Бегал барьерщик быстро, петлял умело, умудряясь при этом ставить какие-то барьеры и щиты, но мое возмездие все же достигло мага — я загнал в угол и, погрозив пальцем, медленно окутал его пологом смерти. Он стал задыхаться, его вены на лице и на шее вздулись и почернели. Хватая ртом воздух, маг упал на колени и схватился за Сердце... Честно, сказать, я никогда не любил смотреть на то, как люди медленно умирали под воздействием энергии мертвых, но тут что-то пошло не так. Помимо воли на моих губах расплылась предвкушающая улыбка, время замедлило свой бег, а страдания барьерщика порождали в душе доселе не испытываемое болезненное удовольствие — как целителю мне было не приятно видеть мучения мага, но в тоже время это почему-то захватывало и доставляло наслаждение...
Более точно разобрать свои ощущения и испугаться я не успел. Внезапно почувствовал удар по затылку, Сердце сжало невыносимой болью и я погрузился в беспамятство. Так глупо попасть под удар — это надо было уметь...
* * *
Сердце ныло, душу словно раздирали когтями, горло жгло болью... лучше бы я не просыпался...
Постепенно бессвязный шум превратился в слова, и я услышал чей-то громкий разговор.
— Эта тварь положила больше половины, прежде чем мы ее изгнали! Откуда здесь нежить первого уровня?!
— А наш целитель не так прост. Откормил цепную собачку жертвами?
— Одно хорошо, этот факт можно использовать в свою пользу, — чьи-то пальцы вцепились мне в подбородок. — Да, злой колдун Никериал Ленге? Якшаемся с некромагическими тварями, доставляем ему жертвы? А принцесса где? Тоже пошла на прикорм суки?
В ушах зазвенело от оплеухи, но я даже не почувствовал боли — по сравнению с разъедающей мое тело гнилью, она была как комариный укус. Так значит вот как чувствуют себя горемычные целители, которым не удалось справиться с энергией мертвых? Думать совершенно не хотелось, спать тоже... хотелось вновь забыться в беспамятстве.
— Господин, — подобострастно пробормотал один из его подельников. — А он выглядит не очень... Не умрет часом?
— Заткнись, олух. Не умрет, пока не расскажет все, что нам нужно. Да, магистр?
— Замолкли оба. Вы мне мешаете, — мне открыли веки. Зрачок затрепетал от резкого света, я попытался зажмурился, но скривился от раздирающей Сердце боли, а во рту почувствовал солоноватый привкус крови... Даже закричать и двинуться не мог — голос не слушался, тело словно онемело.... Частичный паралич? А может и нет — гниль задела спинной мозг...
— Жив, — удовлетворительно хмыкнул Стефан и хлопнул меня по щеке. — Пару часов продержится. Эта зараза действует медленно. Разъедает тело изнутри словно кислота и потом, даже полный целитель вряд ли сможет спасти. Палка о двух концах, да, Никериал? А знаешь, что я тебе на это скажу? Это правосудие. Возмездие за все мои страдания, которые ты мне причинил, сосунок!
Я заставил открыть себя глаза — перед взором все расплывалось, каждый судорожный вздох давался с трудом, как и желание сконцентрироваться, но мне все же удалось различить между несколькими разноцветными пятнами Стефана. Все же не паралич, раз смог двинуть головой. Силы воли с каждым мгновением становилось все меньше, но заставить себя на него плюнуть я смог. Судя по тому, как после мне от души врезали — попал.
Одна маленькая победа... А я молодец.
— Что за!!! — большое разноцветное пятно задрыгало. Были бы силы — усмехнулся и что-нибудь сказал. А так понял одну стоящую вещь — если не двигаться и дышать осторожно: глубоко и медленно, то не слишком больно. Только щеки нестерпимо зудят, в голове что-то размерено так скребется и пульсирует, словно мне прицепили на нее клетку с обезумившей от голода крысой и она медленно прогрызала себе вход.
Убейте меня кто-нибудь или же тресните посильнее — в спасительном беспамятстве нет боли... Там так хорошо... А что такое хорошо? Слово звучало как-то непривычно, с ностальгией, словно я забыл, что это такое...
