Монастырь:ведьма для ангела-5 (Часть вторая)

Несколько минут не происходило ничего, а потом Алонсо вдруг часто задышал, замотал головой и со стоном пошевелился, его одежды сами собою начали смещаться по телу — так, словно кто-то стягивал их руками.

— Нет! — Алонсо стал пытаться развязать веревки, но те пока надежно держали его руки. На шее Эдвина проступили два бордовых следа и небольшая кровоточащая царапина. — Пусти! — простонал он кому-то невидимому и вскрикнул.

Сильвурсонни, было, вскочил, но инквизитор выставил вперед ладонь, останавливая мужчину от любой попытки приближаться, зато он подхватил распятие и воду и уже через секунду оказался перед мечущимся военачальником, что-то бормоча. Вода плеснула крестообразно на лицо Эдвина, но тот в себя не пришел, а только зашипел и издал такой звук, от которого уши Луиса заложило.

Происходящее потом напоминало кошмар — одна за другой загорались свечи, в комнате стало невероятно холодно, а потом резко жарко. Воздух стал спертым и пропахшим рвотными массами.

Но, кажется Августино совершенно на это внимания не обращал и продолжал тихо читать молитвы, то и дело успокаивая Эдвина, пытавшегося приподняться.

Алонсо то рычал, будто тысяча чертей, то жалобно стонал. Ему было так плохо, что в пору всадить себе кинжал под сердце, и он метался с четверть часа, не помня себя, пытаясь разорвать веревки, а потом вдруг затих и открыл глаза, посмотрел на Августино со странной насмешливой улыбкой.

— Не выйдет, — сказал и начал задыхаться.

Но священник лишь спокойно продолжил и глаз не поднял, он положил на живот мужчины серебряный круг с тайными знаками, а на лоб монетку и вновь приступил к чтению, ожидая все большей агрессии. Теперь все свечи в комнате горели, а Луис не мог отвести взгляда от кровати.

Эдвин веревкой в кровь истер запястья, он плакал, кричал, хрипел, когда дышать становилось совсем невыносимо. На лбу Алонсо выступила испарина, а на шее — синюшные следы от пальцев. Еще несколько минут агонии — и Эдвин попросту потерял сознание.

Тогда Августино просто плеснул военачальнику в лицо святой водой и приказал:

— Говори!

Даже Луис вздрогнул от того, как изменился на властный голос этого утонченного молодого мужчины.

Зверь, спрятавшийся внутри Алонсо, открыл глаза и утробно зарычал, и в темноте казалось, что радужка Эдвина не синяя как обычно, а черная — и в ней бешено пляшет пламя свечей и ненависть.

— Орас-Рай Ифос, — прошипел демон, а потом успокоился.

— Милостью божьей, — рука легла поверх серебра на лоб Эдвина. — Говори, — сказал вновь более ласково Августино. — Кто ты?

— Проклятие, — с ненавистью прошипел демон.

— Кто наслал его? — Августино прочертил по груди крест, раздвигая края разорванной рубашки.

А Луис вцепился в подлокотники пальцами, не веря своим глазам — прямо над кроватью ползло то ли облако, то ли черная гарь, пытавшаяся вцепиться в горло священника, но ей мешали серебряная цепочка и висящий на груди медальон.

— Орас-Рай Ифос, — зарычал демон, путая нарочно слоги и слова. — Ай-сарро Исоф... Йарсаор Сифо, ррр...

— Тише, тише, — успокаивающе погладил Августино по голове, вслушиваясь в слова и запоминая. Сущность говорила, и это был хороший признак. — Я слушаю тебя. Я тебя слышу. Подчинись мне и скажи, по слогам скажи, кто виновен?

Демон зарычал почти угрожающе, сыпя ругательства на непонятном языке, и среди его непонятных неразборчивых слов, вдруг отчетливо прозвучало:

— Софи Райсаро...

Луис вскочил. Он уронил с громким стуком графин с вином, и тот разбился о деревянные доски, тут же в камине вспыхнуло пламя, и один язык лизнул тяжелую портьеру, подпаляя.

