| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Спуск с перевала оказался довольно крутым. Ирга вел нас сквозь заросли ежевики и дикого боярышника, березы, клены и ивы смыкались в живой тоннель над нашими головами. Мы держались за искривленные их стволы, чтобы легче было идти. Из земли поднимались поросшие мхом скалы, образуя самый настоящий лабиринт. Порой они подступали друг к другу вплотную, оставляя узкий проход, протиснуться которым мог лишь один человек. Ирга называл эти лазы воротами. Одни из таких ворот вывели нас на каменную террасу, откуда нашим взорам открылась долина внизу. По-осеннему бурая, с обнажившимися деревьями, она была далекой, но в прозрачном холодном воздухе различалась до малейших деталей. Долину заполняли люди. Отблески дневного света отражались от их мечей и копий, холодное сияние исходило от доспехов.
— Вот и пришла кончина неминучая, — заголосил горец.
— По наши души, — мрачно вторил ему Браго.
— Еще не поздно повернуть назад, — прошептала Сагитта.
А потом упало одно резкое и весомое слово:
— Нет.
На мгновение оно зависло в воздухе — такое плотное, что к нему можно было прикоснуться. Ошеломленные взгляды обратились к колдуну. Альхаг показался мне безумным. Остальные знали его лучше, и потому не спешили перечить. Маг будто стал выше ростом. Рука его легла на рукоять меча. Ветер коснулся одежд, подхватил волосы и зазвенел бубенцами. Маг начал говорить, тогда ветер утих, словно не был вовсе.
— Вы сделаете в точности так, как я сейчас скажу. По указанному мною знаку вы пойдете вперед. Только вперед. Не оглядываясь. Не дивясь ничему. Не возвращаясь, что бы ни произошло.
Как в крепости Ледяной скалы, вспомнил я. Он останется прикрывать нас. Потом я глянул вниз, и ничего не смог поделать с обуревавшими меня сомнениями. Тех людей, что окружили крепость у Ледяной скалы, можно было сосчитать, хотя это заняло бы немало времени. Можно было запомнить каждого, чтобы после тешить себя надеждами о мести. Здесь же собрался легион. Я не мог вообразить себе силу, способную стереть такое войско с лица земли. Сомнения отразились на моем лице. Альхаг заметил их.
— Подменыш, ответы ты носишь на поясе. Помни.
О, Создатель! До сего момента я так и не осмелился проверить содержимое своего кошелька, потому что тогда мне пришлось бы признать то, что я упорно хотел схоронить на дне своей памяти.
Даже во сне я не привык упускать выгоды. Подле самоцветного источника я поднял с земли горсть камней. И сожалея о том, что виденное мною было лишь сном, я жалел и об этих камнях тоже, ибо они могли обеспечить мне безбедную жизнь до самой старости. Только глубоко внутри тлело опасное знание, выпустив которое я становился чем-то большим, чем просто уличный вор, но вместе с тем переставал принадлежать самому себе.
— Помню, — кивнул я, подпуская запретное к горлу и выталкивая его на поверхность. — От врагов зримых и незримых, от недоброжелателей явных и сокрытых, от тех, кто творит, говорит или замышляет зло.
Я вынул из кошелька руку и разжал кулак. Камни были на месте: темно-красные гранаты, пламенеющие рубины, турмалины, вобравшие в себя все краски заката, яшма цвета обожженной глины, влажно блестящие гематиты. Я стал владельцем огромного состояния. Отчего же мне казалось, будто я сжимаю в горсти пригоршню крови?
— Подменыш, что ты бормочешь? — поинтересовался Браго и развернулся к колдуну. — Альхаг, проку от мальчишки в схватке все равно не будет. Так, может, бросим его? Он пронырлив, в одиночку авось и сумеет выбраться — расскажет о нашей жестокости, пустит слезу. А правдоподобья ради я ему глаз подобью.
Альхаг оглядел нас, удерживая взгляд на каждом.
— Магией клянусь, вы выберетесь вместе.
