И в этот миг купол энергетического щита над их головами содрогнулся от чудовищной энергии прямого попадания корабельного турболазера, низко загудев. Вплетаясь противными техногенными нотами в совершенство импровизации. Чем взбесили обоех дам.
И все, абсолютно все присутствовавшие ощутили зов этого творения изыска и воплощения совершенства. Они почувствовали жажду вкусить крови неверных слуг уродливого Палпатина, являвших собой торжество безликой и серой мерзости, надругательство над индивидуальностью, правом на самовыражение и красотой. Услышать их предсмертные крики, что будут слаще любого десерта, и оказать им милость, даровав блаженство боли.
Арена зашлась в диких, громчайших криках, и существо понеслось вперед, заставив расступаться с его пути. Группа поддержки с подтанцовкой следовали за ним по пятам, громко вознося хвалу вдохновению битвы и совершенству искусства смерти. Немногие безумцы захотели ощутить экстаз смерти от своего нового кумира, и пара из них, будто бы следуя их желаниям, была растоптана. Разнеся ворота стадиона, создание вырвалось в город, и ликующая толпа восставших бежала за ней.
Силы Галактической Империи встретили их морем огня. От мельтешения бластерных импульсов рябило в глазах, а грохот взрывов слился в непрерывный гул. Пройти через эту зону смерти одним куском было физически невозможно. Но чарующая незнакомка со своей свитой смогли совершить это. Стена огня будто расступалась перед ними, хотя пара случайных импульсов всё же сразили одну всадницу и пару девушек из подтанцовки прежде чем изогнутые клинки на концах нижней пары рук взмыли над позициями штурмовиков, обагрённые свежей кровью.
Победа была уже в их руках, когда очередной шагоход рухнул и имперцы дрогнули. Но в следующий миг небеса рухнули на землю, а дорожное полотно улицы взлетело в воздух, горя и плавясь под напором энергии импульса турболазера. Имперцы использовали своё полное господство в космосе и не гнушались оказывать близкую огневую поддержку. Хотя мощность выстрела явно была ниже максимальной, чтобы испарить поменьше своих солдат, но этого было достаточно чтобы стереть целый квартал с лица земли.
Ударная волна сбила с ног, опалив кожу нестерпимым жаром. Уши звенели от гула взрыва. Но что было ранее не могущим случится, боль обожжённой кожи принесла невероятную бурю ощущений. Кровь тут же вскипела от адреналина, а бешено колотящееся сердце готово было вырваться из груди. Наслаждение вытекало из тела вместе с кровеносной жидкостью, принося высшую степень эйфории.
— Больше... — сорвались слова с опалённых губ — Я ХОЧУ БОЛЬШЕ!
Царящая вокруг разруха и опустошение казались абсолютными. Тем удивительнее было узреть самое совершенное создание на свете в центре этого вихря разрушения нетронутым. Лишившись свиты, оно в ярости вскинуло все руки к небу и издало невозможный вой ненависти и злобы, от которого содрогнулись немногие уцелевшие стены. И небеса над головой расцвели невозможными цветами, в которых исчезли звёзды и продолговатые фигуры висевших на низкой орбите звёздных разрушителей.
Звенящая тишина воцарилась вокруг, словно все разом опустили оружие и остановили машины, любуясь на небывалое светопредставление над головами. Или это просто навалилась глухота после ударной волны от орбитального удара? Как бы то ни было, никто больше не обрушивал на город смерть с небес. Даже оставшиеся в воздухе истребители беззвучно проносились над головой.
Но через пугающую завесу тишины всё же смог пробиться звук. Голос, что был самым желанным во всей вселенной. Песнь Маринетты летела над заваленными обломками и трупами улицами, чистая как родниковая вода, медленно приближаясь. Желание ещё хоть раз увидеть богиню заставило отринуть боль и встать на ноги, чтобы выбраться поближе к центру улицы.
