— Угу... — нежно-розовая аликорница потёрлась мордочкой о шею мужа. — Такой, чтобы его можно было спасти, чтобы местные жители не сопротивлялись захвату.
— Хм... — ухмыльнувшись, император зажёг собственный рог и слегка отстранил свою императрицу, чтобы заглянуть ей в глаза. — Когда ты успела стать такой коварной?
— Учусь у тебя, — подмигнула Каденс, показала язык, а затем выскользнула из объятий, оставив плащ в руках жеребца и, отбежав на пару шагов, жестом поманила его за собой. — Идём внутрь. Думаю, нам обоим не помешает горячая ванна.
* * *
Он бежал не слишком быстро, но и не медленно, старательно сберегая силы и постоянно прислушиваясь к звукам возможной погони... которой не было. Луна освещала его путь, серебряными лучами пробиваясь через кроны деревьев, вблизи коих старался держаться беглец, уносящий с собой самое дорогое сокровище, которое только мог рассчитывать получить.
Одетый в одни лишь серые штаны, подвязанные куском верёвки, Белый Клык выглядел словно оборванец, а то и вовсе — разбойник. Хотя, это было не так далеко от истины, подтверждаясь ещё и пятнами крови на взъерошенной шкуре.
В мешке, который кобель закинул себе за спину, тихо сидел крылатый жеребёнок, обладающий очень полезной силой, которая обязательно приведёт их обоих к успеху. К сожалению, хотя, в данной ситуации это было только благом, пегас оказался совершенно безынициативным...
"Ничего. Так даже лучше: не будешь пытаться сбежать и спорить. Ну а потом... я из тебя ещё выращу верного пса, со всеми положенными повадками", — оскалив клыки, Белый Клык немного ускорился, чувствуя как тело вновь наливается бодростью из-за открытого "второго дыхания".
Алмазный пёс не знал, что случилось с чейнджлингами, которые охраняли их в логове той твари, что притворялась принцессой-пони, но был благодарен за то, что его не убили просто за компанию. Выбравшись же из своей камеры, он рискнул забрать с собой Ключника (как его называла сама "Селестия"), до этого момента просто стоявшего в центре комнаты, равнодушным взглядом смотря перед собой.
— Будь спокоен, щенок, я о тебе позабочусь, — рычащим смехом огласил ночную рощу старший "меченый". — Сила стаи зависит от силы каждого её члена... А я не привык держать рядом с собой слабаков.
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Тринадцатая арка — 3
Сперва заставив проявиться на теле, а затем и сняв с шеи цепочку, Мора положила Амулет Чейнджлинга на стол в подсобном помещении ритуального зала. После этого она поспешно надела на мордочку маску из кости, скрывая изменившиеся черты (всё же она успела привыкнуть к зрению и молодой мордочке, из-за чего возвращение к старому облику вызывало... досаду). Поправив набедренную повязку, шаманка решительно покинула закуток, выходя в квадратное помещение, освещённое четырьмя жаровнями, установленными на треногах в углах, пол коего был покрыт символами из крови и кристальной пыли, что увеличивало её энергетическую вместимость, а в центре круга возвышалась на высоту метра тумба из кристалла, служащая подставкой для шлема из сине-фиолетового металла, с двумя декоративными крыльями, похожими на уши летучей мыши. Головной убор был лёгок и прочен, имел Т-образное отверстие для глаз и рта, защищал затылок, щёки, макушку, выделялся прорезью для рога... но самое главное — служил идеальным сосудом для пленения души, не только сохраняя все её силы, но и позволяя умножать, а также направлять их.
"Корона сия, достойна царя... но для обладания ею, немалая воля нужна", — в воображении зебры промелькнул образ её вождя и супруга, уже доказавшего то, что она не ошиблась в своём выборе, и в тот же миг губы растянулись в хищной улыбке.
