипиш.

— А когда?.. — начала было Вита.

— Через шесть недель! — прорычал дворецкий и заёрзал длинными ногами в замысловатом па — противный божок подобрал где-то щепочку и тыкал ею в его причинное место. Судя по всему, палочка, как и бог, была подобна воздуху и идентификации дворецким не поддавалась. — Так вы отдадите мне письмо?

— Я лучше позже зайду! — грустно сказала волшебница. — Благодарю вас!

И пошла прочь, печально считая ступени под ногами.

— Мне что-нибудь передать Его Светлости?

— Передайте, что его хотела видеть Вителья Таркан ан Денец! — Витиным голосом неожиданно ответил Кипиш. — И что у него в дверях застрял козёл!

Дворецкий открыл было рот, желая ответить с достоинством, но щепочка совершенно недостойно и глубоко впилась в какое-то очень чувствительное место, заставив парня подскочить и заскакать в дверях пресловутым рогатым животным.

— Эй, — черноволосая красотка, пристроившаяся рядом с Витой, неожиданно чмокнула её в щёку и ласково погладила по плечу, — ты зачем расстроилась? Деньги из недостойного божества сплава у тебя есть, на жизнь пока хватит! Погуляешь по городу, обживёшься, а там, глядишь, и Жак этот вернётся!

Волшебница благодарно улыбнулась.

— Ты прав, Кипиш, конечно, прав! Просто я так стремилась оказаться здесь...

— Знаешь, — неожиданно серьёзно покивал бородатый воин, — лучше не стремись ни к чему слишком сильно. А то окажешься там, куда желала, а там окажется не так, как желала!

— Ну, ты завернул! Мне надо это обдумать! — засмеялась Вителья и, подойдя, взял под руки своих спутников. — Предлагаю продолжить прогулку!

Вот только глаза у неё были грустные.

* * *

Гавань в предрассветной дымке казалась замёрзшей, хотя ночами подмораживало не со всей силы. Ночью пошёл снег, очертил берег белой каймой, которую тщились, но не могли достать неспокойные воды залива.

Стоящий у окна Его Величество Редьярд Третий отпил из стакана воды с лимоном, привычно поморщился и сказал:

— Крамполтот, паразит! Размером с горшок, а туда же, переговоры вести на два фронта!

— Рост на уровень интеллекта не влияет, так же, как и размер достоинства! — заметил королевский шут, Дрюня Великолепный, валяющийся тут же, в королевском кабинете, на шкуре перед зажжённым камином.

Валялся он не один — рядом с ним спал, положив морду на лапы, любимый волкодав Редьярда по кличке Стремительный, или, как называл его сам король — Стрёма. Шут развлекался тем, что щекотал собачий нос и хихикал, когда пёс, не просыпаясь, принимался фыркать, будто лошадь.

— Не умничай! — заметил король. — И оставь Стрёму в покое!

— Смотри, как бы он тебе нос не откусил... хотя с такой пастью он, скорее, сразу лицо слижет! — произнёс третий находящийся в комнате: высокий, с длинными, в косу заплетёнными седыми волосами мужчина. В мочке его правого уха блестел простенький брильянт, размером с ноготь мизинца, а в левом висел золотой полумесяц, усыпанный радужниками.

— Никогда! — воскликнул шут, садясь и глядя в блекло-голубые глаза герцога Трояна рю Вилля, друга короля, бывшего пирата, а ныне ректора Морского университета, известного ресторатора, яхтсмена и по совместительству — начальника Королевской Тайной канцелярии. — Никогда собака не кусает за правду! Это вам не человек!

Редьярд хмыкнул, постучал пальцами по подоконнику и пожаловался:

— С ужасом жду, что подарят местные гномы Кольке на свадьбу! Не принять подарок не смогу в связи с политической обстановкой, а Оридана, по слухам, до жути боится всяких механизмов!

— Почему же, по слухам, Ваше Величество? — любезно осведомился герцог. — В раннем детстве Её Высочество, убежав от нянек, изволили гулять по дворцу в одиночестве и в Тронной зале зацепились краешком платья за фигурку Больших Королевских напольных часов. Фигурка изображала Океанского Творца, коему, как вы знаете, поклоняются гаракенцы, с трезубцем, и менялась каждый час на другую. В положенное время означенная шедевра вознамерилась скрыться во чреве часов, утащив за собой ребёнка. Как поговаривают, от воплей малышки скончалась одна из пожилых фрейлин королевы! Прибежавшая охрана отцепила Оридану от трезубца, и история закончилась благополучно. Но страх остался!

— Печально! — кисло заметил Редьярд. — Теперь я вполне понимаю повышенную тревожность принцессы! Однако проблему это не решает!

В дверь постучали. Вошёл дежурный офицер охраны.

— Ваше Величество, к вам граф Рю Воронн со срочным донесением!

Стрёма открыл один глаз, шумно вздохнул и повалился на бок, откинув лапы.

— Ну, наконец-то! — возвращаясь за стол, воскликнул король. — Пусть войдёт! Дрюня, не позорь меня!

Вздохнув в одной тональности с собакой, шут поднялся с пола и сел в кресло напротив Трояна.

В комнату вошёл граф Ягорай рю Воронн. Одетый по последней столичной моде, он более не производил впечатления бандита с большой дороги, хотя военная выправка и отточенность движений указывали на человека, связываться с которым не стоило, в каком бы 'оперении' он ни был.

— Ты сильно задержался, — проворчал Редьярд, — в чём причина?

— Непредвиденные задержки в пути, Ваше Величество, — склонился в поклоне тот. — Ничего необычного!

Герцог длинным указательным пальцем задумчиво качнул серёжку-месяц. В отличие от холодного блеска обычных бриллиантов, радужники вспыхивали искрами тёплых тонов.

Его Величество открыл секретный ящик стола и выставил странный прибор, сочетающий в себе раструб, лупу и множество бронзовых вентилей. Не глядя на графа, протянул руку:

— Давай сюда!

Ягорай снял с шеи замшевый мешочек, растянул завязки. Вытряхнул на ладонь... самый большой из радужников, нелегально пересёкших границу.

Спустя мгновение камень упал в раструб. Прибор тихо загудел и изошёл световыми лучами. Редьярд принялся раздражённо крутить вентили, сводя лучи в один, однако удавалось это ему плохо.

— Дай мне, братец! — подскочивший с кресла как на пружинках Дрюня подлез к столу.

Спустя несколько мгновений ставший невыносимо ярким луч прошёл через раструб, упал на повёрнутую под углом лупу и высветил на гладкой поверхности столешницы мелкие пузатые буковки. Король, то и дело локтем отталкивая любопытного шута, погрузился в чтение.

Герцог рю Вилль спокойно ждал, разглядывая переливы огня в камнях перстней, в изобилии украшавших его пальцы. Ягорай стоял навытяжку.

— Ах он, кочерыжка колченогая! — воскликнул Редьярд, вскакивая и гневно глядя на Трояна. — Пресвятые тапочки, моего терпения не хватает на этот огрызок!

Волкодав, фыркнув, поднял голову и укоризненно посмотрел на хозяина.

— Ваше Величество, — мягко заметил начальник Тайной канцелярии и ресторатор, взглядом указывая на графа.

— Ах, да! — спохватился король. — Рю Воронн, благодарю за службу! Зайдите завтра в Спецотдел Казначейства за причитающимся жалованьем.

— Благодарю, Ваше Величество! — по-военному чётко кивнул Яго, развернулся и вышел.

— Мы от сердца оторвали десятипроцентное снижение таможенных пошлин по всей границе для экспорта радужников, так? — глядя на Дрюню, принялся перечислять король.

Тот многозначительно показал ему палец и загнул его.

— Мы пообещали использовать для перевоза гномов только корабли, которым не более трёх лет!

Шут загнул второй палец.

— Троян, что ещё?

— Маги, — подсказал тот.

— Точно! Мы ввели беспрецедентные пятидесятипроцентные льготы при оплате гномами магического морского сбора! И знаешь, что они требуют теперь? Нет, это уму непостижимо! Они требуют оптимизировать полагающиеся им каюты и места общего пользования под их размер! Я должен уменьшить гальюны, Аркаеш меня побери, и оборудовать каюты только маленькими бочонками для сидения, поскольку, вишь ты, 'с высоких мои драгоценные подданные могут упасть и получить телесные повреждения, несовместимые с гордым званием мастера!'

Дрюня изменил фигуру из пальцев на непристойный жест.

— А он заботливый, этот гномий правитель, — заметил герцог.

— Вот мне где его забота! — Редьярд ударил себя ребром ладони по горлу и в расстроенных чувствах упал в кресло.

— Налить? — заботливо поинтересовался шут, кивая на массивный кувшин с серебряной крышкой, изображающий обнажённую танцовщицу, судя по величине ушей и грудей явно эльфийского происхождения.

— До завтрака не пью! — мрачно ответил король, косясь на кувшин.

Вытряс из прибора камень, передал рю Виллю.

— Почитай сам. Может быть, ещё что вычитаешь между строк!

— Может быть, — тонко улыбнулся тот и поднялся. — Могу я идти, Ваше Величество?

Тот отпустил его кивком, снова покосился на кувшин и глубокомысленно спросил у шута:

— Раз никто не видит, значит, моя репутация не пострадает?

— Не пострадает, братец король, — успокаивающе кивнул Дрюня.

— А ты? — хитро прищурился тот.

— А я — твоя тень, — пожал плечами шут. — Разве тень влияет на репутацию своего владельца?

Редьярд усмехнулся и подал знак налить вина в чешуйчатый бокал.

— Слава Пресветлой, нет! Впрочем, как и на размер его интеллекта!

Но раздавшийся стук в дверь стёр улыбку с его лица.

— Да что ж это такое! — возмутился Дрюня, становясь одесную короля и пряча бокал за спиной. — Уже и выпить Его Величеству не дадут в собственном дворце!

В открывшуюся дверь заглянул дежурный офицер.

— Ваше Величество, вернулся принц Аркей. Настаивает на немедленном разговоре с вами!

Король и шут переглянулись.

— Впусти через две минуты! — приказал Редьярд, мрачнея лицом.

Когда дверь закрылась, он выхватил бокал из руки Дрюни и вылил в себя содержимое.

— Его Высочество вернулся на пару дней раньше? — уточнил шут, пряча бокал в стол. — Может, случилось что?

— Сейчас и узнаем, — Редьярд сложил руки на животе и посмотрел на дверь.

Стрёма во сне тяжело вздохнул.

Створки открылись, впуская старшего принца...

* * *

Ранним утром Вителья Таркан ан Денец разглядывала своё умытое, сияющее свежестью и красотой лицо в зеркале номера постоялого двора 'Печальный рыцарь и его конь'. Сюда она вселилась вчера, когда 'хорьки', наконец, разошлись кто куда. Гномы отправились в приобретённый Йожем объект недвижимости, Дикрай намеревался навестить знакомых, причём Вита подозревала, что большинство из них женского пола. Дробуш, который напрочь отказался покидать волшебницу, обосновался в соседней комнате, а Кипиш сейчас сидел на краю туалетного столика и копался в баночках с кремами и притираниями, которые девушка приобрела в лавке целителя во время вчерашней прогулки. Божок пробовал всё на себе и, в том числе, на зуб, причём вкусы некоторых средств вызывали у него экстаз.

— О-о-о, попробуй это, мряу-у-у! — подвывала кошачья морда, лакая полоскание для зубов, настоянное на мяте и сосновых шишках. — Действительно, освежает, п-чхи!

Сегодняшний день Вита собиралась потратить на приобретение одежды и предметов первой необходимости, которые она ранее надеялась обрести в поместье дяди. Решительно собрав волосы в хвост, она поднялась и с боем отняла у бога полоскание и крем для рук с экстрактом берёзы и мёда. Баночка уже была пуста наполовину!

— Дробушек, — позвала она, — готов меня сопровождать?

— Охотимся? — уточнил тролль, появляясь на пороге и поправляя сумку-морок.

— Охотимся, — улыбнулась Вителья, — на одежду!

— Купи мне платочек! — вдруг смущённо попросил божок. — Или цепочку с кулончиком!

— Зачем? — удивилась волшебница. — Разве ты не можешь достать из небытия всё, что пожелаешь?

— Могу... — ещё больше смутился тот. — Ну, так это я сам...

Вителья погладила Кипиша по хохолку и пообещала:

— Куплю обязательно!

Бог воссиял.

— А пусть это будет твоим подношением мне?

— Пусть! — махнула рукой волшебница. — Идём!

За порогом было белым-бело. Ночью выпал первый снег, укрыл пушистой ватой скаты крыш, укутал ветви деревьев, подарил городским фонарям смешные белые шапочки, в которых они отчаянно важничали.

Выйдя на улицу, Вита поёжилась от непривычного ощущения — из-за обилия снега, не характерного для Крей-Лималля, холод казался... холоднее. Волшебнице пришлось пойти на обман и использовать магию для обогрева себя. Плетение вспыхнуло тёплыми языками пламени, осыпалось по её телу красивыми искорками, за которыми Вителья наблюдала с изумлением. Она не припоминала случая, когда заклинания становились видимыми для мага, не использующего внутреннее зрение.

— Это галлюцинация? — уточнила она у вьющегося рядом божка, которому на холод было наплевать.

— Я тоже это вижу! — воскликнул Кипиш. — Красивая галлюцинация!

— Главное, чтобы больше никто не видел! — пробормотала девушка, но, судя по тому, что проходящие мимо люди не обращали на неё внимания, визуализация магии осталась незамеченной.

Направляясь вниз по улице, к Торговому кварталу, Вителья размышляла о просьбе божка о подарке и о том, какими важными становятся простые знаки внимания для тех, кто долгое время был их лишён. Она бы тоже не отказалась от каких-нибудь знаков, но, похоже, жизнь свободной женщины-мага подразумевала лишь подарки, сделанные самой себе. Задумавшись над этим парадоксом, Вителья не заметила мужчину, преградившего ей дорогу. Белопенные кружева его дорогой рубашки, живописно торчащие из рукавов и отворотов дорогого камзола цвета топлёного шоколада, оттеняли смуглую кожу. Чёрный плащ был элегантен. В оранжевом шейном платке торчала головка булавки, увенчанная изумрудом... Волшебница хорошо разглядела самоцвет, подняла глаза и... в светском щёголе с изумлением узнала Ягорая!

Черноволосый укутал её плечи принесённым с собой плащом, отороченным белым мехом.

— Прости моё самоуправство, — улыбнулся Яго, когда она недоумённым взглядом окинула одеяние, — но я подумал, что с зимней одеждой у тебя совсем плохо и взял на себя смелость принести это... — он накинул на неё капюшон и нежно отвёл чёрный локон, упавший ей на лицо.

От этой нежности сердце волшебницы забилось, как сумасшедшее.

— Могу я сопровождать тебя, Вителья? — уже официально поинтересовался Ягорай, подав ей руку.

Девушка невольно обратила внимание на контраст его щегольского одеяния с её — дорожным.

— Я знаю несколько портних, у которых одевается моя мать, — одними глазами улыбнулся он, — и могу отвести тебя к ним, если ты хочешь.

— Конечно, хочу! — обрадовалась она.

Не тому обрадовалась, что не придётся самой искать подходящие магазины, то и дело проверяя, не срезал ли кто кошель с пояса, а скорому возвращению черноволосого!

— Только сначала мне надо посетить какой-нибудь магазин магических артефактов. Есть здесь такой?

— Здесь есть целая улица подобных магазинов! — кажется, обиделся Яго. — Она называется улицей Волшебных котят и находится на той стороне реки, у Высшей Целительской школы.

— Волшебных котят? — муркнула голова божка. — Пр-р-релесть! А ты купишь Вите подар-р-рок?

— Какой подарок? — в один голос спросили Вителья и Ягорай.

Божок сделал круг почёта, походя сбив колпак с проходящего мимо мастерового.

— Вита собралась сделать подарки мне и Дробушу, — пояснил он, пристраиваясь в воздухе рядом с вожаком, — а ей кто сделает подарок?

— Действительно, — пробормотал Яго и покосился на покрасневшую девушку, — если ты сочтёшь это удобным, Вита, я куплю для тебя что-нибудь!

Волшебница заметила, как легко он стал называть её настоящим именем. Словно и не было 'Зои', звучавшей то под лесным пологом, то на берегу реки, то на каменных осыпях Крейской пустоши. Ещё больше смутившись, она пожала плечами и буркнула что-то вроде:

— Как пожелаешь!

Яго поднёс её пальцы к губам и, поцеловав, улыбнулся:

— Значит, решено!

— Беспокоится! — подлил масла в огонь доселе молчавший тролль.

— Мне мама рассказывала, — пылая ушами и щеками, перевела тему Вителья, — что у Пресветлой Индари была любимая кошка, которая однажды вместо котят принесла приплод из магических амулетов разной силы и действия. Поэтому улица так называется?

— Поэтому, — кивнул Яго.

Улица Волшебных котят больше всего напоминала карамелевую речку с леденцовыми берегами. На неё, узкую и извилистую, выходили ярко выкрашенные фасады магических магазинчиков, лавок с амулетами и сувенирами на все случаи жизни. Здесь же самые известные городские ведьмы и прорицательницы арендовали первые этажи в домах, завешивали окна пугающим эффектным тряпьём, костями и сушёными насекомыми, вели приём посетителей. Вителья сразу ощутила себя в своей тарелке. Зашла в один магазин, в другой, поспрошала прохожих и твёрдым шагом направилась за очередной поворот улицы, к дому, выкрашенному в степенно-зелёный цвет. Над дорогой дверью из дубового бруса с коваными петлями висела вывеска с надписью: 'Магазин магических артефактов Магистра Остина Фофина', а ниже более мелкими буквами: 'Доктор магии, почётный артефактор Королевской магической ложи, патент на торговлю номер...'.

— Подождите меня здесь! — попросила спутников волшебница и вошла в магазин.

В торговом зале никого не было. В застеклённых витринах поблёскивали драгоценности, чаши, посохи и жезлы. Используй Вителья Взор, она увидела бы сияние Силы, струящееся от этих предметов.

Бархатная украшенная золотой бахромой занавесь за прилавком откинулась, и в помещение вошёл высокий мужчина в круглых очках аптекаря, совершенно не вязавшихся с породистым лицом потомственного мага.

— Хоу, у меня гостья! — заулыбался он, увидев Виту, и даже поклонился слегка: — Я бы сказал — прекрасная гостья! Чем могу служить?

— Доброго дня, мэтр! Мне нужен амулет, — Вителья подошла к прилавку, — неприметный, напоминающий деревенские обереги, знаете?

— Себе подбираете? — удивился мэтр Фофин и снял очки. — Вам бы больше подошла вот эта прелесть...

Жестом фокусника он извлёк из-под столешницы шкатулку, открыл крышку. Выложил на демонстрационную доску, обитую фиолетовым бархатом, брошь в виде полумесяца, усыпанную радужниками.

— Или эта...

Рядом появилась забавная пчела с глазами-изумрудами и крылышками в бриллиантовой капели.

— Вы только посмотрите, какие у неё усики! — мэтр вновь нацепил очки и пощекотал пальцем насекомое. — А какое брюшко?

— Украшения замечательные, — искренне сказала Вита, — но мне нужно именно то, за чем я пришла!

— Понял! — Мэтр моментально убрал украшения со стола и снова снял очки. — Я весь внимание!

— Магия Школы Иллюзий, — принялась перечислять волшебница, — уровень не ниже четвёртого, тип действия — постоянный.

Остин Фофин в задумчивости потёр ладони, окинул Виту внимательнейшим взглядом.

— Прошу меня простить, госпожа, — произнёс он. — Я не сообразил сразу, что имею дело со сведущим человеком! Могу я узнать ваше имя?

Девушка представилась.

— Дорогая Вителья, вы ведь позволите называть вас так? Хочу заметить, что такие пожелания стоят недёшево! — заметил маг.

Волшебница многозначительно звякнула кошелём на поясе.

— Пройдёмте в мой кабинет! — воссиял собеседник. — Поговорим предметно!

Он провёл Виту в комнату за бархатной занавеской, усадил в глубокое кресло, предложил кружечку тёплого морса, а сам сел напротив за большой письменный стол, украшенный хрустальными шарами и серебряными статуэтками.

— Постоянный тип действия предполагает наличие в составе амулета части древнего артефакта, порождения Вечной ночи, — пояснил он. — Пятьдесят процентов стоимости вещи придётся именно на него. Создать внешнюю оболочку амулета вообще не проблема — я могу использовать имеющиеся в продаже обереги, которыми сельские ведьмы торгуют в каждый ярмарочный день на рыночной площади. Заклинание сплету сам, так же, как и привязку его к артефакту.

— Назовите предварительную стоимость, — попросила Вита.

— Цена будет зависеть от того, какой артефакт для вашего заказа я раздобуду, — покачал головой маг. — Но, думаю, стоить амулет будет не меньше ста пятидесяти золотых. Вы же понимаете, что заказы с постоянным типом действия чрезвычайно редки?

Разговаривая с артефактором о магических предметах, девушка ощущала, будто вернулась в университет. Это придавало уверенности в собственных силах и даже улучшило настроение, испорченное неудачным посещением дядиного особняка. Поэтому она улыбнулась ослепительно, как улыбалась обычно преподавателям на экзаменах, когда не сомневалась в правильности своего ответа:

— Прекрасно понимаю, мэтр! Именно поэтому я не стану торговаться. Но мне нужен высочайший уровень выполнения. И, кроме того, я попрошу вас повесить амулет не на обычный кожаный ремешок, какие носят крестьяне, а на ремешок, зачарованный от случайного разрыва и потери.

