Об обычаях "их благородий" много чего интересного и поучительного в народе рассказывают: и о том, как они перепив шампанского лишку — голыми на крышах скакали и мяукали, но вот об таком способе лишать себя жизни — нет, ни слова. Возможно это какая-то "параллельная" Вселенная — спорить не буду, но такое явление среди хроноаборигенов неизвестно. Поди, опять что-нибудь из мифов — придуманных пиндосами про этих "ужасных русских"[75].
Другая легенда, с этим мифом связанная...
В своё время был зачётный срач в Инете: мол, в отличии от иностранных револьверов — барабан у "Нагана" на оси свободно вертится (особенно, если оружие уже изрядно "раздолбано" частым использованием и хорошо смазано) и, по законам всемирного тяготения — сверху, напротив ствола — всегда располагается его пустое гнездо... Особенно, если перед тем как нажать спуск оружие слегка стряхнуть.
Тоже, всё оказалось фигня: вращение барабана в "Нагане" затрудняет дверца (конечно, кою можно и открыть) и находящаяся внутри него пружина — которая отодвигает барабан от передней части рамки. А ещё мешает свободному вращению барабана "собачка" — коя его поворачивает перед каждым выстрелом во время взведения курка.
Но познакомившись и довольно часто занимаясь с этим оружием, я заметил — стоит взглянуть на барабан "Нагана" сзади, становится видно какая камора при взведении курка встанет напротив ствола — пустая или заряженная. Любой более-менее ловкий человек, да еще в момент, когда внимание всех приковано не к револьверу — а к исполняющему "трюк", просто пальцем малость довернет барабан так, как нужно и всё.
С тех пор, я в те редкие минуты времени — когда заняться конкретно нечем, практикуюсь и, вот — пригодилось!
* * *
Насладившись произведённым эффектом, забираю оружие и говорю предельно жёстко:
— Ты тоже не сегодня умрёшь — ибо сегодня ты сцышь. Короче, теперь забирай один из саквояджиков, Барон и, проваливай ко всем чертям.
Сидит ошарашенный и не знает — что даже подумать, не только, что делать.
— Тебе просто всегда везёт!
— Всегда везёт тому, кто "тащит". Слышал, что я сказал? Саквояджик в зубы и на выход.
Раздумывает, сомневается, на лице видно раскаяние:
— Куда я с ним?
— Да, куда хочешь — я тебе больше не советчик и не указчик.
— Как же я без... Без ребят?
— Твои проблемы, Барон. Тебе помочь и дать ускорительного пинка под зад?
Саквояджик, он конечно не взял. Просто вышел вон и, очень долго мы с Михаилом Гешефтманом не разговаривали. Хотя он никуда не уехал, живёт на полустанке у бойцов ОВО, продолжает ходить в школу, активно участвовать в комсомольской работе и общественно-политической жизни.
— А что Миша то, не заходит, — спрашивает как-то перед Новым Годом Отец Фёдор, — неуж поссорились?
— Не то слово, отец... Разосрались просто в хлам.
* * *
Обдолбавшись чем-то конкретным видно — кто-то придумал, а вслед за ним представители "хавающего электората" повторяют как попугаи: мол, убивший дракона — сам же в него и, превращается. После операции "Хулиганов нет" и особенно, после операции "Чужой", я все чаще бреясь перед зеркалом рассматриваю свою внешность — а не превращаюсь я ли в этого самого "дракона"?
В "зло", то есть?
И каждое утро я вижу в зеркале вполне человечье лицо и уверенно отвечаю сам себе:
— Брешут, собаки!
И, вообще — никаких драконов не бывает, а динозавры — те сами вымерли.
* * *
На следующий день после того, как трудящиеся всего мира справили шестилетие Великого Октября, 8 ноября произошёл нацистский "пивной" пучь в Мюнхене. Путч довольно оперативненько подавили, а небезызвестного Адольфа Алоизовича посадили в тюрьму — где он от нечего делать напишет книжку "Майн Капф".
