— Мне тоже не верилось, пока не потрогал своими руками и не увидел всё своими глазами, — с горечью признался граф. — Но не это главное. Как сказал мне Александр Васильевич, теперь войн не случится совсем в том виде, в каком мы войну привыкли видеть. И рыцарские поединки кончились. Впредь война станет не благородным занятием, а подлым: кто кого перехитрит и обманет. Теперь врага уничтожат за много вёрст, даже не видя его. И не только пушками или железными машинами. Сейчас, оказывается, легко уничтожить армии, города и даже целые страны с помощью болезней или химических веществ. Причём сами люди — слуги Бога как бы и не являются убийцами: за них всё сделают машины, черти, боевые птицы, яды и болезни.
От таких ошеломительных заявлений глаза императрицы сделались совсем испуганными, и ей пришлось несколько минут приходить в себя.
— А, правда, граф, что пришельцы вырастили огромные деревья, упирающиеся макушками в облака?
— То так, матушка, истинная правда, — подтвердил граф. — Их поселения окружают огромные деревья и стволы пшеницы высотой в сто аршин. Они уже в своём городище понастроили много дворцов, в которых поселили обыкновенных крестьян. Пришельцы проложили дороги из очень прочного материала, соорудили зимние сады, где буйствуют растения даже в морозы, построили бани, похожие на римские, соорудили бассейны, где народ плескается в тёплой воде. Видел я и огромные сторожевые башни и статуи, изображающие жутких чудовищ. Да, что там говорить — те крестьяне, что прибились к пришлым, сейчас живут лучше, чем наши аристократы в своих дворцах. Кроме того у них там сильнейшая медицина, способная чуть ли не мёртвого поднять на ноги. Вот почему они принимают к себе даже баб и мужиков весьма преклонного возраста, страдающих многими недугами.
— Эко, ты граф хватил, что мужики у них живут лучше, чем князья у нас, — недоверчиво переспросила императрица.
— Ах, да, — граф чуть наиграно слегка ударил себя пальцами по лбу. — Чуть не забыл. Меня снабдили некоторыми сувенирами.
С этими словами Захар Григорьевич чуть наклонился к кожаному кофру, что стоял рядом с его креслом. Расстегнув крышку кофра, он извлёк довольно объёмистую папку и почтительно передал её императрице.
— Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, — прокомментировал он свои действия.
Елизавета Петровна с любопытством открыла папку и не смогла скрыть своего удивления, так как в папке оказалась пачка чрезвычайно красивых картин, выполненных на тонкой, но прочной бумаге. Она попросила слуг принести ещё больше свечей, чтобы подробно ознакомится с этими картинами.
— Это написал явно гениальный художник, — с восхищением произнесла она. — Все детали выписаны весьма точно.
— Это матушка не картины, — поправил Елизавету Петровну граф. — Эти картины называются словом "фото". Их создают не люди, а специальные аппараты.
— "Фото", — попробовала произнести новое слово императрица, вглядываясь в изображение. — Здесь вы изображены вместе с капитаном Суворовым и тем чудищем, что называется чёртом?
Чернышёву пришлось вставать с кресла, становиться сбоку от императрицы и комментировать изображения. Действительно, смотря на фото, можно увидеть двух человек на фоне огромного страшного существа. Ужасное порождение ада вальяжно разлеглось на траве, но всё равно возвышалось над стоящими рядом с ним людьми. Чудовище зло смотрело на мир и поигрывало мышцами, как бы говоря: "Вот он я какой! Всем бояться и трепетать!"
— Да, это нас с Александром Васильевичем сфотографировали на фоне чёрта, которого зовут Асмодей. Очень мощное и умное животное. Убить этого чёрта совершенно нереально из-за его особо прочной шкуры и неимоверной скорости. Он может пробежать вёрст двести, а то и больше. Может тащить очень тяжёлые грузы. А ещё он роет землю с большой скоростью, оставляя в земле огромные и глубокие норы. Все сооружения в обители Бога построены с помощью когтей чертей.
