Кристиан задумчиво поцеловал юношу в плечо, хотелось напомнить ему о разговоре у ручья, сказать о том, что отъезд необходим, что нужно найти Себастьяна и дать передышку Фернандо от присутствия ненавистного соперника. И что поделать, если Легрэ считал, что так для герцога будет лучше. Видимо он опять ошибся. Только вот и ошибаться он тоже устал. В сердце тупо заныло.
— Твой отъезд не решит проблемы, Луис... и ты нужен мне, и нужен Фернандо так же, как и он тебе. Спи. Тут нечего обсуждать.
— Да, хорошо, — Луис всхлипнул, прячась в подушки носом, позволяя себя обнять, укрыть. А потом внезапно повернулся к Кристиану и поцеловал. — Я против, чтобы ты ехал. Я против, чтобы мы ссорились. Я виноват в том, что происходило. И происходит.
Легрэ неловко взглянул на Фернандо и, обняв Луиса, нежно погладил пальцами его щеку.
— Не ты... — он заглянул в голубые глаза, словно говоря: "Как же ты не понимаешь? Я тоже за тебя боюсь, и необходимо найти заговорщиков", но в ответ только тихо сказал: — Если не отпустишь — останусь. И ты пообещай остаться.
Король только вздохнул на последние слова Кристиана. Мальчик же опять может подумать, что его шантажируют. Он повернулся к мальчику и обнял его тоже, подумав, что со стороны они смотрятся очень странно. Уткнувшись лбом в макушку Луиса, Фернандо подхватил:— Луис, ты ни в чем не виноват. Мы сами делаем свой выбор. И мы это понимаем. Что ж делать, — он шутливо подул на волосы мальчика, — если этот выбор сложен и труден для нас. Так что, — поцелуй пригладил завиток на затылке юноши, — будь к нам снисходительным.
Юноша потянулся к Фернандо, погладил его по волосам, по шее, пробираясь по позвонкам вниз, чтобы голос и близость были одним целым. Уверенности не прибавилось, но необходимо было выспаться, а потому не продолжать споров. А потому герцог устроился между двумя своими любовниками и постарался, чтобы и они, наконец, дали себе возможность отдохнуть.
Спалось Луису все так же тревожно, но теперь он чувствовал постоянное присутствие и даже отчасти ощущал, что его удерживают и успокаивают поглаживаниями, если кошмары становились осязаемыми, он проваливался в сон несколько раз. Но отключился, когда было совсем темно и слуги добавили дров, чтобы ночью сохранялось тепло.
Юношу разбудило горячее дыхание почти на ухо. Легкие поцелуи по шее. Во сне казалось, что руки обвивают все тело. На самом деле Луиса просто удерживали от возможного бегства. Теперь же, через дрему, поцелуи ложились на плечи. Герцог открыл глаза. В полутьме теплились угли очага. Он лежал в теплых объятиях своих любовников. Фернандо уткнулся в шею юноши, чуть касаясь кожи губами и обнимая за талию. Кристиан с другой стороны положил подбородок практически на голову, перехватив через грудь. Юноша слабо пошевелился, пытаясь выбраться из тисков.
— С добрым утром, милый, — улыбнулся король, продолжая щекотать кожу Луиса легкими касаниями губ. Герцог ощущал улыбку кожей, она опаляла шею небольшими обветренными трещинками, мягким дыханием и желанием. — Плохо спал?
— Да, — тихо отозвался герцог, поворачивая голову к Фернандо. Он так любил этот шоколадный бархат глаз, он столько раз боялся себе признаться, что сходит с ума каждый раз, когда видит короля так близко. — Как твоя голова? — пальчик коснулся болячки на губе. — Поджило... так быстро? — ресницы изумленно взлетели вверх. — Сильное снадобье?
— У меня очень хороший лекарь, — продолжал улыбаться король. Улыбка была очень странной — не просто мягкой, какой-то слишком открытой и беззаботной для короля. — Я думаю, у тебя сейчас тоже намного меньше проблем, чем вчера.Фернандо с удовольствием погладил мальчика по щеке, глядя в изумленные глаза.
-Наверное, — Луис пошевелился, чувствуя, как пальцы Легрэ скользят по груди, но он не чувствовал боли, которая еще тревожила вчера. Юноша потянулся к королю и поцеловал с почти детской нежностью.
