Бенезия посмотрела на Шепарда. Тот повернул голову, посмотрел на собеседницу.
— Джон... Если позволишь, то я оставлю рассказ о своей работе в Матриархате на завтра или, может быть, удастся его отложить до нашего отлёта к 'Омеге'. — Бенезия посмотрела на гостя вопросительно.
Шепард не спешил с ответом, обдумывал услышанное. Поднявшись с дивана, он сделал несколько шагов к салонной двери, затем остановился в шаге от створки, повернулся и сказал:
— Хорошо, Бена. Спасибо тебе за рассказ. Давай отложим разговор о твоей работе в Матриархате на более поздний срок. Мне необходимо через четверть часа совершить очередной старпомовский обход корабля, а тебе — отдохнуть. Прошу, подкрепись и подремли, а лучше — поспи.
— Постараюсь, Джон, — мягко сказала Бенезия, вставая и подходя к двери. — Спасибо тебе за то, что выслушал и дал... выговориться. Мне было важно, чтобы ты всё это услышал, — она открыла створку, подождала, пока Шепард переступит порог. — До встречи, Джон.
— До встречи, Бена. — Шепард направился по коридору в БИЦ. Матриарх провожала его взглядом, пока капитан не скрылся за поворотом.
Инженер Адамс. Общение с родными. Осознание будущего и думы о прошлом и настоящем
Грег Адамс возвращался в инженерный отсек 'Нормандии' после проведения очередного обхода корабля. Очередные мелкие неисправности были выявлены, зафиксированы и теперь инженеры и техники занимались их устранением.
Открыв дверь отсека, Адамс вошёл, привычно огляделся по сторонам, прислушиваясь и принюхиваясь. Больших проблем не было, средних — тоже. И на том, как говорится, спасибо. Можно пройти к себе в каютку-выгородку и...
Почему-то захотелось несколько минут, а может — и несколько десятков минут уделить воспоминаниям. Всё же за последние несколько суток слишком много всякого-разного произошло. Если большое видится на расстоянии, а сомневаться в справедливости данного высказывания у Адамса оснований не было, то... Почему бы и не повспоминать, благо есть и время и возможность?
Закрыв за собой дверь своей каютки-выгородки, Адамс сел на стул. Кресел он в своих личных владениях не держал — не привык к их излишней мягкости и объёмности. В инженерном отсеке свободного места — мало, даже в жилой каюте большая часть пространства занята приборами и контейнерами со всякими полезными вещами.
Повернувшись к столу, Адамс опёрся о столешницу локтями, посмотрел в своё тускловатое отражение в экране выключенного настольного инструментрона — пока что он не привык сворачивать экран сразу, как только нужда в инструментроне отпадала. Ладно, пусть стоит со средним экраном, всё равно почти всегда что-то нужно подсчитать, что-то нужно посмотреть, что-то прочесть. Инструментроны — полезные изобретения и очень полезные вещи. Люди к ним привыкли, как раньше привыкли к карманным и наручным часам. Сегодня человек без инструментрона — большая редкость.
Ни Андерсон, ни Шепард, никто другой из нормандовцев не обращает особого внимания на то, что Адамс не любит надевать форменный комбинезон. Да, он — офицер инженерной службы ВКС Альянса Систем Земли, но... Есть у него такая то ли 'установка', то ли настройка, то ли ещё что — он любит надевать гражданский комбинезон. В нём он чувствует себя привычно. Инженерный скафандр — среднебронированный, военный — да, это привычно, но такой скафандр трудно назвать форменным, ведь в Инженерной Службе больше ценят функциональность и удобство, чем соответствие неким строевым нормативам и правилам единообразного внешнего вида. Потому...