Затем граф комментировал фотографии, на которых его увековечили рядом с птицами, кроликами, похожими на баварского вольпертингера, огромными кошками, железными танками и дальнобойными гаубицами. Затем Елизавета Петровна внимательно изучала фото, где уже генерала не наблюдалось, зато можно видеть огромные строения, странные деревья, удивительные плоды с этих деревьев. И всё это в цвете и с мельчайшими подробностями. На нескольких картинах она заметила странные монументы, изображавшие невиданных зверей.
— Ты матушка удивишься, но эти статуи изваяла малолетняя девчонка Аринка из крестьян. Она в городище занимается, так называемым, ландшафтным дизайном, сиречь украшением пространства.
— А вот на этом "фото" можно увидеть быт местных жителей. Вот в таких хоромах они проживают. Это помещение называется санузел или ватерклозет. Здесь они купаются в ваннах или обмываются под струёй тёплой воды, бьющей из стены: душ называется. А с помощью этого белого приспособления, люди, пардон, оправляются.
Генералу пришлось отвечать на десятки вопросов, задаваемых ему императрицей. Казалось, от неё не скроется не одна деталь. Всё её интересовало — от оружия до библиотек и ресторанов. Особо императрицу интересовала медицина и женская мода.
— Надо бы с вами в экспедицию послать одну из моих фрейлин, — сетовала государыня. — Ибо вы граф совсем невнятно поясняете, почему их женщины ходят в мужских штанах. И почему у них такие стрижки?
Действительно, в штанах и женских стрижках граф не очень разбирался. Часа два пытала императрица генерала, когда рассматривала фотографии, хотя часы уже пробили далеко за полночь. Слуги только и успевали менять свечи в подсвечниках. Наконец, императрица отложила фото в сторону и уточнила у графа: "Чем ещё удивишь Захар Григорьевич?"
Естественно, в кофре у генерала ещё имелись вещи, могущие удивить любого жителя империи. Теперь генерал достал из кофра застеклённый портрет в рамке из странного материала.
— Это и есть Господь Бог собственной персоной, — граф осторожно предъявил государыне портрет Кузьмы. — Меня к нему близко не пустили, объяснив, что божество не любит, когда на него просто так пялятся и отвлекают от работы по пустякам.
— Господь сам работает? — удивилась императрица.
— Ещё как, — подтвердил граф. — Трудится в поте лица, не гнушаясь даже грязной работы. Там у него все работают: и его апостолы, и святые, и даже падшие ангелы работают. Сегодня учёный профессор творит свою науку, а завтра ему не зазорно выгребную яму чистить. Выполняют любую работу. Норовят они ещё и ночью что-нибудь свершить. Называется такое явление словом "трудоголизм".
— Так уж нечистоты профессора убирают? — не поверила императрица.
— Ээээ...несовсем, — смутился генерал. — Они там придумали, как преобразовывать любые отходы в нужные вещи. Но, я сам присутствовал при том случае, когда уважаемый профессор, засучив рукава, настраивал механизм по размолу зёрен злаков.
Генерал опять полез в свой кофр и вытащил из него зёрнышко пшеницы.
— Вот такая у них там пшеница, — продемонстрировал он зёрнышко оторопевшей государыне. — Зерно американской кукурузы в кофр не поместилось. Виноват.
Собеседница, держа предмет в руках, покрутила удивительным зерном перед своим носом, чуть ли не на зуб его попробовала. Чудеса продолжались. Совершенно неземная там у них флора и фауна, а это означает только одно — проявление божественной воли. Или не божественной, а сатанинской. Государыня осторожно положила зёрнышко на стол и посмотрела на графа.
— Чувствую, что сюрпризы ещё не закончились, — сказала она. — Итак, чем ещё обрадуете?
— Вот матушка эликсир, что мне выдали их медикусы, — с этими словами генерал поставил на стол ёмкость с некой жидкостью. — Как мне сказали, оный напиток лечит от многих болезней, а употреблять его надо в очень мелких дозах, буквально по каплям.
Императрица внимательно осмотрела ёмкость, сделанную из неизвестного ей материала, хмыкнула, и отставила якобы "эликсир" в сторону. Пить эту жидкость она не собиралась. Ещё чего? Может, это отрава.
