— Поддерживаю, — сказала я. — Для нас главное — изменить отношение светлых. Заставить ваши народы понять то же, что поняли вы. Когда ваш отец увидит, что его сыновья невредимы, а люди осознают, что их Повелительница жива, когда они поймут, что не всё так однозначно, как им казалось...
— Они наконец-то снова захотят нас слушать, — закончила Морти. — И тогда мы предложим им мир.
Алья молчал, явно обдумывая слова Лода. По лицам собравшихся я видела, что последнего слова все ждут именно от него.
Быть может, Повелитель дроу был и не самой сильной фигурой за этим столом — но он оказался тем самым королём на доске для скаука, под чьим знаменем мы в итоге сражались.
— Если мы поможем вам... повидаться с дядей, — вдруг негромко произнёс Дэнимон, — вы наденете на него ошейник? Чтобы он сказал правду?
— О, не беспокойтесь, — успокоил его Лод. — Мы не будем злоупотреблять вашим доверием лишь для того, чтобы заполучить ещё одного заложника. Ошейник — крайняя мера. Для начала попробуем просто мирно побеседовать. Будет неразумно сходу настраивать Фрайндина против нас таким... неучтивым обращением.
— Хорошо, — серьёзно кивнул принц. — Я не хочу, чтобы он пострадал.
— И никто не хочет, если он ни при чём. — Алья неторопливо встал. — Ладно. Беритесь за него.
Король сказал своё слово. И хоть никто не кивнул в знак согласия, но стало ясно: решение принято.
А засим собрание можно было считать оконченным.
— Слушаюсь, — Лод склонил голову. — Тогда... Эсфориэль, принц Дэнимон, принц Фаникэйл — останьтесь, обсудим план. Остальным более докучать не смею.
Намёк, к моему удивлению, поняли все, поднявшись на ноги следом за Альей. Трое пленников, которых теперь даже как-то неудобно было так называть, направились к двери в свои покои, Морти с братом — к лестнице, ведущей прочь из башни, а я — к ступенькам, уводившим наверх. И хоть меня несколько раздосадовало, что к моим услугам при обсуждении плана прибегать не собирались, но... с другой стороны, Лод обратится ко мне за помощью, если она понадобится, а до сего дня его сольные планы не подводили.
Так что к моменту, когда я оставила позади последнюю ступеньку, от моей досады не осталось и следа — и я, почти не обращая внимания на подозрительно шевелившееся одеяло, прошла в библиотеку. В призрачном свете волшебных цветов отыскала на полке книгу, на корешке которой подписали 'Сокрытие чар'. Прислонившись спиной к шкафу, пролистала потрепанный том. Ожидаемо отыскала там Лейндармальский заговор.
И, убедившись, что он действительно позволяет магу надёжно скрыть те следы своих чар, которые могут помочь другому магу выйти на него — захлопнула книгу, чтобы вернуть на место.
Нет, позже я определённо к ней вернусь, чтобы изучить от корки до корки. Но пока меня ждал том 'Ловушек', который давно следовало добить. Чем, вернувшись в гостиную, я и занялась.
Я всегда восхищалась красотой чисел и формул. Так же, как и красотой кода. И по мере того, как я разбиралась в магических формулах... о, они были не менее прекрасны, чем математические — или элегантно написанные программы. Особенно те заклятия, до которых я добралась сейчас: невероятно сложные в своей гениальной простоте, сверкающие, как бриллианты, незамутнённые и чистые, как родниковая вода. Их не творил человек — они жили собственной жизнью задолго до него, и оставалось лишь придать им форму. Так же, как скульптор придаёт форму куску мрамора, чтобы высвободить дремлющую в нём жизнь.
Наверное, так музыканты восхищаются гениальными симфониями, а художники — полотнами да Винчи... хотя последнего я никогда не понимала: и с чего все с ума сходят от обычной улыбки какой-то там женщины? То ли дело формулы.
