Кстати, первым Романовы повесили 5-ти летнего ребёнка — сына Марины Влади и трёх-четырёх самозванцев. Читал, что ребёнок из-за лёгкого веса долго не мог затянуть петлю и палач, «пожалев», одел на него свою шубу…
Ббббррр…
Правильно вас всё же перестреляли!
— …Может, по примеру цивилизованных французов — заменим повешение более прогрессивным гильотированием? Или же, вот я слышал — в Соединённых Штатах преступников казнят на электрическом стуле…
Народ, был в шоке!
Лишь Мисустов скептически заметил:
— Так то в Штатах! А где ж у нас такую прорву электричества взять?!
Что верно, то верно — многовековая российская отсталость! Придётся сперва план «ГОЭЛРО» выполнить…
Кстати, уже дал распоряжение и в Питере к моему приезду, соберётся съезд учёных, инженеров и электриков — чтоб обсудить и составить план по электрификации России. Не только это, кстати! Перетянуть на свою сторону научно-техническую элиту — ещё до завершения Великой войны, для меня очень важно.
* * *
Впрочем, генерала Данилова, в последний момент вынули из уже затянувшейся петли — палачу осталось только люк под ногами специальным рычагом открыть и, представили пред мои светлы царские очи:
— Вводится новый вид наказания, господин приговорённый: «смертная казнь с отсрочкой исполнения». Решил вот, на Вас первом опробовать — если не возражаете, конечно… Или, Вы предпочитаете вернуться на тот дощатый помост?
— Никак нет, Ваше Императорское Величество…, — прохрипел тот, потирая ладонью горло, — я согласен — опробуйте на мне…
Рисунок 204. Генерал от инфантерии Данилов Ю. Н.
— Вы хорошо подумали? — как можно строже спрашиваю.
Генерал от инфантерии Данилов Юрий Никифорович, в бытие Великого князя Николая Николаевича Верховным главнокомандующим, был при его Штабе генерал-квартирмейстером. К повешению он был приговорён за то, что своей панической и следовательно — необдуманной эвакуацией из Польши этим летом, в хлам угробил транспортную инфраструктуру западной части Империи.
Хрипит:
— Ваше… Не смерти страшусь… Позор…
Да, позор!
По закону, близкие родственники приговорённых на три поколения вперёд лишаются права занимать какие-либо государственные должности или служить в Вооружённых сил. У этого например — два сына-офицера, ещё довольно молодых… Оба они будут взашей выгнаны из армии, без всяких «мундиров и пенсий». Единственное, что может спасти их честь — добровольное вступление в штрафной офицерский батальон и героическая гибель за Отчизну. Ну, а если всего лишь ранение — полное восстановление в правах…
Жёстко? Жестоко? Конечно!
А как ещё победить российскую расхлябанность, безответственность и коррупцию?!
— Господин генерал! В Архангельске чёрт знает что творится с грузами от союзников… Если до весны разгребёте этот логистический затык — по окончанию войны уйдёте на почётную пенсию по-человечески.
Пристально смотрю в загоревшиеся надеждой генеральские очи:
— Ну, а если нет — не обессудьте! Вне всякой очереди…
Показываю жестом на помост с «глаголю», потом:
— Задание ясно?
— Так точно!
— Тогда пришивайте себе погон на левое плечо и… Исполнять!
— Есть!
Опять же по закону, «приговорённые с отсрочкой исполнения», должны носить один погон — до окончания выполнения «особого» задания, после которого приговор отменяется.
Я, вовсе не кровожаден!
Те повешенные — всего лишь знак о серьёзности моих намерений. Если бы я знал, как заявить о их серьёзности как-то иначе, я бы это сделал.
Эпилог.
«Русские писатели, как я заметил, способны сочинить хороший роман, но они часто теряются, когда дело подходит к концу. Обычно их роман завершается поражением героя, а чаще всего поцелуем, который дарит ему героиня его сердца»,— Валентин Пикуль «Каторга».
Ещё через два дня — 16 октября 1915 года, Императорский поезд «снялся с якоря» и дав длинный прощальный гудок, отправился в путь.
Завершив все свои дела и оставив напоследок подробное напутствие, как генерал-адъютанту Алексееву — Главнокомандующему «ЗапТВД», так и его Штабу, я отправился в Северную столицу… В город «трёх революций» — две из которых уже однозначно не свершатся… В Петроград, который возможно вернёт себе первоначальное название — «Санкт-Петербург», но которому, уже никогда не бывать Ленинградом…
ТОЧКА БИФУРКАЦИИ ПРОЙДЕНА!!!
В Петрограде я намереваюсь пробыть месяц-два, чтоб утрясти-наладить кой-какие дела… Затеем, как и планировалось переду в Коломну — где уже обустраивается Российский Генеральный Штаб и Ставка Верховного Главнокомандования. Это будет военная столица Империи — дальше посмотрим.
