Эпоха холода

Внимание!!! Оба мира — 100% выдумка. Все описанные люди и события вымышлены и не основаны ни на каких реальных событиях.

Пролог

'Ну вот и конец вахты', — подумал Владимир, входя в купе. Не только этой вахты, но и в целом конец работы на вахте — заявление подписано, трудовая получена. Можно и возвращаться в родное Поволжье. Всех денег, как известно, не заработаешь, а работать в поселке в полусотне километров от ледника — то еще удовольствие. Недаром постоянного населения здесь практически не осталось... Закинув на полку чемодан с вещами, Владимир пристроился на полку и, откинувшись назад, уставился в окно...

Когда-то, если верить рассказам людей, население Воркуты достигало 65 тысяч человек — сейчас постоянного здесь оставалось лишь около десяти тысяч. Все остальные были 'приезжими'. Разве что причины приезда были разными. Кто-то был здесь по приговору суда, а кто-то ехал на заработки... И пусть больше половины бывшего города представляют из себя сплошные руины, но Союзу нужен уголь, а потому поселок будет существовать до тех пор, пока его окончательно не накроет ледник.

— А вот и ваше место, — отвлек Владимира от разглядывания уже знакомый голос проводницы.

Оглянувшись в сторону двери, он увидел, как в купе водит какой-то щупленький мужичок с небольшим чемоданчиком, внешность которого как-то совершенно не вязалась с окружающей обстановкой. И что он тут, на северах, забыл-то? Тут чтобы работать — железное здоровье иметь надо...

— Здравствуйте, товарищ! — уже усаживаясь напротив, произнес мужичок. — Будем, значит, попутчиками? Меня, кстати, Андреем зовут.

— Значит, будем. А я Владимир. Или можно просто Вова.

— До Москвы едете? — поинтересовался попутчик.

— Сейчас да, — согласился Владимир. — А оттуда уж в Саратов поеду...

— А я вот до Москвы только.

Начавшийся было разговор внезапно прервал свисток тепловоза — и поезд начал потихоньку набирать ход... Впрочем, особо общительным Владимир никогда не был — особенно с незнакомыми людьми.

Бывшую станцию Чум поезд пролетел уже поздним вечером — впрочем, про то, что когда-то здесь была станция, сейчас напоминали лишь развалины станционного здания, пара давно заросших тундровой растительностью боковых путей и отходящий от станции путь Мертвой дороги с полуразрушенными останками стелы с надписью 'Трансполярная магистраль и барельефом с картой дороги, и 'закрещенный' выходной светофор со станции...

— Жили ж ведь когда-то люди, — нарушил молчание попутчик Владимира. — Если б не эти гребаные американцы...

— Ага, — кивнул Владимир, особо не желая ввязываться в разговоры. — Американцы тем взрывом всему миру свинью подложили...

Последний поезд здесь, насколько он знал, прошел где-то летом 1967 года — когда в конце первого, холодного и снежного, лета 'новой эры' эвакуировали население Норильска. Каких трудов тогда стоило прочистить полторы тысячи километров дороги посреди бескрайней тундры и вывезти население Норильска и еще нескольких более мелких городков и поселков — о том, пожалуй, можно написать целую книгу. А уж фильм 'Среди снегов' видел, наверное, каждый школьник... Но иначе эвакуировать без малого полторы сотни тысяч человек было попросту невозможно — как и невозможно обеспечить надежное снабжение всем необходимым для жизни. Вывозили только людей, побросали даже ценное промышленное оборудование, транспорт... Впрочем, тогда все надеялись, что это ненадолго... Года два-три — и климат придет в норму, а люди смогут вернуться в свои дома. Только этого не случилось уже никогда...

— Еще какую свинью! — воскликнул попутчик. — Еще какую! Вы-то, кстати, по каким делам тут?

— На заработки поехал, — поняв, что от мужика так просто не отвязаться, сказал Владимир.

— Понимаю, — согласился он, повторив общеизвестные истины. — Местного населения здесь практически не осталось, а стране как никогда в прежние времена нужен уголь. Много угля. Поэтому приходится платить большие деньги тем, кто согласится работать в таких условиях...

— Ага, — согласился Владимир.

— А я вот командировочный, — продолжил Андрей. — На воркутинскую мерзлотную станцию ездил.

— Что еще за станции такие? — удивился Владимир.

— Ну, если вкратце... В середине 1930-х годов в связи с масштабными планами железнодорожного строительства в районах вечной мерзлоты были созданы станции, занимавшиеся исследованием свойств вечномерзлотных грунтов. Результаты их исследований должны были помочь в проектировании и строительстве железных дорог и капитальных строений, — начал Андрей. — Собственно говоря, без этих исследований не было бы ни БАМа, ни Трансполярки... Однако после Извержения главная задача мерзлотных станций стала другая. Прежде всего, наблюдение за изменениями климата, руководствуясь которыми мы сможем дать долгосрочные прогнозы...

— И какие ж прогнозы выходят? — заинтересовался Владимир.

— Да хреновые прогнозы, — тяжело вздохнул Андрей. — Впрочем, что ледники наступают — ни для кого не секрет... Всю эту информацию в научных журналах регулярно публикуют.

— А сейчас что же, что-то новенькое нашли?

— Да как сказать... Вроде и новенькое есть — да только оно лишь подтверждает старое. Конечно, в Москве всю информацию, что мы собираем, еще на ЭВМ проверят — но тут и так все ясно. Глобальное похолодание уже никуда не денется. Земля промерзла так, что на севере прогреться за лето просто не успевает, с каждым годом охлаждаясь все больше и больше. Где еще десять лет назад была тундра — сейчас все покрыто слоем льда.

Ну да, про наступление ледников и впрямь всем известно было... За время Долгой Зимы земля успела хорошо остыть, морозами под -50 в центральной России уже никого не удивишь. А на севере начали активно образовываться ледники. Под лед ушли не только большая часть Канады и побережье Северного Ледовитого океана — досталось даже Скандинавии с половиной Карелии, Архангельской области, северным районам Якутии, Красноярского края и Тюменской области... Тот же Норильск пятнадцать лет назад окончательно ушел под лед — и теперь знаменитая Трансполярная магистраль, или Мертвая дорога, как привыкли называть ее в последние годы, стала дорогой в никуда. Примерно это Владимир и высказал попутчику.

— Начинается новая ледниковая эпоха, — согласился он. — На этот счет уже не может быть никаких сомнений. Так что вопрос уже не в этом.

— А в чем же тогда?

— Вопросов, на самом деле, три. Продолжительность, интенсивность и скорость наступления...

— И что же говорит на этот счет наука? — усмехнулся Владимир.

— Ну если говорить о предварительных данных, то вероятнее всего темпы похолодания замедляются. А вот на счет остального ничего конкретно сказать пока невозможно... Может через сто лет закончится — а может и через сто тысяч. Но точно не в ближайшие годы. Может быть, только северные районы Союза ледник накроет. А, может быть, и до Москвы дойдет, а то и южнее...

— Понятно, что ничего не понятно, — усмехнулся Владимир.

Жилых мест на севере осталось, пожалуй, гораздо меньше, чем заброшенных. Первые сутки пути поезд ехал практически без остановок, пролетая мимо выселенных и заброшенных поселков и полустанков. Большинство из них прекратило существование уже много лет назад — люди уезжали на юг, куда постепенно перетаскивали основную часть промышленности и практически все сельское хозяйство. Бросали родные дома без всяких надежд на скорое возвращение. Теперь от этих мест оставались лишь руины домов, заводов, станционных построек... Лишь изредка за окном мелькали огоньки еще обитаемых мест — но и это, чаще всего, были технические станции, единственной задачей которых было поддержание работы железной дороги. Которую, пожалуй, лет через двадцать постигнет участь все той же знаменитой Трансполярной магистрали. Инта и Ярега — шахтерские поселки, больше половины людей в котором — вахтенные. Печора и Микунь — бывшие города, а нынче крошечные поселки железнодорожников. Чиньяворык — крошечная грузовая станция. Ухта и Сосногорск — город нефтяников и поселок энергетиков. Вот и все еще не заброшенные людьми места. Более-менее обжитые места, как давно уже знал Владимир, начнутся лишь после Котласа...

— Да, вымер Север, — проезжая мимо очередной заброшенной и ликвидированной станции, произнес Андрей.

— Ага, — согласился Андрей. — Лет через пятьдесят уж и не вспомнит никто, что здесь целые города с поселками Владимир.

Первыми признаками приближения к Котласу стали протянувшиеся на некотором отдалении от дороги гигантские тепличные комплексы для выращивания овощей. Практически неизменный элемент пейзажа окрестностей любого более-менее крупного населенного пункта не только севера, но и средней полосы. Хоть, казалось бы, Долгая Зима давно и окончилась, но тепличные комплексы никуда не делись. Зачем уничтожать то, что можно использовать по назначению и в новых условиях? Те же гидропонные фермы до сих пор продолжали действовать — хотя многие и считали их убыточными, но гарантированный, не зависящий от капризов природы, результат был важнее...

По пути Владимир еще несколько раз общался с попутчиком, но больше ничего особенно интересного Андрей не сказал. Традиционно вспоминали, с соответствующими комментариями, Катастрофу и ее последствия, вспоминали про тех, кто не смог пережить Катастрофу. Как ни крути, но только в СССР за те годы умерло без малого пять миллионов человек. Кто-то погиб в результате наводнения, которое буквально стерло с лица Земли города и поселки Курильских островов и тихоокеанского побережья Камчатки, кто-то в результате разрушений от начавшихся вскоре после начала извержения массовых землетрясений, кто-то замерз в бураны Долгой зимы... А кто-то и помер от голода в самую тяжелую вторую зиму — когда запасы с урожая 1966 года уже подходили к концу, а тепличные комплексы и гидропонные фермы еще производили недостаточно еды для полноценного обеспечения населения, а потому нормы выдачи продовольствия пришлось сильно урезать... Особенно тяжело тогда было в заполярных городках и поселках Восточной Сибири, добраться до которых оказалось практически невозможно...

И это в СССР, где все время привыкли готовиться к худшему. Прежде всего, правда, к потенциальной ядерной войне с НАТО. По сравнению с этим зима, пусть и необычайно долгая и холодная, была событием пусть и неприятным, но все же не катастрофическим... А вот в остальном мире все было еще печальнее. Что уж тут говорить, если прежних государств в мире не осталось почти ни одного...

Спустя почти двое суток Владимир приехал в Москву, где предстояло пересесть на поезд до Саратова. Столица встречала хмурыми облаками и сильным холодным ветром — словно и не август месяц... Выйдя из вагона и оглядевшись, он первым делом направился в метро. Жетоны у него заранее были, так что даже покупать не придется. Уже спускаясь под землю, Владимир обратил заметил, что что-то в метро неуловимо изменилось, однако, пройдясь вдоль станции, так и не заметил ничего. Все те же колонны, те же люстры. Так же смотрят с мозаик портреты военачальников прошлого, так же смотрят с трибуны Мавзолея советские руководители середины 40-х годов. И все также вручает гвардейское знамя советский Вождь. Да, в те годы, когда строилась станция, никому бы, и в голову не пришло, что совсем скоро по историческим меркам главным врагом СССР станут вовсе не вражеские страны, не люди, а самая что ни на есть природа... Пусть и не без 'помощи' американцев.

И лишь уже вскочив в вагон подъехавшего поезда, Владимир вдруг догадался, что же поменялось. Освещение. Привычный желтоватый свет сменился более ярким и белым, словно на улице в солнечный день. И причину этих изменений он понял быстро. Светодиодные лампы. С год назад, помнится, по телевизору показывали про них в новостях. Какой-то ученый, вспомнить фамилию которого сейчас никак не удавалось, говорил еще, что очень скоро новые лампы полностью заменят традиционные 'лампы Ильича'. Будущее, дескать, именно за светодиодными лампами.

Доехав до Павелецкой, Владимир вышел из вагона — и тут уже окончательно удостоверился в том, что все понял правильно. Как и на Комсомольской, освещение станции оказалось полностью переведено на светодиодное освещение. По всей видимости, это было централизованной политикой руководства метро. Даже если сейчас такая замена и была еще не повсеместной, то это ненадолго. Впрочем, его это мало волновало — просто было несколько непривычно.

Добравшись до Павелецкого вокзала, Владимир получил заказанный заранее заказанный билет на саратовский поезд и отправился в зал ожидания. До отправления оставалось почти три часа...

Как ни странно, но в Саратове оказалось тепло и солнечно. Прямо напротив здания железнодорожного вокзала на постаменте громоздился новенький памятник — СРШ-10 с лаконичной подписью 'Слава советским железнодорожникам!' Недавно выкрашенный в стандартный желто-оранжево-серый цвет, он казался новеньким, только с завода. Знаменитый шнекороторный широкозахватный снегоочиститель. Еще одно воспоминаний про Долгую зиму — последний из них был выпущен в 1971 году, так что представленному экземпляру никак не могло быть меньше 50 лет.

История их создания была простой — ее знает каждый советский школьник... Еще в середине первой зимы стало понятно, что обычная техника с трудом справляется со своей задачей. Поначалу для расчистки железных дорог, ставших в новых условиях 'магистралью жизни', использовались обычные плужные снегоочистители — однако если на насыпях они со своей задачей справлялись свободно, сбрасывая снег с насыпи, то на равнинах, не говоря уж о проложенных в низменности дорогах, начались проблемы. Плужные снегоочистители лишь сдвигали снег, образовывая снежный вал вдоль дороги, однако этого было недостаточно. С новыми снегопадами вновь заметало дороги — и отбрасывать снег становилось больше некуда. Щеточные же снегоочистители просто не справлялись с вывозом огромного объема снега... На помощь приходили трактора и военная техника... Но прогнозы климатологов не радовали, уже было понятно, что дальше будет только хуже. Потребовалась специальная техника для расчистки дорог — так и был создан шнекороторный широкозахватный снегоочиститель, который немедленно запустили в производство на всех заводах, способных производить подобную технику... Из-за медлительности их, правда, использовали либо после особо мощных снегопадов, либо когда вдоль дороги накапливался большой снежный вал...

После окончания Долгой зимы почти все СРШ-10 были отстранены от эксплуатации за не востребованностью. С расчисткой дорог теперь успешно справлялись обыкновенные плужные и роторные снегоочистители, в широкозахватных монстрах просто не стало необходимости. Особенно с учетом их габаритов — во время Долгой зимы их использование потребовало демонтировать не только остановочные платформы, но и большую часть опор контактной сети, оборудования переездов и даже светофоров на тех участках дорог, где использовались СРШ-10. Поэтому нынче они продолжали работать лишь кое-где на севере, где ни о какой электрификации не шло и речи, а снегопады были не хуже, чем в Долгую зиму...

Трамвай 15 маршрута подъехал к остановке достаточно быстро. Сцепка из трех то ли новеньких, то ли недавно с капитального ремонта, белых с синей полосой посередине четырехдверных вагончиков подъехала буквально через минуту...

Глава 1.

— Был там? — спросил у Владимира бывший однокурсник, а ныне целый подполковник областного управления ФСБ Юрий Карякин.

— Был, — согласился Владимир. Спорить, убеждать, что никуда не лазил, смысла явно не было. Найдут ведь доказательства, по-любому.

— И что нашел?

— Да, наверное, все, что там скрывали.

— И понял, что это такое?

— И понял, и даже воспользовался. Дважды.

— Кто еще знает?

— Никто, — помотал головой Владимир. — Машка — та только про сам провал знает. Но про то, что внутри был, я ей не говорил.

— А новая твоя...

— И она ничего.

— Мда, хоть это уж хорошо, — задумчиво произнес подполковник. — Ты сам-то хоть понимаешь, во что вляпался? Мне-то что теперь с тобой делать прикажешь?

— Ну что ничего хорошего — это и ежу понятно, — пожал плечами. — Просто так из области людей не присылают. Ну а что делать... Проще всего, конечно, пристрелить по-тихому или куда-нибудь в психушку упрятать, да только вот сам подумай. Сооружение-то ваше уже начинает рушиться. Сейчас зальете бетоном ту дыру — так через год-другой, а то и раньше, в другом месте обвалится... И туда опять кто-нибудь сунется — и не факт, что вы узнаете про то раньше 'заклятых друзей'. Так что вариантов у вас, по сути, лишь два. Или расконсервировать объект — или надежно уничтожить.

— Знать бы еще, как его уничтожить, — огрызнулся Юрий. — Мы ведь за все годы исследований так и не смогли определить природу объекта!

— Вот потому и предлагаю заняться вновь вам этим делом, — малость взбодрился Владимир. — А я в этом деле не прочь поучаствовать буду.

— Ладно, побарабанив пальцами по столу, — ответил подполковник. — Доложу твои соображения начальству, а там уж куда кривая вынесет... Кстати, как оно там? Раз уж был на той стороне...

— Да примерно также, — пожал плечами Владимир. — Весна, травка зеленеет, листья распускаются... Только все это словно с опозданием каким. Да и в лесу кругом сушняка больно много... Словно давным-давно когда-то весь лес погиб, а теперь заново вырос...

— Людей видел?

— Нет... Да и какова вероятность посреди тайги людей повстречать случайно? До горы ходил ближайшей, окрестности оглядеть. Но в поселки не ходил.

— Ну хоть это хорошо. Ладно, — после долгого раздумья закончил подполковник. — Подписку ты дал, а там уж пусть большое начальство решает, что дальше делать. Только от конторы ты теперь, сам понимаешь, никуда уже не денешься. И до особого указания на объект ни ногой!

Новая встреча состоялась лишь спустя две недели. Впрочем, сначала был телефонный звонок от Карякина, сообщившего о том, что Москва решила расконсервировать проект.

— В общем, твои доводы начальство сочло убедительными, — сказал бывший однокурсник Владимира. — Только сразу говорю, финансирование будет по минимуму. А раз денег мало, то и людей тоже мало.

— Ты да я да мы с тобой?

— Типа этого. Но решаю, кого именно привлечь, я. Так что послезавтра встречаемся. Пиши адрес...

Встреча проходила на какой-то конспиративной квартире в неприметном домике на окраине городка. Постучавшись в дверь, Владимир услышал короткое 'входите' и, распахнув двери, вошел внутрь. Самый обычный, ничем не примечательный домик. Не зная, что здесь конспиративная квартира ФСБ, никогда и не догадаешься.

— Ну что ж, поговорим о делах наших скорбных, — взглянув на Владимира, усмехнулся Юрий Карякин. — Проект расконсервировали, работать будешь пока через меня или того, кого назначат моим заместителем по Проекту. Сейчас формируем штат группы, которая пойдет на ту сторону...

— И какова же будет цель нашей работы? — поинтересовался Владимир.

— На первом этапе разведка. Поскольку связь с тем миром мы прекратили еще в 1968 году, то что там происходит сейчас — не знает никто. Это и предстоит выяснить в первую очередь.

— А почему связь-то прекратили? — удивился Владимир. — Такие перспективы ведь...

— Да не все там так просто, — поморщился Карякин. — Ладно, начну я тогда с истории объекта, чтобы хоть что-то прояснилось...

Как оказалось, камень с порталом случайно нашли геологи еще в конце 1950-х. Нашли чисто случайно — кто-то пошел 'в кустики' по своим делам — ну и заметил одинокую каменную глыбу... Ну а там уж и проход в другой мир нашли — в этом-то геологи быстро разобрались. Хоть, казалось бы, местность с обеих сторон та же самая, да вот только лес другой. Незначительно, но другой. Естественно, сообщил о найденном в КГБ. Находку немедленно засекретили, а само место находки закрыли под предлогом размещения пусковых позиций межконтинентальных ракет.

— И что, реально ракеты стояли?

— Стояли, — подтвердил подполковник. — Самые настоящие. В СССР-то если брались что-то секретить, так секретили по полной. До мелочей легенду прорабатывали, чтобы ни один шпион и не заподозрил. Целый позиционный район ради этого создали! Их, кстати, лишь в конце 70-х убрали. Когда Р-16 с вооружения снимали.

— Нифига себе, — присвистнул Владимир. — И все это ради одного портала?

— А ты что думал? Впрочем, ракеты все равно где-то ставить было надо. Почему бы и не здесь, у нас? Место ничем не хуже других... Впрочем, отвлеклись мы. Так вот, изучение мира по ту сторону камня вскоре показало, что его история сильно отличается от нашей. Поэтому в контакт с руководством того СССР решили не вступать, ограничившись чисто научными исследованиями. Физическими, биологическими — ну и, заодно, изучали политическую обстановку в том мире. Записывали все новостные радиопередачи из разных стран мира, анализировали, составляли политические расклады. Несколько раз пробовали и разведчиков отправлять, которые еще кое-какую информацию принесли. Но, прежде всего, занимались исследованием самого портала. Ведь если существуют параллельные миры с разным ходом истории, то наверняка есть и такие, где человечество до сих пор не вылезло из первобытности. Ну или хотя бы Средневековья. А, может быть, человек и вовсе не появился как вид. Сам представляешь себе, какие перспективы дала бы возможность создать подобный портал искусственно и открывать его туда, куда захочется...

Ну еще бы не понимать! Считай, целая планета со всеми ее полезными ископаемыми в 'запасе'! Причем, планета чистенькая, нетронутая... Не загаженная современной цивилизацией. Естественно, такую перспективу не могли оставить просто так...

— Так почему ж тогда забросили проект?

— А вот дальше-то начинается самое важное, — продолжил Карякин. — Про ядерный полигон в штате Невада слышал?

— Ну что-то читал, — согласился Владимир.

— Так вот. В ходе серии испытаний Плаушер 11 июля 1966 года в нашем мире был проведен ядерный взрыв мощностью в 1,2 килотонны. Однако там что-то пошло не так... Вместо этого взрыва тремя днями позже и в несколько ином месте был произведен взрыв трехмегатонного заряда, приведшего к резкому росту тектонической активности. На протяжении следующих трех недель произошел целый ряд землетрясений, причем сила их с каждым разом нарастала, достигая 10-11 баллов. А 9 августа взорвался супервулкан Лонг-Вэлли и началось извержение.

Ну а дальше все пошло прямо как в сказке... Чем дальше — тем страшнее. За считанные дни Северную Америку засыпало вулканическим пеплом и залило уничтожающими буквально все живое сернокислотными дождями. Затем пепел долетел и до Европы с Азией, началось общее похолодания на планете. Зима началась больше, чем на месяц раньше и была невиданно снежной и холодной. В европейской части СССР температура воздуха достигала -50 градусов, на Урале -60, а что творилось на Крайнем Севере и в Восточной Сибири — Карякин не знал. Неоткуда было такую информацию взять.

— Но самое главное, — продолжал подполковник. — Что следующей весной зима не закончилась. Лишь летом была небольшая оттепель, но на Урале снег так и не сошел до конца. Небольшие морозы продолжали стоять все лето. На юге европейской территории СССР, в Черноземье и Поволжье, снег сошел только в июле, а уже в сентябре лег снова.

— И даже в таких условиях вы не вступили в контакт? — удивился Владимир. — Ведь там же были такие же советские люди... Можно ж было им помочь как-то...

— Можно, — согласился Юрий. — Но ты ж помнишь, кто у нас тогда генсеком был?

— Как не помнить, — пожал плечами Владимир. — Никита Сергеевич...

— Вот именно... Но это у нас он генсеком был. А там ему в 55-м товарищ Берия четвертак выписал как троцкисту, а пару лет спустя помер он на строительстве Трансполярной магистрали. Слышал про такую?

— Читал...

— Ну вот. Этот вопрос специально тогда выясняли. Потому и запретил он любые официальные контакты. Впрочем, — пожал плечами Карякин. — Хотя я думаю, что там и без нас справились. И вот как раз это нам и предстоит в первую очередь выяснить.

— Понятно, — кивнул в знак согласия Владимир. — Только почему дальше всю программу свернули, даже не выяснили, что там дальше-то было?

— А исследования прекратили в феврале 1968 года из-за того, что окрестности портала завалило снегом на высоту больше трех метров... Серьезную-то снегоочистительную технику через камень не пропихнешь, а лопатами много не начистишь... Еще полтора года пытались летом туда проникнуть — но безрезультатно, к тому времени камень с той стороны оказался глубоко под снегом. Поэтому в 1969 году исследования по ту сторону окончательно свернули. Сначала объект законсервировали на пять лет, но через три года, сам знаешь, новый генсек пришел. Ну и приказал сворачивать работы — нечего, мол, народные деньги впустую тратить. Хотя попытки искусственно порталы создавать все же продолжались...

* * *

Щелкнув тумблером, Владимир включил телевизор и уселся на кресло. Старенький, еще транзисторный аппарат, был сделан почти тридцать лет назад, в начале 90-х, и по современным меркам считался давно устаревшим. Заводы давно окончательно перешли на производство новых, более надежных и компактных, устройств на основе микросхем, а буквально год назад в продаже появились и телевизоры с плоскими экранами на основе жидких кристаллов. То, что еще двадцать лет назад, в его студенческие годы рассматривалось лишь в качестве теории, постепенно становилось реальностью... А вскоре, наверное, станет и вовсе обыденностью... Как стали те же карманные телефоны. Пять лет назад, когда только начиналось их серийное производство, это казалось какой-то фантастикой, сошедшей со страниц книг про инопланетян и пришельцев из будущего. А сейчас такой, в принципе, мог купить себе каждый желающий... Если, конечно, имел для этого достаточно денег — пока они, увы, все еще оставались недешевой вещью. Однако хоть по цене доступны они были пока далеко не всем, но шока у окружающих уже не вызывали.

— Добрый вечер, товарищи! Сегодня в Москве началось заседание внеочередной шестой сессии Верховного Совета СССР девятнадцатого созыва. Дворец Советов, десять часов утра. Собравшиеся бурными продолжительными аплодисментами приветствуют товарищей Нестерова, Андреева, Федорова, Лукашенко, Артеменко, Петрова, Станкевича, Бондаренко, Ибрагимова, Кузнецова, Чапчавадзе, Васильева, Антонова, Андрускевича. На открытии внеочередной сессии с обращением к депутатам Верховного совета выступил председатель президиума Верховного совета, генеральный секретарь ЦК КПСС товарищ Антон Викторович Нестеров.

Вместо показанной до этого общей панорамы из зала заседаний показали генерального секретаря — достаточно еще молодого высокого мужчину в официальном костюме. Когда его только назначали на должность, про Нестерова говорили, что он будет самым молодым генсеком в истории СССР. Всего-то 34 года! И хоть прошло уже пять лет, но он по-прежнему оставался одним из самых молодых людей в руководстве страны.

— Товарищи! Сегодня мы открываем внеочередную сессию Верховного Совета СССР. Однако прежде, чем перейти к основным ее вопросам, мне бы хотелось вспомнить события кажущегося сейчас большинству из нас бесконечно далеким 1966 года. Как все мы помним, ровно пятьдесят пять лет назад в результате бездумных действий американской военщины произошло то, что мы сейчас привыкли называть одним словом — Катастрофа. Взрыв супервулкана Лонг-Вэлли буквально изменил облик всей нашей планеты. В первые же дни после Катастрофы последствия ее унесли жизни миллионов людей по всему земному шару, а ее долговременные последствия стали причиной гибели миллиардов. И среди них оказались и почти пять миллионов наших сограждан, а также миллионы людей из дружественных Советскому Союзу государств. К сожалению, лишь очень немногие страны смогли перенести Долгую зиму с минимальными потерями. Необратимо изменился и климат на планете — и пока никто из ученых не может предсказать, когда же все вернется к прежнему состоянию. Мы вынуждены тратить огромные средства и ресурсы на то, чтобы обеспечить себя продовольствием в должном объеме, чтобы нам и нашим детям никогда не довелось узнать, что такое голод. И все это — последствия бездумного отношения человека к природе. Катастрофа и ее последствия стали тем уроком, который мы должны запомнить навсегда и завещать нашим потомкам...

Ну да, открытие сессии приурочили как раз к годовщине Катастрофы. Да и, собственно говоря, многие из поставленных в ходе дальнейшего выступления генсека вопросы напрямую вытекали из ее последствий. И главная проблема, как обычно, была сельскохозяйственной — как следствие глобального похолодания... Низкие урожаи как следствие погодных катаклизмов. Поголовье крупного скота до сих пор не удается восстановить даже до уровня 1966 года — а ведь население СССР стало почти вдвое больше. Так что говядина с молоком по-прежнему продаются только по карточкам... И так далее...

— Генеральный секретарь ЦК КПСС товарищ Нестеров заявил о непризнании юрисдикции франкфортского правительства над территории бывших Соединенных штатов Америки, поскольку оно контролирует менее десятой части заявленной территории. Напомним, что после Долгой Зимы на территории Северной Америки возникло белее десятка самопровозглашенных правительств, практически каждое из которых объявляет себя единственными законными правопреемниками США.

Ну еще бы! И не признает никогда — не выгодно оно СССР. Это и так понятно любому. Раз уж США самоуничтожились (попутно, правда, нанеся огромный ущерб и всему остальному миру) — значит, так тому и быть. Двухполярного мира не будет больше никогда, не позволит Советский Союз американцам вновь объединиться и подняться. На экране тем временем показали карту США, где заштрихованными пятнами были отмечены территории, контролируемые различными 'правительствами' и обозначены точками их 'столицы'. Формальный предлог для непризнания любого из этих правительств правопреемниками США был железобетонный. А кто вы такие, чтобы вас признавать законной властью всех штатов США?

— Сегодня ракета 'Молния-М3' вывела на орбиту два спутника глобальной навигационной системы на замену вышедшим из строя аппаратам предыдущего поколения. В ближайшее время в дополнение к ним будет запущено еще несколько аппаратов аналогичного назначения.

На экране в столбе дыма и пламени взлетала с пускового стола ракета 'Молния-М3' — самая массовая советская ракета-носитель. Разработанная еще на заре космической эры она, с некоторыми доработками, выпускалась до сих пор, несмотря на наличие более современных 'Протонов' и 'УР-700'. Впрочем, запуски последней были и вовсе единичными. Последний раз, насколько помнил Владимир (а помнил он хорошо, поскольку с детства увлекался космосом) ее запускали больше десяти лет назад, в 2009 году для выведения на орбиту модуля станции 'Мир'. А ведь когда-то на Луну на них летать думали... Но увы, Катастрофа на долгие годы практически прервала развитие космонавтики. После окончания Долгой зимы все гигантские проекты оказались практически забыты. Даже пилотируемые полеты оказались прерваны почти на пятнадцать лет. Сколько планов было... Даже на Марс с Венерой летать хотели. И все это псу под хвост. Погоня за лишним центнером с гектара зерновых, лишними тоннами картошки, лишними тоннами выловленной рыбы затмили собой все остальное. Миллионы советских рублей пошли не на строительство ракет и межпланетных станций, а на выведение холодостойких сортов культур, разработку современной агротехники, строительство гигантских тепличных комплексов, гидропонику с аэропоникой, производство миллионов тонн удобрений...

— В южных областях Советского Союза завершается уборка зерновых, — продолжала тем временем дикторша. — Несмотря на неблагоприятные для выращиваемых на открытом грунте культур погодные условия на протяжении лета, средняя урожайность в среднеазиатских областях по предварительным подсчетам составит не менее десяти центнеров с гектара, а собранных запасов хватит до нового урожая. Несмотря на все трудности, труженики советского села с каждым годом повышают производительность труда, получают все более лучшие урожаи.

На экране появилось изображение едущего по полю созревшей пшеницы комбайна — какой-то явно новой, никогда прежде не виданной, модели. Как было сказано диктором, события происходили на самом юге страны, в Среднеазиатской СФСР — где до Катастрофы буквально от горизонта до горизонта тянулись пустыни с редкими островками оазисов. Однако с изменением климата эти места быстро превратились в столь же бескрайние степи, которые и распахали под выращивание хлеба. Беда лишь в одном. Песчаная почва тех мест особым плодородием не отличалась никогда — слишком уж маленький и бедный плодородный слой. Чтобы в таких условиях вырастить хоть что-то путное — надо было очень постараться. И хоть сейчас год за годом образовывался все более и более толстый слой перегноя, но без вагонов удобрений и четкого соблюдения агротехники нормальной пшеницы в тех местах, увы, по-прежнему не вырастить...

Впрочем, освоение тех земель стало вообще вынужденной мерой... Когда стало понятно, что зима затянется надолго, пришлось срочно осваивать те места, где в новых условиях было возможно земледелье. Ведь овощи овощами, но зерновые-то в теплицах не вырастишь. Больно гигантские площади придется застеклить. Поэтому посевную 1967 года пришлось пропустить — как потом выяснилось, вполне правильно. Короткое лето, даже на юге Средней Азии продолжавшееся с мая по сентябрь, все равно бы не позволило получить урожай. А вот семенной материал попросту пропал бы. Хотя подготовку к следующему году все же начали. Переселяли туда людей из выселенных деревень и поселков Урала, Сибири, европейского Севера и даже центральной России, расселяя в снятые с тележек железнодорожные вагоны и сборно-щитовые дома, строили по облегченным нормам железные дороги, везли вагоны удобрений, перевозили технику, строили МТС. А вот уже на следующий год начали распахивать бывшие пустыни... 'Освоение пустыни' — так вошли в историю события 1967-1968 годов.

Хороших урожаев на новых землях не получалось, но протянуть первые, самые тяжелые и холодные, годы удалось. Ну а там уж и сорта специальные вывели, и агротехнику специальную разработали, и лесополосы постепенно разрослись... И климат все же потеплее стал, стало возможным вновь распахивать поля в более северных регионах, а не только в Средней Азии, Краснодаре и южной Украине, как оно было в 1968 году.

После потепления многие люди вернулись домой — в деревни и поселки средней полосы, Южного Урала, Алтая и Сибири. Снова начали распахивать поля, которые даже после изменения климата давали гораздо лучшие, чем в бывших пустынях, урожаи. Но многим возвращаться было попросту некуда — там, где они жили, земледелье стало попросту невозможно. Эти люди так и остались на новых землях. На юге Казахстана, в Узбекистане и Туркмении возникли тысячи деревень, поселков и даже небольших городков, заселенных выходцами из Сибири и с Севера. Здесь теперь строились дома и дороги, элеваторы и заводы, сюда перевозили часть промышленности...

Впрочем, что далеко ходить... Сам Владимир — точнее, его родители — тоже ведь из эвакуированных был. До Катастрофы они все жили в небольшом поселке на Урале, под Миассом, но во время Долгой зимы, в конце лета 1967 года, он был эвакуирован. Будучи удаленным от железных и основных автомобильных дорог, поселок попал в список подлежащих обязательной эвакуации. Советское правительство учло опыт первой зимы и то, сколько труда и ресурсов уходило на расчистку дорог и доставку всего необходимого в подобные населенные пункты. В условиях жесткой экономии это было признано нецелесообразным. Два дня на сборы — и по машинам. В эвакуацию.

Эвакуировали людей в города и поселки вдоль железнодорожных линий — но преимущественно в европейскую часть России. Их поселок эвакуировали в Саратов, где деду с бабкой Владимира по отцовской линии на семью из пяти человек выделили номер в гостинице, что на тот момент считалось очень хорошо. Многим и того не досталось. У кого детей не было — селили в студенческие и заводские общежития по две семьи на комнату, в школы с детскими садами, в коммуналки. Лишь в 1975 году люди начали по домам возвращаться — только далеко не все. Многие так и остались на новом месте. Те же дед с бабкой Владимира к тому времени уже имели в Саратове полученную от завода квартиру — и возвращаться в полуразрушенный поселок, где многое придется восстанавливать заново, не захотели.

Отцу его во время эвакуации было восемь лет. Родителей его матери эвакуировали тоже из Челябинской области, тоже из небольшого поселка. И поселили в ту же гостиницу — ее выделяли как раз под эвакуированных из тех мест. Так и получилось, что его родители практически с самого детства знакомы оказались — хотя поначалу и не придавали этому никакого значения. Дети там в каждой семье были, зачастую по несколько. Тем временем изображение в кадре внезапно сменилось на родную Саратовскую область.

— В Саратовской области средняя урожайность зерновых составила 16,2 центнера с гектара, — продолжила дикторша, пока на экране скребковый транспортер засыпал зерно в какое-то хранилище. — Практически завершена уборка озимых, начинается уборка яровых культур. Элеваторы и зернохранилища области готовы к приему нового урожая.

Картинка вновь сменилась на изображение длинной колонны ЗИСов-самосвалов с зерном. Вот только Владимир-то помнил, что в прошлом году урожайность по области составляла 20 центнеров с гектара. Так что в этом году показатели были явно хуже... Хотя голодом, конечно, не грозили. И это при куда меньших затратах, чем в той же Средней Азии.

— Ижевский автозавод приступил к серийному производству нового легкового автомобиля 'Иж-Орбита'. Новый автомобиль в кузове 'Комби' с традиционным задним приводом оснащен 1,7-литровым 85-сильным двигателем внутреннего сгорания УЗАМ-331, являющимся дальнейшим развитием мотора знаменитого 'Москвича-412'. Автолюбители со всего Советского Союза уже выстраиваются в очередь за новым автомобилем. В соответствии с планами завод станет выпускать не менее 200 тысяч автомобилей в год.

А вот это уже было интересной новостью... Со времен Катастрофы новых моделей 'дорожных' автомобилей практически не создавалось. 'Москвич' и его филиалы делали практически готовые в 1966 году к запуску в производство 'Москвичи-412' и их модификации и спешно разработанный и запущенный в производство прямо во время Долгой зимы 'Москвич-2150', ГАЗ продолжал делать 'Волги' и ГАЗ-69, а также создал полноприводную версию ГАЗ-24... Про планы запуска в производство новой модели говорили давно — но все оставалось на уровне слухов. Больно уж дорогое это дело — новую модель в серию запустить. Но вот оно наконец-то свершилось... Удивлял лишь выбор автозавода — не в Москве, а в Ижевске, на с большим трудом построенном уже после Катастрофы заводе, лишь в 1984 году приступившем к массовому выпуску автомобилей. Будучи спроектирован иностранными специалистами, ижевский завод должен был оснащаться импортным же оборудованием — однако после Катастрофы все эти планы накрылись медным тазом. Зимой 1966 года поставки оборудования полностью прекратились и строительство завода остановилось. И если поначалу у советского руководства еще оставались какие-то надежды, то Долгая Зима рассеяла их как дым. После ее окончания достраивать завод пришлось уже своими силами — и строительство это изрядно затянулось... Впрочем, ижевскому автозаводу все же повезло — его достроили. В то время, как многие другие стройки во время Долгой зимы были сначала законсервированы, а затем и заброшены. И если по окончанию ее в центре и на юге европейской части СССР большинство из них все же были достроены, то в северных областях и в Сибири многие из этих строек оказалось заброшено... Хотя что о заводах говорить. Целые города ведь отселяли! Норильск, Мурманск, Молотовск и Архангельск — лишь самые известные примеры. Тут вот уже не первый год обсуждается перспектива возможной эвакуации Ленинграда — впрочем, уже сейчас население города сократилось почти втрое по сравнению с тем, что было по окончанию Долгой зимы. Больно уж сказывалась близость к надвигающемуся с севера скандинавскому леднику...

— А ведь как могли бы жить, — задумчиво произнес Владимир.

Тем временем новости сменились прогнозом погоды. Вот уж где советская наука достигла небывалых высот — так это в прогнозировании погоды. Передаваемые прогнозы были точными практически всегда, ошибки бывали крайне редко. До Катастрофы о такой точности можно было лишь мечтать... Наконец-то прогноз погоды, а вместе с ним и вечерний выпуск новостей, закончился, а по телевизору начался показ документального фильма 'Катастрофа' про события уже более чем полувековой давности...

Да, сколько планов было, сколько надежд, сколько мечтаний... И все это в один миг перечеркнули дебилы-американцы. На долгие годы жизнь превратилась в сплошное выживание, вечную борьбу за урожай, вечную неуверенность в завтрашнем дне. Когда боишься делать далеко идущие планы, не зная, каких капризов погоды ждать в следующем месяце или следующем году. Катастрофа ушла, но призрак ее так и остался где-то рядом...

Глава 2.

Первый выход за камень состоялся лишь спустя почти два месяца — несмотря на ограниченность в средствах, госбезопасность решила подойти к делу с полной серьезностью. Первым делом подлатали дорогу к территории бывшей воинской части, на территории которой припрятали 'объект'. Затем по периметру возвели пятиметровый забор из профлиста с будкой охраны на въезде, а непосредственно над провалом установили быстровозводимый ангар с установленной внутри кран-балкой для подъема и спуска грузов в бункер. После чего расширили пролом в крыше бункера и установили в него лестницу. Лишь после этого Карякин, вооружившись мощный фонарем, решил сходить 'на разведку.

— Веди, Сусанин-герой, — показывая фонарем в сторону лестницы, обратился он к Владимиру.

— Идите вы нафиг, я сам заблудился, — ответил он, направляясь к лестнице.

Длинные ряды стоек с оборудованием не заинтересовали ни Карякина, ни научников — не ради этого древнего хлама они пришли сюда. Не уделили они и особого внимания тому, каким способом Владимир вскрывал кодовые замки на пути к камню. За то на сам камень пялились все.

— Ну что, кто первый? — попытался подзадорить людей Владимир.

Попытка, однако, оказалась тщетной. Пришлось, предварительно посветив в глаза фонарем, двигаться первому самому. Но солнца на этот раз не было. С затянутого тяжелыми тучами неба капал мелкий холодный дождик... Выйдя в новый мир, Карякин лишь усмехнулся увиденному — за то научники глядели во все глаза. Пока один из них не отошел несколько шагов в сторону от камня. Внезапно с той стороны раздалось рычание, и Владимир, быстро выхватив нож, обернулся в сторону опасности. Из-под невысокого куста на них глядела невысокая, сантиметров сорока в холке, псина.

— Ой, собачка, — вдруг воскликнул один из ученых, двинувшись было в ее сторону.

— Назад, быстро! — скомандовал Владимир.

— Это что, волк что ли? — растерянно уставился на него парень.

— Хуже, — помотал он головой. — И того, и другого. Видишь вон рыжие пятна по бокам? Это волкособака, помесь двух видов.

— Принюхавшись к окружающему воздуху, волкособ схватил остатки тушки зайца и в пару прыжков скрылся из вида. Кто такие люди — зверь явно понимал. И знал, что их следует опасаться...

— Так, слушаем мою команду, — зазвенел металл в голосе Юрки. — Без оружия на эту сторону Камня — ни шагу! И никогда не ходить по одному, пока мы тут местность от хищников не почистим. А сейчас пошли назад, пока до нитки не промокли.

Проход решили пробивать сразу к камню — протащить тяжелые крупногабаритные грузы по лестницам было попросту невозможно. Тем более, что системы вентиляции давно не работали — так что, пока таскали грузы для лагеря по другую сторону, из подземелье выдышали весь кислород — и пришлось делать временную вентиляцию из пожарных рукавов. Однако работа постепенно шла.

По ту сторону камня, помимо забора из сетки-рабицы, установили также метеорологическое оборудование и антенну. И тут началось самое интересное!

— Вызывал? — входя в кабинет Карякина, спросил Владимир.

— Да, — кивнул головой в знак согласия подполковник, — Садись.

— Что-то интересное обнаружили?

— Еще какое, — усмехнулся подполковник. — Впрочем, чего-то подобного я и ожидал. Несмотря на то, что мое начальство надеялось совершенно на другое.

— И что там?

— Если вкратце — СССР. Самый что ни на есть настоящий...

— А начальство-то что?

— А вот оно-то как раз надеялось, что там никакой власти давно нет. Классический 'постап' как в голливудских фильмах. Банды, дикари, людоеды и все прочее в том же духе.

— И тут приходим мы, все в белом? — усмехнулся Владимир.

— Да, именно! Приходим, устанавливаем свои порядки. И дальше получаем запасной аэродром 'на всякий случай'.

— Это на какой же 'всякий'?

— Да на любой... Ядерная война, экологическая катастрофа, извержение супервулкана, падение астероида... Ну а на первом этапе хотя бы выкачивать оттуда ценные ресурсы... Теперь же, сам понимаешь, ничего этого не будет. Так что увеличения финансирования на следующий год можно не ждать. Задачи меняются.

— И какие теперь планы?

— Скрытно разведать, что там и как. Ну и чисто научные исследования. Сбор информации о катастрофе и ее последствиях с целью разработки превентивных мер на случай аналогичных катаклизмов в нашем мире. Много людей для этого, сам понимаешь, не нужно. Как и денег тоже.

— А что с СССР?

— Да ничего, — отмахнулся Карякин. — Никаких официальных контактов, исключить обнаружение со стороны советских спецслужб. Или ты хочешь, чтобы наши нувориши на контакт с советским генсеком вышли? Так и так, дескать, мы тут у себя СССР разворовали и растащили, давайте дружить? Догадываешься, куда их пошлет товарищ Антон Викторович Нестеров?

— Это тамошний генсек?

— Ага, — подтвердил Юрий. — Кстати, надо бы выяснить дату рождения. Наши спецы уж больно хотят выяснить, есть ли и у нас такой человек... Но в радиопередачах, увы, про это ничего не было. Возможно, помогли бы фотографии, но расшифровать сигналы с их телестанций пока не получается. Кодировка совершенно другая, у нас нет даже близких аналогов. Так что техника у них совершенно иным путем развивалась... Вот хотя бы...

С этими словами, найдя какую-то запись, Карякин щелкнул кнопку на компьютере — и в кабинете подполковника ФСБ России раздался показавшийся совершенно неуместным здесь и сейчас выпуск новостей из чужого мира.

— Сегодня, 20 июля в городе Пензе начал свою работу новый гигант советской промышленности — пензенский радиозавод, который станет передовым предприятием микроэлектронной промышленности. Будучи оснащенным самым совершенным на сегодняшний день оборудованием, пензенский радиозавод будет выпускать микросхемы по технологическому процессу 67 нанометров, что позволит создавать более мощные и малогабаритные электронные устройства. На открытии завода присутствовали генеральный секретарь ЦК КПСС товарищ Антон Викторович Нестеров и министр электронной промышленности СССР товарищ Федор Константинович Петровский.

Щелкнув кнопку, Карякин остановил воспроизведение.

— И таких выпусков новостей мы записали полно. Открытия заводов, сводки с полей, урожаи в теплицах, надои в каком-то там колхозе-миллионере, запуски спутников...

— Спутники? Значит, нас могут и обнаружить?

— Наверняка могут, — согласился Карякин. — Если знать, где искать.

— Но вообще какое-то у них все устаревшее... Техпроцесс 67 нанометров... Я ж, сам знаешь, последние годы компами торговал — так что в этой области неплохо освоился. Так у нас уж восемнадцать лет назад на 65 нанометров вышли.

— Не у нас, — поправил подполковник. — А на Западе. А у нас до сих пор 90 нанометров толком не освоят в серии. Так что не нам уж считать их отсталыми...

Буквально через два дня в лагерь доставили несколько дронов — небольших гражданских аппаратов, которые можно было протащить через все лестницы и переправить на другую сторону — для разведки местности, а с ними вместе прибыли и операторы. А так хоть в радиусе десятка километров местность разведать можно. Однако снимки с дронов дали мало полезной информации. Ближайшие окрестности оказались совершенно безлюдны, ближайшие деревни и поселки давно и начисто заброшены. Лишь в сторону Миасса, на самой грани видимости угадывались жилые места. Но подробности с такого расстояния было не рассмотреть...

Впрочем, все это время Владимир занимался совершенно иным делом — Карякин озадачил его прослушкой и анализом записанных по ту сторону радиопередач. Прежде всего, от советского информбюро — хотя иногда попадались и другие записи. Проскакивало даже что-то на иностранных языках... Прослушивая все эти записи, Владимир выписывал в отдельную папку полученную информацию — точнее, ту ее часть, что была интересна руководителям проекта. Вся информация делилась при этом на несколько категорий: исторические факты, политическая ситуация, экономическая ситуация, технологический уровень параллельного мира... Все это впоследствии будут анализировать совсем уж иные специалисты в высоких кабинетах.

В результате из-за изменившихся планов первый выход 'в поле' состоялся лишь ближе к концу августа, когда по ту сторону камня уже начинало заметно холодать. Лето там было явно короче, чем в родном мире Владимира...

— Ваша задача, — открыв на компьютере карту, начал Карякин, когда Владимир с назначенным ему от 'контор напарником явились для получения задания, — разведать вот эту пару деревень неподалеку... По данным разведки с воздуха, люди их давно покинули и больше не появляются. Но вам надо будет это проверить. Если все чисто, то второй задачей будет постараться найти любые источники информации, которые пролили бы свет на происходившее по ту сторону камня за последние полсотни лет. К сожалению, информации из радиоперехватов слишком мало — и она слишком отрывистая, не больно-то в Союзе том любят прошлое в подробностях вспоминать... Так что выстроить на ее основе целостную картину не получается. А для нас это сейчас — первоочередная задача...

* * *

Искать работу Владимир начал через день после приезда. Как раз понедельник, начало рабочей недели — так почему бы не объехать заводы? Поскольку же предстояло объехать, возможно, сразу много предприятий, то ехать он решил на собственной машине.

Легковых автомашин в СССР было, собственно говоря, очень немного моделей. Если не считать совсем уж старых, выпускавшихся еще до Катастрофы, то все они делились на две категории — дорожные и повышенной проходимости. Во вторую из них входило три модели — 'Москвич-2150', ГАЗ-69 различных модификаций (причем, первая и ныне выпускавшаяся четвертая модификации одинаковыми имели разве что кузова) и ГАЗ-74, выпускавшаяся мелкой серией 'Волга' ГАЗ-24 с полным приводом. Первая же категория состояла и вовсе из двух моделей 'Москвича-412' в различных модификациях (включая ижевский 'Комби') и 'Волги' ГАЗ-24.

'Волгу' в личном пользовании, впрочем, Владимир всегда считал лишней роскошью. Его же автомобилем был тот самый 'Москвич-412' — правда, в одной из последних модификаций. Другая система охлаждения, коробка передач без кулисы, измененная подвеска, прямоугольные передние фары, рулевая рейка, новые сиденья, другая панель приборов и еще, наверное, целый ряд изменений, о которых Владимир и не задумывался. Как ни крути, уже пятая модификация — сейчас же заводы выпускали уже шестую... Прежними оставались кузов, двигатель и практически вся трансмиссия и подвеска — главные элементы автомобиля, освоение которых в производстве было самым затратным делом.

Притащив из дома и поставив на место заряженный аккумулятор, Владимир в несколько нажатий рычажка на бензонасосе подкачал бензина в карбюратор, после чего захлопнул капот и залез на водительское сиденье, повернул ключ и без труда завел двигатель. Машина у него всегда была в идеальном состоянии...

Первым делом его дорога лежала на расположенный неподалеку саратовский авиационный завод. Один из гигантов советской авиационной промышленности, выпускавший когда-то военные самолеты и зенитные ракеты, в годы Долгой Зимы он полностью прекратил выпуск самолетов, переориентировавшись на производство быстровозводимых модульных теплиц и оборудования для тепличных комплексов и гидропонных ферм и вернулся к производству самолетов, теперь только гражданского назначения, лишь в 1980 году, когда климат более-менее пришел в норму, атмосфера очистилась от вулканического пепла, а погодные катаклизмы достаточно поутихли. Ну и метеорологи, само собой, научились достаточно точно прогнозировать изменения погоды в новых условиях.

Впрочем, даже сейчас самолеты производились не такими уж большими количествами. Да и куда летать-то? В братские Чехословакию или ГДР с Албанией? Так не так многим туда надо. В Иранскую ССР? Или в Сибирь? А зачем? Вахтовики разве что кое-куда летают — да сибиряки прилетают отдыхать на южные моря. На близкое же расстояние люди предпочитали добираться поездами, привычно не доверяя авиации. Мало кому хочется вместо пункта назначения прилететь куда-нибудь на запасной аэродром...ало кому хочется вместо пункта назначения прилететь куда-нибудь на запасной аэродром... Так что многие авиазаводы были перепрофилированы под другую продукцию. В особенности те, что производили до Катастрофы военную технику. Поскольку после Долгой зимы СССР оказался единственной страной, способной производить самолеты, то устареть они больше не могли. Так что производство их восстанавливать не стали — лишь ремонтировали и модернизировали (прежде всего, в плане электронного оборудования) те, что уже были. Вернуться к этому вопросу пришлось лишь недавно, в начале 'нулевых' — когда стало понятно, что стоящие до сих пор на вооружении Миги-21 и Су-7 с Су-15, несмотря на все капитальные ремонты и модернизации, давно исчерпали свой ресурс и требуют срочной замены. Возобновлять производство старых машин тогда посчитали нецелесообразным — вместо этого было поручено начать производство самолетов нового поколения, которые на момент Катастрофы лишь планировалось запускать в серию... И пока проекты дорабатывали под современные технологию и элементную базу — на заводах срочно готовились к возобновлению производства самолетов. Расконсервировали и ремонтировали простаивавшие не одно десятилетие производственные линии, закупали новые станки на замену задействованным в других производствах, ремонтировали и создавали заново технологическую оснастку. Впрочем, планы на производство были не такие уж и большие — в нынешних условиях даже тысячу современных боевых самолетов можно было считать откровенно избыточным количеством... Хватит и половины от этого количества. Вот только Саратовского авиазавода это опять же не коснулось.

Зайдя на проходную завода, Владимир спросил у вахтера о расположении отдела кадров — и уже пару минут спустя зашел в заставленный длинным рядом шкафов и стеллажей большой кабинет. Блеклые обои на стенах, цветочки на окнах, лампы дневного света под потолком и несколько заваленных грудами папок рабочих столов, на паре из которых стоят персональные ЭВМ образца начала прошлого десятилетия — типичный 'конторский' облик. Ничего примечательного.

— Здравствуйте, вы ко мне, товарищ? — подняв голову от каких-то бумаг на столе, обратилась к Владимиру единственная присутствовавшая на рабочем месте сотрудница отдела кадров — молоденькая и на удивление симпатичная русоволосая девушка.

Привыкнув, что обычно в таких местах натыкаешься на пару-тройку недовольных жизнью старых грымз, которые, зачастую не стесняясь даже присутствия посторонних, перетирают косточку каким-нибудь знакомым или с важным видом обсуждают какие-то одним только им понятные женские дела, в первый миг Владимир даже растерялся, но потом, поняв, что откровенно пялится на кадровичку, смутился и отвел взгляд. Еще подумает что-нибудь не то...

— Ну да, наверное. Я на счет работы узнать хотел...

— Кем устроиться хотите?

— Ну смотря что предложить можете, — пожал плечами Владимир, передавая документы и усаживаясь напротив кадровички.

Быстро просмотрев диплом и пролистав трудовую книжку, девушка затем достала из ящика пару скрепленных меж собой листов со списком вакансий и быстро пробежала его глазами.

— Инженер-электроник, значит, — задумчиво произнесла она. — А почему на Севере работали?

— А зачем люди на Север едут? — пожал плечами Владимир. — На заработки, конечно.

— Не понимаю я вас, — задумчиво произнесла девушка. — Вот честно... Ехать в этот ледяной ад работать, где зима по девять месяцев в году, где полярные медведи на улицы забредают...

— Но ведь кому-то ж и там работать надо. Мы-то хоть наездом там, а многие всю жизнь живут.

— Не знаю, — покачала головой девушка. — Разве можно жить там? Я бы, наверное, эвакуировала б давно и Север, и Сибирь. Зачем жить там, где зимой стоят семидесятиградусные морозы и по несколько дней подряд бушует пурга? У нас ведь большая страна! Всем места хватит.

Места-то, может быть, и хватит. Только как прожить без угля и железа, без меди и никеля, без газа и алмазов? Без всего того, что дает земля Севера и Сибири? Да, не будь этого — многие города Сибири давно бы эвакуировали, спасала их лишь близость к важным месторождениям полезных ископаемых. Из-за этого жизнь там продолжалась даже в самые тяжелые годы Долгой зимы. Несмотря ни на что... Ну а производить все на месте и везти готовую продукцию зачастую проще и выгоднее, чем гонять за тысячи километров вагоны с углем, рудой, бочки нефти... Тем более, что, как ни крути, но инфраструктуру поддерживать все равно придется. Тысячи километров железных дорог, ЛЭП единой энергосистемы, коммуникации в шахтерских городах и поселках... Да и не хотели многие уезжать. Все же та земля, даже и холодная и суровая, — их родина... Но объяснять этого девушке он не стал...

— Ладно, отвлеклась я, — мгновенно посерьезнев, продолжила она. — Со станками с ЧПУ дело имели?

— Да, на первой работе.

— Тогда могу предложить работу по вашей же специальности, — продолжила она, повернув к Владимиру вытащенный из лежавшей на столе папки лист.

'Карточка вакансии'... Требования к образованию, опыту работы, испытательный срок, должностные обязанности, условия труда. Ремонт и наладка станков с ЧПУ, значит. И, наконец, в самом конце, сумма оклада. 2725 советских рублей — весьма неплохо, раза в 1,5 выше средней зарплаты рабочих. Хоть и не идет ни в какое сравнение с 'северными' расценками...

— Согласен, — после недолгого раздумья ответил Владимир.

— Хорошо, — улыбнулась кадровичка. — Тогда я сейчас запишу ваши данные — и через день-другой ждите звонка.

— Спасибо!