Кому как ни ей было знать, что Сомбру гнетёт его слабость в грубой силе? И пусть в сравнение с многими и многими жеребцами, он если не превосходил всех, то и не уступал, но вот осознание превосходства жён накладывало свой отпечаток. Да ещё и маленькая ученица, буквально фонтанирующая энергией...
Для жеребца было нормально желать силы: пугаться стоило бы, если бы тёмно-серый единорог не стремился к ней. Но в отличие от большинства, Сомбра держал эту свою тягу под контролем... почти всегда. Ну а для того, чтобы у мужа было меньше соблазнов, верная жена должна проявить инициативу и помочь, при этом стараясь не ущемить такую хрупкую вещь как гордость.
"Приняв мой дар, о Тёмный Свет, ты станешь тем, с кем равных нет", — кивнув вошедшим в помещение помощницам, которыми были шесть её учениц, полосатая кобыла подошла вплотную к ритуальному инструменту.
Молодые шаманки молча заняли свои места в шести кругах, соединённых между собой и с центром тонкими линиями. Они были одеты в тонкие набедренные повязки из шкур животных, в руках же держали кристаллы-накопители, размерами с голову жеребёнка, заполненные магической силой до такой степени, что тускло светились в полумраке. Отбрасываемые ими тени, из-за колышущегося в жаровнях огня, дрожали будто живые, но на самом деле это была лишь иллюзия, так как Айси, из-за предпринятых Морой мер, при всём желании не смогла бы проникнуть сюда незаметно.
Возложив ладони на постамент, императрица зебр начала призыв: если раньше ей для этого требовались долгие и изощрённые ритуалы, то теперь, имея под рукой высокоточные инструменты, источники энергии и материалы, о коих в былые годы оставалось только мечтать, можно было обойтись минимумом телодвижений. В то же время, помощницы, уловив безмолвный сигнал, приступили к перекачиванию энергии из накопителей, в которых содержался полный резерв молодой аликорницы (пропуская магию через свои тела, они трансформировали её, а затем вливали в узор).
Не прошло и нескольких секунд, как дух королевы чейнджлингов, голова которой находилась в тумбе, появился прямо над шлемом, закалённым в её же крови. Однако же попытка вырваться, как и воздействовать на разумы зебр, которую она предприняла в тот же миг, провалилась без каких-либо видимых последствий. А на второй удар ей уже не дали времени.
— О... несомненно — ты сильна, — подала голос Мора, разрушая гнетущую тишину. — Теперь, пришла пора моя.
Следующие полчаса, шаманка рвала сущность королевы чейнджлингов, лишая её самосознания, воли, желаний, инстинктов... при этом, она старалась не повредить её способности, превращая опасного врага в послушный инструмент. Ну а когда всё было кончено, а энергия в кристаллах почти иссякла, полосатая кобыла поместила духовный конструкт в заранее подготовленный артефакт, из-за чего металл потемнел на несколько тонов. И только убедившись, что предмет не стал проклятым, она смогла выдохнуть с облегчением, взяв его в свои руки.
Ещё будучи молодой ученицей, Мора слышала о проклятых вещах, созданных неумелыми шаманами-некромантами. В конце концов, поместить дух убитого врага в оружие не так уж сложно, а вот подчинить его, заставить служить себе и не дать навредить — гораздо труднее. В худшем случае, "раб", постоянно контактируя с "хозяином", мог попытаться сам захватить тело, подавив слабую волю...
Прислушавшись к своим чувствам, старшая зебра ощутила мимолётное желание оставить шлем себе: владея оружием, способным менять свой вид, служить накопителем энергии, наделять телепатией, она стала бы непобедима... Только вот военные походы, завоевания, жажда битв — это удел жеребцов, ну а возможность читать мысли или контролировать слабовольных, определённо, не стоила возможных трудностей. Тем более, собственные силы всё равно оставались надёжнее, привычнее и удобнее.