Пробуждение Кристиана могло бы быть приятным, если бы не вчерашние воспоминания. Приподнявшись на локте, он коротко поцеловал Луиса в плечо — почти невесомо и отпустил мальчика в объятия короля. С легким вздохом он поднялся с постели и, дойдя до входа в шатер, попросил слуг принести воды для умывания и завтрак.
Юноша чувствовал, что Кристиан поднимается, но губы Фернандо были слаще меда... Он целовал уголки губ и сожалел, что Легрэ ушел, оставив лишь свой запах и ночное тепло. Слуги? Зачем сейчас слуги?
Фернандо плавился в поцелуях мальчика, как в маленьком солнышке. Умом он понимал, что не скоро станет единственным для этого странного чуда, поэтому, прижав к себе юношу, глянул на барона с мягкой усмешкой и спросил:
— Легрэ, ты зачем так рано подскочил?
Он давал возможность выбора мужчине, пусть призрачную, но возможность, и с интересом следил, воспользуется ли он ей, что выиграет — в очередной раз мнимая гордость или любовь?
— Он желает отправиться в дорогу, — тихо отозвался герцог. — И я желаю. Уехать... — темный бес сверкнул в голубых глазах. — С меня довольно всех этих игр. Сейчас же уехать, — губы отпустили Фернандо. — Вижу, голова прошла... Я очень рад этому, — ладони отстранили еще дальше от тела короля, и затем Луис начал подниматься. — Вода не помешает.
— Легрэ, ну и куда ты собрался? — король закинул руки за голову. — Искать Себастьяна? Ну так его должны уже скоро привезти. Максимум — к полудню, — язвительно констатировал король. — У тебя еще есть причины для отъезда?
Мальчика он сознательно игнорировал.
Легрэ склонил голову на бок и, скрестив руки на груди, покачал головой.
— Вообще-то, Луис, — сказал он с мягкой улыбкой подходя к постели, — я никуда не собираюсь, и на твоем месте, я бы обнял меня и пожелал доброго утра... Ты, кажется, просил меня остаться, ведь так?
Луис подхватил одежду и направился к котлам, чтобы умыться, а затем освободиться от внутренней влаги в специальную емкость с крышкой. Новый день и новые споры. Стыд залил краской лицо. Насколько ты опустился, герцог Сильвурсонни, если проводишь ночь в кровати с двумя мужчинами. Юноша быстро одевался.
— Уезжай, — спокойно ответил Фернандо. — Тем более что Себастьяна сегодня должны привезти к полудню сюда. И не труп. Я его допрошу и все нити заговора будут у меня в руках. Тебя же только собственная безопасность только беспокоит, правда? На свои и, тем более, наши чувства тебе наплевать? И все, что ты говорил, это только фикция? Или нет?
— Что? — Луис ошарашенно обернулся. Его сомнения росли минута от минуты. Неужели не доходит до них, что так нельзя? Что постыдно любить и желать мужчину, а тем более вот так как он... Любить и желать двоих... Да его надо на костер! Он со стыда сгорит не сегодня — завтра за то, что происходило в последний месяц... — Считайте, что так... Мне нужно побыть одному... — юноша задышал часто, а его лицо, еще гуще покрасневшее, выдало сильные эмоции. — Простите, я должен выйти... Мне.. у меня есть нужда... Я... Извините... — герцог со всех ног бросился к выходу. Какое затмение должно найти, чтобы так забываться? Чтобы говорить о любви, о чувствах? Луис, ты был пьян? Ты... Даже в мучении вчера ты находил скотское удовольствие... постыдно... какой стыд!
Кристиан ухватил Луиса за шиворот в последнюю минуту и с такой силой швырнул к постели, что тот едва не сшиб Фернандо.
— Ну, хватит уже, — сказал он, грозной тенью подходя ближе и пристально глядя в глаза юноши. — Ты никуда не пойдешь и тем более никуда не уедешь. И раз Себастьян здесь, я тоже не уеду. Ты сам сказал, что либо мы все вместе, либо никак... Так вот, я остаюсь, остаюсь с Фернандо и с тобой, и пока я перед ним унижаюсь, ты никуда не уйдешь.
— Ну почему же унижаешься? — король крепко прижимал к себе герцога, с радостно-безумным блеском в глазах смотря на барона. — Неужели тебе не нравится с нами быть?
Одной рукой Фернандо крепко обхватил Луиса за талию, прижимая его руки к туловищу, не давая двигаться, другой держал за горло. Не сжимал сильно, но любая попытка вырваться была бы жестко пересечена. Ногами он крепко держал ноги юноши, прижимая их к постели.
— Хватит. — Луис срывался на тяжелое дыхание, задыхался, боясь шевелиться и зная, что король будет груб по его тону. — Я всего лишь... Мне нужно побыть одному... Пожалуйста...
Легрэ перевел холодный взгляд с лица герцога на короля.
— С вами? — медленно проговорил он, снова взглянул на юношу и заполз на постель с изяществом хищника, прихватил рукой лицо Луиса, заставляя смотреть на себя. Голос Кристиана зазвучал гипнотически ровно: — Слышал? С вами. Мы с Фернандо друг друга на дух не переносим, но нас держишь ты... Мы оба любим тебя. Ты — основа нашего шаткого перемирия, но стоит тебе сделать шаг за порог и мы сразу же попытаемся убить друг друга. Каждый из нас станет винить другого за то, что потерял тебя. Возможно Фернандо задушит меня кнутом, но тогда я постараюсь достать его кинжалом в последний раз. Или наоборот. Ты говорил, что любишь нас, нас обоих... — Легрэ склонился тяжелым дыханием над губами Луиса. — Тогда не дай нам убить друг друга... Один лишь шаг, Луис, один шаг за порог и никто из нас уже никогда не сможет прикоснуться к тебе.
Фернандо с интересом смотрел на барона. Наконец-то. Этот Кристиан вполне соответствовал тому яростному убийце, которого он видел в тюрьме. Хорошо — дьявол радостно обнимал мальчика и радостно тянулся к новому интересному объекту.
— Знаешь, милый, а ведь Легрэ во многом прав. Мы тебе не игрушки, которыми можно ночью поиграться, а утром выкинуть до следующей ночи. Мы тебя любим — и в этом наше счастье и наша беда. Ты сам-то понимаешь, что делаешь с нами? Или ты озабочен только собой?
Фернандо слегка приподнял подбородок мальчика, заставляя того смотреть на Кристиана.
— Мальчик мой, посмотри на своего вассала. Вспомни, какой он с другими. Вспомни, какой он с тобой. Вспомни... — голос короля опять становился завораживающим, призывающим тьму, спускался до шепота и поднимался обратно, водил по кругу и показывал просторы. — Неужели ты не видишь боль в его глазах? Неужели ты не видишь любовь в нем? Неужели ты не видишь нить твоей жизни, без которой он больше не может жить? Смотри, мальчик мой, смотри... Такое можно увидеть только раз в жизни... Если ты сейчас упустишь это, никогда в жизни больше не увидишь... И зачем тогда жить?
Фернандо продолжал вести голосом, пытался показать, раскрыть хоть в мальчике то, что он открывает так редко и так неохотно. Грел своим теплом. Звал всем, чем можно.
Юношу передернуло. Его трясло... Вчера он был уверен, что может, но теперь... Он должен признать, что нет. Переступить через черту... не надо... Не смейте... животный страх охватил Луиса. О чем говорит король? Что они делают... теперь? Руки заледенели, колени тряслись.
— Прошу вас, не надо... Чем провинился перед богом? Зачем? Пустите меня, прошу. Я не хочу делать больно вам... Я не хотел делать больно... — пальцы обвили запястья Фернандо, который держал подбородок. — Да, я виноват... — герцог опустил глаза, не в силах видеть синие глаза и чувствовать опять близость двух тел, которые вызывали в нем столько страсти.
Кристиан боялся такого Луиса, потому что именно таким — беспомощным и растерянным, он будил в Легрэ жуткое желание подчинять, сносить на своем пути все, лишь бы испробовать вкус власти и греха. С ним. В нем. Взять то, что хочется, наплевав на все. Дни и ночи бесконечного напряжения сказались на желаниях Кристиана не лучшим образом. С тихим рыком он облизал губы Луиса и вдруг, совершенно спокойно улыбнулся ему.
