| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава 12
Императрица Мария
1
Деспот Конев восседая на своём жеребце, сияя на солнце, начищенным полным латным доспехом, только держа в руке шлем с красным плюмажем наблюдал, как перед вновь освещённым храм Трапезундской Святой Софии[1], происходит торжественная церковная служба. На которой провозглашалось возрождение Трапезундской империи, с богородицей во главе. И где она сейчас венчалась на царство. По завершению которой, девушки, из попаданцев, что считались фрейлинами главы государства, должны будут торжественно внести Державную икону Богородицы вовнутрь храма. Установив её там. Ну что поделаешь, приходилось играть по правилам того времени, в котором они оказались. И тут вера играла не маловажную роль. А сейчас они окружали икону, будучи облаченными, по-боевому, при оружии на роясе, хотя и держали в руках букеты, и лёгкий ветер играл с синими и белыми плюмажами на их шлемах.
А так ещё чувствовалось, что Трапезунд, ещё совсем недавно был весьма значимым городом региона. Хотя уже успел и подрастратить столичный лоск. Да город имел две гавани и три линии обороны. Плюс между гаванями находился ещё и так называемая Калепарк, или ранее Леонкастрон[2]. Крепость построенная, в восточной части города Трапезунд венецианскими и генуэзскими купцами, на скалистом выступе, стратегически выходящем на обе гавани города, как западную, так и восточную. И называемая турками Гузель-хисар, или Прекрасная крепость, если по-русски. И как её победители и назвали. Замок, бывший генуэзской факторией в Трапезунде, и превращённый турками, в место обитания их местного правителя. И именно в этом замке сейчас и обосновался Конев. Да и вообще всё руководство осаждавших цитадель Трапезунда войск. Ну а в Соборе Святой Софии, самом большой в Трапезунду, правда, находившемся у моря на противоположной, западной стороне, было решено поместить Державную икону. Превратив действующий собор и в резиденцию объявленного главы государства. В то время как регент расположился в Прекрасной крепости. Благо при штурме Трапезунда эта резиденция практически не пострадала.
Да и вообще штурм первого оборонительного обвода, Нижнего города[3], раскинувшегося, на берегу моря и имевшего древние ещё византийские стены прошёл по отлаженной схеме. К берегу подошли корабли. Обрушили своими орудиями участок, выходящей на берег моря, стены. Одновременно небольшие корабли, вошедшие в гавани города, ядрами из своих орудий вынесли ворота. После чего с галер хлынула как пехота, так и матросы с кораблей. Усиленные мобильной и скорострельной, особенно для этого времени, артиллерией. К тому же довольно меткой. После чего гарнизону города, пусть и усиленному переброшенными из турецкой столицы войсками, только и оставалось, или геройски погибнуть, или не менее геройски, то есть в полном порядке отступить в цитадель. Умудрившись даже утащить туда часть артиллерии с сухопутных стен города.
И как оказалось, местные турецкие правители не зря ели свой хлеб. Большая часть припасов, в городе, как продовольственных, так и пороховых, оказалось именно в цитадели. Так же оказалось и сосредоточенна и большая часть мусульманского населения. Мужская часть, которого в качестве ополчения присоединилась к защитникам города. И теперь собрались на вершине скального выступа трапециевидной формы. И давшего название городу. И этот скальный выступ ещё и поднимался в южном направлении, позволяя в своей, самой южной части, создать ещё один рубеж обороны. В виде небольшого и треугольного замка. При этом и западный и восточный склоны скального выступа были весьма обрывисты. И только с северного склона, защищённого крепостной стеной с башнями, и можно было подняться на скальный выступ. Да и то дорога, к воротам, делала изгиб, дважды проходя, в зоне прицельной стрельбы из луков, вдоль крепостной стены цитадели. А на этих стенах были видны и пушки, да и турецкий гарнизон насчитывал несколько тысяч человек. Превращая штурм цитадели в не тривиальную задачу.
Нельзя сказать, что подготовка к её решению не велась. Сама цитадель была сразу же, по занятию нижнего города, взята в плотную осаду. И если вдоль обрывистых склонов были размещены укреплённые посты и находились конные патрули, призванные полностью пресечь связь цитадели с внешним миром, то вот вдоль пологого северного склона были построены настоящие земляные укрепления. Что бы не позволить противнику совершить вылазку. При этом на эти самые укрепления прямо сейчас, не смотря на проводимое праздничное богослужение, устанавливались самые мощные пушки. Призванные как вынести ворота в крепость, хотя никакого сомнения, что за ними турки уже сооружали защитный вал, с установленными на них пушками, призванный не допустить прямой прорыв в город, через выбитые ворота. Так, на эту артиллерию, возлагалась и задача обрушить участки стены, что бы по ним могла подняться пехота.
А вот с этим то, как раз и была проблема. В Трапезунде находилась только треть армии, доставленная в город кораблями. Две трети армии, а это практически вся кавалерию, весь "гуляй-город", весьма значительную часть полковой и полевой артиллерии, с весьма многочисленным отрядом пехоты, вел к городу Ги де Бланшоф. И если населённые пункты вдоль берега моря занимались силами флота. Но находившиеся в глубине материка населённые пункты занимал именно отряд де Бланшофа. По пути взымая контрибуцию с османов, устанавливая новую власть и формируя отряды стражи в городах. И по дороги вбирая в себя рекрутов, из местных жителей и бывших рабов, и наёмников. Из числа захваченных османами в плен и превращённых в рабов воинов. Причём не только из числа христиан. Но и подданных окружавших Османскую империю мусульманских государств. И именно их Конев хотел использовать в первых рядах при штурме Цитадели Трапезунда. А штурмовать её точно придётся. Хотя да, танцы с бубнами, в виде предложения сдать крепость и уйти из неё со знамёнами, оружием, музыкой казной и гражданскими что захотят уйти сделать будет необходимо. Конев был бы даже согласен потом, после войны вернуть и все находящиеся в цитадели орудия. Но отлично понимал, что турки на такой шаг в Трапезунде не пойдут. А значит, будет штурм.
Конечно для турок готовились сюрпризы. Включая и тренировавшихся сейчас, обращению с огнестрельным оружием, рекрутов из местных. Флот постоянно догоняли корабли, прибывающие из Керчи. "Одессу" и "Либаву", после того как их вернули, из неудачного побега их экипажей, теперь во всю использовали для перевозки оружия и снаряжения выпущенного в Керчи. На них даже частично остались старые экипажи. Хотя всех участников побега и лишили гражданства, но из экипажей изъяли только самых одиозных личностей. Позволив остальным службой вернуть гражданство. И вот перед самым штурмом прибрежной части Трапезунда флот нагнала "Либава", с грузом только что отлитых орудий, ядер, пороха, мушкетов и аркебуз, оснащённых штыками. Хотя доспехи, с необходимым снаряжением и форму они тоже привезли. Промышленость в Крыму набирала обороты.
И вот теперь, как знал Конев, новобранцы из местных, под командованием двух лишенцев, потерявших гражданство ещё в Геленджике, правда у одного из них на груди уже был виден крестик знака Святого Георгия, и проходили обучение. И наверняка, с сожалением посматривая на идущую в Святой Софии церковную службу. Но, будучи оснащёнными, по последнему слову техники, а тот же штык на стволе, в это время, это далеко выше грани технического развития, старательно, по команде офицеров, заряжали своё оружие зарядами с керамическими пулями[4] и ослабленными зарядами пороха и производили залпы. А ведь их ещё предстояло обучить и штыковому бою. Ведь этим рекрутам предстояло в ближайшее время принять участие в штурме цитадели. Вот только нужно было дождаться отряд де Бланшофа. А иначе, не обкатывая войска в небольших сражениях, было никак не подготовить большую армию для уничтожения армии турок в Крыму.
Но стрелки, со штыками, были не единственным козырем, который готовили для турок в Трапезунде. Конев чуть повернул голову и посмотрел на стоявшую в боевом облачении, только снявшую с головы шлем Зинаиду. Исправно осенявшую себя крестным знамением, когда это делали все. Ну, церковная служба есть служба, положено. А быть на такой службе положение обязывает. Но Конев знал, что она уже сумела сделать, из тех материалов, что при них были и смогли получить при пиролизе, немного взрывчатки. Правда вся эта взрывчатка, как и тот тол, что оказался у них, была сейчас в распоряжении де Бланшофа. Что бы он мог быстро захватывать те укрепления, что откажутся сдаться, взрывая у них ворота. И врываясь в них кавалерией. И до начала штурма Трапезунда предстояло подождать ещё пару дней. Де Бланшоф, со своим отрядом уже шёл к городу. Находясь от него буквально в дневном переходе.
В этот момент служба закончилась, и зазвонили, собранные, на стоящей несколько в отдалении, от храма высокой, квадратной звоннице, со всего Трапезунда, колокола. И в тот же миг борта кораблей укутали пороховые дымы, куда для пущей зрелищности положили перед ослабленным зарядом пороха ещё и пакет с водой. Что дало плотные, красивые клубы дыма. И ближайшим к храму стоял корабль "Императрица Мария". Как и все корабли, громом своих пушек, подтверждая возрождение империи. Ну а Рудницкая передав свой шлем соседке подхватила на руки икону и, во главе процесс, направилась в храм. Где находился постамент для иконы, обнесённый алым, шёлковым шнуром, на блестящих столбиках. Пришлось и Коневу спускаться на землю со своего жеребца и присоединяться к началу процессии. Дабы установить икону на предназначенное для неё место.
Но без инцидента не произошло. Стоило только Коневу провозгласить, что за ограждение могут проходить только фрейлины императрицы, как босая маленькая девочка, в бедном платье, поднырнув под ограждение, бросилась к иконе и поцеловала её. Клим Саныч тут же подхватил девочку на руки и провозгласил, что государыня сделала свой выбор, решив, что это ребёнок тоже её фрейлина. Заметив, что девочка выглядит хоть и очень бедной, но ухоженной. И увидев, что матери стали подпихивать, к иконе, своих начавших упираться детей, покачал пальцем перед толпой и сказал, что не надо свой выбор приравнивать к выбору богородицы. Так что не стоит пихать вперёд своих детей.
В этот момент служба закончилась, и зазвонили, собранные, на стоящей несколько в отдалении, от храма высокой, квадратной звоннице, со всего Трапезунда, колокола. И в тот же миг борта кораблей укутали пороховые дымы, куда для пущей зрелищности положили перед ослабленным зарядом пороха ещё и пакет с водой. Что дало плотные, красивые клубы дыма. И ближайшим к храму стоял корабль "Императрица Мария". Как и все корабли, громом своих пушек, подтверждая возрождение империи. Ну а Рудницкая передав свой шлем соседке подхватила на руки икону и, во главе процесс, направилась в храм. Где находился постамент для иконы, обнесённый алым, шёлковым шнуром, на блестящих столбиках. Пришлось и Коневу спускаться на землю со своего жеребца и присоединяться к началу процессии. Дабы установить икону на предназначенное для неё место.
