Вхожу плавно в твое горячее... горящее тело... двигаюсь медленно, глядя как ты терзаешь губы зубами... наши дыхания — тяжелые, напряженные... ты стонешь, вцепляешься острыми ногтями мне в ягодицы, заставляешь меня сильнее вбиваться в тебя... а ты мечешься, извиваешься подо мною, хватаешь ртом воздух, царапаешь мне спину. Я ловлю твои руки, заламываю вверх, вжимаю в шкуры, забываю обо всем... беру тебя — неистово, яростно, сходя с ума...

— Август... Август... люблю...

Адский Шут

Больно... Но, эта боль в радость... Подаюсь тебе на встречу. Глубже! Сильнее! Давай же, радость моя... Обхватываю твою талию ногами, кусаю себе губы, чтоб не застонать... В безумстве царапаю твою спину, оставляя глубокие царапины... А ты ловишь мои руки и заламываешь над моей головой — крепко, так что не вырвать... И это отдается во мне сладким гневом, страстью, и вновь огнем... Твоя ярость, твои движенья — они меня сжигают... Ничего не вижу больше кроме огня в твоих глазах, ничего не слышу кроме твоего дыхания... Чтоб не закричать кусаю тебя за плечо... Горю! Просто горю... Для тебя...

— Амалей... я... люблю...

Судья

Я сгорел дотла, до черного пламени перед глазами... я преступил черту... это уже больше, чем запретная страсть... ее еще можно отделить от души, скованной Обетом Равновесия, а...

Я закрываю глаза... не хочу думать — потом-потом — сейчас весь мир далеко за окном.

Обнимаю тебя, опять целую в висок, слизываю пот с твоей кожи, чувствую языком как бьется твой пульс, постепенно успокаиваясь. Приглаживаю растрепанный вихрь твоих волос.

— Не исчезай сейчас... побудь хоть еще немного со мной... пожалуйста, — шепчу еле слышно, может быть, не услышишь...

Адский Шут

Черным ветром развею по миру я твои печали все до одной... Буду я огнем неистовым для тебя каждой ночью... Не хочешь? Хочешь? А мне уже все равно... Нет меня без тебя... Свое пламя с тьмою твоею смешал... Смешной я , глупый... Но, сердце свое тебе отдал...

Нежно-нежно отвожу черные прядки с твоего лица... Целую... Сначала легонько, а потом глубоко, чуть ли не кусая... Неистово... Как будто печать свою на тебя этим поцелуем ставлю... и извиняясь за этот порыв, тихонечко провожу по твоим губам пальцами... Трусь носом о твой нос... Вновь, почему-то смущаюсь... Прячусь в твоих объятьях... Засыпаю почти... И уже на грани сна и яви шепчу:

— До рассвета... Я твой до рассвета. А дальше — как сам захочешь.

Судья

Снова укрываю тебя шкурами, прячу нас в их пушистый мех. До рассвета буду обнимать тебя... теплого, мягкого, моего... Буду вдыхать мед твоих волос... Убаюканный твоим дыханием, твоим запахом, мерным стуком твоего сердца совсем рядом с моим... я засыпаю... пусть мне сегодня ничего не снится — моя явь пока прекраснее сна...

Я проснулся от тревожного чувства — темные лорды сходились к Храму... и Князь... его зов больше не стоило игнорировать. Надо было выяснить, что он хочет... тем более, что сейчас я уже не смогу... судить... пора договариваться, но Князю об этом знать не стоит. Я посмотрел на спящего Августа... это имя отзывалось сладкой дрожью в моем сердце... еще минутку полюбуюсь на тебя... пока ты мой... не хочу тебя будить, ты так безмятежно спишь, полностью доверившись моим объятиям. Князь не простит нам... его черная душа не отпустит от себя ни одного из темных лордов. И ты... тебе ведь он тоже небезразличен... ледяная иголка в сердце...