Настроившись на длительный поиск подходящей работы, Владимир даже удивился тому, насколько быстро все получилось. Все ж одно дело — устроиться куда-нибудь рабочим. Это-то как раз всегда запросто... Другое — найти подходящую работу на инженерных должностях, да еще и недалеко от дома.

— А что вы, кстати, при входе уставились на меня как... — когда Владимир уже подходил к двери, окликнула его кадровичка.

— ...как баран на новые ворота? — закончил он фразу.

— Ну да, — смутившись такому сравнению, кивнула девушку.

— Разрыв шаблона, — улыбнулся Владимир, — Привык, знаешь, что заходишь, а там... тетки такие важные сидят, — постарался он изобразить выражение лица привычных ему по прошлым работам 'кадровичек', чем вызвал звонкий смех девушки.

— Понятно, — отсмеявшись, ответила она, — Не вы первый такой...

Выйдя за проходную, Владимир дошел до машины и, заведя двигатель, двинулся в обратный путь... Только по пути почему-то все вспоминалась симпатичная девушка-кадровичка. Дурак, блин! Девушка-то хорошая — на первый взгляд, во всяком случае. Вот только ей-то от силы двадцать пять лет, а то и того нет, а тебе через пару лет сорок уж стукнет...

Заехав по дороге в магазин, Владимир обналичил 'коровьи' карточки — на молоко и говядину, попутно закупился хлебом и макаронами и поехал домой. Хорошо все же ходить за покупками в рабочее время — никаких тебе очередей! В магазине он оказался вообще единственным покупателем. Пройдясь вдоль рядов и набрав все, что нужно, он подошел к кассе, где выложил все покупки на прилавок и выложил карточки. Проверив по ЭВМ номера, кассирша поставила штамп о покупке молока — после чего открыла стоявший за спиной холодильник, достав оттуда бутылку молока.

— Мясо всю норму берете?

— Да, всю.

Взяв ручку, кассирша поставила в соответствующей строке две 'галки', поставила отметки о покупке на ЭВМ, а затем также поставила штамп на карточку и, дойдя до морозильника, вытащила оттуда два запечатанных пакета с мясом.

— Проверяйте целостность и забирайте.

Ну да, после вскрытия упаковки претензии о недовесе не принимаются. Специально чтобы продавцы не могли обвесить покупателей за счет сбитых весов или продать одному одни кости, а другому (за 'доплату' себе в карман) мякоть были созданы 'нормальные порции' — запечатанные пакеты из расчета одна упаковка на полмесяца. Карточки на их получение выдавались по месту работы и не подлежали обналичке или передаче в третьи руки — только обмен на мясо в магазине. Поначалу, правда, все равно находились пытавшиеся 'уменьшить' порции продавцы — за что многие вскоре основательно 'присели', а другие учли их печальный опыт и притихли. Но сейчас упаковка такая, что без специального оборудования и вовсе не подделать. Хотя, конечно, черный рынок существовал все равно — были люди, кто перепродавал мясо из своих порций, на что милиция смотрела сквозь пальцы. Ну не хотят люди сами есть — и не надо, их выбор. Лишь после этого Владимир оплатил остальные покупки и двинулся на выход...

Доехав до дома, Владимир убрал все покупки по местам, поставил на плиту кастрюлю воды для супа, а сам тем временем включил телевизор. На первом канале как раз начинался выпуск новостей. На втором канале шла четвертая серия знаменитого киносериала 'В снежном плену' — художественное изложение событий Долгой зимы. Снятый в далеком 1977 году, его показывали практически на каждую годовщину Катастрофы — и вот опять. Как раз в этот момент один из ученых выступал с докладом о прогнозируемых изменениях климата.

— Как мы знаем, извержение вулкана Тамбора в 1815 году стало причиной так называемого 'года без лета'. Однако, это не единственный такой случай в истории. Проанализировав исторические сведения, мы пришли к выводу о том, что аналогичные катаклизмы в среднем происходят раз в несколько столетий. Извержение Уайнапутины в Южной Америке стало причиной Великого голода 1601-1603 годов и начала малого ледникового периода. Предположительно были и другие случаи, но требуется сбор доказательств, что в настоящее время, увы, невозможно. Однако извержение Тамборы, как нам известно, привело к выбросу в атмосферы всего лишь около 150 кубических километров пепла и пыли. Сейчас же один только Лонг-Вэлли, по предварительным данным, выбросил материала вдесятеро больше. А, кроме него, надо учесть и множество пробудившихся по всей планете более мелких вулканов. Поэтому уже предварительные подсчеты показывают, что с вероятностью не менее 90% следующего лета не будет... Мы, конечно, еще уточним используемые модели, перепроверим наши расчеты, но рассчитывать следует на худшее...

Ага, практически так все и было... Знаменитое ноябрьское совещание, на котором окончательно развеялись надежды на то, что все как-нибудь утрясется само. Впрочем, сомнения-то уже раньше начались — когда осенняя посевная в большинстве областей оказалась сорвана из-за проливных дождей, сменившихся вскоре необычно ранними морозами. Но теперь сомнения сменились уверенностью — поле чего развернулась борьба за выживание... В которой советский народ, хоть и с потерями, но в очередной раз вырвал себе право на жизнь.

Глава 3.

К выходу в ближайшие деревни готовились как к настоящей боевой операции. Планы выдвижения, запасные маршруты отхода, связь, оружие и все прочее... Только все по минимуму — поскольку разведчиков-то было, собственно говоря, всего двое. Сам Владимир да выделенный ему напарник от 'конторы'.

— Лисин Андрей, — представился он при знакомстве. — Позывной 'Лис'.

Но вот настал-таки и день первого дальнего выхода — и, основательно нагрузившись оружием, запасом продовольствия, рациями, фото и видеоаппаратурой, а также всем, что могло понадобиться при организации ночевки, Владимир с Андреем отправились в путь. Почти два часа топали по бездорожью до перевала, откуда предстояло провести сеанс связи. В отличие от их мира, где в этих местах пролегала пусть и основательно разбитая, но все же дорога, здесь о ней не осталось и воспоминаний. То ли и не было ее никогда, то ли забросили еще во времена Катастрофы и больше никогда не возвращались в эти края. Пару раз пришлось преодолеть и весьма приличные ручьи, которые в их родном мире или отсутствовали вовсе, или были совсем уж мелкими. К счастью, на такой случай с собой были прихвачены длинные 'болотные' сапоги...

Наконец, добравшись до верхней точки маршрута, доложили об этом на базу и, сообщив о результатах наблюдения за окрестностями, двинулись за перевал, где связи уже не будет. После чего двинулись непосредственно к намеченной в качестве первой цели деревни. На полпути еще раз тщательно оглядели окрестности в бинокль, но эти наблюдения лишь подтвердили предыдущие выводы. Если в родном мире Владимира поселок был хоть и вымирающим, но часть жителей все еще продолжала здесь жить и даже обрабатывать свои участки, то по другую сторону Камня жизнь давно покинула эти места. Улицы давно заросли не только кустами и даже весьма приличными деревьями. На месте большинства домов теперь громоздились поросшие травой и кустарником кучи строительного мусора... Да, впрочем, многое ли могло остаться от деревянных домов спустя полвека после того, как их покинули люди? От окружающих же их заборов и вовсе остались лишь толстые столбы от ворот.

На всю деревню более-менее уцелело — в том смысле, что даже крыши еще не обвалились — буквально пара домов, однако заходить внутрь Владимир все же не рискнул. Ограничился тем, что заглянул в окна и сделал фотографии. Ничего интересного обнаружено там не было. Лишь остатки мебели да кое-какой домашней утвари, больше за полвека не сохранилось ничего. Сравнительно неплохо сохранились в поселке лишь здания магазина, складов и начальной школы. Убедившись, что крыша магазина обваливаться в ближайшее время не собирается, Владимир зашел внутрь и осмотрел помещения. Пустые стеллажи и прилавки давно растрескались от старости. На одном из прилавков до сих пор валялись счеты, древняя авторучка наполовину истлевшая тетрадь с какими-то записями. Рядом стояли ржавые древние весы с гирями и, что в первый миг удивило, блюдце с мелочью. Рядом с прилавком на стене висело старенькое радио. Больше в магазине не осталось ничего... Таким же бесполезным оказался и осмотр складов. За прошедшие годы в поселке не сохранилось буквально ничего, что могло бы пролить свет на происходившее здесь в те далекие годы.

Убедившись, что ничего тут найти не выйдет, разведчики отправились к следующему пункту своего маршрута. И примерно посреди дороги там — точнее, того места, где она раньше пролегала — обнаружили навечно застывший трактор Т-74 с какой-то здоровенной конструкцией впереди. Лишь подойдя ближе Владимир с удивлением понял, что это был шнекороторный снегоочиститель. Причем, судя по внешнему виду и аккуратности сварных швов, сделанный едва ли не в местной колхозной мастерской... 'По-заводскому' выглядели лишь два здоровых шнека, вентилятор и редуктора... Когда-то давно этот монстр начал расчищать дорогу между поселками — но по какой-то причине так и не добрался до цели. Ради интереса Владимир даже залез в кабину и попытался подергать за рычаги, но все попытки оказались тщетны. За полвека, проведенный под открытым небом, механизмы трактора заржавели намертво...

Вид самого поселка мало отличался от предыдущего. Все те же заросшие улицы, те же развалины домов и редкие уцелевшие здания... Хотя уцелевших зданий оказалось все же побольше, поскольку в поселке было больше каменных строений. Так что можно было попробовать поискать какие-нибудь источники информации — хотя особо на этот счет Владимир не обольщался. Судя по всему, оба поселка люди покидали организованно, забрав с собой все, что можно было вывезти на новое место. Разве что какая газета старая заваляется где...

Зато в центре деревни рядом со зданиями складов внезапно обнаружился сгоревший дотла БТР-50. Рядом с ним из травы проглядывала кучка стреляных гильз. Подняв одну из них, Андрей задумчиво покрутил гильзу в руках, а потом огляделся вкруг.

— Склад кто-то брал, похоже, — прокомментировал увиденное Владимир.

— Похоже на то, — согласился напарник.

Как вскоре выяснилось, здание и впрямь было буквально изрешечено крупнокалиберными пулями. А вскоре около стены обнаружили и кучу человеческих костей — причем, явно не одного человека.

— А тут, похоже, кого-то расстреливали, — прокомментировал увиденное Андрей. — Вопрос один. Кого?

Ну да — кто брал это здание, это и так понятно. Раз тут использовалась бронетехника — значит, армия. Только в чем был смысл? Поставили к стенке каких-нибудь молодчиков, кто решил, что теперь все можно и захватил продовольственный склад? Решил обеспечить себя едой, обрекая на голодную смерть других? Или ж, наоборот, — какое-то армейское подразделение решило прихватить себе склад с едой и пережить зиму? Увы, информации было слишком мало...

Осмотрев более-менее уцелевшие здания в поселке и собрав некоторое количество более-менее уцелевших газет и исторических справочников (большую часть которых дала, впрочем, школьная библиотека), разведчики вскоре отправились в обратный путь. Что смогли найти из источников информации — забрали. Фото и видеоматериалов отсняли вдосталь. А там пусть уж в Конторе все анализируют и выводы делают...

* * *

Позвонили ему уже на следующий день — звонил потенциальный будущий начальник. Договорившись, что через час он будет на заводе, Владимир начал собираться...

До места будущей работы добираться решил пешком — хотя, казалось бы, и автомобиль был, да и трамвай рядом проходил. Только зачем? Погода на дворе стоит хорошая — так почему бы не прогуляться пешком? Идти-то всего минут пятнадцать-двадцать... День был теплый и солнечный, идти по улице — одно удовольствие. Хотя и несколько непривычно — слишком безлюдно кругом. Лишь иногда навстречу попадаются автобусы, да по центральной части проспекта проносятся по рельсам практически пустые двухвагонные трамвайные сцепки. Окажись тут сейчас случайный человек, никогда не видевший СССР — и он был бы безмерно удивлен этим пустынным улицам. Где все люди? Почему в разгар дня практически нет ни пешеходов, ни автомобилей? Да только откуда ж тут возьмется такой человек? Из 'заграницы'? Ну разве что из времен до Катастрофы... Жителей современных Европы, Азии или Америки, с вымершими городами и хозяйничающими на руинах былой цивилизации бандами, пытающимися выставлять себя властью, скорее шокировало бы многолюдье утреннего и вечернего города, когда люди едут на работу или возвращаются домой. А ГДР с Албанией... Так там, наверняка, схожая картина... Их тут удивить нечем. Разве что где-нибудь в Австралии, вскоре после Катастрофы пославшей лесом английскую метрополию с поставками продовольствия и закрывшей все границы, еще могло сохраниться какое-то подобие прошлой жизни. Впрочем, даже в этом Владимир сильно сомневался, а достоверных сведений о происходящем там не было с самой Долгой зимы. Так что известно было лишь то, что показывали наблюдения со спутников.

Лишь порой попадаются дети — кто пешком, кто на велосипеде... Один раз наткнулся даже на пятерых ребят, пытавшихся завести 'с толкача' старенький, помнящий еще времена до Катастрофы, мопед... Увиденное внезапно вызвало воспоминания из его собственного детства, далекие уже 90-е годы, когда практически точно такой же был у соседского пацана — и покататься на нем сбегались со всей улицы. 'Рига', — внезапно вспомнилось название древнего аппарата... Когда-то их выпускали в столице одной из прибалтийских республик — однако после Катастрофы производство так и не было возобновлено. А сейчас уже и вовсе нет давно ни той республики, ни того города, ни того завода... Лишь мертвый город — один из многих на пространстве Советского Союза. Впрочем, еще во времена детства Владимира он таковым не был... Но жить в условиях, когда больше половины лета идут проливные дожди, а зимой дуют ледяные ветра со Скандинавского ледника, и морозы доходят до 50 градусов... В общем, рано или поздно эвакуация была неизбежна. Не было там ничего, за что следовало бы цепляться до последнего. Тот же Норильск был куда важнее — но и его пришлось бросить. И сколько еще городов и поселков придется навечно забросить — не знал никто... Уж больно могучие силы природы пробудила людская глупость... И как его остановить — не знал никто.

На постоянных конференциях климатологов не раз обсуждали и наступающую новую ледниковую эпоху, и возможные варианты борьбы с холодом — но, увы, это все были лишь теории... Вызвать глобальное потепление выбросом парниковых газов? Так сколько их выбросить-то потребуется! Все уцелевшее после Катастрофы человечество не справится с этой задачей и за сотню лет! А если и справится, то не сменится ли глобальное похолодание глобальным потеплением, с мощнейшими ураганами и засухой? Ведь в какой-то момент средняя температура на планете достигнет прежних значений, но количество парниковых газов в атмосфере окажется гораздо больше! Как бы обратка не вышла еще хуже... Бороться с холодом уже более-менее привыкли, но как бороться с испепеляющей жарой? Разогреть атмосферу воздушными ядерными взрывами? Помимо сомнительной эффективности такого способа, тут возникает еще и вопрос с радиоактивным заражением... Пусть основная часть радиации и выпадет вблизи места взрыва, но какое-то ее количество разнесет по всей планете. А ведь взрывов потребуется не один и даже не десяток. Скорее цифра пойдет на сотни! Тут даже самый 'чистый' взрыв мало поможет... Сейчас на полном серьезе обсуждался проект строительства космических зеркал — предлагалось увеличить количество падающего на Землю солнечного света. Только вот какого размера должно быть это зеркало? Как обеспечить вывод на орбиту и сборку зеркала, как стабилизировать его орбиту? Сколько еще будет технических сложностей на этом пути? Каковы, в конце концов, будут затраты на его постройку? Эксперименты 'Знамя' хоть и удались — но это лишь очень маленький макет... Все равно что сравнивать древнекитайские ракеты с могучей УР-700.

Наконец, некоторые предлагали куда более радикальный вариант. Раз с климатом в Сибири и на Севере сделать ничего не получается — значит, надо просто забросить эти землю и уйти на юг. И вместо борьбы с силами природы мобилизовать всю мощь советской армии и начать революционный поход на юг — в бывшие Афганистан с Пакистаном, Турцию, Сирию и Аравию. Дойти до Суэца и княжеств бывшей Индии — и на новых землях создать еще несколько союзных республик, куда переселятся люди с Севера. Что остатки этих стран смогут противопоставить мощи Советской армии? Старые НАТОвские винтовки с пулеметами и несколько десятков еще не развалившихся до конца танков и самолетов против тысяч танков и сотен боевых самолетов СССР? Однако в ответ им возражали напоминанием о кажущейся бесконечной далекой Великой Отечественной — и партизанском движении на оккупированной территории. Оно надо, такие-то проблемы? Как ни крути, но это не Иран и не Словакия, сами, пусть и под давлением обстоятельств, попросившиеся в состав СССР...

Добравшись до завода, Владимир зашел на проходную и обратился к сидевшему со скучающим видом вахтеру. Узнав, что ему нужно, тот быстро набрал какой-то номер, а затем, получив подтверждение, выписал разовый пропуск и сказал ждать. Вскоре на проходную пришел незнакомый мужчина, представившийся Николаем Васильевичем, начальником ремонтного цеха.

— Тоня говорит, что вы разбираетесь в станках с ЧПУ? — полуутвердительно спросил он.

— Разбираюсь, — подтвердил Владимир. — По первой работе с ними имел дело.

— Это хорошо, — кивнул в знак согласия Николай Васильевич. — У нас с этим дела обстоят, к сожалению, неважно. К сожалению, после Катастрофы развитию авиационной промышленности внимания уделяется совершенно недостаточно... Лучшие специалисты сейчас в первую очередь идут на предприятия электронной промышленности. У них больше денег и больше возможностей — а потому и выше зарплаты, и квартиры раньше дают, и ежегодные бесплатные путевки на юг...

— Ну без электроники сейчас никуда, — согласился Владимир.

Электроника в последние десятилетия проникла практически во все сферы. Даже те же тепличные комплексы оснащены сложнейшим электронным оборудованием, создающим оптимальный для выращивания тех или иных культур микроклимат. Электроника управляет добычей нефти и газа в Сибири, где нет никакого смысла постоянно держать людей. Электроника используется в сотнях тысяч автоматических метеостанций, позволяющих прогнозировать погоду с высокой степенью точности. Да те же микроволновки, которые есть почти в каждом доме — тоже электроника. Карманные телефоны, телевизоры, домашние ЭВМ — вся та техника, что начала широко распространяться в последнее десятилетие — все это тоже электроника. Даже в автомобили она проникать начала... Но ведь и в самолетах ее полно должно быть?

— А БРЭО как же собирают? — все же поинтересовался Владимир.

— Там свои люди работают, у них своей работы хватает, — ответил Николай Васильевич. — И половина пенсионеры уже, всю жизнь на заводе проработали. Впрочем, последние пару лет наметились и у нас тут сдвиги к лучшему... Зарплаты сравняли с тем же 'Контактом', с квартирами вот, правда, похуже пока, но тоже обещают...

Упоминание 'Контакта' было понятно — как раз там Владимир работал сразу после института. Как раз тогда там начиналось массовое производство любимых всеми домохозяйками (а еще больше — холостяками) микроволновки. Новенький цех, автоматическая сборочная линия с минимальным участием человеческого фактора. И он в составе бригады наладчиков готовил ее к запуску. И нынешняя зарплата и впрямь сравнялась с тем, что он получал тогда. А квартира... Ему она все равно не светит — у него уже есть. Кооперативная, построенная на 'северные' деньги... Так что все равно. За то хоть не мотаться в другой конец города каждый день.

Ремонтный цех, куда они вскоре добрались, поражал воображение своими масштабами. Однако, прежде всего здесь была механичка. Огромные шлифовальные станки для восстановления станин и направляющих станков казались сущими монстрами... Токарно-фрезерное оборудование хоть и уступало им в размерах, но тоже впечатляло. Впрочем, это и не удивительно. В электронике, где он работал прежде, нужды в подобном оборудовании просто не было — изготавливаемые там детали были слишком мелкими. Ну а капитальный ремонт — его делали на стороне, на специализированных заводах. Тут же все было в одном месте.

А вот что оставалось неизменным — так это электронная 'начинка' оборудования. В этом Владимир убедился очень быстро, едва ему показали ремонтируемое оборудование. Все те же частично советские, частично ГДРовские системы ЧПУ — та же элементная база, практически те же самые программы, только в немного иных модификациях. Существенно различалась лишь силовая часть. Другие сервомоторы, другие реле, пускатели и трансформаторы, другие преобразователи для двигателей постоянного тока. Но при этом почти та же самая система управления...

— Ну что, справишься? — когда Владимир в общих чертах изучил, с чем придется иметь дело, спросил у него Николай Васильевич.

— Справлюсь, — кивнул в знак согласия Владимир.

Его задача, как он понял из объяснения, будет заключаться в ремонте самих блоков ЧПУ. Впрочем, будет на то нужда — разберется и в силовой части спокойно. Не зря ж на Севере слесарем-электриком работал...

— Это хорошо, — кивнул в знак согласия Николай Васильевич. — Тогда можешь идти в кадры. Я им позвоню сейчас...

Обратный путь много времени не занял — так что вскоре Владимир уже входил в знакомый кабинет знакомого отдела кадров, с теми же самыми рядами шкафов и стеллажей и теми же рабочими столами с ЭВМ. И все за тем же столом сидела все та же симпатичная девушка — по всей видимости, та самая упомянутая Николай Васильевичем Тоня. Словно только пару минут назад тут был. Правда, кроме нее в кабинете присутствовали и еще пара типичных 'конторских теток', которые, окинув вошедшего привычно безразличным взглядом и даже не поздоровавшись, вновь вернулись к обсуждению каких-то своих жизненно важных вопросов...

— Здравствуйте, товарищ Митяев! — приветливо улыбнулась она.

Лучик света в этом конторском царстве! Даже то, что девушка переврала фамилию, вызывало лишь улыбку, а не раздражение. Тем более, что давно ведь к этому привык. Почему-то его фамилию путают очень многие...

— Митяшев, — поправил Владимир.

— Извините, — смутилась девушка. — Постоянно вашу фамилию путаю... В документы вчера чуть Митяевым не записала. Хорошо, что проверила. И опять вот...

— Ничего, бывает, — усмехнулся Владимир. — Главное чтобы зарплату Митяеву не начислили.

— Не начислят, не бойтесь, — улыбнулась в ответ девушка. — Ну так как вам завод наш?

— Нормально, — пожал плечами Владимир.

Добавлять 'завод как завод' он все же не стал. Мало ли... Обидятся еще на такое отношение... Но по сути-то для Владимира и впрямь не имело значения, на каком заводе работать. Лишь бы платили нормально да ездить не слишком далеко надо было. Ну и, желательно, чтобы все же поближе к специальности работа была.

Достав распечатку трудового договора, Тоня положила его на стол перед Владимиром, а сама тем временем начала копировать его документы на стоявшем на соседнем столе стареньком, еще чуть ли не из первой серии, копире. Прочитав весь текст договора и не найдя никаких подвохов, Владимир поставил свою подпись и отложил его в сторону. Все вполне в обычном духе, ничего особенного. Так что пока девушка забивала его данные в память ЭВМ, он еще малость огляделся. Однако смотреть было особо не на что — обычная 'конторская' обстановка, ничего примечательного. Так что само собой внимание переключалось на сидевшую по другую сторону стола девушку...

Стройная фигурка, милое личико с самым минимумом косметики, лишь легка подчеркивающим, а не убивающим напрочь, естественную красоту. Одета пусть и неброско, но со вкусом — видно, что оно ей 'идет'. За такой, поди, еще в школе все пацаны бегали, не говоря уж об институте... Так что не заглядеться сложно было... Если, конечно, не быть представителем 'модной' на Западе в XXI веке 'ориентации'... Про которых, впрочем, Владимир, как и подавляющее большинство советских людей, и не слыхал-то никогда.

— Ну вот и все, готово, — наконец-то закончив свои дела, произнесла девушка. — Можете идти оформлять пропуск. И ждем вас завтра у нас на заводе.

И опять эта милая улыбка, за которую можно все отдать. Забрав свои документы, Владимир попрощался и вышел в коридор, успев услышать за спиной ворчание одной из теток:

— Вон и этот тоже на Тоньку пялится. Ух, кобелина! Знаю я таких...

Что ей ответила 'напарница' Владимир уже не расслышал, но вроде бы что-то в стиле того, что 'да все они, мужики, бабники'... Обидно, небось, старым клушам, что не на них глядят... Таки будут поди всю жизнь сидеть да ворчать о том, 'какие нынче нравы пошли'. Небось за спиной и той же Тоне косточки перемывают — и одежка не такая, и прическа не та, и вообще 'скромнее быть надо'... За свою-то жизнь Владимир таких немало повидал. И ведь именно такие 'моралисты' зачастую ведут самый аморальный образ жизни. Впрочем, доля правды в их словах была — после развода с первой женой (которую ну ни в какую не устраивали его 'низкая' зарплата инженера и житье в доме родителей — хорошо еще, что хоть детей не нажили) заводить серьезные отношения он избегал. Предпочитал, так сказать, общаться с одной разведенкой, которая тоже нередко любила порассуждать о том, какой же урод был ее бывший муж... Однако так ли оно или нет — Владимир не знал. Лично знаком с ним не был, а на слова в таком случае полагаться было глупо. Его бывшая то же самое поди про него рассказывает... Сложившиеся же отношения его пока полностью устраивали — никаких обязательств друг другу они не давали, ничего не требовали. Владимир даже не был уверен, что во время его вахт на Севере она не встречалась с кем-нибудь другим. Будь он, конечно, членом партии — такие отношения грозили бы большими неприятностями. Только на что ему в партию вступать?

Заводить же новую семью было как-то боязно... Можно было б, конечно, и сейчас попробовать с той же Тоней близкие отношения завязать, да только не хотелось повторно на грабли наступать. Тем более, тут еще и разница в возрасте приличная. Так что Владимир надеялся, что лишний раз видеться с ней не придется. Незачем себя дразнить... Всерьез с кем-то свою жизнь связывать он не планировал, а не всерьез... Это было б просто подлостью по отношению к молодой девушке. Из той оперы, за что морду бить надо. Нет уж, быть подлецом он не хотел никогда.

Наконец, сделав фото на пропуск и получив заветную карточку, Владимир покинул территорию завода. Оставался последний день до выхода на работу, уже завтра вот так вот посреди бела дня не погуляешь... День был по-прежнему теплый и солнечный. Сложно было даже поверить, что какие-то 54 года назад в это время температура на улице не поднималась выше 15 градусов тепла в самые 'жаркие' дни, по ночам уходя в минус, а во дворах домов все короткое лето продолжал лежать снег... Он те времена не застал — в отличие от видевших это все своими глазами родителей. Они тогда работали на заводе зуборезных станков — только вот вместо станков он выпускал совсем другую технику. Роторные и плужные снегоочистители для тракторов и тепловозов... Впрочем, в те годы практически все производство было переориентировано на выпуск совсем другой продукции... Разве что подшипниковый завод продолжал работать по все тому же профилю, да предприятия пищевой промышленности.

Глава 4.

По возвращению 'домой' все фото и видеоматериалы были немедленно переданы Карякину — и в тот же день он немедленно умотал куда-то в Москву для доклада, а Владимира вновь усадили за анализ записей радиоперехвата по ту сторону камня. Прослушивая одну новостную передачу за другой, он выписывал всю более-менее ценную информацию в различные папки. Задача оставалась прежняя — анализ политического и социально-экономического положения в параллельном мире. Да, несколько не так он себе представлял свою работу на ФСБ — но, увы, ничего не попишешь. Выходов 'в поле' практически не было — и каждый из них заранее тщательно согласовывался и планировался чуть ли не на самом верху. Сейчас же, на время отсутствия начальства, всем 'экскурсоводам' и вовсе настрого запретили удаляться за пределы лагеря...

Лишь спустя неделю вернувшийся Юрий представил назначенного его заместителем по проекту майора, велев на периоды своего отсутствия согласовывать все планы и вопросы с ним, а затем перешел к делу.

— Ну что можно сказать... Материалов вы неплохо набрали, молодцы. Наши специалисты проанализировали их и пришли к следующим выводам.

Достав какую-то папку, Юрий достал оттуда пачку каких-то фотографий и разложил их на столе.

— Начнем с этого, — показал он на фото трактора. — Трактор вполне обычный, знакомый. Модель Т-74, если, конечно, в том мире он не имел другого обозначения. Но конструкция та же самая. А вот это, — показал он на 2 фото, вид на трактор с другой стороны, — Уже что-то совершенно новенькое. Понятно, что это роторный снегоочиститель — вот только ничего такого отыскать в архивах так и не нашлось. Потому можно сказать с уверенностью, что это уже техника времен после Катастрофы. Больше всего по конструкции он напоминает трамвай-снегоочиститель РГС-2 — и, по всей видимости, и является его переработкой для навески на трактор. Такая техника способна расчищать снежные заносы глубиной до нескольких метров. Что и требовалось в сложившихся после Катастрофы условиях. Кстати, на железных дорогах наверняка тоже вовсю использовались их братья-близнецы.

— Логично, — согласился Владимир.

— Продолжим дальше, — подвинув поближе следующую серию фотографий, продолжил подполковник. — Дома... Судя по их виду, большинство домов было разрушено еще в Долгую зиму. Поскольку никто их не чистил, то крыши и перекрытия не выдержали многометрового слоя снега и сложились под его весом. Однако на тот момент дома были давно покинуты. Судя по всему, властями была организована централизованная эвакуация населения — после чего приглядывать за домами, счищать снег с крыш стало некому. Те дома, что пережили зиму, разрушило временем...

— Ну так 55 лет прошло, — согласился Владимир. — За столько лет что угодно разрушится...

— Именно, — согласился Юрий. — Поэтому следует признать, что исследование покинутых деревень даст мало полезной информации. Ну и последнее, — с этими словами он пододвинул поближе последнюю серию снимков. — Место боя. Здесь однозначно можно сказать лишь одно. Во время зимы имели место какие-то происшествия, приведшие к вооруженным столкновениям. Одно можно сказать точно — БТР принадлежал атакующим силам, из чего можно сделать вывод, что здесь действовала армия... Но вот против кого они воевали — сказать уже невозможно. Ну и последнее... Проанализировали информацию из тех газет, что еще можно было прочесть...

— И что в них?

— Ну тут лучше сам прочитай выводы, — усмехнулся Карякин, протягивая распечатку.

Штук пять листов печатного текста вкратце пересказывали суть вычитанных в газетах новостей за 1966-1967 годы, по которым без особого труда можно было восстановить ход событий за последующий с момента Катастрофы год. Во всяком случае, в общих чертах.

Начиналось все с событий августа 1966 года, где писали про мощнейшие, не прекращающиеся землетрясения на западе североамериканского континента, многотысячные жертвы среди простых жителей США и Мексики. В западных штатах США вовсю разгоралась эвакуация — бросая останки своих домов, люди как можно быстрее стремились убраться из опасного района. В США ехали кто на восток, кто на север, в Мексике дорога оставалась одна — на юг. Власти сбивались с ног, пытаясь хоть как-то организовать поток беженцев, возводили палаточные лагеря и пытались хоть как-то обеспечить беженцев продовольствием. Однако к таким масштабам катаклизмам никто оказался не готов. Дошло до того, что президент США лично обратился за помощью к самому непримиримому врагу — Советскому Союзу. В газетах писалось о том, что вовсю началась подготовка к отправке в США советских военных-спасателей со спецтехникой и запасами продовольствия.

Все изменили события 9 августа 1966 года. Когда внезапно рванул супервулкан Лонг-Вэлли, по всей планете активизировались сейсмоопасные регионы, а Курильские острова с Камчаткой буквально смыло гигантским цунами, советским спасателям сразу стало не до Америки. Тут своих спасать надо! В Закавказье и Средней Азии разбирали завалы от разрушенных землетрясением домов, на Курилах пытались найти и эвакуировать в безопасные места немногих уцелевших после удара стихии. На помощь пострадавшим бросили всю мощь советской армии. Доставали людей из-под завалов, копали землянки, эвакуировали в пионерские и лагеря отдыха. И старались успеть до зимы более-менее наладить нормальную жизнь.

Ну а в пока практически не пострадавших от последствий центральных и южных областях РСФСР, Белоруссии и Украине, Сибири и Казахстане тем временем вовсю шла уборочная кампания... Несмотря на начавшееся вскоре из-за снижения прозрачности атмосферы похолодание, урожай был собран минимальными потерями — голода, как всем еще казалось, никому не грозило. В северных областях уже вовсю готовились к севу озимых, пахали поля, готовили посевной материал...

А что в это время творилось в США? Американцам оставалось только посочувствовать. Запад США в считанные дни, а то и часы, оказался погребен под слоем вулканического пепла, окончательно похоронив все последние надежды навести хоть какой-то порядок. Практически весь континент заливало обильными сернокислотными дождями — впрочем, они достигали даже Дальнего Востока СССР... Восток США наполнили толпы беженцев не только с запада, но и из центра страны, вскоре превратившиеся в поисках еды в армию мародеров. Причем, вооруженных — оружие в США продается свободно. Вот только местные жители тоже не горели желанием отдать беженцам последнее, а самим помереть с голоду. В городах разразились настоящие уличные бои... Стянув войска с Надгвардией, власти старались удержать контроль хотя бы над частью территории, не допустить, чтобы волна хаоса накрыла всю страну. И на первом этапе им это даже удалось... Карабин или даже автомат против танков с артиллерией не пляшут, так что как только прошло потрясенье первых дней — власти смогли наладить оборону. Северо-восточные штаты страны продолжали контролироваться властями до самого наступления Долгой зимы — после чего всякая информация о происходящем в дальнем зарубежье пропадала. Вот только это было лишь началом всех бед... Не только для США — для всего мира.

В сентябре, когда должна была начаться посевная, вместе с начавшимся похолоданьем внезапно полили сильнейшие ливни, практически не прекращавшиеся весь месяц. Трактора не могли выйти в поле, грузовики застревали в грязи. Люди ругали погоду, ругали проклятых американцев, но сделать не могли ничего. Посевная оказалась практически сорвана. Лишь кое-где в северных регионах успели засеять часть полей — но это было катастрофически мало. Оставалась лишь надежда на весенний сев...

Первый снег выпал уже в конце сентября, а в первой половине октября уже почти по всей территории СССР образовался устойчивый снежный покров. Начавшаяся зима оказалась необыкновенно холодной и снежной. Не прекращавшиеся по несколько дней к ряду снегопады сменялись невиданными доселе морозами. Очень скоро стало понятно, что это не просто холодная зима... Это гораздо большее.

Наконец, в ноябре состоялось совещания, на котором климатологи, проанализировав последствия других известных из истории крупных извержений вулканов, вынесли неутешительный прогноз на следующий год. Лета можно не ждать. Его или не будет совсем, или будет очень кроткое и холодное, вырастить и собрать урожай в открытом грунте не получится. А раз так, то чтобы не умереть с голоду нужно срочно думать над тем, что и где выращивать чтобы прокормить людей на будущий год. Ну и, само собой, экономия, экономия и еще раз экономия! Установить строгие нормы выдачи продовольствия. Максимально уменьшить количество скотины, оставив лишь очень ограниченное количество на разведение. Это и сейчас людей мясом накормить позволит, и сэкономить немало запасов хлеба и овощей. И теплицы, гидропоника, аэропоника, выращивание грибов... Бросить все силы и все средства на скорейшее развитие этих направлений. Разрешить отстрел диких животных и вылов рыбы без всяких ограничений. Максимально нарастить объемы вылова морской рыбы.

Впрочем, проблем становилось чем дальше — тем больше. Вскоре оказалось, что обычная техника плохо справляется со снежными заносами на дорогах. Пришлось создавать приспособленную под новые условия снегоочистительную технику. Но и этого мало... Морозы мешали и нормальной ее эксплуатации, завести двигатель в мороз становилось зачастую серьезной проблемой. Где-то ее решали тем, что не глушили технику на ночь, где-то загоняли в отапливаемые ангары или заводские цеха — но этого было мало. Требовалось сделать это системой... Срочно сооружались пункты обогрева техники, в конструкцию двигателей и трансмиссий вносились работающие от электросети подогреватели.

С горем пополам первую зиму все же пережили — однако уже было понятно, что следующая будет не лучше. И готовиться к ней требовалось заранее — а запасов ресурсов в стране становилось все меньше. И расходовать их следовало максимально рационально. В результате летом 1967 года, как более-менее потеплело, советское правительство принимает решение об обязательной эвакуации расположенных на удалении от основных железных и шоссейных дорог населенных пунктов... Ну а поскольку обе посещенные деревни попали под эту самую эвакуацию, то эти газеты стали практически последним, что удалось найти. Больше ничего интересного найти не удалось. Выбора людям никто не давал. Хочешь, не хочешь — чемодан, автобус, город. Без всяких там интеллигентских соплей...

— И какие дальнейшие планы? — закончив чтение, спросил Владимир.

— Неподалеку от Миасса наша авиаразведка обнаружила явно жилые поселки. Даже поля пашут. Туда и направитесь...

Беда была в том, что для появления в поселках требовалось приготовиться. Чтобы не оказаться белой вороной... А ведь они не знали даже, как в этом мире сейчас одеваться принято... Придешь так, как когда-то в прошлом в СССР одевались — а тут и окажется, что так уж лет тридцать не одеваются. Или вообще никогда не одевались. Другой мир вполне может иметь и совсем другую моду... Так что запросто можно оказаться в положении того негра в советской глубинке... 'А ты, сынок, не шпиён американский?' Или на кого там можно за камнем шпионить? Хотя может оказаться и так, что не на кого. Во всяком случае, все попытки поймать радиопередачи на каких-либо еще языках, кроме русского и немецкого, оказались тщетны. Словно весь остальной мир дружно вымер... Или не словно?

Конечно, вполне могло быть и так, что в СССР сейчас, особенно в глухой провинции, царит полное спокойствие и беспечность. Но строить свои расчеты исходя из этого предположения — безрассудство. Особенно с учетом знания реалий СССР из их реальности. Поэтому нужно сделать так, чтобы по возможности не выглядеть чужаками при встрече с людьми из-за камня...

* * *

Первые недели работы на новом месте прошли без приключений. Разобрался с техникой Владимир без особых проблем, соответствующий опыт уже имелся. Так что уже к концу первой недели дело вошло в нормальный рабочий ритм. Заниматься, прежде всего, приходилось ремонтом электронных блоков со станков. Что-то — в порядке плановых работ при капитальном ремонте: замена проводки, подсохших электролитических конденсаторов. Что-то — в аварийном порядке, когда из цеха притаскивали отказавший электронный блок — и приходилось, отложив в сторону всю остальную работу, приступать к поиску неисправностей. За прошедшие недели работы на новом месте повидать довелось уж и то, и другое.

Отношения коллективом складывались тоже вполне товарищескими. Быстро поняв, что специалист он неплохой, коллеги стали относиться к Владимиру с уважением. И вскоре уже считали за своего. Так что можно было считать, что жизнь вполне задалась — вошла в привычное русло. Утром на работу, вечером с работы, приготовить поесть, посмотреть телевизор и спать. Обычный распорядок дня обычного человека. По выходным, пока природа радовала последними теплыми летними денечками, можно съездить на рыбалку. Один раз, после недолгих дождей, попробовал и за грибами съездить — но толку с того вышло немного.

Однако уже в начале сентября погода резко ухудшилась. Резко похолодало, начались противные моросящие осенние дожди — и высовываться лишний раз из дома больше не хотелось. Вот и сейчас погода была ничуть не лучше... То же хмурое небо и промозглый дождь — только дождь на время прекратился. Только надолго ли?

Выйдя с проходной, Владимир быстро добрался до остановки и, дождавшись трамвая, залез в, несмотря на конечную станцию, мгновенно заполнившийся заводчанами 'двойник'. Прожужжав моторчиками, закрылись двери — и сцепка отправилась в путь. За окном не торопясь проплывали унылые пейзажи осеннего города... Лужи на дорогах, грязь, опавшие мокрые листья. Вспоминая прочитанные в школьные годы стихи Пушкина, Владимир в который раз удивлялся странностям человеческого восприятия... Нет уж, осень он не любил никогда.

Однако спокойно доехать до дома не удалось. В какой-то момент вагон вдруг остановился — но не на остановке, где-то посередине.

— Впереди стоят вагоны, обрыв контактного провода, — объявил в громкоговоритель водитель.

Кто-то, видимо, пошел спрашивать у водителя, когда поедем дальше — поэтому минуту спустя снова ожил громкоговоритель.

— Время восстановления движения — около получаса, — добавил к уже сказанному водитель.

Двери тем временем раскрылись — и часть пассажиров, кому не далеко ехать, двинулись на выход. С ними отправился и Владимир — оставшиеся полторы остановки он и пешком пройдет. Дождя, к счастью, пока не было — так что можно и пешком дойти. Перед их трамваем и вправду выстроилась целая вереница вагонов. Одиночки 'двойки' чередовались с двойниками 'семерки'. Четыре трамвая — так что стоят не так уж и долго. Впрочем, на вскоре увиденном месте обрыва уже вовсю работали ремонтники — прямо посередине рельс стоял ЗИЛ с вышкой.

Зайдя по дороге в магазин и отстояв пока еще небольшую, люди только возвращаются с работы, очередь, прикупил хлеба и молока и продолжил путь домой. На выходе из магазина внезапно вспомнились слова товарища Нестерова о необходимости увеличения количества торговых точек и максимальном их переводе на самообслуживание — пока-то таких магазинов было не так уж много. Люди, мол, не должны тратить свое свободное время, которое в ином случае могли бы использовать как на домашние дела, так и на повышение своего культурного уровня и самообразование, на стояние в очередях. И в последние пару лет количество магазинов и впрямь практически удвоилось, а к концу пятилетки должно стать и того больше. Вот только очереди по-прежнему оставались, пусть и стали поменьше.

Пройдя по мосту над железной дорогой, Владимир свернул на Крымскую, где немногочисленные 'сталинки' вскоре сменялись безликими ящиками 'пономаренок' — или, как их официально называли, 'домов эвакуационного типа'. Массово строившиеся в короткие лета Долгой зимы и вскоре после ее окончания для расселения эвакуированных, они не отличались особым комфортом. Пятнадцатиметровые 'однушки', двадцатисемиметровые 'двушки', с маленькими кухонками или вовсе без них, где кухня была объединена с коридором, с крохотной совмещенной с туалетом душевой. Странная ирония судьбы... Имя одного из наиболее выдающихся руководителей страны в народной памяти оказалось прочно связано не с развернувшимся еще в 50-е массовым жилищным строительством домов из панельных блоков, не с началом освоения космоса и резким ростом уровня жизни в первое десятилетие. А с Катастрофой, Долгой зимой и 'домами эвакуационного типа' — хотя его-то вины в произошедшем не было никакой...

А ведь какие времена были — дед с бабкой не раз рассказывали про те годы... Время надежд на лучшее будущее — когда наконец-то остались в прошлом война и послевоенная разруха, и люди верили, что дальше будет все лучше и лучше. Что скоро они уже и коммунизм построят. И все это сменилось безнадегой Долгой зимы, эвакуацией, возвращением карточек и вечной борьбой за выживание... А уж в тех-то условиях люди были рады и 'эвакуационкам' — все лучше, чем в гостинице или коммуналке. Не говоря уж про школы или заводские конторы...

Впрочем, в последнее десятилетие их начали наконец-то сносить, расселяя людей по новым домам. Даже в этих кварталах на месте многих из них уже стояли новенькие двенадцатиэтажки — с большими и удобными квартирами, лоджиями, двумя лифтами в подъездах и электронными замками на входе... Часть из них была кооперативными — в одном из таких жил и Владимир. Но большинство строили государство и заводы. А часть 'пономаренок' и вовсе сносили, не строя ничего взамен — оставляли место под парки, скверы, детские площадки... Уж больно их плотно в свое время понастроили. Вот и по пути домой постоянно приходилось обходить одну такую стройплощадку, где тротуар утыкался в забор — и приходилось обходить по раскисшей от грязи тропинке вдоль дороги...

Первые капли дожди упали когда Владимир уже подходил к дому. Ускорившись, он успел заскочить под навес подъезда прежде, чем он разошелся и, привычно открыв магнитным ключом электронный замок, зашел в подъезд. На лифте ?1 уже третью неделю висела табличка 'Лифт на профилактике' — впрочем, оба одновременно они работали очень редко. Похоже, что и в проекте-то их сразу два предусмотрено именно из этих соображений. Второй лифт ожидаемо работал — едва Владимир нажал кнопку, как перед ним распахнулись его двери. Зайдя внутрь, также привычно нажал кнопку 5 этажа — и, слегка дрогнув, кабина начала движение вверх. Несколько секунд — и вот он у себя на этаже. Открыв двери своей двушки, Владимир вошел домой. Разделся, умылся, выложил все покупки, поставил воду для типично холостяцкой еды, макарон, и пошел смотреть телевизор. Первый канал, как обычно, показывал новости. На втором и третьем показывали какие-то фильмы, тематику которых с первого взгляда было не определить. Наконец, на четвертом шла какая-то передачка про живую природу для детей. Решив смотреть новости, Владимир решительно переключил телевизор на первый канал.

— Сегодня польские банды предприняли очередную попытку набега на окрестности Белостока и Львова, — говорила тем временем дикторша. — По сообщениям министерства обороны нападение успешно отражено советскими пограничниками.

Ну это было уже из привычной оперы... Долгой зимы польское правительство не пережило, а уцелевшие поляки вдруг резко обиделись на Советский Союз и русских в целом, обвинив в том, что тот, дескать, не захотел помогать им с продовольствием — и вообще вечно угнетает бедных-несчастных поляков. То не захотел помогать польским повстанцам в борьбе с фашистским режимом, то захватил законные польские земли (на юге которых, к тому же, даже было какое-никакое, но лето!), то на Варшаву походом ходил, а то и вовсе русские оккупировали всю Польшу — пусть и на пару с немцами. В ответ СССР, посчитав себя свободным от обязательств перед поляками, решил отодвинуть границу подальше на запад, создав 'зону безопасности' вдоль границы — а, заодно, и вернуть возвращенный полякам в знак дружбы (о которой больше не могло идти и речи) Белосток.

— С космодрома 'Южный' сегодня был произведен старт сверхтяжелой ракеты-носителя УР-700 с модулем для орбитальной станции 'Мир', оснащенным оборудованием для опытно-промышленного сверхчистых полупроводниковых материалов, — продолжала тем временем дикторша. — По словам ученых, успешное завершение проекта позволит не только получить особо чистые материалы, свойства которых будут гораздо лучше, чем у получаемых на Земле аналогов, но и станет толчком к крупномасштабному освоению космоса. Первые подобные эксперименты с малым количеством вещества несколько лет назад были проведены на орбитальной станции 'Мир', теперь предстоит испытать на орбите прототип промышленной установки.

А вот эта новость была уже чем-то новеньким, интересным! Уже даже только тем, что для запуска воспользовались УР-700 — запуски которой были буквально единичны. Уж больно много стоила эта ракета... И раз для запуска выделили ее, не потребовали уменьшить вес оборудования — значит, на то были серьезные основания.

Ну и, само собой, то, какая была поставлена цель. Про эксперименты с зоной плавкой на орбите Владимир уже и слышал, и читал. Еще лет десять назад они проводились. Потом писалось про исследование свойств полученных таким образом материалов — и даже делались выводы, что направление-то перспективное, но... Уж больно дорого и сложно. И вот снова к этому вернулись... Причем, уже в 'опытно-промышленном' статусе. Неужели вскоре человечество и впрямь начнет осваивать космос, строить орбитальные заводы? Однако следующая новость оказалась еще интереснее.

В этот момент вдруг зазвонил карманный телефон — и на экране высветилось имя его, если можно так сказать, любовницы.

— Алло, Свет, привет, — взял трубку Владимир.

— Привет. Вов, нам расстаться надо. Прости, если что...

— Замуж что ли выйти решила?

— Ну почти...

— Хорошо, — коротко ответил Владимир. — Тогда желаю счастья...

— Спасибо...

Вот и весь разговор... Что ж, пусть и было несколько обидно, но рано или поздно этого и следовало ожидать. Особенно в свете того, что на все его звонки после возвращения она отвечала, что ей некогда с ним встречаться. Что их отношения не продлятся вечно — Владимир понимал прекрасно. Так что и к разрыву отнесся философски... Просто перевернулась еще одна страничка в его жизни.

— ...опубликовали результаты исследований изменения климата, — чуть не прослушал очередную новость Владимир. — По прогнозам ученых скорость наступления ледников будет и в дальнейшем уменьшаться, однако полностью оно прекратится только к середине века — после чего начнется постепенное потепление. Более подробно о выводах ученых смотрите в специальной передаче после выпуска новостей.

Но самом интересным было то, что в одном из показанных ученых Владимир вдруг опознал своего недавнего попутчика, Андрея. Вот оно как, значит, бывает... А он-то думал, что перед ним простой лаборант или, как их там... Ассистент что ли?

Впрочем, передачку посмотреть стоило в любом случае... Этот вопрос всех касается. И без разницы, кем именно там является его бывший попутчик.

Глава 5.

После долгих раздумий в деревни решено было не соваться. На селе каждый новый человек на виду. Сразу начнутся вопросы, кто такой и откуда, пойдут разговоры. И кто знает, чьих ушей эти слухи в конечном счете достигнут. Особенно с учетом того, что не факт, что удастся сойти за 'своих', советских... Так что целью очередного дальнего выхода стал Миасс. Как-никак достаточно крупный город, где человек со стороны не будет сразу бросаться в глаза, буквально кричать всем прохожим 'Я чужак!'

Вот только далековато до города-то... Особенно пешком. Так что подготовка к выходу затянулась аж до середины сентября. Для этого начальство даже 'расщедрилось' на пару квадроциклов — единственное, что без проблем можно было через Камень пропихнуть.

— Только в город на квадриках ни соваться! — еще раз проинструктировал их перед выходом Карякин. — У них там такой техники точно нет. Так что припрятать их понадежнее, а в город только на своих двоих!

— Да это понятно, — согласился Владимир.

Понятное дело, что техника в параллельном мире была совсем-совсем другой. И если даже там производили квадроциклы, то они будут совсем других моделей. И уж точно не импортными, а советского производства... Импортного за Камнем поди ничего уж нету. Разве что из ГДР что...

— Кстати, — добавил вдруг Карякин. — Помнится, ненаглядная твоя все на волю, в пампасы рвалась... Проверили мы ее тут. Как и муж ее бывший... Непростая дамочка-то оказалась, но что ни на кого не работает — точно. Так что можешь по возвращению предложить ей работу, о которой она так мечтала... Людей у нас, сам понимаешь, не густо.

Вот это да! Выходит, они и Ленку хотят к проекту привлечь? Впрочем, поразмыслив, Владимир пришел к выводу, что обузой в походе она не станет. Так почему бы и нет? Только как это все объяснить так, чтобы она его за чокнутого не приняла? Впрочем, сейчас следовало о другом думать...

До окрестностей города доехали без особых проблем. Сначала двигались параллельно остаткам ЛЭП заброшенным поселкам, затем по натоптанной грузовиками электриков тропинке вдоль действующей линии. И, наконец, припрятав в лесу квадроциклы, выдвинулись к цели своего пути.

Город был знакомым и одновременно до неузнаваемости чужим... Гораздо меньше размерами, чем его аналог в родном мире Владимира. Многих микрорайонов попросту не было, другие изменились буквально до неузнаваемости. И почему-то множество недостроенных промышленных зданий... Строительство которых явно заброшено давным-давно, что несколько удивило Владимира. Неужели настолько обезлюдел Урал, что заводы эти никому не нужны стали? А там, где в его мире стояли кварталы новых микрорайонов — сейчас ехал по полю совершенно незнакомого вида трактор с посевным комплексом... Что-то отдаленно напоминавшее 'Кировец' — но точно не хорошо знакомые К-700 или К-701... Наконец, решив, что технику замаскировали хорошо, а их появление в городе останется незамеченным, доложили на базу о результатах наблюдений и двинулись в дальнейший путь.

Город встречал пришельцев из параллельного мира пустыми, безлюдными улицами — и практически идеальным порядком. Широкие улицы с идеально ровным, без ухаб и выбоин, асфальтом. Такие же тротуары вдоль домов. Ряды старинных, еще ртутных, фонарей по обочине. Всюду насажены деревья, преимущественно хвойных пород. И никого вокруг... Ни едут по улицам автомобили, ни идут пешеходы. Лишь падают с неба листья да изредка скрипнут где-то во дворах качели — судя по всему, просто от ветра. Город словно в один миг вымер — и хоть Владимир и прекрасно понимал, что в этом нет ничего особенного, что взрослые сейчас на работе, дети в школе, а большинство дедушек с бабками выйдут во дворы лишь во второй половине дня, но волей-неволей становилось несколько жутко. За три постсоветских десятилетия отвыкли люди от такого — а уж Владимир в советское время и вовсе еще был ребенком... И в городе по рабочим дням практически не бывал.

-Тихо-то как, — озвучив мысли Владимира, произнес Александр, его напарник в этом выходе.

— Ага, — согласился Владимир. — Непривычно.

Ну да, именно так. Непривычно... И оттого волей-неволей в голову лезут картины из каких-нибудь фильмов ужасов. Что поделать — отвыкло современное общество от 'советского' ритма жизни. То, что когда-то было обычным делом, теперь воспринимается как бесконечно чуждое, странное, подозрительное...

Но вот из одного из дворов выбежала группа ребятишек — не иначе как из учащихся во вторую смену, — и картина мгновенно рассыпалась в прах. Все вдруг стало как-то ближе понятнее. Взглянув на незнакомых дядек, старший из них, на всякий случай, видно, поздоровался. Остальные последовали его примеру — после чего продолжили путь дальше, по каким-то одним лишь им ведомым делам. Впрочем, по мере продвижения к центру города людей улицы становились более оживленными. Тут уже и машины ездили, и люди встречались достаточно часто. Однако по сравнению с родным миром здешний город казался каким-то сонным царством...

А вот полезной информации пока получено было по минимуму. Да, отметили различия в характере городской застройки. Если здания постройки раньше начала 60-х и были полностью идентичны (если не считать позднейших 'реконструкций' в их мире), то чем дальше — тем больше становились различия. Во-первых, здесь в принципе не было классических 'хрущевок'. Вместо них на месте зданий постройки 60-х стояло что-то среднее между ними и 'сталинками' — по-видимому, 'борьба с архитектурными излишествами' в этом мире была осуществлена лишь частично. И лишь применительно к массовым жилым домам. Убирались различные колонны с портиками, оштукатуренные фасады, однако сохранялась прежняя высота потолков. А единственным видом украшения становились орнаменты из разноцветного, в основном, красного и белого, кирпича. Вот только, глядя на эти 'сталинки на минималке', Владимир сомневался, хорошо ли оно или нет... С одной стороны, казалось бы, что плохого можно увидеть в больших квартирах с толстыми теплыми стенами и высокими потолками? Только вот было ли оно оправдано в СССР начала 1960-х, где до сих пор до конца не победили послевоенной разрухи, и многие люди жили в коммуналках, бараках, вагончиках, а то и в землянках? Ведь, как ни крути, но 'хрущевка' — она и дешевле, и проще в строительстве... И быстрее строится наверняка.

А вот дальше уже начиналось то, что Владимир однозначно списал на последствия Катастрофы. В одном месте на глаза им попался очень странный дом — все та же типовая пятиэтажная 'сталинка на минималке'. Вот только она внезапно обрывалась, заканчиваясь крышей на уровне середины четвертого этажа. По-видимому, не имея возможности класть кирпич в холод, кто-то решил попросту поставить крышу прямо на том месте, где и оборвалось строительство. Что однозначно указывало и на острый дефицит жилья в городе в то время... Потом следовала более поздняя по выстроенной Владимиром в уме хронологии застройка, представлявшая из себя вполне себе 'хрущевского' вида безликие коробки многоэтажек — построенные, по всей видимости, уже после Катастрофы и Долгой зимы. Явное свидетельство пережитых тяжелых времен... Ну и, наконец, явно новенькие, последних десятилетий постройки, домики. По сути, возврат к тем же 'сталинкам на минималке'. Только выше, ярче и несколько современней... Но вот их-то совсем мало. Так что по архитектуре города буквально прослеживалась история страны... Пусть и в очень общих чертах.

Но в целом все подтверждало первое впечатление... Город был меньше и гораздо беднее. Здесь не было построено ни нового вокзала, ни новой городской больницы, никогда не ходили троллейбусы. Не было даже привычных по советскому детству и фильмам плакатов с лозунгами... Но при этом то, что уже имелось, старались поддерживать в хорошем состоянии. Работали заводы и электростанции, водопроводы и канализация, строили дома, укладывали асфальт на городских улицах... В общем, шла обычная городская жизнь. Концом света Катастрофа не стала. Советский Союз смог пережить и ее... А смогла бы пережить такое капиталистическая Россия? Почему-то Владимир совершенно не сомневался в правильном ответе...

— Не, так мы ничего не узнаем, — когда они уже третий час ходили по городу, окончательно пришел к выводу Владимир. — Только лишнее внимание к себе привлечем.

— Согласен, — кивнул головой Андрей. — Может, газет каких купить?

— А давай, — после недолгого раздумья согласился Владимир.

