— Лиззи. Она научилась от фрау Юты. Перед тем, как... мфм, — он издал деликатный шотландский звук, обозначивший болезненные обстоятельства, сопровождавшие разрыв помолвки Лиззи.
— Ммм. Это было ужасно, правда? — она опустила ресницы и тайно поглядывала на него, ожидая, скажет ли он что-нибудь о Лиззи. Лиззи и Йен, кажется, были влюблены друг в друга когда-то — но сначала он ушел к ирокезам, а когда вернулся, она собиралась замуж за Манфреда МакГиллеврея. Теперь оба они были снова свободны...
Он только пожал плечами в ответ на ее комментарий о Лиззи, сосредоточившись на процессе разведения огня. День был теплым и оставался еще час дневного света, но под деревьями уже залегли тени; ночь будет прохладной.
— Я пойду, взгляну на поток, — сообщила она, вытащив крюк и веревку из кучи вещей, вываленных из рюкзака. — Ниже по берегу есть место, похожее на форелевую заводь и мух там больше.
— О, да, — кивнул он, почти не обратив на нее внимания, поскольку терпеливо расчищал место для разжигания, прежде чем снова выбить ливень искр из кремня.
Когда она обошла излучину небольшого ручья, то увидела, что это была не просто форелевая заводь — это был пруд с бобрами. Горбатая насыпь домика отражалась в тихой воде, и она заметила, как на дальнем берегу беспокойно трясется пара молодых ив, явно в процессе уничтожения.
Она двигалась медленно, осторожно поглядывая туда. Бобры ее не причинят ей вреда, но они бы резко рванули к воде, если бы заметили ее, в тревоге издавая не только всплески, но и бряцая по воде хвостами. Она слышала это раньше, это был удивительно громкий звук, похожий на выстрелы ружей, он гарантировано распугает всю рыбу на мили вокруг, заставив ее попрятаться.
Погрызанные палки были разбросаны возле берега, внутренность дерева белела, стесанная так аккуратно, словно это сделал плотник, но срезы были не свежие, и неслышно было никаких звуков, кроме вздыхающего в деревьях ветра. Бобры бы не таились, никого поблизости не было.
Осторожно поглядывая на дальний берег, она насадила на крючок маленький кусочек сыра, медленно завела за голову, замахнулась и забросила. Крючок с небольшим плеском упал посредине пруда, но шум был не таким, чтобы встревожить бобров; молодые ивы на дальнем берегу продолжали трястись под штурмом работающих зубов.
Вечерняя поклевка уже начиналась, как она и сказала Йену. Она чувствовала на лице дыхание мягкого и холодного воздуха, поверхность воды покрылась рябью и блестела, словно серый шелк, дрожа на свету. Маленькие тучки мошек роились в стоящем воздухе под деревьями, становясь добычей хищных майских мух, веснянок и стрекоз, свежевылупившихся и ненасытных.
Она пожалела, что не забросила удочку с привязанной мухой — но можно было попытаться еще раз. Не только майские мушки поднимались голодные в сумерках, ненасытная форель набрасывалась практически на все, что появлялось перед ней — ее отец однажды поймал одну на крючок, украшенный не более чем несколькими узлами его собственных ярких волос.
Интересная мысль. Она улыбнулась сама себе, заправила назад пучок волос, выбившийся из косы, и начала медленно тянуть веревку назад к берегу. Но там, похоже, было что-то большее, чем форель.
Веревка сильно рванулась, и она дернулась от удивления. Коряга? Веревка снова дернулась, и дрожь из самых глубин стрельнула ей в руку, словно ток.
Следующие полчаса прошли без особо осознаваемых мыслей, только добыча рыбы. Она была мокрой до средины бедер, обкусанной москитами, ее запястье и плечо ныли, но она поймала три толстых рыбины, они поблескивали в траве у ее ног. У нее было чувство глубокого удовлетворения охотника — несколько частичек сыра еще остались в ее кармане.