Я осторожно высвобождаю руки, тихонько, невесомо целую тебя в уголок губ... это не простой поцелуй — ты его почувствуешь, как только проснешься. А если мне повезет, то, может, мне удастся вернуться, и ты еще будешь здесь...

Теодор

Я встрепенулся. Хаос? Сел, потер рукой лоб, выгоняя все ненужные мысли. Хватит страдать, есть дела.

С тоской оглядев подлунный сад, я развеял его. Пальцы опять слушались. Души внутри застыли на своих местах. Ни следа от кровавых узоров на теле. Теперь ничего не напоминало о ночи, проведенной с Князем.

Одежда наездника. Достав из кармана перчатки, я увидел, что к одной из них прилип розовый нежный лепесток. Я стоял и смотрел на него, пока боль от душ очередного гибнущего мира не привела в чувство. Сняв лепесток с перчатки, я изо всех сил сжал-смял его и выбросил за спину. По щеке протекла одинокая слеза.

Разъяв грань мира, я шагнул к Хаосу. Увидев Хаоса в виде прекрасного юноши, неодобрительно покачал головой — в таком виде Хаосу нельзя было оставаться долго, да и далеко от меня тоже. Он становился еще более безумным. Шагнув к увлеченному Дракону, взял того за подбородок и твердо посмотрел в глаза, ища там настоящего Хаоса.

— Скучал по мне?

Князь

Я стою на огромной площади перед Храмом. Тем Храмом, что отражается во многих мирах. Здесь я собираюсь встретиться с Судьей. Слишком занятым. Я знаю кем именно. Я чувствую это с того момента, как встретился с тобой во сне, когда ты трусливо сбежал от долгого разговора.

А еще я чувствую боль. Огненную боль... Но не оборачиваюсь, не слушаю музыку скрипки, призывающей меня ответить. Скрипач думает, что я отравил его жизнь любовью. Да, отравил, ища тьмы и забвения. Я — Зло, которое нужно уничтожить... Лорды этого желают. И полагают, что так будет правильно.

Они сделали бы так и раньше, но сами попались. Сами оказались осужденными. И я готов их спасти, отдав свою душу Судье, чтобы он освободил моих подданных от жестокого приговора. Чтобы я наконец перестал чувствовать адскую боль о тебе... И никогда, никогда не видел тебя больше во сне.

Ледяной Принц

— У нас все получилось, малыш. Иди, Князю сейчас ТОЖЕ больно...

Киваю, медленно вставая.. Я ведь все знаю, понимаю..

И вот стою я под дождем... как хорошо, он вымоет огонь.. Вернет мой Холод, мою суть.

Что там говорил Шут? Про то, что появлюсь, где б я не пожелал? Ну что ж, желаю. Знаю, что желаю!

Моргаю. Судорожный вздох. Храм? Ведь тут Судья? Я ничего не понимаю....

Судья

И что лордам нужно у Храма, да еще в таком количестве?! Уже двое... Еще и Хаос перешел все границы — и с ним надо разобраться... но сначала — Князь. Я и так заставил его долго ждать, а он как видно так желает этой встречи, что уж второй раз оббивает порог Храма. Ну что ж — вот он я!

Крылатая тень накрывает человека, стоящего на площади и глядящего с яростью на громаду Храма. Знаю, ярость это направлена отнюдь не на равнодушное в своей каменной монументальности здание.

Я опускаюсь за спиной Князя, взмах моих крыльев, развевает его волосы и одежду.

— Ба, Ваша Темность, собственной персоной и без охраны! — усмехаюсь я. — А не боитесь, самоуверенный мой, ходить тут в столь хрупком и соблазнительном облике? Или вы пришли покаяться и отдаться... в руки... правосудия?

Князь

Да, Судья привык, чтобы его боялись... Он самоуверенно и с пафосом появился передо мной, размахивая крыльями.