Открывшееся зрелище было куда более необычным чем можно было ожидать. Круша остатки баррикад и давя трупы вместе с мусором по улице ползло нечто большое, угловатое и квадратное. Уродливая машина фиолетового окраса на примитивнейших гусеницах, наверняка издававших жуткий лязг и скрежет, которого не было слышно за оглушительной музыкой, что лилась из множества динамиков в виде разинутых пастей позолоченных рогатых голов, в изобилии закреплённых на украшенных тонкой резьбой и филигранной росписью бронеплитах. Столь изысканная отделка так резко контрастировала с вопиющим примитивизмом, что это просто в голове не укладывалось. Водя по сторонам стволами пушек, украшенными позолоченными головами зубастых ящеров, этот самоходный ящик вёз на крыше несколько здоровенных фигур в массивной розово-чёрной броне, украшенной золотом и драгоценными камнями, которые будто играли на незнакомых музыкальных инструментах, что шло в контраст с тем, что эти существа производили в первую очередь впечатление воинов. Самым большим из великанов было нечто, восседавшее на золотом троне, одновременно с этим напоминавшее изваяние. Осматривая поле боя полным желания и азарта взглядом, чудище держало на коленях саму Маринетту.
— Пой, мой ангел музыки... — приговаривал гигант низким голосом, который звучал будто сразу внутри черепной коробки — Пой для меня...
Попутно чудовище умудрялось гладить женщину длинным, пурпурным когтем по внутренней стороне бедра, даже не царапая её, при этом склонов голову пониже и что-то шепча ей. Одной этой попытки узурпировать Маринетту уже было достаточно чтобы вызвать вспышку жгучей ненависти, в которой смешались и разочарование, и зависть, и ревность, и которые просто не успели найти выход. В лобовую броню машины ударила пара бластерных импульсов, оставив большие опалённые пятна. Это немедленно вызвало бурю гнева восседающего существа.
— РАЗОРВИТЕ ЭТИХ НИЧТОЖЕСТВ В КЛОЧЬЯ! — взмахнув когтистыми лапами возвестил урод — ЭТА НАГЛОСТЬ ОСКОРБЛЯЕТ СЛААНЕШ!
И воздух тут же наполнился невообразимой какофонией оглушительного воя, рёва, вопля и визга. Те самые духовые инструменты в руках этих странных музыкантов испускали потоки звука такой мощности, что от них заметно дрожал воздух. Будто только ожидая приказа, из-за поднявшейся при бомбежке пыли с воем, криками и ревом моторов вырвалась настоящая механизированная орда. Менее крупные самоходные коробки, несущие таких же ярко украшенных великанов что и на платформе с Маринеттой, вовсю использовали свои шумовые установки, на порядки увеличивая какофонию сражения. Впереди них на всех порах неслись огромного размера спидеры, наперегонки с которыми ехали такие же неказистые, хоть и богато украшенные мотоциклы, все также несшие на себе громадных воинов, хоть и вооруженных какими-то реактивными ракетомётами, устраивающими канонаду взрывов, напрочь сметающие войска Империи. Вокруг них ютились самые что ни на есть люди, но они были столь причудливы, что среди них не было почти что никого похожего друг на друга. Одетые в пестрые и вызывающие цвета и наряды, верещащие как настоящие безумцы, они неслись на вражеский огонь и позиции на все так же различных машинах, будь то все те же примитивные гусеничные или колесные, или же современная техника на антигравах, будто наплевав на возможную смерть и вносили свою лепту в творящееся безумие, используя всё то же неведомое никому из местных оружие.
Пережившие орбитальный удар турболазера стены рассыпались в пыль. Появившийся из-за рассеивающейся пелены дыма высоченный АТ-АТ тут же лишился кабины, которую смяло как бумажную. Мощные ноги лопнули как стеклянные, и вся конструкция рухнула на землю. К действу присоединялись всё новые и новые "музыканты" в громоздких чёрно-розовых доспехах, вместе с их ни то слугами, ни то помощниками. Динамики и сирены на их броне выли без умолку, заставляя потроха скручиваться узлом. Стрекот лазеров, ракет и пуль превращал шум в беспорядочный поток хаоса.
