— Спасибо, — поблагодарил Дима. — Не ожидал...
— У нас в коммуне принято искать новых друзей и помогать им, — сказала Ира.
— В коммуне? Это же детский дом? Почему вы его коммуной называете? — не понял Дима.
— Ты что, ему ничего не рассказала? — удивился Николай.
— Да я подумала — пусть сам всё увидит, — ответила Ира.
В течение следующего часа Николай и Ира наперебой рассказывали ему, как была организована их коммуна, как ими руководит Игорь Петрович Иванов, рассказали о визите Хрущёва и Аджубея, о приглашении из Главкосмоса и экскурсии в НИИ-88 и Институт Космической медицины. Рассказали и о научной работе, которую они вели под руководством профессора Чеснокова. (см. гл. 03-01) Показали свою большую теплицу, где выращивали фрукты и овощи для коммуны, и прототип гидропонной теплицы для космической станции, на которой они проводили экперименты.
Дима вначале не поверил:
— ЧЁ? Хрущёв сюда приезжал? Никита Сергеич? И вы его видели?
— Как тебя сейчас! Он нашу теплицу смотрел. Маленький такой, толстый, старый уже, а как разошёлся, как начал говорить! Как с трибуны Мавзолея! Очень ему у нас понравилось.
— Ну нифига себе! Но про Главного конструктора и ракету — ни в жизнь не поверю! Кто разрешит каким-то школьникам ракету показывать?
— Так сам Хрущёв и разрешил! Сергей Палыч нам сам сказал. И Владимира Алексеевича Чеснокова к нам научным руководителем через Институт Космической медицины назначили! Вот же прототип космической теплицы!
— Ира, да ты покажи ему письмо из Главкосмоса, — посоветовал Николай. — Раз уж он не верит.
Диму отвели к секретарю директора. Только увидев письмо со штампом «Главкосмос» и подписями Королёва, Келдыша и Рябикова, он всё-таки поверил, что его не разыгрывают.
— Обалдеть... Значит, правда?
— А чё нам врать-то? Ты лучше посмотри, какие мы научились помидоры выращивать, без грунта, на одной гидропонике...
Дима провёл в коммуне несколько часов, пока не спохватился, что мать уже вернулась с работы, и наверняка беспокоится.
На следующий день он принёс переплетать ещё две книги, одну — художественную, а другая была научно-популярная, о биологии моря, у неё был надорван переплёт. С середины 50-х таких научно-популярных изданий начали печатать много, они были рассчитаны для среднего и старшего школьного возраста. Пока Дима под руководством Николая приделывал крышки переплёта к уже склеившейся вчерашней книге, Ира полистала книгу о морской флоре и фауне. Книга оказалась довольно интересной.
— Дашь почитать? — спросила она Диму.
— Бери, конечно. А что, интересно?
— Да, тут интересные сведения есть. Про планктон. Его же в океане много. Может быть, его как-то перерабатывать можно?
— Можно, — кивнул Дима. — Есть такие мелкие рачки, называются криль. Их ловят и у нас, и в Японии, и ещё в некоторых странах. Папа привозил, они их ловят мелкой сетью, когда над Атлантикой патрулируют, прямо в полёте пропускают через мясорубку и закатывают в банки. (Лов криля практикуется в малых количествах с конца 19 века, но в больших масштабах начался после 1970 г)
— Да ладно! — в свою очередь, не поверила Ира. — В полёте?
— Ну да. Дирижабль у папы противолодочный, он может и неделю, и две недели над морем болтаться. Снизились, гидроакустическую станцию опустили, и одновременно сеть закинули, вытащили — вот тебе и ведро креветок. Молотые они довольно безвкусные, но питательные. Мама их в салат добавляет.
Книгу Димы Ира сначала показала профессору Чеснокову. Владимир Алексеевич биологией моря не занимался, но с общебиологической точки зрения книгу оценил.
— Знаешь, Ира, книга, конечно, научно-популярная, но на одну интересную мысль меня навела.