Событие локального масштаба: 15 ноября ГПУ РСФСР было уже на союзном уровне преобразовано в ОГПУ при СНК СССР.
Ну а про события декабря 1923 года и вообще вспомнить нечего...
Глава заключительная
В конце декабря в "Ульяновский исправительно-трудовой лагерь" наконец-то прибыл по этапу прежде — гражданин, а ныне — зэка Фаворский, в определённых кругах более известный под прозвищем "Филин". Это у него я учился мастырить ксивы когда прошлой осенью, находился — то ли в вынужденных гостях, то ли — в почётных заложниках у Ксавера и его гоп-компании.
— С Наступающим, Модест Модестович, — с неподдельно искренней радостью встретил я его в своём кабинете, — Вы бы знали, скольких трудов стоило мне Вас разыскать — не зная ни вашей фамилии, ни имени вашего с отчеством...
Тот, щуря на меня подслеповатые глазки:
— Мы разве знакомы, гражданин начальник?
— А вот наденьте вот эту штуку на нос — может признаете...
В "той жизни", я где-то с 55-ти лет начал стремительно терять зрение. Не знаю, возможно — это было связано с излишним увлечением компьютером, играми и интернетом — как постоянно бухтела моя "бабушка", но диоптриев я себе приплюсовывал себе — раз в год как минимум. Вследствие того же, что я страшный хомячило — "роялистых" очков у меня к моменту "переноса" скопилось с десяток. Конечно, я уже их частично "реализовал" подогнав Отцу Фёдору — по-родственному, ещё пару — Климу и Деду Мартимьяну, по-дружески.
Надо признаться, случай был достаточно запущенным: Филину подошли только очки что я носил последними — с наибольшими диоптриями. Однако, ещё при подборе, он с непонятной интонацией воскликнул:
— Да, никак это мой ученик!
Вот теперь я понял — почему его "Филиным" прозвали! Глаза круглые и не по-человечьи большие.
— Да! Он самый...
Изумлённо оглядев кабинет, затем уставившись во все глаза на мои "кубики" в петлицах:
— Так, ты что? МЕНТ?!
Пожав плечами:
— Ну "мент", ну и что? У каждого из нас свои недостатки, при возможно общих интересах.
— А, это...
Смотря ему в глаза и отчеканивая каждое слово:
— Излишние любопытство и особенно — БОЛТЛИВОСТЬ(!!!), могут помешать Вам спокойно и здорово отсидеть остаток срока.
Тот, с вмиг вытянувшемся лицом:
— Понял!
Наконец-то подобрав Филину очки, скрестив руки на груди, говорю:
— Если предложу Вам работать во время отсидки писарем в лагерной администрации — не откажитесь, уважаемый Модест Модестович? Или, Вам это не "по понятиям" и предпочитаете торфоразработки?
Конечно, я соврал: наш ИТЛ — никакого отношения к торфоразработкам, или положим — к лесозаготовкам, не имел.
Тот, поспешно согласился:
— Напротив — почту за честь!
* * *
За несколько дней до Нового — 1924 Года, из Нижнего Новгорода приехала Елизавета с Василием Пупкиным...
Извиняюсь, уже — с Василием Васильевичем Путиным!
Сменить фамилию в нынешней Советской России — ещё проще, чем зачать по обоюдному согласию ребёнка.
Лизина мама — Надежда Павловна, уже с месяц как переселилась на ПМЖ в Москву — управлять долей дочери в "Стойле Пегаса", оставив казённую квартиру Аристарху Христофоровичу. Тот, не будь дурак — тут же подселил к себе одну из довольно моложавых почитательниц своего таланта и, Лизе с нашим общим другом ВВП — ничего не оставалось, как остановиться в доме Отца Фёдора.
Тудым-сюдым — буря эмоций при встрече, конечно!
Вижу, Вася вместе с вещами тащит и какой-то внушительный по размерам деревянный ящик и, занеся в дом осторожно ставит его на табуретку. Смотрю на Елизавету, а она светится как неоновая лампочка на рекламе.
Боюсь поверить:
— Неужели...?!
