Когда раскинет сети тьма...

Возвращаясь в особняк, Адан размышлял над тем, что ему удалось узнать на приеме. Во-первых, Оскера Гарнат, по словам графа Лотрейна, занимался поисками... Чего? Возможно, чего-то связанного с подземельем, но это только предположение. И опять же, если верить графу, убить его могли именно из-за этих его поисков. Не факт, но как версия сгодится и это предположение. Дальше. Одно из изображений на камнях в подземелье является точной копией старого герба рода Ордоланов. Что бы это могло означать? И почему в нем отсутствует расколотое сердце? Что это вообще за история с сердцем? Загадки... Что еще? Пожалуй, уместно будет предположить, что и два других барельефа — это изображение старых гербов. Но чьих? Даже граф Лотрейн, знаток местной геральдики, этого не знал. Возможно, старику-библиотекарю удастся что-то разузнать? Или Дейс Винти окажется более осведомлен?

Гримару было понятно, что ничего не понятно в этой истории. На короткий шажок приблизившись к раскрытию тайны, он отдалился от него на целую версту. Желая получить ответы на возникшие вопросы, он получил еще больше загадок.

Итак, завтра нужно будет навестить Морана Приаса — возможно старику удалось что-нибудь накопать в городской библиотеке? И записаться на прием к бургомистру — Адану хотелось услышать старую романтическую легенду о разбитом сердце. Возможно, она сможет пролить свет на загадку подземелья?

Только сейчас Адан заметил, как темно стало в Сольте. Дворец бургомистра и его окрестности были залиты светом фонарей. Но чем дальше удалялся Гримар от центральной площади Нового Города, тем сумрачнее становились в округе. Газовые фонари остались позади, и теперь улицы освещались лишь редким светом, лившимся из окон окружавших их домов, да масляными светильниками, традиционно висевшими у парадных. Это правило было введено еще дедом нынешнего императора, но до сих пор исполнялось не всегда и не везде. Вот и Адану все чаще приходилось преодолевать темные участки улицы, пробираясь от одного источника света к другому. Хорошо еще, что дороги в городе были мощеные, ровные, можно было идти без риска споткнуться и расквасить себе нос.

Еще больше поражало почти абсолютное безлюдье. В столице в это время улицы все еще были заполнены народом, а в центре гулянья обычно только начинались с наступлением темноты. Разумеется, это касалось только тех, кому не нужно было вставать с первым лучом солнца. Впрочем, Ганатена — большой город, в ней полно и тех, и других. И еще не известно, кого из них больше.

Иначе дело обстояло в Сольте. Напрягая память, Адан пытался вспомнить, как много людей он встретил по пути к особняку, покинув дворец бургомистра? В центре Нового Города еще попадались как отдельные пешеходы, так и небольшие компании, время от времени проезжали кареты или одинокие всадники, мимо проходила городская стража. Но чем дальше от центра уходил Гримар, тем меньше встречалось ему запоздалых прохожих, все реже нарушал тишину стук сапог ночных блюстителей порядка.

Как будто наяву он услыхал слова Маньяля, произнесенные им пару дней назад:

— Старайтесь не выходить из дома в темное время суток. Ночью по улицам Сольта прогуливается Тьма.

Тогда эти слова показались Гримару зловещими. Потом он о них забыл, и вот сейчас ему пришлось об этом вспомнить, потому как прямо перед ним, всего в десятке шагов по улице, и без того непроглядная тьма начала сгущаться, приобретая диковинные и угрожающие формы. Если бы все на этом и закончилось, можно было бы списать видение на разыгравшееся воображение. Однако из сформировавшегося на пути сгустка тьмы выскочило такое же мрачное чудовище и бросилось к Гримару. Если бы кто-то попросил позже Адана описать это существо, он бы не смог этого сделать. Тело монстра находилось в непрестанном движении, оно меняло формы, оставаясь при этом довольно материальным и... опасным. Чего стоили только его когти, похожие на изогнутые кинжалы. А глаза? Они горели фиолетовым огнем, завораживали и пугали одновременно.

