Земля! Месть проигравших

'Норт-Америкен икзэминер', Нью-Йорк:

Из Европы передают, что старый континент все больше захлестывают волны кризиса. И наши давние союзники не в состоянии преодолеть его последствий. Подрывы бомб на улицах городов, вооруженные нападения на полицейские участки и даже воинские части стали там обыденностью. Мы спрашиваем, что, в связи с этим предпримет правительство нашего Президента: Буша — третьего? Неужели времена лидерства в мире Великих Соединенных Штатов Америки закончились? Мы все еще первая экономика мира, наше армия сильна и, хотя ядерного оружия у нас больше нет, мы обязаны действовать! Америка-это Великий Град на холме и если мы...

'Северное побережье' (эст. Põhjarannik):

Экономическое положение Эстонии ужасно, — заявил на многотысячном митинге в городе Нарва Виктор Тамм, лидер партии 'Возрождение вместе', — В результате того, что Россия отказалась от использования наших портов и, наплыва товаров из-за границы, закрываются последние действующие предприятия. На северо-востоке безработица достигла пятидесяти процентов, многим нечем кормить собственных детей, а наше правительство по-прежнему тупо упражняется в антирусских высказываниях. Неужели чиновники не понимают, что без дружбы с Россией, страна обречена? Мы требуем досрочных выборов парламента и, если нас не услышат, мы придем в столицу и не уйдем оттуда пока не добьемся перевыборов!

Слова оратора толпа встретила бурными аплодисментами. Начата запись желающих участвовать в бессрочном митинге в Таллине, перед зданием резиденции парламента— замком Толмпеа.

'Гаарец', Израиль:

Наш старый друг и союзник — США растерял военную и экономическую мощь и, для Израиля наступили трудные времена.

Несмотря на все усилия военно-политического кабинета обстановка остается крайне нестабильной. В восточном Иерусалиме продолжаются ожесточенные столкновения между полицией и ЦАХАЛ с одно стороны и фанатично настроенной мусульманской молодежью, с другой. При этом в отличие от прошлых лет фанатики используют не только камни и холодное, но и огнестрельное оружие. Из-за этого число раненных и убитых израильтян стремительно растет. Север страны за прошедшую ночь трижды подвергся ракетному обстрелу со стороны Западного Берега. К счастью, никто не пострадал. Но нашей многострадальной стране мало нападений террористов. Лидеры окружающих нас арабских стран позволяют себе самые угрожающие заявления в отношении Израиля, осмеливаясь требовать невозможного — лояльности к террористам.

Как уже знают наши уважаемые читатели, кабинет предпринимает экстраординарные меры по стабилизации положения. ЦАХАЛ приведена в полную боевую готовность, частично мобилизованы призывники. Но пока меры правительства не приводят к стабилизации обстановки. По словам наших источников в правительственных кругах обстановка вокруг Израиля столь-же угрожающая, как в преддверии войны Судного дня, но наша страна, будучи сильнейшей военной державой региона, с оптимизмом смотрит в будущее.

* * *

Карл Фрайгерр, бывший специальный корреспондент всеми уважаемой общественной телекомпании ARD, бывший добропорядочный бюргер достатка выше среднего, последние месяцы был в полном отчаянии. И этому были причины. Экономика Германии сорвалась в глубокий штопор и из компании его уволили — видите ли им надо экономить деньги налогоплательщиков! А как жить теперь? Работы не найдешь — безработица в западной Германии достигла 10 процентов, а на востоке еще больше. А пособие правительство, в целях экономии бюджета, сократило вдвое — на него не проживешь.

В желудке громко забурчало — это, наверное, и разбудило. Он открыл глаза и понял, что хочет есть, даже не так, не есть а ЖРАТЬ. На миг задумался — а что он ел вчера? Пиво — точно пил, а вот ел ли чего? Он не помнил.

Поднялся с старого, любимого дивана и опустил ноги на пол. Зевая, нащупал тапочки — со звоном покатились пустые пивные банки и, почесывая колючую щетину, как был в 'семейных' трусах и сомнительной чистоты майке, поплелся на кухню.