Денег им дали немного — кто знает, была ли за Камнем реформа 1961 года... А если и была, то была ли она аналогична их миру? А вот самые мелкие деньги, копейки, двушки и трешки, не менялись за все советское время. Ими-то и набрали несколько рублей... Но для начала решили все же провести разведку, посмотреть, как оно все в другом мире-то происходит. Так что для начала зашли в один из небольших магазинчиков с незатейливой надписью 'Продукты'. Сидящая со скучающим видом продавщица подняла было голову на вошедших, но, увидев, что что-то спрашивать они не торопятся, вновь опустила взгляд на, как теперь понял Владимир, газету. Быстро оглядев ассортимент представленного товара, он понял, что особых проблем с продуктами в этом мире, по-видимому, нет. Пусть такого разнообразия, как в магазинах их мира, здесь и не было, но и пустых прилавков, про которые так любят вспоминать либерасты не было тоже. Выбор продуктов был достаточно большой — было даже три вида колбас, на этикетках которых, однако, всюду стояла пометка 'без говядины'.

Однако не успели они еще достать тетку-продавщицу своим, казалось бы, совершенно неуместным любопытством, как в магазин буквально вбежала девчонка лет пятнадцати с портфелем в руках.

— Здравствуйте, теть Наташ! — поздоровавшись с продавщицей, подбежала она к прилавку.

— Здравствуй, Катюш, здравствуй, — отложив в сторону газету, встала со своего места продавщица. — Тебе что же, как обычно?

— Ага, — кивнула в ответ девчонка.

— Ну тогда давай карточки...

Бросив взгляд через плечо покупательницы, Владимир увидел, что та протянула продавщицы желтые картонные карточки с изображением в верхней части коровы и стакана с молоком. И хоть прочесть надпись с такого расстояния было сложновато, но на что эти карточки выдаются — становилось понятно и так. Достав из-под прилавка штамп, продавщица поставила им отметки в карточки, что-то забила в стоявший на столе компьютер, а затем достала из холодильника три бутылки молока. А вот хлеб продала уже без карточек, что Владимир отметил особо. С хлебом тут проблем явно нет. А вот молоко — дефицит... Как и мясо, судя по колбасе, говядина. Хотя и логично... Поголовье крупного рогатого скота восстановить сложнее всего. В общем, ничего удивительного, все вполне обычно. За то хоть увидели, какие в этом мире деньги — с виду они ничем не отличались от монет образца 1961 года из их мира Можно отправляться в дальнейший путь...

Поиск киоска Союзпечати много времени не занял. Ассортимент газет был небольшим, но, вопреки анекдотам, 'Правда' была. Причем, не только этот, но и предыдущий выпуск. Так что, отсыпав рубль мелочью и забрав две газеты, напарники двинулись в обратный путь. Еще не догадываясь, что скоро их начнет разыскивать милиция... Расплатившись за газеты деньгами из своего мира, они не могли и подумать, что такие деньги здесь давно не в ходу. И, несмотря на внешнее сходство, нынешние монеты были уже другими.

Не обратила на это в первый момент внимания и сама продавщица. Лишь когда уже начала было раскладывать монеты по номиналам — что-то вдруг зацепило взгляд. Наконец, взяв в руки монету и повнимательнее ее рассмотрев, она с большим удивлением заметила, что держит в руках самую настоящую 'дореформенку'. Монету, вышедшую из обращения еще до ее рождения. С пятнадцатью вместо восьми лентами на гербе... Наконец, рассмотрев и остальные деньги странных покупателей, она с еще большим удивлением поняла, что здесь была одна 'дореформенка'... Ни одной современной монеты. Сняв с телефона трубку, продавщица позвонила в милицию и доложила о странном происшествии сначала не поверившему своим ушам дежурному. Какому идиоту могло прийти в голову расплачиваться давно неиспользуемыми деньгами? И, самое главное, зачем? Даже фальшивомонетчики, появись вдруг у них такая возможность, стали бы штамповать современные деньги, а не музейные экспонаты времен до Долгой зимы...

* * *

Лейтенант милиции Максимов с не проходящим удивлением рассматривал разложенные на столе монеты — и все дальше терялся в догадках. И на то было сразу несколько причин...

Во-первых, он совершенно не понимал поведения преступников. Пытаться сбыть в киоске давно выведенные из обращения древние монеты... Зачем? Это ведь любой продавец определит! Рисковать попасться ради того, чтобы купить парочку газет? Даже если б кто и захотел делать фальшивку — он бы предпочел подделывать современные монеты, на которые никто не обратит внимания. Банально никто и задумываться не будет, что монета может быть фальшивой. Так что если суметь достаточно качественно штамп повторить, то никаких проблем со сбытом не будет... Так в чем смысл пытаться сбыть дореформенку? Клад нашли и сдавать не хотят? А покупка в киоске была проверкой — заметят или нет? Тогда надо срочно давать ориентировку по всем торговым предприятиям, чтобы уделили особое внимание проверке монет на предмет их дореформенного происхождения. Что он, на всякий случай, и сделал.

Однако очень вскоре выплыло и второе — что вмиг разбило в пыль все предыдущие логические построения. Рассматривая одну из монет, лейтенант внезапно обратил внимание на год ее выпуска. 1 копейка 1969 года... Третьего года Долгой зимы. Дата, которой попросту не могло быть. Ведь каждому школьнику известно, что во время Долгой зимы денежное обращение было полностью прекращено, ни о какой эмиссии денег в то время не могло быть и речи. И было возобновлено лишь после денежной реформы 1971 года...

Однако даже этого оказалось мало... Перевернув еще несколько монет и посмотрев на даты выпуска, лейтенант Максимов почувствовал, что у него на голове начинают становиться дыбом волосы. 1968, 1974, 1975 и даже 1984 годы... Даты, которых просто не могло быть. Но они были. И если самому факту появления дореформенных денег еще можно было придумать какое-то логическое объяснение, то объяснить столь странные даты выпуска на монетах он был уже не в состоянии... Зачем подделывать несуществующие монеты? Зачем, в конце концов, пытаться расплачиваться ими? Понимая, что чем дальше — тем меньше он понимает, лейтенант встряхнул головой, одним движением сгреб в кулак половину монет со стола и двинулся на доклад к начальству...

* * *

Вчерашняя передача, как оказалось, вызвала в обществе настоящую цепную реакцию! Ее обсуждали буквально везде. Утром на остановке трамвая, в забитом битком вагоне, на проходной и в цехах завода. Еще бы! По сути, это был первый раз, когда климатологи наконец-то дали более-менее конкретный прогноз по окончанию глобального похолодания. Пусть названные сроки и были весьма приблизительными, пусть даже по словам ученых требуются дополнительные исследования для дальнейшего уточнения информации. Но это была хоть какая-то конкретика! Хотя бы становилось понятно, что в ближайшие десятилетия наступление ледников наконец-то прекратится.

Впрочем, если оно уже сейчас стало больше чем на порядок меньше... Во вчерашней программе даже показали карту, по которой четко было видно скорость продвижения ледников на юг. Территории, где снег и лед так и остались с самой Долгой зимы. Территории, которые ушли под лед за следующее десятилетие. И так далее до современности...

С некоторым удивлением Владимир вспомнил и то, что его недавний попутчик по поезду оказался целым доктором наук... Неожиданно так. Однако как раз он был одним из главных участников передачи, рассказывая о данных последних исследований. И хоть далеко не все из сказанного Владимир понял, но главную суть уловил каждый. Большого похолодания больше не будет. А, значит, больше не будет и никаких масштабных эвакуаций. Не придется бросать все нажитое, уезжая за тридевять земель в более теплые края. Не будет неурожаев и голода. Призрак Долгой зимы отступил на несколько шагов подальше — и оттого в обществе буквально царило всеобщее воодушевление.

Да, давненько климатологи не оглашали таких вот радостных новостей. Все стремились уходить от конкретных прогнозов... И вот вдруг такое сообщение! На этой волне и работать-то было куда веселее — и Владимир даже сам не заметил, как пролетел весь рабочий день... Словно само время вдруг понеслось вперед — наверстывать все то, что было бесполезно упущено, потеряно за предыдущие годы, а хмурый день вдруг стал солнечным...

— Здравствуйте, товарищ Митяшев! — внезапно окликнули Владимира уже на выходе с завода.

Встреча с той самой девушкой из отдела кадров в планы Владимира не входила совершенно. Однако сейчас перед ним стояла именно она. Все то же милое лицо и те же спадающие на плечи русые волосы, та же улыбка и те же зеленые глаза... Только одета уже по-осеннему, в бежевую болоньевую куртку и утепленные брюки, а на голове — легкая вязаная шапка.

— Здравствуйте, товарищ эээ... — только сейчас Владимир вдруг сообразил, что и не знает ее фамилию.

— Солнцева, — улыбнулась девушка. — Или можете просто по имени... Меня Тоней зовут.

— Ну тогда и вы зовите меня по имени, — смутился Владимир.

— Хорошо, — улыбнулась девушка.

И снова эта милая улыбка, за которую можно было б отдать все. Да что он, влюбился что ли? Вроде давно взрослый мужик, успел и жениться, и развестись, а тут смотрит на девушку как пацан-школьник на одноклассницу. И ведь и не знает ее фактически! Или это спермотоксикоз на фоне долгого воздержания так действует? Да не должно бы, вроде. Тогда он бы в первую очередь смотрел в сторону более доступных 'объектов'... С кем можно было б связаться без лишних обязательств. А ведь встреча-то их явно не случайна, хоть со стороны и выглядит таковой...

— Я тут спросить хотела... — вдруг смутилась своего порыва, продолжила девушка. — Вы ж смотрели вчерашнюю передачу?

— Смотрел, — согласился Владимир.

Впрочем, если бы даже и не смотрел — за прошедшее время уже узнал бы все из разговоров людей.

— Неужели это все правда? Что скоро все закончится?

— Ну как скоро — сложно сказать. Это уж к климатологам вопрос. Но что закончится уже на нашем веку — это теперь уж точно...

— И это самое главное! Помните ведь, что нам раньше говорили. Что неизвестно, что дальше будет. Наступает ледниковый период — и никто не мог ничего спрогнозировать. Ни когда же все это закончится, ни куда дойдет в конечном счете ледник... Может скоро, а, может, и через тысячу лет. Может до Вологды, может и до Москвы, а может и вовсе до Саратова...

— Знаю, — согласился Владимир.

— Ну вот. А теперь мы знаем, что этого уже точно не будет! Что все закончится уже на нашем веку.

Ну да, появилась наконец-то хоть относительная, но уверенность в будущем... Надежд на то, что осталось недолго. Вот только, в этом Владимир признался себе честно, вряд ли хоть кто-то из ныне живущих на свете дождется, когда же наконец отступят ледники от тех же Мурманска или Норильска, Тикси или Иультина... А поскольку он привык говорить то, что думает, то и об этом он честно сказал девушке. Обманывать ее, приукрашая реальность, он посчитал бесчестным. Как, впрочем, и кого-либо другого.

— Согласна, — несмотря на некоторое огорчение, Тоня после недолгих раздумий признала правоту его позиции. — Обидно... Но наши дети, может быть, уже увидят то время.

— Возможно, — согласился Владимир.

Однако следующий ее вопрос оказался для Владимира и вовсе полной неожиданностью и на какой-то миг даже вогнал в ступор.

— А расскажите мне про север? Вы же работали там?

— А зачем? — удивился Владимир.

— Мой дед когда-то жил под Мурманском, — улыбнулась девушка. — Он ведь на флоте тогда служил, на военно-морской базе... Подводные лодки ремонтировал. А как Долгая зима началась, и Северный флот расформировали — приехал в Саратов в эвакуацию. Тут у него родственники были. В Саратове он и с бабкой моей познакомился. А в 69-м году у них дочка родилась. Моя мама.

— 'Дети Зимы'? — удивился Владимир.

— Угу. Так уж вышло. Хотя дед и говорил, что не планировали они тогда детей — не до того было. А папа мой на третий день после Катастрофы родился. Накануне Долгой зимы...

Детей в Долгую зиму рождалось очень мало... Впрочем, это и понятно. В условиях беспрерывной борьбы за выживание, когда нет уверенности в завтрашнем дне, у людей как-то не возникает особого желания рожать детей. Тут бы самим-то выжить. Да тем, у кого есть уже дети, их сберечь. И на том-то спасибо... да еще и атмосфера постоянной неуверенности в завтрашнем дне давит... Целое десятилетие в итоге ознаменовалось настоящим провалом в рождаемости. Детей родилось на порядок меньше обычного. В школах даже где в прошлые годы было по три-четыре класса по тридцать-сорок человек — там набиралось хорошо если по одному классу по десять-пятнадцать человек, чье рождение пришлось на Долгую зиму. А то и меньше. Мало их очень было — тех, кого почти официально стали называть 'Детьми Зимы' или даже 'Детьми Снегов'... Разве что первый год еще можно было считать исключением. По вполне понятным причинам... Но в целом ситуация начала выправляться лишь спустя десятилетие.

— Понятно. А ведь мои-то родители и вовсе из эвакуированных... Из Челябинской области сюда приехали. Правда, они еще детьми тогда были.

— Ну так вы старше меня, — улыбнулась девушка. — Ну так расскажите?

— А давай!

За разговором они дошли и до трамвайной остановки — и даже не заметили, как ушли сначала 'семерка' Владимира, а затем и 'восьмерка' Тони.

— Может, пройдемся куда? Что на остановке торчать... — вдруг спросила девушка. — Я тут вон около депо живу, тут и пешком недалеко.

И они пошли параллельно линии трамвая в сторону железной дороги. И Владимир рассказывал девушке про север. Про полярные день и полярную ночь, про северные сияния, про снежную пургу и пятидесятиградусные морозы... Про заброшенные города — и про тех людей, кто, не смотря ни на что, остался в родных городах и поселках. Не променял свою суровую родину на теплый юг. Вспоминал различные забавные истории из своей работы, и девушка звонко смеялась. Иногда уточняла некоторые заинтересовавшие ее моменты. Как-то незаметно и 'на ты' перешли... Расставались около Сталинского трамвайного депо. В отличие от Владимира, Тоня жила в частном доме буквально в двух шагах от депо.

— Давай... дружить? — уже расставаясь, спросила девушка.

Дружить... Владимир-то догадывался, какое слово она так и не решилась произнести. Вот только нужны ли ему эти отношения? Да, девушка ему очень нравилась. Вот только... Не выйдет ли так, что, пойдя на поводу у чувств, он лишь испортит жизнь и себе, и ей? В конце концов, даже по возрасту она ведь ему пусть не в дочери, но уж в очень младшие сестры годится точно...

— Посмотрим... — уклончиво ответил Владимир и постарался поскорее ретироваться.

Мысленно он уже обругал себя за то, что пошел работать именно в это место. Ведь волей-неволей им все равно еще не раз придется встречаться, как-то общаться... Блин, да что она в нем нашла-то?

Глава 6.

— Ну что, — усмехнулся Карякин, когда Владимир в очередной раз зашел к нему в кабинет. — Поработали вы в этот раз неплохо, наши специалисты буквально пищат от восторга... Так что велено всем участникам операции по премии выдать.

— Это за что же? — удивился Владимир.

— Как за что? — усмехнулся подпол... а нет, уже цельный полковник. — За доставленную командованию развединформацию, разумеется! Да ладно, — усмехнулся он, взглянув на вытянувшиеся от удивления рожи собравшихся. — В город вы сходили нормально, без всяких происшествий. Газеты доставили. В них, кстати, сто-о-о-олько интересного нашли...

— Это что же? — заинтересовался Владимир.

— Ну, в первую очередь — вот это, — щелкнув кнопкой, Юрий вывел на экран картинку с какими-то людьми. — Это — состав политбюро ЦК КПСС на настоящее время. Удивительно четкие, кстати, фотографии. Наши специалисты их оцифровали, прогнали через базу. Так вот больше половины из этих людей есть и в нашем мире. Только судьбы у них другие совершенно. Лишь один, — показал курсором мышки на нужного человека полковник, — тоже занимает руководящую должность. Замминистра по сельскому хозяйству. Остальные же никакого отношения к власти не имеют. Кто-то из них на заводе за станком работает, кто-то мелким бизнесом занимается. Но вот главного их, того самого товарища Нестерова, мы не нашли. Нет у нас такого человека. Не рождался никогда. Не только у нас, но и вообще на всем постсоветском пространстве, проверили через наших людей.

Ну так и ничего удивительного... Все же даже если не считать те расхождения истории, что уже накопились до 1966 года, то одна только их Катастрофа так изменила судьбы людей, что к нашему времени уже очень много людей совсем других будет. Кто-то в их мире так никогда и не родился. И, наоборот, родились те люди, кого в нашей истории не было. Это-то Владимиру было очевидно...

— И какие теперь дальнейшие планы руководства? — поинтересовалась на этот раз, со слов Карякина, 'его ненаглядная' Ленка.

О предположении поработать на ФСБ он сообщил ей сразу по возвращению из прошлого выхода — и поначалу она, естественно, не поверила. Даже посоветовала обратиться к психиатру. Больно невероятно все звучало. Хотя и полностью соотносилось как с его 'командировками', так и с работой в 'турфирме'... Наконец, последним аргументом стало для Ленки то, что хочет она того или нет, но теперь уже является носителем охренеть каких государственных секретов. И от ФСБ теперь уж не уйдет никуда — все равно найдут и стрясут подписку

Которая, кстати, в качестве прикрытия туристов и впрямь водили. И Владимир даже числился в списке экскурсоводов — вот только его-то на экскурсиях никто и никогда и не видал. Более того, турфирма почему-то принципиально не допускала никого на территорию своей главной базы — там, согласно легенде, размещались склады фирмы. Другие, правда, поговаривали, что основная деятельность так называемого ООО 'Базис' заключается вовсе не в организации турпоходов, а в самой что ни на есть отмывке распиленных из бюджета средств. Нашлись даже некоторые блогеры, кто попытался провести 'собственное расследование' и сделать себе имя как борцам с коррупцией — но все они быстро попадали в поле зрения ФСБ. После чего в ходе последующей разъяснительной работе им разъясняли 'политику партии'. Контору, дескать, держат очень уважаемые 'в верхах' люди — и они не потерпят никакой огласки. А потому выбор невелик. Можно внять предупреждению и жить долго, спокойно и, может быть, даже счастливо. А можно и дальше продолжать совать свой нос в дела 'больших дядек', но тогда жить придется плохо и недолго... Вопросы есть? Вопросов нет! Топай! И больше не суйся куда не следует. А то ведь может и машина сбить, прямо во дворе дома... Или еще какая неприятность случиться...

— Ну поехали... Знала б, что в такую историю меня втравишь — пешком бы тогда в город ушла.

— Но твою-то проблему с бандитами они очень эффективно решили...

А дальше был непростой разговор с Карякиным... Предложенную было ей лейтенантскую зарплату Ленка решительно охарактеризовала как 'курам на смех' и начала торговаться на счет условий труда. В первую очередь предложив, как она выразилась, разрешить 'мародерку'.

— Чего-чего? — не понял сразу Карякин.

— Возможность выноса и продажи найденных материальных ценностей. Если, конечно, их происхождение не вызовет вопросов. И начать можно с тех магнитофонов и приемников, что у вас в бункере еще остались. Они ведь все равно уж давно списаны?

— Списан, разумеется, — согласился Карякин. — Мы-то давненько уж думали их выкинуть, да все руки не доходили.

— Ну вот и отлично, — усмехнулась Ленка. — Начало, можно сказать, положено. Вам-то ни к чему это оборудование, а коллекционеры с руками оторвут. А то несправедливо получается: нам выполнять самую трудную и опасную работу, а получать зарплату меньше, чем те, кто будет сидеть в базовом лагере, но имеет на погонах больше звёзд. У нас обоих, между прочим, дети, которых кормить и учить надо.

— Ну вообще-то у нас одних рейдовиков только пять человек. И они ничем вас не хуже. Так почему я их-то обделять должен? — огрызнулся полковник.

— Хорошо... Поделим поровну.

Вот актриса! Такая обезоруживающая улыбка, что хочется прямо сейчас броситься перед ней на колени и умолять: 'Бери, Леночка! Бери всё, что захочешь!'

— Хорошо, — вздохнул Карякин. — Постараюсь решить этот вопрос. Думаю, парни от вашего предложения тоже не откажутся...

— Ну а там и за Камнем, глядишь, что-нибудь ценное найдется...

— А вот с этим сложнее. Не знаю, найдется ли что ценное в заброшенных поселках. Их-то там организованно эвакуировали. Сами понимаете, что все ценное люди старались увезти с собой. Но главное в другом. По ту сторону Камня — не первобытный мир и не постапокалипсис как в пиндосовских фильмах. Там вполне реальный СССР, с самолетами и космическими ракетами. Поэтому возможности спокойно разъезжать по заброшенным деревням в писках материальных ценностей у вас не будет. Мы никоим образом не должны выдать своего присутствия в том мире.

На этом тогда и договорились. Ленка еще пробовала было протолкнуть идею с арендой у нее техники и снаряжения, но и на это предложение Карякин ответил уклончиво. Тем не менее, договоренность о работе над проектом была достигнута. Хотя Владимир и был абсолютно уверен, что Ленка согласилась на него не столько из-за зарплаты, сколько по каким-то своим, личным причинам. Извечное женское любопытство сыграло роль? Или ностальгия по советскому детству? Хотя она из СССР-то лишь начало первого класса застала... На год меньше, чем он. Да и какой это был СССР? Времен 'перестройки' и развала?

— Какие планы? — повторил вопрос Карякин. — Да все те же. Наблюдение, анализ данных радиоперехвата. И через два дня планируется новый рейд в Миасс. По этой причине сегодня у вас возьмут тесты на ковид — и до получения результата всем придется находиться здесь, на базе.

— А вакцинированным зачем? — вдруг раздался незнакомый голос.

Обернувшись в сторону, Владимир узнал в говорившем 'новенького' паренька, буквально пару дней назад включенного в группу 'рейдевиков'. Уже шестой.

— Затем, — ответил Юрий, — что прививку вы делаете для себя. Чтобы снизить вероятность заражения, а в случае если все же заразишься — переболеть в бессимптомной или легкой форме. Хотя и тут бывают исключения... А наша же задача — не допустить того, чтобы наш вирус попал в человеческую популяцию того мира. Поэтому перед каждым выходом в обжитые людьми места обязательный анализ. Все понятно? Так вот, продолжаю. Наше руководство заинтересовали образцы их электронной техники. Зачем им это надо — мне не объясняли, поэтому можете не спрашивать. Но ваша задача — эти самые образцы добыть и доставить сюда.

— А что именно нужно? — поинтересовался Владимир.

— Без разницы, что сами посчитаете нужным. Любую современную технику... Мобильник, телевизор, компьютер, магнитофон... Да что угодно, что у них там еще может быть электронного! Любое достаточно сложное устройство.

— Понятно, — согласился Владимир. — Только где мы ее возьмем?

— Ну деньги вам выделят, — неуверенно произнес полковник. — Только...

— ...мы не знаем, насколько они подойдут?

— Ну да. Копейки-то, по вашим словам, в этом мире такие же. А вот с другими деньгами я сильно сомневаюсь. Судя по ценам, денежной реформы 1961 года тут или вообще не было, или она была совсем другой. Наши специалисты, правда, предполагают, что раз мелкие монеты имеют тот же внешний вид, то и с более крупными ситуация может быть аналогична. Дизайн их ведь одни и те же люди должны были создавать. Так что и без деноминации могли и внешний вид поменять, и размер другой сделать ради экономии. Нео это вам предстоит проверить на месте.

— А если деньги окажутся другими, то возвращаться ни с чем? Или мешком копеек расплачиваться? — усмехнулась Ленка. — Не, так не пойдет. Надо как-то местные деньги добывать...

— И что ж вы предложите? — уже практически огрызнулся Карякин.

— Ну тут все просто... Чтобы купить что-то нужное надо сначала что-то продать...

— И как это сделать? Где? Кому? А если у них там за нелегальную торговлю сразу к ближайшей стенке прислонят? Мы ведь про этот мир еще ничего не знаем толком!

— Ну вот съездим, посмотрим — а там уж, на месте, и решим что делать. Все больше будет вариантов действий, чем тащиться в город с деньгами из нашего СССР в надежде, что за Камнем в ходу такие же.

— Ладно... Посмотрим, — после недолгого раздумья ответил Юрий. — Возможно, в этом и в самом деле есть смысл.

— А почему бы просто не спереть у них то, что нужно? — вновь влез с вопросом 'новенький'.

— Потому, — пояснил Карякин, — что любую кражу будут расследовать. И по результатам расследования могут и на нас выйти. Приметы ваши кто запомнит или еще что. Кроме того, на случай, если все же решено будет выйти на контакт с властями СССР, не следует заранее портить впечатление о нас перед властями. Поэтому никакой нелегальщины!

В ходе дальнейшего обсуждения ничего интересного больше не было. Обычные текущие рабочие моменты. Как вдвигаться в городе, где прятать средства передвижения, как держать связь с базой. В общем, ничего особенного... Наконец, выйдя из кабинета начальника, рейдовики отправились ко штатному врачу. И, наконец, сдав тест на ковид, отправились в 'казарму' — жилые помещения в расположенном недалеко от спуска под землю сборно-щитовом домике.

А на третий день, когда наконец-то были получены результаты анализа на ковид, а Карякин все же дал согласие на, как он выразился, 'выдачу материальных ценностей под реализацию', и группа рейдовиков отправилась в новый поход в Миасс...

* * *

— Ну что, проходи, майор, садись, — произнес хозяин кабинета.

— За что ж мне, Александр Васильевич садиться? — усмехнулся вошедший.

— Прокурор скажет за что — сядешь, — усмехнулся хозяин кабинета, пока вошедший майор усаживался напротив. — Ладно, шутки в сторону. Доклад потом прочитаю. Сейчас вкратце. Что выяснилось по нашему делу?

— Вкратце если, — задумчиво произнес майор. — Странное дело... Изучив обломки... хм... неопознанного беспилотного летающего аппарата, эксперты пришли к выводу, что он не мог быть изготовлен ни у нас, ни где больше у нас в мире.

— Это как это — 'не мог быть изготовлен'? Он что, с неба что ли упал?

— Ага, — усмехнулся майор. — Именно что с неба...

Обломки неизвестного летающего аппарата нашли под Миассом местные трактористы... Толком не поняв, что же такое перед ними, они, не долго думая, списали свою находку на неудачные испытания какого-то летающего аппарата военными, а потому первым делом сообщили о находке в милицию. Ну а уже приехавшие на место милиционеры вызвали чекистов.

— Ладно, — тяжело вздохнув, произнес хозяин кабинета. — Почему он не мог быть изготовлен?

— Несколько причин, — начал майор. — Но самая главная — ЧУЖАЯ электроника. Вот просто ни у кого нет и не было никогда таких микросхем. Все, казалось бы, просто, ничего особенного, но... Ни один завод в мире никогда не выпускал их. Более того, лишь немногие микросхемы, судя по маркировках, были выпущены на советских заводах — 'Микроне', 'Ангстреме', 'Интеграле'. Большинство же других промаркированы как произведенные в Китае. Хотя даже дураку понятно, что это невозможно. Но электроники мало... Исследование обломков показало и то, что некоторые применяющиеся в конструкции материалы тоже никогда и нигде не производились. Аналоги их известны... А сами материалы — нет.

— А не может это оказаться... хм... мистификацией? — задумчиво произнес хозяин кабинета. — Как с теми фальшивыми монетами? Тоже из Миасса, кстати.

— Что за монеты?

— Да какие-то чудики купили в киоске газету, расплатившись за нее дореформенными монетами. Часть из которых якобы выпущена уже после Долгой зимы. Вот и возник вопрос — где они могли под них штамп изготовить?

— Монеты, — задумчиво произнес майор. — Это интересно, конечно... Вообще я поначалу тоже на счет мистификации думал. Но нет. Оно реально работает... Проверено. Поэтому я склонен согласиться с экспертами... Этот беспилотник сделан не у нас. И не где-либо еще за границей. Такой электроники точно ни у кого нет...

— И какие из этого делают выводы эксперты?

А ведь, подумал майор, знает наверняка уже. Пусть не все, но в общих чертах — точно.

— Одно из двух... Или инопланетяне. Но против этой версии говорит маркировка элементов и явно прослеживающееся земное происхождение ряда узлов... Или это параллельный мир. Как бы дико оно не звучало...

— Параллельный мир, значит, — задумчиво произнес хозяин кабинета.

Выводы экспертов он уже читал, и читал предельно внимательно. И то, что он вычитал, казалось совершенно диким, неуместной шуткой какого-нибудь ненормального фантаста.

— Мне тут рассказывали про теорию Эверетта, — продолжил хозяин кабинета. — Но ты же знаешь, что я не физик. Ни черта я там не понял этих подробностей. Но общая суть — что-то вроде того, что квантовая система не имеет предопределенного состояния. Она находится во всех возможных состояниях одновременно — просто сторонний наблюдатель видит лишь одно из них. Каждое же это состояние — это отдельная Вселенная. Параллельный мир. И, знаешь, я был бы несказанно рад, если бы это все было каким-нибудь бредом сумасшедшего... Но факты говорят об обратном.

Да, факты есть факты. Против них не попрешь. Электроника не могла взяться с потолка. Подделать работоспособную микросхему невозможно. Для этого пришлось бы создать целую отрасль промышленности — и, пожалуй, даже не одну. Разработать и изготовить все необходимое для производства оборудование. Выучить огромное количество специалистов. Не заметить этого невозможно... В какой бы стране мира оно не происходило. Да и не производят нынче нигде за пределами СССР и ГДР современной электроники. В Австралии верхом достижений является производство простейших ТТЛ-микросхем, в Южной Америке производство радиоэлектроники не ушло дальше силовых диодов и транзисторов. Совершить такой прорыв они просто не могли...

— Ты же понимаешь, о чем это говорит? — продолжил тем временем хозяин кабинета. — Если такое делают китайцы, то что тогда делают СССР, ГДР? У них ведь, значит, не было ни Катастрофы, ни Долгой зимы. Ни краха всей международной системы сотрудничества и разделения труда. Представь себе, как далеко они могли нас опередить в своем развитии! Впрочем, уже то, что именно они смогли пробить дорогу в нашу ветку реальности, а не мы пришли к ним, говорит о многом. И, тем не менее, выходить на связь с нашими властями они не хотят? Почему?

— Действительно странно, — задумчиво произнес майор.

— В общем, — подвел итог хозяин кабинета. — Поймай мне пришельца! Любой ценой. Надо будет — привлекай к этому делу милицию, армию. Прочеши весь город, весь район — но найди их. Сделаешь — быть тебе полковником. Не сделаешь — отправят нас обоих участковыми в солнечный Магадан. Дело это у Самого на контроле...

Когда майор уже вышел, хозяин кабинета раскрыл папку и быстро пролистал ее до одного из наиболее всего его интересовавшего момента. Ни эксперты, ни даже майор Карякин этого не заметили, а вот он обратил внимание... В упавшем беспилотники были микросхемы как отечественного, так и импортного, преимущественно китайского, производства. Вот только наиболее высокотехнологичными были импортные микросхемы... Это что же означает? Что Китай перегнал в развитии электроники СССР?

* * *

Очередной рабочий день не предвещал ничего необычного. Вот только это продолжалось ровно до того момент, как около десяти часов вдруг зазвонил телефон. Высветившийся на крошечном экране карманного телефона номер Владимир не знал — к тому же, звонили с городского номера.

— Алло, слушаю.

— Добрый день, товарищ Митяшев, — послышался в трубке незнакомый голос. — Это управление госбезопасности по Саратовской области, лейтенант Скворцов.

— И зачем я понадобился вашему ведомству? — удивился Владимир. — Ничего предосудительного, вроде, не совершал.

— Если б совершили, то мы бы вам не звонили, а сразу приехали, — усмехнулся звонивший. — Но нам нужна ваша помощь?

— В чем именно? — удивился Владимир.

В чем он мог помочь органам госбезопасности — он откровенно не понимал. Им там то, помощь инженера-электроника потребовалась? Да ну нафиг... Даже будь оно так — своих бы нашли специалистов. Значит, тут что-то другое.

— Это не ко мне вопрос, — ответил лейтенант. — Меня в подробности тоже не посвящали.

— А если я откажусь? — поинтересовался Владимир.

— Тогда завтра вам придет повестка о призыве на военные сборы на два месяца, — усмехнулся лейтенант.

Ну да. Не можешь — научим, не хочешь — заставим. Вполне в традиции органов. Другого, впрочем, ожидать и не стоило.

— Хорошо, я согласен. Что нужно делать?

— К 14.30 подъезжайте к управлению госбезопасности по Саратовской области. Предъявите документы на проходной — и там вам скажут, куда идти. Да, начальству вашему уже все сообщили. До свидания, товарищ Митяшев.

Твою ж налево! Первым желанием Владимира после разговора было разбить об стенку телефон. Вот только это никак не поможет... Нафига он понадобился госбезопасности — было абсолютно непонятно.

Как оказалось, начальник цеха и впрямь был в курсе. Как и, судя по всему, все руководство завода. Когда он зашел в отдел кадров — то оказалось, что и там уже все известно. Сидевшие за столами тетки сделали вид, что не видят его в упор.

— Вот допрыгался, в УГБ вызывают, — пока Владимир писал заявление за свой счет, прокомментировала одна из них.

— А мы-то все гадаем, что он так с севера сбежал, — вторила ей другая.

Впрочем, на всю это болтовню Владимир не обращал никакого внимания. Дописав заявление, передал его Тоне. Быстро пробежав взглядом заявление, она положила его в какую-то стопку. После чего вытащила из ящика уже готовый и даже подписанный приказ о предоставлении отпуска за свой счет до конца дня. Расписавшись за ознакомление с приказом, Владимир распрощался и вышел из кабинета, слыша за спиной, как тетки продолжают обсуждать, что же такого мог натворить 'гражданин' (вот даже как!) Митяшев', за что его могли бы вызывать чекисты. Уже в коридоре его нагнала Тоня.

— Зачем тебя вызывают? — без всяких предисловий спросила девушка.

— Не знаю, — честно ответил Владимир. — Сказали, что какая-то помощь от меня требуется.

— Помощь? — буквально разинула рот от удивления девушка.

— А ты что, думала, что я бандит какой, за которым МГБ охотится?

— Ничего я не думала! — обиделась девушка. — Я знаю, что ты не совершал ничего плохого!

— Откуда? — усмехнулся Владимир. — Ты ведь и не знаешь-то меня совсем.

— Чувствую... — смутилась девушка.

Ну да, аргумент... Так, наверное, и в 30-е многие люди были свято убеждены, что их родственники или знакомые кристально чистые люди и ни в чем не виновны. Ну разве может весь такой из себя положительный человек оказаться редкостным мерзавцем? Это все злобные чекисты заставили их себя оговорить! Но устраивать лекцию на этот счет Владимир не стал. Пусть и дальше верит во все доброе и светлое...

Выйдя с проходной, Владимир добрался до площади Орджоникидзе, где сел во вскоре подъехавший пустой вагон 'единицы'. В связи с дневным временем водитель даже не открывал двери в задних вагонах — все садились в первый. Вот только не много людей днем куда-то ездили. Так что всю дорогу он проехал в полупустом трамвае. Но вот, наконец, и Крытый рынок. Выйдя из вагона, Владимир за несколько минут добрался до 'самого высокого дома в городе', расположенного на пересечении улиц Вольской и, как несложно догадаться, Дзержинского. Почему 'самого высокого дома'? Ну так отсюда, как говорили остряки, Магадан видно! Войдя внутрь, спросил у охранника, куда идти — и отправился в указанный кабинет

— Да-да, входите, — ответил на стук голос из кабинета, — Здравствуйте, товарищ Митяшев! Я майор госбезопасности Карякин из Главного управления.

— Из Москвы? — удивился Владимир.

— Оттуда, — довольный произведенным впечатлением, усмехнулся майор.

— И зачем я понадобился Главному управлению? Технических специалистов у вас и своих должно хватать.

— А молодец, — усмехнулся Карякин. — Не теряешься. Это хорошо. Только вопрос сейчас не в технических знаниях. Как вы верно заметили, у нас и свои специалисты есть. Дело в другом... Знакомьтесь.

С этими словами майор выложил на стол перед Владимиром толстую папку с какими-то документами. Развязав веревочки, Владимир открыл папку — и первым, что он увидел, оказалась подписка о неразглашении. Уже заполненная — только подписать осталось.

— Как понимаю, у меня особого выбора нет? — поинтересовался Владимир, протянув руку за лежавшей на столе ручке.

— Все верно.

— Ну тогда согласен, — произнес Владимир, решительно поставив свою подпись под документом.

— Ну вот и отлично, — произнес Карякин, тотчас забрав подписку. — Читайте...

И первым, что было в папке, оказалась целая пачка фотографий. Его фотографий — только словно постаревшего лет на пять. Сделанных в разных местах и с разных ракурсов — вот только места на фото были абсолютно незнакомые.

— Это что же, мой двойник? — удивился Владимир.

— Можно и так сказать, — ответил полковник. — Вы дальше изучайте. Только постарайтесь прочитать сразу все — и лишь потом задавать вопросы. Сразу скажу, многое из этого может поначалу показаться фантастикой. Но это правда... Как бы мне не хотелось обратного.

С этими словами майор вышел из кабинета, оставив Владимира один на один с бумагами. Наконец-то добравшись до первого листа с текстом, он принялся изучать предложенные ему документы — и чем дальше читал, тем больше у него лезли глаза на лоб. А, заодно, все меньше и меньше нравилась история, в которую он волей-неволей оказался втянут.

Начиналось все, впрочем, весьма обыденно. С информации об обнаруженных фальшивых монет дореформенного образца от начальника какого-то отдела милиции города Миасса (про который Владимир знал лишь то, что там выпускались грузовики УралЗИС). Четверо неизвестных расплатились с продавцом в киоске Союзпечати дореформенными мелкими монетами — среди которых какой-то лейтенант милиции Максимов обнаружил предположительно фальшивые экземпляры — с невозможными годами выпуска. Казалось бы, ну что такого-то? Ну нашелся кто-то, имеющий доступ к современному ЧПУ станку. Изготовил штамп, наделал монет, которые и деньгами-то назвать нельзя — их никогда не выпускали в обращение. Так что это, по сути, и никакие не деньги, а всего лишь похожий на них жетон. Непонятно лишь — зачем их в качестве средства оплаты давать?

Но дальше начиналось куда более интересное... Информация об обнаружении упавшего беспилотного самолета-разведчика непонятного происхождения и производства. Данные экспертиз, показавшие, что изготовить найденные среди обломков образцы микросхем на современном оборудовании принципиально невозможно — используется столь тонкий техпроцесс, что для него еще даже не начинали разрабатывать оборудование. Тут уж Владимир сразу насторожился... В отличие от монет, работоспособную микросхему не подделать. Слишком сложное изделие. Тут с одной только фотолитографией сколько будет проблем. Ну нету такого оборудования ни у кого — и сделать его пока невозможно. Будучи специалистом в этой области, Владимир это понимал прекрасно. Даже в СССР с Германией такого оборудования пока не сделать. Не говоря уж про скатившийся буквально в Средневековье Китай, где якобы были сделаны микросхемы... И, наконец, выводы о происхождении 'неизвестных' из, как было указано в документе, параллельной ветви реальности.

Потом данные радиоперехвата (расшифровать их не смогли, но место запеленговали), данные спутниковой, воздушной и агентурной разведки. Лишь как непосредственно ловили пришельцев — ни слова. Хотя, судя по всему, вели их буквально от городских окраин. А то и раньше. Лишь констатация факта — были задержаны прибывшей на место спецгруппой в магазине 'Электроника', расположенном по такому-то адресу. При задержании сопротивления не оказали (хотя наверняка и не имели такой возможности). Впрочем, задержали всего двоих — некоего гражданина Митяшева Владимира Николаевича, в ком продавщица из киоска опознала недавнего покупателя' и неизвестную женщину, прежде не проходившую по сводкам. И, наконец, данные экспертиз. Как оказалось, задержанный гражданин Митяшев оказался полным двойником товарища Владимира Николаевича Митяшева, родившегося и проживающего в городе Саратове, беспартийного, несудимого. Даже генетическая экспертиза дала полное сходство. А вот с задержанной женщиной оказалось сложнее... Не рождалась она тут — как выяснилось, ее родители в этом мире попросту никогда не встретились и имели совсем другие семьи. Да и сложно было этого ожидать в ситуации, когда один оказался в Миассе, а другая — под Краснодаром. Впрочем, для дела это дало мало информации. Так, чисто научные интерес...

Интересное начиналось дальше. Поначалу-то задержанные пытались выкручиваться, что, дескать, я не я и лошадь не моя. Мы, мол, мирные люди и ни про какие параллельные миры не знаем. Конечно, будь побольше времени — их все равно бы 'додавили' доказательствами. Их собрано было уже предостаточно. Или, в крайнем случае, могли бы и с сывороткой правды допросить — с учетом важности информации, останавливало от немедленного применения этого способа лишь то, что для этого сначала требовалось тщательно продумать список задаваемых вопросов. А, не зная реалий параллельного мира, это было непростой задачей. Однако, поняв, что их присутствие в этом мире уже не секрет для 'тех, кому надо', через день вышли на связь по радио их руководители — что дало возможность точно запеленговать расположение их лагеря.

После этого начались наконец-то и переговоры с пришельцами — одновременно с допросами задержанных на счет того, что происходит в их мире. И вот тут-то удивление Владимира достигло максимума! Катастрофы 1966 года и, разумеется, Долгой зимы у них не было. Вся история пошла совершенно иным путем. На протяжении еще двух десятилетий в том мире все продолжалась 'холодная война' СССР и ОВД против США и НАТО. Которая закончилась развалом СССР, многочисленными гражданскими войнами на его останках, развалом экономики... Шутка ли — несмотря даже на Катастрофу, Долгую зиму и развал СЭВ, в той же электронике СССР превосходил все то, на что были способны 'постсоветские страны' из параллельного мира... 'Постсоветские'... Тьфу... Даже само слово вдруг показалось Владимиру каким-то ругательством... Насмешкой. 'Продали Советский Союз за турецкие шмотки и сто сортов колбасы', — так охарактеризовал произошедшее его 'генетический двойник'. Рассказывал про 'бандитский беспредел' 90-х, 'воровскую приватизацию' и 'дикий капитализм'... Вот только при этом он сам же был до недавнего времени помощником руководителя филиала какой-то торговой компании, занимающейся продажей китайских (китайских!) ЭВМ и их комплектующих. А до того и вовсе был соучредителем такого же типа компании, только помельче масштабом. И сам-то жил припеваючи, имел все, что душе угодно. Пока любопытство не привело куда не надо. Так что двулично как-то звучали его рассуждения про 'развал СССР'... Вроде как и нехорошо оно... Но сам он при этом активно пользовался теми возможностями, что появились именно в результате его развала.

Дочитав предложенные ему документы, Владимир отложил папку в сторону... Прочитанное оставило ощущение горького разочарования. Сколько раз едва ли не каждый советский человек думал о том, как бы зажили, не случись Катастрофы и Долгой зимы. Мечтали о полетах на Луну, яблонях на Марсе, о всеобщем коммунизме... И где оно? Нет ничего. Не то, что Марса с коммунизмом. Нет и самого СССР... А удельные царьки постепенно растаскивают то, что от него осталось.

— Как такое могло случиться? — когда наконец-то вернулся майор, спросил у него Владимир.

— Не знаю, — отрицательно мотнул он головой. — И этого никто не понимает. Страна, выстоявшая в годы Революции, войны и разрухи, рухнула в, казалось бы, мирное и спокойное время... Наши специалисты считают, что это могло быть лишь в одном случае. Если в руководство страны проникли предатели, которые не просто довели страну до ручки. Они дискредитировали в глазах народа саму идею...

— И чего они хотят?

— Ну, вроде как, дружбы и сотрудничества... Мол, мы им одни технологии продадим, они нам другие. Обмен товарами опять же. Их вот особенно наша современная электроника интересовала... Их Российская федеративная республика ведь под санкциями Запада за поддержку 'республик Донбасса'...

— Что еще за республики? — удивился Владимир, в тексте про них не было.

— Да херня полная, — поморщился Карякин. — Донецкая, Луганская, Харьковская народные республики. Ну и Крымская еще. Республики, мать их, размером с область. Причем, из них из всех лишь Крым и ЛНР контролируют почти всю заявленную территорию... А ХНР — и вовсе практически город-государство. Херня это все, в общем. Сначала страна развалилась на пятнадцать республик, а теперь эти республики продолжают разваливаться еще дальше. У них там и Абхазия с Южной Осетией независимые есть... И Целинная республика.

— Это еще что за зверь?

— Северный Казахстан.

— Ну а мы-то тут причем?

— Да при том, что электронная промышленность России — в полном упадке. От передовых стран она отстает лет на двадцать пять — тридцать. Ну вот они и хотят использовать в военной технике нашу электронику... Станки еще с ЧПУ интересуют. У них там они тоже под санкциями. Длинный, в общем, список...

— В 1966 году они ведь уже знали про наш мир. Почему ж тогда не помогли? Даже на связь не вышли. Пока наши отцы и деды мерзли, голодали, но строили теплицы, гидропонные фермы, укрытия для техники, боролись за жизнь — они не сделали ничего для того, чтобы помочь нам..

— Ну они вроде как не ожидали таких последствий... Это мы тогда привлекли лучших ученых, современную технику — и смогли просчитать последствия. А у них к проекту были привлечены единицы.

— Все равно мало верится... Неужто не видели они, к чему идет дело? Пусть не сразу, но через год?

— Я тоже подозреваю, что ложь это, — согласился майор. — Пусть и не до конца, но ложь. Максимум к февралю 67-го года и без ученых все понятно было.

— Мда... Мутные типы с той стороны сидят. А нам от них что-нибудь надо?

— Ну кое-что, может, и надо, — задумчиво произнес майор. — И, прежде всего, биологам много чего надо. У нас вон целая 'Красная книга Долгой зимы' есть. Сколько растений и животных в результате нее вымерли или на грани вымирания оказались... Биологи утверждают, что пройдет еще не одно десятилетие прежде, чем экосистема хоть относительно в норму придет. После Долгой зимы первые годы даже птиц практически не было, лишь в последние десятилетия их больше стало. Хищников мало осталось. За то стало полно вредителей — что насекомых, что грызунов. Приходится огромные усилия прилагать чтобы урожай сохранить. Природа, конечно, постепенно восстанавливается — но это небыстрый процесс. А тут мы могли бы ей помочь... Тем более, что многое не восстановить уже никогда... Разве что когда генетики клонирование изобретут... Но даже в этом случае привезти все нужное со стороны будет гораздо проще и дешевле. Коровы, опять же... Вечная наша проблема с самой Долгой зимы.

Ну да... Владимир живо себе представил, какая будет у людей радость в случае отмены 'говяжьих' карточек...

— Что-то по технике, пожалуй, было бы интересно... Возможно, даже не самим копировать, а готовые чертежи купить. Вон была у них, например, ракета, которая была даже мощнее нашей УР-700...

— Почему была?

— А потому, что нет ее больше, — усмехнулся майор. — Как развалился СССР, так и забили у них болт на большой космос. В общем, список-то большой может оказаться... Те же микросхемы, кстати. Хотя тут скорее самим все придется разрабатывать. У них, по ту сторону Камня, у самих нужного оборудования нету.

— Понятно, — кивнул в знак согласия Владимир. — Только от меня-то что нужно?

— А вот это и нужно... Во-первых, чтобы составить список того, что нам нужно — для начала нужно знать, что запрашивать. Они-то, похоже, знают, чего от нас хотят. А мы нет. А во-вторых — надо определить, есть ли смысл с ними сотрудничать. Нам-то они могут говорить что угодно. А вот что там на самом деле? Ну а почему ты... Потому, что работать будешь под ТОГО Митяшева... Так меньше вопросов будет. Два месяца там — потом возвращаешься, пишешь отчет и дальше делай, что хочешь. Можешь у нас на службе остаться. Можешь домой вернуться... Только о том, что узнаешь, будешь молчать до конца жизни. Это я сразу предупреждаю. Ну а теперь завтра заканчивай все свои дела — и послезавтра вылетаем...

Из здания управления госбезопасности Владимир выходил в откровенно обалдевшем состоянии. Только сейчас он вдруг понял, что давно уж наступила ночь — часы на карманном телефоне показывали без четверти одиннадцать... Вот так засиделся у чекистов! Дойдя до Крытого рынка, Владимир уселся на скамейку на остановке и принялся ждать... Попутно обдумывая сложившуюся ситуацию. А уж она-то не нравилась ему совершенно. Будь на то его воля — смотался бы куда подальше... Вот только из Союза не убежишь. Найдут в любом конце страны. А что ждет его там, за Камнем? Доверия к капиталистам он совершенно не испытывал... В том, что с 'той стороны' его будут 'пасти' тамошние чекисты — можно было даже не сомневаться. А они вряд ли будут заинтересованы в том, чтобы он узнал реальное положение дел. Скорее будут стараться его приукрасить. Вот только ему-то нужно будет именно непременно докопаться до истины! И чем это обернется — можно было лишь предполагать...

Ждать трамвай пришлось минут пятнадцать. Вскоре вдалеке показался огонек от фар — а минутой спустя к остановке подъехал одиночный, невиданное дело в дневное время, старенький вагончик с табличкой 'Дежурный' за стеклом и цифрой '15' в маршрутнике. Двойной призрак долгой зимы... Деповская развозка, берущая и случайных пассажиров — как воспоминания о том времени, когда из-за поломки линейный вагон мог задержаться, а оставить человека ночью на остановке могло привести к болезни или даже смерти от переохлаждения. Попутчиков тогда брали все — будь то трамвай, автобус, грузовик или легковушка... И кронштейны для установки навесного шнекороторного снегоочистителя на кабине. Уже не кустарные, деповского изготовления, а самые что ни на есть заводские, которые конструктора упрямо продолжали лепить даже на самые новые трамваи... Да и не только на них. Подобные ими, но под свой габарит, были и на электровозах, и на электричках, и практически на любой самоходной железнодорожной технике. Правда, даже в Долгую зиму туда чаще ставили не роторный снегоочиститель, а отвал... Зайдя в почти пустой вагон, Владимир плюхнулся на сиденье.

— Вагон идет до Химии, через депо, — проскрипел в динамике голос водителя. — Закрываю двери.

Ну да, в дежурках никогда не объявляют остановок. Здесь все они — 'По требованию'. Останавливается вагон либо там, где кто-то выходит, либо там, где кто-то стоит на остановке. А остальное время едет напрямую. Раза в два быстрее, чем обычный линейный вагон — на улице ни машин, ни трамваев... Если б не расписание, которое нужно соблюдать, ехал бы и того быстрее. Но вот и площадь Орджоникидзе — и после короткой остановки едут по линии 'восьмерки' до Сталинского депо. Заезжают на территорию, сажают работников — и через другие ворота выезжают обратно, отправляясь сначала в обратную сторону по куску маршрута 'восьмерки', а затем по 'семерке'. Доехав до своей остановки, Владимир вылез из вагона и по освещенной ртутными лампами улице пошел домой...

Следующий день прошел на удивление обыденно. Написал заявление на предоставление отпуска за свой счет на два месяца, отработал смену, распрощался с коллегами и пошел домой.

— Уезжаешь? — спросила Тоня, когда по просьбе девушки они встретились после смены у проходной завода, — Почему ты? Разве в МГБ своих людей мало?

— Так надо, — коротко ответил Владимир.

— Там опасно будет?

— Не знаю, — честно ответил Владимир, — Наверное...

— Обещай мне, что вернешься...

— Не буду, — помотал он головой. — Не могу обещать того, в чем и сам не уверен. Но постараюсь...

Когда-то, вдруг подумал Владимир, практически те же слова, уходя на фронт, его дед сказал его бабушке... Впрочем, они даже мужем и женой тогда еще не были. Только школу закончили. Домой он вернулся лишь в конце 45-о... Без трех пальцев на левой руке — но разве ж то велика беда по сравнению тем, что многие вернуться домой так и не смогли?

— Я тебя люблю, — тихо ответила девушка. — И буду ждать... Сколько угодно...

Любовь... Владимир вдруг даже улыбнулся. Понятно, конечно, что девушка считает, что ее чувства — это и в самом деле любовь. Та самая, настоящая и единственная. Только вот так ли это? Или на деле это всего лишь обычная влюбленность, с которой так часто люди путают это чувство. Ему-то девушка тоже очень нравилась. Вот только можно ли было это назвать любовью? Когда-нибудь в юности он был бы уверен, что да... Вот только сейчас такой уверенности у него уже не было совершенно. Скорее это была все те же влюбленность... А вот перейдет ли она в нечто большее или рассеется как дым — могло показать лишь время.

— Знаешь, Тонь, — приотворяться, изображаться Владимир не привык, поэтому ответил максимально честно, — Ты мне тоже нравишься. Очень нравишься. Вот только не знаю я, можно ли эти чувства считать любовью. Вот честно — не знаю... Боюсь, что мы оба потом жалеть будем.

Распрощались они на трамвайной остановке. Владимир уехал домой на двойне, а Тоня осталась ждать свою 'восьмерку'. Проезжая по знакомым с самого детства улицам, он смотрел на вечерний город — и думал о том, что, может быть, больше никогда его не увидит. Ни города, ни дома, ни завода. Ни самой своей Родины — Советского Союза... Придя домой, привычно включил новости.

По телевизору шли привычные репортажи о жизни Страны Советов. Встреча генерального секретаря ЦК КПСС с первым секретарем ЦК Албанской партии труда. Очередные бои на бывшей армяно-турецкой границе — явление столь же привычное, как и столкновения с поляками. Опять очередная банда басмачей решила пощупать за вымя богатеньких соседей, но получила по рогам... Кадры с места боевых действий показывали разбитые в хлам бандитомобили — импровизированные броневички с пулеметами, сделанные в кустарных условиях на основе какого-нибудь древнего автомобиля. Штук десять разом — немаленькая, видать, банда была. Не каждому 'атаману' под силу не только собрать столько еще исправных автомобилей, но и навешать на них броню с разбитой в ходе гражданской войны времен Долгой зимы или давно неисправной военной техники...

Хотя бывали банды и покрупнее — у кого еще даже оставалась исправная военная техника. Впрочем, с каждым годом таковых становилось все меньше. Самые разумные предпочитали с Советской армией не связываться — понимали, что силенок не хватит. В лучшем случае придется бежать, побросав награбленное. Ну а дурные... Те сложили свои голову в боях на советской границе и в ходе ответных рейдов Советской армии... И если дураки-то всегда найдутся, то вот с техникой для них было куда сложнее.

Потом вновь новости народного хозяйства. Ввод в строй очередного гидроагрегата Богучанской ГЭС, итоги уборочной компании, строительство станкостроительного завода в Курске, работа нефтяников в Сибири... И неожиданная новость.

— Ракетные войска впервые с 1962 года провели испытательный пуск трех баллистических ракет средней дальности, одна из которых была оснащена ядерной боеголовкой мощностью в 300 килотонн. Все ракеты успешно поразили условные цели на острове Новая Земля. Результаты запуска показали боеспособность стратегических ядерных сил Советского Союза и возможность Советской армии нанести сокрушительный удар по любому возможному агрессору.

Вот тебе и на! То последние годы вовсю шли разговоры об окончательной ликвидации ядерного оружия — несмотря на все капитальные ремонты и модернизации, срок свой советские ядерные ракеты давно отслужили и уже требовали или замены, или окончательного списания... И тут вдруг эта вот новость! Да еще и во всеуслышание объявили. Такой жирный намек пришельцам? Наконец, выпуск закончился — и, выключив телевизор, Владимир пошел есть...

Приехали за ним следующим утром... Черная 'Волга' остановилась прямо у подъезда, и вышедший из машины сержант госбезопасности поднялся наверх. Быстро собравшись, Владимир вышел на улицу и уселся в машину, которая тотчас же тронулась. К большому удивлению Владимира, направлялись они не в центр города, в Управление, и даже не в аэропорт. А на военный аэродром соседнего города Энгельса. Здесь Владимир не бывал никогда — и теперь с интересом разглядывал стоящие ряды стратегических бомбардировщиков Ту-95А и 3М. Сколько из них еще могут подняться в небо? Этого не знал никто — секретность... Хотя сколько-то наверняка смогут.

Вот только его уже поджидал самолет совершенно незнакомого типа, словно сошедший со страниц какой-то фантастической книжки про покорение космоса. Неужели тот самый ТУ-САР, стратегический атомный разведчик? Самолет, про который слышали все, но практически никто не видел? А у самолета его уже поджидал знакомый майор госбезопасности Карякин.

— Ну что, вперед, — махнул он рукой в сторону самолета.

Никаких трапов, разумеется, не было. В самолет забирались по спущенной из люка лестнице. За всю свою жизнь Владимир летал всего пару раз, но этот самолет был совершенно не похож на пассажирский. Чистая функциональность, никакой отделки, никаких лишний удобств. Даже свободного места, несмотря на внешние габариты самолета, было минимум. Почти все занимало оборудование, о назначении большей части которого Владимир даже не догадывался. Едва они уселись в кресло, как загудели двигатели — и самолет пошел на взлет.

* * *

— Твою мать! — полковник Карякин со злостью треснул кулаком по столу.

