— Не, — Гаряев, подумав, принял еще полстакана, еще подумал и повторил, — не рассосется. Дважды-два — четыре. Нельзя знать даже, что такое может существовать.

— Ты того — темпы сбавь. Вырубишься.

— Поверишь, — не действует! Тут ведь такое дело, что вообще никто ничего не должен знать, даже слухов не должно быть никаких и ни единого... А тут ты такой приходишь, весь из себя, и, оказывается, — полностью в курсе дела. По-хорошему, ежели уж меня прямо с сегодняшнего дня, я и тебя должен был бы того... И всех причастных, и всех, кто в курсе. Ты хоть это понимаешь, придурок? И что я вовсе не шучу, и что очень может быть, что завтра...

— Нет, — голосом некоего обобщения всех ядовитых змей просвистал его собеседник, — это ты придурок. Идеалист сраный. Как все умники, в упор не видишь са-амых простых вещей.

— Каких это?

— Да вот таких, которые в этой стране даже кретины понимают! Понял? Можно ничего другого не понимать, но все у тебя будет в порядке, ежели уж это ты понимаешь всем сердцем.

— Так просвети.

— Всего несколько принципов. Умри ты сегодня, а я — завтра. Каждому — до себя. В глазах начальства дело таково, как о нем докладывают. В любом случае лучше быть начальником, нежели подчиненным. А уж это не просто истина, но — Истина! Ты, кстати, во-первых — закусывай, а во-вторых — плесни другу, а то впрок не пойдет...

— Нет, — Гаряев, который, одновременно, и слушал и не слушал, вроде бы думая о своем, ответил невпопад, — но к-какие же однако... И не знаешь, за кого первого бога молить, за того, который в бараний рог и каленым железом повторно, или за нынешнего отца-благодетеля... Нет, ты понимаешь, — они такой язык выдумали, что на нем нипочем не скажешь то, что хочешь. Вот пробовал сегодня, — так не вышло. Язык сам по себе поворачивался рядом. Хочешь сказать: "Мандец вам всем в ближайшее время" — а получается: "Данная группа технологий может, знаете ли, представлять определенную такую, понимаете ли, неопределенную такую угро-озочку, ма-аленькую такую, — для Нашего Общего Дела". В малообозримой такой перспективочке... Понимаешь?

— А говоришь — не действует. Уже пятнадцать минут слышу от тебя сплошные: "Ты меня понимаешь?"

— Бар-раны все — и все! И больше ничего не скажешь! Ни х-хрена!

— А если ты такой умный, то что ж не генсек? Непонятая душа, понимаешь! Понимают побольше тебя, ежели поняли главное: на их век хватит.

— Совсем не уверен, — неожиданно трезво фыркнул Гаряев, — со-овсем!

— Слушай, Дим, — неужто все и впрямь так серьезно?

— Еще хуже. И никто, ни х-хрена...

— Тогда слушай сюда: ежели уж ты так уверен, что все окончательно пропало, — я вот почему-то не верю — и все! — с тобой вместе, так сделай все от тебя зависящее, чтобы как можно дольше сберечь в целости свою конкретную шкуру! М-м-м-м... А ежели совесть мучает, так подумай хотя бы о том, что с тобой все-таки хоть что-то, да получится... Сам же говорил, что все остальные ничего не понимают!

— А ты?

— И я, — с готовностью кивнул собеседник, — не вполне. Никакой трагедии, во всяком случае, ни в чем не вижу.

— Бог ты мой! Да что ж кругом ни у кого, ну, никакой фантазии! Ты хоть сны-то видишь?

— А как же! Вот хоть сегодня: приснилась твоя кис-слая р-рожа, так поверишь ли, — в холодном поту проснулся!

"Во исполнение постановления ЦК КПСС, Президиума Верховного Совета Союза ССР и Совета Министров СССР "О неотложных мерах по улучшению обеспечения населения лекарственными средствами" в поселке Курчино Новогородской области начато строительство крупнейшего в Европе фармацевтического комбината, рассчитанного на производство широкой номенклатуры лекарственных средств. Выход комбината на полную мощность позволит практически полностью устранить до сих пор имеющийся дефицит в антибиотиках различных групп, антисептических средствах, современных средствах для наркоза, а также гормональных препаратах..."

"Правда" 11марта 197* года. Информационное сообщение"

"Новая жизнь пришла на древнюю Новогородскую землю вместе с передовыми отрядами строителей нового фармацевтического комбината. Постановлением ЦК ВЛКСМ разворачивающаяся здесь стройка объявлена Всесоюзной Ударной Комсомольской. Молодые строители приняли на себя повышенные социалистические обязательства пустить первую очередь производства к очередному, XXV Съезду КПСС. Дремотную тишину, много лет стоявшую на Волховских берегах, близь старого Курчино, этим утром разбудил рев могучих моторов, лязг гусениц и молодые, звонкие голоса сотен юношей и девушек, прибывших со всех концов нашей необъятной Родины..."

"Волховская Правда" 3 апреля 197* года. Передовая статья"

— Так, ну, кажется, — все нормально. Только оно все равно, того, — не чересчур будет?

