-Да что же это происходит? -я метался между ними, не зная, что мне делать.
Они умирали у меня на глазах. А 4-17, хныча по-детски, раскачивался из стороны в сторону возле тёмной ограды.
-Усмири своего хозяина! На тебя больше не нападают! Скажи ему, чтобы отпустил их! -орал я ему, но он не реагировал.
Тогда я, в беспомощном гневе, схватил нож Райли, поднял семнадцатого за ворот, встал у него за спиной, и приставил лезвие к его кадыку.
-Эй, ты! -крикнул я в небо. -Общипанная ворона! Ну-ка, попробуй сделать со мной то же, что сделал с девчонками! Что, слабо?! Кишка тонка?! А вот я сейчас пущу в расход твоего фамильяра! И хрен чё ты мне сделаешь, призрачная тварь! Я не шучу, сволочь! Ведь без своего кормильца ты долго не протянешь, я прав?! Немедленно отпусти девчонок! Считаю до трёх, и если ты их не отпустишь — режу ему глотку!
Это не было блефом. Я действительно был готов к такому решительному действию, видя, как мои подруги мучатся в корчах.
-Раз!
-Он их не отпустит, -шептал семнадцатый. -Не отпустит.
-Два! Алё, ты меня слышишь, засранец?! Два с половиной!
Лезвие впилось в горло изгнанника, и я почувствовал его обречённую дрожь. Но тут, Тинка и Райли разом прекратили дёргаться. Они замерли и больше не шевелились. Сначала, по моему позвоночнику пробежал ледяной холод. Неужели, погибли?! Однако, вскоре, с их стороны донеслись слабые стоны. С невероятным облегчением, я убрал нож от горла семнадцатого, толкнул его в спину, а затем, подбежал к девчонкам. Обе действительно были живы, хоть и выглядели прескверно.
-Вы как?
Райли попыталась сделать какой-то утешающий знак, но так и не смогла. Её рука плетью шлёпнулась на землю.
-Живые, -с трудом выдавила из себя Тина, зажимая кровяной нос. -Пока...
Не выпуская ножа из рук, я повернулся к семнадцатому, держащемуся за слегка порезанное горло.
-Ну, что ж, веди меня к своему хозяину. Только давай без глупостей.
-Я отведу! -обрадовался он. -Отведу! Ступай за мной.
-Не надо, -позади раздался голос Райли. -Не ходи с ним.
-Всё будет в порядке, -твёрдо ответил я. -Держитесь. И не лезьте на рожон. Вам с ним не справиться. Отступайте к лагерю и ждите меня. Я скоро вернусь.
Глава 20. БЕЛЫЙ ШАМАН.
4-17 повёл меня через больничный городок. Он шёл осторожно, постоянно прислушиваясь к чему-то, и, временами, бормотал что-то себе под нос на непонятном языке. Я понятия не имел, куда он меня ведёт, и что я там увижу, но мне, почему-то, совсем не было страшно. Последние события, насыщенные внезапными поворотами, успели основательно меня утомить, поэтому, вместо страха, я испытывал злость. И на этом тупом ожесточении сейчас держалась моя неуёмная решимость. Я уже не ставил перед собой задачу изловить этого Белого Ворона. Мне просто хотелось встретиться с ним лицом к лицу, чтобы отомстить за Райли и Тинку. Каким образом? Без понятия. Главное, что он бессилен передо мной. А вот у меня против него вполне могут оказаться какие-то козыри. Тот же самый семнадцатый. Стоит мне взять его в заложники, и Ворон отпустит нас восвояси, как миленький. Но что нам это даст, кроме возвращения к старым проблемам? Нет, я должен довести дело до конца. Это уже дело чести.
Мы обошли большую круглую клумбу, и дальше наш путь пролегал по прогулочной тропинке, усеянной иссохшими трупиками обезноженных сверчков. Чем ближе логово семнадцатого — тем больше мёртвых насекомых.
-Это всё твоя работа? -спросил я у провожатого. -Я про сверчков.
-Да, это я, -ответил он. -А что поделать? Никакой другой добычи здесь не водится. Приходится очень много их ловить, чтобы прокормиться. Но всё равно не хватает. Себе оставляю мало. Остальное отдаю Ему.
