Эпоха холода

Ждать трамвай пришлось минут пятнадцать. Вскоре вдалеке показался огонек от фар — а минутой спустя к остановке подъехал одиночный, невиданное дело в дневное время, старенький вагончик с табличкой 'Дежурный' за стеклом и цифрой '15' в маршрутнике. Двойной призрак долгой зимы... Деповская развозка, берущая и случайных пассажиров — как воспоминания о том времени, когда из-за поломки линейный вагон мог задержаться, а оставить человека ночью на остановке могло привести к болезни или даже смерти от переохлаждения. Попутчиков тогда брали все — будь то трамвай, автобус, грузовик или легковушка... И кронштейны для установки навесного шнекороторного снегоочистителя на кабине. Уже не кустарные, деповского изготовления, а самые что ни на есть заводские, которые конструктора упрямо продолжали лепить даже на самые новые трамваи... Да и не только на них. Подобные ими, но под свой габарит, были и на электровозах, и на электричках, и практически на любой самоходной железнодорожной технике. Правда, даже в Долгую зиму туда чаще ставили не роторный снегоочиститель, а отвал... Зайдя в почти пустой вагон, Владимир плюхнулся на сиденье.

— Вагон идет до Химии, через депо, — проскрипел в динамике голос водителя. — Закрываю двери.

Ну да, в дежурках никогда не объявляют остановок. Здесь все они — 'По требованию'. Останавливается вагон либо там, где кто-то выходит, либо там, где кто-то стоит на остановке. А остальное время едет напрямую. Раза в два быстрее, чем обычный линейный вагон — на улице ни машин, ни трамваев... Если б не расписание, которое нужно соблюдать, ехал бы и того быстрее. Но вот и площадь Орджоникидзе — и после короткой остановки едут по линии 'восьмерки' до Сталинского депо. Заезжают на территорию, сажают работников — и через другие ворота выезжают обратно, отправляясь сначала в обратную сторону по куску маршрута 'восьмерки', а затем по 'семерке'. Доехав до своей остановки, Владимир вылез из вагона и по освещенной ртутными лампами улице пошел домой...

Следующий день прошел на удивление обыденно. Написал заявление на предоставление отпуска за свой счет на два месяца, отработал смену, распрощался с коллегами и пошел домой.

— Уезжаешь? — спросила Тоня, когда по просьбе девушки они встретились после смены у проходной завода, — Почему ты? Разве в МГБ своих людей мало?

— Так надо, — коротко ответил Владимир.

— Там опасно будет?

— Не знаю, — честно ответил Владимир, — Наверное...

— Обещай мне, что вернешься...

— Не буду, — помотал он головой. — Не могу обещать того, в чем и сам не уверен. Но постараюсь...

Когда-то, вдруг подумал Владимир, практически те же слова, уходя на фронт, его дед сказал его бабушке... Впрочем, они даже мужем и женой тогда еще не были. Только школу закончили. Домой он вернулся лишь в конце 45-о... Без трех пальцев на левой руке — но разве ж то велика беда по сравнению тем, что многие вернуться домой так и не смогли?

— Я тебя люблю, — тихо ответила девушка. — И буду ждать... Сколько угодно...

Любовь... Владимир вдруг даже улыбнулся. Понятно, конечно, что девушка считает, что ее чувства — это и в самом деле любовь. Та самая, настоящая и единственная. Только вот так ли это? Или на деле это всего лишь обычная влюбленность, с которой так часто люди путают это чувство. Ему-то девушка тоже очень нравилась. Вот только можно ли было это назвать любовью? Когда-нибудь в юности он был бы уверен, что да... Вот только сейчас такой уверенности у него уже не было совершенно. Скорее это была все те же влюбленность... А вот перейдет ли она в нечто большее или рассеется как дым — могло показать лишь время.