Впрочем, испугать Адана Гримара было трудно. Как только чудовище тронулось с места, он выхватил громобой и выстрелил в нападавшего практически в упор. Но то ли промахнулся, то ли свинцовый шарик не причинил чудовищу серьезного вреда, и оно полоснуло по груди Адана своими жуткими когтями. Они рассекли и фрак, и жилетку, и сорочку. Грудь обожгло острой болью. Хорошо еще, что инстинктивно Адан успел отшатнуться назад, убирая голову, иначе когти прошлись бы и по лицу.

Нанеся удар, совершенно невредимое чудовище тут же отпрыгнуло назад, готовясь к новому прыжку. Сейчас оно походило на крупного хищника с мощными черными лапами, а шерстью ему служили всполохи Тьмы. Прижимаясь к мостовой, оно начало обходить Адана. Тот сменил громобой на саблю, и медленно отступал, не отрывая взгляда от чудовища.

Прыжок, взмах лапы, удар...

Адан оказался быстрее, и сабля рассекла тело монстра от головы и до хвоста. При этом Гримар не почувствовал никакого сопротивления, как будто тело было соткано...

...из Тьмы?

Чудовище нанесло удар лапой, но на этот раз Адан успел увернуться, а потом еще и отпрыгнул в сторону, увеличивая разрыв и пытаясь понять, как же бороться с противником, если он бесплотен?

Третья атака чудовища вышла совсем уж замысловатой. Он зашел с фронта, сделал обманный рывок, но внезапно исчез и появился уже слева, полоснув когтями по боку. Адан сместился вправо и ударил рукой. Вернее, собранной в ладони Силой, за обладание которой Сегри ли'Грасси, не колеблясь, отправил бы его на плаху. Точно так же он отбросил от себя гоблинов-разбойников в ущелье, и они разлетелись во все стороны, как будто наткнулись на гигантский кулак великана. Однако порождению Тьмы было начхать на подобные трюки, и оно снова отметилось когтями на плече Адана, оставив три глубокие царапины.

— Что же ты такое?— пробормотал Гримар, разглядывая крадущееся к нему чудовище. Оно в ответ утробно заурчало.

Адан не стал испытывать судьбу и, как только оно прыгнуло, ловко увернулся, обогнул порождение Тьмы и бросился бежать. Обернувшись, он увидел, что чудовище устремилось за ним. Да как быстро! Его тело смазалось, превратившись в кляксу чернее ночи, и этот росчерк припустил за Аданом, как выпущенный из громобоя снаряд.

Понимая, что ему не удастся убежать, Гримар бросился к ближайшей парадной, освещенной, пусть и тусклой, но все же лампой. Сделал он это инстинктивно, и не прогадал: чудовище рванулось было за ним следом, но, появившись в пятне света, тут же отпрянуло назад, раздраженно зашипев.

— Ага, так ты не любишь света?!— воскликнул Гримар.

Не поэтому ли все встреченные им по пути к особняку местные несли в руках тот или иной светильник? Таким незамысловатым образом они защищались от Тьмы и ее порождений?

Адан снова наблюдал за чудовищем, которое нетерпеливо прохаживалось перед парадной, оставаясь при этом в сумерках. Временами оно сливалось с тьмой и неожиданно появлялось уже в другом месте, но оставлять в покое свою, как оно считало, законную добычу, оно не собиралось. Вот оно исчезло в очередной раз и...

— Ты где?— завертел головой Адан.

Но вместо знакомого хищника Тьма пристала нового. Гибкое щупальце, похожее на то, что вчера гоняло Гримара по особняку, только сотканное из мрака, рванулось к нему и попыталось захлестнуть ногу. И ему это даже удалось: Адану пришлось вцепиться в дверную ручку, когда щупальце попыталось стащить его с крыльца. Рывок был сильный и настойчивый, но Тьма не терпела света, и щупальце начало таять, пока полностью не развеялось, так и не достигнув своей цели.

Возможно, ей повезет в следующий раз?