В какой момент все пошло наперекосяк — не заметил никто. Да, в какой-то момент была потеряна связь с одним из недавно доставленных на базу беспилотников дальней разведки. Но поначалу на это не обратили особого внимания — произошло все в малонаселенной, особенно по другую сторону Камня, местности. Вероятность обнаружения обломков в ближайшие дни минимальна, а там уж и сами найдут их и вывезут. Отправили на предполагаемое место падения поисковую группу и забыли. Вот только и обломков, ни даже следов падения беспилотника она так и не нашла. Решили, что плюхнулся в расположенное поблизости озеро — и на том успокоились. Никому и в голову не пришло, что он пролетел без управления еще несколько километров и упал в поле... И пока они готовили новую экспедицию в город — их уже искали.

Выйдя к окраине города, группа Митяшева связалась с базой, доложив, что все в норме. После чего связь с ними пропала. Лишь через два дня двое членов группы добрались до базы и доложили о том, что остальных взяли. Предположительно госбезопасность — КГБ или его аналог в том мире... Потом появились и сообщения о выдвижении к району портала армейских сил — судя по всему, блокировали весь район, а в воздухе постоянно кружили самолеты-разведчики.

Связавшись с руководством, Карякин получил приказ немедленно уничтожать все следы пребывания в параллельном мире и эвакуироваться. Только как их уничтожить быстро? Даже бункер никто к подрыву не готовил. А тут и антенна, и базовый лагерь по другую сторону, и целая куча оборудования, которое буквально на руках через Камень протаскивали. Да и даже если сейчас привезут взрывчатку и получится все взорвать — остатки лагеря по ту сторону все равно никуда не денутся. И даже если взорвать сам Камень — вовсе не факт, что это закроет проход, о физической природе которого ученые гадали не одно десятилетие и так и не пришли ни к чему определенному. А потому скоро можно ожидать ответного визита... И непонятно еще, как после всего этого будут настроены советские. Уж в том, что обломки беспилотника давно найдены, тщательно исследовали, и сделаны правильные выводы об их происхождении — полковник не сомневался совершенно...

Изложив все эти соображения руководству, полковник Карякин выслушал в ответ изрядную порцию мата в адрес 'кое-кого шибко умного' и приказ делать все как приказано. Однако спустя пару часов вдруг последовал новый звонок от руководства — его рассуждения сочли разумными и приказали попытаться выйти на связь по рации и договориться о встрече представителей сторон...

Связь установить удалось неожиданно быстро. Как выяснилось, используемые ими частоты уже внимательно слушали.

— Я 'Сигнал-3', — после нескольких отправленных в эфир обращений зазвучал в динамике чужой голос. — Кто вы, мать вашу, такие? Назовитесь!

— Сигнал-3, я — полковник ФСБ Карякин, Российская федеративная республика.

— Какая нахер республика? — рявкнул в ответ недовольный. — Какое нахер ФСБ? Сдавайтесь нахрен пока вам на башку бомбы не посыпались!

— Мы из другого мира, — ответил Карякин.

Он хотел сказать еще что-то на счет отсутствие в своем мире СССР и объяснить, что такое ФСБ, а также расспросить о судьбе задержанных. НО в это время его собеседника сменил в эфире кто-то другой.

— Я майор госбезопасности Карякин, — раздался в динамике другой голос. — Кто вы такие и чего хотите?

— Мы из другого мира, — вновь начал полковник.

— Это мы и так уже знаем, — в голосе отвечающего послышалась усмешка. — Наследили вы у нас уже порядочно. А уж два плюс два сложить мы можем... Только что вам нужно?

— Мы хотим переговоров с вашим руководством...

— Можете говорить со мной.

В ходе последующих переговоров полковник Карякин попытался объяснить советской стороне, что никаких враждебных действий против них предпринимать не планировалось. Что Российская федеративная республика (и он лично как ее представитель) заинтересован в установлении взаимовыгодных отношений между мирами, дружбе и сотрудничестве. И так далее в том же духе. А вот поверили ли ему? Этого полковник не знал. Однако согласились на дальнейшие переговоры и даже сообщили о судьбе задержанных — живы-здоровы, сидят в управлении госбезопасности по городу Миассу. А еще через день в их лагерь прибыла и делегация переговорщиков — и главным среди них, к большому удивлению полковника, оказался он сам... Только не полковник. Майор Карякин... Из Главного управления... Часть опросов обсудили сразу. Относительно другой части — составили список для последующего согласования. А вскоре в их лагерь прибыли и советские военные — для охраны перехода со своей стороны Камня... И потянулись долгие переговоры сторон...

Глава 7.

Приземлялись на полузаброшенном военном аэродроме где-то в Челябинской области. Когда-то здесь были военные, но лет двадцать назад воинская часть была расформирована за ненадобностью и исчерпанием ресурса имеющейся техники. Лишь полосу старались поддерживать в пригодном для эксплуатации состоянии — чем и решено было воспользоваться. Хотя будь поблизости хоть один нормальный гражданский аэропорт — полетели бы на обычном пассажирском самолете, как пояснил майор Карякин. Но нету их тут...

Впрочем, сейчас на аэродроме стояло оживление... Долгие годы не видевшие самолеты стоянки сейчас были заполнены новенькими МИГами, Сушками и даже какими-то самолетами непонятного назначения на основе гражданских Яков. Впрочем, долго разглядывать обстановку не пришлось — их уже ждали. Две полноприводные ГАЗ-24П подъехали буквально через пару минут — и, усевшись по машинам, они отправились в путь. В управление госбезопасности по городу Миассу...

Проезжая по давно позаброшенным, местами даже полуразрушенным, дорогам, Владимир вдруг подумал, что где-то в этих местах когда-то жило не одно поколение его предков. Его дед когда-то работал слесарем в МТС, а бабка — учителем в сельской школе. Жили себе в поселке, дом строили, хозяйство вели, свиней с курами и утками растили. А потом пришла Долгая зима... И пришлось бросить практически все нажитое и уехать за тысячи километров от этих мест, в прежде совершенно незнакомый Саратов... Про который они, может быть, прежде и не слыхали-то никогда.

Уроды американские! Как он всю жизнь их ненавидел! Как ненавидел их каждый советский человек! Те, кто пережил Долгую зиму — кто в эвакуации ютился в комнатушках гостиниц, общежитий и коммуналок, кто полуголодным вкалывал на заводах, в шахтах, на транспорте и в коммунальных службах, в гидропонных и тепличных комплексах. Кто своим каждодневным трудом не дал остановиться заводам и электростанциям, котельным и железной дороге. Не допустил того, чтобы Советский Союз постигла участь большинства других стран мира. Или те, чье детство пришлось на холодные и полуголодные годы Долгой зимы. Кто вместо уроков в школе или училище помогал взрослым в теплицах, чистил снег во дворах в начале июня, а по вечерам сидел за учебниками, делая домашние задания... И как ненавидели американцев их потомки — кто с детства вырос на рассказах, книгах, фильмах о Долгой зиме... Кто помнил, сколько людей погибло от землетрясений и наводнений, от холода, от голода и от не пришедшей вовремя помощи.

И вот он теперь знает про другой мир... Где этого всего не было. И что? И ничего... Только горькая ирония... Как могло случиться так, что там, в мирное и спокойное время, со страной случилось то, на что оказалась неспособна даже Долгая зима? Каждый советский человек, наверное, мечтал о том, как бы все могло быть, если б не было Зимы... Но такой альтернативы представить себе не мог никто!

— Ну что, знакомьтесь, товарищ Митяшев, — раскрывая дверь кабинета, произнес с усмешкой майор Карякин.

Странное это было впечатление... Смотреть на самого себя... Только ДРУГОГО себя. Того, кого, казалось бы, не могло существовать на свете. И все же оно было на самом деле...

— Ты кто? — быстрее пришел в себя 'двойник'.

— Митяшев Владимир Николаевич, — представился Владимир. — Родился и жил в городе Саратове... Союзе Советских Социалистических республик.

— И я тоже Митяшев Владимир Николаевич, — удивленно протянул 'двойник'. — Только как такое быть могло? Я же здесь родился. На Урале. Мои родители в институте встретились...

— А мои в эвакуации в одной гостинице жили. Так что с детства друг друга знали...

— Чудные дела... А я-то уверен был, что меня тут быть не может, — усмехнулся 'двойник'.

— Как видишь...

Впрочем, двойник-то двойником, но не совсем... Словно это и в самом деле он — только постаревший лет на пять. Лишние морщины на лице, лишний шрам около уха, да и вообще какое-то устало-безразличное выражение лица.

— Почему у вас все так вышло?

— Уже знаешь? — усмехнулся 'двойник'.

— Знаю, — кивнул в знак согласия Владимир.

— Сложный вопрос задаешь... Если б я сам на него знал ответ... Много чего было. И научно-техническое отставание. И деградация элиты. И рост национализма. И чрезмерные военные расходы. И вечный дефицит...

— Дефицит чего?

— Да многого... Модная одежда, обувь, электронная техника... Да много чего. Под конец Союза даже карточки вводили...

— Карточки? — буквально офонарел Владимир. — В спокойное время? Без войны и Долгой зимы?

— Ага, — усмехнулся 'двойник'.

— Твою дивизию. Да до чего ж вы страну довели?!

В ответ двойник лишь пожал плечами... Твою ж... Как такое могло случиться — Владимир не понимал совершенно. Все сказанное казалось каким-то диким недоразумением... Такого не может быть! Впрочем, дальнейший разговор пошел уже в более конструктивном русле... Два Владимира Митяшева обменивались информацией об окружающей действительности в своих мирах и пытались найти, что и кому было бы интересно, старались разобраться с повседневной жизнью в чужом мире... Ведь в скором времени им предстояло на время поменяться местами — так решили по итогу переговоров сторон...

* * *

Последующие дни прошли в подготовке к 'командировке' в параллельный мир. Все это время Владимир изучал всю уже известную информацию о том, что происходит по ту сторону Камня. Изучал текущее положение дел, историю другого мира. Где-то на основе информации из протоколов допроса своего 'двойника', где-то непосредственно расспрашивая его. Кстати, к некоторому удивлению Владимира, двойник его вовсе не сидел под замком в камере. Вовсе нет! Он жил в обычной гостинице, достаточно свободно (хоть и под негласным присмотром) перемещался по городу. Удивление его объяснил майор Карякин:

— По взаимной договоренности нашего руководства с ихним твой двойник останется здесь с той же цель, с какой посылаем тебя в тот мир. Они ведь тоже про наш мир знают очень немногое. Во всяком случае, про современное положение дел...

Однако больше всего Владимира удивляла история параллельного мира... Вся история СССР казалась одним большим недоразумением. 'Десталинизация' 60-х, 'застой' 70-х, 'перестройка' 80-х, развал СССР в июле 1992 года, многочисленные гражданские войны на его останках, развал экономики.... Все это казалось какой-то невозможной дикостью. Как могло быть так, что люди променяли свою страну на сто сортов колбасы?

— Кто такой Хрущев? — во время одной из встреч с Карякиным поинтересовался Владимир.

— Был один такой, — брезгливо поморщился майор. — Внебрачный сын польского помещика, который в 1914 году откупил его от армии. Работал управляющим поместьем у немецкого буржуя. В годы Советской власти сумел скрыть свое происхождение, представился выходцем из рабочего класса. Сумел сделать неплохую партийную карьеру, добравшись до должности первого секретаря Украины. Был одним из главных виновников перегибов во время борьбы с врагами народа, в результате которых в борьбе за числом выявленных врагов было арестовано и немало порядочных людей. В мае 1955 года был арестован и по приговору суда приговорен к 25 годам лагерей, не расстреляли его лишь из-за действовавшего до 1967 года указа об отмене смертной казни, работал на строительстве Трансполярной магистрали. В 1958 году погиб в результате несчастного случая.

Судя по такому краткому и четкому ответу, подобный вопрос от Владимира был вполне ожидаем. Что ж... Не удивительно. Ведь в том-то, параллельном мире, этот человек был у власти аж до 1969 года. Когда был отстранен от власти и отправлен на пенсию, а на смену ему пришел Леонид Ильич Брежнев.

В отличие от Хрущева, про этого Владимир знал неплохо. Как, впрочем, и практически любой советский человек. Первый секретарь Казахстана во времена Долгой зимы. Хороший исполнитель, успешно проводивший у себя в республику политику партию и советского правительства. Но генеральный секретарь ЦК КПСС? Нет, не его это уровень. Что и показала история параллельного мира — 'застой', 'несменяемость кадров', некритическое отношение к друзьям-товарищам, интересы которых часто мало соответствовали интересам государства и большинства народа, коррупция и чрезмерные поблажки 'национальным республикам', которые буквально сели на шею... Так и получилось, что неплохой в целом человек стал предметом многочисленных анекдотов — и символом того, что потомки стали называть 'застоем'.

А вот дальнейшие руководители страны и вовсе не вызывали никаких ассоциаций. Андропов... Фамилия совершенно незнакомая. Впрочем, у майора Карякина было и на него досье. Как выяснилось, в их истории Андропов себя так ничем особо и не проявил. Занимал различные партийные и советские должности, в 1953 году перешел на работу в министерство иностранных дел. Был послом в Венгрии, в Польше и во Франции, неоднократно выступал за сближение с Западом, за что, в конечном счете, в 1965 году был уволен со всех должностей с 'волчьим билетом' и больше никогда не занимал государственных и партийных постов.

Аналогично не вызвали никаких ассоциаций и фамилии последующий руководителей — не отличились они ничем в их истории. Впрочем, у Карякина и на них оказалось досье. Михаил Горбачев... Бывший помощник комбайнера на Ставрополье, в 1955 году закончил юридически факультет МГУ, работал в краевой прокуратуре. Был застрелен при задержании пытавшейся захватить овощехранилище банды в декабре 1967 года. Борис Ельцин... Главный инженер, а позднее директор Свердловского домостроительного комбината. В годы Долгой зимы отличился на строительстве все тех же тепличных и гидропонных комплексов и отапливаемых стоянок техники (впрочем, а что еще строили в годы Долгой зимы?). Однокурсниками характеризовался как 'он властолюбив, амбициозен, что ради карьеры готов переступить даже через родную мать'. В связи с чем с партийной карьерой его ждал большой облом: кандидатуру Ельцина выдвигали на должность начальника отдела строительства при Свердловском обкоме КПСС, но его кандидатуру не утвердили. Собственно говоря, на этом и все... Следующий — некто Примаков. Работал в институте мировой экономики и международных отношений, корреспондентом Гостелерадио, а затем — газеты 'Правда'. Считается пропавшим без вести в Египте зимой 1966 года.

И, наконец, нынешний президент РФР с купеческой фамилией Демидов Андрей Андреевич. Родился в том мире в декабре 1969 года в Челябинске. Однако соответствия с родившимися в СССР людьми найти не удалось. Родителей его, впрочем, нашли. Только не было у них сына, родившегося в третий год Долгой зимы. Не до детей им тогда было...

— Так что про него мы сказать ничего не можем, — пожал плечами майор Карякин. — Впрочем, от нашей характеристики толку все равно мало было бы. Как ни крути, но все эти люди прожили совершенно разную жизнь...

— Да уж... Читаю и диву даюсь... Довести страну до такого развала... Как такое возможно?

— Ну сам видишь, — усмехнулся майор. — Хотя наши специалисты считают, что главная беда того мира — традиционное для российской элиты низкопоклонничество перед Западом... Когда привыкли люди считать, что за границей все лучше, качественнее, красивее, чем у себя в стране. Вот только... Случилась у нас Катастрофа — и где теперь он, Запад этот? Где их заводы и фабрики, где их капитализм, где оно все? Нет ничего... А мы живем и развиваемся дальше.

Ну да... Где все эти европейские и американские 'демократии'? Нет больше ни США, ни Англии с Францией и Италией. От прежде сильных и промышленно развитых стран остались одни руины, на которых делят меж собой власть новые феодалы и рабовладельцы... Южная Америка? Казалось бы, их Катастрофа затронула куда меньше — но неурожаи и голод были и там. Целая череда военных переворотов и гражданских войн превратила и так не богатые страны в руины... Кое-где все еще существовали претендующие на всю территорию страны, но фактически контролирующие лишь несколько небольших городков, военные хунты, где-то — 'свободные индейские общины', а где-то и вовсе откровенные бандиты-новые феодалы... На фоне этого, впрочем, возникла и созданная Че Геварой и его сподвижниками Тихоокеанская республика, занявшая территории бывших Боливии, Перу и части Чили — но и там все было очень невесело в первые десятилетия... Лишь последние лет тридцать все начало более-менее налаживаться. Что на этом фоне творилось в перенаселенной Азии или Африке — можно было даже и не вспоминать...

Отправка на другую сторону Камня состоялась через неделю. До места добирались на вертолете — площадка для посадки была уже давно расчищена, так что тащиться на вездеходах по давно наезженным дорогам никакого смысла не было. Добравшись на место, Владимир увидел, что расположение камня надежно оцеплено. Прямо напротив портала стоял ДОТ из вкопанного в землю по самую башню танка Т-64. Вокруг — колючка и пулеметные точки. Вздумай кто прорваться с боем с той стороны — обломался бы гарантированно.

— Ну что, товарищ Митяшев, — взглянул в сторону закрывавшей проход бронедвери майор Карякин. — Ни пуха, ни пера...

— К черту!

Шагнув вперед, Владимир отворил тяжелую бронедверь и шагнул внутрь...

* * *

Визит генерального секретаря в лабораторию — событие отнюдь не рядовое. Точнее говоря, такого не было за всю историю НИИ... И вот оно, случилось.

На лабораторном столе сейчас лежало то, что не так давно было карманным телефоном пришельцев из параллельного мира. Или смартфоном, как они называли это устройство... И сам генеральный секретарь с интересом разглядывал его пока один из научных сотрудников рассказывал про результаты исследования.

— Десять нанометров? — удивленно произнес генеральный секретарь, когда речь зашла о микропроцессоре устройства.

— Да, десять, — подтвердил директор НИИ.

— Мы сможем освоить такой техпроцесс?

— Мы? — вопрос прозвучал неожиданно. — Если идти прежним путем с удвоением плотности, то лет через двадцать. Не раньше. Можно попытаться перескочить через несколько ступеней. Но даже в этом случае минимум лет десять уйдет...

— И в чем главная проблема в освоении таких технологий?

— В фотолитографии, — не задумываясь, ответил ученый. — Мы пока даже 67 нанометров нормально освоить не можем, приемлемый уровень брака получить...

Отставание от пришельцев из параллельного мира для Генерального секретаря было обидным... Но бросить все силы и средства на развитие микроэлектроники он тоже не мог. Были и поважнее задачи... И все же... Какой-то карманный телефон пришельцев был мощнее, чем ЭВМ вычислительного центра Академии наук СССР с новенькими микропроцессорами Эльбрус-6! Изготовленными в количестве всего в пару десятков на экспериментальном оборудовании по тому самому техпроцессу 67 нанометров. Краса и гордость советской микроэлектроники! Какие-то вшивые капиталисты сделали то, что не по зубам советской промышленности... Те, правда, компенсировали нехватку быстродействия многопроцессорностью, но это было слабым утешением... Ведь и эти, иномирные, микропроцессоры тоже наверняка можно несколько штук на одну плату поставить.

— Понятно, — тяжело вздохнул генсек.

Эх, не было б Долгой зимы... Однако в этот раз эта мысль вызвала лишь горькую усмешку. А был бы еще Советский Союз, если б не было Долгой зимы? Да, история параллельного мира пошла другим путем задолго до нее. Но где гарантия, что и они бы не потоптались по тем же граблям? Ведь, несмотря на других людей у власти, было в их истории и много сходство. Те же гигантские военные расходы. Те же проблемы с производством товаров народного потребления — положение с которыми, впрочем, в параллельном мире еще больше осложнила ликвидация артелей. Да многое что было общим... Как тут ни крути. Так что нет и никаких гарантий того, что его страна бы тоже не развалилась... Пусть даже не в 1992, а в 2002 или даже 2012 году...

Глава 8.

Владимир уже пятый час кряду сидел за домашней ЭВМ и просто поражался представшим перед ним возможностям. Будь он у себя дома — для того, чтобы узнать интересующую его информацию, пришлось бы идти в научную библиотеку, искать ее в каталогах, запрашивать нужную книжку или журнал... А если их не окажется — садиться за библиотечную ЭВМ и писать запрос в центральную базу данных. И ждать, когда придет ответ... Иногда час ждать. Если нужная информация уже есть в электронном виде. А иногда — несколько дней. Пока там операторы найдут, где это можно найти, пока сделают запрос, пока скопируют в память ЭВМ и перешлют в твою библиотеку... Сталкивался уж с этим пока дипломную писал. Здесь же все было куда проще и быстрее... Зашел в поисковик, забил запрос — и через пару секунд получил все, что тебя интересует! Ну или почти все... Как жаль все же, что в СССР такого пока нет!

Отложив в стороны 'мышку', так в параллельном мире называли графический манипулятор домашней ЭВМ, Владимир вылез из-за стола и прошелся по комнате гостиницы. Попутно щелкнул кнопку включения электрического чайника — такой, казалось бы, обычной вещи. И в то же время необычной... Дома у него тоже был электрочайник — обычный, советский. Металлический, со съемным шнуром со штекером под два штырька. На работе, помимо этого, были и электрические кофейники — металлические, с карболитовым основанием и прозрачным колпачком наверху. Здесь же чайники были преимущественно пластмассовые, со специальной подставкой с контактами и с автоматическим выключателем. Все просто, элементарно... И как-то чуждо... Даже в мелочах этот мир был каким-то чужим... Или вон те же пластиковые окна... Кому бы в СССР пришло в голову окна из пластика делать? Да никому! Проще и дешевле деревья спилить и из них окна сделать! Однако в этом мире пластиковые окна были явлением массовым... Подойдя к окну и выглянув на улицу, Владимир еще раз вспомнил, как он оказался в этом мире...

Сам момент прохода через портал ничем особенным не сопровождался. Все равно, как открыть подъездную дверь и выйти на улицу. Разве что яркий свет солнечного дня сменился полутьмой бункера, из-за чего в первые минуты Владимир не мог разглядеть почти ничего вокруг. Лишь когда глаза малость привыкли к полутьме, он наконец-то смог сориентироваться. Как оказалось, его тут уже ждали. Пара человек в незнакомой форме и медицинских масках на лице, в одном из которых он с удивлением узнал все того же Юрия Карякина. Только не майора. А цельного полковника.

— Ну добро пожаловать в Российскую федеративную республику, — с знакомой усмешкой в голосе майора МГБ, произнес его двойник. — Я — полковник ФСБ России Юрий Карякин...

— Значит, это все же правда, — только и смог произнести в ответ Владимир.

Только сейчас он наконец-то в полной мере осознал, что все это не какой-то странный сон и не розыгрыш. А самая что ни на есть реальность... Прочувствовал, что называется. По рядом стоящей лестнице они поднялись в небольшой гараж, прикрывавший вход в бункер от чужих глаз на поверхности, а затем двинулись в сторону незнакомого вида автомашин.

— Что, нет у вас таких машинок? — заметив его заинтересованный взгляд, спросил полковник Карякин. — Можешь не отвечать, впрочем. Я и так знаю, что нет. На 'Москвичах' ездите...

— Ну вообще-то у нас сейчас новую модель в серию запускают, ИЖ 'Орбита', — стало обидно за такое пренебрежение к советскому автопрому Владимиру. И пренебрежению со стороны кого? Каких-то зажравшихся капиталистов?

— Ага, знаю я эту вашу машину, — усмехнулся Карякин. — Была у меня такая двадцать лет назад. Только ее у нас в 'Оду' переименовали. И движок там жигулевский стоял...

Ни про какие 'Жигули' Владимир никогда не слыхал. Как, соответственно, и про их двигатель. Но переспрашивать не стал. Нечего давать этим сраным капиталистам еще один повод показать свое превосходство...

— Ладно, — когда они дошли до одной из машин и уселись на заднем сиденье, перешел к делу Карякин. — Перейдем к делу. Наше руководство согласовало взаимное посещение наших стран для сбора и изучения информации о наших мирах. Чтобы на основе этого решать вопросы о дальнейшем сотрудничестве. Пока, к сожалению, мы знаем друг о друге слишком мало для того, чтобы решить, что и кому будет интересно. Работать у нас будешь под именем своего двойника и его документам. Со своей стороны наше руководство разрешает и гарантирует свободное перемещение по стране и предоставление любой открытой информации. Кроме закрытых объектов — мы, конечно, допускаем, что ваше руководство может и там что-то заинтересовать. Но в таких случаях все вопросы будут решаться в индивидуальном порядке. Выезд за пределы страны запрещен. Контактов со знакомыми двойника из нашего мира следует избегать во избежание возникновения ненужных подозрений. Поэтому советую в ближайшие дни покинуть пределы Миасса и Златоуста. Так оно для всех нас будет лучше. И еще. Здесь у нас, как уже, наверное, знаешь, пандемия. Так что в общественных местах ходить только в маске! Сейчас хоть заболеваемость и на спад пошла, но меры предосторожности никто не отменял. Ну а здесь, в папке, деньги и все необходимые документы, — с этими словами полковник протянул Владимиру небольшой пластиковый пакет.

— Понятно, — коротко ответил он.

В отличии от их мира, здесь до Миасса добирались на автомобиле по 'умеренно разбитой' проселочной дороге. По пути проехали несколько деревень, часть из которых выглядела практически заброшенными.

— Почему отсюда люди ушли? — после очередной такой деревни поинтересовался Владимир.

— А что там делать? — коротко ответил полковник. — Работы практически нет, лечиться негде, детей учить — тоже. А в город на заработки ездить далеко. Вот и бегут люди... Остаются лишь те, кому деваться некуда.

Город произвел на Владимира очень странное впечатление... Город был гораздо больше, чем в их мир, как по площади, так и по численности населения. Здесь ходили троллейбусы, здесь было построено немало того, чего в их мире было лишь в так никогда и не осуществленных из-за Долгой зимы планах. Вот только здесь это был город контрастов... Яркие краски центра, многочисленные рекламные плакаты, плиточка на тротуарах, новенькие многоэтажки. И разбитые, грязные улочки окраин, обшарпанные старые дома, лужи грязи, мусор... Блеск и нищета... По-другому и не кажешь.

Уличную рекламу, кстати, стоило выделить отдельной статьей. Если в их мире до Долгой зимы во многих городах висели плакаты с советскими лозунгами и призывами, поздравления с различными значимыми политическими событиями или их годовщинами, то Долгая зима эту практику практически прекратила. Плакаты типа 'Слава КПСС!' или 'Решения XXII съезда КПСС — в жизнь!' теперь можно было увидеть разве что на демонстрациях в честь Великой Октябрьской социалистической революции. Долгая зима, по вполне понятным причинам, практику вывешивания уличных плакатов прекратила. Ну а когда самые холодные и тяжелые годы остались позади — возобновлять ее так и не стали. Отвыкли давно — да и, вроде как, незачем. Только лишняя работа и лишняя трата материала...

Однако здесь политической рекламы было немного. Лишь изредка попадались агитационные плакаты с какими-то совершенно незнакомыми лицами... То какой-то мужик в деловом костюме агитировал выбирать губернатора от партии 'Народная платформа', то какая-то расфуфыренная дамочка — за кандидата от 'Российской партии коммунистов', то... Вскоре Владимир откровенно плюнул на всю эту агитацию. Думать, гадать, кто из них кто, все равно бесполезно. Большинство же рекламы было совершенно другого характера... Рекламой товаров и услуг — причем, буквально любых. Рекламировали колбасы марки 'Семейные', сметану 'Селянка', шампуни для волос, аптеку 'Низкие цены', норковые и нутриевые шубы, даже услуги стрижки собак и кошек... От этого обилия рекламы у Владимира буквально голова кругом идти начинала. Как в этом мире люди от нее с ума-то не сходят? Но, видимо, привыкли...

Для проживания ему выделили номер в гостинице, куда он заселился по документам своего двойника из этого мира. И тотчас же принялся за изучение информации об окружающем мире. Благо, что домашняя ЭВМ с подключением к мировой сети была тут как тут, а как ей пользоваться — его двойник успел объяснить. И первым делом решил перепроверить то, что ему рассказал его двойник о истории этого мира. Да, все сходилось. Люди, даты, события... 19 июля 1992 года. Вот она, дата развала его Родины... Советского Союза. Страны, в могуществе и нерушимости которой он был уверен всю свою жизнь. Да что говорить... Ни один человек в его мире не смог бы себе даже представить того, что страна, оказавшаяся способной пережить не только разрушительную войну, но и Катастрофу с Долгой зимой, вдруг могла развалиться в мирное и спокойное время... Да быть не могло такого! И все же оно было...

Мельком просмотрев исторические события, открыл политическую карту мира. Российская федеративная республика в границах РСФСР. Независимые Белоруссия, Крым, Молдавия, Украина, Литва, Латвия, Эстония, Грузия, Армения, Азербайджан, Абхазия, Южная Осетия, Казахстан и Целинная республика, Туркмения, Узбекистан, Киргизия... Здорово так СССР развалился! Это еще без учета непризнанных Приднестровской, Донецкой, Луганской, Харьковской и Нагорно-Карабахской республик...

Плюнув на политику, Владимир принялся изучать научно-техническую информацию. И тут-то уж нашлось много чего интересного... В этом плане этот мир оказался во многом впереди их. Как ни крути, но тут не было никогда Долгой зимы, надолго затормозившей развитие многих отраслей науки и техники, а непрерывная гонка вооружений лишь подстегивала развитие. С немалым удивлением Владимир читал и про то, как уже в 1960-е люди в этом мире побывали на Луне, как запускали луноходы и марсоходы, 'Пионеры' и 'Вояджеры', отправляли межпланетные станции к внешним планетам Солнечной системы и даже к кометам и астероидам! Все то, о чем в их мире не смели и мечтать. Однако и тут поджидали странные 'сюрпризы'. Взять хоть ту же 'лунную' ракету. В их мире, путь и после долгих споров, в качестве основного и единственного проекта сверхтяжелой ракеты-носителя была утверждена челомеевская УР-700. Проект же королевской Н-1 оказался решительно отвергнут из-за того, что не вписывался в железнодорожный габарит! Строить специальный самолет-носитель для доставки ракет на космодром или, тем более, специальный сборочный цех непосредственно на космодроме советское руководство посчитало чрезмерным расточительством. А что было тут? А тут ставка сделана была как раз на Н-1! Все четыре старта которой оказались неудачными. В итоге их СССР имел в распоряжении пусть и очень дорогую в постройке и запуске, но все же сверхтяжелую ракету. А вот этот мир, вплоть до появления 'Энергии', таковой не имел! Как не имел ее и сейчас — проект 'Энергия' оказался давно заброшен и закрыт...

Или электроника... Как выяснилось, в этом мире технологический процесс в микроэлектронике уже приблизился к единицам нанометров... Уже сейчас серийно производились микропроцессоры по техпроцессу 5 нанометров, а буквально в скором времени планируется и начать производство микросхем по техпроцессу 3 нанометра. Причем, опытные образцы их уже сделаны! Вот тебе и раз... А у них в стране, насколько знал Владимира, уже года три обещают запустить производство микросхем по техпроцессу 67 нанометров — но пока все никак не доведут до ума технологию их серийного производства. Становилось как-то обидно за свою страну... Впрочем, здешняя Россия и того не может, как вскоре выяснил Владимир... Более того — страна была под санкциями Запада, запрещающими даже ввоз импортной электроники такого уровня, а крупнейший мировой производитель электроники с Тайваня (фактически независимого государства!) год назад отказался от всякого сотрудничества с Россией.

Дождавшись, пока вскипит чайник, Владимир налил чашку чая. Настоящего чая, что было очень непривычно. Даже достаточно качественного... В СССР чая не выращивали с самой Долгой зимы, а индийский, который привозили из княжеств или республик бывшей Индии, появлялся в продаже только перед праздниками — и стоил недешево... Не любили в СССР что-то за границей покупать, особенно в 'бывших' странах, где нынче царили полуфеодальные порядки... Так что под чаем в СССР обычно подразумевали или иван-чай, или еще какой-нибудь травяной состав.

Допив чай, Владимир достал из кармана телефон — на удивление легкий и компактный, но при этом оснащенной цифровой камерой, аудио и видеопроигрывателем и фактически переносной ЭВМ с доступом в местную сеть... Вот уж и в голову бы никогда не пришло, что такое возможно! Фантастика какая-то! Не долго думая, набрал номер своего связного, которого должны были переслать на эту сторону следом за ним.

— Здравствуйте, Дмитрий Федорович, — когда на другом конце откликнулся знакомый голос, произнес Владимир. — Мне ваши здешние коллеги посоветовали как можно скорее уехать из Миасса. Во избежание нежелательных встреч со 'старыми знакомыми'... Да, понял... Сразу ж сообщу.

Получив разрешение, Владимир начал собираться в дорогу. Вопрос 'куда ехать' перед ним по факту не стоял... Мира этого он все равно пока практически не знает. Так что неоткуда было взяться и каким-то предпочтениям. Так что поедет в свой родной город... А уж там видно будет.

Достав из сумки пачку визиток, Владимир усмехнулся написанному. Владимир Николаевич Митяшев. Заместитель директора ООО 'Кристалл'. Ни о чем не говорящее название. И контактный номер... Под буржуя, значит, закашивать придется... Как ему пояснил полковник Карякин, сделано так было для того, чтобы в случае необходимости он бы смог общаться с официальными лицами заинтересовавших его организаций — будь то завод или еще какая 'фирма'. С 'простым смертным', мол, никто и говорить не будет...

Найдя в расписании идущий утром следующего дня поезд Тында-Кисловодск, Владимир отправился на вокзал покупать билеты. В отличие от его мира, вокзал здесь был новый, построенный в 1981 году. Вот только, к большому удивлению Владимира, здание оказалось чуть ли не в стиле построек Долгой зимы... Такое же безликое здание, только с большим количеством окон, что было не свойственно постройкам времен Долгой зимы и первых лет после нее. Тогда стремились всеми силами сохранять тепло в помещениях.

Уже купив билет и выйдя на станцию, Владимир вдруг вспомнил кадры старой черно-белой кинохроники... Как отправлялись в путь эвакуационные эшелоны. Забитая длинными составами из теплушек станция, дымящие трубы 'буржуек' в вагонах, навесные роторные снегоочистители на кабинах тепловозов, стоящие на путях самоходные снегоочистители, милицейское оцепление вокруг составов... И море народу всех возрастов — взрослые мужики, женщины, маленькие дети... Те, кого эвакуировали из родных деревень и поселков и теперь должны были отправить куда-то вдаль, в неизвестность.

Дед тогда рассказывал, что примерно также эвакуировались и они. Правда, им все же повезло попасть не в теплушку, а в нормальный пассажирский вагон, которых тогда на всех не хватало. Из родного поселка они уезжали с минимумом вещей — всех эвакуируемых сразу предупреждали, что места для них особо нету. Не захотят бросить дома — придется бросить на станции, при посадке. Так что, похватав лишь самое необходимое, все рассаживались по пригнанным из города автобусам и ехали на станцию, где их уже ждал поезд. Эвакуационный эшелон ?87 состоял из плужного скоростного снегоочистителя и состава из обычных пассажирских вагонов, куда рассаживали всех людей. Никто даже не знал, куда их повезут... Лишь перед самой отправкой поезда объявили, что пункт назначения — город Саратов. Хотя многие даже не знали, где это.

Приехали они тогда из зимы в условное лето... На Урале и в Сибири летом 1967 года температура продолжала держаться около нуля, нередко падал снег. В то время, как в Поволжье царило какое-то странное полярное лето. Когда на улице стояла температура в 5-10 градусов тепла, а во дворах и оврагах продолжал лежать снег. В Саратов его два деда с бабками приехали в середине августа. А уже в сентябре вновь началась зима...

Поскольку круга знакомств своего двойника Владимир не знал, то особо разгуливать по городу не стал. Хотя и любопытно было бы посмотреть различия... Но лишний риск незачем. Так что и туда, и обратно доехал на такси... Еще немного посидел за ЭВМ и начал собираться в дорогу — утром будет некогда...

* * *

— А не сбежит к ним? — отложив в сторону папку с личным делом, произнес хозяин кабинета. — Сам говоришь, сколько там соблазнов на каждом углу... Ешь что хочешь, машину купи дорогую, в Турцию на курорт летай, роскошью себя окружи, шлюхами...

— Не сбежит, — отрицательно мотнул головой майор Карякин. — Я этого Митяшева от и до проверил, досконально. Наш человек, советский. Никуда он от нас не денется...

— Ну-ну, — задумчиво произнес хозяин кабинета. — Я бы не был так уверен... Легко чего-то не хотеть, когда про это и не слышал никогда.

— Вернется он, я в этом уверен. Тем более, что его с тем миром связывает? Да ничего, по большей части. А тут у него родители, родственники... Девушка, в конце концов, тоже тут...

— Кто такая? Наш человек?

— Нет. Не наш, — отрицательно кивнул майор Карякин. — Саратовская, местная. Они там случайно встретились еще тогда, когда ни о каких пришельцах и речи не было еще.

— Ну посмотрим... Диссидентов вон тоже с Западом не связывало ничего, а тут и семьи, и родные. И все равно бегали...

— Бегали, — согласился майор. — Хотя потом, как Катастрофа грянула, сильно о том пожалели поди... Порой интересно даже, многие ли из них после всего случившегося выжили? Вот только они уже тут ведь антисоветчиками были...

— Бытие определяет сознание, — задумчиво произнес хозяин кабинета. — Погляди вон хоть на того же двойника этого Митяшева. Буржуй же недобитый! Как есть буржуй! Я уж про бабу его молчу...

Да, с такой характеристикой от начальства не согласиться Карякин не мог. Он-то уж тоже вдоволь с обоими общался. И сколько б двойник Митяшева не жалел о развале страны, о том бардаке, что творился на постсоветском пространстве, но... Чувствовалось, что 'не наш' он человек. По духу 'не наш'. Не советский...

— Кстати, — вдруг усмехнулся хозяин кабинета, — твой-то двойник в том мире аж полковник целый в своем мире... Несправедливо оно как-то получается. Придется исправить...

* * *

Посадка на поезд прошла без проблем. Проводница проверила на входе вагон паспорт и билет и пропустила в вагон. К удивлению Владимира, несмотря на предупреждения от местных 'чекистов' и прочитанный в интернете рекомендации Минздрава, люди одевали маски лишь перед входом в вагон — и вскоре сразу же снимали их или опускали на шею. Найдя свое купе, Владимир принялся устраиваться на месте... Несмотря на нахождение где-то в параллельном мире, поезд был практически таким же, как и в СССР. Такие же вагончики — два тамбура, длинный коридор, купе... Только непривычно много пластмасс в отделке, а не привычные текстолит и малогорючая фанера. Но к этому обилию пластмасс Владимир уже начал привыкать...

Попутчиками по купе оказалась уже пожилая пара и рыжая девица лет двадцати пяти. А, может, и всех тридцати. Или, наоборот, двадцати. С первого взгляда определить возраст женщин в этом мире оказалось неожиданно трудно... И на этом сказывалось минимум два фактора. Во-первых, явно куда сильнее, чем в их мире, проявившаяся акселерация. А, во-вторых, обилие — зачастую, на взгляд Владимира, избыточное — косметики... Слишком броской, даже вызывающей. Так что ошибиться лет на пять он мог спокойно. В любую сторону...

Попутчица его, по советским меркам, накрашена была на грани приличия. По меркам же этого мира, судя по всему, и вовсе очень умеренно. Так что Владимир был уверен, что определил возраст достаточно точно. Но как знать? Одежда — изумрудно-зеленая футболка и невероятно популярная в этом мире 'джинса'. Что хорошего ходить в рабочем костюме американских скотоводов — Владимир не понимал. Но тут оно было, видимо, обычным явлением. Впрочем, еще больше было непонятно — зачем делать штаны рваными? Ведь явно ж специально сделано — видно, что девушка не нищенка какая, в обносках ходящая. Значит, мода... Странная, дикая, непонятная, но мода...

Поздоровавшись с попутчиками и положив на полку свои немногочисленные вещи, Владимир достал из сумки переносную ЭВМ, достал оттуда же необычно маленькие наушники и, поскольку делать пока нечего, решил продолжить слушать загруженный вчера из сети сборник советских песен. Вчера перед тем, как ложиться спать, он уже начал прослушивать его — и уже тогда удивился тому, как много хороших песен так никогда и не было написано в его мире... И под музыку зачастую совершенно незнакомых ему исполнителей Владимир погрузился в раздумья о судьбах параллельных миров...

С детства зачитываясь фантастикой, Владимир был уверен, что не будь тогда Катастрофы — и жизнь была бы совсем иной. Лучше, счастливее... Пусть даже не коммунизм, но что-то очень близкое к нему — точно. И вот мир, где Катастрофы не было. И что? А ничего... Не то, что коммунизма... Нет даже социализма.

— Что слушаете? — вдруг окликнула Владимира попутчица.

— Советские песни, — машинально ответил он.

— Нифига себе! Их еще кто-то слушает? — удивилась попутчица. — Я думала, их сейчас только пенсионеры и слушают...

— Ну, как видите, не только...

Однако так просто отвязаться от девицы не удалось, как бы оно не хотелось. Впрочем, Владимир скоро понял, что ей-то, по сути, вообще без разницы, с кем говорить. Просто натура такая, что сидеть в тишине и ни с кем не общаться для нее — мучение. А с кем еще поговоришь? Попутчики — пенсионеры, да и разговорчивостью они явно не отличались... А тут вдруг кто-то поближе по возрасту появился.

Так что очень скоро Владимир знал, что зовут попутчицу Кристиной, что ездила она в турпоездку на Байкал, что, по советским меркам, немало удивляло. Обычно все ехали или поближе к Черному морю, или в Иран, но не в ледяную Сибирь, где даже летом было не жарко. А уж осенью... Впрочем, интерес к этому общению появился лишь после того, как Владимир узнал, что живет она в Саратове. Его родном городе, куда он сейчас направлялся... После этого он постарался перевести разговор именно на эту тему, что удалось без проблем. После чего попутчица вывалила ему на голову целый вал информации о родном городе — отчасти совершенно бесполезной, а отчасти очень даже любопытной. Так, например, Владимир с удивлением узнал, что Саратовский авиазавод развалился больше десяти лет назад, что завод 'Контакт', на котором он работал одно время, находится практически в том же состоянии. А вот на вопрос о судьбе завода зуборезных станков ответить она ничего не смогла.

— Да, наверное, все как везде...

— В каком смысле? — удивился такому ответу Владимир.

— Да в прямом... Один-два цеха работает, а остальное в аренде.

От услышанного Владимир был буквально в шоке... Чтобы от заводов оставалось рабочими по одному-два цеха, а многие и вовсе развалились? Да такого не бывало даже в самые тяжелые годы Долгой зимы! Лишь очень немногие заводы были навечно остановлены — просто потому, что не смогли вывезти их оборудование при эвакуации... И то, потом пришлось создавать вместо них новое производство — строить новые цеха, делать новое оборудование. Но ведь здесь и Долгой зимы не было? Как же так может быть, чтобы промышленность вдруг стала не нужна?

Впрочем, собеседница в каком-то смысле Владимиру досталась самая подходящая... Осторожно задавая вопросы о происходящем вокруг, Владимир вскоре узнал много чего интересного из жизни как страны и мира в целом, так и родного города в частности. Девушка явно вполне привычно ругала городские власти, 'мэра-бордюрщика', дорожников и коммунальщиков, торгашей и транспортников, 'душегубки-маршрутки' и вечные пробки...

— В городе работы с каждым годом все меньше, заводы останавливаются, люди бегут из области, а они только о тротуарах с бордюрами, — ворчала попутчица.

Сама она, как оказалось, работала 'менеджером по маркетингу и сбыту' на каком-то небольшом заводике по производству сельхозтехники в соседнем с Саратовом Энгельсе. Который в мире Владимира был фактически пригородом резко разросшегося в результате эвакуации Саратова. А вот завода такого Владимир не знал — по всей видимости, в его мире его не было. За то был Саратовский завод сельскохозяйственного машиностроения — один из гигантов советской промышленности, построенный в начале 80-х годов на окраине Сталинского района, за Комсомольским поселком... Дублер новосибирского 'Сибсельмаша', быстро переросший его по объемам производства — что и не удивительно. В практически обезлюдевшей Сибири работать было попросту некому, наращивать объемы производства можно было практически только за счет внедрения на производстве новых технологий — ЧПУ станков, автоматизированных сборочных линий... Да и с точки зрения логистики Саратов был буквально центром одного из главных сельскохозяйственных районов страны, а не далеким малолюдным уголком.

Владимир, в свою очередь, представился в соответствии с легендой. Едет, дескать, в командировку по служебной необходимости. Что за организация, чем занимается? Так электроника. Сейчас, дескать, требуют импортозамещения — в частности, в электронной промышленности... Вот и собираемся на российские комплектующие переходить. Тем более, импортные под санкции попали.

— На 'Алмаз' едете или СЭПО? — поинтересовалась девушка.

— А почему так считаете? — изобразил удивление Владимир.

— А это у нас два завода, которые более-менее на плаву, — усмехнулась Кристина. — Радиоприборный — он лишь за счет военных живет... И то пару лет назад его грозились обанкротить. 'Контакт' и завод Орджоникидзе... Жалкие останки прошлого. 'Тантал' вон недавно закрыли... 'Корпус' еще разве что...

— Ну на этот вопрос я отвечать не буду, — усмехнулся Владимир. — Я же вас не спрашиваю, с кем ваш завод работает...

— А у нас и нет никаких секретов, — хмыкнула девушка. — Кто захочет — и так все узнает... Оно на поверхности все. Но, кстати, на 'Алмазе' есть у меня знакомые... Надо будет — обращайтесь.

— А что взамен?

— А ничего, — усмехнулась девушка. — Мне не жалко. Считайте благодарностью за то, что не пришлось скучать в дороге...

Ну да, за разговором Владимир тоже несколько потерял счет времени. А, самое главное, хоть предварительно разузнал, чем живет его родной город в параллельном мире. И как-то это его мало радовало... Стоящие или едва сводящие концы с концами разваленные заводы, вечно текущие трубы, дороги, которые ремонтируют так, что асфальт сходит вместе со снегом, вечные проблемы с транспортом... Все это казалось диким, немыслимым. Еще со времен Долгой зимы в их мире повелось, что все коммуникации и транспорт должны содержаться в максимально близком к идеальному состоянию. Ремонт должен проводиться заранее, а не когда протекут трубы, сгорят подстанции, а трамваи начнут сходить с рельс. А уж случись какая авария — она должна быть устранена в самые короткие сроки. Как ни крути, но в условиях Долгой зимы, в пургу или пятидесятиградусный мороз, от этого могли зависеть сотни, если не тысячи, жизней. Ну да, здесь же Долгой зимы не было. Потому и столько безответственности к этим важнейшим для любого советского человека вопросам...

К Саратову поезд подъехал ближе к вечеру следующего дня — и родной город показался Владимиру совершенно чужим... В отличие от Миасса, Саратов параллельного мира оказался гораздо меньше и беднее... Не было ни целых полей тепличных и гидропонных комплексов на подъезде к городу, ни целого Северного, или, в народе, Новоуральского, района в районе станции Расловка — построенного буквально в чистом поле огромного массива типовых пятиэтажек-'пономаренок' для расселения эвакуированных, которые лишь недавно начали заменять двенадцатиэтажки-'нестеровки'. Не было и расположенной к северу от города Саратовской АСТ — атомной ТЭЦ постройки конца 80-х. Здесь вдоль дороги были только немногочисленные дачи...

А дальше, как и в их мире, вдоль дороги потянулись производственные здания различных заводов. Только многие из них были в откровенно безрадостном состоянии — выбитые окна, проломы в стенах, обвалившиеся заборы... И явно пустующие цеха. 'Постапокалипсис'. Так, помнится, назвал их мир его двойник... Что ж, он бы еще поспорил, у кого больший постапокалипсис...

Здание вокзала со стороны путей было все тем же самым — но, как оказалось, это был лишь один фасад... Со стороны привокзальной площади это было какое-то странное стеклянно-бетонное недоразумение, которое больше походило не на железнодорожный вокзал, а на какой-нибудь гидропонный комплекс. Вот только даже в таком качестве оно бы плохо годилось — уж слишком часто пришлось бы в условиях Долгой зимы чистить от снега плоскую крышу...

Не было здесь, разумеется и памятника-снегоочистителя. Вместо него здесь был памятник Дзержинскому. Впрочем, оно и не с чего тут было бы снегоочиститель ставить — да и модели такой, наверное, никогда и не было. СРШ-10 — детище Долгой зимы. Спешно созданное для решения вполне конкретного узкого спектра задач и практически ушедшее в прошлое вместе с ней самой. Очень мало их осталось в эксплуатации. Большинство давно уж стоит на специальных базах хранения снегоочистительной техники в законсервированном состоянии. И даже самый последний пьяница и бездельник не посмеет скрутить с них и утащить домой или продать ни единой детальки. Вся страна помнит, что именно благодаря этой технике они смогли не только выжить в Долгую зиму, но и не деградировать, не скатиться в феодализм...

Оглядывая непривычного вида, с обилием ярких рекламных плакатов и вывесок, привокзальную площадь, Владимир привычно двинулся в сторону кольца трамвая, но вскоре уткнулся в здания торгового комплекса с ожидаемым названием 'Привокзальный'. Еще на что-то надеясь, Владимир двинулся в обход, через привокзальную площадь и улицу Аткарскую, однако кольца и впрямь не было... Как не было и всей линии по улице Кутякова. Лишь из-под здания торгового комплекса выглядывало из асфальта два огрызка рельс... И, глядя на это зрелище, Владимир не выдержал и рассмеялся... Думал, что в этом мире будет хоть что-то привычное? На, получай! Привычными тут были разве что дома-сталинки...

Глава 9.

Из гостиницы Владимир съехал уже на второй день после приезда в Саратов — нашел по объявлению в интернете квартирку в 'своем' районе. Добираться туда, правда, оказалось куда сложнее, чем в его реальности. Сначала на пятнадцатом троллейбусе, заменившем в этом мире трамвай с тем же номером, медленно пробивавшемся через пробку по Московской и Чапаева. Такого потока машин Владимир не видал никогда даже в Москве, не говоря о Саратове, а улицы явно не были рассчитаны на такое движение.

Но куда больше удивил троллейбус. Явно новенький, всюду стекло и пластик, низкий уровень пола без ступенек на входе, светодиодные табло с указанием времени и следующей остановки. Но при этом мерзкий давящий на ушли писк во время движения, особенно при разгоне и торможении, от которого к концу дороги у Владимира разболелась голова. Да в их мире троллейбусы были хоть и более старого вида, но такой гадости точно не было!

Выйдя на конечной, Владимир решил дойти до авиазавода. Зрелище было печальное... Большинство цехов уже снесены, кое-где территория завода уже застроена многоэтажками. Кое-где еще стояли заброшенные, пустые и полуразрушенные, заводские постройки. А в одном из цехов разместился громадный торговый комплекс с названием 'Оранжевый'. Грустное зрелище представлял из себя Саратовский авиазавод в этом... Развернувшись, Владимир двинулся в сторону кольца трамвая — но и тут оказалось все иначе. Само кольцо было куда меньше, часть территории застроена все теми же многоэтажками. Не было, естественно, и второго кольца — только тупик со смотровой канавой на месте бывшей соединительной ветки.

Трамвай пришлось ждать на удивление долго. Сначала, правда, проехала 'восьмерка', еще одна стояла на запасном пути, но вот ни 'двоек', ни 'семерок' было не видать. Минут через пятнадцать ожидания из диспетчерской, расположенной в этом мире прямо на первом этаже многоэтажки, вышел водитель стоявшей на запасном пути 'восьмерки' — и вскоре вагон отправился в путь. Долгожданная 'двойка', старенький обшарпанный КТМ-5, которых ив их мире в Саратове остались считанные единицы на окраинных маршрутах, с маршрутоуказателем 10 маршрута и табличкой 'новое направление' с цифрой 2 внизу перед стеклом, подъехал к остановке лишь спустя еще минут десять. Впрочем, фанерные сиденья и покоробленная обшивка из ДВП оказались еще сущей мелочью... Когда водитель вернулся из диспетчерской, и вагон тронулся, Владимир понял, что слова его новой знакомой о саратовском транспорте полностью соответствуют истине... Дикий грохот и тряска сопровождали его всю поездку — несмотря на низкую скорость двигавшегося практически без остановок вагона. За все время пути до нужной остановки вошло лишь несколько бабок, что тоже немало удивило Владимира. Да, в их мире в рабочее время трамваи тоже ходили полупустыми. Но точно не настолько... Неужели тут все пересели на личные автомашины?

Глядя в окна еле ползущего трамвая, Владимир разглядывал чужой Саратов — и казалось, что все это сон, бред. Что нет ни параллельного мира, ни этого чужого Саратова... Чушь, фантастика! Но увы... Что есть — то есть. 'Параллельный' Саратов представал перед ним в весьма неприглядном виде... Были тут и разбитые дороги, и убитые рельсы и вагоны трамвая, и все то, про что ему рассказывала Кристина. Даже проехали мимо раскопанной коммунальщиками ямы... За то тротуары и бордюры и впрямь были недавно отремонтированы. Только качество их укладки не выдерживало никакой критики, прямо на новеньких тротуарах уже стояли лужи от недавно прошедших дождей. И люди обходили их прямо по газону...

Проехав примерно треть пути, встретили по дороге 'семерку' — одиночный абсолютно пустой вагон медленно полз навстречу... Да, по сравнению с тем, что здесь, там вагоны просто летали! До района подшипникового завода ехали чуть ли не вдвое дольше, чем оно было бы в родном мире Владимира.

Оплата при выходе, как и в их мире на окраинных маршрутах без кондуктора... Только если в их мире водитель отрывал билеты из рулона, то здесь их печатали на переносном кассовом аппарате.

— А есть где расписание трамваев? — поинтересовался у водителя на выходе Владимир.

— На остановках висят кое-где... Ну и в интернете в группе тоже есть. Только оно далеко не всегда выполняется.

Названные ему по телефону улицу и номер дома Владимир нашел без проблем. Этот район он с самого детства знал, пусть и в другом мире. Дома такого, впрочем, не было. В его мире на его месте сначала стояли 'эвакуационки', которые еще в его студенческие годы сменила двенадцатиэтажная 'романовка'...

В этом мире на том же месте располагалась обшарпанная пятиэтажка, с размалеванными нецензурными надписями подъездами, оторванными от перил деревяшками, давно не крашенными стенами и запахом плесени из подвала. Небольшая квартирка располагалась на третьем этаже. Небольшая однокомнатка его вполне устроила... Чисто, не так давно ремонт сделан, окна из все того же повсеместного пластика, есть мебель, подключение к местной сети. В общем, все то, что нужно! Договорившись с хозяйкой о цене, заплатил сразу за месяц вперед и распрощался. Теперь можно обустраиваться и не спеша заняться поиском информации по интересующим его руководство вопросов — список которых он помнил хорошо...

* * *

Находиться в СССР было... непривычно, в общем. В этом Владимир быстро убедился, буквально сразу как его наконец-то выпустили 'на свободу'. Очень относительную, впрочем. Что за ним будут внимательно приглядывать — этого даже не скрывали.

И первое, что сделал Владимир 'на свободе' — занялся изучением истории этого мира. Особых проблем в этом, впрочем, не было. Ему охотно дали и книги по истории, и записи кинохроник — большинство из которых были еще старыми, черно-белыми. Так что очень скоро Владимир достаточно разобрался в здешней истории...

Изменения, как оказалось, начались задолго не только до Катастрофы, но и даже до смерти Сталина. Не удивительно, впрочем... Когда-то все должно было начаться с сущей мелочи, возможно совершенной случайности. Мелочи этой, впрочем, найти не удалось. Однако уже Великая Отечественная в этом мире была немного другой — начавшись неделей позже, закончилась она тут не 9, а 12 мая. Все того же 1945 года. Мелочь, казалось бы! Но все же разница... По первым послевоенным годам никаких различий Владимир не нашел. А вот Сталин тут умер не в марте 1953 года, а аж в ноябре 1954 года, вскоре после годовщины революции. После него власти пришел Лаврентий Берия — но ненадолго. Умер спустя год, в ноябре же 1955 года. За то успел за это время разоблачить Хрущева — его обвинили в троцкизме, необоснованных репрессиях и сокрытии истинного социального происхождения и приговорили к расстрелу, замененному, в связи с указом 1947 года, на 25 лет лагерей. Там он в 1958 году и сгинул — на строительстве Трансполярной магистрали, которую в этом мире таки достроили до конца и приняли в эксплуатацию. А вот был ли это и в самом деле несчастный случай или месть со стороны кого-то, чьих родственников невиновно репрессировали по вине Хрущева? Это, увы, так и осталось неведомо. Во всяком случае, местная госбезопасность ничего на этот счет пояснять Владимиру не стала.

Трансполярку, кстати, достроили на следующий год — но проработала она меньше десяти лет. До 1967 года — когда после эвакуации Норильска и некоторых других северных поселков была законсервирована. Скорее всего, навсегда.