"Из солнцеликой принцессы, коль муж бы помог, могла бы я сделать прекрасный клинок", — перехватив шлем за декоративное крыло левой рукой, пальцами правой ладони Мора провела по пластине, которая должна защищать левую щёку.
...Сколь же огромные перспективы перед ней открывало замужество, даже если не учитывать статус императрицы. И насколько же иронично то, что от самых жестоких деяний, её удерживает пони, в душе являющийся таким же чудовищем как и она! И только лишь Каденс, в их странной по всем меркам семье, оставалась по-настоящему доброй, пусть жизнь и заставила её лишиться наивности...
Пока Мора размышляла, ученицы уже приступили к затиранию ритуального рисунка, предварительно сложив накопители у левой стены зала. Одна из молодых зебр, проявив инициативу, принесла экранирующий контейнер, в который её наставница положила шлем, плотно закрыв крышку.
Всё же, рано было демонстрировать всем желающим свой маленький успех... во избежание неправильных мыслей и сомнений.
Вместе с коробкой из тёмно-синего кристалла, шаманка вернулась в подсобное помещение, где с внутренним облегчением сняла маску, а затем надела Амулет Чейнджлинга, возвращая молодой вид мордочки и зелёные глаза с вертикальными зрачками. Пусть она могла бы и не снимать артефакт на время ритуала, но решила перестраховаться, не давая королеве перевёртышей и малейшей лазейки в свой разум.
...
— Кто теперь чистый? Кто теперь довольный? — тепло и искренне улыбаясь, Тала подняла со стола, застеленного толстым одеялом, одетого в жилетку и свободные шаровары жеребёнка, тут же прижимая его к груди. — Ты моя радость...
Гранд, ещё слишком маленький, чтобы вообще понимать то, что происходит вокруг, что-то прокряхтев на своём жеребячьем языке, решил тут же и задремать. Впрочем, лань подобное устраивало, так что она подошла к кроватке и аккуратно уложила в мягкое гнездо своё единственное настоящее сокровище.
"Как же жаль, что я не могу посмотреть на тебя своими глазами", — мысленно поморщившись, олениха только вздохнула, поправляя тонкое одеяльце.
Утро только-только наступало, окрашивая очистившееся от туч небо своими лучами. В приоткрытую дверь, ведущую на балкон, проникал влажный после ливня, прохладный воздух...
Убедившись, что оленёнок спит, "меченая" тихо-тихо вышла на балкон, притворив за собой створку. Несколько секунд поколебавшись, она всё же сдвинула повязку с глаз на лоб, устремляя взгляд на горизонт поверх крыш, чувствуя как вновь по щекам побежали слёзы, а магия стала утекать, будто вода через дыру в прохудившемся ведре. Однако же свои пределы она прекрасно знала, "видя" границу истощения, так что не спешила вновь закрывать веки.
Тала искренне ненавидела свою силу, из-за которой сперва была вынуждена наблюдать мучительную гибель любимого, а теперь не может полюбоваться их сыном. Но при этом она признавала, что без неё вовсе не выжила бы...
Сила, позволяющая прорицать, даровала своему обладателю огромное могущество, но оставляла его катастрофически уязвимым. Если бы тот же Сомбра узнал, что лань видит гораздо больше, нежели говорит, а о чём-то и умалчивает в своих целях, то в лучшем случае можно было закончить как Грим, получивший почётную отставку с лишением "метки", а то и вовсе погибнуть в лаборатории. И потому, действовать следовало крайне осторожно, тщательно отсеивая возможности навредить своим покровителям осознанно, вместо этого выбирая пути, которые принесут наибольшую пользу сыну.
"Кому будет хуже, если от общей пользы один оленёнок получит чуть больше?", — мысленно спросила у себя олениха, закрывая глаза и вновь опуская повязку.
