Покончив с самой важной частью работы, Гиральд принялся разбирать с оставшимися предметами и материалами. Следовало бы завтра попросить себе в помощь несколько монахов, чтобы перетащить наиболее громоздкие вещи. И не забыть предложить освободившуюся от реактивов химическую посуду брату Микаэлю — тот как раз привез новые травы, и лишние емкости для лекарств были бы, наверное, кстати.
13
Кристиан поднялся в келью Луиса за полчаса до обедни и, влетев в двери грозной тенью, скомандовал:
— Собирай вещи, и идем со мной. Никаких вопросов. И живее.
Луис оторвался от книги и изумленно поднял на Легрэ глаза. Неужели тот милый мальчик рассказал о мыслях о побеге? Сердце моментально пошло вскачь. Юноша медленно поднялся из-за стола.
— Но я обещал падре до вечера дописать вторую главу. — начал он. — У меня и вещей никаких здесь нет, растерянность сменилась испугом, а испуг — ожиданием чего-то ужасного.
Легрэ размашисто подошел к Луису, забрал у него из рук книгу и, положив ладонь на щеку, заглянул в лицо.
— Никаких "но". Я тебе все потом объясню. Позже. Сейчас бери рисунки, книги свои и идем со мной... если хочешь конечно, когда-нибудь воином стать. А нет — так нет, твое право.
— Хорошо, — Луис быстро собрал книги и уже исписанные листы бумаги и направился к выходу за Легрэ. Он не понимал, что произошло за это утро. И задавал себе постоянно вопросы, которые не имели ответов. Днем пришел аббат Себастьян. Принес книги, вел беседу о смирении, мягко требовал исполнять все положенное благочестивому отроку, а теперь его куда-то вел Кристиан, который свернул из основного коридора и внезапно открыл дверь куда-то вниз. Эта лестница находилась за отодвинутой в сторону каменной стеной.
— Я надеюсь, ты хорошо выспался, Луис? — спросил Легрэ, жестом приглашая герцога войти внутрь. — То, что ты поел, меня очень порадовало.
— Куда ведет эта лестница? — вопрос был произнесен чуть ли не с дрожью. — Что значит это странное перемещение? Я наказан за что-то?
— Нет, — Легрэ всмотрелся в голубые глаза странным тягучим взором, легко провел ладонью по плечу юноши и мягко добавил: — Так надо, Луис. Наберись терпения. Сейчас мы поговорим, а потом ты сможешь выйти погулять. Но сейчас мы поговорим.
— Здесь поговорим? Или... — взгляд коснулся полумглы лестницы. — Это ведь подвалы? Лабиринт. О котором все знают.
— Ты боишься? — искренне спросил Кристиан и ему не нужен был ответ — он его знал. — Там ты не будешь сидеть весь день взаперти. Там мы сможем упражняться и свободно разговаривать. И там тебя не найдут слуги короля, если кто-то из них вдруг вздумает проникнуть в монастырь в свите инквизитора.
Луис согласно кивнул и ступил во тьму, некоторое время они спускались в темное безмолвие, а потом шли по коридорам, пока не оказались перед дверью и мужчина не отпер ту большим старым ключом, висевшим у него на связке.
Юноша вошел внутрь с опаской. Все же одна тюрьма сменилась на другую. Пленник положил книги на стол и обернулся на Легрэ с факелом в руках.
— Немного неуютно, правда? — сказал тот, осмотревшись, словно сам был здесь впервые. Кровать с пологом из дорогой саржи, стол, два стула, деревянный стеллаж, камин, маленькое полукруглое окошко под самым потолком и подсвечники в стенах — все это выглядело серым и тоскливым, заброшенным. Кристиан воткнул факел в держатель у двери, зажег несколько свечей, чтобы стало светлее. — Тебе придется пожить здесь некоторое время... но ты должен будешь это вытерпеть, если тебе нужен результат.
Луис сел на кровать. Матрас был новый, только что застеленный белоснежной простыней. Подушки пахли солнцем. Мужчина растопил камин. И огонь здесь пылал уже не меньше получаса, уничтожая сырость.
— Хорошо, — вновь согласился Луис. — Я потерплю, — тягостное состояние росло, а огромный мужчина в маленькой комнате занимал так много пространства.
