Железное сердце

— Проснулась? — пробормотал. Вопроса в голосе не содержалось, потому и ответа не последовало. Люба, конечно же, промолчала.

— Ну ты и дрыхнешь, как медведица в зимней спячке, фиг разбудишь. А я-то расстарался, заявился под утро, горланя песни и обвешанный девицами, как гирляндой, с головы до ног, чтобы полюбоваться на твою реакцию и что в результате? Ты дрыхнешь себе посреди моей кровати, девицы злятся, ругаются и уходят, парни ржут и хлопают по плечам, а потом вместо выпить расходятся по домам, чтобы не мешать. Чему, интересно, не мешать с такой способностью начисто отрубаться? В общем, никакого веселья, — бурчал Бостон.

Люба собралась и столкнула с себя одеяло.

— Мне пора домой.

Бостон хмыкнул, переворачиваясь на спину, закинул руки над головой и принялся потягиваться. Люба в очередной раз поспешно отвела глаза. Каждый его жест выдавал прекрасную осведомленность в том, как сильно завораживают девушек такие вязкие, неторопливые движения.

— Я вчера... В общем, зря я вчера это сделала, так что давай просто забудем.

— Даже так? — потягиваться он резко перестал.

— Да. Я тоже иногда делаю глупости. Вчера была глупость. Не стоило... В общем, давай просто забудем, а? Все равно у нас с тобой ничего не выйдет.

— Вот как? — изумленно выдавил он, растягивая слова. Люба видела, что он забавляется и ведь получалось, что о чем-то большем он, собственно, никогда и не заикался. Речь шла только о недолгом необременительном отдыхе. Так что ее слова прозвучали, по меньшей мере, глупо, но по сути, ее мало волновало, как они звучали. Люба принялась подниматься.

Раньше, чем она успела сесть, Бостон дернул ее за руку, подсекая и завалил обратно на кровать. И тут же отпустил.

Любе не хотелось начинать игру в кошки-мышки. Совершенно ясно — он против того, чтобы не только отпускать ее домой, а даже позволить встать с кровати, и готов принимать меры, чтобы удержать ее на месте, но по крайней мере, все его действия не ведут к чему-то большему.

Пока не ведут.

— Слушай, — Люба не стала повторять попытку встать, а вместо этого на минуту задумалась. — Давай не будем портить друг другу нервы? Не будешь же ты заявлять, что вчера вечером я тебя смертельно оскорбила? Ничего же особенно не случилось, такое происходит на каждом шагу. Тебя что, никогда не бросали? В этом нет ничего такого уж ужасного. Ты правда хочешь сказать, что всегда успевал бросать их первым?

Люба не сразу заметила, как он замер.

— Бросали, — коротко ответил Бостон.

Люба постаралась не заметить странную тень обиды, которая будто тюлью накрыла ей голову, стараясь помешать видеть четко.

— Ну так чего ты тогда как...

— Меня бросил друг, — перебил Бостон.

Люба от удивления замолчала и просто захлопнула рот.

— Однажды меня бросил человек, которого я любил как родного брата. У меня не было до него братьев. И теперь нет. А он меня бросил. Знаешь, как? Он просто взял и умер. Он оказался таким... таким хрупким. Я даже не понимал...

Люба молчала.

— Ты тоже очень хрупкая.

— Я?

— Конечно. Тебя может не стать в любой момент.

Она равнодушно пожала плечами.

— Ну, мы все смертны. Но я здорова и, в общем, не очень-то и хрупкая...

— Ты очень хрупкая, — перебил Бостон и Люба снова замолчала, решив не тратить время на пустые споры. Похоже, у Бостона пунктик насчет быстротечности человеческой жизни и ее неизбежного исхода. Ну что поделать, всем эта мысль не нравится. Если об этом думать, поэтому никто не тратит свое время на пустое обдумывание смерти, которой невозможно избежать. Тем более, когда это еще будет?

— И все-таки я пойду.

— Нет.

Люба смотрела, как он по-прежнему лежит на боку, заложив руку за голову и спокойно смотрит ей в лицо.

