Вой лишенного или Сорвать покровы с богов

Так и не дождавшись ответа от почетного гостя, Аилия продолжила:

— Для комендантского дома Анистелы большая честь отужинать с вами во дворце вейнгара.

* * *

Аппетита не было. Лураса потеряла его уже много дней назад, но заставляла себя проглатывать пищу, чтобы поддержать силы. Уже на второй день пути она была вынуждена признать, что сильно переоценила свои способности. Долгое пребывание в заточении давало о себе знать. Тело отказывалось достойно переносить нагрузки, связанные с путешествием, и Лураса чувствовала себя разбитой с утра до вечера. Она едва держалась в седле, и лишь сила воли заставляла ее двигаться дальше.

Женщина была безмерно благодарна Сарину, который за все это время ни разу не заговорил об ее усталости. Ни единого намека не слетело с его губ, ни слова о том, что она не способна выдержать дорогу. Старик лишь помогал ей взобраться в седло или спуститься на землю, поддерживал, когда ноги отказывались идти, и заказывал двойную порцию съестного на постоялых дворах, чтобы силы ее окончательно не иссякли от голода. Заказывал и заставлял есть, несмотря на отсутствие желания.

Но, как бы то ни было, собственное состояние волновало Лурасу меньше, чем отсутствие сведений о сыне. Она бы ползла вперед, чтобы найти и догнать его, но Лутарг словно исчез, выехав за ворота Антэлы. Приближалась венчальная ночь Траисары, а они с Сарином так ни разу и не услышали о том, что ее мальчик заночевал в дорожном постое или же проследовал мимо одного из них.

— Где же он, Сарин? Разве можно так долго сторониться людей? — избитые вопросы сорвались с губ прежде, чем женщина смогла остановить себя.

Она часто задавала их, и все время получала один и тот же ответ. Вера старца в ее возмужавшего ребенка была непоколебима, и Раса даже завидовала этой уверенности, ибо в ее сердце ничего, кроме страха, не осталось.

Вот и сейчас старик поспешил успокоить взволнованную мать, сказав:

— Лутарг обходит поселения стороной. Незачем волноваться попусту. С ним ничего не случится.

Выслушав его, Раса еще ниже склонила голову над тарелкой. Вилка, зажатая в ее руке, описывала бессмысленные круги по сбитому краю посуды, не касаясь ароматного содержимого. Болтунья с пикантными колбасками — фирменное блюдо их нынешней хозяйки, женщину не прельщала, так же как хлеб, квас и запеченные яблоки. Лураса просто не замечала того, что предназначалось ей на завтрак.

— Может, мы движемся в другом направлении? Может он пошел в другую сторону? — чуть слышно прошептала она, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Ешь, пока не остыло, — раздалось ей в ответ.

— Сарин, но...

— Раса! — под ироничное хмыканье Истарга, за время путешествия привыкшего к подобного рода разговорам, старец перебил ее. — Литаурэль ведут к правителю рианитов, он сам нам сказал. Лутарг, как ты знаешь, следует за ней. Другой дороги на ту сторону гор нет, только через Гауретанский перевал с аванпостом. Но мы найдем его раньше, чем Лутарг успеет преодолеть заслон.

Свой самый весомый аргумент Сарин высказал максимально бесстрастным тоном. Он знал, что любые эмоции, даже самые незначительные, только увеличивают ее волнение. Она во всем ищет подвох.

— Ну, почем же? Имеется один! И он покорочее будет. Без заслонов, — встрял в их разговор потрепанного вида мужчина, сидящий за соседним столом. Лураса даже вилку выронила от неожиданности.

— Какой? — с дрожью в голосе спросила женщина, повернувшись вполоборота к сказавшему.

— Поверх эргастенских каменоломен, — сверкнув кривозубой улыбкой, отозвался мужчина. — Только проводник надобен. Без него проходу не будет.

