— Хозяин! — кричит один из подвыпивших гостей, — Еще один бочонок вина! И где горячее, черт подери!
Мы скромно садимся в уголке. Высокая, ярко накрашенная блондинка в кокетливом кружевном переднике проносит мимо нас блюдо с запеченной бараньей ногой обложенной жареными красными картофелинами и стручками зеленой фасоли. Певица с черными гладкими волосами, схваченными блестящим обручем, в длинном расшитом блестками темно-синем платье, поет красивую балладу о любви девушки-кухарки к юному принцу. Она тайком рассказывает принцу, что ей велено заправить его любимое блюдо неизвестными ей специями. Принц благодарит ее и предлагает любую награду, но, под громкий смех придворных, она просит всего лишь один его поцелуй. Во время долгого поцелуя на глазах у всего двора и невесты — иностранной принцессы, насмешки смолкают. Принц и кухарка смотрят друг на друга долгим пристальным взглядом, забыв обо всем. Той же ночью девушку-кухарку изгоняют из дворца, она идет по дороге босая и поет песню о случившемся, в надежде, что люди подхватят эту песню, и когда-нибудь ее услышит принц.
Мы заслушались.
Певица исчезает за кулисами, а на сцену выходят две танцовщицы в полупрозрачных туниках и под общее радостное ржание исполняют танец— пантомиму. Ловкие девчонки, совсем юные, задорные. Женя смотрит на них с явным удовольствием, и меня это бесит так, что я кусаю губы.
— Когда-нибудь я сама станцую для тебя так, что ты глаз от меня отвести не сможешь.
— Хоть сейчас,— откликается он. — Снимем номер и станцуешь стриптиз для меня одного.
— Не видать вам всем Золотых Ворот как своих ушей! — кричит один из подвыпивших посетителей. — Вы тут все зажрались, разболтались, разленились!
Другой показывает ему неприличный жест:
— Плевать я хотел на верхние уровни! Мне и тут неплохо!
Высокая блондинка приносит меню. Мы заказываем бутылку вина, пирог с сыром и зеленью и фрукты. Женя кормит меня пирогом, отламывая маленькие кусочки, нарезает для меня фрукты дольками. Один бокал — и я кажется, пьяна.
— Еще вина?— спрашивает официантка?
— Благодарю, достаточно, — отвечает Женя. — А где здесь можно снять комнату?
— В холле налево — доска с ключами от свободных номеров. Выбирайте любой на четном этаже. Счет за ресторан и ночлег получите по домашнему адресу.
Хорошо бы нам самим узнать свой адрес. Но Женя так спокоен — будто ему не впервой.
Выходим в холл, там стоит певица и смотрит в окно, кого-то выглядывая.
— Спасибо за песню, — говорю ей. — А кто автор? Вы сами песни сочиняете?
— Я — автор, но ничего не сочиняю,— отвечает певица.— Я пою чистую правду о том, что случилось со мной на высшем уровне Демонета, до того как меня выбросили сюда! Но они не заставят меня молчать, я умею слагать песни, а значит, об этом узнает множество людей.
— О, значит там, на верхнем уровне, есть настоящий принц? И это песня про вас? Но вы так хорошо поете! Почему же вы были там кухаркой?
Певица смеривает меня презрительным взглядом:
— Работа на кухне — это высшая степень доверия на верхнем уровне! — отвечает она.
Мне интересно об этом послушать — узнать больше о кухне верхнего уровня, но Женя заявляет, что я пьяна, задаю слишком много вопросов и оттаскивает меня в сторону. Я упираюсь с хохотом, но голова у меня, и правда, кружится и язык слегка заплетается. Женя хватает с деревянной доски первый попавшийся ключ и тащит меня вверх по скрипучей лестнице. Номер на ключе — 33.
Третья дверь на третьем этаже. Огромная кровать в центре комнаты, заманчиво откинутый краешек покрывала — приглашение нырнуть в белоснежные простыни. Номер как номер: зеркало, трюмо, стенной шкаф, на стене картина — зеленое солнце заходит в розовое море. Странно только, что окна должны выходить на площадь, а выходят почему-то на реку.