— У меня дома брат. Я не понимаю, как ты мне можешь помешать, не нарушая напрямую закона. А если ты это сделаешь, я тебя посажу. Мне уже плевать, будь что будет. Буду президенту писать, раздую скандал по телевиденью, позвоню на все телеканалы, во все газеты напишу, устрою кипиш в интернете. В общем, мне терять нечего.

Она ожидала насмешек или угроз, но Бостон молча думал. По его щеке полз солнечный лучик и от этого зрелища становилось больно.

Нет, ничего не может быть. Кому нужны отношения с человеком, у которого довесок в виде беспомощного родственника? С такими возможны только краткосрочные романы. Возможно, когда-нибудь попозже, через несколько лет Люба и опустится до такого — встречаться, зная, что от тебя нужно всего лишь пару вечеров секса. Возможно, когда-нибудь. Но не сейчас. Не с ним. Не этим утром, когда она еще не готова смириться.

Люба приподнялась и сползла с кровати на пол, будто с трудом выбралась из густого хваткого желе. Слишком много времени она тут провела, так, что даже начало казаться, будто все не так уж и печально.

— Подожди.

Ну вот! А Люба-то мечтала, что он отпустит ее без скандала, просто так. Но чего скрывать, понимала, что это мечта из разряда, что на огни новогодней елки, как мотыльки слетаются Дед Морозы и Санта-Клаусы.

Люба упрямо попятилась к двери, не сводя с него предупреждающего взгляда. Она готовилась драться. Она так устала от необходимости отстаивать то, что казалось, ей давно принадлежит по праву. Например, свободу выбора.

И пусть даже она выбрала самоубийство.

Никого не касается!

Бостон валялся на кровати, улыбаясь.

Люба выдохнула. Сволочь какая!

— Люба, — сказал он, лениво вытащив из-под головы ладонь и принялся скрести ногтями себе бок прямо поверх футболки. — Хочешь, я покажу, что мир совсем не так прост и печален, как ты себе вообразила?

— Ты о чем?

— В твоей жизни ничего не осталось. Твой дядя слишком серьезно относится к своим опекунским обязанностям, твоя тетя тебя боится, да и друзей-то не осталось.

Люба от изумления застыла на месте.

— Ты даже парня своего не вспоминаешь, — негромко, вкрадчиво продолжал он. — Не вспоминаешь даже то последнее, что между вами оставалось. Вот с чем-чем, а с этим я тебе точно могу помочь.

— Ты что, подслушивал? — Любу от приступа ярости почти тряхануло. Как мерзко, когда самое сокровенное становится известно кому попало! Это даже хуже, чем подглядывать за голой! Даже секс не дает права лезть в душу!

— Нет, — он уверенно качнул головой. — Подслушивают чужие разговоры, а ты говорила со мной.

— Это подло! — выплюнула Люба, не желая даже задумываться над таким неожиданным заявлением. — Хотя, что с тобой говорить! Ты, наверное, младенца на завтрак сожрешь и не поморщишься! Ты падальщик, Бостон! Ты самый настоящий падальщик! Пожиратель трупов!

Он неожиданно и очень сильно побледнел.

— Ты не хочешь меня слушать?

— А кто ты мне такой, чтобы тебя слушать? Что ты сделал такого, чтобы тебя слушать? С какой стати?!

Он неторопливо, но уже напряженно стал подниматься.

— Тогда тебе, правда, пофигу, как ты проведешь остаток жизни? Хочешь сдохнуть и действительно стать падалью? Добычей любого падальщика вроде меня?

Люба насторожилась.

— Ты о чем?

— Я приму в подарок пару месяцев твоего общества. Раз уж тебе плевать. Раз уже тебе некуда их деть. А я найду им применение...

— Как же ты меня достал! — прошептала Люба. Мысль отдать кому-то себя по той просто причине, что себе самой она не нужна, удивила и сделала больно. Неужели, правда, не нужна? Совсем?!

Бостон, наконец, встал, слегка покачнувшись и его глаза очень ярко сверкнули.

