Довольно обычным для английских городов 15-го века был приток иностранцев, особенно, для Лондона. Итальянские и ганзейские купцы, ремесленники, прислуга... В 1441 году в Лондоне, Вестминстере и прилегающих к ним районов жили 2 200 иностранцев (не включены замужние женщины), по большей части голландцы и немцы. В Винчестере иностранцы составляли в 1440-м году 3% всего населения города. Большая часть приезжих быстро ассимилировалась с местным населением через браки, да и приезжали, по большей части, те, кто уже имел родственников или хороших знакомых в Англии.

Прирост городского населения в начале 15-го века, и резкое его снижение к середине века служат до сих пор предметами самых горячих дебатов среди историков. Например, население Колчестера составляло в 1350-м всего 3 000 человек , в 1414 — 8 000 человек, и к концу века на треть меньше. В Ковентри в 1430-х было зарегистрировано около 10 000 человек, но в конце века — только 5 700. Джереми Голдберг объясняет это тем, что спрос на рабочую силу в городах в начале века привлек туда многих женщин, а последующая экономическая депрессия заставила их вернуться, так сказать, в лоно семей. В связи с чем, кстати, снизился возраст вступления в брак среди женщин.

Основной ячейкой средневекового города 15-го века была семейная единица, то есть люди, живущие в одном хозяйстве, в котором число людей варьировалось от одиночек и семей до своего рода коммунн, состоящих из членов семьи + подмастерий + квартирантов + прислуги, живущей в доме. В Ковентри величина такой семейной единицы на начало 16-го века была 7,4 среди торговцев, 2,6 среди простых горожан, и 1,8 среди бедняков. Глава такой ячейки, обычно мужчина (или вдова, или одинокая женщина) отвечали перед соседями за поведение людей, живших под их крышей. Патриархатом это не было. И в 15-м веке хозяйство не всегда наследовал старший сын, очень часто оно делилось поровну между братьями и сестрами. Всё, собственно, зависело от воли завещающего, в рамках закона, разумеется (вдова и дети все равно получали свою долю, даже если хозяин завещал дело хотя бы подмастерью).

Рост городов сильно ограничивался городскими стенами. Был сделан архитектурный анализ городского строительства 15-го века: жилые дома строились под прямым углом к улице, чтобы экономить площадь, а лавки и мастерские — вдоль. Если в 14-м веке большинство строений имели два этажа, то в 15-м — уже три. На практике это означает, что население начало жить более скученно. Не везде, конечно. Колчестер и Дарем мало отличались от окружавших их деревень, дома там были маленькие, крытые соломой и одноэтажные.

Всего в Англии 15-го века было около 600 городков, жители которых назвались городанами, в отличие от обитателей крупных городов, именуемых гражданами. Собственно классовое разделение происходило по признаку достатка, то есть, с точки зрения города, по размеру налогов, выплачиваемых горожанином в городскую казну. Свою роль играли также происхождение и респектабельность. В некоторых городах у владельцев пабов не было ни малейшего шанса занять выборную должность, их профессия не считалась достаточно респектабельной для этого.

Средневековый Лондон

В 1993 г. вышла книга Барбары Ханаволт "Расти в средневековом Лондоне", где она рассматривает Лондон и городскую жизнь с точки зрения детей. Работу она проделала громадную, и, хотя книга написана совершенно читабельным языком, она очень документальна. Ханаволт пишет о Лондоне 14-15 столетий, иногда прихватывая и более ранние истории. Она — доктор исторических наук, профессор, со специализацией на истории средневековой Англии.

Средневековый Лондон занимал площадь величиной с всего-навсего одну квадратную милю, окруженную стенами, протяженностью в 2 мили 608 футов. Маленькое пространство, в котором большинству детей были знакомы только комнаты их дома, их улица, и их церковь. Со временем к этому добавлялась мастерская и школа.

