— Как замечал О'Генри — "Аграрии часто демонстрируют полное единодушие в зверском отношении к себе подобным", — подвел итог Соколов, — И полная покорность судьбе. Безблагодатно-с...
— Из чего следует, — прокашлял селектор, — что для подавляющего большинства людей, "свобода, равенство и братство" — были и до сих пор остаются пустым звуком. А уж если попытаться сформулировать сущность понятия "справедливость"... — динамик надсадно захрипел, — Я хоть и горожанин, но с деревенскими корнями. Приезжая в детстве к родне — не мог понять и принять принцип "быть как все"... то есть "не высовывайся". Деревенское "обчество", тщательно — "не таких" отслеживало... и карало. Избить пацана-горожанина силами деревенских пацанов... или выкосить ночью грядки огурцов у единственного в деревне деда решившегося их посадить... вломиться в дом к молодой одинокой бабенке для того чтобы не только изнасиловать, но и выпороть за страшную вину — "гуляла с командировочным", вместо траханья исключительно "со своими" — норма жизни. Делались исключения для председателя, агронома и ветеринара — они начальство. А начальство подобное принимало как должное. Разве справедливо работяге иметь заработок больший чем у его же руководителя? Даже, когда работяга работает по 16 часов в сутки, производя необходимейший сверх дефицитный продукт? Ему "больше всех надо" или он себя лучше других считает? Перебьется! Заработанное изъять и распределить среди более достойных! Причем, даже не в пользу руководства, а накинуть, например, "премию" заслуженной доярке 70-летнего возраста — типа, старость уважать надо! И пусть только попробует возразить... Со свету сживут! — новый приступ кашля, — Много позже я узнал главный принцип "артельного" труда — хороший работник, сделав свою норму, ждет работников поплоше. Попав на завод, увидел ту же систему — пусть со многими оговорками и допусками. "Обчество" — на страже равноправия (в смысле положенного шестка для каждого сверчка). Вплоть до снижения "расценок" для всего коллектива, при обнаружении таланта, способного превышать общие "нормы" в разы. Изобретатели и рационализаторы для подобного социума — враждебны. Зато принцип "вынь, боже, мне глаз, а соседу оба" рулит однозначно. Вот такой пережиток общинной психологии в психологии огромной страны. А Леночке огромное мерси, за цитатку... Могучая цитатка. Признаться, сам запамятовал. У вас она откуда? В школе ведь "Поднятую целину" — отменили?
— Аргумент... — неохотно откликнулась филологиня, — На литературном семинаре — пересеклась с Василием Беловым. Он там с юмором рассказывал, как они вместе с Шукшиным боролись против женского равноправия. И задала вопрос. Почему, среди "деревенщиков" — нет ни одной женщины? Ну, вы представляете... А он, мне не моргнув глазом, ответил — потому, что мы отлично помним, где бабье место. А вы, "городские" — это хотите забыть. И посоветовал читать Шолохова, как наследие классиков. Скотина...
Глава 43.
Ноги на стол, господа офицеры!
На этот раз каудильо проняло. Выражаясь пошлым стилем позапрошлого века, "до самой глубины нутра"...
— Это... Народ! — он обвел собрание глазами, будто увидел в первый раз, — Чем мы тут вообще занимаемся?
— Реконструируем "психологический портрет" современного российского офицера, естественно, — изящно пожала плечами Ленка, — В конкретной привязке к личности вашего зама, полковника Смирнова. Решаем, чего от него следует ждать и отчего он вообще, последнее время, такой "энергичный и загадочный". Понравилось?
— Обалдеть! — выплюнул гражданин начальник, — Вылили, на разок оступившегося человека, тридцать три бочки дерьма и теперь довольны. Подумаешь — его воспитывал сельский дедушка... Подумаешь — провинциал...
— Вячеслав Андреевич, — ожил говорящий ящик, — Вот вы считаете, кандидатуру Смирнова, как начальника Проекта "Остров", утверждали на самом верху? Взвешивали его достоинства и недостатки на аптечных весах?
— Конечно, — не нашел что возразить Ахинееву каудильо, — Как говорили — добро дал сам министр обороны.