Прислушиваясь, как Лураса расспрашивает похожего на бывшего каторжника субъекта о неизведанном пути, Сарин размышлял о том, что хитросплетения судьбоносных троп неизвестны даже богам. Кто бы мог подумать тогда — в дни его крепости и силы — что младшая дочь Кэмарна — первая красавица вейнгарского замка — будет сидеть за столом постоялого двора в одежде простолюдинки и разговаривать с бородатым мужиком, от которого ничего, кроме неприятностей, ожидать не приходится. Что ее серебряные волосы, не раз воспетые сказителями, будут срезаны до плеч и выкрашены настойкой из орешника, чтобы скрыть их естественный оттенок. Что она, истощавшая и ослабшая, окажется настолько сильна духом, что всерьез задумается пройти путем обреченных на рабский труд каменщиков. Когда-то он ни за что бы не смог предположить подобного, но не сейчас.

— Хватит! Оставь байки для доверчивых и глупых. Кто к каменоломням придет, назад пути не сыщет, а если попробует, то сиагита враз ему дорогу к Аргерду проложит, — оборвал мужчину Сарин. Он сознательно перешел на просторечье, ибо с такими, как этот, только на их языке и можно разговаривать.

— Тебе-то почем знать? Небось, в Эргастению не хаживал, — проворчал кривозубый, наградив старца злобным взглядом.

— Хаживал али нет — не твое дело. Одно запомни, тебе нас не вести. А не отвяжешься, хозяина кликну, — пригрозил старик.

Знал он таких шустрых, заведет в глушь, а там и пособники объявятся, охочие до чужого добра.

— Зачем ты так? — с укоризной спросила Лураса у старца, когда ее собеседник, опорожнив кружку с пивом одним глотком, поспешно удалился.

— Так разбойник он. Мы бы до Эргастении не дошли, — ответил ей Истарг.

— Но, как же... — она не договорила, лишь окинула своих спутников говорящим взглядом.

— Видел, наверно, как приехали. Лошади, сбруя, седла, да и говоришь ты иначе, не так, как в простонародье. Красиво, — просветил женщину старец.

Лураса удручено вздохнула, ощущая себя еще более потерянной, чем ранее. Она вновь принялась описывать вилкой круги, раздумывая над тем, что без Сарина ей в этом мире не выжить.

Глава 10

— Что с тобой происходит?! — потребовал ответа калерат собирателей тел, преградив путь Перворожденному.

Он уже некоторое время наблюдал за тем, как Антаргин вышагивает вдоль зубьев крепостной стены, заложив руки за спину и устремив взгляд в пол. Когда мужчина пошел на второй круг, Сальмир не выдержал и решил вмешаться. Он уже не знал, что лучше, былое затворничество Перворожденного или его нынешнее взвинченное состояние, благодаря которому тот огрызается на всех и каждого по причине и без. Впрочем, и то, и другое в равной мере выводило калерата из себя.

— Ты, либо отшельником сидишь в своих покоях, либо мечешься по замку, словно раненый зверь. Объясни, наконец, в чем дело!

Антаргин наградил друга уничижительным взглядом и, не сказав ни слова, сделал шаг в сторону, чтобы обойти его.

— Это из-за него, да? Из-за Лутарга? — вновь обогнав друга, Сальмир встал у него на пути.

Калерат сдаваться не собирался. Ему надоело безмолвно наблюдать за происходящим. Мужчина чувствовал бурю эмоций, что разрывала Антаргина изнутри, попеременного ввергая того либо в беспричинную ярость, либо в беспросветное уныние.

— Отойди! — вместо ответа прорычал Перворожденный, а его глаза полыхнули голубым пламенем.

— Попробуй заставить меня! — в тон ему отозвался Истинный, демонстративно выставив перед собой кулаки.

— Сальмир!

— Антаргин! — калерат шагнул вправо, повторяя движение Перворожденного и твердо глядя тому в глаза.

— Не зли меня!

— Куда уж больше?! Ты и так рычишь, не переставая!

— Пропусти меня!

— И не подумаю!

Они метались из стороны в сторону, стараясь обхитрить друг друга. Калерат чувствовал энергию призыва, клубящуюся вокруг них в той же мере, в какой ощущал приближение грозы в сгустившемся воздухе. И та, и другая обещали в скором времени взорваться.