— Значит ли это, что ты мне доверяешь? — Кристиан поставил табурет напротив Луиса и сел на него верхом, подтянув до колен рясу, чтобы ее полы не мешались. Синие глаза по обыкновению пристально и откровенно разглядывали юношу, и Легрэ снова признавал, что тот хорош. Где-то в животе удовольствие свернулось в сладкий клубок и тихо дрожало, не выдавая себя ничем.
— А у меня есть выбор? — под пристальным взглядом синих глаз Луис постепенно терялся. Кристиан смотрел на него уже несколько минут, почти не моргая, так странно, так долго...— Вы хотели заняться со мной искусством боя... Когда? — наконец спросил, он нарушая тишину.
— Ты начинаешь задавать вопросы по существу, мальчик, — немного разочарованно вздохнул Легрэ, и могло показаться, что это разочарование не имеет под собой никаких причин, но причины были, и чем дольше Кристиан находился рядом с Луисом, те больше понимал, что хочет его. Конечно, в этом не было ничего нового — Легрэ всегда любил юных хорошеньких монахов и его не терзали муки совести, даже когда он брал кого-то силой, а вот сейчас почему-то неприятно свербело внутри. Кристиан усмехнулся и скрестил руки на груди. — Хоть сегодня вечером начнем. Если ты терпеливо дождешься меня. А пока я хочу, чтобы ты очень серьезно обдумал свое положение. Да, в этих стенах тебя тоже придется запирать попервой, но дважды в день ты сможешь выходить на улицу. Разумеется, пока здесь нет инквизитора. У меня тоже нет иного выбора, как попробовать довериться тебе. Пообещай мне, что не попытаешься сбежать.
— Сбежать? — теперь юноша задрожал, воспоминание о мальчишке заставили его густо покраснеть. — Как я это сделаю, если вы утверждаете, что везде ваши люди? — Луис сжал ткань рясы на коленях. — Я обещаю вам, что не сбегу.
— Хорошо, — кивнул Легрэ, а потом улыбнулся: — Снимай одежду и иди сюда.
— Что? — Луис подумал, что вероятно ослышался, сглотнул. — Зачем?
— Как зачем? — Легрэ пожал плечами и неприятно прищурился. — А зачем будущему воину раздеваться? Хочу посмотреть на твои мышцы... в прошлый раз как-то не успел разглядеть.
Юноша потянул прочь пояс. Бросил его рядом на кровать, затем снял рясу. Собрал волосы, которые рассыпались по плечам, назад. Теперь он остался в одной рубашке.
— Ее тоже снимать? — спросил с сомнением. Синие глаза смотрели, не мигая, опять жуткий холодок. Луис развязал тесьму. Блеснула золотая цепочка на груди. Рубашка тоже оказалась на кровати.
Насмешливо приподняв одну бровь, Легрэ то ли забавлялся, то ли наслаждался тайно. Дважды его взгляд скользил по юному телу от пят до лица и обратно, дважды возвращался к голубым глазам.
— Странно, что ты совсем не боишься повторения того, что было в прошлый раз, — в конце концов произнес он, встал, отодвинул табурет в сторону ногой и шагнул к Луису. Пальцы поднялись в воздух и едва ощутимо коснулись обнаженной груди, замерли, будто боясь обжечься. Кристиан стал серьезен: — Это ты такой смелый от природы или дело в чем-то другом?
В голубых глазах опять появился скрытый испуг, сменившийся настороженностью. Прикосновение к коже было нежным, а слова ядовитыми и обжигающими.
— Я... вы... — Луис поднял голову, еще больше теряясь. — Отойдите! — твердо ответил он.
— Даже не подумаю, — сказал Кристиан низко и, взяв Луиса за запястье, согнул его руку в локте, разогнул и снова согнул. — Напряги мышцы, — приказал он, скептически разглядывая тело юноши, точно вещь на рынке.
— Зачем это? — непонимание росло вместе с животным страхом близости. Где-то внутри жадно скребся маленький зверек. — Я и сам знаю, что не воин. Вы... Прекратите эту комедию... — Луис выдохнул. — Обучить меня военному искусству невозможно. Я не идиот.