XI. Последнее колдовство Альхага
Мы продолжали спуск. Деревья и скалы смыкались сплошным частоколом. Неизменный спутник Альхага ветер сорвался с привязи, стремясь задержать нас. Он свистел, дул навстречу, призывая остановиться, подговаривал деревья и кустарники, которые тоже принимались мешать нам — сплетали свои ветви, цеплялись за одежду, швыряли сухие листья в лицо.
Так, в сопровождении ветра, добрались мы до долины, где последняя надежда уйти растаяла как дым. Я не раз видел, на что способен Альхаг, но возможности колдуна были не беспредельны. Похоже, тот, кто ждал нас, тоже видел лейб-мага в действии, потому и привел за собой целую армию. Воины стояли плотно, плечом к плечу. Все точно на подбор высокие, закованные в тесно прилегающие к телу доспехи с поясами, обернутыми вокруг талии. Островерхие шлемы венчались конскими хвостами, которые струились по ветру. Вместо знамен топорщился целый лес копий и пик.
При нашем появлении живой заслон всколыхнулся, и к ним заторопились люди. Шедший первым нес на плече огромный меч, благодаря чему я признал в нем колдуна, вызвавшего снежную лавину на Гибельном перевале. Человек-тень по-прежнему был закутан в серый плащ, белыми пятнами светились кисти рук да узкое длинное лицо. На колдуне не было даже легкой кольчуги, в то время как сопровождавшие его воины облачились в доспехи и закрытые шлемы с узкими прорезями для глаз.
— Что привело лейб-мага почившего короля на границу Кобальтовых гор? — обратился к Альхагу человек-тень.
Теперь, когда оба колдуна стояли вровень, можно было обнаружить в их мимике, во властной манере держать себя, даже в интонациях некую общность — не то как у дальних родственников, не то как у стражников, полжизни простоявших в одном карауле. Я готов был поручиться, что Альхаг и человек-тень не единожды встречались прежде.
— Необходимость, — сухо отвечал лейб-маг, отрицая намек на близость. Видимо, предыдущие их встречи закончились ссорой.
— Какова будет плата за пересечение границы? — продолжал допытываться человек-тень.
— По какому праву требуешь ты пошлины? Разве арл Годерикт поручал тебе охрану границ? Или, быть может, на то была воля арла Теодорикта? — Альхаг держался властно, как истинный царедворец, всем видом своим являя презрение. Таким я видел его впервые, но не приходилось сомневаться, что таким он тоже был.
Человек-тень перекинул меч с одного плеча на другое, осклабился:
— Без королевского эдикта всегда остается право сильного.
— В прежние времена это назвали бы обычным разбоем. Но коли желаешь, пусть будет право сильного. Готов ли ты подтвердить свою силу?
— Ба, Альхаг, да ты никак ослеп! У тебя шесть человек, а за мной — вооруженное войско. О каком еще подтверждении может идти речь? — и человек-тень широким взмахом руки обвел свою армию.
— Следуя древней традиции, я вызываю тебя на бой один на один. В случае моей победы за людьми, что идут вместе со мной, останется право миновать границу, и ты не станешь чинить им препон, — таков был ответ.
— Надеешься обдурить меня? Себя ты не упомянул нарочно? Они уйдут, и ты вместе с ними.
— Я останусь.
— Этого мало. Прибавь сюда должность лейб-мага, и я поразмыслю над твоим предложением.
— Назначение лейб-мага — прерогатива короля. Король же, как ты справедливо заметил, мертв.
Человек-тень перевел взгляд с Альхага на Ариовиста, затем на меня.
— Король мертв, но я еще не разучился верить своим глазам. Да и мои осведомители недаром хлеб едят. Который из двух? Или ты сам никак не можешь выбрать, кого удобнее посадить на трон: законного наследника либо послушную марионетку?