Мои щеки с силой сжали, заставив открыть рот и внутрь полилась какая-то гадость. Я судорожно глотал ее, даже не пытаясь вырваться и воспротивиться — все равно б не смог. Через пару секунд резко полегчало, словно боль на время отключили. Взгляд прояснился, я наконец-то почувствовал свое тело и смог нормально думать.
Я находился в библиотеке, а точнее в своем читальном зале. Мой любимый диван был отодвинут прочь, кофейный столик опрокинут, бумаги и книги валялись под ногами словно какой-то мусор, вперемешку с осколками стекла и дорогого хрусталя. Но самое интересное было в другом — я сидел в кресле ничем не привязанный, хотя это не требовалось — убежать и сплести даже самое простейшее заклятье для меня сейчас было не под силу, ибо все ресурсы организма были направлены на борьбу с внезапный захватчиком — гнилью мира мертвых. Конечно, это меня вряд ли спасет, но так хотя бы дарует время для того чтобы вспомнить все свои прошлые грешки и помолиться Богине Элисень. Тешить себя пустыми надеждами я совершенно не хотел — прекрасно помнил, каково, когда твое тело медленно разъедает зараза и возвращаться к этому состоянию я не имел ни малейшего желания. Обезболивающее, которое дал мне Стефан, видно надеясь на конструктивный диалог, не вечно и, естественно, все мои раны само собой не исцелятся, а полного целителя у меня под рукой не было. Хотя нет, был, но Стефан уже давно потерял свое призвание, и даже если б имел, то не захотел бы мне помогать.
Ах да, забыл упомянуть одну забавную деталь. Невольно кинув взгляд на себя, я дрогнул — все мои пальцы были сломаны, щиколотка на правой ноге повернута под неестественный углом, а штанина второй ноги намокла от крови — эти гады еще сломали мне ноги, чтоб не убежал. Чудно. Неужели Великая сегодня взяла выходной, оставив своего подопечного на попечительство Настерревиля?
Заметив то, как я себя разглядывал, один из подельников Стефана хохотнул:
— Никуда ты от нас не денешься.
Их было не так уж и много — пять человек, и все они недобро на меня так щурились, сидя на полу и зализывая свои раны. Выглядели маги не как "победители злых колдунов": все в кровоподтеках, замотанные бинтами на пол-лица, с огромными синюшными кругами под глазами, словно у них было Серьезное магическое истощение. На их фоне Стефан, сверкающий фингалом и красующийся сломанным клювом выглядел как образец здоровья и благоденствия. Он, кстати, присел напротив меня в кресло, которое кряхтя притащили его прислужники, и стал сверлить мою поломанную тушку глазами.
О да, сейчас Его Величество Стефан чувствовал себя королем ситуации, и упрекать его за это я не имел никакого права, ибо сам опростоволосился на полную катушку — потерял бдительность и дал себя оглушить, из-за чего отпустил поводья энергии мертвых и та с радостью стала пожирать своего носителя.
Страха почему-то не было, мной завладело какое-то равнодушие, словно это был просто плохой сон, из которого не получалось проснуться. Что мне терять? Жизнь? Так я и так уже одной ногой в могиле. Дом? Было жаль лишь библиотеку, собирая которую я потратил слишком много душевных сил и относился к каждому выстраданному фолианту как к святыне.
— С добрым утром, Ленге, — растянул губы в омерзительной улыбке Стефан. — Надеюсь, сейчас мы продолжим нашу увлекательную беседу, прерванную столь грубым образом?
Я скривился. А как будто у меня был выбор.
— Ты располагайся поудобнее, чувствуй себя, как дома, — продолжала изгаляться эта тварь. Я, конечно, понимал, что Стефану хочется посмаковать момент, но слушать то, как он изливает свою желчь, мне что-то не шибко хотелось. — Я ведь позаботился о том, чтоб нашему конструктивному диалогу ничего не помешало.
— Я заметил, — кивнул на свои сломанные пальцы и не удержавшись, шепнул. — А что же вы, магистр, о себе не подумали? Нос, небось, болит, да и глаз скоро заплывет. Льда бы хоть приложили, а то мучаетесь. Нельзя же так пренебрежительно относиться к своему здоровью.