И всё же дар видеть прошлое и будущее давал массу возможностей: пара оброненных слов в нужном месте и нужное время, могла стать грузами на чаше весов выбора, которые склонят могучих мира сего к нужному решению. Как пример, можно было вспомнить недавний шутливый разговор Каденс и Сомбры, который закончился решением о захвате соседнего мира (менее опасного, нежели этот). И пусть тёмно-серый единорог почти сразу выкинул эти мысли из головы, но сама идея осталась, что означало...
"Однажды он вернётся к идее о путешествиях между мирами. Ну а я... подтолкну Твайлайт к тому, что ей следует хотя бы убедиться, что дома всё в порядке", — поправив жилет, оставляющий открытым низ живота, лань провела ладонями по бёдрам, скрытым под широкими шароварами.
"Меченая" не считала себя самой умной или хитрой, прекрасно видя примеры таких существ перед своими глазами, но и от наивности, как и желания помочь всем, её надёжно излечили. Опыт же жизни корнерождённой помогал вести себя так, чтобы "угодить хозяину" и "не навредить себе". И пока что, ей удавалось соблюдать баланс...
— Доброе утро, — поздоровалась сиреневая аликорница, находящаяся в своём четвероногом облике, залетая на балкон и вставая рядом с ланью. — Как себя чувствуешь?
— Доброе утро, Твайлайт, — улыбнулась путешественнице из другого, более доброго и счастливого мира Тала. — Говори чуть тише: Гранд спит.
— Прости, — потупилась собеседница, опустив взгляд к передним копытцем и прижав ушки. — Я не подумала...
— Ничего страшного, — сделав шаг к собеседнице, бывшая рабыня присела на корточки и обняла ученицу Сомбры, прекрасно видя то, что ей нравятся подобные жесты. — Просто Гранд капризничал из-за грозы, и только сейчас задремал. А ты как спала? Что-нибудь снилось?..
...
Звон мечей, вновь и вновь сталкивающихся друг с другом, разносился по округе словно необычная музыка; жеребцы, одетые в белые жилеты и свободные штаны (либо юбки до колен... в зависимости от принадлежности к той или иной расе) кружили по полигону тренировочного лагеря; свет восходящего солнца согревал землю, испаряя пропитавшую её влагу... Сам Джафар, красующийся белыми одеждами и красным плащом, вооружённый парными мечами, отбивался от двух наседающих на него противников: верблюд, орудующий кривым мечом и кинжалом, заходил слева, а кристальный земнопони, вращающий в руках алебарду, нападал справа.
Разогретое тело, буквально переполненное силой, двигалось плавно и стремительно, то уклоняясь, то подныривая, то отводя или блокируя удары. Рефлексы и опыт позволяли практически не отвлекаться на мысли о том, что делать в конкретный момент времени: бывший визирь будто бы наблюдал за происходящим со стороны, успевая отмечать ошибки, удачные приёмы, реакции окружающих. Воспользовавшись своей "меткой", он бы мог завершить тренировку в секунды, но...
"Если постоянно полагаться на один инструмент, можно деградировать во владении всеми остальными навыками", — мысленно отметил тёмно-серый единорог, неуловимым движением расстёгивая застёжку плаща, чтобы подбросить ткань, закрывая обзор мечнику на пару секунд.
Выигранного времени Сомбре хватило, чтобы обезоружить гвардейца и тупым лезвием тренировочного меча обозначить смертельный удар. После этого он вновь сцепился с верблюдом, но уже не отвлекаясь на угрозу со стороны его напарника.
Сражение продлилось ещё около минуты, да и то лишь потому, что ни один из противников не спешил форсировать события. Когда же и второй соперник был "убит", император опустил оружие и огляделся, замечая что и другие группы воинов уже закончили, либо заканчивали поединки.
— Отличный бой, господин, — ощерился в улыбке наёмник, ничуть не расстроенный своим поражением.
— Неплохо размялись, — кивнул ему император, передавая мечи подбежавшему жеребёнку, принимая из его рук флягу с травяным отваром.