Почему именно Коломна, спросите?
Да, потому что там, в трёх верстах от города находится паровозостроительный завод219, акции которого, я сейчас активно скупаю через Имперскую Канцелярию.
Это — один из самых крупных и современных машиностроительных предприятий России: три с половиной тысячи работающих, шестнадцать паровых машин, три вагранки и две плавильные печи, свыше пятисот станков и так далее… Завод делает паровозы, вагоны, локомобили, пароходы и я больше чем уверен — может делать ещё Бог весть что.
Ох и попилю я «заклёпочки» — потешу душу!
Notes
[
←1
]
Цесаревич Николай и его спутник принц Георг Греческий, в изрядном подпитии, забрели в синтоистский храм и там, идиотски хихикая, начали колотить тросточками по священным для синтоистов храмовым колоколам.
[
←2
]
2 марта 1917 года император Николай II на железнодорожной станции Дно был вынужден подписать Акт об отречении. Получив об этом сообщение из Ставки, генерал Гусейн Хан Нахичеванский отправил начальнику штаба Верховного главнокомандующего генералу М. В. Алексееву телеграмму:
«До нас дошли сведения о крупных событиях. Прошу Вас не отказать повергнуть к стопам Его Величества безграничную преданность гвардейской кавалерии и готовность умереть за своего обожаемого Монарха. 2370. 3 марта. 14 ч. 45 м. Генерал-адъютант Хан-Нахичеванский.»
Однако генерал-адъютант Алексеев не передал телеграмму императору. Генерал-лейтенант А. И. Деникин отмечал в своих «Очерках русской смуты»:
«Многим кажется удивительным и непонятным тот факт, что крушение векового монархического строя не вызвало среди армии, воспитанной в его традициях, не только борьбы, но даже отдельных вспышек. Что армия не создала своей Вандеи… Мне известны только три эпизода резкого протеста: движение отряда генерала Иванова на Царское Село, организованное Ставкой в первые дни волнений в Петрограде, выполненное весьма неумело и вскоре отмененное, и две телеграммы, посланные государю командирами 3-го конного и гвардейского конного корпусов, графом Келлером и ханом Нахичеванским. Оба они предлагали себя и свои войска в распоряжение государя для подавления «мятежа»…»
[
←3
]
«Примечательным, но, возможно, мало кому известным фактом является то, что у царя всея Руси никогда не было личного секретаря. Он так ревниво относился к своим исключительным правам, что собственноручно запечатывал конверты с собственными повелениями. Он доверял слуге эту примитивную работу только в том случае, если был очень занят. А слуга был обязан предъявить запечатанные конверты, дабы хозяин мог убедиться, что тайна его переписки не нарушена.
У царя не было секретаря. Официальные документы, письма не слишком частного характера составлялись, конечно, третьими лицами. Танеев писал рескрипты на награды сановникам. Министр двора готовил официальные письма членам царской семьи. Корреспонденцией с иностранными монархами занимался министр иностранных дел — и так далее.
Но были и другие задачи, которые мог выполнять личный секретарь самодержца, — например, готовить отчеты, подписывать важные бумаги, следить за делами особой важности, принимать корреспонденцию и тому подобное. Дел было достаточно, чтобы загрузить работой трех доверенных секретарей.
Но в этом-то и состояла проблема. В дела пришлось бы посвящать третье лицо, а царь не мог доверять свои мысли чужому.
Существовала еще одна опасность — секретарь мог превысить свои полномочия: навязывать свои собственные идеи, пытаться влиять на своего государя. Влиять на человека, который не хотел советоваться ни с кем, кроме своей совести. Даже мысль об этом могла повергнуть Николая II в ужас!
В этом царя поддерживал министр двора, поскольку Фредериксу было бы неприятно видеть третье лицо между ним и монархом.
У императрицы был личный секретарь, граф Ростовцев; у царя не было никого!», — Мосолов А.А., начальник канцелярии Министерства императорского двора.
[
←4
]
Служба флигель-адъютантов при Дворе шла по суточному графику. Дежурство продолжалось 24 часа. Они присутствовали при ежедневном разводе дворцового караула, принимая от караула «пароль»43 и сообщая его императору. Дежурные флигель-адъютанты обеспечивали «связь» царя и народа, собирая прошения у лиц, присутствовавших у дворца при разводе караула. Это делалось для того, чтобы «Государь Император не был останавливаем просителями».
[
←5
]
«Трепов для меня незаменимый, своего рода секретарь. Он опытен, умен и осторожен в советах. Я ему даю читать толстые записки от Витте и затем он мне их докладывает скоро и ясно. Это, конечно, секрет для всех!», — из записки вдовствующей императрице-матери Марии Федоровне.
[
←6
]
Первый завтрак подавался в личные покои. Он состоял из чая, кофе или шоколада — по выбору, приносились также масло и хлеб — домашней выпечки, булочки или сладкий хлеб. Можно было заказать ветчину, яйца и бекон.