Стефан на мою иронию не повел и глазом, продолжив, как ни в чем не бывало, двигать свою агитационную речь:
— Ленге, ты согласен на плодотворное сотрудничество? Поверь, дружить со мной принесет тебе много плюсов и главный из них — эта твоя жизнь.
— Ой ли. — Не верилось мне что-то в его благородство. Так подставлять себя, отпуская на волю живое доказательство преступления, которое потянуло на пару годков в темнице с украшением в виде запечатывающих браслетов? Давно я не слушал сказки.
— Обижаешь, — расстроился бедняга моему недоверию. — Конечно, у нас были разногласия, но я, так уж и быть, подброшу тебя на крылечко госпиталя твоего наставника и, обещаю, этот вопрос мы закроем. Но только при соблюдении нескольких условий...
— Уже торгуемся? — перебил его я. — А недавно мне лишь угрожали.
— Недавно и условия были другие, — растянул губы в улыбке бывший целитель, словно объевшийся сметаны кот. — Я бы предложил за реликвию золото, камни, положение в обществе, девиц на выбор... если бы меня так грубо не прервали.
— Но ты начал с угроз.
— Увы, но умение торговаться никогда не было моей стезей, — он поднялся с кресла и подошел ко мне, положив свои руки на спинку кресла. — Но, признаться, ты меня удивил. Нежить первого порядка! Первая ступень на пути становления лича! С тобой явно не соскучишься, Ленге.
Знал бы ты, петух общипанный, как я удивился метаморфозе Джека. И как этот призрачный интриган так долго умудрялся скрывать свою истинную сущность? Или же поднялся на новый уровень лишь недавно? Но как?! Для этого же нужно уйму энергии, предпочтительно молодой, женской. Невольно вспомнились слова Ирен, которая утверждала, что я краду девиц и совершаю темные ритуалы... Я балбес вдвойне! И как я не заметил под своим носом такого?! И, видно, это совершалось не первый год... Великая, какой же я простофиля и идиот!!!
— И как ты приручил такую тварь? — Стефан наклонился, став шептать мне на ухо. — Не поделишься методикой?
Бегу и падаю лобызать тебе ступни, сволочь.
— Танцевал голым при луне, обмазавшись кровью девственниц, — усмехнулся я. — Да что же я вам об этом рассказываю! Вы же, магистр, намного лучше меня этот процесс — как-никак уже много лет практикуете прогулки нагишом по злачным местам. Как поживает Игорь, не хворает, бедняжка?
Стефан резко посмурнел и вновь сел в свое кресло. Его тон от приторно-сладкого, превратился в доброжелательно-угрожающий:
— Я ведь пытаюсь разговаривать с тобой по-хорошему, Ленге, предлагаю такие замечательные условия, а ты рубишь с плеча и не даешь договорить.
— Что-то я еще конкретики не услышал.
— А мы куда-то спешим? Ах да, магистр, — он притворно огорчился, — я же запамятовал, что у вас совершенно нет времени! Но не волнуйтесь, зелье действует пару часов и, заметьте, я так на потратился, чтобы вдоволь с вами наговориться...
— Я заметил вашу доброту, — процедил сквозь зубы я. Мне этот спектакль одного актера начинал надоедать. Я, естественно знал, что эта тварь добивается — тянет время, попутно торжествуя и теша свое эго над поверженным врагом. Наверняка еще речь толкнет о том, какая я сволочь и обидела бедного мальчика Стефана и поэтому он всего лишь добивается справедливости. Самое противное, что я даже двинуться и прекратить слушать этот балаган не мог! Настерревиль, ты зачем мне придумал такую пытку?! Смеха ради? Я оценил твое остроумие сполна.
— А чтобы вам было более понятно, каковы истинные условия, — он махнул рукой своим подельникам и один увечный, чуть не падая, подал ему небольшое — примерно с ладонь, зеркальце в узорной Серебряной оправе. Сердце невольно дрогнуло — это было любимое зеркало Ирен, которое я подарил ей, когда та пожаловалась, что в замке катастрофически мало зеркал. — То лучше посмотреть своими глазами на результат... м-м-м... своей работы.