Большинство лондонской молодежи было, тем не менее, из других мест, и видели Лондон совесем по-другому, чем те, кто там родился. В результате эпидемий, более высокой детской смертности и более поздних замужеств, Лондон уже в средние века испытывал хронический дефицит молодой рабочей силы.

Молодежь, нанятая в прислуги или подмастерья, входила в Лондон через одни из семи ворот, двое из которых, Ньюгейт и Ладгейт, были такими огромными, что в них помещались тюрьмы. Входящие с южной стороны видели громаду собора св. Павла на горизонте. Они проходили по Лондонскому мосту, где было 138 магазинов, и оказывались в городе, который несомненно потрясал подростков, прибывших из деревень с населением в человек 200, и из более мелких городков. Ведь в Лондоне до чумы жило около 60 000 человек! Потом число горожан уменьшилось, и в 1485 году там жили "всего" 50 000 человек.

Дома в Лондоне 14-го века делились на три категории. Самые богатые строились вдоль улицы (занимая 30-40 футов), имели множество магазинов и помещений под аренду. В их внутренних дворах располагался еще один большой торговый холл, и несколько помещений под аренду. Более скромные дома строились в форме буквы L, с холлом, располагающимся под прямым углом к улице. В остальном они были подобны своим богатым соседям. Самые маленькие состояли из одного торгового помещения, с комнатой позади него и с кухней во внутреннем дворике, если такой имелся.

О застройке Лондона есть много документов. В 1384 году, например, был дан подряд на застройку района возле Темзы с условием, что подрядчик построит несколько домов в три этажа, высотой в 7 футов, и размерами отдельных помещений 12 на 10 футов. За фасадной стороной улицы должен был быть построен холл размерами 40 х 23 фута, отдельный кабинет, кухня и кладовая. Эти дома должны были строиться из дуба, и иметь подвалы глубиной в 12 футов. Пространство между деревянными панелями заполнялось раствором с соломой и ивняком (оффтоп: мои знакомые в Ипсвиче купили квартиру в таком доме, эти дома практически вечные!). Фасад мог быть выложен, для пущей представительности, камнем. К пятнадцатому веку началось строительство из кирпича.

Неосторожное обращение с огнем, нарушения общественного порядка, замусоривание улиц и вообще характер горожан вынудили мэра Лондона еще в 1187 году издать указ, что стены между соседними жилыми помещениями должны иметь 3 фута толщины и достигать до конька крыши. Ниши в этих стенах, используемые, как своего рода продуктовые шкафы, не могли быть глубже, чем 1 фут. Крыши должны были быть шиферными, каменными или кирпичными. Устройство отхожих мест, расположение окон так, чтобы вид из них не открывался на частную территорию соседа, стоки для грязной воды тоже регулировались законом. Лестницы на разные уровни строились с внешней стороны домов.

Для подмастерья, выросшего в деревне, лондонская улица могла казаться навероятной. Мало того, что что по обе стороны улицы тянулись бесконечные ряды домов, так еще и каждый ощетинивался многочисленными щитами и вывесками с орлами, львами, грифонами:"dyvers sygnys hih and lowe Wher-by that men ther crafft mak knowe".

Город регулировал длину, на которую можно было выдвигать вывески в сторону улицы (7 футов), площадь, на которой можно было выкладывать товар перед лавками (2,5 фута), высоту, на которой можно было делать "допонительный" этаж, который тоже выдавался в сторону улицы, потому как ввысь строить запрещалось (9 футов, достаточно, чтобы под выступающей частью мог проехать всадник).

О том, как выглядели эти дома изнутри, известно по описанию дома Ричарда Беле от 1480-х годов. Это был дом из разряда скромных.

Зайдя в холл, подмастерье мог увидеть на возвышении трапезную, с раздвижным столом и лавками, каждая из которых для комфорта была выложена шестью подушечками с чехлах из фламандского гобелена. Стены были украшены гобеленами и коллекциями оружия. Мебели было вообще немного, какое-то количество стульев и столиков. На двери висел сосуд со святой водой. Огромный очаг разжигался углем или дровами.

