— Хватит дурака валять! — заорал он вдруг, ударив кулаком по столу, который из-за того, что был стальным, это выдержал. Занзас уставился на меня немигающим тяжелым взглядом, и в течение долгой паузы я не отвела глаз. — Я тебя серьезно спрашиваю, Деймон Спейд не то, с чем мы имеем дело каждый день.
Похоже, я тут и впрямь одна, кто валяет дурака. Но у меня тоже нервы на пределе, и только так я спасаюсь от того, чтобы не выглядеть подозрительно.
Что хотел сказать Занзас, я прекрасно поняла. Древний неубиваемый иллюзионист-призрак — это настолько доисторическая проблема-мастодонт, с которой военные конфликты между семьями мафии даже рядом не стояли. Там, поди, все понятно: постреляли друг друга, потыкали колюще-режущим, а если не помогло, решили все политикой. Распространение владения пламенем, конечно, добавляет в эти конфликты огоньку, но обычно даже Вария, специализирующаяся на атаках, проникновениях, убийствах и пытках, не встречала нечто подобное. Это не та проблема, которую босс Варии решает после завтрака сразу с полпинка. Наверняка им было как минимум не по себе. Да у них, наверное, тоже от такого восстания призрака весь мир перевернулся, хотя по бравым варийцам, которые всегда держатся молодцом, так и не скажешь.
Я только сейчас обратила внимание, что Занзас не срывался, когда я присоединилась к столу, да и вообще мой приход встретил как-то даже с ожиданием. Скуало так говорил, как будто его босс убивает за то, что его прервали во время трапезы. А теперь Занзас (ну и ну!) из последних остатков терпения спокойно выговаривает мне, чтобы я восприняла проблему серьезней.
— Если ты не поняла, этот мусор тебе не игрушка, как только в его туманную бошку стрельнет мысль, — а стрельнет — поверь! — он тут же свернет тебе шею, как цыпленку. Все, что я хочу знать — это когда он это будет делать.
Занзас ронял слова так тяжело и внушающе, что даже пробирало. Приподнялся и как будто стал еще больше и шире в плечах. Он даже не спрашивал — нападет ли Спейд еще раз. Варианта 'если' тут не было.
Если так подумать, для меня даже Мукуро уже стал чем-то обыденным, а он, между прочим, почти легенда мира мафии, и Вария настойчиво приглашала его в свои ряды.
Хм...
Занзас тоже, видать, догадался, что это представление Спейда было лишь игрой. А теперь... боялся новой неожиданной встречи. Хотя 'боялся' кажется к боссу Варии словом неприменимым, но он может и бояться, скажем, техники Прорыва Точки Нуля, и при этом сопротивляться ей изо всех сил. Прямо броситься на нее и шмалять пламенем в надежде, что что-нибудь да поможет.
Поэтому я собралась и с самым серьезным видом сказала:
— Я получила его слово, что он уходит сразу после этой финальной битвы. Больше о нем мы не должны ничего даже слышать.
Занзас перестал пытаться на меня воздействовать методом давления, сел нормально, выпрямившись, слегка даже вроде расслабился, но, зная, как он разваливается в кресле, когда чувствует себя в полной безопасности, скажу, что ни черта он не расслабился.
— Ты веришь слову Тумана? — приподнял он бровь.
Да-да, Туманы скользкие типы. Для них вся жизнь игра. Просто череда иллюзий. И чем сильнее Туман, тем больше он связан со своими иллюзиями, тем больше подвержен их влиянию. Не исключено, что, даже если Спейд говорил честно, у него не перемкнет и он не посчитает, что этот эпизод был лишь в его мыслях. Так-то он вроде вменяемый, но черепную коробку ему не вскроешь, чтобы убедиться наверняка.
Тем более, я догадывалась, в чем тут был подвох.
— Если он его не сдержит, я сражусь с ним и объясню ему, где он ошибся. В любом случае, он не покажется, пока я сама не захочу его увидеть, так он сказал.
