Тут Елизавета вдруг заметила, что голова её стала работать намного лучше. На лице государыни появилась улыбка: грядёт неприятный сюрприз канцлеру и Конференции, когда они поймут, что помазанница божья, может ещё продуктивно работать. Пребывать в забытьи — это теперь не про неё. Вот только ей надо срочно научиться верить в возможность невозможного.
Ночной сумрак, слегка разгоняемый свечами, как раз пришелся государыне под настроение: захотелось немного побезобразничать. Она поднялась с кресла, шагнула к окну. В стекле отражалась освещенная свечами комната, а снаружи ночь обнимала царский дворец. Возле дворца намело снега так, что голые кусты топорщились из сугробов, словно мётлы дворников. Метель бросала снежинки в стёкла, но зима не могла выстудить дворец, так как царские истопники свое дело знали и вовремя подкидывали в топки печей дровишки.
Генерала Чернышёва пригласили к императрице уже далеко за полдень, часам к пяти пополудни. Генерала обуревали смутные предчувствия: а ну как к его словам не прислушаются, а отправят в крепость в заботливые руки палачей на специальное дознание. Собственно, чего ждать от взбалмошной женщины, да ещё пребывающей под гнётом болезней. Вот он снова в кабинете императрицы, только сейчас из окон льётся дневной свет, но уже угасающий. За небольшим гостевым столиком разместилась сама Елизавета Петровна и двое Шуваловых — Иван Иванович, фаворит государыни и Александр Иванович. Вот уж кого Чернышёв меньше всего хотел бы видеть, так это жестокого, но ограниченного начальника Канцелярии тайных розыскных дел, о котором злые языки поговаривали, что единственное достоинство этого человека — это держать нос по ветру и первым узнавать все новости.
При дневном свете, без горящих свечей в кабинете прохладно и неуютно. Присутствующие сидят молча, чувствуя себя не в своей тарелке от свалившихся известий. Зимнее небо за чистейшим стеклом окна начало сереть, поэтому худой высокий слуга подбросил в камин очередную порцию дров и зажёг несколько свечей. Стало уютнее. Чернышёва усадили напротив императрицы и поставили перед ним чашку с чаем и тарелку со сладостями. Значит, в крепость его пока не потащат, а то вон как Александр Шувалов бросает злые взгляды на генерала, но тут же переводит взгляд на брата, как тот сторожевой пёс, желающий понять волю хозяина. Иван Иванович встретил генерала с весьма благодушной улыбкой. Странное дело происходило и с государыней: её глаза молодо блестели, да и кожа лица приняла здоровый цвет. Если государыня выглядела прекрасно, то такого не скажешь об Александре Ивановиче. Его правую сторону лица искажал тик, что говорило о нервном напряжении приближённого к императрице. Судя по тому, что на столе хозяйки кабинета лежали фотографии, то можно предположить, что начальник тайной Канцелярии пребывал в шоке.
— Угощайтесь Захар Григорьевич, — мило улыбнулась государыня. — Мы бы ещё раз хотели уточнить некоторые детали вашей экспедиции.
Тут в разговор встрял Александр Шувалов, который своим скрипучим от волнения голосом произнёс:
— Потрудитесь объяснить сударь, почему вы угрожаете государыне смертью от нечестивых животных?
Чернышёв нахмурился. Шувалов, надо понимать, так и не сообразил, даже рассмотрев фотографии, что ситуация очень сложная. Это минус императрице, что она на ключевые должности ставит случайных людей неспособных адекватно оценивать реальные опасности. Предполагалась, что её люди должны все как один выполнять её волю, но практически получилось, как всегда — приближённые сразу же разбились на партии, враждующие друг с другом, по вопросу отношения к Англии, Пруссии и Франции. А кто за Российскую империю переживает? Таких очень мало.
Как только Шувалов задал свой дурной вопрос, так Елизавета Петровна увидела, какая произошла трансформация с генералом Чернышёвым. Его поза преисполнилась достоинством, плечи расправились, и только взгляд, как у голодного тигра, слегка портил его облик, ну да ведь у каждого из нас есть недостатки. Ого, генерал у нас совсем не прост: может и клыки показать.