Когда вошёл Лод, я сидела в кресле и разбиралась в одной из последних рунных цепочек, изящной и многослойной, как нервная система. Ловушка Брёлайве, которая вызывала у жертв приступ безумия, заставляя поверить, что на тебя напал твой злейший враг... но каждый удар, который в своих фантазиях ты наносил призрачному недругу, в реальности доставался тебе самому.
Конец при таком раскладе был немного предсказуем.
— Всё учишься? — колдун встал рядом, с интересом вглядываясь в книгу.
— В этом мире у меня мало других занятий. — Я подняла глаза. — Как план?
— Осталось лишь подгадать правильный момент. Думаю, он наступит завтра.
— Мне с вами можно?
Он слегка усмехнулся:
— Тебе — всегда и везде.
— Даже так? — ответ меня несколько удивил. — А как насчёт мест, в которые мне идти слишком рискованно? Я же не могу за себя постоять.
— Зато я могу. И всегда сумею позаботиться о том, чтобы ты была в безопасности.
Это не было ни бахвальством, ни даже обещанием. Простая констатация факта — как и многое из того, что он говорил.
И это тоже было одной из тех черт, которые мне в нём так нравились.
— Меня радует, что эмер Айкатт не таит на тебя зла, — неожиданно вырвалось у меня. — За Артэйза.
— А, так вы всё-таки видели совет.
— Да, и... это же случилось из-за меня, а я меньше всего хотела...
— Ты тут ни при чём. — Вот и снова: он не успокаивал, он просто излагал положение дел. — Артэйз нарушил закон и запятнал честь дома, а честь для дроу имеет огромное значение. Все понимают решение, которое принял Алья... и уважают выбор, который сделал эмер Айкатт.
— Кроме Лундвинэла, видимо.
— Почему же? Он тоже понимает, что Артэйз сам вырыл себе могилу. И не таит злобы ни на отца, ни на своего Повелителя.
— А на тебя?
Лод помолчал. И ещё помолчал.
Выдерживая странную, удивившую меня паузу.
А потом всё-таки ответил:
— После того, как я убил его младшего брата... да, — и легонько пожал плечами. — У будущего супруга Морти определённо осталось ещё меньше причин меня любить.
* * *
Повелитель дроу вошёл в комнату пленных без стука. Лёгкой, неслышной походкой. И светлые даже не сразу заметили его появление.
Алья посмотрел на кровать, где переговаривались о чём-то Дэн, Фаник и Восхт. Потом на камин, у которого сидела Криста, критично разглядывавшая себя в ручном зеркальце.
Когда она, заметив отражение дроу, испуганно обернулась, тот уже двинулся вперёд. Непреклонно, без оглядки — к стулу у окна, где восседала Навиния, вяло наблюдая за паппеем, бегавшим по столешнице.
Принцессу не насторожила даже тишина, внезапно повисшая в комнате. Она повернулась к двери, лишь когда тень Повелителя дроу упала на стол.
Медленно подняла глаза, встречая его взгляд — и на пару секунд в комнате застыли все и всё, кроме паппея, настороженно шевелившего усами.
А потом Алья поклонился. Не просто кивнул: изящно изогнул стан в низком поклоне.
— Принцесса, я прошу у вас прощения за своё... неподобающее поведение, — произнёс он ещё прежде, чем выпрямиться. Мягко, но без всякого заискивания. — И чтобы сгладить то напряжение, что возникло между нами, вы отобедаете со мной.
Тонкие ноздри Навинии дрогнули.
— Я? С вами? Нет, благодарю. — Она надменно вздёрнула подбородок. — И после того, что вы сделали, вы ещё смеете...
Вдруг замолчала — и, подчиняясь движению руки Альи, покорно поднялась на ноги.
— Это было не приглашение, — уточнил Повелитель дроу, галантно подхватывая принцессу под руку, — а приказ.
Дэнимон гневно выпрямился, явно намереваясь соскочить с кровати:
— Если она не хочет никуда идти, ты не...
Осёкся, получив в награду тычок под рёбра от брата, и — неожиданно — неодобрительный взгляд Навинии, резко повернувшей голову в сторону бывшего жениха.