— Хватит, — сказал он и его голос мгновенно перестал напоминать человеческий. Таким мог бы разговаривать робот в детских мультиках или механизированный автоответчик времени.

Любы застыла, завороженная преображением смазливого бездельника и бабника в сгусток холодной ожившей нервной энергии. Его кожа серебрилась, бросая отблески на полированный металл окружающей мебели и казалась такой же холодной и искусственной. Даже в волосах проскальзывали искры.

— Сядь, — приказал он.

Любы прислонилась к стене у двери и послушно сползла спиной по стене, опускаясь на корточки.

Потом он окончательно покрылся серебряной пылью, смазавшей в бесцветное пятно одежду. Слитным, отрывочным движением, будто из пяти кадров съемок оставили только три ключевых, Бостон переместился к компьютерному столу и протянул руку. Рука проникла сквозь монитор, показавшись позади.

Люба как со стороны услышала свой судорожный полувздох-полувсхлип.

— Тебе настолько не нравилась твоя прежняя пропащая жизнь? Тебя все так раздражало? Ну вот. Есть что-то другое. Есть я.

— Что ты делаешь? — прошептала Люба, не в силах отвести глаз от проворачивающейся в мониторе руки.

— Я не человек.

Это и так было очевидно.

— Кто ты?

Теперь он улыбался очень довольно. Вытащил руку, придерживая дернувшийся монитор за край и приблизился к Любе. Она судорожно сжалась.

— Не подходи.

И тут же увидела перед собой его ноги в серебристых джинсах. Даже сквозь серебро был виден шов и пятна потертостей на коленях.

— Я хочу, чтобы ты немного пожила здесь, у нас в гостях и думаю, теперь ты понимаешь, что не стоит игнорировать мои, заметь, крайне вежливые просьбы. Наши способности различны, как у муравья и компьютера. Ты и пискнуть не успеешь, как умрешь, если мне только захочется. Убить меня нельзя. Нельзя запереть, я прохожу сквозь закрытые двери. Мне не способны повредить телевидение, журналы, интернет и все люди, вместе взятые, пусть они даже пупок надорвут от усердия. Видишь, как все просто? Теперь просто оставайся тут. Тебе нужно подумать, насколько я знаю, люди плохо принимают такие новости. Но, так или иначе, принять придется.

Бостон отступил и вышел из комнаты. Люба набрала полную грудь воздуха.

Он не человек!

И приняла эту новость моментально. Мало того, она удивительно точно легла на пустующее место, объясняя все странности: вызывающее поведение, отсутствие страха перед наказанием, замашки бога.

Вместо того чтобы переваривать знание о существовании чего-то нового, Люба неожиданно взорвалась от прилива сил. Оставаться на месте не было никакой возможности, потому она практически подпрыгнула, готовая немедленно приступать к поискам выход из ситуации, способа совладать с опасностью, способа избежать ее или хотя бы оказать отпор.

Она тихо выскользнула в коридор, быстро оглянулась и пошла к лестнице. Если не предпринять попыток спастись, вполне вероятно о Сашке позаботиться будет некому.

Уже подходя к лестнице, Люба услышала голоса. Присела, потом опустилась на четвереньки и медленно добралась до начала лестницы, где осторожно заглянула в щель между полом и лестницей.

Эсфиль сидела на диване, нога на ногу, скрещенные руки, отсутствие улыбки, а возле нее Игорь, согнув колени и упираясь в ковер носками своих кроссовок.

— ...поживет здесь. Надеюсь теперь, когда она знает всю правду, никаких проблем не возникнет. Да, Эсфиль? — усмехался Бостон, стоявший чуть сбоку. Люба видела только плечо и вихрастую голову. Руки в бока, все еще странно серебристая одежда... Голос потерял металлические нотки и звучал как раньше.

'Когда он не маскировался', — подумала Люба. А потом задержала дыхание и стала подслушивать дальше.

— Ты придурок, — негромко заявила Эсфиль. — Ты полный мудак, Бостон!

Игорь молча кивнул, соглашаясь.