Последней вещицей, что граф достал из кофра, оказалась штуковина, величиной с палец и стёклышком в торце.
— Что это такое? — задала вопрос императрица.
— Это матушка осветительный прибор, способный давать солнечный свет некоторое время, — граф стал объяснять государыне назначение предмета. Он показал ей кнопку, на которую следует нажать и польётся солнечное сияние. Обыкновенный китайский фонарик со светодиодом здорово впечатлил собеседницу. Клац — полился свет, клац — света нет. Нажимая на кнопку, императрица размышляла, как ей поступить с графом: отправить его в Петропавловскую крепость или сразу укокошить генерала канделябром. Пришла к выводу, что хорошо бы укокошить, но с этим делом успеется.
— Захар Григорьевич, ты теперь являешься моим дорогим гостем, — вынесла своё решение государыня. — Здесь во дворце теперь тебе надлежит квартировать вместе со своими людьми. Конференции и канцлеру ничего не следует докладывать, пока это наша с тобой тайна.
От переизбытка впечатлений императрица устала, поэтому милостиво отпустила своего гостя отдыхать со своих глаз долой. Распрощавшись со своей государыней, генерал отправился в сопровождении слуги в выделенные ему и его людям покои, вроде как под домашний арест. Хорошо хоть в крепость не определили на постой. Вот только людей у генерала осталось мало. Он с горечью констатировал, что обратно из экспедиции в столицу приехало только четыре человека, включая его самого. Остальные, узрев город Бога, осознав все его чудеса и открывающиеся перспективы лично для себя, категорически отказались возвращаться, примкнув к Суворову. Да и в трёх оставшихся людях граф не был уверен: скорее всего, их успел перевербовать шустрый будущий генералиссимус и теперь эти люди тайно работали на него. Обратно до столицы четырёх посланников доставили на повозках, оборудованных полозьями. Повозки тащили неутомимые черти. Чертякам мороз и снег не мешал быстро бежать. За день повозки проезжали от ста, до двухсот вёрст минуя стороной города и деревни. Через реки переходили по толстому льду. За двадцать вёрст от Санкт-Петербурга посланников высадили с повозок в лесу, намекнув, что пора и честь знать, доберётесь до города сами как-нибудь: вон в ту сторону топайте. Впрочем, это и понятно. Пришельцы хотели прибыть в столицу до того, как там окажется генерал Чернышёв. Никто из пришельцев не скрывал, что в Петербурге они, прежде всего, похитят господина Ломоносова, архитектора Растрелли и математика Гольдбаха. Ну, и обоснуются в городе в тайном месте, скорее всего под землёй. Чернышёву стало дурно, когда он представил, как по Невскому проспекту бегают черти и пугают народ. Глава лазутчиков поведал Чернышёву, что господа Ломоносов, Гольдбах и Растрелли не главная цель. Их цель заключается в физическом устранении тех лиц, кто окажется противником Господа Бога. Если вся аристократия империи окажется сотрудничать с новой силой, то....тем хуже для аристократии, ибо народ прекрасно обойдётся и без аристократии, которую, кстати, уже отменили как сословие. Делить людей на сорта — это зло, а зло побеждается только ещё большим злом, и не надо полагать, что когда-нибудь станет иначе.
— Мы не белые и пушистые, мы зелёные и пупырчатые, — заявил главный лазутчик.
Главный лазутчик, неулыбчивый мужик с взглядом матёрого душегуба, которого следовало называть "товарищ первый", предупредил генерала Чернышёва, что "товарищ первый" продолжит отслеживать действия графа, даже когда тот останется один. У нас длинные руки и мы далеко слышим, заверил он генерала.
— Постарайтесь Захар Григорьевич при вашем докладе императрице сделать так, чтобы она прониклась серьёзностью ситуации. Мы услышим все ваши переговоры с ней. Если мы поймём, что глава государства не сделала правильных выводов, то начнём зачистку с неё и с её ближайшего окружения.
Так сказал товарищ первый при прощании. Почему-то Чернышёв сразу поверил ему.