Судя по этому движению, на ментальном поводке её уже никто не держал.
— Вижу, возражения исчерпаны? — прохладно осведомился Алья. — Чудно.
И чинно повёл принцессу к двери, оставляя светлых смотреть им вслед. Кристу — с сочувствием, Восхта — с опаской, Дэнимона — с непониманием и Фаника — со странной насмешкой в коричных глазах.
— Я решил, что излишние церемонии ни к чему, — изрёк Алья, пока парочка спускалась по винтовой лестнице, — а потому обедать будем не в столовой зале, а в моей башне.
Навиния ничем не показала, что услышала его, и дальше оба шли молча. Тихо ступая мягкими туфлями по мрамору, точно попадая в ритм шагов друг друга.
Убранство башни Повелителя разительно отличалось от башни Лода: вместо светлых бежевых тонов — тёмно-фиолетовые, вместо простой и незатейливой мебели — изящные изгибы и затейливая резьба. Предметов обстановки в просторной круглой комнате было немного. Посредине стоял небольшой овальный стол, накрытый и сервированный, и в серебре приборов светлячками мерцали отражения свечей.
Любезно отодвинув перед принцессой кресло, Алья дождался, пока она сядет — и, пройдя к другому концу стола, занял место напротив неё.
— Какое ауменье* предпочитаете? Фиалковое, розовое, липовое?
(*прим.: некрепкий спиртной напиток на основе цветов (ридж.)
Навиния молчала, глядя на свою тарелку, накрытую серебряным колпаком.
— Думаю, розовое придётся вам по вкусу, — заключил дроу. — Йон, ты слышал.
Иллюранди вынырнул из теней спустя несколько секунд — брат-близнец Акке, только волосы чуть короче. В руках у него была бутыль, уже откупоренная. Ловко, не пролив ни капли, слуга Повелителя наполнил бокал принцессы, хрустальный и высокий; снял колпак с тарелки, в которой оказался золотистый рассыпчатый рис и запечённая с травами ножка какой-то птицы; мгновенно переместился к Алье, повторив все предыдущие действия — и исчез так же быстро, как и появился.
— Ешьте, — сказал дроу, когда они с Навинией вновь остались наедине.
Та подняла глаза, пристально глядя на хозяина башни, даже не думая притрагиваться к приборам.
— Не заставляйте меня принуждать вас даже к таким простым вещам, — Алья проговорил это почти ласково. — Чем моя трапеза хуже той, что ждала бы вас в той комнатушке, которую вы вынуждены делить со своими светлыми друзьями?
Когда принцесса, опустив голову, тонкими пальчиками подняла со стола небольшую трехзубую вилку, Повелитель дроу удовлетворённо взялся за нож.
Какое-то время ели в тишине.
— Думаю, вам будет любопытно узнать, — наконец невзначай заметил Алья, отрезая очередной маленький кусочек мяса, — что ваш Совет, стоило ему узнать о вашем пленении, обратился к Первому Советнику... бывшему, конечно — тому самому, которому вы в своё время устроили отставку... с просьбой взять на себя управление страной в это тяжёлое и горестное время. И тот, недолго думая, согласился.
Навиния ела, опустив глаза, неторопливо и аккуратно. Снова никак не проявляя, что слышит сотрапезника.
— Первый Советник целиком и полностью одобрил решение советника по военным делам, принятое за вашей спиной ещё несколько месяцев назад: в грядущей войне предоставить эльфам всевозможную помощь. Войска — в первую очередь. Ведь теперь людей всё это касается не меньше, чем Детей Солнца. — Алья отправил в рот крохотную порцию риса. Тщательно прожевал, прежде чем заговорить дальше. — Армию поведёт лично Хьовфин, и людей отдадут под его командование. Конечно, у них будут свои военачальники, но главнокомандующим назначен Повелитель эльфов. И я подозреваю, что ваш народ пойдёт передовым отрядом... на убой. Обезвреживать наши ловушки — собой. А эльфы пройдут следом, по их телам. Жертвуют обычно наименее ценным материалом, а людей ведь гораздо больше... несмотря на все старания Тэйранта, приложенные в своё время, — отложив вилку, дроу взял в руку бокал. — Вы ведь, не в обиду будет сказано, плодитесь, как кролики.