— Да, — кивает, — Василию удалось сделать стержневой пентод!
Тот скромничает, хотя видно что внутренне очень собой гордится:
— Это всего лишь действующий макет, на котором можно проверить сам принцип его работы.
Я нетерпеливо:
— Когда-то и паровоз был "действующим макетом"... Давай показывай, не тяни коня за хвост!
Из большого деревянного ящика был извлечён другой ящик — уже поменьше из толстой покрытой лаком фанеры: похожий на зимний рыбацкий — при виде которого у меня промелькнула мысль:
"Непременно надо будет попробовать какую-нибудь пластмассу попроще замутить, а то никакого вида — полный отстой".
На одной стороне фанерного корпуса находилось несколько разъёмов, переключателей, рукояток приборов неизвестного мне предназначения. А сверху Вася вынув из-за пазухи завёрнутым, установил...
Рисунок 106. Одноламповый регенеративный радиоприёмник с контактным детектором "БВ" разработан в 1924 году и выпускался "Электротехническим Трестом Заводов Слабого Тока" (Э.Т.З.С.Т.) на Московском телеграфном заводе (бывшем им. Морзе) с 1925 по 1927 год, включительно.
ДА!!!
Я узнал его сразу!
Да, я узнал его сразу, главным образом — по его непохожести на виденные мной в Нижегородской радиолаборатории лампы, напоминающие пузатый стеклянный графин для воды на трибуне.
Это был не что иное, как стержневой пентод!
Правда, до миниатюрности ему было, как отсюда — до Китая гусиным шагом: размерами радиолампа напоминала длинный стеклянный огурец средних размеров... Однако, как говорится — лиха бед начало.
Перед тем как установить на приёмник, Вася осторожно развернув, показал мне её основание:
— Всё как на твоих рисунках — разъём в пять выводов. Очень удобно когда меняешь лампу — ничего паять не надо.
Беру в руки и боясь даже дышать на неё, говорю в сторону историческую фразу:
— Для тебя, Василий — это лишь небольшой шаг вперёд, но для радиопромышленности страны — это великий прорыв в будущее!
Да, это всего лишь первый шаг в начале бесконечно длинного пути в технологической гонке.
Дальше, разговор зашёл о патенте или "о привилегии на изобретение.
Вася хочет оформить его немедленно и, причём непременно на двоих — на себя и меня, то есть:
— Без тебя, Серафим, у меня даже мысли бы не возникло!
Я же, изо всех сил отбрыкивался:
— Василий, ты сильно преувеличиваешь мою роль.
В конце концов, мне удалось убедить его подождать до следующей осени: сейчас в стране действовало положение по декрету от 30 июля 1919 года, по которому — патентная система охраны изобретений, по сути была ликвидирована. Изобретения были объявлены достоянием РСФСР и, поступали "в общее пользование(!) всех граждан и учреждений на условиях, в каждом отдельном случае особо оговоренных". Автору изобретения гарантировались признание и охрана его права авторства — а вот насчёт материального вознаграждения...
С "материальным вознаграждением" изобретателя — дело обстояло довольно плачевно!
Поэтому:
— Совершенствуй свою лампу, Василий, ищи способы улучшить технологию её производства и поменьше трепись об этом. А через год видно будет...
12 сентября 1924 года, ЦИК СССР примет "Положение о патентах на изобретения" — возвращающий Россию к способам охраны прав изобретателей, сходных с западноевропейскими. Там правда будет оговорка, что государство "в случае невозможности достижения добровольного соглашения с патентообладателем", оставляет за собой право принудительно отчуждать патент в свою пользу "с выплатой патентообладателю соответствующего вознаграждения"...
Однако, это всё же лучше, чем вообще ничего!
Насчёт второго желания Васи — вписать меня в соавторы, я с удивлением молвил:
— А я здесь при чём? Я в радиоделе ваще — как лесной ёжик в юриспруденции. Спроси меня любой специалист самую простую вещь по радиоделу и я "поплыву", как чугунный утюг через Волгу...