Ну а потом выяснилось, что девочку зовут Марина, что она сирота и живёт с больной бабушкой, которая осталась дома. Но попросила за неё поцеловать икону. И деспот приказал выделить им комнату в Прекрасной крепости, с полным пансионом. Приказал достойно переодеть девочку. Ну и положить ей достойное, как фрейлине императрицы, жалование. После чего сказал, что очень надеется, что Марина будет оберегать икону. В том числе от пыли и грязи. Об этой истории быстро забыли, но вспомнили через дюжину лет. Когда повзрослевшая Марина спасла икону, при нападении турецких пиратов, пробравшихся в город под видом купцов. И атаковавших храм, в надежде захватить икону. Тогда девушка, успев схватить икону, пока охрана рубилась с пиратами, вынесла её через окно, что находились за алтарём. За что ей и вручили орден святой Екатерины, вместе с гражданством. Ну а сама эта история, через столетия, превратилась в городскую легенду. Но это было потом.
Интерлюдия 20
Перед султаном снова, согнувшись и припав к полу, на коленях стоял гонец. И снова в груди Мехмеда Фатиха поднималась волна гнева, от услышанных новостей. Это бы гонец от бывшего визиря Гедик Ахмед-паша. Который сообщал, что беседовал с деспотом пришельцев. И который мало того, что отказался подчиниться воле султана, так и ещё высказал сомнения, что он великий завоеватель не сможет завоевать их земли. Ну и плюс, этот недостойный гонец сообщил о падении Синопа. И султан взмахнул рукой, решив судьбу гонца. И подчиняясь воле повелителя садовник, стоявший у двери, направился к гонцу, вытягивая саблю, но тут голос взял новый визирь Караманлы Мехмед-паша, который произнёс:
— О, великий, подожди!
Султан, не говоря ни слова, снова жестом, отдал приказ палачу остановиться и внимательно посмотрел на визиря. Караманлы Мехмед-паша стал быстро говорить:
— Великолепный, взываю к твой мудрости. Этот гонец прибыл в Синоп, вместе с этими наглецами. И несколько дней пробыл между ними. Когда они плыли из Таврии. И он может многое рассказать о них.
— Это так? — султан снова, уже с интересом, посмотрел на гонца, — И как такое могло случиться?
— Во время переговоров с деспотом, великий потрясатель вселенной, паша договорился, что они доставят гонца, от него, в Анатолию. И меня действительно доставили в Синоп. Разрешив отправиться в Стамбул после захвата города.
— Они действительно столь могущественны, как он них говорят? — снова спросил султан. И получив подтверждение этой фразе добавил, давая понять, что гонец прощён:
— Говори всё что знаешь. Ничего не утаивая. В чём их сила. И поднимись на ноги. Я хочу видеть твои глаза.
— Они уверены в победе, непобедимый завоеватель, — встав на ноги и подняв глаза произнёс гонец, — И я видел их артиллерию. Она не кажется огромной. Но стреляет огромными чугунными ядрами далеко, точно и от их ударов рушатся стены. И у них есть ещё многое что нужно применить у нас.
2
Трапезундская империя, возникшая при падении Константинополя, под ударом католиков, ни когда не была сильным государство. По сути, она и империей то была сугубо номинально. Только по названию, хотя тут большое символическое значение могло иметь само слово империя. А так это государство постоянно находилось в вассальной зависимости от сильных соседей. Которые, как это обычно бывало, враждовали с турками. Хотя порой империя находилась в вассальной зависимости и от турок. Так формальным поводом для вторжения османов, приведшим к окончательному падению империи, которая в течение своей истории практически только уменьшалась, стала не выплата дани, в три тысячи динаров[5]. Хотя при этом Трапезунд оставался государством, которое само обеспечивало себя. И многие жители в Трапезунде были ремесленниками, каменотесами, печниками, плотниками, кузнецами, ювелирами, оружейниками, ткачами и корабелами. Много в городе было сапожников, гончаров, пекарей и поваров. Чему способствовало и то, что Трапезунд находился на весьма важном торговом пути в Тебриз, в глубину Персии. Находившийся сейчас под контролем Аюк-Коюнлу. Что позволяло государству быть довольно богатым. Но, накануне падения империи, при попытке создать антиосманскую коалицию, вооружённые силы империи оценили в двадцать галер и двадцать тысяч бойцов.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