Пытаясь вывести Альхага из себя, человек-тень зашел слишком далеко, ведь его высочество принц Ариовист, о котором колдун упоминал столь небрежно, стоял рядом. Оберегая королевское достоинство наследника престола, Альхаг прервал излияния противника:
— Слишком много разговоров! Ужели за время нашей последней встречи ты позабыл, в какой руке держат меч, оттого предпочитаешь остроте клинка словесные остроты? Я не предлагаю дважды. Решай, примешь ли ты вызов или предпочтешь отсидеться за спинами своих воев! — последние слова лейб-маг выкрикнул, точно в раздражении колебаниями собеседника. Только глухой не расслышал бы, как Альхаг обвиняет человека-тень в трусости.
Все действо казалось мне тщательно спланированным фарсом. Я готов был поверить в то, что маги сражаются как обычные люди, я наблюдал это не раз. Но коль скоро маги не отличаются от простых смертных, что удержит их от свойственной смертным лжи? Что надеялся выиграть Альхаг этим поединком, который навязывал он человеку-тени? Лейб-маг столь уверен в своей неуязвимости? Или задумка колдуна состояла в том, чтобы проникнуть в логово врага? За произносимыми словами таился куда более значимый подтекст, смысла которого я не мог разгадать.
— Пусть будет поединок, — кивнул человек-тень, отдавая приказ сопровождавшим. — Не вмешиваться.
Он поднял меч. Серый плащ соскользнул с плеч колдуна и улетел, подхваченный ветром. Альхаг как был в тонкой рубашке и безрукавке направился к своему противнику. Бубенцы истошно бились и трепетали за его спиной. Интересно, мельком подумал я, отсутствие кольчуг у колдунов случайность или чрезмерная самонадеянность? На Сагитте я тоже никогда не видел даже легкого доспеха. Или, быть может, это оттого, что железо препятствует проявлениям магии? Не зря же горожане полагали железный гвоздь в оконной раме надежной защитой от порчи и сглаза.
Колдуны сошлись в поединке, и я перестал думать о кольчугах, равно как и о чем-либо ином. Этот поединок не был похож на мой сон об Охоче. Мало общего имел он и со сценками, что разыгрывали порой на рыночной площади лицедеи. Противники не торопились скрестить клинки. Довольно долго они выжидали, надеясь занять выгодную позицию, и не пытались атаковать. Между тем погода начала стремительно портиться. Неладное творилось вокруг. В низкое небо над долиной стекались тяжелые черные тучи. Их видел я, видели и мои спутники. Вражеские воины тоже могли заметить их, но навряд ли придавали им значение. Ветер рычал и ярился. Я готов был поклясться, что он живой, так яростно набрасывался ветер на человека-тень. Ворох сухих листьев и веток поднялся с земли, плясали кусты, с треском ломались деревья.
— Все шутки шутишь, лейб-маг? Играешься с ветром, словно дитё малое. Кого ты надеешься поразить своими фокусами? От них за сотню шагов несет балаганом! Или эти разговоры про вас, гвинотов, не более чем сказочки для легковерных, а хозяевами ветров вы зоветесь исключительно оттого, что пускаете ветры громче других? — язвил человек-тень.
Альхаг не отвечал на насмешки. В отличие от ветра лейб-маг был спокоен. Вражескому колдуну никак не удавалось вывести его из себя, вместо того он сам становился все злее и злее.
— Скажи, Альхаг, верны ли слухи, будто твоя воспитанница — запоздалая попытка замолить грехи перед ее родителями, с которыми вы пили из одной чаши на пирах, и которых ты убил за недозволенное колдовство? Болтают, будто ты отравил их из той самой чаши, что вы делили, только они умерли, а ты — остался жив, и еще болтают, будто действительной причиной была не магия, а отказ леди Берканы делить с тобой ложе. И то, что не получил от матери, ты с лихвой берешь у дочери.
Я покосился на Сагитту. Мне показалось, или она побледнела?
Между тем человек-тень продолжал:
— С таким другом, как ты, враги не нужны. Может, и короля Максимилиана ты тоже убил, прежде чем тот внял своим советникам и решился отменить взлелеянный тобою запрет на магию? А теперь ты влечешь на смерть его сына?
