— Да, ИИ придётся смириться с этим, коммандер. Им как бы не хватает биологии, чтобы почувствовать тепло и смущение из-за любви, отношений и всего такого, — невозмутимо заметил Джокер.
— Ну, что касается религий ИИ, то могло быть и хуже, — сказала Виктория.
— О, определенно, коммандер. Вы знаете, кроме той части, где Культ учит, что машины должны заменить людей.
Виктория моргнула.
— Что?
— О, вы не читали тексты?
— Очевидно, что нет.
— Мистер Моро искажает данные капитана, Коммандер, — сообщила СУЗИ. — Машины совершенны по своей природе, поскольку они уже способны выполнять то, для чего они были созданы. Таким образом, усилия можно направить на поиск знаний.
— Ну, это не должно быть слишком сложно. Весь Экстранет уже у тебя под рукой, — заметила Виктория. — Метафорически, конечно.
— Ну, — неохотно сказал Джокер, — по крайней мере, она прогоняет симуляции, а не размышляет о том, как бы заменить ваш мозг чипом. С тем количеством кибернетики, что вложил в вас Цербер, вы уже на полпути к совершенству, согласно Механикус. Я бы спал с одним открытым глазом, на всякий случай.
— Очень смешно, Джокер, — она обратилась в СУЗИ. — Только не позволяй никому слышать, как ты задаёшь такие вопросы, хорошо? Мы уже достаточно влезли в политику, и еще не хватало, чтобы все начали нервничать из-за того, что ИИ исследует духовную сторону вещей.
— Конечно, Коммандер.
— Я собираюсь принять долгий душ, — сказала Виктория. — Я вся измотана этой встречей. Когда мы будем готовы к отбытию?
— Думаю, это займет не больше пары часов. Мы почти всё сделали.
— Хорошо. Уводи нас отсюда, как только всё будет готово. Доставь нас на Омегу.
— Вас понял, Коммандер.
* * *
Гудение двигателей Нормандии наполнило ангарный отсек, и он заметно накренился, когда корабль тяжело вышел из дока и оставил Цитадель позади. Постепенно ангар освободился, когда команда закончила убирать беспорядок, оставшийся после пополнения припасов, и вернулась к своим обычным местам несения службы, пока, наконец, ангар снова не стал пустым и тихим.
Несмотря на это, Маэтерис не могла обрести того спокойствия, которое она обычно находила в ангаре. Она беспокойно ерзала, ее мысли путались, и даже её медитативная поза казалась жёсткой и неестественной. Наконец она сдалась, поднявшись одним быстрым движением.
М'тарр взглянула на неё с вопросительным мурлыканьем, оторвавшись от того места, где она лежала между парой ящиков.
— Все хорошо, дорогая, — заверила её Маэтерис на языке эльдар. — Отдыхай дальше.
М'тарр прижала уши к голове и широко зевнула.
'М'тарр надеется, что Самара поможет тебе очистить свои мысли.'
— Ты очень проницательна, М'тарр, — мягко ответила Маэтерис с нежной улыбкой.
'М'тарр знает', — легкомысленно сказала гиринкс, изящно скрестив лапы и положив на них голову.
Мягко улыбнувшись, Маэтерис направилась к лифту, а оттуда на правую смотровую палубу. Самара оглянулась, когда дверь открылась, не вставая с того места, где она сидела, скрестив ноги, на полу. Маэтерис тихо подошла к ней и опустилась на колени рядом с асари, глядя в иллюминатор на крошечные блики света, рассыпавшиеся по бездне космоса.
— Умиротворяюще, не правда ли? — тихо заметила Самара через некоторое время. — Во всём этом легко потеряться.
— Так и есть.
В её словах была лёгкая нотка задумчивости, но асари, должно быть, ее уловила. Самара медленно и глубоко вдохнула, подняв подбородок.
— Это вам напоминает о чём-то?
Маэтерис долго колебалась, потом вздохнула, хотя со стороны это выглядело как слегка ускоренный выдох.
