Чёрный пёс Элчестера. Часть четвёртая.

Хотя... вряд ли стоит придавать столь большое значение собственным поместьям в глазах Генриха.

В конце концов... если дело дойдёт до острого конфликта, всегда можно отступиться от своих притязаний...

Или?..

— Мои земли отнюдь не приграничны. Это центр Нормандии... — с сомнением произнёс Фрэнсис.

— Ну что вы, граф, ну что вы! Ведь с них можно получать доход, находясь и в Бургундии. Здесь я тоже выделю вам феод, как же иначе?.. — герцог улыбнулся и дружески подмигнул собеседнику. — Какой же вассалитет без феода?.. К тому же, я понимаю, что восстановление прав — дело долгое и хлопотное, а вам нужно обеспечивать жену — здесь и сейчас. Что ж, на том и порешили?..

Молодой лорд Элчестер молчал.

Тогда, год назад, уезжая от Лотаря, юноша искренне сожалел о том, что не может принять предложение этого человека. Сейчас...

Сейчас всё существо его восставало против оммажа Гуго II.

Ведь можно отправиться в Париж и там просить короля...

Но кто даст гарантии, что король согласится?..

Кто даст гарантии, что и он придётся Фрэнсису по душе?..

Нет, что за глупости, в самом деле...

Рыцарь медленно кивнул.

— Я благодарю вас, ваше высочество.

Гуго мягко улыбнулся.

Без сомнения, он заметил колебания будущего вассала.

Но никак этого не показал.

Владыка Бургундии отправил в рот сочную тёмную виноградину, и, смачно жуя, заговорил, глядя куда-то в потолок, словно сам с собой:

— Я рад, что мне станет служить такой смелый и сильный рыцарь. На границах полно разбойников, и как-то надо держать негодяев в страхе. Их наглость доходит до возмутительных пределов: вообразите только, граф, — Гуго наконец обернулся к собеседнику, а речь его стала более внятной, — какая-то шайка головорезов полностью уничтожила хорошо вооружённый отряд, посланный собирать оброк с крестьян. Их предводитель чудом остался жив, хотя, учитывая, как изуродовали беднягу эти мерзавцы, лучше бы ему умереть... Подумать только, они оскопили его! Вы можете представить себе такое, мессир?..

Фрэнсис опустил голову, чтобы скрыть усмешку. Багряное вино дробило в бокале солнце...

Значит, Робер выжил... И вместо двух несчастных крестьян, над которыми думал поглумиться, выходит, повстречал целую шайку лихих головорезов?..

Ну-ну...

Юный лорд в задумчивости пощипывал кончики тёмных прядей.

Под огромным тёплым небом поплыл густой звон: запели колокольни Сен-Бенин. Им ответил Сент-Этьен... Вступили городские церкви...

Звук тёк над вершинами деревьев, над красной черепицей остроконечных городских крыш... Он вливался в арки галереи, смешиваясь с солнечным светом.

— Несчастный может описать нападавших?.. — поинтересовался граф.

Гуго вздохнул.

— Ничего вразумительного, мессир. Ничего вразумительного, увы. Но мы как следует ещё не говорили с беднягой Робером на эту тему. Оставим и мы её... — герцог улыбнулся. — Итак, милорд, коль скоро мы договорились, назначим церемонию оммажа через три дня. За это время я извещу всех своих вассалов, и они соберутся в Дижон, дабы приветствовать вас. Смею надеяться, что вы приведёте и свою супругу. Мадам герцогиня и мои дочери, без сомнения, будут счастливы увидеть в своём окружении новое лицо, а леди Элчестер, разумеется, не захочет пропустить столь важную церемонию.

Фрэнсис склонил голову.

Над столом кружила муха, норовя опуститься то на тонко нарезанный сыр, то на фрукты. Герцог с досадой уже дважды отгонял её рукой, унизанной перстнями.

— Я с радостью представлю леди Элчестер к вашему двору, монсеньор, — ответил молодой норманн.

— Молва о красоте славянок гремит по всей Европе, — благодушно улыбнулся Гуго. — Как и слава о доблести норманнов.

К первой мухе присоединилась вторая.