Августино вздрогнул, выпуская ситуацию из своих рук, и тень бросилась его душить.

Эдвин едва немного пришел в себя — и тут же увиденное, повергло его в шок. Комната полыхала, охваченная огнем, Августино как-то отчаянно хватался за горло, а к Луису бежали гвардейцы, чтобы вытащить короля из полной дыма комнаты. Сквозь неплотную серую завесу, Алонсо не мог толком разглядеть лица Луиса. Люди с криками метались по комнате, пытаясь потушить пожар.

В дикой суматохе никто даже не обратил внимания, как задние ножки кровати приподнялись и с громким стуком опустились на пол, заставляя пошатнуться тяжелый подсвечник, который чуть ли не обрушился на голову сюзерену, и лишь то, что он отскочил спасло его от верной смерти.

— Развяжите меня кто-нибудь, — кашляя от дыма, закричал Эдвин. — Августино! Августино, что с вами?!

Один из гвардейцев кинулся к кровати и перерезал веревку, высвобождая Алонсо, другие тушили огонь, который быстро распространялся по комнате.

Не откликался лишь Августино, который бился на полу в судороге, его пыталась задушить собственная цепочка, а вырванный амулет валялся на полу.

Эдвин колебался секунду, выбирая между Луисом и инквизитором, но Луис был на ногах, а Августино — их единственным шансом на спасение. Алонсо кинулся к нему, разорвал цепочку, схватил амулет и приложил к груди инквизитора.

— Луис! Луис! — кричал Эдвин, кашляя от едкого дыма. — Помоги мне, надо унести его отсюда!

Сюзерен, который в этот момент топтал портьеры на полу, оглянулся, и сразу направился к кровати, чтобы помочь подхватить Августино и вытащить того в коридор, подальше от едкого дыма.

— Я никогда такого не видел, — сказал он уже за дверью, качая головой. — Ты рычал, словно зверь и... говорил про Софи Райсаро.

Эдвин бережно придержал голову Августино и с болью посмотрел в голубые глаза любимого. Они не смогли. Не смогли прогнать демона, и он едва не убил их троих.

— Я совсем ничего не помню. — Алонсо надрывисто вздохнул. У него жутко кружилась голова и в груди все горело. — У нас не получилось его прогнать?

— Не уверен, что удалось, — Луис вытирал мокрой тканью, которую смачивал в поднесенном кувшине, лицо священника, когда тот внезапно открыл глаза и хрипло забормотал:

— Это только начало, я вам говорил не шевелиться, ваше величество. Придется еще несколько раз... Нам нужно Софи Райсаро.

Алонсо нахмурился. Опять Райсаро.

— А причем тут она? — спросил он, в непонимании попеременно глядя на Сильвурсонни и инквизитора.

Сюзерену нечего было сказать, он только пожал плечами.

— Я слышал, как ты произнес ее имя, — подтвердил тихо.

— Девчонка ведьма, — закашлялся Августино, сгибаясь пополам.

— Ну, это-то для меня не новость, — отшутился Эдвин, озираясь, потом вздохнул. Он понимал, что им всем необходимо отдохнуть и набраться сил перед следующей попыткой. Гвардейцы уже потушили в спальне пожар и теперь вытаскивали наружу обгоревшие тряпки того, что когда-то звалось портьерой. — Нам всем неплохо было бы помыться, — сказал Алонсо, помогая Августино встать на ноги. — Давайте приведем себя в порядок, отдохнем, а потом попробуем еще разок. А то мне как-то не по себе от всего этого.

— Сегодня я рекомендовал бы вам обоим выспаться, — священник оперся на стену и тяжело дышал. — Я тоже буду молиться... — добавил, вновь прочищая горло. На его шее появилась багровая полоса, которая резко выделялась на смуглой коже. Зеленые глаза скользнули по Августино, а затем перешли на Луиса. — Поужинайте плотно и хорошо выспитесь, — посоветовал. — А я пойду к себе.

Когда Алонсо остался наедине с Луисом, то едва прикрыв дверь, крепко обнял его.

— Ты в порядке?