Занзас, кажется, мне не верил. Смутное чувство дежавю пронеслось по краю ощущений. Будто я уже когда-то так кому-то рассказывала все, что могла сказать, на полном серьезе, а мне не верили. Просто не верили, что смогу. Точно! Когда я так же собиралась к боссу Варии — признанному кошмару мафиози на деловые переговоры, и Мукуро на меня смотрел точно таким взглядом.
Но... Занзасу тоже стоит поверить в то, что я что-то могу, а не всего лишь помощница героя, которая вовремя подает нужное оружие.
— Сражаться с ним буду я, — сказал Занзас, и только я хотела сказать, как он тут же свел брови к переносице, как будто не желал, чтобы я с ним спорила. — Мелочь, как только все завертится, держись рядом с патлатым мусором.
— Спасибо за заботу, — не смогла я сдержаться и ответила довольно резко, — но не забывай, что после того раза, во время конфликта за кольца, когда мы с тобой провели бой, я стала еще сильнее и быстрее. Не отбрасывай меня в сторону как боевую единицу.
Не знаю, были ли мои слова хотя бы приняты к сведению, кажется, он решил просто проигнорировать меня:
— Мы задержимся ненадолго, — перевел тему Занзас. — У меня тут все равно еще есть дело. Предпочтения к смерти Шимон будут?
Я села обратно, думая о том, что от кого-кого, но от босса Варии не ожидала, что тот меня даже как бойца рассматривать не станет. Может, просто не считает, что я потяну на уровень Деймона? Он и мой небольшой Феникс был против пускать на общее собрание после церемонии.
Глотнув немного красного сока, который оказался вином, откашлялась от неожиданности и спросила:
— А что, уже решено их убивать?
— Вонгола такого не простит никому, — отозвался Занзас, продолжая на меня слегка мрачновато поглядывать. — Но и без того хватает желающих.
Значит, Торикай желают отомстить. Вонгола восстановить свою попранную на церемонии честь, а Вария просто убить гадов... Наверное, по доброте душевной, чтоб не мучились.
— А Тсуна что? — поинтересовалась я.
Занзас снова посмотрел на меня каким-то непонятным взглядом:
— А он сказал, что ты хочешь их оставить в живых.
Я прекратила жевать, хлопнула ладонью по лбу да так и застыла, обмозговывая эту фразу. Во-первых, я Тсуне прямо сказала, что Шимон захотят убивать и даже его слово тут их не спасет. Но Тсуна решил, что я что-то с этим могу сделать и спасу его единственного друга, раз уж я так в этих делах разбираюсь. Во-вторых, Тсуна, кажется, заявил это во всеуслышанье как мое желание и повесил на меня всех собак. Это уже дошло до Варии и Джиг, а может быть, и Торикай с Вонголой в курсе. Слова наследника просто так не пролетают мимо, особенно с моим везением.
Буду отрицать все — получу жутчайшую обиду от Тсуны на всю оставшуюся жизнь, мертвых глупых подростков и останусь тем, кто свои (пусть и не существующие) слова не сдерживает, а это очень подпортит мою только зарождающуюся репутацию, как и моего Феникса. Подтвержу — и получу геморрой в виде глупых подростков, с которыми непонятно, что делать. Шимон-то на расхват. Вроде бы минусов во втором варианте меньше, но уж очень мне не нравится, в какое положение меня поставил родной братец. Которому пора бы получить по морде за такие подставы. К тому же, еще непонятно, как мне подтвердить свои слова. Я же не Девятый Вонгола, чтобы сказать: 'Шимон моя добыча', — и все, ни у кого нет вопросов.
Больше всего меня бы устроил вариант несмертельного наказания Шимон, так как реально их вина посредственна. Но даже если мне удастся как-то убедить Вонголу, Торикай, Джиг и Варию, то что мне с ними делать? Все же сомнительная это честь — отстаивать жизни Шимон. Но... не в моих правилах ничего не делать, если я могу. В стороне стоять не научена.
Но что делать?
Опустив руку, задумчиво постучала по столу, пытаясь заставить работать голову.
Начать стоит с того, что мы имеем. А имеем мы подростков, которых уже обобрала Вария на все ценное: оружие и кольца. Бестолковых детишек, из которых можно что-то еще вылепить. Ведь научены с пламенем обращаться — уже хорошо.