Принц владел собой куда лучше колдуньи, на красивом и надменном лице его ничего нельзя было прочесть. Однако Браго и Драко придвинулись к Ариовисту почти вплотную, точно надеялись удержать от необдуманных порывов.
За разглядыванием своих спутников я чуть было не пропустил момент, когда человек-тень от оскорблений перешел к действиям. Двуручный меч его взметнулся к облакам и принялся падать, быстро набирая скорость. Альхаг уклонился вправо, прямо под удар, одновременно пытаясь зацепить бедро противника. Вражеский колдун увернулся, затем вновь атаковал. Альхаг пригнулся, избегая клинка, замахнулся в ответ, и когда противник начал уходить, быстро поменял направление удара. Уклониться человек-тень не успевал. Он подставил свой меч, клинки столкнулись с ужасным лязгом.
Пользуясь тем, что его оружие легче, Альхаг принялся теснить противника быстрыми частыми выпадами. Человеку-тени пришлось отступать, чтобы освободить пространство для размаха, но Альхаг тотчас продвигался вперед, продолжая неистово рубить. Благодаря этому бешеному натиску Альхагу удалось зацепить противника, но и сам лейб-маг получил раны, от которых рубашка его стала алой.
Не обращая внимания на кровь, колдуны продолжали сражаться. Я едва успевал следить за мельканием клинков, когда случились нечто невероятное — и Альхаг, и человек-тень исчезли, будто растаяли в воздухе. Я принялся крутить головой, ища объяснение увиденному.
— Обернулись! — выдохнула Сагитта.
Не сразу связал я ее слова с происходящим. Спутники мои оказались быстрее. Браго ухватил меня за шкирку, резким рывком дернул назад. Попятились закованные в железо вражеские воины.
Между нами и армией невесть откуда появились два чудища. Гигантский змей, толщиной превосходящий ствол векового дуба, раскачивался на свитом в кольца хвосте, раздувал капюшон и громко шипел — раздвоенный язык так и мелькал в разверстой пасти. Светящиеся крапчато-желтые глаза змея были мне знакомы по ночным кошмарам. Против змея присела тварь, какой не видел я даже в кошмарах. У нее было кошачье туловище, волчья голова и гладкий чешуйчатый хвост, оканчивающийся жалом. Тварь молотила хвостом по земле, отчего жало моталось из стороны в сторону и гремело, словно наполненный сухими бобами бычий пузырь. Размерами тварь была под стать змею.
Чудища ринулись друг на друга. Когти столкнулись с клыками, чешуя проросла шерстью, вой, урчание, свист слились в единую какофонию. Дрались твари нещадно. Сухая трава пропиталась горячей кровью, холодный воздух наполнился запахами железа и мускуса, горечью, вонью развороченной требухи. Когда драка подошла к завершению, на чудищах не было живого места: располосованные, искусанные, вздувшиеся от яда, они натужно дышали и были недвижимы.
— Думаешь, сдохнут? А вот не дождешься! — прошептал мне на ухо Браго.
Я уже и сам догадался, что к чему, но догадываться — одно дело, а видеть собственными глазами — совсем другое. Никогда не признал бы я в гигантском змее лейб-мага, кабы не узрел превращения воочию. Змей внезапно пошел судорогами, затрясся, будто разрываемый изнутри, забился в агонии. Блестящее от темной крови тело изворачивалось причудливыми фигурами, целые лоскуты кожи слезали и оставались лежать среди травы и камней. Каждое метание его передавалось дрожью земле. Змей бился, и дрожал, и извивался, и когда я подумал, что все кончено, из чешуи выскользнул лейб-маг, нагой, как в день, когда впервые пришел в этот мир. По сути, превращение змея в человека весьма напоминало второе рождение. От ранений ни осталось и следа. А я-то гадал, отчего колдуны не носят доспеха! Страшно представить, что сталось бы с ним при всех этих метаморфозах!
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