Хорошо, что на 'Нормандии' нет особо рьяных поборников шагистики и солдафонства. Так было далеко не всегда — ведь Адамс перед приходом на борт фрегата-прототипа успел послужить на космических кораблях всех доступных Альянсу Систем классов. Перед самым переходом на 'Нормандию' он служил на 'Токио'. О котором, кстати, до сих пор отзывался, как об очень хорошем корабле. За те недели, когда 'Нормандия' шла от 'поля комплектации' к 'Арктуру'. И особенно — после боестолкновения со Жнецом на Идене. За это время Грег не раз убедился на практике, что 'Токио' действительно не смог бы 'Нормандии' даже свечку подержать. Фрегат-прототип оказался настолько интересным, сложным и хорошим кораблём, что Адамс, говоря о нём, по-прежнему быстро терял свои обычные спокойствие и хладнокровие, проявляя вовне немало эмоций. И обоснованно, очень обоснованно утверждая, что 'Нормандия' — лучший корабль из всех, на которых он служил. Признательность Адамса за то, что Андерсон выбрал именно его в качестве главного инженера своего 'проблемного' корабля с каждыми новыми сутками только укреплялась и усиливалась. Это — очень хороший показатель.
Адамс подумал о том, насколько же редко он покидает пределы инженерного отсека. Да, инженеров и техников вполне заслуженно и совсем не обидно называют 'трюмачами'. И при этом у Адамса сложились хорошие отношения с большинством других членов экипажа фрегата-прототипа, среди которых Грег выделял штурмана Прессли и доктора Чаквас.
За три десятка лет люди привыкли работать и жить бок о бок с инопланетянами, поэтому Адамса необходимость сосуществовать с турианцами не напрягала совершенно. Явик-протеанин... С ним, конечно, сложнее было, но только поначалу. Несколько десятков часов Грег, конечно же, испытывал вполне обоснованный страх перед представителем расы, считавшейся давно и полностью вымершей, а потом... потом как-то этот страх исчез. Постепенно, конечно, не сразу и не быстро, но ведь исчез. Более того, Адамс убедился в том, что офицер и командир Явик — не тупой строевик и не отделённый от остальных воинов стеной своего спецназовского статуса боевик. Он, оказывается, прекрасно подготовлен и как инженер, и как техник, и как технолог. Да, конечно, в спецназовском бытии бывает всякое — и технические знания, умения, навыки там тоже бывают далеко не лишними, но...
До сих пор Адамс вспоминал первый визит Явика в инженерный отсек фрегата. Протеанин пришёл не как экскурсант, не как зевака и не как гость. Он пришёл — и сразу дал несколько весьма дельных советов. Не Адамсу — его коллегам-инженерам и техникам. Те были приятно впечатлены. Явик ни на чём не настаивал, спокойно отнёсся к тому, что 'трюмачи' сначала 'прогнали' его предложения в виртсреде, устроив коллективное обсуждение, потом доложили Адамсу суть предложений и свои дополнения и только потом приступили к практическим работам.
Явик ни на чём, совершенно ни на чём не настаивал. И Адамс, и его коллеги поверили, во-первых, в то, что протеане действительно знали людей в их младенчестве. А, во-вторых, в то, что протеане реально повлияли на людей, отвели в далёком-далёком прошлом от человечества угрозу быть уничтоженным Жнецами. Да, люди — разумные органики, трудно не заметить проблески разума, трудно не обратить на них внимания. Протеане защитили человечество от угрозы ликвидации 'креветками'. И теперь Явик и его выжившие соплеменники получили уникальную возможность видеть отдалённые результаты своих трудов, своих стараний. Они не стремятся вернуть себе верховенствующую роль в галактике. Адамс неоднократно ловил себя на мысли о том, что Явик и его соплеменники рады видеть содружество более чем десятка рас разумных органиков, не стремящихся к единообразию и к потере индивидуальности.
