— Как ваше самочувствие? — не имеющий никаких нехороших подозрений о причине моих выпученных глаз и нездоровой красноты лица, дроу, всколыхнув свои кучери, шагнул чуть поближе, и заговорил чуть погромче. Усугубив, тем самым, и выпученность, и красноту мою, хотя я всячески пыталась совладать с этой абсолютно неуместной веселость. Ну, подумаешь, прической сей муж удивительно схож с пуделем, так не его же в этом вина?

— Благодарствую, почтенный незнакомец, жаловаться пока не приходится — с намеком ответила я, и прикусила на всякий случай щеку изнутри. Хотя начавшаяся беседа все же поумерила мое веселье — голос визитера был на редкость звучен и, что странно, умиротворял прямо не на шутку.

И это невзирая даже на кудрявость.

О, боги, да уймись же, Велея.

Незнакомец намек понял правильно, откашлялся деликатно, и торжественно изрек:

— Прошу простить мне мою грубость, о, уважаемая, имя мое — Неликолеус Лей. И при дворе его Величества я состою в должности посла и главы дипломатической палаты.

Посол и дипломат дроу.

Шут его знает, почему, но мне мгновенно захотелось спросить его, не терзает ли его в диковинных странах и миссиях повышенная влажность?

Говорят, от нее волос вьется.

Однако же следующий дипломатический прием, которым, по неизвестным мне причинам, решил воспользоваться посол Его Величества, совершенно сбил меня и с толку, и с приготовленных вопросов.

А именно, без каких бы то ни было подготовительных речей, хоть сколько-нибудь внятных пояснений или, на худой конец, предварительных выкриков, сей уважаемый муж сделал решительный шаг вперед — и бухнулся на колени.

На всякий случай я осторожно оглянулась.

Мало ли, не исключено ведь, что за плечом моим стоит Владыка, они тут, как я погляжу, появляются и испаряются где угодно, и запросто.

За спиной обнаружилась только элегантно задрапированная лавандовым шелком стена.

Само по себе это было прекрасно и радовало глаз. Но стоящего на коленях посреди комнаты дроу, увы, никак не объясняло.

Откровенно говоря, стало как-то совершенно не до шуток. И я старательно, хоть и очень поспешно, попыталась подобрать нужные слова, которые нынче прозвучали бы хотя бы самую малость уместно. Что-нибудь вроде: 'Витражи у вас дивные, и полы, я гляжу, им ничуть не уступают'.

Но ляпнуть ничего глупого просто не успела — он заговорил сам. Точнее, лихорадочно зашептал, но я все равно слышала.

— Молю вас, заклинаю, всеми богами и демонами заклинаю...

— Что? — ничего умнее, да и вообще ничего больше в голову мне как-то не пришло.

— Только вы можете помочь нам, госпожа Велея. И я молю вас не отказать.

Поразительно. Поразительно. Просто поразительно, как это дроу ее не ввязались в парочку крупных конфликтов, при таком-то косноязычном и маловразумительном после!

— Простите, уважаемый господин... Неликолеус, встаньте, пожалуйста, и я понятия не имею, о чем вы изволите говорить. Но если помощь эта посильна для меня — разумеется, я помогу.

Только встаньте, ради всех светлых богов.

Он замотал головой, затряс своими кудрями, как ненормальный, и, к почти священному моему ужасу, принялся медленно ползти в направлении моей потрясенной персоны. Роскошная мантия королевского пурпура поползла за ним, как громадный кровавый след.

— Пообещайте мне, госпожа, поклянитесь, что не откажетесь... Не смотря ни на что, не откажетесь...

Кто приносит такие клятвы, скажите на милость? И о чем же, в конце-то концов, речь ведется?!

Но не успела я донести эти очень здравые сомнения до ведома моего странного просителя, как дверь покоев распахнулась по-свойски, и на сцену так внезапно для меня разыгравшейся трагедии выступило еще одно лицо.

Относительно мне знакомое, хвала богам.

— Где тебя носит, рыжее умертвие? — спросила я как можно непринужденнее, словно мне не впервой задавать такие вопросы в присутствии коленопреклоненных дипломатов темных эльфов.

— Умертвие я тебе позже припомню, демоница непричесанная — не затруднил себя вежливыми приветствиями упырь, резво оббежал посла, и, продемонстрировав полное отсутствие манер, принялся демонстрировать мне свою спину. Поза эта навела меня на смутные подозрения, что-то враз сильно напомнив. Я в срочном порядке проерзала к краю ложа, и свесилась с этого края, пытаясь ну хоть сколько-нибудь возникшие сомнения развеять. То есть, заглянуть, чего это они там делают.

План, увы, провалился, но упырь не позволил мне помереть от любопытства.

— Светлого дня вам, высокочтимый Неликолеус Лей! Что-то потеряли? — угрожающе проговорил — Помочь в поисках?

На счастие мое, столь суровый монолог просто-таки вопиял о действиях, и Александр, как искусный танцор, качнулся на пятках и шагнул изящно чуть в сторону. Наверное, в самом деле чего-то искать собрались.