— Ты не бросаешь нас, сладкий, ты провоцируешь нас, — улыбка на губах была не доброй. — Тебя невозможно понять, любя слишком слепо, — тебя можно понять лишь властвуя над тобой. Ты ни в чем не виноват, но ты хотел, чтобы мы были втроем. Ты, — рука прошлась по груди, сминая ткань одежд, — я, — по животу, — Фернандо, — Легрэ захватил в руку мужское достоинство юноши, требовательно сжал. — Так возьми же ответственность на себя за желание собственной души и разума... Умоляй пощадить тебя. Умоляй, плачь, сопротивляйся... Мы возьмем тебя, — Легрэ стал покрывать лицо Луиса легкими поцелуями, — грубо... так, как ты просишь сейчас... и жертва твоя не станет напрасной — ты примиришь нас. Умница, ты все правильно сделал... Все правильно, Луис... А теперь ноги шире раздвинь.
Юноша вжался спиной в Фернандо, слушая слова Кристиана, чувствуя, как пробуждается в том неуправляемое желание. Ощущал, что его король на грани. Провоцирует? Нет, он не хотел провоцировать... Просто испугался. А сейчас страхи еще больше... Они жгут внутренности. Герцог вскрикнул от обхвативших его естество пальцев. К дрожи добавилось ощущение, всплескивающееся вверх и опадающее вниз жаром.
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — забормотали губы...
— Боишься? — сладкий шепот короля тревожил разум мальчика, не давая тому опять начать ускользать. — Почему, милый? — он продолжал держать юношу, не давая ему отвернуться, заставляя смотреть на Легрэ.
Луис не знал ответа на этот простой вопрос. Но паника подхлестывала желание, а желание превращалось в трепет, разрывающийся стуком крови в голове, стекающим слабостью к ногам. Поцелуи Кристиана, его почти звериная ласка усиливали дрожь. А горячее, с прячущимся внутри диким чудовищем, тело Фернандо казалось огненным.
— Страх — это сладкое чувство, да, милый? — ядовитым змеем продолжал вести мальчика король. — Смотри, милый, смотри и чувствуй... — паузы между фразами начали заполняться скольжением губ по шее юноши. — Ты же ничего не можешь поделать... Сладко?
— Можешь даже — 'нет' ответить, — сказал Легрэ, сильнее сжимая пальцы. — Только у тебя в глазах все написано... Хочешь... Вот так, как сейчас происходит, хочешь... Обоих сразу.
— Хочу, да... Пустите... Не честно так... — Луис уронил голову на грудь короля, сладко кусая губы. — Зачем вы это... говорите? — юноша ловил каждую ласку. Сдаваясь, вновь плывя навстречу обольщению. Необъяснимое творилось с ним — герцог боялся этого, боялся, что так сильно чувствует, что теряет контроль за собой, поступками, за телом.
— Мальчик мой, разве бывает "честно" и "нечестно" в любви? Ты либо любишь, либо — нет, — поцелуи Фернандо пока продолжали ласкать. — Ты слышал, что сказал Кристиан? Выполняй, сладкий.
Герцог прикрыл глаза и раздвинул ноги. Его стыд и робость брали верх над опытом близости. Юноша застонал в такт движениям Легрэ. Сложно было удерживаться теперь... Оставалось лишь довериться желаниям и инстинктам.
Легрэ взглянул в глаза короля с ледяной сдержанностью, усмехнулся и на миг сжал пальцы так, что Луис вскрикнул.
— Серьезность положения оценил? — спросил Кристиан риторически, забрал юношу из рук Фернандо и, подхватив за плечо и колено, легко перевернул на живот, потом ухватил за волосы и силой заставил поцеловать короля. — Молодец. Начнем тогда.
Губы Фернандо были все тем же завораживающим медом для герцога. Луис даже забылся, почти не чувствуя грубых пальцев, вцепившихся в пряди. Жар растекся по груди, пропитывая ткань капельками пота... Еще когда герцог одевался, он заметил, что его синяки стали бледными пятнами, и повреждения уже не приносили никакого беспокойства, зато вот вожделение — испытание невыносимое...