Смотреть я совершенно не хотел, но заботливые подельники магистра зафиксировали мою голову в одном положении и открыли веки, чтобы я, не дай Великая, моргнул и пропустил зрелище. Зрелище оказалось и впрямь, впечатляющим — мое лицо напоминало лик мертвеца недельной свежести: кожа приобрела Сероватый оттенок, вены на щеках и вокруг глаз вздулись и почернели, губы посинели и потрескались, про глаза и говорить страшно — как я через них нормально видел, совершенно не имел понятия! — залитые кровью и чернотой, с мутнеющими зрачками, на одном из которых нарастало бельмо... Это же исцелять как минимум пару недель и то не факт, что пациент вернет прежнюю остроту зрения!
Мне услужливо расстегнули рубашку, показали через зеркальце тело, вдоль исчерканное черными кровеносными сосудами, а в паре мест с областями отмирающей плоти — некрозом, причем немаленьким. Профессиональным взглядом прикинув фронт работы, мне стало дурно. По-сравнению со мной, Эдвард отделался лишь насморком.
Может, мне сейчас совершить самоубийство, чтоб не дать этим шакалам издеваться и дальше? Только вот как? Откусить себе язык? К сожалению, сейчас у меня нет столько сил, чтобы прокусить плоть. Ну почему, когда нужна стряпня Ирен, ее нет под рукой!
— Занимательно, ты не находишь, Ленге? — лучащийся самодовольством Стефан убрал зеркальце и присел на подлокотник моего кресла. — И самое лучшее, что мне не пришлось приложить к этому руки — ты сделал все сам! — он потрепал меня по волосам. — Люблю инициативных юношей.
— Руки убрал, — прошипел сквозь зубы я, прожигая эту тварь ненавистным взглядом. Все же ему удалось меня разозлить.
— У кого-то плохое настроение? — хохотнул он, похлопав меня по плечу. — Ну да ладно. Ты хотел услышать мое предложение? Что ж. Не вижу смысла и дальше тянуть кота за... М-м-м... Скажем так, ты мне отдаешь реликвию, а я спасаю твою жалкую жизнь, но, естественно, Совет и твоих дружков не обязательно посвящать в наши дела. А то кто-то случайно может проговориться о милых зверюшках, что ты держишь у себя в услужении, Ленге. Ах да, и эту девицу, Ирен, мы заберем собой. А то отец у нее слишком... нервный, и так пришлось долго окучивать, чтобы он выдал разрешение на посещение твоего замка.
— Ты так обо мне заботишься, Стефан, — усмехнулся я, — но извини, не могу ответить тем же.
— Мы же деловые люди, Ленге, — он цокнул, рассматривая некроз. — А я великодушно предлагаю свою помощь за маленькую услугу и даже Совет ничего не сможет сказать против.
— А кто сказал, что я ее приму?
— Мне казалось, что ты, Ленге, хочешь жить.
Я промолчал. Жить хотелось, но выторговывать ее у Стефана — нет. У меня осталась гордость и отдавать реликвию этому недомерку я не собирался — от него наоборот нужно ее защищать. Еще не известно для каких целей она ему понадобилась. Вдруг он решил устроить второе пришествие Настерревиля? Насколько мне известно, Врата Преисподней запечатаны именно силой Элисень.
— Все целители любят жизнь, — все же сказал я. — Да вот только я до сих пор не понял твоих требований. О какой реликвии речь? Я., знаешь ли, имел дело со многими древними артефактами.
Все же хобби у меня знатное и довольно затратное. Да вот только артефакты, как и большую часть накоплений, я хранил у драконов, а те, в свою очередь, довольно тесно общались с одним горным народцем, организовав вместе Международную сеть банков "Чешуя и кирка". С людьми народец, как и драконы, напрямую общались редко, но имели железную хватку по части финансов, на почве которой и спелись со своими чешуйчатыми друзьями. На депозите у меня хранились золотые, которые я получал за свои исследования и с налогов населения моего баронства, в "ячейке" — а точнее, под крылом дракона, — мои артефакты. Я бы сдал им еще и свою библиотеку, но только жаль, что они книги не принимали — драконы любили охранять только золото и лежать на магических вещах. Выполняя, кстати, еще и аккумулирующую функцию — энергетические потоки артефактов, сталкиваясь с энергией драконов, непрерывно циркулировали между собой, тем самым не образуя отрицательные частицы, из-за которых реликвии портились, и мог произойти взрыв, уничтожив все в радиусе километра.