— Эх, предупреждали же, что надо выбрать четный номер! Ну, да ладно, не буду возвращаться — ты уже сонная, Полинка.
Я долго плещусь в душе. Я тебе сейчас покажу какая я сонная. Выхожу завернутая в белое полотенце, мокрые волосы распущены по плечам. Медленно опускаюсь на колени, снимаю сандалии с его ног и зубами расстегиваю зиппер на его брюках. Полотенце на мне разворачивается как обертка от конфеты.
— Ух ты! Заманчива как конфетка "Пьяная вишня". Вернее, "Пьяная Смородинка! " — восклицает Женя. — Ну и кто же из нас неутомим?
* * *
Просыпаюсь от скрипа балконной двери. Слышу приглушенные голоса. За окном — два силуэта. На балконых перилах сидит Ахх.
— Эх, черт, надо было четный номер взять! Ты бы туда не сунулся. А тут сидишь и ухмыляешься гадко. Чего явился?
— Решил лично удостовериться, что ты хорошо устроился. Отдыхаешь будто в отпуске и все в рамках демокодекса — даже время получил, чтобы осмотреться и развлечься.
— Неужели? А я — то глупый решил, что ты разведать пришел и поразмышлять на чем бы меня подловить, заставить меня демокодекс нарушить, вышвырнуть меня отсюда, а ее себе забрать.
— Какой ты подозрительный! Полно, Казадор, я поучиться у тебя пришел. Ты гуляешь по элитному миру с красивой женщиной, а начальству, небось, очки втираешь, что на важной миссии по борьбе с демонами.
— А ты хочешь меня разоблачить?
— Пока нет.
— Я не отдам тебе ее.
— А вот тут зря ты уперся. Я не отступлю — у нее большой потенциал и я мог бы найти массу применений ее талантам.
— Она может направить их на служение любви и добру.
— До чего же вы, казадоры, любите громкие слова! Да только твое понимание любви ей будет чуждо — мне виднее. Ну, развлекайся пока, отдыхай, а я полюбуюсь издали.
— Ты хочешь, чтобы я все время дергался и оглядывался? Не выйдет у тебя, старый плут. Не подловишь меня. Я здесь на законных основаниях. И я ее люблю!
— Конечно, любишь. Одним из своих лиц.
— Слушай, это была приятнейшая неожиданность. Я не подозревал, что она способна на такие эмоции. Сначала решил, что шальной демовэйв нас подхватил, и вдруг — сияние, перед ней Золотые Ворота открылись. А из ворот тетка вышла, большая шишка, по меньшей мере, курандера. Обрадовался я за нее! Поверишь ли, я рад был, что именно я помог ей достичь вершины. А потом тоска защемила! Сейчас, думаю, пойдет она на этот блеск, не оглянется даже. А она вдруг... Она же сама не знает, что сделала для меня, от чего отказалась! А я этот шанс ни за что не упущу!
— Ну, да, ну да. Только без казадорских штучек. Я лично прослежу. Правила игры на первом уровне для всех одинаковые..
Голоса смолкают и я опять проваливаюсь в сон. На этот раз просыпаюсь от аромата горячего кофе. Женя стоит передо мной с подносом в руках.
— Кофе я сам сварил,— говорит. — Отобрал у горничной бразды правления и сварил для тебя, чтобы с пеночкой. Булочки свежие — только из печи, с местной кухни. С пылу-жару, ешь, милая моя. А кровать-то здесь какая огромная, а мы ее так и не опробовали толком — ты уснула вчера рано.
— Но, Женя, нам же надо искать место жительства, а то не хватит надолго тех денег, что у тебя в кармане оказались. Стефан ясно сказал, когда деньги закончатся, придется их зарабатывать. А если не найдем дом сегодня, придется вернуться в гостиницу.
Выходим на площадь и сворачиваем наугад на одну из улиц. Город как город. Зеленые улицы, скверы, палисадники, витрины и кафе. Люди идут по своим делам, одеты вполне современно, наша одежда не выделяется на общем фоне. И все же что-то неуловимо странное отличает этот город от других. Пока не могу определить что именно.