— Идиот, — без обиняков резюмировал Кристиан, заходя за спину Луиса и расправив руками его плечи. — Идиот, каких мало, если думаешь, что я тут с тобой в игры играю. Хотел бы, давно тебя поимел и подписать бумаги бы заставил, и замучить тебя до смерти мог, — Легрэ развернул юношу лицом к себе, склонился губами к губам и не коснулся. — Думаешь, я хочу тебя?
— Что? — Луис терпел все эти странные манипуляции до того, как к нему склонился Легрэ, и едва не поцеловал. Инстинкт заставил юного герцога отклониться назад. — Вы опять меня провоцируете?
— Я знаю, чего ты боишься, — ответил Легрэ беспристрастно, — и я уже учу тебя выдержке, ставя лицом к лицу перед твоими страхами. И я буду делать это до тех пор, пока ты не перестанешь бояться. Сейчас тебя можно на что угодно вынудить — только раздвинь тебе ноги и пригрози внушительным естеством. Но лишь тогда, когда этим от тебя невозможно будет ничего добиться — ты станешь настоящим воином. Ты легкий и гибкий. Против любого врага твое преимущество скорость, точность удара, расчет и молодость — это заруби себе на носу. Легкий клинок в твоих руках может стать смертоноснее секиры варваров, опаснее бастардов рыцарей и ножей цыган. Ты можешь стать воином, Луис, но только единожды поборов свой самый сильный страх.
Дыхание отпустило... Выдохнуть бы и перестать дрожать. Синие глаза. Не страх... Совсем другое.
— Могу я одеться? — юноша ожидал от Кристиана, чего угодно, но он оказался не просто воином, ушедшим в монастырь, или плебеем... В нем была сила иного свойства, которая манила, как на свет. Объяснить себе герцог этого не мог, да и не желал. Пусть всякое даже малое сомнение останется при нем. — Я рад, что по вашему не так плох, брат Кристиан, — отвернуться и в глаза не смотреть.
— Одевайся. — Легрэ кивнул и отошел к камину. Сложив руки на груди, он долго смотрел в огонь, хмурился и никак не мог избавиться от навязчивой мысли о юном теле герцога. В конце концов, Кристиан почувствовал себя уставшим, ему уже даже не хотелось подниматься наверх и наказывать брата Микаэля.
Юноша спешно оделся. Небеса! Как же ему было не по себе.
— Значит, будем заниматься, — словно сам себе подтвердил Луис, а потом поднял глаза и обнаружил, что Кристиан его словно и не слушает. Смотрит завороженно на пламя и молчит. Герцог снова сел на кровать. Прошла, наверное, четверть часа. И Легрэ вдруг снова бросил взгляд на юношу. А у того вновь поднялось это дурацкое чувство в груди. Если он так и будет смотреть... каждый раз...
— Как я понимаю, твой отец не слишком заботился о то, чтобы научить тебя держать клинок, — помощник аббата медленным шагом пересек комнату, остановился перед одним из светильников в стене, задумчиво провел пальцами по почерневшей меди сверху вниз. — Почему интересно?
— Я готовился стать послом или занять высокое положение при дворе, — ответил Луис, пожимая плечами. В нашем роду лишь дядя какое-то время служил. Я мог лишь наблюдать за тренировками. Иногда и сам... пытался. Учиться надо у мастеров, брат Кристиан.
— Ну, я не мастер, — усмехнулся Кристиан, рукой поманив Луиса к себе. — Но кое-чему обучу. Завтра принесу пару деревянных клинков, а сейчас просто покажу пару хитрых приемов и хочу, чтобы ты к завтрашнему дню их хорошенько обдумал и усвоил.
Юноша приблизился. В шаге он остановился, выжидая. Если смотреть на каждое движение Кристиана, то понимаешь, что за рясой скрыта великая мощь.
— Я готов.
Легрэ отнесся к готовности юноши с долей иронии, но ерничать не стал. Он зашел Луису за спину и, обняв его сзади, сцепил свои руки в крепкий замок таким образом, что юноша не только не смог бы пошевелиться, но и вздохнуть толком.