— Вы всё больше мне нравитесь, — улыбнулся артефактор. — Вы знаете, чего хотите! Вителья, какой университет вы заканчивали?

— Грапатукский магический, — Вита, наконец, выпила вкуснейший морс, отдающий горчинкой подмороженных ягод, и поставила чашку на маленький резной столик рядом с креслом.

— Вы — адепт? — продолжал спрашивать маг.

— Пока нет, мэтр. Адептуру я собираюсь пройти в Вишенроге.

— Не желаете подумать о стезе артефактора? Должно быть, я удивлю вас, Вителья, если признаюсь, что артефакторы-женщины куда лучше нас, артефакторов-мужчин. Во многом потому, что учитывают всяческие мелочи и думают о комфорте клиента и красоте сделанной вещи, в то время как мы просто стремимся с максимальной точностью выполнить заказ.

— Благодарю за откровенность! — засмеялась волшебница. — Буду иметь в виду, если мне понадобиться что-нибудь ещё!

— О! — трагически прикрыл глаза ладонью Остин. — Кажется, я только что лишился любимой клиентки!

— Уже любимой? — всё ещё смеясь, изумилась Вита.

— Уже любимой! — одновременно послышалась от входа мрачная ремарка.

Мэтр Фофин с изумлением уставился на того, кто её произнёс.

— Яго! — Вителья торопливо поднялась. Она впервые видела черноволосого таким... раздражённым. — Я же просила подождать на улице!

— Ты отсутствовала слишком долго! — укорил её невидимый и неслышимый хозяину магазина Кипиш и 'случайно' уронил несколько статуэток на столе.

— Беспокоились! — добавил невидимый за занавеской тролль.

— Боги! — пробормотала Вита и повернулась к магу. — Значит, мы договорились! Если желаете, я могу оставить залог...

— Это ни к чему, — тот с удивлением посмотрел на упавшие статуэтки и поднялся из-за стола.

— Думаю, через неделю я смогу сказать точно, когда будет готов амулет. Где вы остановились, Вителья? Я пошлю к вам посыльного сообщить дату...

— Постоялый двор 'Печальный рыцарь и его конь'.

— Отлично! — чему-то обрадовался маг. — И обязательно подумайте об адептуре у артефакторов! Настоятельно рекомендую!

— Обязательно! — пообещала волшебница. — Благодарю вас!

Вцепившись в рукав камзола Ягорая, она вытащила спутника на улицу и даже ногой топнула от негодования:

— Я же просила подождать!

— Тебя долго не было, — пожал плечами Яго.

— Беспокоились!!! — воскликнул Дробуш, тоже выходя из лавки. — А что там продавали? Посуду?

— Средства гигиены, — захихикал божок, пролетев сквозь закрытую дверь. — Уяснил, каменюка?

Тролль посмотрел на него и обиженно засопел.

— Кипиш, будешь дразниться — не куплю тебе подарка! — пригрозила Вителья.

Божок тут же сник. Тихо опустился на плечо троллю и сидел там, как нахохленная цесарка, однако любопытной головой, меняющей лица, крутить не забывал!

Последующие три часа прошли в посещении многочисленных лавок и магазинчиков. Кипишу волшебница купила платочек цвета заката в ветреный день, и божок с гордостью повязал его на шею, кокетливо перекинув концы на грудь и тут же увеличившись в размерах ещё на половину ладони.

Ягорай сдержал слово, проведя Виту по самым известным в городе мастерским по пошиву одежды и обуви. Его подарком ей стали домашние туфельки — изящные, на небольшом каблучке, украшенные меховыми помпонами. Вителья, за время путешествия отвыкшая от подобной роскоши, радовалась, как ребёнок.

К концу прогулки и рю Воронн, и тролль были нагружены пакетами, коробками, мешочками и т.п. предметами как гуртовые лошади. Потому, видимо, шли медленнее, иногда тоскливо переглядываясь.

— Тяжело? — участливо поинтересовался Кипиш, когда услышал очередной совместный вздох уныния.

— Сам попробуй! — оскалившийся Дробуш сунул ему в ручки все удерживаемые им пакеты.

Божок чуть было не упал на землю, однако быстро смекнул, что к чему, дунул, плюнул через левое плечо и... пакетов не стало!

— Агрх? — подавился тролль.

— Э? — удивился Яго.

А Вита растерялась и первое, что с ужасом подумалось ей — она больше никогда не увидит все эти чудесные вещи!

— Кипиш, куда ты их дел? — поинтересовался Яго.

— Сунул в небытие, — пожал плечами божок, — что я, тролль что ли, такие тяжести таскать?

В следующее мгновение он был осчастливлен градом пакетов и коробок, которые вывалил на него черноволосый с вежливой репликой:

— И это убери, пожалуйста, туда же! Ну, при условии, что сможешь достать!

Пакеты исчезли.

— Смогу, не сомневайтесь! — хихикнул Кипиш. — Там, в небытие, валяется всё, что когда-либо существовало в мире. Большая помойка это небытие, скажу я вам!

Вителья, забыв о пропавших вещах, попыталась осознать масштаб бедствия, которое представляло собой 'это небытие', и ей стало нехорошо. Упаси Боги, ежели божок однажды потащит оттуда нечто такое... такое... Дальше мысль волшебницы останавливалась, поскольку Вита понимала, что после гланурного пипона достать оттуда можно что угодно!

— Уф! — облегчённо улыбнулся Ягорай. — А теперь я предлагаю отдохнуть и пообедать, и имею честь пригласить вас в мой дом! А затем продолжим прогулку — я покажу вам Вишенрог.

— У тебя здесь дом? — восхитилась девушка и сконфуженно замолчала, сообразив, что сморозила глупость.

Яго отчего-то не вязался у неё с кровом, изящно сервированным столом, свечами в серебряных подсвечниках, теплом камина, весело потрескивающего дровами. Вот с погонями, драками, с долгими переходами по холоду и под дождём, с ночёвками у костра и запахом каши с ягодами из котелка — да!

— Заодно посмотришь на мою хибару, — сказал черноволосый, и в его голосе Вита с удивлением различила волнение: — Так вы принимаете моё приглашение?

— Кушать — полезно! — обрадовался тролль, а Кипиш добавил:

— А пировать — весело!

— Йожевиж с Виньовиньей придут? — поинтересовалась волшебница.

Она не видела гномов всего пару дней, но уже соскучилась по вдумчивому ворчанию Йожа и милым смешкам рыжей гномеллы.

— Я зашёл к ним в новое жилище, — как-то задумчиво и нежно улыбнулся Ягорай, — и понял, что лучше дать им время побыть вдвоём! Они так долго были лишены этого!

Вита неожиданно шагнула к нему и поцеловала в губы.

Тот, изумлённо коснувшись их пальцами, поинтересовался:

— За что?

— За чуткость! — выпалила она и, чувствуя, что начинает краснеть, торопливо продолжила: — Пойдёмте уже обедать! Очень кушать хочется!

— А облизывание на аппетит не влияет? — тут же встрял Кипиш. — Ну, там, феромоны выделяются, чувство голода притупляется, зато возникает чувство...

— Не влияют! — отрезала Вита.

Черноволосый предложил ей руку, и компания миновала тесный лабиринт улочек Торгового квартала. Волшебница невольно порадовалась тому, что заклинание, наложенное на Дробуша, искажало не только его истинный облик, но и, так сказать, перспективы. Если бы Вырвиглот шёл по улицам в настоящем обличье, мало того, что снёс бы козырьки подъездов, растолкал бы телеги, подавил бы народ, но и запутался бы в растяжках с праздничными флажками, магическими фонариками и лентами, которыми уже начали украшать Вишенрог в преддверии свадебных торжеств.

Перейдя побелённый непрекращающимся снегопадом мост, оглядев который и простучав пяткой, тролль одобрительно гукнул, компания оказалась на другом берегу реки, где располагалась меньшая часть Квартала Белокостных. За ней начиналась полоса городских парков, храмовых комплексов, старых кладбищ, террасами спускающихся к морю. Чуть дальше стояли громады университетов — белая и чёрная. Башни Ласурского архимагистра отсюда видно не было — её закрывал королевский дворец. Вителья даже расстроилась — так хотелось взглянуть на здание, посетить которое считал для себя честью любой маг Тикрея, но потом вспомнила слова Яго об экскурсии по городу и успокоилась.

Небольшой двухэтажный особняк, крытый зелёной черепичной крышей, украшенный флюгером в виде вздыбившего шерсть кота, стоял на берегу реки, почти скрытый в зарослях дикого шиповника, сирени и черноплодной рябины, листьев которой уже вовсю коснулся осенний багрянец и мазки белой зимней кисти. Дом казался камерным, скромным и... очень изящным. И явно стоял на своём месте. В общем, Вите он сразу понравился, и она пообещала себе, что когда-нибудь обязательно купит нечто подобное в Вишенроге!

Яго открыл дверь, приглашая компанию войти в круглую залу, где их встретили двое: сухонькая старушка в очках и старомодном чепце, и здоровенный детина, судя по всему, её сын.

— Вита, Дробуш, позвольте представить вам мою экономку, Матушку Ируну и моего конюшего Тито!

Подойдя к старушке, Яго ласково пожал протянутые ему морщинистые руки.

— Мы проголодались, Ируна, готов ли обед? — спросил он.

Экономка улыбнулась, и от уголков её глаз побежали смешливые морщинки.

— Веди гостей в столовую, господин мой Яго, там уже накрыто!

Высокие окна столовой выходили на реку. Одно из них было открыто, впуская холод, идущий от воды. Мимо как раз проплывали, важно крякая и кивая друг другу, несколько уток.

— Это что? — облетев сначала залу, а затем и столовую, уточнил Кипиш. — Дворец или сарай?

— Скорее, сарай, — спокойно ответил Яго и отодвинул стул, приглашая Виту сесть. — Правда, мне он очень нравится!

— И мне нравится! — искренне сказала Вита. Она впервые оказалась в доме жителя Ласурии, и была в восторге от царившего здесь простора и воздуха, от стен, не завешенных тяжёлыми тканями, от полов, стыдливо не скрывающих блестящую суть паркета под толстыми коврами, от статуэток, не несущих на себе печати роскоши и престижа, а явно просто приглянувшихся хозяину дома.

— Нравится! — важно покивал Дробуш, садясь рядом с Витой. — Хороший сарай! Красивый!

Волшебница с Яго покатились со смеху.

Довольный эффектом, произведённым его вопросом, божок взгромоздился во главу стола, усевшись прямо на скатерть и скрестив ноги. Лицо его приняло истинно кошачье выражение, когда в непосредственной близости обнаружилась тарелка с закусками из морепродуктов.

— Пировать в сарае мне ещё не приходилось! — заявил он, подтаскивая её к себе.

Вошедшая экономка внесла блюдо с супницей, из-под крышки которой одуряюще пахло грибной похлёбкой. Разлив суп по тарелкам и ободряюще улыбнувшись Вителье, она так же бесшумно ушла, оставив королевским шлейфом дивное ощущение доброты и света.

— Она чудесная! — восхитилась Вита, проводив Матушку Ируну глазами и взявшись за ложку. — В Крее говорят: 'Ты можешь обмануться в плохом человеке, но никогда не обманешься в хорошем!'

— Это мудро, — кивнул черноволосый. — Ируна была моей нянькой пока мне не исполнилось четыре. Самые лучшие воспоминания детства связаны с её песнями и сказками, с крендельками, которые она иногда печёт мне и до сих пор!

— А после куда она делась? — удивился Кипиш, отрывая голову креветке.

Ягорай пожал плечами. На его лицо будто пала тень.

— А после отец решил, что я слишком взрослый и нянька мне больше не нужна. Поэтому я всё делал сам.

Вита поёжилась — от его слов повеяло холодом более стылым, чем из открытого окна — и поспешила переменить тему:

— После обеда покажешь нам дом? — спросила она. — Очень хочу посмотреть на реку из окон второго этажа!

— Покажу, — обрадовался черноволосый. — И у меня есть к вам предложение... правда, — он казался смущённым, — я не знаю, как вы к нему отнесётесь!

— Говори! — стукнул по столу ложкой тролль. Сломал её и ужасно расстроился.

Вздохнув, Вита отобрала у него сломанный прибор и отдала свой.

— Мне бы не хотелось, чтобы вы жили на постоялом дворе, — с места в карьер пошёл Ягорай. — Вителья, прошу, не сердись на мои слова! Ты — волшебница, и в твоей возможности постоять за себя я не сомневаюсь! Но ты очень молода и очень красива! — он посмотрел на девушку так, что ей стало жарко, и повторил с нажимом: — Очень! Если кому-то придёт в голову обидеть тебя...

— Убью! — вмешался тролль.

— Вот-вот! — покачал головой Яго. — И в опасности окажетесь вы оба!

— Какие будут предложения? — заинтересовался божок.

— Я хочу предложить тебе, Вита, кров до возвращения твоего дяди из поездки. Слово дворянина — здесь ты будешь в безопасности! А Дробуш может оставаться и после того, как ты поселишься у дяди!

Вырвиглот подавился куском мяса, с трудом проглотил его, ткнул пальцем в Виту, да так, что она чуть было не слетела со стула и заявил:

— С ней!

Волшебница вздохнула. Вряд ли дядя рассчитывает на спутника племянницы, вряд ли обрадуется его внешнему виду, косноязычию и отсутствию манер. Но бросать тролля одного в совсем незнакомом ему мире ей даже в голову не пришло. Дробуш подарил ей восхитительное чувство свободы, Дробуш не раз спасал им жизнь, Дробуш привязался к ней простодушно и пылко, как привязываются дети к взрослым, уважающим их чувства! Разве могла она обмануть его доверие? Пожалуй, ей придётся подумать о съёме жилья на долгий срок, а тролля представлять всем как своего слугу.

— М-у-урр? — Кипиш уставился на неё, вопросительно подняв вибриссы. — Вита, чего ты ждёшь? У тебя есть шанс познакомиться с неведомым звер-р-рем, Яго-домашним, и, возможно, почесать его за ушком!

— Кипиш! — воскликнула волшебница, вскакивая и роняя стул. Ягорай с троллем смотрели на неё недоумённо.

— Сядь, глупая девчонка! — неожиданным басом рявкнула старуха. — Сейчас никто кроме тебя меня не слышит! Раз уж мы с тобой породнились, там, в пещере, я за тебя в ответе, как за собственную жрицу! — божок почесал в затылке двумя руками сразу и поправился: — Ну, или как за прапраправнучку! Подумай сама — это жилище соответствует твоему статусу и привычкам, здесь нет чужих людей за стеной, любопытных глаз и ушей. И ты не будешь платить за него! Между прочим, — черноволосая красотка хихикнула, — ты ещё не заработала в Вишенроге ни одной монетки! Деньги, полученные от Яго, скоро кончатся. Не собой же ты будешь расплачиваться с хозяином постоялого двора?

Вителья наклонилась и поставила стул, стараясь сдержать дрожь в руках. Кипиш коснулся таких вопросов, какие в приличном обществе не поднимались, но, увы, он был прав! Вот оно — столкновение с взрослой жизнью, то самое, что разрушает иллюзии и мечты! Одно дело быть красочной птичкой, поющей от рассвета до заката и не думающей о пропитании, другое — отвечать за себя и тех, кто к тебе привязался и может без тебя пропасть. Отвечать поведением, кошельком... жизнью, если понадобиться!

Там, в лесной чаще, с опасностью, дышащей за спиной, взрослой чувствовать себя было гораздо проще!

— Они меня не слышат? — на всякий случай уточнила она и села.

Божок согласно качнул рогом полумесяца.

— А как же моя репутация? — прямо поинтересовалась у него Вита, ибо сочла, что ходить вокруг да около с божественным предвидением не стоит.

Кипиш пожал плечами.

— Первое — он дал слово! Второе — ты волшебница, а они во все времена плевали на приличия и поджаривали языки тем, кто распускал о них слухи! Сможешь? — младенец смотрел на неё невинными голубыми глазёнками и пускал радужные пузыри.

— Что? — моргнула Вителья.

— Язык поджарить?

Девушка не нашлась, что ответить, но её молчание Кипиш расценил за согласие.

— Вот видишь! — назидательно погрозил кулаком свирепый воин. — Тебе ничего не грозит!

— Вита, что случилось? — встревоженно спросил у неё Ягорай, превращаясь из плоской картинки в объёмную фигуру. — Ты уже пару минут смотришь на меня, но не отвечаешь!

— Всё... всё нормально! — запнувшись, сказала она. — Вспомнила кое-что, о чём забыла спросить... у Дикрая!

— И о чём же? — насторожился черноволосый.

— А вот хотя бы, отчего у него не было инкубационного периода? — встрял Кипиш, намереваясь подтянуть к себе очередную тарелку. — Как-то это подозрительно!

— И правда! — воскликнула волшебница. — Спасибо, Кипиш-многомудрый!

После того, что случилось с барсом, по её сердцу пробегал маленький царапучий ёжик, но она никак не могла понять, в чём дело, пока божок не озвучил сомнения! Ну, конечно! Если бы у Бурого Отшельника, — не к ночи он будет помянут! — болезнь протекала так мгновенно, как у Дикрая, он просто не успел бы убить семью фермера, и Боги знают, кого ещё из встретившихся на его пути! Потому что умер бы там же, где заразился!

— Вита! — чуть повысил голос Ягорай, видимо, пришедший к тем же самым выводам. — Нам надо поговорить с Дикраем, и мы обязательно сделаем это вечером! А пока ответь мне — ты принимаешь моё предложение?

Волшебница испытующе посмотрела в его лицо и произнесла, сдаваясь:

— Я до сих пор не знаю твоего полного имени!

Ягорай поднялся. Подойдя, опустился на одно колено у её стула, прижал её руку к губам. Не отнимая от их тепла, сказал негромко:

— Граф Ягорай рю Воронн к услугам госпожи волшебницы!

— Граф, значит! Неплохо, неплохо... — поддел Кипиш, но тут же поинтересовался у тролля: — А кто такой граф?!

— Добро пожаловать, Вителья! Добро пожаловать, Дробуш и ты, великий Кипиш! — улыбнулся Яго, поднимаясь с колен и всё ещё чувствуя шелковистую кожу волшебницы на своих губах.

Ощущение заставило вспомнить и другие вкусы — кожи на её плечах, в ложбинке между грудей, на бедрах... Ох!

Двигаясь немного стеснённо, он вернулся на своё место. Железная воля становилась слабым никчёмным существом, стоило ему лишь вспомнить Виту в одной постели с собой!

— Вот и славно! — подвёл итог Дробуш. — Кушать пора!

Но, увы! За время переговоров на высшем уровне похлёбка остыла, и её пришлось подогревать заново!

* * *

Ники Никорин просматривала анкеты старшекурсников магических университетов Ласурии, коих по стране существовало три: на севере — Изаморский магико-инженерный, готовящий, в основном, артефакторов и розыскников; на юге, почти у границы с Крей-Лималлем — Псарсосский университет боевой и погодной магии, и располагающийся в соседнем крупном портовом городе Вейерфоне университет Общей магии, курируемый лично архимагистром. Причина отсутствия магических учебных заведений в столице была проста — студенты-маги отличались той же непредсказуемостью, что и шторма, налетавшие на побережье со стороны Гаракена безо всякой логики или привязки к климатическим периодам. Но если со штормами магистратские маги вполне справлялись, то с последствиями некоторых семинаров и практических занятий иногда не мог справиться и сам архимагистр. Поэтому лет триста назад местный университет перевели в Вейерфон, а здание отдали Высшей целительской школе и находящейся под её патронажем Народной больнице, ныне носящей имя королевы Рэйвин — почившей супруги Редьярда.

Начиная с третьего курса, университетская администрация пересылала подробнейшим образом заполненные анкеты студентов архимагистру, который собственноручно выявлял тех одарённых счастливчиков, что получали по окончании обучения приглашения в адептуру по самым перспективным направлениям. Остальные в равных долях распределялись среди Ласурских орденов.

'Означенный студент Попус, — посмеиваясь, читала Ники, — за время обучения проявил упёртость животного, которое является её символом, несгибаемость характера и известную долю мужества. Так, например, когда его сотоварищ по потоку случайно вызвал демона, принявшегося гоняться за студентками с совершенно определёнными намерениями, студент Попус заманил означенного демона в нарисованную им пентаграмму и перечислял ему все пункты университетских правил, кои он нарушил, а также статьи Магического, Гражданского и Административного кодексов с приведением примеров из Арбитражной практики Высшего Магического Ковена, до тех пор, покуда демон не самоубился методом развеивания, предварительно поклявшись более никогда не переступать порога заведения, где, — записано со слов очевидцев — 'обитают такие страшные зануды'!

Бросив анкету на стол, архимагистр сладко потянулась. Картины гоняющегося за девушками с 'совершенно определёнными намерениями' демона вызывали сладкую истому и крамольные мысли идентифицировать и вызвать негодника на ковёр у камина, после чего наказать его соответствующим сладким образом! Однако Ники слишком хорошо знала цену подобным увеселениям и потому лишь грустно вздохнула. Её внимание привлёк мерцающий контур портала на полу. Спустя мгновение в нём стоял Бруттобрут, её бессменный помощник: личный секретарь и юрист, доверенное лицо и управляющий Золотой Башней в одном лице.