— Дык ить, — сказали же, чтоб так, вот, смело, откровенно, с молодой прямотой и задором, по-новому, по-современному, но и ни в коем случае не забывая о славных традициях. В том самом никому не ведомом новом стиле, который должон будет характеризовать молодую смену, — нас то-исть, — принимающую эстафету от опытных руководителей старшего поколения, так сказать — от Отцов...

— Да сказать-то, — с сомнением сказал Гельветов, — много чего можно. А на практике чуть ни каждое слово объявят ересью, и каждое лычко будет основанием для соответствующей строчки.

— Шеф! Просмотрено и одобрено! Ты себе не представляешь сколько раз, и на каких уровнях! Там — да, слышалось некоторое бурчание, но с уровня Еще Более Высокого его смогли убедить, что на данном этапе, — вынужденно, конечно, исходя из тактических соображений и требований текущего момента, — Так Надо. Говорят, что долго жевал губами, а потом кисло промолчал, что на его лексиконе обозначает согласие.

— Да, поневоле возгордишься, что все это сделали мы...

— Гордыня — грех смертный, сын мой.

— Аминь.

— Сам ты аминь, — понял?

"... предельную занятость, Леонид Кириллович согласился ответить на некоторые вопросы, интересующие многочисленных молодых читателей "Комсомолки". Феклистов — деловит, подтянут, получил прекрасное образование, имеет ученое звание кандидата химических наук, короче — может считаться типичным представителем нового поколения командиров производства, в последние годы все увереннее берущих в свои умелые руки бразды правления заводами, фабриками, институтами и производственными объединениями. Мы надеемся, что в ходе интервью нашим корреспондентам удастся не только выяснить мысли и чаяния самого Леонида Кирилловича, но и получить определенное представление о настроениях и, главное, — намерениях, царящих в этой когорте руководителей.

— Леонид Кириллович, не могли бы вы объяснить нашим читателям, в чем состоит коренное отличие именно этого комбината, именно этой стройки?

— Коренным отличием этой стройки является то, что она, как мы от души надеемся, будет доведена до конца. Причем в срок, а не с опозданием на три с половиной года, когда проект — окончательно устареет, а закупленное оборудование — наполовину выйдет из строя. Эту дурную традицию, сложившуюся в последнее время, пора решительно ломать... Вопреки тому, что было написано в местной прессе, — мы ведь не на пустое место пришли: даже при самом поверхностном взгляде вы можете увидеть там некие бетонные конструкции. Ну, — заросшие такие, видите?

— Вижу. И что это?

— Сведения об этом у меня есть, но самое неприятное, что в данном случае это не так уж и важно. Даже совсем не важно, что тут задумывалось, поскольку теперь оно может быть названо общим именем: "Долгострой". Мягкое такое, обтекаемое название преступной практике разбазаривания государственных денег, ресурсов и времени. Потому что любому непредубежденному человеку ясно, что это — не будет строиться долго. Это не будет построено никогда.

— А сейчас, в данный момент, ваш проект, — он тоже является просто устаревшим?

— Надеюсь, что мы сумели учесть ошибки прошлого. Надеюсь. Во всяком случае, мы приложили все усилия к тому, чтобы придать вновь создаваемому производству большую гибкость и значительные резервы к модернизации.

— Объект, строительство которого вы курируете в качестве, — так сказать, — полномочного представителя заказчика, в периодической печати назван "флагманом отечественной фармации"... Это — просто привычный штамп, обычно относимый к наиболее крупным предприятиям, или, в данном случае, он несет еще и какое-то дополнительный смысловой оттенок?

— Вы знаете, — несет! Новый комбинат не только должен насытить аптечную сеть широкой гаммой препаратов за счет собственного производства. Он призван изменить положение во всей отечественной фармацевтической промышленности целиком. Вы спросите — каким образом? Отвечу. Мы строим не просто производство с полным циклом. Основные циклы комбината, — а они, в разрез существующей практике будут запущены в эксплуатацию первыми, — обладают значительным избытком мощности для того, чтобы снабжать иные аналогичные производства высококачественным исходным сырьем и полуфабрикатами для производства готовых лекарственных форм. А, кроме того, — еще материалами, предназначенными для использования в некоторых технологических процессах в замену импортным реактивам. Прежде всего, речь идет о значительной номенклатуре сорбентов с высокой избирательностью, ионообменных смолах, так называемых "полупроницаемых мембранах". Речь идет, в том числе, о технологиях, не имеющих аналогов в мире.

— Но, по имеющимся сведениям, основную массу производственного оборудования и технологической оснастки будет составлять все-таки продукция западных фирм?

— К сожалению, в значительной мере, пока, это так. К счастью, в заметной доле, уже, — это не вполне так. Мы... смогли дополнить закупленные нами комплекты оборудования разработками отечественных ученых и техников. Исходя из ставящихся задач.

— Простите... Это уже не редакционное задание, а в порядке собственной инициативы, — чтобы ответить на возможные вопросы наших читателей...

— Давайте.