— Помилуй бог, это сущее наказание! — не выдержал властитель Бургундии. — Простите, граф... Ну, кто там! — рявкнул герцог на всю галерею. — Прогоните эту мерзость!

Подбежали двое пажей и, махая руками, отчаянно принялись прогонять непрошенных гостий прочь.

Фрэнсис невольно откинулся на спинку стула, чтобы избежать случайной пощечины. Право, мальчишки создавали больше неудобств, чем мухи.

"Стоило ли приказывать накрыть стол на галерее, чтобы потом отбиваться от насекомых?.." — невольно проскользнула досадливая мысль.

Граф Элчестер решительно поднялся.

— Ваше высочество, позвольте мне откланяться. Я спешу принести мадам графине радостную весть.

Герцог встал с расстроенным лицом.

— Я вполне понимаю, мессир. Да полно вам скакать, молодые люди! — прикрикнул он на пажей. И вновь обратился к гостю: — Примите мои извинения за столь досадное завершение нашей дружеской трапезы. Жду вас в полдень, через три дня.

Фрэнсис поклонился и оставил будущего сюзерена.

* * *

Милица смеялась, слушая, как муж рассказывал об истории с мухами.

Они разговаривали в гостиной, и Мили вышивала, сидя в кресле с высокой спинкой. Изумрудно-зелёное платье, ниспадая мягкими бархатными складками, подчёркивало изящные колени девушки.

Фрэнсис улыбался, любуясь, как она смеётся: звонко, запрокидывая голову... и какие у неё ровные, белоснежные зубки... Кто сейчас, глядя на неё, подумает, что эта леди родилась в крестьянской лачуге?..

— Значит, я могу вас поздравить, мессир граф? — отсмеявшись, осведомилась Милица.

— Вполне, мадам графиня, — столь же весело ответил супруг, опускаясь перед Милицей на колени и беря её за руки. — Урождённая княжна Нитранская... Мы должны ещё придумать тебе биографию.

— У нас три дня, — беззаботно отмахнулась Милица. — За это время мы всё сочиним в деталях. Меня куда больше заботит мессир Робер... — лицо её посерьёзнело.

Лорд вздохнул и поднялся с колен.

К чему указывать на очевидное?.. Теперь она и сама, конечно, понимает, что мерзавца следовало прикончить, а не проявлять неуместное милосердие...

Или не понимает?

Впрочем, что уж теперь...

— Будем надеяться, что он не узнает нас. Ведь ты накладывала морок...

— Но... ты же просил его снять... когда мы уходили... — неуверенно прошептала Мили.

Фрэнсис скрипнул зубами. Всё верно...

Всё верно, чёрт побери!

Он был убежден, что Робер погибнет. И эта просьба — глупость, чистейшей воды мальчишество, кураж: вот, мерзавец, взгляни, с кем ты связался на самом деле! взгляни, какую красавицу хотел оскорбить...

"Отвернитесь, леди Милисента, займитесь, наконец, раненым..."

Леди Милисента.

"Но, Фрэнсис..."

Фрэнсис.

Нет, просто великолепно!

Идиот.

— Я... — как трудно подыскивать слова! — Я не думаю... что этот негодяй... вообще что-то воспринимал... от боли...

Милица задумчиво пожала плечами. Вся радость куда-то испарилась, улетучилась, как дым.

На кончике иголки, воткнутой в рукоделие, блестело солнце.

Вы останавливали Роберу кровь, мадам.

Уже без морока.

Вы подошли вплотную к нему, раненому.

Запомнил ли он её?.. Или в самом деле уже ничего не видел?..

— Робер не посмеет! — решительно тряхнула головой ведьма. — Он ничего не посмеет сказать, не осмелится связываться с тобой снова. Да и кто поверит неудачнику, потерявшему не только отряд, но и... — она, покраснев, запнулась и закончила уже тише: — Пытаться оправдать свои промахи за чужой счёт недостойно всякого рыцаря, а уж за счёт беззащитной дамы, возводя на неё поклёп в колдовстве... Если Робер не сумасшедший, он не скажет ни слова. Над ним весь двор станет потешаться. Такие вещи без доказательств не брякают. А какие у него доказательства?