Но чисто из злобных соображений на группу Шимон точат зубы еще и Вонгола, и Джиг, и Торикай. Понятное дело, они скоро очнутся, если уже этого не сделали, и придут к Варии. Занзасу предстоит занимательный диалог, где будут, скорей всего, на основании силы и крутизны решать, кто более достоин получить хотя бы такую шкурку суслика, раз медведь улизнул. Мой Феникс с серьезным покушением на мою личность там вряд ли вообще будет котироваться — это я готова признать. Но какой может быть профит от Шимон Варии?
Можно пыжиться от важности, так как, вырвав право распоряжаться жизнями Шимон, можно утереть нос и Вонголе, и Торикай — большим и известным семьям. Сюда же в придачу необычные кольца.
Можно перевоспитать Шимон в вассальную семью. Даже не союзную-условно-подчиненную, как Каваллоне при Вонголе, а в полностью послушную группу, которую можно развить в новую Варию. Короче, в перспективе — лишние боевые единицы.
Маловато...
Деймон хотел уничтожить Шимон подчистую. Можно разыграть, как пинок по якобы умершей тушке Спейда.
Все равно маловато.
Ради такого Варии нет смысла ловить всех собак на себя. Зная характер Занзаса — они могут, но Занзас все же не всегда самодовольный мудак, он подумает и поймет, что нафиг они ему не сдались. Овчинка выделки не стоит. Пушечное мясо он и подешевле наберет.
Да-а-а, подложил мне братец свинью... С другой стороны, если ему так хочется помочь Шимон выжить, что он прибег к подобному, то я ведь могу отплатить ему той же монетой. А это уже похоже на план.
— Ладно, как насчет получить права на Шимон и их самих в пользование? — предложила я боссу Варии. — Все равно у Вендиче мы их отбили.
Занзас посмотрел на меня так, будто я только что произнесла сущую глупость.
— Сам посуди, — предложила я меня послушать. — У них довольно редкие кольца, но перенять технологию как-то маловато. Тогда разве нельзя сделать их подчиненной семьей? Кажется, такой вариант принимается в мире мафии.
— Да, но только если такие вассалы не насолили крупнейшей семье! — гаркнул Занзас.
Но я не стала дожидаться, пока он наберет воздуха побольше и доходчиво не перечислит мне все минусы этой идеи. Я подняла руки и на секунду прикрыла глаза. Открыв их, как могла убедительней произнесла:
— Я все решу, только дай мне слово, когда соберешься на переговоры.
Занзас снова прищурился, но я не стала дожидаться и нового спора и выговора. Поднявшись из-за стола, направилась на выход, махнув рукой напоследок:
— У меня появилось небольшое дело, так что увидимся позже.
Меня провожал его задумчивый взгляд, поэтому, весьма недвусмысленно его расшифровав, поскорее выскочила наружу, пока Занзасу что-нибудь в голову не ударило.
Быстро оказавшись за дверью, обнаружила, что Кёя со Скуало едва не дерется. Не уверена, что именно его останавливало, но пронзительными взглядами они мерялись знатно — в стороны разве что искры не разлетались. Кёя уже даже тонфа достал, но Скуало пока держался и, скрестив руки перед собой, изображал неприступную гору. Очень напряженную и готовую взорваться, разразившись бранью.
Рокудо благостно наблюдал в стороне, наверняка зная, что происходило за закрытыми дверями.
Едва я была замечена, махнула рукой, привлекая внимание и прерывая бестолковую перепалку:
— Скуало, а когда собрание по поводу Шимон намечается?
— Нескоро, — недружелюбно отозвался раздраженный мечник. — Еще не всем раненым оказана помощь, да еще и корабли чинить после этого шторма.
Я осмотрелась, проверяя обстановку. Тела уже убрали с палубы — даже следов не осталось. А вот мелкие повреждения в виде царапин и даже сколов — кое-где были. Но это, скорей всего, только верхушка айсберга, если повреждена обшивка — это надолго.