-Скромный рацион. А почему же твой хозяин сам их не ловит? Не умеет?
4-17 ничего не ответил. Лишь саркастически цокнул языком.
Наконец, мы добрались до безликого, серого корпуса, на входе которого даже таблички не было. Весь подъезд был завален дохлыми сверчками до такого состояния, что с трудом различались ступени.
-Подожди... -остановил меня проводник, и, припав перед входом на одно колено, словно перед великой святыней, начал просить. -Хозяин, дозволь нам войти.
Не дожидаясь разрешения, я оттолкнул его и вошёл. Всё это мракобесие меня сильно раздражало. Ко всему прочему, выражая своё презрение к неизвестному хозяину, я хотел лишний раз дать ему понять, что он для меня — ничто, пустое место. И я его не боюсь. Не боялся ли я его на самом деле? Не знаю. Теперь мне трудно судить. Может быть, боялся, а может, действительно, страх перекрыло каким-то иным, запредельным чувством собственной безнаказанности. Я так долго ощущал себя беспомощным ничтожеством, всецело нуждающимся в чьей-то защите, и теперь, вдруг оказавшись на коне, из меня буквально попёрла отвага. Я был готов выщипать Белому Ворону все перья, и мне было абсолютно наплевать на то, кто он: призрак, или человек.
Я шёл по тёмному коридору, усыпанному сверчками, и, непонятно почему, узнавал эти стены. Где-то я их уже видел, но пока, никак не мог вспомнить, где. Семнадцатый семенил следом за мной, то и дело пытаясь удержать за рукав, но я стряхивал его руку.
-Подожди, человек. Не торопись. Он сомневается.
-Да отвали ты! Не трогай меня! Что? Значит, твой господин уже засомневался? А может, испугался? А? -я на пару секунд тормознул, и нарочно громко гаркнул. -Хозяюшка!!! Эй, хозяюшка?!! Что же ты не выходишь встречать дорогого гостя?!
-Не кричи, пожалуйста! Потише! -шепелявил 4-17.
-Да отвали ты, кому сказал?! Где ты прячешься, Ворон?!! Раз-два-три-четыре-пять, я иду тебя искать!!! -и я пошёл дальше по коридору, мимо распахнутых дверей автоклавной, мимо неработающего грузового лифта, обходя голые койки и пустые каталки.
Меня трясло. Необычный жар просто бил вулканом откуда-то из нутра. Теперь, даже страх играл мне на руку, придавая дополнительных сил и уверенности. А полное отсутствие каких-либо внешних воздействий со стороны призрачного хозяина окончательно распоясывало мой пыл.
-Куда дальше?!
-Наверх, -семнадцатый указал в сторону лестницы. -На четвёртый этаж.
Я начал подъём, нарочно топая ногами и тряся перилами, чтобы создавать дополнительный, неприятный шум. Мёртвые сверчки с шорохом осыпались вниз по ступеням. Чем выше я поднимался — тем отчётливее мне казалось, что я чувствую чьё-то приближение. И оно не несло угрозы для меня. Напротив, это я был угрозой для него. Чем ближе я подходил — тем сильнее он боялся меня. Он изо всех сил пытался воздействовать на мой разум, но все его сверхмощные псионические атаки, способные превратить мозг изгнанника в пюре, расшибались вдребезги об стену моей полной невосприимчивости. Представляю, каково ему было сейчас. Я всё ждал, когда же он натравит на меня семнадцатого, и держал нож наготове. Но он, то ли не додумывался до этого хода, то ли понимал, что это бесполезно. В конце концов, Ворон, умевший давить изгнанникам на психику, всё же не умел управлять ими. А воля семнадцатого была ему подчинена исключительно шантажом. Так что, опасения были излишними.
Четвёртый этаж. Я вошёл в коридор. Передо мной мелькнула табличка "Ординаторская". Нет, я определённо здесь уже был. Но когда? Не было времени вспоминать.
-Где он? -скосился я на поникшего семнадцатого.
-В конце коридора. Уже совсем близко.
-Отлично, -я развернулся, но тут же был пойман за ногу растянувшимся на полу изгнанником.