Вот он — мой соперник, которого избрал Шут. Что же, такова судьба... Играть с ней я не намерен.

— Приветствую тебя, Амалей... Довольно странно, что ты предпочел явиться предо мной с крыльями в человеческом мире... Не кажется ли странным, что ты нарушаешь сам законы?

Я смотрю прямо. Красив. Притягательной магией, силой...

— Я пришел тебе отдать кое-что взамен свободы Лордов.

Судья

Я опускаюсь за спиной Князя, взмах моих крыльев, развевает его волосы и одежду.

Князь

Да, Судья привык, чтобы его боялись... Он самоуверенно и с пафосом появился передо мной, размахивая крыльями.

Вот он — мой соперник, которого избрал Шут. Что же, такова судьба... Играть с ней я не намерен.

Я смотрю прямо. Красив. Притягательной магией, силой...

— Я пришел тебе отдать кое-что взамен свободы Лордов.

Судья

— Во времена, когда оживают куклы, ничего удивительного, когда горгульи слетают с крыш древних соборов, — я пожимаю плечами, крылья превращаются в судейскую мантию, — Ты пришел выторговывать свободу лордов? Ты?! Тот, кто превратил их в живые игрушки, еще раньше, чем я. Я лишь подчеркнул порядок вещей... Они игрушки, отравленные твоими темными страстями. Пока ты жив, они никогда не будут свободными... или... — мрачная улыбка ложится на мои губы, — ты пришел отдать мне свою жизнь?

Князь

— Каждую истину можно извратить, Судья. — я улыбаюсь и продолжаю быть человеком. — В отличие от тебя их игрушками я никогда не считал. А кем уж решили стать для меня Темные Лорды — спроси у них. Но они несвободны по твоей милости. То есть немилости Суда, вынесшего приговор не мне, а тем, кто невиновен.

Срываю дорожный плащ. Делаю шаг навстречу.

— Ты жизни лишить меня желаешь? Ведь проще так? Ведь так огнем владеть возможно без меня...

Судья

— Кто виновен, оставь судить мне, — я отвешиваю театральный поклон, — Владеть огнем невозможно, — моя усмешка отдает горечью, может, оттого, что моих губ в последнее время слишком часто касается горький мед. — Это стихия и если ты ненадолго зажег его в своем очаге и погрелся, ты не стал его хозяином. За лишением жизни, это не ко мне. Это обязанности Палача, я лишь выношу приговор и слежу за его исполнением. И не суди по себе, Князь, твое жадное сердце хочет всех и сразу, ты не умеешь делиться, ты умеешь только подчинять и даже отпуская, наказываешь. И уж прости, что-то мне не верится, что тебя интересует чья-то свобода отдельно от твоей власти. Но можешь продолжать, — киваю на сброшенный плащ и ухмыляюсь, — Мне пока интересно.

Князь

— Так, значит, суд будет честным в этот раз? — я многозначительно приподнимаю брови, не веря ни одному сказанному слову. Ты ловко плетешь нить рассуждений, Судья. Прикрываешься данной властью и обвиняя меня в ней же... Ты забавен.

Твой интерес происходит из того, чтобы понять почему, как и отчего... Не потому что интересен кто-то из темных. Ты уже выбрал. Выбрал и доведешь дело до конца.

— Жадное сердце? Давно ли ты слышал стук в моей груди, Амалей? Князьям нельзя править сердцем. Тем более, если их вассалы — демоны! Их нрав, их ум, их великая мощь могут сами по себе изменять мир. И Князь я лишь потому, что объединяю в одно Лордов своей душой. Здесь суть не во власти моей, а в их власти надо мной... Они выбирают, они сами себя наказывают. А ты — ты можешь вынести оправдательный приговор.