— Сложно сказать, — Сильвурсонни был поражен увиденным и даже не представлял, что именно сказать сейчас, подобного кошмара он еще не испытывал наяву. — Там творилось что-то ужасное.

Руки нежно прошлись по спине короля, успокаивая и поглаживая, чуть сминая одежды.

— Я не хочу принадлежать ему... нам придется снова пройти через это. И знаешь что? Я не буду принадлежать никому, кроме тебя, будь он даже сам Дьявол. Я не для того десять лет ждал тебя, чтобы всякая мерзость из меня игрушку делала.

— Если кто-то узнает, здесь будет не только этот мальчик из Рима, ты это понимаешь? — спросил Луис тихо. — Тогда мы окажемся в неприятном положении.

— Неприятным положением ты костер называешь? — ответил Алонсо, увлекая Луиса к постели. — У тебя отличное чувство юмора.

— Я называю не костер, — сюзерен пытался остановить Эдвина, все еще находясь под впечатлением от недавней сцены. — Остановись, что ты делаешь? Не теперь... Эдвин!

— Угу, — отозвался тот, с улыбкой забираясь под пеллисон короля и развязывая шнуровку брэ. — Я, разумеется, не настаиваю, — сказал он, тяжело вдыхая запах дыма, что пропитал их одежды. — Мы не будем делать ничего, кроме этого, — Эдвин быстро отпустился на колени и нырнул головой под пеллисон, а через пару долгих мгновений Сильвурсонни ощутил кольцо горячих губ на своем члене.

Устоять на ногах в этот момент оказалось невероятно сложно, глаза закрылись, из горла вырвался стон, пальцы вцепились в плечи. Боже! — Луис отчетливо ощутил, как на него накатывает дикое возбуждение и в голове стучит кровь.

А язык Эдвина тем временем умолял, задевал мошонку, проходил вдоль канальца от основания к вершине, облизывал головку. Одной рукой Алонсо массировал яички любимого, другой скользил по стволу. Луису необходимо было как следует расслабиться, и Эдвин старался вовсю.

Тихие стоны стали нетерпеливым и горячими, Луис уже не контролировал происходящего, толкаясь в рот, мучивший и искушающий его. Колени подгибались от слабости, а сердце колотилось бешено.

"Да, вот так, любимый", — думал Эдвин, обжигая жадным дыханием пах короля, а потом он положил ладони на его бедра и стал двигаться быстрее, постепенно и уверенно наращивая темп до тех пор, пока происходящее не превратилось в дикий бешеный танец.

Тогда Луису пришлось крепче держаться за Эдвина, падать в бездну, почти кричать, откидывая голову назад, умоляя всем телом, чтобы тот не останавливался ни на секунду.

И Алонсо внимал молитвам так, точно слышал их ушами. Все быстрее, пропускать в самое горло, так, чтобы от напряжения и страсти сводило шею, чтобы у любимого в глазах темнело от наслаждения. "Я твой, — говорили эти движения. — И только с тобой я буду таким... с тобой единственным, Луис!"

Дикая страсть захлестывала с головой: сюзерен сдался, закричал, впиваясь пальцами в плечи и орошая теплым семенем рот Эдвина, чуть ли не упал, опираясь в того коленями и руками.

— Что же ты делаешь? — простонал, оседая вниз.

На него взглянул совершенно счастливый Эдвин, с каким-то безумным искрящимся взглядом и перепачканными семенем губами — он улыбался.

— Я соскучился просто... Это было неплохо? — спросил он немного взволнованно.

— Это было великолепно, — Луис прислонился к Алонсо, почти упал на него. — Ты способен лишить меня рассудка. Ты хорошо себя чувствуешь?

— Если я скажу, что абсолютно счастлив, ты поверишь? — скептически поинтересовался Эдвин.

— Поверю, — кивнул Сильвурсонни. Он действительно верил, как и в то, что дьявол точно существует наяву.

— Отлично, — заявил Эдвин, целуя короля в губы. — А теперь есть и спать. Завтра привезут Райсаро, и мы снова попытаемся избавиться от этой твари... или от обоих сразу, если повезет немного.

