Девушка с наузой

Он шарахнулся назад, и получилось — в узкий простенок между двумя сараями.

— А там лежало какое-то дырявое ведро, — криво ухмыляясь, сказал Станислав. — Прямо мне под ноги — да ещё сзади. Я свалился.

И ему повезло, что свалился. Лапища с распяленными когтями пролетела над его головой, а непостижимый зверь, который всё никак не хотел иметь определённую форму, раздражённо рявкнул так, что опалил своим выдохом лицо парня.

И Станислав лихорадочно выбросил ведро куда-то вперёд — это был первый удар по зверю, который, кажется, возмутил чудовище, потому что зверь возопил, да так, что Станислав чуть не оглох. Судя по всему, зверь обозлился, что с ним хотели расправиться при помощи глупого оружия.

— Он до меня не дотягивался совсем чуть-чуть, — проговорил парень. — Я пытался уничтожить его, как умел это делать с другими порождениями Нави. Но с этим зверем у меня ничего не вышло. И, когда я понял, что ничего не могу ему сделать, пришлось вжаться в стену за этими сараями.

Лапа продолжала мелькать перед лицом Станислава, и парню всё казалось, что зверь не просто втискивается в его узкое убежище, но делает шаг за шагом к нему. А втискиваться зверю приходилось, потому что Станислав попал между двумя кирпичными сараями. Были бы, как большинство, деревянные — зверь, легко сломав их, убил бы парня за секунды.

— И я всё жалел, что за спиной обычная стена, а не стена с окнами, — глухо сказал Станислав. — Потому что сараи, насколько я понял, не строили к таким стенам — с окнами, впритык. И там можно было бы вдоль стены добраться до другого места... Если бы зверь мне дал шанс... А потом я вспомнил, что у меня есть науза осторожности, и понял, что жив только благодаря ей... А потом приехали вы и убили эту Буку-Букачку. Виталий Олегович, почему вы решили, что этого зверя послали по мою душу?

— Когда я был в подвале, волна его силы прошла мимо меня так сильно, что я увидел в ней назначение Буки-Букачки, — спокойно ответил Виталий Олегович. — И этим назначением было натравить её на тебя. Пока всё. Что скажешь, Мироныч?

Тот тяжело пожал плечами, снова напомнив Медвежонка.

— Согласен с тобой, — пробурчал он. — Надо их всех под своё крыло... Вот только... Виталий, ты уверен, что всех надо брать под крыло? Что-то у меня впечатление, что только двое в опасности — вот этот молодой человек и его брат.

— Логика, Мироныч, — напомнил Виталий Олегович. — Если даже братья погибнут, твари Нави будут разгуливать по городу. Так что мне, например, абсолютно всё равно, кого спасать — тех детишек, которых собрал Чёрный Андрей, или только этих двоих...

— Внуков Чёрного, — проворчал Мироныч.

— Молодых людей, которые жизни ещё не повидали, — уточнил Виталий Олегович. — И, может, это даже к лучшему, что нам придётся понянькаться с ними со всеми. Если бы даже не было Буки-Букачки, подумай сам, что могут натворить необученные молодые колдуны, если вовремя их не стреножить.

Мироныч пожал плечами, а Станислав отвернулся, слабо улыбаясь.

Глава восьмая

С утра работы мало, так что Алёна, по просьбе одной из девочек-швей, собиралась кроить за своим столом брюки, дожидаясь, когда ей принесут ткань на раскрой от стола администратора-приёмщицы ателье.

Там уже стояли три женщины-заказчицы, которые объясняли, что именно хотят пошить. Посматривая на стол администратора, Алёна невольно улыбалась: заказчицы, пришедшие с осенней чёрно-белой улицы, с удовольствием разглядывали светлый зал ателье — преимущественно в тёплых, пастельных красках. Она и сама, оказавшись на рабочем месте, радовалась мягкому свету.

Вникнув в принесённую выкройку, потянулась за мелками.