— Какую мысль?
— Планктон. Все эти мельчайшие водоросли, рачки и креветки...
— Которыми киты питаются?
— Именно. Они же плодятся очень быстро. И их много. Представляешь, какая это биомасса? Мы вот выращиваем хлореллу, как белковую добавку на корм скоту. А из планктона можно получить не только белок. И, кстати, не только из планктона. Из водорослей — тоже.
— Вот, Дима, это мальчик, который книгу принёс, он тоже говорил, что его папа этих креветок ловит прямо с дирижабля.
— Вообще они очень питательные, — пояснил Чесноков. — И в море их много. Видишь, «вероятно, наиболее многочисленный вид на планете, биомасса которого оценивается в пределах от 125 до 750 млн. т.». (https://ru.wikipedia.org/wiki/Криль_антарктический)
— А выращивать их можно? — спросила Ира.
— Конечно. Я к этому и веду. Это — ценное белковое сырьё, пригодное не только в пищу для человека. Из них можно получать много полезных веществ для народного хозяйства.
— Тогда надо написать об этом Никите Сергеичу. Если морские водоросли и планктон можно использовать, об этом надо доложить в правительство.
— Не спеши, — сказал Владимир Алексеевич. — Давай, сначала я посоветуюсь со специалистами по морской биологии, потом проведём несколько экспериментов, представим отчёт в Главкосмос, а товарищи Королёв и Келдыш нашу работу оценят, и отошлют подробный отчёт товарищу Хрущёву.
Подготовка и сами эксперименты заняли примерно 4 месяца. Отчёт профессора Чеснокова попал сначала к директору ИКБМ Лебединскому, а уже от него — к Королёву и Келдышу. Мстислав Всеволодович ознакомился с отчётом и предложениями по выращиванию планктона в космосе, показал соображения Чеснокова Королёву.
— Что скажешь, Сергей Палыч? Тут уже не только свежие овощи и фрукты прямо в полёте, тут белки животного происхождения выращивать можно!
— Звучит завлекательно, — Королёв явно заинтересовался.
— А ещё, смотри. Если отходы из теплицы, планктонной фермы и отходы жизнедеятельности космонавтов скидывать в биореактор, в результате ферментации получается метан. А «Днепр» у нас летать будет на чём? — хитро спросил Келдыш.
— На метане! — обрадованно ответил Сергей Павлович. — Чёрт подери, это какая же интересная цепочка вырисовывается!
— К тому же это не только в космосе может пригодиться, — добавил Келдыш. — Насколько помню, газогенераторные автомобили на дровах у нас ещё в войну ездили. А отходов сельского хозяйства и лесной промышленности, бытового мусора, канализационных стоков у нас по стране — миллионы тонн. Надо эту идею Никите Сергеевичу доложить, думаю, он тоже заинтересуется.
Хрущёв получил отчёт профессора Чеснокова в августе 1958 года. Его заинтересовали возможности использования водорослей и планктона для получения биогаза и удобрений, а также для последующей переработки биогаза в синтетическое топливо.
— Крайне интересно, Мстислав Всеволодович! — сказал Первый секретарь, читая записку Келдыша. — У нас как раз разворачиваются работы по озеленению среднеазиатских пустынь, а тут у вас написано, что отходы, прошедшие биореактор, можно использовать в качестве основы для плодородного слоя, под посадки сельскохозяйственных культур.
— И не только это, Никита Сергеич, — добавил Келдыш. — Я специально по этому вопросу консультировался со специалистами ВАСХНИЛ. Сами понимаете, расчёты орбит, которыми я сейчас занимаюсь, от сельскохозяйственной тематики достаточно далеки. Так вот, у нас в стране одного только свиного навоза несколько миллионов тонн в год накапливается. Вывозить его на поля напрямую — нельзя, так же как и городские фекальные стоки — слишком едкая субстанция, сожжёт посевы. А после прохождения ферментации в биореакторе активность снижается до приемлемого уровня. И это быстрее, чем по несколько лет держать отходы в компосте, и ждать, пока это добро перегниёт естественным путём.