* * *

Горло першило невероятно, когда Августино все же отправился к себе после ночного экзорцизма. Голова кружилась, мышцы ломило, но следовало хоть как-то доползти до комнаты и принять ванную со специальными травами. На горле у священника проступили красные пятна, которые вскоре стали багряными на темной коже.

Делая каждый шаг, молодой священник опирался на стену, чтобы не потерять ориентир или не упасть, но он не хотел, чтобы сюзерен или Алонсо сейчас вмешивались. А в голове отдавался голос демона, который насмешливо рассказал о том, что не так уж чист тот, кто по ночам предается страсти и мужеложеству.

— Август! — Пьетро не сдержал встревоженного возгласа при виде любимого. Юноша уже давно нервно мерял шагами коридоры, кружа неподалеку от покоев инквизитора. Все время проживания в замке их отношения выглядели очень странно. Вежливые раскланивания, если вдруг приходилось сталкиваться на людях, превращавшиеся ночами в проповеди, во время которых священник пытался убедить юного барона, что так нельзя, но все время проигрывал. Проигрывал уже тем, что поддавался на шантаж барона Моунт и позволял либо пробираться к нему, либо сам приходил к юноше. Пьетро же просто сходил с ума от происходящего и не давал Августино разорвать их отношения, каждый раз придумывая что-то новое — лишь бы тот не отталкивал.

Вот и сейчас он твердо намеревался дождаться освобождения инквизитора от странных дел с милордом и Алонсо и еще раз поговорить. Но внешний вид мужчины полностью вывел Пьетро из себя. Они что там, били друг друга?

— Август! — он подхватил священника под руку, заставив обнять и опереться о себя. — Что с тобой?

Не ожидавший, что Пьетро будет так настойчиво его дожидаться, священник невольно оперся на его руку и покачал головой.

— Барон Моунт, уже поздняя ночь, почему вы не спите? — Августино откашлялся, и голос его прозвучал довольно хрипло. Наверное, связки все же повреждены. — Вы не могли бы разбудить моего слугу. Он спит в каморке. Он сделает воды и принесет трав, которые... — новый приступ кашля не дал договорить. — Чтобы убрать последствия нападения.

От последних слов инквизитора Пьетро ощутимо вздрогнул. Нападение? Здесь? В замке, где полно людей короля? На его Августа? Юноша начал звереть.

— Кто? — безапелляционно потребовал ответ, помогая дойти до спальни и толкая дверь.

— Ты не поймешь, — инквизитор оперся на барона, дотянув до кровати и теперь вновь кашляя. — Есть специальные травы... Я потом расскажу... — попросил он, сгибаясь и держа в ладони амулет, отданный Алонсо.

Прибежавший слуга всплеснул руками и сразу же помчался за бадьей и травой, которую доставили за несколько минут. Помощники смазали горло Августино специальным составом, дали выпить пахнущей мерзким резким запахом жидкостью и попросили Пьетро подождать за дверью.

А впустили лишь минут через пятнадцать. При этом слуга настаивал, что если Моунт собирается сегодня охранять инквизитора, то должен закрыть накрепко дверь.

Августино уже лежал в кровати. Руки — поверх покрывала, глаза закрыты. Свет от камина освещал золотистое лицо.

— Сядь, — попросил юношу и похлопал ладонью по кровати.

Пьетро, все еще ярящийся и настороженный всем увиденным, присел рядом с любимым.

— Август, — он осторожно коснулся лица мужчины. — Кто это сделал? Что происходит?

— Не думай на своих близких. Это не Алонсо и не сюзерен. Я не могу сказать, потому что это касается только их. Я клянусь, они ничего не делали мне, но твоему учителю нужна моя помощь, — ладонь легла поверх руки барона. — Там, в сундуке, есть персиковое вино и сушеные финики. Я хранил их для особого случая. Давай выпьем.

Чуть обалдевший от таких заявлений Пьетро послушно достал требуемое и, разлив вино по кубкам, как будто стоявшим на столе, протянул один Августу и, сев на прежнее место, приготовился слушать. Столь расплывчатые ответы его не удовлетворяли, и юноша намеревался сделать все, чтобы узнать правду.