— Как же ты тогда...?
— "Как, как"... Приснилось как Менделееву, вот как! Так что, Василий, дурью не майся — не смеши народ и не ставь меня в неловкое положение перед историей.
Закон "сходный с западноевропейским" будет действовать сравнительно недолго: уже в 1931 году — он будет заменен "Положением об изобретениях и технических усовершенствованиях", по сути возрождающим Декрет от 1919 года...
Однако, это уже совсем другая история и до неё ещё дожить надо.
* * *
Однако ж, невтерпёж мне:
— Вася, а как "оно" работает?
— "Оно" работает отлично! Чистый звук, экономное потребление электроэнергии. Я ещё не рассчитывал, но...
— Хотелось бы не только услышать — но и увидеть своими глазами.
— Сейчас, подожди...
Вася накинул куцее пальтишко и вышел во двор.
Воспользовавшись случаем, спрашиваю Елизавету:
— Как, он? Вижу "ожил", да?
Та, улыбаясь:
— Как видишь! Сам же неоднократно говорил: "трудотерапия любые душевные раны лечит".
Дело, конечно не в этом... Несмотря ни на что, жизнь берёт своё: мёртвым — сырая земля и неизбежное забвение со временем, живым — жить, любить, страдать на этом Свете дальше.
Несколько ехидно спрашиваю:
— Только "трудотерапия"?
С лёгким холодком в мой адрес:
— Если ты "про это" — то мы с ним живём в твоей квартире, конечно — но не спим вместе... Просто хорошие друзья — ничего более.
Не скрою, что это была во всех отношениях приятная для меня новость. Однако, вопросы остались:
— Вот, как? Ты превратила нашего Васю в какое-то бесполое существо? В евнуха для гарема своего будущего султана?
— Да нет, что ты, — смеётся, — наш Вася потаскун — ещё тот! Он "близко сошёлся" с подругой Глафиры — с Анной. Помнишь, такую?
— Ну, а то!
"Блин, выбор тоже не айс — болтливая через-чур!".
— Она, кстати, тебя очень хорошо помнит, — смеётся, — как ты целый вечер водил её по Нижнему, кормил конфетами, шоколадом и мороженным, подарил новую шляпку... И даже не поцеловал на прощанье.
— Хм, гкхм... Согласен, это несколько нетипично для эпохи исторического материализма. Так, что говоришь у них...?
— Иногда, я оставляю их в твоей квартире, а сама иду ночевать к нашим ребятам...
Вздыхает, с весьма прозрачным намёком:
— Тоже бывает — "не вовремя" заявляюсь... Вот такая я — неприкаянная.
Делаю вид закоренелого мудака:
— Ничего! Скоро твои мучения кончатся: я Васе обещал "сделать" свою комнату за стержневой пентод — и я ему её сделаю.
Тут, Вася пыхтя затащил здоровый чемодан и сумку...
Будучи от природы очень умным, тут же догадываюсь о содержимом чемодана:
— Никак, "батарейки"?
— Аккумуляторная батарея: анодный ток в 40 вольт, при силе от пяти до шести миллиампер, — отдуваясь подтверждает он, — а это антенна. Её надо повесить куда-нибудь как можно выше.
— На колокольню пойдёт?
— Если провода хватит...
Вася вертит головой по сторонам, держа в руках третью сумку:
— А это — заземление... Куда его?
Мда... Помню, "там" — цепляли за батарею центрального отопления. Однако, мы ж не в "хрущёвке"!
Чешу затылок:
— Разве, что — штырь какой в погребе забить... Куда же ещё?
Да! Радио в двадцатых годах 20-го века — дело довольно геморрное!
Затем, когда батарея, антенна и заземление были подсоединены, Вася — как бы не сутки возился с настройкой конденсатора переменой ёмкости, паял резисторы и ещё что-то...
— По дороге настройка сбилась, а соединения ослабли, — оправдывался он, — особенно, когда мы на вашем "автопоезде" тряслись...
— Надо было телеграмму дать — я бы вас на "Форде" встретил.