— Знаешь, Тонь, — приотворяться, изображаться Владимир не привык, поэтому ответил максимально честно, — Ты мне тоже нравишься. Очень нравишься. Вот только не знаю я, можно ли эти чувства считать любовью. Вот честно — не знаю... Боюсь, что мы оба потом жалеть будем.

Распрощались они на трамвайной остановке. Владимир уехал домой на двойне, а Тоня осталась ждать свою 'восьмерку'. Проезжая по знакомым с самого детства улицам, он смотрел на вечерний город — и думал о том, что, может быть, больше никогда его не увидит. Ни города, ни дома, ни завода. Ни самой своей Родины — Советского Союза... Придя домой, привычно включил новости.

По телевизору шли привычные репортажи о жизни Страны Советов. Встреча генерального секретаря ЦК КПСС с первым секретарем ЦК Албанской партии труда. Очередные бои на бывшей армяно-турецкой границе — явление столь же привычное, как и столкновения с поляками. Опять очередная банда басмачей решила пощупать за вымя богатеньких соседей, но получила по рогам... Кадры с места боевых действий показывали разбитые в хлам бандитомобили — импровизированные броневички с пулеметами, сделанные в кустарных условиях на основе какого-нибудь древнего автомобиля. Штук десять разом — немаленькая, видать, банда была. Не каждому 'атаману' под силу не только собрать столько еще исправных автомобилей, но и навешать на них броню с разбитой в ходе гражданской войны времен Долгой зимы или давно неисправной военной техники...

Хотя бывали банды и покрупнее — у кого еще даже оставалась исправная военная техника. Впрочем, с каждым годом таковых становилось все меньше. Самые разумные предпочитали с Советской армией не связываться — понимали, что силенок не хватит. В лучшем случае придется бежать, побросав награбленное. Ну а дурные... Те сложили свои голову в боях на советской границе и в ходе ответных рейдов Советской армии... И если дураки-то всегда найдутся, то вот с техникой для них было куда сложнее.

Потом вновь новости народного хозяйства. Ввод в строй очередного гидроагрегата Богучанской ГЭС, итоги уборочной компании, строительство станкостроительного завода в Курске, работа нефтяников в Сибири... И неожиданная новость.

— Ракетные войска впервые с 1962 года провели испытательный пуск трех баллистических ракет средней дальности, одна из которых была оснащена ядерной боеголовкой мощностью в 300 килотонн. Все ракеты успешно поразили условные цели на острове Новая Земля. Результаты запуска показали боеспособность стратегических ядерных сил Советского Союза и возможность Советской армии нанести сокрушительный удар по любому возможному агрессору.

Вот тебе и на! То последние годы вовсю шли разговоры об окончательной ликвидации ядерного оружия — несмотря на все капитальные ремонты и модернизации, срок свой советские ядерные ракеты давно отслужили и уже требовали или замены, или окончательного списания... И тут вдруг эта вот новость! Да еще и во всеуслышание объявили. Такой жирный намек пришельцам? Наконец, выпуск закончился — и, выключив телевизор, Владимир пошел есть...

Приехали за ним следующим утром... Черная 'Волга' остановилась прямо у подъезда, и вышедший из машины сержант госбезопасности поднялся наверх. Быстро собравшись, Владимир вышел на улицу и уселся в машину, которая тотчас же тронулась. К большому удивлению Владимира, направлялись они не в центр города, в Управление, и даже не в аэропорт. А на военный аэродром соседнего города Энгельса. Здесь Владимир не бывал никогда — и теперь с интересом разглядывал стоящие ряды стратегических бомбардировщиков Ту-95А и 3М. Сколько из них еще могут подняться в небо? Этого не знал никто — секретность... Хотя сколько-то наверняка смогут.

Вот только его уже поджидал самолет совершенно незнакомого типа, словно сошедший со страниц какой-то фантастической книжки про покорение космоса. Неужели тот самый ТУ-САР, стратегический атомный разведчик? Самолет, про который слышали все, но практически никто не видел? А у самолета его уже поджидал знакомый майор госбезопасности Карякин.

