-Отлично! -Райли так затянула косичку, что мне показалось, у Тинки глаза выскочат наружу, как шарики для пинг-понга.
-Эй, ты потише! Ты же ей того и гляди скальп снимешь!
-А, ладно, хватит, -девушка оставила свою жертву в покое.
-Спасибо, -Тина разглядывала обретённую косу. -Классная косичка. Три предыдущие были похуже.
-Я совершенствуюсь... -отойдя в сторонку, Райли повернулась к окну.
-То есть, ты уже не первый раз её заплетаешь? -я перевёл взгляд на Тинку. -И с какого момента она над тобой издевается?
-С того момента, когда ты ушёл, -ответила та.
-Райли, ты садистка. Как у бедной Тинки только терпения хватило?
-Всё в порядке, Писатель, -успокоила меня Тинкербелл. -Боль и дискомфорт помогают мне избавиться от напряжения, и снижают воздействие Бабайки.
-А ты — мазохистка.
-Я скоро вообще с ума сойду, -ходила из угла в угол Райли. -День был ужасен. Мне хотелось кого-нибудь убить. Я даже думала убить семнадцатого, но Тинка меня удержала.
-Это было непросто, -кивнула девочка.
-Если сущность, которую ты добудешь, станет так же сводить меня с ума, то лучше уж вообще её не вытаскивать с Призрачного района.
-Посмотрим, Райли, попытка — не пытка, -остановил её я. -Мне кажется, что дело не в сущностях. Дело в чём-то другом. Что-то другое влияет на вас. Пока не знаю, что. Но я выясню.
-Завтра! -она ткнула в меня пальцем. -Завтра последний день! Дольше выдержать я не смогу.
Развернувшись, охотница рухнула на матрасы, лицом в подушку, откуда пробубнила: "Ужинайте без меня".
-А ты почему не хочешь?
-Нет аппетита.
-У меня его тоже нет, -пожала плечами Тинка. -Но компанию Писателю я составлю.
-Благодарствую, -кивнул я. -А то я даже чаю не попил у своего нового знакомого.
-Тебе там что-то предлагали съесть? -Райли приподнялась на локте, оборачиваясь ко мне.
-Всего лишь попить чаю. Но до этого дело так и не дошло.
-Ох, Писатель, тебе что в лоб, что по лбу, -она опять урылась в подушку.
-Да я прекрасно помню, что там ничего нельзя есть. Я бы всё равно не стал ни к чему притрагиваться. Согласился только чтобы втереться в доверие — не более.
-Короче, ты голодный, -подытожила Тинка. -Идём, я тебя покормлю. Как твоя рука?
-Замечательно.
Мы поужинали. Тина угостила меня лапками недавно добытых сверчков, которые по вкусу напоминали слегка подсушенные крабовые палочки.
Тот вечер тянулся невероятно долго. И хоть я попрежнему не ощущал никакого влияния извне, обстановка в нашем маленьком коллективе давила тяжестью тревоги и уныния.
Тина держалась бодрее Райли, и даже пыталась делать вид, что всё в порядке: хлопотала с припасами, заводила отвлечённые разговоры, и всячески старалась стряхнуть с себя апатию. Получалось у неё плоховато, но всё же, она не сдавалась. Райли же, кажется, окончательно впала в гибельную прострацию. И чем дальше — тем сильнее. Её настрой меня сильно пугал. Совсем скоро она перестанет себя контролировать, и тогда жди беды. Изгнанница, несколько лет прожившая в состоянии постоянного стресса и напряжения, напоминала бомбу с часовым механизмом. В любой момент она могла взорваться.
Когда мы, наконец-то, легли спать, я сильно переживал, как бы чего не случилось ночью, пока я сплю. Риск действительно был велик. Представьте, что вы ночуете в тесной комнатушке с двумя тигрицами. "Удовольствие", скажу я вам, непередаваемое. Только и думаешь, кто раньше меня прирежет спящим: Райли, или Тинка? Девчонки, конечно, держались до последнего, собирая остатки своего самообладания и самоконтроля, но что-то невидимое упорно продолжало их мучить, выводя из себя. Дожить бы до утра.