— Я бы хотел напомнить присутствующим о неимоверной опасности, свалившейся на нас. Те картины, называемые "фото", которые, я так понимаю, вы изучили, подлинные. Я лично видел всё это своими глазами. Кроме того, должен сообщить, что в столице уже находится отряд, состоящий из людей и неведомых существ. Мне сейчас совсем не до политесов, так как счёт пошёл на минуты. Или мы выполним требования Высшей Силы или нас просто уничтожат. Неужели, кто-то сомневается, что Александр Суворов, получивший в свои руки неимоверную силу, остановится перед чем-то. Он поступит с нами, как поступил с атаманом Войска Донского Степаном Даниловичем Ефремовым. Он просто его уничтожил с помощью чертей и птиц. Так что нет у нас уже Войска Донского. Скорее всего, войско уже под жёстким контролем господина Суворова.
— Вы мне не говорили вчера, что Степан Данилович убит, — побледнела императрица. — Когда это убийство произошло.
— Не успел, матушка, вчера сообщить эту страшную весть, — покаялся Чернышёв.
— Мне самому об этом событии рассказал лично господин Суворов только перед самым моим отъездом из обители Бога, — поведал Чернышёв. — Он сообщил, что, по данным его разведки, атаман совсем заворовался, а Суворов воров на дух не переносит. Кроме того, атаман не поверил в серьёзность намерений пришельцев, за что и поплатился. Господин Суворов провернул молниеносную карательную операцию, но не всю верхушку Войска Донского он уничтожил, а оставил в живых наказного атамана Сидора Кирсанова и старшину Юдина. Как сказал мне Александр Васильевич, атаман Ефремом сам себя приговорил и знает, за какие грехи. Суворов сказал: "Я молот судьбы, бич Божий, неотвратимое возмездие, я Гнев Божий. Сказано же в Ветхом Завете: некие люди сотворили себе Златого Тельца и начали поклоняться ему. Разве этих людей не предупреждали про возмездие? Предупреждали. Но они всё равно сделали по своему, ибо такова их гнилая сущность". Что касается времени, данного нам на размышление, то оно практически истекло. Господа лазутчики, которые доставили нас в столицу, сообщили, что ждут решений до шести часов сегодняшнего дня. При положительном решении, они придут к нам как друзья, при отрицательном — пообещали от дворца не оставить камня на камне. Каким образом они узнают о высочайшем решении? Сказали, что Господь всё видит и слышит.
Чернышёв посмотрел на напольные часы. Стрелки показывали пять часов тридцать минут.
Наступила тишина. Императрица молчала, нервно теребя в руках платок. Иван Иванович же, к удивлению Чернышёва, благодушно улыбался. Только царский "инквизитор" что-то бурчал себе под нос, но заткнулся, когда Иван Иванович стал говорить. Причём говорил он веско, как и должно говорить самому главному приближённому к трону.
— Мы с матушкой достаточно долго обсуждали сложившуюся ситуацию, и она решила, — Иван кивнул Чернышёву. — Первое, мы прекращаем войну и отводим войска в Россию. Второе, обмениваемся полномочными посольствами для прояснения ситуации, ибо ваших слов о требованиях пришельцев явно недостаточно. Нам совершенно не нужен хаос на территории империи, поэтому нам нужно получить письменное подтверждение и обоснование требований. Если мы увидим перед собой истинную Божественную Сущность, то ничто не мешает нам преклониться перед ней. Если, как вы говорите, Бог всё видит и слышит, то, по-моему, наши слова сейчас вполне приемлемы для Него. Само собой, против Высших Сил мы не пойдём. Как считаете генерал, будет какое-нибудь знамение?
Генерал снова посмотрел на часы и кивнул: "Боюсь, что знамение вот прямо сейчас и случится. Прошу дать команду страже не паниковать и не стрелять в гостей, если они появятся, как обещали".
Распоряжение страже тотчас были отданы, но генерал переживал. Одно дело, сказать гвардейцам, чтобы они не волновались и не паниковали, а другое дело самим воочию увидеть чертей.