— Идем, — решила я. — Нас ждут дела.
Глава 45
Первый подъем с постели он совершал сам. Несмотря ни на что, нельзя показывать слабость. Даже — или особенно — тогда, когда она так очевидна.
Сын с окаменевшим лицом с трудом не отводил глаз, пока Хизэши принимал вертикальное положение. Хизэши не смотрел, но взгляд чувствовал. Однако это лишь добавляло горечи к уже имеющейся. Тяжкие думы и без того не покидали разума главы Хибари, неподъемным грузом ложась на с трудом расправленные плечи. Быть членом Торикай — это высокая планка, быть среди верхушки — еще более опасная высота, а глава...
Он сам себе высота. Он — столп, он — опора, ствол своего дерева, без которого погибнуть суждено и корням, и листве.
Пока он может принять на себя удары со всей оставшейся крепостью, он будет держаться столько, сколько сможет, только бы со спокойной душой передать все в руки своей единственной оставшейся надежды — своего первенца. Сейчас Хизэши четче, чем хотелось бы, осознал, вспоминая количество наследников Цуру Сэтоши, их опыт и возраст, какой потерей был его второй сын. Каким бы ни был, но своя кровь. И если раньше мысль о потере Хибари-сама кое-как глушил тихой яростью разочарования Кёей, теперь он многое бы отдал, чтобы тот мог встать молчаливой тенью за спиной собственного старшего брата, столь юного и неопытного для грозящей ему роли.
Но пока Хизэши дышит, он будет стоять прямо и гордо. Как бы глубоко ни низвергнул ветвь когда-то отступник, как бы ни тяжко было под гнетом улучивших момент лютых товарищей по клану Торикай, как бы ни перекрывали ветви строптивцев кислород, а Хибари Хизэши однажды поклялся, сам себе поклялся: он приложит все возможные усилия и Хибари вернут былое величие, при нем или после него. Задача усложнилась, и сильно усложнилась. Слабость нынче совершенно ни к чему.
А его, Хибари Хизэши, обратный отсчет уже пошел.
С трудом сев на кровати, глава отогнал легкое головокружение — о, как давно оно не замутняло взгляда — и встал, опасно покачнувшись влево и вперед: привыкшему интуитивно блюсти баланс бойцу не сразу пришло в голову, что автопилот с этого момента придется перенастраивать с учетом новых вводных... или отсутствия старых.
Отсутствия привычных нескольких килограмм веса в виде правой руки.
Хибари Хизэши сохранил равновесие, но неуловимое напряжение из позы Хибари Даи не ушло. Тот, не поднимая глаз, замялся. Скорей всего, ему раньше и мысль не приходила, что не знающий слома отец может оказаться в таком положении. Даи не мог придумать, как подать однорукому отцу его оружие, внешне монолитный трехсоставный короткий посох, в бою преображавшийся в сань-цзе-гунь. Сейчас же использовать преимущества оружия в форме боевого цепа более не представлялось для Хизэши возможным.
Правую руку главы Хибари быстро залечили, но теперь ему грозило использовать оружие разве что в собранном состоянии.
— Ото-сама... позвольте, — все же решился, понимая, что далеко они так не уйдут, Даи.
Хизэши, не теряя самообладания, кивнул в согласии.
Даи, разобрав посох, оставил его в креплениях, предусмотренных боевым облачением Хибари Хизэши, а затем помог отцу надеть накидку и, открыв перед тем дверь каюты и пропустив его вперед, тревожной тенью последовал за ним, пристроившись за правым плечом.
Хибари-сама и бровью не повел на сей маневр прикрытия его слабых мест — теперь слабых.
Хибари-сама направлялся к главе Цуру. Ведь еще ничего не закончено.
* * *
Цуру Сэтоши преисполнен был нелегких дум. Под внешним спокойствием, достигнутым невероятными усилиями, метались мысли касательно внешней и внутренней политики клана с учетом событий последних дней, просчитывались и переигрывались сценарии, ходы в предстоящих переговорах и в целом, а также относительно дальнейшего курса Торикай и Цуру в частности; оценивались ресурсы, располагаемые силы.