За окном валил снег почти скрыв краснокирпичное здание напротив и сгорбленные фигуры прохожих, бредущих между луж. Было темно и душно. Белые хлопья липли к стеклу и таяли мокрыми дорожками. Как таяла его жизнь. Щелкнул выключатель, под потолком моргнула и зажглась пыльная лампочка.

Карл открыл двухметровый холодильник и несколько мгновений гипнотизировал взглядом его белоснежную пустоту — пищевой банк для бедных Tafel, который он украдкой посещал, обанкротился. А возможность купить продовольственный набор всего за один евро хоть как-то позволяло сводить концы с концами. Он не поленился залезть в нижний ящик с овощами и нашел пакет с мытой морковкой и еще один, невскрытый, с финиками.

— ScheiBe (дерьмо)! -произнес хриплым после сна голосом.

До пособия еще три дня и как их прожить, если на карточки всего девять евро? А если точнее девять евро и двадцать три цента? Проклятые бюрократы, выгнавшие его из ARD!

Карл почесал лысеющий затылок и, рассудив, что наесться, он не наестся, но это хоть как-то обманет желудок, а, если сходить к магазину Mein Real, что рядом с метро Парадештрассе, то там часам к двенадцати должны вынести просроченные продукты. Ничего пробьюсь!

Он поднял пакет с морковкой и замер — увидел влажно поблескивающую пузатыми боками бутылку русской водки. Цветная этикетка с золотыми медалями и геральдическим львом на рыцарском щите. однозначно свидетельствовала о качестве продукта — наследие времен, когда Карл был еще на коне.

Заросший неопрятным седеющим волосом кадык судорожно дернулся. По привычке оглянулся и, тут же нахмурился. Некому его ругать. Фрау Фрайгерр, посмотрев на мытарства мужа, заявила, что ей неудачник не нужен и она подает на развод, а потом ушла. Совсем ушла.

Снял с маленького столика в углу сковородку, с пригоревшими остатками яичницы, небрежно бросил в переполненную мойку, на ее место легли пакет морковки, финики и главное блюдо — бутылка водки. Следом рюмка.

Довольно потер ладони и присел на табуретку. Ну что, приступим?

'Как можно с утра?' — тоненько напомнила совесть. Только чуть-чуть, чтобы голова после пива не болела — успокоил ее.

Скрутил пробку, налил пузатую рюмку и провел пальцами по уголкам рта, словно смахивая невидимые крошки. Поднял.

— Прозит! — сказал в никуда. Не дыша, дрожа ресницами, выцедил. Медленно выдохнул и с аппетитом захрустел морковкой. Если кто-нибудь из прежних коллег увидел Фрайгерра, то удивился бы как за считанные месяцы он изменился. 'Пивной' животик исчез, но больше всего изменилось лицо. Остатки волос на голове, с сильною проседью, растрепаны, пегая недельная щетина — чего он раньше никогда не позволял себе и, самое главное, взгляд. Потухший. Нет — это решительно был не респектабельный корреспондент ARD Карл Фрайгерр, а его слабая тень.

Задумчиво посмотрел на водку, сейчас или после похода к Mein Real?

'Хррр, хррр' — поскреб щетину, когда услышал из спальни звук электронного сигнал. Невольно вздрогнул. А если это ответ из посольства?

Вскочил так стремительно, что его пошатнуло и, если бы вовремя не оперся ладонью об стену, то растянулся бы на полу.

Погасший дисплей ноутбука — он уже подумывал над тем, чтобы продать его — но пока нельзя, чернел над широким столом. Плюхнулся в кресло; серый пластик клавиатуры удобно лег под ладони.

'Welcome' — всплыла на загоревшемся дисплее заставка и тут же следующая: 'Enter your password'

Он ввел.

'Hallo Herr Freiherr' — поздоровался ноутбук.

Фрайгерр оттопырил губу и подумал, что давно не менял конфиги — приветствие успело достать.