После Берии руководителем СССР стал Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко, на годы которого выпали и первый спутник Земли, и первый полет в космос, и развернувшееся массовое жилищное строительство, и Катастрофа, и Долгая зима... Радости и беды... Он же стал первым, и пока единственным, советским руководителем, кто добровольно оставил свой пост и ушел на пенсию в 1976 году, а спустя еще полтора года умер от инфаркта. На шесть лет раньше, чем в их мире. Не удивительно, впрочем — если учесть, на какое время выпало его нахождение у власти...

Пономаренко сменил на посту Александр Николаевич Шелепин, бывший генсеком до 1987 года — как и Пономаренко, в этой истории умер он тоже куда раньше, чем в их истории. На его годы выпало начавшееся восстановление экономики после Долгой зимы и развала социалистического лагеря. Строились на новых местах эвакуированные из Заполярья заводы, возобновили многие из прерванных Долгой зимой строек, создавались прежде отсутствовавшие в стране производства — теперь рассчитывать можно было только на себя. Все, что нужно стране, должно было производиться непосредственно в СССР. В крайнем случае — у немцев с албанцами. Больше просто не у кого это все купить... Постепенно улучшалось снабжение продовольствием, к 1987 году карточки оставались лишь на мясо. С середины 80-х вновь начали строить дома 'нормального' типа вместо строившихся в Долгую зиму и первую пятилетку после нее 'эвакуационок' — чего-то среднего между хрущевкой и малосемейкой.

После Шелепина генсеком стал Григорий Васильевич Романов, оказавшийся на тот момент самым молодым членом Политбюро. И его годы, можно сказать, стали самыми тихими и спокойными в 'постапокалиптическом' СССР. Строили дома, строили заводы и электростанции, в эти же годы началась частичная реэвакуация — восстанавливали многие деревни и поселки на Урале и в Сибири. Вот только его, Владимира, родственники предпочли на родину не возвращаться. Остались в Саратове, куда их эвакуировали в Долгую зиму. Умер он, как и в их истории, в 2008 году.

На смену ему пришел совершенно неизвестный Владимиру человек — некто Васильев Сергей Александрович. Выдвиженец Долгой зимы — ученый, руководивший разработкой новых методов ведения сельского хозяйства в условиях Долгой зимы, министр сельского хозяйства с 1971 года, член Политбюро с 1989 года. Умер он в 2016 году — после чего пришел к власти нынешний генсек. Антон Викторович Нестеров.

Такая вот история параллельной реальности... В чем-то более удачная, чем в его мире. В чем-то — менее. Что принесло народу больше горя и несчастий? Катастрофа и Долгая зима? Или развал СССР? Не скажет, наверное, никто. Что хуже? Пять миллионов погибших в результате непосредственных последствия Катастрофы — землетрясений и цунами, холода и полуголодного существования, 'Зимней войны' февраля 1968 года с поляками и постоянных приграничных столкновений в Азии? Сказавшиеся на здоровье многих последствия хронического недоедания и неправильного питания? Или развал СССР, войны на его останках, бандитский беспредел 90-х, развал экономики, еда пополам с химией? Впрочем, для здешних людей такой вопрос не стоял бы в принципе...

— Мы выжили, — коротко пояснил ему мировоззрение местных советских людей знакомый-незнакомый майор Карякин. — Выжили вопреки всему. А случись у вас завтра Катастрофа и Долгая зима? Что будет с вашей Россией?

— Не знаю, — ответил тогда Владимир.

— А вот я знаю. То же самое, что с нашими Францией или Англией, Польшей или Венгрией.

— Это почему же? — возмутился тогда Владимир.

— Да очень просто, — усмехнулся майор. — Потому, что при капитализме человек человеку волк. Каждый сам за себя... Вот и случись завтра Катастрофа — каждый сам за себя будет. Едой будет затариваться, оружием. И трястись над тем, как бы не пришел кто посильнее да не отнял его кровные припасы... И плевать, что многие другие с голоду помирать будут. Своя шкура дороже!

— Как будто у вас тут последнюю крошку отдадут и сами с голоду помрут, — усмехнулся Владимир.

— А у нас люди понимают, что выжить и не скатиться в дикость можно лишь совместными усилиями, — буквально огрызнулся майор. — Они будут на заводе по двенадцать-четырнадцать часов вкалывать, на строительстве тепличных комплексов или в гидропонных оранжереях, снег с крыш чистить или дороги пробивать. Но выживут все. Так что нас тут за социализм агитировать не нужно. Он у нас в крови...

Уел, что называется... Много ли Владимир смог бы назвать людей, готовых совершить настоящий трудовой подвиг ради выживания не себя, и даже не своих близких родственников и знакомых. А ради, по сути, совершенно чужих и незнакомых людей? Нет таких, наверное... Нет в их мире такого ощущения общности людей, когда один за всех и все за оного. Так что абсолютное большинство будет руководствоваться тем самым названным майором принципом. Каждый сам за себя...

Советский строй и, в особенности, Долгая зима, воспитали в этом мире принципиально иную общность, иное мировоззрение у людей. Здесь не найдется хлюпиков, готовых при первой же неудаче все бросить и плакаться, что 'все пропало'. Здесь люди будут бороться до конца, не опускать руки даже когда, казалось бы, и надеяться особо не на что. Здесь люди полностью убеждены в собственной правоте и в том, что их общество — единственно правильное. Капитализм? Да не смешите! Где они, капиталисты?

Мысленно вдруг Владимир представил себе, что было бы, будь в их прошлом в СССР такое общество. И почему-то казалось, что не было б тогда ни Перестройки, ни развала СССР, ни правления Борьки-алкаша... И бандитских 90-х тоже не было бы. Сам народ бы не позволил такое творить...

Вот только... Себя Владимир чувствовал здесь чужим. Да, все это заслуживало уважения. Но вряд ли он сам бы ужился в этом мире. Для того, чтобы стать его частью, нужно было вырасти здесь с самого детства. Он же привык к недоступным здесь удобствам, роскоши, к тем возможностям, что давало ему капиталистическое общество. Привык к дорогой одежде, к современным машинам, к возможности слетать на отдых в Турцию или Египет. Привык к возможности менять как перчатки женщин, частенько крутя романы сразу с несколькими... Привык, что для человека при деньгах открыты любые двери. Разве что порой было обидно, что деньги-то у него все же не такие уж большие. Хотелось бы большего, но... В большом бизнесе все поделено, влезть туда человеку со стороны чрезвычайно трудно и опасно.

Обидно было и то, что последние месяцы пришлось на ФСБ работать, но... Как говорится, жизнь дороже. Не будь опасений, что его могут просто пристрелить — ни за что бы на такое не пошел. Но, как говорится, 'он слишком много знал'... Или, как говорится в другой поговорке, 'любопытство кошку сгубило'... Не сунься он тогда в эту проклятую дыру — ничего этого никогда не было бы. Но теперь уже поздно дергаться. После драки кулаками не машут... Теперь придется работать, изучать этот мир, искать, что могло бы заинтересовать его руководство.

Едва ли не первым делом Владимир решил изучить местную политическую карту мира — которая буквально повергла его в шок. Увеличившийся по площади СССР, занявший не только часть восточной Польши и западную Армению (территории с подписью 'зона безопасности' на карте), но и весь Иран (Иранская ССР на карте). ГДР, в состав которой входили не только территория ФРГ, но и Эльзас-Лотарингия, Дания и Голландия.присоединившая часть польской и румынской территории Чехословаия. Или Албания, в состав которой входили не только Косово, но и Черногория с куском Греции... Товарищ Ходжа здесь явно не по-детски развернулся... Заштрихованная зеленым территория большинства стран Восточной Европы с диковатой подписью 'постсоциалистическое пространство'. Из крупных государств на карте еще были отмечены Австралия, Тихоокеанская республика в Южной Америке — и все! Вся остальная карта была буквально испещрена обозначениями множества мелких государств с совершенно различной формой правления: Афинская республика с одноименной столицей, Итальянское королевство со столицей в Милане, Тулонская республика, Шотландское королевство со столицей в Эдинбурге, королевство Каталония, целая куча всевозможных 'княжеств', 'герцогств', карликовых республик, нашлись даже 'диктатуры' с 'директориями'...

Примерно то же самое творилось и по всему остальному миру. Более десятка различных 'правительств' на территории бывших США с указанием их зоны влияния, Республика Аляска — занимающая, впрочем, лишь самый юг бывшего штата, поскольку весь север был покрыт ледником, королевство Новая Франция на юге Квебека. Множество мелких республик, военных хунт и 'свободных индейских общин' в Южной Америке. Подпись 'Индийские княжества' на территории бывших Индии и Пакистана, Королевство Сиам, множество ханств, эмиратов и даже султанатов на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Правда, было и несколько социалистических республик на территории Индии... И, наконец, закрашенная бледно-голубым территория — практически вся Африка, значительная часть обеих Америк, немалая часть Азии (особенно Китая) и весьма заметная часть Европы... 'Зона безвластия' — так гласила легенда карты.

— Ну вообще-то там не то, чтобы совсем уж власти не было, — ответил на его вопрос майор Карякин. — Где-то там общинное самоуправление. Где-то власть бандиты захватили. Где-то общины религиозных фанатиков. А кое-где и вовсе племена людоедов есть... Но это по Европе с Америкой. А что в Азии или Африке в этих местах творится — даже предполагать не берусь. Кое-где, говорят, даже кочевые племена появились, живут тем, что грабят и облагают данью тех, кто на земле осел.

— А в Америке сейчас что?

— А там едва ли не хуже всего, — пояснил майор. — Видел, что на карте почти все их государства вблизи Восточного побережья? А все просто ведь. Запад США пеплом так засыпало, что все города с поселками там глубоко под ним похоронило. Как в Помпеях. Только тут не один город так накрыло. А почти треть страны. Так что придет еще время, когда археологи станут раскапывать те города и изучать по находкам быт американцев до Катастрофы... И дожди потом сернокислотные в первую очередь как раз в Северной Америке и выпали. Вот только Катастрофа ведь не в один миг случилось. Ей сперва мощнейшие землетрясения предшествовали. Вот и бросился тогда народ на восток страны бежать — катаклизм там переждать. Да только не было там для них в должном количестве ни продовольствия, ни жилья — ничего, в общем. А уж как шарахнуло — так всем уж стало понятно, что скоро возвращения можно не ждать. Так что еще перед Долгой зимой в Америке гражданская война началась настоящая. Выживших там в итоге в процентном отношении куда меньше вышло, чем во многих других странах. Запад страны, как сам видел, до сих пор практически незаселенный.

— А Аляска что? — поинтересовался Владимир.

— А что Аляска? Да, извержение ее не накрыло. Да только толку с того? Сначала туда пришла волна цунами, смывшая почти все, что было на островах и побережье. Ну а как Долгая зима началась — так туда едва ли не пик похолодания выпал. Снег несколько лет подряд не сходил, воду у побережья толстым слоем льда сковало... Мало там людей осталось, очень мало. Выжил хорошо если каждый двадцатый... А там уж и ледником большую часть Аляски накрыло. Так что республика их — по сути, союз нескольких рыболовецких племен...

— А Австралия?

— Там тоже всякое бывало... Лордов-то они в 1967 году послали лесом с продовольствием. Самим, дескать, не хватает. Да только те уж больно обиделись на это... Отправить туда на усмирение армию, как это с Южной Африкой сделать попытались, англичане уже не могли. А вот отправить туда бомбардировщики с парой десятков бомб — очень даже смогли. Так что практически все прежние крупные города Австралии в руинах теперь лежат, большая часть запасов продовольствия уничтожена была, почти вся промышленность. А там и голод были, и разруха, и гражданские войны. Говорят, что аборигенов австралийских не осталось вообще — сожрали их 'австралийцы'... Лишь спустя лет десять поле Долгой зимы что-то там начало вырисовываться. Сейчас же у них там 'королевство Австралия', хотя общественный строй куда ближе к фашизму, а не к капитализму или феодализму... Живут в полной изоляции от всего мира, отношений ни с кем не поддерживают.

Мда уж, жутковатая получалась история у этого мира... Голод, войны, разруха, людоедство, деградация — такова была судьба большинства стран Земли. Нет, не хотелось бы ему, чтобы у его мира была такая же история. Повезло все же, что в их мире американцы вместо полуторамегатонного монстра взорвали совсем небольшую, слабенькую 'бомбочку'...

— А англичане-то сами что?

— А они в том же 1967 году устроили 'эвакуацию' в Южную Африку. Правда, эвакуировали-то далеко не всех. Только богатых да кое-кого из наиболее ценных специалистов — ученых, инженеров, высококлассных рабочих. Попытались на новом месте свою цивилизацию возродить. Да только не помогло оно им. На чужом несчастье счастья не построишь... Через полтора года началась у них там гражданская война, к ней прибавилось вторжение зулусских племен... В общем, война-то, по сути, ничьей закончилась. Да только она уничтожила все надежды на возрождение цивилизации — посевы, запасы продовольствия, шахты, дороги, немногочисленные заводы, электростанции и городская инфраструктура оказались практически уничтожены. Даже запасы вооружения подошли к концу. Сама война-то, по сути, закончилась именно потому, что воевать стало больше нечем... Так что остатки англичан там сейчас скатились в Средневековье. У них там даже свой король есть... 'Король Африки'...

История большинства других стран была не менее печальным... Далеко не все сразу сообразили, чем им грозит Катастрофа. Очень многие считали, что это где-то там, далеко. Другие, как и в СССР, вовремя просчитали ожидаемые последствия — и тогда началась паника. Все попытки сделать что-то для общего выживания, организовать людей разбивались о стену всеобщей паники и банального индивидуализма. Каждый сам за себя — и люди расхватывали продукты в магазинах, грабили склады, растаскивали хранилища стратегического резерва. Все для того, чтобы забиться в укромное местечко и пережить зиму самим. Кому-то это в итоге удалось. Кому-то — нет. Но каждый такой 'выживший' лишал малейших шансов на выживание сотни и тысячи других людей. Тех, кому оставалось только помереть с голоду. Исключением стали разве что немцы с их порядком — но, тем самым, им пришлось фактически перейти к социализму, что в конечном счете привело и к объединению двух Германий. Но даже они сделали это с некоторым опозданием...

К концу 1967 года окончательно рухнула власть практически во всех государствах Европы, Азии и Америки... Победили хаос и анархия... И с тех пор наблюдается только деградация. Возрождались, казалось бы, давно забытые феодальные и даже рабовладельческие порядки, вчерашние бандиты провозглашали себя царями и королями, возникало множество сект религиозных фанатиков, появлялись племена людоедов, банды мародеров...

Впрочем, это лишь один из вариантов. Были и другие... Например, японский. Когда почти всю страну смыло катастрофическим цунами еще до начала Долгой зимы. Выжили лишь очень немногие люди в горной местности... Которые тоже остались практически без припасов накануне Долгой зимы... Или индийский вариант. Неурожай, голод, разразившаяся гражданская война, унесшая жизни сотен тысяч человек — и полная, беспросветная разруха... От бывшей Индии остались лишь враждебные друг другу разрозненные княжества. Или Китай — где неурожай и голод дополнились невиданными прежде снегопадами и морозами, полностью парализовавшими работу промышленности и транспорта. Когда уже в первую зиму люди массово умирали от голода, поскольку к ним попросту не могли доставить продовольствие. А скорее и доставлять-то стало нечем... Железные дороги навечно остановились, будучи засыпаны многометровым слоем снега. Для не столь уж и многочисленной колесно-гусеничной техники не было ни топлива, ни опыта эксплуатации при столь низких температурах. Попытки что-то организовать, как-то наладить жизнь окончательно рухнули во вторую зиму — и начался хаос... В общем, вариантов было много. Результат почти везде один и тот же...

Так что в этом мире есть такого, что смогло бы заинтересовать его руководство? Опередившие все, что было у них, сельскохозяйственные технологии и техника, с которыми, будь на то желание и средства, можно было б даже Марс колонизировать, не говоря уж об активном освоении Заполярья? Семена и саженцы морозостойких зерновых и плодовых культур? Или разработанные советскими учеными чрезвычайно морозостойкие материалы — сплавы, пластмассы, рабочие жидкости для техники? Уж у кого-кого, а у СССР в этом мире опыт эксплуатации техники в экстремально холодных условиях таков, каков в их мире никому и не снится. Золото, серебро и прочие драгметаллы? Или советские микросхемы — самые большие микросхемы в мире? Которые, однако, СССР может производить миллиардами — не то, что чуть живые микроэлектронные предприятия России. Причем, производить с непременно высоким качеством — с браком и халтурой в этом мире все строго. Долгая зима приучила беречь ресурсы... Или что-то еще, на что он с первого взгляда не обратил внимания?

* * *

Интерлюдия. Судьба диссидента.

* * *

— Дед, а что это за труба большая?

— Это, Даш, теплоэлектростанция, — с грустью взглянув в ту сторону, куда ему показывала правнучка, ответил Василий Василич.

А ведь были времена, когда не был он еще никаким Васильичем... Жил тогда в совсем другой стране, за десятки тысячи километров отсюда, писал статьи для газет и журналов, поругивал советскую власть, на посиделках с друзьями мечтал о истинной демократии и реформах... И так, наверное, продолжалось бы еще долго — если б кто-то из его товарищей по-пьяни язык не распускал... Тот день до сих пор был у него перед глазами:

— Значит, демократии хотите? — буквально сверлил его злым взглядом капитан Госбезопасности Синявин. — У нас, говорите, творческих личностей заживают, жизни не дают? Призывали, значит, 'скинуть этого сталинского выкормыша' и перейти к 'свободному рынку'?

— Я ничего та...

— Молчать! — прервал начатые было оправдания капитан. — Говорить будешь, когда я разрешу! Так вот, раз так хотите демократии — будет она вам!

Тогда его отпустили под подписку — вот только ненадолго. Буквально через две недели всю их группу вызвали на суд — хотя суда, по сути, и не было-то. С диссидентами в СССР не церемонились. Короткое заседание, закончившееся приговором о лишении советского гражданства и предписанием покинуть территорию СССР в течение 48 часов. Что будет, если не уедет за это время? Очень просто. Вывезут в чем есть к финской границе и пинком под зад на ту сторону.

Уехать Василий решил в США, казавшиеся тогда 'оплотом демократии'. На новом месте сошелся с другими такими же 'недовольными'. Жил в 'русском квартале', работал в эмигрантской газетенке, писал статейки с критикой советской власти, по вечерам подрабатывал таксистом. Вот только продолжалось это всего полтора года. Пока какой-то дебил не надумал рвануть полуторамегатонную бомбу в районе тектонического разлома... Впрочем, поначалу на это мало кто обратил внимание. Это ведь где-то там, далеко на Западе! Но увы, последующие события захлестнули всю страну...

— А что это такое? — вновь отвлекла его от воспоминаний о прошлом правнучка. — Это большая печка, да?

— Почти. Только печка та не только греет, но и свет в каждый дом дает. Только не работает она давно... Еще со времен Зимы.

— А почему она не работает?

— Где ж теперь столько горючего камня взять чтобы эту печку затопить?

— А где раньше его брали?

— А раньше тут была огромная и богатая стана. Такая, что жили в ней сотня тысяч таких племен как наше. Работали электростанции, заводы, шахты... Тысячи людей каждое утро уходили на работу чтобы заставить работать все эти могучие механизмы. Но потом дурь людская привела к Катастрофе, Зиме, холоду и голоду. И не стало больше той страны...

Электростанции теперь не работали практически нигде во всем мире. Как и заводы. Как и шахты. Как и еще многое-многое другое, что было неотъемлемым элементом ушедшей эпохи. В уцелевших после всех катаклизмов городах не было ни света, ни газа, ни водоснабжения и канализации. Одни лишь руины прошлого, на которых копошились потомки их создателей. Большинство из которых так никогда и не поймет, что это такое, и для чего оно было создано.

Их племя последние десятилетия жило на окраине когда-то достаточно крупного, за полторы сотни тысяч, промышленного города. Вот только так было не всегда... Память Василия надежно хранила историю Катастрофы и последующих событий. Тогда он жил в столице одного из штатов на востоке США. Когда шарахнуло — этому поначалу придали мало значения. Однако вскоре на восток США начался наплыв беженцев не только с Запада, но и из центральных областей страны. Начались перебои с поставками продовольствия и товаров первой необходимости, не хватало лекарств, не хватало мест в больницах, врачи буквально сбились с ног от наплыва пациентов... Участились случаи грабежей и бандитизма, изрядно прибавив работы полиции. Но и это были еще цветочки...

Ягодки начались когда следом за мощнейшими, часто сернокислотными, ливнями ударили неожиданно ранние морозы, а затем практически всю территорию Северной Америки стало заваливать невиданным прежде количеством снега. Положение с беженцами резко ухудшилось, снабжение стало и вовсе отвратительным — и вскоре начались настоящие погромы, с повальными грабежами, насильем и убийствами. Почти неделю шло кровавое побоище — пока, наконец, в город не вошла армия. Не полиция и не национальная гвардия — именно армейские, с тяжелой техникой и вооружением. Прямо на улицах после короткого подобия суда расстреливали пойманных бандитов и мародеров, повсюду развешали плакаты, гласившие о введении в стране чрезвычайного положения — карточная система распределения продовольствия, обязанность по требованию властей выходить на 'коммунально-хозяйственные работы', комендантский час, упрощенный порядок судопроизводства... В городе наконец-то восстановился порядок, заработали магазины, коммунальные службы, даже воду и свет стали давать — по два часа в день. И народ вздохнул было с облегченьем — самое худшее осталось позади! Увы, это было опять не так... Самое худшее началось через год, когда лишь в июне наконец-то неохотно начал сходить снег и стало понятно, что лета как такового попросту не будет.

Власть рухнула в июле 1967 года — когда, предварительно разграбив продовольственные склады, армейские ушли куда-то на юг. И в городе разразились голод и хаос... Ему тогда выжить помогла, как ни странно, русская мафия. Бандиты бандитами, но соотечественникам они старались помочь — не так много было их в стране. Однако оставаться в брошенном на произвол судьбы городе-миллионнике не было никакого смысла. Так что, набрав сколько могли припасов, они 'эвакуировались' (хотя куда точнее было бы сказать сбежали) из города... Только не на юг, как военные или еще некоторые группы выживших. В том, что там их никто с распростертыми объятиями не ждет, можно было и не сомневаться. А на запад, в центральные области страны... Где власти не было уже с прошлой осени.

Жутко это было зрелище... Страна словно вымерла, кругом встречались пожарища от прошлогодних боев, брошенные по дороге автомобили, техника. И почти нигде не было людей. Кто-то сумел убежать на восток, где на тот момент еще сохранялся относительный порядок. Кто-то погиб в прошлогодних побоищах, кто-то умер зимой от голода и холода. Когда власть в этих местах рухнула, а запасы продовольствия были растащены теми, кто успел подсуетиться первыми, у большинства не осталось ни единого шанса пережить зиму.

Прошло больше полувека, но Василий до сих пор не мог забыть те времена. Как бы того не хотелось... Были, впрочем, и некоторые светлые моменты — но их было больно уж мало. Так, например, именно во время Зимы он встретил и свою будущую жену. Бывшая студентка бывшего медколледжа, происхождением из эмигрантов из Словакии, бежавших оттуда еще перед войной. Той войной, про которую нынче не помнит практически никто... Ее от тогда фактически отбил у пары обалдевших от безнаказанности и чувства собственной крутизны после ухода военных ниггеров...

Все последующие годы были сплошной борьбой за выживание. С природой. С людьми, многие из которых поначалу сочли их анклав лакомой добычей. И с теми, кого нынче принято было называть нелюдью — безумными фанатиками 'Церкви Апокалипсиса', убивающими и жгущими на кострах всех, кто не является приверженцами их религии, с племенами людоедов или появившимися вскоре после Зимы кочевниками...

И все чаще и чаще Василий начинал задумываться — что сейчас происходит там, за океаном? В навечно оставленной Родине? Когда у них еще были радиоприемники, их радист порой ловил далекий, искаженный атмосферными помехами, радиосигнал с другой стороны планеты... 'Говорит Москва'... И тогда в комнате звучали такие родные — и в то же время совершенно чуждые окружающему миру сообщения ТАСС об урожае пшеницы и подсолнечника на полях Кубани и Туркмении, об открытии новых заводов и нефтяных месторождений, запусках космических ракет и праздновании годовщин Революции... Они сумели не только выжить, но и сохранить цивилизацию. Чего не смогли сделать капиталистические 'демократии', которые такие как он считали самым передовым строем.

Поначалу, впрочем, они не только слушали эфир, но и переговаривались с несколькими сообществами выживших в самых разных частях континента. Были среди них и русские, и ирландцы, и обычные 'англоамериканцы', и даже выходцы с Латинской Америки. Но с тех пор прошло уж много лет, рабочих раций давно не осталось. И что теперь творится там, за океаном — предполагать не мог никто. Лишь пролетающие над планетой спутники говорили о том, что Страна Советов по-прежнему живет и развивается...

С окончания Зимы прошло уже полвека. Пришлось сменить несколько мест жительства, постепенно забираясь все дальше на запад — пока они, наконец, не остановились в этом городе. За это время не осталось почти никого, кто бы застал прежние времена в сознательном возрасте. Кто-то замерз, умер от голода или был загрызен диким зверьем в самые тяжелые первые годы. Кто-то погиб в многочисленных стычках, а то и целых битвах, с врагами. Кто-то умер от старости и болезней... Так Василий и остался старейшим человеком в племени. В какой-то момент его выбрали и вождем — когда прежний умер, не оставив наследников. Те погибли при отражении набега индейцев-кочевников...

— Почему мы не вернемся в СССР? — как-то давно, больше тридцати лет назад, спрашивал у него его сын.

— А как? — ответил тогда он. — Мы далеко в глубине материка, до моря почти тысяча километров. Но даже если бы мы смогли пробиться к морю, то где найти корабль, способный пересечь океан? Да и примет ли нас к себе Советский Союз?

— Но ведь мы же — русские!

— Русские. — согласился тогда Василий. — Только для них мы — предатели.

— Но почему?

— Потому, что хотели свергнуть их вождя и установить свои законы...

Да. Кто бы там чего не говорил, какими бы не прикрывался идеалами, но хотели они все, по сути, именно этого. Смены власти в стране и введения капиталистических порядков. А все остальное, все рассуждения про права человека, про общечеловеческую мораль, про репрессии против инакомыслящих — мишура... Как будто в капиталистическом мире этого не было... Что ж, история их рассудила...

Глава 10.

С приезда в Саратов прошло уже несколько дней, за которые Владимир успел не только найти жилье, но и мельком оглядеть сам город. В отличие от его мира, здешний Саратов не был городом-миллионником, многие из имевшихся в его мире предприятий были закрыты или влачили жалкое существование. А то и вовсе никогда не пострены. Донельзя обидно было ходить мимо полуразрушенных производственных зданий с выбитыми окнами, полуразвалившимися крышами и трещинами в стенах. Неправильно это было. Совершенно. Как может такое быть, что вчерашние гиганты машиностроения и электроники оказались никому не нужны?

Даже если их прежняя продукция вдруг стала не нужна — всегда можно найти что-то ей на замену. Ведь есть цеха, есть оборудование, есть специалисты. Все то самое главное, что нужно для любого производства. Так с какого ж тогда все эти производства попросту позакрывались? Ведь не было у них тут ни Долгой зимы, ни войн! Так с чего ж тогда разруха? Не иначе как от бездарного руководства... Хотя, чего еще ждать от капитализма? Вот именно что этого...

Отвратительно обстояли дела и с транспортом... Трамваи, на которых он привык ездить, в этом Саратове ходили редко и плохо. Особенно двойка с семеркой. Восьмерка, впрочем, тоже. На девятке ходили исключительно одиночки — забитые до отказа по утрам и почти пустые днем. Частым явлением были простои из-за поломок старых раздолбанных вагонов, обрывов контактной сети, сходов с убитых рельс и даже поставленных на стоянку в габарите автомашин. Поговорка 'не трамвай — объедет' в этом мире работала как-то плохо. Кто-то, видимо, считал, что трамвай тоже объедет... Многих маршрутов не было и вовсе — линии единицы и пятнадцатого были давно демонтированы, одиннадцатый ходил не к Волге, где пути были тоже ликвидированы, а в Крытый рынок, а новых маршрутов в Северный район не было и вовсе. Как не было, впрочем, и самого района — лишь самый край его занимал поселок Солнечный... Троллейбусы и автобусы по утрам и вечерам стояли в бесконечных пробках, с трудом пробиваясь через гигантский поток личных автомашин. Так что быстро обраться на работу или с работы в другой конец города в этом мире было бы явно непростой задачкой... За то развелось огромное количество микроавтобусов, которые в этом мире называли маршрутками. Которые практически все ругали, но все равно продолжали ездить на них... Впрочем, до многих мест больше и не на чем было добраться.

Впрочем, основную часть времени Владимир по-прежнему проводил в сети. В первую очередь, изучал развитие науки и техники этого мира. В чем-то опередившего, а в чем-то далеко отставшего от того, что было у них...

Этот мир, вполне ожидаемо, опередил их в развитии вооружений и прочих средств уничтожения себе подобных. Новейшие самолеты и вертолеты по своим характеристикам превосходили лучшие советские на несколько голов. Лучшие летно-технические характеристики, лучшие вооружения, лучшие средства обнаружения... Новейшие танки имели более современные системы наведения и управления огнем, лучшую защищенность. Новейшие крылатые ракеты, значительно превосходящие советские Х-20МФ и Х-22, гиперзвуковые ракеты, новейшие системы ПВО и ПРО, межконтинентальные ракеты с разделяющейся головной частью, разведывательные и ударные беспилотники... Только вот нужно ли оно СССР? С кем воевать-то? Против дикарей что ли строить дико дорогие высокоточные крылатые ракеты? А зачем? Будь на то необходимость — разработали бы их и сами. Но такой необходимости нет — эффективной ПВО в мире попросту не существует. А из пулемета сбить современный для СССР самолет — задачка непростая. Так что проще и дешевле высыпать на голову врагам несколько тонн обычных бомб, а не ракеты создавать.

Следующим делом Владимир решил посмотреть, какие у этого мира есть достижения в области сельского хозяйства. Но увы, не впечатляли они его. От слова совсем... Разве что заинтересовал вопрос с ГМО — но более подробное изучения вопроса привело к сплошному разочарованию. Уж больно много от этого всяких неприятных последствий... Хотя так оно, скорее всего, и должно было бы получаться при попытках напрямую соединить гены пшеницы и какой-нибудь саранчи... Нет, идея-то интересная. Только тоньше тут надо работать, аккуратнее. Тщательно изучить ДНК, определить, какие участки за что отвечают — и лишь затем, внося минимальные изменения, добиваться желаемого результата. И самым тщательным образом изучать последствия таких изменений... Вот тогда и результат может получиться совсем другим. За то просто поражало, насколько ненатуральными были многие продукты на прилавках... Химия на химии, химией приправленная... Или вездесущее пальмовое масло, про которое даже в здешней же сети писали, что это редкостная дрянь. Но, как говорится, нет такого преступления, на которое не пошел бы капиталист ради 300% прибыли... Что ж, происходящее в этом мире полностью соответствовало этому...

Куда больший интерес вызвало развитие в этом мире электроники — что, к удивлению Владимира, во многом стало следствием широкого распространения электронных игр. В отличие от их мира, где игры писались, в основном, любителями-энтузиастами или министерством образования в качестве учебных пособий для детей младшего школьного возраста, в этом мире была целая индустрия электронных — или, как тут говорили, компьютерных — игр. Сотни компаний, десятки тысяч работников изо дня в день только тем и занимались, что создавали электронные игры. И чем современнее становились игры — тем лучших они требовали технических характеристик ЭВМ, тем более современной элементной базы для их создания. Дальше — больше. За производителями игр постепенно подтягивались производители другого программного обеспечения... Новые версии программ требовали все более современного 'железа', хотя по своим функциям зачастую не сильно превосходили своих предшественников. А едва ли не большинство новых функций и вовсе было востребовано лишь единицами пользователей. Однако производители практически насильно заставляли переходить на новое 'железо' — старые программы попросту переставали работать, зайти в ту же Сеть со старого компьютера становилось крайне неудобно или даже вовсе невозможно. Доходило до того, что становилось невозможным сделать даже то, что раньше было возможно. 'Ваш браузер не поддерживается'. 'Ваша система не поддерживается'. 'Обновите программное обеспечение'. Вымогательство в чистом виде!

Наконец, дело доходило даже до того, что электронные игры перекидывались и на переносные устройства. Карманные телефоны превращались в недоЭВМ с целой кучей дополнительных функций, играми, видеопроигрывателями и цифровыми фотоаппаратами. Появлялись и малогабаритные переносные ЭВМ — устройства размером с небольшую книжку, без клавиатур и графических манипуляторов, с одним только жидкокристаллическим экраном со специальной реагирующей на касание пленкой. В итоге, многие люди готовы были чуть ли не весь день просидеть, уставившись в экран ЭВМ, что приводило не только к ухудшению зрения, но и к формированию настоящей зависимости. Это явление в итоге так и прозвали. Игромания...

В общем, электроника этого мира однозначно требовала скорейшего тщательного изучения, копирования и внедрения в тех отраслях народного хозяйства, где в том будет необходимость. Но вот допускать того, что творится в этом мире, не следует однозначно. Когда некоторые люди сидят в одном помещении и общаются друг с другом, переписываясь сообщениями через сеть... Это уже идиотизм какой-то.

За то настоящий провал в этом мире оказался в плане энергетики. Как выяснилось, практически вся энергетика этого мира заточена под сжигание природных ресурсов — и, прежде всего, нефти и газа. Не было в этом мире ни массового строительства атомных электростанций в 70-е — 'нулевые' годы, ни строительства атомных станций теплоснабжения вблизи крупных городов, ни малогабаритных модульных АТЭС для снабжения электроэнергией и теплом удаленных от единой энергосистемы поселков. Удалось наскрести лишь упоминаний об одном-единственном экспериментальном реакторе АТЭС да нескольких недостроенных АСТ. Точно также не было в этом мире ни атомных самолетов, ни атомных вездеходов для Заполярья... Ничего... Вот тебе и мир без Долгой зимы! Мечта нескольких поколений советских людей! Мир, который не мог бы вообразить никто во всем мире...

А вот в чем этот мир явно опередил их — это в развитии автомобилестроения. Здесь они были мощнее, быстрее, удобнее — но при этом массовые модели потребляли меньше топлива и даже были менее вредными для окружающей среды. В них устанавливали многочисленные электронные системы, сигнализирующие о состоянии агрегатов автомашины или помогающие в управлении... Ради интереса Владимир даже нашел ту самую упомянутую полковником Карякиным 'Оду' — здешнюю версию их 'Орбиты'. Специально поискал в ети объявление о продаже... Да, машина и впрямь оказалась очень похожа на ту, что показывали в телесюжете. Различия были практически минимальными... Вот только для этого мира это была уже давно устаревшая, снятая с производства автомашина. Тем не менее, даже съездил посмотреть.

Впрочем, вблизи различий оказалось явно больше. По сути, тут она стала чем-то средним между своими 'москвичевскими' предками и никогда не существовавшей в их мире 'девяткой' никогда не существовавшего волжского автозавода. Что-то от одной машины, что-то от другой. Но двигатель УЗАМ 331, про который упоминалось в телесюжете, был, по-видимому, тем же самым... Не жигулевским, про который упоминал полковник Карякин. Как и кузов почти тот же. Даже днище точно также оказалось оцинкованным. А вот внутренний облик салона различался весьма заметно... Немного проехался по городу, посмотрел как машина ведет себя на дороге и отправился домой...

Вот оно какое, значит, будущее советского автопрома. Долгожданная новинка от ижевского автозавода. Нет, плохой бы он ее не назвал. Но, глядя на более новые автомашины, хотелось чего-то большего. Чтобы все эти капиталисты не могли морщить нос на 'отсталый советский автопром'...

* * *

— Чего они хотят? — даже не поверил своим ушам генеральный секретарь.

— Запрашивают разрешение отправить свою научно-исследовательскую группу в Мертвые земли. С перспективой создания там своего постоянного поселения...

— А чтобы мы лапки вверх подняли и их власть признали они не хотят? — поморщился генеральный секретарь. — Зачем им Мертвые земли-то?

Мертвыми землями традиционно стали называть местность на западе бывших США, которую буквально завалило слоем лавы и пепла. Почему эти земли 'мертвые'? Да потому, что после извержения в радиусе нескольких сотен километров в округе не осталось ничего живого. Ни растений, ни животных, ни, тем более, людей. И еще долгие годы здесь не росло почти ничего...

— Утверждают, что хотят исследовать последствия Катастрофы. Дабы изучить последствия извержений супервулканов. Ну и основать небольшую колонию на случай аналогичных катаклизмов в их мире. Чтобы можно было переправить туда часть своих людей и организовать сельскохозяйственное производство. Дескать, земли те все равно бросовые, никому не нужные...

— И что взамен обещают?

— Да много чего... Причем, с большими скидками, но...

— ...больно большие для нас риски. — закончил генсек. — Кто знает, чего они там замыслят? Не доверяю я, знаешь, капиталистам. Если мы им дадим там копаться, то где гарантия, что они не заложат новую бомбу хоть под Лонг-Вэлли, хоть под Желтый Камень? После чего попытаются диктовать нам свои условия, угрожая взрывом бомбы и новой Катастрофой? Нет. Даже обсуждать эту тему не будем. Так им и передай.

— Хорошо.

Когда глава МГБ вышел из кабинета, генеральный секретарь подошел к стене с вывешенной на ней огромной политической картой мира. Была там и такая метка — Мертвые земли. Почти весь запад США и север Мексики. 'Зона сплошного поражения' извержения... Место, где до сих пор очень трудно встретить не то, чтобы человека — даже животных было там на удивление мало...

Место это давно, впрочем, было изучено советскими экспедициями — на побережье, в районе бывшего Лос-Анжелеса, был выстроен даже целый городок исследователей, где регулярно жили и работали несколько сотен специалистов. Только вот нечего там иномирянам делать. Как, впрочем, и в любом другом месте на их планете...

* * *

Сельскохозяйственные технологии СССР откровенно поражали... Казалось, что в этом плане для Советского Союза не было ничего невозможного! Будет надо — на Марсе смогут картошку с огурцами выращивать.

Тепличные хозяйства, гидропоника и аэропоника — в этих областях советская наука и техника ушли так далеко, что достижения их мира казались Владимиру возней папуасов с палкой-копалкой по сравнению с современной агротехникой. Для выращивания в таких условиях существовали специальные сорта культур, специальное оборудование, наборы макро— и микроэлементов, питательные растворы, лампы различного спектра под различные культуры и еще многое-многое другое, в чем Владимир разбирался как свинья в ананасах.

— Конечно, затраты на выращивание тех же овощей на гидропонике существенно превосходят затраты на выращивание аналогичных культур в полях и на огородах. — пояснял Владимиру проводивший экскурсию местный ученый-биолог. — Но оно позволяет абсолютно не зависеть от капризов природы, что было доказано опытом Долгой зимы. Теплицы и комплексы гидропоники отапливаются сбросным теплом тепловых или атомных электростанций, что позволяет существенно снизить затраты на производство.

Да, по сравнению с его миром эффективность сельского хозяйства была запредельная... Внедри в их мире здешние технологии — и даже та же гидропоника сможет весьма успешно конкурировать с продукцией фермерских хозяйств. Несмотря на, казалось бы, большую затратность.

— Сейчас строительство новых комплексов прекращено. — рассказывал Владимиру все тот же ученый-биолог. — Нет в них больше особой потребности, а выращивание в открытом грунте гораздо дешевле и проще. Однако будет в том необходимость — всегда можно возобновить строительство. Сейчас рассматривается вопрос о строительстве комплексов гидропоники при освоении Заполярья. Рано или поздно нам все равно придется возвращаться на Север, а применение этих технологий позволить обеспечить население свежими овощами собственного производства и значительно сократить объемы перевозок продуктов питания.

Побывал Владимир и на полях, где довелось увидеть новейшую советскую сельхозтехнику. Огромные мощные трактора, плуги, бороны, культиваторы, посевные комплексы и комбайны, системы орошения, зернотранспортеры и оборудование для очистки и сортировки зерна... Посмотрел и на свинофермы с коровниками, на оснащение птицефабрик. Все практически новенькое, современное. Явно ничуть не уступающее лучшим импортным образцам сельхозтехники из их мира.

— На ту сторону, конечно, протащить вряд ли что-то из этого получится. Но комплект технологической документации на всю эту технику продать можем спокойно, — пояснил ему после 'экскурсии' полковник (уже полковник!) Карякин из этого мира. — Если, конечно, сойдемся в цене...

Да, это было б, конечно, хорошо. Продать техническую документацию российским заводам по производству сельхозтехники — и, при должном качестве изготовления, очень скоро они напрочь вытеснили бы с рынка всю импортную технику. А там, того и гляди, и на экспорт бы оно пошло. Перспективы казались просто фантастическими! Как и импорт советских сортов различных сельхозкультур... В этом деле советские ученые оказались на высоте. За полвека непрерывных работ по выведению новых сортов были созданы пригодные для выращивания в самых разных природных условиях культур. Им не страшны были ни сухой климат полупустынь, ни холод советского Нечерноземья и Сибири, ни дожди, ни засуха... Подбирай только нужные сорта и высаживай! Да, не все они могли похвастаться большой урожайностью. Но многие могли расти там, где иначе не выросло б ничего...

Да, как ни крути, но здесь долгие годы это было направлением первостепенной важности. В этом СССР ни одному идиоту не пришло бы в голову использовать пост министра сельского хозяйства как 'опальную' должность... Здесь сельское хозяйство было вопросом первостепенной важности. Впрочем, самое интересное было припасено напоследок... Только для того, чтобы это увидеть, пришлось лететь куда-то далеко на северо-восток страны. Впрочем, куда именно — ему этого не объяснили.

— Природный комплекс замкнутого цикла, — когда они подошли к похожему на теплицу гигантскому зданию, объяснил ему полковник Карякин. — Полностью автономная саморегулируемая экосистема, способная, помимо всего прочего, обеспечить всем необходимым для жизни двадцать человек. Последнее достижение нашей биологической науки...

— И зачем оно вам? — удивился Владимир.

— События полувековой давности показали нам, как сильно наша жизнь может зависит от различных случайностей, — грустно усмехнулся майор. — Кому могло тогда прийти в голову, что ядерный взрыв мощностью в какие-то полторы мегатонны вдруг пробудит супервулкан? Правильно, никому... Но ведь супервулканы — не единственная угроза нашей цивилизации. И даже не самая страшная. Случись завтра новое извержение — мы переживем и его. Но угроза может исходить и из космоса... Тысячи астероидов и даже малых планет. И последствия столкновения с ними могут быть гораздо плачевнее. Конечно, мы постараемся принять меры для предотвращения таких катастроф. Но как знать... Может быть, однажды именно такие комплексы позволят сохранить человечество как биологический вид? Путь даже не на Земле, а на какой-нибудь космической станции на орбите или даже на другой планете?

— Вот как...

Как выяснилось, этот комплекс представлял из себя полностью автономную экосистему, совершенно не зависящую от окружающих условий. Все, что требовалось для ее существования, — это выдаваемая двумя модульными АТЭС энергия, шедшая на отопление и освещение комплекса, на работу создающих движение воздуха систем вентиляции и поддержания работы еще целого ряда систем, в которых Владимир не понял ничего, несмотря на объяснения. Однако масштабы и функциональность комплекса впечатляли... Да, имея под рукой ТАКОЕ и впрямь можно без проблем осваивать Солнечную систему... И то, что СССР еще этого не начал, — лишь следствие дефицита ресурсов.

Не меньше того оказался опыт СССР в постройке атомных электростанций. Здесь, как оказалось, почти около каждого крупного города было по собственной АТЭЦ или АСТ. А в дополнении к этому еще и десятки АЭС по всей стране! И строил их Советский Союз чуть ли не в промышленных масштабах. Да и что говорить, если в этом мире АЭС практически вытеснили традиционные тепловые электростанции, большинство которых было давно законсервировано? Каково оно с точки зрения безопасности?

— А что безопасность? — удивился вопросу Владимира инженер-атомщик, с которым ему довелось общаться. — При правильно рассчитанной конструкции реактора и четком соблюдении всех инструкций атомная электростанция абсолютно безопасна. Впрочем, даже при недостаточной компетентности обслуживающего персонала система управления реактором не позволит ему совершить грубых ошибок. Да и кто же пустит дурака на станцию? Вероятность тяжелых аварий на АЭС последнего поколения крайне низка...

В этом мире использовались практически все известные Владимиру типы реакторов. Были здесь и водно-водяные ВВЭР мощностью до полутора гигаватт каждый блок, и РБМК мощностью до двух с половиной гигаватт, реакторы на быстрых нейтронах и даже 'тепловой' кипящий водно-водяной реактор АСТ для атомных станций теплоснабжения. А поскольку построено их было гораздо больше, чем в его мире, то и опыт эксплуатации накопился куда больший, был произведен целый ряд доработок для улучшения как экономических показателей, так и надежности реакторов. В целом можно было сказать, что российская атомная энергетика отстала от советской на много лет...

— Думаю, вашему Росатому наши технологии пришлись бы очень к месту, — когда они вернулись с 'экскурсии' на АСТ, заметил полковник Карякин. — Однако мы тут не занимаемся благотворительностью. Так что за все надо платить. А вот что ваше руководство сможет нам предложить в оплату?

Впрочем, как понял Владимир, этот вопрос был не столько к нему, сколько к его 'двойнику'. Именно за этом же и отправили его в их мир. Впрочем, обмен кое-какой мелочевкой начался уже сейчас, не дожидаясь данных 'разведки'. Вот только пока это были мелочи. А вот состоится ли сотрудничество СССР и России в более серьезных областях? Это пока было никому не ведомо...

* * *

Интерлюдия. Дань.

* * *

За данью, как обычно, приехали осенью, после уборки урожая. Обшитый импровизированной броней из стальных листов старенький ржавый пикап, модель которого опознать теперь не смог бы никто, с таким же старым пулеметом, ехал впереди колонны, а за ним тянулась длинная колонна всадников с винтовками и вереница запряженных лошадьми автомобильных прицепов. Замыкал колонну еще один точно такой же пикап с пулеметом. И где только топливо берут? Или научились гнать его из какой-нибудь легкодоступной дряни?

Встречать 'дорогих гостей', которым большинство горожан с радостью влепило бы в лоб из чего-нибудь стреляющего, вышел сам алькальд города. В то время, как в самом городе жизнь в такие дни практически прекращалась. Люди старались лишний раз не высовываться на улицу даже тогда, когда в том была необходимость. Решит еще кто из арабов, что кто-то на них косо посмотрел — и все, голова с плеч. А уж жен и дочерей и вовсе старались спрятать как можно дальше — не дай бог попадется в неурочный час на глаза да приглянется кому из незваных гостей... Тогда точно жди беды. Были уже случаи, даже на его памяти...

Глядя через чуть приоткрытую штору на проезжающую вдоль улицы колонну, Хуан Родригес молился о том, чтобы никто из них не решил встать на постой в его доме. И на этот раз повезло. Вскоре хвост колонны исчез за перекрестком, и мужчина вздохнул с облегчением. Свою долю дани он уже отдал алькальду — так что незваных гостей не заинтересует. Завтра они, закончив с подсчетом дани, двинутся по домам неплательщиков — и начнут силой вытрясать дань. Нечем платить? Отберут последнее, а там хоть с голоду помирай. Нечего отобрать? Заберут в рабство дочь, сына, жену. Нет и их? Тогда пойдешь в рабство сам. Многие, впрочем, предпочтут отправиться в рабство сами, лишь бы их детей не тронули...

Впрочем, у Хуана Родригеса проблем с выплатой дани не было никогда. По местным меркам он был рабочей элитой — токарем. Этой науке обучил его отец, а того в свое время — дед. Который в свое время работал на самом настоящем заводе — огромных механических мастерских, производивших какие-то детали для автомобилей. Вот только завод тот навечно остановился еще в годы Долгой зимы. Вместе с электростанциями, железной дорогой, шахтами и многим-многим другим. Когда же Долгая зима наконец-то закончилось — людей осталось настолько мало, что восстановить это все уже не было никакой возможности. Точнее, что-то, наверное, еще можно было восстановить. Да и не нашлось на останках страны той силы, что смогла бы объединить и организовать людей...

Так что годы Долгой зимы и первые годы после нее были годами выживания — когда небольшая общины выживших питалась не столько со скудного урожая, сколько с выловленной в море рыбы, а уж о восстановлении промышленности никто даже и не думал. Лишь потом, когда несколько общин выживших объединились и избрали алькальда города, потихоньку начало возрождаться производство. Нет, не промышленное — для этого уже не было ни сил, ни возможностей. А ремесленно-кустарное. Тогда были созданы и городские механические мастерские, где стал работать его дед — как выяснилось, один из очень немногих квалифицированных специалистов, кто выжил в Долгую зиму. Очень быстро их город стал одним из крупнейших ремесленно-торговых центров бывшей Испании. Здесь частично было восстановлено электроснабжение, здесь могли даже не только ремонтировать старую технику найденными среди запасов или снятыми с 'доноров' деталями, но даже и делать запчасти к некоторым построенным еще до Катастрофы механизмам. Вот только этот период расцвета продолжался недолго.

Тридцать лет назад пришли арабы... Очередной их вождь провозгласил новый гранадский эмират и, без особого труда разгромив несколько племенных ополчений, дошел до их города. Армии у них практически не было — так что алькальд предпочел сдать город без боя. Взамен на что избежали погрома с повальным грабежом и насильем. Их лишь обложили данью... И горе тому, кто не смог собрать ничего для уплаты. Рабские рынки Гранады никогда не пустуют. Даже в их, даже сейчас достаточно богатом городе, каждый год по несколько человек забирают арабы... А что творится в мелких земледельческих общинах? Не хотелось даже и думать...

Когда-то в молодости его отец предлагал собраться и скинуть власть ненавистных арабов. Но тогда победила трусость... Платим дань — ну и ладно. А то мало ли что... Выступим против арабов, да не сможем победить — и прощай тогда не только относительная городская автономия, но и сама жизнь. И не только своя, но и всех близких тоже. С мятежниками арабы не церемонятся... Ушли арабы, как обычно, на третий день — и Хуан Родригес вздохнул с облегченьем...

— Ушли, ироды, — забравшись на чердак, где до поры до времени, вдруг к ним в дом с чего-то решат заглянуть, прятались его жена с двумя дочерями, произнес мужчина.

— Забрали кого? — первым делом поинтересовалась на.

— Не знаю пока... Но наверняка. Да и разве бывало иначе? Завтра в мастерские пойду — там узнаю...

Вернувшись домой, они вернулись к повседневным делам. Хуан Родригес вместе с сыном занялись ремонтом сарая для скотины, а его жена вместе с двумя дочерями занялись домашним хозяйством. Скотину накормить, в доме прибрать, ужин сготовить... Нет, с чем-чем, а с семьей ему точно повезло... Жена и хозяйка хорошая, и сама умница-красавица. Трое детей, сын весь в него, ни умом, ни силой не обделен, по дому уже вовсю помогает, а скоро придет время и своему ремеслу его обучить. Две красавицы-дочки, скоро уж и замуж выдавать пора будет. Неволить с выбором он их не будет, но надо бы уж намекнуть, на кого взглянуть стоит. А уж там пусть сами решают... Нет, жизнь-то у него в целом удалась. А арабы? А что арабы... Пусть и неприятное, но давно уж привычное дело... По крайней мере, к тем, кто вовремя уплатил дань, претензий у них обычно нету.

В мастерские Хуан Родригес отправился на следующее утро. Располагались они недалеко от нынешнего, не старого, времен до Катастрофы, центра города. Когда-то здесь был большой завод, но от большей его части остались лишь развалины, часть которых затем была расчищена под рыночную площадь. Лишь один небольшой цех — инструментальный, как в свое время ему рассказывал дед — по-прежнему продолжал работать. Да в еще одном небольшом цеху теперь стояла паровая машина с генератором, обеспечивающим не только работу полутора десятков станков, но и электрическое освещение в домах знати...

Как выяснилось из общения с коллегами по работе, и в этот год арабы забрали в рабство несколько человек. Почти два десятка на четырехтысячный город... Неприятно, но... Как-то давно привычно. Все уж смирились с этим...

Глава 11.

На 'Алмаз' Владимир приехал под видом заказчика. Кто он такой и что нужно? Ну производят они некоторые узлы для спутников связи — в качестве субподрядчика. Раньше использовали в них лампы бегущей волны производства Франции, но сейчас, сами ж понимаете, санкции... Вот и решило их предприятие обратиться к их отечественному производителю. Ну а 'Алмаз' — единственный в России производитель спиральных ЛБВ приборов... Та что больше-то и обращаться некуда.

Нет, ЛБВ приборы производили в СССР — причем, характеристики они имели очень неплохие. Когда он работал на 'Контакте' — там это было одно из основных направлений деятельности. Но в этом мире 'Контакт' находился в состоянии упадка... Производил их когда-то и 'Тантал', в их мире так и оставшийся номерным заводом. Но в этом мире он и вовсе был закрыт... Остался лишь Алмаз — в их мире НИИ 'Волна', не производившее серийной продукции. Разработки НИИ передавали на серийные заводы, которые и занимались их производством... Так что особого выбора не было — и это понимали как Владимир, так и руководство 'Алмаза'. Владимиру потому, что ему надо было где-то достать максимально современный образец прибора для сравнения. Руководству 'Алмаза' — потому, что были уверены, что в условиях санкций предприятие, которое якобы представляет Владимир, никаких других приборов больше не найдет.

Как оказалось, ЛБВ для космоса тут действительно выпускают. Правда, военного назначения. Гражданские предприятия до этого как-то не особо-то хотели их покупать, предпочитая ставить на спутники французские приборы. Что ж, можно было сделать себе заметку. Надо попытаться достать образец французского прибора... Пусть в той же 'Волне' и займутся его исследованием. Однако, они были не прочь сделать приборы и для гражданских спутников. Давайте, мол, техническое задание — разработаем, сделаем, все в лучшем виде!

Владимиру с радостью, явно в расчете на выгодного потенциального заказчика, продемонстрировали не только выставку образцов продукции, многие из которых не выпускались давным-давно, а то и вовсе остались в опытных экземплярах, но и утроили экскурсию по производству. Явно в расчете на блатного, но туповатого снабженца. Мы, мол, используем самое современное оборудование отечественного и импортного производства и могем... Да все, что угодно! Вот только Владимир-то быстро сообразил, что этого самого современного оборудования тут капля в море... В то время, как большая его часть наверняка еще помнит здешний Советский Союз. Ну что ж, посмотрим, что сделают...

Вернувшись домой, Владимир в первую очередь написал обо всем увиденном своему связному и запросил техническое задание на ЛБВ прибор, какой захотели бы заполучить в СССР для исследования. Получив же ответ, что в ближайшее время получит все необходимое, Владимир приступил к изучению других вопросов, связанных с развитием этого мира...

И следующим на очереди вопросом стала медицина. Как выяснилось, в этом вопросе было все весьма неоднозначно. Да, Долгая зима стала мощнейшим толчком для развития биологической науки, что впоследствии привело и к существенному прогрессу в медицине. Но развитие получилось зачастую однобоким, в узком направлении. Получилось так, что в чем-то СССР значительно опередил здешний мир — в то время, как в других вопросах отстал на десятилетия.

В отличие от их мира, здесь в медицине широкое применение получила лазерная техника — чего у них, в СССР, никогда не было. Да и, похоже, в этом направлении особо и не задумывался никто. Лазеры в СССР вообще были большой редкостью... Относительно массовыми образцами можно было считать разве что те, что были в составе начавших недавно появляться на крупных заводах установок лазерной резки, занявших среднее положение между плазменной и гидроабразивной резкой. Качественнее первой, но дешевле второй. Применялись лазеры и в производстве электроники — но назвать их массовыми язык не поворачивался. В этом же мире лазеры получили достаточно широкое распространение и в медицине — особенно при проведении различных операций. В том числе даже на глазах. Другим направлением, в котором этот мир опередил их медицину, стало лечение различных редких заболеваний, зачастую считавшихся у них неизлечимыми. В этом плане, пожалуй, в этом мире есть что изучить... Впрочем, тут все же больше вопрос к медикам — и Владимир был уверен, что следующим делом пришлют сюда и их.

Другим интересным вопросом была микроэлектроника, которая в этом мире сильно опередила то, что было у них. Но, как выяснилось, современные ее образцы в России самостоятельно не производят — нет для этого ни технологий, ни оборудования. Занимаются лишь разработками, которые затем передают на производство в другие страны — до недавних пор на Тайвань, бывший в этом мире мировым лидером в производстве микроэлектронике, а с недавних пор же пришлось переориентироваться на континентальный Китай. Так что в этом плане СССР оставалось лишь заниматься обратной разработкой на основе закупленных в этом мире образцов электроники, да кое-какие разработки купить, которые позволили бы быстрее продвинуться в этом направлении.