— Да и плевать, — пожал плечами Бостон. — Зато теперь никто не будет пилить меня за человека. Она останется здесь.

— Ты не поэтому мудак, — зловещим тоном продолжала Эсфиль, застыв в напряженной позе. — Как ты мог забыть? Или ты вообще не знаешь приказа Джайзера?

— Какого приказа?

Игорь тоже повернулся к сестре.

— Да, точно, ты не слышал... — замогильным тоном прошептала Эсфиль. По Любиной спине заскользили волны холодного озноба. — Ты же тогда уезжал в горы и не застал. А мы забыли сказать. Помнишь, Игорь?

Тот на секунду замялся. Но встретившись с сестрой глазами, вдруг уверенно кивнул.

— Я виновата. Я забыла! — запричитала Эсфиль, неожиданно сильно хлюпая носом.

— Да что такое? Говори! — не сдержался Бостон, подаваясь вперед. Так как руки из карманов он не вынул, то ткань четко обрисовала сжатые кулаки.

— Первые решили, что если человек узнаёт о нашей сущности, он должен умереть.

Эсфиль подняла глаза.

— Тебе придется ее убить.

Бостон резко отшатнулся.

— Что?

— Ради общей безопасности. Люди слабы, но не стоит забывать, что они нас создали. Значит, при желании найдут и способ уничтожить.

— Нет, — оглушено прошептал Бостон.

— Мне жаль, — сказала Эсфиль, хлопнув круглыми покрасневшими глазами.

— Нет! — тверже повторил Бостон, как смерч развернулся вокруг своей оси и исчез за порогом.

Люба, с трудом заставляя двигаться одеревеневшие ноги и руки, поднялась и вернулась в его комнату. Машинально заперла дверь и уселась за стол Бостона, невидяще смотря в центр выключенного монитора.

Если бы она задержалась всего на пару секунд, то успела бы увидеть, как Эсфиль не сдержавшись, фыркнула, а Игорь улыбается все шире и шире.

— Так ему и надо, придурку, — спокойно сказала Эсфиль брату. — Пусть думает теперь, что и правда должен ее убить. Может в следующий раз начнет принимать решения теми мозгами, что выше пояса. Охренеть просто! Бостон, а купился на дохлую кошку!

— Да кто угодно бы купился, — Игорь подтянул ноги, и развернулся. — У тебя такое лицо было серьезное... Но а его видела? Как ты его обломала! За что тебя и люблю.

Они обменялись понимающими взглядами и улыбками.

— А знаешь, — задумчиво добавила Эсфиль, неожиданно бледнея. — Ведь он жутко испугался. Он так сильно испугался... кажется, за нее.

Игорь не стал отвечать, но кивнул, как будто согласился.

Но все это Люба пропустила. Сидя за столом, уперевшись ладонями в крышку и разворачиваясь на кресле то влево, то вправо, она просчитывала варианты спасения.

Они не люди. Эсфиль не человек. Игорь не человек. Бостон тем более.

Они не одни такие в мире. Господи, сколько их, таких существ? У них есть Первые, те, кто устанавливает правила и кого они слушают. Если кто и может отменить данный приказ, то только эти самые Первые. Конечно, убегать бесполезно. Никто не спрячет от таких существ. Никто не поможет.

Как такое может быть? Никто вокруг не знает! Люди не знают, с чем по соседству живут!

Хотя разве Люба знает все тайны мира? Наверняка вокруг столько всего, что на фоне скрытого существование этих созданий просто мелочевка.

Интересно... Неужели раньше она и правда считала, что попала? Вот теперь, когда есть с чем сравнить, можно и вправду считать — попала.

И что можно сделать? Человеческие законы им не писаны. А если есть люди, способные сопротивляться, Люба об этом не знает. Даже об их существовании, чего там говорить о номере телефона, куда можно по-быстрому позвонить и попросить спасти от взбешенного Бостона и двух его нелюдей-товарищей.

Телефонный номер... Конечно же!

Люба подхватила лежавший возле клавиатуры телефон. Открыла его и принялась просматривать адресную книгу. На кучу женских имен не обратила внимания.