— О! — Хрущёв многозначительно поднял палец. — А вы товарищу Шелепину эту информацию не посылали?
— Посылал, — кивнул академик. — И товарищу Мазурову тоже. Оба весьма заинтересовались, и Александр Николаич, и Кирилл Трофимыч. Говорят, дело перспективное. В ВАСХНИЛ, само собой, тоже отправил.
— Вот и я так думаю, — согласился Первый секретарь. — Тут ещё вот какое дело. У нас на носу — учредительная сессия ОПЕК, она на сентябрь этого года назначена. ОПЕК — это арабы, а арабы — это пустыни. Надо им эту тему предложить. Рекультивация пустынь может их заинтересовать.
— Там ещё вода нужна, Никита Сергеич, — подсказал Келдыш. — С их энергоресурсами воду можно опреснять. А при наличии воды и биореакторов уже можно не только пустыню озеленять, тут комплексное развитие региона Ближнего Востока вырисовывается. Вот мы собираемся железную дорогу строить через Иран, с севера на юг. А ведь можно весь Ближний Восток железными дорогами связать, рельеф позволяет.
— Хорошая мысль, Мстислав Всеволодович! Поручу своим референтам доклад подготовить, а вы дайте задание в ИАЦ, пусть подберут материалы по теме.
— Ещё стоит обратить внимание на возможность прямой выработки электроэнергии из биогаза и природного газа, при помощи так называемых топливных элементов, — добавил Келдыш. — У нас эту работу ведут под руководством академика Фрумкина товарищи Багоцкий и Давтян.
— Топливные элементы, говорите? — заинтересовался Хрущёв. — Что-то мне такое в статьях, присланных Веденеевым, попадалось...
— Они же — электрохимические генераторы, — пояснил академик. — Весьма перспективное направление исследований. У нас ими занимается Институт электрохимии.
— А где их ещё применять можно? — спросил Никита Сергеевич.
— Почти везде. Для распределённой генерации электричества, на транспорте, очень перспективно — на подводных лодках, поскольку у топливных элементов нет движущихся частей, и они не шумят. Хотя и требуют для своей работы кислород, либо чистый, либо из воздуха, но это решаемо. В ракетах и космических аппаратах, в качестве источников тока при малой продолжительности работы, например, на этапе выведения, или на активном участке траектории баллистической ракеты, — рассказал Мстислав Всеволодович. — Но особенно перспективно их использование на транспорте. Если удастся сделать топливные элементы, стоимость конструкции и эксплуатации которых будет меньше, чем у ДВС, это будет прорыв в автомобилестроении, мы сможем перейти от использования ДВС к электродвигателям. Дело в том, что КПД у топливных элементов от 47 до 50 и даже до 60 процентов, у электродвигателей сейчас — 65-70 процентов, но может быть доведён улучшением конструкции до 90 и даже до 95 процентов. КПД двигателя внутреннего сгорания не превышает 60% даже теоретически, а чаще всего находится на уровне 30-40 процентов, туда же КПД механической трансмиссии, который также уменьшает общий КПД транспортного средства — это примерно 90 процентов для легковых машин и 83-86 процентов для грузовых и автобусов. Электропривод даёт автомобилю лучшую динамику разгона, да ещё и возможность рекуперации энергии при торможении.
— Это что? — тут же спросил Хрущёв.
— Это когда электромобиль тормозится, его приводные электродвигатели могут работать как генераторы, заряжая буферный аккумулятор, который потом используется для разгона, — пояснил академик. — Если же тормозит автомобиль с бензиновым двигателем, кинетическая энергия его движения рассеивается в виде бесполезного тепла.
— Понятно. Эту работу обязательно продолжайте, направление очень важное и полезное, — заключил Первый секретарь. — И направление биореакторов тоже обязательно будем развивать, — добавил он, возвращаясь к основной теме разговора. — Замечательная идея. Вот видите, какими извилистыми путями иногда хорошие идеи приходят.
