— Это очень занимательно и совсем не выставляет тебя бессердечным чудовищем, наблюдающим за гибелью миллиардов своих "детей", заранее обречённых на страдания, — язвительно заметила королева гримм. — Хотя, должно быть из-за их скоротечного существования, которое ускорено во множество раз относительно нашего мира, они тебе кажутся незначительными бабочками-однодневками?
— Возможно, — шевельнул правым плечом мужчина. — А возможно и нет. В конце концов гибель их личностей в симуляции означает не конец существования, а сброс части личного опыта и прохождение через процесс возрождения. Вот если будут разрушены сами ИД, я, наверное, расстроюсь.
Женщина резко остановилась, отпустила подол платья, резким движением правой руки схватила с ближайшей полки одну из сфер и ударила её об пол. Однако же стекло, внешне казавшееся тонким и хрупким, вместо того чтобы разбиться на осколки, со звоном подпрыгнуло вверх, оказавшись в подставленной ладони учёного, вопросительно выгнувшего брови.
— Ты ведь не думала, что я сделал вместилища иллюзорных миров такими хрупкими? — доктор покрутил шар в руках, будто бы заглядывая вглубь маленькой галактики, вращающейся внутри. — Мир разумных коров. Пять миллионов разумных существ, которые привыкли отстаивать свою точку зрения силой, но при этом почти никогда не доводят свои сражения до убийства. У них образовалось действительно интересное общество... Было бы жаль, если бы из-за злого умысла чужачки, жаждущей проверить способность их создателя сопереживать, их вселенная погибла бы... Хм-м? Не хочешь стать прототипом для образа высшего зла, желающего гибели всему живому из-за мимолётной прихоти?
— Обойдусь без такой чести, — фыркнула королева гримм, явно раздосадованная как собственной импульсивностью, так и постигшей её неудачей.
— Действительно, — вернув шар на полку Виктор кивнул собеседнице, предлагая пойти дальше. — Иногда "бабочкам-однодневкам" не нужно знать того, сколь близко их мир находился от уничтожения в тот или иной момент времени. Тем более это верно тогда, когда создатель бдительно стережёт свои творения от поругания...
— Хватит этого, — не выдержала женщина, всплеснув руками и прищурившись, повернувшаяся к учёному. — Ты пытаешься этим сказать, что Близнецы, которые бросили наш мир умирать, могли всё это время стеречь его от чужого вторжения? Тогда почему они сами не разобрались в устроенном бардаке?
— Разве люди не восстали против своих творцов? — вновь сцепив руки за спиной и склонив голову к левому плечу, безмятежно спросил Франкенштейн. — Я не берусь говорить за ваших богов-творцов, которые действительно могли бросить вас из-за обиды, либо же дать вам так желаемую свободу воли. Лучше ты скажи мне, королева гримм, чего вы добились с тех пор как остались без их присмотра? Может быть у меня за плечами нет тысячелетий реального жизненного опыта, но как человек, коему доводилось создавать полноценных разумных существ, я с уверенностью могу заявить, что даже мой изувеченный разум радуется успехам "детей", так или иначе превзошедших своего "отца". Чего я пытаюсь добиться создавая эти симуляции миров? Я мечтаю о том, что однажды в них зародятся народы, которые не будут подвержены бессмысленной тяге к разрушению ради собственного возвышения, так как самый высокий булыжник среди руин ниже чем самый низкий небоскрёб в высокотехнологичном городе. Я мечтаю увидеть то, как появятся гениальные учёные, способные творить вещи, которые мой разум не способен даже вообразить... И я буду искренне счастлив просто поговорить с ними, даже если они будут ненавидеть меня.
Несколько секунд стояла тишина, которую разрезал смех белой женщины. Лишь ещё через пару минут, когда она отсмеялась, прозвучал вердикт:
— Ты глупец... или безумец. С тем же успехом ты мог просто запрограммировать свои искусственные души, чтобы создать свой совершенный мир. Это было бы куда проще, быстрее и эффективнее.
— Возможно ты и права, — пожал плечами ничуть не расстроившийся учёный. — Возможно, когда я потеряю всякую веру в иные пути, то попытаюсь создать искусственное идеальное общество. Впрочем, как подсказывает мне логика, этот проект не переживёт столкновения с реальностью.
— А твои игрушечные народы переживут? — усмехнулась королева гримм. — Убери эту твою "Карму", дай им в качестве соседей обычных людей, фавнов и гримм... и посмотри на то, как "идеальное общество" превращается в ту же кучу отбросов.
— Когда-нибудь, возможно, я это проверю на практике, — вновь невозмутимо и до зубовного скрежета доброжелательно ответил доктор. — А может быть не я, но мой последователь... Тебе всё ещё интересно, откуда берётся энергия, за счёт которой существует всё это?
— Удиви меня, — снисходительно отозвалась женщина, продолжив свой путь по кажущемуся бесконечным залу.
— Я беру его из течения времени, — коротко заявил Виктор.
— Что за глупость? — скосила на него взгляд собеседница, впрочем... так и не заметившая признаков лжи. — Время — это не материя...
— А пространство — это не расстояние, — согласно хмыкнул Франкенштейн, затем взмахнул рукой и перед ними возник лист бумаги, являющийся качественной плотной иллюзией. — Я слышал теории о том, что время — это прямая, круг, спираль... Иногда эти теории даже подтверждались, пусть и весьма условно. Однако изучение пространства показало, что время — это плоскость, в которой каждый миг случаются неисчислимые события от возникновения вселенной и до её окончательной гибели.
На листе бумаги появилась прямая, в левом конце которой стоял символ минус бесконечности, а в правом — плюс бесконечности. Рядом с первой линией появилась вторая, чуть более светлая, а затем и третья, отличающаяся наличием редких утолщений. Потом над первым листом появился второй, за ним — третий, после чего они чуть сместились относительно друг друга, чтобы сложиться в одну неровную стопку, наклонённую влево.
— И что это значит? — иронично изогнула брови гостья-пленница, совершенно не впечатлившаяся демонстрируемыми иллюзиями.
— Моя теория состоит в том, что время — это вообще не линия, какой бы изогнутой её себе не представляли, — отозвался учёный, заставляя страницу копироваться снова и снова, чтобы образовалась настоящая наклонённая башня. — Если в один миг существует всё, от начала и до конца времён, то время — это кадр, который накладывается сам на себя раз за разом, с небольшим смещением в одну из сторон, благодаря чему разумным и неразумным существам, которые просачиваются из одной плоскости на другую, кажется будто они движутся в будущее. Эта теория подтверждается тем, что отправив устройство, управляемое ИД в прошлое, а по сути — заставив его совершить мгновенный скачок на тысячи километров в сторону, я получил возможность "изменить прошлое" так, чтобы одно из уже свершившихся событий не могло произойти. Однако же наша история не изменилась вовсе, а вот изменения, происходящие на другой части плоскости времени, всё больше и больше накапливаются... Впрочем, однажды я встречался с человеком, который считал себя путешественником во времени: из-за моих действий он должен был исчезнуть, но этого не произошло. Именно тогда я начал размышлять о параллельных мирах, находящихся на нашем "листе" времени, которые могут как повторять с разной степенью достоверности, так и отставать-опережать нас в хронологическом порядке событий.
Развеяв иллюзию, Виктор взял с полки очередной шар, в котором кружилась миниатюрная галактика в виде шестерни. Однако же насладиться видом очередного носителя иллюзорной реальности ему не дали слова белой женщины:
— Это всё интересно и звучит совсем не безумно, но не отвечает на вопрос о том, откуда энергия.
— Разве это не очевидно? — удивился Франкенштейн. — Энергия — это движение. Движение сквозь "страницы" — это энергия, которую нужно просто научиться улавливать.
— Я устала от этой беседы, — потёрла переносицу указательным и большим пальцами правой руки королева гримм. — Проводи меня в камеру.
— Как будет угодно, — не стал спорить учёный, возвращая шар на прежнее место, чтобы затем предложить спутнице свой локоть, на который она предпочла не опираться.
Когда же двое "людей" покинули эту часть зала, освещение несколько угасло. Впрочем, это всё ещё не мешало прочитать надпись на табличке, расположенной под последней сферой, что привлекла внимание доктора...
"Проект шестьсот девяносто семь: мир лошадей".
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Соревновательная
(Долина Криков. Двухтысячный год).
На фоне красных небес, сохраняющих один и тот же цвет на всём протяжении от горизонта и до горизонта, отчётливо выделялась высокая каменная колонна, похожая на одинокую башню в центре просторной долины, окружённой отвесными скалами. На вершине этого монолита, своим сиянием напоминая солнце, будто огонь свечи, манящий к себе мотыльков, располагался Розарий Памяти (он же — король духов, за право слиться с которым одарённые мира смертных были готовы биться до последней капли крови, ставя на кон собственные жизни).
В лагере, разбитом у основания столба, в просторном походном шатре, на расстеленных прямо на земле коврах сидели шинигами, коим предстояло обеспечивать безопасность и следить за соблюдением правил этого турнира, в котором должны были участвовать очень могущественные существа. Многие из претендентов на титул Короля Душ, коему предстоит на ближайшие пятьсот лет занять трон Сообщества Душ и стать гарантом сохранения баланса в мире, ещё (или вновь) являясь живыми, уже достигли уровня сил иных богов, из-за чего простые смертные не могли и надеяться в случае беспорядков остановить их.
— Начнём собрание, — произнёс главнокомандующий Готея Тринадцать, сидя у дальней от входа стенки шатра, кутаясь в свою белоснежную накидку, суровым взглядом окидывая тех капитанов, которых оторвал от их обычных занятий ради этой миссии.
Первой была командир второго отряда Сой Фон: молодо выглядящая азиатка с чёрными волосами, холодным и сосредоточенным выражением лица, обманчиво хрупким телосложением и острым взглядом узких глаз. Она была мастером шпионажа и тихих устранений, благодаря чему смогла подхватить знамя лидера в отделе разведки... после того как её наставница сбежала с преступниками и была обвинена в измене.
Эту женщину здраво опасались, так как пусть она и не являлась лидером по объёму духовной энергии, её духовный меч обладал неприятной способностью оставлять метки смерти в виде бабочек, второе прикосновение к которым приводило к гибели даже более сильных существ. Подчинённых же она держала в ежовых рукавицах, жестоко карая за любые прегрешения (при этом различий между предательством и некомпетентностью не делалось). Её верность главнокомандующему не ставилась под сомнения, так как именно благодаря его покровительству Фон вообще смогла претендовать на своё нынешнее место.
Вторым, но не по значению, являлся Куроцучи Маюри — капитан двенадцатого отряда, занимающегося технологическим развитием Сообщества Душ. Если второй отряд был привлечён для слежки за участниками турнира, то учёные были вынуждены сперва разрабатывать информационные браслеты, "Оракулы", при помощи которых оценивался уровень сил, передавались сообщения и новости о турнире, затем создавать арены с защитными полями, размещать системы наблюдения и иные коммуникации, ну а после этого — обеспечивать трансляции и своевременный ремонт оборудования.
Этот мужчина был не особенно высок, носил накидку с длинными рукавами, похожую то ли на пальто, то ли на лабораторный халат, обладал синими волосами и неприятными острыми чертами лица. Свой пост он получил не благодаря чему-то, а скорее уж вопреки: после того как прежнего капитана обвинили в измене Готею Тринадцать и проведению запрещённых опытов, попросту некого было поставить на место руководителя научного отдела... за исключением бывшего преступника, чья кандидатура являлась временной, но стала постоянной.
За порядок во время турнира отвечал капитан одиннадцатого отряда Кенпачи Зараки, получивший своё звание путём убийства предшественника на поединке. Он был крупным мужчиной с хищным лицом, которое подошло бы скорее какому-то бандиту, а не офицеру действующей армии, да и его манеры оставляли желать лучшего. Впрочем, всё это не мешало ему исполнять приказы главнокомандующего, а благодаря тому, что даже шинигами привыкли судить о разумных по первому визуальному впечатлению, многие противники оказались неприятно удивлены острым умом "дикаря".
Отличительными чертами Зараки были чёрная повязка, скрывающая под собой один глаз, многочисленные шрамы, колокольчики в волосах, заплетённых в косички, ну и огромная духовная сила, почти не поддающаяся контролю. Этот шинигами жил битвами, а потому и в его отряде собрались разумные схожего характера, которые были готовы применять свою силу против любого нарушителя закона.
Ну и последней участницей собрания стала целительница, которая когда-то давно носила титул сильнейшего мечника Сообщества Душ, но за многие века своей жизни сумела усмирить свой темперамент. Капитан четвёртого отряда Унохана Рецу была достаточно высокой женщиной с обманчиво мягкой улыбкой и всепрощающим взглядом убийцы, а под её руководством находились целители и обслуживающий персонал, обеспечивающий работу всего от водопровода и электрической сети до кухни и прачечной.
— В финальный этап турнира прошли одна тысяча восемьсот претендентов на звание Короля Душ, которые были разбиты на сто групп по шесть команд в каждой, — начала отчёт Сой Фон, встав со своего места и вытянувшись по стойке "смирно". — Усилиями второго отряда, при поддержке двенадцатого отряда, были проведены предварительный отбор и жеребьёвка, благодаря которым наименее сильные одарённые были помещены в группы с явным лидером, коему не свойственны порывы убивать побеждённых. Таким образом две трети участников отсеются ещё на групповом этапе, без особой угрозы для их жизней. Теперь перейдём к основным фаворитам турнира... Капитан Куроцучи?
— Одну секунду, — старший офицер двенадцатого отряда, даже не подумавший подниматься со своего места, забегал пальцами по клавиатуре, которая лежала у него на коленях. — Готово.
В воздухе, внутри своеобразного кольца из шинигами, которые находились на равном расстоянии друг от друга у стен шатра, возникла иллюзия женоподобного брюнета, одетого в красное кимоно.
— Из приоритетных для наблюдения личностей, которые уже прибыли в Долину Криков, наименьшую угрозу несёт Мао, — объявила капитан второго отряда. — По нашим данным он является учеником Виктора Франкенштейна, который обосновался в Южной Америке: после гибели его учителя о нём мало что было слышно, но незадолго до начала отборочного этапа турнира он стал проявлять некоторую активность. Личный призыв — дух молнии, напарники — молодые шаманки, предположительно являющиеся ученицами.
— Установите за ним усиленное наблюдение, — велел старик, прищуренным взглядом изучая смазливое лицо Мао, иллюзия коего словно бы усмехалась прямо в лицо древнего воина.