— Матушка, — взмолился Чернышёв. — Разреши мне лично встретить чертей, а то боюсь, наши гвардейцы не выдержат их вида и дров наломают.
Стрелки часов подошла к шести часам. В кабинете императрицы наступила гнетущая тишина, вызывающая предчувствие чего-то жуткого и мистического. Интересно было наблюдать над поведением присутствующих: "инквизитор" не верил, что что-то произойдёт; Иван Иванович с любопытством поглядывал на генерала; Елизавета Петровна промокнула испарину на лбу платочком; Чернышёва трясло от возбуждения. И тут раздался жуткий протяжный рёв, от которого даже стёкла затряслись.
Присутствующие в кабинете аристократы вскочили со своих мест, а в кабинет беспардонно ввалились миловидная служанка и высокий слуга. Особо доверенные слуги пытались защитить свою императрицу, вот только непонятно от кого её сейчас защищать. С Александра Ивановича слетела вся спесь, и сейчас он уже не бросал на генерала колючие и надменные взгляды, а испуганно таращил глаза. Иван Иванович чуть приобнял Елизавету Петровну, успокаивая её.
Чернышёв тоже подскочил и кинулся к окну, пытаясь в сумерках что-то разглядеть. По пути он чуть не сбил, стоящую на подставке армиллярную сферу. Чертыхнулся на, так некстати, попавший ему под ноги уникальный прибор, зачем-то стоявший в кабинете императрицы. Было бы неприятно, если бы граф на глазах у хозяйки поломал прибор, являющийся к тому же символом Санкт-Петербурга. В сумерках, даже при том, что метель кончилась, видно было плохо, что творилось вдалеке у главных ворот на охраняемую территорию дворцового комплекса.
Получив разрешение, генерал Чернышёв опрометью ринулся из дворца, успев только нахлобучить головной убор и накинуть на плечи шинель. По пути он давал команды офицерам гвардии соблюдать спокойствие и ничему не удивляться. Почему-то офицеры внимательно его слушали, хоть он и не являлся их начальником. Скорее всего, это мудрейший фаворит императрицы подсуетился, приказав гвардейцам особо внимать генералу Чернышёву.
Над царским дворцом, вместо снеговых туч, способных швыряться замёзшей водой, висела мутная сероватая мгла. Солнечный свет изливался где-то на западные земли. Только благодаря лежащему снегу, зажженным фонарям и факелам ещё можно было что-то рассмотреть.
У главных ворот несколько гвардейцев держали в руках свои ружья и всматривались в сумрак. Людей понять было можно: не часто услышишь такие страшные звуки.
— Отставить хвататься за ружья, — зашипел на служивых людей генерал. — Не вздумайте пальнуть с большого ума, и в обморок падать не вздумайте.
Возле главных ворот сейчас скопилось несколько офицеров о главе с Чернышёвым, трое вооружённых гвардейцев и несколько дворцовых слуг с факелами и фонарями. Вдруг вдалеке раздался хлопок, потом шипение и свист. Это в небо взвилась осветительная ракета. Яркая огненная точка вспыхнула в небе и на некоторое время осветила своим бледным светом всю округу. Чернышёв вырвал из рук какого-то слуги масляный фонарь и вышел за пределы охраняемой территории. Он стал водить фонарём из стороны в сторону и орать, что он генерал Чернышёв готов встретить пришельцев по велению императрицы. А затем верные подданные Елизаветы Петровны пережили несколько минут, наверное, самых страшных в жизни. Гвардейцам потребовалось много сил, чтобы не разрядить свои ружья в то неведомое, что вдруг появилось из близстоящего леса. На генерала, расшвыривая снег и лёд, с огромной скоростью пёрла живая гора ужаса. Людям хотелось бежать сломя голову отсюда, но страх до судорог сковывал их мышцы. Огромное существо, кроме того, что быстро приближалось, оно ещё издавало странный звук, пробирающий до костей и парализующий волю людей. Однако, генерал с места не сходил. Казалось, вот-вот чудовище сомнёт человечка дерзавшего стоять на его пути, а потом убьёт всех остальных, но за два аршина до генерала порождение Тёмных Сил остановилось перед Чернышёвым, как вкопанное, обдав генерала снежной волной. Страшные звуки исчадие ада перестало издавать, но пыхтеть не перестало. Оно с шумом обнюхало генерала и начало присматриваться и принюхиваться к другим людям. А дальше люди императрицы, очнувшиеся от звуковой атаки чудовища, узрели чудо воочию, как генерал смело похлопал чудо-юдо по шее, а оно только сопело и пыхтело.