Маневр этот явил мне физиономию эльфийского посла. И я тут же готова была забрать назад все свои нелестные сомнения касательно его компетенции.

Ибо кто б еще мог выглядеть столь снисходительно, элегантно-невозмутимо, стоя на коленях — это мне было неизвестно.

Господин Неликолеус расправил скорбные плечи и, не поднимаясь с колен, вежливо отказался от предложенных содействий.

Вампир не шелохнулся, продолжая игнорировать меня, и сверлить взглядом посла.

В полной мере ощутив всю неуместность своего тут пребывания, я тихонько кашлянула.

— Уважаемые нелю...господа...

Вампир резко повернулся и очень некультурно меня прервал на полуслове:

— О чем он тебя просил?

— Вас это совершенно не касается, рыжее умертвие. При всем, разумеется, уважении — опередил меня с ответом дипломат дроу, вновь явив себя совершенно не с дипломатической стороны.

Взметнув волной свои проклятые волосы, вампир шагнул совсем уж близко ко мне.

— Велея, о чем он тебя просил?

Собственно, я не видела причины запираться и отпираться, потому как посол, увлеченный ползаниями по полу, толком ничего и не сказал. И, с точки зрения исключительно практической, не попросил ничего. Потому как считать ответственной просьбой просьбу не отказать в какой-то там неизвестной просьбе... Уф, ну это уж совсем глупости.

Потому просто пожала плечами.

— Не отказать — никаких вселенских тайн не открылось, что вампира явственно привело в раздражение.

— В чем не отказать? — спросил он меня преувеличенно-терпеливо. Я мысленно дорисовала ему хвост, которым он сейчас вполне мог бы в нетерпении хлестать ни в чем не повинный пол. Или свои собственные бока.

— Мы не дошли до той части, в которой проясняется вопрос, в чем именно не отказать — покладисто ответила я, скорее, для безмолвствующего атташе Его Величества дроу.

Посол судорожно взохнул, тяжело поднялся наконец-то с колен, и склонил покорно голову.

— Если вы позволите — я покажу вам. Ибо временем мы, увы, уже не располагаем.

Сводчатые коридоры эльфийского дворца своей продолжительностью неумолимо толкали ко всяческим раздумьям.

Например, лично я сейчас силилась припомнить, сколько принцесс числится при дворе правящего дома дроу?

И ничего толкового мне не вспоминалось, по всемирскому закону подлости.

То есть, как сказать... Не вспоминалось мне, чтоб тут имелся целый выводок Высочеств.

И, коль уж речь о них, принцессах, зашла, я набралась храбрости спросить себя предельно прямо насчет того, что где бы это могла подеваться моя персональная принцесса?

Как искать ответ на такой вопрос, если даже тень воспоминаний о том, при каких обстоятельствах мы с ней виделись последний раз, упорно терялась в какой-то сонной дымке где-то у меня в голове?

У Всесветлой Богини-матери есть послушные дочери. Светлые девы, небесные покровительницы водоемов, зверей, растений и младенцев. Говорят, Светлые девы не выносят насилия и боли, теряя силы от жестокости. Не способные карать дочери своей всесильной матери, они несут лишь свет и добро.

Одна из них — моя мать.

И вот, имея немалый опыт как созерцания, так и непосредственного участия во всякого рода...несправедливостях, так сказать, я в который раз попыталась хоть как-то припомнить, что же произошло в Вертенках.

Попытки мои, как и всегда, особым успехом не увенчались. Воистину, причудливо наследие родителей моих, и полно сюрпризов.

Ну, спасибо хоть, что не падаю замертво, когда нехорошее что-то грозит. Или когда уже не грозит, а непосредственно происходит — это было б очень обидно, выпутаться из передряги какой-то, чтоб потом от унаследованной тонкости душевной организации помереть на месте.

Так, обходится только легким таким...затмением.

— Прошу вас следовать за мной — голос королевского атташе вывел меня из задумчивости своей благозвучностью и нелогичностью просьбы. Поскольку я и без того уже некоторое время за ним следую, сама б я тут уже заблудилась.

Истины ради, стоит отметить — шла я на самом-то деле не столько уж и сама, а в компании мрачного упыря. Который выглядел, словно готовился в какое-то очень ответственное мероприятие. Требующее торжественной речи. И шевелящиеся беззвучно, но непрестанно губы Александра свидетельствовали в пользу того, что вампир старательно репетирует эту речь.

Ну, или просто проклинает хамовитого с ним посла — не знаю уж.

А покуда я пыталась разгадать, от чего же мой упырий знакомец пребывал в столь дурном расположении духа, и где, между прочим, остальные наши компаньоны, Неликолеус, прости, Всесветлая, Лей нырнул прямехонько в деликатно приоткрытые двери каких-то покоев.

Ну а мы, разумеется, нырнули туда вслед за ним.

В покоях стояла какая-то явственно тяжелая тишина. Мрачная. Скорбная. Тут словно готовились к торжественной, долгой, по всем правилам, заупокойной.