Одежда на плечах уже пропиталась кровью, капавшей из ушей. Великаны и их безумцы убивали всех без разбора, не щадя ни восставших, ни шлемоголовых, ни гражданских.
И только чарующий голос Маринетты не давал опустить руки и умереть под ударами чудовищных звуковых волн. Страстное желание ещё хоть раз коснуться её бархатной кожи, вдохнуть незабываемый аромат, заставляли упрямо идти вперёд там где другие падали на землю, корчась от боли и судорожно занимая уши. Вперёд, за абсурдными машинами, извергавшей смерть.
За совершенством.
Без сомнений, без устали, без сожалений. Тех глупцов, что вставали у него на пути, он убивал без промедления и будто со звериной прытью. Продолжавшие играть симфонию разрушения великаны только смеялись над тем безумцем, что шествовал за ними не страшась оглушительной какофонии, и будто издеваясь не давали догнать себя, при этом не уходя в отрыв. Таких людей как он было совсем немного. Большинство пытавшихся следовать за Маринеттой погибали, не в силах выдержать столь ошеломительного шума. Из десятков стекавшихся смельчаков на ногах оставались единицы, которые упрямо шли вперёд, шагая через трупы и руины среди великанов и чарующих своей красотой девушек из подтанцовки совершенного создания.
Нельзя было сказать точно, сколько продолжался этот безумный марш, но удача всё же улыбнулась стойким и смелым, когда рогатая тварь, озаботившись чем-то важным, аккуратно опустило Маринетту на крышу машины, и взмахнув кожистыми крыльями взмыла в небеса. Это был прекрасный шанс.
— Маринетта! — срывается с губ как только великан скрылся в облаках — МАРИНЕТТА!
Один из гигантов издал злобный рёв, разворачивая раструб своего чудовищного инструмента в сторону того отчаянного сумасшедшего, который посмел вклиниться в их концерт и отвлечь солистку, которая обернулась на этот отчаянный клич, прервав свою партию. И когда казалось, что смерть уже неизбежна и в следующий миг звуковая волна немыслимой силы разорвёт в клочья бренное тело, она что-то крикнула окружающим, и тёмная решётка в глубине раструба неожиданно взмыла к небесам вместе с самим оружием, послав разрушительное керщендо куда-то в клубящиеся бордовым облака.
— Тот, кто прошёл по пути совершенства так далеко, достоин стать рядом с нами. — возвестила она, протягивая руку на встречу — Возвысься над суетой и обыденностью! Раздели с нами этот триумф над блёклой серостью!
— Да! Да, моя госпожа!
Необычайный прилив сил позволил с лёгкостью вскочить на возвышавшуюся подобно скале машину. Он жадно впился в алые губы вожделенной красавицы. Дальше всё было как в тумане, сливаясь в одну непрерывную оргию безумного концерта.
Убийства, разрушения, чревоугодья и извращения — всё слилось в единое целое. За один день войска Империи были жестоко разбиты, и всякое сопротивление прибывшего штурмового корпуса было полностью подавлено. И не просто подавлено, а безжалостно вырезано. Выжившие штурмовики вскоре позавидовали мертвым, как впрочем и все жители планеты, не разделившие идеалов восставших.
Однажды он рисовал на плоти пленённой чернокожей женщины-офицера из армии чудесные картины бескрайнего космоса, вдохновение для которых он черпал из событий пришествия труппы артистов. Столь тёмный оттенок мольберта давал идеальный фон. Получившееся полотно было столь восхитительно, что он испытал возмущение и гнев на посмевшую умереть раньше времени пленницу, поразившись её неблагодарности. И безграничной подлости, поскольку бледнеющая кожа трупа разрушила всю композицию.