Да, в чем-то в плане технологий этот мир значительно опередил их. Взять хоть те же домашние ЭВМ и компьютерные сети... Сравнив их технический уровень с тем, что было в СССР, Владимир с огорченьем отметил, что массовые домашние советские ЭВМ соответствовали тому, что в этом мире было в начале-середине 90-х годов прошлого века, а сравнительно массовые ЭВМ для научных или инженерных расчетов соответствовали тому, что здесь было в самом начале 'нулевых'... Того же, что в этом мире массово выпускалось сейчас, в СССР не существовало как класса. Или карманные телефоны, которые в СССР начали сравнительно широко распространяться лишь в последнюю пятилетку, а здесь широко использовались уже пятнадцать лет назад... Но какого-то восторга перед этими чудесами капиталистического мира не было. Да, в чем-то они их опередили. Но попробуй пойти в магазин и найти качественную и доступную по цене еду... Или качественную и надежную одежду и обувь... Где оно? Здесь это удел немногих 'избранных', богатых и влиятельных.

Этот мир хоть и выглядел на первый взгляд богаче и благополучие, но это была, увы, лишь витрина... А загляни за эту витрину — и увидишь неприятную действительность капитализма. Здесь шикарно отделанные центральные улицы городов соседствовали с разбитыми грязными, заваленными мусором переулками, богатые дома дельцов с халупами работяг, где постоянно нет то воды, то отопления, то течет канализация или годами не делается ремонт, яркие витрины торговых комплексов с руинами заводов и фабрик... Чем живет этот мир? Торговлей? Рыночными спекуляциями? Превращением в мусор невосполнимых природных запасов? И ради чего все это? В чем цель? Жри, пей, играй в электронные игры, трахайся с кем попало? Как-то такая цель жизни выглядела откровенно жалко, бессмысленно...

И что, спрашивается, будет с таким общество, случись завтра Катастрофа и Долгая зима? Нет, объединиться и работать во имя всеобщего выживания оно не сможет. Да тут и сейчас-то большинство не хотело толком работать, предпочитая просиживать штаны в офисе или в каком-нибудь магазинчике! В обычных условиях, когда никто не требовал от них вкалывать по двенадцать часов кряду, в снег и в мороз, в условиях хронического недоедания из-за нехватки пищи. И что тогда? Перережут друг друга за банку тушенки или ведро бензина? Умри ты сегодня, а я завтра? От одних только таких мыслей становилось жутко... Но тут, увы, оно практически никого не колышет! Нет, Владимир совершенно не понимал, как советское общество могло выродиться в то, что ему теперь довелось увидеть...

И чем дальше, чем больше он общался с людьми — тем больше его поражало их отношение к происходящему в мире. О будущем не думал практически никто, все жили исключительно сегодняшним днем, своими мелкими бытовыми заботами. Поесть-попить, купить новый карманный телефон или переносную ЭВМ, новую одежку вместо вышедшей из моды старой, наскрести денег чтобы заплатить за кредит за машину... А что дальше? А ничего... Поживем — увидим... Что загадывать-то?

Однажды даже вроде как просто так, ради интереса, напрямую задал этот вопрос Кристине, с которой у Владимира установились практически дружеские отношения. Под предлогом обсуждения фантастики... Девушка-то она оказалась неплохая, прямая и непосредственная, что всегда ценилось у них, в Союзе. И было нечастым явлением в циничном капиталистическом мире, где всем правили ложь и изворотливость... Хотя по советским меркам и была какая-то уж слишком легкомысленная и беззаботная. Так что общаться с ней было легко и просто — хотя подсознательно Владимир и боялся привязаться... В этом мире ему вообще следовало избегать каких-либо привязанностей — все же он недолгий гость в этом мире.

— Что будет если Йеллоустон рванет? — усмехнулась она. — А сам не догадываешься? В одной стране живем ведь...

— Догадываюсь — согласился Владимир, — Только хотелось бы взгляда со стороны...

— А ничего не будет. И никого, — уже серьезно ответила девушка. — Холод, голод и... Никого из нас, в общем, не будет...

— Но у нас ведь огромный опыт жизни в холодном климате. Уголь есть, нефть, газ, уран. Электростанции с котельными работают. Не замерзнем... Можно теплиц понастроить, гидропонику, из нефти корма для скотины делать. Госрезерв есть, опять же... Как-нибудь решится вопрос и с едой...

— Меньше фантастики читать надо, — улыбнулась девушка. — Написать-то много чего можно... А на деле передерутся все за пачку лапши да банку тушенки... Люди — они те же звери... За меньшее-то загрызть готовы... Кто будет эти твои теплицы или гидропонику строить? Или что будет если в мороз разорвет магистраль отопления? Сам знаешь, какие у нас везде трубы. Так что затарятся люди лапшой с тушенкой и трястись над ними как царь Кощей будут, как бы кто другой не прознал да не отнял...

— Но ведь не хватит на всех ни лапши, ни тушенки. Если зима на несколько лет затянется — не проживешь ее на запасах.

— Так я и не говорю про всех... Каждый сам о себе да о своей семье заботиться будет. А кому ничего не осталось — знать, судьба такова, с голоду помирать... Ладно, — поморщилась девушка. — Не хочу я об этой ерунде говорить. На нашем веку ничего такого не будет, а что там фантасты пишут... Пусть и дальше мечтают...

— А все-таки я считаю, что извержение и вулканическую зиму пережить можно, — не согласился Владимир.

— Ну кто-то переживет, конечно... Только многие ли?

В отличие от Кристины, Владимир мог бы ответить на этот вопрос абсолютно точно... Поскольку для него это был вовсе не теоретический вопрос. А повседневная реальность... Его предки ответили на этот вопрос не словами, а делом. Доказали, что пережить вулканическую зиму может большинство людей. Вот только это было совершенно при другом строе. Когда человек человеку не волк, а друг, товарищ и брат. И вместо того, чтобы разбежаться по углам люди все как один принялись бороться за выживание — и сделали то, что многие считали невозможным...

А капитализм... Большинство стран мира на момент Катастрофы были капиталистическими. И где они теперь?

А через день ему прислали техническое задание на разработку лампы бегущей волны — и пришла пора снова отправляться на 'Алмаз'. Быстро изучив запрашиваемые характеристики, Владимир мысленно усмехнулся. Он ведь хорошо знал, какие частоты используются в спутниковой связи в СССР. По сути, эта информация была ни для кого не секретом, узнать ее мог каждый желающий... Однако в техническом задании частоты стояли совершенно другие. В СССР явно не хотели, чтобы кто-то по эту сторону портала узнал, в каком диапазоне работает у них спутниковая связь...

* * *

Его уже ждали — в большом зале заседаний собралось больше двух десятков ученых, передовых специалистов по целому ряду отраслей науки. Поприветствовав собравшихся, генеральный секретарь прошел к своему месту и уселся за стол.

— Ну что ж, товарищи, — произнес он, оглядев собравшихся. — Цель нашего собрания вы все хорошо знаете, поэтому перейдем сразу к делу. И начнем с самого главного. Что дали исследования объекта?

— Предварительные исследования объекта 'Окно', — начал вставший со своего места ученый-физик, профессор МГУ Васильев, — дают основание считать, что данный объект вероятнее всего имеет искусственное происхождение. Геометрические размеры окна — 2171 на 1922 миллиметра в спокойном виде. Однако при прохождении через него объектов геометрические размеры увеличиваются, причем, прибавка размеров линейно связана с массой объекта, однако затем размеры постепенно возвращаются к исходным.

— То есть если гнать через портал сплошной поток грузов, то через какое-то время через него можно будет пропихнуть хоть вагон?

— Да, это вероятнее всего...

— Почему же тогда размеры портала не меняются от движения воздуха? Ведь давление по разные стороны будет неодинаковым, а, значит, через портал постоянно будет дуть ветер?

— Да, — подтвердил профессор. — Перепады давления по разные стороны 'окна' действительно имеются. Вот только ветра при этом нет. По всей видимости, поверхность портала работает как потенциальный барьер, не пропуская воздух с одной стороны портала на другую. Но при этом пропуская более плотные и массивные объекты, включая тот же газ, заключенный в любой сосуд. Вероятнее всего, через портал сможет пройти и ударная волна, но таких экспериментов нами не проводилось. Таким образом, отсутствует и движение материи через поверхность портала, а его геометрические размеры остаются постоянными. Однако при появлении грузопотока начинает работать некий механизм, меняющий геометрические размеры в сторону увеличения. Однако когда перемещение масс через окно портала прекращается, оно возвращается в исходное состояние. Возможно, в целях экономии энергии. То, что это происходит не в один момент, в этом случае можно списать на инерцию системы...

— И в этом случае остается лишь один вопрос... Откуда оно берет энергию?

— Вот на этот счет ответа пока у нас нет...

— Неприятная перспектива, — задумчиво произнес генсек. — Лучше бы эти размеры оставались неизменными... Так хоть тяжелой военной техники не загнать. Хорошо, продолжайте дальше...

— Результаты первых же исследований, еще до нашего прибытия, показали, что радиосигналы через портал не проходят — поэтому для прослушки наших радиопередач людям с той стороны приходилось протаскивать кабель и ставить антенну с нашей стороны. Естественно, военные первым же делом ее отключили и демонтировали. Но вопрос не в этом. Наши дальнейшие исследования показали, что в радиодиапазоне портал полностью непроницаем — сигнал полностью отражается обратно. Однако при этом объект остается проницаем для материальных объектов, рентгеновских и гамма-лучей. Дальнейшие исследования пока никаких результатов не принесли... Удалось установить, что по своему химическому составу он близок к гранитам, однако содержит в своем составе значительное количество нетипичных для данной горной породы примесей. Никакого излучения в радио или каком-либо диапазоне обнаружено не было, никаких химических или иных аномалий также выявлено не было. Однако мы надеемся, что в ходе дальнейших исследований нам все же удастся получить больше информации о свойствах и принципах работы объекта... На этом пока все.

Что же, первый месяц исследований объекта явно прошел не зря. Оставалось надеяться, что надежды ученых оправдаются... К сожалению, поделиться научной информацией о свойствах объекта люди с 'той стороны' так и не пожелали. Впрочем, оно и не удивительно. Он бы как глава государства тоже предпочел бы такой информацией не делиться... Оставалось лишь надеяться, что им самим удастся разобраться с этим чудом то ли природы, то ли какой-нибудь инопланетной техники...

А ведь какие перспективы могли бы открыться, если б удалось разобраться с порталом и самим создать что-то наподобие! Это тебе не Марс с Венерой или какие-нибудь далекие звезды, о которых мечтали фантасты прошлого. Зачем строить гигантские и баснословно дорогие космические корабли, создавать искусственную среду обитания на других планетах, строить подземные города и оранжереи или столетиями летать по Галактике в поисках максимально похожей на Землю планеты, если вместо всего этого можно просто пробить дырку в другую реальность и найти там еще не заселенную людьми копию Земли? Даже если в параллельном мире будет царство тираннозавров, то что проще? Послать колонистов на Марс, строить там города и замкнутые экосистемы для снабжения продовольствием колонии или же пройти через дверку портала и перестрелять на мясо грозных, но туповатых ящеров? При разумных затратах энергии этот вариант выглядел безусловно предпочтительным... Впрочем, до этого было, увы, далеко. Пока же следовало заняться иными вопросами...

— Хорошо. Тогда перейдем к следующему вопросу. Что дало изучение электронной техники из параллельного мира?

— Их электроника, несомненно, обогнала в развитии все то, что есть у нас в мире, — начал следующий докладчик. — Уже предварительные данные говорят о том, что мы отстали от них примерно на двадцать — двадцать пять лет. Судя по имеющейся информации, основных толчков к развитию микроэлектроники в их мире было два. Во-первых, это, естественно, военная техника, в развитии которой они опередили нас на десятилетия. Однако одного этого было бы мало... Вторым толчком стал огромный рынок электронных игр для домашних ЭВМ.

— Насколько огромный? — не понял генсек.

— Сотни миллионов, если не миллиарды, домашних ЭВМ... Именно развитие индустрии электронных игр дало массовый платежеспособный спрос на продукцию микроэлектронной промышленности того мира. А стремление к созданию игр с максимально приближенной к реальности графикой и, как это у них называют, эффектом полного погружения потребовало создание все более и более мощных ЭВМ, что стремительно подтолкнуло развитие электроники. Впоследствии даже карманные телефоны постепенно стали превращаться в микроЭВМ, с каждым годом все больше и больше вытесняя с рынка обычные модели без дополнительных функций.

Сказать, что генеральный секретарь был в шоке, означало бы не сказать ничего... Нет, про мощное развитие электронных игр в параллельном мире ему уже докладывали. Но чтобы настолько?

— Но ведь это — выброшенные в никуда огромные ресурсы...

— Да, это так, — согласился докладчик. — Но у них это не считают существенной проблемой. Регулярно менять домашние ЭВМ или карманные телефоны в связи с выходом более новой, более мощной модели считается обычным явлением... Этому даже не придается особого значения. По имеющейся информации, это уже сейчас приводит к тому, что планета постепенно превращается в большую свалку... Однако отказ от такой политики привел бы к экономическому краху. Культивируемый в обществе культ потребления стал, по сути, решением проблемы кризисов перепроизводства. Делать качественную и долговечную продукцию было сочтено нерентабельным. Любая техника, любые вещи должны как можно чаще заменяться новыми в связи с физическим или 'моральным' устареванием... При этом лишь малая их часть подвергается повторной переработке.

— Жуткий мир, — задумчиво произнес генеральный секретарь. — Что мы сможем им противопоставить?

— Столь массовый платежеспособный спрос взять нам неоткуда, — вступил в разговор председатель Госплана. — Да и не дело это, так ресурсами разбрасываться... Вот ученым или инженерам более мощные ЭВМ не помешали бы. Но это лишь 25% от общего объема производства. В остальном же... Хоть в заводских конторах, хоть в торговой сети или дома в больших вычислительных мощностях нет никакой необходимости...

— Тем не менее, этим вопросом следует заняться. Торопить не будем, как-то обходимся пока и без таких ЭВМ. Однако следует сократить наше отставание в микроэлектронике хотя бы лет до десяти, — заметил генсек. — Пусть ученым, инженерам или тому же вашему ведомству пойдут более современные ЭВМ... А там уж и с домашними будем решать вопрос. Хотя, электронные игры активно развивать мы, конечно, не будем...

— В вопросе наших ЭВМ мы выявили неожиданный недостаток, — вступил в разговор глава МГБ. — У нас нет защиты от вредоносных программ...

— Это еще что за чудо-юдо?

— В их мире это называется 'компьютерным вирусом'. Специальные программы, которые приникают через электронную сеть в ЭВМ и выводят из строя программное обеспечение, уничтожают данные. Или, наоборот, воруют секретную информацию или личные данные и передают их злоумышленникам. Мы уже начали разрабатывать меры противодействия, но... Сами понимаете, у них в этом плане куда больше опыта. Так что если они получат доступ в нашу сеть — последствия могут быть самые неприятные... Поэтому уже сейчас мы приняли решение об изоляции ЭВМ научно-исследовательских организаций, конструкторских бюро и чрезвычайных служб от общей сети. Это неизбежно создаст ряд сложностей в работе, но... Иных мер по обеспечению безопасности пока не разработано.

— А вот это очень серьезный вопрос, — нахмурился генсек. — О такой возможной проблеме мы как-то никогда и не задумывались. Придется обратить на него особое внимание...

Закончив с вопросом электроники, генеральный секретарь перешел к обсуждению автомобильной промышленности параллельного мира. Где, как выяснилось, тоже было много всего любопытного... Начиная, пожалуй, с обилия электронных систем в автомобилях.

— Электронное зажигание активно применяется в наших автомашинах последних десяти лет выпуска, — доложил министр автомобильной промышленности. — Однако, у них пошли гораздо дальше. У них на современных автомашинах полностью ушли от карбюраторов в пользу систем непосредственного впрыска, работа которых управляется электронной системой. Подобные системы у нас не так давно начали устанавливать в самолетах, однако у них они используются практически повсеместно. Их применение позволяет не только существенно сократить расход топлива, но и добиться при прочих равных условиях лучших технических характеристик двигателя и снизить количество вредных выбросов. Кроме того, активно используются и дополнительные электронные системы для предотвращения заносов, блокировки колес при торможении, системы обеспечения безопасной дистанции или поддержания постоянной скорости движения без участия водителя. В целом, в этом плане они нас далеко обошли. Мы подобные системы используем разве что в авиации...

Вот и еще одно направлении, которое стоит внимательно рассмотреть и обдумать... Да, казалось бы, зачем оно все? Ездят ведь люди на тех автомашинах, что выпускают в СССР. И ничего, не жалуются! Машины-то прочные, надежные, теплые — опыт Долгой зимы приучил все делать максимально качественно. Плюнь и забудь! Не жили богато — нечего и начинать... У него самого машина почти ничем от них не отличается — выпуск правительственных ЗИСов и 'Чаек' был навечно прерван Долгой зимой. Последние из них теперь стоят в музеях как воспоминание о временах до Долгой зимы, а практически все высшее руководство страны пересело на полноприводные 'Волги'... Показухой заниматься не перед кем, бояться некого...

Вот только неправильно это. Неправильно, что у буржуев люди — и не только богатые и знатные, а вообще очень широкие массы — могут ездить на лучших автомашинах, чем у них в СССР. Неужели они — те, кто выстоял в годы Долгой зимы и своим трудом не дал скатиться в дикость — хуже каких-то зажравшихся буржуйчиков, продавших и разваливших свою страну за пачку сосисок с соей вместо мяса? Уж они-то заслужили этого куда больше...

Совещание затянулось до позднего вечера. Обсуждалось еще множество вопросов, связанных как с обеспечением безопасности в свете вновь открывшихся обстоятельств, так и с перспективами возможного сотрудничества или копирования различной техники. Обсуждались и вопросы развития фундаментальной науки в свете открытий людей из параллельного мира. Огромный интерес вызвала информация о космических исследованиях того мира. Все с интересом разглядывали сделанные марсоходами фотографии марсианских пейзажей или фотографии спутников Юпитера и Сатурна, которые в их мире со столь близкого расстояния не видел никто. Обсуждались перспективы исследования и освоения космоса на основе 'вновь открывшихся обстоятельств'. И, наконец, перешли к одному из самых интересных для всех собравшихся вопросу... Анализу причин развала СССР в параллельном мире. Впрочем, тут вскоре выяснилось, что этот вопрос должен стать предметом отдельного исследования... Больно много неудачных факторов сошлось воедино...

* * *

Интерлюдия. Те, кого нет...

* * *

Небольшой городок располагался неподалеку от побережья на месте разрушенного стихией бывшего американского города, столицы штата Орегон. Когда-то здесь жило без малого четыреста тысяч человек, работали электростанции и заводы. Здесь производили сталь и машины, электронику и одежду с обувью.

Катастрофа и ее последствия буквально стерли город с лица Земли. От мощных землетрясений рушились как карточные домики здания, развалилась плотина гидроэлектростанции, а затем все, что осталось от города, наполовину засыпало вулканическим пеплом. Выжили здесь лишь те, кто вовремя убежал на восток страны или на север, в Канаду. Только надолго ли? И хоть с тех пор прошло н одно десятилетие, но люди не больно-то спешат возвращаться сюда... Есть места и поближе, и потеплее. И не подвергшиеся таким разрушениям. Так что теперь можно проехать тысячу километров — и не встретить никаких следов человеческого присутствия. Поэтому когда пятнадцать лет назад сюда приплыл корабль под флагом советского военно-морского флота, во всем остальном мире этот факт так и остался незамеченным.

Восстанавливать город на прежнем месте не стали — для этого сначала пришлось бы разбирать сплошные завалы и руины старых построек. Поэтому на них просто-напросто махнули рукой. Ничего полезного после стольких лет там все равно не найдешь...

Так постепенно и появился здесь целый городок ученых и военных. Самый крупный из целой сети таких небольших баз, за что негласно его прозвали 'столицей Америки'. В отличие от большинства других подобных мест, здесь не только занимались научными исследованиями. Но и вели полноценную хозяйственную деятельность. Здесь была заново отстроена небольшая гидроэлектростанция, снабжающая энергией окрестности города. Здесь была построена главная рембаза, представляющая из себя, по сути, небольшой механический заводик с достаточно современным оборудованием. И даже небольшое, на десяток локомотивом, депо... Здесь распахивали поля и сажали сады, урожай с которых шел на обеспечение нужд советских баз и поселений в Америке. Здесь даже работала школа и даже сельскохозяйственный техникум...

Население поселка сейчас составляло без малого двадцать тысяч — так что даже по советским меркам его можно было считать городом. Вот только не найдешь его ни на одной из общедоступных карт. Потому, что их здесь нет... Есть Американская экспедиция, занимающаяся изучением супервулканов и последствий их извержений с целью разработки методов прогнозирования и, возможно, предотвращения извержений. Это каждый советский школьник знает. Но постоянных советских поселений в Америке нет! Почему нет? А не надо! Точно также, как нет и немецких поселений в Конго...

На самом-то деле их главная задача была другой. Да, вулканы действительно исследовали — в особенности печально известный Лонг-Вэлли и Желтый Камень, как переиначили на русский язык название Йеллоустон. Да, искали методы противодействия возможным извержениям — и кое-какие предложения уже были. Вот только главная-то задача была в другом...

Даже если охлаждать магматические очаги путем строительства геотермальных теплоэлектростанций, то такое строительство потребует наличие налаженной инфраструктуры — портов, дорог, кое-какой промышленности. Вот первоначальным этапом этой подготовки они и занимались... И первым этапом стало как раз строительство этого городка со всей сопутствующей инфраструктурой. Ну и еще нескольких поменьше...

И вот пару лет назад приступили к постепенному восстановлению железной дороги. Из СССР привозили к ним деревянные шпалы, кое-какую путевую технику, а с баз запаса доставили несколько стареньких, помнящих еще Долгую зиму, тепловозов и вагонов. Восстанавливать кое-где уцелевшие ржавые американские тепловозы и вагоны сочли нецелесообразным — их попросту сбрасывали с путей прямо там, где они навечно закончили свой путь. Впрочем, даже саму дорогу теперь строили по советским стандартам... С более широкой колеей, современной автоматикой и широкими снегозащитными полосами по обоим сторонам дороги. Все строилось качественно, на века... В том, что когда-то Союз придет сюда всерьез и надолго, никто из военных железнодорожников даже и не сомневался... Ведь, помимо всего прочего, запад бывших США еще и богат различными природными ресурсами, в которых остро нуждается СССР. Те же никель или вольфрам... А еще тут есть пригодные для ведения сельского хозяйства земли. Так что придет время — и эти земли, и запад Канады и, может быть, даже Аляска станут очередными областями СССР... Будущее человечества — коммунизм. От этого никуда не деться...

Глава 12.

Одним из вопросов, сильно удивлявших Владимира в СССР, было практически полное отсутствие каким-либо пропагандистских вывесок или плакатов, что хорошо отложилось у него в памяти еще со времен советского детства. Но здесь ничего подобного не было... Как класса. Лишь на фасадах домов порой встречались выложенные красным кирпичом надписи типа 'Слава СССР' или 'Будущее — коммунизм'. Но даже там куда чаще встречались какие-нибудь орнаменты. Не выдержав, в один из дней Владимир спросил об этом у недавно получившего звание полковника (сразу из майоров) Карякина, ответ которого его несколько обескуражил?

— А зачем?

В ответ Владимир попытался сказать что-то о агитации и пропаганде и о том, что так было у них в СССР, но тем вызвал лишь усмешку.

— Когда народ верит в идею — ему эти плакаты и даром не нужны. А когда не верит... Тогда и плакаты бесполезны. Вашему СССР не помогли ни лозунги, ни плакаты, не демонстрации. Мы же делом доказали правоту наших идей. Впрочем, 7 ноября ты еще сможешь увидеть демонстрацию... Мы их проводим каждый год — это уже давно вошло в традицию...

И возразить Владимиру оказалось нечего... Этот Союз нисколько не был похож на их — где люди могли произносить многочасовые речи во славу Ленина, партии и коммунизма, а потом идти в 'Березку' и покупать импортную технику. Или получать через спецраспределитель... Или, если таких возможностей не было, то за чашкой чая на кухне рассуждать о том, как хорошо живется на Западе и по-тихому, чтобы никто не услышал, ругать все те же партию и правительство... Расхваливать на публике товарища Брежнева, а самим стоять в очередях за джинсами...

Нет, здесь такое и в голову бы никому не пришло. Здесь за то же время выросла совершенно иная общность — которую и в самом деле можно было б назвать советским народом. Люди, убежденные в правоте советской идеи и готовые бороться за ее осуществление. Хоть с врагом, хоть с капризами природы. Что им какой-нибудь новый Лонг-Вэлли или Йеллоустон? Генеральный секретарь выступит по телевизору с сообщением о новом катаклизме, рабочие на базах хранения снегоочистительной техники, выматеревшись в адрес очередного вулкана, начнут очищать от консервационной смазки свою технику, а директора заводов достанут из сейфов 'синие пакеты' с планом действий на случай новой Долгой зимы, содержимое которых они надеялись никогда не увидеть... Что им какой-нибудь новый австралийский или франкоалжирский фюрер? Ракеты в шахтах всегда готовы, запас химических и атомных бомб тоже в целости и сохранности, а прочей боевой техники в Союзе больше, чем во всем остальном мире вместе взятом. Во много раз больше... Да даже окажись завтра, что в ближайшие годы к Земле приблизится крупный астероид, и вероятность столкновения очень велика — не ударятся в панику, а все как один, бросив другие дела, пойдут на заводы, в три смены строить тысячи космических ракет и гигатонных водородных бомб. Но разнесут по камешку незваную каменюку... Волей-неволей вспоминалась старая советская песенка... 'Нам нет преград ни в море, ни на суше'. Это было как раз про них...

Вернувшись в выделенную ему квартиру, Владимир включил телевизор. И, к его удивлению, на новостном канале как раз шла передача про исследования космоса. Говорилось про осуществленные еще до Долгой зимы запуски, про полеты к Марсу и Венере, про американские исследования космоса. Но самое интересное припали напоследок...

Закончив с обзором результатов прошлых исследований, ведущий перешел к новым планам исследования космоса — которые даже для Владимира, в мире которого были не только 'Марсы' с 'Венерами', но и 'Вояджеры' с 'Кассини', выглядели впечатляюще... Во-первых, было заявлено о планах постройки сразу двух марсоходов для изучения соседней планеты, которые предлагалось запустить в ближайшее же 'окно'.

— Оснащенные современным научно-исследовательским оборудованием, автоматические планетоходы позволят ответить на вопросы о геологической истории Марса и определить пригодность планеты для колонизации, — говорил тем временем диктор. — Несмотря на низкую плотность состоящей преимущественно из углекислоты атмосферы Марса, многие ученые считают, что неразрешимых проблем на пути к освоению соседней планеты нет. На первом его этапе возможно создание закрытых гермооболочкой баз с искусственной замкнутой экосистемой, способной обеспечить полноценную жизнедеятельность нескольких десятков космонавтов. Прототип такого комплекса уже успешно испытан в условиях нашего Севера.

После этих слов на экране появился тот самый комплекс, где недавно побывал Владимир. Тот самый, что тогда еще майор Карякин охарактеризовал как последнее достижение советской науки. Со слов показывавшего ему комплекс ученого Владимир тогда понял, что главных условий существования такой системы три. Максимально эффективная изолированность от окружающей среды. Четкий подбор входящих в систему видов — все должно быть четко сбалансировано. Нельзя ни упустить нужного, но и лишнего быть не должно ничего. И ограниченность прибавочного продукта — с площади, с которой в поле продуктов хватило бы на крупное село, по факту можно собрать 'урожай' лишь на несколько человек. Все же остальное пространство он охарактеризовал как 'зону регуляции', предназначенную исключительно для обеспечения 'внутренних' потребностей экосистемы... Почти десяток минут диктор увлеченно рассказывал об этом 'чуде советской науки' и общих принципах его функционирования, а затем снова вернулся к Марсу.

— Однако многие ученые считают, что это станет лишь первым этапом освоения Марса. В отдаленной перспективе, когда будет накоплено достаточно научных данных об этой планете и будут разработаны необходимые технологии, встанет вопрос и о полной землефикации Марса, с созданием пригодной для жизни человека атмосферы и биосферы на планете.

При последних словах Владимир чуть не подавился чаем... Точнее, тем, что в этом мире принято было так называть. Как-как? 'Землефикация'? Это что, так понятие 'терраформирование' на свой лад переиначили? Русифицировали, так сказать? А ведь неплохо, видимо, его двойник в его мире поработал... О космосе информации он явно немало раздобыл. Пусть и общедоступной, но все же... Явно ж оттуда эти идеи пошли.

Однако дальше пошло такое, от чего Владимир чуть рот не разинул... Следующим направлением советской космической программы было заявлено, ни много ни мало, создание автоматических межпланетных станций с ядерным двигателем для исследования внешних планет Солнечной системы и межзвездного пространства. Юпитер и Сатур, Уран, Нептун и Плутон, пояс астероидов...

На экране телевизора кто-то из советских ученых уже показывал эскизный проект такой межпланетной станции, рассказывая о целях и задачах первого этапа исследования внешнего космоса. Ганимед и Европа, Титан и Энцелад... Церера и Веста... Межзвездное пространство. Громадные цели... Неужели до всего этого реально дойдет? А не как в Роскосмосе? В этом-то СССР слов на ветер бросать не привыкли, в этом Владимир успел убедиться...

Да, не все в этом Союзе было ему по душе. И подсознательно Владимир понимал, что дело не столько даже в здешних людях, сколько в нем самом. Он — 'продукт' другого общества, другой общественной формации. И здесь он был, есть и всегда останется чужаком. Но эта особенность здешнего общества вызывала уважение...

Досмотрев до конца передачу, Владимир переключился на другой канал, где как раз в это время начинался какой-то художественный фильм. Как вскоре он понял, опять про Долгую зиму. Точнее, про работу коммунальных служб в годы долгой зимы. 'По мотивам реальных событий', как было указано в титрах.

События происходили еще в первую зиму — когда очень многие еще не верили, что она станет Долгой зимой. По халатности начальника ЖКХ какого-то небольшого городка (любимой поговоркой которого было 'да все нормально, что с ним будет?') вовремя не провели ремонт теплотрассы. И вот происходит прорыв, половина города остается без отопления, а на улице стоит сорокаградусный мороз... И теперь у коммунальщиков есть буквально пара часов на то, чтобы восстановить отопление в городе — иначе разморозятся трубы и батареи в домах, и восстановить теплоснабжение уже не получится. Авария серьезная и нет никакой уверенности, что успеют. Милиция города вместе с военными из ближайшей части начинают готовиться к возможной эвакуации людей из замерзающих домов, а на помощь коммунальщикам приходят рабочие местного машиностроительного завода... Вместе с ними с ломом в руках работает и сам нерадивый начальник...

Закончилось, конечно, все хорошо. Теплотрасса восстановлена, в дома снова пошло тепло, опасность миновала. В конце фильма показали сцену разборки произошедшего на совещании в обкоме. Халатность начальника ЖКХ, формально относящегося к своим обязанностям. Пофигизм ряда работников, которые предпочитали сделать работу 'на отвяжись', а в 'свободное' время пропустить рюмочку-другую чего покрепче... Отсутствие должного контроля за состоянием коммунального хозяйства со стороны райкома...

Ну да, про 'особое' отношение местных к вопросам коммунального хозяйства Владимир уже знал... Здесь не могло быть и речи о том, чтобы по несколько дней кряду стояли раскопанные ямы, возле которых бы лениво копошились несколько алкоголического вида слесарей со сварщиками. Здесь бы за такое отношение так по шее прилетело, что остановились бы только в Магадане. Любые аварии устраняли в кратчайшие сроки, а все плановые ремонты и замены проводили в четком соответствии с запланированным. Про это Владимир уже слышал. Как и про традиционно раннее начало отопительного сезона — здесь, в Челябинской области, он начался тремя неделями раньше, чем у них, с 1 сентября... А по здешним нормативам температура в жилых помещениях должна быть не меньше 21 градуса тепла. Не любили в этом мире холод. Очень не любили...

* * *

Иван работал на саратовском заводе 'Контакт' не первый год, но того, что происходило сейчас, не видал никогда. Хотя, казалось бы, ничего не предвещало...

Размеренная плановая работа завода была внезапно прервана полтора месяца назад, когда внезапно пришел заказ на сразу четыре десятка широкополосных ЛБВ-усилителей для спутников. В военном диапазоне. И заказ этот проходил по категории 'срочно'. Хоть бросьте всю прочую работу, но к концу года сдайте все приборы! С чего такая срочность — не поясняли. Неужели война на пороге? Неужели австралийцы? Или франкоалжирцы? Или кто там еще остался в мире, кто представляет хоть какую-то более-менее организованную силу?

Бросать другую работу, к счастью, не пришлось. Но работать пришлось буквально на грани возможного... Часть людей оставалась на сверхурочку, часть выходила по выходным, часть людей откомандировали с других предприятий Саратова. Но сейчас. Спустя полтора месяца, уже было понятно, что они справляются... Первая партия приборов вчера отправилась на откачку, еще четверть заказа была на сборке, а уж детали были заготовлены на почти все. Впереди тренировка, динамика, армировка и выходные испытания. Но до конца года успеют... Не могут не успеть. Раз вдруг срочно такой заказ появился — явно, что это не просто так... Не могут они подвести. Права не имеют...

* * *

Смотреть российское телевидение Владимир отучился быстро... Не было там ничего интересного. Новости? Все, что нужно, можно узнать и в сети. Да и не больно-то его интересовали текущие политические события в этом чужом мире. А в остальном что смотреть? Фильмы? Пробовал было поначалу... Вот только большинство из них вызывали откровенное отвращение. Бандиты, бизнесмены (что зачастую становилось синонимами), продажные милиционеры и чиновники, продажные женщины, с легкостью меняющие чувства на деньги и поиски богатого и 'успешного' жениха... В качестве положительного героя фильмов почти всегда выступали какие-нибудь богачи-бизнесмены или какие-нибудь 'топ-менеджеры'... Иногда, но реже милиционеры. Отрицательные герои, впрочем, зачастую принадлежали к тем же категориям... А еще — чрезмерная сексуальная озабоченность многих людей. Нет, он-то сам был вполне обычным нормальным мужиком и вопросы секса ему были отнюдь не чужды. Но и превращать их чуть ли не в культ... Это как-то уж слишком.

Что еще смотреть? Какие-нибудь дебильные так называемые 'телешоу' и 'интеллектуальные игры'? Или еще какую-нибудь дребедень того же рода? Нафиг-нафиг. Лучше уж в сети что поискать и посмотреть...

Впрочем, многие советские фильмы оказались для Владимира почти столь же чужими и непонятными... Он просто не понимал их... Рассматриваемые там проблемы казались столь мелкими и несерьезными, что на них нет смысла обращать внимания. Он не понимал ни самих этих проблем, ни тех людей, для кого они имели какое-то важное значение... Не понимал и изображенного в некоторых фильмах подражания Западу. Да на кой он им сдался, буржуазный Запад? Что там хорошего-то увидели? И ведь и не спросишь никого... Поскольку для окружающих это слишком просто и как бы даже очевидно...

Впрочем, были и хорошие фильмы, которых не было в их мире. И было даже несколько жалко, что их не получится ввезти в СССР и показать по телевизору. Но увы — это было б все равно, что во всеуслышание объявить о наличии портала... Так что не получится. Разве что по тому же сценарию снять свой фильм.

Вообще здешний СССР откровенно поражал Владимира. Ладно гонка вооружений, ее в свете многочисленных планов Запада по уничтожению Советского Союза еще можно понять... Но нафига, спрашивается, местный СССР выбрасывал огромные ресурсы на помощь всяким африканским дикарям? Не и оценят ведь все равно. На путь социализма они типа встали... Ага, напрямую из первобытнообщинного или рабовладельческого строя... Стоило какому-нибудь вождю объявить о приверженности идеям социализма, как из СССР сразу отправляли к нему целые пароходы оружия, военной техники, оборудования. Просто так, типа как в кредит, который потом все равно списывался... Промышленность им еще строили, которая почти вся в итоге так и развалилась, так и не начав толком работать...

Вот и что за дебилы? Кто так ресурсами разбрасывается? Поставляем вам что-то? Значит, платите! Мы вам танки, вы нам — уголь, железо, медь, алмазы, уран... Ну или что еще есть в стране. И по цене чуть выше себестоимости! Сколько вы нам — столько и мы вам. Нет ничего из этого списка? Значит, отправляете в Союз те же овощи, фрукты или что еще есть. Пусть хотя бы советские детишки вдоволь поедят бананов с ананасами... А мы вам на ту же сумму оружие и технику. Нет и бананов с ананасами? Значит, лет на десять отправляете сотню-другую тысяч работников в командировку в СССР! Квалификации нет? Ничего, научим! Будут в Союзе дороги в деревни строить — нечего советским людям по разбитым грунтовкам ездить. Или уголь в шахтах добывать. И часть их зарплаты будет идти в зачет советских поставок.

И не институты 'Дружбы народов' для африканских вождей и шейхов надо было создавать. А техникумы и ПТУ для подготовки квалифицированных рабочих и специалистов. Забыли в этом мире, что социализм — это диктатура пролетариата. А не классово чуждых вождей, королей и шейхов...

Или многочисленные поблажки 'странам социалистического лагеря', многие из которых буквально сели на шею? Впрочем, это-то было ожидаемо... Достаточно глянуть на историю Долгой зимы... Половина 'стран соцлагеря' не могли ее пережить — хотя, казалось бы, все чертежи и документацию по ключевым для выживания технологиям СССР передал! Да, чем-то более существенным помочь тогда не было никакой возможности, у самих-то все невесело было... Но разве этого мало? Промышленно развитые страны ведь были! Строй теплицы, гидропонику, снегоочистители, следи за состоянием инфраструктуры и не допускай паники... Но ведь 'русские должны' им! За что должны-то? За освобождение от фашизма? В том мире ситуация в какой-то мере повторилась... Крах социализма в СССР и прекращение 'братской помощи' привел к возвращению капитализма в этих странах и развала некоторых из них. А вот Германия объединилась и в этом мире. Только совсем на других условиях и под другим руководством. В отличие от их мира, тут именно ГДР присоединилась в ФРГ. Причем, на откровенно грабительских условиях — хотя тогдашний 'президент СССР' Горбачев и объявил это великим достижением. В чем это достижение-то? Что экономику ГДР цинично и целенаправленно угробили в угоду западным компаниям?

А еще немало удивил Владимира целый жанр местной литературы, про который он чисто случайно узнал от Кристины. Она, как выяснилось, сама его любила... 'Альтернативная история'. Именно так... 'История не терпит сослагательного наклонения', эти слова товарища Сталина знает в СССР каждый. Но почему не мечтать о таком 'если бы'? Наверное, каждый советский человек хоть раз в жизни мечтал о таком 'если бы'. Особенно в контексте ' Уже короткий поиск информации в сети выдал огромное множество книг этой тематики, общий суть которой можно было свести к тому, как люди из российской современности попадают в прошлое и пытаются изменить историю в том направлении, в котором считают наиболее правильным на свой взгляд. Даже понятие такое появилось — 'попаданец'.

В какую сторону меняли историю? Ну это уж зависело от политических предпочтений автора... Многие 'попаданцы', не меньше половины от общего количества, стремились переписать историю Великой Отечественной войны. Многие из них, к тому же, хотели и сохранить сталинский СССР — и сами, не дожидаясь товарища Берии, выносили приговор так называемому 'кукурузнику', как в этом мире прозвали генсека Хрущева... Кто-то хотел предотвратить развал позднего СССР. А кто-то 'спасал' царскую Россию или отражал татаро-монгольское нашествие на Русь...

Были и книжки без 'попаданцев' — где альтернативный ход событий произошел в результате некой развилки истории... Где-то сохранилась царская Россия. Где-то во внутриполитической борьбе 30-х победили бухаринцы. А где-то — сталинский СССР, который после смерти товарища Сталина возглавил Берия. Где-то и вовсе Сталин дожил до середины 60-х. Где-то не было здешнего 'застоя', и СССР победил в Холодной войне. А где-то, наоборот, не было никогда ни СССР, ни коммунистов, ни даже династии Романовых, а в мире до сих пор существовала российская империя под руководством Рюриковичей... Много разных вариантов было придумано фантастами. Вот только почти все они вызывали у Владимира лишь усмешку...

Знали б эти фантасты, как близко, оказывается, существует самая настоящая параллельная вселенная... И насколько она не похожа на все их представления. В книгах было всякое, были описаны даже совсем не похожие на здешнюю реальность, но их вариант истории не приходил в голову никому...

— Не понимаю я этих фантастов, — во время одной из встреч с Кристиной рассказал он о своих впечатлениях от прочтения таких книжек. — Зачем вместо того, чтобы обратить внимание на проблемы своей страны, своего мира, придумывать какую-то иную историю? В чем смысл...

— В мечте... Люди не видят никакого разумного решения тех проблем, что их окружают, в настоящем. Вот и начинают мечтать о том, как бы исправить их в прошлом...

— Это как? — не понял Владимир.

— Ну вот ты говорил, что считаешь глупостью общество потребления. Только как это исправить в настоящем?

— Не знаю, — честно признался Владимир.

— Вот и я не знаю... И они тоже не знают. Попробуй сейчас заставить людей ходить по десять лет с одним телефоном... Или пользоваться компьютером середины нулевых. Особенно элитку нашу. Не получится. Как не пытайся. Вот и пытаются люди решить эти проблемы там, в прошлом. Не допустить самого их появления.

— Все равно, — не согласился Владимир. — Несерьезно это как-то... Все равно что пытаться спрятаться от врагов, зарывая голову в песок.

— Ну вообще ты прав, — согласилась девушка. — Только что еще делать?

Что делать — этого и Владимир не знал. Глядя на здешнее общество, будущего он у него не видел. Нельзя жить чтобы жрать. Это тупиковый путь... На какой-то момент, конечно, это может дать мощный стимул к развитию. Но очень быстро он закончится падением. Планета — не бездонный колодец. Ресурсы ограничены. Причем, не только полезные ископаемые... Ограничены и человеческие ресурсы. Система, рассчитанная на выращивание 'квалифицированных потребителей', теряет способность к самовоспроизводству. В условиях, когда куда более модно и престижно работать не рабочим или инженером, а офисным клерком, когда работа на производстве считается уделом неудачников и 'быдла', количество реально толковых специалистов будет все меньше и меньше с каждым последующим поколением. И наступит такой момент, когда их количество окажется недостаточным не только для дальнейшего развития, но даже и для поддержания нынешнего технологического уровня... И что тогда?

Глава 13.

Выставка 'достижений ненародного хозяйства' в области автопрома поражала воображение. Она занимала целый цех московского завода малолитражных автомобилей, куда в этот день приехала целая делегация руководителей Страны Советов. Все автомашины, даже давно снятые с производства, выглядели как новенький — при покупке отбирали экземпляры с наилучшей сохранностью.

Но начиналась выставка с самого обычного 'Москвича-412'. Причем, самого раннего, из так и не пошедшей в серию из-за плохого отопления салона серии. В их мире первые же испытания показали непригодность автомашины для эксплуатации в условиях Долгой зимы, но в параллельном мире она в таком виде и пошла в серию... Глядя на это 'чудо' инженерной мысли параллельного мира, генеральному секретарю стало жалко тех людей, кому приходилось помногу ездить на этих автомобилях в зимнее время. Чуть дальше стоял такой же 'Москвич-412', но уже выпуска последних лет... А вот дальше начинались совершенно незнакомые автомашины.

Целый модельный ряд автомобилей производства никогда не существовавшего в их мире Волжского автозавода. Точнее, как не существовавшему? Еще перед Долгой зимой была договоренность с французами о постройке двух автозаводов в СССР. Одним из них должен был стать ижевский автозавод, а вторым — как раз волжский. Строить их должны были разные компании под разные автомобили. Но если ижевский завод строить уже начали, и, в конце концов, несмотря на последствия Долгой зимы, Советский Союз достроил его своими силами, то до начала строительства волжского автозавода так и не дошло дело. Лишь недавно на его месте построили еще один филиал ЗИСа...

В параллельном мире завод тот построили итальянцы — и первым выпущенным им автомобилем стала копия итальянского Фиата 124. На основе которого затем было создано еще несколько последующих моделей. Впрочем, подробно осматривать их не стали — и так было понятно, что это уже прошлое...

— Ящик на колесах, — охарактеризовал общее ощущение от 'Жигулей' министр машиностроения. — Ни эстетики, ни аэродинамики...

— Согласен, — усмехнулся генсек. — Интересно, что будет, если продуть их в трубе?

— Можем хоть завтра организовать...

— Не нужно. Это все равно уже прошлое...

Последующие модели были поинтереснее... Несколько похожие на 'Орбиту' 'Москвич-2141', 'восьмерка' и 'девятка' волжского автозавода — переднеприводные автомашины в кузове 'Комби'. Эти автомобили заинтересовали собравшихся уже куда больше. Осмотрев автомашины снаружи, генеральный секретарь открыл капот. В 'Москвиче' стоял хорошо уже знакомый ему двигатель УЗАМ-331. Тот самый, что устанавливается на последней модификации 'Москвичей' и 'Орбиты'. Хотя внешний вид мог быть обманчив — все же в обоих мирах автомобили прошли разный путь развития. А вот силовой агрегат 'Девятки' был совершенно другим... Причем, тут стоял уже не карбюратор, а тот самый неоднократно упомянутый министром автомобилестроения инжектор. Закончив внешний осмотр, все собравшиеся осмотрели салон и приборы управления. Как выяснилось, ничего необычного. Копировать тут было тоже нечего...

— Осмотреть их, поставить наш двигатель — и на испытания. Вместе с 'Орбитой', — после короткого обсуждения принял решение генеральный секретарь. — Посмотрим, кто из них чего стоит...

А вот следующая машина была на удивление знакомой, хотя и несла на себе следы 'скрещивания' с 'девяткой'. Иж-2126 'Ода' — так называлась версия 'Орбиты' из параллельного мира. Практически тот же кузов, тот же двигатель УЗАМ-331, та же или аналогичная пятиступенчатая КПП, тот же задний привод. Только совсем другая отделка салона, другие сиденья, другие руль, приборная панель, зеркала, колеса поменьше... Соседняя автомашина была очень похожа на нее, только ее сделали в кузове 'Универсал'. И, в отличие от предыдущей, тут стоял двигатель от ВАЗовской 'шестерки'.

— Ну что скажете о ней? Как она в сравнении с нашей? — поинтересовался после осмотра генеральный секретарь.

— Я информацию об этой машине тщательно изучил, — ответил министр автомобильной промышленности. — Как раз из-за ее сходства с нашей 'Орбитой'. Что могу сказать... Унификация с 'Жигулями', конечно, позволила быстрее и с меньшими затратами запустить ее в серийное производство. Поначалу, правда, серийное очень условно... Но без этого, возможно, до ее производства дело бы не дошло и вовсе. Однако это привело к использованию в конструкции автомашине некоторых заведомо устаревших узлов...

— А у нас оно как?

— Ну наша 'Орбита' по ряду узлов унифицирована с последней модификацией 'Москвича-412'. Даже двигатель тот же, хоть его и разрабатывали специально под 'Орбиту'. Но уж больно долгим оказался ее путь к конвейеру...

— Ну сам знаешь... Не до того было...

— Да я это прекрасно понимаю, — согласился министр. — Только констатирую сам факт... Однако в целом можно считать, что наша 'Орбита' современнее... Хотя в свете последних достижений их автопрома это вряд ли имеет какое-то значение.

— И что предлагаешь?

— А что тут предложить? Машина-то у нас хорошая получилась, пусть и несколько устаревшая по их меркам. Разрабатывать с нуля и запускать в производство принципиально новую модель не будем, слишком долго и дорого. Одних только штампов и оснастки наделать в копеечку выйдет. А мы под 'Орбиту' целую поточную линию новую разработали и построили. И уже вторую делаем... И что, все это в металлолом отправить? Так что возьмем ее за основу и будем постепенно модернизировать. Инжектор поставим, электронику. Подвеску, может быть, переработаем, если потребуется. Салон посовременнее сделаем, если понадобится. Может быть, у них документацию на 'Оду' купим... В отличие от современных моделей, ее они недорого оценили. Даже часть оснастки продать готовы, что еще сохранилось... А там и 'универсал' этот, и еще несколько модификаций разрабатывали. Нам бы оно прилично времени и денег на разработку сэкономило. В плане безопасности, опять же, у них доработки были. Хоть и не пошедшие в серию.

— Согласен, — согласился генсек. — Мы все ж не буржуи какие чтобы ресурсы просто так переводить. Просто потому, что что-то не в моде стало. А вот московский автозавод пусть займется ее переднеприводной версией... Кузов и двигатель — те же самые. А уфимскому моторному заводу поручить разработать инжекторную версию их мотора... Электронику-то сделать к нему мы осилим. Можете привлечь к этому делу авиастроителей, у них такой опыт уже есть.

Дальше стояли уже более современные автомашины... ВАЗовские 'десятки' и 'двенашки', 'Калины' и 'Приоры', 'Гранты' и 'Весты' в различных модификациях. Впрочем, их осмотр затянулся ненадолго. Что их не будут копировать — и так было понятно. Да и не лучшим образом о них отзывались проводившие предварительный осмотр конструктора завода. Тонкий металл, слишком большое количество пластика, низкая ремонтопригодность. Это лишь из того, что с ходу было выявлено. Даже поменять лампочку в фаре было непростым делом. А уж к некоторым другим агрегатам и вовсе подлезть было практически невозможно. То, что на советских автомашинах можно было отремонтировать буквально за полчаса, здесь превратилось бы в многочасовой ремонт с демонтажем целого ряда других агрегатов. Ну и что за идиотизм такой? Кто так машины проектирует-то? Нет уж, в Союзе так делать точно не станут... Какие-то технические решения, конечно, можно перенять. Но делать это предстоит с умом...

* * *

'Стратегический атомный разведчик' Тоня не видала прежде никогда, несмотря на работу на авиазаводе. Его, впрочем, не видел почти никто во всем Союзе... Даже фотографий его не было ни в энциклопедии, ни в популярном среди интересующихся авиацией людей журнале 'Крылья Страны Советов'.

Но в последний месяц в стране начались странные события... Производство пассажирских самолетов у них на заводе оказалось практически прекращено. Заготовленные фюзеляжи вытаскивали из цехов и бросали прямо на улице, лишь прикрыв тентами от дождя. А в цеха затаскивали старенькие, давно находившиеся на консервации, Ту-95А. А по телевизору шли сплошные новости о запусках спутников связи. По два запуска в неделю! Когда такое бывало-то?

И вот два дня назад к ним вдруг прилетели они — два самых знаменитых и, в то же самое время, самых неизвестных самолета СССР. ТУ-САР — стратегические атомные разведчики. Самолеты, про существование которых знал каждый ребенок. Но при этом практически никто не знал их характеристик... А кто знал — тот молчал. Вот и сейчас с каждого работника завода, вплоть до грузчиков и уборщиц, взяли подписку о неразглашении. Чего? Да чего угодно, что может случайно стать известно...

Она видела самолет лишь мельком, когда его затаскивали в цех... Самолет был красив — вот только это была какая-то хищная, стремительная красота. Не сравнить со 'старичком' Ту-95, живым памятником Холодной войны. Своими очертаниями он скорее походил на какой-нибудь космический челнок будущего из космической фантастики, а не на обычный внутриатмосферный самолет.

Нет, никакой это не стратегический разведчик. В этом на заводе уже все были уверены — это стратегический бомбардировщик... Вот почему, видно, и нет нигде его фотографий. Тоня-то, пожалуй, этого бы и не поняла, но специалисты по авиации быстро выяснили бы истинное назначение этого самолета. Были на нем и бомболюки, и кронштейны под внешнюю подвеску крылатых ракет. Какое же вооружение ты должен нести? Химию? Или атом? В то, что такой самолет предназначен для сброса обычных бомб, как-то не верилось... И что же за секретное оборудование на них сейчас устанавливают?

Возвращалась домой девушка в отвратительном настроении... Как назло вспомнилось и недавнее ядерное испытание — первое со времен Долгой зимы... Нет, войны в Советском Союзе не боялись — да и кто в мире сможет противостоять мощи советской армии? У кого еще есть межконтинентальные ракеты или стратегические бомбардировщики? Вот только не радовала нисколько такая перспектива... Война — это всегда кровь, горе и разруха. А ведь куда-то туда, по-видимому, отправили и ее любимого...

Тоня, или Солнцева Антонина Алексеевна по паспорту, родилась в городе Саратове, в семье обычных советских работяг. Отец ее работал зуборезчиком на станкостроительном заводе, мать — там же на заводе поваром в столовой. Она была третьим ребенком в семье, когда она родилась — старший брат уже ходил во второй класс, а старшая сестра сидела с год назад вышедшей на пенсию бабушкой. К которой после того, как вышла из декрета ее мама, присоединилась и Тоня.

И если ее мама с папой времена Долгой зимы практически не помнили и могли рассказать о них лишь с чужих слов, то дед с бабушкой пережили все это на собственном опыте. Так что еще с самого детства Тоня наслышалась много историй как про времена Долгой зимы, как и про то, что было до нее. Про практически забытую всеми Холодную войну, когда все жили в ожидании Третьей мировой войны с США и странами Западной Европы. Про Катастрофу и ее последствия, про Чрезвычайное Сообщение конца ноября 1966 года, про эвакуацию сельского населения северо-восточных областей СССР, про трудовую мобилизацию и ударные стройки тепличных комплексов и, позднее, цехов БВК...

Позднее, уже в школе, узнала она и про то, про что маленькой девочке старались не говорить. Про чрезвычайное положение и особые трибуналы, про казни бандитов, мародеров и нацистских недобитков. Про Зимнюю войну и про бои с басмачами в Средней Азии... Про то, как после переворота в Ираке советские бомбардировщики залили химией, а затем дотла спалили, Багдад в ответ на зверское убийство персонала советского посольства. Про то, к какой бойне в остальном мире привела Долгая зима. Когда воевали все против всех — страны со странами, племена с племенами и чуть ли не деревни с деревнями. Воевали, не стесняясь в выборе средств и методов, включая активное применение химического оружия и ковровых бомбардировок. Не за землю, власть или еще что. За запасы продовольствия. За склад тушенки или элеватор зерна... За мешок муки или картошки... Впрочем, что уж говорить, если выжило по самым оптимистическим данным около 20% населения Земли? И это еще с учетом практически не пострадавших стран...

Поэтому, как и любому советскому человеку, Тоне хотелось, чтобы больше не было ни войн, ни Катастроф, ни Долгой зимы... Не хотелось, чтобы советскому народу вновь пришлось пережить то, что пришлось пережить в годы Долгой зимы или, тем более, еще более давней Великой Отечественной войны. Хотя и была уверенность, что если что — они не оплошают. Нет во всем мире такой силы, что смогла бы задушить, уничтожить Советский Союз. И никогда не будет... Только все равно было страшно. Не за себя — ну что может угрожать тут, в далеком тылу? За того, кого она полюбила... Она-то точно была уверена, что это именно любовь... Чай не школьница уже давно, научилась в своих чувствах разбираться...

* * *

Ретроспектива. Эвакуация.

* * *

Покидать родные места хотелось далеко не всем. Ну как это — бросить родной дом и практически все нажитое и уехать куда-то в неизвестность? Зима? Ну и что с того, что зима? Снег они что ли с крыш почистить не смогут? Или дров в лесу мало?

Однако недовольным объяснили все коротко и по-простому. После эвакуации чистить дороги в их глушь никто не будет. И как жить будете, чем питаться? С голоду помирать? Запасов-то взять неоткуда, урожая в этом году не было, а подвоз прекратится. Кроме того, уже завтра будет обесточена ведущая к их деревне ЛЭП. Так что и света не будет. Большинство прониклось и спорить не стало. Хотя несколько человек особо упрямых все же нашлось. Но с ними руководившие эвакуацией военные не церемонились. Буквально вытаскивая из дома, распределяли по автобусам — их из города целую колонну пригнали.

Бросая последние взгляды на покидаемые родные дома, эвакуируемые брали рюкзаки с тележками и чемоданами с вещами и шли на посадку. Кое-кто, правда, рассчитывал перебраться на время к родным в город, но большинству предстояла дорога в неизвестность. Проходя мимо небольшой колонны личных автомашин, пары 'Москвичей' и 'Победы', люди занимали места в автобусах.

Но вот сборы наконец-то закончились. Еще раз пройдясь по автобусам и сверив списки эвакуируемых, командовавший эвакуацией капитан-танкист приказал начинать движение... Им предстояло почти тридцать километров пути до ближайшей станции, где их будет ждать поезд. Эвакуационный эшелон, как назвал его все тот же военный.

Дорога на всем протяжении была прочищена роторным снегоочистителем — однако ехать приходилось словно по снежной траншее. По бокам от дороги то тут, то там громоздились четырех-пятиметровые сугробы. Где ветром нанесло, где снегоочиститель насыпал. Кстати, несмотря на 'лето', с температурой в какие-то 2 градуса холода, трактор-снегоочиститель и сейчас шел впереди колонны. Следом за ним шли легковые автомашины, затем автобусы и, наконец, завершали колонну несколько грузовых ЗИСов с имуществом вынужденных переселенцев и подлежащим эвакуации колхозным оборудованием.