Мне не припоминалось как-то ни одной заупокойной, на которую я бы сильно рвалась попасть, чтоб недурно провести там время в перспективе. Потому и сейчас, под влиянием угнетающей этой атмосферы, готовность покорно следовать за эльфийским знатоком придворных любезностей сильно поубавилась.

И вампир, будучи, очевидно, прирожденным умельцем выбрать верный момент, выбрал именно этот, чтоб остановиться и схватить меня за плечи решительно.

— Слушай меня очень внимательно, Велея — он по-прежнему зло щурился, но говорил медленно и четко — и лучше бы тебе принять добрый совет.

Я не нашлась с колкостями, поэтому сочла за лучшее молча на него глядеть. И, разумеется, внимательно слушать.

— Никто — вампир со значением поднял брови и уставился в деревянную спину нашего провожатого, который, к слову сказать, тоже счел необходимым остановиться — никто не сумеет тебя принудить к тому, чего ты сама не пожелаешь позволить. Поняла? Только с твоего полного и добровольного согласия. Со-гла-си-я! — по складам проговорил, звучно, у меня аж в ушах зазвенело последнее "я".

Признаться, все эти многозначительные и веские недомолвки уже порядком утомили.

Потому я, с некой, признаюсь, толикой раздражения, стряхнула с рук упырьи ладони, и несколько визгливо поинтересовалась, в чем же заключается его добрый совет, который мне надлежит благоразумно принять?

Визгливость вкупе с раздражением вампир с великолепным равнодушием проигнорировал, в лице нисколько не меняясь.

— Не соглашайся.

И все.

Не отказывайтесь! Не соглашайтесь! Я словно попала на ярмарочную площадь в разгар представления какого-то заезжего балагана, и все вокруг в курсе развернувшихся событий, а я только округляю глаза и силюсь хоть чего-то разобрать. И терплю на этом поприще серьезнейшие неудачи.

— Вы все сказали? — прохладно поинтересовался торчащий тут же, в двух шагах от нашего нелюбезного диалога, дипломат и посол.

Вампир его не то, что ответом — даже взглядом не удостоил.

Видимо, уважаемый государственный муж счел это вполне себе достаточным ответом — потому и обратился ко мне. Причем начал очень конкретно и весомо.

— Наш Владыка умирает.

Ощущение балаганности происходящего во сто крат усилилось.

Я глупо уставилась куда-то в район посольского кадыка. И все еще тешила себя надеждой все-таки связать все это как-то воедино. Но в многозначительной паузе, правящей нынче балом, надежда эта хирела и чахла с каждой томительной секундой все стремительнее.

Не дождавшийся от меня вразумительных реакций, дроу, переминувшись с ноги на ногу, кашлянул, и вытянул из рукава тот самый козырный туз.

— И только вы можете его спасти, госпожа Велея. И мы, народ дроу...

Сейчас он опять брякнется на колени. И долго будет перечислять все титулы и заслуги народа дроу. Нет уж, увольте.

— Простите...господин Неликолеус! Простите великодушно! Я могу спасти Владыку? Допустим. Как?

И вот тут-то этот романтично завитой субъект так фантастически переменился в лице, что меня охватили самые неподобающие и ужасные сомнения. Потому как выглядел он так, словно на самом деле знал правильный ответ.

— Ваша кровь. Кровь ребенка небесного ангела и демона Подлунного мира.

И тишина опять. Складывалось впечатление, что, всенепременно, услышав эту ремарку про кровь, ребенка, и перечень родительских заслуг, я должна сразу стать просвященной в вопросах спасения умирающих владык. Но озарение на меня не снизошло, стало только непонятнее, и все раздражительнее. Что я выразила нервным изгибанием бровей.

Посол посмотрел на меня откровенно недоверчиво. А потом почему-то на вампира, который, кстати, словно воды в рот набрал.

Мы с вампиром молчаливо ответили на взгляды, но и только.

— Ваша кровь — она как сама жизнь. Равно полна добра и зла, света и тьмы...

— Не продолжайте — вежливо попросила я, поскольку все эти про 'равно полна' я уже слышала, да не раз.

Вот, значит, откуда ветер дует.

— При всем моем уважении, господин посол. Кровь драконов не лечит только смерть. А даже если смерть и случится — у вас тут где-то, я точно уверенна, изволит праздно шататься самый сильный некромант Всемирья.

Вампир при упоминании мэтра Лиотанского перестал изображать памятник самому себе.

— Магистр не справится сейчас даже со щеночком — неохотно проговорил, глядя мимо меня — он не при смерти, разумеется, просто...сильно истощен. Расстарался накануне знатно.

— А до драконьей крови — семь дней пути. Порталы в Крылатую долину — исключительно односторонние. И открываются только хозяевами, если они сочтут это необходимым — продолжил посол почти шепотом.

Что тут было еще обсуждать, право слово?

Дроу же тем временем набрал в грудь побольше воздуха, собираясь, по всей видимости, оттачивать на мне свои краснобайские умения, чем ужаснул меня откровенно. Я упреждающе подняла руку, как всегда делает мой дед, когда сказители заезжие его чрезмерно утомляют.

— Тогда пойдемте, где тут ваш Повелитель. Вы же вроде жаловались на отсутствие времени?