— Если ты немедленно не отойдешь, я...

— Что? Спустишь рьястора?! Давай! Давно мы с ним не сходились!

— Ты! Не! Понимаешь! — Антаргин выплевывал слова с таким ожесточением, словно это были ядовитые жала, что отравляли его плоть.

— Так объясни!

Рванувшись вперед, Сальмир несильно ударил друга в плечо, провоцируя того на ответные действия. Ему казалось, что Перворожденному необходимо избавиться от внутреннего напряжения, а хорошая драка сравнительно действенный способ выпустить пар.

— Ополоумел?! — зрачки Антаргина вытянулись, белок испещрили синие прожилки.

— Не более тебя! — Сальмир зашел с другой стороны, и скользящий удар пришелся в бок Перворожденного. — Ты ответишь или позволишь и дальше бить себя, как собаку?! — с издевкой поинтересовался калерат.

Краем глаза он видел, что внизу собралась компания из пяти тресаиров и двух ротул, что мужчины внимательно наблюдают за происходящим на стене, и, вероятно, кое-кто из них подумывает о том, чтобы вмешаться, но надеялся, что они благоразумно сдержат этот губительный порыв. Мужчине совсем не хотелось, чтобы кто-то еще находился рядом на случай, если Антаргин все же не сдержится и позволит рьястору взять вверх над его волей. Ни о бессмысленных жертвах мечтал калерат, провоцируя Перворожденного, а о спокойствии своего друга.

В третий раз ударить себя Антаргин не позволил. Отклонившись влево от направленного в него кулака, мужчина одновременно присел и резким движением выбросил руку вперед. Ребра Сальмира обожгло болью, ибо Перворожденный не сдерживал себя, в отличие от него, и вложил в удар всю свою силу. Заставив себя отрешиться от боли, калерат распрямился и ответил направленным ударом в челюсть, от которого голова Антаргина запрокинулась, и мужчина был вынужден отступить назад, чтобы сохранить равновесие. Сальмир, тем временем, сделал повторный выпад и впечатал кулак в левый бок Перворожденного с такой силой, что захрустели костяшки.

Так они и кружили некоторое время, молчаливо обмениваясь точечными, атакующими ударами, не пытаясь прикрыться, а лишь нападая друг на друга. Каждый внимательно следил за реакцией соперника, ожидая знака о прекращении противостояния до тех пор, пока Антаргин не прохрипел:

— Довольно.

— Как скажешь, — столь же тяжело дыша, отозвался калерат.

Несколько долгих мгновения они буравили друг друга хмурыми взглядами, а затем, согнувшись пополам, Антаргин расхохотался. Его смех не был приступом неожиданного веселья. Он стал всего лишь еще одним способом выпустить горечь и раздражение, накопившиеся в нем.

— Так ты расскажешь, что произошло? — спросил Сальмир, когда мужчины, устроившись на грязном каменном полу, принялись разминать руки и оценивать свои повреждения.

— Нечего тут рассказывать, эта новость не заслуживает твоего внимания, — проворчал в ответ Антаргин, спуская с предплечья браслеты, мешающие массировать ноющее плечо.

— Зато твоего заслуживает настолько, что ты готов разорвать на части лучшего друга, — беззлобно поддел его Сальмир, стряхивая грязь, налипшую на разбитый в кровь локоть.

— Риана поделилась подробностями рождения Рьястора, — тяжело вздохнув, признался Перворожденный.

— И?

— И... Наш доблестный Повелитель стихий был зачат и произведен на свет для того, чтобы стать проводником божественных близнецов в мир могущественных первостихий, — с презрением в голосе, вычурно и витиевато, выдавил из себя Антаргин.

— Не понимаю.

— Что тут непонятного? Убить агнца — открыть ворота. Проще не бывает.

— Но... — Сальмир замолчал, поняв, что отрицать бесполезно. Перворожденный не стал бы придумывать подобное. — А остальные? — вместо того, чтобы затевать спор, поинтересовался он.