Но вот и Миасс, и после недолгого петляния по городским улочкам их привезли на станцию, где у платформ стояли длинные грузопассажирские состав. Часть вагонов — пассажирские для людей, часть — теплушки для груза. Впереди — тепловоз с навесным снеговым отвалом. Периодически на станции раздавались свистки маневровых тепловозов и самоходных снегоочистителей — новеньких, блестящих заводской краской, чудищ со здоровенным шнеком впереди. И надписями 'Снегоуборочная техника. Опасная зона — 20 метров' по периметру. Здоровенными буквами.

— Вам в 87 эшелон, — когда люди вылезли из автобусов и автомашин, объявил командовавший эвакуацией капитан. — До отправления поезда два часа, — взглянув на часы, добавил он. — Так что занимайте места, не задерживайтесь...

— Куда едем-то, товарищ капитан? — спросил кто-то из собравшихся.

— Станция назначения — Саратов-1. А там уж куда распределят... Но, скорее всего, в самом городе и останетесь.

'Эвакуационный эшелон ?87' без труда нашли по развешанным на каждом вагоне номерам. Поезд был уже частично заполнен эвакуированными из других деревень, они были последними. Но места хватило всем — здесь явно все просчитано было. Перед отправкой поезда еще одна, финальная, перекличка. Все на месте.

— Ну удачи вам, — выходя из вагона попрощался капитан-танкист.

Еще один свисток, и поезд плавно тронулся от станции, унося людей к новой жизни... Впрочем, первыми со станции отправились не они, а один из тех самых чудищ-снегоочистителей. Случись где сход лавины, перемет или еще какая напасть — и единственной надеждой станет это самое самоходное чудище... Сам поезд в такой ситуации, несмотря на установленный на тепловозе отвал, может просто не пробиться.

Железная дорога поражала... Практически нигде, кроме станций, не было ни семафоров, ни светофоров, ни столбов, ни путевых знаков — лишь иногда попадались какие-то таблички для снегоочистителей. И огромный снежный вал, начинавшийся метрах в пяти от дороги. Как же сейчас ездят? По рациям что ли?

Железная дорога вообще жила какой-то своей жизнью. Казалось, что движение сейчас даже куда сильнее, чем в прежние времена. Навстречу один за другим шли то товарняки с открытыми вагонами или бочками, то возвращающиеся за новой партией людей 'эвакуационные эшелоны'. Многие — со вцепленными в состав вагонами электричек, а то и вовсе состоящие из теплушек... Идущими на запад товарняками были буквально забиты и все попутные станции. Бочки, вагоны с углем, куда реже — лес, трубы, платформы с тракторами, грузовиками и еще какой-то техникой. Тепловозы, даже паровозы, но ни единого электровоза! Хотя и как им ездить, если опоры с проводами убрали почти везде? И вездесущие снегоочистители — с отвалами и шнекороторные... Навесные, на основе обычного маневрового тепловоза, и самоходные.

Остановок на пути их поезда практически не было — лишь короткие технические, во время которых дверей никто не открывал. В большинстве же случаев поезд проезжал через заснеженные станции лишь слегка снизив скорость на стрелках. Однако чем дальше на приближение 'лета'. Снега за окнами становилось все меньше и меньше, а на подъезде к Сызрани его и вовсе практически не осталось — здесь он оставался лишь в тени домов да в оврагах в поле. Да непосредственно около дороги еще лежали остатки снежного вала...

Саратов встречал их ярким солнцем и температурой в двенадцать градусов тепла, чего за этот год им еще не доводилось видеть ни разу. У них, на Урале, оттепель в пять градусов тепла, лишь пару раз за все лето случалась.

Их эшелон уже ждали. Едва поезд остановился, как в открывшуюся дверь запрыгнул милиционер, представившийся лейтенантом милиции Сидоровым.

— Автобусы ждут вас на привокзальной площади. Это там, за вокзалом. Сначала выходят те, кто с детьми. Вас сразу развезут по гостиницам. Потом все остальные — для вас выделены места в студенческих и рабочих общежитиях.

— Это что, нам по общагам теперь всем? — послышался возмущенный выкрик какой-то тетки. — Жили все в своих домах, а теперь в общагу топай!

— А что еще? Квартиры всем выдать? Так нет у нас в городе столько квартир! Неоткуда их взять! — буквально огрызнулся милиционер, которому, видимо, уже надоело отвечать на такие вопросы от эвакуированных ранее. — Так что не задерживаемся. Да, вещи свои все обозначили? Хорошо! Их вам подвезут ближе к вечеру. А пока берите самое необходимое — и вперед.

Глава 14.

'Наш Советский Союз покарает весь мир от Европы к Неве на восток. Над Землею везде будут петь: столица, водка, советский медведь наш', — орал динамик 'задверной' переносной ЭВМ...

— Вот, значит, какими они нас видят, — усмехнулся министр обороны СССР.

— Во всяком случае, таким пыталась нарисовать СССР их пропаганда, — согласился генеральный секретарь.

— А что, давай соберем силы и... 'покараем весь мир'? — усмехнулся министр обороны. — Два миллиона армия у нас есть, соберем силы и устроим Революционный поход!

— Ага, — согласился генсек. — Сметем к чертям собачьим всех этих поляков с французиками и создадим Мировую Советскую республику!

— Ну вообще шутки шутками, но вопрос с поляками действительно надо решать...

— Надо, — согласился генсек. — Я еще до всех этих событий думал этот вопрос с нашими немецкими камрадами обсудить...

— Устроить пятый раздел Польши?

— А почему и нет? Надо с этой проблемой раз и навсегда покончить...

— Ну это было б неплохо... — согласился министр обороны, а затем вдруг с усмешкой добавил. — А песня мне нравится! Слова дебильные, но звучит мощно! Будь я даже ярым антикоммунистом, после прослушивания захотелось бы вступить в ряды Советской армии и идти бить буржуев! Надо под нее свои слова написать что ли...

— У них это тоже сделали. Тут и второй вариант есть, можешь потом послушать... Но меня сейчас больше другое интересует. Что мы можем ИМ противопоставить? Нас ведь могут и за серьезную угрозы посчитать.

— А что ученые про портал говорят? — уже серьезно поинтересовался министр обороны.

— А ничего. Никто пока даже примерно не может себе представить, как оно работает... Если это и, как они считают, искусственный объект, то уровень его технологий просто запределен для нашего времени...

— Не было печали... А закрыть его мы можем? Пофиг на их технологии, сами все создадим. И так многие тупиковые направления уже сейчас можно отбросить и сосредоточить усилия в нужном направлении...

— Да я бы тоже не против его закрыть, — согласился генсек. — Только как?

— Да хоть атомной бомбой...

— Мне такой вариант тоже первым в голову пришел, — согласился генсек. — Только ученые не дают никаких гарантий того, что это не повлечет ненужных последствий...

— В каком смысле?

— А в прямом. Что там выброс плазмы на ту сторону может произойти — мне плевать. Но ведь откуда-то этот портал берет энергию для работы — и никто не может даже предположить, сколько ее там накоплено. И не приведет ли взрыв ядерной бомбы к ее мгновенному высвобождению... Где гарантия, что эта штука не долбанет на десяток гигатонн? Тут как бы не вышло так, что извержение Лонг-Вэлли нам детской шалостью покажется...

— Хреновая перспектива...

— Именно что хреновая... Так что мы можем им противопоставить?

— Ну силы наши... Полтора миллиона кадровых военных, при мобилизации можем еще минимум вдвое больше призвать. Четырнадцать тысяч танков, четверть которых современных моделей, полторы тысячи боевых самолетов... Само собой, артиллерия, минометы, РСЗО, тактические ракеты, крылатые ракеты... Тысяча ядерных бомб, большие запасы химического оружия. Впрочем, что у нас есть — и сам ведь знаешь.

— Знаю... У них больше, — мрачно заметил генсек. — И оно современнее... В отличие от них, мы последние полвека к мировой войне не готовились... Разве что самолетов атомных там нет, ну да много ли они помогли бы? А, значит, если придется воевать — нелегко нам придется...

— Согласен. Но, к нашему счастью, открывать порталы они пока не умеют. Так что ждать того, что нам на голову начнут их бомбы падать, пока не стоит. А если полезут с обычным оружием — отобьемся. В этом мире у нас, к счастью, возможностей больше. Пока же у нас две основных задачи. Во-первых, не дать им пролезть через этот портал. А во-вторых, бросить все силы на поиск других порталов... Что, кстати, на этот счет ученые говорят?

— Пока единственное, что они предложили — искать методом радиолокационного зондирования. Поскольку в радиодиапазоне вся поверхность камня работает как уголковый отражатель, чем, собственно говоря, и определяется непрохождение радиоволн через 'окно'. Но мне даже сложно представить, сколько времени могут занять эти поиски... И сколько будет ложных срабатываний системы. Так что даже не знаю, будет ли с того толк... Но других вариантов пока не предложено. Впрочем, ученые вообще не дают никаких гарантий того. Что 'альтернативный' портал, если такой существует, ведет в тот же мир. Если есть две реальности, то где гарантия того, что нет двухсот или двух миллионов?

— И еще неизвестно, что лучше, — закончил министр обороны.

— Именно. Про этих-то мы уже хоть что-то знаем. А что нас может ждать за другим 'окном' — сложно даже предположить...

* * *

На одно из наиболее интересных направлений развития науки и техники параллельного мира Владимир натолкнулся весьма неожиданно. Просто потому что целенаправленно искать что-то подобное у него не было и в мыслях. Металлорежущие станки? Вопрос с ними он едва ли не в первую очередь изучил. Так есть у них практически полные аналоги. Да, электроника здесь современнее, меньше по габаритам, но что с того? Ну будет у них, в СССР, к станку дополнительно прилагаться электрошкаф размером с холодильник. И что с того? От того, что блок управления занимает не одну маленькую плату, а пару больших или того, что пускатели раза в два больше по размеру, функциональность станка не страдает. Надежность? Так она у советской техники то же на высоте — те же пускатели зачастую не менялись за весь срок эксплуатации того же станка. А вот про отвратительное качество той же силовой электроники здешнего мира, что дешевой китайской, что большей части российской, он уже успел в сети прочитать отзывы. Ну и что здесь возьмешь?

А вот про такое он не слыхал прежде никогда... Здесь это называлось 'аддитивными технологиями' и было, по сути, противоположностью классической механической обработке. Вместо удаления с заготовки 'лишнего' металла до получения нужной детали здесь, наоборот, производилось послойное нанесение материала до получения требуемого изделия в соответствии с ее объемной моделью. В какой-то мере это было похоже на технологию наплавки — только здесь это использовалось не для нанесения специальных покрытий или восстановления сломанной или изношенной детали с последующей механической обработкой, а для изготовления детали целиком. Зачастую без всякой последующей обработки.

Способов, как он быстро выяснил, было много. Тут и лазерная плавка или спекание, и фотополимеризация, и электронно-лучевая плавка, и склеивание... Выбирай тот, что больше всего подходит под ту или иную задачу! Нет, такая технология СССР точно нужна! Этак можно и уменьшить объемы отходов производства, попутно уменьшив и затраты на их переработку. Сколько той же металлической стружки на производстве образуется? А ведь ее нужно еще собрать, рассортировать по виду материала, спрессовать, переплавить... А это немалые затраты. И все равно что-то будет просто потеряно, что-то уйдет в шлак при плавке... Здесь же отходов будет самый минимум! Кроме того, некоторые изделия сделать таким способом получится и проще, и дешевле, и даже быстрее, чем при изготовлении универсальным способом. Особенно для штучных изделий, под которые делать литейные формы нецелесообразно... Или для изготовления опытных экземпляров или моделей. Этак оно получается и дешевле, и проще, чем делать их 'классический' фрезеровкой...

Заинтересовавшись этим вопросом более подробно, Владимир буквально перерыл местную сеть в поисках информации, попутно поражаясь тому, как можно такое ценное изобретение человечества превратить в помойку... Найти нужное порой составляло немало труда. За то всякого мусора — хоть отбавляй! Реклама различных карманных телефонов и домашних ЭВМ, промышленного оборудования и автомашин, банковские услуги и многое другое... Доходило даже до рекламы услуг шаманов и гадалок и средств для увеличения 'мужской силы'...

Впрочем, удивляться 'сексуальной озабоченности' этого мира Владимир уже устал. И так уж не раз читал и слышал и про чайлдфри, и про модные, особенно среди молодежи, 'свободные отношения', и про обилие проституток, и даже про так называемый 'Секс-туризм'... Нет, он-то ничего против секса не имел. Но не так же? Не с кем попало... Да, после развода заводить серьезные отношения его тоже не больно-то тянуло. Но и пускаться во все тяжкие желания тоже не возникало. Да, любовница у него была. Но одна. И когда она собралась выходить замуж, он лишь вполне искренне пожелал ей счастья... Потому что вполне понимал ее. Каждому человеку хочется, чтобы рядом был кто-то близкий, родной. Поэтому отношения по принципу сегодня я с одной, послезавтра с другой, а через три недели с третьей, Владимир не понимал никогда. Хотя да, в Союзе такие люди тоже порой встречались. Но очень редко... Как-то привыкли у них в мире ценить любовь, семью, детей... Не стали кончеными циниками. Долгая зима что ли так подействовала, приучила людей больше ценить то, что они имеют? Показала, что индивидуализм и эгоизм — путь в пропасть? Или просто не успели проникнуться 'западными ценностями'?

Нет, никакое технологическое превосходство не сделает этот мир лучше, светлее и чище их родного... А техника? Ничего, нагонят... А то и еще лучше сделают. Для того его сюда и послали. В очередной раз связавшись со своим связным, Владимир доложил ему о достигнутых результатах и вскоре получил указание продолжать поиски в том же направлении. Союз им явно заинтересовался... Что ж, раз партия сказала 'надо'... Значит, и впрямь оно нужно и важно. А потому он должен не подвести... Так что следующие несколько дней прошли в поисках информации, которую он сохранял на свою 'местную' переносную ЭВМ.

Собственно говоря, почти все время своего пребывания в параллельном мире Владимир проводил за работой — искал наиболее ценную для СССР научно-техническую информацию, собирал исторические сведения о том, как и почему развалился местный Союз. И информации уже набралось на целую небольшую библиотеку... Оставалось лишь перевести ее в бумажный вид.

Лишь порой в качестве отдыха Владимир смотрел местные фильмы, слушал музыку или гулял по городу, сравнивая его с тем, советским Саратовом. И в целом советский город выигрывал в этом сравнении... Да, не было там ни выложенных плиток тротуаров на некоторых центральных улицах, ни пешеходной зоны на проспекте Кирова, смысла в создании которой он не видел вообще. В их мире по этой улице проходила одна из магистральных трамвайных линий... Не было и сотен магазинов и десятков огромных торговых центров. За то все, что делалось в СССР, делалось надежно, качественно. Хотя и без излишней показухи, явно свойственной этому миру. Вот только асфальт с дорог вместе со снегом у них не сходил, а лужи на недавно заасфальтированных тротуарах не скапливались. На месте тех самых блестяще-сверкающих стеклом и облицовочными панелями, с яркими рекламными вывесками, зданий торговых центров стояли невзрачные серые или краснокирпичные, лишь изредка оштукатуренные и выкрашенные, заводские цеха. Вот только они производили нужную людям и народному хозяйству продукцию, а не перепродавали дерьмовский китайский ширпотреб для стран третьего мира... По задранной в несколько раз цене. Сколько тот же китайский инструмент в этом самом Китае стоит? Особенно если по себестоимости говорить? Да, не было в СССР этих торговых центров. Но стоящие на их месте заводы были явно полезнее... А еще не было в СССР обшарпанных, с висящей кусками штукатуркой на фасадах, покосившимися входными дверями и вонью плесенью из подвалов домов. Не было постоянно текущих труб водоснабжения или отопления, не было ржавой, с запахом болота, воды из-под крана... Да многого не было... Или, наоборот, было.

Отопление в этом мире тоже, кстати, 'порадовало'. Чуть теплые трубы в доме были здесь обычным явлением, чего у них не бывало никогда. Отопительный сезон начинался не только раньше, чем в этом мире, но и воду в дома подавали горячее. Если уж кому жарко станет — форточку откроют. Здесь же все было как раз наоборот — так что вместо открывания форточек многие люди включали обогреватели. Однако еще больше поразило Владимира напрочь не работающее отопление во многих трамваях и троллейбусах... Как они зимой-то ездить будут? Да в СССР такой подвижной состав не выпустили бы на линию! Куда холоднее оказались и электрички — не было тут ни двойных дверей со специальным уплотнением, а вместо традиционных печек под сиденьями зачастую стояли кондиционеры, которые на зиму включали в режим обогрева. Вот только как-то недостаточно эффективно они с этой задачей справлялись. Да в СССР в электричке скорее жара будет — такая, что посреди зимы люди в одних рубашках сидеть будут! Но никогда не холод... Но здесь явно всем было наплевать. Давно привыкли...

А еще в свободное от работы время Владимир периодически, минимум по паре раз в неделю, встречался с Кристиной. Как-то так получилось, что в этом мире эта девушка оказалась для него единственной близкой душой... Там, в СССР, у него были и родители, и братья с сестрами, и друзья-товарищи. И, вроде, даже девушка. Впрочем, в последнем он еще не был до конца уверен. В этом у него не было никого... Кристина же, несмотря на какую-то излишнюю легкомысленность, была ему симпатична. Во всяком случае, не чувствовалось в ней присущей большинству в этом мире фальши.

— Почему все так спокойно смотрят на тот бардак, что у наших коммунальщиков творится? — однажды вроде между делом, как раз попалась на глаза очередная коммунальная яма, поинтересовался он у нее.

— А что тут сделаешь? — коротко ответила она. — Можно, конечно, в администрацию пожаловаться. Только бесполезно. Сам что ли не знаешь, как оно у нас все работает? Денег нет, коммунальное хозяйство убыточно!

— Знаю, — согласился Владимир. — Только ведь бред это! Как можно говорить о прибыли или убытке в подобных вещах? Это ж всех касается!

— Странный ты, — улыбнулась девушка. — Тебе коммунистом надо было быть, а не заместителем директора компании...

— Коммунистом, — усмехнулся Владимир. — Где у вас коммунисты-то? Настоящие коммунисты, не зюганоиды? Те, кому народное счастье важнее их кармана? Кто бы в Госдуму шел не ради депутатских зарплат и пенсий, а для того, чтобы что-то в стране к лучшему изменить? Дерьмо это, а не коммунисты... Лишь звание коммуниста позорят.

— Мой папа то же самое говорит... Но ты ведь не такой...

— Откуда тебе знать? — пожал плечами Владимир. — Мы и знакомы-то всего ничего...

— Знаю, — на удивление твердо и серьезно для ее характера ответила девушка. — Вижу я, что говоришь ты то, что думаешь. То, что тебя волнует. От чистого сердца. Так что кем бы ты ни был по работе, но не стал ты самодовольным, зажравшимся и безразличным к окружающим жирным котом. За то тебя, наверное, и люблю...

— Ты это серьезно? — не сразу осознав услышанного, переспросил Владимир.

— Угу, — смущенно кивнула в ответ девушка.

Ну вот и 'здрасте, приехали'... Скотина ты все же, товарищ Митяшев... Хоть и гражданин СССР.

* * *

Не сказать, чтобы так называемые 'аддитивные технологии' для СССР были чем-то принципиально новым и неизвестным. В этом он ошибался. Впрочем, откуда простому инженеру знать про последние наработки советской науки, многие из которых еще даже в научных журналах не публиковали?

Вот только в этом плане советская наука стояла, что называется, лишь в начале пути. Первые опытные экземпляры... Причем, и самих разновидностей этой технологии изобретено было пока куда меньше. В то время, как в параллельном мире оно давно дошло до стадии промышленного производства и применения. Сразу по нескольким направлениям...

Стоит ли удивляться тому, что посмотреть на привезенной из параллельного мира станок собралось чуть ли не все НИИ? И пусть был он совсем небольшой, чуть ли не игрушечный, но по функциональности ничуть не уступал своим 'старшим братьям'. А уж когда из станка извлекли готовую деталь... Для непосвященных это могло бы выглядеть как настоящая фантастика из книг про будущее. Загрузили в станок металлического порошка, а на выходе получили деталь! И все это без горы стружки, брызг эмульсии и гула шестерен шпинделя. А деталь-то ведь не из простых была заложена, на полсмены работы фрезеровщика-универсала потянет...

Селективное лазерное спекание. Так называлась эта технология в параллельном мире. Работы по аналогичному профилю велись и в СССР и, в особенности, в ГДР. Но пока что до промышленного применения этих наработок было далеко. И хоть, конечно, нет никаких сомнений в том, что самая передовая в мире советская наука вскоре и самостоятельно дойдет до этого, но теперь-то стоящая перед учеными и инженерами задачка существенно упростится! Обратная разработка — это далеко не то же самое, что разработка принципиально новой технологии.

Так что вперед за работу, товарищи советские ученые и инженеры! Партия и советский народ доверили вам эту важную работу! И чтобы через полгода (ну максимум год) вот здесь стоял точно такой же, но полностью советский станок!

* * *

Когда Ивану сказали, что для их предприятия будут закуплены обрабатывающие центры российского производства — он поначалу не поверил. Да, про развитие российского станкостроения, про импортозамещение говорили давным-давно, но что-то особых продвижение в этом направлении видно не было. На выставках, правда, показывали новые разработки российских заводов, но по факту это получалась или отверточная сборка китайских станков с российскими шильдиками, или какой-нибудь штучный экспериментальный образец, о массовом производстве которого даже и речи не шло. Впрочем, даже в таких электроника была собрана из импортных деталей. Так что при упоминании российских обрабатывающих центров Иван ожидал увидеть именно что-то из этой оперы... Тем большим было удивление при виде того, что привезли к ним...

Сине-зеленого цвета станок с отдельной тумбой электрошкафа, черно-белым жидкокристаллическим экраном и самыми настоящими, не сенсорными, кнопками на панели управления казался каким-то пришельцем из советского прошлого — хотя по заявленным характеристикам вполне укладывался в современные стандарты. Однако выяснить, кто же производитель этого чуда техники так и не удалось... На шильдике был указан какой-то номерной завод, номер которого не говорил совершенно ничего, обозначение модели и номера станка и дата выпуска — всего неделю назад! Прямо с завода, выходит, к ним привезли. Никаких подробностей не было указано и в толстенном руководстве пользователя. Лишь описывалось, как с ним работать...

— А постпроцессор к нему хоть есть? — поинтересовался Иван у осматривавшего приобретение главного инженера завода.

— Нету, — отрицательно мотнул он головой. — Впрочем, наши программисты уже обещали написать. Руководство-то к нему толковое дали, все четко расписано. Только вот с интерфейсами эти умники перемудрили что-то. Хрен поймешь что поставили, вообще ни с чем не совместимо — правда, обещают в ближайшее время преобразователи прислать. Но пока придется с листка забивать все...

— Ну и на кой нам это чудо надо?

— Да ни на кой... Только вот импортный-то хрен купишь. Они ж, сам знаешь, под санкциями... А у нас еще и военный завод. Так что придется с этим разбираться...

Вопреки опасениями, разобраться со станком оказалось не так уж и сложно. В руководстве пользователя все было предельно четко и ясно расписано. Больше всего удивила, впрочем, полнейшая русификация... На русском здесь было все — названия команд и операций, сообщения об ошибках. Совершенно все! Оставалось лишь гадать, зачем программистам понадобилось создать такую полностью русифицированную, явно с нуля написанную, систему... Грант что ли какой в рамках импортозамещения выдали?

Ну а там уж пока разбирались, что к чему — пришел и преобразователь, позволяющий подключить к интерфейсному разъему обычную флешку. И пошла работа...

* * *

Интерлюдия. Рельсы упрямо режут тайгу...

* * *

Чья работа в СССР самая почетная и уважаемая? Космонавта? Летчика? Моряка? Фиг вам! Не угадали! Железнодорожника. Какую роль сыграла железная дорога в годы Долгой зимы — знает каждый школьник. А то и дошколенок. Во всем Советском Союзе нет, наверное, ни одного крупного города, где не было бы памятника совершенному ими в годы Долгой зимы трудовому подвигу, а уж памятные доски висят едва ли не на каждом депо...

Нет, никто не спорит, что и люди других профессий внесли важный вклад в выживание советского народа в те далекие годы. И, по большей-то части, все они были взаимосвязаны. Без рабочих и инженеров заводов, без шахтеров, без тружеников сельского хозяйства, экстренно преобразованного в теплично-гидропонное, без простых трактористов, распахивавших земли Каракумов и Кызылкумов, Кубани, Причерноморья и Нижнего Поволжья, без энергетиков и коммунальных служб, работа железнодорожников не имела б никакого смысла. Да и, по большей части, была б невозможна. Ведь им нужна и техника, и запчасти, и дизельное топливо для тепловозных двигателей, и масла, и рельсы со шпалами. И, конечно, продовольствие для питания рабочих. Вот только именно железная дорога стала той Магистралью Жизни, что надежно связала между собой города и поселки огромной страны, обеспечила перевозку абсолютного большинства грузов между ними.

Вот и их ордена Трудового Красного Знамени бригада неплохо постаралась тогда. Сначала — на расчистке и ремонте железных дорог в самую трудную для железнодорожников первую зиму. Когда еще остро не хватало ни специальной снегоочистительной техники, ни людей, ни восстановительных поездов. Не было еще и множества промежуточных баз с запасами всего необходимого для работы, не было целой кучи ремонтных летучек. Что поделаешь, не готовился никто прежде к такой зиме... На помощь приходили не только военные железнодорожники, но и солдаты из ближайших частей и работники МТС. Но справились, пережили... А там уж советские заводы развернули и массовое производство спецтехники. Ее теперь выпускали везде, где была на то возможность. Это создавало, правда, и некоторые проблемы в виде порой совершенно разного оснащения заводов. Вместо одного единственного варианта техники пришлось запустить в производство целых пять унифицированных лишь по основным узлам модификаций, что могло бы создать приличные проблемы ремонтникам. Но Советский Союз, к счастью, страна большая... Так что разные модификации распределяли на разные железные дороги, а потому особых проблем не возникало...

А первым летом, когда на Урале так и не сошел снег, но железная дорога уже успела перестроиться на работу в новых условиях, а советская промышленность уже вовсю производила нужную спецтехнику, половину бригады отправили в Среднюю Азию. Здесь, среди бывших полупустынь и пустынь, теперь предстояло создать новый сельскохозяйственный район, который позволил бы уже в следующем году обеспечить хлебом и овощами советский народ и решить проблему с угрожавшем стране голодом. Как ни крути, но одними теплицами и гидропоникой прокормить всех сложно, во всяком случае — вдоволь... А запасы с урожая 1966 года, с учетом и фуражного зерна, и порезанной на еду скотины, и того, что было выращено в личных хозяйствах, можно еще растянуть на два года. Но на пять-десять лет, как ни крути, не выйдет...

Но создать сельскохозяйственный район без соответствующей инфраструктуры? Тем более, в условиях того, что в те времена еще не получило названия Долгой зимы? Чушь, абсурд! А потому первыми в степь отправились военные строители и железнодорожники. Первые срочно строили поселки из сборно-щитовые домиков, землянок и даже снятых с тележек списанных железнодорожных вагонов. Возводили здания ремонтных мастерских для новых МТС, элеваторов и овощехранилищ. А вторые — строили сеть железных дорог. Той стальной магистрали, что надежно свяжет новые поселения со всем остальным Союзом... Где-то это была построенная по 'облегченным нормам' дорога нормальной колеи, с низкой насыпью или вовсе без нее, с кривыми малого радиуса, часто из списанных старых рельс и с непропитанными креозотом шпалами. Где-то — спешно сооруженная узкоколейка. А другие бригады железнодорожников и строителей со всего Союза в это время строили всем знакомые по фильмам про Долгую зиму сотни станций-вагончиков — несколько поставленных рядом железнодорожных вагонов, где жили и работали станционные рабочие.

За ту работу многие бригады были награждены орденом Трудового Красного знамени. Им вручали премии, ордена и медали. Их показывали по телевизору в сюжетах про трудовой подвиг советского народа. В честь них называли улицы в городах и даже целые новые поселки, а школам, где учились наиболее отличившиеся герои-железнодорожники, присваивали их имя. Нет, конечно. Железнодорожники были не единственными, кто удостоился такой чести. Но одними из первых... Да и в честь чего логичнее назвать новую улицу в каком-нибудь городке? В честь бригады железнодорожников, уложившей за короткое лето несколько десятков километров рельс и открывшей движение в новый поселок Средней Азии? В честь ученых, стоявших за созданием технологии производства белково-витаминных концентратов или технологий гидропоники? В честь инженеров, разработавших знаменитый широкозахватный роторный снегоочиститель СРШ-10? Или в честь какого-нибудь писателя бесконечно далекого XIX века? Для большинства советских людей ответ очевиден...

Так что строить железные дороги максимально близкими темпами они давно привыкли. Так что нынешнее задание чем-то из ряда вон не было. Проложить железную дорогу к какой-то точке на Урале? Да без проблем! Пусть цель и непонятна, но раз надо — значит, надо. Усложнял работу лишь рельеф местности. То, что по карте до этой точки каких-то 17 километров, не говорило, увы, ни о чем... Чтобы построить такую дорогу придется, как минимум, построить пару мостов, небольшой туннель и проложить дорогу через топкое болото. Как ни крути, но в срок не уложиться... Потому придется строить дорогу в обход, по более длинному маршруту. Все же он хоть и длиннее, но и природных преград на пути меньше. А, значит, уложатся в более короткие сроки... Так что вперед, за работу!

Глава 15.

'Красивая девочка'... Сколько раз приходилось ей слышать это в своей жизни. Красивая девчонка... Да, с внешностью ей и впрямь повезло. Как и повезло с чувством вкуса. Так что подкраситься так, чтобы лишь подчеркнуть свою внешность, а не превратиться в размалеванную куклу, у нее получалось хорошо. Впрочем, это было уже позже, в более старшем возрасте. Вот только если б еще эта внешность счастье приносила! Ни семьи, ни парня. Подруг — и тех не было... За то завистниц хоть отбавляй. Как и желающих затащить к себе в постель...

Еще в школе за ней бегали чуть ли не все ребята из класса. Да и не только из своего. Когда она училась уже в девятом классе, один такой даже сумел чем-то зацепить душу интересовавшейся до того лишь учебниками да книжками фантастики девчонки. А потом, когда она на очередном свидании поцеловала его (а, если точнее, неумело ткнулась губами в щеку), тот разболтал на всю школу о том, что его поцеловала первая красавица класса. За длинный язык он получил сумкой с учебниками по своей бестолковой башке, а сама Кристина — замечание в дневник и вызов родителей в школу.

— Правильно сделала, — выслушав жалобу директрисы на 'неподобающее поведение его дочери' и разузнав про его причины, ответил ее отец. — А на месте его родителей я бы еще и ремнем по заднице добавил! Девушка ему доверилась, а он что?

И директриса, и классная таким ответом были буквально шокированы. Не привыкли они такое от родителей слышать. Впрочем, к Кристине вопросов больше не было. И хоть, казалось бы, завершилось все хорошо, но обиду девушка затаила и до самого конца школы с парнями больше не общалась. Хотя бегать за ней по-прежнему пытались, но...

Продолжалось и все то же 'красивая девочка'. Кое-кто сулил ей даже модельное будущее, вот только ей это было совершенно не интересно. Как и перспектива стать содержанкой какого-нибудь 'нового русского' или элитной проституткой. А ведь будь на то желание — проблем с этим вряд ли возникло бы. Но быть красивой куклой для чьего-то развлеченья ей не хотелось никогда. А уж если и заводить с кем отношения, то только по любви.

Потом был университет, мехмат. Где как назло тоже не обошлось без 'красивая девчонка'... Точнее, уже вполне себе девушка. И тут снова нашелся тот, кому она поначалу поверила... Как выяснилось позднее — тот еще бабник. Но увы... Ей тогда было девятнадцать. И имевшегося на тот момент опыта общения с противоположным полом оказалось недостаточно, чтобы это сразу осознать. Она-то верила, что это любовь, та самая, единственная на всю жизнь. Как у мамы с папой. Пару месяцев она чувствовала себя самой счастливой во всем свете. Узнала правду она уже потом... Чувствовать, что ее парень ее просто попользовал и бросил, было противно. Вот просто поставил мысленно себе галочку об очередном достижении на любовном фронте и пошел дальше... И тогда она зареклась еще с кем-то заводить отношения. Живи себе в удовольствие, делай карьеру, занимайся саморазвитием и не думай ни о каких парнях! Все равно все так и будут смотреть на тебя не как на человека, а как на красивую куклу...

Думаете, личная жизнь была единственной проблемой Кристины? Как бы не так! Следующей проблемой стала работа. Университет она закончила практически на отлично. Да только что толку с того? Кем работать идти? Инженеры на заводы если и требовались, то зарплаты у них были откровенно никудышные. Особенно для вчерашней студентки без стажа работы. Попробуй проживи на них! В науку идти? Не с ее характером. Усидчивости не хватит научные статьи да диссертации писать. В школу учителем физики и математики? Там в плане зарплат ничуть не лучше, чем на заводе... Да и больно уж неприятные у нее о школе остались воспоминания. Силы воли не хватит второй раз в школьные стены прийти. Пусть и в качестве учителя.

Пошла в итоге работать абсолютно не по специальности. Сначала — продавцом электронной техники в магазин. Но судьба и тут над ней посмеялась. И снова бедой стала ее внешность... Здесь за ней попытался ухлестывать директор магазина — причем, нисколько даже не скрывая ни своих целей, ни того, что он еще и женат. Вот только становиться чьей-то любовницей Кристина не собиралась совершенно. Вытирать об себя ноги она никому не позволит.

— Что, уволишь? Да и хрен с тобой! Я за эту должность не держусь!

Формального-то повода для увольнения не было. Но держаться за такую работу? Нафиг надо! Лучше уж самой сразу уйти. Пока еще директор подставу какую не придумал. Обиженное мужское самолюбие — страшная вещь. Женское, впрочем, тоже. Если не хуже... Но мстить она не стала. Путь оно останется на его совести...

В торговлю идти после такого не было никакого желания. В какие-нибудь офисы — тоже. Думала было уже плюнуть на зарплату и пойти куда-нибудь на завод инженером. Как-нибудь уж прожила бы... Но тут отец помог — через одного своего старого знакомого пристроил ее менеджером по маркетингу и сбыту на заводик по производству сельхозтехники в Энгельс. Не сказать, чтобы работа ей так уж нравилась. Но тут хоть зарплата хорошей была. А там уж привыкла, втянулась... И потихоньку жизнь пошла на лад. Разве что с личной жизнью дела не шли совершенно — впрочем, этому Кристина не расстраивалась. Тем более, что чем больше она узнавала людей, чем лучше начинала в них разбираться — тем больше приходила к выводу, что лжецов, эгоистов и лицемеров в обществе куда больше, чем нормальных людей.

— А что ты хочешь? — ответил тогда на ее вопрос отец. — Капитализм — он способствует формированию именно такого мировоззрения. Эгоистического. Живи только для себя, плюй на других! Главное — нажива любой ценой! Ври и обманывай, воруй и грабь. Смог добиться успеха — молодец, свой человек. Не смог — жалкий неудачник! И эту мораль навязали всему обществу. Внушили, что так правильно, так и должно быть...

— Но почему вы допустили такого? Ведь ты же, пап, коммунистом был!

— И был, и остаюсь, — грустно усмехнулся отец. — Я партбилет не сдавал и в мусорку не выкидывал... Только это сейчас вот легко говорить... Как, почему допустили... А тогда ведь мы сами в растерянности были. Сколько грязи Меченый и его банда тогда на партию и наших вождей вылили! Никто не знал даже, чему верить, а чему нет. Да и не мог никто тогда поверить, что во главе страны и партии предатели засели. Что они там развал страны готовят... А потом уже поздно оно было что-то делать. Да и многие ли хотели? Знаешь, сколько потом партийных секретарей быстренько в акулы капитала перековались, растащили по своим карманам то, что народ десятилетиями создавал?

— А как же нынешние коммунисты?

— А где ты их видишь, коммунистов? — усмехнулся отец. — Гришка Зюгин и его так называемая коммунистическая партия что ли? А ты посмотри, сколько среди них миллионеров, сколько бизнесменов или бесполезных болтунов-блогеров. Думаешь, они в Думу лезут чтобы за наше счастье бороться? Нет, в низах-то РПК нормальных людей хватает. Тех, кто наивно верит их лозунгам. Только дороги им не дадут никогда...

В какой-то мере это, наверное, стало защитной реакцией психики, но постепенно она практически приняла правила этого мира. Нечего думать о будущем, которого может просто не быть. Не строй никаких далеко идущих планов. И не забивай голову серьезными вопросами. Ни к чему оно... Живи одним днем, в свое удовольствие. Привыкла воспринимать происходящее вокруг как будто отстраненно, даже с некоторой иронией. Так, кстати, и собственные неудачи легче переносятся. Не получается что-то? Ну и не надо! Значит, и незачем оно тебе... Плюнь и забудь.

А еще чем дальше — тем больше она увлекалась фантастикой. Особенно вошедшей в последние годы в моду альтернативной историей. Почему она так увлеклась именно этим жанром? Да потому, что это была мечта... Мечта о лучшем мире. Более светлом, чистом и открытом. Какая-то почти детская, наивная мечта... Которую вряд ли когда-то доведется увидеть в реальности. Мечта, за осуществление которой можно отдать все...

И тут вдруг этот недавний ее попутчик... Что она в нем нашла-то? Да, наверное, именно то, чего ей так не хватало в окружающих. Прямоту и искренность. Он говорил то, что думал, что его волновало. Не лицемерил, не пытался выглядеть лучше, чем есть. И видно было, что он не из тех, кому наплевать на всех окружающих, кто только о себе любимом и умеет думать. И в ней он видел человека — товарища, собеседницу. Личность, в конце концов, а не красивую куклу... С кем можно нормально, по-человечески, поговорить, посоветоваться даже, обсудить те вопросы, которые его волновали, а не только в постель завалить. Как девушка она его явно не интересовала... И ведь, стыдно признаться, но от этого даже немного обидно было... Она-то его уже полюбить успела!

* * *

— И все же не пойму я. Как ЭТО работает??? Как объект такого размера может работать как уголковый отражатель в метровом диапазоне?

Они в это время стояли как раз напротив того, что посвященные в тайну советские ученые и военные уже привычно называли просто — Камень. Хотя и так любому было понятно, что сходство объекта с камнем лишь внешнее. Не может камень быть 'окном' в другой мир. Никак не может... Это просто противоречит всем законам физики. Так что никакой это не камень... А что же тогда? Да если б только знать... Хотя в искусственном происхождении объекта не сомневался почти никто. А раз так — значит, неведомые создатели портала в своих исследованиях физической природы мира ушли очень далеко... Опередили их на сотни, если не тысячи, лет. Иначе такого устройства точно не создать.

— Да если бы мы сами знали... Все верно, традиционный отражатель того же диапазона имел бы гораздо большие размеры. Поначалу-то мы вообще пытались понять, почему сигнал не проходит на другую сторону. Тут-то и обнаружили этот эффект... Любой электромагнитный сигнал в радиодиапазоне, при любой частоте, падающий на поверхность 'окна' под любым углом, отражается строго в обратную сторону, к источнику сигнала. А вот как оно работает — мы, увы, понятия не имеем... Может быть, он и вовсе не отражает радиосигнал, а переизлучает его в обратную сторону... Установить это пока что не получается. Но факт есть факт.

— Мда, — задумчиво произнес, глядя на Камень, военный. — Если создатели этого портала вдруг захотят... Мы ведь против них как папуасы африканские перед СССР. Пока нам нет до них дела — могут сколько угодно хоть в барабаны лупить, хоть какую-нибудь африканскую дрянь курить, хоть вообще друг друга жрать. Но стоит их вождям встать у нас на пути...

— ...и не будет больше никаких вождей, — задумчиво закончил его собеседник.

— Вот именно. Но это в случае СССР и папуасов. А вот что будет в случае со строителями порталов... Боюсь, тут не только вождей не останется. Не останется и нас с вами. И ведь точно также, как те папуасы со всеми их копьями и винтовками Мосина бессильны против наших бомбардировщиков, точно также мы будем бессильны против тех, кто создал ЭТО. И остается надеяться лишь на одно. Что мы для них как тот самый неуловимый Джо...

Да, оставалось надеяться лишь на одно. Что для создателей портала их страна и их планета — это тот самый Джо, который попросту нафиг никому не нужен... А самим искать другие порталы. Потому что даже если создателям портала они и в самом деле нафиг не нужны, то на счет тех, кто мог скрываться за другими порталами уверенности не было никакой. А раз так — надо постараться опередить их. Узнать об их существовании раньше, чем это сделают они.

— Что ж, — задумчиво произнес военный. — Остается надеяться, что ваш метод поиска поможет...

* * *

Антон Викторович Нестеров, генеральный секретарь ЦК КПСС и председатель Совета Министров СССР, фантастикой не увлекался никогда. Да и вообще считал этот жанр несколько легкомысленным и несерьезным. И ладно еще фантастика ближнего прицела — это еще понятно. Но всякие фантазии на тему путешествий во времени или параллельных миров? Какой в ней смысл?

Но тут самая что ни на есть фантастика внезапно ворвалась в обыденную реальность. И стало не до шуток... Не из-за самого факта существования параллельной Вселенной. Или, как теперь считали ученые-физики, одной Мультивселенной, в которую входит бесконечное множество 'линий вероятности'. И даже не из-за того, что тот мир несколько опередил их в плане технического уровня. Куда больше его волновало то, что СССР параллельного мира развалился на целую кучу республик, а на его осколках был восстановлен капитализм.

Были ли причинами этого преступные действия захватившего власть в СССР гражданина Хрущева? Отчасти, наверное, да. В этом он был согласен с высказавшими такое мнение на совещании товарищами. Вот только... Больно уж просто и поверхностно. Неужели СССР и советская система оказались столь неустойчивы, что малейшего толчка хватило для того, чтобы все посыпалось? Страна, выстоявшая в годы разрухи, войны и тяжелого послевоенного восстановления рухнула в мирное и спокойное время? Страна, которая в их мире в дополнение ко всему этому смогла пережить Долгую зиму, оказалась беззащитна перед внутренним врагом?

Но, допустим, дело и в самом деле в преступных действиях Хрущева... Допустим. Но почему никто не остановил его? Почему он смог добраться до высшего поста в стране? Почему ему позволили совершить все это, а не поставили к стенке как контру недобитую? Почему, в конце концов, не сделали ничего, чтобы все исправить? Нет, должны быть и какие-то другие причины... Более глубокие и, в то же время, более незаметные. Которые остались то ли и вовсе незамеченными, то ли недооцененными... И вот этот вопрос интересовал генерального секретаря ЦК КПСС товарища Нестерова куда больше, чем что-либо еще. И самое главное — что в этом вопросе нельзя было полностью положиться на подчиненных или какие-нибудь институты марксизма-сталинизма. Институты эти ведь и в том мире были. Только почему-то именно из их стен по ту сторону Камня зачастую выходили главные 'перестройщики' и реставраторы капитализма... Нет, им он, конечно, даст задание. Но тут уж доверяй, да проверяй.

Значит, хочется того или нет, есть время или нет, но придется уделить этому вопросу особое внимание и лично. И разбираться нужно максимально узким кругом наиболее доверенных людей. Антон Викторович даже уже примерно определился, с кем можно было бы заняться этим, по выражению товарища Ленина, архиважным вопросом... Но увы — информации для анализа пока было слишком мало...

* * *

— Так что мы ищем-то, товарищ полковник?

— Да хрен его знает, если честно. Любые странные или необычные события, происшествия. Люди, появившиеся из ниоткуда. Или еще какие неизвестные науке существа. Какие-нибудь странные объекты, может быть. Предметы непонятного назначения. В легендах, может быть, что-то подобное найдется... На сейчас любые зацепки пригодятся.

— Больно уж много зацепок может получиться... И почти все или и вовсе все окажутся пустышками. Проверять замучаетесь...

— Ничего, проверим, — твердо ответил полковник. — Это уж не ваша проблема. Надо будет — всю Землю перетрясем. Но выясним все до последней мелочи... так что идите. И через две недели жду отчета по первым результатам...

Проводив взглядом выходящего из кабинета историка, полковник Карякин встал из-за стола и, дойдя до окна, взглянул на улицу, на заснеженные дворы и крыши окружающих домов. Страна Советов жила своей жизнью, не догадываясь ни о каких параллельных мирах. И, пожалуй, сейчас он бы с радостью оказался на месте этих людей. Им-то и в голову не могло прийти, что где-то совсем рядом может находиться еще одна 'дверь', из-за которой их уже может выглядывать грозный и могучий враг... Да, это может оказаться и излишней предосторожностью, чуть ли не паранойей. Но рассчитывать следует на худшее... Какую цену пришлось заплатить за излишнее спокойствие — показала уже бесконечно далекая Великая Отечественная войны...

Как раз недавно вот ему прислали одну из написанных в том, параллельном мире, фантастическую книжку. Как раз про такой вариант. Как, обнаружив параллельный мир, в котором по-прежнему существовал СССР и шло противостояние двух блоков, руководство России и США решили решить проблему существования параллельного мира самым простым вариантом. Массированным ядерным ударом... Да, просчитались. Не рассчитывали на то, что в параллельном мире существует развитая система ПРО, которая перехватит все или почти все их боеголовки. Да, для перехвата тоже вовсю использовались ядерные боеголовки, а, значит, будут последствия и от ударных волн собственных воздушных ядерных взрывов, и пожары от светового излучения, и радиоактивное заражение значительной местности. Но людские и материальные потери окажутся все же минимальными. Минимальными для ядерной войны... И уж после этого ох как не завидовал бы он тем России с США. Их политикам после такого следовало бы сразу же идти вешаться. Ведь как только подвергшиеся их нападению СССР и США смогут открыть портал к ним — ударят со всей мощи. Не пожалеют ни средств, ни энергии. Ничего. И в прямом смысле вбомбят тот мир в каменный век.

Но увы. Нет у них ПРО. Нет и никогда не было как таковой... Наработки 60-х давно забыты и заброшены, а в более поздние годы о противоракетной обороне никто и не задумывался. А, значит, если через какой-нибудь портал перетащить в их мир мобильные пусковые установки баллистических ракет и ударить ими по территории СССР, то против такого удара страна окажется беззащитной... И вовсе даже не обязательно, чтобы это были страны уже известного им мира. Агрессором внезапно могут оказаться и вообще какие-нибудь фашист из еще какой-нибудь параллельной реальности... А потому если в их мире и существуют еще порталы — СССР должен узнать о них как можно раньше. И не позволить проникнуть в них чужакам... И рассчитывать в этом деле можно было лишь на Советскую армию и советских ученых...

* * *

Президент Российской федеративной республики Демидов Андрей Андреевич, вопреки расхожим слухам и тому, что родился на Урале, потомком тех самых промышленников Демидовых не являлся и точно знал это. Скорее уж был потомком кого-нибудь из их приписных крестьян, ставших позднее наемными рабочим. Однако легенда эта ему нравилась, и он даже предпринял кое-какие меры по ее укреплению. Как ни крути, но считаться потомком знаменитых купцов и промышленников в капиталистическом обществе было куда солиднее, чем потомком простых пролетариев. А поскольку точно проследить историю его семьи в дореволюционные времена было практически невозможно, то практически невозможно было бы и опровергнуть ее. Впрочем, напрямую он этого не говорил ни разу. А то найдется вдруг какой журналист, что прицепится к этим словам и начнет носом рыть, но откопает чего...

Родился он тоже во вполне себе пролетарской среде. Отец работал выбивальщиком отливок, мать кладовщицей. Однако для своего сына они хотели лучшей судьбы... А потому настояли чтобы после школы он пошел в политехнический институт. Но вместо того, чтобы выучиться и стать инженером, он еще в студенческие годы начал делать карьеру по комсомольской линии, вполне справедливо решив, что так сумеет добиться куда большего, чем на заводе. Однако как раз в это время начался развал Советского Союза, в результате чего его политическая карьера чуть не угасла в самом начале. К счастью, на него уже успел обратить внимание один из комсомольских вожаков области, вскоре сделавший крутую карьеру до заместителя министра внутренних дел. Ну а 'способного мальца', как поначалу относились к Демидову, взял в свои помощники... Однако самостоятельная политическая карьера Андрея Демидова началась гораздо позже. Когда шефа какие-то террористы взорвали на даче, где как раз отмечали его юбилей... По слухам, не поделил что-то с некими 'влиятельными бизнесменами'. Кстати, сам Демидов тоже был там, и даже получил небольшую контузию от взрыва.

После смерти шефа карьера Демидова, как ни странно, пошла в гору. А двенадцать лет спустя он и вовсе уселся в кресло президента российской федеративной республики, сменив на этом посту Борьку-алкаша. И вот уже полтора десятилетия как занимает это место... И хоть за это время повидать довелось всякое, даже повоевать малость пришлось, но теперь президент едва ли не впервые в жизни не знал, как ему правильнее поступить. Портал в другой мир... Такая возможность, и такая опасность. Нет, СССР бояться вряд ли стоит. В 'окно' размером с гаражные ворота не больно-то полезешь. Да и нет у них, похоже, такого желания.

Куда больше его беспокоил вопрос с возможной реакцией мировой 'закулисы'. Если они пронюхают, что в России есть портал в другой мир, то как бы не вышло так, что нынешние санкции детской шалостью покажутся. Одно дело — когда Россия в 2016 году ввела 'миротворцев' на территорию самопровозглашенных республик Донбасса. Много ли оно России даст? Ну немного промышленности, больше половины которой все равно стоит, уголь, сколько-то населения. И все, собственно говоря! Другое дело — потенциальный доступ к ресурсам целого параллельного мира. Тут может санкциями не обойтись. Тут могут и на удар решиться — и хорошо еще, если только по порталу. Хотя и тут сложный вопрос. Как оно отреагирует-то на близкий атомный взрыв? В опасное они дело влезли... Будь он трижды неладен, портал этот! Но спрятать и забыть уже поздно. Слишком много людей задействовано. Всех не перестреляешь и в дурку не сдашь.

И вечно хранить в тайне портал не получится. Найдется кто-нибудь не в меру жадный, но излишне тупой, кто решит подзаработать несколько миллионов дохлых президентов на информации про портал. Миллионы-то эти, конечно, не помогут ему. Деньги-то ему выдадут — вот только через денек-другой он вдруг резко решит свести счеты с жизнью. Застрелившись парой-тройкой очередей из автомата Калашникова. Той же закулисе не в меру жадные болтуны тоже не нужны. Где гарантия, что он еще кому эту информацию продать не попытается? Только и его, Демидова, положение от этого легче не станет. А, значит, придется договариваться. На уступки какие-то идти. Хотя тут как раз можно и встречные уступки требовать... Например, в виде отмены значительной части санкций... Как ни крути, но с той же современной электроникой СССР не помощник. Или станки те же... Что-то, конечно, есть в СССР. Но далеко не все. Оборудование для той же электронной промышленности у Советов не купить. Да и в других отраслях многое из того, что представляло б интерес, просто не протащить. Габариты портала не позволят.

А вот как будет достигнута договоренность — можно будет и закрыть портал. В рамках достигнутых соглашений. Залить его многометровым бетонным куполом и посты охраны выставить. Но это все потом, гораздо позже... Если будет. А пока надо поиметь как можно больше выгоды от торговли с СССР. В том числе и для себя лично... А в качестве прикрытия построить в Миассе пару заводов по советским технологиям. Вдруг все же на Западе не узнают ничего? Станкостроительный и... Ну это потом видно будет. По закупаемой номенклатуре товаров. А там, глядишь, они и после закрытия портала пригодятся. И он даже знает, на кого эти заводики надо оформить. Так, чтобы польза от их работы была не только для страны, но и для него лично. Зря что ли он носит фамилию знаменитых купцов и промышленников?

Но самое главное — максимальная секретность. Чтобы никто лишний не пронюхал про портал... И про то, что в том мире — СССР. Пусть и далеко не такой, как был у них в прошлом.

Глава 16.

С первым этапом изучения мира 'победившего капитализма' Владимир закончил чуть больше, чем за месяц. За это время им был собран огромный массив информации, часть которой он уже передал связным, а с другой частью это лишь предстояло сделать. Успел посетить несколько заводов Саратовской области и даже заказать некоторые заинтересовавшие его и его кураторов образцы техники. Преимущественно электроники, хотя для чего-то решили заказать даже зубострогальный станок на заводе тяжелых зуборезных станков. Хотя Владимир и не очень понимал ни цели этой покупки, ни того, как собираются эту громадину протащить через окно портала. Не иначе как разбирать будут предварительно. Но начальству виднее... Побывал он даже на закрывшемся 'Тантале', где сейчас вовсю распродавали оборудование — старое, производства еще здешнего СССР, а потому никого и не заинтересовавшее. В отличие от документации на имевшиеся на заводе разработки. И если те из них, что производились для военных, продаже не подлежали, то с закупкой документации на 'гражданские' приборы проблем никаких не было. Вот только разрешит ли их купить российское руководство? Оставалось лишь гадать...

В целом же можно сказать, что в Саратовской области вряд ли получится еще что-то интересное найти. Так что напоследок перед отъездом он даже заглянул на Балаковскую АЭС — хотя это и потребовало дополнительного согласования. Станция в этом мире оказалась куда слабее и меньше. Всего четыре действующих да два недостроенных энергоблока вместо восьми действующих в СССР. Впрочем, так было со многими АЭС этого мира. Строительство некоторых и вовсе полностью забросили, несмотря на высокую степень готовности. И причин этого, как давно выяснил Владимир, было две. Первая — общий экономический кризис в результате развала СССР. А вторая оказалась еще более дикой...

Чернобыль. Авария на втором энергоблоке Чернобыльской АЭС в сентябре 1986 года с полным разрушением реактора и выбросом большого количества радиоактивных материалов. И последствия всего этого... Десятки человек погибли от последствий аварии в ближайшее время, тысячи пострадавших, огромный материальный и экономический ущерб. Созданная вокруг АЭС тридцатикилометровая 'Зона отчуждения', откуда выселили всех людей. Уже первые прочитанные про эту аварию материалу повергли Владимира буквально в шок. Испытания они, мать их за ногу, решили провести! Да так, что нарушили все, что только можно! Да как такое может быть? Что за придурок план этих испытаний придумывал? Или, того хуже, предатель? И хоть вскоре вычитал Владимир и про имевшиеся конструктивные недостатки реакторов РБМК, но это всего не объясняло. Почему-то на других реакторах все эти недостатки не оказывали столь критического влияния на работу! Нет, информацию про чернобыльскую аварию надо, вне всяких сомнений, передать на изучение советским специалистам. Как ни крути, но в СССР построены и работают десятки реакторов типа РБМК! Что, собственно говоря, он давно и передал кураторам.

В отличие от Чернобыльской, на Балаковской АЭС использовались реакторы принципиально иного типа — ВВЭР-1000. По-видимому, точно такие же, как стояли у них на первых шести блоках АЭС. А вот на седьмом и восьмом энергоблоках советской Балаковской АЭС стояли никогда не существовавшие в этом мире ВВЭР-1500.

Его представили руководству станции как члена какой-то парламентской комиссии по энергетике. Выделенный Владимиру для 'экскурсии' по АЭС инженер-атомщик вовсю твердил о том, какая 'самая-самая' их АЭС, про коэффициенты использования установленной мощности, применение 'новейшего оборудования отечественного и импортного производства', про восемнадцатимесячный топливный цикл и новые системы безопасности на станции. Но при этом минимум конкретики — от 'парламентского болтуна' явно не ожидали никаких познаний в физике и науке вообще. Потому пришлось задавать целую кучу уточняющих вопросов, по результатам которых 'экскурсовод' стал поглядывать на Владимира с явным уважением. Как оказалось, в физике и технике он все же разбирается, хоть в общих чертах. Уже под конец показали Владимиру учебно-тренировочный центр АЭС и используемые в нем тренажеры...

В целом по итогам поездки впечатление у Владимира осталось странным. Пожалуй, для этого мира и этой России Балаковскую АЭС и впрямь можно было считать чуть ли не самой передовой. Но будет ли оно также и для СССР? В этом он сильно сомневался. Не зря все же его майор Карякин заставил изучить информацию про советские АЭС, пусть даже и в весьма общих чертах... Во всяком случае, многое из того, что здесь применялось, у них было давно известно даже неспециалистам. Продленный топливный цикл? Да ему даже в голову не приходило, что восемнадцатимесячный цикл можно к таковым отнести. Для их мира это давно обыденность... Коэффициенты использования установленной мощности? Вполне сопоставимы. Иностранное оборудование и системы автоматики? Ну тут, конечно, оценивать было сложно. Хотя Владимир и был уверен, что у них в Союзе оборудование делают не хуже. Основной интерес представляли системы безопасности, положение дел с которыми в СССР Владимир не знал. Тем не менее, сравнить советские и российские конструкции АЭС для специалистов, скорее всего, было бы интересно. Да, в СССР АЭС строили больше и быстрее, а потому больше должно было и опыта эксплуатации накопиться. Но ведь везде есть своя специфика — и может оказаться, что тех же самых конечных результатов в разных мирах добивались разными способами. Тем более, что если в СССР больше опыт эксплуатации на основе собственных и немецких АЭС, то в этом мире могут учитывать и опыт эксплуатации иностранных атомных станций других типов и конструкций... Впрочем, тут уж пусть начальство решает, что представляет интерес для советской науки и атомной промышленности, а что нет.