Последние минуты перед засыпанием оказались самыми тяжёлыми. Я слышал, как тяжело дышат обе изгнанницы, чувствовал, как по их телам пробегают лёгкие судороги и дрожь. Но они всё равно продолжали согревать меня. Мне захотелось как-то подбодрить их, и я осторожно отыскал в темноте руку Райли. Та сначала дёрнулась, пальцы скривились, словно железные крючья, но тут же стали мягче. Она сжала мою кисть. Затем, я нашёл руку Тинки, которая тоже приняла мою ладонь. После этого, я прижал обе их руки к своей груди, и только после этого сумел, в конце концов, задремать. Не знаю, помог ли им этот жест, но за ночь никаких трагических эксцессов не произошло. Если не считать того, что утром я обнаружил своих подружек забившимися в угол и трясущимися, как в лихорадке. Они опять что-то видели ночью, отчего пребывали на грани срыва. Но выдержали до утра, и глупостей не наделали.
Я же опять проспал всю ночь, как убитый. Хо в этот раз мне во сне не являлось. Вместо него, мне приснился странный и тяжёлый сон. Как будто я бреду по ледяной тундре, а вокруг беснуется снежная буря. Идти было очень тяжело, потому что ноги утопали в сугробах выше колена. Ветер жутко завывал, обрушиваясь со всех сторон дикими шквалами, и пытаясь опрокинуть. Куда идти? Вокруг никаких ориентиров. Ни единой подсказки. Но что это? Впереди, за мечущейся пеленой пурги я разглядел подозрительное пятно. Выставив руку, чтобы оградиться от хлещущего в лицо снега, я начал двигаться в том направлении, сопротивляясь буйству стихии.
Передо мной, напоминая уродливого снеговика, из корки спрессованного наста торчал 4-17. Его всего залепило снегом. От лица остались лишь очертания. Но, как ни странно, он всё ещё был жив. После того, как я его толкнул, от его тела, словно яичная скорлупа, отвалилось несколько кусков налипшего снега, обнажив тело изгнанника посиневшее до черноты. Когда он повернул ко мне голову, снежная маска отпала от лица, и стало видно, что его пустые глаза смотрят на меня.
-Семнадцатый?! Ты чего здесь делаешь?! -крикнул я ему.
В ответ, тот беззвучно поднял свою тощую руку, с которой осыпался небольшой снежный каскад, и указал куда-то вперёд.
-Что?! Что ты мне показываешь?!
-Иди. Он ждёт тебя...
Я едва смог разобрать слова, слетевшие с его обмороженных губ.
-Пойдём со мной! Иначе ты замёрзнешь! -я ещё немного потряс его, стараясь привести в чувства, но, вместо этого, он вдруг словно подкошенный осел на снег, превратившись в бесформенный холмик, быстро заметаемый густой позёмкой.
Нужно было двигаться дальше. Буря усилилась, зато прямо по курсу замаячил не то холмик, не то постройка своеобразной, конической формы. Трудно было понять, что это такое. К тому же, липкий снег постоянно забивал мне глаза. Чёрный конус проступал сквозь метель всё отчётливее. На нём вспыхнула пара ярких огней, похожих на глаза, и неведомая сила опрокинула меня навзничь, утопив в холодном снегу...
* * *
*
-Писатель! -бросился ко мне Сергей, как только я приблизился к знакомой конторе. -Эй!
Не дожидаясь, пока я перейду дорогу, он кинулся наперерез движущимся машинам, и едва не попал под колёса.
-Ты чё, дур-рак, что ли?! Или ослеп?! -понеслось в его сторону сразу после отвизжавшихся тормозов. -Куда прёшь, скотина?!
Не обращая внимания на гнев водителей, Сергей добежал до противоположного тротуара, и тут же протянул мне руку:
-Писатель, привет! Я ждал тебя!
-Привет. Ты чего под колёса бросаешься?
-Да ла-ад... Пустяки. Ничего страшного.
-Не ожидал тебя здесь увидеть в это время. Думал, что ты ещё сидишь на работе.
-Я отпросился. Не смог находиться там дольше... Послушай, Писатель, мне очень нужно с тобой поговорить. Пойдём куда-нибудь, где поспокойнее?
-Пойдём.
Он повёл меня куда-то, по ведомому лишь ему маршруту. Судя по поведению и крайнему перевозбуждению, он "дозрел". Значит, сегодня мы покинем "Призрачный район" вместе.