— Ну что, вперед, — махнул он рукой в сторону самолета.

Никаких трапов, разумеется, не было. В самолет забирались по спущенной из люка лестнице. За всю свою жизнь Владимир летал всего пару раз, но этот самолет был совершенно не похож на пассажирский. Чистая функциональность, никакой отделки, никаких лишний удобств. Даже свободного места, несмотря на внешние габариты самолета, было минимум. Почти все занимало оборудование, о назначении большей части которого Владимир даже не догадывался. Едва они уселись в кресло, как загудели двигатели — и самолет пошел на взлет.

* * *

— Твою мать! — полковник Карякин со злостью треснул кулаком по столу.

В какой момент все пошло наперекосяк — не заметил никто. Да, в какой-то момент была потеряна связь с одним из недавно доставленных на базу беспилотников дальней разведки. Но поначалу на это не обратили особого внимания — произошло все в малонаселенной, особенно по другую сторону Камня, местности. Вероятность обнаружения обломков в ближайшие дни минимальна, а там уж и сами найдут их и вывезут. Отправили на предполагаемое место падения поисковую группу и забыли. Вот только и обломков, ни даже следов падения беспилотника она так и не нашла. Решили, что плюхнулся в расположенное поблизости озеро — и на том успокоились. Никому и в голову не пришло, что он пролетел без управления еще несколько километров и упал в поле... И пока они готовили новую экспедицию в город — их уже искали.

Выйдя к окраине города, группа Митяшева связалась с базой, доложив, что все в норме. После чего связь с ними пропала. Лишь через два дня двое членов группы добрались до базы и доложили о том, что остальных взяли. Предположительно госбезопасность — КГБ или его аналог в том мире... Потом появились и сообщения о выдвижении к району портала армейских сил — судя по всему, блокировали весь район, а в воздухе постоянно кружили самолеты-разведчики.

Связавшись с руководством, Карякин получил приказ немедленно уничтожать все следы пребывания в параллельном мире и эвакуироваться. Только как их уничтожить быстро? Даже бункер никто к подрыву не готовил. А тут и антенна, и базовый лагерь по другую сторону, и целая куча оборудования, которое буквально на руках через Камень протаскивали. Да и даже если сейчас привезут взрывчатку и получится все взорвать — остатки лагеря по ту сторону все равно никуда не денутся. И даже если взорвать сам Камень — вовсе не факт, что это закроет проход, о физической природе которого ученые гадали не одно десятилетие и так и не пришли ни к чему определенному. А потому скоро можно ожидать ответного визита... И непонятно еще, как после всего этого будут настроены советские. Уж в том, что обломки беспилотника давно найдены, тщательно исследовали, и сделаны правильные выводы об их происхождении — полковник не сомневался совершенно...

Изложив все эти соображения руководству, полковник Карякин выслушал в ответ изрядную порцию мата в адрес 'кое-кого шибко умного' и приказ делать все как приказано. Однако спустя пару часов вдруг последовал новый звонок от руководства — его рассуждения сочли разумными и приказали попытаться выйти на связь по рации и договориться о встрече представителей сторон...

Связь установить удалось неожиданно быстро. Как выяснилось, используемые ими частоты уже внимательно слушали.

— Я 'Сигнал-3', — после нескольких отправленных в эфир обращений зазвучал в динамике чужой голос. — Кто вы, мать вашу, такие? Назовитесь!

— Сигнал-3, я — полковник ФСБ Карякин, Российская федеративная республика.

— Какая нахер республика? — рявкнул в ответ недовольный. — Какое нахер ФСБ? Сдавайтесь нахрен пока вам на башку бомбы не посыпались!

— Мы из другого мира, — ответил Карякин.

Он хотел сказать еще что-то на счет отсутствие в своем мире СССР и объяснить, что такое ФСБ, а также расспросить о судьбе задержанных. НО в это время его собеседника сменил в эфире кто-то другой.