Человек, скорее всего, действительно способен привыкнуть ко всему, способен выжить в любых, даже самых кошмарных условиях. Что и говорить-то особо, ведь даже Андерсон не знал о сути предстоящего задания почти ничего существенного. Слетать, взять, доставить. И — всё. А вот когда начали проявляться 'деталюшки'... Пришлось тогда нормандовцам понапрягаться. И потому, что экипаж и команда фрегата-прототипа формировались в страшной спешке, и потому, что рядом с Андерсоном встал турианец Найлус Крайк, молодой, но очень амбициозный Спектр. Нет, ни люди, ни птицемордые не забыли о том, что совсем недавно они смотрели друг на друга исключительно через прицелы. Не забыли. И ещё очень долго эта память будет жива, будет влиять на поведение, на суждения и на результаты взаимодействия двух рас.
Первое время Найлус Крайк напрягал очень многих нормандовцев. Не привыкли люди, тем более — опогоненные, чтобы ими руководил Спектр. Не было это распространённой, а потому — обычной практикой. Да и времени на адаптацию — почти что и не было. Если Адамс и другие 'трюмачи' могли хоть как-то спастись от влияния молодого Спектра в своих владениях, то тем членам экипажа, которые не имели такой возможности, доставалось по полной программе. Штурман Прессли, например, в разговоре с Адамсом неоднократно признавался в том, что чувствует себя некомфортно от присутствия турианца-Спектра на борту. Что мог сказать Адамс? Немногое. Разве что посоветовать в очередной раз расслабиться и не морочить себе голову, потому что от излишних беспочвенных волнений часто бывают проблемы со здоровьем. Все болезни, говорят, от нервов. И это — действительно так.
Шепард. Напрягало ли Адамса отсутствие на борту старшего помощника? Ещё как напрягало. Но, конечно же, ещё больше оно напрягало Андерсона. Бывало же так — и в практике Адамса тоже бывало — что хорошему командиру боевого военного корабля давали в помощники выскочку-офицера. Какого-нибудь папенькино-маменькиного сынка. И — всё — на экипаже и на команде можно было ставить крест. Потому что помощник мало того, что сам ничего не умел делать правильно, он ещё начинал весьма эффективно, а главное — постоянно мешать делать правильно тем людям, которые это умели. А также — знали и могли это делать именно правильно, именно так, как надо, именно вовремя.
С Шепардом получилось по-иному. То ли Высшие Силы смилостивились над экипажем и командой 'проблемного' фрегата-прототипа, то ли ещё что-то, но Шепард стал спасением. Он утихомирил рвача-снабженца, фактически сняв его с должности и лишив возможности обогащаться за счёт других нормандовцев, он поставил на место турианца-Спектра Найлуса Крайка, он... Трудно сейчас даже перечислить то положительное, к чему, как говорится, приложил — реально и действенно — свою руку Джон Шепард. Главное — воспрял духом Андерсон, понявший, что за его спиной теперь стоит помощник, который держит в своих руках и корабль, и экипаж. Держит так, как это подобает делать лучшим из лучших помощников командира корабля. Первых, старших помощников. Шепард — старпом, которого многие командиры военных и капитаны гражданских кораблей и судов ищут всю свою жизнь, а находят крайне редко. Или — вообще не находят.
Шепард пришёл к Адамсу, но не как контролёр, не как надсмотрщик, не как старший по званию и по должности. Он сумел повернуть общение с главным инженером корабля так, что Адамс понял: этот человек любит и людей, и технику. Он любит Галактику во всём её многообразии. Это было не мгновенное понимание, оно оформилось далеко не сразу, но с тех пор каждые сутки Адамс находил этому пониманию новые доказательства — реальные, точные, действенные. Шепард спокойно отнёсся к тому, что Адамс не стал задавать 'лишних' вопросов. Возможно, старпом понял, что Адамс привык многие вещи воспринимать именно такими, какими они есть.