-Ты уж прости, -извинился мой новый товарищ.
-За что?
-Ну-у, за вчерашнее. Как-то нехорошо получилось. Вообще-то, она у меня нормальная, гостеприимная.
-Ты про жену, что ли? Да всё в порядке. Обычная реакция на визит подозрительного незнакомца.
-Всё равно, некрасиво. В последнее время... Я хотел сказать, "в последний день", она не в настроении. Видимо, это потому, что я перестал её утром на работу возить. Я ж не виноват, что на её новой работе, рабочий день начинается с восьми часов... Ах, да что я всё об этих пустяках?.. Вот, тут вроде потише. Давай-ка сюда свернём?
В одном из относительно тихих дворов, мы остановились возле лавочки, напротив которой, в песочнице, возилась пара малышей, под неусыпным надзором старушки, сидевшей на другом конце детской площадки. Больше никого из людей рядом не было и мы могли спокойно поговорить.
-Вчера я не выдержал. Сначала мы с ней поругались, -начал Сергей.
-Из-за меня?
-Да. Нет! В смысле, не совсем. Ну, сначала, да, она начала возмущаться, что я её не предупредил о твоём визите. Потом, когда скандал немного утих, я попробовал перевести разговор на другую тему. Хотел узнать, что она думает по поводу всех этих странностей. Не кажется ли ей, что один и тот же день повторяется снова и снова? И знаешь, что в итоге? Она приняла всё на свой счёт, поняв вопрос фигурально, и обвинила меня в том, что я к ней придираюсь. Распсиховалась, и мы опять начали орать друг на друга. Из этого я сделал вывод, что она не замечает странных повторений. Как и мой сын. Как и коллеги на работе. Либо не замечают, либо гонят прочь эти мысли... В конечном итоге, выслушав всю эту истерику, я хлопнул дверью и убежал...
-Ты что, ушёл из дома?
-Не-ет. Просто вышел проветрить голову. Хотел успокоиться. И тут вспомнил, что ты говорил про наш район и про катастрофу. Не то чтобы я тебе поверил, но... Мне нужно было отвлечься. Ну и заодно убедиться, что твои слова — это параноидальный бред. Короче, я сел в машину и поехал из района.
-И-и-и, что в итоге? Как съездил?
-Я ничего не понял. Вообще ничего. Я точно помню, что доехал аж до центра. Сделал круг и вернулся назад. Но сколько не пытался, так и не смог вспомнить того, что видел за пределами нашего района. То есть, выехал и всё... Провал. Въехал обратно, как будто бы вынырнул из омута. Никаких воспоминаний. Вообще пусто. Как такое возможно? Я что, сбрендил?
-Нет. Просто твоё бытие ограничено рамками твоего района, и разум не способен самостоятельно из них вырваться.
-Но ведь, если ты прав, тогда... У-уф! Нет, я не могу в это поверить.
-Это сложно, я тебя понимаю.
-То есть, получается, что меня больше нет?
Я кивнул.
-И Вики, и Лёшки, и наших соседей — тоже нет? Мы умерли?
-Мне очень жаль.
-И что же мне делать?
-Не знаю. Решать тебе. Я лишь хочу открыть тебе истину, а ты думай, как поступить.
-Так вот, значит, как выглядит смерть.
-Никто не знает, как выглядит смерть. По крайней мере, из людей.
-Но ты же сам сказал, что я умер.
-Умерло только твоё тело. А разум пока ещё жив. "Ты мыслишь — следовательно существуешь"... Не помню, кто сказал.
-Почему же тогда я не лишился способности мыслить? Почему повторяется один и тот же понедельник? Почему другие этого не замечают?
-Я понятия не имею. Возможно, если бы я был учёным, я бы смог ответить на твои вопросы, но я всего лишь писатель. У меня есть лишь гипотезы, в правильности которых я сам не уверен.