— Элдар — во всяком случае, некоторые из нас — живут на больших кораблях. У меня был сад во внешней части моего мира-корабля, с высоким деревом, растущим в его центре — наполовину растением, наполовину психопластикой; это был подарок от моих друзей. Они провели три дня, выращивая саженец размером не больше пальца с помощью соответствующих искусств. Иногда я просто лежала под этим деревом и смотрела на звёзды. Это не сильно отличалось от настоящего момента.
— Вы скучаете по дому? Не считая своего народа, конечно, и своих обязательств перед ним.
Маэтерис искоса взглянула на нее. Асари не посмотрела в ответ, вместо этого глядя в пустоту, её лицо было маской чистой безмятежности. Это было как-то привычно, и от этого ещё более успокаивающе. Она расслабилась, опускаясь на лодыжки, обдумывая свой ответ.
— Я не сильно тоскую по месту, откуда я родом. Ведь... Даже со всеми вашими войнами, рахни и кроганами, батарианцами, а теперь и Жнецами, ваша галактика положительно благоприятна. Но мой мир-корабль был островком спокойствия среди происходящего вокруг хаоса. Я скучаю по этому больше всего.
— Но вы прятались в нём, не так ли? Даже он не мог гарантировать безопасность.
— Не существует такой силы, которая может гарантировать безопасность, — тут же возразила Маэтерис, прежде чем добавить: — Нет. Во всяком случае, не теряя бдительности. Но все оставшиеся красоты нашей старой империи находились — и находятся — на мире-корабле, и всё казалось таким мирным.
— Ах. Вы сожалеете о потере убежища. Не о безопасности, а о постоянстве.
Маэтерис хранила молчание, зная, что ей не нужно озвучивать свой ответ, чтобы Самара поняла.
— Я не думала о том, каково это — быть такой одинокой, — сказала Самара через мгновение, не сочувственно, а констатируя факт.
— Это не совсем ново. Я часто думала о Рана Дандра.
— Что это?
Маэтерис пожала плечами.
— Конец, но также и начало. Тогда умрет последний из моего народа на мирах-кораблях, но это также спасение для моего народа и шанс вернуться к тому, кем мы когда-то были.
Самара нахмурилась.
— Я думаю, что поняла.
— Не имеет значения, понимаете ли вы. Достаточно сказать, что видящие всегда много думали об этом. Прогулки среди могил миров-кораблей в некотором смысле подготовили меня к этому.
Юстициар покачала головой.
— Это не может быть похоже.
Маэтерис колебалась.
— Нет, — наконец признала она. — Нет, не похоже.
Асари кивнула.
— Когда я стала юстицаром, я оставила все мирские связи. Такой, как капитан, мог бы найти что-то ещё, за что сражаться, но вы не можете, не так ли? Я могла бы поделиться наставлениями юстицаров в этом отношении. Это могло бы помочь вам немного прояснить свой разум.
Инстинктивно Маэтерис начала отрицательное движение головой, но потом помедлила и, наконец, кивнула.
— Хорошо, Самара. Мне бы хотелось это услышать.
Асари склонила голову.
— Знаете, я думаю, мне бы хотелось увидеть ваш мир-корабль.
— Возможно, однажды.
— Возможно. Архитектура и дизайн асари пользуются большим спросом в галактике. Должна признаться, что иногда я испытываю некоторую гордость от этого факта. У меня есть ощущение, что было бы действительно удивительно испытать иные грани этого чувства.
— Ну, некоторые столичные миры этой галактики слегка похожи по архитектуре, — улыбнулась Маэтерис. Она просмотрела в нитях судьбы некоторые моменты из истории миров этой галактики, и стремящиеся к небесам шпили и парящая эстетика Тессии, как она была вынуждена признать, были довольно приятны для глаз.
Потом Самара покачала головой.
— Но хватит об этом. Вы пришли не для того, чтобы поговорить о своем доме, не так ли?