— Я майор госбезопасности Карякин, — раздался в динамике другой голос. — Кто вы такие и чего хотите?

— Мы из другого мира, — вновь начал полковник.

— Это мы и так уже знаем, — в голосе отвечающего послышалась усмешка. — Наследили вы у нас уже порядочно. А уж два плюс два сложить мы можем... Только что вам нужно?

— Мы хотим переговоров с вашим руководством...

— Можете говорить со мной.

В ходе последующих переговоров полковник Карякин попытался объяснить советской стороне, что никаких враждебных действий против них предпринимать не планировалось. Что Российская федеративная республика (и он лично как ее представитель) заинтересован в установлении взаимовыгодных отношений между мирами, дружбе и сотрудничестве. И так далее в том же духе. А вот поверили ли ему? Этого полковник не знал. Однако согласились на дальнейшие переговоры и даже сообщили о судьбе задержанных — живы-здоровы, сидят в управлении госбезопасности по городу Миассу. А еще через день в их лагерь прибыла и делегация переговорщиков — и главным среди них, к большому удивлению полковника, оказался он сам... Только не полковник. Майор Карякин... Из Главного управления... Часть опросов обсудили сразу. Относительно другой части — составили список для последующего согласования. А вскоре в их лагерь прибыли и советские военные — для охраны перехода со своей стороны Камня... И потянулись долгие переговоры сторон...

Глава 7.

Приземлялись на полузаброшенном военном аэродроме где-то в Челябинской области. Когда-то здесь были военные, но лет двадцать назад воинская часть была расформирована за ненадобностью и исчерпанием ресурса имеющейся техники. Лишь полосу старались поддерживать в пригодном для эксплуатации состоянии — чем и решено было воспользоваться. Хотя будь поблизости хоть один нормальный гражданский аэропорт — полетели бы на обычном пассажирском самолете, как пояснил майор Карякин. Но нету их тут...

Впрочем, сейчас на аэродроме стояло оживление... Долгие годы не видевшие самолеты стоянки сейчас были заполнены новенькими МИГами, Сушками и даже какими-то самолетами непонятного назначения на основе гражданских Яков. Впрочем, долго разглядывать обстановку не пришлось — их уже ждали. Две полноприводные ГАЗ-24П подъехали буквально через пару минут — и, усевшись по машинам, они отправились в путь. В управление госбезопасности по городу Миассу...

Проезжая по давно позаброшенным, местами даже полуразрушенным, дорогам, Владимир вдруг подумал, что где-то в этих местах когда-то жило не одно поколение его предков. Его дед когда-то работал слесарем в МТС, а бабка — учителем в сельской школе. Жили себе в поселке, дом строили, хозяйство вели, свиней с курами и утками растили. А потом пришла Долгая зима... И пришлось бросить практически все нажитое и уехать за тысячи километров от этих мест, в прежде совершенно незнакомый Саратов... Про который они, может быть, прежде и не слыхали-то никогда.

Уроды американские! Как он всю жизнь их ненавидел! Как ненавидел их каждый советский человек! Те, кто пережил Долгую зиму — кто в эвакуации ютился в комнатушках гостиниц, общежитий и коммуналок, кто полуголодным вкалывал на заводах, в шахтах, на транспорте и в коммунальных службах, в гидропонных и тепличных комплексах. Кто своим каждодневным трудом не дал остановиться заводам и электростанциям, котельным и железной дороге. Не допустил того, чтобы Советский Союз постигла участь большинства других стран мира. Или те, чье детство пришлось на холодные и полуголодные годы Долгой зимы. Кто вместо уроков в школе или училище помогал взрослым в теплицах, чистил снег во дворах в начале июня, а по вечерам сидел за учебниками, делая домашние задания... И как ненавидели американцев их потомки — кто с детства вырос на рассказах, книгах, фильмах о Долгой зиме... Кто помнил, сколько людей погибло от землетрясений и наводнений, от холода, от голода и от не пришедшей вовремя помощи.