— Ну и по какому признаку я должна догадаться где нам жить? Стефан сказал, что все догадываются, не может быть, чтобы мы были тупее остальных. Женя, ну что ты молчишь?
— Ну давай подумаем: что такое дом? Где-то я читал, что дом, это не там где родился, а там где тебе хочется повесить свою шляпу.
— Ты не шути, а думай.
— А я думаю. Дом — это место, где тебя любят и всегда ждут.
— Этого мне только не хватало! Я хочу, чтобы там никого не было, только мы с тобой.
— Понял! Продолжаю думать. Для некоторых дом — это как раз там, где тихо, никого нет и никто не указывает что делать. Дом — это там, где можно спать с открытыми настежь окнами под шум дождя, где просто вещи привычные на своих местах лежат, и можно голым ходить при желании. Дом — это там, где жизнь в твоем собственном измерении течет.
— Красиво как ты говоришь, Женя, я бы тебя слушала и слушала.
— Наслушаешься еще, Полинка, даже надоест.
— Ты мне надоешь? Никогда!
— Давай вернемся на площадь и пойдем в другую сторону?
— Давай.
В центре площади сидит вчерашняя певица и поет, аккомпанируя себе под гитару. Голос у нее чистый и сильный. Возле нее сидит Рефф и еще один, незнакомый мне демон — он гладит певицу по длинным черным волосам. Я сразу вижу, что это демоны. В реале они неотличимы от людей, а здесь присущие им черты выделяются более характерно. Люди собираются вокруг певицы полукругом и слушают, некоторые начинаю подпевать. Неожиданно демоны срываются с места и убегают, сверкая пятками и оглядываясь. Я готова поклясться, что они оглядываются именно на нас.
Мы идем дальше, а певица вдруг замолкает, бежит за нами, хватает Женю за руку и отводит его в сторону. Похоже, она просит его о чем-то, а он не соглашается, отрицательно качает головой. Она настаивает, говорит ему что-то горячо и страстно, заглядывая в глаза. Рефф подмигивает мне из-за дерева. Я не выдерживаю и подхожу к ним ближе. До меня доносятся обрывки разговора:
— Казадор, я не обойдусь без твоей помощи!
— Линда, это запрещено. Я здесь как частное лицо, на общих основаниях. И у меня нет материалов.
— Дай мне знать когда будет возможность.
— Непременно. Как я тебя найду?
— По вечерам я всегда в этом кабачке.
О чем это они?
Женя увлекает меня с площади.
— У тебя есть знакомые в этом мире, Женя?
— Нет. Она спутала меня с кем то.
Не хочет говорить. Опять секреты.
Мы сворачиваем на другую улицу. А здесь, видимо, культурный центр города. Проходим мимо библиотеки и целого ряда выставочных залов. Здание театра с белыми колоннами и яркими афишами. Я замедляю шаг. Сегодня — "Макбет", завтра — "Гамлет", послезавтра — "Отелло".
— Я так давно не была в театре! Вернемся сюда, непременно, когда найдем жилье. Жители Демонета оказывается большие поклонники Шекспира, смотри, Женя, почти каждый день — шекспировская пьеса.
— Да уж, — говорит Женя тихо. — Он — крупнейший специалист по демонам.
Ну и каким же образом найдется наш дом? Идем ли мы в правильном направлении? А может, требуется что-то сделать или понять, прежде чем дом найдется?
Мое внимание привлекает маленькая запыленная витрина с вывеской. "Антикварный магазин". Настоящая лавка древностей. Я указываю на нее Жене и заключаю, что если здесь есть древности, значит Демонет существует очень давно! Очень хочется зайти, но не сегодня. Никаких покупок и развлечений пока не найдем свой дом.
Из "лавки древностей" вдруг выглядывает старик в маленькой черной шапочке, наверно хозяин магазина, и кричит нам вдогонку:
— Казадор! Казадор!
Женя оборачивается, и старик подбегает к нам:
— Казадор, зайдешь когда будет время, а?
