Глава 1. Мастер в каменных штанах. (Завершена)

— Ладно, не беда. Сожму и спрессую в брикеты. — Кицунэ показал каменные руки. — Смотрели мультфильм доледниковой эры, про робота, который из мусора кубики делал, и в башни складывал? Считайте что я — такой робот!

Девушка рассмеялась, тут же смутилась, но глянула на Кицунэ заинтересованно и улыбнулась. В ней словно бы начало что-то оживать, в глазах засветилось тепло. Она даже слегка повернулась, неосознанной игрой тела выражая желание привлечь внимание парня, чтобы тот полюбовался не неё ещё немного и оценил её красоту.

Кицунэ тотчас, так же подсознательно, считал эти сигналы и с удовольствием оглядел девушку, восхищаясь её фигурой и тем, как красиво смотрится на ней униформа, с фартуком и классическим ободком, украшенным белыми оборками. Лис вздохнул и хотел продолжить разговор, как вдруг девушка вздрогнула и испуганно отшатнулась, а на плечо бродяги приземлилась, тут же накрепко вцепившись, чья-то жадная пятерня.

Лис, отвлёкшийся на созерцание красоты, слишком поздно заметил опасность и в последний момент не стал уворачиваться, опасаясь что драка может дорого обойтись ресторану сейчас, или в будущем, если враги вздумают заявиться сюда ради мести. Нет, этих тварей, в любом случае, нужно отвести подальше и навалять по башкам тогда, когда они думать забудут о ресторане.

— Попалось, бестактное мужло?! — уверенная в своём доминировании, зловеще прошипела грымза, что перестав горбиться, оказалась двухметровой тёткой с явными самурайскими корнями в роду. Как минимум полукровка, а может и чистая самурайская дочка. Лапы уж точно хваткие и крепкие, как у любого самурая. — Ты чего такой дерзкий, а?!

— Оставьте его! — побледнев от страха, официантка тем не менее попыталась вмешаться. — Он ничего не делал! У меня к нему нет претензий!

— А-арх! — махнув рукой, другая грымза, с крашенными в зелёное волосами, кольцом в носу и татуировками на скулах, вклинилась между лисом и девушкой. — Иди работай! Без тебя разберёмся!

— Оставьте, говорю! Я сейчас стражу вызову!!!

— Вызывай! Вызывали уже два раза, и чо? Всё по закону, мы ж не беспределим, а требуем соблюдения наших прав! Этот мужчина, на наших глазах, дважды совершил умозрительное изнасилование, и мы, совершив гражданский арест, проводим его в суд. Заплатит штраф и компенсацию, только и всего.

— Да какой с него штраф?! Какая компенсация?! Вы на него посмотрите! Одна тряпка шерстяная, и каменные штаны!

— И ошейник. А значит повязан, и будет работать. Вот из оплаты за работу и вычтут нам компенсации. — вся троица грымз злобно захихикала, а самурайша, угрожающе скалясь, дёрнула Кицунэ за плечо. — А ну, пошли, мужло!

— Ла-адно! — видя, что официантка в отчаянии хочет броситься на грымзу в попытке его защитить, Кицунэ взмахнул рукой, останавливая девушку. — Пройдусь с ними, за одно разъяснят мне, иностранцу, чего такого я сделал не так.

— Пошёл! — самурайша снова рванула Кицунэ за плечо и, конвоируемый своими пленительницами, лис покорно зашагал по улице прочь от ресторана, краем глаза заметив, как девушка-официантка, выронив листовки и закрыв лицо ладонями, бросается к дверям ресторана, чтобы поскорее скрыться с чужих глаз и... поплакать.

Печально глянув девушке вслед, Кицунэ шёл с гордым видом ещё пару минут, а затем, убедившись, что со стороны ресторана его никто не может видеть, принял понурый и виноватый вид.

— Можно спросить? — обратился он к конвоирующим его грымзам, самая сильная из которых, самурайша, продолжала крепко держать лиса за плечо, грозя в одно нажатие раздробить кости при попытке бегства. — А что это значит вообще — умозрительное изнасилование?

— Это когда мужик смотрит на девушку, и воображает, какие непотребства он бы с ней сотворил! — брезгливо скривившись, ответила та, что шла слева. — Это просто омерзительно! Унижение и надругательство над женщинами нужно остановить, а мужло, позволяющее себе такую гнусную объективацию, надо не штрафовать, а кастрировать!

— Работать ты и без придатка сможешь, — идущая справа похлопала дубинкообразным шокером по каменным штанам Кицунэ. — А размножаться те, кто мечтает насиловать и измываться над женщинами, не должны!

— Что же теперь, на красивых девушек совсем нельзя смотреть?

— Ха! Конечно можно! Только с уважением, и не превращая её в объект для домогательств! — сопротивленка неожиданно дёрнула рукой, ткнула Кицунэ шокером под рёбра и нажала на кнопку, посылая разряд в бок пленника.

Лис вскрикнул от неожиданности и боли, припал на одно колено, лицо его исказилось в судороге, а сопротивленки издевательски засмеялись, дыша на свою жертву безумием и ненавистью. Так же склонные к садизму дети глумятся над беспомощным котёнком или щенком, но не было вокруг взрослых, чтобы доходчиво вправить им мозги. Люди вокруг отворачивались, спеша пройти мимо, с низко опущенными головами и сгорбленными спинами. Кицунэ чувствовал, как видя издевательства над ним, все вокруг теряют силы и остывают душами, обращаясь во всё более бледные серые тени. Безвольные, бессильные. Равнодушные ко всему вокруг, даже к собственной жизни и смерти.

— Вы думаете, что что-то хорошее делаете? — переборов боль от разряда, Кицунэ вздохнул и с максимально дружелюбной улыбкой поднялся на ноги. — Нет ничего нормальнее и естественнее, чем желание мужчины смотреть на красивую женщину! Если начать бить и унижать его за это, кому будет хорошо? Женщинам, на которых перестанут смотреть? Или мужчинам, у которых от таких издевательств вся психика переломается? Вы что... за пару-тройку тысяч штрафа и компенсации, готовы уродовать чужие жизни?!

— Пару-тройку?! — грымзы развеселились ещё больше. — Мы увидели как ты мысленно насилуешь ту бедняжку, и получили тяжёлые моральные травмы! Тысяч пятнадцать! Каждой! Понял?!

— Да хоть мешок золота! Вы всё общество разрушаете, и делаете миллионы людей несчастными, из-за горсти паршивых денег!

— Э-э? Защищая права и требуя уважения, мы разрушаем общество?!

— Вы заставляете мужчин и женщин бояться друг друга! Создаёте, ради пятнадцати тысяч, миллионы одиноких и разобщённых людей! Посмотрите вокруг! Этот город — одна сплошная Багровая Аномалия, а вы думаете, как бы ещё кого-нибудь унизить и обобрать! Это — ваша борьба за права?! За право хватать людей и обвинять в каких-то глупостях?!

— Обожаю слушать, как вы, мужчинки, начинаете вопить, когда чувствуете хоть крошечную часть той боли, что из-за вашего скотства каждый день должны терпеть женщины! — грымза с шокером поднесла к лицу Кицунэ своё оружие и нажала кнопку, чтобы над металлическими штырьками угрожающе заплясали дуги электрических разрядов. — Это тебе, ублюдок, за всех изнасилованных и убитых девушек! За всех женщин и детей, которых вы избиваете и душите в семейной тирании! Вы воруете женские достижения! Обесцениваете женский труд! Обманываете наивных девочек, а потом бросаете нас с детьми, в нищете! Кричи! Кричи, поганое мужло! Мир изменился, вы довели нас до бунта! Понял теперь?! Это — обоснованная реакция! Не мы, а вы теперь будете страдать!

Шокер уткнулся в грудь Кицунэ, штырьки пробили шерстяной платок и лис снова вскрикнул от пронзившего его тело разряда. Элемент Земли, доминирующий в его Ци, увы, был прекраснейшим проводником электричества. Бродяга снова рухнул на колени, но самурайша грубо вздёрнула его за плечо и поставила на ноги.

— Два... — сделав пару вдохов, просипел лис.

— Че-о? — грымза подняла его подбородок выключенным шокером.

— Два вопроса... — глаза лиса блеснули злым ехидством. — Первый — вы беситесь, потому что сделали себя уродинами, и мужчин от вас шарахаются? Второй — хотите чтобы не только от вас шарахались, и другим женщинам тоже было плохо? Вот оно что! Вот почему вы всех ненавидите и пытаетесь поссорить! Да вы же просто — кучка злобствующих дур!

Лица сопротивленок вытянулись и побелели. Несколько секунд они, выпучив глаза, варились в нарастающем жаре захлёстывающего их бешенства, а когда взрыв стал неминуем и даже люди вокруг расступились пошире, опасаясь угодить под шальной удар в драке, Кицунэ вскинул руку в останавливающем жесте:

— Стой!

Грымза с шокером, замахнувшаяся своим оружием как дубинкой, удивлённо замерла, а лис, не опуская вскинутую руку, тем временем вторую сунул промеж ног держащей его самурайши, резко цапнул за самый интим и сжал каменные пальцы, сминая её штаны.

Почувствовав чужую лапу на неприкасаемом, тётка, выпучив глаза, с воплем разжала хватку на плечах Кицунэ и метнулась руками к собственной промежности, а коварный лис отскочил от неё на несколько шагов, повернулся и наставил на скрючившуюся самурайшу палец:

— Я знал! Я знал! Она — мужчина!

— Чего? — не только сопротивленки, а все вокруг с изумлением уставились на бродягу.

— У неё мужские штуки в штанах! Чуть придавил, и она взвыла! Она — не женщина! Это — мужик! Переодетый!!!

— Кагари! — сопротивленки в изумлении и шоке уставились на свою подругу.

— Да вы чего?!! — возопила не убирая рук от промежности, обвиняемая в ужасном. — А-ай! Дуры! Ловите придурка!!!

Две сопротивленки резко повернули головы и вскинулись, готовясь хватать крикливого злодея, но там где он только что был, остались лишь завихрения ветра. Лис уже исчезал в толпе. Подобно вьюну, скользил меж людьми и что было ног, удирал прочь от огорошенных, взбеленившихся грымз. Сопротивленки дёрнулись было в погоню, но мгновенно потеряли цель и, остановившись среди шарахающихся от них людей, принялись истерить, надрывными воплями грозя разорвать в клочья поганое мужло.

— Что случилось? Что случилось-то?! — вопрошали прибывающие люди, свидетели начинали им рассказывать, то ошибаясь, то приукрашивая, и первые ухмылки начали расцветать в толпе. Зазвучал смех, зазвенел, стремительно распространяясь и заставляя трепетать человеческие сердца. Десятки... сотни... тысячи людей хохотали, давая накопленному негативу выход из собственных душ. Смехом и презрительными издёвками отвечая тем, кого ненавидели, тем кто причинил им слишком много зла.

Оказавшиеся в эпицентре разрастающегося шторма, шалея от обрушившегося на них цунами позора, троица грымз в ужасе бежала, закрывая головы руками и впервые за всё время своего безумия, разрыдавшись не по наигранным глупостям, а совершенно искренне. По-человечески.

— Это ещё только начало, гадины. — самодовольно бубнил себе под нос Кицунэ, с совершенно невинным видом удаляясь прочь от разрастающегося эпицентра никем нежданного веселья. — Я вам отшибу хотелку придумывать всякую ахинею, и мешать мальчикам общаться с девочками!

У лиса всё так и чесалось немедленно отправиться следом за чудовищно разозлившими его гадинами и с лисьим коварством устроить тотальный раздолб всей их организации, но тело вдруг зазбоило, да так, что в глазах потемнело. Мир поплыл, мысли спутались, и очнулся лис только минут через двадцать, лежащим у стены, к которой кто-то его перетащил, убрав из-под ног идущих по улице людей. Интимные места прикрывали уложенные сверху куски расколовшихся штанов, к стене были прислонены журнал в каменном кольце и дубинка, на которую неведомый благодетель нанизал листовку-объявление о том, что для всех нуждающихся благотворительная служба Единства Культуры раздаёт завтраки и ужины.

В семь часов утром, и девятнадцать вечером.

— Простите, сколько сейчас времени? — вскочив, и кое-как срастив свои ненадёжные штаны, чтобы они не разваливались, Кицунэ поспешил к проходившему мимо мужчине.

— Девятнадцать двадцать шесть. — ответил он и глянул на листовку, которую лис держал в руках. — Не волнуйся, успеешь, они до десяти вечера работают.

— А как их найти?

— Сейчас в ту сторону, по улице до перекрёстка с фонтаном, а потом по улице, на крайнем доме которой большая синяя вывеска. Там пройдёшь немного и сам увидишь. Я вот, тоже оттуда. — мужчина задрал рукав рубахи и показал запястье, исчёрканное разноцветными полосками маркера. — Только им и спасибо, что до сих пор от голода не подох. Беги скорее, там сегодня гороховая каша! С мясом!

Кицунэ проглотил ком наполнившей его рот слюны, поблагодарил доброго прохожего и в самом деле почти побежал в указанном ему направлении. Вот и перекрёсток, вот улица с синей вывеской. Немного пройти? Ага, вот и здание, похожее на столовую!

Не заметить и пройти мимо нужного здания действительно было сложно, ведь в половину его стены красовалась яркая афиша с изображением трёх девочек-подростков в бело-золотых платьицах и с фигурно выполненными надписями. Сверху — "Бабочки Солнца", а снизу — "Звёздочки Единства, собравшие помощь для вас", и "Наша любовь обязательно спасёт мир".

Двери столовой были раскрыты настежь, в них постоянно входили и выходили люди.

— С оружием и крупногабаритными вещами нельзя. — охранник, молодой парень, производящий впечатление человека, способного без всякого оружия любого самурая в узел завязать, с дружелюбной улыбкой указал на деревянную площадку, где на подставках стояли чьи-то чемоданы, два меча, несколько дубинок и топор.

Лис, не споря, сдал свою дубинку, на которую был надет деревянный жетон с номером и второй такой же жетон вручён лису. Неуклюжие и габаритные штаны охранник, к счастью, отнимать не стал, только вздохнул с лёгким недовольством, и приглашающе указал на вход.

— Простите, а вы — сенсор? — не спеша входить, осведомился лис и, не дожидаясь ответа, показал охраннику журнал. — Вот, мне его в нижнем городе дали. Можете проверить, нет ли на нём чего опасного? Контактных ядов, следящих схем, или взрыв-печатей.

— Зачем брали-то? — вздохнул страж и внимательно осмотрел журнал. Вроде бы ничего не происходило, но Кицунэ почувствовал едва ощутимые волны Ци, бьющие из глаз самурая.

— Ну, всё-таки ценная вещь. Люди старались, делали, а они там с ними так изуверски обращаются!

— В нижнем городе и с людьми обращаются не лучше. — ответил страж, возвращая журнал. — Всё в порядке, никаких сюрпризов. Можете пользоваться.

Кицунэ с благодарностью поклонился, забрал подарок трущобного чудища и поспешил войти в зал столовой.

Внутри стоял лёгкий гомон. Свет лился от вмонтированных в белые потолки ламп. Скромную обстановку в сером и неброском помещении скрашивали многочисленные жизнеутверждающие плакаты с рисованными в стиле манги девочками Единства. Ряды столов и лавок заполняли помещение, было оставлено место только для протянувшейся вдоль стены очереди из желающих получить гуманитарную помощь.

Кицунэ скромно пристроился в хвост этой очереди, удивительно смирной и спокойной. Никто не лез вперёд, не толкался, не выражал нетерпения. В зале был ещё один охранник, который ненавязчиво стоял у стены и за всем внимательно следил. Возле него, над плечом, красовался большой плакат с правилами:

1. Соблюдайте порядок, будьте вежливы.

2. Не создавайте проблем другим посетителям и персоналу.

3. Один набор для одного человека. Не критикуйте и не обсуждайте содержание набора.

4. Не просите добавки, или продуктов для тех, кто не может прийти.

5. Строго запрещено передавать или обмениваться с кем-либо пищей из набора.