— Моя госпожа, — склонился он в почтительном поклоне, будто видел её за сегодня не в пятьдесят третий раз, а в первый, — аудиенции просит Остин Фофин...

— Не продолжай, — подняла ладонь архимагистр, — я знаю Остина. Высококлассный артефактор! Неужели его ищейки раскопали нечто интересное?

— Он не сказал, госпожа.

Гном смотрел на хозяйку так, будто она была божеством. Впрочем, для маленького даже по меркам подгорного народа управляющего она — стройная, фигуристая, с ярко-белыми стрижеными волосами и глазами цвета льда середины зимы — и была божеством.

— Приглашай, Брут. И можно чаю с капелькой вишнёвой настойки и с баблио?

— Конечно!

Бруттобрут с достоинством поклонился и исчез. Его сменил высокий маг, ради посещения Золотой башни надевший парадную фиолетовую мантию и смешную круглую шапочку, присыпанную снегом.

Ники привстала, приветствуя его и сделала приглашающий жест, указывая на кресло напротив.

— Архимагистр Никорин, — с явным уважением поклонился мэтр Фофин, — я рад встрече!

— И я рада, Остин! — низким волнующим голосом приветствовала она. Ники знала, как делать мужчин шёлковыми! — Садитесь, выпейте со мной чаю и поведайте, что такое интересное, такое необычное и безотлагательное привело вас ко мне, заставив покинуть обожаемый магазинчик древностей?

Сев, артефактор первым делом извлёк из кармашка мантии любимые очки и нацепил на нос, после чего принялся со вниманием разглядывать принесённый Бруттобрутом поднос с чаем и угощением.

— Благодарю, Брут, — архимагистр кивком отпустила гнома. — Ну же, Остин, смелее! Я не отравлю!

— Что вы, Ники! — смутился тот. — Даже и в мыслях не было!

И замолчал.

Архимагистр, помешивая чай серебряной ложечкой, увенчанной драконьей головой, ждала.

Отпив первый глоток, мэтр Фофин аккуратно поставил чашку на блюдце.

— Вы знаете, Ники, что по роду деятельности мне приходится иметь дело с предметами, порождёнными Вечной ночью, — начал он. — Это природные и искусственные артефакты того времени, которые являются постоянными источниками энергии. Они не требуют магической подзарядки, более того, сами могут отдавать ману другим предметам или людям, имеющим определённый навык...

— Магам? — уточнила архимагистр.

Остин покивал и продолжил:

— За всю жизнь столько их прошло через мои руки, что я могу определить наличие древней силы в любом предмете с первого взгляда, даже, если артефакт Вечной ночи в нём скрыт чарами или искусной работой мастера! Я знаю многих магов, часть из них, — заявляю не без гордости! — мои постоянные клиенты, которые используют подобные артефакты в своей работе. Но в бытность мою студентом Изаморского университета, я встретил человека, который по уровню наполнения магической энергией сам был подобен артефакту. Это была женщина, красивая женщина, и она преподавала нам...

— ...Историю древней магии! — довершила за него архимагистр, одним глотком допила чай и, поставив чашку на стол, откинулась на спинку стула. — Вы правы, это была я! Но тогда студент Фофин ничего не сказал мне!

— Я не понимал то, что вижу, — пояснил мэтр, — не умел различать тончайшие оттенки ауры. Осознал это гораздо позже, и все эти годы был снедаем любопытством, однако согласитесь, задавать подобные вопросы главной волшебнице страны — неудачная идея!

Ники засмеялась, настолько растерянным выглядело породистое лицо мэтра. Но глаза её оставались холодны.

— Так что же изменилось, Остин? — поинтересовалась она. — Почему вы всё-таки решились?

— Потому что вчера я встретил девушку, напомнившую мне вас, архимагистр! То есть она, конечно, совсем на вас непохожа: небольшого роста, темноволосая, с явной примесью крейской крови... Но она представляет из себя то, что мы, артефакторы, называем 'Сообщающийся Сосуд'. Постоянный источник энергии... Также, как и вы, Ники! И меня это отчего-то тревожит!

Волшебница встала и бесшумно прошлась по толстому ковру. Босая, в свободной тунике нежно-голубого цвета она действительно казалась богиней, а не смертной женщиной. При внешней хрупкости — высшим существом, вовсе не заботящимся о судьбах мира.

Это была лишь видимость...

— Расскажите мне о встрече, мэтр, — приказала Никорин, не оборачиваясь. — Расскажите обо всём: о девушке, о разговоре, о ваших ощущениях!

— Как прикажете! — кивнул Остин. На мгновение задумался, подбирая слова, а затем заговорил.

Пока он повествовал о пришедшей в магазин юной выпускнице Грапатукского университета, путешествующей в очень странной компании, Ники, стоя у огромного окна, прижималась к стеклу то лбом, то щеками, и смотрела на гавань.

Левее торчал стёсанным тролльим клыком старый маяк, белым платом раскинулся вокруг него дикий пляж, что начинался сразу за набережной Русалок. Правее в море сбегали загребущие пальцы причалов: для яхт и лодчонок, для торговых кораблей среднего водоизмещения, для военных кораблей и многотонников. Дальше, на выходе из гавани, сиял неугасимым светом новый маяк. Под его основанием был погребён как раз один из артефактов Вечной ночи. Когда-то смертельная вещица нынче дарила людям свет и безопасность. Гавань белела парусами, за кораблями, резво гонимыми холодным ветром, тянулся пенный след...

— Я сообщу ей, когда заказ будет готов, и она посетит мой магазин, — завершил рассказ Фофин. — Это будет примерно через пять дней.

Ники ощутила, как от прикосновения пылающего лица стекло перестало быть холодным.

— Опишите спутников девушки, Остин.

Мэтр повторил описание.

— Вам удалось развеять мою скуку! — оборачиваясь и улыбаясь, как наевшаяся сметаны кошка, сообщила она. — Вы правильно сделали, что пришли! Но теперь я вас более не задерживаю!

Маг поднялся. Ники подошла ближе, взглянула ему прямо в глаза, улыбнулась уголками губ. Она была соблазнительна и искусно использовала невербальные знаки для укрощения мужчин, в мире которых ей представился случай стать одной из главных.

— Я вам благодарна, Остин! — произнесла волшебница интимно.

— Ну что вы, архимагистр! — зарделся тот.

— Так вы непременно сообщите мне, когда девушка придёт за артефактом?

— Непременно, Ники!

Фофин ушёл в раздрызганных чувствах. С одной стороны, он был доволен тем, что угодил архимагистру, с другой — не знал, как относиться к флирту? Как к необходимости в жизни красивой женщины или как к чему-то большему? А с третьей — опасался, не навредил ли себе самому? Уж очень подозрительным был льдистый блеск в голубых глазах.

Ники вернулась за стол, задумчиво разыскала среди анкет ту, которую читала последней, написала размашистым почерком на лицевой стороне первого листа: 'Потенциальный кандидат в Департамент магического аудита', и положила её в стопку уже просмотренных.

Неслышно появившийся Бруттобрут забрал посуду и исчез, будто был не гномом, а бесплотным духом.

Взяв следующую анкету, архимагистр смотрела на строчки, но не видела их. За последние триста лет людей, ставших благодаря воле случая источниками постоянной магической энергии, было двое. Сама Ники и тот, о ком она скорбела до сих пор, ушедший навсегда в небытие, откуда людям не было возврата. В отличие от богов...

Нынче на шахматной доске Тикрея появилась новая запятая, об которую могли споткнуться ровные ряды законов мироздания!

Раздражённо отложив анкету, Ники провела ладонью по воздуху перед собой, словно стирала пыль с невидимой поверхности. В прорехе заклубилась туманная мгла.

Волшебница заложила руки за голову. Тонкие рукава туники спали к плечам, обнажив нежную кожу.

— Ты свободен? — поинтересовалась она и, спохватившись, добавила: — Добрых улыбок и тёплых объятий Твоей Светлости!

Мгла истончилась, открывая герцога рю Вилля, сидящего за столом в своём кабинете и заглядывающего в стоящее на столе магическое зерцало.

— Для тебя я всегда свободен, дорогая, — плотоядно улыбнулся старый пират, — ты же знаешь!

Архимагистр фыркнула.

— Прошло время, когда мне нужна была эта свобода, Трой!

— Я всегда надеюсь на лучшее, — улыбка герцога стала мечтательной, — какие были времена, Ники! Помнишь стол в королевском кабинете?

— Он был жёсткий!

Рю Вилль сделал вид, что обижен, спросил, насупившись:

— Отвечай, по какому делу ты потревожила такого занятого человека, как я?

— Полагаюсь на твою феноменальную память, — волшебница подалась вперёд, — скажи мне, кто это: высокий, смуглый, с короткими черными волосами и повадками одновременно аристократа и убийцы, носит именное оружие и недавно вернулся из Драгобужья?

Троян, напротив, откинулся назад, в задумчивости чуть поправил зеркало.

— Зачем тебе это, Ники? — спросил он. — И не вздумай мне лгать!

— С ним путешествовала девочка, которая меня заинтересовала. Выпускница Грапатукского магического университета. У меня на неё большие планы, и я хочу знать, в каких она отношениях с...

Ники посмотрела на рю Вилля очень выжидающе!

— Граф Ягорай рю Воронн, сын герцога Атрона Рю Воронн, нынешнего Первого посла в Крее.

— Чем он занимается?

— Тебе нужна официальная версия или неофициальная? — прищурился Троян. — Напомню, неофициальная подразумевает нераспространение под угрозой смертной казни.

— Обе, — ослепительно улыбнулась Никорин.

— По официальной, он завязан с гномьим преступным миром, который носит общее название 'кватарта'. Занимается контрабандой, выполняет их поручения, иногда достаточно опасные.

— Интересный парнишка вырос у Первого посла, — протянула Ники. — Воевал?

— В полке Его Высочества Аркея в звании лейтенанта. Оружием его награждал лично король за прикрытие отступления наших частей через реку Вивицы у Крейской границы.

— А дальше? — глаза Ники горели, как сапфиры, сквозь которые виднелся отсвет от пламени.

— Неофициально — рю Воронн тайный агент Редьярда на территории Драгобужья.

Никорин совершенно неприлично присвистнула.

— Я балдею от твоего свиста, Ники! — Троян сцепил пальцы, украшенные массивными перстнями. — Из тебя вышел бы отличный юнга!

— Когда ты заваливаешь меня комплиментами, это означает, что разговор поддерживать не намерен, — хмыкнула волшебница. — Ягорай вернулся относительно недавно, ты уже успел обсудить с ним его... путешествие?

Герцог отрицательно качнул головой. Серьга, усыпанная радужниками, вспыхнула многочисленными искорками.

— Я бы хотела поприсутствовать, — мурлыкнула Ники.

— Я бы хотел знать, в чем причина, — в тон ей ответил Троян.

С минуту они меряли друг друга взглядами, отмечая прелесть противостояния с равным по силе противником. Архимагистр сдалась первой, точнее... сделала вид.

— Сейчас зайду к тебе, — пожала она плечами, — только переоденусь.

— Зачем? — заинтересовался рю Вилль. — Приходи как есть...

— Будем вспоминать о столах и кушетках? — понимающе улыбнулась Ники. — Нет уж! Разговор нам предстоит серьёзный!

— Ах вот как! — пробормотал герцог. — Тогда я жду и ни о чём не вспоминаю!

— Ты — золото! — серьёзно сказала архимагистр. — Скоро буду!

Ладонью стёрла прореху в воздухе, оставаясь в одиночестве. Постучала тонкими пальцами по столу, насвистывая известную матросскую песенку и чему-то улыбаясь. А затем решительно встала и направилась в гардеробную.

* * *

Уже вечером после экскурсии по городу Ягорай забрал Вителью и компанию к себе. Первую ночь под одной с ней крышей он спал, как младенец, ибо ощутил, как отпустила тревога, поселившаяся в сердце с тех пор, как 'хорьки' попали в черту города. Под лесным пологом никто не мог претендовать на сердце его маленькой волшебницы, а в городе 'хищников' было полно, один маг в магазине чего стоил! Яго отдавал себе отчёт в том, что Вита — пока — не принадлежит ему и вольна жить своей жизнью, но дремучее яростное чувство знакомое всем мужчинам — ревностного собственничества, уже проросло корнями в душу. Стоило только вспомнить, как она выгибалась в его, Ягорая, руках, и представить рядом с ней кого-то ещё, как разум застилала ярость, пугавшая самого Рю Воронна. Пожалуй, такое с ним случалось впервые, поскольку женщинами Яго предпочитал пользоваться, не подпуская на расстояние сердечных тайн, откровенных разговоров и признаний.

Но проснувшись ранним утром он больше не смог заснуть. Мысль, что предмет его страсти находится совсем рядом, сворачивала волю в жгут, вызывала физически ощутимую тоску в ладонях, жаждавших прикосновений, и не только в них! В результате Ягорай сбежал из дома, оставив Вите записку, что уходит по делам на весь день. Одновременно мучаясь от неразделённых чувств и посмеиваясь над самим собой, он принял решение пожить это время у своего друга и однополчанина оборотня Лихая Торхаша Красное Лихо.

Поздно проснувшаяся Вителья сначала никак не могла понять, где находится. Даже руку испуганно вскинула и потрогала шею — коли вокруг такая роскошь, а ожерелье на шее, значит, она в доме ан Третока! Но проклятой железяки на месте не оказалось! В очередной раз задумавшись над тем, носит ли её с собой тролль или припрятал где-то по дороге, девушка нежилась в кровати. Странно, что никто не разбудил её к завтраку!

Ответом на её мысли раздался деликатный стук в дверь.

Всполошённые мысли коснулись виска — неужели это Ягорай, а она ещё валяется в одной ночной рубашке, принесённой вчера Матушкой Ируной!

— Госпожа, вы проснулись? — послышался голос старушки. — Я всё жду, когда вы проснётесь, чтобы накормить вас оладушками! Снегу-то сколько выпало, ужасть!

— Заходите, — смущаясь, ответила Вита.

Жизнь в богатом доме отца приучила её просто относиться к слугам, но, судя по всему Ируна значила для Яго больше обычной служанки, и даже случайно обидеть её девушка не желала.

Ируна вошла, неся на подносе кувшин с горячей водой и полотенца.

— Умывайтесь, госпожа и спускайтесь прямо в кухню. И слугу своего захватите — он в соседней комнате спит. Коли у парня такое мрачное лицо — значит, аппетит должен быть хороший!

Вителья засмеялась невольно. Сунула ноги в купленные Яго тапочки и встала с постели.

— Меня зовут Вита, Матушка, — сказала она. — Прошу, не называйте меня госпожой. Я всего лишь недавняя студентка, которая приехала в Вишенрог продолжить обучение.

— Учиться — дело хорошее! — заметила старушка. Налила в миску на туалетном столике воды, повесила полотенца за спинку стула и с гордостью пояснила: — Наш Яго закончил Военный университет! Вместе с самим принцем Аркеем учился! И слава Пресветлой, учёба ему ума добавила, а то всё норовил из дома в лес сбежать! Уж отец-то, господин Атрон, и так нравом непрост, а тут вообще зверел. Бил мальчишку смертным боем, да Яго упрямый! Умывайтесь, го... Вита! Я вас оставлю покуда!

Ируна вышла, одарив волшебницу улыбкой.

Вита попыталась представить Яго мальчишкой и почти увидела непокорные вьющиеся космы, безжалостно остриженные им при поступлении в университет, худое лицо мрачного подростка с глазами дикого зверя... Ему стоило бы родиться оборотнем, но Боги распорядились иначе, вызвав на свет человеком и поселив в семью, где он был явно не нужен. Бить ребёнка? Отец никогда не лупил её братьев, хотя проказничали они ещё как! А к самой Вителье относился со спокойной нежностью, которой ей так не хватало среди добивающихся её внимания однокашников. У Яго же было совсем другое прошлое. Судя по горьким ноткам в голосе Ируны — совсем, совсем другое...

К завтраку Вита надела одно из новых платьев, купленных вчера. Домашнее, простого кроя, цвета вереска. С высоким воротом и закрытыми рукавами. Как ни хотелось Вителье примерить на себя один из тех нарядов, что позволяла Ласурская мода, в неброской удобной одежде она ощущала себя увереннее. Всё-таки была для Вишенрога чужестранкой, покуда не ставшей своей.

Яго дома не оказалось. Ируна передала записку, прочитав которую девушка ощутила разочарование. Похоже, видеть черноволосого, говорить с ним, иногда касаясь, становилось для неё необходимым!

За завтраком она внимательно слушала рассказы Матушки Ируны. Та, видимо соскучившаяся по общению, изливала на гостью поток воспоминаний, комплиментов хозяину и вопросов о самой Вите. От последних волшебница уклонялась, как могла, а воспоминания бывшей няньки слушала с интересом и ужасом. Такого детства, какое случилось у Яго, она даже представить себе не могла!

Поблагодарив за вкуснейшие оладьи, Вита встала из-за стола с чувством горечи за человека, который становился ей дорог. Только теперь она начинала немного понимать его закрытость от мира, непостижимость, холодность. Обладая от природы живой любознательной натурой, Ягорай рю Воронн был вынужден скрывать её, чтобы не навлечь гнева отца, держащего в страхе домашних, регламентирующего каждое их движение. И в конце концов научился скрывать так хорошо, что стал другим человеком.

Дробуш, завтракавший вместе с ней, покачав головой подытожил общее ощущение:

— Плохой человек этот господин Атрон!

Кипиш, при завтраке не присутствующий, объявился одним голосом:

— Дома сидеть не будем! Куда отправимся?

— Давайте навестим наших гномов? — предложила Вита, поднявшись в свою комнату. — Я скучаю!

— И я! — неожиданно признался Дробуш.

В воздухе проявилась старуха, почесала в затылке и недовольно призналась:

— Я тоже! Куда идти-то?

— Понятия не имею! — растерялась девушка. — Это Яго у них был, а мы ещё не ходили!

— Меня просите! — раздулся месяц до полной луны. — И будет вам адрес!

— Кипиш-всевидящий, — взмолилась Вителья, — приведи нас к дому Йожевижа Синих гор мастера и его невесты!

— Следуйте за мной! — кокетливо подмигнула черноволосая красотка и полетела к выходу из дома, вихляя бёдрами, как настоящая.

Вителья схватила плащ, переобулась и поспешила за божком.

Нужный дом располагался на границе Квартала Мастеровых и Квартала Пресветлых башмаков. Он стоял на второй линии в кольце других строений, не имея фасада на улицу. Рядом разливалась огромная лужа, по берегам поросшая осокой, в которой плавали утки и гуси, а на мели валялись, будто затонувшие королевские галеоны, две упитанные свинушки.

Йож сидел на крыше, большая часть которой красовалась свежей зеленью черепицы, и держал молоток. Из печной трубы, наскоро выведенной в форточку, шёл дымок. Вкусно пахло оладьями и грибной запеканкой. Открылась дверь и на укреплённое свежим брусом крылечко вышла... девица в меховых сапожках и расстёгнутом камзоле, надетом прямо поверх домашней туники. Рыжие волосы солнечным ореолом обрамляли её лицо, а само лицо — простое, неказистое, курносое, светилось таким неизбывным счастьем, что у Виты заныло сердце.

— Зоя! — обрадовалась гномелла и сбежала с крыльца прямо в объятия волшебницы. — То есть, — она церемонно поклонилась, — прошу меня простить — Вита! Как я рада вас видеть! Дробушек! Кипиш!

— Други! — приветственно потряс молотком Йож. — Я сейчас! Спущусь только!

— Заходите в дом! — приглашала между тем Виньовинья. — Угощу вас морсом и оладушками!

— Буду к пиру! — кратко ответствовал божок и с подозрительно благостным видом улеветировал к балдеющим свиньям.

Войдя в дом, Вита с интересом огляделась. Скудная обстановка комнаты включала большой стол, пару свежеструганных скамей, старую печь с новыми трубами и огромный двустворчатый шкаф, видимо, оставшийся от прежних владельцев. У входа, на самодельном верстаке были свалены многочисленные инструменты. В приоткрытую дверь в противоположной от входа стене виднелась почти пустая комната, в которой стояла большая кровать.

— Присаживайтесь, гости дорогие! — хлопотала гномелла, расставляя глиняные тарелки и мисы, снимая с печки чайник и водружая его на стол. — Рассказывайте, как у вас дела?

— Виньо, я приземлился благополучно! — сообщил со двора Йож.

— Ужасно боюсь, — шёпотом пояснила гномелла, — что он однажды сверзнется с крыши. Поэтому он мне отчитывается!

— Лучше скажи, — скрывая улыбку, спросила Вита, — ты ходила в Школу целителей?

Виньовинья неожиданно помрачнела.

— Не хватает ей денег на обучение, — пояснил от дверей вошедший Йожевиж. — Цены в этом году подняли...

Он подошёл к подруге и, обняв её обеими ручищами, крепко встряхнул.

— Ну, ничего! Нам бы на первый год наскрести, а там она себя покажет, и, глядишь, платить не придётся! А может быть, ей даже королевскую стипендию дадут!

Гномелла тут же заалела щеками.

— Ну, ты скажешь тоже, Йож, стипендию!

— Дадут! — уверенно кивнул тот. — Ты же у меня талантливая!

Вителья хотела поддакнуть, но визг всполошённых свиней резко нарушил тишину, лишив её возможности сказать что-либо, а остальных — это услышать.

— Пируем? — спустя пару минут появился донельзя довольный Кипиш и уселся во главе стола на сам, собственно, стол.