— Если бы вы, Никита Сергеич, знали, каким извилистым путём эта идея к нам пришла, — улыбнулся Келдыш.
— А каким? — поинтересовался Первый секретарь.
— Началось всё с доклада Владимира Алексеича Чеснокова, который ведёт научную работу по космическим теплицам, вместе с ленинградской детской коммуной...
— А он-то какое отношение к этим креветкам имеет? — удивился Хрущёв. — Он же вроде гидропоникой занимается?
— А ему дети книгу показали, научно-популярную, по биологии моря. Какой-то мальчишка принёс переплёт починить, — рассказал академик.
— Н-да... — Никита Сергеевич только головой покрутил. — Надо бы узнать, как того пацана зовут, отблагодарить за хорошую идею.
— Нет ничего проще, — Келдыш достал записную книжку. — Телефон коммуны у меня есть. Вы позволите?
— Пожалуйста, — Хрущёв повернул к нему один из телефонных аппаратов, стоящих на столе.
Академик набрал номер. Его звонок вызвал у секретаря директора детского дома лёгкий ступор — не каждый день в их детдом звонил из кабинета Первого секретаря ЦК КПСС научный директор Главкосмоса. Мстиславу Всеволодовичу пришлось долго объяснять и втолковывать, что ему нужен вовсе не директор детдома, который, как на грех, уехал в РОНО, а одна из воспитанниц.
Наконец, нашли и позвали к телефону Иру.
— Здравствуй, Ира. Это академик Келдыш. Вот, доложил о вашем предложении по планктону товарищу Хрущёву. Никита Сергеевич очень заинтересовался, и попросил узнать фамилию мальчика, который книгу принёс. Надо же вас всех поблагодарить за отличную идею, — Мстислав Всеволодович выслушал ответ Иры, и вдруг изменился в лице. — Спасибо, Ира!
Он положил трубку и с вытянувшимся лицом посмотрел на Хрущёва.
— Интересное совпадение, Никита Сергеич. Фамилия парнишки — Веденеев. Дима Веденеев.
— Совпадение, говорите? — рука Хрущёва автоматически легла на клавиши селектора. — Серова ко мне, срочно!
Подъехавший вскоре Серов развеял беспокойство Первого секретаря.
— Никита Сергеич, семей Веденеевых по стране не один десяток. Все на строгом учёте. Изменения в каждой семье отслеживаем. Но предугадать, в которой из них и когда родится тот человек, который через 54 года отправит нашу посылку — невозможно. До его рождения, скорее всего, ещё лет двадцать, если не больше. Это даже сложнее, чем искать чёрную кошку в тёмной комнате. Это — поиск в тёмной комнате чёрного котёнка, который ещё не родился!
— И не факт, что вообще родится, — добавил Келдыш. — История за двадцать лет изменится до неузнаваемости. Мы, скорее всего, уже вообще живём в некоем параллельном мире, который к миру Александра имеет весьма малое отношение.
— М-да... Понимаю, — кивнул Хрущёв. — Но ты, Иван Александрович, этот вопрос держи всё-таки на личном контроле.
— Обязательно, — заверил Серов.
Самый необычный сельскохозяйственный проект Хрущёв начал в ноябре 1958 года, причём инициатором его, пусть и невольным, оказался не кто иной, как Иван Антонович Ефремов. 30 сентября вечером, на острове Санторини, после первого дня долгих и трудных переговоров, Хрущёв с сопровождавшими его членами делегации сидели на веранде отеля, где они разместились. По контрасту, разговор зашёл о проблемах освоения Севера. Никита Сергеевич, расстелив на столике карту СССР, посетовал:
— Такая гигантская территория, но для сельского хозяйства совершенно непригодна. Очень жаль. Оленеводы там, конечно, работают, оленей выращивают, но это всё не то. Олени у них, в основном, для собственного потребления. В Европейскую часть страны оленина не попадает. И не распашешь эту мерзлоту — всё равно ничего там не вырастет.