Она вытянула руку, чтобы забросить крючок снова, но вдруг хор писка и свиста разрушил вечернюю тишину, и она увидела бобров, с паникой вырывающихся из укрытия и быстро двигающихся с противоположного берега пруда, словно взвод маленьких разъяренных танков. Она смотрела на них, открыв рот и инстинктивно пятясь.
Потом что-то большое и темное появилось среди деревьев позади бобров, поддав адреналина и побуждая ее бежать. Она бы моментально оказалась среди деревьев, если бы не наступила на одну из рыбин, что скользнула под ее ногой, словно намазанная маслом, в результате чего она бесцеремонно свалилась на задницу. Из этой позиции ей было отлично видно, как Ролло пролетел от деревьев длинной низкой полосой и изогнутой дугой прыгнул с верхней части берега. Грациозной кометой взлетел в воздух и приземлился в пруд прямо среди бобров, с всплеском подобным падению метеорита.
* * *
ЙЕН СМОТРЕЛ НА НЕЕ, открыв рот. Медленно, его взгляд перемещался от ее волос, с которых стекала вода, по ее мокрой, в грязных пятнах одежде и вниз к рыбе — одна была слегка сплющенной, — что болтались на кожаной связке в ее руке.
— Рыба оказала сопротивление, а? — спросил он, кивнув на веревку, и улыбнулся уголками рта.
— Да, — сказала она и бросила рыбу на землю перед ним. — Но не такое сильное, как бобры.
— Бобры, — сказал он и задумчиво потер переносицу своего длинного костлявого носа. — Да, я слышал, как они стучали. Ты сражалась с бобрами?
— Я спасала твоего негодного пса от бобров, — ответила она и чихнула. Она опустилась на колени перед разведенным костром, закрыла глаза от секундного блаженства, когда жар коснулся ее продрогшего тела.
— О, Ролло вернулся? Ролло! Где ты, негодник?
Большой пес, крадучись и еле подрагивая хвостом, неохотно вышел из кустарника на призыв хозяина.
— Что это я слышал о бобрах, а, madadh, — строго спросил Йен. В ответ Ролло отряхнулся, хотя с его шерсти поднялся не более чем туман водных капель. Он вздохнул, опустился на живот и хмуро положил нос на лапы.
— Возможно, он только преследовал рыбу, но бобрам так не показалось. Они бежали от него на берег, но как только он оказался в воде... — Брианна тряхнула головой и выкрутила мокрый край охотничьей рубашки. — Вот что я скажу тебе, Йен, рыбу чистишь ты.
Он уже принялся за дело, распоров одним чистым движением ножа живот и большим пальцем вынув внутренности. Он бросил внутренности Ролло, который только еще раз вздохнул и демонстративно вытянулся на опавшей листве, игнорируя угощение.
— Он не ранен? — спросил Йен, хмуро глядя на пса.
Она взглянула на пса.
— Нет. Я полагаю, он растерян. Ты мог бы спросить, не ранена ли я. Ты хоть представляешь, какие у бобров зубы?
Было почти темно, но она увидела, как трясутся его плечи.
— Да, — сказал он несколько сдавленно. — Я знаю. Они же не покусали тебя, нет? Я имею в виду, что было бы заметно, если бы тебя погрызли, — у него вырвался смешок от этой шутки и он попытался скрыть его, закашлявшись.
— Нет, — сказала она довольно холодно. Огонь горел хорошо, но недостаточно, чтобы согреться. Подул вечерний ветер, проникая через влажную ткань рубашки и бриджей, и скребя ее спину ледяными пальцами. — Там были не столько зубы, сколько хвосты, — сказала Бри, поворачиваясь на коленях, чтобы подставить спину к огню. Она осторожно потерла рукой правую руку там, где получила сильный удар в предплечье, оставивший покрасневший синяк от запястья до локтя. Несколько мгновений ей казалось, что кость сломана. — Это было похоже на бейсбольную биту... на палку, я имею в виду, — исправилась она.
Бобры не нападали прямо на нее, конечно, но быть в воде с паникующей собакой-волком и с половиной дюжины шестидесятифунтовых грызунов в состоянии экстремального возбуждения, было очень похоже на прохождение пешком через автоматическую мойку машин — вихрь ослепляющих брызг и мусора. Холод пронзил ее, и она, дрожа, обняла себя двумя руками.