Пока Виньо раскладывала ещё тёплые оладьи, наливала из крынок в миски сметану и мёд (божок затребовал себе отдельную миску, полную им до краёв), Вителья раздумывала, чем может помочь подруге. В Ласурии, в отличие от того же Драгобужья, где студенты оплачивали все годы, проведённые в высших учебных заведениях, существовала так называемая первично-тестовая система обучения. За первый год учёбы платили все без исключения. От оплаты во второй и последующие годы освобождались те, кто демонстрировал постоянно высокий уровень знаний и готовности их получать. С третьего года обучения лучшим ученикам выплачивалась стипендия в размере усреднённого жалованья обычного подмастерья, однако для её получения студент-целитель обязан был устроиться в одно из рекомендованных городских заведений на правах стажёра.

Дочь Цехового старшины Виньогрета несомненно была талантлива. Что же касается денег...

— Вита, — позвал её Кипиш, — ты хочешь, чтобы я нашёл Яго и Дикрая?

Волшебница изумлённо посмотрела на него. Божок читал даже те мысли, которые ещё не были осмыслены!

— Чего ты удивляешься? — кошачья морда с блаженным выражением лакала мёд из миски. — Наша с тобой связь крепнет. Ты учишься верить в меняу, я — понимать твои тайные желания. Да, и ещё! Нас опять никто не слышит!

— Найди их, — попросила Вителья, — и спроси, можем ли мы подарить долю, от которой ты отказался, Йожу с Виньо?

— Я их лучше сюда притащу, — отставляя миску, заявил свирепый воин. — Давненько не собирались вместе!

Спустя мгновенье во главе стола образовалась пустота.

'Давненько' — означало всего лишь пару дней. Вгрызаясь в восхитительно нежную оладью, Вита невольно порадовалась тому, что божок тоже привязался к ним. Ко всем!

От неожиданного громкого хлопка воздуха над ухом она чуть не подавилась. На её плечо тяжело опёрся ошеломлённый Дикрай, босой и с голым торсом, покрытым капельками пота. Ягорай, одетый по последней столичной моде, оказался у окна. Его рука привычно искала рукоять меча у пояса, но не находила.

— Беспокоятся! — хмыкнул тролль, оглядев вновь прибывших.

— Эй, ты что себе позволяешь? — возмутился оборотень. — А если бы на мне и штанов не было?

— А они тебе действительно нужны? — заинтересовался Кипиш, взгромождаясь на своё место не столешнице. — Виньо, а можно мне ещё мёду?

— Слипнется... — проворчал Дробуш без уточнения, за что Вита была ему благодарна.

Она встретилась взглядом с Ягораем и ощутила радость и тепло в сердце. Хорьки снова были вместе!

Дикрай сбил её с мысли, по-братски чмокнув в щёку.

— Кипиш! — подойдя к богу и угрожающе нависнув над ним, рявкнул он. — Дай страждущему одежду! Неприлично так сидеть за столом!

— Я же сижу! — возмутился тот, многозначительно позвенев цепочками.

Штанов на боге действительно не наблюдалось, но украшений было так много, что они полностью скрывали божественное тулово до колен.

— Умоляю, — прорычал Дикрай совсем не просительным тоном.

Кипиш задумчиво покосился на его оскаленные клыки и... обрядил беловолосого в шикарный, расшитый золотыми птицами... банный халат с капюшоном.

— Думаю, боги приняли верное решение, придумав использовать оборотней в войне друг против друга, — хмыкнул Яго, садясь рядом с Витой и будто между прочим касаясь её плеча.

— Чего вы там шепчетесь? — возмутился Кипиш, но спустя мгновение халат на оборотне заменила его собственная одежда.

Дикрай сделал такое движение челюстями, будто пережёвывал чьи-то уши, и сел рядом с Йожевижем, который наблюдал за перепалкой с интересом истинного ценителя дружеских пикировок.

— Я вредный, но справедливый! — заявил Кипиш, самостоятельно взвалив на себя обязанности тамады. — А почему нету пенного эля? Или на худой конец, молочка?

— Борода Руфуса! — ахнула Виньо и принялась разливать по кружкам тёплый морс из чайника. — Загляделась на вас и забыла совсем! Вот радость-то, снова собраться!

— Ты откуда свалился, импозантный? — поинтересовался Йожевиж у Яго. — Я тебя впервые вижу таким расфуфыренным!

Рю Воронн мрачно посмотрел на него и ничего не ответил.

— А я был в Военном университете! — похвастался Дикрай. — Принц Аркей открыл спецфакультет для оборотней. Даже занятия уже начались!

— Там все в одних панталонах бегают? — заинтересовался гном под хихиканье подруги.

Пока оборотень громогласно возмущался вопросом, Вита подалась к Яго и шёпотом рассказала о проблеме с поступлением в Высшую школу целителей. И выжидающе посмотрела на него, гадая — сообразит черноволосый, о чём она спрашивает? Ягорай ответил ей таким взглядом, что Вите стало не по себе. Ответ оказался вовсе не на заданный вопрос... Однако и о проблеме Яго не забыл. После трапезы поднял всех из-за стола:

— Собирайтесь, прогуляемся...

— Это куда? — удивился Йож.

Тот отвёл его в сторону и тихо сказал несколько слов. Гном побагровел от возмущения.

— ...На свадьбу! — спокойно добавил черноволосый. — От нас всех!

— Фу-ух! — 'сдулся' Синих гор мастер. — Тогда примем с благодарностью! Виньо, одевайся, мы идём записываться в школу!

— Что мы делаем? — удивился тролль.

А Вите при взгляде на тролля пришла в голову неожиданная мысль.

Да, жизнь потихоньку обрастала планами. Устроиться в адептуру какого-нибудь сильного Ордена, снять жилье (ведь не собирается она жить у Яго постоянно?), позаботиться о Дробуше... Чего-то в этом плане не хватало, но чего, Вителья пока не могла понять.

— Одевайся, Виньо! — повторил Йожевиж и тоже ушёл в заднюю комнату — сменить рубаху, надеть чёрный кожаный камзол, подпоясанный широким ремнём с огромной кованой пряхой, какой полагается носить каждому уважающему себя мастеру, и подбитые мехом ботинки на толстой подошве.

Спустя некоторое время гномелла, смущаясь, вышла к ожидающим. На ней было голубое бархатное платье, так шедшее к цвету глаз, стёганый синий жупан, отделанный жёлтой тесьмой и чёрный контуш, украшенный меховой оторочкой. Волосы Виньо заплела в толстенную косу, которую 'бубликом' уложила на затылке. Не знай Вителья подругу, ни за что не признала бы её в знатной гномелле!

Йож во всей красе 'мастерового гнома' встал рядом с невестой, явно гордясь последней.

— Красавцы! — восхитился Дикрай и церемонно поклонился Виньовинье. — И красавицы!

Смущение делало рыжую гномеллу невыразимо привлекательной.

— Идём! — подытожил Кипиш, по привычке устраиваясь на плече тролля. — Навстречу судьбе!

* * *

— Мы с Виньо подумали, и я решил, — сказал Йож, когда компания вышла из здания Высшей Школы целителей после заполнения Виньовиньей необходимых метрик и внесения Йожевижем полновесной платы за первый год учёбы, — свадьбу справим в следующем году, летом. Мы же с тобой отправимся обратно, Яго? — поинтересовался он, и когда черноволосый молча кивнул, продолжил: — Я денег поднакоплю за это время, чтобы бороду в грязь не макнуть, коли придётся приглашать гостей! Ибо свадьбу надо сыграть по всем правилам, предками нам даденым!

— Но это значит, что Виньо останется одна, когда ты отправишься с Яго? — растерялась Вита.

Как-то не могла представить себе гномеллу без своего гнома!

— Она справится! — Йож посмотрел на подругу с любовью.

Та промолчала. Неожиданно сбывшаяся мечта привела её в смятённое состояние духа. На курносом лице попеременно менялись выражения от восторга до отчаяния.

— А жить ты где будешь? — уточнила у неё Вита. — Может быть, стоит перебраться в общежитие при школе?

Виньо дрожащими пальцами нащупала ремешок на шее и вытянула за него знакомый волшебнице ржавый ключ.

— Меня любимый пригласил в дом хозяйкою! — твёрдо сказала она. — И в нём я буду его ждать!

И вдруг расплакалась, бросившись к Вите и уткнувшись личиком ей в грудь.

— И как я без него буду-у-у! — ревела она. — Несколько месяце-е-ев!

— Почему несколько? — удивился Ягорай. — Мы обычно за пару туда-сюда оборачиваемся!

— А если что-нибудь случи-и-ится?

— Не говори ерунду, женщина! — рявкнул Йожевиж. — И возьми себя в руки, дочь Цехового Старшины! Стыдно должно быть!

— Мне стыдно! — всхлипывала та, неизящно вытирая нос ладонью. — Но я ничего не могу с собой поделать!

— Ей стыдно! — подтвердила волшебница, гладя гномеллу по спине и сурово взглянув на Синих гор мастера. — А свадебное платье шить будете?

— Свадебное? — Виньо перестала плакать и с любопытством поглядела на возлюбленного.

Вителье хотелось смеяться в голос, но она сдвинула брови, изображая строгую даму. В глазах Яго смешинки прыгали демонятами.

— А как же без платья? — изумился Йож. — Стыдобища же!..

— Умрёшь с вами со смеху! — хмыкнул краем уха слушавший перепалку Дикрай, а Кипиш вдруг оживившись, подлетел к Виньо.

— Платье я тебе сотворю! — заявил он. — Сделаю в лучшем виде по древним эскизам твоего народа!

— Кипиш-многомудрый, а оно... это... не исчезнет в самый неподходящий момент? — вежливо поинтересовался жених.

— Исчезнет в подходящий! — подняла четыре указательных пальца старуха.

Виньо испуганно посмотрела на неё и снова всхлипнула.

— Добрых улыбок честной компании!

От неожиданно раздавшегося голоса веяло тщательно сдерживаемым бешенством. Настолько тщательно сдерживаемым, что Вита почти не обратила на него внимания, хотя и обернулась на звук.

Чёрный мундир с серебряными галунами на фоне побелевшей от снега улицы смотрелся очень ярко. Но собранные в тугую косу огненно-рыжие волосы и оранжевые глаза незнакомца едва не пылали языками огнями, грозившими подпалить дома по обе стороны.

— Мы не договорили, господин мой Яго, — насмешливо пояснил подошедший, — когда ты так неожиданно испарился! Да не в этом дело! Ситуация изменилась. Позволь тебя и Дикрая на пару слов?

Глядя в вертикальный зрачок наглеца в форме, Вителья понимала, что перед ней оборотень, носящий высокий военный чин. К сожалению, в Ласурских знаках воинских различий она не разбиралась.

Выражение лица графа дю Воронн неуловимо изменилось. Перед Витой снова появился тот, готовый ко всяким неприятностям опасный незнакомец, которого она встретила в придорожном трактире за девять дней пути до Ласурии.

— Хочу вам представить моего друга, — тем не менее, спокойно сказал он, — полковника Лихая Торхаша Красное Лихо. Лихо, позволь тебя познакомить с...

Он по очереди представил Виту и гномов. Как и полагается уважающей себя волшебнице, девушка лишь слегка склонила голову в приветствии, гномы же церемонно поклонились.

Полковник покивал гномам, как чему-то само собой разумеющемуся, а Вителью оглядел с таким двусмысленным вниманием, что ей доставило труда не залиться румянцем.

— Простите нас, — бросил Яго, отходя в сторону следом за Лихо и Дикраем.

Рассерженная поведением красноволосого Вителья ничтоже сумняшеся запустила следом за ним Взор и снова отметила странность — заклинание приобрело вид светящейся птицы, огромного морского орла, что водились на побережье Крея, гнездясь в скалах и улетая охоту на несколько суток. Мощные крылья уносили их туда, где, повинуясь течениям, крупная рыба ходила богатыми косяками.

— Кипиш, — тихо спросила она, — что происходит? Моя магия изменилась!

Тот покивал головой и ничего не ответил. С гиканьем улетел в другой конец улицы, где мальчишка-булочник тащил на плече доску со свежеиспечёнными хлебами.

— Этот рыжий демон меня напугал! — между тем, призналась Виньо возлюбленному. — Как подкрался сзади, как зашипел!

— Сурьёзный мужик, — согласился Йожевиж и, обняв, притянул подругу к себе, — да ты у меня тоже не киркой делана, боевая подруга гнома!

Вителья невольно улыбнулась, но взгляд у неё был отсутствующий — она слушала разговор, происходивший в нескольких шагах.

— Приказ Его Величества — выезжать без промедления! — говорил полковник. — Верительные грамоты и подорожные у меня при себе. Предлагаю зайти домой переодеться и через час встретиться на Совином перекрёстке.

— Почему не у городских ворот? — удивился Дикрай.

— Мне надо заехать в одно место, — не уточняя, ответил Лихо.

— Арк?.. — задумчиво спросил Яго.

— Если мы не привезём того, чего желает Его Величество — принца вышлют из страны на неопределённый срок.

— Король в бешенстве? — хохотнул Дикрай.

— Король вне себя от ярости, — неожиданно улыбнулся красноволосый, — а это даёт надежду. Но, Яго, ты понимаешь, что основная задача — твоя? Мы с Раем — только прикрытие!

— Уговаривать я умею, — по-волчьи усмехнулся Рю Воронн, — тем более по-крейски! Дайте мне две минуты...

Он развернулся и подошёл к Вите и гномам.

— Срочное дело, — сказал коротко. — Мне надо уехать недели на четыре. Я сейчас отправлюсь домой и скажу Матушке Ируне, что ты, Вителья, и Дробуш всё это время будете моими гостями. Дом полностью в вашем распоряжении, Йож и Виньо — я буду рад, если вы станете навещать Виту, чтобы она не чувствовала себя одинокой...

— Но я!.. — воскликнула Вита и замолчала.

Слова о том, что она хочет отправиться с Яго и — да! — без него будет ощущать себя маленькой девочкой, брошенной в огромном чужом мире, бились в голове, но застревали в горле!

Ягорай взял её подмышки и поднял в воздух, чтобы их лица оказались на одном уровне. Целую минуту он смотрел ей в глаза, силясь что-то сказать, но, видимо, с мыслями и горлом у него были те же проблемы, что и у неё. Наконец, запечатлев бережный поцелуй на её губах, он поставил волшебницу на землю. И вдруг улыбнулся, становясь совсем не похожим на себя минуту назад.

— Вы хотели сладостей — в Вишенроге полно бакалейных лавок, кафе и трактиров. Йож, ты лучше всех знаешь город — проводи сладкоежек в какое-нибудь соответствующее заведение. До встречи!

— Лёгкой дороги, Яго! — поклонился ему гном, принимая на себя старшинство среди 'хорьков'. Повернулся к девушкам: — Чего желаете, сластёны? Печенья, леденцов, али чего послаще?

Вита смотрела вслед уходящему Ягораю, ощущая, как в душе поднимается паника. Родители были далеко, и в какой-то мере этот суровый человек, оказывавшийся рядом в минуты опасности, давал ей ощущение защищённости и уверенности в себе. Но он уходил в неизведанное... И дело, раз речь шла о короле, действительно оказалось серьёзное!

Шершавая ладонь обняла её пальцы. Виньо смотрела на девушку снизу вверх, и в голубых глазищах Вита прочитала и понимание, и сочувствие. Маленькой гномелле были знакомы мгновения расставания, когда ты оставался здесь, а сердце уносилось в полёт за любимым, из которого могло и не вернуться!

— С ним всё будет хорошо, — подлетевший Кипиш швырнул в Дробуша горсть снега. — Я это знаю! Так что идёмте пировать!

— Куда в него только влезает? — пробормотал тролль, стряхивая снег с груди и плеч. И неловко погладил Виту по плечу.

— А чем это пахнет? — воскликнул Йожевиж, поведя носом. — Какой волшебный запах!

— Да это же вафли! — улыбнулась гномелла и дёрнула волшебницу за руку, заставляя отвести взгляд от поворота улицы, за которым скрылась троица. — Где-то рядом пекут вафли! Ах, какой аромат!

Аромат, действительно, был волшебный! Он проникал в ноздри, заставлял рот наполняться слюной, а душу — ожиданием чуда, которое случается только с детьми, видящими мир не таким, каков он есть.

— Жаль, Рая увели, — посетовал гном, продолжая принюхиваться, — он бы нам быстро дорогу до заведения нашёл!

— А я на что? — обиделся божок.

— Точно! — захлопала в ладоши гномелла. — Кипиш-многомудрый, приведи нас к источнику этого чудесного запаха, дабы могли мы полакомиться свежеиспечёнными вафлями!

— Со взбитыми сливками! — добавил Йожевиж, улыбаясь в бороду.

— С вареньем! — проворчал Дробуш.

— С кленовым сиропом! — пробормотала Вителья, чувствуя, как немного отпускает страх.

— Следуйте за мной! — заявил Кипиш и полетел в противоположную сторону — к Кварталу мастеровых.

Заворачивая за угол дома на площадь, на которой воздух звенел восторженными детскими голосами, Вителья сдержалась. Не оглянулась. Ведь не стоит ворошить прошлое, если впереди — будущее!

* * *

Спустя пять дней в дом Яго постучал мальчишка-посыльный, которого направили с постоялого двора, и сообщил, что заказ волшебницы готов.

Едва Вита в сопровождении тролля и божка вошла в лавку артефактов — увидела посетительницу, разговаривающую с хозяином. Шпильки на ботфортах незнакомки могли бы убить дракона, однако стоящая спиной к дверям светловолосая женщина балансировала на чудовищных каблуках безо всякого труда, принимая изящные позы. Едва блондинка оглянулась, Вита ахнула. На неё смотрели глаза цвета льда середины зимы, знакомые по разворотам множества учебников, по которым студентке ан Денец довелось учиться в Грапатуке!

— А-а, мой любимый клиент! — заулыбался мэтр Фофин, направляясь Вите навстречу, беря её руки в свои и целуя (его счастье, что Ягорая не было с ней рядом в эту минуту!). — Архимагистр Никорин, позвольте представить вам мою клиентку, Вителью Таркан ан Денец, и пожаловаться на неё: девушка прекрасно разбирается в артефактах, но отказывается идти ко мне в адептуру!

— Ну что же ты застыла у порога? — Ники улыбнулась так, будто они с Витой были тысячу лет знакомы. — Подойди ближе, Вителья, дай взглянуть на тебя! Мэтр Фофин редко ошибается в своих прогнозах, но... в данном случае он ошибается! Боевая магия, да?

Остин провёл Виту в центр комнаты.

— Да, архимагистр, — робея, ответила та. — Диплом на тему 'Использование триединых плетений в кристаллической структуре защитных щитов с инверсией ткани заклинания в атакующее'.

— Хоу! — белозубо рассмеялась Никорин. — Такая тема мне по вкусу! Какой литературой ты пользовалась?

Вита, осмелев, перечислила. Университетские научные работы она любила и всегда досконально подходила к формированию трёх их главных составляющих — вступления, заключения и списка использованных работ. Надо ли говорить, что в последнем несколько книг принадлежало перу госпожи Ласурского архимагистра?

— 'Невидимые оси' Отто Варцелиуса использовала? — изумилась Ники, выслушав перечисленное. — Исследование редкое и написано таким запутанным языком, будто мэтр пытался сам от себя зашифровать текст. И что ты о нём думаешь?

— Постулаты автора верны, но в выводе он ошибся, — пожала плечами Вита.

В своё время она тучу ночей потратила на текст противного старикашки полуэльфа, смешенная кровь которого воздвигла интеллект хозяина до заоблачных высот, сделав его вовсе недостижимым для существ с обычным мышлением.

Никорин смотрела на неё, подняв тонкую бровь.

— Вот как? — задумчиво произнесла она. — Пожалуй, на эту тему надо пообщаться предметнее! Как ты отнесёшься к моему приглашению на чай? Завтра в полдень, в Золотой башне? Бруттобрут печёт восхитительные баблио! Думаю, после Грапатука ты уже успела по ним соскучиться?

— Конечно, архимагистр! Приму приглашение с радостью! — воскликнула Вита.

— Захвати с собой университетские метрики, — ласково улыбнулась Никорин, — и мы сможем подумать, адептом какого ордена тебя пристроить. Ты же для этого приехала в Вишенрог?

Вита чуть было не сболтнула лишнего, но подлетевший божок шлёпнул её ладошкой по лбу, отчего она испуганно моргнула, радостно кивнув, и этими несогласованными действиями вызвала изумление на лице мэтра Фофина.

Хулиган предусмотрительно вылетел за дверь.

Между тем Ники странно наморщила нос — так кошка нюхает воздух, в котором плывут запахи съестного. Выражение её прекрасных глаз стало настолько туманным, что Вита ощутила холодок вдоль позвоночника, вернувший её с неба на землю. Архимагистр повела головой, будто слушала неслышимое. Её взгляд уставился в пустоту, где только что находился Кипиш, тонкие пальцы коснулись стриженного виска... Спустя мгновение Вита решила, что ей это почудилось! Никорин распрощалась с ней и мэтром, как ни в чём не бывало, но, выходя, зацепилась каблуком за порожек и упала прямо в объятия поспешившего поддержать её Дробуша.

— Парниша, — воскликнула она, упираясь обеими руками ему в грудь, — ты с виду такой неприметный, а мышцы у тебя прямо... каменные!