Его ожидания оправдались — пришло письмо из русского посольства. Открыл его, взгляд заскользил по строкам.

Руки задрожали так, что он даже удивился. И лишь вслед за этой, чисто физиологической реакцией организма, на него обрушилось осознание поражения.

— Что? ScheiBe! — возбужденно выкрикнул Фрайгерр и стукнул кулаком по столешнице — Да как они только смели отказать! Мои родители родом из России из города Tscheljabinsk! — Якобы в своих репортажах он совершал действия, которые имели направленность против российских Вооруженных Сил! Жаловаться буду!

Но в глубине души он понимал, что претензии обоснованы и, что жалобы на обнаглевших русских бесполезны. И, раз они не хотят не только предоставить гражданство, но даже впустить в Россию — все бесполезно.

Он внезапно успокоился, поднялся и, с видом побитой собаки, поплелся обратно на кухню...

В бутылке осталось меньше половины. Фрайгерр засопел и всхлипнул. Жалость и злоба душили его. Жалость к себе, брошенному своей страной и кампанией ARD и разгоралась злоба к русским. Это они дикие русские не дают ему начать новую, светлую жизнь. 'Уж я вам!' — мысленно пригрозил, сжимая кулаки, и сдавленно застонал, чтобы не заплакать в голос. И злоба его усугублялась тем, что даже в том состоянии, в котором он сейчас находился он подспудно понимал, что он ничего. Абсолютно не может сделать этим ScheiBe.

И от осознания этого почувствовав такую тяжкую, такую смертельную тоску, смешанную со злобой, что даже закрыл глаза. его стало котельного цвета, уши вспухли от прилива крови...

На четвертые сутки двое полицейских со слесарем, их вызвали соседи — тошнотворная вонь от квартиры Фрайгерр наполнила ближайшие квартиры, подошли к двери.

Воняло и правда премерзко. Один из полицейских, высокий, с резкими, словно вырубленными топором чертами лица, позвонил в дверь. Еще раз и еще. Странно... Никакой реакции.

Оглянулся на напарника, по виду пухлого добряка предпенсионного возраста.

— Не открывает... можно полагать, что герром Фрайгерром что-то случилось, — напарник важно кивнул, а первый полицейский повернулся к молчаливому слесарю.

— Вскрывайте, герр Доманский, — здесь наверняка что-то случилось!

Слесарь кивнул и, положив кейс на пол, вытащил инструменты и подошел к двери. Пять минут возни, в замке хрустнуло, Доманский шагнул назад и повернулся к терпеливо ожидавшим полицейским.

— Готово.

— Спасибо, герр Доманский, — бледно улыбнулся высокий полицейский и подошел к двери. Приоткрыл и из щели дохнуло такой густой вонью скотобойни, словно некто неведомый занимался там разделкой туш, что он невольно закашлялся и торопливо прикрыл нос платком.

— ScheiBe! Есть кто? — спросил негромко. Тишина, — Герр Фрайгерр, это полиция, с вами все хорошо?! — хрипло крикнул в полутьму. Мертвая тишина. Сейчас он вновь мальчишка — первоклассник, бегущий темным осенним утром в школу. Улочка безлюдна и темна и где-то там в угольной тени домов поджидают свой час злобные монстры и кто-то на мягких лапах крадется следом...

Переступил порог, постоял, оглядываясь. Мерзкий запах скотобойни усилился. Амбре такое, что слезы невольно выступили на глазах.

Зловеще скрипел пол, придерживая платок у носа, переступил порог кухни и встретился взглядом с вылезшими из орбит глазами хозяина квартиры. Он висел на свисавшей с потолка на веревке. Багрово-черное лицо, залитая потоком засохшей слюны майка.

Полицейский остолбенел. Сердце на миг пропустило удар. Попятился, не отводя дикого взгляда от ужасной картины. 'Так вот откуда вонь...'