— На-ка, кузина, — Йен стоял и снимал через голову рубашку из оленьей кожи. — Надень это.
Она была слишком замерзшей и побитой, чтобы отказаться от такого предложения. Скромно скрывшись за кустом, она сбросила мокрые вещи и через мгновенье надела рубашку Йена и обвила вокруг талии одно из одеял, наподобие саронга.
— Ты не достаточно питаешься, Йен, — сказала она, садясь снова к огню и критически его разглядывая. — Все ребра видно.
Так и было. Он всегда был худощавым, почти до худобы, но в юные годы его подростковая худоба казалась вполне нормальной, просто как результат того, что его кости росли быстрее всего остального.
Теперь он полностью сформировался, и у него была пара лет, чтобы его мускулы догнали. Мускулы появились. Она могла видеть каждую жилу и мышцу на его руках и плечах, но выпуклости позвоночника выпирали под загорелой кожей его спины, и она видела тени его ребер, словно следы волн, оставленные на песке под водой.
Он пожал плечами, но ничего не ответил, сосредоточенно насаживая очищенную рыбу на ободранную ивовую ветку для жарки.
— И ты не высыпаешься, — она прищурено смотрела на него через костер. Даже в этом свете, явно проступали тени и впадины на его лице, не смотря на тату ирокезов, петлей проходящее по его щекам. Тени замечали многие, и давно, ее мать хотела поговорить с Йеном, но Джейми сказал ей оставить парня в покое; он скажет, когда будет готов.
— Достаточно, — пробормотал Йен, не глядя на нее.
Она не могла сказать, был он готов говорить сейчас или нет. Но он привел ее сюда. Если он не готов, он мог бы, черт побери, выбрать путь покороче.
Целый день она, конечно, хотела узнать все о мистической цели их путешествия, и зачем ему нужна была она в качестве компаньона. Для охоты Йен мог бы взять кого-то из мужчин, она хорошо обращалась с оружием, но несколько мужчин в Ридже, включая ее отца, были лучше. И любой из них лучше подошел бы для чего-то вроде добычи медведя из берлоги или заготовки мяса и шкур.
К тому времени они были уже на землях чероки; она знала, что Йен посещает индейцев часто и у него хорошие отношения с несколькими деревнями. Но, если бы дело было в формальном урегулировании дела, он бы попросил Джейми составить ему компанию, или Питера Бьюли, его жена была чероки и могла переводить.
— Йен, — сказала она таким тоном, что мог бы пронять любого мужчину. — Посмотри на меня.
Он поднял голову и посмотрел на нее.
— Йен, — сказала она немного мягче, — это касается того, что случилось с твоей женой?
Он на мгновенье замер с темным, непроницаемым взглядом. Ролло, в тени позади него вдруг поднял голову и издал вопросительный звук. Это, похоже, привело Йена в чувство; он моргнул и посмотрел вниз.
— Да, — сказал он почти по-деловому. — Это так.
Он отрегулировал угол палки, которую засунул в землю у костра; бледный блеск рыбы, изгибающейся и шипящей, коричневел зеленой палочке.
Она ждала, что он скажет что-то большее, но парень молчал — только отломал кусок недожаренной рыбы и протянул его собаке, призывно цокая языком. Ролло встал и принюхался к еде, потом соизволил взять рыбу и лег снова, деликатно облизывая языком горячий лакомый кусочек, собираясь с духом, прежде чем проглотить заодно головы и рыбьи потроха.
Йен слегка сжал губы, и она увидела, как отблеск не до конца сформированных мыслей пробежал по его лицу, прежде чем он смог превратить их в слова.
— Ты же знаешь, я однажды думал жениться на тебе.
Он посмотрел на нее быстро и прямо, и она почувствовала легкий толчок осознания. Он и вправду думал об этом. Она всегда считала, что его предложение было сделано из благородных побуждений... но он был молодым мужчиной. Она до этого момента не думала, что Йен, должно быть, рассматривал в деталях все, что могло последовать за его предложением.