И, громко захохотав, покинула магазин.

Глядя ей вслед, Вита всерьёз задумалась о безумии, которое часто посещает гениев.

Между тем, мэтр Фофин сходил в комнату за стойкой и вынес льняной мешочек, из которого достал рукодельную куколку, смешно перевязанную разноцветными тесёмками и сильно пахнущую мятой.

— Вот и наш заказ! — провозгласил он, кладя куколку на стойку. — Вита, принимайте работу!

Волшебница взяла амулет в руки и восхитилась, внутренним зрением разглядев сияние артефакта внутри куколки. Но ещё более поразило её искусство мэтра Фофина — орнамент заклинания был идеален, ни одного слабого звена, ни единого грубого слияния энергетических потоков!

— Остин, это прекрасно! — искренне сказала Вителья. — И вы ещё пели мне песни о том, что женщины-артефакторы лучше мужчин! Ваша работа достойна всяческих похвал!

Маг взволнованно снял очки и поинтересовался:

— Вита, может быть, подарите мне поцелуй? В качестве, так сказать, бонуса!

За дверью громко кашлянули голосом Ягорая.

— Прошу меня простить, — девушка нежно улыбнулась и высыпала на стойку монеты, — так сколько с меня?

— Сто семьдесят пять, — не обиделся маг. Всё-таки в первую очередь он был хозяином магазина! — Цена обусловлена качеством артефакта-вложения, повысившего уровень амулета до пятого.

Цена покрывала долю Дробуша и немного её собственную, но волшебница отсчитала деньги без возражений. Во-первых, обещала не торговаться, во-вторых, амулет обеспечивал троллю возможность не беспокоиться об исчезновении чар даже в отсутствии Виты, а это дорогого стоило!

Тепло распрощавшись с мэтром, Вита вышла на улицу и, отойдя несколько шагов от магазина Фофина, надела амулет на Вырвиглота.

— Что это? — удивился тот.

— Подарок, который я обещала, — девушка серьёзно посмотрела ему в глаза. — Дробушек, твои чары зависят от меня. Случись со мной что-нибудь, ты окажешься в опасности быть узнанным...

Вита замерла на полуслове, ибо ей в голову пришла пугающая мысль: а что если архимагистр Никорин смогла разглядеть тролля под чарами? В качестве своего плетения девушка была уверена, но она всего лишь выпускница университета!

— Ы? — поинтересовался тролль, когда она замолчала надолго.

— Этот амулет сделает тебя самостоятельным, каменюка, — охотно пояснил устроившийся у него на плече Кипиш, — сможешь путешествовать по миру без Виты, как могу это делать я!

И он гордо ткнул себя в грудь всеми четырьмя большими пальцами сразу.

В жёлтых глазах тролля мелькнул... испуг.

— Не хочу без тебя по миру! — жалобно сказал он, заглядывая в лицо волшебницы. — Беспокоюсь!

Как Вителья ни разволновалась из-за возможной проницательности Ники, слова Дробуша взволновали её ещё больше.

— Я от тебя никуда, Дробуш Вырвиглот! — заявила она и взяла его за руку, понимая, что пришло время поговорить о будущем. — Но у людей могут возникнуть вопросы...

— Убить? — обрадовался тролль.

— Даже не думай! — возмутилась Вита. — Для всех ты будешь моим слугой — сыном моей няньки. Умирая, та просила меня позаботиться о тебе и вот, — она почесала в затылке, — я забочусь!

— Слуга что делает? — удивился тролль.

— Кушать готовит, — вмешался Кипиш, — посуду моет после пиров, бельё стирает...

— Бельё?! — в один голос возмутились Вита и Дробуш.

Гадкий божок гыгыкнул младенцем и продолжил перечислять:

— Коли хозяин упировался — слуга его из-под стола достаёт, раздевает и спать укладывает! А утром в колодец макает во избежание похмельного синдрома. Головой вперёд! На охоте коня ведёт, оружие подаёт, зверя загоняет. На войне — в доспех пакует, рядом атакует! Охраняет, в общем!

— Охраняет, — покивал Дробуш. — Это мне понятно! Беспокоиться и охранять!

— Не вздумай меня в колодец макать, — на всякий случай погрозила ему Вита. — И вот ещё что — одежду мою не трогай и... и... — она покраснела, — бельё тоже!

— Что сегодня делаем? — поинтересовался Кипиш, приходя ей на помощь и переводя тему разговора.

— Идём помогать нашим гномам! — облегчённо улыбнулась Вита. — Мы с Виньо собирались пройтись по лавкам, прикупить посуды, свитков и тетрадей для университета. А то занятия уже через неделю начнутся. А Дробуш поможет Йожу крышу доделать!

— Провалится! — лаконично сообщил тролль.

— Значит, будешь подавать инструменты и страховать приземления! — заупрямилась Вита. — Всё одно Виньо будет поспокойнее!

— Фундамент у дома плохой, — заметил вдруг Дробуш.

— Да что ты понимаешь в фундаментах, лазурит? — удивился Кипиш. — В твоё время домов-то не было, одни замки да крепости!

— Гранит я, — буркнул тролль, — а ты — наглое самонадеянное недоразумение!

— Йа-а-а?! — возмутился божок.

Вителья шла за ними, поглядывая по сторонам и любуясь заснеженными зданиями. И впервые у неё в душе возникло чувство, будто не из дома она сбежала... а домой вернулась.

* * *

— Ники, Ники, Ники... — тяжело вздохнул герцог рю Вилль, разглядывая шикарную задницу волшебницы, ползающей по полу с лупой в руках.

На полу его кабинета была разложена подробнейшая карта Ласурии и сопредельных государств, нарисованная магическими чернилами на шкуре гигантского кракена.

Задница, затянутая в голубой бархат брючного костюма, недовольно дёрнулась.

— Трой, прекрати на меня пялиться, лучше ползи сюда! — сердито приказала леди-архимагистр и, встав на четвереньки, гибко потянула спину.

У герцога заныли яйца. Несмотря на возраст, темперамента ему было не занимать.

Троян опустился на колени и перебрался ближе к Никорин. Та выкладывала на карте маршрут, используя миниатюрные фигурки пиратских кораблей, которые рю Вилль коллекционировал. Первый кораблик 'покачивался на волнах' в окрестностях Туповиц, последний гордо красовался у городских стен Вишенрога.

— Вот, — волшебница ткнула изящным пальцем на границу Крей-Лималля и Ласурии, -пустынные территории, покрытые скалами. Никаких производств здесь не ведётся, даже кочевники сюда не заходят. Доклад твоего графа этой части пути почти не касается, в то время, как об остальных участках маршрута он рассказывал охотно. К чему бы это?

— Вот и я думаю... — кисло согласился рю Вилль.

Врождённая интуиция не раз спасала его от повешения на рее в пору безалаберной молодости. И сейчас она же говорила, что в дороге 'хорьки' столкнулись с проблемой, которая в будущем может представлять серьёзную опасность. Вот только граф рю Воронн, явившийся к нему с подробным докладом, как делал всегда по возвращении с задания, как-то подозрительно забыл об этом участке пути, 'перескочив' сразу за Версейский перевал.

Перевал, перевал, кто остался, тот пропал...

По результатам последней войны был произведён делёж территорий между Ласурией и Крей-Лималлем. Герцог, который в подписании мирного договора принимал — тайно, разумеется — самое деятельное участие, пытался вспомнить, касались ли договорённости этих территорий? Но вспомнил совершенно о других!

— Ты не проголодалась? — поинтересовался он. — Хочешь хлеба с мясом?

— Лучше вели принести мне горячего морса с мёдом и печёные яблоки! — поморщилась Ники. — Твоя белковая диета меня убивает!

Троян вызвал помощника — серьёзного молодого человека по имени Шош Бишон — и дал несколько указаний. Спустя десять минут Шош вернулся, неся в одной руке поднос, уставленный яствами, а в другой громадный талмуд, обшитый серой кожей. Герцог, вновь вернувшийся в кресло, перехватил книгу, давая помощнику возможность поставить поднос без происшествий, уложил её себе на колени и принялся листать.

— Нашёл! — воскликнул он. — Ники, послушай. 'Крей возвращает Ласурии занятые им во время войны провинции Фалькон, Турон и Квирота, по границе реки Лазучей со всеми мостами...'

— Я помню, этот пункт весьма меня удивил! — Ники подошла к столу и присела на его край, взяв кружку с дымящимся ароматным морсом. Сделала несколько глотков. — Они так бились за эти плодородные земли, но отдали их в одночасье. Чем вы им пригрозили?

— Маршрут Яго проходил через Лихую балку, — пояснил Троян, — этот участок — один из самых уязвимых для нашей границы. Ближайшая застава далеко, места глухие, весь камень для постройки — на территории Крея, а везти свой слишком дорого. Поэтому контрабандисты и всякая шушера так любят пересекать границу именно там! Редьярд предложил асурху отдать нам Версейское плато, явно Крею не нужное! Ты сама только что сказала: производство не ведётся, землю вспахать невозможно. Король собирался поставить несколько пограничных крепостей и усилить границу с той стороны — благо камня там полно, и леса — уже на территории Ласурии — тоже. В ответ асурх неожиданно предложил вернуть указанные в договоре провинции, а историю с Версейским плато замяли. Отчего бы?..

Ники со стуком поставила кружку на стол.

— Трой, завтра ко мне придёт та девочка, о которой я тебе говорила. Не думаю, что будет правильным тебе присутствовать при нашей беседе... — герцог нахмурился, а архимагистр тонко улыбнулась и продолжила: — ...лично. Но канал связи для твоего зеркала я организую! Если она вольно или невольно подтвердит мне то, что я страшусь услышать — ты поймёшь, зачем Крею бесплодные пустоши.

— И мне это не понравится? — уточнил герцог.

— Не понравится, — покивала Ники. — Потому что в таком случае Ласурии позарез понадобятся эти земли!

— Пресвятые тапочки! — поморщился герцог. — Новая война нам не нужна!

— Да... — Никорин открыла портал в Золотую башню и, обернувшись перед уходом, посмотрела на пирата и ресторатора невозможно яркими глазами, — как и новая Вечная ночь!

* * *

Вителья проснулась от чужого громкого голоса, разбившего сладкую утреннюю тишину с грацией топора, влетевшего в зеркало. Голос был мужским, а в ответ ему слышался взволнованный говорок Матушки Ируны, становящийся все ближе, ближе... Ближе!

Дверь с грохотом слетела с петель.

Испуганная волшебница подскочила на кровати, пытаясь укрыть совершенно целомудренную ночную рубашку краем одеяла. Сердце билось, как бешеное, но в мыслях растекался холод. Тонким ледком покрывал панику, вызывал подёргивание пальцев, Сила в которых проснулась за раз.

В дверях стоял высокий мужчина, судя по красивому лицу и тёмным волосам — истинный ласурец. Матушка Ируна пыталась за полу камзола оттащить его от двери, но безуспешно. Сдвинуть с места дерево на городской площади ей и то удалось бы быстрее.

— Где мой сын? — вопросил мужчина, широко шагая в комнату и останавливаясь возле кровати. — Ируна, что эта шлюха делает в моём доме?

Сухонькая старушка, прекратив попытки удержать разъярённого господина, встала рядом с Витой.

— Это дом не ваш, господин Атрон, прошу меня простить, конечно! Это дом моего хозяина, графа Ягорая рю Воронна, который отбыл по делам. А девушка — его гостья!

Вита заметила, что в дверях появился сын Ируны — Тито с оглоблей в руках. Собирался ли он применить её к незваному гостю, она узнать не успела, потому что герцог Атрон рю Воронн лёгким движением руки отшвырнул Матушку прочь и, схватив Виту за шкирку, потащил из кровати.— Вон отсюда, крейская сучка, — бормотал он.

В глазах у волшебницы потемнело от бешенства. Раздавшийся удар грома потряс дом до основания. Когда Вителья снова обрела способность видеть — с распахнутого окна опадали последние осколки, Тито пытался поднять с пола мать, ударившуюся головой о столик с часами, заспанный Дробуш растерянно мигал в дверях, а Кипиш вился над пытающимся выплыть из реки герцогом и топил его, отплясывая у него на голове какой-то варварский танец.

Позабыв об утопающем, Вита бросилась к Ируне. Седина на голове Матушке окрасилась красным.

— Дай мне, юноша, — строго сказала она, удерживая Тито за рукав и вынуждая опустить мать на пол, — я — целитель!

Тот послушался мгновенно, будто она и впрямь была намного старше!

Волшебница наложила руки на рану и увидела, не закрывая глаза и не переходя на внутреннее зрение, как пальцы окутывает голубое пламя, полное оранжевых рыбок-искорок. Как они перетекают под пропитавшиеся кровью волосы старушки и начинают ласково 'клевать' рассечённую углом столика кожу. И как нехорошее, красное свечение вокруг головы пациентки светлеет, бледнеет, становясь чисто голубым. Спустя пару минут Ируна отрыла глаза, в которых плескалось изумление, смешанное с возмущением.

— Где этот аспид? — поинтересовалась она. — Где это герцог? Уже оставил бы Яго в покое — у парня своя голова на плечах!

— Плывёт! — охотно пояснил выглянувший в окно тролль. — Вита, здорово ты бросаешься герцогами! Научи!

— Что я наделала! — побледнела девушка. — Меня же теперь могут из страны выслать!

— Ежели случится суд — я буду на твоей стороне! — пригрозила Ируна, опираясь на руки Виты и подскочившего Тито.

— Только суда мне и не хватало! — пригорюнилась Вителья. — Я сама не понимаю, как у меня так получилось! Это даже не Молния пятого уровня, это...

— Кулак Ветра, уровень восьмой, усиленный, — охотно пояснил Кипиш, который, оказывается, уже сидел на подоконнике. — Немного тренировки — и ты не будешь терять концентрацию во время активации заклинания на уровне эмоционального всплеска!

— Время! — спохватилась Вителья. — А сколько времени? У меня назначена встреча в Золотой башне!

И бросила взгляд на часы на столике. Стрелки показывали половину двенадцатого!

— Боги! — воскликнула волшебница, заставив Кипиша негодующе мявкнуть. — Я же опаздываю!

При непосредственном участии полностью оправившейся Ируны и божка, девушку кое-как одели в брючный походный костюм, завернули в плащ и выпустили на улицу. Дробуш топал рядом, периодически хихикая и вспоминая выражение лица соколом летящего герцога. К слову сказать, тот, выбравшись на противоположный берег, больше их не беспокоил, поспешив скрыться.

А Вита была полна самых мрачных предчувствий. Неудивительно, что попав в Золотую башню, она не уделила должного внимания роскошной обстановке и не испугалась встретившего их сурового гнома, который был на голову ниже Йожевижа.

Дробуш остался ждать внизу.

Волшебница шагнула на плитки портала и спустя мгновение оказалась в покоях архимагистра.

Ники, приветливо улыбаясь, поднялась из-за стола, вышла встретить дорогую гостью, но, взглянув повнимательней, улыбаться перестала.

— Вителья, что случилось? — с волнением спросила она. — Да на тебе лица нет!

Услышав в голосе архимагистра искреннее участие, девушка честно рассказала об инциденте. Когда она дошла до описания увиденного после кратковременного помутнения сознания, голубоглазая красавица захохотала, хлопая себя по коленям, как заправский шкипер.

— Ох, Вита, — всё ещё смеясь, сказала она, — ты сделала мне день! Герцог Атрон — чрезвычайно неприятный тип, и у меня давно уже чесались руки сотворить ему какую-нибудь гадость, да король услал его в Крей на несколько лет! А нынче вызвал обратно, участвовать в празднествах, посвящённых свадьбе принца Колея. Старший Рю Воронн вернулся сегодня рано утром и, видимо, зашёл напомнить о себе сыну, раз тот не поспешил выразить папочке почтения. Он садист и негодяй, этот Атрон, но был фанатично предан королеве, а нынче — Его Величеству, да и дипломатический опыт у него гигантский! Вот почему король все эти годы терпел его выходки... Ладно, — она посерьёзнела, — я постараюсь тебе помочь, но взамен, — ледяные глаза глянули в самое сердце, — ты должна быть откровенна со мной. Меня интересует, что именно вы нашли на Версейской пустоши!

Девушка отшатнулась. По негласной договорённости никто из 'хорьков' не упоминал ни о том, что случилось в пещере на границе с Ласурией, ни о встрече с бешеным оборотнем.

— Ты побледнела, — констатировала Ники, — значит, испугана! Вита, дело может оказаться очень серьёзным, но твоих сил и, уж прости, опыта, не хватит, чтобы разобраться с тем, что вы видели!

Стиснув зубы, девушка покачала головой.

— Простите, архимагистр, я не думаю, что имею право кому бы то ни было рассказывать об этом! А с герцогом я сама поговорю... извинюсь, в конце концов. Если понадобится — уеду из страны дальше, в Гаракен или в Весеречье.

— Извинится она... — буркнула Ники, мрачнея. — Сядь, Вита. Думаю, тебе и... — она как-то странно посмотрела на стенной шкаф, стоящий напротив стола, — ещё кое-кому будет интересно услышать одну историю.

Как ни хотелось Вителье сбежать из Золотой башни, куда она так стремилась раньше, и никогда не видеть голубых глаз архимагистра, которые, казалось, вытягивали душу, она послушно села в кресло.

Никорин бесшумно прошлась по ковру, заложив руки за спину.

— Как давно это было — не скажу, ибо незачем. Случился однажды шторм, в который попал невезучий кораблик. Экипаж погиб, кроме двоих — капитана и юнги, влюблённого в него без памяти. Юнгой была переодетая я, — уточнила Ники, с грустным смешком взглянув на открывшую рот слушательницу. — Нас волны вынесли в подземную пещеру и там бросили умирать, поскольку мы были изранены, погибали от жажды и утомления. Но сознание неожиданно к нам вернулось. Придя в себя мы со спутником с удивлением увидели, как затягиваются наши раны. Нас переполняла сила и энергия, изгоняя голод и жажду... Оглядевшись, мы страшно испугались, потому что поняли, где оказались! Это был...

— ...Могильник, — сдалась Вита, — захоронение древних богов, погибших во время битвы за мир, битвы, вызвавшей на наши многострадальные земли Вечную ночь!

— Точно! — воскликнула Ники. — С высоты моего нынешнего опыта могу сказать, что мы должны были погибнуть уже на подходе к той пещере, не выдержав магического излучения, но, не только не погибли, но и напитались им по самую макушку. Однако мы не умели управлять этой Силой и представляли опасность не только друг для друга, но и для тех, с кем могли встретиться на пути. Благополучно выбравшись из пещеры, мы решили скрыть наше спасение и найти того, кто поможет нам справиться с так неожиданно свалившейся на нас магической мощью. Мы нашли такого учителя, и спустя пару десятков лет, на земле появились могучий маг и сильная волшебница...

— Стойте! — прервала её Вита. — Вы сказали, что должны были погибнуть, не выдержав излучения, но не погибли! Почему?

Архимагистр пожала плечами.

— Возможно, наши предки были теми, кто воевал плечом к плечу с богами на одной из сторон божественного фронта, возможно, мы были склонны к наполнению магией с детства, но об этом никто не догадывался.

— Значит, мои спутники тоже?

— Думаю, нет! — Ники села напротив. — Их спасла ты!

— Я? — удивилась Вита.

— Ты. Сама о том не подозревая! Ты же взяла за них ответственность, когда приняла на себя обязанности штатного мага?

— Да... Но откуда вы знаете? — изумилась Вита.

— Архимагистр я или кто? — шутливо обиделась Ники. — Сейчас я попрошу принести нам чай и баблио, и ты подробно расскажешь мне об этой пещере. А потом мы займёмся твоей адептурой! Договорились, Вителья?

Волшебница прислушалась, не подаст ли Кипиш ей какой-либо знак? Но божок не только молчал — его вообще не было видно!

И тогда она кивнула.

* * *

— Прости, Трой, я свяжусь с тобой позже! — сказала Ники в сторону шкафа, когда посетительницу скрыло сияние портала. И резким движением руки прервала магическую связь между её покоями и зеркалом рю Вилля.

Затем дождалась, пока появившийся как из-под земли Бруттобрут унесёт поднос с посудой, поднялась и подошла к стеклянной стене башни. Разговор затянулся до темноты. Гавань уже светилась огнями, подобная медузе, по щупальцам которой пробегало призрачное сияние. Там, внизу, люди веселились и печалились, рожали детей и умирали, однако жизнь была предсказуемой, спокойной, относительно безопасной...

Ники медленно обернулась.

— Я тебя чувствую, — сказала она, — покажись!

Кипиш проявился на её столе, перетекая из тени в свет.

— Ну, привет тебе, жрица Гересклея, бога огня, — недружелюбно сказал он, — чем порадуешь?

Архимагистр подалась вперёд, будто была готова броситься на божка и перегрызть ему глотку, невзирая на цепочки!

— Как мне называть тебя?

Тот назвался, с удовлетворением отметив ужас на лице волшебницы.

— Знаешь меня?

— Наслышана, — бросила Никорин. — Выпьешь со мной? Гномий самогон отлично прочищает мозги!

— Наливай!

Божок перелетел в кресло, позволяя хозяйке покоев сесть на своё место.

Дрогнувшей рукой Ники разлила самогон, извлечённый из ящика стола, по стопкам. Протянула одну гостю. Отсалютовала своей.

— Хорош! — констатировал младенец, вылив в себя пойло. — Пипона хочешь на закусь?