А через некоторое время подняла голову, рассеянно ища Катю, которая упросила её выкроить брюки. Странно. Обычно Алёна, аккуратно разрезая ткань, думала о том, как будет выглядеть заказчик в уже готовой вещи. То есть та же Катя. А сегодня перед глазами упрямо стоял Станислав, который, улыбнувшись ей на прощанье, садился в машину.

Попыталась отделаться от мыслей о нём, но в процессе раскроя забылась и начала представлять, как он приедет за нею в конце рабочего дня (она с досадой взглянула на настенные часы: что это с ними? Стрелки еле-еле доползли к десяти!), как он снова спросит, не хочет ли она перекусить в кафе, а она снова скажет... А если он опоздает? Мало ли у него какие дела, кроме тех, что в "семье".

На этом она остановилась, поразившись: это что?! Она себя в его "семью" записала?! Помотала головой, отгоняя неприятные мысли, а потом задумалась: с чего бы это они неприятные? Если она в его "семье", будет его чаще видеть. Да и "семья", если мозгами пораскинуть, уже не его, а... всеобщая?

Дальше подумать не удалось. Она сложила раскроенные детали брюк, сбегала отнести Кате. А потом принесли первую ткань, пришлось вдумываться в то, что говорит ей администратор и заказчица... Рабочий день начался.

Когда бабуля впервые привела Алёну в это ателье, девушку, которая в кройке-шитье совсем не разбиралась, сразу поставили на самую дефицитную работу. Правда, для начала — ученицей, естественно. Двух месяцев хватило, чтобы Алёне начали поручать самостоятельный раскрой вещей попроще. А уже через следующие два месяца доверяли выкройки ("выкрики" — запомнила она с детства от мамы странное словечко) к сложным моделям. Заведующая залом раскроя (на деле — помещение, отгороженное от других столами и низкими шкафчиками) ещё долго восхищалась быстро наработанным навыком Алёны. А девушка думала, что помогли ей наузы. И не колдовски помогли, а по-бытовому: научилась Алёна читать порой весьма изощрённые схемы к ним — может, это и стало подспорьем в новой профессии.

В ателье Алёне нравилось. Быстро сдружилась со всеми "девочками" в возрасте от двадцати до шестидесяти лет. Когда появлялся вынужденный из-за отсутствия работы перерыв, она доставала тесьму и вязала узлы. Коллеги считали, что она занимается чем-то, вроде примитивного макраме, и не приставали с просьбами сплести и им. Слишком уж невзрачными — в сравнении с тем же макраме, например, казались эти наузы.

...Загудел мобильник, поставленный "на тишину" Личный телефон был оплетён наузами, которые не давали колдовской силе Алёны повредить электронную начинку мобильника. Чуть-чуть раздвинув петли наузы, Алёна подняла брови: номер незнакомый.

Терпеть не могла отвечать на такие. Но нехотя ткнула в кнопку.

— Когда у тебя обед? — спросили голосом Станислава так близко, что, почудилось, он проговорил вопрос прямо в ухо.

Что, впрочем, так и было.

— А ты приедешь? — обрадовалась Алёна — да так, что сама смутилась.

Зато парень немедленно заулыбался её радости, что она и услышала, когда он быстро ответил:

— Очень хочу приехать.

— Не любишь дома обедать? — начала она гадать, посмеиваясь. — Или ты слишком далеко от дома?

— Скорее — второе, — туманно отозвался он. — Ну, так что? Или ты ходишь в кафе с коллегами? У тебя ведь наверняка подруги есть на работе?

— Э! Э! — шутливо рассердилась она. — Пригласил, а теперь в кусты? Обед-то у нас с одиннадцати до двенадцати! Захочешь ли сам на такое короткое время приехать?

— К которому кафе подъезжать? — уже деловито спросил он. — К тому, что в соседнем доме от ателье? Или есть другие, о которых я не знаю?

Она сразу подумала о том, что, если он подъедет ко второму кафе, то придётся встретиться с ним прямо там. А если к соседнему дому, то они встретятся и проведут вместе больше времени. Не додумав, зачем ей вдруг понадобилось проводить время вместе с ним, заторопилась:

— Оставь машину, где утром оставлял. Я тебя подожду — и вместе пойдём в ближайшую кафешку.