На следующий день он вкусил мяса сотни человек, приготовленное одним из тех гурманов, что еще до закрытия "Дюгоня" поражал публику своими изысканными блюдами. Он отметил, что эссенция целой сотни измученных душ придает пище невероятный по своей тончайшей остроте вкус. И последующие дни проходили так, как сам он раньше бы в силу своей глупости и скудоумия охарактеризовал безумной гонкой пресытившегося гедонизмом садиста за невозможным.
Время окончательно утратило свой смысл, потому что отныне не было ни дня ни ночи. Только одни нескончаемые сумерки под сенью клубящихся бордовых облаков. Привычный мир окончательно потонул в вихре наслаждений, и даже привычные улицы невозможно было узнать с тех пор как на обломках начали прорастать новые причудливые деревья и изысканные здания. Словно сама реальность стала гибка и податлива как детский фотопластик до отвердевания в ультрафиолете, всё сильнее уступая безудержной тяге к поиску новых удовольствий.
Пока сама земля окончательно не ушла из-под ног, уступая место податливой плоти невозможной дороги, что вела через буйство невозможных энергий куда-то вдаль, прокладываемая той невероятной труппой, честь стать частью которой была оказана достойнейшим из жителей уже забытого мира из прошлой жизни.
* * *
— Прыжок успешно завершён. — сверившись со всеми поступающими докладами сообщила адмирал Далла — Выдвигаемся на огневую позицию.
— Главное орудие? — тут же спросил Таркин.
— Заряжено и готово к стрельбе.
— Хорошо...
— Не советую приближаться, пшш, к планете. — очередной раз предупредил Вейдер — Такие мощные возмущения в Силе слишком опасны.
— Полагаю мы не похожи на самоубийц. — огрызнулся губернатор внешнего кольца. — Разлёт обломков волнует меня куда больше природы этого энергетического щита.
— Я нахожу такую самоуверенность, пшш, опасной...
Опасения лорда ситхов не были беспочвенны. После Астенверга во всей галактике участились случаи ни много ни мало тыловых ударов захватчиков. Хотя изначально Таркин и Траун отказывались признавать саму возможность подобного явления, оперируя тем что такие атаки происходят слишком бессистемно, а в атакованных системах не было замечено ни единого корабля врага, Император настоял на версии одной и той же природы данных конфликтов, основываясь на своих ощущениях в Силе.
В данных случаях враг действовал по отработанной схеме — каким-то образом проводил агентурную работу с населением, после чего образовывал повстанческие и террористические ячейки и группировки, как правило работающих в рамках планет, после чего их руками поднимал кровавые бунты. Отличительным почерком таких акций было то, что их постоянно сопровождали аномалии, вызванные, как безапелляционно заявлял Палпатин, возмущениями в Силе. Что бы повелитель галактики не видел в своих видениях, его впечатление от них было огромным, настолько, что он издал специальный декрет, предписывающий в случае неподконтрольных восстаний с определенными аномальными признаками проводить немедленную Базу Дельта Ноль, в результате чего уже несколько десятков планет были выжжены имперским флотом дотла.
Но эта планета оказалась особым случаем. Что бы на ней ни произошло, находящаяся на её низкой орбите эскадра брошенного на подавления бунта легиона штурмовиков была полностью уничтожена, как и все войска, пытающиеся подавить восстание. Таркину было неведомо то, как именно проходили данные события, потому как сам Император отказал гранд-моффу в просьбе получить все данные о планете, которую старый ситх указал как цель первостепенной необходимости уничтожения, на которой можно осуществить боевые испытания практически вчера достроенного прототипа. И Дарт Вейдер отказался даже комментировать данное решение Палпатина, упомянув лишь, что некоторые вещи "должны быть изучаемы с особо тщательной осторожностью".