— Я здесь как частное лицо.
Старик подмигивает ему:
— Я хорошо заплачу, не обижу, и все останется между нами.
Женя что-то тихо отвечает ему, и он отстает, но долго смотрит нам вслед.
— А как он узнал, что ты казадор?
— Черт его знает. Он старый — догадался как-то.
Все происходящее похоже на игру — меня не покидает ощущение, что я на сцене или игровом поле и за мной наблюдают то ли зрители, то ли болельщики. А что если здания библиотеки, театра, гостиницы и антикварного магазина — это декорации, ориентиры или точки отсчета, которые могут пригодиться позднее. Иногда возникает впечатление, что мы движемся в полусне, но только ощущения намного ярче, сильнее, острее, чем в реале. Я четко вижу себя в реале, но будто со стороны: мой кабинет, цветочные вазоны на подоконнике, рабочий стол и компьютер. А я, та, что реальная — будто наблюдаю боковым зрением за собой в Демонете — на большом экране с объемным изображением. Я могу мысленно выключить наблюдение, если захочу. А что делает Женя сейчас в реале — не знаю и мне не хочется спрашивать, чтобы не разрыдаться от ревности. Мы только здесь вместе, а в реале нас разделяют тысячи километров, часовые пояса, границы, близкие люди и обязательства. Зато в Демонете мы провели вместе одну из таких ночей, которые не забываются, а сейчас идем по улицам незнакомого города, держась за руки и улыбаясь друг другу — вот так я понимаю счастье.
Слышен бой часов. Двенадцать. Уютная зеленая, вымощенная разноцветными кирпичиками улица ведет к высокой башне. Множество лавочек с сувенирами, ювелирный магазин — может, Жене интересно? Он мельком взглядывает на витрину, но не останавливается и бормочет: '' Им бы топоры делать".
Интересно, сделает ли он специально для меня когда-нибудь украшение? Но я не буду об этом просить и даже намекать, пусть сам догадается. Эта Оксана, его реальная женщина, наверно, уже обвешана украшениями его работы с головы до ног.
Женя вдруг застывает, уставившись в одну точку. Я верчу головой, пытаясь увидеть объект его внимания. Он смотрит на высокую башню, на вершине которой часы неправильной сложной формы и циферблат с кривыми стрелками. Расстояние между цифрами тоже неравномерное. Между цифрами "2" и "3" — маленькое, почти незаметное, цифра "4" почти налезает на цифру "5", а между "7" и "8" — самое большое.
— Так я и знал!— восклицает Женя. — Я чувствовал, что время идет не так: вчера закат явно затянулся, а ночь очень быстро пролетела.
— Ух ты! Вот это да!
Мы стоим и, разинув рты, смотрим на башенные часы.
— А как же ориентироваться по местному времени? Придется купить наручные часы, — говорит Женя.
— Деньги нужно экономить, но хотя бы одни часы на двоих приобрести не помешает.
— Полинка, не жадничай, купим по паре часов местных, а деньги заработаем — я много чего умею и работы не боюсь.
Часовой магазин находится тут же, у основания башни. Я выбираю себе элегантные дамские часики с тоненьким блестящим ремешком, А Женя — покрупнее, мужские. Циферблаты такие же, светящиеся, многогранные, с неравномерными интервалами между цифрами и кривыми стрелками.
— Сигнал об изменении времени на последующий период будет приходить на ваш адрес, — говорит продавец.
— Значит здесь непостоянное время?
— Временем и, соответственно, световым днем управляет администрация.
Мы быстро переглядываемся.
— Видите ли, — говорю, — мы еще не знаем нашего адреса, мы здесь первый день.
— В таком случае, назовите мне ваши имена, пожалуйста.
— Полина Аксен и Евгений Галушко.
— Минутку...
Продавец часов достает небольшой карманный компьютер, с множеством разноцветных проводков, набирает что— на клавиатуре, затем объявляет:
— У вас один адрес на двоих: переулок Тамбыло, двадцать дробь два.
Мы опять переглядываемся:
