— Ефим, — говорю, — Наполеон как-то раз сказал: "Армией командую я и сержанты. Остальные — лишь связывающий элемент между мной и ними". Не забывай его слова — если хочешь хоть чего-то в этой жизни добиться.
Думаю, он запомнил!
Очень внимательно, пристально слежу за их деяниями: успехами и, особенно — промахами.
У них очень хорошие, чуть ли не дружеские отношения со Андреем Ждановым, близкое знакомство с Сергеем Кировым и некоторыми другими вождями партии и комсомола помельче.
— Высоко взлетел мой Ефим, — по всякому поводу и без него, любил хвастаться Фрол Изотыч, — сразу видно, чья кровя!
Борис Александрович Конофальский от него не отставали и любил по каждому поводу "пускать" слезу:
— Мой то Кондрат — каким способным оказался, а?! Как в газетах пишет — вы только почитайте. Не хуже самого Каутского или бери выше — самого ЭНГЕЛЬСА!!!
Некоторые маловеры ему:
— Да, не бреши! Здесь подписано: "Товарищ Чё" — а вовсе не твой Кондрат.
Тот, при всей своей старческой немочи, за грудки:
— Это его псевдоним! Ленин — тоже не "ульяновым" подписывается.
— Так то — ЛЕНИН!!!
Если при диспуте присутствовала жена Бориса Александровича, дело могло закончиться звонкой плюхой:
— А Мой Кондратка ничем не хуже вашего Ленина!
Вполне с ней согласен: парень с головой дружит.
Правда, в отличии от теории марксизма, в практике их сын конкретно "плавает" и, мне приходится частенько давать Кондрату Конофальскому устные "инструкции"... Кроме того, в губернской прессе полным ходом идёт дискуссия между Антоном Сталком (не единственный мой "ник", напоминаю!) и товарищем Чё, иногда выплёскивающаяся на страницы центральных газет.
Срач стоит... Хоть Маркса с Энгельсом выноси!
Да и интуицией он пока не обзавёлся.
Время сейчас непростое: в верхах ведётся отчаянная борьба за наследство умирающего Ленина.
Иногда, запутавшись в хитросплетениях подковёрной борьбы в Кремле — хватаясь за голову наш главный "идеолог" Брат-Кондрат, спрашивал:
— За кого мы, Серафим?
— Мы — сами за себя, мой юный теоретик марксизма! Забыл что ли, про "группу альпинистов"? Но в данный исторический промежуток времени, мы вынуждены быть за того — кто побеждает.
— А кто побеждает? Троцкий или Сталин? А может — Зиновьев или Каменев...?
— Сейчас мы с тобой хорошенько подумаем и выясним это методом банально-элементарной дедукции...
* * *
"Дело о контрреволюционном заговоре в Ульяновске" было громким — попавшем на страницы центральной печати и, на короткое время даже затмившим интерес к состоянию здоровья Ленина. Процесс был длительным и закончился судом в уездном Ардатове лишь по весне 1924 года, когда про "здоровье" Ильича все уже забыли.
Всего было осуждено 28 человек: из них к расстрелу приговорено шестерых, остальных — к различным срокам заключения в местах заготовки древесины. Члены семей осужденных, всего немногим более ста двадцати человек — были высланы в более северные края, чем наш...
Надеюсь, не в Туруханский край — среди них много детей.
Того липового "коммуниста" — номинального главу отделения "Нефтесиндиката" в нашей волости, тоже арестовали и судили за "пособничество", предварительно вышвырнув из партии, как "переродившегося"... Денег у него при обыске нашли столько, что можно было "ленинскую комнату" в три слоя обклеить.
Его место в нашей волостной ячейке РКП(б) занял...
Нет, не я!
"Не расстанусь с комсомолом,
Буду вечно молодым!".
Правильно: Охрим Косой — которого без всякого кандидатского стажа, за "революционные" заслуги перед трудовым народом — тут же приняли в члены ВКП(б).
Он же стал заведующим "Нефтяным складом", управляясь сразу на трёх должностях: того "перерожденца", Панкрата Сапрыкина и своей. Действительно, вместо неимоверно раздутого прежнего штата, он принял на работу всего двух человек, плюс женщину убирающую в конторе и, вполне с делом справлялся.
Охрим занял под жильё прежний сапрыкинский дом, а чтоб он не пустовал — выкупил часть конфискованной в казну мебели и, главное — привёз по весне откуда-то из деревни молодую жену. Свадьбу сыграли скромную, но я был там посаженным отцом — ел, пил пенный квас... По усам не текло — за их отсутствием.
Совет, да любовь — как говорится!
* * *
"Недовольных" в Ульяновске было много — мне в след "шипели" ядовито, но очень недолго.
Ибо, жители волости заметили перемены к лучшему сразу после ареста этой семейки — керосин стал гореть лучше, чадить меньше. Ну, а те кто покруче, могли приобрести американскую универсальную жидкость "Стандарт-Ойл" по цене всего-навсего — в три раза дороже обычного "жёлтого" керосина, применяемую для разнообразных целей. Фрол Изотович, к примеру, ею приноровился свой автомобиль заправлять[73] и говорит, что тот шустрее — чем на дрянном "бакинском" бензине бегает...
Кооператив "Красный рассвет" покупал "белый керосин" для разнообразных технологических нужд — отличное средство для промывки механизмов и удаления пятен ржавчины с металлических поверхностей. Ну и про "вэдешку" не забыли — которую я через Кузьму научил их делать и применять.
Кто-то жидкостью "Стандарт-Ойл" вшей выводит, а кто-то — мебельных клопов. Опять же, как народное лекарство применяется — при ангине и дифтерите. Доктор Ракушкин Михаил Ефремович говорит, хорошо помогает — снимет боль, воспаление, покраснение миндалин... На себе (тьфу, тьфу, тьфу!) не пробовал — поэтому ничего определённого сказать по этому поводу не могу.
Впрочем, помня о "монополисте", мы с Игорем Станиславовичем Лемке сильно не наглели, довольствуясь маржой собираемой в волости. И лишь следующим летом, осторожно открыли частно-кооперативную лавку в уездном Ардатове — кроме изделий ульяновских кустарей-кооператоров, торгующую ещё и "универсальной жидкостью".
Однако, это будет потом!
После завершения операции "Чужой", когда всю эту семейку "Адамс" посадили со связанными руками на обычные "мобилизованные" крестьянские и, под бабий вой и детский рёв повезли туда — "куда Макар телят не гонял", я сказал Лемке:
— Что-то наши минеральные масла — полный отстой... Не находите, Игорь Станиславович?
— Сказать по правде, близко с ними не сталкивался — поэтому мне трудно ответить Вам как-то определённо, Серафим Фёдорович..., — протирает чистейшим носовым платком новенькие очки в новомодной "контрабандной" оправе, — однако, судя по более простому нефтепродукту — советскому керосину, дело обстоит именно так.
— Кто, если не мы, — вопрошаю несколько излишне пафосно, — давайте, сперва начнём с трансмиссионного масла. Я со своей стороны, уже полдела сделал — подал Вам идею и даже название новому брэнду придумал: "Негр-ойл"[74]... За Вами совсем пустячок остался — разработать технологию получения трансмиссионного масла из нефтяных отходов и воплотить её в жизнь.
— Почему, вдруг "негр-ойл"? — недоумевает тот.
— В честь товарищей негров — порабощённых американским великодержавным империализмом.
Без качественных горюче-смазочных материалов — никакого "прогрессорства" не получится и, я намерен на этой ниве усиленно трудиться.
Следом за "негр-ойлом" — пойдут "авт-ойлы", "лит-ойлы" и прочие "солид-ойлы"...
* * *
У самих Сапрыкиных материальных средств нашли при обыске до обидного мало...
Для следствия!
Ведь, судя по найденным в тайниках расписках — всё уворованное уходило на финансирование "Российского общевойскового союза", британской "МИ-6" и возможно — израильского "Массада"...
Хахаха!
Когда всё более-менее стихло, Мишка-Барон принёс мне в дом и поставил мне на письменный стол два, даже на вид — довольно увесистых саквояджика:
— Классовые вражины предпочитали хранить деньги не в сберегательной кассе — а в "жёлтых кругляшках"... Уф, еле дотащил!
Бурчу недовольно:
— Это всё твоя жадность фраерская, Миша! Наживёшь ты когда-нибудь с нею трудовую грыжу... Оставил бы чего родному государству.
— Государство себе ещё добудет и не, чета этому — мало что ли контрреволюционных заговорщиков на его просторах?
Что-то, он по-моему — много разговаривать начал.
Открываю один... Потом второй...
Ох мать моя!
Столько золота я только в "форте Нокс" видел, да и то — только по телевизору.
Отец Фёдор был на вызове где-то в другом конце города. Проверив хорошо ли закрыта дверь и задёрнул поплотнее штору, вываливаю на стол:
— Не иначе, это ещё от купца Королькова осталось — не мог же Сапрыкин столько за годы Советской власти накрысить... Хотя, как знать.
Считаю золотые царской чеканки монеты — николаевские империалы, складывая их для удобства столбиком. Советские червонцы, их тоже было немало, уже были в аккуратно перевязанных, подписанных пачках по номиналам. Мишка внимательно наблюдает с непонятным выражением на лице (но не жадностью!) и, когда дело идёт к завершению "аудита", спрашивает:
— Серафим! Помнишь, при первом нашем "серьёзном" разговоре ты говорил — что "защищаешь Отечество, Родину"... Здесь — в Ульяновске.
— Конечно, помню — такое разве забудешь! Как наяву вижу — как ты себе на мотню горячий чай пролил... Хахаха!
— Хахаха! Я верю тебе, знаю — что не себе в карман ты эти деньги кладёшь... Но не пора ли открыть карты — для чего они тебе? На что они идут?
Конечно, такой разговор должен был рано или поздно состояться. Не спеша закончив подсчёт, сажусь и смотря в Мишкины глаза отвечаю:
— Тебе отец рассказывал — как Русская Императорская армия воевала? Против японцев? Против немцев?
— Конечно, рассказывал. Воевала плохо...
— Он тебе рассказывал, как русские солдаты воевали — заваливая германцев собственным мясом и заливая кровью, так как даже одна винтовка на пятерых была — не говоря уже про пулемёты, гаубицы, аэропланы?
Кивает головой:
— Рассказывал, да — помню.
— Да, что там — "аэропланы", — махаю рукой, — тебе твой отец-генерал рассказывал — как армия ходила чуть ли не босиком, а за утрату сапог — нижних чинов пороли?
Угрюмо молчит: видать, у егойного покойного папани — у самого было "рыло в пуху".
— А про тупых царских генералов — посылающих солдат и офицеров "не в бой, а на убой"? По принципу "бабы ещё нарожают"?
Признаёт нехотя:
— Было дело...
— Так вот: я хочу сделать так, чтоб такого больше никогда не повторилось. У русской армии должны бы лучшие командиры, лучшие оружие, лучшая техника... И этого всего должно быть...
— МНОГО!!!
Реакция была неожиданной. Мишка соскочив с места закричал на меня:
— Бред! Целая Империя не смогла этого сделать. У тебя ничего не получится — ты один! Я всё поставил на сумасшедшего!
Я молчу...
— Ты мне что обещал? Должность чекиста и доступ к архивам — а ты, что? Ты меня обманул! Бред, у тебя ничего не получится!
Должно быть Мишка рассчитывал, что поднакопив бабла, мы с ним уедем в Северную столицу и будем там делать карьеру в соответствующих структурах. Надо было с ним раньше поговорить — да всё откладывал... Ладно!
Бью кулаком об стол:
— Я не один! У меня есть команда: ты, Ефим, Лиза, Брат-Кондрат, Домовёнок, Санька да Ванька... Все наши ребята.
— Да, кто мы такие?
— Мы — единая команда, действующая по единому плану... По МОЕМУ(!!!) плану.
— А ты — кто такой?!
— ...Кто я такой, спрашиваешь?
А, вот здесь надо подумать... А действительно — кто я такой?
Рано или поздно, у ученика возникают сомнения в учителе — тому ли он учит, туда ли ведёт. Кто-то промолчит, кто-то обязательно спросит:
"А имеешь ли ты право учить и вести?".
Славные ульяновские ребятки, по-детски, по провинциальному наивны — они смотрят мне в рот и безоговорочно верят каждому слову. Моего звания красного командира, недолгого мнимого участия в войне и псевдо-страданий в плену — достаточно, чтоб быть у них в непререкаемом авторитете.
Мишка-Барон же — прошедший все круги ада, тёртый жизнью и всеми её коллизиями, видавший такое за свои неполные семнадцать лет, что и, не каждой сотне взрослых — за всю жизнь увидеть доводится...
Что мне надо ему сказать, чтоб быть для него в авторитете?
Встаю и прошедшись не торопясь по комнате, подхожу к окну и довольно долго смотрю через обледеневшее стекло на зимний ландшафт за ним.
Затем, не оборачиваясь:
— Я тот, кто обладает знаниями.
— Какими?
— Разными, Миша, разными, — оборачиваюсь и прямо в глаза, — например я знаю, что ровно через месяц — 21 января 1924 года, умрёт Ленин.
Это не произвело ровным счётом никакого впечатления и слышу насмешливое в ответ:
— А когда ты сам умрёшь — знаешь?
Это прозвучало несколько угрожающе!
Знаю я одну древнюю легенду, в которой после такого же вопроса — последовал самоответ:
"А вот и не угадал, предсказатель фуев — ты умрёшь прямо сейчас"!
И, затем удар топором в лоб — завершивший карьеру незадачливого "Нострадамуса".
Образно говоря, конечно, я приручил и дрессировал молодого волка — опасного хищника и, сразу не строя никаких иллюзий — прекрасно об этом знал. А дрессированного хищника надо время от времени ставить на место — показывая кто здесь хозяин. Иначе, почуяв слабину — он вцепится в глотку. В той "хулиганской" истории — когда он спас мне с Лизой жизнь, Барон эту мою "слабину" почуял.
Подхожу к столу, сажусь на своё место и смотря прямо в глаза:
— Как и все рождённые женщиной, я конечно умру, Миша... Но не сегодня. Хочешь проверить лично?
— Ты думаешь, я тебе угрожаю? — он открыто надо мной смеётся, — мне кажется, ты меня испугался, "предсказатель".
Убить можно не в буквальном смысле этого слова — убить можно морально, после чего — делать с "зомби", что хочешь. Барон, по ходу, решил перехватить в нашей компании лидерство. Если я ему сейчас же не отвечу — я мёртв...
Открываю ящик стола и достаю револьвер. Крутнув барабан и проверив патроны, я вынул один из них, крутнул барабан ещё раз и приставил ствол к виску:
— Миша! Или, как там тебя... Барон? Мне нечего бояться тебя или кого-нибудь другого — ибо, я умру не сегодня.
Глядя в расширившиеся мишкины глаза, я нажимаю спуск:
— ЩЁЛК!!!
Крутнув барабан ещё раз, я перехватываю наган за ствол и протягиваю ему:
— А вот про тебя я не уверен! Давай — теперь ты...
Настроение у Миши начинает резко меняться, но всё равно:
— Этот дешёвый трюк мы с тобой уже проходили... Опять порченные патроны?
Кручу барабан снова и, не целясь стреляю поверх его головы:
"Баааххх!", — аж волосы пулей взлохматил.
Глядя в глаза, говорю:
— Твои шансы выжить немного увеличились, Миша... Ну?
Тот, просто "убит"!
Обернувшись сперва на пулевое отверстие в стене за спиной, пригладив ладонью волосы, он затем взяв оружие в руки — крутит его вертит, не поймёт в чём дело...
Но выстрелить себе в голову не решается.
* * *
Конечно же, все знают о знаменитой "русской рулетке" — якобы забаве русских офицеров, да?
А вот попав сюда, я даже названия такого ни разу не слышал!