— И кто у нас, последнее время, министры обороны? При ком — прожженные предатели и карьеристы сумели сделать головокружительные карьеры? Вам ведь, всё готовенькое, буквально в рот положили! Реванш 1991 года — возник не на голом месте. Его корни, его главная "идея" — они там... В морально раздавленном "городской культурой", но ничего не понявшем, ничего не забывшем и ничего не простившем "патриархальном селе", затаившем лютую злобу на "сильно идейных". До сих пор, устами пресловутых "деревенщиков", люто тоскующем о "почтении к старшим и уважительности" (читай — ничем не ограниченном личном произволе доморощенных "патриархов"), рекламируется "возврат к истокам". Типа — "народ, айда назад, в родные пещеры"... Блин! Леночка, а моя информационная записка — у вас?
Филологиня нырнула рукой в нагрудный карман и выложила на стол перед Соколовым сложенную вчетверо бумажку. Тот, развернув и мимолетно взглянув — щелчком пальца отфутболил её в мою сторону... Хорошо, посмотрю... М-м-мдя! Ну, что тут сказать? Нету слов, одни слюни!
Ельцин Борис Николаевич. Президент России. Родился — 01.02.1931 года, в семье раскулаченного. Место рождения — село Бутка, Буткинского района Уральской области.
Грачев Павел Сергеевич. Первый министр обороны новой России. Родился — 27.12.1947 года. Место рождения — деревня Рвы Ленинского района Тульской области, в семье слесаря и доярки.
Родионов Игорь Николаевич. Второй министр обороны новой России. Родился — 01.12.1936 года. Место рождения — село Куракино Саратовской области, в семье потомственных крестьян.
Сергеев Игорь Дмитриевич. Третий министр обороны новой России. Родился — 20.04.1938 года. Место рождения — село Верхнее, Ворошиловградской (ныне Луганской) области Украинской ССР...
Однако... Яблочко от яблони, так сказать... Сроду о таких вещах не задумывалась. А вот народ — просек... И что?
— Про основы "деревенской морали" вам уже растолковали? — вкрадчиво осведомился говорящий ящик, — И что за упыри вырастают из таких вот "провинциальных карьеристов"? Кто за вас выводы делать будет?
— У меня, от ваших умозаключений — уже голова кругом... — совершенно по-детски пожаловался каудильо.
— Ладно, продолжу цитировать классиков военной мысли, — снизошел далекий Ахинеев, — "Из "деревенских" — выходят скверные солдаты и безинициативные боевые командиры, но очень хорошие службисты и каратели мирного времени..." Выше головы не прыгнешь! Советская армия, после войны — последний крупный "заповедник феодализма" в СССР. Клоака... Сначала — дерьмо там скопилось. Потом — почуяло вождя. Ельцин, по их "селюковским" понятиям — это же "настоящий мужик", природный доминант! А что пьет, как лошадь — так кто у нас не пьет? Поздравляю с обретением ценного кадра!
— С чем? — из Соколова словно выпустили воздух. То ли устал, то ли доканали мы его своими домыслами...
— Я... мы... — поправился невидимый оратор, — пытаемся вам дать полный разворот ситуации. Без "сахарных соплей"... и с рабочими рецептами, как в аналогичных случаях поступали добившиеся успеха. В 1918 году, взяв власть, большевики получили "в нагрузку" не народ, состоящий из ангелов, а вот такое... И честно работали... с тем, что есть 70 лет, пытаясь создать "общество аристократов". Это были великий труд и подвиг, но попутно — колоссальная трагедия. Разом "ломали через колено" больше ста миллионов взрослых (!), состоявшихся в какой-то степени людей. Из дикого феодализма Россию за советское время удалось выдернуть. Точнее выгнать. Однако, остались гнойники, в первую очередь армия, "органы", партия и "номенклатура". Аграрное общество формирует совершенно определенный тип людей "патриархальной морали". И воспроизводит его тысячи лет... Изменить данную мораль на некую другую — задача, сравнимая с Неолитической Революцией. Мы — живем как раз в такой период. "Интересное время", ага... Создаем общество с принципиально новой "продовольственной базой". Лично нам, ни сельское хозяйство (в его привычном виде), ни "крестьяне" — больше не нужны. Со всеми факта вытекающими из сего факта выводами. "Писатели-деревенщики" — почуяли "тенденцию" первыми... и взвыли. По человечески — оно понятно. С моральной точки зрения — ни чуточки не жалко. Ни их самих, ни их "деревенской морали". Только у нас — другая проблема. Плющит и таращит "господ россиянских офицеров". По сходной причине. Ни армия, ни государство, в том виде, как они привыкли и которые сложились за последние тысячелетия — нам совершенно ни к чему. Ни сейчас, ни в обозримом будущем... А Смирнов — он кто угодно, но только не дурак. Реакцию — наблюдаем...
— Аполитично рассуждаете! — подал голос Лев Абрамович, — Словно, прости господи, безродный космополит-марксист из позапрошлого века, которому ничто русское не дорого. Вот даже я, простой одесский еврей...
— Именно, — слегка ожил каудильо, — Должно быть на свете что-то святое? Родина, например... Смирнов — именует себя патриотом-державником. Так сказать — любит Россию в любом виде.
— Обижаешь, начальник! — откликнулся селектор, — Я не историк... Вообще, никаким боком... и даже не филолог... Но с японской историей, например, немного знаком. Так вот, можно сколько угодно ужасаться "свинцовым мерзостям" России, только почитав жизнеописания разных там Оду Нобунагу... или проделки персонажей типа Токугавы и его друзей... Пот ушанкой промокал, насколько крепко у них там был "вопрос поставлен"... После этакого чтения — история России, включая наиболее лютые времена (!), смотрится безобидными детскими комиксами про добродушных бородатых пацанов. Хотя, особого восторга — не вызывает... И желания целоваться в десны с современными "московитами" — тоже...
— О патриотизме — я отдельно скажу, — чуть поджала губы Ленка, — Он — особая тема.
— Я в обобщенном смысле, — чуть сдал назад Соколов, — Должна же быть у военных какая-то "великая цель"? Кроме жирной пенсии в 45 лет? Идея, настолько близкая и родная, что самый закоренелый в патриархальной дикости "селюк", — тут он поморщился, — ради неё — сиганет под танк с последней гранатой?
Ленка согнулась над столом, закусила кулак и, не произнося не звука — затряслась всем телом так, что в шкафчике, к которому она привалилась, начали тихонько звякать пробирки... Лев Абрамович неодобрительно на неё покосился, потом смерил каудильо особо многоопытным еврейским взглядом, глубоко вздохнул и отозвался:
— Молодой человек! Вы думаете, что у ментального гибрида Якова Лукича и барона Бертрана де Борна, вдруг завелось в душе что-то святое только потому, что к ему на плечи пришили полосатые картонки со звездочками? Поверьте слову уже довольно пожилого химика — с такими, это не может быть от слова никогда... И сдается мне, что на доказательство вам этой "теоремы", мы зря истратили совершенно чудесную зимнюю ночь. "Русский офицер мирного времени" — это не профессия, а диагноз...
— Галина? — снова мой выход...
— Видите ли... — очень трудно словами объяснять вещи, которые сама понимаю скорее интуитивно, — Идеи, за которую от чистой души, отдаст свою жизнь человекообразный "доминант" — не существует в природе. Нет такой опции в программе! И личную инициативу, и готовность нести личную ответственность из "селюка-карьериста" выбивают в далеком голожопом детстве. Отчего потом они так успешны... Заметных административных высот в "системе" — достигают самые искусные манипуляторы, но никак не герои и не энтузиасты... Просто любой "офицер мирного времени", по своей социальной роли — назначен "изображать героя". Ну, так оно во всех пособиях по прикладной психологии написано... В реальности, от любой опасности для себя — "селюк" яростно уклоняется. Вспоминаем сталинский приказ номер 270 и шок, который он вызвал... Какая ещё моральная ответственность? Вопль "Я — ни в чем не виноват! Я только выполнял приказы... У меня подчиненные есть, вот они — обязаны..." — обыденная реальность. В то же время имеются вещи, за которые такой "офицер" готов убить... или послать на смерть других... Это — личная власть, почести и безнаказанность...
— Bertran de Born, — подняла голову Ленка, — жил в разгар эпохи Крестовых Походов, Всю жизнь воспевал "рыцарскую" доблесть, подвиги и сражения. Но сам в Крестовом Походе — не был ни разу. Ещё он прославлял честь и верность, но изменял своим покровителям при каждом удобном случае, а затем снова втирался в доверие... Средневековая "рыцарская этика" — фальшива и ненатуральна, как любительская театральная постановка. Включая отношения "лордов" с высшими "доминантами" и богом... Фокус, когда перед самой смертью феодала (всю жизнь грабившего и убивавшего), наспех "постригают в монахи" и облачают в рясу — прелестный образчик такой "деревенской хитрости". Бога (вездесущего и всеведающего!), оказывается, совсем нетрудно обмануть простым переодеванием! А монахам — прощаются все грехи "мирской" жизни и автоматически даруется царство небесное... Думаете, Яков Лукич просто так, от плохого воспитания, заморил свою же родную мать голодом и жаждой? Мог бы быстро задушить подушкой... Мужик бывалый, воевавший, рука бы не дрогнула. Он ведь — тоже хотел обмануть бога! По деревенски... "А я тут — не при чем... А я — слова грубого не сказал, пальцем её не тронул. Она — сама умерла, вот!" Христиане, обнять и плакать... У полковника Смирнова, в послужном списке, три эпизода "измены Присяге" и два эпизода "измены Родине"... На что вы надеетесь?
— Хоть что-то позитивное я сегодня услышу? — тяжело вздохнул каудильо, с надеждой повернувшись ко мне... Зря! Я могу только дополнить... Например — рассказать, как "богобоязненные православные казаки", сто лет назад, ударно разворовывали стройматериалы для своего же войскового собора в Новочеркасске... Скорее всего, не забывая креститься и посещать церковные службы.
— Попробуйте глянуть на ситуацию отстраненно... Всё повторяется! В прошлом веке — "селяне", воспользовавшись голодом и разрухой Гражданской войны, построили "коммунизм для себя". От бедности — кривой, косой и придурковатый. Но, на фоне "города" — более-менее жизнеспособный. Собственно говоря, тогда, устремления "сельского" и "городского" населения страны — отразили друг друга, словно в кривом зеркале. Сперва "город" грабил деревню войной, реквизициями и вооруженными продотрядами. Потом — "ножницами цен"... А "деревня" — грабила "город" якобы "мирной" спекуляцией продуктами питания. "Мирной" — она была в кавычках. Рядом-то — маячила голодная смерть. Не менее реальная, чем боевое оружие в руках "городских заготовителей", вычищающих деревенские амбары. И каждая сторона — считала себя "правой", стремясь силой навязать свою "хитрую правду" оппонентам...
— У каждого человека — своя собственная правда... — поддакнул завхоз. В чем беда...
— Вечно нищее, вечно голодное и одетое в лохмотья русское село, с 1918 по 1928 год — оказалось сильнее "города". Просто потому, что могло обойтись без городских товаров (которые тупо перестали производить). Потому, что реально без них обошлось. Домотканой одеждой, самодельной посудой, кустарной ковкой и прочим рукодельем. Едва завершилась Гражданская Война (внешней угрозой спаявшая непрочный союз рабочих и крестьян), как "деревня" посчитала "город" вообще лишним на этой земле, не видя ничего трагического даже в его возможной гибели. Пример "солидарности трудящихся" — в полный рост... Для средневековых народных восстаний, кстати — крайне характерный... Под шумок борьбы с угнетением, "город" и "деревня" пытались унасекомить друг друга с незапамятных времен... Однако, наш "город", в начале 20-х годов — выжил. Трудно, но взял верх... И тогда "селюки" — сами устремилась из родных мест, с простодушным намерением "хорошо устроиться". Любой ценой "примкнуть к очередным победителям". Вот вам и вся "деревенская мораль". Наступают немцы — перебегаем к немцам... Наступают "белые" — перебегаем к "белым"... Наступают "красные" — перебегаем к "красным"... Опять наступают "немцы" — снова перебегаем к ним. Патриоты собственного брюха, в каком-то смысле — "тоже почти патриоты". Лишь бы прибиться к "теплому месту и непыльной работе".