— Пипона не надо! — передёрнулась волшебница то ли от самогона, то ли от представшей перед глазами картинки шевелящихся лапок. — Скажи мне, Кипиш — бог хаоса, вы приняли решение вернуться в наш мир? Снова ввергнуть нас в темноту? Всё порушить, всех убить, замутить новую Вечную ночь?

Свирепый воин с изумлением посмотрел на неё.

— С чего ты решила, жрица?

— Не называй меня так, — поморщилась Ники, — хочу, чтобы ты знал — когда Гересклей ощутил в себе прежнее могущество и жажду убивать — мы с моим другом уничтожили его, используя вашу же силу, и навсегда вышвырнули в небытие! С тобой будет то же — если ты станешь вести себя так же! Не думай, что твоя жрица спасёт тебя! Она слишком молода и неопытна. И глаза на вашу, божественную, деятельность ей пока никто не раскрыл!

— Ты могла бы сделать это уже сегодня, — пожал плечами Кипиш, — отчего не сделала?

— Хотела вначале поговорить с тобой! Понять, каков размер угрозы?

— И каков? — не дожидаясь хозяйки, божок разлил самогон по стопкам самостоятельно.

— За последние пять тысяч лет количество случаев обнаружения могильников увеличивается в геометрической прогрессии, — выпив и отдышавшись, пояснила архимагистр. — В этом тысячелетии твоё захоронение — уже второе, а Вита — третий Сообщающийся Сосуд!

— А где первый? — удивился Кипиш. — Если принять тебя за второй?

— Погиб, — коротко ответила Ники, — неважно...

Божок искоса глянул на неё и поинтересовался:

— Совесть не гложет? Страшные сны по ночам не снятся?

— Заткнись! — прорычала волшебница, вскакивая и опираясь на стол. — Не тебе читать мне нотации, массовый убийца!

— Одна душа или много — никакой разницы, — философски заметил Кипиш, снова разливая самогон. — Для единожды преступившего грань прощение перестаёт существовать! Так что моя вина 'массового убийцы' не более твоей, собственными руками прикончившей возлюбленного, который стал слишком опасен для этого мира!

Задыхаясь, Ники упала в кресло. Её пальцы рвали ворот рубашки, словно тот душил хозяйку.

— Мда... — наблюдая за ней, пробормотала черноволосая красотка — значит, и совесть, и сны! Вот что я скажу тебе, Ласурский архимагистр Ники Никорин — понятия не имею, отчего мне довелось очнуться и вернуться в этот мир именно сейчас. Никто из моих братьев не связывался со мной и не предлагал вернуть остальных! Но если... Я подчёркиваю — если, это случится, я дам тебе знать! Помогать не стану, но и мешать не буду! А сейчас, позволь, я тебя покину. Моей жрице нужна постоянная поддержка, пока она — как ты верно выразилась — молода и неопытна!

Он выпил самогон, не дожидаясь Ники. И исчез, будто ей привиделся.

Несколько мгновений Никорин смотрела на стопку, где замер прозрачнейшим озером напиток, пахнущий камнем и снегом. А затем со стоном сползла с кресла на пол и застыла, свернувшись калачиком на ковре. Ей было холодно, очень холодно. Как тогда, когда тёплая кровь её возлюбленного истекала из тела на уступе горы Безумки. Истекала, дымясь отнятой жизнью...

* * *

Магистр Ордена Рассветного Лезвия Станса Кучин был немолод, опытен и суров. Не поднимал глаз на Виту, в волнении переступающую с ноги на ногу, внимательно читал свиток, перевязанный голубым шнуром с золотой печатью Архимагистра.

— Что ж... — мэтр Станса, наконец, посмотрел на девушку, — в пояснительной записке госпожа Никорин хвалит вас, но мне хотелось бы посмотреть самому. Вы готовы к учебному бою?

Вителья чуть было не похвасталась, что готова и к настоящему, однако вовремя прикусила язык. Не стоит показывать свои умения противнику, магический опыт которого явно больше, а уровень не установлен!

— Готова, мэтр, — кивнула она.

Магистр тронул один из перстней, украшавших его тонкие пальцы.

— Варгас, зайди!

Спустя несколько минут на лестнице, ведущей в покои Кучина, расположенные на самом последнем этаже Орденской резиденции, послышались энергичные шаги.

Вошедший маг был высок, широкоплеч, светловолос. Из-под растрёпанной чёлки смотрели весёлые, орехового цвета глаза. Лишь взглянув на Виту, он улыбнулся ей так приветливо и просто, что она невольно улыбнулась в ответ.

— Подготовь всё для учебного боя, — приказал магистр Кучин, — мы сейчас спустимся.

— Кто станет парой такой милой девушке? — поинтересовался вошедший. — Неужели я?

Мэтр, не отвечая, указал в сторону двери.

— Слушаю и повинуюсь, о мудрейший! — склонился в поклоне блондин и вышел, кинув на волшебницу ещё один заинтересованный взгляд.

— Варгас Серафин — один из наших лучших боевиков, — скупо улыбнулся магистр, — хотя в общении шут шутом. Идёмте со мной!

Подобрав полы магистерской мантии, Станса повёл посетительницу вниз по лестнице. На первом этаже резиденции, чьи стены были завешены штандартами, и где сидел за широким столом почтенный Привратник, на скамье для посетителей нервно ёрзал Дробуш Вырвиглот. Скамья жалобно скрипела. Старичок-маг изумлённо поглядывал сквозь спущенные по носу очки на нервного гостя.

Проходя мимо тролля, Вита успокаивающе улыбнулась ему.

— Войнушка? — тут же возник рядом невидимый для остальных Кипиш. — Ух, обожаю! Сейчас повеселимся!

— Ты мне не мешай, пожалуйста! — одними губами сказала волшебница, продолжая спускаться за магистром в подвальный этаж. — Я должна показать, что умею, иначе меня не будут здесь уважать!

— А я чего? Я ничего! — хохотнул свирепый воин.

— И почему я тебе не верю... — пробормотала Вителья и шагнула в гостеприимно открытую дверь тренировочного зала.

Помещение представляло собой овальный зал, немногим уступавший бальному в доме Первого советника асурха. Пол был присыпан песком, а стены взблёскивали пластинами из горного хрусталя. Первым делом волшебница запустила Взор, позволивший увидеть кристаллическую структуру защитного заклинания, вплетённого в молекулярную основу хрусталя. Подобные экраны гасили большую часть магической энергии.

В дальнем конце зала, за оградкой, напоминающей те, через которые прыгают кони в соревнованиях по конкуру, стоял Варгас Серафин, расслабленно отставив одну ногу и опустив руки вдоль тела. Он казался обыкновенным уличным бездельником, остановившимся полюбоваться на витрину лавки или красивую девушку, а, может быть, уличную драку! Но Вителья знала — впечатление обманчиво. Маг уже выстроил вокруг себя щит и сейчас аккумулировал Силу в руках, желая ударить первым по тайному знаку Магистра.

— Ах, негодяй! — воскликнул божок и, заложив руки за спину, улеветировал вдоль стены.

Щит, который волшебница выставила против Серафина, в отличие от его был пластичным, но выглядел, как стационарный, ничем не отличаясь от щита самого мага. Правда, была в нем одна странность — самой Вите он представлялся гигантским кружевным зонтиком от солнца!

— Займите позицию, Вителья! — приказал мэтр.

Она послушно подошла к 'заборчику'.

— Если ты проиграешь, крейская красавица, подаришь мне поцелуй! — крикнул Варгас и... метнул без предупреждения Молнию четвертой категории.

Кружевной зонтик дрогнул.

Окрылённый удачей, маг забросал волшебницу ударными заклинаниями разной структуры. Умышленно истончая свою защиту при каждом его попадании, девушка невольно любовалась точностью плетений Серафина, отмечая нестандартные ходы в известных узлах энергетических потоков.

— Ну что же ты! — закричал ей Варгас, не прекращая атаковать. — Растерялась? Защищайся!

Витин щит дрогнул и заколебался, будто готовился исчезнуть. Пролетевшая в опасной близости от лица волшебницы Молния опалила щёку заметным жаром. Краем глаза девушка заметила, как поднял руки магистр Кучин, формируя направленный мощный щит, который должен был прикрыть её в последний момент, давая понять, что битву она проиграла. И в этот момент Серафин ударил Огненной волной, с гудением накрывшей зал. Однако щит Вительи неожиданно раскрылся, то ли цветком, то ли горстью, приняв могущество удара в себя. Волшебница тут же выпустила давно сплетённое, но до поры придерживаемое заклинание подчинения чужой Силы. Огненный кулак, впитавший стену огня, метнулся к магу, сокрушая его защиту в одно мгновение. В ту же секунду Магистр выпустил своё заклинание, опутавшее Серафина серебристой мелкоячеистой сетью и спасшее ему жизнь.

— Разойтись! — крикнул Станса привычную формулу прекращения магических дуэлей и указал на Виту. — Победа!

Божок, насвистывая и сидя верхом на маге, вязал сеть в узлы, не давая тому подняться.

— Кипиш! — сквозь зубы прошипела Вита.

— Ась? — приложила ладонь к уху старуха. — Не слышу!

— Впечатляет, Вителья, — подошёл к ней Магистр, — наш Орден будет рад такому приобретению. Но зачем ты тянула время, если могла выпустить плетение раньше, не доводя Варгаса до Огненной стены?

— Хотела понять его уровень, — пожала плечами девушка.

— И сделала ошибку! — строго сказал Кучин. — В бою тебе незачем испытывать терпение противника, если ты видишь, что можешь обезвредить его сразу! Ставлю тебе в плюс то, что собственную энергию ты почти не тратила! А в минус — доведение боя до ненужной, пусть и эффектной, кульминации!

— Поняла, — просто ответила Вита.

Кажется, с учителем ей повезло!

Всё ещё тяжело дыша, к ним подошёл Серафин, наконец-то избавившийся от плетения Магистра.

— Здорово! — воскликнул он, восхищённо глядя на Виту. — Обожаю нестандартные ходы!

— Я заметила, — дрогнув ресницами, улыбнулась она.

— Поскольку я проиграл, правила меняются! — засмеялся Варгас. — Забирай мой поцелуй!

И он, закрыв глаза, потянулся к девушке губами.

Подлетевший Кипиш боднул его под коленку острием полумесяца.

— Ой! — удивился маг, нога которого предательски подогнулась, 'уронив' хозяина на землю.

— Варгас! — укоризненно сказал Кучин. — Ну, хватит уже кривляться! Лучше проведи нашего нового адепта по Резиденции, покажи библиотеку, столовую, комнаты для отдыха, лабораторию. Выдай ей список необходимой литературы для первого года. Вижу, что с тактикой у нашей гостьи хорошо, а вот стратегия хромает! Завтра в восемь утра жду тебя, Вителья, у себя для занятий. Первая половина дня у наших адептов посвящена им, вторая — тренировкам здесь или лабораторным и семинарским занятиям. Пропускать последние не рекомендуется, но если ты будешь успевать делать всё — у тебя появится больше свободного времени по вечерам. Идите!

— Идём, — отряхивая полы мантии от песка, повторил Варгас, — раз поцелуем я не отделался, придётся провести для тебя полноценную экскурсию! Вашу руку, госпожа адепт!

— С удовольствием, господин маг! — засмеялась Вита.

* * *

Прямо из воздуха высунулся уголок листа, который Ники осторожно потянула на себя.

— Что это? — спросила она, не торопясь читать. — Твоя Светлость написал мне романтическое признание в любви?

Герцог рю Вилль, сидящий в своём кабинете у волшебного зеркала, хохотнул.

— Это исключительно романтическая жалоба герцога Атрона рю Воронна на некую волшебницу без лицензии Вителью Таркан ан Денец. Означенная дева унизила достоинство Его Светлости, в прямом смысле макнув того в воду при помощи магии, чем нанесла ему урон в виде простуды и нервного потрясения! Герцог негодует и требует выслать Крейскую гражданку из страны! Прошение подано сегодня напрямую в Канцелярию Его Величества.

Архимагистр лениво развернула лист и пробежала глазами по решительным строчкам. Затем так же неторопливо вернула лист рю Виллю.

— Какая неприятность, — она иронично подняла бровь, — данные Его Светлости не точны!

— Да? — не менее иронично удивился начальник Тайной канцелярии. — И в чём же он ошибся?

— Означенная дева со вчерашнего дня является адептом Ордена рассветного лезвия и имеет право применять магию в случае угрозы собственной жизни или чести, а тако же прямой угрозы жизни граждан страны, в которой указанный Орден имеет лицензию на право деятельности, — скучным голосом пояснила архимагистр. Подумав, добавила: — Быстро сориентировался, собака дворянская!

— Ну-ну, — укорил Троян, — у меня, знаешь ли, тоже дворянское звание! И вообще, госпожа Никорин, хочу тебе заметить, что подделывать документы нехорошо! Ведь девушка приходила к тебе сегодня утром ещё не будучи адептом!

— А я приняла решение насчёт неё ещё вчера, — мило улыбнулась Никорин, — поскольку не желала упускать перспективную волшебницу! Можешь проверить Стансу — в реестр Вителья внесена вчерашним числом!

— Не сомневаюсь, — буркнул герцог, — Ники-Ники, отчего ты не служишь в моем ведомстве?

— Оттого, что у меня есть собственное? — удивилась та.

Троян раздражённо дёрнул плечом:

— Мне бы хотелось услышать твои пояснения по поводу разговора с девушкой. Я чую проблемы... Большие проблемы!

— Лучше тебе прийти сюда, — кивнула архимагистр. — О таких вещах можно говорить только под полным магическим колпаком. Попросить Брута принести что-нибудь?

— Открывай портал, — герцог поднялся, — и не беспокой своего сторожевого гнома — от твоей загадочности у меня уже испортился аппетит.

Ники вытянула Трояна в свой кабинет. Поднялась из-за стола и перешла за другой — стоящий у прозрачного окна, откуда открывался вид на Тикрейскую гавань.

— Садись, — кивнула на второе кресло. — Прежде чем начать разговор, мне нужно знать, много ли тебе известно о временах, называемых тёмными?

— Ты имеешь в виду Вечную ночь? — нахмурился Троян. — Я не силён в древней истории, Ники. Знаю то же, что и большинство — Золотой век истинного волшебства сменила Вечная ночь, подарившая миру демонов, чудовищ, умертвий и оборотней, и чуть было не уничтожившая род людской. Однако людям пришли на помощь Боги — свои для каждой страны Тикрея. Они изгнали демонов, поддержали нас в войне против оборотней, приложили все усилия, чтобы Ночь закончилась. Это, пожалуй, всё.

— Ты постоянно пугаешь меня смертной казнью за разглашение государственных тайн, — невесело усмехнулась архимагистр, — но нынче моя очередь. Стоит тебе без моего ведома сообщить услышанное здесь кому-нибудь, включая Его Величество, — я убью тебя, Троян рю Вилль, невзирая на титул, чин и наше с тобой прошлое. Ты проникся сказанным?

Глаза Ники казались осколками льда, острейшими иглами, тщившимися дотянуться до сердца герцога. Начальника Тайной канцелярии несмотря на присущее ему абсолютное бесстрашие от этого взгляда передёрнуло.

— Проникся, — хрипло согласился он.

— Вся известная тебе история — обман, созданный для успокоения обывателей и возвышения человеческой расы над остальными. Задайся ты целью узнать мифы, скажем, оборотней или гномов — очень бы удивился их содержанию! Золотой век волшебства действительно существовал. Вот только в нём не было ни оборотней, ни гномов, ни людей. Они все появились порождениями Вечной ночи, вызванной переделом мира, который устроили наши обожаемые Боги!

— Ка— а-ак?! — удивился герцог.

— Да-да, — покивала Никорин, — те самые, якобы спасшие нас, Боги! Война между ними рвала мироздание на части, выворачивала наизнанку. Истинная магия или исчезла, или поменяла суть, вызывая к жизни кошмарные создания, которые этому миру были не свойственны. Пресветлую спасла преданность драконов, защитивших её ценой собственных жизней. Крейские боги создали коалицию — Пантеон семи, что позволило им продержаться до конца бойни, Гаракенский Океанский Творец в конце концов примкнул к Индари, чем спас себя. Братья Руфус и Торус укрылись в глубине гор. В войне они практически не участвовали, увлёкшись созданием подгорной расы. В результате лишь эти, перечисленные, и выжили. А остальные... Остальные теоретически могли вернуться с того света — на то они и Высшие существа! Не желая мести с их стороны и повторения междоусобицы, оставшиеся Боги развоплотили их, скинув в небытие тонкие тела, но оставив телесные оболочки в этом мире, в тайных захоронениях, называемых могильниками.

— Остановись, Ники, — поднял ладонь Трой, — ты ставишь моё мировоззрение с ног на голову и отрицаешь истины, впитанные с молоком матери! Дай мне пару минут!

Архимагистр поднялась, подошла к рабочему столу и достала уже знакомую бутыль с гномским самогоном и одну стопку.

— А ты? — удивился герцог, когда она наполнила стопку до краёв и поставила перед ним.

— Мне нужна светлая голова, — поморщилась та, — к тому же я пила вчера, и сегодня меня мутит! Так я продолжаю?

* * *

Когда выяснилось, что волшебница надолго задержится в резиденции Ордена, Дробуш наотрез отказался уходить.

— Где он может подождать меня? — растерянно спросила Вита у сопровождающего её Варгаса. — Не сидеть же ему у дверей весь день?

Серафин почесал в затылке и поинтересовался:

— Он тебе кто?

— Слуга, — не моргнув глазом, ответила девушка, — очень преданный нашей семье! Дробушек охранял меня в дороге по поручению моих родителей!

Маг с сомнением оглядел невысокого мрачного типуса, терпеливо сидевшего на скамеечке у входа.

Типус недобро пошевелил челюстями.

— Пусть побудет в комнате отдыха! — предложил Варгас. — Там и кровати есть, можно прикорнуть!

Спустя несколько часов Вита нашла тролля сладко спящим на одной из кроватей для дежурных магов, в комнате отдыха на втором этаже резиденции. Тоже притомившийся Кипиш трогательно устроился рядом, скинув его голову с подушки.

Когда они вышли из резиденции, на улице темнело.

— Я теперь буду каждый день сюда приходить, — сказала Вита. — Дробуш, есть ли смысл тебе ждать меня так долго?

— Есть! — проворчал тот.

— Давай, ты будешь меня провожать на учёбу и встречать после неё? — предложила девушка.

— Не давай! — ворчание стало глуше и сердитее.

Волшебница возмущённо фыркнула в ответ.

Заснеженные улицы Вишенрога заливало холодное сияние волшебных фонарей. Народу ещё было много — шли с работы мастеровые, похохатывали, окликали симпатичных мастериц. Просеменило мимо семейство этнических гномов; глава рода в тяжёлых, окованных железом ботинках на толстой подошве, подпоясанный ремнём с пряжкой такой величины, что закрывала ему половину живота; маленькая, крепенькая супруга, закутанная по самый нос, и оттого похожая на кочан капусты, резво катящийся по мостовой; пара смешливых дочек с торчащими из-под платков косицами. Замыкал процессию сынок — маленький мужичок, ступавший важно, супивший брови и покрикивающий на девчонок, подгоняя их. От семьи веяло нерушимостью брака, устойчивым семейным счастьем, приобретаемым лишь долгими годами веры друг в друга.

Стайка мальчишек пробежала, чирикая по-воробьиному, кидаясь рыхлыми снежками...

Отсвет, падающий на снег, изменил цвет — приобрёл тепло и глубину оранжевого. Это светили лучи из овальных окон храма Пресветлой, мимо которого проходили Вита со спутниками. Сквозь приоткрытые двери доносилось тихое пение — заканчивалась вечерняя служба. К зданию храма примыкало другое — пониже и попроще. Храмовая школа для детей жителей квартала.

— Подождите меня здесь, — попросила Вителья, вспомнив кое-что.

И поднялась по ступеням.

Божок, посмотрев ей вслед, со свистом втянул воздух носом — пребывание рядом с домом Индари его нервировало.

Служба закончилась. Служки гасили лампадки — не магические, настоящие. Пламя умирало под пальцами, одаривая мир ароматными дымками-душами.

— Пресветлый, — почтительно обратилась девушка к пожилому священнику, вышедшему из главного нефа.

— Что тебе, дитя? — ласково спросил тот.

От него не укрылись ни молодость, ни красота чужестранки, забредшей волею Богини в её храм.

— Занятия в школе уже начались?

— Да.

— Но ещё возможно взять ученика?

— Сколько лет ребёнку? — уточнил священник.

Вита открыла рот. И закрыла. Ребёночек выходил великовозрастным.

— Взрослый парень, — наконец, нашлась она. — Грамоте не обучен, к сожалению.

— Он пришёл с тобой?

— Да, ждёт на улице.

Священник двинулся к выходу и почти наткнулся на Дробуша Вырвиглота, стоящего на пороге и жадно нюхающего воздух.

— Вкусно пахнет! — обрадованно сообщил тот, увидев Вителью. — Когда так пахнет — весело разрушать!

Пресветлый сморгнул.

— Ещё как весело! — поддакнул Кипиш, не обращая внимания на украдкой показанный обоим волшебницей кулак. — А как славно горит!

— Вот этот... вьюнош? — изумился священник, разглядывая тролля.

Ответить Вита не успела. К собеседнику подошла прихожанка и поинтересовалась насчёт храмового целителя, некоего отца Рювуса.