-Не ходи, человек. Он передумал. Он не хочет тебя видеть. Он хочет, чтобы ты ушёл. Сейчас же уходи!
-Ну уж нет! -выдернув ногу, я поспешил дальше по коридору, пиная сверчков. -Не дождётся!
В голове всё поплыло, как во время лёгкого опьянения. Возможно, сказывался переизбыток адреналина, а возможно, на близком расстоянии, наконец-то, начало ощущаться воздействие сущности. Но мне было уже без разницы. Я тупо пёр напролом. Как дикий зверь на охотника, у которого заклинило ружьё. Становилось всё холоднее и холоднее. С моих губ слетал горячий пар. Я видел, как стены больницы покрываются инеем, а с давно не горящих ламп свисают сталактиты сосулек. Хруст сверчков под ногами преобразился, и, взглянув себе под ноги, я увидел, что иду по скрипучему снегу. Умоляющие завывания бредущего за мной семнадцатого преобразились в вой метели. Вспышка! И яркий свет, ударивший из окна в противоположном конце коридора, ослепил меня, заставив остановиться, и прикрыть глаза рукой. Снежная буря закружила вокруг хоровод из миллионов колючих снежинок.
-Что за... Что это за фокусы?! -обернулся я к семнадцатому, по пояс утопающему в сугробе. -Где мы?!
-Ты тоже это видишь?! Значит, тебя впустили! Но он недоволен! Он сердится! Ты уверен, что хочешь идти дальше?!
Я осмотрелся по сторонам. Странная картина. Больничный корпус, погребённый в снег по четвёртый этаж, обрывался, и дальше продолжалась бескрайняя тундра, над которой бесновалась воющая метель.
-Уверен ли я? А сам как считаешь? -я сплюнул, и мой плевок замёрз, как только слетел с губ.
-Иди за мной, -кивнул семнадцатый, стирая снег с лица.
И мы решительно шагнули из заснеженного коридора, на скрипучий наст бесконечного ледяного поля. Развалины засыпанной снегом больницы растворились за занавесом плотной пурги. Наш путь теперь лежал через долину вечного холода. Видимость была почти нулевой. К тому же, снег постоянно залеплял глаза, а лицо покрывалось ледяной маской, которую то и дело приходилось счищать. Что было особенно любопытно: я мёрз, но не замерзал. То есть, мне было холодно, но переохлаждение не наступало. Словно что-то подогревало меня изнутри. Или же, наоборот, холод был внутри меня, а снаружи температура была обычной? Этого парадокса я не мог понять.
-Мы пришли, -4-17 остановился возле колышка, на который был насажен олений череп. -Здесь начинается его личная территория. Иди прямо, и выйдешь к его жилищу. Оно совсем близко. Не заблудишься.
-А ты?
-А мне нельзя. Он велел мне остаться здесь.
-Ты же тут замёрзнешь. Ты весь посинел.
-Иди. Он ждёт. -4-17 указал мне рукой направление.
Опять дежавю. Опять знакомая ситуация. Да ведь это же мои сны. Я всё это видел во снах. Обойдя столбик, я трактором пошёл вперёд, вспахивая ногами снег. Порывы ветра, набрасываясь то с одной стороны, то с другой, постоянно норовили сбить меня с выбранного направления. И это были не шутки. В условиях нулевой видимости, когда со всех сторон окружает одна и та же серая кутерьма, заблудиться на ровном месте — дело не хитрое. В какой-то момент, мне начало казаться, что вместо воя пурги я слышу чьё-то протяжное пение. И с каждым моим шагом, убеждение в этом становилось всё сильнее. На звук того монотонного голоса я и стал ориентироваться.
Голос вывел меня к одинокой конической постройке, похожей на чум. Я не сильно разбираюсь в жилищах северных народов, поэтому, могу ошибаться в названии. Стены конуса были покрыты плотным слоем шкур. Сверху, из острия, поднимался белесый дымок, тут же раздуваемый ветром. Возле чума, из снега торчали нарты, поставленные на попа. Кроме них, более никаких предметов утвари вблизи постройки замечено не было. Я немного постоял напротив, полагая, что хозяин выйдет меня встречать, но он не появлялся. Что ж, мы не гордые, можем и сами нанести визит. Вот только сперва пришлось немного помучиться, разыскивая вход в это строение.