— Сейчас я тебе расскажу, как выпутаться из такого захвата, — прошептал Легрэ над ухом, сжимая Луиса в тесных объятиях. Руки у помощника аббата были сильными, как у настоящего воина. Казалось, сожми они хрупкого мальчишку чуток сильнее — и точно раздавят, сломают, подчинят. — Я сильнее тебя, выше ростом. Ты слабее и вырваться не сможешь, как не брыкайся.
Луис задохнулся от стальных объятий. Его трясло от горячего дыхания Кристиана. Ноги слабели. Пальцы похолодели, а сердце жалобно забилось в груди. Юноша дернулся, но бесполезно. Хотел паниковать, но ведь его учат.
Не стоит пугаться. Не надо проявлять своих эмоций. Волос снова словно коснулось дыхание. Словно Легрэ втягивал аромат, изучал, привыкал к нему, как огромный хищник. Поймавший желанную добычу.
— И что я должен сделать?
— Есть несколько вариантов, как избежать такой ловушки, но ее проще предотвратить, чем выпутываться, — Легрэ говорил мягким вкрадчивым голосом, чуть прикасаясь щекой к волосам Луиса и получая от этого особое тонкое удовольствие, сравнимое с ароматом первых роз или с примесью терпких трав в пелене дождя. — Когда тебя так хватают, ты должен быстро набрать полную грудь воздуха, до предела, сколько сможешь и успеешь, а когда человек ухватит тебя, как я сейчас, резко выпусти воздух из легких и выскальзывай вниз. Перед этим ты можешь ударить пяткой по голени врага — где-то посередине между ступней и коленом есть болевая точка. Это заставит противника ослабить захват. Ну а если тебе не удалось ничего из этого, то остается последнее средство...
Луис ощущал, как руки скользят по его груди, ноги все же подкосились. Он попытался набрать воздуха в грудь, но захват стал еще сильнее, его тянули к себе, прижимали, дышали им, желали его — так очевидно, так жарко.
— Средство? — сглотнул Луис, пугаясь своего пропавшего тихого голоса.
— Я расскажу тебе... позже. А пока я хочу понять, что ты чувствуешь, Луис. Ты боишься? — Легрэ удержал юношу в своих объятиях, которые сделались не столько грубыми, сколько страстными. Все это было странным для Кристиана, до этой минуты он не допускал мысли, что может нравиться сыну герцога. Такие люди, как Легрэ, не вызывали в других ничего, кроме страха, ненависти, отвращения — к этому он привык и даже научился наслаждаться. Но Луис странно реагировал на их близость, и если он боялся, то боялся необычно, что сейчас поставило самого Кристиана в тупик. — Что с тобой? — Легрэ коснулся неподвижными губами виска юноши.
Ответить, когда тебя обнимают столь нежно? Юноша не понимал, что же это такое происходит, стоит Легрэ коснуться его. Страх? Нет, совсем не страх, а словно в груди, в животе, в пальцах пляшут шальные огоньки, и вот так трясутся проклятые колени, просто ходуном идут.
— Вы... почему позже? — губы мужчины, скользнувшие по лбу, лишали разумения. Вчера он целовал его у стены, теперь вот гладит, сминает всякие мысли, завел в темницы, утащил, как к себе в темную нору, чтобы никто не видел. — Я не знаю. Ничего не происходит... — еще одно сладкое касание виска, дыхание Луиса сбилось. Только бы не видеть синих глаз.
— Да ну? — не поверил Кристиан, и после короткого томительного замешательства, ослабил захват, провел рукой по груди Луиса вверх, по шее — к подбородку, повернул его голову вбок, и коротко выдохнув: "Давай — на ты", накрыл губами губы. Изумительное в своей сладости ощущение, охватившее его затем, заставило замереть, не настаивать, но и не отпускать, ненавязчиво поглаживать подушечками пальцев нежную шею. Легрэ из-под полуприкрытых век наблюдал за Луисом и ждал подтверждения своей догадки.
Луис замер от того, что мужчина его поцеловал. Развернул к себе, завладел ртом, скользнул по нему нежностью. Губы его были горячими, мягкими не в сравнение с пальцами, огрубевшими от работы, что теперь ласкали шею.