— Исходя из некоторых ваших высказываний, можно сделать вывод... Возникает впечатление, что у вас нет... избытка оптимизма в связи с предстоящим вам делом. Это так, или же это мое впечатление является сугубо ошибочным?

— Вот что я вам скажу товарищ... Кадышев?

— Совершенно верно.

— Ага... Так вот, ежели и отвечать тоже того... в порядке инициативы, то можно сказать так: гораздо лучше не проявлять показного, бодряческого, насквозь лживого оптимизма, но сделать дело, нежели загодя говорить о величии будущих побед. Понимаете? Громогласно. Не ударив палец о палец, не представляя себе всей сложности дела. Глубоко презирая всякие там "мелочи" вроде подъездных путей, наличия трудовых ресурсов, квалификации строителей и надежности поставщиков. Хватит болтать! Совсем. Мы надавали слишком много авансов, чтобы говорить и еще какие-то слова. И даже того, что я сказал сейчас, уже слишком много. Поговорим потом, когда на прилавках аптек появится достаточное количество добротной целебной продукции..."

— Ну как?

— О!

— То-то же!

— Ты это все сам?

— Ни боже мой! Ни единого, можно сказать, слова, за исключением двух-трех. Весь сценарий передал мне наш куратор от Комитета, некто Гаряев. Сволочь, похоже, прямо-таки редкостная. Генетика, потому как сынок того самого Гаряева.

— Ни о чем не говорит.

— И это хорошо, сын мой. Твое, можно сказать, счастье. Это... не из тех имен, которые стоит поминать к ночи.

— Майк, что это там за комбинат, а?

— Очередная компания на манер предвыборной. Деятельность, начинаемая конвульсивно и заканчиваемая почти летаргически.

— На этот раз они, как ни странно, опоздали с пуском всего-навсего на полтора месяца.

— Почти ничего, — мягко улыбнувшись, проговорил Майкл Спенсер "Островитянин", руководитель аналитической группы "R-9", — не правда ли? Двадцать-двадцать пять миллионов долларов всего-навсего.

— Неужто так много?

— Применительно к нашим производствам аналогичной номинальной мощности и направленности — ничуть. Еще весьма скромно.

— Ну для них это, как известно, не актуально, — собеседники обменялись тонкими улыбками, — поэтому разве такая поспешность не кажется подозрительной?

— Ну почему? Временами, судорожно напрягаясь, затратив денег втрое больше, чем рассчитывали, под неусыпным надзором цэ-ка и че-ка, с недоделками, которые потом приходится устранять годами, кое-когда они умудряются успеть к какой-нибудь очередной круглой дате. Очень часто, выпустив первую продукцию, они на другой день останавливают конвейер, чтобы снова запустить его через полгода. Так что тут возможны варианты. В том числе — комбинированные, как в данном случае: отчитались к открытию съезда, а фактически открылись на месяц позже...

— А на сбыте продукции... ведущих фармацевтических корпораций это как отразится?

— В конечном итоге? — Задумчиво осведомился "Островитянин" закуривая уютную, "унитазной" формы трубку, предмет постоянных шуток внутри группы и вокруг. — В конечном итоге, как всегда: никак. Они с грандиозной шумихой запустят комбинат, после чего начальство вовсе потеряет к нему хоть какой-нибудь интерес. Технологию и номенклатуру не будут менять лет двадцать, оборудование обветшает полностью, завод станет на сто процентов убыточным, но никто и не подумает его продать, обанкротить, или просто закрыть по нерентабельности... Могу только повторить то, что говорю на всех уровнях и всегда: не надо ничего предпринимать! Никогда. Ни в коем случае, если речь не идет о прямых вооруженных акциях. Нужно делать свое и ждать. Дождаться, когда русским надоест очередная игрушка, когда оснастка сносится, технология устареет, а качество станет ниже дна помойной ямы. Достаточно подождать, когда им станет окончательно нечего кушать, нефть — кончится, люди — окончательно сопьются, а страна превратится в одну гигантскую помойку. Никогда не нужно тратить никаких усилий там, где за тебя все необходимое сделает время. Буквально — все.

— А ракеты и боеголовки? С ними как?

— Если мы не будем активничать, тем самым мешая Советам забыться сладким смертным сном, нам не потребуется никакая армия, кроме, разве что, армии ассенизаторов. Чтобы сгребли все, что останется, в один гигантский мусорный совок, очистили бы все, что можно очистить, а остальное — оставили бы в покое лет на двести. Разумеется, — надежно огородив от проникновения отчаянных и неосторожных.

— Вы прямо как этот китаец... Как его? Ну, он еще все достоинства недеяния проповедовал...

— Лао Цзу? Представьте, — нет. У меня были примеры для подражания поближе. Мой дедушка в юности был одним из активнейших членов Фабианского общества. Я же не утверждаю, что тот или иной принцип — универсален. Просто нужно иметь в своем распоряжении как можно больше подходов, шаблонов, стандартных стратегий, и в каждом случае подбирать подходящую. Так вот: в отношении России ничего не нужно делать. Точнее, — нужно последовательно делать ничего. Такая стратегия.