В административно-бытовой части теплицы номер восемь располагались и жилые квартиры сотрудников. Одна из таких небольших квартирок принадлежала падшему ангелу Гоше Кашанкину. В ней так удобно изредка встречаться Гоше и Юрику и по-дружески жаловаться друг другу на жизнь, коллег конкурентов, начальников, которые совсем оборзели, ну, и хвастаться своими научными достижениями и силой своего ума. Хотя, по мнению Гоши, какие могли случиться достижения у Юрика, ведь он настоящее интеллектуальное днище. Юрик, впрочем, точно так думал о Кашанкине: какие у биолога могут образоваться успехи в науке, ведь умишком Гошак не вышел; чуть рыбки умнее, самую чуточку.
— Все твои идеи дружище Гоша, суть полная клиника, — жалостливо смотрел не друга Юрик.
— А ты Юрик обычный псих, который задал стрекача из специализированной лечебницы, — не оставался в долгу Гоша. — Даже в историю твоей душевной болезни заглядывать не надо, и так заметно, что крыша у тебя капитально зашуршала в сторону. Я слышу, как твои мысли шевелятся, словно личинки паразитов в выгребной ямке, так же бестолково. Вот потому тебя Лидочка и динамит.
— Не тронь Лидочку, это святое, — возмущался Юрик. — Скоро я её поражу своим новым изобретением, и тогда она упадёт в мои объятья вся и целиком.
— Ты уже изобрёл новую дробилку для кукурузы. Считаешь, что Лидочка растает от вида этого убожества?
— Открою тебе тайну, — страшным шёпотом, оглянувшись по сторонам, проговорил Юрик. Однако, кроме друзей в комнате никого не находилось, даже кошек. — Дробилки, то для отвода глаз начальничков. Я работаю над высокочастотным преобразователем материи, обладающей зачатками нервной системы. Очень перспективное направление. Революционный прорыв произойдёт. Лида будет моей. Однозначно.
— Это как? — удивился Гоша. — Зачем зачатки преобразовывать? Лучше очередную дробилку сваргань или мешалку. Всё пользы больше. А с Лидой я предметно поговорю о тебе. Замолвлю за тебя словечко. Скажу, что ты хороший, но у тебя было плохое детство. Однако врачи тебя уже вылечили от всяких маней и закидонов. Скажу, что тебя надо понять, ведь даже обезьяна с пальмы падает.
Юрик смотрел на Гошу, как на убогого: правильно говорят, если разум не пришёл к взрослому человеку, значит, он заблудился и уже не придёт. Бедный Кашанкин — очевидных вещей не понимает. Придётся ему рассказывать, как для деток в детском садике — подробно и по нескольку раз, желательно с простенькими картинками.
— Гошак прикинь штуку к носу, — попытался доходчиво объяснять Юрик свою новаторскую идею. — Прикинул? Имеем, например, растение типа дерева. Представил?
Кашанкин деревья хорошо представлял, но не представлял, куда клонит Юрик. Скорее всего, Юрика опять заносит на поворотах.
— Так вот, — продолжал объяснять глупому другу великий физик. — Мой прибор резко активирует нервную деятельность примитивной материи, такой как в твоих глупых деревьях. Въехал? После соответствующих процедур они становятся, что? Правильно, они становятся умнее. Прикинь, умные деревья сами срывают свои плоды и приносят их на склад. Или выращивают на себе новые, невиданные ранее плоды с уникальными свойствами. Абрикоса с малиной, крыжовник с пшеницей, банан с ананасом и так далее. Или уже готовое варенье дают. Растения, недоучившийся ботаник, это великолепная химическая лаборатория. Мои умные деревья легко синтезирую внутри себя лекарства или другие нужные вещества. Въехал в перспективы?