В кладовой и на кухне могли быть найдены свечи, оловянная посуда, жаровни.

Самые дорогие вещи и деньги хранились в сундеках и шкафах в спальне хозяев. У Беле была отдельная комнатка для постоянной прислуги, и каморка, в которой жили подмастерья.

Дом олдермена сэра Мэттью Филлиппа был из богатых: кроме хорошо обставленного и богато декорированного холла, для важных гостей был у него отдельный кабинет с двумя шкафами для дорогой посуды, клеткой с певчими птицами, увеличительным стеклом и даже книгой, Хрониками Лондона. Помимо хозяйской, в доме было еще три спальни. Самым богатым был дом бакалейщика Кросби, построившего Кросби Холл.

Подмастерья могли либо просто ютиться в лавках, раскладывая лежаки на ночь, либо снимать комнатку в одном из арендных домов (40 шиллингов в год), или воспользоваться своего рода общежитиями, которые держала приходская церковь (8 шиллингов в год), либо даже снять себе отдельное жилье (максимум 4 фунта в год). Это уровень цен времен Эдуарда Второго.

Средневековая крестьянка

Долгое время считалось, что в они жили, что называется, родом, от прадедов до правнуков, ведя общее хозяйство. Сейчас специалисты склоняются к мнению, что английская крестьянская семья в Средние века представляла собой автономную единицу: муж, жена, и двое-трое детей. Документация минимальна, потому что периодические моровые поветрия к бюрократии не предрасполагали. Очевидно, имела место быть и активная миграция населения. Например, в Лейчестере, в местечке Кибворт Харквуд, между 1280-м и 1340-м годами земли принадлежали одним и тем же семьям. К 1390-му всего 16 семей задержались там больше, чем на пару лет, а к 1440-му таких осталось только восемь (Сесили Халивелл, "Земля, семья и наследство в период перемен").

Более или менее внятные записи о крестьянстве появились только с середины тринадцатого века, но и их мало. Было бы неправильно, как отмечает Генриетта Лейзер, далать обобщения на основании записий из нескольких поместий. У меня создалось впечатление, что историки в плане средневекового крестьянства опираются больше на общую историческую ситуацию и свои собственные представления об эпохе.

Джудит Беннетт приводит пример тому, что родители старались обеспечить каким-то имуществом всех детей, и дочерей тоже. В записях поместья Бригсток, Норфолк, Кристина Пенифадер получила наделы земли от отца в 1313, 1314 и 1316 гг, и это не было приданым, потому что замуж она вышла в 1317-м году. Более того, есть примеры, что девушки, имеющие землю, подаренную им родителями, возвращали ее в семью, выходя замуж, потому что считалось, что после замужества ее обеспечивает семья мужа, куда она вкладывает свой труд. Беннетт также нашла примеры тому, что одинокие женщины покупали землю для себя сами. То есть, у них были какие-то заработанные средства.

Как зарабатывали крестьянские женщины? Выполняя либо работу за оговоренное вознаграждение, либо в прислугах. Труд прислуги стоил дешевле, но был более стабильным. С другой стороны, роль прислуги в доме зачастую выполняли дети, поэтому сезонные работы с договором на несколько лет были более доступны. Тем не менее, есть основания считать, что, например, в Ворчестере в 13-м веке около 10% женщин работали именно прислугой, причем, необязательно вне рамок собственного сословия: более богатые крестьяне нанимали более бедных. Специализация прислуги на определенных работах была возможна только в богатых хозяйствах, где прислуги было много. Более бедные нанимали одну женщину на все работы.

Замужество обычно прекращало работы на стороне, и очень малое количество женщин не выходило замуж: в деревнях Линкольншира незамужними в тот период осталось только 4%.