— Согласен.

И отключился.

А Алёна перевела номер его мобильного в телефонную книгу, а потом с недоумением сосредоточилась на своём странном желании задержать его подольше рядом с собой. А потом... Пожала плечами и с огромным энтузиазмом накинулась на следующие принесённые ткани. Был момент, когда она даже рассмеялась вслух, вспомнив смешное присловье: работа в руках горит. Сейчас за готовыми выкройками только и успевали подходить к её столу. За полчаса до выхода девушка осталась без работы. Помешкав и прикинув, что пока заказчиков больше нет, она подошла к Нине, заведующей, и неловко попросила:

— Можно, я выйду на обед пораньше? Меня в кафе пригласили.

— Иди, — пробормотала та, что-то поспешно записывая в деловой журнал.

Алёна быстро сбегала в туалет, чтобы расчесаться и заново собрать волосы, а также мазнуть помадой по губам. Шапку надевать не стала — накинула капюшон и выбежала на крыльцо. До приезда Станислава — десять минут.

Однако и он успел освободиться раньше. Только она скромно встала за углом ателье, как к ней свернула машина. Она замахала рукой, будто он мог проморгать её присутствие. А в следующий миг застыла: по впечатлениям, машина ещё только останавливалась, а он уже вылетел из неё — и бегом к ней. Опомниться не успела, как Станислав крепко обнял её и зашептал:

— Пожалуйста, пожалуйста... Не ругайся, ладно? Я только немного... мне нужно...

И замер сам.

Заледеневшая от испуга, Алёна стояла так напряжённо, что чувствовала: если он разомкнёт объятия, она упадёт, потому как встала неловко — как будто в падении к нему. Но секунда — и он шагнул к ней сам, и стало более... комфортно. Так, что спустя минуту она прочувствовала его тепло через несколько слоёв их одежды... Ну да, комфортно... Если не считать того, что она просто-напросто не понимала, что происходит. А потому в панике думала о том, что эта торцовая стена дома с ателье — без окон, и это счастье, что про неё потом не будут трепать языками...

Но Станислав словно окаменел, ничего не объясняя, и она поневоле прислушалась к нему. И встревожилась: руки обнимали её достаточно жёстко, но не стискивая. Дёрнись она выскочить из объятий — уйдёт легко. И всё же она слышала, как стучит его пульс — так сначала показалось. А когда шагнул к ней, догадалась, что он до такой степени то ли взбудоражен, то ли обеспокоен чем-то, что сердце у него и впрямь бьётся... как будто он... падает куда-то в пропасть. И встревожилась сама. Начала вникать — и ощутила, как он часто дышит горячечным теплом ей в ухо, почти зарывшись лицом в её капюшон.

Потом его руки обмякли, и он опустил их, одновременно виновато склонив голову.

— Ты... не обиделась?

— Пока не знаю, — напрямую сказала она. — Если бы ты мне сказал, что случилось, я бы легче приняла... ну, это всё.

— Я... потом, ладно? И... спасибо.

— Что не сбежала? — обескураженно спросила Алёна.

— Ну, и это тоже, — хмуро сказал он. И оглянулся то ли на машину, то ли на предполагаемое кафе. — Ты теперь откажешься идти со мной? В кафе?

— Обрадовался, — в тон ему сказала она. — Пригласил — веди.

Он немедленно повеселел и предложил руку — прямо-таки как даме из общества. Так Алёна оценила. Но про себя решила, что, как только у него изменится настроение, с него живого не слезет, пока он ей не расскажет всё, что с ним случилось такого кошмарного. И сама собственным мыслям удивилась: почему она вдруг решила, что случилось что-то кошмарное?

В кафе он был привычным — спокойным. Сам всё заказал, когда Алёна призналась, что не знает, что выбрать. Сам заплатил за обед, хотя девушка на всякий случай деньги с собой захватила, да и карточка при себе. Всё-таки она его плохо знала.

Болтали о чём угодно, только не о том, что случилось за углом ателье.