— Болен, пока болен! — покачал головой священник. — Но на всё воля Пресветлой Индари — будем молиться о его здравии!

— У вас заболел целитель? — тут же заинтересовалась Вителья. — Я могу заменять его по выходным дням, хотите?

Пресветлый оглядел невысокую волшебницу с ног до головы и с подозрением поинтересовался:

— Бесплатно? Храмовые целители денег не берут!

— Бесплатно! — твёрдо кивнула девушка. — Завтра могу принести и показать вам свой диплом и характеристики с предыдущих мест работы в Грапатуке. Единственная моя просьба к вам, отче — не позвольте моему слуге погрязнуть во тьме необразованности!

— Вьюнош... — задумчиво протянул Пресветлый. — Что ж... Пусть приходит. Занятия с девяти утра все дни седмицы, окромя последнего.

— Здорово! — обрадовалась Вителья. — Дробуш, успеваешь провожать меня в резиденцию!

— Ма-ма мы-ла пи-по-на, — поддел Кипиш, — каменюка, добро пожаловать за парту!

Вита любезно раскланялась со священником. Энтузиазм переполнял её, улыбка не сходила с лица. Всё так здорово устраивалось: и адептура в одном из лучших Орденов столицы, и тренировка целительских навыков, которые волшебница опасалась подзабыть, занимаясь только боевой магией, и школа для тролля! Она представила Дробуша долгими зимними вечерами сидящим у окна и читающим сказки, и пожалела, что Ягорай рю Воронн не может порадоваться вместе с ней!

И вдруг поняла, как сильно ей не хватает его присутствия!

Вырвиглот топал рядом, иногда испуганно оглядывался на храм и сопел, как кузнечные мехи.

* * *

Троян залпом выпил самогон.

— Я весь внимание!

— Я не всё рассказала девочке, умолчав о том, что случилось после... Спустя пятьдесят лет после обнаружения той пещеры мы считались сильнейшими магами Тикрея. И вот тогда до нас стали доходить слухи с севера. Об армиях обезумевших людей, сжигающих всё на своём пути... О пугающих обрядах с человеческими жертвоприношениями... О сотнях костров, протянувшихся новой границей Ласурии... Мы отправили в те места эмиссара из самых толковых. Тот успел передать мне айдолон — магический слепок собственного сознания. Успел, пока горел заживо на одном из ритуальных костров. Ты хочешь угадать? — поинтересовалась Ники, заметив, как нетерпеливо, будто школьник, знающий ответ, заёрзал в кресле герцог. Махнула рукой и отправилась за второй стопкой.

— Вы вытащили в мир кого-то ещё? — жестом давая понять, что не отказывается от повторения выпивки, уточнил Рю Вилль. — Божественного мертвеца?

— Когда мы с Ясином загоняли его обратно в небытие — он был чрезвычайно жив и упорен, — отсалютовав собеседнику полной стопкой, усмехнулась Ники. — Погибая, говнюк утянул за собой души своих почитателей. Едва бой окончился — мы обнаружили себя в окружении трупов. Сотен, тысяч трупов...

Герцог неожиданно хрястнул по столу кулаком. Стопка под его тяжестью разлетелась вдребезги, словно длань ресторатора и яхтсмена была стальной.

— Теперь, наконец, я понял, к чему ты ведёшь, любовь моя! — излишне спокойно заметил Троян. — Яго со спутниками попали в такой же могильник и, возможно, кого-то притащили оттуда!

Архимагистр опрокинула в себя стопку.

— Я не знаю, как это работает, Трой! — отдышавшись, сообщила она. — Последние четыреста лет я собираю информацию — из легенд и мифов, из народных сказаний... Люди и раньше обнаруживали подобные захоронения. Многие оставались в них навсегда кучкой праха, другие уходили на своих ногах, ничего не замечая, ни о чём не ведая, не получив в дар ни капли Силы. И лишь некоторые, как мы, обретали могущество...

— Четыреста? — осипшим голосом спросил рю Вилль. Дёрнул воротник. — Ты сказала — четыреста? Сколько же тебе лет?

— Поздно ужасаться, Трой, у нас с тобой уже всё было! — расхохоталась Никорин. — Да и какая теперь разница. Налить?

— Наливай! — согласился рю Вилль.

Пока архимагистр доставала ещё одну стопку и наполняла её, он поднялся, прошёлся по комнате, разминая затёкшие от долгого сидения ноги. Вернулся в кресло. Сидя друг напротив друга, канцелярист и волшебница смерили друг друга долгим взглядом, в котором было и сожаление о прошедших временах, и страх перед будущим, и сомнение в том, что происходит. Если кому эти двое и открывали души, так это друг другу, сейчас, не говоря ни слова.

— Давай вернёмся к нашей проблеме, — тонким пальцем подвинув к герцогу наполненную стопку, мягко сказала архимагистр. За кажущейся мягкостью скрывалась категорическая решимость более не касаться вопроса, неприятного каждой женщине. — Вителья Таркан ан Денец наполнена Древней силой, как и я. Но она, в отличие от меня, какой я была в то далёкое время, — потомственный маг, прошедший соответствующее обучение и инициирование. По моим наблюдениям, девушка быстро обретает контроль над Силой, однако сама не понимает до конца, что происходит и чем ей это грозит. Не понимает она и того, что однажды ей предъявит счёт существо — или существа! — которое она вытащила из небытия! Именно поэтому я намерена держать её под наблюдением, именно поэтому она будет проходит адептуру в мной созданном Ордене, под руководством мной выученных и натасканных магов...

Рю Вилль сглотнул.

— И именно поэтому Ласурии она нужна в качестве гражданки, Трой! Подлог, убийство, лжесвидетельство — всё, что угодно Твоей Светлости, лишь бы она стала нашей!

— Это не понадобиться, Ники! — пожал плечами герцог. — Я навёл справки. Она — дочь графини Софины Рю Кароль, сестры графа Жака рю Кароль, который хорошо известен при дворе. Думаю, он поможет сбежавшей от жениха племяннице получить аудиенцию у короля и просить о гражданстве!

— Сбежавшей? — прищурила прекрасные глаза Никорин. — От жениха?

— Да. От Первого советника асурха — Самсана Данира ан Третока, пять лет назад надевшего на неё Ожерелье признания.

— Она носит закрытую одежду, — пробормотала Ники. — Ожерелье может быть проблемой! Бедная девочка! Теперь она нравится мне ещё больше!

— А мне казалось, ты ей не доверяешь? — тонко улыбнулся герцог.

— Я никому не доверяю, Трой, — нежно уточнила Ники и добавила после недолгого молчания: -Я должна побывать на Версейском плато!

— Зачем? — удивился герцог. — Разве та пещера, где вы с...

— Мы её уничтожили, — жёстко прервала волшебница. — Развеяли в прах вместе с полуостровом!

— Ники-Ники... — вздохнул Троян, — иногда ты меня пугаешь! Сейчас ты собираешься сделать то же самое?

Архимагистр молчала, глядя в окно.

— Ты не знаешь точного местоположения! Яго нам не открылся, а твоя девочка, прости меня, ни хрена ни понимает в топографии!

— Это неважно! Я найду пещеру, если... Его Величество отпустит меня. Но причина моего отсутствия должна быть серьёзной!

— Ты спишь с ним? — неожиданно спросил герцог.

— Редко, — равнодушно ответила собеседница, — однако это не мешает ему нервничать каждый раз, когда я не отзываюсь на вызовы!

— Ты — его секретное оружие, — улыбнулся рю Вилль. Без ревности, без раздражения. Ники нравилась ему и до сих пор, а он был терпелив, очень терпелив. Хотя темперамент иногда брал верх над благоразумием! Он снова вспомнил её задницу, обтянутую голубым бархатом брюк... — Чего ты хочешь от меня? Раз сказала о своих планах, значит, отвела мне одну из ролей!

— Придумай что-нибудь, чтобы я могла исчезнуть из поля зрения Его Величества на пару недель, Трой! К свадьбе Колея я, естественно, вернусь!

— Тебе не стоит идти одной! — Троян не уговаривал — констатировал. Осознав это, Ники не стала спорить. В некоторых случаях упрямством Рю Вилля можно было таранить городские ворота. — Сможешь прихватить с собой моего специалиста?

— Хочешь приглядеть за мной? — понимающе улыбнулась архимагистр.

— И это тоже, — спокойно согласился герцог. — А ещё хочу не сообщать Его Величеству о пропаже без вести его любимого архимагистра на территории Крей-Лималля и потому остаться в живых. А ещё...

— Всё, — подняла ладони Ники, — уговорил. Парень, надеюсь, надёжный?

— Профессионал.

* * *

Где-то в углу мерно капала вода, навевая дремоту. В противоположном — поскрипывала одна из казематских крыс, разбираясь с хлебной коркой, оставшейся от скудного ужина.

Его Высочество принц Аркей, закинув руки за голову, лежал на каменном ложе, устланным соломой. К слову сказать, солома была свежей — пахла духмяным летом, землёй, теплом. Аромат, вкупе с капающей водой, крысиной вознёй и стылостью, царившей в каземате, создавали уникальную атмосферу ничегонеделанья, совершенно Его Высочеству не свойственную.

На узкой лестнице, ведущей в эту, расположенную в самом низу одной из тюремных башен, камеру, послышались шаги.

Крыса деловито потащила добычу в нору.

Принц не шелохнулся.

На пол пали отсветы факела.

— Лежишь? — поинтересовался Его Величество, и с тяжёлым вздохом опустился на последнюю ступеньку.

— Лежу, отец, — улыбнулся Аркей. — Как ты? Как Колька?

— Бесится, — не отвечая на первый вопрос, сообщил король. — У меня руки чешутся его выпороть!

Принц засмеялся и сел на лежаке, опершись спиной о холодный камень стены.

— Это не поможет! Лучше спроси у главного конюшего, что он своим жеребцам-производителям даёт, чтобы утихомирить!

— Не любишь ты брата, — снова вздохнув, констатировал Редьярд.

— Люблю, — спокойно ответил Аркей, — но иногда не выношу!

— Я сам иногда не выношу. Надеюсь, Оридана сделает его спокойнее!

— На твоём месте я бы на это не рассчитывал, — хмыкнул собеседник.

Помолчали.

— Ты не передумал ещё? — спросил король, пытаясь в сумерках разглядеть лицо заключённого — всполохи факела до дальней стены не дотягивались.

— Нет, Ваше Величество!

— Вот... упёртый! — констатировал Редьярд, явно желая применить другое слово. — Весь в мамочку!

— От вас обоих я взял лучшие качества! — пожал плечами его старший сын.

Редьярд поднялся, ощущая, как накатывает тяжёлое, слепое бешенство.

— Ну и сиди! — бросил он.

Аркей молча лёг обратно и снова закинул руки за голову.

Крыса выглянула на тихую паузу, а затем вновь скрылась в норе.

Вода продолжала капать.

— Тьфу, напасть! — рявкнул Его Величество и ушёл, унеся с собой свет.

Его Высочество вспоминал тепло любимых ладоней и губ... и улыбался.

* * *

После срочного отъезда Яго по приказу Его Величества прошло недели три. Герцог Рю Воронн Вителью больше не беспокоил, в доме сына не показывался. Вита исправно посещала резиденцию, перезнакомилась с магами и адептами и нашла многих из них милыми и интересными людьми. На одно из практических занятий адептов пришла сама архимагистр Никорин. Уроков не давала, советами не делилась. Находилась рядом с мэтром Кучиным, улыбалась отстранённо, будто думала о чём-то своём, казалась загадочной, непостижимой и... опасной. Сила не била фонтаном из этой хрупкой женщины, не искрила воздух вокруг, но была столь ощутима, что самые чувствительные из первогодков сторонились её, как обходили бы большую и страшную собаку, скалящую зубы.

Варгас Серафин на правах официального куратора взял над Вительей шефство и в других, не касающихся обучения, сферах жизни. Показывал город, водил в любимые трактирчики, кафе и кондитерские, и постепенно привык к постоянному присутствию Дробыша, дыхание которого за спиной мага поначалу здорово нервировало. Однажды он даже поинтересовался у волшебницы, зачем нужно, чтобы слуга постоянно таскался за ней? Но девушка лишь улыбнулась и промолчала. Тролль в обличии хитроватого мужичка каждое утро провожал её в резиденцию, после чего спешил постигать сложную науку плетения букв в слова, а слова — о, ужас! — в предложения!

Накануне первого дня обучения в Храмовой школе Вита долго разговаривала с Дробушем, рассказывая, что можно и чего нельзя делать в подобном заведении. Вечера дружно проводились у гномов, в домике которых царила волшебная атмосфера счастья, делавшая радостнее каждого, шагнувшего через порог, поэтому в воспитательной беседе те приняли живейшее участие. В том, что отрывать головы одноклассникам и преподавателям нехорошо, Вырвиглота убеждали всей честной компанией. Наконец, он проникся и пообещал подобного не делать. Сложнее всего оказалось убедить его не вмешиваться в драки между мальчишками, которые нет-нет, да вспыхивали на переменках. Некоторые в шутку, некоторые с целью показать молодецкую удаль или похвастаться силой перед девочками, другие — по серьёзным причинам.

— Азарт битвы — страшная вещь! — заметил внимательно слушавший наставления Кипиш. — Помню, бывало, спишь себе, никого не трогаешь. Ан, нет! Едва воздух, вибрирующий от воинственных криков, касается твоих рёбер, так и подскакиваешь с желанием кого-нибудь отмутузить!

— Вот-вот, — добавила Вита. — Если Дробуш стукнет дитя — жизнь того покинет! А этого допустить мы никак не можем!

— И что же ему делать? — изумился божок. — Ежели зудит?

— Так разнимать же! — воскликнула Виньо как о само собой разумеющемся. — Дробушек, взял за шкирку одного, другого...

— Третьего... — лукаво улыбаясь, подсказал Йож.

Виньо кинула на него возмущённый взгляд и продолжила:

— Взял — и держишь, покуда не успокоятся!

С тех пор тролль занялся наведением порядка в школе, и скоро на переменах царили тишь и благодать, а преподаватели, поначалу относившиеся к новому ученику как к малоумному, посматривали на него с уважением.

Занятия в Высшей целительской школе уже начались, и Виньо, как и Виты, с раннего утра не было дома. Студенты ВЦШ изучали теорию и... постились. Многие из поступивших являлись потенциальными носителями Силы, но не многие были инициированы ранее или имели врачебный опыт. Строгий пост постепенно подводил их к необходимому состоянию активации всех систем организма, спровоцированной голодом. Виньо осунулась, похудела, однако исправно готовила возлюбленному блюда, полагающиеся уважающему себя мастеру, решительно отказывалась разделить с ним трапезу, и при этом в её голубых глазах горел полубезумный решительный огонёк, указывающий на то, что гномелла ради воплощения давней мечты стать Целительницей, пойдёт на всё.

Расходилась компания обычно незадолго до полуночи. После Вителья часов до трёх ночи с наслаждением читала книги, рекомендованные мэтром Кучиным или Варгасом, делала выписки и ощущала себя почти счастливой в доме графа Рю Воронна, тишина в котором ходила на мягких лапах, не страшась сонного сопения тролля. Лёжа в кровати с книгой в руках, волшебница ловила мгновения покоя и уюта... и гнала прочь мысли о том, было бы ей также спокойно, если бы за стеной спал Ягорай?

Вот и сейчас она боролась с текстом исследования на тему 'Вариабельность универсальных защитный полей' и с мыслями о черноволосом, но борьба была безуспешно проиграна по всем фронтам, потому что через час после полуночи приплясывающий от нетерпения Кипиш протиснулся сквозь полотно двери в комнату, ухватил девушку за руку и попытался стащить с кровати.

— Идём! — воскликнул божок. — Идём скорее! У меня получилось, йа-ху!!!

— Что у тебя получилось? — насторожилась волшебница, вставая с кровати и накидывая халат.

В комнату заглянул встревоженный Дробуш, глаза которого горели мрачным огнём — увидишь такого 'мужичка' в темноте, конфуз случится! Разглядев Кипиша, он немного расслабился, но через порог шагнул.

Не выпуская руки волшебницы, божок потащил её за собой, по скрипучей лестнице вверх, на чердак. Не очень пыльный — Матушка Ируна блюла порядок. Не сильно заставленный мебелью — Яго, видимо, был совершенно равнодушен к моде на мебельные гарнитуры и обивку стен, и не менял их с тех пор, как купил дом.

Сквозь открытое круглое окошко светила полная Луна, заливая дощатый пол серебристым сиянием, похожим на лунную дорожку на воде. Окутанное дымкой, на башенке старинных, давно остановившихся часов, стояло странное сооружение, более всего похожее на языческий храм с изогнутой крышей, заросший плющом и лианами. Вита пригляделась и узнала в 'храме' художественную груду костей, которую Кипиш мастерил в таверне за первым городским ужином 'хорьков'.

На полу перед часами стоял стул.

— Садись, дорогая! — божок галантно звякнул цепочками. — В этом есть и твоя заслуга!

Троллю стул, по понятным причинам, не предлагали. А кресел, подобных тому, на котором он сиживал в столовой во время трапез, здесь не оказалось. Поэтому Дробуш устроился на полу рядом с Вительей, с любопытством поблёскивая глазами.

— Ещё пара минут, — пояснил Кипиш, мельком глянув на Луну. — Она должна быть в пятом тригоне, а сейчас без четверти! Я говорил тебе, Вита, что существование любого божества зависит от силы веры его последователей? При этом немаловажным аспектом божественного могущества является доверие собственных жрецов. Вначале ты боялась меня, волшебница... Не возражай! Меня нельзя обмануть! Боялась, но постепенно училась доверять. Тобой этот путь до конца ещё не пройден, однако плоды я ощущаю! — свирепый воин потряс четырьмя кулаками в воздухе. — И в этом ты сейчас убедишься!

После прочувствованной речи, вогнавшей Виту и Дробуша в мандраж, божок спокойно опустился на пол с другой стороны от Витиного стула, сложил ножки и многочисленные ручки, и с благостной улыбкой уставился на 'храм'.

Круглощёкая Луна улыбалась не менее благодушно и казалось неподвижной, но что-то изменилось. То ли её свечение приобрело другой оттенок, сдвинувшись в холодную часть спектра, то ли прозрачность воздуха увеличилась, а тьма по углам наоборот сгустилась...

Часы дёрнули часовой стрелкой, невесть с чего показывая полночь. Внутри 'храма' жутковато разгорались две красные искры, приближались к выходу, однако первым из него, раздвинув свежую зелень лиан, показался... розовый нос в обрамлении шикарных чёрных усов.

— Ы? — опасливо уточнил Дробуш у Виты. Та успокаивающе погладила его по голове, как маленького, хотя сама едва не лязгала зубами от испуга.

Дверные храмовые косяки обхватили длинные пальчики с острыми коготками, нос ещё больше вдвинулся в пространство, вытягивая за собой красные огни, оказавшиеся... глазами на серой крысиной морде.

— Народ? — уточнила крыса, точнее — крыс, потому что, шагнув из храма на бортик часовой башни, пришелец оказался одет в сверкающие доспехи, украшенные гербом с изображением дракона, увенчанного короной, на красном поле. Однако это было не всё изображение. Рядом с драконом стояла дева в белых свободных одеждах, в которой Вита с изумлением узнала... себя.

Тролль настороженно засопел носом. Встречать говорящих крыс ему не приходилось.

— Пока нет, Ваше Благословенное Хвостом Величество! — хихикнул Кипиш. — Народ прозябает в сточных канавах и канализационных трубах. Вам ещё придётся завоёвывать его доверие и объединять его под своей дланью!

Крыс решительно вытянул перед собой когтистую длань и пошевелил пальчиками.

— Завоюю, — сообщил он, — объединю! Снимите меня кто-нибудь отсюда!

— Мне кажется, крысы всегда отличались повышенной прыгучестью, — ошарашенно сказала Вита, но руку ладонью вверх новоявленному рыцарю протянула.

Тот побренчал нагрудными пластинами доспеха.

— Положение обязывает, Божественная Дева, а доспех мешает! Однако не к лицу мне, королю-объединителю, бегать без него, как простому пасюку!

Он осторожно спустился с бортика прямо в подставленную ладонь. Вита почувствовала, как в кожу впились коготки.

Крыс, между тем, поклонился не без изящества.

— Лобызаю ваши запястья, прекрасная дева, — проскрипел он, — и обещаю защищать вас ценой собственной жизни!

— Благодарю! — растерянно отвечала Вителья.

— Спустите меня на пол!

Волшебница не посмела спорить — при разговоре крысиная пасть забавно раскрывалась, обнажая вовсе не забавные клыки. Оказавшись на полу, крыс деловито посеменил в дальний угол.

— Вы куда отправились, Ваше Величество? — подпрыгивая от энтузиазма, поинтересовался у серого Кипиш.

Тот обернулся и констатировал:

— Мне нужны верные друзья, любимая и мой народ! Кроме того, я собираюсь обрести истинное величие и объединить крыс материка!

— Однако... — пробормотала Вита. — А как вас зовут, мой неизвестный герой?

Маленький крыс умудрился посмотреть на девушку сверху вниз.

— Альтур Пенкрысон, Божественная! Запомни моё имя!

И, не дожидаясь ответа, шустро юркнул в щель между досками.

— Кипиш, — строго сказала волшебница, возвращая божку взгляд сверху вниз, — сейчас же объясни мне, что происходит! Кто это?

— Кто? — удивился тот.

— Кипиш!