Замужняя крестьянка приобретала новый статус, materfamilias, мать семейства, или domina domus, хозяйка дома (в 13-м веке документы велись на латыни, оттуда такие звонкие "титулы"). Как член семьи — арендатора, женщина вносила свою лепту в исполнение арендаторских обязанностей: сбор урожая, помощь в пору ягнения, дойка, уход за овощами и зеленью. А вот когда семьей покупалась своя земля, женщины участвовали в покупке зачастую своими деньгами, чтобы обеспечить себе автоматическое наследование в случае смерти мужа. Это стало очень популярным в 15-м веке. До этого была распространена форма совместной обработки земли жены и мужа, что-то типа кооператива — тоже чтобы обеспечит автоматическое наследование.

Вообще-то в литературной сатире того времени перегруженная работой крестьянская жена была популярным персонажем. И не только в сатире. Книга Holy Maidenhood (Святое Девичество) противопоставляется жизнь в вечном девичестве жизни в качестве жены: "и в каком положении она оказывается, став женой, слушая вопли детей, от которых убегает кошка и прячется собака, когда ее хлеб горит в печи, теленок жует ее подол, котел выкипает на огонь, а муж вечно жалуется!"

Есть и более поэтические описания крестьянских будней, рассказывающие, как жена ведет по полю быка, а ее муж налегает на плуг... Но, кроме сельхозработ, было у замужних женщин Англии еще одно занятие, которое позволяло им неплохо зарабатывать: варка эля. Эль нужен был всем и повсюду, причем в гигантских количествах, потому что воду тогда действительно не пили, это считалось просто вредным для здоровья. А эль сохранялся всего несколько дней. Хотя продажа эля практически всегда была зарегистрирована на мужчин, варили и продавали его практически исключительно их жены. Иногда варка эля была занятием вполне профессиональным, иногда — сезонным, для экстра-заработка. Пиво, разумеется, положило конец производству эля в 13-м веке: оно сохранялось, его не нужно было варить постоянно.

Тот самый случай, когда технический прогресс сработал против женщин, как сработало против них изобретение прядильного станка, которое привязало их к дому: веретено можно было носить с собой, но вот станок, значительно убыстряющий работу, был сооружением стационарным. По мнению женщин-историков, привязка женщин к дому означала понижение их общественно-социального статуса, обозначив, так сказать, им "их место".

Помимо ткачества, женскими обязанностями считалось еще многое: выпечка хлеба в общих печах, стирка одежды, продажа на рынках излишков продукции — птица, яйцо, молочные продукты, зелень...

Договорная работа за плату не делала различия между мужской и женской рабочей силой. Известно, что были женщины, работающие камнедробильщицами, косцами, жнецами. Иногда они были дешевой рабочей силой, но не всегда. Известно, что во многих местах женщины зарабатывали наравне с мужчинами. После эпидемии Черной Смерти выжившие женщины, как и мужчины, получили явный перевес над работодателями: в 1388-м молочницы получали по 6 шиллингов, а пастухи и все 10, что было максимальной платой.

И все-таки, легально крестьянские женщины имели только статус жен. Те, кто до замужества сами были арендаторами, передавали эти права мужьям. Нигде не зарегистрировано ни одной женщины среди деревенских органов управления. Другое дело, что в реальной жизни женщины имели социальный вес и были социально активны. Достаточно вспомнить жену Джона Седлера, Агнес, которая играла значительную роль в восстании крестьян Рамсея, Ворчестер, в 1386-м году. В 15-м веке женщины Сваффтхема, Норфолк, организовали целую кампанию против агентов графа Саффолка. В Вэйкефилде, согласно исследованиям Джудит Беннетт, было много женщин, самостоятельно содержащих винокурни, женщины занимались там и ростовщичеством (часто несколько женщин вместе давали кому-либо нужную сумму в долг под проценты), женщины были скототорговками. Сохранились и их имена, и скрупулёзные записи. Из тринадцати судебных дел, дошедших до нашего времени, женщинами было проиграно только четыре. То есть, нет никаких оснований предполагать, что крестьянки 13-го века в Англии были бесправными.