— Вот, отдала тебе наузу, а она тебе не пригодилась, — вздохнула она в один момент.

Он так поразился, что откинулся на тяжёлом стуле.

— Как это не пригодилась?! Если бы не науза, я б с тобой сейчас здесь не сидел!

— Да, но ведь науза — осторожности!

— Если бы я не поосторожничал и не взял её с собой... Вот в чём был её смысл! Ты — наузница и не веришь собственным наузам?! И, кстати, почему ты говоришь — науза, а я слышал — науз?

— Потому что ты мужчина! А мне нравится — науза! Тем более — говорят и так!

Собственное подвешенное состояние, из-за того что Станислав напугал её неожиданным объятием, потому что, кажется, был напуган сам, она чувствовала очень отчётливо. А потому, взволнованная не менее, принялась... дразнить его, что подаренная ему науза своего назначения не выполнила. Он же на полном серьёзе стал доказывать, что науза сплетена идеально. И, в конце концов, Алёна потихоньку выудила из него всю историю с Букой-Букачкой.

Так что до конца её обеденного перерыва они обсудили, насколько сложно вызывать тварь навьего хаоса и насколько был силён колдун, осмелившийся на это дело. В беседе Алёна старалась обходить тему, кому понадобилось натравливать Буку-Букачку на молодую семью. Но Станислав внезапно сказал:

— Твой дедушка думает, что Букачку натравили не на них, а на меня.

— Почему он так думает? — растерялась она. О словах деда, что в волнах силы навьей твари он чуть ли не учуял её назначение, она помнила, но...

— Букачка заманила нас с братом к тому пристрою. А потом отсекла Романа от меня. Виталий Олегович считает — это главный аргумент, что её вызвали на меня.

— Ага, такая важная персона ты у нас, да? — ответила она, стараясь высказаться как можно ядовитее, причём так, чтобы эту едкую насмешку Станислав услышал и понял, что девушка его снова поддразнивает. — А я тебе скажу ещё версию, что это нападение на тебя было только случайностью!

— Ну-ка, ну-ка, и что за версия? — искренне заинтересовался Станислав.

Алёна твёрдо уверовала: он приехал расстроенный из-за слов её деда, что навья тварь должна была убить именно его. А потому уже серьёзно объяснила:

— Я так думаю, потому что тварь была науськана именно на ту семью — когда? Ты сам говорил, что там чуть не месяц страдали от шёпота и всего остального. Что? Целый месяц Бука-Букачка ждала, когда ты там появишься? И тот, кто её натравил на семью, точно знал, прямо уверен был, что именно вы с Романом поедете туда? Но ведь у вас "семья" большая, насколько я поняла! А если бы твой дедушка не умер? Мне кажется, он мог послать в тот дом кого угодно — и необязательно вас с братом, двоих!

Она видела: он и хочет возразить, но ему и нравится её версия. И сердилась на своего деда: зачем он об этом сказал ему?!

Кажется, посомневавшись, парень всё же принял её версию и в дальнейшей беседе они больше не вспоминали о Буке-Букачке.

Поэтому она и попросила его рассказать о ребятах, которые пришли вчера на обучение к её деду, и Станислав описал каждого из них так, что она запомнила не только их имена, но и особенности их силы. Вчера-то она не сразу всё усвоила. И ещё добавил, что та девочка, Лиза-погодница, — подружка Романа.

— Сегодня нас будет больше, — неожиданно сказал Станислав. — Ребята вчера вечером звонили тем, кто ушёл из "семьи", и рассказывали о твоём дедушке и его занятии с ними. Вернутся почти все.

— Почему — почти?

— Почти — это опытные, взрослые колдуны. Если даже они узнают о Виталии Олеговиче, не придут. Мой дедушка со многими обошёлся... — он замолчал, подбирая слова. — Плохо. Использовал и шантаж. И угрозы. Одна надежда, что Виталий Олегович сумеет поговорить с теми опытными, кто не побоится просто взять на себя те дела, которые нам не по зубам. Или не по времени, которого очень мало на все дела. Я очень... надеюсь, что у твоего дедушки получится с ними поговорить...