Завтрак подавали в полдень. Вся свита завтракала за одним столом с государем. Все должны были являться в столовую за пять минут до начала завтрака.
[
←7
]
Децимация (от лат. decimatio, от decimus — «(каждый) десятый») — казнь каждого десятого по жребию, высшая мера дисциплинарных наказаний в римской армии. Описана как возможное наказание в воинском писании Петра Первого. Была применена в августе 1918 года Троцким Л.Д. для наказания 2-го Петроградского полка Красной Армии, самовольно бежавшего со своих боевых позиций.
[
←8
]
«Для поездок царь располагал двумя поездами. По внешнему виду их нельзя было отличить один от другого: восемь вагонов голубого цвета с монограммами и гербами. Их величества ехали в одном из поездов, второй служил, как теперь говорят, после войны, для камуфляжа. Он шел пустой или спереди, или сзади настоящего царского поезда; даже начальники движения не могли знать, в каком именно из двух поездов находятся царь и его семья. В первом вагоне находились конвой и прислуга; как только поезд останавливался, часовые бегом занимали свои места у вагонов их величества.Во втором вагоне находилась кухня и помещение для метрдотеля и поваров. Третий вагон представлял собой столовую…», — начальник канцелярии министерства императорского двора А.А.Мосолов. Царский поезд состоял из десяти вагонов. Часть из них предназначалась для императорской семьи и свиты императора. Другие вагоны занимал багаж, служащие и кухня. Позже был добавлен одиннадцатый вагон, используемый как церковь.
[
←9
]
Александр Иванович Спиридович (5 (17) августа 1873, Кемь — 30 июня 1952, Нью-Йорк) — генерал-майор Отдельного корпуса жандармов, служащий Московского и начальник Киевского охранного отделения, начальник императорской дворцовой охраны.Во время Первой мировой войны сопровождал Николая II во всех поездках. В 1915 году был произведён в генерал-майоры за отличие по службе и назначен в распоряжение военного министра. Организовал охрану Николая II в ставке в Могилёве.
[
←10
]
Владимир Фёдорович Джунковский (1865—1938) — государственный деятель Российской империи. Адъютант великого князя Сергея Александровича (1891—1905), московский вице-губернатор (1905—1908), московский губернатор (1908—1913), товарищ министра внутренних дел и командующий Отдельным корпусом жандармов (1913—1915), командир 8-й Сибирской стрелковой дивизии, генерал-лейтенант (апрель 1917).
19 августа 1915 года пытался разоблачить в глазах императора Николая II пагубное влияние Григория Распутина, но неудачно: был уволен от должностей и отправлен на фронт. Отставка произошла на пике попытки Прогрессивного блока и Ставки великого князя предпринять мощный натиск на Николая II с целью введения ответственного министерства. Как стало известно государю, Джунковский знал о существовании заговора, но умолчал об этом в своем докладе. Известно также, что Джунковский находился в переписке с Гучковым.
[
←11
]
«Когда царь стал главнокомандующим русской армией, он полностью порвал со всеми обычаями двора и велел подавать ему самые простые блюда. Однажды он сказал мне:
— Благодаря войне я узнал, что простые кушанья гораздо вкуснее и полезнее для здоровья, чем все эти пряные блюда, которыми потчевал нас гофмаршал», — Мосолов А.А. «При дворе последнего царя. Воспоминания начальника дворцовой канцелярии». 1900—1916»
[
←12
]
«Сложившаяся при императорских дворцах система чинопроизводства прислуги приводила к тому, что у царского стола оказывались в обслуге весьма пожилые люди. Прислуга переходила «по наследству» от одного императора к другому. Этих людей знали с детства, и им прощались промахи, естественные для их возраста. Иногда промахи приходилось терпеть, сцепив зубы. Например, в январе 1902 г. во время большого званого обеда в Зимнем дворце лакей, накладывавший рыбу с блюда императрице Александре Федоровне, внезапно упал, вывалив рыбу на ковер и платье императрицы. Все были в смятении. Лакей выбежал из зала и вернулся вновь с новым блюдом, но часть рыбы оставалась лежать на ковре неубранной, и несчастный лакей вновь упал, поскользнувшись на рыбе. Это было уже слишком, и, несмотря на строго церемониальный характер трапезы, все просто «легли» от гомерического хохота….», — Зимин И. «Царская работа».
[
←13
]
«Что касается вин, то во время завтрака император пил только мадеру — большой стакан специально выбранной марки. У его стола всегда ставили бутылку этого вина. Он терпеть не мог, когда вино наливалось слугой, ему казалось, что слуга делал из этого слишком важное событие, и всегда наливал себе сам. Гостям вино наливали лакеи; они пили мадеру или белое или красное вино, как и в других странах. За обедом выбор вин был более разнообразен…», — из воспоминаний современников.