Адан не собирался дожидаться, когда Тьма придумает что-нибудь более существенное. Он застучал в дверь:

— Откройте! Откройте же!!

С таким же спехом он мог колотить в каменную стену. Не трудно понять тех, кто сейчас стоял за дверью и, затаив дыхание, наблюдал за тем, как тщетно просит о помощи совершенно чужой, незнакомый человек. И еще вопрос, впустили бы они своего, когда на улице властвует Тьма?

Что ж, придется спасать себя самому.

Как всегда.

До особняка Оскера Гарната оставалось не так уж далеко. Но почти все это пространство было погружено во мрак. И лишь крохотные островки света у парадных были территорией жизни в этом провинциальном городе. Над головой фонарь, но он надежно прикручен к стене — с собой не возьмешь.

Что же делать?

Тьма притаилась, как будто приглашая добычу совершить непростительную глупость. Адан решил рискнуть и, оттолкнувшись от двери, опрометью ринулся в темноту. Уже на границе света и тьмы он почувствовал, как сгустился воздух, стал вязким и липким, начал обволакивать и цепляться за одежду. И все же Гримару удалось прорваться, а когда он обернулся, снова увидел знакомого хищника, мчавшегося за ним по пятам. Послышалось клацанье клыков, пытавшихся схватить его за ногу. До следующего островка света оставалось всего несколько шагов, но Адан чувствовал: еще немного, и чудовище настигнет его.

Он взмахнул рукой, и неведомая сила буквально выбросила его вперед, клыки, которые должны были впиться в податливую плоть, снова лязгнули в воздухе, а Гримар оказался на крыльце, под яркой лампой.

— Что, поймал?— тяжело дыша, произнес он, глядя на метавшегося на границе света и тьмы хищника. Тот зарычал, ударил лапой, но, резко ее одернув, заскулил от обжигающей боли.

С крыльца этого дома уже можно было бы разглядеть особняка Гарната... если бы не темнота. И если Расиньоля еще можно было как-то понять — не был он знаком с местными обычаями,— то со стороны госпожи Лариньон это было непростительно: именно ее особняк был погружен в темноту.

Может, ее не было дома?

Так или иначе, но теперь Адану предстояло преодолеть расстояние, вдвое большее, чем до этого.

А Тьма снова притаилась, и, если не знать ее коварства, можно было подумать, что она решила сдаться.

Адан попытался оторвать лампу от стены, но она оказалась надежно прикручена болтами. А еще можно было позвать на помощь. Вот только вряд ли кто откликнется: местные побоятся выходить, а до Расиньоля не докричаться, слишком далеко. Да и рисковать своим дворецким Адан не хотел.

Сам, только сам...

Тишина, царившая на улице, успокаивала. Напряжение, до этого пропитывавшее воздух, начало спадать. Может, Тьма на самом деле отступилась?

Адан осторожно спустился с крыльца, медленно преодолел границу света и мрака... Нет, ничего. Никто на него не набросился, не было даже малейшего намека на опасность. Шаг. Еще один. Еще. Озираясь по сторонам, Гримар начал удаляться от островка безопасности, все глубже погружаясь в темноту.

Может, ОНА ушла?

Нет. Это была лишь уловка. Обернувшись в очередной раз, Адан увидел сразу две твари, появившиеся на фоне теперь уже далекого, залитого светом крыльца. Едва появившись, они сорвались с места и бросились за Гримаром.

Пути назад теперь не было. Только вперед! И Адан побежал, что было сил, и... угодил в ловушку.

Как ни черна была ночь, но порождения Тьмы были еще темнее. Адан увидел, как из сгустков, похожих на коконы, выскочили еще два хищника и ринулись ему навстречу.

Гримар остановился.

Вперед нельзя — порвут. Назад — тоже. Слева — стена дома Лариньон, справа — высокий забор.

А твари приближались. Еще мгновение и...

Неожиданно Адан махнул рукой так, будто что-то бросил на мостовую себе под ноги. И это "что-то" взорвалось яркой, ослепительной вспышкой, залившей приличный участок Замковой улицы. Двух хищников, вырвавшихся вперед и оказавшихся в эпицентре вспышки, развеяло, как дым. Двоим другим тоже досталось — они встали как вкопанные и трясли мордами.

Мощный выброс Силы дорого обошелся Гримару. В эту вспышку он вложил все без остатка. И едва не лишился чувств. Кровь хлынула носом, мир поплыл перед глазами, а земля закачалась. До дома оставалось пройти всего ничего, но как сделать эти шаги, если ноги не слушаются?

И все же Гримар двинулся вперед. Нельзя было терять ни секунды и добраться до дома прежде, чем придут в себя хищники или Тьма пришлет новых. Раскачиваясь из стороны в сторону, Адан шел вперед. Позади скулили чудовища, впереди сгущался мрак, словно из последних сил пытался задержать свою законную добычу. Адан продирался сквозь него, гадая, успеет ли добраться до крыльца прежде, чем силы покинут его окончательно?

Успел.

Он взобрался на крыльцо, чуть не упал, но устоял на ногах, обрушился на дверь, застучал в нее кулаком.

— Расиньоль!

Он хотел закричать, но из горла вырвалось лишь глухое шипение.

Оглянулся.

Твари пришли в себя и уже мчались к дому. Здесь не было света, и Адан был в их полном распоряжении.

— Расиньоль...

Бивший в дверь кулак провалился в пустоту, а на пороге появился встревоженный дворецкий... с лампой в руках. Чтобы разглядеть стучавшего в дверь он поднял ее над головой и увидел две приближающиеся, похожие на тени фигуры. Они уже не могли остановиться, одновременно прыгнули на спину Гримара, но, преодолев границу света, с шипением растворились в воздухе.

Расиньоль выглядел встревоженным и вместе с тем непривычно спокойным. Подхватив начавшего оседать на ступени Адана, он втащил его в дом. Тьма попыталась последовать за ним, но на ее пути возникла быстро захлопнувшаяся дверь.

Глава 4. Тайны, тайны, тайны

— И после всего случившегося вы по-прежнему хотите остаться в этом жутком городе?— вопрошал дворецкий, обрабатывая раны его милости.— Что это вообще было? Такие раны могут оставить разве что длинные когти.

— Не знаю, Расиньоль,— честно ответил Адан.— Понятия не имею.

— Это была Тьма.

Внезапно прозвучавший из темноты голос заставил дворецкого вздрогнуть. Из сумерек коридора в библиотеку вошла Сиона, облаченная в домашний халат приятных тонов и с тазом в руках.

— Вы хотите сделать меня заикой?— заворчал Расиньоль.— Нельзя же так подкрадываться!

— Я не подкрадывалась. Я принесла горячую воду.

— Что значит Тьма?— спросил Адан.— Вряд ли вы подразумеваете под этим словом то же, что и я. Тьма, в привычном понимании — это понятие, такое же абстрактное, как и свет. На меня же напало... Я не знаю, как это описать, но это определенно было нечто живое, во всяком случае, разумное. Что вы на это скажете?

— Ночь — не самое удачное время для прогулок по нашему городу,— спокойно и, вместе с тем, зловеще произнесла кухарка.— В это время на улицах царствует Тьма.

— Нечто подобное я уже слышал, но вы так и не ответили на мой вопрос.

— Очень трудно что-либо объяснить человеку, который воспринимает Тьму исключительно как отсутствие света. Были бы вы эльфом, вы бы с молоком матери впитали древние истории о вечной борьбе этих непримиримых врагов. В последней битве Свет одержал победу и заточил Тьму на дне бездонного колодца...

— Колодца?— напрягся Адан, вспомнив о главной достопримечательности в недавно открытом им тайном подземелье.

— Да. Его еще называют Колодцем Времен. Именно там, в недоступных ни одному смертному глубинах и томится в заточении Тьма. Но рано или поздно она вырвется на свободу, и тогда мир погрузится в беспросветный сумрак и бесконечную зиму как это уже однажды случилось. Потому что Тьма, как и Свет, вечна, и ее невозможно уничтожить.