Странное дело, но благодаря Шепарду Адамс поверил в нормативность присутствия на борту земного альянсовского фрегата многих инопланетян. Не только турианцев и протеанина, но и азари. Да, возможно, Прессли это присутствие напрягало. Но даже навигатор в конечном итоге поверил, что в многорасовой галактике надо не только сосуществовать, но и деятельно и реально сотрудничать. А значит, придётся привыкнуть к тому, что многорасовые экипажи — не исключение из правил и традиций, а норма.
Теперь и Адамс, и многие другие нормандовцы спокойно относятся к тому, что несколько суток им придётся провести рядом с Цитаделью и на Цитадели. Да, работа на главной станции Галактики предстоит большая и сложная, но... Теперь очень немногие нормандовцы нервничают и напрягаются по поводу того, что совсем скоро им придётся оказаться в многорасовом окружении, увидеть те самые полтора десятка рас во всём их многообразии вблизи. Не только увидеть — почувствовать. Прибытие фрегата-прототипа на Цитадель теперь не воспринимается большинством нормандовцев как тяжкая повинность — они верят в то, что старшеофицерское звено найдёт выход из всех сложных ситуаций, которые могут возникнуть и возникнут.
Стремление Шепарда видеть в других нормандовцах не подчинённых, а коллег, повлияло на фрегатовцев самым положительным образом. Всем им хорошо известно, что старпом обладает внегалактическими и загалактическими возможностями и способностями. Это обстоятельство не мешает членам экипажа и команды фрегата-прототипа самим проявлять свои лучшие качества, достигать в раскрытии своих возможностей и способностей максимума.
За Андерсоном и Шепардом теперь стоят не формальные наспех набранные и почти не слётанные экипаж и команда. За ними стоит семья. В которой есть и папа, роль которого успешно, а главное — уверенно и спокойно выполняет Дэвид Андерсон. И мама, которой все фрегатовцы без малейшего исключения считают Карин Чаквас — своего главного корабельного врача. И ни для кого из нормандовцев нет ничего особенного в том, что они все когда-то не воспринимали друг друга как соратников и сокомандников. Теперь к Цитадели идёт фрегат, на котором живут, работают и служат разумные органики, прошедшие сквозь реальное боестолкновение со Жнецом — ожившей легендой.
Да, патетика, да, пафос. Но куда же без них? Надо признавать, ценить и уважать свои и чужие и достижения и успехи. Если так дальше пойдёт, то, пожалуй, нормандовцы станут первыми, кто сможет по максимуму использовать возможности, предоставляемые ВИ. Адамсу казалось — и вполне обоснованно — что для Шепарда и сосуществование с ИИ не является проблемой: если есть инструмент, то надо уметь его правильно и эффективно использовать. ВИ — да, возможно, они не обладают столь же большими, как ИИ предпосылками к постоянному совершенствованию, но... Где-то важны ВИ, а где-то может справиться только ИИ, а где-то ИИ и ВИ спасуют и вперёд выйдут возможности и способности, присущие разумным органикам. Надо научиться жить и действовать в мире, в котором рядом с разумными органиками находятся разумные синтеты, ведь к этому человечество шло десятилетиями, потратило немало ресурсов — как материальных, так и финансовых.
Благодаря Шепарду и Андерсону иден-праймовцы правильно поняли нормандовцев, не стали предъявлять им вполне предсказуемые судебные иски на возмещение ущерба от боестолкновения. Если бы не усмирение Жнеца... Иден стал бы первой планетой, куда пришла бы Жатва. Можно не верить в то, что Назара-Наблюдатель теперь пусть даже и формально — на стороне разумных органиков, но, по меньшей мере, можно не особо опасаться удара в спину от сверхмощной, прекрасно вооружённой и крайне опытной в боестолкновениях 'креветки'. Тем более, если учесть, что Жнец ушёл как можно дальше от оживлённых межпланетных трасс, а значит, не будет проявлять себя в густонаселённых районах космоса в исследованной к этому моменту разумными органиками части галактики.