Фрэнсис скупо улыбнулся, потерев в замешательстве переносицу. За дверями кто-то пробежал, звеня посудой.

— Не обольщайся, Мили. Если он узнает нас, просто так не оставит.

— Да, — кивнула девушка. — Тайная месть вполне в духе таких, как Робер. Но предупреждён — значит, вооружён. Кажется, так говорили римляне?.. — она задорно подмигнула.

Лорд со вздохом сел на стул напротив.

Синяя тень наполнила комнату — видимо, туча закрыла солнце.

— Меня беспокоит, что мы таскаем за собой единственное уцелевшее доказательство.

— Ты о Жоффруа? — Мили улыбнулась. — А тебе не кажется, что надёжнее держать доказательства при себе, а не выкидывать на улицу?

Юноша ничего не ответил.

Она встала и плавно подошла к нему, шелестя бархатом платья.

— Смотри, что я вышила...

На белом шёлке лежал, подняв голову с насторожёнными чутко ушами, огромный чёрный дог.

— Чёрный пёс... — усмехнулся Фрэнсис, обнимая Милицу. — Ты мне лучше скажи, где пресловутое "единственное доказательство"?..

— Жоффруа пошел с Бьянкой в город, — пожала плечами девушка. — Ему, видите ли, не хочется всё время сидеть в четырёх стенах.

— Какой резвый, даром что слепой, — поморщился милорд. С улицы послышался грохот, чья-то ругань... С карниза слетел испуганный голубь, метнулся мимо их окна. — То он обольщает твою компаньонку, то дерзит мне, а теперь вот решил погулять! Сегодня же прикажу не высовываться из гостиницы. Не хватало только, чтобы его где-нибудь увидел Робер! А за каким чёртом потащилась в город травница? Ей что, чего-то не хватает? Так попросила бы, служка живо б купил.

— Фрэнки, не ворчи! — Мили шутливо взлохматила волосы мужа. — Я её понимаю. Сама бы отправилась куда-нибудь, а не сидела тут за вышивкой... как подобает знатной даме, — со смехом сморщила она носик.

— А что же ты не занимаешься своими настоями?..

— Тошнит от запаха, — погрустнев, ответила волшебница. — Просто невыносимо...

— А где мэтр?.. — встревожился юноша.

— Занят своими делами. Пишет трактат. Не волнуйся, Фрэнки, со мной всё хорошо...

Фрэнсис вздохнул и похлопал по ладони жены.

— Ну-ну... — только и произнёс он. — Как всегда. Что ж, Милисента, тогда давай займёмся составлением твоей биографии...

За этим увлекательным занятием время летело незаметно. Небо за окнами затопил оранжевый свет, и птицы, что кружили в вышине, казались чёрными точками в этом ярком горении. Колокольни городских соборов звонили, зовя к вечерне.

За стеной послышался хлопок двери, смех и громкие голоса.

— Бьянка вернулась, — улыбнулась Милица. — Похоже, Жоффруа с ней.

— Отлично. — Фрэнсис поднялся. — Не будем откладывать.

Граф поднялся и без стука вошёл в комнату травницы. Девушка, смеясь, разматывала повязку на голове своего приятеля. Невысокой, ей пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться, и солдат не упустил случая прижать целительницу к себе. Оба ещё в уличной одежде: Бьянка — в белой простой накидке, покрывавшей её волосы, а Жоффруа — в своей кожаной куртке, с которой только спороли нашивки герцогской гвардии. Они упивались своими объятьями, явно дав себе волю, едва остались наедине.

Фрэнсис лишь терпеливо вздохнул, глядя на эту идиллическую картину, и скрестил руки на груди.

— Я вам не помешаю?.. — с сарказмом осведомился он.

Бьянка охнула и отстранилась от молодого человека.

— Ваше сиятельство...

Жоффруа чуть поморщился, но отпустил подругу.

— Милорд, — сдержанно произнёс он, поворачивая голову на звук голоса нежданного визитера.

— Позвольте осведомиться, Бьянка, чем вас не устраивает содержание в этой гостинице?

— Простите, ваше сиятельство?