* * *

Ночь... это слово всегда ассоциировалось с опасностью. Предки знали, что в темноте таятся не только дикие звери, которым ты еще можешь противостоять, но и силы из-за грани Мира, с которым человек не способен соперничать. Но современный человек, в своей самоуверенности, отринул суеверия предков...

До рассвета два часа. Ночь, беззвездная, угольно-черная и опасная, подступила вплотную к стенам казармы 18 авиакрыла военно-воздушных сил США, еще с далеких послевоенных лет базировавшийся на острове Окинава, вблизи городка Тятан. Местные жители протестовали против такого соседства, но кто будет считаться с их мнением?

Из-за сплошных, свинцовых туч внезапно выглянул серп молодой луны и залил мертвенным серебром серые коробки военного городка, аэродром и ночной лес вокруг отчего все вокруг стало серым и, почти инфернальным. Беспокойный ветерок раскачивал ветки деревьев и тогда казалось, что в их тени некто или нечто извивается по гадючьи, готовясь нанести смертоносный удар.

Где-то глумливо заухала сова. Местные жители верили — это плохая примета.

Над закрытой дверью в казарму горит светильник, вырывая из плотного сумрака пятачок асфальта.

На широкой полосе, ярдов сорок (1 ярд = 0,9144 метра) между деревьями и казармой, казалось из ниоткуда, материализовалось нечто, похожее на черный куст, вот только растения никогда не были замечены в способности перемещаться. По крайней мере так стремительно и беззвучно. 'Куст' приблизился к стене, поднялся и стало понятно — это некто в черном комбинезоне, чуточку мешковатом, усеянном черными лентами-лохмашками и в капюшоне, покрытом теми же маскировочными нашивками. Замер, прислушиваясь. Где-то рядом выдал барабанную дробь дятел, со стороны казармы ни звука. Все так же бесшумно скользнул к темному окну. В последний раз огляделся, словно пытаясь прокачать возможные опасности и, завозился у окна. Тихо, но отчетливо скрипнуло. Некто приоткрыл створку окна и, словно тень скользнул внутрь, створка бесшумно за ним закрылась.

Темная тень скользила по проходу, разделявшему ряды двухярусных кроватей, едва освещенному горящими вполнакала лампами дневного света. Американцы спят. Они беззащитны. Храп, звуки дыхания и, конечно, запахи: вонь несвежих носков и туалета вместе с запахами десятков молодых мужчин, вынужденных проживать вместе. Абсолютно беззвучно приблизилась к ближайшей кровати, наклонилась над спящим. Едва слышный хрип и тень двинулась к следующей...

Тень наклонилась над очередной кроватью.

— Эй? Ты кто такой? — услышала крик и стремительно обернулась. На другой стороне разделяющего казарму прохода увидела бледное в дежурном свете лицо приподнявшегося на кровати американца.

Молниеносный взмах руки и сюрикен застрял в переносице крикуна, он безмолвно рухнул на подушку.

Половина казармы зашевелилась, поднимаясь, послышались сонные голоса.

Из-за спины тени вылетело нечто, сверкнувшее над головой смертным холодом стали. Широко, но мягко и совершенно бесшумно шагая, тень метнулась через проход. В точном соответствии с третьим принципом циньна: 'Шаг Мастера должен быть, как у крадущегося тигра'. И в движениях тени не было рваной поспешности и сердце билось в прежнем ритме.

Тень — на голову ниже вскочившего с кровати американца, на миг остановилась. Второй принципов циньна учит: 'Руки Мастера должны двигаться быстрее стрел'.

Американец увидел размытую фигуру, в черном, вместо лица рогатая маска демона с оскаленными зубами — впору волку, отшатнулся, но поздно. Слишком поздно! Он не успел даже испугаться. Острие клинка, двигаясь снизу вверх, вонзилось ему в живот. Пробилось между ребер спины, вылезло окровавленное. Такая рана разит наповал и шансы, что меч завязнет в теле, минимальны. Мужчина слабо захрипел, выпучив глаза.

Тень вырвала меч из тела. Американец осел на пол, хотя и успел еще поднять обе руки к кровоточащей ране.