Маэтерис снова замолчала, внезапно потеряв уверенность в своём решении прийти сюда. Но она уже так много говорила с асари; что такое ещё один вопрос? Кроме того, это, вероятно, был лучший вариант, чем разговор с одним из людей. Подавив еще один вздох, она отвернулась, чтобы посмотреть в иллюминатор.
— Есть один ребенок, — начала она. — Асари. Не старше десяти лет. Она обладает даром нитей судьбы. Я видела много потрясений в её будущем, проистекающих из этого дара, в галактике, совершенно не готовой к её благословениям и проклятиям.
Самара наклонила голову.
— Потрясений? Как у Джек?
— Не совсем так. Проблемы Джек стали причиной ее способностей. У ребенка было, есть и будет наоборот, — она медленно выдохнула. — К счастью, она не проживёт долго. Её существование не будет счастливым.
Самара повернулась, ее глаза на мгновение расширились, прежде чем она быстро взяла свои эмоции под контроль. Маэтерис восхитилась, насколько хорошей была эта маска, совершенно безмятежная, без малейшего неосознанного подёргивания, которое выдало бы тот факт, что она пыталась скрыть свои помыслы.
— Вы хотели ей помочь? — вопрос был произнесен медленно и тщательно сформулирован.
— Нет, — Маэтерис повернулась, глядя в пустоту. — Вы не одобряете, — добавила она.
— Это не моё дело, чтобы я могла что-то одобрять или не одобрять.
— И всё же у вас много мыслей по этому поводу. Я хотела бы услышать их.
Самара вежливо склонила голову, и по этому жесту Маэтерис увидела, что асари понимает, как редко такое приглашение дается. Но юстицар не торопилась озвучивать свои мысли, вместо этого потратив несколько долгих мгновений на то, чтобы привести их в порядок. Наконец она выпрямилась.
— Вы не думали об основании монастыря? Может быть, многим это принесет пользу — и тем самым вы могли бы спасти гораздо больше детей от бед, вызванных их... даром.
— Нет, — твёрдо ответила Маэтерис. — У меня нет особой склонности к обучению других.
— И все же вы учите Джек.
— По необходимости, — поправила её Маэтерис. — Не думаю, что мне бы понравилось, если бы меня обвинили в обучении... — она сделала паузу. Асари, безусловно, были примитивны, но у них была определенная уравновешенность и социальная утончённость, которыми можно было практически восхищаться. — Даже таких, как асари, — закончила она.
— Вы так быстро отвергаете предложение? — проницательно спросила Самара.
Маэтерис возмутилась от невысказанного вопроса. Самара, конечно, сразу увидела, что эта мысль даже не приходила ей в голову как вариант. Но что тут было рассматривать?
— Именно, — лаконично ответила она.
— Как пожелаете, — Самара склонила голову.
Маэтерис повернулась, чтобы посмотреть в иллюминатор. Предложение, как она знала, не было неожиданным, хотя и являлось не очень привлекательным. И всё же чувство спокойствия охватило её, и её бегущие мысли замедлились.
Затем они замолкли, одна сидела, другая стояла на коленях, глядя во тьму космоса на свет далёких звезд, сопровождающий путешествие их одинокого корабля.
* * *
Он проснулся рано утром и сразу принялся за работу. Сегодня был день, когда она прибывала. Он был здесь давно, ожидая этого — по крайней мере, другие подумали бы, что давно; он мало обращал внимания на годы, которые провел в этом жалком месте.
Как всегда, он тотчас же подошел к окну своей маленькой комнаты, выглянув из него на грязную толпу людей, бродящую по красноватым улицам станции. Не заметив среди них угрозы, его взгляд метнулся к зданиям вокруг, выискивая в них наиболее благоприятные места, которые он занял бы, если бы его цель жила в этой самой комнате. Никаких угроз он там также не обнаружил, как и не находил их за все годы пребывания здесь. Удовлетворенный, он позволил занавеске опуститься на окно и вернулся в комнату, поднимая свою броню с изножья койки и быстро надевая её. С верхней полки у койки он снял свёрток из грубой ткани и развернул его, проведя кончиками пальцев по спрятанной внутри винтовке. Он взял оружие, провёл простой осмотр, хотя и знал, что это не было строго необходимо — его винтовка была надёжной — прежде чем положить её в дешёвую на вид сумку. Затем, перекинув сумку через плечо, он накинул на плечи плащ, чтобы скрыть броню с оружием, и вышел на улицу.