— Я спрашиваю, за что мне надрать уши трактирщику. Ведь только нерасторопность прислуги могла сподвигнуть компаньонку моей супруги-графини лично бегать по городским улицам и площадям, как обычная девка, да ещё и под руку с дружком.

— Но, милорд... Вы же сказали, что ничего не имеете против наших отношений... — робко возразила целительница.

— Можете спать хоть с чёртом, мне дела нет, — сухо отрезал Фрэнсис. — Но не смейте разводить грязь! Всему городу вовсе не обязательно знать, кто в любовниках у компаньонки её сиятельства. К вам отнеслись с таким пониманием и терпением — это касается и вас, Жоффруа, — что вы не смеете позорить имя ваших благодетелей. Если ещё раз вы позволите себе прилюдно демонстрировать свои нежные чувства, я выставлю вас обоих, и меня не остановит, что Жоффруа калека, а вам, Бьянка, некуда пойти в этом городе. И не рассчитывайте на заступничество миледи. Когда дело касается моей чести, миледи бессильна. Вы поняли?..

— Да, милорд... — прошептала Бьянка.

— Жоффруа?..

Юноша со свистом втянул воздух сквозь стиснутые зубы.

— Милорд... Что вы понимаете под демонстрированием чувств?.. Мы не обнимались и не целовались на людях. Мы всего лишь прошлись по улицам... С каких пор гулять преступление?..

— Жоффруа! — Бьянка испуганно дергала солдата за рукав и шептала: — О боже, Жоффруа, сейчас же замолчи!..

— Нет, Бьянка, я хочу понять! — молодой воин вскинул голову, и в голосе его почувствовался вызов. — Чтобы потом не было недоразумений.

Фрэнсис приподнял бровь.

— Я удовлетворю ваше любопытство, молодой человек, — очень тихо и очень жёстко произнёс он. — С таким грохотом подниматься по лестнице, которая содрогается от вашего смеха и болтовни — это уже недопустимая вольность для моей свиты. Если вас это не устраивает, можете убираться и искать себе лекаря-мага, который бы смог вернуть вам зрение, где угодно, хоть в преисподней.

Жоффруа сжал зубы так, что на скулах заходили желваки. Дыхание его стало прерывистым и тяжелым.

— Я понял, милорд, — наконец выдавил из себя юноша.

— Отлично. Если вы это поняли, тогда обсудим ещё один вопрос. — Фрэнсис замолчал и тяжело вздохнул. — Вероятно, вам, Жоффруа, будет интересно узнать, что ваш бывший командир выжил.

— Мессир... Робер?.. — запнувшись, проговорил юноша.

— А я могу говорить о каком-то другом вашем командире?.. — не удержался от сарказма лорд. — Да, мессир Робер.

Жоффруа облизнул губы.

— И... что вы от меня желаете услышать, монсеньор?.. — в замешательстве спросил он.

Бьянка, прижав руки к груди, замерла в уголке.

— Услышать?.. Да ничего, собственно, — хмыкнул граф. — Я просто ставлю вас в известность. И требую, учитывая ситуацию, не бродить более по улицам.

Жоффруа улыбнулся.

— А сразу нельзя было сказать?.. — пробормотал он себе под нос.

— А вы не путайте одно с другим, — ответил Фрэнсис. — Я не шутил, когда говорил, что не потерплю оскорбления своей чести.

— И вы выгоните меня, невзирая на присутствие Робера в городе?

— Можете не сомневаться. И если вы хотите иметь таких врагов, как я и мадам графиня...

— Нет, монсеньор, — улыбнулся Жоффруа. — Я не хочу враждовать с вами. Но не потому что боюсь. А потому что мне ведома благодарность... и ещё я хочу вернуть зрение...

— Ну что ж, — Фрэнсис тоже улыбнулся. — Тем лучше. Надеюсь, больше между нами не будет никаких недоразумений...

Он повернулся к дверям, но Бьянка окликнула его.

— Милорд... А если... я...

— Ну что ещё, Бьянка?.. — обернулся граф.

— Вы не сочтёте за дерзость...не оскорбит ли вас...

— Давайте короче.

— Я бы просила вас, милорд, позволить Жоффруа жить в моей комнате, а не с Джеронимо, — на одном выдохе выпалила травница, сама поражаясь своей смелости.