— Ах, этот, с хвостом? Так он же представился!

— КИПИШ!

— Ну, ладно, ладно! — заурчала наглая кошачья морда и растопырила перед Витиным лицом четыре когтистые лапы. — Это — первое существо, которое мне удалось создать после моего пробуждения!

— А пипон? — удивился тролль.

— Пипона не создавал! — отрезал кот. — Доставал из небытимяу!

— И зачем ты его создал? — осторожно поинтересовалась волшебница.

— Смуту посеять, — невозмутимо ответил божок, качнув рогом полумесяца. — Небольшую такую, забавную. Скоро появится новый народ, с которым рано или поздно остальным придётся считаться. И мы нарушим расположение сил на политической арене Тикрея — это так весело!

— Сейчас же верни это... этого... Альтура обратно!

Взгляд Кипиша приобрёл туманное выражение.

— Не могу! — задумчиво протянул он. — Он уже нашёл меч!

— Какой меч? — возмутилась Вителья.

— Зачарованный! Застрявший в камне! В фундаменте дома!

— И кто его туда застрял? — заинтересовался Дробуш.

Божок пожал плечами и возвёл глаза.

— Провидение!

— Кипиш, — топнула ногой девушка, — имей в виду, я буду внимательно следить за этим... Пенкрысоном! И если что-то будет угрожать жизни людей города — вмешаюсь, как сочту нужным! Вплоть до уничтожения всех хвостатых тварей!

— Крысы — санитары подвалов и погребов, — хихикнул противный божок и истаял в воздухе, отказываясь от диалога. Донеслось лишь финальное: — Они тараканов едят!

— Бе! — вполне обоснованно добавил тролль и переглянулся с волшебницей.

— Пойдём спать, Дробушек, — вздохнула та. — Старшие боги куда хуже младших братьев, оказывается!

* * *

В тренировочном зале в стене были вырезаны ниши, скрытые усиленными хрустальными щитами. В них стояли скамьи — для наблюдателей, студентов-практикантов, тренирующихся магов, то есть для тех, кому требовался взгляд на происходящее на арене со стороны. Мэтр Кучин не был исключением. Прежде чем выпустить пару адептов на тренировку магических навыков, заставлял их внимательно смотреть 'выступление' предыдущей пары, а после досконально разбирать плюсы и минусы нападения, и защиты каждого из соперников. Легче всего приходилось тем, кто тренировался первым — они наблюдали бой между штатными магами Ордена, а не адептами, и потому ошибок практически не находили. Ну, если, конечно, на них не указывал сам мэтр.

— Следи за Понтием, — склонившись к Вителье, говорил Варгас Серафин. Сидя рядом, он тайком старался коснуться губами прядей волос волшебницы, от густоты, блеска и запаха которых приходил в восторг. — Он пытается манипулировать противником, правда, довольно неуклюже. Его щит слишком прост и слаб, не рассчитан на двойные заклинания, однако Понтий упрямо тратит силы на его поддержание, надеясь, что Кирен заметит быструю деградацию защиты и удвоит усилия, что, в свою очередь, ослабит самого Кирена. Ответные заклинания Понтия сейчас выглядят несерьёзными, но это лишь оттого, что он бережёт силы, желая ударить тогда, когда ослабеет Кирен!

Вита повернулась к Варгасу, чтобы задать вопрос, и неожиданно оказалась с ним лицом к лицу. Их губы едва не коснулись друг друга. Серафин чуть подался вперёд...

— Вителья, — прервал восхитительную паузу мэтр Кучин, — поднимитесь в Привратницкую, там вас ожидают.

— Проводить? — Варгас с неодобрением посмотрел на магистра.

— Не стоит!

Вита вскочила и унеслась прочь — невысокая, фигуристая. Свободно распущенные волосы били по спине чёрным крылом... Серафин, тяжело вздохнув, проводил её взглядом. Такую девушку хотелось запереть на замок, спрятать от мира и не выпускать из рук. Однако маг прекрасно понимал, что волшебница с подобной концепцией будущего не согласится!

Поднимаясь по лестнице, Вителья в волнении покусывала губы. Дробуш должен был ещё находиться в школе! Неужели что-то произошло?

Она выскочила на блестящий пол Привратницкой, ожидая увидеть тролля, и вежливо кивнула старому магу за канцелярской стойкой приёмной. После чего удивлённо воззрилась на высокого и статного черноволосого мужчину, обладающего роскошными чёрными усами, лихо загнутыми вверх и... чуть раскосыми глазами ярко-зелёного цвета. Глазами её матери!

— Пресвятые тапочки! — ахнул мужчина, широко шагнув, сграбастал Виту в объятия и прижал к могучей груди. — Малышка Витенька, ты ли это? Как выросла! — он оторвал девушку от себя, оглядел и снова прижал. Волшебница болталась в его руках мелкой собачонкой, желая сказать хоть что-нибудь, но осознавая возможность прикусить язык. И оттого помалкивала. — Как похорошела! Как похожа на Софиньку! Пресветлая, благодарю тебя!

Мужчина снова отпустил её и вытер мокрые глаза.

— Дядя? — нерешительно уточнила Вита.

Граф рю Кароль навещал сестру дважды. Во время первого приезда Вителье едва исполнился год, ко второму — около четырёх. И это был не тот возраст, когда памяти стоило доверять!

— Нет, тётя! — разулыбался Жак. — Конечно, это я! Пресветлая, ты на одно лицо с Софиной! Как она, рассказывай? Как отец? Как вы там живете в этой... — Осознав, что перед ним Крейская гражданка, граф вовремя прикусил язык. — Хочу всё о вас знать! Сестрёнка написала мне письмо? Ведь написала, признавайся!

Слегка ошарашенная весёлым напором этого немолодого мужчины, Вита отступила назад.

— Вы позволите мне покинуть вас ненадолго, чтобы отпроситься у мэтра Кучина? — попросила она. — Сейчас идут практические занятия у адептов...

— Ты уже адепт, малышка? — изумился Жак и оглядел Привратницкую, будто лишь сейчас заметил, где находится. — Ох, вот радость-то Софине! Она была замечательной волшебницей! Ну, иди, иди! Не заставляй старика ждать!

Вителья не решилась уточнить, кого дядя имел в виду, говоря о старике — себя или мэтра Кучина.

Спустя несколько минут она уже выходила на улицу под руку с рю Каролем.

— Я нашёл тебя с огромным трудом! — признался дядя, явно любуясь племянницей. — Лакей сообщил мне о визите незнакомки, и пока рассказывал — я себе все усы повыщипывал, пытаясь понять, что же это за красотка мной интересовалась? А остолоп забыл твоё имя, представляешь? Вспомнил только на следующий день! Пресветлая простит мой гнев, я хотел его убить, но ограничился поркой! Упустить мою племянницу, дочь моей обожаемой сестрички! Я и твои двоюродные братья: Телий, Арий и Санни обегали все гостиницы, трактиры и постоялые дворы в округе, пока в одном из них нам не сообщили твой адрес. Отчего ты живёшь у рю Воронна, девочка? Вы с ним в близких отношениях? Если так, я рад — партия многообещающая! К нему благоволит сам король, а с обоими принцами он в дружеских отношениях! Впрочем, скоро я представлю тебя при дворе, и ты сама всё увидишь! Я познакомлю тебя...

Дядюшка продолжал болтать, не замечая густого румянца, окрасившего щёки племянницы. Так легко заданный вопрос о близости вызвал у волшебницы смятение. Но, похоже, ответа дяде не требовалось. Проживание девушки в доме постороннего мужчины без какой-либо регистрации отношений здесь считалось делом обычным. 'Ласурия — вспомнила она слова мамы, — страна свободных, но честных нравов!'

Вителья привела графа рю Кароль в дом Яго и представила Матушке Ируне. Та встретила гостя с радушием, накрыла в столовой лёгкий обед, предварительно подав горячего морса.

После обеда дядя и племянница устроились у камина, разожжённого Тито. Вителья отдала графу мамино письмо и рассказала о побеге от жениха, дороге, полной опасностей, преследовании шайлу, и о роли графа Ягорая рю Воронна и его друзей в 'доставке' девушки в Вишенрог. Естественно, умолчала об истинной причине вояжа 'хорьков', о событиях на Версейском плато и о бешеном оборотне. Дядя слушал молча, не перебивал, хотя вздыхал и ёрзал, как человек, которому вынужденное бездействие доставляет неудобство. Лишь когда девушка замолчала, дёрнул себя за ус и воскликнул:

— Ах, какой негодяй этот Первый советник! Ах, разбойник! — сложив дулю, он потряс ею в воздухе, стараясь направить в сторону Крей-Лималля: — Вот он тебя получит, племяшка!

— Боец! — заметил ехидный голосок.

Вителья с изумлением воззрилась на Кипиша, появившегося невесть откуда и уже сидящего в третьем кресле с кружкой морса в ручках.

Между тем Жак дрожащими руками ломал печать с гербом рю Каролей, разворачивал бумагу. Читая письмо сестры, он затих надолго. Тень пала на чело этого большого жизнелюбивого человека, эмоции на лице сменяли друг друга с быстротой и неожиданностью: светлая грусть и негодование, задумчивость и откровенная ярость... Разглядывая дядю Вита отмечала, что мама похожа на старшего брата, будто они были близнецами. Но если Жаку досталась родовая энергия, напористость и сила рю Каролей, Софине — их вдумчивость и красота.

Граф дочитал письмо и, вздохнув, прикрыл глаза ладонью.

— Ох, как накатило, Витенька! — сдавленно сказал он. — Я ведь Софиньку на коленях качал, спать укладывал собственноручно, если родители на балы да приёмы отбывали! Когда она в отца твоего, что здесь учился, влюбилась, думал, придушу гада своими руками! На дуэль его вызвал! А Софинька прознала как-то, прибежала, едва мы сошлись, под мой меч бросилась. Ни словечка не сказала, магией не воспользовалась, лишь посмотрела глазами своими зеленющими так, будто я её клинком в сердце ударил. Пришлось смириться... По письму вижу — права она была. Таркан и до сих пор её любит, и — слава Пресветлой! — у них всё хорошо. Лишь твоя судьба её печалит безмерно! Ну, это мы поправим!

Граф пружинисто поднялся.

— Идём, Вителья! Сначала в банк, предъявим верительные письма. Затем вернёмся за твоими вещами и пойдём домой! А уже завтра я подам прошение в Канцелярию Его Величества о присвоении тебе Ласурского гражданства!

Волшебница встала следом и... растерялась. Покинуть этот дом? Это уютное убежище, спрятанное в густых зарослях на берегу реки, где плавают, забавно крякая, толстые Вишенрогские утки? Лишиться крыши над головой, под которой была счастлива странным, камерным, тихим счастьем, подобным пушинке от цветка, ветром поднятой под небеса, в полуденное сияние солнца?

— Но я... — тихо произнесла она.

— Идём! — рю Кароль решительно взял её за руку и потащил за собой. — То-то мои охламоны будут рады! Старшенькие — опора в нелёгком деле виноградарства, а младший — Санни, в свите принца Колея! Вот где весело! Эх, где мои младые годы!..

Она оглянулась на пороге. Сидящий в кресле Кипиш помахал ей ручками и подмигнул.

Широко шагая и не отпуская Витиной руки, граф вышел на улицу и вдруг наткнулся на преграду. Преградой оказался невысокий помятый мужичок с хитроватым лицом, сейчас, впрочем, выражавшим угрозу.

— Отпусти! — коротко сказал тролль, указывая на волшебницу. В глубине его зрачков разгорались опасные искры.

Вырвав руку из сильных пальцев дядюшки, Вителья встала между ними.

— Дробушек, познакомься, это мой дядя, граф Жак рю Кароль, старший брат моей мамы! Дядя, познакомься, это — мой слуга Дробуш Вырвиглот. Он охранял меня в дороге и предпочитает делать это и в городе!

Рю Кароль с изумлением воззрился на племянницу, которая в нарушение всяких правил этикета вначале представила слуге графа и лишь потом графу — слугу!

— Э? — уточнил тролль, окидывая Жака внимательным взглядом. — Дядя-брат?

— Верно, — ласково улыбнулась Вита и погладила тролля по плечу.

С таким охранником ей было ничего не страшно, даже Самсан Данир ан Треток, не к вечеру он будет помянут!

Дядя вновь взял её за руку, ревниво косясь на тролля.

— Раз так, пусть следует за нами!

Когда Вита в сопровождении дядюшки и Дробуша вышла из банка, уже стемнело. Поскольку она являлась Крейской гражданкой, процедура идентификации личности банковским магом слегка затянулась. Зато теперь волшебнице не стоило волноваться о будущем — на её счету лежала приличная сумма, которой она могла пользоваться без ограничений и жить на эти средства — при известной экономии — долго и счастливо.

— За вещами! — провозгласил неутомимый дядюшка.

Дробуш вопросительно взглянул на Виту.

— Дядя, постой! — ощутив безмолвную поддержку со стороны тролля, воскликнула она. — Прости... Но мне кажется с моей стороны будет невежливо покинуть дом графа рю Воронна, предоставившего мне убежище, в его отсутствие!

— Все так серьёзно? — хохотнул Жак. С умилением оглядел краснеющую племянницу, отечески похлопал по плечу: — Ты права! Когда граф вернётся, я нанесу ему официальный визит и поблагодарю за то, что он сделал для нашей семьи. Однако с братьями тебе следует познакомиться! Поэтому я приглашаю тебя на ужин! А завтра заявлюсь за тобой с самого утра, чтобы отвести в Канцелярию Его Величества!

Девушка ощутила безотчётное волнение. Она изменила судьбу, сбежав из-под венца с Первым советником асурха, отправившись на родину мамы и тем самым закрыв для себя навсегда дорогу в Крей-Лималль! Она отстояла возможность заниматься любимым делом — боевой магией, а не ублажением бесконечно капризного старого мужа на ложе, устланном дорогими тканями и мехами! Она нашла в себе силы вырваться из чётко очерченного круга обязанностей в огромный мир! И если Его Величество Редьярд Третий соблаговолит принять её прошение о гражданстве — видимые границы мира раздвинутся ещё больше!

* * *

От дядюшки волшебница вернулась далеко за полночь. Скоро умылась, скинула одежду и залезла под одеяло, свернувшись клубочком. Её била нервная дрожь, а воспоминания о прошедшем дне гнали сон прочь. Двоюродные братья оказались истинными представителями рода рю Кароль — живыми, зеленоглазыми, симпатичными парнями, из которых двое старших являлись копией темноволосого отца, а младший, Санни, пошёл в мать тонким лицом и пшеничными кудрями, свободно спадающими на плечи. Именно в его глазах плясали опасные бесенята, разглядев которые Вителья подумала, что любой девушке рядом с таким кавалером не следует терять бдительность! Поскольку у Виты тоже было трое старших братьев, общий язык с парнями она нашла быстро. Статус волшебницы придавал ей ауру загадочности, и заставлял рю Каролей относиться к ней не только с симпатией, но и с уважением. Легко прообщавшись с ними весь вечер, Вителья поняла, что сестрой братья остались довольны. С графиней познакомиться не удалось — Сиенна рю Кароль осталась в приморском поместье, опасаясь тесноты и суеты предсвадебной столицы.

Устроившись под тёплым одеялом, девушка перебирала в памяти события, произошедшие с того момента, как она шагнула из ворот славного города Грапатука и до сегодняшнего вечера. Казалось, всё это случилось не с ней или в какой-то другой жизни... Убывающая Луна светила в окно, на котором Вителья никогда не задёргивала шторы: ей нравилось смотреть на ночное небо, полное тёмного покоя, нарушаемого лишь взблесками приморских звёзд, да редким их падением. Нравилось, поскольку напоминало о ночёвках 'хорьков' под открытым небом, ароматном ветре, тревожащим ноздри, загадочных звуках в темноте — то ли птичьих, то ли неведомых, — журчании воды в ручейках по соседству, тепле, тянущем от углей костра и запахе дыма, таком вкусном на свежем воздухе...

Вита лежала неподвижно, прикрыв глаза от света Луны — со стороны казалось, она спала. И не шевельнулась, когда дверь открылась, и на пороге появился знакомый высокий силуэт. Лишь её сердце чаще забилось. Загрохотало в ушах горным потоком...

Ягорай подошёл, ступая бесшумно, глаза его в темноте поблёскивали, как у зверя, но волшебнице не было ни страшно, ни тревожно. Зато до дрожи в руках хотелось притянуть к себе его сильное тело, прижаться к нему самой, пытаясь обнять его каждой клеточкой, и никуда больше не отпускать!

— Спит девочка моя, — прошептал Яго, опускаясь на колени у кровати и склоняясь к Вителье, — спит моё солнышко с рысьими глазами!..

Вита затаила дыхание, когда он коснулся губами её кожи между ключицами, обнажённой в неглубоком вырезе ночной рубашки. Коснулся и застыл, будто молился. А затем его губы всё более настойчиво двинулись вверх по её шее, огладили подбородок, коснулись губ, но не задержались. Черноволосый покрывал лицо волшебницы поцелуями, весившими, как снежинки, рисовал ими контур лица: высокие скулы, брови вразлёт, чуть раскосые глаза. Не веря в своё счастье, не желая упускать эту нежность, девушка выпростала руки, обняла его за шею, и сама потянулась губами к его губам, желая испить чужое дыхание и поделиться своим. Более не было произнесено ни слова... Лишь одежды летели на пол вместе с одеялом, лишь лунный свет беззвучно плясал на коже двоих, на кровати сплетающихся в объятиях. Черноволосый был страстен и нетерпелив, соскучился, наверное, за долгую дорогу в Крей-Лималль и обратно. Вита, чувствуя силу его пальцев на своих плечах и бёдрах, следовала их указаниям беспрекословно, играла вторую скрипку и не жалела об этом: в подчинении сильному и нежному мужчине было что-то сакральное, нечто от древних обрядов, память о которых осталась в крови и дыхании. Всегдашнее смущение, возникавшее у волшебницы при мыслях о близости, испуганно отступило, когда Ягорай неожиданно оказался у неё между ног, а затем и... в ней. Его неглубокие бережные движения не вызывали неудобства или боли, но разжигали нетерпение. Казалось, существовала какая-то граница, недостижимая и волшебная, которую мечталось преступить как можно быстрее. Застонав, Вита закинула ноги на поясницу Яго и сжала его бёдрами. Ей хотелось просить его быть не столько нежным, сколько настойчивым, но со словами в таком щекотливом положении выходило плохо... они забывались. Прерывистое дыхание двоих смешалось. Рыкнув, Яго подхватил девушку под ягодицы и стал двигаться резче. И это было именно то, чего она желала — сила и скорость. Огонь уже давно разгорелся в ней, а сейчас захватывал новые участки кожи, становясь на некоторых невыносимо, болезненно, мучительно сладостным. Теперь она сама помогала мужчине движениями, прикосновениями, не слыша собственных, становящихся всё более громкими, стонов, прикусывая его губы — твёрдые, горячие, желанные.

— Вита! — вдруг выдохнул Яго и, сжав её ягодицы до боли и уткнувшись лицом ей между шеей и плечом, прошептал тихо, на одном дыханием, но она услышала: — Любовь моя!

В глазах волшебницы потемнело. Эти слова и сладость внутри неожиданно сплелись в нерасплетаемый клубок, а затем взорвались в душе и теле восторженной радостью, изгоняющей мысли, приносящей забвение...

* * *

Вита вздрогнула и открыла глаза. Спустя несколько минут непонимания зажмурилась, потому что вспомнила прошедшую ночь и не знала, как поступить — сделать вид, что спит и дальше, или потянуться сытой кошкой и прильнуть к горячему телу Яго, который должен был лежать рядом... Должен был, но не лежал!

Девушка привстала на кровати и огляделась, не веря собственным глазам. Ни следа черноволосого! Ни куртки, брошенной на спинку кресла, ни меча в ножнах, прислонённого к его ножке, ни обуви, скинутой у кровати, ни других вещей. Лишь сладкое тревожное томление, разливающееся внизу её живота, да так о много говорящем потайная влага...

— Встала, дочка? — Матушка Ируна входила в комнату с кувшином воды и полотенцем через плечо. — Господин Жак уже прибыли, ждут внизу, поведут тебя в Королевскую канцелярию! С твоего позволения я подала ему завтрак!

— А где Ягорай? — требовательно спросила Вита, шаря по кровати рукой, будто искала его в складках одеяла.

Ируна поставила кувшин на туалетный столик, повесила полотенце на стул и подошла к кровати, внимательно вглядываясь в лицо гостьи.

— Ты не заболела, Вита? — с волнением спросила она. — Господин наш Яго в отъезде и покамест не возвращался!

— Не возвращался?! — растерялась Вителья. Улыбнулась вымученно, кивнула Матушке. — Наверное, я ещё не проснулась! Передай дяде, что я скоро спущусь!

Ируна вышла.

Кляня полную Луну, смотревшую ночью в окно и навевающую горячие видения, волшебница встала, умылась и оделась. Она не скрывала от себя, что скучает по Яго, но сон, полный ощущения реальности, испугал и смутил её. Если бы это было так просто — сказать понравившемуся мужчине о своём желании! Перед тем, как спуститься к дяде, Вителья взглянула в зеркало. На неё смотрела, гневно хмуря брови, красивая девушка, чьи губы явно жаждали поцелуев. Где же Яго, когда он так ей нужен, хотя она никогда не признается в этом первой! Как долго его нет! Может быть, всё-таки подарить поцелуй Варгасу?..