Внутри было тепло. Я бы даже сказал, жарко. Горел небольшой костерок, обложенный камнями, но дыма практически не чувствовалось. Вокруг были развешены какие-то коренья и шкурки пушных зверьков. Сам хозяин жилища спокойно сидел возле огня, поджав под себя ноги. Я ожидал увидеть кого угодно, но только не маленького, щуплого старичка, одетого в национальный костюм какого-то северного народа. Его круглое, безбородое лицо, изрытое многочисленными трещинками морщин, несло в себе, одновременно, как типичные монголоидные, так и вполне европеоидные черты. Так, наряду со слегка раскосыми глазами, этот человек обладал вполне себе европейским носом. Да и в целом, если изучать его детально, то можно найти немало подобных признаков, свойственных как характерному северянину, так и жителю средней полосы России. Скорее всего, это означало, что передо мной не чистокровный нацмен, а метис-полукровка.
-Ну, здравствуйте! -Несмотря на то, что меня всё ещё переполнял кураж, я, тем не менее, сделал скидку на возраст хозяина. Всё-таки воспитание не позволяло мне обращаться "на Ты" к человеку столь почтенного возраста. -Значит, Вы и есть тот самый Белый Ворон?
Заунывное пение оборвалось.
-А ты — Говорящий с Духами, -старик поворошил угли палочкой и поднял на меня глаза. -Вижу... Если пришёл сюда, значит ты действительно особенный.
-Так Вы — чукча, что ли? -я кивнул в сторону масок и бубнов, развешенных на пологой стене.
-Сам ты, чукча, -с лёгкой ноткой обиды в голосе ответил хозяин. -Вижу, для тебя все северные люди на одно лицо, как в анекдотах? Да что взять с пришельца-мутанта? Удивительно, что ты вообще разбираешься в человеческих разновидностях.
-Я не хотел обидеть. Я и вправду плохо разбираюсь в малых народностях. Для меня чукчи, якуты и эвенки — все на одно лицо. И всё же, кто Вы?
-На пятьдесят процентов — юкагир. На пятьдесят процентов — русский.
Использование слова "проценты", да и вообще, сам стиль разговора моего собеседника — сильно контрастировали с его дремучей, ортодоксальной внешностью. Он говорил без акцента, без стереотипичных слов-паразитов вроде "однако", без коверканья окончаний и произвольного изменения родов. Можно сказать, что он говорил, как обычный европеец, но с интонацией, присущей людям Крайнего Севера. Любопытный типаж.
-Я имею в виду не Вашу национальность, -я присел возле огня, напротив него. -Я непосредственно про Вас спрашиваю. Кто Вы? Почему Вы здесь? Почему Вы называете себя "Белым Вороном"?
-Я — альма. Белый шаман. И я не являюсь Белым Вороном. Белый Ворон — это мой тотем. Он помогает мне быть сильным. Помогает выжить. Здесь я прячусь от чудищ из внешнего мира.
-Допустим. Тогда зачем Вы держите изгнанника под номером 4-17 в рабстве?
-Какого такого "изгнанника"? Не понимаю, о чём ты, пришелец?
-Не прикидывайтесь. Вы прекрасно знаете, о ком я. Ваш слуга и кормилец. Тот, кто привёл меня сюда...
-А-а. Ты о моём псе?
-Каком ещё псе?
-Чудище, похожее на собаку, которое ко мне прибилось много дней назад. Злое чудище, но не агрессивное. Я спас его от своих безумных соседей, и сумел приручить. Мне нужен был помощник и верный сторож. Пришлось потратить немало времени и сил, чтобы заставить его быть послушным, и подчиняться моим приказам. Он очень умный пёсик, всё понимает и всё выполняет. К тому же, прекрасный добытчик. Регулярно приносит мне дичь. Но его натура скорее волчья, нежели собачья. И никакими ухищрениями мне так и не удалось полностью добиться его преданности. Он всё время думает о свободе. Всё время хочет уйти. Вот и приходится держать его на коротком поводке. Я бы его может и отпустил, но где мне найти такую же хорошую собаку?