Принцесса молчала, но почему-то продолжала пилить давно уже разрезанный кусок.
— Конечно, сразу коронацию тому вашему преемнику, что подыскал Совет, не устроят. — Алья, откинувшись на спинку кресла, задумчиво покачал бокал в ладони; ауменье отливало земляникой, и тонкие всплески, достающие почти до края бокала, напоминали прозрачные розовые лепестки. — Наверное, сначала дождутся конца этой 'войны', как они её называют. Я склонен именовать то, что они собираются сделать, бойней. И наверняка ваши советники предполагают, что вы либо уже мертвы, либо скоро умрёте... либо погибнете, когда светлые будут штурмовать наши города. Совершенно случайно, конечно же. — Он поднял бокал на уровень глаз, насмешливо салютуя принцессе. — Должен вас поздравить... требовалось приложить массу усилий, чтобы советники признали, что вас проще убрать, чем присмирить. Это достойно уважения. И, судя по всему, сейчас ваш Совет дружно благодарит богов за наше вмешательство, случившееся столь своевременно.
Вилка, выпав из руки Навинии, ударилась о тарелку с глухим звяканьем.
— Вы говорите о моих советниках так, будто чем-то лучше них. А вы... вы ещё хуже, — она наконец вскинула голову, взглянув дроу прямо в глаза, и голос её леденило презрение. — Мужчины... вы все одинаковые. Все не воспринимаете нас всерьёз. Мы для вас любимые постельные игрушки, утробы для ваших детей, но не более. Даже если вы подчиняетесь нам, то не потому, что уважаете, а лишь потому, что так надо. По чисто формальным соображениям. И, даже подчиняясь, на самом деле пытаетесь нами управлять.
Алья задумчиво облокотился на ручку кресла, подперев голову свободной ладонью.
— Я лучше ваших советников хотя бы потому, что мне дорог каждый мой подданный. Каждый. И то, что иногда мне приходится осуждать кого-то из них на смерть, этого не отменяет, — не сводя глаз с принцессы, он пригубил сладкий цветочный напиток. — Позвольте угадать: вы считаете, что мужчины и женщины абсолютно равны, и то, что в мире властвуют мужчины, а женщин допускают к правлению лишь в крайних случаях, абсолютно несправедливо.
— Вы ничем не лучше нас. Да, чаще всего вы сильнее, но ум не имеет никакого отношения к силе. А страсти затмевают вам разум куда успешнее, чем нам. — Губы принцессы изогнулись в пренебрежительной улыбке. — Заставить вас думать нижней головой вместо верхней куда легче, чем вы думаете.
— Многие мужчины не в силах устоять перед женскими чарами, не спорю. Но я знавал и не одну девушку, для которой желания тела перевешивали все доводы разума.
Ответная улыбка Альи граничила с усмешкой — и Навиния, вдруг смутившись, опустила глаза.
— Вы мыслите так же узко, как все мужчины, которых я знала, — видимо, она предпочла сменить тему. — К примеру, меня вы, как и Совет, считаете никудышной правительницей.
— Откровенно говоря, да, — легко согласился Алья. — Но не потому, что вы женщина, а потому, что вы объективно отвратительно управляли страной. Будь на вашем месте мужчина, я сказал бы ровно то же про него. Однако, изучая историю, я читал про великое множество дрянных правителей, и вы далеко не худший пример. Вы хотя бы искренне желали блага для своего народа: эта милостыня, визиты в лечебницы, борьба с разбойниками... прекрасные устремления, — подобная похвала из его уст почему-то не звучала похвалой. — Вы делали лучшее, на что способны, и не ваша вина, что вы не способны на большее. В конце концов, грешно было бы забивать столь очаровательную головку скучными политическими соображениями.