Глава государства, отпустив генерала Чернышёва отдыхать, сама возжелала отойти ко сну, но, увы, приготовленное служанками ложе не смогло погрузить императрицу в сон. Не хотел сон приходить к женщине, как не крутись на ложе. Она подумала пригласить к себе фаворита Ивана Шувалова, но передумала: в таком возбуждённом состоянии, в каком она сейчас пребывает, только огорчать своего любимца. Пусть сегодня Иван Иванович сам отдыхает. Тут и приступ хвори наступил: все признаки присутствовали. Нет, так не заснёшь. Дышать становилось всё тяжелее, а лёжа на кровати состояние только ухудшиться. Кряхтя, императрица встала со своего ложа, ополоснула лицо холодной водой: дышать стало немного лучше. Дежурная служанка зажгла несколько дополнительных свечей, когда государыня изволила опять отправиться в свой кабинет. На рабочем столе остались лежать артефакты, привезённые генералом Чернышёвым.
— Кто же ты такой Господь Бог, явившийся с Горних Высей? — прошептала Елизавета Петровна, глядя на портрет самого Господа Бога. — Очередной проходимец, как и сотни других, кто объявлял себя богом, Иисусом Христом, пророком или ангелом, или ты действительно Всемогущий.
На императрицу с портрета глядел суровый мощный мужчина. Казалось, из его пронизывающего душу взгляда источался таинственный свет. Мужчина изображался на фоне ослепительного синего неба и облаков, клубившихся за его головой. Причём на облака падал и отсвет с золотистого нимба, присутствующего вокруг головы мужчины. С какого ракурса не смотри на портрет, казалось, что взгляд Бога следует за тобой. Минут двадцать Елизавета пялилась на портрет, изучая каждую чёрточку на лице мужчины. Даже некоторое успокоение пришло. Затем она бросила взгляд на ёмкость с эликсиром. Неужели, они посмеют отравить её? Судя по словам Чернышёва, они, если захотят, то достанут любого противника, ибо от чертей и страшных птиц не скроешься. Может, рискнуть и употребить этот эликсир? Отравят, так отравят, но хоть черти не задерут и голодными останутся.
Елизавета с трудом, приложив усилие, откупорила сосуд, принюхалась к жидкому содержимому. Пахло резковато, но и пить стаканами этот напиток граф не рекомендовал: сказал, что достаточно по две капли в день. Налив из графина воды в бокал, Елизавета опустила в эликсир кончик пера, не загрязнённого чернилами. Аккуратно капнула две капли с пера в бокал с водой. Капли красиво стали растворяться в воде, рисуя причудливые узоры и окрашивая воду в слегка золотистые тона.
Зажмурив глаза, государыня выпила воду с непонятной добавкой, посчитав, что в её положении хуже уже не будет. Сидела, прислушиваясь к ощущениям. Судя по тому, что желудок не скрутило в спазме, дыхание не перехватило, а сердце не остановилось, то какое-то время она ещё поживёт. Вот только, кажется, что тепло в теле усилилось, даже в жар стало бросать. Пришлось себя обдуть веером. Но жар не принёс ничего плохого, а, наоборот, самочувствие стало улучшаться на глазах. Приступ, ворча, отошёл в сторону, грудь бодро поднималась от притока воздуха, тупая головная боль перестала мучить организм. Да уж, сильная штука этот их эликсир. Пожалуй, эту ёмкость надо спрятать под хороший замок. Поигравшись ещё некоторое время с китайским фонариком Елизавета решила, раз сон всё равно не хочет сегодня к ней являться, то непременно надо пойти под крылышко к Ивану Ивановичу, покои которого находились недалеко от покоев государыни. А завтра, вернее уже сегодня, она вызовет другого Шувалова, Александра Ивановича начальника Канцелярии тайных розыскных дел. Вот только Александр Иванович без своего родного брата Петра и двоюродного брата Ивана шага не сделает, но как исполнитель монаршей воли он великолепен. Но Пётр сейчас занят делами военными. Хотя, с войной действительно надо кончать, раз такие страшные дела стали происходить в империи. Ладно, мы войну прекратим, а Пруссия прекратит? Или расправится сначала с союзниками, а потом примется за нас? Надо будет у Чернышёва прояснить этот момент.