— Остальные... С ними все в порядке. Всего лишь компания для Рьястора, появившаяся, когда Нерожденная передумала пополнять пантеон.

— То есть основатели четырех линий не были жертвами?

— Нет. Скорее Риана экспериментировала, позволив возлечь с ней четырем разным людям. Смотрела, на что способна в одиночку.

— Разным людям? — удивился Сальмир. Он никогда не задумывался над тем, откуда взялись четыре ветви духов. — А Рьястор? Ты наверно хотел сказать пяти?

— Нет, друг мой, — качая головой, выдохнул Перворожденный. — Я не ошибся. Именно четырем.

— Тогда, как же Повелитель стихий? — продолжал недоумевать калерат.

— Рьястор... м-м-м... Тут самое интересное, — горько усмехнулся Антаргин. — Мы во всех отношениях порождение близнецов.

Мужчина даже не заметил, что полностью отождествляет себя с духом. Так же, как Сальмир аторекту, он рассматривал рьястора как часть себя самого. Единое неразрывное целое.

— Близнецов?

— Да, брата и сестры, — подтвердил Перворожденный, устремив взгляд в грозовое небо.

Тучи клубились над его головой. Сталкиваясь, они пожирали друг друга для того, чтобы появилось новое, еще более плотное и темное грозовое облако, способное долгое время изливаться проливным дождем.

Антаргин хотел бы, чтобы гроза разразилась сейчас. Он хотел видеть, как стрелы молний ударяются о землю, хотел слышать раскаты грома, надеясь, созерцанием стихии подавить свою собственную бурю. Она была ему необходима, как омывающий, очищающий поток.

— Поэтому ты так зол? — после недолго молчания, спросил Сальмир. — Потому что Риана не говорила, кто твой отец, и что они собирались убить тебя?

— Вряд ли.

— Тогда из-за чего?

— Лутарг — Повелитель стихий, — чуть слышно ответил другу Перворожденный. — Она позволила ему стать мной, а Риан... — он помолчал некоторое время, затем продолжил: — Риан нашел способ подчинять себе тресаиров и разрывать связь с Нерожденной.

— Как это? Подчинять? — с тревогой переспросил Сальмир.

— А вот это, мой калерат, придется выяснить тебе и... Тримсу. На остальных ни у меня, ни у нее не хватит сил.

Антаргин еще не знал, как это осуществить, не думал над тем, сможет ли Сальмир подобраться к Риану, не обсуждал свое решение с Нерожденной. Со всем этим ему только предстояло разобраться, и лишь в одном у Перворожденного не было сомнений. Она не посмеет ему отказать! А если попытается, он ее заставит!

* * *

Следующего на пути постоялого двора они достигли гораздо быстрее, чем Лураса предполагала. Солнечный диск Гардэрна еще только начал клониться к закату, когда путники подъехали к ряду построек, вытянувшихся вдоль тракта. В отличие от предшествующего дорожного постоя, этот был более многолюдным. Судя по количеству взнузданных и расседланных лошадей, толпящихся в загоне с поилками, все комнаты были заняты, а в таверне царило оживление.

— Остановимся ненадолго? — предложил Сарин, окинув Лурасу внимательным взглядом.

Женщина с благодарностью кивнула. Несмотря на то, что проехали они совсем немного, Раса чувствовала себя усталой и была не прочь выбраться из седла, чтобы хоть ненадолго избавиться от ноющей боли в пояснице.

— Хорошо. Останавливаться тут не станем, пообедаем и тронемся дальше. К вечеру еще одна ночлежка должна быть, — говорил старик, помогая ей спуститься на землю.

— Так быстро?

— Рядом с большими городами всегда так, — просветил ее Сарин. — Многие торговцы и обменщики предпочитают останавливаться за крепостными стенами. Им выгоднее каждое утро за вход платить, нежели искать комнаты в городе. Дешевле выходит.

Раса снова кивнула, выражая свое согласие, и, закрыв глаза, принялась массировать спину, пока Истарг отводил лошадей к водопою и договаривался с местными мальчишками, чтобы присмотрели за вещами, обтерли и накормили коней.