Воцарилась долгая пауза, после чего, я продолжил: "Я не знаю, что изучали в этом вашем "Надире". Но это вырвалось в атмосферу, и отравило всё вокруг. Катастрофа была покруче чернобыльской. Погибло очень много народу. Включая всех жителей вашего района. Дрянь, вырвавшаяся на свободу, перекособочила пространство и время, порушив все привычные природные взаимосвязи нашего мира. Окрестности Иликтинска превратились в аномальную зону, внутри которой больше не действуют физические законы. Измерения налезают друг на друга, пересекаются и перепутываются. Это уже не наш мир. Это — другая планета. А вы... Каким-то образом, вы продолжаете существовать вне материи, по зацикленной схеме. Оставаясь в "счастливом неведении".
-Угу... Счастья полные штаны, -мой собеседник горько усмехнулся и сплюнул себе под ноги.
-Ну а насчёт понедельника... Катастрофа произошла в воскресенье, поэтому, ваш призрачный мирок продолжил своё существование с понедельника. То ли по инерции, то ли скопировав ваши воспоминания из какого-то предыдущего понедельника — этого я не знаю. С той поры у вас вечный понедельник. И когда он закончится, одному Богу известно.
-И уже ничего нельзя исправить?
Я пожал плечами. -Говорю же тебе, я не учёный. Всё, что я могу сделать, так это попробовать выдернуть тебя из этой ловушки. А там, посмотрим. Покажу тебя ребятам с Периметра. У них там есть учёные, изучающие последствия местного апокалипсиса. Они наверняка не подозревают о вашем существовании. Будут сильно удивлены. Может и помогут чем-то.
-Звучит не сильно обнадёживающе.
-Но лучше, чем вообще ничего.
-А тебе-то какое дело до всего этого? Ну, живём мы тут и живём. Зачем тебе нужно мне помогать?
-Я хочу, чтобы ты помог мне.
-Каким образом?
-Это сложно объяснить. Видишь ли, я застрял в этом городе точно так же, как и ты. Но, в отличие от твоего мира, в моём обитают ужасные монстры, -я показал ему забинтованную руку. -Видишь? Их работа. Если ты поможешь мне избавиться от них, возможно, я помогу тебе вернуться в реальность. В настоящую реальность.
-Я должен сражаться с какими-то монстрами? Ты издеваешься?
-Сражаться не придётся. Монстры боятся таких как ты сущ... Су-ществ из иного измерения. Их отпугивает что-то. Вероятно, какое-то излучение, я не в курсе, что именно. Всё, что от тебя требуется, это выйти вместе со мной за пределы района, и немного прогуляться по городу. Только и всего.
-А если я не хочу?
-Не хочешь — как хочешь. Продолжай жить в том же ритме, изо дня в день кружась на своей карусели: работа-дом, работа-дом. Ты ведь уже привык к этому, да? Ты смирился. Готов поспорить, что и до катастрофы ты жил точно так же, бесцельно и бессмысленно. Неужели подобная жизнь тебя устраивала?
-Нет, не устраивала. Я часто думал о том, чтобы её изменить. Мечтал выбраться куда-то, чтобы хоть как-то разнообразить серый быт. Но всё в пустую. Жизнь сама возвращала меня в стандартную колею. И ведь я не один такой. Все так живут. И ты, Писатель, наверняка жил точно так же.
-Скрывать не буду. Жил. Но я нашёл в себе силы вырваться.
-И где же в итоге ты оказался? Ты доволен своим выбором? Или же проклинаешь себя, мечтая вернуться обратно в своё тёплое, зацикленное неведение?
Вот уж ущучил — так ущучил. Этот Сергей не такой простак, как мне казалось. Ответ вспыхнул как-то сам собой.
-Да. Доволен. Знаешь, почему? Потому, что сейчас у меня, наконец-то, появился стимул для борьбы, для стремления. Попав в трудную ситуацию, я многое переосмыслил, и многое понял. Я стал другим человеком. Научился ценить жизнь и сражаться за неё. Только оказавшись здесь, я, в конце концов, сумел понять по-настоящему, зачем я живу. А если бы остался дома, то до сих пор гнил бы, как перезрелый овощ. Ходил бы на работу, потому что надо, а не потому что хочу. Женился бы, потому что надо, а не потому что хочу. Родил бы детей, потому что надо, а не потому что хочу. Вышел бы на пенсию, тоже потому что надо, и пришла пора уходить на покой. Ну а потом бы благополучно сдох, так и не поняв, зачем мне всё это было надо.