Вонь Района Гозу сразу ударила ему в нос, приторный запах грязи и нагромождений мусора, смешанный с резким запахом рециркулированного воздуха. Брезгливо сморщив нос и натянув капюшон плаща на глаза, мужчина двинулся вперед. Он продвигался быстро и бесшумно, выбирая знакомые переулки и узкие улочки, залитые красноватым светом Омеги, который позволял желающим просто исчезнуть. Так он и сделал, опустив голову, ничего не делая, кроме ходьбы, плотно прижимая сумку с винтовкой, но не настолько, чтобы можно было предположить, что он несёт что-то ценное. Он был просто еще одним человеком в этом месте, ничем не отличающимся от десятков людей вокруг него, занимавшихся своими делами так же, как он занимался своими.
На определенном перекрестке он резко свернул и направился в темный переулок. На противоположном конце стоял скромный черный флаер с потертым корпусом, но не слишком потрепанным, как он и просил. Когда он приблизился, дверь скользнула в сторону, и из неё вышел турианец, неторопливо удаляясь, даже не взглянув на него. Он быстро преодолел дюжину ступенек к флаеру и скользнув на сиденье, отстегнул сумку с винтовкой и положил её на пассажирское сиденье, а затем направил машину вертикально вверх, корректируя полёт серией мелких движений. Транспортное средство было тяжеловесным и неповоротливым, так непохожим на те, к которым он привык, но такова была цена незаметности. И поэтому он откинулся на сиденье, занимая себя изучением окружающего его траффика.
В том небрежном, неспешном темпе, который он задал, ему потребовалось почти полчаса, чтобы добраться до верхних районов станции. Там он приземлился, забрал винтовку, и направился вверх по улице к определённому многоквартирному дому в двух кварталах от него, прежде чем подняться на лифте и тихо проскользнуть в определённую комнату. Это было какое-то уютное место с пухлыми креслами, мягкой кроватью и ещё более мягкими занавесками на широких окнах, тянущихся от потолка до пола. Однако он не обратил на это особого внимания, вместо этого положил сумку на кровать и вытащил винтовку, обводя прицелом здания за окном, пока не остановился на одном конкретном многоквартирном доме вдалеке. Он находился более чем в миле от него, частично скрытый другими постройками, но это его не слишком беспокоило; его интересовала только одна комната, и она была на виду, всё ещё тёмная и пустая. Через прицел своей винтовки он начал изучать комнату и её содержимое, отмечая всё, что могло поменять свое положение с тех пор, как он видел это в последний раз, прежде чем успокоиться и ждать её прибытия.
Глава 29: Дочь юстицара
Перевод Aged
Виктория остановилась перед каютой Августа, неуверенная как ей следует поступить. Однако зная, что ей не стоит медлить, она вздохнула и прикоснулась пальцем к замку, чтобы сообщить капитану о своем присутствии.
— Не думаю, что он ответит, Коммандер, — донесся до нее голос СУЗИ. — Похоже, он молится.
— Понятно. Тогда я просто вернусь позже.
— Я не уверена, что он будет свободен даже тогда, Коммандер. Он молится с тех пор, как мы покинули Цитадель.
— Прошло больше суток, СУЗИ.
— Я знаю.
Виктория нахмурилась, несколько встревоженная.
— Открой дверь, — приказала она.
Август даже не включил свет в своей каюте. Он стоял на коленях в темноте перед своим столом, и с его губ срывалась череда незнакомых слов. Виктория поймала себя на том, что нахмурилась. Голос капитана был исступленным, ему не хватало размеренной интонации его обычных повседневных молитв.