Судья

— Нет сердца? Тем хуже для тебя, значит, ты просто жадный без сердца, — мой тон дразнящий, в голову приходит смешная мысль "Интересно я смогу его разозлить настолько, что он посрывает с себя всю одежду?" — Суд честным? Да брось. Честность понятие относительное, также, как и справедливость. Всем угодить невозможно, всегда останутся недовольные и будут кричать, что с ними поступили нечестно. Потому и назначается Судья. Ты хотел почитать свод Законов? — я дарю тебе очередную издевательскую усмешку. — Я тебе его и так перескажу. Он короткий, незачем даже записывать. Пункт первый: Судья всегда прав. Второй пункт оглашать или сам догадаешься? — делаю шаг к тебе ближе. — Ты пришел торговаться? Так торгуйся, а не разводи здесь философию. Пока я не вижу никакого резона выносить оправдательный приговор. Ты как в прошлый раз не мог сдержать своих лордов под контролем и они все перегрызлись и устроили тут хаос во всех смыслах, так и сейчас что-то незаметно, что все изменилось. А как было спокойно, когда они сидели себе тихими куколками, а романтически настроенный мальчик носился по магазинам в поисках волшебного Скрипача!

Князь

— Торговаться? — я рассматриваю Амалея и хочу понять, что нашел в нем мой Шут.

Он умен, он страстен, он умеет быть нежным и в то же время безудержным, как ураган. Он и сам носит маску, только она — это мантия закона, которым теперь так легко прикрываться. Прав? Да, легко быть правым, если тебе дана такая возможность.

— Дай мне отсрочку до суда. Тебе я в залог оставлю душу мира. Когда же наступит срок, я явлюсь... И если не смогу угомонить Лордов, суди!

Он целовал его, пил яд от губ... Кружится голова лишь от того, что чувствую Шута. Мне тяжело и больно. Я люблю. Безумно. Пусть душу заберет, чтоб я стал льдом холодным.

Судья

Я смотрю на него и оцениваю... и чувствую на себе такой же оценивающий соперника взгляд. Судья бы принял его предложение... так правильно, а я открываю рот и слышу собственные слова:

— Ты же сам знаешь, что теперь мне этого мало...

Князь

-Мало? — в пьяной голове вопрос не укладывается, кажется странным и вызывающим. Я ищу подвоха. "Что тебе надо, Амалей? — спрашиваю одними глазами. — Что ты хочешь помимо?"

Нужно понять, но боль не дает сосредоточиться.

— Это все, что осталось, Амалей. — я медлю. Я понимаю, что речь идет о том, кто, как огонь. Если теперь, я произнесу слова. Если смогу их выговорить, ранясь о каждое, как о стекло. — Ты можешь забрать и Шута.

Ну, вот... Я произнес. Немного. Согласится? Не опуская головы, я улыбаюсь... А душа клокочет от любви и ненавидит — МЕНЯ! Мой Шут, тебя я отпускаю.

Судья

Я смотрю на него... ну надо же — сердца нет, а в глазах такое отчаяние. А улыбка, словно ему челюсти сводит. Тебе мало Скрипача? Мало Пожирателя? Мало...

А ты красивый... в тебе тоже есть огонь — только не такой, как у Шута — у него веселый, непокорный, метущийся, а твой готов пожрать все, включая тебя самого. Но я понимаю, почему моего дорогого мотылька манит твой пожар...

— Шут не твоя собственность... он не вещь, чтобы я мог его забрать, — холодно отвечаю ему. — Просто дай мне слово, что не станешь нам мешать. И имей ввиду, — подхожу к нему вплотную, когти ложатся на тонкую человеческую кожу на его подбородке, я вскидываю ему голову, смотрю загоревшимися алым огнем глазами в его, пока еще человеческие, наклоняюсь близко-близко и выдыхаю ему в губы, — Если он окажется в твоей постели — неважно, ты его туда затащишь, или он сам к тебе прибежит, ТЫ окажешься в моей — вместе с ним. Чтобы ему больше не пришлось разрываться между нами двумя.