Он смотрел ей прямо в глаза, подтверждая факт, что действительно представлял себе физические детали разделения с ней постели и, по крайней мере, не находил такую перспективу непривлекательной. Бри подавила в себе импульс покраснеть, и отвернулась, чтобы не дискредитировать их обоих.
Она вдруг впервые посмотрела на него как на мужчину, а не просто, как на милого юного кузена. И подумала о жаре его тела, оставшемся в мягкой рубашке, когда она надела ее.
— Это было бы не худшей вещью в мире, — сказала она, стараясь придать голосу деловой тон. Он рассмеялся, и пунктирные линии его тату потеряли свою грозность.
— Нет, — сказал он. — Хотя, возможно, и не лучшей, ведь лучший — это Роджер Мак, да? Но я рад слышать, что был бы не худшим вариантом. Лучше Ронни Синклера, да? Или хуже адвоката Форбса?
— Ха-ха, черт побери, — она перестала беспокоиться о его поддразнивании. — Ты мог бы быть, по крайней мере, третьим в списке.
— Третьим? — это привлекло его внимание. — Что? А кто бы был вторым?
Он казался расстроенным от мысли, что кто-то мог опередить его, и она рассмеялась.
— Лорд Джон Грей.
— О? Ну ладно. Да, я полагаю, он бы мог, — неохотно признал Йен. — Хотя, конечно, он... — он вдруг остановился и бросил осторожный взгляд в ее направлении.
Она почувствовала внезапно накатившее чувство предосторожности. Знал ли Йен о пристрастиях Джона Грея? Она полагала, что может и знал, но выражение его лица было странным. Если он не знал, то сейчас было не время раскрывать секреты Лорда Джона.
— Ты встречался с ним? — спросила она заинтересованно. Йен уехал с ее родителями освобождать Роджера от ирокезов, до того как лорд Джон появился на плантации ее тетушки, где она сама встретила его.
— О, да, — он все еще смотрел насторожено, хотя и слегка расслабился. — Несколько лет назад. С ним и его... его сыном. Приемным, я имею в виду. Они ненадолго останавливались в Ридже проездом в Вирджинию. Я заразил его корью, — он вдруг усмехнулся. — Или, по крайней мере, у него была корь. Тетя Клэр лечила его... А ты встречалась с ним?
— Да, в Речной Излучине. Йен, рыба горит!
Так и было, он выхватил палку из пламени с коротким гэльским восклицанием, махая обожженными пальцами, чтобы охладить их. Потушенная в траве, рыба оказалась почти съедобной, хоть и немного хрустящая по краям, и с хлебом и пивом стала вполне терпимым ужином.
— Ты и с сыном лорда Джона встретилась в Речной Излучине? — спросил он, возвращаясь к разговору. — Его зовут Вилли. Хороший парень. Он свалился в туалет, — добавил он задумчиво.
— Свалился в туалет? — сказала она, смеясь. — Он что, идиот? Или просто был совсем маленьким?
— Нет, приличного размера для его возраста. И достаточно умный, как для англичанина. Видишь ли, это была не совсем его вина. Мы смотрели на змею, она прыгнула по ветке прямо на нас и... ну, это был несчастный случай, — подытожил он, протягивая Ролло еще кусок рыбы. — Так ты не видела парня, да?
— Нет, и я думаю, ты намеренно пытаешься сменить тему разговора.
— Да, пытаюсь. Хочешь еще пива?
Она подняла одну бровь — не думает же он, что так просто отделается — но кивнула, принимая кувшин.
Они помолчали немного, попивая пиво и глядя на последний блекнущий в темноте свет и загорающиеся звезды. Запах сосен усилился, их живица нагрелась за день. В отдалении они время от времени слышали предостерегающий, похожий на ружейный выстрел, шлепок бобрового хвоста на пруду. "Чертовы бобры передавали предостерегающий сигнал, на случай, если она или Ролло вздумают прокрасться назад в темноте", — подумала она иронично.