А вот следующему месяцу предстояло стать для Владимира настоящим дурдомом. Определившись со списком приоритетных направлений и наиболее интересных для советской науки и промышленности разработок, Владимир отправился в поездку по стране. А целей у него было много... Новочеркасский электровозный завод, где СССР заинтересовали разработки электровозов с асинхронными тяговыми электродвигателями, и зеленоградский завод 'Микрон', где производились наиболее современные российские микросхемы. ОКБ Туполева, где предстояло навести справки на счет заинтересовавших Советский Союз самолетов Ту-204 и Ту-214, и РКК 'Энергия', где предстояло провести переговоры на счет ракеты 'Энергия', покупка документации на которую позволила бы СССР значительно сократить сроки разработки и затраты на новую сверхтяжелую ракету-носитель на замену 'реликта 70-х' УР-700. А это и новые возможности для советской космонавтики. Волжский автозавод, производивший массовые легковые автомобили, и КАМАЗ — крупнейших в России производитель грузовиков. Ну и, наконец, целая куча более 'мелких' целей в виде нескольких заводов и научно-исследовательских институтов различной направленности, преимущественно занимающихся разработками в области электроники, генетики и космических исследований...

Ну а потом, если от начальства не поступит никаких дополнительных распоряжений, ему предстоит обратная дорога на Родину... В Советский Союз. Но перед отъездом он решил распрощаться с Кристиной — уезжать, ничего не сказав, Владимир посчитал просто неприличным. Несмотря на то, что еще тогда, после ее признания, честно сказал, что ничего у них не выйдет.

— Прости, Кристин, если сможешь... — ответил он тогда ей. — Не должен я был тебе нашими встречами надежд давать, но... Не думал я, что оно так получится. Ты хорошая девушка и мне глубоко симпатична. Такие как ты дают надежду на то, что наш мир еще не прогнил до конца. Что еще что-то можно исправить, сделать лучше. Но не выйдет у нас ничего.

— Но почему?

— Две причины... Во-первых, уеду я скоро. Далеко-далеко отсюда. И не пустят туда посторонних. А во-вторых... Я ведь другую люблю.

— А она тебя тоже любит? — только и спросила тогда Кристина.

— Она? Наверное...

Однако прервать их общение они тогда так и не решились — хотя Владимир и был уверен, что это было бы наиболее правильно. Правильно, но... Кристина попросила его остаться хотя бы другом, и Владимир согласился. Он побоялся потерять единственную в этом мире близкую душу... А она... Чужая душа — потемки. Особенно женская. Может быть, на что-то еще надеялась. А, может, по той же причине, что и он.

— Знаешь, я так привыкла, что все смотрят на меня как на красивую куклу на витрине, — пояснила она тогда свое желание остаться друзьями. — Им плевать, чем я живу, чего хочу, что думаю, о чем мечтаю... А ты не такой. Ты во мне человека увидел...

И вот пришла пора расставаться. Хочется того или нет. В последний раз они встретились на набережной Волги, которая в этом мире совсем не походила на ту, что Владимир знал по своему миру. И в его мире, и когда-то здесь, практически вся набережная была застроена заводами, а вдоль реки шли подъездные пути к ним. Здесь большей части всего этого попросту не было... Заводы снесли, линию демонтировали. В сети, как уже знал Владимир, много писали про планы реконструкции набережной, выкладывали картинки с выложенными плиткой тротуарами, велодорожками, старинного вида фонарями, целой кучей киосков, скамеек и небольших спортивных и детских площадок. Но пока тут не было и этого. Лишь полузасыпанный снегом старый асфальт...

Они шли по тротуару, поглядывая на еще на замерзшую реку, и говорили про последние политические события, про пороки 'общества потребления' и капитализма в целом, про фантастику о 'попаданцах' и про то, каким бы хотели видеть окружающий мир. И как один сходились к мнению о том, что капитализм — это дорога в пропасть. Что общество, где всем правят деньги и жажда наживы, где ложь, изворотливость, приспособленчество, подлость и предательство давно стали нормой жизни, не имеет будущего. И никак не решались перейти к главному, к тому, ради чего и была вся эта встреча.

— И все же тебе надо было коммунистом быть, — усмехнулась девушка.

Коммунистом... Нет, не был он никогда членом партии. Не видел смысла. Хотя комсомольцем был. Но не считал он себя никогда коммунистом. Ведь коммунистами становиться должны только лучшие. Кто готов отбросить все личное и направить все свои силы на борьбу за лучшее будущее. Кто пел интернационал, когда их вели на расстрел беляки. Кто, не жалея жизни, первым шел в бой с врагами в Великую Отечественную. Кто в годы Долгой зимы первым вызывался на самую трудную и опасную работу. А смог бы он так? Нет, случись завтра война или Долгая зима — и он, как и каждый мужчина СССР, пойдет воевать или работать, бегать и прятаться не будет. Что скажут — то и будет делать. Но героем легко быть лишь до тех пор, пока сидишь в теплом доме за телевизором. А первому в самое пекло или в зимнюю стужу лезть? Вряд ли... Значит, и коммунистом зваться недостоин. А по меркам этого мира его уже коммунистом считают. Чего ж тогда стоят местные так называемые коммунисты?

Они вновь вспоминали про фантастические книжки и про то, каким видели будущее их авторы. Как советские, так и авторы тех самых 'альтернативок', несколько книг которых Владимир успел 'по диагонали' прочитать за то время, что находился в этом мире. И Владимиру так хотелось рассказать про свой мир, про Советский Союз. Про то, что альтернативная реальность, путь не идеальная, но все же гораздо более честная и справедливая, существует не только в книжках фантастов, но и в жизни. Но прекрасно понимал, что нельзя. Не может он этого рассказывать. Не имеет права... И потому придется молчать. Поскольку своим рассказом он сделает лишь хуже. И себе, и Кристине.

— Я вот о чем тебе сказать хотел, — первым решился перейти к основной теме разговора Владимир. — Я попрощаться с тобой хотел...

— Попрощаться? Насовсем? — тихо спросила девушка.

— Насовсем... Я ж говорил тебе, что уезжаю.

— Говорил, — кивнула в знак согласия девушка. — Но я надеялась, что еще не навсегда...

— Увы, навсегда... Так надо.

— И ты ничего не можешь сделать?

— Ничего...

— Тогда прощай, — отвернувшись от него, тихо произнесла девушка. — И будь счастлив...

— Спасибо. И я тебе желаю того же самого. Чтобы ты была самой счастливой...

Только можно ли быть счастливым во всем этом дурацком, словно вывернутом шиворот навыворот мире? В этом Владимир, увы, сильно сомневался. Хотя и надеялся на это. За прошедшее время Кристина успела стать ему кем-то вроде младшей сестры, а потому прощаться с ней было тяжело. Как ни говорил он себе ни к кому не привязываться, но не получилось. Проклятье! Как он уже ненавидел эти параллельные миры! А, в особенности, наткнувшегося на портал своего 'двойника'. Какой урод создал эти порталы? Почему оставил их открытыми, а не ликвидировал как только перестал ими пользоваться? Зачем все это вообще было нужно? И нафига, наконец, его двойник полез в тот бункер?

Обратно они шли в молчании, погруженные каждый в свои мысли. Окончательно распрощались на автобусной остановке, когда Кристина села на автобус в Энгельс, а Владимир на 4 троллейбус. А на следующий день, сдав ключи хозяйке квартиры и собрав свои вещи, он, в последний раз проехав по такому знакомому и, в то же время, чужому городу, сел на поезд... Впереди предстояло еще полно работы...

* * *

— Ну что ж, товарищи. Пришла пора обсудить план наших дальнейших действий, — открывая очередное заседания Совета Министров, произнес генеральный секретарь. — Что нам у них интересно — мы предварительно определились. Если не считать запросов от наших биологов и сельского хозяйства, то, по сути, все сводится исключительно к технологиям. Закупать у них готовую продукцию или оборудование — это поставить себя в зависимость от поставок из параллельного мира, что недопустимо... Поэтому — технологии, чертежи, документация. Максимум — опытные образцы. Можно кое-какую технику для сравнения прикупить. Остальное сделаем сами. Теперь обсудим планы развития нашей экономики по отраслям. И, скорее всего, планы пятилетки придется заметно скорректировать... И начнем с атомной промышленности, по которой нам поступили очень интересные сведения... Я поручал разобраться в причинах их чернобыльской аварии...

— Переданные нам документы по чернобыльской аварии отправлены на изучение, — начал доклад министр среднего машиностроения. — И хотя окончательные выводы делать пока рано, но некоторые причины уже выявлены. И больше всего нас поразило вот что. Вопиющая некомпетентность ответственных за испытания лиц! Уже в самой программе испытаний заведомо заложено несколько грубых нарушений технического регламента. Говоря коротко, программу испытаний разработали люди, привыкшие работать исключительно с паровыми котлами ТЭЦ и не понимающие специфику работы атомных станций, а согласовывать ее с Министерством среднего машиностроения не посчитали нужным. В результате реактор был выведен в нерасчетное состояние. Впрочем, само по себе это не стало бы причиной аварий. К ней привели еще несколько факторов... И первая из них — недостатки конструкции реактора.

— А что с этим у наших РБМК?

— Изначальный проект практически не имел отличий от их РБМК, но часть этих недостатков была выявлена и устранена в ходе эксплуатации. Тем более, что у нас опыт эксплуатации таких реакторов накопился гораздо больше, чем у них. К сожалению, не все — так что тут еще предстоит немало работы...

— Это хорошо, — согласился генсек. — Этот вопрос поручаю держать на особом контроле. Не хватало еще нам свой Чернобыль получить...

Ну да, когда прочитали про последствия той аварии — это всех впечатлило. Нет уж, не надо Советскому Союзу такого 'счастья'. А, значит, нужно незамедлительно принять меры, которые не допустят повторения чернобыльского сценария аварии.

— Предварительные просчеты уже начали, — ответил министр. — Рассчитываем в кратчайшие сроки разработать план модернизации наших АЭС. Хотя специалисты и считают, что повторение у нас подобной аварии маловероятно.

— Думаете, у них иначе считали?

— У них, по-видимому, такой сценарий никому и в голову не приходил. Как и нам, впрочем. Но, во всяком случае, у нас никакой проект испытаний не может пройти мимо нашего министерства. Да и с эксплуатацией самих АЭС больше порядка. Ведь это тоже еще не все причины их аварии... Эти два фактора усугубились как рядом нарушения регламента со стороны персонала АЭС, так и недостаточной проработанностью самого технического регламента, не учитывающего ряда факторов, сказавшихся на развитии аварии. В этом плане у нас дела обстоят куда лучше...

— Понятно. Впрочем, мы все равно планировали обменяться кое-какой информацией с их Росатомом... Вот и сравним, как оно все у них организовано, а как у нас. Что они, кстати, хотят за свои разработки?

— Смесевое топливо в обмен на их наработки по модернизации ВВЭР и РБМК. Технологии, разумеется. И вообще их интересуют любые технологии по переработке отработанного ядерного топлива. Реактором БН-1200 тоже интересуются. Ну или предлагают 'все на все' поменять.

— Губа не дура... Знают ведь, что от их 'всего' нам толку меньше, чем им от нашего...

— Естественно... Капиталисты — они на то и капиталисты. Ну да потом с этим разбираться будем. Что у нас с автомобильной промышленностью?

— Для автомобильной промышленности нам, в первую очередь, интересны три вещи. Используемая в их легковушках электроника и системы непосредственного впрыска. Но в России этого не производят — так что разрабатывать их придется самим. Соответствующее задание уже дано НАМИ. Вторая тема — легкий грузовик 'Газель'. Следует сравнить ее с нашими легкими грузовиками ульяновского автозавода, изучить потребность народного хозяйства в автомашинах такого класса и решить, есть ли смысл создавать ее аналог. И, наконец, самая интересная, на мой взгляд, тема. КАМАЗ — один из лучших грузовиков большой грузоподъемности в их мире. Производится в том мире во множестве вариантов, в том числе в качестве спецтехники. Следует рассмотреть вопрос либо об организации производства собственных грузовиков с аналогичными характеристиками, либо закупке документации на их КАМАЗ под двигатель Ярославского моторного завода...

— Ну с легковушками вопрос мы недавно уже обсуждали, так что наши выводы я помню. Что, кстати, с покупкой документации на их 'Оду'?

— Предварительная договоренность уже достигнута. Оценили ее недорого — машина уже пятнадцать лет как снята с конвейера, а тут вдруг такая возможность дополнительно подзаработать, продав документацию 'боливийцам'. Боятся, что если цену сильно заломят, то мы откажемся от покупки, а тут кто другой подсуетится, — усмехнулся министр. — Даже уцелевшую часть оснастки предлагают купить...

— Хорошая новость... Конечно, что-то переработать нам все равно придется, но в любом случае это сэкономит немало времени и народных средств. Ну а по грузовикам, я думаю, нужно отдельное совещание созывать. С участием профильных специалистов...

Следующим на повестке дня стал вопрос со станкостроением. Впрочем, тут-то как раз выяснилось, что с производство 'классических' металлорежущих станков, в том числе с ЧПУ, СССР параллельному миру ни в чем не уступает. Разве что электроника зачастую применяется более устаревшая, да в параллельном мире в последние годы пошла тенденция на использование в станках асинхронных электродвигателем с частотным регулированием оборотов вместо двигателей постоянного тока, но это сочли не стоящим особого внимание различием. Тем более, что вариант с двигателями постоянного тока был хоть и сложнее, но обладал и весьма существенными преимуществами в виде отсутствия потери мощности при снижении оборотов, что в случае применения асинхронника с частотным регулированием требовало применения двигателя избыточной в 'номинальном' режиме мощности, и лучшей стабилизации частоты вращения. А вот применению лазерных технологий и так называемого 'аддитивного производства' требовалось уделить особое внимание...

— Так называемые '3Д-принтеры' в их мире стали практически массовыми устройствами, получившими широкое применение в штучном и мелкосерийном производстве, — ответил на вопрос о наиболее важных направлениях развития министр станкостроения. — И я считаю, что в первую очередь на стоит сосредоточить усилия именно на разработке и производстве аналогов таких станков. Большинство таких устройств, правда, может работать лишь с пластмассами, тут все зависит от применяемой технологии. Но есть и такие, что могут работать и с металлом... Некоторые технологии в этой области нам обещают продать. Но, к сожалению, та Россия в этом направлении не больно-то преуспела... Так что многое придется разрабатывать самим.

— По-моему, их капиталистическая Россия вообще мало в чем преуспела, — усмехнулся министр электронной промышленности. — Микросхем у них не делают, станков не делают, автомашины наполовину из импортных комплектующих. А что у них есть хоть?

— Со станками, кстати, их президент Демидов обращался ко мне с предложением построить у них в Миассе станкостроительный завод, — заметил генеральный секретарь. — А поскольку нам это ничем не угрожает, то я склонен с этим согласиться. Так что надо решить, что нам запросить взамен чтобы это было выгодно нам.

— Станкостроительный завод? — удивился министр автомобильной промышленности. — А как мы к ним оборудование протащим?

— Ну что-то в разобранном виде пройдет. Что-то придется местного производства использовать. Кстати, за завод этот он очень неплохо заплатить готов...

— Ну да, небось его личный будет завод, — усмехнулся министр станкостроения.

— Именно что... Потому за него он готов очень неплохо заплатить.

Еще одним интересным вопросом оказалась авиация. Та отрасль, которая со времен Долгой зимы стала в СССР традиционно отстающей... Причем, хоть военная, хоть гражданская. Военная потому, что всерьез воевать не с кем. Самолеты нынче не строит больше ни одна страна кроме СССР. Даже наиболее 'цивилизованным' государствам выживших типа Австралии или алжирской 'Новой Франции' это было не по зубам. Слишком много нужно для создания современного самолета. И ресурсов, и отраслей промышленности, и людей — в том числе, высококлассных специалистов. У австралийцев еще было нечто наподобие самолетов времен Империалистической войны, у всех остальных же не было ничего. Максимум два-три десятка помнящих еще времена до Катастрофы самолетов. Поэтому не было и особых стимулов к развитию военной авиации. А гражданская?

С ней тоже было все непросто... Долгая зима надолго прервала полеты гражданской авиации. Первая зима Долгой зимы, когда небо было практически постоянно затянуто пеплом так, что даже в самый ясный день освещенность была на уровне пасмурного в обычное время, ни о каких полетах не могло быть и речи. Воздухозаборники самолетов наглухо забивались бы пеплом, выводя из строя двигатели. И хоть через несколько месяцев, ближе к календарной весне, небо начало постепенно светлеть, но установившаяся погода не больно-то благоволила полетам. То сорокоградусные морозы по несколько дней к ряду, то ветра или снежные бураны... А первые годы во время и даже по окончания Долгой зимы на погодные аномалии были щедры. В конце концов, гражданская авиация оказалась полностью расформирована. Тем более, что производившие самолеты заводы еще зимой были перепрофилированы под более важные текущие задачи. Когда спустя полтора десятилетия наконец-то начали расконсервировать стоявшие долгое время без дела самолеты и восстанавливать их производство, то о разработке новых моделей никто уж и не думал. Не до того было. Да и привыкли уж люди не доверять авиации — так что большинство предпочитало ездить поездами.

Актуальным этот вопрос стал совсем недавно. Но... Разработка и запуск в серию новой модели самолетов — огромные затраты. Не до них как-то в условиях, когда непонятно, чего ждать от природы в ближайшие год или десятилетия. Если придется новую эвакуацию организовывать затраты будут дикие. Какие уж тут новые самолеты? Уж лучше заранее заводы-дублеры для наиболее важных производств на юге страны подготовить! Которые в случае нужды помогут худо-бедно протянуть до того времени, когда будут запущены на новом месте эвакуированные заводы. А еще геологоразведку вести, искать новые месторождения! Но вот все... Недавно наконец-то стало известно, что серьезного похолодания больше не будет. А вскоре процесс и вовсе пойдет вспять. А, значит, можно малость передохнуть и заняться теми же самолетами... Тем более если значительная часть работы уже за тебя другими сделана...

Нет, не сказать, что советская авиации была совсем уж древней. В серийно производимые самолеты постепенно вносились доработки, получавшие обозначение очередной буквой алфавита в индексе модели. Были и вовсе прорывные разработки типа стратегического атомного разведчика-бомбардировщика, на котором уставшие от вынужденного безделья Долгой зимы, когда вместо самолетов приходилось заниматься доработками снегоочистителей или системами автоматического полива для теплиц, советские авиаконструкторы ту, что называется, оторвались по-полной. Вот только ТУ-САР — это все же техника для специального применения. Да и сколько и как их было сделано? Два с половиной десятка изготовленных по 'обходной технологии' самолетов вместо запланированной изначально полусотни? И для перевозки людей они никогда не предназначались.

Следующим важным вопросом оказался сельскохозяйственный. То, на что в СССР традиционно привыкли обращать особое внимание. Долгую зиму многие еще по собственному опыту помнили, а кто тогда еще не родился или был слишком маленьким чтобы что-то запомнить — тем рассказывали родители.

— В этом плане мы далеко впереди, — усмехнулся министр сельского хозяйства. — Они нам сами за наши разработки готовы хорошо платить. Одни только холодостойкие сорта культур чего стоят... Да и те же тепличные или гидропонные технология тоже заинтересовали. На сельхозтехнику наши можем документацию спокойно продать, если будет желание. Так что основной интерес для нас представляет закупка у них скота — прежде всего, крупного рогатого. Объемы закупок тут могут быть практически любыми, мало не будет. Кое-какой интерес могут представлять их разработки по генетически модифицированным организмам. Но к этому вопросу следует подходить с особой осторожностью. Больно уж много у них там от этого есть неприятных последствий... Так что, по сути, позаимствовать здесь можно лишь саму идею по искусственному внесению изменений в генотип тех или иных организмов... А дальше уже самим разбираться, какие гены за что отвечают, что можно менять, а что нет И к чему это приведет. Но это — десятилетия исследований, которые в капиталистическом мире никогда не окупятся. А потому они действуют нахрапом — внедряют в один организм фрагменты ДНК других. А потом получается жратва, от которой дети или внуки уродами рождаются... Или вообще не рождаются.

— Так и для чего оно нам тогда надо?

— Так можно действовать иначе, не куски чужой ДНК вставлять, а непосредственно с генами работать, внося небольшие изменения, которые, однако, позволят добиться нужных нам свойств. Что может оказаться очень полезным в перспективе... Позволит создать, например, способные жить и размножаться в экстремальных условиях среды организмы. Марс тот же осваивать.

— Ну до Марса-то нам далеко еще... Тут на Земле пока проблем хватает...

Следующим важным вопросом оказалась медицина. И вот тут-то, пожалуй, сам генеральный секретарь предложил бы обмен 'все на все'. Да только согласятся ли? С одной стороны, были тут и у СССР с ГДР некоторые передовые технологии, возникшие вследствие стремительного развития биологической науки после Долгой зимы. Что хорошо подтолкнуло медицину и, в особенности, фармацевтику. А с другой... В том мире своих важных разработок тоже хватало. В том числе таких, о каких у них никто и не задумывался. Особенно в плане технического оснащения или лечения редких и потому малоизученных у них заболеваний. В последнем плане у СССР и союзников внезапно оказалась настоящая пропасть. А это непорядок! Чем они хуже каких-то вшивых капиталистов? Нет уж, советские люди заслужили всего этого куда больше! Потому на этот счет генсек даже особо торговаться не собирался.

— И, наконец, главный вопрос. Что у нас по порталам? — когда наконец-то решили основные экономические и политически вопросы, а все лишние участники покинули совещание, обратился к оставшимся генеральный секретарь!

— Специальное оборудование для поиска порталов установлено на девять самолетов ТУ-САР, — начал министр авиапромышленности. — В течение месяца им будет оснащено еще такое же количество. Оставшиеся два самолета переоборудуют до конца года.

— Спутники дистанционного зондирования Земли переориентированы на поиск порталов. Все остальные задачи решено временно отложить. — вступил в разговор министр общего машиностроения. — Геологи и метеорологи были этому, конечно, очень недовольны, но пришлось объяснить, что возникли более важные задачи. Кроме того, в ближайшее время спутниковая группировка будет увеличена еще на сорок аппаратов с модернизированным под нашу задачу оборудованием, что позволит высвободить часть используемых в настоящее время аппаратов.

— Изменены маршруты плановых облетов стратегических разведчиков, — вступил в разговор министр обороны. — К патрулированию воздушного пространства СССР и ближайших стран привлечены самолеты ДРЛО.

— И как, есть результаты?

— Результаты-то есть, — грустно усмехнулся министр обороны. — Да только не те, какие мы ждем... Ложные срабатывания.

— Ну надеюсь, что они все ложными и останутся, — тяжело вздохнув, ответил генсек. — Хотелось бы, чтобы больше никаких порталов у нас не было...

— Это, конечно, было бы лучшим вариантом, — согласился министр обороны.

— Знаете, что я тут вдруг подумал, товарищи? — после нескольких минут молчания произнес генсек. — Если портал этот действительно искусственный, то... Не случайно это все. Покажите мне того идиота, кто создал бы такую машину и просто-напросто бросил ее... Не взорвал, ни сломал, даже не отключил. Не предусмотрел никакой системы самоуничтожения при несанкционированном доступе. Ничего! Ведь это все равно, что найти валяющуюся без дела и готовую к использованию атомную бомбу...

— Ну, положим, бомбу-то найти можно, — усмехнулся министр обороны. — Сколько мы американских хранилищ после Долгой зимы вскрывали и вывозили?

— Ага. Только вместе с самими американцами. Теми, кто работал там и кому мы у себя в стране убежище дали. Там, помнится, даже генералы их были... А если б сами-то да с наскоку сунулись?

— Но... зачем тогда оно? — удивился министр обороны.

— А тут, боюсь, все просто. Они ждали нас. Знали, что рано или поздно мы этот портал найдем. Найдем и вступим в контакт с другим миром... И остается лишь один вопрос. Чего ОНИ хотят?

* * *

Ретроспектива. Наш Советский Союз покарает...

* * *

Еще два года назад о таком можно было и не мечтать — пролететь над территорией Турции! Страны-члена НАТО! Но сейчас до них никому не было дела... Не работали РЛС, не предупреждали о нарушении воздушной границы, не поднимали в воздух истребители. Впрочем, и кому было это делать-то? После того, как еще летом, как внезапные морозы погубили большую часть урожая, тут настоящая война была, с применением авиации и артиллерии?

Возможно, оставлять советское посольство в Ираке в этих условиях было неразумных, но... Видимо, не думали, что там так быстро все посыплется. Из стран Африки эвакуировали еще прошлой зимой. Из остатков США и стран Южной Америки — в начале лета. Календарного лета... Из Турции — осенью, когда только началась самая заваруха. А из Ирака не успели. Не ожидали, что там так резко все завертится... За то теперь уже было объявлено об эвакуации советских посольств из всех стран, за исключением социалистического лагеря. Впрочем, это было не их дело... Их задача была куда проще. Наказать виновных в разгроме советского посольства в Ираке и зверском убийстве советских граждан.

— Сейчас, когда весь мир летит к чертовой бабушке, всем начинает править один закон. Закон силы, — объяснили им перед вылетом на политинформации. — Своими действиями иракцы фактически объявили войну СССР. И хоть мы сейчас не можем ввести войска на территорию Ирака, но и оставить эти их действия без ответа не можем. Этим мы покажем всему миру слабость СССР, что в нынешних условиях категорически недопустимо.

Вылетали с аэродрома Энгельс и направлялись на юг. Еще год назад, когда небо было практически постоянно затянуто свинцово-серыми тучами вулканического пепла, а на Земле даже в самый ясный день освещенность была на уровне пасмурного, а в пасмурный — как в сумерках, никуда бы они не долетели. Двигатели бы выли из строя. Но за прошедшее время атмосфера более-менее очистилась, пепел выпал на землю в виде пыли и грязного серого снега... И хоть ученые и говорят, что наиболее мелкие и легкие частицы в верхних слоях атмосферы по-прежнему остаются, что похолодание продолжится еще несколько лет, но летать уже можно было. Во всяком случае, иногда...

Пролетая над территорией Турции, командир экипажа чувствовал гордость за свою страну, за социалистический строй. Они не капиталисты. Общая беда лишь еще больше сплотила советский народ в борьбе с природным катаклизмом, а не разобщила, не заставила разбежаться по укромным уголкам, затарившись украденными с какого-нибудь продовольственного склада ящиками с тушенкой и трясясь над ними как царь Кощей...

Недавно в газетах писалось про положение дел в капиталистических странах Западной Европы. Про заканчивающиеся запасы продовольствия, про практически остановившуюся промышленность и развал транспорта. А ведь даже в прошлую зиму, несмотря на имевшиеся еще неплохие запасы продовольствия, миллионы людей там умерли от холода, болезней и перебоев с поставками товаров первой необходимости — прежде всего, продовольствия и топлива. Наступающая же новая зима, по-видимому, добьет еще уцелевшие страны как единые организованные образования. Французы, правда, все лето возили людей, уцелевшие еще запасы продовольствия и часть промышленного оборудования в 'зачищенный' массированными химическими атаками Алжир — не меньше двух-трех миллионов человек перевезли. Но всех химией не истребишь, так что в тех местах до сих пор неспокойно... Впрочем, в том, что еще уцелевших алжирцев додавят — можно и не сомневаться. А вот в самой Франции с каждым днем положение дел все хуже и хуже. Власти, по-видимому, сделали выбор в пользу выживания небольшой кучки народа, а остальных попросту бросят на произвол судьбы в ближайшие же месяцы. Также, по всей видимости, поступят и в Англии.

В СССР, конечно, тоже все невесело. Но хотя бы до массовых голодных смертей и людоедства не доходит... Как и у немцев с чехами... Чего, увы, нельзя было сказать про другие страны. В Венгрии еще в прошлую зиму произошло очередное восстание, которое подавлять просто не было возможности. Однако вместо желаемого возрождения капитализма все закончилось воцарившимся хаосом и войной всех против всех. Югославия после падения режима Тито стремительно разваливалась на несколько мелких стран, тотчас же вспоминавшие про все давние обиды... В Польше, Румынии и Болгарии власть пока держалась, но надолго ли? Запасы продовольствия на исходе, а нового взять особо негде. Понадеявшись, что, как обычно, русские им помогут (ведь русские ж им должны уже за то, что они, так уж и быть, согласились строить социализм), эти страны потеряли время и остались без запасов продовольствия на следующую зиму. Когда надо было действовать, бороться за свое выживание — просидели, а теперь уже поздно, ничего не сделаешь. Западные немцы — и те быстрее спохватились.

Но вот под крылом уже Ирак — где, в отличие даже от южных областей СССР, еще осень. Еще не выпал снег. Здесь еще продолжается сезон дождей — точнее, уничтоживших практически весь урожай этого года ливней. А, значить, несмотря на южное расположение, здесь тоже этой зимой будет голод... Значит, и здесь будут умирать от голода и холода миллионы людей, и здесь будут опустошительные эпидемии и разруха. Как и практически во всем мире. Как в США и Канаде, в Африке и Азии, Индии и Китае... И, как и над Турцией, ни работающих радиолокаторов, ни поднятых в воздух истребителей. Впрочем, это и не удивительно... Остатки иракской армии сейчас воюют либо с курдами, либо с остатками Израиля, либо рвут на куски оставшееся без центральной власти государство. 'Ближневосточная бойня'. Так будущие советские историки назовут эти события, хотя тогда никто из советских летчиков еще и не мог этого знать. Каждый генерал сам за себя, каждый хочет урвать кусок пожирнее, каждому нужны запасы продовольствия, вооружения и плодородные земли, где можно было бы создать свое небольшое 'удельное княжество' и пережить последствия катаклизма. Никому нет дела до того, что к бывшей столице умирающей страны подбираются крылатые посланцы Немизиды...

Но думать о том, что ждет человечество в ближайшие месяцы, уже некогда. Они уже почти над целью. Остались какие-то пять минут лета...

Глава 17.

Начальник КБ Ижевского автозавода разглядывал присланные ему чертежи — и постепенно приходил во все большее и большее недоумение. Это была их 'Орбита' — новая машина, которую лишь совсем недавно запустили в серийное производство. Любимица завода, путь которой от чертежей до конвейера занял больше двух десятилетий. Сколько раз министру писали, сколько раз вывозили опытный экземпляр на показ членам Политбюро. И неизменно получали один и тот же ответ: не время! У страны нет возможности организовывать производство принципиально новой модели легковых автомашин. Уж больно большие затраты... А проблем и без вас хватает. Сельское хозяйство развивать надо — сельхозтехнику новую, каналы оросительные в Средней Азии, пшенично-пырейные гибриды дорабатывать... Дома людям строить надо — не вечно ж в 'эвакуационках' ютиться? Те, что еще в нормальном состоянии, мы лучше под служебное жилье для бездетных семей определим. А уж те, что еще в первые годы строили, зачастую без четкого соблюдения технологии, и вовсе сносить надо. Железные дороги тоже модернизировать надо — электрификацию восстанавливать и восстанавливать еще, новые локомотивы на замену старым строить. Путевые машины новые, опять же. Заводы-дублеры на юге опять же строить надо.

А автомашины? Да что вы к ним прицепились-то? Еще б про мотоциклы с мопедами всякими вспомнили... Грузовиков народному хозяйству хватает? Хватает. А тракторов? Хватает? А автобусов? И их хватает? Ну а что еще-то надо? Работать людям есть на чем. На работу на чем добираться — тоже есть. И не только автобусами. В крупных городах и троллейбусы есть, и трамваи. А кое-где и метро даже! Так для чего тогда легковушки нужны? Автолюбителям? Ну вот и обойдутся автолюбители 'Москвичами'. Машины хорошие — теплые, надежные, с хорошей проходимостью, легко ремонтируются при необходимости. Ну а если уж кому не по вкусу 'Москвич' — пусть на 'Волгу' копят.

Так что ждите. Как только — так сразу. А пока модернизируйте 'Москвичи' и не морочьте людям головы. Вы там двигатель хотели помощнее? Коробку передач пятиступенчатую, без тяг и кулисы? Ну вот и ставьте их на Москвич! Это дело полезное, выделим под него средства уфимскому моторному... А новая модель подождет! И хоть оно и понятно было, что проблем в стране действительно хватает, и новая модель легковой автомашины стоит далеко не в начале этого списка, но все равно было обидно...

Все изменилось два года назад. Когда руководство ижевского автозавода внезапно вызвали на совещание в министерство. Обсуждался, как оказалось, как раз вопрос о запуске в производство новой массовой модели легковых автомашин, которая должна была бы прийти на смену хорошо всем знакомому 'Москвичу-412' и его полноприводной версии. Вариантов было, по сути, немного. Эскизный проект переднеприводной автомашины от Московского завода малолитражных автомобилей и их ижевская 'Орбита'. Решение министерства было вполне ожидаемым в такой ситуации — эскизный проект против давно изготовленного и испытанного прототипа. Минимум пара лет работы по разработке и доведения до ума новой автомашины или модель, которую можно сразу на конвейер ставить... Так 'Орбита' и вырвала себе путевку в жизнь. Началась подготовка к серийному производству — переоборудование цехов, изготовление штампов, пресс-форм, кондукторов и прочей технологической оснастки, разработка и изготовление новой поточной линии. Работы, в общем, и в самом деле непочатый край был — неспроста ведь так долго деньги не выделяли. Целый цех сборочный новый построили! А сколько нового оборудования было смонтировано?

И вот настал тот миг, когда первые серийные 'Орбиты' вышли с конвейера и были отправлены заказчикам... Постепенно налаживалась нормальная текущая работа — и тут на тебе...

Да, машина на чертежах была действительно 'Орбитой'. Только это была не их машина... Не та, над разработкой которой трудились в заводском КБ. Мало того, что с ходу бросался в глаза целый ряд различий, так в этих чертежах были проработано и еще несколько ее модификаций, существовавшие в лучшем виде в виде эскизов. Тут был и хорошо знакомый, да не совсем такой, вариант в кузове 'комби', и универсал, и трехдверная версия, и пикап, и фургон... С задним, полным и даже передним приводом, с разными, в том числе никогда не существовавшими, двигателями и даже с комбинированным электромеханическим силовым агрегатом... Годы работы конструкторского бюро. Работы, которая никогда не делалась.

Но больше всего поразила информация по результатам аварийных испытаний и выявленным слабым местам конструкции. И даже готовые наработки по их устранению... Откуда???

— Ну вы же подписку давали? — когда после недели изучения полученных документов генеральный конструктор задал этот вопрос передававши документы 'чекистам', спросили у него. — Хотя можете не отвечать. Знаю, что давали. Только не стали сразу всего говорить — больно сложно в такое поверить. Но... В общем, кроме нашего мира есть и еще другой. Параллельная линия вероятности, как это физики называют.

— И что, там не было Катастрофы?

— Да, не было.

— И как оно там? Коммунизм построили?

— Не построили... Скорее наоборот. Впрочем, этот вопрос вас не касается. Так вот, автомобильная промышленность того мира ушла далеко вперед по сравнению с нашей. Эта вот ваша автомашина там была запущена в производство в 1990 году, а в 2005 ее производство было прекращено. Так вот здесь у вас теперь есть все их наработки по этой модельной линии. И вам предстоит разобраться, что из этого нам нужно в первую очередь пускать в работу. А что, может быть, и вовсе не нужно.

— Но если эту машину сняли с производства большее пятнадцати лет назад — значит, их нынешние автомобили еще современнее?

— Так и есть. Хотя есть там и немало очень спорных технических решений. Но это все потом. Пока ваша задача — доработка 'Орбиты'. Помимо того, что уже есть в этих документах, там и еще доработки планируются. Систему непосредственного впрыска поставить, электронные системы различные... Впрочем, это уже не ко мне вопрос. Тут уж вам из министерства техническое задание спустят.

Ну да, верно все. Больно много в 'Орбиту' народных средств вложено чтобы все бросить в пользу разработки новой модели. Да и люди не поймут — вместо немедленного выпуска новой модели потратить несколько лет и уму средств на разработку новой модели... Так что для начала надо выжать все, что можно, из нее. А уж там можно будет и о новых думать...

* * *

Почему у нас не делается то? Почему не делается это? А вот это почему не так делается? И ведь не скажешь ничего... Глядя на предметы бытовой техники из параллельного мира, министр легкой промышленности СССР и сам многому удивлялся. Особенно в плане бытовой техники. Казалось бы, ну что сложного? Все просто, элементарно! Но не приходило в голову никому...

— На их Западе всячески пытались бить на то, что у них уровень жизни лучше, — говоря о параллельном мире, сказал на совещании генсек. — Что у них и машины лучше, и бытовой техники на любой вкус. А у вас, мол, этого ничего нет. Или оно хуже, примитивнее, менее удобное в использовании. И, дескать, это вы из-за своего социализма такие отсталые...

— Да какой у них там социализм был? — усмехнулся министр сельского хозяйства. — Где он у них? У своих людей забрать и дикарям отдать? Это что ли социализм?

— Ну дикари ж те о социалистическом пути развития говорили, — усмехнулся министр обороны.

— Ага, — ответил все тот же министр сельского хозяйства. — Стоило какому-нибудь африканскому вождю публично отречься от поедания людей и заявить о намерении строить социализм, как ему тотчас же выдавали льготный кредит на покупку у СССР оружия, техники и вообще чего угодно. Причем, даже эти долги в итог все равно списывали Ну а они и рады стараться! Нашли дурачков, кого можно подоить! А у самих в сельском хозяйстве развал полный! Мы в Долгую зиму смогли себя едой обеспечить, а они в спокойное время зерно за границей покупали! А в колхозах с совхозами целые поля сломанной техники стояли!

— Или с нацистами как заигрывали? — добавил министр госбезопасности. — Как всяких власовцев с бандеровцами не только выпустили, а многих и реабилитировали еще? Невинные жертвы сталинских репрессий, мать их! Да я даже не знаю, как такое назвать! Это или феерическая глупость, или тщательно продуманная диверсия! А сколько поблажек 'национальным республика' всяким давали? Когда заводы систематически брак гонят, а их продукцию все равно покупают?

— Глупостей откровенных там, конечно, полно было сделано, — согласился генсек. — Так что спорить, насколько настоящий был в их мире социализм, можно долго. Можно вспомнить и про привилегии номенклатуры, и про фактически безвозмездную раздачу ресурсов странам Африки и Азии, и про ликвидацию МТС и бездарную политику в сельском хозяйстве, и про мошенническую денежную реформу 1961 года, и про вопиющую бесхозяйственность в целом ряде отраслей промышленности и бестолковую трату ценных ресурсов, и про их цеховиков и казнокрадство... Но мы сейчас собрались не для того, чтобы обсуждать причины развала их СССР. Хотя к этому вопросу, уверен, еще не раз придется вернуться. Поскольку вопрос действительно очень серьезный. Меня сейчас волнует другое. Одной из главных причин развала того Союза, стало и то, что капиталисты смогли создать эффектную 'витрину капитализма'. Смотрите, дескать, что есть у нас и чего нет у вас. Смотрите и завидуйте! Смогли убедить, что при капитализме живется и лучше, счастливее... И, твою мать! В какой-то мере они ведь правы! Да, то, чем они хвалились, и в их странах зачастую доступно лишь немногим избранным. Поскольку у других просто не хватит денег не то, что на дорогие машины, а даже и на качественную, без химии и синтетики, еду. Но ведь были и такие вещи, которые у капиталистов были доступны достаточно многим. Так какого ж хрена? Почему советский человек, гражданин страны победившего социализма и строитель коммунизма, должен жить хуже? Он что, достоин хорошей жизни меньше, чем какой-нибудь среднестатистический житель капиталистической Англии и Франции?

— Ну в наших Англии и Франции люди и того хуже живут, — возразил министр госбезопасности. — Но вообще я согласен. У нас вон в лабораториях лежи уже огромное количество образцов той же их бытовой техники. И ведь все просто, элементарно! Затраты копеечные!

— Вот о чем я и говорю, — согласился генсек. — Я ж сам видел тоже, что у них делается. Затраты копеечные, но... В общем, поручаю уделить этому вопросу особое внимание. Понимаю, конечно, что сразу всего не сделать, но отныне этот вопрос буду сам контролировать.

И вот после этого на министра легкой промышленности и обрушилась целая куча вопросов, о которых раньше он и не задумывался. Да и никто в СССР, по правде говоря, не задумывался. Разве что какие-нибудь писатели-фантасты... Как о какой-то бесконечно далекой перспективе.

И понеслось... Встречи с директорами заводов и руководителями крупных артелей. Совещания с конструкторами и технологами. И везде самое разное отношение. Где-то — откровенное непонимание. А на кой оно надо? Где-то сразу относились с интересом к поставленным задачам. Где-то и вовсе 'блин, да как мы раньше не догадались?'

Так что у вас там? Витрина капитализма, говорите? Ничего! Посмотрим, что у нас через пятилетку будет! Витрина-то витриной. А что будет если за вашу витрину заглянуть? Колбаса из сои с перемолотыми хрящами и шкурой?

* * *

Волжский автозавод, как уже знал Владимир, в этом мире начал работать еще в самом начале 70-х годов. В их мире строить его должны были не итальянцы, а французы, но до начала строительства дело так и не дошло, в уже в 90-х на отведенной под него площадке был построен совсем другой завод — филиал ЗИСа. Завод КАМАЗ в этой реальности был построен в середине 70-х годов прошлого века — и с тех пор стал одним из крупнейших производителей грузовых автомашин. Особенно после закрытия завода имени Сталина в Москве. Впрочем, в этом мире тот завод назывался совершенно иначе. После 'разоблачения культа личности' и 'десталинизации' упоминание имени недавнего Вождя в названии предприятий стало категорически неприемлемо. И ЗИС переименовали в ЗИЛ. Завод имени Лихачева... Такая же участь постигла и многие другие предприятия и даже географические названия страны. Хрущев, новый руководитель СССР, словно изо всех сил старался стереть из памяти людей, уничтожить всякие воспоминания о Иосифе Виссарионовиче... Хотя за что он его так ненавидел-то? Впрочем, ему-то с этим разбираться некогда было. Пусть уж историки разбираются. Что им тут работы полно достанется — Владимир даже не сомневался. Его-то интересовали совсем другие вопросы. Промышленность и наука... А вот завода этого в их мире не существовало вообще.

Оба завода были крупнейшими в своем роде в стране. Огромные цеха, современное оборудование — все механизировано и автоматизировано. Оба производили огромное количество автомобилей целой кучи моделей. Казалось бы, оба завода должны быть предприятиями стратегического значения! Но что больше всего поразило — оба завода сильно зависели от импорта. Недавние гиганты советского автомобилестроения, заводы полного цикла нынче фактически не могли работать без поставок импортных комплектующих! Причем, по многим моделями процент импортных комплектующих превышал все разумные пределы. Более того, значительную часть производства на ВАЗе составляла сборка иностранных автомобилей из готовых комплектующих!

— А если завтра против России очередные санкции введут, запретят эти комплектующие поставлять? — не выдержал и спросил Владимир.

— Купим через китайцев. Или турков... Не впервой, — пожав плечами, ответил его сопровождающий.

А если и турки с китайцами санкции введут? Про какое-нибудь извержение с Долгой зимой он уж и говорить не стал. Нет, такой логики Владимир никак не понимал. У них, в Союзе, такое и в голову не придет никому. Надейся только на себя! В крайнем случае — на страны социалистического лагеря. А тут... Кабины иностранные ставить! Что за бред такой? Сами что ли сварить не могут? И ведь чем новее модель — тем сложнее становится найти в ней комплектующие российского производства... Двигатели, коробки передач, мосты, электрооборудование...

Впрочем, пусть с этим Демидов с министрами думаю, что им делать. Задача Владимира состояла в другом — осмотреть само производство с точки зрения его организации, оснащения и технологий. Ну и модельный ряд, заодно. А потом рассказать об общем впечатлении и первых выводах. Что заслуживает интереса? Где, может быть, стоит перенять здешнего мира или даже технологии купить? И с этим-то особых проблем не возникло. Перед 'членом правительственной комиссии' все местное начальство чуть ли не по стойке 'смирно' вставали. Вдруг что-нибудь им перепадет? Так что только смотри, слушай да записывай... А ведь модели-то, особенно КАМАЗовских грузовиков, были и весьма любопытные. В народном хозяйстве СССР такие пригодились бы...

Но вот, наконец, наступила и пора возвращаться... До Миасса, как и до того до Саратова, добирался на поезде. А прямо у платформы его уже встречал уже знакомый полковник Карякин:

— В городе вам нельзя появляться. По оперативной информации, вашего двойника тут 'заказали'.

— В каком смысле? — не понял Владимир.

— Да в прямом. Вашему двойничку 'посчастливилось' перейти дорогу племяннику одного депутата Госдумы от Северного Кавказа. Самостоятельно свести счеты не удалось — так он решил киллера нанять...

— Кого нанять? — опять не понял Владимир.

— Киллер — убийца на английском. В данном случае — наемный убийца.

— Весело живете, — присвистнул Владимир. — А почему раньше не сообщили? Вдруг он меня бы прямо в Саратове пристрелил?

— Раньше информации не было, — отрезал полковник. — Только вчера известно стало.

До портала добирались вновь на автомашине. Однако теперь изменения были, что называется, на лицо. Дорогу за прошедшие два месяца малость подлатали, за то окрестности портала оказались окружены сплошным забором с номером какой-то воинской части, а на территории самой базы шло активное строительство. То ли в целях маскировки, то ли и впрямь решили над порталом настоящую воинскую часть.

— И что строите? — поинтересовался у полковника Владимир.

— Да то же, что и раньше тут якобы было, — с сомнением поглядев на Владимира, все же ответил Карякин. — Ракетную базу...

Добравшись до ангара, в котором располагался спуск в бункер с 'камнем', они выбрались из машин и, зайдя внутрь, двинулись вниз по лестнице. С собой Владимир тащил переносную ЭВМ из этого мира с сохраненной на нее информацией и целый рюкзак с распечатками некоторых самых важных сведений. Вот, наконец, и камень — как и в мире Владимира, загороженный броневоротами. Но вот, наконец, они с тихим гулом электродвигателя раздвинулись, освободив проход домой. На Родину... В СССР... Сделав пять шагов, Владимир решительно шагнул во тьму портала, возвращаясь домой...

По ту сторону его уже ждали... Его двойник с любовницей и целая бригада врачей в защитных костюмах и изолирующих противогазах. И, к удивлению Владимира, сейчас портал располагался уже не под открытым небом. А в собранном из железобетонных блоков ангаре.

— Ну и как тебе наш мир? — поздоровавшись с Владимиром, спросил 'двойник'. — Не захотелось там остаться?

— Дерьмово, если честно, — прямо высказал свое мнение Владимир. — Ваше общество обречено. У него нет будущего...

— Ну это еще можно поспорить, — недовольно хмыкнула любовница Владимира. Леной что ли ее звали?

— О чем спорить-то? Ради чего вы там живете все? В чем цель? Чтобы жрать, пить, спать да трахаться без обязательств? Чтобы в электронные игры целыми днями играть? Чтобы в бесполезном офисе штаны просиживать?

Внезапно на Владимира нахлынула злость на этих вот двоих... Злость на то, что именно по их вине (ну, если точнее, вине непосредственно его 'двойника') и началась вся эта уже изрядно надоевшая история с параллельными мирами. За то, что его внезапно вырвали из привычной и отправили изучать параллельный мир.

— Не о чем спорить. Капитализм — тупик человеческой цивилизации. Дорога в пропасть. Это любой школьник скажет. И что бы вы там не пытались делать — все бесполезно. Ради того, чтобы побольше хапнуть прямо сейчас, вы разрушаете свою планету, уничтожаете будущее собственных детей. Только какого хрена вы к нам приперлись? Тоже хотите нам свой капитализм насадить? Так не получится. У нас от капитализма такая прививка, что понадежнее любой вашей антиковидной будет... Не о чем мне с вами говорить. Я вернулся домой. И вы тоже топайте...

Прощаться не стали. Просто 'двойник' с любовницей шагнули в окно портала и исчезли. А следом за ними задвинулись ворота портала.

— Здравствуйте, товарищ Митяшев, — внезапно обратилась к нему одна из 'масок' — судя по голосу, все тот же знакомый ему по временам подготовке к 'командировке' майор Карякин. — Оставьте ЭВМ и документы здесь и проходите в медицинский кабинет.

С этими словами 'чекист' указал пальцем направление. И, положив сумку с рюкзаком на стоящий рядом стол, Владимир двинулся в кабинет. Там его уже ждали... Измерение температуры, пульса, давления и сатурации, анализы крови сразу на целую кучу заболеваний. Затем пришлось еще и целую анкету заполнить: поликлиники не посещал, лекарственных или иных препаратов 'иномирного' происхождения не принимал, в половые отношения не вступал, с больными ковидом или 'иными инфекционными заболеваниями' не контактировал, в природных очагах чумы, холеры и тому подобных заболеваний не бывал. И все это под детектором лжи...

— А если я не знаю, контактировал ли с кем больным? — удивился такому вопросы Владимир. — Не всегда же можно понять, кто больной, а кто нет.

— Тогда так и пишите.

Последняя строчка удивила Владимира больше всего. Карантинное предписание аж на 45 дней. Как раз до конца января получится, значит. Но делать нечего...

— С чего такие меры-то? — удивился Владимир. — Костюмы эти, противогазы, карантины?

— Да была у нас уж тут вспышка ковида... Связной твой как раз принес, — ответил врач. — Сам-то ничего, а четыре человека переболели, пусть и в легкой форме. И хорошо еще, что в город заразу не притащили. Все ж заранее такого варианта опасались.

— Так с ковидом же, вроде, двух недель достаточно?

— А кто его знает, какую еще заразу можно оттуда притащить. Поэтому на всякий случай продлили... Сначала-то две недели всего было.

Как выяснилось, карантинная зона была создана в ближайшей заброшенной деревне в здании бывшей школы. За время его отсутствия тут уж успели навести порядок и оборудовать мини-больницу, а на месте снесенных бульдозером обветшавших домов по соседству возвели модульный домик — штаб и, одновременно, казарма для охраняющих портал военных. Ну и прикомандированные ученые тут же были. Что ж... Возвращение домой откладывается. Как не хотелось бы, но ближайшие полтора месяца ему придется провести тут — периодически сдавать анализы, писать для чекистов отчеты о проделанной работе (список основных вопросов ему выдали сразу) и ждать окончания всех этих мучений...

Эпилог.

Полтора месяца тянулись словно полтора года. Все это время Владимир провел практически в полной изоляции. Лишь порой заходившая к нему в комнату (палатой это было не назвать) медсестра в все том же защитном костюме приносила еду или забирала посуду, да передавала конверты с очередными вопросами от министерства госбезопасности. А вот ответы приходилось бросать в закрепленный на двери 'почтовый ящик'. И что с ними происходило дальше — Владимир не имел ни малейшего понятия. Да еще раз в неделю ходил на анализы, которых назначили и впрямь целую кучу, будто все свое пребывание в параллельном мире он только искал себе приключений на пятую точку.

Но когда-то все заканчивается. Вот так и в очередной февральский денек вместо медсестры поутру к нему пришел хорошо знакомый уже майор Карякин. Хотя нет, какой майор? Цельный полковник!

— Ну здравствуй, герой наш! — усмехаясь, протянул руку чекист.

— И вам не хворать... Можно поздравить?

— С чем?

— С повышением...

— А, это... Это уж давние дела. Ты мне лучше другое скажи. Прочитал я, в общем, твои отчеты. Кое-что наиболее интересное даже Самому показывал.

— И в чем же вопрос? — не понял Владимир.

— Да с фактами-то все понятно. Ну или почти все... Впрочем, тут уж пусть специалисты дальше думают. Мне вот другое больше интересно. Как оно в целом-то?

— Общее впечатление? — задумчиво произнес Владимир. — Да хреновое впечатление... Не вижу я у их мира никакого будущего. Их общество тупо прожирает невосполнимые ресурсы, превращает планету в мусорную свалку. И нет никаких предпосылок к тому, чтобы это в ближайшей перспективе изменилось.

— А, значит, ресурсов им надолго не хватит, — закончил мысль Карякин. — И тогда у них останется два выхода. Или деградировать... Или искать иные источники ресурсов. Как считаешь, полезут к нам?

— Если б имели на то техническую возможность, запросто могли бы, — согласился Владимир. — Оружие, военная техника у них на гораздо более высоком уровне, чем наше. И очень скоро они это поймут. А то и уже сейчас поняли. И тогда от вторжения их будет удерживать лишь одно...

— Пропускная способность портала, — закончил мысль Владимира полковник. — Мы на совещаниях пришли к тому же выводу... Ну так что? Будешь на нас дальше работать?

— Не буду, — отрицательно помотал головой Владимир. — Домой хочу... Вы же обещали?

— Обещал, — не стал спорить Карякин. — И нарушать свое слово не собираюсь. Но расписку о неразглашении дать придется...

И вот снов уже знакомого вида бумага... За время подготовки к 'командировке' он их успел не меньше десятка подписать. И все тот же срок — 100 лет. Как будто у него есть хоть малейший шанс прожить дольше!

Обратная дорога до Саратова прошла как-то буднично и незаметно... Уж сколько раз он так ездил на вахты? Но вот, наконец, за окном замелькали такие знакомые и родные силуэты зданий родного города... А спустя еще минут десять поезд остановился напротив здания вокзала. Красивого старого кирпичного здания, а не того убожества, что довелось увидеть в параллельном мире. И снова на привокзальной площади стоял памятник героям-железнодорожникам, а не основателю ВЧК... Памятник, который в родном мире в этом месте так никогда и не возводился. И снова буквально летящие по рельсам трехвагонные трамвайные сцепки 15 маршрута вместо душегубки-маршрутки или с трудом пробивающегося через пробку троллейбуса. Снова знакомый авиазавод вместо торгового центра и руин снесенных цехов... Как он хотел увидеть все это снова!

Выскочив из вагона на конечной, Владимир отправился было к остановке семерки или двойки, но вдруг передумал. Успеет он еще дома побывать! А сейчас ему вдруг так захотелось увидеть ее... Не став дожидаться трамвая, Владимир пешком двинулся вдоль линии в сторону Сталинского трамвайного депо. Вот уж и улица, куда он как-то провожал ее, а вот и знакомый дом. Подойдя к выходящему на улицу окну, Владимир решительно постучал в окно.

Ждать пришлось недолго — и, к удивлению, его даже никто не окликнул. Просто в какой-то миг вдруг щелкнул засов на калитке, и оттуда буквально выбежала та, кого он так хотел увидеть все это время. Без штанов, без шапки, в одних только валенках и наспех накинутом, даже не застегнутом, пальто. Вскочила и буквально бросилась к нему на шею.

— Вовка! Я знала, что ты вернешься! Знала!

— Куда ж я от тебя денусь, — тихонько отстраняя девушку, улыбнулся Владимир. — Только кто ж зимой так ходит? Иди оденься! Простудишься же...

— Сейчас оденусь, — смущенно оглянув себя, произнесла Тоня. — Ты только не уходи никуда! Я сейчас, быстро! — уже на бегу добавила она.

— Куда же я от тебя денусь, — только и смог ответить Владимир, но девушка его уже не слышала — она уже была в доме.

* * *

На совещании министров в тот день настроение царило самое что ни на есть мрачное. Пожалуй, можно даже было бы сказать, что похоронное. Поскольку полученные за последние дн новости не радовали совершенно...

— Таким образом, — продолжал тем временем министр обороны, — на данный момент можно утверждать о существовании не менее семи порталов. И это лишь те, по которым пришли подтверждения от наших десантников.

— Это включая уже знакомый нам? — уточнил генсек.

— Без него. Он будет уже восьмым... Буквально за час до совещания мне пришло еще одно подтверждение.

— И что можете сказать по этим объектам?

— Пока практически ничего конкретного кроме примерных размеров и их географического положения. Самым большим и близким к нам в географическом плане остается всем нам хорошо известный портал. Остальные же... Их размеры гораздо меньше, самый маленький из них — всего лишь 43 на 67 сантиметров, самый большой — 136 на 97. По географическому же положению... На территории СССР порталов расположено два, на севере Красноярского края, недалеко от ныне несуществующего города Игарка, и в горах Кавказа. Еще один портал расположен в западной части Канады, среди ныне необитаемых земель. Три других — в центральной Африке, Южной Америке и Тибете.

— И что там за ними?

— Этого пока не смотрели. Нужно создавать специальные разведгруппы, которые могли бы заняться изучением найденных порталов.

— Что ж, — после недолгого раздумья ответил генеральный секретарь. — Новость, конечно, неприятная, но... Сделать мы здесь ничего не можем. А потому придется принять существование порталов как факт. Как объективную реальность, с которой нужно считаться. Поэтому... Порталы на советской территории немедленно взять под контроль частей Советской армии. Как с порталом в России. Остальные порталы взять под непрерывное наблюдение. И нацелить на те места наши ракеты с химическими боеголовками. С атомом рисковать не будем, но иметь возможность уничтожить любого, кто попытается к нам пролезть, нужно всегда...